Когда христианство стало главной религией Европы, многие ученые (чьи исследования противоречили церковным догмам) были подвергнуты гонениям, а их открытия признаны ересью. Однако к XIX в., когда церковь перестала играть главенствующую роль в жизни общества, в противовес религии возникло такое понятие, как «сциентизм». В философии оно довольно прочно утвердилось и на протяжении долгих лет, казалось, станет современным аналогом религии. Но этого не произошло. Давайте узнаем, в чем причина этого, а также более подробно рассмотрим сциентизм и антисциентизм.

Определение понятия «сциентизм»

Рассматривая данное понятие, прежде всего стоит понять, что оно сегодня не является отраслью философии или видом религии.

Сциентизм - это определенная идейная позиция, согласно которой наука воспринимается как наивысшая ценность общества, играющая более важную роль, чем культура, литература, социология, психология и другие отрасли, чей предмет изучения нематериален.

Происхождение слова

Слово «сциентизм» - это латинизм, образованный от термина scientia (наука).

В русский язык он попал благодаря французскому существительному scientisme.

История развития сциентизма

Точной даты возникновения данного понятия нельзя назвать. Известно, что оно появилось в XIX в. и вскоре стало весьма распространенным. Дело в том, что в то время ученые всего мира получили возможность свободно проводить исследования в разных сферах, не боясь быть сожженными на костре и объявленными колдунами. Благодаря этой свободе многие биологи, химики, математики и инженеры начали публиковать свои исследования и открытия. А открытие телеграфа позволило им более близко общаться со своими коллегами в любой точке мира. Благодаря этому сотрудничеству почти ежегодно в мире совершалась масса удивительных открытий, а также патентовались полезные изобретения, без которых сегодня сложно представить свою жизнь.

В средине XIX в. наступил настоящий расцвет науки, который изменил мир в лучшую сторону. Человечеству начало казаться, что она всесильна, а ее возможности безграничны. После того как с помощью вакцин были побеждены многие страшные заболевания вроде оспы, а машины стали облегчать человеческий труд, людям стало казаться, что еще несколько лет - и наука изменит мир навсегда, превратив его в сказочную утопию.

Эта непоколебимая вера в торжество науки и человеческого знания и породила сциентизм. Наука, по мнению сциентистов XIX в., должна была занять в обществе место религии и философии, потеснив культуру. Ведь они искренне полагали, что с помощью научных знаний скоро будут открыты и объяснены все тайны мироздания.

К сожалению, этот оптимизм оказался неоправданным, и с началом Первой мировой войны человечество осознало, что наука - это не панацея от всех бед, а в отдельных случаях и причина многих из них. Ведь многие открытия ученых XIX в. в этой войне были использованы для уничтожения такого количества людей, какого не знала история ранее.

В средине XX в., когда человечество стало понемногу сталкиваться с последствиями многих научных достижений (радиационное заражение от атомных бомб, разрушение озонового слоя, генетические мутации), все меньше людей верило, что сциентизм - это панацея. Более того, чем больше открытий делалось, тем больше необъяснимых фактов находили ученые. Прогноз, что наука вытеснит религию, не оправдался, а сциентизм так и остался идейной позицией, а не религией нового поколения.

Современный сциентизм

В XXI в. наука воспринимается уже не как надежда на светлое будущее человечества, а наоборот - как возможная причина его гибели. Именно поэтому сегодня сциентизм - это устаревший взгляд на мир. Все более модной философией современности является ориентация на поиск духовных ценностей, а значит, в приоритете - философия, социология и культура.

Особенности сциентизма

Рассмотрев то, как развивался в прошлых веках сциентизм (кратко), можно более подробно изучить основные черты этой идейной позиции. Однако стоит помнить, что он не является системой взглядов, поскольку имеет лишь ряд признаков, которых недостаточно, чтобы классифицировать его как систему.

• Первой чертой приверженца сциентизма является его гипертрофированная вера во всемогущество науки как панацеи от всех проблем человечества. Фактически это своеобразное ее обожествление. Именно из-за этой черты сциентизм часто приравнивают к религии или течению в философии. Сциентисты являются приверженцами натуралистической, материалистической, преимущественно механистической метафизики.
• Главными дисциплинами, по образу и подобию которых должны строиться все остальные науки, сциентисты считают физику и математику.
• Сциентизм именует истинным знанием только то, что подтверждено наукой, полагая все остальное ересью.
• Приверженцы сциентизма полагают, что методы изучения точных наук можно с аналогичным успехом использовать и для гуманитарных дисциплин. Однако практика показывает, что методы изучения напрямую зависят от предмета данной научной дисциплины. У гуманитарных и точных наук они разные.

Достоинства и недостатки

Прошло уже более 200 лет с тех пор, как возникло понятие «сциентизм» в философии. Кратко рассмотрев историю этой идейной позиции и ее основные постулаты, можно оценить плюсы и минусы.

Антисциентизм

В том же XIX в. появилась и другая идейная позиция, противоположная сциентизму. Речь идет об антисциентизме. Этим понятием называют настороженное (или критическое) отношение к достижениям науки. В качестве синонима для антисциентизма в СССР было принято использовать слово «антинаука», хотя это не совсем верно.

История возникновения антисциентизма

Понятия "сциентизм" и "антисциентизм" в философии и науке практически всегда шли рядом. Так, начиная с эпохи Просвещения, многие великие умы с опаской относились к вере окружающих во всесильность науки.

Среди известных антисциентистов были Ж-Ж. Руссо, Н. Огарев, Н. Бердяева, Л. Шестова, Герберт Маркузе, Майкл Полани, Д. Судзуки, Б. Рассел и другие.

Примечательно, что за 200 лет эта позиция так и не смогла победить свой антипод или же ассимилироваться. Современный сциентизм и антисциентизм продолжают свое параллельное существования, дополняя друг друга, как инь и янь.

Виды антисциентизма

Антисциентизм бывает 3 видов: умеренный, радикальный и религиозный.

Сциентизм и антисциентизм в философии (кратко)

Выше было отмечено, что сциентизм не только отрицает роль философии в жизни общества, но и не является ее отраслью. Сциентизм в философии - это весьма противоречивое понятие. Дело в том, что подобный образ мышления, ставящий науку на пьедестал, отрицает необходимость существования самой философии, как, впрочем, и сходных с ней дисциплин. В связи с этим многие из тех, кто изучают сциентизм и антисциентизм в философии, задаются рядом противоречивых вопросов.

Самым важным из них является желание понять, влияет ли научный прогресс на эволюцию человеческой морали. Так, сциентисты полагают, что с развитием науки человечество становится лучше. Однако наиболее ярые философы-антисциентисты, наоборот, считают, что технический прогресс убивает человечность и посягает на свободу воли личности. Кстати, на этом построен сюжет многочисленных антиутопий.

Стоит отметить, что современная философия сциентизм не всегда рассматривает в таком ключе. Многие ученые, проведя тщательные исследования, приходят к выводу, что точные достижения науки не имеют отношения к моральной эволюции или деградации. Они утверждают, что если личность склонна к агрессии, то она будет искать возможность проявить ее, независимо от того, если ли у нее палка или ядерная ракета. В этом ключе науку стоит рассматривать как катализатор развития доминантных качеств человека.

Влияния сциентизма и антисциентизма на науку

Сциентизм и антисциентизм в науке тоже вызывают немало споров. Главным камнем преткновения является проблема: должна ли наука регулироваться моральными нормами.

Сциентисты полагают, что наука должна быть свободна от норм морали, поскольку они тормозят развитие прогресса. В качестве аргумента приводится тот факт, что из-за вмешательства религии многие века медицина не имела возможности развиваться. Ведь в Средневековье грехом считалось изучение тел мертвых людей, хотя именно оно дало и продолжает давать возможности ученым находить лекарства от многих болезней.

Хотя подобный аргумент более чем справедлив, мнение антисциентистов, (что без морали наука уничтожит человечество) тоже весомо. Ведь если исследователь не будет оценивать свои изобретения с точки зрения категорий "польза/вред", он может принести непоправимый вред.

Антисциентизм, сциентизм и саентология

Довольно часто сциентизм путают с международным религиозным движением - саентологией. Однако данные понятия не связаны, хотя оба слова образованы от латинского термина scientia. Поскольку саентология - это религия, которая использует передовые достижения не только науки, но и гуманитарных дисциплин (включая оккультизм) для получения желаемого результата. В то время как сциентизм и антисциентизм (кратко рассмотрены были выше) сконцентрированы на изучении роли науки в современном обществе.

Культ науки в наше время привел к попыткам провозглашения ее как высшей ценности развития человеческой цивилизации. Сциентизм (от лат. scientia - "знание, наука"), представив науку культурно-мировоззренческим образцом, в глазах своих сторонников предстал как идеология "чистой, ценностно-нейтральной большой науки". Он предписывал ориентироваться на методы естественных и технических наук, а критерии научности распространять на все виды человеческого освоения мира, на все типы знания и человеческое общение в том числе. Одновременно со сциентизмом возникла его антитеза - антисциентизм, провозглашавшая прямо противоположные установки. Он весьма пессимистически относился к возможностям науки и исходил из негативных последствий НТР, требовал ограничения экспансии науки и возврата к традиционным ценностям и способам деятельности.

Сциентизм и антисциентизм представляют собой две остро конфликтующие ориентации в современном мире. К сторонникам сциентизма относятся все те, кто приветствует достижения НТР, модернизацию быта и досуга, кто верит в безграничные возможности науки и, в частности, в то, что ей по силам решить все острые проблемы человеческого существования. Наука оказывается высшей ценностью, и сциентисты с воодушевлением и оптимизмом приветствуют все новые и новые свидетельства технического подъема.

Антисциентисты видят сугубо отрицательные последствия научно-технической революции, их пессимистические настроения усиливаются по мере краха всех возлагаемых на науку надежд в решении экономических и социально-политических проблем.

Сциентизм и антисциентизм возникли практически одновременно и провозглашают диаметрально противоположные установки. Определить, кто является сторонником сциентизма, а кто антисциентист, нетрудно. Аргументы тех и других легко декодируются, имея разновекторную направленность:

Сциентисты приветствуют достижения науки. Антисциентиты испытывают предубежденность против научных инноваций.

Сциентисты провозглашают знание как наивысшую культурную ценность. Антисциентисты не устают подчеркивать критическое отношение к науке.

Сциентисты, отыскивая аргументы в свою пользу, привлекают свое знаменитое прошлое, когда наука Нового времени, обрывая путы средневековой схоластики, выступала во имя обоснования культуры и новых, подлинно гуманных ценностей. Они совершенно справедливо подчеркивают, что наука является производительной силой общества, производит общественные ценности и имеет безграничные познавательные возможности. Очень выигрышны аргументы антисциентистов, когда они подмечают простую истину, что, несмотря на многочисленные успехи науки, человечество не стало счастливее и стоит перед опасностями, источником которых стала сама наука и ее достижения. Следовательно, она не способна сделать свои успехи благодеянием для всех людей, для всего человечества.

Сциентисты видят в науке ядро всех сфер человеческой жизни и стремятся к "онаучиванию" всего общества в целом. Только благодаря науке жизнь может стать организованной, управляемой и успешной. Антисциентисты считают, что понятие "научное знание" не тождественно понятию "истинное знание".

Сциентисты намеренно закрывают глаза на многие острые проблемы, связанные с негативными последствиями всеобщей технократизации. Антисциентисты прибегают к предельной драматизации ситуации, сгущают краски, рисуя сценарии катастрофического развития человечества, привлекая тем самым большее число своих сторонников.

Однако указанные позиции выступают как две крайности и отображают сложные процессы современности с явной односторонностью.

Ориентации сциентизма и антисциентизма носят универсальный характер. Они пронизывают сферу обыденного сознания независимо от того, используется ли соответствующая им терминология и называют ли подобные умонастроения латинским термином или нет. С ними можно встретиться в сфере морального и эстетического сознания, в области права и политики, воспитания и образования. Иногда эти ориентации носят откровенный и открытый характер, но чаще выражаются скрыто и подспудно. Действительно, опасность получения непригодных в пищу продуктов химического синтеза, острые проблемы в области здравоохранения и экологии заставляют говорить о необходимости социального контроля за применением научных достижений. Однако повышение стандартов жизни и причастность к этому процессу непривилегированных слоев населения добавляют очки в пользу сциентизма.

Экзистенциалисты во всеуслышание заявляют об ограниченности идеи гносеологической исключительности науки. В частности, Серен Кьеркегор противопоставляет науку как неподлинную экзистенцию вере как подлинной экзистенции и, совершенно обесценивая науку, засыпает ее каверзными вопросами. Какие открытия сделала наука в области этики? И меняется ли поведение людей, если они верят, что Солнце вращается вокруг неподвижной Земли? Способен ли дух жить в ожидании последних известий из газет и журналов? Изобретения науки не решают человеческих проблем и не заменяют собой столь необходимую человеку духовность. Даже когда мир будет объят пламенем и разлагаться на элементы, дух останется при своем, с призывами веры.

Антисциентисты уверены, что вторжение науки во все сферы человеческой жизни делает ее бездуховной, лишенной человеческого лица и романтики. Дух технократизма отрицает жизненный мир подлинности, высоких чувств и красивых отношений. Возникает неподлинный мир, который сливается со сферой производства и необходимости постоянного удовлетворения все возрастающих вещистских потребностей. Адепты сциентизма исказили жизнь духа, отказывая ему в аутентичности. Делая из науки капитал, они коммерциализировали науку, представили ее заменителем морали. Только наивные и неосторожные цепляются за науку как за безликого спасителя.

Яркий антисциентист Г. Маркузе выразил свое негодование против сциентизма в концепции "одномерного человека", в которой показал, что подавление природного, а затем и индивидуального в человеке сводит многообразие всех его проявлений лишь к одному технократическому параметру. Те перегрузки и перенапряжения, которые выпадают на долю современного человека, свидетельствуют о ненормальности самого общества, его глубоко болезненном состоянии. К тому же ситуация осложняется тем, что узкий частичный специалист (homo faber), который крайне перегружен, заорганизован и не принадлежит себе, - это не только представитель технических профессий. В подобном положении может оказаться и гуманитарий, чья духовная устремленность будет сдавлена тисками нормативности и долженствования.

Бертран Рассел, ставший в 1950 г. лауреатом Нобелевской премии по литературе, в поздний период своей деятельности склонился на сторону антисциентизма. Он видел основной порок цивилизации в гипертрофированном развитии науки, что привело к утрате подлинно гуманистических ценностей и идеалов.

Майкл Полани - автор концепции личностного знания - подчеркивал, что "современный сциентизм сковывает мысль не меньше, чем это делала церковь. Он не оставляет места нашим важнейшим внутренним убеждениям и принуждает нас скрывать их под маской слепых и нелепых, неадекватных терминов".

Крайний антисциентизм приводит к требованиям ограничить и затормозить развитие науки. Однако в этом случае встает насущная проблема обеспечения потребностей постоянно растущего населения в элементарных и уже привычных жизненных благах, не говоря уже о том, что именно в научно-теоретической деятельности закладываются проекты будущего развития человечества.

Дилемма сциентизм - антисциентизм предстает извечной проблемой социального и культурного выбора. Она отражает противоречивый характер общественного развития, в котором научно-технический прогресс оказывается реальностью, а его негативные последствия не только отражаются болезненными явлениями в культуре, но и уравновешиваются высшими достижениями в сфере духовности. В связи с этим задача современного интеллектуала весьма сложна. По мнению Э. Агацци, она состоит в том, чтобы "одновременно защищать науки и противостоять сциентизму".

Примечательно и то, что антисциентизм автоматически перетекает в антитехнологизм, а аргументы антисциентистского характера с легкостью можно получить и в сугубо научной (сциентистской) проблематике, вскрывающей трудности и преграды научного исследования, обнажающей нескончаемые споры и несовершенство науки.

XX век так и не предложил убедительного ответа в решении дилеммы сциентизма и антисциентизма. Человечество, задыхаясь в тисках рационализма, с трудом отыскивая духовное спасение в многочисленных психотерапевтических и медиативных практиках, делает основную ставку на науку. И, как доктор Фаустус, продав душу дьяволу; связывает именно с ней, а не с духовным и нравственным ростом, прогрессивное развитие цивилизации.

Паранаучное знание - несовместимое с имеющимся гносеологическим стандартом. Широкий класс паранаучного (пара- от греч. - около, при) знания включает в себя учения или размышления о феноменах, объяснение которых не является убедительным с точки зрения критериев научности.

В современной культуре отчетливо проявила себя дилемма: сциентизм-антисциентизм, что имеет непосредственное отношение к проблеме соотношения науки и искусства. Дж. Холтон считает, что в США и в России распространяется мистицизм, астрология, истории про посещение нашей планеты космическими пришельцами, об исцелении верой, хиромантия и прочие подобные вещи. Складывается представление, продолжает Холтон, что суеверия побеждают науку. Нынешнее состояние он определяет как существование как бы в ""кипящей смеси "" из различных духовных комплексов. Холтон зафиксировал главное - недифференцированность различных духовных комплексов в широком общественном сознании, стремление людей полагаться на всякое знание без разбору, лишь бы оно приносило пользу. В связи с этим в современной ситуации возникает необходимость отличить, отдифференцировать науку от других форм познания. При этом главное заключается в том, чтобы определить, как сама наука отличает себя от других форм постижения бытия. Этот вопрос имеет определенные исторические корни, то есть, прежде всего, надо учесть исторически сложившуюся дилемму <сциентизм-антисциентизм>. Сциентизм сложился в рамках позитивистской традиции и представляет собой мировозренческую позицию, согласно которой конкретно-научное знание в наличной совокупности его результатов и способов их получения является наивысшей культурной ценностью и достаточным условием мировозренческой ориентации человека. Для сциентизма характерно преувеличение роли науки в познании окружающего мира и человека, объявление ее вершиной развития культуры, убеждение в ненужности других сфер культуры (О. Конт), так как наука, согласно этому направлению, более успешно выполняет все культурные функции многообразного духовного мира человечества. Противоположным сциентизму направлением мировозренческой ориентации является антисциентизм, основанный на недоверии к возможностям науки и разума, на критике научных методов познания. Предпочтение здесь отдается вненаучным средствам освоения бытия, особенно мифу, символу, искусству. Антисциентистское направление развивалось в 19 - 20 в.в. в концепциях таких западноевропейских мыслителей, как Ф.Шеллинг, А. Шопенгауер, С. Кьерксгор, Ф.Ницше, Э.Гуссерль, М.Хайдеггер, К.Ясперс. Сюда же примыкает А.Бергсон с его учением о художественной интуиции, имеющей, по мнению французского философа, неоспоримое преимущество перед практическим интеллектом и способной приоткрывать занавес над тайнами бытия. Кроме М.Хайдеггера и К.Ясперса, антисциентистские взгляды на основе экзистенциализма развивали также Ж.-П.Сартр и А.Камю, считавшие, что именно искусство, особенно такая форма литературы как роман, позволяет проникнуть в сущность экзистенции. В этом же направлении разрабатывали свои концепции и некоторые представители Франкфуртской школы, например: Т.Адорно, В.Беньямин и М.Хоркхаймер. Раскол между сциентизмом и антисциентизмом имеет определенную объективную основу: существенное различие предметов и методов познания у естественных и социально гуманитарных наук и еще более существенное различие в методах познания у науки и вненаучных форм знания. Это предопределило, в частности, значительное расхождение науки и искусства, составивших как бы две культуры в обществе. Уже в конце 18-го века, как реакция на крайний рационализм, появилась неудовлетворенность научными методами изучения человека и его духовного мира. Это выразилось впоследствии в появлении соответствующих философских концепций - романтических, антропологических, феноменологических, ""философии жизни"", герменевтических, экзистенциалистских, ориентировавшихся на иные формы и методы познания, нежели наука. В философской традиции эта переориентация была названа ""поворотом к человеку"", хотя подлинной поворотной точкой в этом смысле явилось мировоззрение И.Канта. В 20-ом веке наиболее ярко выразил ""переоценку ценностей "" в области познания А.Камю, считавший, что задача состоит не в том, чтобы познать окружающий мир, а в том, чтобы разъяснить человеку, как ему выжить в этом мире. Следовательно, наивысшей ценностью, по мнению Камю, обладают те формы познания, которые способны ответить на этот вопрос: искусство, миф, интуиция вообще. В конце 19-го века в русле неокантиантства была предпринята попытка (и довольно успешная) разграничить ""науки о природе"" (естествознание) и ""науки о духе"" (""науки о культуре""). Рассматриваемая проблема стала и предметом исследований Э.Гуссерля, который считал, что традиционная наука является знанием о фактах природной действительности, но далека от наиболее важных вопросов жизни человека. Поэтому он предложил новое понимание рациональности, которое должно быть основано на всеобщей науке, включающей в себя и вопросы бытия, и проблемы человеческого существования. Кроме кратко рассмотренной дилеммы <сциентизм-антисциентизм> в последние десятилетия отчетливо проявилась еще одна тенденция в духовной культуре человечества - это противостояние науки и антинауки. Антинаука представляет собой заявку на ясное, четкое, конструктивное и функциональное, потенциально всеохватывающее альтернативное миропонимание, в рамках которого декларируется возможность ""науки"", весьма отличной от той, которая известна нам сегодня. Усилия этого альтернативного миропонимания заключаются в том, чтобы отвергнуть, развенчать, преодолеть классическую западную науку. Это - давнее, упорное, но в последнее время усилившееся внутрикультурное противоборство науки и антинауки. В данном случае конкурентами науки выступают искусство, миф, философское постижение бытия, паранаука, религия, парарелигия (оккультизм) и т.д. Причиной того, что сегодня часто звучат призывы ограничить науку, установить ей определенные пределы, преодолеть ее, является чувство опасности, возникающее у многих людей в связи с определенными негативными последствиями научно-технического прогресса. Авторы антинаучных подходов отрицают способность науки давать истину, нередко рассматривают науку как систему полезного заблуждения (вслед за Ф.Ницше), предлагают ""более совершенные"", на их взгляд, формы постижения бытия. Современные интерпретации взаимоотношения науки и ценностных форм познания. Можно выделить два типа интерпретации взаимоотношения науки и вненаучных форм знания. Первый тип восходит к концепциям Ф.Ницше и О.Шпенглера, которые, говоря языком методологии науки, отрицали у науки особый эпистемологический статус. То есть они считали, что наука - это миф современности. Последователями данной точки зрения в русле постпозитивизма являются П.Фейерабенд, М.Хессе и др. В работе П.Фейерабенда ""Против методологического принуждения"" есть глава под названием ""Наука - миф современности"", в которой он пишет следующее: ""...отделение государства от церкви должно быть дополнено отделением государства от науки - этого наиболее современного, наиболее агрессивного и наиболее догматичного религиозного института. Такое отделение наш единственный шанс достичь того гуманизма, на который мы способны, но которого никогда не достигали"". Ко второму типу интерпретации этой проблемы можно отнести точку зрения, согласно которой наука, с одной стороны, и религия, мифология, искусство, с другой стороны, существенно различаются и составляют как бы два полюса в современной культуре. Но в то же время между ними нет непроходимой грани. Более того, они имеют тенденцию к сближению. Эта точка зрения восходит к идеям Ф.М.Достоевского, Н.Рерика, П.Тейяра де Шардена, А.Н.Уайтхера и др. Ф.М.Достоевский говорил о необходимости движения человечества к целостной гармоничной культуре, к доброму разуму. Если, по его словам, истина (наука и Иисус Христос (добро) разойдутся, то он предпочитал остаться с добром, а не с истиной. Он критиковал науку (или как он выразился ""полунауку"") именно за то, что в ней нередко отсутствует гуманизм, добро. Разум без добра его настораживал. Такой рационализм он не принимал, так как уловил зарождавшуюся тенденцию сциентизации общественной жизни и выступил против нее, то есть против того, чтобы видеть в науке единственную систему понимания мира и человека. Н.К.Рерих мечтал о преобразовании общества путем развития и слияния в нем двух культурных начал - западного и восточного. Такое новое основание общественной жизни должно нести в себе, по его убеждению, гармонию истины, добра и красоты. П.Тейяр де Шарден исследовал вопрос о необходимости сближения и слияния науки и религии. Причем сам использовал достижения науки в своей христианской доктрине, создавая эволюционное христианство. По сути дела христианство принимает у него ""онаученный"" вид. Это христианский модернизм, который ищет новый образ религии, новый образы веры и знания, новый синтез религии, науки, искусства, морали. Религия превращается у Тейяра де Шардена в иную систему знания. Это знание о смысле универсума, о совершенстве, об абсолюте, о прогрессе, об идеале, о добре, о единстве мира. В книге ""Феномен человека"" Тейяр де Шарден назвал этот нарождающийся синтез науки, этики и религии ""конвенцией духа"". Близкие по смыслу идеи развивал и А.Н.Уайтхед. По его мнению, науке и религии присущ давний конфликт. Но он должен быть преодолен, так как от этого зависит дальнейший ход истории, потому что наука и религия - это две самые мощные силы, оказывающие влияние на людей. Уайтхед, будучи сам крупным ученым - математиком и философом, отвергает тезис, что религия всегда заблуждалась, а наука всегда была права. Религия, утверждает он, существенно модернизирована к 20-му веку. Наука еще более изменилась. И в религии, и в науке имеют место уточнения, изменения, модификации, то есть им присуща внутренняя динамика. Рассматривая некоторые примеры из истории науки, Уайтхед считает, что научная и религиозная картины мира не до такой степени противоречат друг другу, как это всегда считалось. Поэтому им нужно отказаться от взаимных анафем. Он пишет, что существуют более полные истины и более благоприятные перспективы, в рамках которых может произойти примирение между сокровенными религиозными взглядами и более тонким научным видением. Исходя из этого, Уайтхед считает, что наука и религия могут очень удачно дополнять друг друга, так как наука изучает общие закономерности физических явлений, а религия ""погружена в созерцание моральных и эстетических ценностей"" (там же). Современные западные методологи науки нередко в аналогичном духе интерпретирует соотношение науки и вненаучных форм познания. Например Ст.Тулмин говорит о том, что науке необходима помощь со стороны других форм осмысления бытия. ""В настоящее время, - пишет он, - большая часть философов - аналитиков привыкла отделять в своих книгах рассуждения о морали от мыслей о науке. Это, конечно, затрудняет понимание того факта, что в самом центре и этики и философии науки лежит общая проблема - проблема оценки. Поведение человека может рассматриваться как приемлемое или неприемлемое, успешное или ошибочное, оно может получить одобрение или подвергнуться осуждению. То же самое относится и к идеям человека, к его теориям и объяснениям. Подобным образом трактуют проблему взаимодействия различных видов знания Т.Кун, К.Чоппер, М.Малкей и многие другие. Эта проблематика особенно интенсивно разрабатывается в социологии знания, которая стремится ""навести мосты"" между ""истиной "" и ценностью. Проблема взаимопроникновения науки и вненаучных форм познания мира и человека объясняется изменением самого характера науки, изменением типа научной рациональности (см. об этом подробнее 8). Классический тип научной рациональности, сложившийся на основе механики И.Ньютона, стремился при изучении объекта элиминировать все, что связано с субъектом познания. Мир оценок и ценностей выводился за пределы науки. В науке 20-го века положение дел изменилось: ""Мир человека оказался глубоким и всесторонним образом вовлеченным в сами структуры объективного знания и научно-технического преобразования действительности> (7, c.40). Особенно отчетливо эта ситуация просматривается в современном постнеклассическом типе научной рациональности. Из этого можно сделать вывод, что в современной духовной жизни человечества, в том числе и в образовании, назрела потребность в координации различных типов осмысления бытия, имеющих самоценную природу. 7. Сциентизм и антисциентизм Культ науки в ХХ в. привел к попыткам провозглашения ее как высшей ценности развития человеческой цивилизации. Сциентизм (от лат. Scientia - знaние, наука), считaя науку культур­нo-мировоззренческим образцом, в глазах своих сторонников предстал как идеология чистой, ценностнo-нейтральной большой на­уки. Он предписывал ориентироваться на методы естественных и технических наук, а критерии научности распространять на все виды человеческого освоения мира, на все типы знания и человеческое общение в том числе. Одновременно со сциентизмом воз­никла его антитеза - антисциентизм, провозглашавший прямо противоположные установки. Он весьма пессимистически отно­сился к возможностям науки и исходил из негативных послед­ствий НТР. Антисциентизм требовал ограничения экспансии науки и возврата к традиционным ценностям и способам деятельности. Сциентизм и антисциентизм представляют собой две остро конфликтующие ориентации в современном мире. К сторонникам сциентизма относятся все те, кто приветствует достижения НТР, модернизацию быта и досуга, кто верит в безграничные воз­можности науки и, в частности, в то, что ей по силам решить все острые проблемы человеческого существования. Наука оказыва­ется высшей ценностью, и сциентисты c воодушевлением и опти­мизмом приветствуют все новые и новые свидетельства техни­ческого подъема. Антисциентисты видят сугубо отрицательные последствия на­учно-технической революции, их пессимистические настроения усиливаются по мере краха всех возлагаемых на науку надежд в решении экономических и социально-политических проблем. Аргументы сциентистов и автисциентистов легко декодиру­ются, имея противоположную направленность. Сциентисты приветствует достижения науки. Антисциентист испытывает предубежденность против научных инноваций. Сциентист провозглашает знание как культурную наивысшую ценность. Антисциентист не устает подчеркивать критичес­кое отношение к науке. Сциентисты, отыскивая аргументы в свою пользу, привлека­ют свое знаменитое прошлое, когда наука Нового времени, опровергая путы средневековой схоластики, выступала во имя обоснования культуры и новых, подлинно гуманных ценнос­тей. Они совершенно справедливо подчеркивают, что наука является производительной силой общества, производит общественные ценности и имеет познавательные безграничные возможности. Очень выигрышны аргументы автисциентистов, когда они подмечают простую истину, что, несмотря на многочисленные успехи науки, человечество не стало счастливее и стоит перед опас­ностями, источником которых стала сама наука и ее достижения. Следовательно, наука не способна сделать свои успехи благодеянием для всех людей, для всего человечества. Сциентисты видят в науке ядро всех сфер человеческой жиз­ни и стремятся к «онаучиванию» всего общества в целом. Толь­ко благодаря науке жизнь может стать организованной, уп­равляемой и успешной. Антисциентисты считают, что понятие «научное знание» не тождественно понятию «истинное знание». Сциентисты намеренно закрывают глаза на многие острые проблемы, связанные c негативными последствиями всеоб­щей технократизации. Антисциентисты прибегают к предель­ной драматизации ситуации, сгущают краски, рисуя сцена­рии катастрофического развития человечества, привлекая тем самым большее число своих сторонников. Однако и в том, и в другом случае сциентизм и антисциен­тизм выступают как две крайности и отображают сложные про­цессы современности c явной односторонностью. Антисциентисты уверены, что вторжение науки во все сферы человеческой жизни делает ее бездуховной, лишеиной человечес­кого лица и романтики. Дух технократизма отрицает жизненный мир подлинности, высоких чувств и красивых отношений. Воз­никает неподлинньм мир, который сликается со сферой произ­водства и необходимости постоянного удовлетворения все возрас­тающих вещистских потребностей. Крайний антисциентизм требует ограничить и затормозить развитие науки. Однако в этом случае встает насущная проблема обеспечения потребностей постоянно растущего населения в эле­ментарных и уже привычных жизненных благах, не говоря уже о том, что именно в научно-теоретической деятельности заклады­ваются «проекты» будущего развития человечества. Дилемма сциентизм-антисциентизм предстает извечной проблемой социального и культурного выбора. Она отражает про­тиворечивый характер общественного развития, в котором научно-технический прогресс оказывается реальностью, а его негатив­ные последствия не только отражаются болезненндыми явления­ми в культуре, но и уравновешиваются высшими достижениями е сфере духовности. В связи с этим задача современного интел­лектуaла весьма сложна. По мнению Э. Агацци, она состоит в том, чтобы одновременно и защищать науки, и противостоять сци­ситизму. По Тарасову (стр. 163-166) Наука и паранаука. Отмеченные выше черты постнеклассической науки: а) проникновение стандартов научной рациональности во все области жизни общества; б) поливариантный подход в науке как в смысле методов, так и в смысле идей; в) динамизм науки; г) мощное культурологическое влияние на науку; д) тесная взаимосвязь когнитивного (знаниевого) и ценностного в науке; е) возрастание личностного начала в научной деятельности; ж) констатация и принятие тезиса о большой роли интуиции в науке и др., говорят о том, что наука является сложным, неоднозначным феноменом. Кроме того, имеются факты существования многих научно не объясненных и загадочных явлений в силу несформированности средств и методов их познания (а, следовательно, и невключенности их в сферу научного познания в качестве полноценных объектов), с одной стороны. В то же время потребность быстрого, немедленного объяснения этих загадочных явлений, подпитываемая, как правило, обыденным сознанием, с другой стороны, породили к концу XX в. изменение представлений о природе и функциях науки. Появляются тенденции нивелировки специфики рационалистического отношения к миру, попытки неоправданно сблизить и даже слить науку с мифом, религией, обыденным сознанием, что повлекло за собой всплеск иррационалистических течений в познании. Данные тенденции проявляются во многих чертах общественной жизни: астрологические прогнозы не только появляются в СМИ невысокого уровня, но и публикуются в весьма солидных газетах и журналах, «колдун и предсказатель на телеэкране - неотъемлемый атрибут популярной программы», «создаются ассоциации астрологов, уфологов, колдунов, издается специализированная периодика». При этом сами представители многих околонаучных знаний представляют себя учеными-исследователями новой волны, новой нетрадиционной науки, выходящей за рамки классической учености. Это не может не настораживать здравые силы общества, и в первую очередь научную общественность: 186 видных западных ученых выступили с заявлением, осуждающим и предостораживающим общественность в опасности подобных тенденций. Имеет место попытка противопоставить околонаучным суждениям научную позицию по тем или иным вопросам. Однако не все так просто в этом вопросе: дело в том, что в мире действительно существуют сложные, непонятные, окутанные тайной важные стороны жизни. Они еще не разгаданы наукой и порождают разного рода попытки «скорого» их объяснения: биологические и психические возможности человека (энергетика человека, интеллектуальные, эмоциональные, интуитивные возможности, ментальные особенности психики и др.), физические и оптические явления в атмосфере, загадки растительного и животного мира и многое другое. Нерешение наукой данных вопросов делает ученых в каком-то смысле ответственными за существование околонаучных объяснений данных непонятных явлений. Но наука не может немедленно и окончательно решить все эти вопросы, она «не волшебный ключик, которым в одно мгновение можно открыть все тайны и загадки природы». В то же время «наука обязана сделать все, что в ее силах, для проверки и рациональной интерпретации паранормальных (в широком смысле непонятных - Ю.Т.) явлений и таким образом внести свой вклад в образованность и информированность широких кругов общественности». Для характеристики ненаучных знаний, исследующих непонятные, тайные явления, применяется разная терминология. Так существует термин «изотерические знания», существует понятие «квазинаучное знание» (от латинского quasi - нечто, как бы) - как бы научное знание, наконец существует категория «паранаука», «паранаучное знание» (от греческого para - возле, мимо, вне) - околонаучное знание. Сегодня эксперты выделяют следующие виды квазинаучного творчества: первый тип связан с отказом от важнейших требований и принципов науки: нерасходимостью с существующими фундаментальными законами (в частности, с законом сохранения и превращения энергии), требованием эмпирической проверяемости гипотез и выводов и др. В результате не прекращаются поиски в направлении создания вечного двигателя, обосновывается возможность сверхсветовых перемещений, возвращение назад во времени, появляются очередные «опровержения» специальной теории относительности, заявляется существование снежного человека, лохнесского чудовища и др. Второй тип квазинаучного творчества связан с допущением естественного существования потусторонних, мистических сил (мирового космического разума, таинственного воздействия разного вида энергий и др.). В связи с этим высказываются утверждения о существовании взаимодействия нашей человеческой цивилизации с внеземными цивилизациями, таинственных явлений психики и т.д. Религиозному сознанию, в частном случае, как представителю этих сил, приписываются такие продуктивные в научном смысле идеи, как возможность космических превращений веществ, идеи о строении мира, акте творения мира и т.д. «То есть наука фактически связывается в религиозную онтологию и вновь становится служанкой богословия»: возникают идеи о какой-то особой «исламской науке» и др. Наконец, существует мнение относить к паранаучным знаниям все, что касается непонятных, но реально существующих природных и социальных феноменов. В связи с этим ярким представителем паранауки является астрология. Она построена на существовании вполне реального и доказанного наукой факта влияния небесных светил на происходящие на Земле события. Однако астрология деформирует данную идею в направлении обоснования не физического, а какого-то другого воздействия космоса на судьбы людей (есть якобы какая-то «всемирная симпатия». В рамках этой разновидности паранауки разрабатываются всевозможные объяснительные схемы, связывающие местоположение небесных светил и поведения людей по принципу «звезды не лгут». Другой разновидностью паранауки является уфология. Здесь имеют место попытки объяснения природных, атмосферных аномалий (появления движущих­ся объектов разной формы и конфигурации, ведущих себя вопреки известным физическим законам) вариантами возможных встреч земной цивилизации с другими, внеземными проявлениями жизни и разума. «По мнению уфологов, процент природных явлений, не поддающихся естественной интерпретации, составляет около 25 %, а по мнению ученых, всего 2-3 %». Эмпирической основой построения таких сценариев встреч, как правило, являются результаты случайных наблюдений при отсутствии специальных приборов и оборудования (есть случаи фиксации таких неопознанных летающих объектов радарами). Поэтому «отчеты о них, даже сопровождаемые фото- и видеоматериалами, требуют специальной интерпретации специалистов». Подобная несистематика, невозможность перепроверки полученных данных порождают гипотезы очень высокой степени невероятности, т. е. фактически научную фантастику, что делает невозможным создание теорий любого класса. По существу, уфологические гипотезы остаются не подтвержденными, ни опровергнутыми. Аномальные атмосферные, природные явления, являющиеся поставщиком информации для уфологии, были и есть основой для такой науки, как физика атмосферы. Но здесь, в отличие от уфологии, имеет место попытка объяснить их с точки зрения объективных, физических законов, имеющих место в природе: гипотезы, касающиеся природы шаровых молний, оптических процессов в атмосфере и др. Само по себе существование околонаучного знания, нетрадиционных подходов, методов, познавательных ориентации на первый взгляд вроде бы не вызывает тревоги, поскольку это тоже попытка познания мира. Однако претензии на исключительность, навязчивость (создают свою периодику, лоббируют интересы в средствах массовой информации и др.), системность, активная негативная позиция по отношению к истинно научному знанию и в то же время тяга к научной терминологии, распространенность (сегодня эксперты насчитывают около 30 видов оккультных наук) делает это движение человеческой мысли опасным, вызывающим тревогу. «Стало повальным увлечение поисками НЛО и страстное ожидание при­шельцев из внеземных цивилизаций, из иных миров. Это увлечение приобретает подчас черты массового психоза - чуть ли не ежемесячно в средствах массовой информации появляются сообщения о проявивших себя инопланетянах и умыкании ими землян прямо в центрах многомиллионных городов». Запретить околонаучное знание невозможно (да и не нужно), но его принципам и результатам можно и нужно везде противопоставлять истинно научную рациональность. Существует также необходимость серьезного, обстоятельного изучения существующих форм квази- и паранаучного знания и результатов их поисков с целью недопущения главенствующего положения иррационального в культуре. Особенно сильна тенденция порождения околонаучного знания в том, что касается судеб и перспектив развития человеческой цивилизации. Какие варианты решения этой проблемы существуют в лоне научной рациональности? Здесь, по мнению исследователей, надвигается процесс интеллектуального передела - «четвертого великого передела»: первый -передел территорий (Первая мировая война), второй - передел капитала (Вторая мировая война), третий - передел технологий (процесс, происходящий сегодня, включающий информационную, психологическую революции, существование ракетно-ядерного, биологического, химического и других видов оружия). «Страны, одержавшие верх в интеллектуальном переделе. получат огромные экономические и политические преимущества, смогут беспрепятственно навязывать свою волю другим государствам». Еще одним примером результатов научной прогностики является концепция акад. Н. Н. Моисеева о необходимости третьего., поворота в истории человечества - «необходимости отыскания новой, более емкой экологической ниши…, перестройки самого процесса антропогенеза... взаимоотношения с природой и людей между собой». Первый поворот в истории, по мнению Моисеева, - это введение системы табу в палеолите, которая ограничила действие биосоциальных законов и переключила развитие человека с канала биологической эволюции на канал общественного развития. Второй поворот - расширение экологической нищи в неолите, когда человек перешел к производящему хозяйству. Научное и вненаучное знание (По Кохановскому) Научное познание – это процесс получения объективного, истинного знания, направленного на отражение закономерностей деятельности. Научное знание имеет знаниевую задачу и связано с описанием, обменом мнений и предсказанием процессов и явлений действительности. Формы вненаучного знания: паранаучное – несовместимое с гносеологическим стандартом. Оно включает в себя учения или размышления о феноменах, объяснения которых не является убедительным с точки зрения критериев научности. лженаучное – сознательно эксплуатирующее домыслы и предрассудки. Лженаучное знания не систематизированы и не объединены парадигмой. Оно обнаруживает себя и развивается через квазинаучное. квазинаучное – ищет сторонников и приверженцев, опираясь на методы насилия и принуждения. Возникает в условиях строго иерхарированной науки, где есть жесткий идеологический режим (лысенковщина). антинаучное – знание утопичное и сознательно искажающее представления о деятельности. В периоды социальной нестабильности возникает (лекарство от всех болезней). псевдонаучное – интеллектуальная активность, спекулирующая на совокупности популярных теорий (история о древних астронавтах, снежном человеке). Другая типология: паранаучное знание. псевдонаука. девиантная наука. Паранормальное знание – учение о тайных, природных и психических силах и отношениях, скрывающихся за обычными явлениями (мистика и спиритизм). Наука не может объяснить эти феномены, но и не может игнорировать их. (экстросенсорное восприятие и психокинез) телепатия ЭСВ Ясновидение Поппер высоко ценил псевдонауку, считая, что наука может ошибаться а псевдонаука может натолкнуться на истину. По форме псевдонаука – история о каких –либо событиях. Отличительный признак безошибочность, сенсации, тайны и загадки. Девиантная наука – отклоняющаяся от стандартов познавательной деяеятельности. Ученые одиночки или небольшие группы. Три типа аномального знания: расхождение здравого смысла с установленными наукой нормами. (в воспитании детей и т.д.) при сопоставлении норм одной парадигмы с нормами другой. объединение норм и идеалов из принципиально различных форм человеческой деятельности. Вненаучные формы знания имеют право на существование, но они не должны доминировать.

2.2 Сциентизм как мировоззрение и его роль в становлении современной цивилизации

Сциентизм (от лат. scientia наука, знания) - общее название идейной позиции, представляющей научное знание наивысшей культурной ценностью и основополагающим фактором взаимодействия человека с миром. Нередко сциентисты считают «образцовыми науками» физику или математику и призывают строить остальные науки по их образу и подобию. Сциентизм ставит науку во главу идейной и культурной жизни общества. Сциентизм сам по себе не является стройной системой взглядов, а скорее может рассматриваться как определённая ориентация различных систем.

В английском языке термин «scientism», используемый для описания той же позиции, имеет существенную пейоративную коннотацию.

Антисциентизм - полная противоположность сциентизма, отрицающая положительную роль науки в идейной жизни общества.

Новая философская энциклопедия указывает на экстремальный характер как последовательно сциентистских, так и последовательно антисциентистских взглядов.

Описание

Сциентизм начал формироваться в конце XIX - начале XX вв., когда с развитием науки был поставлен вопрос о её роли и месте в культуре. Традиция современного сциентизма имеет прочные корни. Уже в утопии Ф. Бэкона «Новая Атлантида» можно найти сциентисткие представления. Также сциентисткие взгляды содержатся в таких философских и идеологических учениях как марксизм .

Сциентизм не является строго оформленной системой взглядов, он представляет собой идейную ориентацию и проявляется по-разному: от подражания точным наукам (система определений, логический формализм, аксиоматическое построение в анализе философско-мировоззренческих или социально-гуманитарных проблем, искусственное применение математической символики), вплоть до отрицания философско-мировоззренческих проблем как лишённых смысла для познания и значения (неопозитивизм ) и рассмотрения естественных наук в качестве единственного возможного знания. Философии как особой форме познания сциентизм не придает значения.

В социологии сциентизм проявляется: в отрицании особенностей объекта социального анализа по сравнению с объектами, которые исследуются в общественных науках; в игнорировании ценностных моментов и построений, имеющих выход в социально-философскую сферу; в абсолютизации количественных методов в социальных исследованиях.

В противоположность сциентизму антисциентизм полагает ограниченными возможности науки в решении проблем человеческого существования, в крайних проявлениях оценивает науку как враждебную человеческому существованию. У антисциентистов наука считается чем-то утилитарным, подчеркивается её неспособность подняться до понимания истинных проблем мира и человека. Социально-гуманитарное знание трактуется как форма сознания, к которой не может быть применим принцип объективности.

Аргументы сциентистов и антисциентистов

Сциентисты приветствуют достижения науки. Антисциентиcты испытывают недоверие к научным инновациям.

Сциентисты провозглашают знание как наивысшую культурную ценность.

В качестве аргументов в свою пользу сциентисты привлекают знаменитый пример из прошлого, когда наука Нового времени пыталась обосновать новые, подлинно гуманные ценности и культуру. Ими подчеркивается, что наука есть производительная сила общества, порождающая общественные ценности и имеющая огромные возможности для познания. В качестве контраргумента антисциентисты отмечают, что наука может порождать опасности, способные уничтожить всё человечество, и вместе с тем её многочисленные достижения не сделали человечество счастливее. По их мнению, это означает, что наука не может сделать свои успехи благом для человечества.

Сциентисты полагают, что только благодаря науке жизнь может стать организованной, управляемой и успешной, поэтому они во всём стремятся к «онаучиванию» всех сфер деятельности человека и всего общества в целом. У антисциентистов считается, что понятие «научное знание» имеет не то же самое значение, что понятие «истинное знание», и «знание» не означает «мудрость».

Антисциентисты приводят в качестве аргументации различные сценарии катастроф, вызванных научными достижениями, неправильно применёнными человечеством (в качестве примера можно рассмотреть успехи в ядерной физике, которые привели как к изготовлению оружия, способного вызвать громадные разрушения, так и к появлению нового источника энергии). Сциентисты же считают, что подобные ошибки позволяют не допускать еще больших подобных ошибок в будущем.

Критика науки

Антисциентисты считают, что наука не способна доказать свои базисные утверждения, следовательно её мировоззренческие выводы логически некорректны, а потому сциентизм считается недостаточно обоснованным для признания справедливым основных тезисов данного направления.

Как это ни парадоксально, но именно в эпоху Просвещения усиливается поток предостережений против науки. Жан-Жак Руссо писал о том, что в научных исследованиях возникает множество опасностей и ложных путей. Перед тем, как достичь пользы, которую принесёт истина, приходится пройти множество ошибок, прежде чем будет достигнута истина. Он считает, что если науки не в силах решить те задачи, которые они ставят, то они таят ещё большие опасности, к которым они зачастую и приводят. «Науки рождены в праздности и питают потом праздность, при этом имея некомпенсируемые потери времени» - в этом Руссо видит неизбежный вред для общества.

Н. П. Огарёв писал, что у науки пока ещё нет такой повсеместности, чтобы общественность двигалась исключительно основываясь на ней. В науке нет той определённости и полноты содержания, чтобы каждый человек уверовал в неё.

Суждения русских религиозных мыслителей, в частности Н. Бердяева (1874-1948), Л. Шестова (1866-1938), С. Франка (1877-1950), занимают особую страницу в критике науки. «Вера в бога науки ныне пошатнулась, - убежден Н. Бердяев, - доверие к абсолютной науке, к возможности построить научное мировоззрение, удовлетворяющее природу человека, подорвано». Причины того он видит в том, что «в область научного знания вторгаются новые явления, которые казенный догматизм ученых недавно ещё отвергал как сверхъестественное… А с другой стороны, философия и гносеология выяснили, что наука сама себя не может обосновать, не может укрепить себя в пределах точного знания. Своими корнями наука уходит в глубь, которую нельзя исследовать просто научно, а верхами своими наука поднимается к небу. <…> Даже для людей научного сознания становится все ясней и ясней, что наука просто некомпетентна в решении вопроса о вере, откровении, чуде и т. п. Да и какая наука возьмет на себя смелость решать эти вопросы? Ведь не физика же, не химия, не физиология, не политическая экономия или юриспруденция? Науки нет, есть только науки [В значении дисциплины]. Идея науки, единой и все разрешающей, переживает серьёзный кризис, вера в этот миф пала. <…> Наука есть лишь частная форма приспособления к частным формам бытия».

Бердяев по-своему решает проблему сциентизма и антисциентизма, замечая, что «никто серьёзно не сомневается в ценности науки. Наука - неоспоримый факт, нужный человеку. Но в ценности и нужности научности можно сомневаться. Наука и научность - совсем разные вещи. Научность есть перенесение критериев науки на другие области, чуждые духовной жизни, чуждые науке. Научность покоится на вере в то, что наука есть верховный критерий всей жизни духа, что установленному ей распорядку все должно покоряться, что ее запреты и разрешения имеют решающее значение повсеместно. Научность предполагает существование единого метода… Но и тут можно указать на плюрализм научных методов, соответствующий плюрализму науки. Нельзя, например, перенести метод естественных наук в психологию и в науки общественные». И если науки, по мнению Н. Бердяева, есть сознание зависимости, то научность есть рабство духа у низших сфер бытия, неустанное и повсеместное со­знание власти необходимости, зависимости от «мировой тяжести». Бердяев приходит к выводу, что научная общеобязательность - это формализм человечества, внутренне разорванного и духовно разобщённого.

Л. Шестов пишет, что наука покорила и соблазнила человечество не своим всеведением и не доказательством невозможности удовлетворительного разрешения всех сомнений тревожащих людей, а житейскими благами, вскружившими голову столь долго бедствующему человечеству. Он ссылается на Толстого, Достоевского и других авторов, пытавшихся противопоставить мораль науке, но чьи старания не смогли этого сделать. «Закон или норма является отцом двух сестёр - науки и нравственности. Они могут быть во вражде временами и порою даже ненавидеть друг друга, но рано или поздно скажется их общее родство, и они непременно помирятся» [ .

Ещё Шестов указывает множество единичных фактов, выбрасываемых наукой за борт словно ненужный и лишний балласт. Наука обращает свой взор лишь на те явления, которые случаются постоянно и с известной правильностью. Самым драгоценным материалом для науки являются случаи, в которых явление может быть вызвано искусственно, то есть когда есть возможность эксперимента. Он задаётся вопросом как же тогда быть с единичными, не повторяющимися и не вызываемыми случаями. Наука, по его мнению, требует молчать о них. Шестов обращается к современникам с тем, чтобы те забыли научное донкихотство и постарались довериться себе [ .

Представители характеризуют современную науку как редукционистскую , натуралистскую , эволюционистскую , секуляристскую и рационалистическую , и считают её необъективной и предубеждённой. По их мнению, наука - это догматическая система верований, базирующихся на непроверенной эпистемологии , которая не является знанием вообще или, как минимум, представляет собой существенно ограниченный взгляд на действительность, упускающий многое сугубо за счёт своей методологии.

Критика сциентизма

Сциентизм подвергся существенной критике со стороны большого количества известных мыслителей.

По мнению антисциентистов, вторгаясь во все сферы жизнедеятельности человека наука делает их бездуховными, лишёнными романтики и человеческого лица.

Герберт Маркузе , используя концепцию «одномерного человека», показывает, что подавление индивидуальных и природных начал в человеке сводит всё многообразие человеческой личности лишь к одному технократическому параметру. Он также отмечает, что современный человек, в частности технический специалист (homo faber ), подвержен большому количеству перегрузок и напряжений, не принадлежит себе, и что эти обстоятельства указывают на болезненное и ненормальное состояние современного общества. Не только специалисты технических специальностей, но и гуманитарии сдавлены тисками нормативности и долженствования.

Автор концепции личностного знания Майкл Полани подчёркивает, что сциентизм в современном виде оказывает на мысль сковывающее действие почти так же, как это делала церковь в средние века. В человеке не остаётся места важнейшим внутренним убеждениям, которые он вынужден скрывать под маской нелепых, неадекватных и слепых терминов.

Профессор философии Д. Т. Судзуки указывает, что ввиду дуалистической природы науки, противопоставляющей субъект объекту , сторонники сциентизма «стремятся свести всё к количественным измерениям» и формируют определённые правила, которые он сравнивает с ячейками сети. Всё, что просеивается сквозь ячейки сети, согласно Судзуки, сциентистами «отвергается как ненаучное или донаучное». Судзуки указывает, что такая сеть никогда не будет способна захватить в себя всю реальность и в особенности те вещи, которые невозможно измерить каким-либо методом, например, такая сеть не способна захватить бессознательное [ .

Д. Т. Судзуки отмечая то, что сциентисты стремятся к объективности и избегают субъективности и личного опыта, также отмечает, что сциентисты не берут во внимание то, что человек живёт не научно-концептуальной, а конкретной личностной жизнью, к которой научные определения не могут быть применены ввиду того, что они даются «к некой жизни вообще». Более важным по сравнению с концепциями Судзуки считает обнаружение собственной жизни: «Знающая себя личность никогда не предаётся теоретизированию, не занята писанием книг и поучением других - такая личность живет своей единственной, свободной и творческой жизнью» . Сравнивая научный подход и подход дзэн , Судзуки указывает на то, что дзэн считает, что есть более прямой внутренний метод познания реальности по сравнению со сциентизмом .

Возможно, самая радикальная и бескомпромиссная критика критика сциентизма, основанная на альтернативных взглядах на науку , эпистемологию и метафизику , исходит от представителей интегрального традиционализма , называемых также перенниалистами. Традиционалистская перенниалистская критика на Западе впервые была изложена французским метафизиком Рене Геноном в начале XX столетия, однако эта [ какая? ] традиция считается [ кем? ] уходящей корнями вглубь веков и распространена по всему миру. Она известна под названиями «перенниализм», «вечная философия», «Philosophia Perennis » или «Religio Perennis». Важнейшие фигуры в традиционалистской школе – Фритьоф Шуон , Ананда Кумарасвами , Сейид Хоссейн Наср , Олдос Хаксли , Мирча Элиаде и др.

Перенниалистская критика сциентизма основана на метафизической точке зрения о существовании трансперсонального сознания, составляющего глубинную основу всех вещей, в котором нет разделения на субъект и объект, на мышление и бытие. Бог - это реальность, полнота существования, как трансцендентного, так и имманентного. Фритьоф Шуон полагал, что неспособность современной науки объяснить многие феномены обусловлена тем, что она игнорирует высшие уровни сознания и объективной реальности. По словам Шуона, хотя наука и преуспела в накоплении огромного количества наблюдений в разрезе пространства, тем не менее, в разрезе времени она является более невежественной, чем любой сибирский шаман, который по крайней мере основывается на мифологии.

Критика сциентизма перенниалистами не получила признания в академических кругах.

1. 1 2 3 В. С. Швырев Сциентизм //Новая философская энциклопедия / Ин-т философии РАН; Нац. обществ.-науч. фонд; Предс. научно-ред. совета В. С. Степин.. - М.: Мысль, 2000-2001.

Вопрос 20.Философские аспекты учений психоанализа и неофрейдизма.

Вопрос 21. Проблема свободы в экзистенциализме

Вопрос 22.Общая характеристика философской мысли России конца XIX-начала XX века.

Вопрос 25. Предмет философии и основные аспекты философского знания.

Вопрос 26.Мировоззрение, знание, вера.

Вопрос 27. Категории бытия в философии. Проблема единства бытия; понятие материи.

Вопрос 28. Проблема способа бытия: движение. Пространство и время как всеобщие формы бытия.

Вопрос 29. Основные принципы диалектики: принцип универсальной связи и принцип развития.

Вопрос 30. Основные принципы диалектики: принцип системности и принцип детерминизма.

Вопрос 31.Диалектика количественных и качественных изменений.

Вопрос 33. Человек: единство биологического и социального.Понятие практики; человек как субъект предметно-практической деятельности.

Вопрос 34. Проблема сознания в философии; диалектико-материалистический подход к ее решению. Сознание и язык.

Вопрос 35. Проблема познания в философии. Социокультурная природа познания. Проблема достоверности знания. Теория истины.

Вопрос 36. Научное познание и его специфика. Основные формы, уровни и методы научного познания.

Вопрос 37. Специфика социального познания: особенности взаимодействия субъекта и объекта.

Вопрос 39. Общество как естественно-исторический процесс: диалектика природного и социального, объективного и субъективного, стихийного и сознательного.

Вопрос 40. Понятие «общественное бытие» и «общественное сознание». Диалектика их взаимодействия.

Вопрос 42. Социальная структура общества в трудах п. Сорокина.

Вопрос 43.Человек в системе общества: конформизм и социальное отчуждение.

Вопрос 44. Материальное производство как основа существования и развития общества, понятие способа производства. (Производительные силы и производственные отношения).

Вопрос 45. Общество как естественно-исторический процесс: проблема периодизации (формационный и цивилизационный подходы).

Вопрос 46. Общество как система: структура общественно-экономической формации (базис, надстройка, диалектика их взаимодействия).

Вопрос 48. Общество как система: социально-этническая структура общества (род, племя, народ, нация). Национальный вопрос. Диалектика национального и интернационального в современном обществе.

Вопрос 49. Политическая организация общества, происхождение, сущность, функции государства; исторические формы государства.

Вопрос 50. Общественный прогресс и его критерии.

Вопрос 51. Человек в системе социальных связей. Понятие личности. Личность и культура.

Вопрос 52. Свобода и ответственность как условия существования личности. Понятие смысла жизни.

Вопрос 53. Понятие духовной жизни общества. Общественное сознание: структура общественного сознания.

Вопрос 54.Формы общественного сознания: политическое сознание и правовое.

Вопрос 55.Формы общественного сознания: правосознание и нравственное сознание (мораль).

Вопрос 56.Формы общественного сознания: религиозное сознание (религия) и эстетическое.

Вопрос 57.Движущие силы и субъекты исторического процесса. Роль выдающейся личности в истории.

Вопрос 58.Глобальные проблемы современности и будущее человечества.

Вопрос 18. Сциентизм и антисциентизм.

Сциентизм - абсолютизация роли науки в системе культуры, в идейной жизни общества.

Начал складываться в философии конца XIX - начала XX вв., когда с развитием науки был поставлен вопрос о ее роли и месте в культуре. В этих условиях возник и антисциентизм. Во время научно-технической революции в связи достиже¬ниями науки проявились отрицательные черты сциентизма: он не учитывал сложную системную организацию общественной жиз¬ни, где наука занимает важное, но не доминирующее место. В ка¬честве образца науки сциентизм обычно рассматривает есте¬ственные и точные науки.

Сциентизм недооценивает своеобразие философии по сравне¬нию с другими науками, в отрицании философия выступает как особая форма общественного сознания.

Антисциентизм настаивает на ограниченности возможностей науки в решении проблем человеческого существования, в крайних проявлениях оценивая науку как враждебную человеческому существованию. Антисциентизм трактует социально-гуманитарное знание как форму сознания, к которой неприменим принцип объективности научного исследования. Крайние формы: Ф. Ницше, М. Хайдеггер, Н. Бердяев - стремление рассматривать действительность с позиции человека, трагически борющегося с миром, куда входит и наука.

К сциентизму тяготел марксизм, отрицая его игнорирование сложных вопросов о месте и функции науки в системе культуры, об отношении разных форм общественного сознания.

Развенчание иллюзий сциентистского оптимизма вызывает к жизни антиутопии, которых в XX в. создано множество: Г. Уэллс, А. Франк, Дж. Лондон, Р. Бредбери, братья Стругацкие, М. Замятин, О. Хаксли

В их произведениях отображены резко критические образы техно-будущего, где наука и техника совершенны, но подавлены свобода и индивидуальность.

Создатели антиутопий вместе со сциентистами исходят из идей всевластия науки и техники. Нельзя игнорировать роль антиутопий как предостережения человечества, не контролировать развитие науки и техники, не учитывать потребностей человека, духовно-нравственных целей и ценностей.

Вопрос 19.Человек в философии жизни.

XIX-начало XX в. - появление ряда новых философских те­чений.

«Философия жизни» - это оппозиция классическому рационализ­му, реакция на кризис механистического естествознания, бази­рующегося на принципе строгости и точности испытующего ума.

Для Ф. Ницше характерно необычное употребление понятия «философия».

Идеи - в форме фрагментов и афоризмов. Ему чужды попыт­ки построения философской системы. По Ф. Ницше мир - по­стоянное становление и бесцельность, что выражается в идее веч­ного возвращения одного и того же. Лишь понятие «вещи» выступает как момент устойчивости в хаосе становления.

Высказывания Ф. Ницше проникнуты субъективизмом и аг­ностицизмом.

Отвергая принципы демократии и исторического прогресса, он противопоставляет им любовь к судьбе; отвергает идеи равенства и справедливости. Ницшеанский «сверхчеловек» - это критика морали, которая раз­лагает, предполагая послушание, терпение, совестливость: все это размягчает и расслабляет волю человека.

Начало ХХ в. Популярно учение французского мыслителя Анри Бергсона- интуитивизм.

Философия жизни - генеральное возражение против материалистически-механисти­ческой и позитивистской философии. Это - учение об интенсив­ности ощущений, о времени, о свободе воли, о памяти в ее соот­ношении со временем, о творческой эволюции и роли интуиции в постижении сущего. А. Бергсон утверждал в качестве субстан­ции жизнь как некую целостность, отличную от материи и духа: жизнь устремлена вверх, а материя - вниз.

В гносеологии А. Бергсон противопоставляет интеллект ин­туиции:

интеллект - орудие работы с материальными, простран­ственными объектами;

интуиция дает человеку возможность схватывать суть «жи­вой целостности» вещей, явлений.

В метафизических воззрениях А. Бергсона жизнь - метафизически-космиче­ский процесс, по мере его ослабления жизнь увядает и распадается, превращаясь в материю, неодуше­вленную массу - вещество. Человек - творческое существо, и через него проходит путь «жизненного порыва».

Культ науки в XX в. привел к попыткам провозглашения ее как высшей ценности развития человеческой цивилизации. Сци-ентизм (от лат. Scientia — знание, наука), считая науку культур-но-мировоззренческим образцом, в глазах своих сторонников пред-стал как идеология «чистой, ценностно-нейтральной большой на-уки». Он предписывал ориентироваться на методы естественных и технических наук, а критерии научности распространять на все виды человеческого освоения мира, на все типы знания и челове-ческое общение в том числе. Одновременно со сциентизмом воз-никла его антитеза — антисциентизм, провозглашавший прямо противоположные установки. Он весьма пессимистически отно-сился к возможностям науки и исходил из негативных послед-ствий НТР. Антисциентизм требовал ограничения экспансии науки и возврата к традиционным ценностям и способам деятельности.

Сциентизм и антисциентизм представляют собой две остро конфликтующие ориентации в современном мире. К сторонни-кам сциентизма относятся все те, кто приветствует достижения НТР, модернизацию быта и досуга, кто верит в безграничные воз-можности науки и, в частности, в то, что ей по силам решить все острые проблемы человеческого существования. Наука оказыва-ется высшей ценностью, и сциентисты с воодушевлением и опти-мизмом приветствуют все новые и новые свидетельства техни-ческого подъема.

Антисциентисты видят сугубо отрицательные последствия на-учно-технической революции, их пессимистические настроения усиливаются по мере краха всех возлагаемых на науку надежд в решении экономических и социально-политических проблем.

Аргументы сциентистов и антисциентистов легко декодиру-ются, имея противоположную направленность.

Сциентист приветствует достижения науки. Антисциентист испытывает предубежденность против научных инноваций.

Сциентист провозглашает знание как культурную наивысшую ценность. Антисциентист не устает подчеркивать критичес-кое отношение к науке.

Сциентисты, отыскивая аргументы в свою пользу, привлека-ют свое знаменитое прошлое, когда наука Нового времени , опровергая путы средневековой схоластики, выступала во имя обоснования культуры и новых, подлинно гуманных ценнос-тей. Они совершенно справедливо подчеркивают, что наука является производительной силой общества, производит об-щественные ценности и имеет безграничные познавательные возможности.

Очень выигрышны аргументы антисциентистов, когда они подмечают простую истину, что, несмотря на многочисленные успехи науки, человечество не стало счастливее и стоит перед опас-ностями, источником которых стала сама наука и ее достижения. Следовательно, наука не способна сделать свои успехи благодея-нием для всех людей, для всего человечества.

Сциентисты видят в науке ядро всех сфер человеческой жиз-ни и стремятся к «онаучиванию» всего общества в целом. Толь-ко благодаря науке жизнь может стать организованной, уп-равляемой и успешной. Антисциентисты считают, что поня-тие «научное знание» не тождественно понятию «истинное знание».

Сциентисты намеренно закрывают глаза на многие острые проблемы, связанные с негативными последствиями всеоб-щей технократизации. Антисциентисты прибегают к предель-ной драматизации ситуации, сгущают краски, рисуя сцена-рии катастрофического развития человечества, привлекая тем самым большее число своих сторонников.

Однако и в том, и в другом случае сциентизм и антисциен-тизм выступают как две крайности и отображают сложные про-цессы современности с явной односторонностью.

Ориентации сциентизма и антисциентизма носят универсаль-ный характер. Они пронизывают сферу обыденного сознания не-зависимо от того, используется ли соответствующая им термино-логия и называют ли подобные умонастроения латинским терми-ном или нет. С ними можно встретиться в сфере морального и эстетического сознания, в области права и политики, воспитания и образования. Иногда эти ориентации носят откровенный и от-крытый характер, но чаще выражаются скрыто и подспудно. Дей-ствительно, опасность получения непригодных в пищу продуктов химического синтеза, острые проблемы в области здравоохране-ния и экологии заставляют говорить о необходимости социально-го контроля за применением научных достижений. Однако возра-стание стандартов жизни и причастность к этому процессу непривилегированных слоев населения добавляет очки в пользу сциен-тизма.

Экзистенциалисты во всеуслышание заявляют об ограничен-ности идеи гносеологической исключительности науки. В част-ности, Серен Кьеркегор противопоставляет науку, как неподлин-ную экзистенцию, вере, как подлинной экзистенции, и совершен-но обесценивая науку, засыпает ее каверзными вопросами. Какие открытия сделала наука в области этики? И меняется ли поведе-ние людей, если они верят, что Солнце вращается вокруг непод-вижной Земли? Способен ли дух жить в ожидании последних известий из газет и журналов? «Суть сократовского незнания, — резюмирует подобный ход мысли С. Кьеркегор, — в том, чтобы отвергнуть со всей силой страсти любопытство всякого рода, что-бы смиренно предстать перед лицом Бога ». Изобретения науки не решают человеческих проблем и не заменяют собой столь необхо-димую человеку духовность. Даже когда мир будет объят пламе-нем и разлагаться на элементы, дух останется при своем, с при-зывами веры.

Антисциентисты уверены, что вторжение науки во все сферы человеческой жизни делает ее бездуховной, лишенной человечес-кого лица и романтики. Дух технократизма отрицает жизненный мир подлинности, высоких чувств и красивых отношений. Воз-никает неподлинный мир, который сливается со сферой произ-водства и необходимости постоянного удовлетворения все возрас-тающих вещистских потребностей. Антисциентисты считают, что адепты сциентизма исказили жизнь духа, отказывая ему в аутен-тичности. Сциентизм, делая из науки капитал, коммерциализи-ровал науку, представил ее заменителем морали. Только наивные и неосторожные цепляются за науку как за безликого спасителя.

Яркий антисциентист Г. Маркузе выразил свое негодование против сциентизма в концепции «одномерного человека», в кото-рой показал, что подавление природного, а затем и индивидуаль-ного в человеке сводит многообразие всех его проявлений лишь к одному технократическому параметру. Те перегрузки и перена-пряжения, которые выпадают на долю современного человека, говорят о ненормальности самого общества, его глубоко болез-ненном состоянии. К тому же ситуация осложняется тем, что узкий частичный специалист (homo faber), который крайне перегру-жен, заорганизован и не принадлежит себе, — это не только пред-ставитель технических профессий. В подобном измерении может оказаться и гуманитарий, чья духовная устремленность будет сдав-лена тисками нормативности и долженствования.

Бертран Рассел , ставший в 1950 г. лауреатом Нобелевской пре-мии по литературе, в поздний период своей деятельности скло-нился на сторону антисциентизма. Он видел основной порок ци-вилизации в гипертрофированном развитии науки, что привело к утрате подлинно гуманистических ценностей и идеалов.

Майкл Полами — автор концепции личностного знания — под-черкивал, что «современный сциентизм сковывает мысль не мень-ше, чем это делала церковь. Он не оставляет места нашим важ-нейшим внутренним убеждениям и принуждает нас скрывать их под маской слепых и нелепых, неадекватных терминов».

Крайний антисциентизм требует ограничить и затормозить развитие науки. Однако в этом случае встает насущная проблема обеспечения потребностей постоянно растущего населения в эле-ментарных и уже привычных жизненных благах, не говоря уже о том, что именно в научно-теоретической деятельности заклады-ваются «проекты» будущего развития человечества.

Дилемма сциентизм — антисциентизм предстает извечной проблемой социального и культурного выбора. Она отражает про-тиворечивый характер общественного развития, в котором науч-но-технический прогресс оказывается реальностью, а его негатив-ные последствия не только отражаются болезненными явления-ми в культуре, но и уравновешиваются высшими достижениями в сфере духовности. В связи с этим задача современного интел-лектуала весьма сложна. По мнению Э. Агацци, она состоит в том, чтобы «одновременно защищать науки и противостоять сци-ентизму».

Примечательно и то, что антисциентизм автоматически пере-текает в антитехнологизм, а аргументы антисциентистского ха-рактера с легкостью можно получить и в сугубо научной (сциен-тистской) проблематике, вскрывающей трудности и преграды на-учного исследования, обнажающей нескончаемые споры и несо-вершенство науки. Пафос предостережений против наук, как это ни парадоксаль-но, был сильным именно в эпоху Просвещения . Жан Жаку Руссо принадлежат слова: «Сколько опасностей, сколько ложных путей угрожают нам в научных исследованиях!

Через сколько оши-бок, в тысячу раз более опасных, чем польза, приносимая исти-ною, нужно пройти, чтобы этой истины достигнуть? Если наши науки бессильны решить те задачи, которые они перед собой ста-вят, то они еще более опасны по тем результатам, к которым они приводят. Рожденные в праздности, они, в свою очередь, питают праздность, и невозместимая потеря времени — вот в чем раньше всего выражается вред, который они неизбежно приносят обще-ству». А следовательно, заниматься науками — пустая трата вре-мени.

Суждения русских философов, в частности Н. Бердяева (1874-1948), Л. Шестова (1866-1938), С. Франка (1877-1950), занима-ющих особую страницу в критике науки, имеют огромное влия-ние не только в силу приводимых в них заключений, но и по яростному пафосу и трогающему до глубины души переживанию за судьбу и духовность человечества.

Бердяев по-своему решает проблему сциентизма и антисци-ентизма, замечая, что «никто серьезно не сомневается в ценности науки. Наука — неоспоримый факт, нужный человеку. Но в цен-ности и нужности научности можно сомневаться. Наука и науч-ность — совсем разные вещи. Научность есть перенесение крите-риев науки на другие области, чуждые духовной жизни, чуждые науке. Научность покоится на вере в то, что наука есть верховный критерий всей жизни духа, что установленному ей распорядку все должно покоряться, что ее запреты и разрешения имеют решаю-щее значение повсеместно. Научность предполагает существова-ние единого метода.

Но и тут можно указать на плюрализм на-учных методов, соответствующий плюрализму науки. Нельзя, на-пример, перенести метод естественных наук в психологию и в науки общественные». И если науки, по мнению Н. Бердяева, есть сознание зависимости, то научность есть рабство духа у низ-ших сфер бытия, неустанное и повсеместное сознание власти необходимости, зависимости от «мировой тяжести». Бердяев прихо-дит к выводу, что научная общеобязательность — это формализм человечества, внутренне разорванного и духовно разобщенного. Дискурсивное мышление принудительно.

Л. Шестов метко подмечает, что наука покорила человечес-кую душу не тем, что разрешила все ее сомнения, и даже не тем, что она доказала невозможность удовлетворительного их разре-шения. Она соблазнила людей не своим всеведением, а житейс-кими благами. Он считает, что «нравственность и наука — род-ные сестры», которые рано или поздно непременно примирятся.

Шестов обращает внимание на реальное противоречие, гнез-дящееся в сердцевине ставшей науки, когда «огромное количе-ство единичных фактов выбрасывается ею за борт как излишний и ненужный балласт. Наука принимает в свое ведение только те явления, которые постоянно чередуются с известной правильнос-тью; самый драгоценный для нее материал — это те случаи, ког-да явление может быть по желанию искусственно вызвано. Ког-да возможен, стало быть, эксперимент». Шестов обращается к современникам с призывом: забудьте научное донкихотство и постарайтесь довериться себе. Он был бы услышан, если бы че-ловек не был столь слабым, нуждающимся в помощи и защите существом.

Однако начало третьего тысячелетия так и не предложило убе-дительного ответа в решении дилеммы сциентизма и антисциен-тизма. Человечество, задыхаясь в тисках рационализма, с тру-дом отыскивая духовное спасение во многочисленных психотера-певтических и медиативных практиках, делает основную ставку на науку. И как доктор Фаустус, продав душу дьяволу, связывает именно с ней, а не с духовным и нравственным ростом прогрес-сивное развитие цивилизации.

В условиях маскулинской цивилизации особняком стоит воп-рос о феминистской критике науки. Как известно, феминизм ут-верждает равенство полов и усматривает в отношениях мужчин и женщин один из типов проявления властных отношений. Феми-низм заговорил о себе в XVIII в., поначалу акцентируя юридичес-кие аспекты равенства мужчин и женщин, а затем в XX в. — про-блему фактического равенства между полами. Представители феминизма указывают на различные схемы рационального контро-ля по отношению к мужчинам и женщинам, на постоянный де-фицит в востребованности женского интеллекта, организаторских способностей и духовности. Они требуют выведения женских та-лантов из «сферы молчания».

Убийственный аргумент, когда, начиная с античности, человек отождествлялся с понятием муж-чины и соответственно именно он был делегирован на все госу-дарственные роли, давал возможность женщинам обвинить маскулинскую цивилизацию во всех изъянах и бедствиях и с особой силой требовать восстановления своих прав. Вместе с тем и в ус-ловиях НТР сохранена ситуация нереального равенства возмож-ностей. Возможность участвовать в экономическом рынке труда женщины имеют. Но возможность быть выбранными у них неве-лика. В предпочтения выбора необходимым компонентом входит наличие мужских черт: мужественность, инициативность, агрес-сивность.

И хотя истории известно немало имен женщин-ученых, про-блема подавления женского начала в культуре, науке и политике весьма остра. Симона де Бовуар в своей знаменитой книге «Вто-рой пол» (1949) показала, что общество культивирует маскулин-ное начало как позитивную культурную норму и уязвляет феминное как негативное, отклоняющееся от стандартов.

Вопрос о том, можно ли говорить о феминистском направле-нии в науке и как его определять — либо как простое фактуальное участие женщин в научных изысканиях, либо как их эпохальный вклад, определяющий развитие научного познания, — остается открытым. Проблемно также и пресловутое разграничение жен-ской и мужской логики.