Священный отец. Православие Отец Святой — кто это? Какая наука изучает святоотеческое наследие
В том, что жизнь крива, никто ведь не сомневается. И если есть универсальные ответы, на все времена однажды данные, значит мы - злодеи. Мы знаем рецепт, но удерживаем его в тайне плюс сами им не пользуемся. Кто себя под такой молот подставит? Ни один, даже самый великий хранитель старины. Значит, не все сказали отцы, а из того, что сказали, не все мы поняли. Может, мы вообще неправильно пользуемся их наследием, если вообще - пользуемся.
Про отцов любят говорить те, кто отцов близко не читал, кто ни Григория Богослова, ни Василия Великого не изучал ночами. В лучшем случае - пользовался куцыми цитатниками, где все - сплошь отрывки, невесть кем надерганные и воедино собранные. От этой хвори нужно избавляться. Это непозволительно. Хочешь ссылаться на отцов - читай отцов. Прочти пять-шесть томов Златоуста и тогда говори: «Златоуст сказал…» Спросят тебя: «Где сказал?» - а ты ответишь вопрошающему: «Во втором слове об Анне». И все ясно. Человек знает тему. Его слушать можно. С ним спорить полезно. Иначе нельзя болтать: «отцы, отцы». Книги отцов - говорил один греческий святой недавних времен - достойны такого же почитания, как и мощи их. Лобзать нетленные тела мы умеем. Впору поучиться читать отцов не по цитатникам, а по фундаментально изданным трудам, с комментариями да со справочным материалом.
Теперь еще одно попробуем уяснить. Есть область догматическая. Там действительно многое сказано раз и - навеки. Но эти слова о Троице, о единосущии тоже нужно внимательно читать и понимать. Эти слова - толкование Символа веры. Учение отцов Церкви всегда не возникает само по себе, но мотивируется возникновением ересей. И учителя Церкви реагируют на проблему, изъясняя ее в максимально доступных терминах. Не понимать исторического контекста тех или иных церковных движений мысли - значит не понимать самих догматов и правил, возникших в жару борьбы по защите воплотившейся Истины. Опять вывод жесток: не цитировать нужно, а понимать и пользоваться. Причем пользоваться: иногда - готовой богословской формулой, вроде «единосущный», а иногда - самим методом, способом подхода к решению вопроса.
Отцы IV века научили в разговоре о Троице различать «сущность» и «личность». Палама стал говорить о различии «сущности» и «энергий» много столетий спустя. Это - догматы Православия. Умеете читать - читайте. Начали читать и ощутили, что мозг кипит, - отставьте книгу в сторону и поймите, что вы - не богослов. Определите себе меру. Это очень важная способность, говорящая о мудрости человека. Но теперь не ссылайтесь легко на «отцов», чтение текстов которых укладывает вас спать через пять минут.
И вот теперь напомним, что догматическая область - это то, о чем можно говорить: «Отцы сказали». А вот область повседневной морали, поведения, отношения к разным видам греха, к «этосу», короче, отцы не могли определить навеки. Совсем не одно и то же жить в христианской или мусульманской стране. Совсем не одно и то же - быть в храме раз в три месяца при том, что храм - через квартал, и быть в храме так же часто (редко) при том, что он - за 500 километров. Приноровиться к жизни, понять ее нюансы, отслоить второстепенное от главного - это вечные вопросы человека. И никто, живший в V веке, не может описать в деталях мой модус поведения в XXI веке, как бы свят он ни был. Я, например, не могу апеллировать к императору. Нет у меня императора. Я должен быть осторожен, высказываясь о тысячах вещей, напрочь отсутствовавших в жизни Василия Великого. Стоит ли мне искать буквальных ответов у Василия? Нет. Мне стоит искать метод, способ подхода к решению проблемы, но такое поведение требует ума и творчества. Есть ли у нас ум и способность к живому творчеству, а не эпигонству?
Мы приближаемся к творческому выводу.
Отцы очень многое сказали. Все (!) сказать они не могли и не имели права! Все, что они сказали, нужно изучить, а применять - только приноравливаясь к условиям.
Нужно расслоить, разъединить в сознании область догматики и область религиозного этоса. В первой области отцы - учители. Во второй - указатели образа мышления, и не больше.
Учить отцов по тощим и кем-то подобранным цитатникам можно только в пещерные времена, то есть - не сегодня. Хочешь на отцов ссылаться - читай отцов. Читай прилежно, с маркером в руках, с записной книжкой для занесения цитат, с обдумыванием. Не умеешь вот так, творчески читать - учись. Не способен учиться - прошу тебя: перестань на отцов ссылаться, поскольку ты «подшиваешь» их святые имена к своему дешевому бреду чаще, чем тебе кажется.
Это вообще наша историческая задача - учиться! Умственные же лентяи и пустосвяты - самые опасные наши внутренние враги. Книги отцов стоят на множестве полок, исполняя горькое пророчество о том, что Православие будет однажды помещено в книжки и водворено на полки. Так потянитесь же, лентяи и бездари, к своим книжным полкам и вместо просмотра футбола и сериалов прочтите на ночь хоть десять страниц из Златоуста или Василия. Тогда и пафос уменьшится, и серьезность подхода к жизни увеличится. Тогда фраза «Отцы сказали» либо перестанет вылетать из празднословных уст, либо обретет благородную значимость.
Традиционное название деятелей христианской церкви II VIII вв., создавших её догматику и организацию. Главные отцы церкви в католицизме Амвросий Медиоланский, Августин, Иероним, Григорий I Великий, в православии Афанасий Александрийский,… … Энциклопедический словарь
- (святые отцы) традиционное название деятелей христианской церкви 2 8 вв., создавших её догматику и организацию. Главные отцы Церкви в католицизме Амвросий Медиоланский, Августин, Иероним, Григорий I Великий, в православии Афанасий Александрийский … Исторический словарь
Отцы церкви - (“святые отцы”), традиционное название деятелей христианской церкви 2 8 вв., создавших её догматику и организацию. Главные отцы церкви в католицизме Амвросий Медиоланский, Августин, Иероним, Григорий I Великий, в православии Афанасий… … Иллюстрированный энциклопедический словарь
Отцы церкви - (святые отцы) традиционное название деятелей христианской церкви II VIII вв., создавших её догматику и организацию. Главные отцы Церкви в католицизме Амвросий Медиоланский, Августин, Иероним, Григорий I Великий, в православии Афанасий … Энциклопедический словарь «Всемирная история»
Традиционное название деятелей христианской церкви 2 8 вв., создавших ее догматику и организацию. Главные отцы церкви в католицизме Амвросий Медиоланский, Августин, Иероним, Григорий I Великий, в православии Афанасий Александрийский, Василий… … Большой Энциклопедический словарь
См. Патристика. Философский энциклопедический словарь. 2010 … Философская энциклопедия
Отцы Церкви - (святые отцы) те из церковных писателей, произведения которых признаны самой Церковью наиболее точным выражением хранимого ею учения. Когда говорят об отцах Церкви, то обычно имеют в виду великих богословов, таких как, например, святые Игнатий … Православие. Словарь-справочник
Термин, употребляемый для обозначения ранних христианских писателей, развивавших вероучение на основе Св. Писания и Св. Предания. Благодаря этим авторам церковь восприняла философию и культуру греко римского мира, усваивая ее здравые элементы, и… … Энциклопедия Кольера
Три святителя Отцы Церкви (в Православии Святые Отцы) почётный титул, используемый с конца IV века применительно к группе выдающихся церковных деятелей и писателей прошлого, чей авторитет имел особый вес в формировании догматики, составлению… … Википедия
Традиционное назв. виднейших деятелей христ. церкви 2 8 вв., создавших ее догматику и организацию. Гл. О. ц. в католицизме Амвросий Медиоланский, Августин, Иероним, Григорий Великий, в православии Василий Кесарийский, Григорий Богослов, Иоанн… … Советская историческая энциклопедия
Книги
- , Ратцингер Йозеф (папа Бенедикт XVI). Книга папы Бенедикта XVI представляет собой сборник текстов, с которыми он выступал публично по средам с марта 2007 по февраль 2008 года. В каждой из этих еженедельных встреч папа вводит нас…
- Отцы церкви. От Климента Римского до святого Августина , Бенедикт XVI. Книга папы Бенедикта XVI представляет собой сборник текстов, с которыми он выступал публично по средам с марта 2007 по февраль 2008 года. В каждой из этих еженедельных встреч папа вводит нас…
Супруги, Иоаким и Анна, происходили из знатного рода и были праведны пред Богом. Имея богатства вещественное, они не были лишены и богатства духовного. Украшенные всеми добродетелями, они беспорочно соблюдали все заповеди закона Божия. На каждый праздник благочестивые супруги отделяли от своего имущества две части, – одну отдавали на церковные потребности, а другую раздавали нищим.
Своею праведною жизнью Иоаким и Аннатак угодили Богу, что Он сподобил их быть родителями Пресвятой Девы, предизбранной Матери Господа. Из этого одного уже видно, что их жизнь была свята, богоугодна и чиста, так как у них родилась Дщерь, Святейшая все святых, угодившая Богу больше всех, и херувимов Честнейшая.
В то время на земле не было более угодных Богу людей, нежели Иоаким и Анна, по непорочной их жизни. Хотя в то время можно было найти и многих живущих праведно и угождающих Богу, но эти двое превзошли всех своими добродетелями и явились пред Богом самыми достойными того, чтобы от них родилась Божия Матерь. Такая милость им не была бы дарована богом, если бы они действительно не превосходили всех праведностью и святостью.
Но как Сам Господь имел воплотиться от Пресвятой и Пречистой Матери, так подобало и Матери Божией произойти от святых и чистых родителей. Подобно тому как земные цари имеют свои порфиры, сделанные не из простой материи, а из златотканной, так и Небесный Царь восхотел иметь Пречистою Своею Матерью, в плоть Которой как в царскую порфиру, Ему должно было облечься, рожденную не от обыкновенных невоздержных родителей, как бы из простой материи, но от целомудренных и святых, как бы из материи златотканной, прообразом чего служила ветхозаветная скиния, которую Бог велел Моисею сделать из багряной и червленой материи и из виссона (Исх.27:16).
Скиния эта прообразовала Деву Марию, вселившийся в Которую Бог имел «с человеки пожити» как написано: «се, скиния Бога с человеками, и Он будет обитать с ними» (Откр.21:3). Багряная и червленая материя и виссон, из которых была сделана скиния, прообразовали родителей Божией Матери, Которая произошла и родилась от целомудрия и воздержания, как бы от багряной и червленой одежды, и совершенства их в исполнении всех заповедей Господних, как бы от виссона.
Но сии святые супруги, по Божию изволению, долгое время были бездетны, – дабы в самом зачатии и рождении такой дочери была явлена и сила Божией благодати, и честь Рожденной и достоинство родителей; ибо неплодной и состарившейся женщине родить иначе невозможно, как по силе благодати Божией: здесь действует уже не природа, но Бог, побеждающий законы природы и уничтожающий узы неплодия. Родиться от неплодных и престарелых родителей – большая честь и для самой рожденной, потому что она рождается того не от невоздержных родителей, но от воздержных и престарелых, каковыми были Иоаким и Анна, которые пятьдесят лет жили в супружестве и не имели детей.
Наконец чрез таковое рождение открывается достоинство и самих родителей, так как они после долгого неплодства родили радость всему миру, чем уподобились святому патриарху Аврааму и благочестивой супруге его Сарре, родившим, по обетованию Божию, Исаака в старости (Быт.21:2). Однако, без сомнения, можно сказать, что рождество Богородицы выше рождения Авраамом и Саррою Исаака. Насколько сама рожденная Дева Мария выше и более достойна посчести, нежели Исаак, настолько больше и выше достоинство Иоакима и Анны, нежели Авраама и Сарры.
Этого достоинства они не сразу достигли, но только усердным постом и молитвами, в душевной горести и в сердечной скорби умолили о сем Бога: и скорбь их обратилась в радость, а бесчестие их явилось предвестником великой чести, и усердное прошение руководителем к получению благ, и молитва – лучшей ходатаицей.
Иоаким и Анна долгое время скорбели и плакали, что у них нет детей. Однажды Иоаким в большой праздник приносил в Иерусалимском храме дары Господу Богу; вместе с Иоакимом и все израильтяне приносили свои дары в жертву Богу. Бывший в то время первосвященник Иссахар не захотел принять даров Иоакима, потому что он был бездетным.
«Не должно, – говорил он, – принимать от тебя дары, потому что ты не имеешь детей, а следовательно и благословения Божия: наверное, у тебя есть какие-нибудь тайные грехи».
Также и один еврей из колена Рувимова, вместе с прочими приносивший свои дары, укорял Иоакима, говоря:
– Зачем ты хочешь прежде меня принести жертвы Богу? разве ты не знаешь, что ты недостоин приносить дары вместе с нами, ибо ты не оставишь в Израиле потомства?
Укоры сии очень опечалили Иоакима, и он в сильно скорби ушел из храма Божия посрамленным и униженным, и праздник для него обратился в печаль, а праздничная радость сменилась скорбью. Глубоко скорбя, он не возвратился домой, но ушел в пустыню к пастухам, пасшим его стада, и там плакал о неплодстве своем и о поношении и укорах, сделанных ему.
Вспомнив про Авраама, праотца своего, которому уже в преклонном возрасте Бог даровал сына, Иоаким стал усердно молить Господа, чтобы Он и его сподобил такого же благоволения, услыхал бы его молитву, помиловал бы и отнял от него поношение со стороны людей, даровав в старости плод его супружеству, как некогда Аврааму.
– Да буду я, – молился он, – иметь возможность именоваться отцом ребенка, а не бездетным и отверженным от Бога терпеть укоры от людей!
К сей молитве Иоаким присоединил пост и сорок дней не вкушал хлеба.
– Не буду есть, – говорил он, – и в дом свое не возвращусь; пусть слезы мои будут мне пищею, а пустыня сия домом, до тех пор пока не услышит и не отнимет от меня поношение Господь Бог Израилев.
Точно также и жена его, будучи дома и услыхав, что первосвященник не хотел принять их дары, укоряя в неплодстве, и что муж ее от великой скорби удалился в пустыню, плакала неутешными слезами.
– Теперь, – говорила она, – я несчастнее всех: Богом отвержена, у людей в поношении и мужем оставлена! о чем плакать теперь: о вдовстве ли своем, или о бесчадии, о сиротстве своем или о том, что не удостоилась называться матерью?!
Так горько плакала она все те дни.
Рабыня Анны, по имени Юдифь, старалась ее утешить, но не могла: ибо кто может утешить ту, печаль которой глубока, как море?
Однажды Анна печальная пошла в свой сад, села под лавровым деревом, вздохнула из глубины сердца и, возведя свои глаза, полные слез к небу, увидала на дереве птичье гнездо с маленькими птенцами. Зрелище сие причинило ей еще большую скорбь, и она с плачем начала взывать:
– Горе мне бездетной! Должно быть, я самая грешная среди всех дщерей Израилевых, что одна пред всеми женами так унижена. Все носят плод своего чрева на своих руках, – все утешаются своими детьми: я же одна чужда сей радости. Горе мне! Дары всех принимаются в храме Божием, и за чадородие им оказывают уважение: я же одна отвержена от храма Господа моего. Горе мне! Кому я уподоблюсь? ни птицам небесным, ни зверям земным: ибо и те приносят Тебе, Господи Боже, плод свой, я же одна неплодна. даже с землею я не могу сравнить себя: ибо она прозябает и выращивает семена и, принося плоды, благословляет Тебя, Небесного Отца: я же одна бесплодна на земле. Увы мне, Господи, Господи! Я одна, грешная, лишена потомства. Ты, Который даровал некогда Сарре в глубокой старости сына Исаака (Быт.21:1-8), Ты, Который отверз утробу Анны, матери Твоего пророка Самуила (1Цар.1:20), призри ныне на меня и услыши молитвы мои. Господи Саваоф! Ты знаешь поношение бездетства: прекрати печаль сердца моего и отверзи мою утробу и меня неплодную соделав плодоносною, дабы рожденное мною мы принесли Тебе в дар, благословляя, воспевая и согласно прославляя Твое милосердие.
Когда Анна с плачем и рыданием так восклицала, явился ей ангел Господень и сказал:
– Анна, Анна! услышана твоя молитва, воздыхания твои прошли сквозь облака, слезы твои явились пред Богом, и ты зачнешь и родишь Дщерь преблагословенную; чрез Нее получат благословение все племена земные и будет даровано всему миру спасение; имя ей будет Мария.
Услышав ангельские слова, Анна поклонилась Богу и сказала:
– Жив Господь Бог, если родится у меня дитя – я отдам его на служение Богу. Пусть он служит Ему и прославляет святое имя Божие день и ночь во всё время своей жизни.
После сего, исполнившись неизреченной радости, святая Анна быстро пошла в Иерусалим, чтобы там с молитвою воздать благодарение Богу за Его милостивое посещение.
В то же самое время Ангел явился и Иоакиму в пустыне и сказал:
– Иоаким, Иоаким! Услышал Бог молитву твою и благоволит даровать тебе благодать Свою: жена твоя Анна зачнет и родит тебе дщерь, рождение которой будет радостью для всего мира. И вот тебе знамение, что я благовествую тебе истину: иди в Иерусалим к храму Божию и там, у золотых ворот, найдешь свою супругу Анну, которой я возвестил то же самое.
Иоаким, удивленный таким ангельским благовестием, славословя Бога и благодаря Его сердцем и устами за великое милосердие, с радостью и веселием поспешно отправился в Иерусалимский храм. Там, как и возвестил ему ангел, он нашел у золотых ворот Анну, молящуюся Богу, и рассказал ей об ангельском благовестии. Также и она поведала ему о том, что видела и слышала ангела, возвестившего о рождении у нее дочери. Тогда Иоаким и Анна прославили Бога, сотворившего им такую великую милость и, поклонившись Ему в святом храме, возвратились в свой дом.
И зачала святая Анна в девятый день декабря месяца, а восьмого сентября у ней родилась дочь, пречистая и Преблагословенная Дева Мария, начало и ходатаица нашего спасения, о рождестве Коей возрадовались и небо и земля. Иоаким по случаю Ее рождения принес Богу великие дары, жертвы и всесожжения, и получил благословение первосвященника, священников, левитов и всех людей за то, что сподобился благословения Божия. Потом он устроил в доме своем обильную трапезу, и все с веселием прославляли Бога.
Подрастающую Деву Марию родителя Ее берегли, как зеницу ока, ведая, по особенному откровению Божию, что Она будет светом всему миру и обновлением естества человеческого. Посему они воспитывали Ее с такою тщательною осмотрительностью, какая подобала Той, Которая имела быть Матерью Спасителя нашего. Они любили Ее не только как дочь, столь долгое время ожидаемую, но и почитали, как госпожу свою, помня ангельские слова, сказанные о Ней, и провидя духом, что должно над Ней совершиться.
Она же, исполненная Божественной благодати, таинственно обогащала тою же благодатью и своих родителей. Подобно тому как солнце своими лучами освещает звезды небесные, уделяя им частицы своего света, так и богоизбранная Мария, как солнце, озаряла лучами данной ей благодати Иоакима и Анну, так что и они были исполнены Духа Божия, и твердо веровали в исполнение ангельских слов.
Когда отроковице Марии исполнилось три года, родители ввели Ее со славою в храм Господень, сопровождая с возженными светильниками, и посвятили Ее на служение Богу, как то обещали. По прошествии нескольких лет после введения Марии во храм, святой Иоаким умер, восьмидесяти лет от рождения. Святая Анна, оставшись вдовою, покинула Назарет и пришла в Иерусалим, где пребывала около своей Пресвятой Дочери, молясь беспрестанно в храме Божием. Прожив в Иерусалиме два года, она почила о Господе, имея 79 лет от рожденя 2.
О, сколь благословенны вы, святые родители, Иоаким и Анна, ради Преблагословенной вашей Дочери!
Сугубо благословенны вы ради Сына Ее, Господа нашего Иисуса Христа, чрез Которого получили благословение все народы и племена земные! Справедливо вас святая Церковь наименовала Богоотцами 3, ибо мы знаем, что от Пресвятой вашей Дочери родился Бог. ныне предстоя Ему близко на небе, молитесь, да уделится и нам хотя некая часть вашей радости нескончаемой. Аминь.
Тропарь, глас 1:
Иже в законней благодати праведни бывше, младенца богоданнаго породиша нам, Иоаким и Анна: темже днесь светло тожествует, весело празднующи, божественная церковь честную вашу память, славящи Бога, воздвигшаго рог спасения нам в дому Давидове.
Кондак, глас 2:
Радуется ныне Анна, неплодства разрешившися соуз, и питает Пречистую, созывающи вся воспети, даровавшаго от чрева ея человеком едину Матерь и неискусомужную
На вопросы телезрителей отвечает студент 2-го курса магистратуры Санкт-Петербургской православной духовной академии иеромонах Афанасий (Букин).Передача из Санкт-Петербурга.
Уже более 2000 лет существует христианство, и на протяжении этого времени было явлено много святых подвижников. Многие из них оставили после себя труды, которые стали реакцией на ту или иную историческую ситуацию. Так, в процессе становления христианства у нас появилось святоотеческое наследие, которым мы сейчас обладаем и с помощью которого научаемся. Но кто такие святые отцы и кого из многочисленных церковных писателей и деятелей Церкви принято так называть?
Святые отцы - это люди, признанные таковыми Церковью. Это не говорит о том, что они никогда не грешили и не совершали плохих поступков. Это означает, что их жизненный путь, его окончание, является для нас образцом. Обратите внимание, важно не столько начало или середина, а сколько конец жизни, потому что именно по нему мы можем судить о том, чего достиг человек, какие плоды он принес. Мы называем их святыми отцами еще и потому, что они смогли воспринять и изложить Божественное Откровение на языке той культуры, в которой жили.
Мы знаем, что есть понятие «святые отцы», но в литературе встречается еще и выражение «учители Церкви». Скажите, это разные понятия или одно и то же?
Это весьма условная дифференциация, потому что среди святых отцов есть учители Церкви, а среди учителей Церкви есть те, кого мы не называем святыми. К примеру, Оригена, Тертуллиана условно принято называть учителями Церкви, хотя они не канонизированы. Более того, учение Оригена на V Вселенском Соборе было отвергнуто, а Тертуллиан в конце своей жизни впал в ересь. Тем не менее они в свое время совершили некий переворот в богословии: они чему-то научили всю Церковь. Хотя эти люди потом и уклонились в ересь, но они сделали очень важное дело для Церкви. Таким образом, учителями Церкви мы называем тех святых или несвятых отцов, которые внесли существенный вклад в развитие богословской мысли. Они писали и говорили исходя из своего жизненного опыта, и потому мы рассматриваем их труды с точки зрения Церкви: то, что ею одобрено в их творениях, мы воспринимаем безусловно, и не принимаем того, что было отвергнуто.
А есть ли какой-нибудь критерий, по которому можно определить, является этот церковный писатель святым отцом или нет? Можем ли мы говорить о святых отцах и учителях Церкви применительно к людям, жившим в XVIII - XX веках?
Христианское благовестие никогда не прекращалось, никогда не останавливалось рассуждение, размышление над Священным Писанием, над тем Божественным Откровением, которое мы имеем, поэтому Дух Святой никогда не уходил из Церкви. Всегда были люди, водимые Им, которые могли объяснять то, что Он для них открывал. Так что и в XVIII, и в XIX, и в XX, и в XXI веках были святые отцы и учители Церкви. Может быть, они нам сейчас не все явно открыты, но они были, есть и будут.
А критерий очень прост, он всегда был один и тот же: Церковь решает, кого назвать святым отцом, а кого учителем Церкви. Рассмотрев труды того или иного отца, его жизнь, она делает вывод: «Вот это образец! Это канон, которому нужно следовать», потому-то мы и говорим о канонизации святого. В каком-то смысле есть и своеобразная канонизация текстов, которая не так явна и скорее всего вызревает подспудно в процессе восприятия трудов того или иного святого отца. Так выявляются труды, которые можно считать каноническими.
Если говорить о конкретных людях, то из отцов XIX и XX веков можно назвать святителя Игнатия Брянчанинова, Феофана Затворника, святителя Филарета Дроздова, митрополита Московского - это только из русских святых, а есть ведь еще и преподобный Иустин Попович - сербский святой, написавший прекрасную «Догматику», которой очень многие пользуются, преподобный Паисий Святогорец, явивший нам нечто похожее на опыты преподобного Симеона Нового Богослова, преподобного Силуана Афонского, Григория Паламы. Он, выражаясь простым языком, говорил о достаточно глубоких вещах и явил скорее аскетическое богословие Церкви, нежели строгое догматическое.
- Какая наука изучает святоотеческое наследие?
Изучением святоотеческого наследия занимается патрология. Здесь рассматриваются труды святых отцов, их жизнь. Патрология - наука достаточно сложная в том плане, что на Западе и у нас она по-разному воспринимается. Для западной патрологии характерен такой же подход, как у нас к Платону или древним философам, как к обычной классической литературе. Западные ученые смотрят, как развивался тот или иной святой отец, что он создавал в процессе своих размышлений, все ли тексты действительно принадлежат ему... При этом подходе патрология больше напоминает техническую филологию или историческую философию с подробным изложением текстов и прочего.
Православный подход заключается в том, чтобы увидеть, что именно было создано в конечном итоге под именем этого святого отца. Тут даже не столь важно, он ли это написал, сколько то содержание, которое было авторизовано Церковью и названо каноническим текстом. Мы смотрим на то, что он нам сегодня дает, как в нем открывается Божественное Откровение и что мы можем почерпнуть из него. Вот это уже православное богословие, которое всегда связано с рефлексией, с внутренним ответом на то, что ты читаешь. Здесь уже текстология нужна лишь отчасти, только для того, чтобы понять, как развивался человек, а не затем, чтобы делать какие-то критические выводы, которые не несут никакой пользы. Поэтому нам, православным, важно заниматься именно богословием, а не просто препарированием текстов.
- В чем для нас сегодня заключается актуальность святоотеческих трудов, скажем, IV века или даже более ранних веков? Ведь известно, что святые отцы создавали их в конкретной исторической обстановке, они являлись их реакцией на те конкретные проблемы, с которыми сталкивалась тогда Церковь: это и ереси, и недопонимание, и многое другое. Когда сегодня мы берем в руки книгу святителя Василия Великого или Григория Нисского, то что она может нам дать?
Очень важно рассматривать не только сам текст. В этом плане, как я уже сегодня говорил в самом начале, святые отцы уникальны тем, что они смогли изложить Божественное Откровение на языке той культуры, в которой жили. Западный подход к патрологии имеет место лишь отчасти, это всего лишь подготовка к настоящему богословию, и если все заканчивается на первом этапе, то это неверный путь. Нам же важно понять культурную обстановку, в которой создавались эти тексты, внимательно рассмотреть их содержание. Например, взять труды того же Григория Богослова и посмотреть, к чему он апеллирует, что знали его слушатели, как понимали его читатели, и выявить методологию подхода к изложению Откровения. В наше время мы можем сделать то же самое: у нас есть такое же Откровение, тот же Святой Дух действует в Церкви, так что можно попытаться на языке нашей культуры его изложить. Есть много разных современных исследователей, в том числе и православных богословов, которые, рассматривая труды святых отцов, живших в III и IV веках, выясняют, что их волновали те же самые проблемы, что и нас, и отвечали они так же, просто мы сейчас не понимаем их ответов, потому что изменился язык. Именно поэтому нам важно изучать творения святых отцов, несмотря на то что они не сразу даются, не всегда бывают понятны. Мы должны изучать их в том контексте, в котором говорили отцы, и тогда сможем научиться отвечать на те вопросы, которые возникают у нас именно исходя из Откровения.
Адольф фон Гарнак дал такое определение понятию «догмат» - это действие греческого духа на библейской почве. Это не совсем верно: Святой Дух воздействовал на эллинскую культуру и, отразившись в ней, создал наши догматы. Они могли бы появиться в любой другой культуре, но Промыслом Божиим их воплощение произошло тогда, когда должно было произойти: иудеи были подготовлены Законом, а греки философией. Мы должны сейчас быть продолжателями тех, кто действовал когда-то до нас. Я уже говорил о преподобном Иустине Поповиче, жившем в ХХ веке и не так давно канонизированном. Он умудрился высказать на языке культуры своего времени глубокие вещи. Он приводил в своих трудах примеры из современной ему науки, и хотя мы можем сейчас сказать, что он где-то ошибался, но в то время эти научные теории были широко распространены, да и использовал их преподобный Иустин для того, чтобы говорить с людьми на их языке. Вот чему нужно нам всем учиться у святых отцов: быть способными говорить с окружающими на том языке, на котором они говорят вокруг тебя. Кажется, Григорий Богослов (или Григорий Нисский) как-то заметил, что в его время даже на рынке говорят о сущности Ипостасей. Ты спрашиваешь у торговки: «Почем рыба?», а она тебе в ответ: «Три сущности». Ты интересуешься: «А почем та?» И слышишь: «Три ипостаси!» Мы должны понять, на каком языке нужно разговаривать с людьми сейчас, чтобы обратиться к ним на их языке, не предавая при этом само Божественное Откровение.
Получается, чтобы сегодня понять святоотеческие труды, нам необходимо обратиться к той литературе, которая будет нам растолковывать их, введет нас в сами тексты? Или же мы можем самостоятельно постепенно постигать содержание книги какого-нибудь святого отца?
Мы не можем самостоятельно постигать никакой текст в Церкви, где есть понятие учительства. Когда мы приходим в Церковь, то она нам через своего служителя разъясняет тот или иной момент из Священного Писания. Именно поэтому очень важно, чтобы священнослужители, получив достойное образование, могли говорить с людьми на их языке. Дело не в том, что нам нужно читать какие-то растолковывающие вещи про святых отцов или смотреть, какие исследования проводятся в том числе и западными православными патрологами, важно увидеть, в каком контексте это возникает. Если мы, к примеру, говорим о текстах времен поздней античности («доникейские», «никейские» святые отцы), то мы, безусловно, должны читать античную литературу, потому что без этого мы не поймем, о чем говорят авторы этого периода, какую терминологию используют, к чему они обращаются. Может быть, и не нужно читать полностью Платона, досократиков или Аристотеля, но нам важно знать те тексты, которые были разъясняющими в Церкви. Например, тот же Иоанн Дамаскин делает введение к своему полному изложению православной веры, основываясь на их диалектике, разъясняя каждый термин, потому что без этого объяснения все дальнейшее рассуждение будет непонятно. Конечно, он делает это вкратце, специально для монашествующих, которые пришли из мира и уже о чем-то слышали, что-то знают, потому достаточно лишь напомнить им о том, что было раньше, и, объяснив терминологию, можно дальше говорить о богословии напрямую. Мы должны поступать так же либо глубоко изучить античные тексты. Безусловно, эти знания в первую очередь нужны священнослужителям и проповедникам, простому человеку это все не так необходимо. Он нуждается в проповедниках, которые будут говорить с ним на знакомом для него языке, и потому обыкновенному человеку надо начинать чтение святоотеческой литературы не с писателей III и IV веков, а со святых отцов ХХ века, таких как преподобный Иустин Попович, хотя мы уже немного и отстоим от той эпохи, в которой он жил.
Многие сейчас рассуждают о том, что Бог стоит после метафизики. Действительно, философская проблематика мало кого сейчас волнует, но она никуда не исчезла: просто поменялась терминология, изменился язык, и мы должны опять научиться говорить на новом языке философии, которую сейчас называют метафизикой.
На многих приходах есть опыт изучения Библии в группах. Как Вы думаете, насколько актуален такой формат изучения святоотеческой литературы, богословия в таких кружках под руководством священника, где есть у людей возможность читать, изучать святых отцов, обсуждая и размышляя над прочитанным?
Мне кажется, это очень актуально. Главное, все это делать в сочетании, чтобы Священное Писание не было в отрыве от традиций, Предания, святоотеческой мысли. Важно рассмотреть, в каком культурном контексте появился текст Писания, а в каком возник труд святого отца, толкующего его. Все это возможно сделать на приходе, и я уверен, что где-то такая работа ведется. Очень важно, чтобы мы в общении находили единый подход, истину, нужную для всех нас. Мы должны изучать богословие не ради изучения, а потому что именно это нас сейчас волнует. Я уверен, что многих людей интересуют какие-то глубокие вопросы, и православие способно дать на них глубокие ответы, не отвергающие разум, не отрицающие саму попытку задавать вопросы. Оно будет стремиться максимально полно ответить на них, хотя понятно, что во всей полноте вряд ли можно ответить даже на какой-нибудь простой вопрос. Все вопросы в конечном счете приводят к тому, когда приходится молчать, потому что мы не знаем, что говорить дальше, поскольку вторглись в пределы Божественной мудрости.
- Телезрительница из Адлера задает вопрос: «Как следует понимать слова, сказанные Господом: «А вы не называйтесь учителями, ибо один у вас Учитель - Христос, все же вы братья. И отцом никого не называйте на земле, ибо один у вас Отец, Который на Небесах ?»
Это очень верное замечание: никто не называйся учителем и никто не называйся отцом, ибо Учитель у нас - это Христос, а Отец - Бог. Мы не перестаем называть отцом своего родного папу, который нас породил, нам понятно, что это не тот отец, который является нашим Небесным Отцом. В это слово вкладывается совершенно иной смысл, и можно сказать, что первообраз для нашего родного отца - это наш Небесный Отец. В этом же значении мы употребляем слово «отец», когда обращаемся к нашему священнику, духовному отцу, породившему и наставившему нас в христианстве.
И учителями мы называемся тоже весьма условно: не мы сами учим, а Дух Святой, действующий в нас, - вот кто на самом деле должен учительствовать! Церковное учительство очень важно, но при этом к нему не надо так относиться, словно выступающий человек есть истина в последней инстанции: он просто проводник, который пытается пересказать и передать то, что ему открывается, или то, что до него открыли другие. Кажется, Григорий Палама говорит о трех видах богословов. К первым он относит тех, кто живет святой жизнью и кому Бог что-то открывает. Это лучшие богословы. Есть и те, кто не живет такой глубокой духовной жизнью, но они стремятся к этому. Они хоть и не имеют откровений, однако они доверяют знаниям первых богословов. Наконец, есть такие, которых Григорий Палама называет плохими богословами. Они не верят первым богословам и, не имея своего опыта, все отрицают и пытаются все постичь, руководствуясь собственным разумом. Мы, священнослужители, стараемся быть богословами второго типа. Мы пытаемся довериться тому опыту Церкви, который у нее есть, и не стараемся выставлять себя учителями в последней инстанции. Христос - наш Учитель! Мы стремимся стать прозрачными для благодати, чтобы Сам Господь учил через нас, а не мы, чтобы Дух Святой действовал в нас и в наших устах всегда звучало Его огненное слово.
- Скажите, а какие жанры святоотеческой письменности существуют?
Сложно сказать о жанрах: они были такие, какой была эпоха, когда они создавались. В первые века христианства для богословских трудов были характерны диалоги наподобие платоновских, потому что это был язык той эпохи. Были и стихотворные произведения, как, например, у Григория Богослова, а позднее и гимны, как у Симеона Нового Богослова. Были и трактаты, хотя и не в том виде, в каком они есть сейчас: это не являлось научной работой с ссылками, с критическим аппаратом, а представляло собой скорее некое рассуждение. Создавались и более, скажем так, литературные произведения, в которых люди пытались художественным образом отобразить свои богословские представления. Особенно характерно это стало для XIX и XX веков. Например, у Ф. М. Достоевского есть много прекрасных произведений, в которых нашло свое отражение православное богословие. Да, наш писатель - это не святой отец, но его творчество заставляет о многом задуматься.
Поэтому для святоотеческой письменности и нет такого строго определенного жанра. Она действует так, как может, говорит на том языке, на котором говорят окружающие люди. Ведь очень важно, уловив язык культуры, начать рассказывать людям то, что было сказано уже до тебя. И каждый раз это делать заново. По выражению одного богослова, Евангелие - это всегда новые и старые вести: вроде бы ничего не изменилось, текст Священного Писания не поменялся и нового откровения мы не получили, но оно всегда звучит по-новому, так, как будто сказано только что. Евангелие переворачивает, преображает душу человека, если он, пытаясь постигнуть его, подходит к нему с чистым сердцем.
В святоотеческом наследии существует целый пласт аскетической литературы, которая зародилась тогда, когда появилось и монашество. Это IV век, время очень далекое от нас, и потому при чтении трудов святых отцов той эпохи возникает ощущение, что они в своем аскетическом опыте удалены от нас на космическое расстояние и их наследие кажется весьма строгим для нас. Скажите, каким образом мы, современные люди, живущие в мегаполисах, читая аскетическую литературу, можем применить ее по отношению к себе? Что можно почерпнуть из нее полезного для себя? Насколько она нам сегодня близка?
Очень важно понять каждому конкретному человеку, какие тексты нужно читать именно ему, а какие нет. Потому что то, что говорится отшельникам, - это одно, и совсем другое дело, когда обращаются к людям, живущим в семьях. Поэтому, быть может, нам важнее читать не древние труды, а современные мысли отцов-аскетов. Аскетика - это своего рода христианская этика, и как некогда была стоическая филология со своей определенной нравственной метафизикой, так и сейчас у нас есть современное богословие с современной этикой. Так что, на мой взгляд, нам нужно начинать чтение святоотеческой литературы с произведений таких отцов, как преподобный Паисий Святогорец, преподобный Иустин Попович или еще не канонизированный Иосиф Исихаст. У них тоже бывают достаточно «жесткие» тексты, но они нам ближе и понятнее, чем труды писателей, живших в III - V веках. Мы живем сейчас иначе, и потому то, что было написано ими когда-то давно, нам кажется сложным и непонятным. Вот почему так важен язык культуры. Мы можем почерпнуть что-то очень необходимое для себя в наследии святых отцов, живших когда-то давно, если будем понимать тот язык, на котором они обращаются к нам. Изучив его, мы сможем осознанно сказать: «Вот это так преломляется в сегодняшнем дне, и я вот таким образом могу применить сегодня то богословие, которое до сих пор является важным и глубоким. Оно не изменилось в сегодняшнем дне, оно создало ту же самую этику по Духу, но другую по форме.
Сегодня мы стоим на пороге Великого поста, когда Церковью предлагается немало книг для чтения: это и Священное Писание, и труды святых отцов. А что из святоотеческого наследия мы можем почитать в пост, чтобы вместе с отцами пройти этот путь покаяния? Может быть, стоит выбрать какого-нибудь конкретного святителя или писателя, который будет нас «сопровождать» по дороге к Светлому Христову Воскресению?
Думаю, что прежде всего необходимо понять, какая именно проблема волнует конкретного человека, потому что можно дать общую рекомендацию, но будет ли она для него актуальной, это большой вопрос. Очень важно за время поста прочитать хотя бы одно Евангелие, но какое из них, должен понять сам человек - кому-то ближе Евангелие от Марка, кому-то от Иоанна, а для кого-то роднее Евангелие от Матфея или Луки...
Так же можно поступить и при выборе святоотеческой литературы, взяв для себя того святого отца и ту тематику, которая отвечает душе. Если человека, к примеру, очень волнует триэтологический вопрос, то он может поставить себе аскетическую цель - прочитать «Пять слов о богословии» святителя Григория Богослова, в которых речь идет именно об этом. Если беспокоят больше нравственные вещи, то ему лучше прочесть труды святых отцов-аскетов, например Симеона Нового Богослова или более современного для нас преподобного Силуана Афонского. Если же человека интересует больше культурно-философская проблематика в богословии, что, на мой взгляд, кажется очень важным, то лучше взять труды малоизвестного у нас в России преподобного Иустина Поповича, его книгу «Философские пропасти». Он отвечает в ней на те вопросы, которые вставали перед его современниками. Изучив произведения Ницше, Метерлинка, проанализировав европейскую культуру своего времени, преподобный Иустин пытается дать ей православную альтернативу. Лично я бы выбрал для себя именно его книгу, и хотя уже читал ее раньше, но, возможно, еще раз перечитаю либо возьму для себя что-то подобное для чтения на время Великого поста.
Так что каждому из нас нужно посмотреть на святоотеческое наследие и определить для себя в первую очередь ту тему, которая волнует, понять, что сейчас тяжелее всего будет читать, и тем не менее выбрать именно это, потому что пост - время аскетики, и все мы, пересиливая себя, заставляя себя что-то делать, будем таким образом подвизаться. Может быть, кому-то важно будет прочитать раннехристианских отцов Церкви, таких как Игнатий Богоносец, Киприан Карфагенский или Климент Римский, а для кого-то важнее будет прочесть не труды святого отца, а какое-нибудь введение к этому, книгу по патрологии или вообще взять для чтения роман Ф. М. Достоевского «Братья Карамазовы». Да, кому-нибудь покажется, что это светское произведение, но в нем глубоко отражается христианская натура, для кого-то такое чтение будет трудно даваться, но в этом и будет заключаться аскетический подвиг для этого человека.
Ваш ответ очень хорошо подходит тем, кто находится в традиции Церкви и просто пытается найти для себя ответ на вопрос, который их волнует. А если, предположим, я решил подарить книгу человеку, который еще только стоит на пути к Церкви и не имеет никакого представления о нашем церковном святоотеческом наследии, то какая это может быть книга, на Ваш взгляд? Может быть, это блаженный Августин, Иоанн Златоуст или тот же Иустин Попович? Хочется ведь, чтобы человек взял книгу в руки, открыл ее и она была бы ему понятна и близка.
Хорошо, что Вы упомянули блаженного Августина: его «Исповедь» поистине универсальный труд, который можно посоветовать действительно читать любому. Опять же нужно понимать, кому ты это даришь, какой человек перед тобой. Если он далек от философских вопросов, то книги Иустина Поповича будут странным для него подарком. А если перед вами человек, интересующийся культурой, философией, то книга преподобного Иустина «Философские пропасти» будет ответом ему на многие вопросы. Мне в свое время очень сильно помогла книга архимандрита Софрония Сахарова о преподобном Силуане Афонском, может быть, она станет для кого-нибудь тоже введением в Церковь, в ее глубокое аскетическое богословие. А возможно, самой важной книгой для кого-то будет книга «Беседа преподобного Серафима Саровского с Мотовиловым», где раскрываются цели христианской жизни и достаточно глубоко говорится о тех вещах, которые открываются не сразу, а через несколько лет после пребывания в Церкви, но они поражают и вдохновляют многих людей.
Вы упомянули некоторые книги, повлиявшие на Вас, может, Вы расскажете нам о своем опыте чтения святых отцов и о Вашем пути в Церкви? Кто из святых отцов «сопровождал» Вас на пути становления как христианина?
Я только что говорил Вам про Силуана Афонского - наверное, это был один из самых важных моих святых во время моего становления как христианина. Вообще очень сильно на меня повлияла в этом отношении святая Гора Афон. Когда-то я, еще не будучи глубоко воцерковленным, делая свои первые шаги в Церкви, попал по Божиему промыслу на Афоне в русский Пантелеимонов монастырь, в котором как раз и подвизался преподобный Силуан Афонский. Я тогда еще ничего о нем не читал, но эти две недели перевернули мой мир души. К тому времени мною уже было что-то прочитано о древних подвижниках: я пытался читать «Лествицу», какие-то аскетические труды - так, чисто из интереса... Я увидел на Афоне мир, где люди живут так, как написано в древних патериках, и на меня это очень сильно повлияло, поэтому преподобный Силуан Афонский стал для меня одним из самых важных в моем становлении, впрочем, так же, как и преподобный Серафим Саровский. Мне в свое время подарили книгу о нем с достаточно подробным житием и некоторыми его трудами, которая мне очень полюбилась. А когда я ходил в храм, в Иоанновский монастырь, что на Карповке, то всегда становился у иконы преподобного Серафима Саровского. Вообще вот эта русская культура Иисусовой молитвы именно в нашем восприятии оказалась тем фактором, который и привел меня в Церковь. Хотя, может быть, это мне так кажется и Бог сделал все как-то иначе - я не знаю.
Если человек хочет познакомиться со святоотеческим наследием, но не знает, с чего начать, может быть, ему посоветовать начать читать какие-то сборники трудов святых отцов или те же самые патерики?
Сейчас выходит очень много разных сборников с избранными трудами святых отцов, иногда даже с небольшими отрывками из их творений. Если мы достаточно хорошо знаем характер человека, то можем подобрать святого отца, который будет ему близок духовно, и подарить его книгу. Очень важно найти то, что будет соответствовать его эстетическому вкусу, потому что при таком количестве выпускаемых изданий человек может в первую очередь смотреть на обложку.
Замечательно, что сейчас в издаваемой литературе появились труды отца Гавриила Бунге, подвизающегося в горах Швейцарии. Он занимается изучением Евагрия Понтийского и вообще святоотеческой письменности того времени и той области, где жили монахи-пустынники. У отца Гавриила вышла серия маленьких книг, где он пытается рассуждать о вопросах, важных для современного человека. Мы часто встречаем у святых отцов такое понятие, как уныние. А ведь многие, когда приходят на исповедь, говорят: «Батюшка, меня уныние беспокоит». У отца Гавриила вышла книга с названием «Тоска, уныние, депрессия». На самом деле мы чаще сейчас слышим слово «депрессия», а под унынием люди чаще всего подразумевают что-то другое: какую-то печаль, усталость, отсутствие интереса. А то, что действительно волнует человека, так это депрессия. Если у него на самом деле она есть, то можно подарить ему эту книгу с таким броским названием, яркой обложкой, и он сможет увидеть, что ответы на все волнующие его вопросы уже даны, просто ему нужно найти их в книге. Повторюсь, что очень важно понимать, что беспокоит сейчас конкретного человека, а иначе можно впустую потратить время, пытаясь постоянно давать общие ответы на общие вопросы и попадать мимо цели.
В наши дни киноиндустрия интересуется Священным Писанием, библейской историей, образом Господа нашего Иисуса Христа. Все, наверное, смотрели «Страсти Христовы», а не так давно вышел фильм «Исход», где рассказывается о выходе израильского народа из Египта, о подвиге Моисея и его послушании. Он снят в жанре боевика, но тем не менее сам факт того, что такой фильм есть, заслуживает внимания. Знаю, что были сняты фильмы о ветхозаветных праведниках и пророках, к примеру о царе Давиде или о Ное, а снималось ли кино о святых отцах? Насколько было бы актуальным обогатить кинематограф фильмами о подвижниках и учителях Церкви? Я спрашиваю Вас об этом потому, что мы знаем из житий святых отцов, насколько их жизни были очень непростыми и многие из них претерпели мучения, страдания, но остались верными Христу.
Такие фильмы есть. К примеру, был снят прекрасный фильм о блаженном Августине, где рассказывается о его жизни, приводится много цитат из его «Исповеди». Мне кажется, что направленность таких фильмов должна быть прежде всего миссионерской, а человеку воцерковленному они, в принципе, особо не нужны - ему лучше прочитать труды самого святого отца, потому что из книги он почерпнет для себя гораздо больше, чем из киноленты. А вот тем, кто далек от Церкви, очень важно показать, что христиане не являются какими-то маргиналами, чуждыми совсем этого мира, они не вне мира в каком-то смысле: от мира, не от мира, но в этом мире пребывающие. Это было важно для отцов III, IV веков. Иустин Философ писал в своих «Апологиях», что мы, христиане, так же размышляем над важными вопросами, как и остальные люди, и поэтому, на мой взгляд, нужно снимать такие фильмы. Но процесс их создания достаточно сложен, как сложно преподавание патрологии: очень трудно рассказать об отце так, чтобы он, оставаясь святым, при этом был показан человеком. Это действительно большая задача, которая бывает под силу только глубоким режиссерам. Ведь важно, чтобы при этом не было опошления, потому что часто получается так, когда берется высокая тема, задается высокая планка, а человек до нее не дотягивает, тогда все усилия тратятся впустую, а на экраны выходит плохой фильм.
Если говорить о фильмах, то можно вспомнить те, в которых проводились параллели с происходящим в христианской истории: например, «Бен-Гур». Есть несколько фильмов, рассказывающих о первых веках христианства. И важно, когда режиссер-христианин снимает кино на историческую тему, в котором покажет нам не напрямую жизнь известного святого отца (потому что вряд ли кто-то пойдет смотреть на фильм с названием «Преподобный Иустин Философ»), а какую-нибудь историю из того времени, тогда многие захотят посмотреть. Ведь это можно представить ярко, красиво, интересно и захватывающе, а кроме того, еще донести до человека что-то важное о христианстве.
Мне кажется, эта тема очень интересная. Очень важно, чтобы режиссер был христианином и смог подобрать хороших сценаристов, чтобы тема не опошлялась, а сам фильм не превратился в какой-нибудь фарс, издевательство над христианством.
- Дай Бог, чтобы такие режиссеры и сценаристы у нас появились! Может быть, они сейчас возрастают и задумываются над такими вопросами, над темами, которые можно было бы поднять в кинематографе. Мне кажется, интересно было бы снять фильм о жизни и мученической кончине святителя Игнатия Богоносца - это такая яркая история на заре христианства!
В завершение нашей передачи хотелось бы сказать: мы находимся в преддверии Великого поста, что бы Вы хотели пожелать нашим телезрителям в рамках нашей сегодняшней темы?
Хотелось бы, чтобы каждый из нас, заглянув в свое сердце, нашел ту самую проблему, которая его волнует и с которой ему тяжело справиться, а затем постарался бы найти такого святого отца, глубоко над ней задумывавшегося, и поставил себе цель прочитать за Великий пост то или иное произведение. Можно выделить конкретное время и исходя из своей нагрузки, может быть, 15 - 20 минут каждый день читать по нескольку страниц этого текста, пытаясь найти ответ на вопрос, стараясь решить проблему. Возможно, это сразу не получится, не нужно из-за этого расстраиваться и переживать. Надо поставить себе некую высшую цель и определить небольшие задачи, которые помогут ее достичь. Пускай одной из них станет задача прочитать книгу святого отца, отвечающего на тот вопрос, который сейчас волнует. Не просто так прочитать - лишь бы прочитать, а для того, чтобы разобраться в себе и постараться исправиться.
Ведущий Михаил Проходцев
Расшифровка: Евгения Осипцова
23.07.2017
Священник, Духовный отец, Старец, Святые отцы - много словесных именований, но невоцерковленным людям подчас совершенно непонятно, какие между ними отличия и кто сможет помочь в той или иной ситуации?
Так, например, однажды к нам в Храм зашли взрослые люди – вероятно, дедушка и бабушка, и они искали священника для того, чтобы … тот позвонил и поздравил их внука с Новым годом! И аналогичных, как мне представляется, весьма странных случаев за мой маленький священнический опыт копится все больше и больше. Даже порой кажется, что люди, увы, совсем не понимают глубокого смысла священнического служения.
Между тем, наверняка все слышали такие духовные титулы, как «священник», «духовный отец», «старец», «Святые отцы». Кто же это и в чем их различия, попробую очень кратко раскрыть.
Начнем с того, что святых людей не бывает. Поэтому, если Вы слышите, например, об «изречениях Святых отцов» или о том, что вот такой-то Святой отец говорил что-либо, то знайте: речь идет о тех, кого с нами уже нет. Святые отцы - это те, кто прожил Богоугодную жизнь и через какое-то время по смерти Священным синодом был канонизирован (причислен к лику святых). Это происходит не без воли Божией, процесс канонизации достаточно непрост (часто люди исцелялись от мощей будущего святого с благоуханием и находились другие достоверные факты святости), и его мы сейчас рассматривать не будем, но в действительности Святых отцов здесь с нами, на земле, нет, а вот их различные труды, письма, наставления остались, и они очень емкие, мудрые, авторитетные, потому что не противоречат учению Церкви, более того, выражают четко и понятно учение Христово. К тому же мы, как христиане, понимаем, что Святые отцы живы не телесно, но духовно, продолжая служить Богу в небесном воинстве и помогать нам как молитвой, так и прямым предстательством пред Богом, а зачастую встречаются и чудеса посредством Святых здесь, на земле.
Итак, священник - это христианин, принявший духовный сан священства после определенных духовных трудов испытаний и получения духовного образования, призванный Богом для служения Богу и людям. По данной ему благодати от Бога, через епископа может совершать все богослужения и таинства (за исключением хиротонии, освящения мира и антиминсов). Господь наделил священников особой благодатью, именно через них Господь преподает людям возможность участия в Таинствах Церкви: Крещении, Миропомазании, Исповеди, Причастии, Соборовании, Венчании. Господь дал священникам при рукоположении особые дары Святаго Духа, в результате чего у священников развивается духовное рассуждение, и именно на священников возложена обязанность учить людей вере и показывать им путь к Богу.
Духовный отец - это священник, который регулярно исповедует конкретного человека. В результате этого между человеком и священнослужителем достаточно быстро возникает тесная духовная связь. Человек может спрашивать духовные советы и задавать вопросы этому священнику. Так «священник» становится «духовным отцом». Взаимоотношения между верующим человеком и духовным отцом регулируются самостоятельно, где-то это может быть жизнь по совету, где-то может приобретать несколько другой характер. Духовная жизнь невозможна без священника (духовного отца), у которого постоянно исповедуется человек, ведь непосредственно через духовного отца Господь открывает человеку очень важные для самого исповедуемого обстоятельства и дает поводы к размышлению. Каждый священнослужитель (священник), в свою очередь, тоже имеет своего духовного отца, у которого он исповедуется, и, поверьте, удивительным образом, при равных возрастных категориях и духовном опыте, именно через духовного отца Господь преподносит ответ на очень многие жизненные вопросы. Поэтому выбрать постоянного священника, у которого верующий человек будет исповедоваться, просто необходимо.
Старец - опытный подвижник, имеющий духовную силу и мудрость. Старчество – это дар, данный Богом духовному подвижнику. Господь зачастую старцам открывает то, что обычному человеку неведомо, – за их великую веру, смирение, самоуничижение. Старец, как правило, является монахом или священнослужителем, он никогда не превозносится и не никогда не считает себя старцем, не видит в себе совершенства и устремлен сердцем к Богу. Старец - это не милый дедушка с бородой, не волшебник, но проводник к Богу и Божиему промыслу, это тот, кто может помочь просто словом, потому что оно не от себя, а от Бога. Пример старца можно увидеть в фильмах, размещенных в галерее нашего сайта: «Слово Старца» , «Советы Старца взрослым и детям».
Подводя итоги, можно сказать, что как священнослужители, так и старцы - это не деды морозы, не требоисполнители, не добрые дядьки и даже не те, кто раздает благословения направо и налево для исполнения желаний во имя человеческого эгоизма. Прежде всего, это служители Божии, задача которых – привести человека к Богу, при этом, если нужно, то пояснить, рассказать, направить, наставить. А подобное возможно лишь в том случае, если человек будет понимать, что желания людей и воля Божия могут сильно отличаться, – в этом скрывается очень многий смысл данного материала.