Никодим ротов биография. Детство и образование. Управление духовными школами

Дата рождения: 15 октября 1929 г. Страна: Россия Биография:

Родился 15 октября 1929 г. в д. Фролово Кораблинского района Рязанской области. По окончании средней школы поступил в Рязанский педагогический институт на факультет естествознания.

19 августа 1947 г. архиепископом Ярославским и Ростовским Димитрием (Градусовым) пострижен в монашество и рукоположен в сан иеродиакона с причислением к ярославскому архиерейскому дому.

20 ноября 1949 г. архиепископом Димитрием рукоположен в сан иеромонаха и назначен настоятелем храма Рождества Христова в с. Давыдово Ярославской области. Позже некоторое время состоял вторым священником Покровского храма в г. Переславле-Залесском, а затем 7 августа 1950 г. назначен настоятелем храма святого царевича Димитрия в г. Угличе и благочинным Угличского округа.

В том же году поступил на заочный сектор Ленинградской духовной семинарии, по окончании которой поступил в Ленинградскую духовную академию.

В январе 1952 г. назначен клириком Ярославского кафедрального собора и секретарем архиепископа Ярославского и Ростовского, затем ключарем собора, а с декабря 1954 г. — исполняющим обязанности настоятеля.

В 1955 г. окончил Ленинградскую духовную академию со степенью кандидата богословия.

25 февраля 1956 г. назначен членом Русской духовной миссии в Иерусалиме, а затем заместителем начальника Миссии.

31 марта 1957 г. митрополитом Крутицким и Коломенским Николаем возведен в сан игумена, а 25 сентября того же года назначен начальником Русской духовной миссии в Иерусалиме с возведением в сан архимандрита. Возведение в сан архимандрита было совершено (по просьбе Святейшего Патриарха Алексия I) митрополитом Назаретским и всей Галилеи Исидором.

В марте 1959 г. назначен заведующим канцелярией Московской Патриархии.

10 июля 1960 г. в Троицком соборе Свято-Троицкой Сергиевой лавры хиротонисан во епископа Подольского, викария Московской епархии, с назначением председателем Отдела внешних церковных сношений. Хиротонию совершали Святейший Патриарх Алексий I, митрополит гор Ливанских Илия, епископы Сергиопольский Василий, Дмитровский Пимен, Можайский Стефан.

Как председатель ОВЦС епископ Никодим вступил в управление приходами Русской Православной Церкви в Венгрии, Финляндии и Японии.

28 августа 1960 г. назначен членом Комиссии по межхристианским связям, а с 19 сентября руководил Издательским отделом Московской Патриархии. Назначен председателем редакционной коллегии сборника «Богословские труды».

11 мая 1963 г. награжден правом ношения креста на клобуке. Избран почетным членом Московской духовной академии.

3 июля 1963 г. назначен председателем Комиссии Священного Синода по вопросам христианского единства.

3 августа того же года возведен в сан митрополита, назначен на Минскую и Белорусскую кафедру, а 9 октября становится митрополитом Ленинградским и Ладожским.

7 октября 1967 г. назначен управляющим Новгородской епархией с титулом «Ленинградский и Новгородский».

В 1968 г. во главе делегации Русской Православной Церкви присутствовал на IV Ассамблее Всемирного совета церквей в Упсале (Швеция) и избран в состав Центрального комитета ВСЦ; в том же году избран на пост председателя Комитета продолжения работ ХМК.

Возглавлял делегации Русской Православной Церкви на четырех Всеправославных совещаниях — в 1961, 1963, 1964 и 1968 гг.

20 марта 1969 г. назначен представителем от Московского Патриархата в Межправославную подготовительную комиссию Святого Всеправославного Собора и утвержден председателем Комиссии Священного Синода по вопросам христианского единства.

В 1970 г. поручено временное управление Патриаршими приходами Северной и Южной Америки. В том же году удостоен права ношения двух панагий; также присуждена ученая степень магистра богословия.

25 июня 1970 г. назначен членом Комиссии Священного Синода для подготовки Поместного Собора Русской Православной Церкви.

30 мая 1972 г. согласно прошению освобожден от должности председателя Отдела внешних церковных сношений в связи с перенесенной тяжелой болезнью. При этом был оставлен председателем Комиссии Священного Синода по вопросам христианского единства; также было поручено архипастырское окормление находящихся в Финляндии приходов, которые относятся к ведению Московского Патриархата. 3 сентября назначен Патриаршим экзархом Западной Европы.

24-25 октября в связи с 20-летием Христианской богословской академии в Варшаве Сенат и Совет академии присудили митрополиту Никодиму почетную степень доктора богословия honoris causa за большие заслуги в области экуменической и миротворческой деятельности.

С 23 ноября по 10 декабря 1975 г. возглавил делегацию Русской Православной Церкви на V Генеральной ассамблее ВСЦ в Найроби и был избран президентом Всемирного совета церквей.

Заслуги Высокопреосвященнейшего Никодима перед Русской Православной Церковью были отмечены многими наградами, в том числе орденом святого равноапостольного князя Владимира (I, II, и III ст.); он был удостоен права ношения второй панагии и права служения с предносным крестом. Кроме того, он был награжден многими орденами Поместных Православных Церквей и других церквей, а также государственными орденами ряда стран: Греции (орденом Феникса), Ливана (орденом Ливанского Кедра), Югославии (орденом Югославского знамени).

Был почетным членом Ленинградской и Московской духовных академий. Входил в правление Союза Советских обществ дружбы и культурных связей с зарубежными странами и правление Советской ассоциации дружбы с народами Африки.

Митрополит Никодим скончался от сердечного приступа 5 сентября 1978 г. в Ватикане, куда прибыл по поручению Священного Синода во главе делегации Русской Православной Церкви.

Отпевание состоялось 10 сентября 1978 г. в Свято-Троицком соборе Александро-Невской лавры. Отпевание по монашескому чину совершили Святейший Патриарх Пимен, Блаженнейший Митрополит Пражский и всей Чехословакии Дорофей, Архиепископ Карельский и всей Финляндии Павел в сослужении постоянных членов Священного Синода Русской Православной Церкви: митрополита Киевского и Галицкого Филарета, митрополита Таллинского и Эстонского Алексия и митрополита Крутицкого и Коломенского Ювеналия, митрополита Минского и Белорусского Антония, временно управляющего Ленинградской епархией, других прибывших проститься с почившим митрополитов, архиепископов и епископов, многочисленного духовенства.

Похоронен митрополит Никодим на Никольском кладбище Свято-Троицкой Александро-Невской лавры.

22 декабря минувшего года
протодиакон Андрей Кураев
опубликовал письмо "анонима",
уличающего митрополита Никодима Ротова в следующем:
"Мой крестный отец был псаломщиком в церкви Кулич и Пасха, где я познакомился с отцом Василием Ермаковым, о котором до сей поры вспоминаю с благодарностью и уважением. Крестный мой до службы псаломщиком (не самая лучшая карьера?) был келейником у митрополита Никодима, о влиянии которого на современную Русскую православную церковь Вы знаете больше, чем я. Скажу, что епископа Выборгского я видел не один раз, с моим крестным он был, можно сказать, другом. Секретарем Владыки в то время был иеромонах Симон, нынешний архиепископ Бельгийский. К чему я всё это? Просто мать Ростислава, моего крестного, была неизлечимо больна, и я выполнял обязанности сиделки, кухарки и т.д. И вот один раз она сказала мне такую вещь - Ростислав был "сослан" в псаломщики из келейников Владыки потому что не уступил его, Владыки, домогательствам. Мать Ростислава была из "духовных", но, тем не менее, женщиной весьма взбалмошной. Я не особо ей поверил (70 на 30), и задал вопрос об этом Ростику (так его звали близкие). Его реакция была такова, что 70 процентов превратились в 100. Я точно знаю, что митрополит Никодим Ротов, умерший на приеме у папы Римского в присутствии о.Льва Церпицкого, самый великий деятель Русской православной церкви за последние 50 лет, был безусловно гомосексуалистом. Оценок ставить не буду, не мое это дело...."
http://diak-kuraev.livejournal.com/566085.html

Сего дни получил от известного церковного историка
и прямого очевидца тех же самых событий,
пространный комментарий,
совсем иначе расставляющий точки над i,
в этой престранной истории: "Прежде всего, спасибо Вам kalakazo за ссылку на блог дьякона Кураева.
Я не случайно хотел его полностью в контексте прочитать, а не в пересказе, а то Шаргунов–младший на «Эхе» тему письма помянул, задал диакону всея Руси вопрос, да тот отмахнулся, не стал отвечать про письмо, где покойный Никодим (Ротов) недобрым словом помянут.

То есть, что значит помянут, он прямо назван автором письма митрополитом–гомосексуалистом, рукоположившим нынешнего патриарха Кирилла.

Сказал это, конечно же, не Кураев, а анонимный автор «открытого» письма. Кураев в своем тексте даже маленькую иезуитскую оговорку сделал, что дескать не все в окружении святителя были (или стали) голубыми, вот например, Авель (Македонов)... «И, конечно для предложенной автором письма версии никак не подходит наш нынешний Патриарх». (Ох, лукавый Курай! Не даром, что татарская рожа.)

Но теперь не о Кураеве, а об авторе письма, Кураевым опубликованном. Я не стану разбирать его откровения сделанные диакону и признание в гомосексуализме, это дело пастырей, сексопатологов и его собственной совести. Но в своем письме, он пишет о том, что был крещен заштатным ленинградским священником Львом Кониным (до его выезда из СССР), а его крестным отцом (восприемником) был некий Ростислав. Здесь все похоже на правду.

Далее, внимание! Ростислав, служил псаломщиком в ленинградской церкви «Кулич и Пасха». Но до этого, как утверждает автор письма, Ростислав якобы был келейником митрополита Никодима! Это либо ошибка по неведению или сознательная ложь!

Келейниками Никодима начиная с 1969 по 1978 год были: священник (из белого духовенства), студент IV курса Академии отец Максим (фамилию запамятовал); студент ЛДА иеромонах Дамаскин (Бодрый) – впоследствии епископ; студент ЛДС. Николай Церпицкий, впоследствии иеромонах Лев – ныне епископ; студент ЛДС Николай Тетерятников (ныне протоиерей); студент ЛДА иеромонах Марк (Смирнов); студент ЛДА иердиакон Маркелл (Ветров) – ныне епископ; и иеромонах Симон (Ишунин) – ныне епископ.

Теперь пора открыть читателям кто такой Ростислав. Это Ростислав Иванов, поступивший в ЛДС в 1969 г. и короткое время, до призыва в армию, бывший иподиаконом митрополита Никодима. При личном знакомстве Ростислав постоянно подчеркивал, что является родственником погибшего в советское время епископа Сергия (Зинкевича), что обеспечивало ему до некоторой степени авторитет и известность в церковной среде. Демобилизовавшись из рядов СА, Ростислав Иванов продолжил свое обучение в ЛДС, но в связи с какими-то нарушениями дисциплины (сейчас трудно все досконально вспомнить) он был из семинарии исключен. Именно поэтому, он вынужден был служить в храме как псаломщик. Никогда он не был келейником митрополита или его личным секретарем.

При этом надо отметить, что келейник или секретарь митрополита это штатный сотрудник Епархиального управления. Действительно он входит в его личное окружение. Иподьяконы из числа учащихся и студентов выполняют свои функции только во время богослужения и изредка привлекаются к тем или иным послушаниям в покоях митрополита, например, к приему гостей по церковным праздникам. Т.е. функции и степень приближения к епископу у келейника и иподьякона сильно отличаются. Здесь, кстати, можно отметить, что Кураев в очередной раз ошибается, утверждая, что Иван Сокур (впоследствии схимник Зосима) был келейником у Никодима. Он был только иподьяконом и довольно короткое время.

То, что все учащиеся и студенты – ленинградцы знали друг друга, в этом нет ничего особенного. Никодим уделял им свое внимание и всегда беседовал с абитуриентами перед экзаменами, а многим, если знал их как прихожан кафедрального собора, давал рекомендацию при поступлении. Таким образом, не вызывает сомнений, что Ростислав Иванов и Кирилл Гундяев знали друг друга, но они никогда не были друзьями, что утверждает аноним в своем письме. К моменту поступления Иванова, Кирилл уже окончил Академию, был пострижен в монахи и посвящен в сан священника. В это время он писал свое кандидатское сочинение и готовился к преподавательской деятельности. Тем более это маловероятно в момент, когда Кирилл становится ректором и епископом Выборгским. Т.е. в период с 1975-1978 гг., когда, как пишет автор письма, секретарем Никодима был иеромонах Симон (Ишунин). И тому есть очень веские причины, о которых будет сказано ниже.

Что касается самих обвинений Никодима, которые построены на словах Ростислава Иванова и его матери: «Ростислав был "сослан" в псаломщики из келейников Владыки потому что не уступил его, Владыки, домогательствам». Если речь идет о тяжело больной (она страдала онкологическим заболеванием), умирающей женщине, как утверждает сам автор письма, с весьма «взбалмошным характером» - то такие заявления принимать на веру достаточно некритично. Подтверждение самого «Ростика» - это не доказательство, а скорее толкование имевших место событий – его исключение из семинарии.

При этом, стоить подчеркнуть, что автор письма привел правдивые факты из своей биографии и биографии Р. Иванова. Действительно, его мать страдала раком и медленно умирала. Но только он не договаривает, что сам Ростислав мало уделял внимание матери, что в соседней комнате, рядом с которой умирала мать «Ростика», тут же сидела кампания его друзей по церковно-диссидентской тусовке, которые, не взирая на трагическую ситуацию, предавались поклонению Бахусу, курили и спорили о проблемах церковного возрождения в СССР. Не поэтому ли автор письма оказался в роли сиделки? Если уж описывать эту историю, то писать ее надо до конца.

После смерти матери Ростислав «ударяет во вся тяжкая», начинает пить и продавать оставшиеся от матери ценные вещи. Дело доходит до икон, а их в доме было довольно много. Таким образом, он попадает в круг людей занимающихся скупкой, воровством и фарцовкой иконами. Далее следует попытка ограбить одного ленинградского коллекционера, на которой преступная группа, в которую Иванов входил как «наводчик», арестована. А потом было следствие, тюрьма, суд и несколько лет уголовного наказания в исправительно-трудовом учреждении.

Замечу, что никакой политики здесь не было. Обычное бытовое преступление. Для сомневающихся в правдивости этой истории, советую за справкой обратиться к Татьяне Горичевой или к Евгению Пазухину, которые вместе с Ростиславом Ивановым были участниками т.н. «религиозно-философских семинаров» и могут подтвердить как историю кончины его матери, так и историю его преступления и наказания.

В настоящее время Ростислав Иванов сменил фамилию, он теперь Зинкевич. В монашестве его зовут Павел. Он не много, ни мало архиепископ Истинно-православной церкви. http://ipckatakomb.ru/pages/868/ О нем, кстати, упоминал один из авторов Вашего блога. Он написал: «Ростик нашелся!»

Почему я все это здесь рассказал?
Во первых, потому, что всякая история требует полноты и не терпит односторонности.
Во вторых, стоит задуматься, может ли такой источник, несознательно или осознанно искажающий истину, быть принят во внимание? (Что конечно не значит снять саму проблему существования голубого лобби в РПЦ.)
В третьих, неужели этого не знал или не мог заподозрить «великий протодиакн всея Руси», когда опубликовал это письмо – urbi et orbi?
Тогда с какой же целью он это сделал...? Я полагаю, что ответ заведомо известен. Это просто месть, очень тонко направленная, и хорошо продуманная по последствиям. Это месть всем иерархам, которые не оценили гениальность диакона и лично месть Кириллу, который конечно долго взирал сквозь пальцы на высказывания своего протодиакона, а теперь вот не защитил его от профессорской отставки в МДА.

Теперь мы точно знаем, что отец Андрей человек талантливый и хорошо образованный, но безмерно амбициозный и мелочно мстительный.

В известном кинофильме, снятым по роману Владимира Богомолова «Момент истины», герой произносит кодовые слова: «Бабушка приехала», а здесь мы можем завершить другой фразой: «Ростик нашелся!»

Епископ Русской Православной Церкви; с 1960 по 1972 председатель Отдела внешних церковных сношений Московской Патриархии.

Борис Георгиевич Ротов родился 15 октября 1929 в деревне Фролово, Кораблинского района Рязанской области, согласно легенде, в семье секретаря Рязанского обкома ВКП (б); книга Человек Церкви, составленная митрополитом Ювеналием, о родителе будущего митрополита говорит так: «Отец, Георгий Иванович, работал в Рязанском Губернском Земельном управлении инженером-землеустроителем».

По окончании средней школы юноша поступил в Рязанский педагогический институт на факультет естествознания.

19 августа 1947 принял монашеский постриг; рукоположен во иеродиакона архиепископом Ярославским и Ростовским Димитрием (Градусовым; в схиме - Лазарь) и причислен к Ярославскому архиерейскому дому. Как вспоминал сам Никодим в речи при наречении, 9 июля 1960, в Трапезном храме Троице-Сергиевой Лавры, «на служение Святой Церкви я вступил, когда приснопоминаемый мною схиархимандрит Лазарь облек меня в иночество» Своё иноческое имя Никодим он позднее оформил и как гражданское имя.

20 ноября 1949 архиепископом Димитрием рукоположен во иеромонаха и назначен настоятелем храма в честь Рождества Христова в селе Давыдове Толбухинского р-на Ярославской области.

Некоторое время состоял вторым священником Покровского храма в Переславле-Залесском.

7 августа 1950 назначен настоятелем храма в честь Святого Димитрия царевича в Угличе и благочинным Угличского округа.

В том же году поступил на заочный сектор Ленинградской духовной семинарии, по окончании которой был зачислен студентом Ленинградской Духовной Академии.

В январе 1952 иеромонах Никодим назначен клириком кафедрального собора в Ярославле и секретарем архиепископа Ярославского и Ростовского; затем ключарем собора.

С декабря 1954 - исполняющий обязанности настоятеля.

В 1955 окончил Ленинградскую Духовную Академию со степенью кандидата богословия.

25 февраля 1956 назначен членом Русской Духовной миссии в Иерусалиме, а затем заместителем начальника Миссии.

31 марта 1957 митрополит Крутицкий и Коломенский Николай (Ярушевич) возвёл отца Никодима в сан игумена и возложил на него палицу.

25 сентября 1957 назначен начальником Русской Духовной Миссии в Иерусалиме; возведён в сан архимандрита Митрополитом Назаретским и всея Галилеи Исидором по просьбе Патриарха Алексия (Симанского).

В марте 1959 архимандрит Никодим по возвращении в Москву назначен заведующим канцелярией Московской Патриархии.

С 4 июня 1959 - заместитель председателя Отдела внешних церковных сношений (ОВЦС) - митрополита Николая (Ярушевича) - с сохранением за собою должности заведующего канцелярией Московской Патриархии.

21 июня 1960 состоялось решение Священного Синода об освобождении от должности митрополита Николая (Ярушевича), что было сделано по прямому требованию Куроедова, Председателя Совета по делам Русской Православной Церкви при Совете Министров СССР. На его место был назначен архимандрит Никодим с возведением в сан епископа Подольского.

10 июля 1960 в Троицком соборе Троице-Сергиевой Лавры хиротонисан сонмом епископов во главе с Патриархом Алексием I во епископа Подольского, викария Московской епархии; как Председатель ОВСЦ епископ Никодим вступил в управление приходами Русской Православной Церкви в Венгрии, Финляндии и Японии.

16 марта 1961 на заседании Священного Синода Патриарх Алексий предложил, чтобы «лица, занимающие должности Управляющего делами Московской Патриархии и Председателя ОВЦС Московской Патриархии, были в епископском сане и состояли в звании Постоянных Членов Священного Синода», в связи с чем Синод постановил «утвердить в звании Постоянных членов Священного Синода <...> епископа Ярославского и Ростовского Никодима».

14 мая 1963 Священный Синод постановил «согласно поданному прошению освободить Преосвященного архиепископа Ярославского и Ростовского Никодима от должности председателя Издательского отдела».

3 августа 1963 назначен Председателем Комиссии Священного Синода по вопросам христианского единства, в которую тогда была преобразована Комиссия по межхристианским связям при Священном Синоде; возведён в сан митрополита и назначен на Минскую и Белорусскую кафедру.

7 октября 1967 назначен по совместительству управляющим Новгородской епархией с титулом «Ленинградский и Новгородский».

С 4 по 19 июля 1968 возглавлял делегацию Московского Патриархата на IV Ассамблее ВСЦ в Упсале, Швеция; избран в состав Центрального Комитета ВСЦ; в том же году избран Председателем Комитета продолжения работ Христианской Мирной Конференции (ХМК).

20 марта 1969 назначен представителем от Московского Патриархата в Межправославную подготовительную комиссию Святого Всеправославного Собора и утвержден председателем Комиссии Священного Синода по вопросам христианского единства.

16 декабря 1969 назначен председателем комиссии по изучению вопроса о прославлении в лике святых приснопамятного архиепископа Японского Николая.

17 марта 1970 ему поручено временное управление Патриаршими приходами Северной и Южной Америки.

В апреле 1970 в Соединенных Штатах Америки подписал соглашение с митрополитом Нью-Йорским Иринеем об условиях дарования автокефалии Американской митрополии.

В апреле 1972 в числе прочих религиозных деятелей СССР подписал Проект письма, осуждавшего «клеветническую» деятельность А. Солженицына..

30 мая 1972 освобождён от должности Председателя отдела внешних церковных сношений, согласно прошению в связи с перенесенной тяжелой болезнью; оставлен председателем комиссии Св. Синода по вопросам христианского единства.

С 23 ноября по 10 декабря 1975 возглавил делегацию Русской Церкви на V Генеральной Ассамблее ВСЦ в Найроби; был избран Президентом Всемирного Совета Церквей.

[править] Внешнеполитическая деятельность

Возглавлял делегации Московского Патриархата на Всеправославных Совещаниях 1961, 1963, 1964 и 1968 годов.

Сыграл ключевую роль в переговорном процессе, в результате которого было урегулирован канонический статус - с точки зрения Московского Патриархата - Митрополичьего Округа в Северной Америке (Русской Православной Греко-Кафолической Церкви в Америке): последней была дарована автокефалия Патриаршим и Синодальным Томосом в 1970, учреждавшим Автокефальную Православную Церковь в Америке.

Наибольший интерес традиционно вызывают осуществлявшиеся Никодимом Ротовым от имени Московского Патриархата сношения с Ватиканом. Характерно, что Иоанну XXIII он посвятил монографию, изданную уже посмертно.

Анализ документов свидетельствует, что каким бы ни было его личное отношение к Римской Церкви, политика, проводившаяся Никодимом всегда была в русле внешнеполитической линии руководства СССР, не имевшего дипломатических отношений со Святым Престолом и до августа 1962 полагавшего Ватикан одним из центров глобального «антисоветского влияния».

Первые выступления Никодима по вопросу не отличаются по своей тональности от речей других иерархов Патриархии в послевоенный период, разоблачавших «не только антихристианскую, но даже и аморальную сущность папизма».

Так, в своём Докладе Мир - последование Христу на Первой Всемирной общехристианской конференции в защиту мира 14 июня 1961 Никодим говорил:

Две тенденции усматриваются в развитии папской системы - тенденция к утверждению владычества папы над Церковью и миром и тенденция к провозглашению папской непогрешимости в делах веры. Папская теория есть наиболее яркое и сконцентрированное выражение того духа внешнего законничества и обмирщения, который проник в значительной степени в учение и жизнь Католической Церкви. <...> Стремление к владычеству земному кидало и кидает Римскую Церковь в самый центр политической международной борьбы. Это стремление заставляло и заставляет и поныне Папский Рим быть двигающей силой различных агрессивных политических ассоциаций и действовать во вред христианству, подрывать сымые корни христианской веры и сегодняшней великой миссии церковного общения. <...> Загипнотизированная перспективой полноты папской власти, римская курия своими земными интересами и связями прочно вросла в старый строй жизни, неразрывно связала себя с империалистическими замыслами и доселе остается глухой, и чаще враждебной, к морально-социальным запросам масс, борющихся за идеалы свободы, равенства и братства.

В связи с подготовкой Второго Ватиканского Собора, секретарь по вопросам христианского единства кардинал Августин Беа предложил представителям Православной Церкви присутствовать на Соборе в качестве наблюдателей; предложение было прежде всего обращено Константинопольскому Патриархату - Патриарху Афинагору. В ЖМП № 5 1961 появилась редакционная статья Non possumus, которая, перечислив обычные пункты православной критики католицизма, отвечала на приглашение кардинала: «Московская Патриархия отвечает кардиналу Беа: NON POSSUMUS!»

Летом 1962 начало меняться отношение к Папе Римскому руководства СССР. «Советские дипломаты и спецслужбы начали наводить мосты для контактов с Ватиканом, глава которого в тот период - „красный папа“ Иоанн XXIII также старался наращивать мирные усилия».

Во время конфиденциальной встречи в августе 1962 в Париже секретаря Комиссии по содействию христианскому единству Й. Виллебрандса с Никодимом (Ротовым) выяснилось, что «Кремль мог бы согласиться на присутствие наблюдателей Русской Православной Церкви на Втором Ватиканском Соборе, если бы Ватикан смог гарантировать, что этот Собор не станет антисоветским форумом».

В сентябре 1962 в интервью французскому журналисту Жану Гулье Патриарх Алексий говорил о близости Церквей «друг другу в области вероучительной и литургической». Статья Non possumus была официально объявлена частным мнением её автора А. В. Ведерникова.

27 сентября - 2 октября 1962 Й. Виллебрандс официально посетил Москву, где 30 сентября «присутствовал в церкви Петра и Павла в Лефортове за литургией, которую совершал архиепископ Никодим»; 10 октября Священный Синод постановил принять приглашение Ватикана прислать наблюдателеей, определив состав делегации: протоиерей Виталий Боровой и архимандрит Владимир (Котляров).

12 октября 1962, совершенно неожиданно для всех прочих поместных православных Церквей, делегация РПЦ отбыла из Москвы в Рим на первую сессию Собора, открывшегося 11 октября.

«Тем временем, накануне вечером, патриарх Афинагор телеграфировал в Рим, что главы православных церквей, включая патриарха Московского, решили не присылать наблюдателей».

Протопресвитер Сергий Голованов пишет: «Тайным условием Никодима было отказ Ватикана от критики внутренней политики в СССР, в первую очередь религиозной несвободы, и прекращение моральной помощи религиозным диссидентам (имелись в виду подпольные епископы и священники УГКЦ). <...> Визиты Никодима в Рим странным образом совпадали с волнами гонения на религиозных диссидентов в СССР, в том числе на украинских греко-католиков. На вопли русских эмигрантских газет: „Куда не доехал красный танк, туда дошел красный митрополит!“ уже никто не обращал внимания».

По утверждению дочери Н. Хрущёва, Рады Хрущёвой, во время состоявшейся 7 марта 1963 года аудиенции у Папы Иоанна XXIII, на которой были её муж, тогда главный редактор «Известий» Алексей Аджубей , она сама и некий иезуит русского происхождения «отец Кулик», Аджубей передал Папе письмо Хрущева; а Папа, по её словам, «вручил ему своё письмо для моего отца, которое написал на кириллице в нашем присутствии».

Вторая сессия Ватиканского Собора открылась 29 сентября 1963 года. Митрополит Никодим «15 сентября 1963 года нанёс визит вежливости Его Святейшеству Папе Павлу VI, который принял его в частной аудиенции <...> возложил цветы на могилу Папы Иоанна XXIII и совершил литию об упокоении его души». Примечательно, что Патриарх Афинагор даже не послал поздравлений по случаю избрания Павла VI и не направил представителя на его интронизацию.

В 1963 в Риме начались переговоры между Ватиканом и СССР об установлении дипломатических отношений. В них участвовали посол СССР в Риме С. П. Козырев и кардинал Беа. Как и первая аналогичная попытка в средине 1920-х, переговоры закончились безрезультатно из-за нежелания советского руководства облегчить положение верующих в СССР.

Обстоятельства смерти митрополита Никодима весьма подробно изложены в № 11 ЖМП за 1978 год.

Никодим был в Ватикане во главе делегации Русской Церкви по случаю интронизации папы римского Иоанна Павла I 3 сентября 1978.

5 сентября, в 10-м часу утра во время аудиенции у Папы, на которую митрополит Никодим пошёл, невзирая на то, что, по свидетельству очевидцев, выглядел очень уставшим, с ним случился сердечный приступ - мгновенная остановка сердца. Приступ произошёл, когда Никодим представлял Папе архимандрита Льва (Церпицкого). «Папа прочитал отходные молитвы и молитву об отпущении грехов. Прибыл государственный секретарь кардинал Иоанн Вилло и также совершил молитву у тела почившего митрополита.»

Внезапная смерть Никодима породила конспирологическую версию об отравлении русского митрополита ядом, предназначенным якобы понтифику . Действительно, во время аудиенции незадолго перед приступом Никодиму принесли кофе, однако версия его случайного или намеренного отравления не находит никаких официальных и документальных подтверждений.

Прощание было и в Риме, отпевание в Ленинграде.

То, где и как произошла смерть, произвело недоумение в среде Русской Церкви; характерны слова архиепископа Василия Кривошеина в его воспоминаниях :

Это случилось в Ватикане, в присутствии Папы, вдали от своей епархии и вообще от православных. Конечно, всякая смерть есть тайна Божия, и является дерзновением судить, почему она случается в тот или иной момент и что она означает, но лично я (и думаю большинство православных) восприняли её как знамение Божие. Может быть, даже как вмешательство Божие, как неодобрение той спешки и увлечения, с которыми проводилось митрополитом дело сближения с Римом. Все его поездки на поклон к Папе, причащения католиков и даже сослужения с ними, и всё это в атмосфере одновременно скрытости и демонстративности. Правы мы были или не правы, - один Бог это может знать. Но таково было наше непосредственное подавляющее православное переживание.

Оценки митрополита Никодима как при его жизни, так и по смерти, - весьма различны. Большинство священнослужителей, выпестованных и поставленных им (как, например, митрополиты Ювеналий (Поярков), Кирилл (Гундяев), архимандрит Августин (Никитин)), полагают его выдающимся церковным деятелем и личностью своего времени. О заслугах Никодима говорится, в частности:

Известно ли вам, что именно благодаря митрополиту Никодиму в 60-е годы были спасены наши духовные школы? Знаете ли вы, что митрополит Никодим спас наш епископат? Ведь Хрущев однажды заявил, что через 20 лет покажет по телевидению последнего попа. Проводилась страшная антирелигиозная кампания, планировалось закрытие духовных школ. Совет по делам религий имел указание от Политбюро не рукополагать священников в епископы. Ожидалось, что старые епископы вымрут и церковь погибнет. Но неутомимая деятельность митрополита Никодима принесла свои плоды. Он сумел доказать, что для поддержания международного престижа Русской Православной Церкви необходима плеяда молодых, грамотных епископов. И буквально пробил рукоположение. Этих епископов называли никодимовцами и подозревали в грехах только из-за духовной близости с митрополитом.

В консервативных кругах Русской Церкви преобладает негативная оценка: в вину ему ставится, прежде всего, экуменизм и в особенности его увлечение католичеством. О последнем с некоторым недоумением пишет в своих воспоминаниях о нём архиепископ Василий Кривошеин.

Что многих из нас смущало (как в России, так и на Западе), так это увлечение митрополита Никодима католичеством! Увлечение это было во многом иррациональное, почти патологическое. Началось оно не сразу и с каждым годом всё более развивалось. Думаю, что вначале на него повлиял А. Л. Казем-Бек. Помню как ещё в 1960году в Москве, в разгар хрущёвского гонения на Церковь, он развивал мне мысль, что нам не нужно искать сближения с ВСЦ (это не серьёзная организация), а вот католики - это другое дело, они нам могут помочь и сними нужно объединяться. Говорят также, что длинная, в 600 страниц, магистерская диссертация митрополита Никодима в значительной степени была написана Казем-Беком. Полагаю, что к католицизму митрополита Никодима прежде всего привлекало имевшееся у него представление о нем как о могущественной, строго дисциплинированной единой Церкви. Напрасно мы много раз ему говорили, что такая картина не соответствует современной действительности, что сейчас в католической Церкви дисциплина подорвана хуже, чем в Православии. Говорили ему, что священники служат мессу, как кому вздумается, а богословы отрицают основные догмы веры. Митрополит Никодим ни за что не хотел отрешиться от сложившегося у него убеждения на католицизм! На него действовала внешность.

По смерти Патриарха Алексия I возникла реальная возможность, что патриархом будет избран митрополит Никодим. В Обращении к Поместному Собору 1971 г. «По поводу новоявленного лжеучения митр. Никодима (Ротова)» священника Н. Гайнова и мирян Ф. Карелина, Л. Регельсона и В. Капитанчука делалась попытка показать, что митрополит Никодим с группой богословов на протяжении ряда лет «развивал и насаждал в Русской Церкви новое, соборно не обсуждавшееся учение в духе апокалиптического религиозного коммунизма, в котором давалась новая догматическая формулировка тех основ христианской веры, которые не были сформулированы в Догматах Вселенских Соборов.»

«Всемогущим ересиархом», «никодимовщиной» называет его и его деятельность православный публицист К. Ю. Душенов, оппозиционно настроенный по отношению к руководству Московской Патриархии. В СМИ выплеснулись обвинения Никодима в гомосексуализме, использующие клише неясного происхождения - «никодимов грех».

По окончании средней школы юноша поступил в Рязанский педагогический институт на факультет естествознания.

Некоторое время состоял вторым священником Покровского храма в Переславле-Залесском.

С декабря 1954 - исполняющий обязанности настоятеля.

В 1955 окончил Ленинградскую Духовную Академию со степенью кандидата богословия.

25 февраля 1956 назначен членом Русской Духовной миссии в Иерусалиме, а затем заместителем начальника Миссии.

17 марта 1970 ему поручено временное управление Патриаршими приходами Северной и Южной Америки.

[править] Внешнеполитическая деятельность

Возглавлял делегации Московского Патриархата на Всеправославных Совещаниях 1961, 1963, 1964 и 1968 годов.

По утверждению дочери Н. Хрущёва, Рады Хрущёвой, во время состоявшейся 7 марта 1963 года аудиенции у Папы Иоанна XXIII, на которой были её муж, тогда главный редактор «Известий» Алексей Аджубей, она сама и некий иезуит русского происхождения «отец Кулик», Аджубей передал Папе письмо Хрущева; а Папа, по её словам, «вручил ему своё письмо для моего отца, которое написал на кириллице в нашем присутствии».

Обстоятельства смерти митрополита Никодима весьма подробно изложены в № 11 ЖМП за 1978 год.

Прощание было и в Риме, отпевание в Ленинграде.

Это рассказ об одном из самых ярких людей ХХ века - митрополите Никодиме (Ротове) . Он прожил всего сорок девять лет, но очень многое успел. Владыка Никодим был одним из тех, кто сохранил Церковь в страшные годы хрущевских гонений.

Он воспитал целое поколение пастырей, которые сегодня служат Христу и определяют курс корабля нашей Церкви. Его учеником был нынешний Патриарх Московский и всея Руси Кирилл.

Митрополит Никодим (в миру Борис Георгиевич Ротов) родился в 1929 году в деревне Фролово Рязанской области в семье служащего. По окончании средней школы поступил в Рязанский педагогический институт. В 1947 году принял монашеский постриг. Служил священником в Ярославской епархии, в 1955 г. заочно окончил Ленинградскую духовную академию. В 1970 г. защитил докторскую диссертацию. С 1957 года - архимандрит, с 1960 г. - епископ Подольский, затем Ярославский и Минский, с 1963 г. - Ленинградский.
В том же году, в возрасте 33 лет, возведен в сан митрополита. С 1956 по 1959 год возглавлял Русскую духовную миссию в Иерусалиме, с 1960 по 1972 годы - Отдел внешних церковных сношений Русской Православной Церкви. С 1963 года также председатель комиссии Священного Синода по вопросам христианского единства. С 1974 года патриарший экзарх Западной Европы.
В 1975 году был избран президентом Всемирного совета церквей - экуменической организации, объединяющей христиан разных конфессий.
Перенес несколько инфарктов и скоропостижно скончался от сердечного приступа 5 сентября 1978 года в Риме.

В юности я задавался вопросом: зачем в православной традиции существуют столь торжественные богослужения, когда поет несколько хоров, служит несколько архиереев, масса прихожан - не протолкнуться… Гораздо лучше молиться в маленьком домовом храме: там чувствуешь невероятный духовный импульс. Ответ на этот вопрос я совершенно неожиданно получил от приснопамятного и глубоко, сыновне мною почитаемого митрополита Никодима (Ротова), иподиаконом которого я состоял в мои семинарские и академические годы. Однажды, в начале Великого поста, после чтения канона Андрея Критского, Владыка, по своему великопостному обычаю в черном клобуке с крестом, сел в машину. Он был заметно утомлен и чем-то озабочен. Однако, узнав, что я еще ничего, кроме церквей, в Ленинграде не видел, он попросил водителя своего автомобиля проехать по самым красивым местам вечернего города. Проезжая около Исаакиевского собора, я и задал Владыке свой наболевший вопрос. На это он мне ответил: «Знаешь, у меня как-то был разговор с Жариновым (уполномоченный совета по делам религии по Ленинграду и Ленинградской области). Он пытался мне запретить привлекать студентов из Академии к активному участию в богослужениях в Троицком соборе Александро-Невской Лавры: “Зачем вам это надо?”. Я ему ответил: “Мне как правящему архиерею это нужно, и студенты будут ходить на ежедневные и праздничные богослужения в Троицкий собор. Нет причин это запретить”. А тебе я скажу, что торжественное богослужение в таком соборе, как Троицкий, - это на сегодня одна из возможностей Церкви свидетельствовать о своем присутствии в обществе. Церковь есть духовная лечебница. Мы должны лечить общество, даже будучи сами видимо слабыми. А если люди не будут знать, что мы есть, то как лечить? Запомни, богослужение на сегодня - наше главное свидетельство, и чем оно уставнее и торжественнее, тем оно действеннее».
Наш разговор шел в один из самых сложных периодов в истории Русской Церкви, это было время после хрущевских гонений.

Благословение

Мы познакомились в Троице-Сергиевой Лавре, куда я приехал с поручением от митрополита Иосифа из родной Алма-Аты. Стояла весна, Пасхальные дни, канун недели Жен-мироносиц. Поздним вечером, когда никого уже не было, я прогуливался по территории Лавры. Вдруг из Патриарших покоев выходит митрополит Никодим, без посоха, в белом клобуке. Несет огромную хрустальную вазу. Я подхожу к нему, прошу благословения. Он ставит вазу на ступеньки Михеевской церкви, благословляет, вновь берет вазу и начинает расспрашивать, откуда я, где учусь, какие у меня иностранные языки, что собираюсь делать в жизни… Я рассказываю об институте (в то время я учился в Алма-Атинском институте иностранных языков), о том, что через год, видимо, буду поступать в семинарию. Я так был поглощен разговором, что - верх моей неучтивости! - даже не предложил Владыке донести его вазу!
Через год, когда я уже стал семинаристом Троице-Сергиевой Лавры, меня вызвали к инспектору семинарии и спросили, откуда я знаю митрополита Никодима. Я очень удивился этому вопросу. Оказалось, что Владыка приглашает меня к себе: ежегодно в январе у него проходили встречи с участием представителей разных конфессий, и он вызывает меня к себе, в свою московскую резиденцию в Серебряном бору, чтобы помогать при приеме гостей. Я поехал, был принят хорошо, как старый знакомый. Вечер прошел, и я, благословившись, уехал, будучи уверен, что это был разовый визит. Но меня вновь вызвали к Владыке, в Отдел внешних церковных сношений. Митрополит Никодим ехал на богослужение в Елоховский собор, нужно было его сопровождать. Во время службы я держал Владыке служебник, поскольку ничего больше пока не умел. Он стал все чаще приглашать меня, обучать и спустя какое-то время взял в штат иподиаконом.

Интронизация Патриарха Пимена

В «Стреле»

У Владыки был сложный график жизни. Рабочую неделю он трудился в Москве. По завершении этих трудов, то есть в пятницу вечером, мы брали его чемоданчик-дипломат и посох и летели с ним на Ленинградский вокзал, на «Красную стрелу». Успевали всегда в последнюю минуту перед отправлением, а иногда и в последнюю дверь последнего вагона. Садились в купе… И тут он вновь брался за работу - до четырех утра читал документы. Я должен был их подавать и раскладывать. По прибытии в Ленинград он с самого утра был занят епархиальными вопросами. День напролет принимал людей. Потом служил всенощную; потом, иногда не имея времени даже поесть, опять до глубокой ночи занимался епархиальными делами. Затем уходил молиться, готовиться к Литургии, в третьем часу ложился спать, утром служил, и опять - дела, дела… Вечером, около двенадцати, мы снова опрометью мчались на вокзал, влетали в «Красную стрелу» и возвращались в Москву. Такой ритм, конечно, подорвал его здоровье. Но иначе он не мог. Святейший Патриарх Алексий (Симанский) в то время был болен, и митрополит Никодим вынужден был административно активно ему помогать. Но главное - ему нужно было сохранить Церковь, поставить ее на такой уровень, чтобы светское общество считалось с нею.
Владыка был очень требовательным в работе. Однажды, отправляясь в Ленинград, он велел мне взять с собой полученные к Рождеству поздравления, целую кипу. Казалось бы, переписка второстепенной важности… В Ленинграде он не успел просмотреть эти письма, и я оставил их там, в кабинете. По возвращении в Москву в начале рабочего дня митрополит Никодим вызвал меня и спросил, где поздравления. Я объяснил, что они в Ленинграде. Владыка вспылил: «Я сказал тебе взять их туда, но не говорил, чтобы ты их там оставил!» Один из конвертов, от митрополита Сурожского Антония, срочно понадобился ему. Он разошелся, даже кулаком по столу ударил: «Ты мне сегодня не нужен больше, иди!» Я вышел на улицу, подумал-подумал… поймал машину и рванул в Шереметьево. Пришел в «Интурист», поплакался какой-то тетушке, которая там работала. И она посадила меня на самолет в Ленинград. Там я снова поймал машину, примчался на Обводный канал, влетел в кабинет, забрал письма - и тут же назад в аэропорт. Часам к восьми вечера я уже был в Москве. Митрополит Никодим был еще на рабочем месте. Я постучал, вошел, молча отдал письма. Он посмотрел на меня, все сразу понял и сказал: «Прости меня, брат, Христа ради. Я зря на тебя накричал. Это была моя вина: я должен был сказать, чтобы ты взял письма обратно». Митрополит счел нужным извиниться! При всей своей строгости он был очень справедливый человек.

Моя диаконская хиротония. Рукополагает митрополит Никодим. Никольский собор Санкт-Петербурга. Пасхальная ночь 1970 г.

Что такое «духовный тонус»

Владыка Никодим умел говорить с совершенно разными людьми на доступном им языке. Помню нашу поездку в Голландию, где мы были на приеме у наследной тогда принцессы Беатрикс, нынешней королевы, и принца Клауса. С наследной принцессой он тогда беседовал как князь Церкви. А с бабушкой из Углича, простой прихожанкой, митрополит говорил как пастырь добрый. Он, кстати, помнил по именам всех своих прихожан, поздравлял их с именинами, слал телеграммы… Он знал на память и весь церковный календарь, любую дату. Богослужебные тексты произносил наизусть. Церковная жизнь, любовь к красоте богослужения были заложены в нем генетически, наверное, далекими предками из Рязани. Но самое важное, думаю, было в том, как он относился к Евхаристии. Владыка причащался каждый день. От нас, иподиаконов, он требовал: если мы участвовали с ним в богослужении, то обязательно причащаться. Он держал нас в «духовном тонусе», говорил: «Вы же будете священниками, вы должны заранее себя готовить к этому. Литургия - это вершина вашего дня, вашей недели. Готовиться к ней - что в гору идти: трудно, но нужно добраться до этой вершины». И мы готовились. Иногда в поезде с ним вместе читали правило ко Святому Причащению, которое он также знал на память, и если мы запинались или ошибались в ударении - всегда поправлял. Когда я жаловался, что не успеваю готовиться, он говорил: «Перераспредели время». Когда не удавалось быть на всенощной, он велел вычитывать службу. Он сам жил в ритме Церкви и требовал этого от других. И я с благодарностью вспоминаю эту школу.
Владыка целиком отдавал себя служению Христу и Церкви. Служение это пришлось на тяжелейшие годы - эпоху хрущевских гонений. Оно стоило ему четырех инфарктов… На пятом инфаркте, в сорок девять лет, он скончался. Это возраст святителя Василия Великого, отца Церкви, апологета, автора богослужебных текстов, которого Владыка очень чтил.
Теперь нередко приходится слышать слова осуждения в адрес митрополита Никодима: в сотрудничестве с властью, в «папизме», в тайной принадлежности иным конфессиям… От этого становится больно. Думаю, так рассуждают люди, пришедшие в Церковь после 1988 года, не заставшие гонений. Слава Богу, что теперь в России руководители государства ходят в храм, нет необходимости крестить детей тайно, на дому и никому не приходит в голову снести посреди Москвы храм. Но так, увы, было не всегда. И если в хрущевские годы хоть что-то осталось от Русской Церкви, то это во многом заслуга владыки Никодима. Его осуждают и за то, что он много занимался миротворческой работой. Но ведь в то время это была единственная маленькая щелочка, через которую Церковь могла проникнуть в общество. Приходилось это использовать. Мы участвовали во всех экуменических и миротворческих форумах, в Христианской мирной конференции, встречались с представителями разных конфессий. Благодаря этому было очевидно, что Церковь в СССР есть, и власти уже не могли втихую ее уничтожить.

«Простые» правила

У меня не раз возникал вопрос: неужели митрополит Никодим совсем не боится властей? Он настолько ярок и заметен, деятелен, настолько неудобен компартии, глава которой обещал показать по телевизору последнего попа… И я спросил: «А что если с вами произойдет то же, что с митрополитом Иосифом (Черновым)?» Владыка Никодим хорошо знал этого удивительного человека с крайне непростой судьбой. Митрополит Иосиф провел в лагерях более двадцати лет, вышел оттуда физически покалеченным. Он был образованным, мудрым человеком, обладал даром красноречия, притягивал к себе людей - таких компартия не щадила. И вот владыка Никодим, который уже болел тогда, лежал в постели, посмотрел на меня и ответил: «Митрополит Иосиф пережил это? Пережил. И я переживу. Разница может быть только в том, что сейчас я лежу на хорошей подушке, а там вместо нее под головой окажется камень».
За несколько дней до смерти митрополит Никодим назвал мне простое правило. Я пришел к нему в больницу в Праге, в обыкновенную, ничем не примечательную палату, принес огромный, красивый букет цветов. Он от души расхохотался и сказал: «Ну что ты, я же монах, а ты мне цветы принес!» На что я ответил: «Владыко, а знаете, митрополит Иосиф учил меня, что дамам и архиереям можно дарить цветы, это знак хорошего тона». (Владыка Иосиф действительно очень любил цветы, их ему дарили прихожане, ими у него всегда был украшен Престол.) В тот день митрополит Никодим дал мне такой совет: «Никогда не будь в жизни ни пессимистом, ни оптимистом, но будь твердым реалистом. Не надо видеть мир в одних лишь розовых тонах, это провоцирует ошибки, но и не нужно видеть черное там, где его нет. Прежде чем что-то предпринять, попытайся реально оценить обстановку». Через два дня после нашего разговора он получил известие о кончине папы Павла VI и не раздумывая отправился на похороны в Рим. Врачи предупреждали Владыку, что поездка может повредить его здоровью. Но он ответил, что едет в город апостола Петра и ничем не рискует. Путешествие в Рим стало для него последним.

У митрополита Никодима было еще одно важное правило, руководство в жизни. Это слова апостола Павла: Для всех я сделался всем, чтобы спасти по крайней мере некоторых (1 Кор 9 :22). Для нас, его учеников, он стал примером служения Христу, величия Церкви, Торжества Православия. Великим архиереем Русской Церкви сложного ХХ века.