Русская философия - киреевский иван васильевич. Киреевский Иван – философия
И.В. Киреевский являлся достаточно известным представителем славянофильства, – особого направления общественного движения России 1840-х гг., которое исследователи, наряду с западничеством, чаще всего относят к разновидности либерализма, несмотря на ожесточенные споры, которые вели между собой западники и славянофилы. Западников и славянофилов объединяло неприятие николаевской политической системы – крепостничества и самодержавия. Среди них были люди различных сословий, различного имущественного положения. Западничество возникло на рубеже 1830-1840-х гг., в ряду его представителей были люди различных воззрений – литератор и публицист Д.В. Анненков, врач В.П. Боткин, критик В.Г. Белинский, А.И. Герцен, Н.П. Огарев, профессор Т.Н. Грановский, историк С.М. Соловьев и др .
Западники противопоставляли себя славянофилам. В спорах о путях развития России они доказывали общность путей развития России и Запада, утверждали, что Россия хоть и запаздывала, но шла по тому же пути, что и другие западноевропейские страны .
Западники, как известно, выступали за европеизацию России, за введение в стране конституционного строя по европейскому образцу и были против помещичьих бюрократических порядков николаевской России. Они возвеличивали Петра 1, «спасшего Россию». Славянофильство являлось либерально-дворянским общественным течением, последователи которого считали, что каждому народу присущи свои особенности, которые надлежит развивать. По их мнению, Россия и Запад представляют собой два особых мира, и пути их развития должны быть различными. К числу национальных (самобытных) особенностей России они относили существование общины и православную религию .
Славянофилы выступали за отмену крепостного права. Они резко критиковали крепостнические порядки в России, один из представителей движения. Критически относясь к современному церковному устройству, славянофилы считали, что православие принесло в Россию дух братского общения и человеческой теплоты, которым отличались первые христиане. Благодаря православию и общинности, доказывали славянофилы, в России нет внутренней борьбы, все классы и сословия мирно уживаются друг с другом. Славянофилы считали, что крепостничество было порождено петровскими реформами, и вообще все беды на Руси начались со времен Петра Великого, который насаждал в русском народе чуждые европейские порядки . Поэтому, по мысли славянофилов, необходимо устранить искажения основ народной жизни, допущенные петровский и последующий периоды развития страны, а затем идти по своему самобытному пути.
Весьма показателен для характеристики славянофильской концепции анализ взглядов такого видного представителя движения, как И.В. Киреевский. Иван Васильевич Киреевский родился в Москве в семье дворянина. Его мать после смерти мужа в 1817 г. вышла повторно замуж за А.А. Елагина. В 1823 г. Киреевский поступил на службу в Архив иностранной коллегии. В 1830 г. он уехал в Германию, где прослушал лекции Гегеля и Шеллинга, оказавшие большое влияние на формирование его взглядов. И.В. Киреевский оценивал философию Гегеля как рационалистическую и считал ее последней и высочайшей из возможных вершин западной мысли. В то же время этой философии Киреевский противопоставлял русское мировоззрение, основанное на православии.
В 1834 г. Киреевский женился на Наталии Петровне Арбеневой. В 1840-е гг. вместе со старцами Оптиной пустыни он работал над изданием сочинений Отцов Церкви. В 1852 г. славянофилы начали издание «Московского сборника», где Киреевский опубликовал статью «О характере просвещения Европы и о его отношении к просвещению России». Эта статья не понравилась властям, и выпуск журнала были прекращен. В последние годы жизни Киреевский занимался философскими изысканиями. В 1856 г. он умер, а в журнале «Русская беседа» посмертно была опубликована его статья «О возможности и необходимости новых начал для философии» .
В начале XX в. о биографии и деятельности И.В. Киреевского обстоятельно писал М Гершензон. Он упоминал об увлечении Киреевским в 1930-е гг. литературным творчеством и драматургией. В 1831 г. по сюжетам комедий и водевилей И.В. Киреевского было сделано несколько постановок в домашнем театре. По словам Гершензона, Киреевский хотел тогда стать редактором журнала «Европеец», в котором сотрудничали видные литераторы того времени, поэты и писатели Языков, Хомяков, Жуковский, Вяземский, Одоевский. Однако Киреевский успел издать только две книжки этого журнала, после чего журнал был закрыт – цензоры оценили издание как политически неблагонадежное. М. Гершензон объяснил закрытие журнала неблагожелательной позицией и завистью литературных врагов Киреевского. После закрытия журнала сам И.В. Киреевский также был объявлен неблагонадежным человеком за свои якобы политические нападки на существующие в России порядки .
И.В. Киреевский очень переживал эту неудачу и в последующие десять лет практически перестал публиковаться. Киреевский поддерживал дружеские отношения с такими известными общественными деятелями тех лет, как Веневитинов, славянофил Хомяков. По словам М. Герщензона, И.В. Киреевский ценил в Хомякове «духовную высоту и нравственную чистоту его характера», поэтический и литературный дар, большой ум. На взгляды И.В. Киреевского в те годы большое влияние оказал отец Филаретом, монах Новоспасского монастыря, с которым у Ивана Васильевича установились дружеские отношения .
Киреевский, живя в Москве, устраивая у себе еженедельные литературные вечера. На вечерах И.В. Киреевского часто бывали Хомяков, а также Гоголь. Тогда же А.С. Хомяков написал свою известную статью «О старом и новом», которая предназначалась для прочтения на литературном вечере у Киреевского и которая вызвала его ответные возражения. Началась полемика, которая способствовала оформлению «нового умственного движения», т.е. по сути славянофильства .
В одном из писем к А.С. Хомякову от 15 июля 1840 г. И.В. Киреевский рассуждал о философских вопросах, и в частности, изложил свое отношение к проблеме отношения воли к рассудку. Из письма очевидно знакомство Киреевского с трудами Фихте, а также его увлечение немецкой классической философией.
В другой своей работе, «В ответ А.С. Хомякову», Киреевский писал о соотношении традиций и новаций в современной ему России и о перспективах ее развития. Свое отношение к расхожему мнению славянофилов о том, что «старое» было лучше «нового», Киреевский выразил следующим образом: «Если старое было лучше теперешнего, из этого еще не следует, чтобы оно было лучше теперь». И далее: «Сколько бы мы ни были врагами западного просвещения, западных обычаев и т. под, но можно ли без сумасшествия думать, что когда-нибудь какой-нибудь силой истребится память всего того, что она получила от Европы в продолжении двухсот лет?… Еще менее можно думать, что тысячелетие Русское может совершенно уничтожиться от влияния нового Европейского». Несмотря на приверженность славянофильским взглядам, Киреевский отметил наличие общих черт у Запада и России. Иван Васильевич указал также на наличие сильных и слабых сторон в европейском рационализме, европейской философии, образе мыслей, а также западной цивилизации как таковой. Как писал Киреевский, весь общественный быт Запада основывается на понятии индивидуальности и независимости. Отличительными особенностями русской образованности Киреевский считал влияние Церкви как общественного института, которая, с его точки зрения, и представляет собой источник просвещения народа в России. Киреевский размышлял об особенностях православного сознания и пришел к выводу, что «Христианство Восточное не знало ни этой борьбы веры против разума, ни … торжества разума над верою». Он придавал также большое значение институту общины в России и писал: «Поземельная собственность, источник личных прав на Западе, была у нас принадлежностью общества… но это общество не было самовластное и не могло само себя устраивать». Российское государство он изображал как бесчисленное множество маленьких крестьянских миров, покрытых сетью церквей и монастырей. Киреевский отметил в числе особенностей западной цивилизации ее приверженность католичеству .
Итак, несмотря на расхожее мнение о том, что славянофильство относятся к либеральному общественному движению, имеется ряд расхождений между классическим пониманием либерализма и взглядами славянофилов, о чем свидетельствует анализ работ И.В. Киреевского. Достаточно существенно отличалась от либеральной модели правового государства и политических идеалов западников политическая модель, созданная славянофилами. Славянофилы даже противопоставляли западным политическим ценностям свой идеал христианского государства. Среди самих славянофилов имелись расхождения по некоторым вопросам. В этом отношении показательны работы И.В. Киреевского, который призывал славянофилов отказаться от огульного осуждения личности и деятельности Петра Великого и развивать самобытные традиции России. Как представляется, основным источником национального своеобразия России в понимании И.В. Киреевского являлось православие, которое определило не только мировоззрение русского народа, его ментальность, где на первый план выдвигались общинные идеалы, но и особенности политического устройства и взаимоотношения власти и подданных, а также духовной и светской власти в России.
Киреевский Иван Васильевич
(22.03.1806 - 11.06.1856) - один из основателей славянофильства, род. в Москве 22 марта 1806 г. Происходил из семьи столбовых дворян Белевского уезда , где находилось и родовое имение Киреевских, с. Долбино. На шестом году К. лишился отца, умершего от тифозной горячки во время ухода за ранеными русскими и французскими. К. остался на попечении матери, Авдотьи Петровны. Через несколько месяцев по смерти отца К., в Долбино приехал близий родственник матери К., поэт Жуковский, и прожил здесь почти два года, до конца 1815 года; воспитание своих внуков-племянников Жуковский хотел сделать "одним из главных дел своей жизни". Хотя это намерение ему и не удалось осуществить, тем не менее между ним и племянниками установилась на всю жизнь прочная привязанность. Настроение Жуковского должно было повлиять на К. в том же патриотическом духе, как и впечатления 12-го года; вкус к литературным занятиям был также развит в К. Жуковским, советовавшим матери пустить всех детей по писательской дороге. Десяти лет К. прочитал уже лучшие произведения русской и французской литературы, двенадцати лет - хорошо знал по-немецки. Последним влиянием, испытанным в детстве, было для К. влияние отчима, Алексея Андреевича Елагина, за которого его мать вышла в 1817 г. В библиотеке отца К. нашел философские произведения Локка и Гельвеция; но отчим направил его от английского эмпиризма и французского сенсуализма к немецкой метафизике. Вместо прежних литературных бесед, деревенские вечера в Долбине стали наполняться философскими спорами и рассуждениями. В 1822 г. Елагины переехали в Москву для дальнейшего воспитания К. Здесь братья К. брали домашние уроки у лучших проф. университета - Снегирева, Мерзлякова, Цветаева; слушали публичные лекции шеллингиста , учились по английски. В 1824 г. К. поступил на службу в московский архив иностр. коллегии, где собрался в это время целый кружок талантливой молодежи. Влияние новых учителей и товарищей не изменило направления К., но придало этому направлению больше сознательности. Уже в 1827 г. К. очень определенно ставит свои жизненные цели. "Мы возвратим" - пишет он - "права истинной религии, изящное согласим с нравственностью, возбудим любовь к правде, глупый либерализм заменим уважением законов и чистоту жизни возвысим над чистотою слога". И средство для этой моралистической пропаганды было уже выбрано К. "мне кажется, что вне службы я могу быть полезнее отечеству, нежели употребляя все время на службу. Я могу быть литератором... На этом поприще мои действия не будут безполезны: я могу сказать это без самонадеянности... Целую жизнь имея главною целью образовываться, могу ли я не иметь веса в литературе? Я буду иметь его и дам литературе свое направление". Влюбившись в свою троюродную сестру, Н. П. Арбеневу, К. просил ее руки и получил отказ. Отказ этот так потряс его нравственно и физически, что врачи признали для него необходимым путешествия. В январе 1830 г. К. выехал за границу, не для того, чтобы учиться, как он прежде мечтал, а для того, чтобы рассеяться. "Ни одного впечатления, в течение первого месяца, я не принял свежим сердцем, и каждый порыв внимания стоил мне усилия". Через четыре месяца острота чувства прошла, но тяжелый осадок остался чуть ли не навсегда в душе Киреевского. "Для меня молодость уже качество чужое и завидное", пишет 24-х летний К.; "на всякое кипенье восторга я смотрю с таким же чувством, с каким безногий инвалид глядит на удалые движения своих товарищей". После восьмимесячного пребывания за границей, где К. встретил своего раньше уехавшего в Германию брата Петра, он поспешил вернуться в Россию, испуганный слухами о холере. Заграничное путешествие не расширило кругозора К. Подобно своему брату, он слушал профессорские лекции в Берлине и Мюнхене, знакомился с профессорами; за пределы университетской жизни его интересы не выходили, а в этих пределах его интересовали по преимуществу философия, богословие, отчасти история. Он познакомился лично с Гегелем и Шеллингом, но учения их или были для него не новы, или не произвели сильного впечатления; самые сильные впечатления заграничной жизни были у обоих братьев чисто отрицательные. Еще из Германии К. писал: "нет на всем земном шаре народа плоше, бездушнее, тупее и досаднее немцев! Булгарин перед ними гений!" Через год, по возвращении, Киреевский получил разрешение издавать журнал "Европеец". Пушкин приветствовал новое издание; в журнале приняли участие "все аристократы", по выражению . Сам редактор выступил с давно задуманной статьей: "XIX век". Часто видят в этой статье выражение западнических мнений, которых будто бы держался К. в начале 1830-х гг. Действительно, К. доказывает в ней необходимость заимствовать просвещение с Запада - но только для того, чтобы Poccия могла стать во главе человечества и приобрести вceмирно-историческую роль. Просвещение К., несомненно, уже понимал в это время как усвоение внешних знаний и техники; он уже собирался из русского народного характера вывести особенности русской "философии" или "любомудрия", как он потом выражался; он уже строил свое понимание русского характера и русской философии на христианском начале в его восточной форме. Ему недоставало только берлинских лекций Шеллинга, чтобы дать своим взглядам окончательную формулировку. "Европеец" запрещен был на втором номере, по подозрению, что К., под предлогом литературной критики, хочет вести политическую пропаганду. Только энергическое заступничество Жуковского предупредило высылку Киреевского из Москвы. С этих пор наступает двенадцатилетний период бездействия, объясняющийся как тем сильным впечатлением, которое произвело на К. запрещение "Европейца", так и привычкой к праздному препровождению времени "на диване, с трубкой и с кофе", о которой не раз упоминают приятели К. и он сам уже с 20-х годов. Вероятно, тут играла роль и женитьба К. на давно любимой девушке (1834). "Жаль", писал про братьев К. Грановский, "что богатые дары природы и сведения, редкие не только в России, но и везде, гибнут в них без всякой пользы для общества. Они бегут от всякой деятельности". высказывал то же со своей обычной бесцеремонностью: "К. обабился и изленился". Общественное оживление 40-х годов подняло, однако, и настроение К. С возвращением в Москву салонные споры приняли более острый характер, перешли в литературу, вызвали более резкую и точную формулировку взглядов и привели, наконец, к открытому разрыву. К. опровергал Гегеля Шеллингом и, в духе последнего, противопоставил философии мысли и логики - философию чувства и веры. Первая для него исчерпывала смысл европейской жизни, вторая должна была сделаться специальным достоянием русских. Вероятно, это возобновление интереса к философии и желание разработать свою давнишнюю идею в более точной форме побудило К. искать кафедры философии в московском унив. Опальный издатель "Европейца" получил, однако, отказ. Немногим удачнее была и попытка вернуться к литературной деятельности, которой К. жаждал тогда "как рыба еще не зажаренная жаждет воды". В 1845 г. передал К. редактирование "Москвитянина": Петр К. и многие сотрудники "Европейца" стали принимать участие в журнале. Но с трудно было вести дело; притом цензурные затруднения и болезнь отбили у К. охоту вести "Москвитянин"; выпустив три книжки, он бросил работу и опять на семь лет замолчал. Свои религиозно-философские идеи ему удалось высказать только в 1852 году, в изданном славянофильским кружком "Московском Сборнике". Но и эта попытка повременного издания встретила затруднения со стороны цензуры. Статья К. была отмечена как особенно вредная, и 2-й том "Моск. Сборника" не был выпущен в свет, "не столько за то, что в нем было сказано, сколько за то, что умолчано". После запрещения "Сборника" К. опять уехал в деревню. "Не теряю намерения" - пишет он из деревни - "написать, когда можно будет писать, курс философии. Теперь, кажется, настоящая пора для России сказать свое слово о философии, показать им, еретикам, что истина науки только в истине православия. Впрочем, и то правда, что эти заботы о судьбе человеческого разума можно предоставить хозяину, который знает, когда и кого послать на свое дело". Эти строки хорошо выражают настроение последних годов К. "Существеннее всяких книг и всякого мышления" - писал он тому же - "найти святого православного старца, который бы мог быть твоим руководителем, которому ты бы мог сообщать каждую мысль свою и услышать о ней не его мнение, более или менее умное, но суждение святых отцов".Уже вскоре после свадьбы К. познакомился со схимником Новоспасского м-ря о. Филаретом. Из Долбина он часто ездил в соседнюю Оптину пустынь, помогал обители в издании св. отцов и очень сблизился со своим духовником, о. Макарием. С таким настроением К. встретил первые годы царствования Александра II. Славянофильский кружок задумал издавать журнал "Русскую Беседу", и К. послал в "Беседу" статью "О необходимости и возможности новых начал для философии". Это было вступление изложению собственной системы К.; но продолжение осталось ненаписанным, так как 11 Июня 1856 г. К. умер в Петербурге, куда приехал для свидания с сыном. Вместе со статьей в "Моск. Сборнике", эта статья "Рус. Беседы" осталась главным памятником религиозно-философского мировоззрения К. .Сравнительно с обширными планами юных годов, такой результат был очень скромен. Помимо неблагоприятных условий литературной деятельности, это отсутствие литературной экспансивности нельзя не поставить в связь с тем малым сочувствием, которое вызывали мнения К. за пределами его ближайшего дружеского кружка. "Оба брата К.", пишет , "стоят печальными тенями... Непризнанные живыми, не делившие их интересов, они не скидывали савана. Преждевременно состарившееся лицо Ивана К. носило резкие следы страданий и борьбы... Жизнь его не удалась... Положение его в Москве было тяжелое. Совершенной близости, сочувствия у него не было ни с его друзьями, ни с нами... Возле него стоял его брат и друг Петр. Грустно, как будто слеза еще не обсохла, будто вчера посетило несчастие, появлялись оба брата на беседы и сходки. Я смотрел на К. как на вдову или мать, лишившуюся сына. Жизнь обманула его; впереди все было пусто - и одно утешение: погоди немного, отдохнешь и ты". К "Полному собранию сочинений" К., изданному в 1861 г., приложены и материалы для биографии К. Ценные сведения о К. разбросаны в соч. Барсукова: "Жизнь и труды Погодина" и в биографии , составленной Н. П. Колюпановым. Биография К. в (1894, ј 7) имеет компилятивный характер. Письма И. и П. К. из-за границы начали печататься в 1894 г. ј 10. О взглядах П. В. К. см. , "Характеристики литературн. мнений"; К. Н. Бестужев-Рюмин, в "Отеч. Зап. " (1862, . јј 1- 3); , "Русский Дон Кихот" ("Сочинения", СПб., 1894, т. II); Ф. Терновский, "Два пути духовного развития, в "Трудах Киев. Дух. Акад. " (1864, 4); Т. G. Masaryk, "Slovenske studie. L Slavjanofilstvi lvana Vasiljevice Kirejevskeho" (Прага, 1889); П. Г. Виноградов, "И. В. К. и начало моск. славянофильства" (в , 1891). Другия статьи см. у , "Материалы для истории философии в Poccии" (VI); И. В. Киреевский, в "Приложениях к Boпросам философии и психологии" (кн. 6).
Киреевский Иван Васильевич
Русский философ-идеалист, литературный критик и публицист; наряду с основоположник славянофильства. Происходил из старинного дворянского рода; брат П. В. Киреевского. С 1822 слушал лекции в Московском университете. Входил в кружок "любомудров", испытал влияние немецкой идеалистической философии. В литературе обратил на себя внимание статьей "Нечто о характере поэзии Пушкина" (1828). В "Обозрении русской словесности за 1829 год" охарактеризовал этапы развития русской литературы начала 19 в. и выделил реалистические тенденции последнего, "пушкинского" периода. В 1830 К. был в Германии, слушал лекции философов Ф. Шлейермахера, Г. Гегеля, Ф. В. Шеллинга, К. Риттера. В 1832 К. предпринял издание журнала "Европеец", привлек к нему лучшие литературные силы (в т. ч. А. С. Пушкина). Журнал был запрещен на втором номере, в частности за статью К. "Девятнадцатый век", в которой Николай I усмотрел пропаганду конституции. В дальнейшем К. посвятил себя почти исключительно теоретическим занятиям; участвовал с начала 1840-х гг. в разработке учения славянофилов. В 1845 некоторое время редактировал журнал "Москвитянин" (№ 1-3). Основные опубликованные сочинения - "О характере просвещения Европы и о его отношении к просвещению в России" (1852), "О необходимости и возможности новых начал для философии" (1856). Рассматривая философию Гегеля как завершение западноевропейского рационализма, восходящего к католической схоластике и Аристотелю, К. противопоставляет ей традиции Платона и восточно-христианские "умозрения" (восточные патристики), из которых, по К., и должна исходить самобытная русская философия. Предпосылка её - духовно-нравственная цельность личности, находящая своё выражение в религиозной вере, а основная задача - "мысленное развитие"... "отношения веры к современной образованности" (см. Полн. собр. соч., т. 1, М., 1911, с. 271, 253). В отходе от религиозных начал, утрате духовной цельности и, в частности, разъединении познавательных и моральных сил К. видит источник кризиса "европейского просвещения" и господства отвлеченного мышления в идеалистической философии. Усвоение Россией достижений "европейской образованности", этого "зрелого плода всечеловеческого развития", должно сопровождаться по К., переосмыслением их на основе православного учения, сохранившего в чистоте изначальную истину христианства. В этом, утверждает К., и состоит то "новое начало", которое Россия призвана внести во всемирную историю; источники его он пытается усмотреть в характере древнерусской общественной жизни и быта. Консервативно-утопический идеал универсальной православно-христианской культуры, овладевающей "…всем умственным развитием современного мира..." (там же, с. 271), выдвигался К. без учёта конкретных общественно-политических условий России середины 19 в. К. оказал влияние на развитие русской идеалистической философии конца 19-начала 20 вв.
Соч.: Полн. собр. соч., т. 1-2, М., 1911.
Лит.: Лясковский В., Братья Киреевские, СПБ, 1899; Душников А. Г., И. В. Киреевский, Казань, 1918; Манн Ю., Путь Ивана Киреевского, в его кн.: Русская философская эстетика, М., 1969; , Русская философия 11-19 веков, Л., 1970 с. 237-43; MüIler E., Russischer Intellekt in europäischer Krise. Ivan V. Kireevsky (1806-1856), Köln - Graz, 1966 (библ.); Goerdt W., Vergöttlichung und Gesellschaft. Studien zur Philosophic von I. V. Kireevskij, Wiesbaden, 1968; Gleason A., European and Muscovite. Ivan Kireevsky and the origins of Slavophilism, Camb. (Mass) 1972.
Киреевский Иван Васильевич (22.03.1806-11.06.1856), один из виднейших представителей славянофильства. Родился в дворянской семье. Отец Киреевского был близок к масонским кругам XVIII в.; мать — глубоко религиозная женщина, под влиянием своего родственника — поэта Жуковского, была горячей поклонницей немецкого романтизма. Его отчим, Елагин, являлся почитателем Канта и Шеллинга. К двенадцати годам Киреевский знал в совершенстве немецкий язык, изучал древние языки. С 1822 года слушал лекции в Московском университете, в частности, по философии Шеллинга.
С 1824 года Киреевский служил в архиве Министерства иностранных дел, где встретил ряд талантливых молодых людей, вместе с которыми основал философский кружок — “Общество любомудров”. В 1831 году Киреевский предпринимает поездку в Германию, слушает лекции Гегеля (с которым знакомится лично), Шлейермахера в Берлине, потом едет к Шеллингу в Мюнхен. По возвращении в Россию издавал журнал “Европеец” (1832), запрещенный на втором номере. Переходит от западничества к славянофильству. Существенным моментом в этом переходе служило обращение внимания со стороны жены на то, что идеи Шеллинга “давно ей известны — из творений свв. Отцов”. И постепенно, как отмечает В. В. Зеньковский, Киреевский стал читать творения свв. Отцов, а затем у него завязались близкие отношения с духовными лицами.
Особое значение имела близость имения Киреевского к Оптиной пустыни. “Киреевский в каком-то смысле ближе к Церкви, чем Хомяков, — он находился в постоянном общении с церковными людьми, особенно со старцами Оптиной пустыни. И если у Хомякова центральным понятием (не только в богословии, но и философии) является понятие Церкви, то для мысли Киреевского таким центральным понятием является понятие духовной жизни. Отсюда исходил Киреевский в своих философских размышлениях; в известном смысле, его главные построения базировались именно на понятии “духовного опыта” (В. Зеньковский “История русской философии”). В работах к. 1830—50-х Киреевский развил философскую и социологическую систему, явившуюся теоретической основой славянофильства. Согласно Киреевскому, существуют две формы познания — отвлеченно-рациональная (свойственная западноевропейскому миру) и полная, “живая”, включающая в себя, кроме рационального, также этический, эстетический и др. моменты. Совокупность моментов этого “живого знания” подчинена высшему познавательному акту — религиозной вере. Эта форма познания в истинном и чистом виде свойственна православно-славянскому миру. Жизнь человека, группы наций основана на религии, которая определяет тип образованности и весь характер общества. Гибель западной цивилизации, пораженной язвой рационализма, неизбежна; ее может спасти только восприятие православно-славянской цивилизации, наиболее полно раскрывающейся в духе русского народа. Славянофильские идеи Киреевского тесно связаны с его учением о личности и с его антропологией (учением о духовной сфере как “внутреннем ядре” в человеке).
С представителями теории официальной народности сближались славянофилы. Они утверждали, что реформы Петра I были исторической ошибкой и что на народных идеалах лежит печать христианского восприятия мира. Отсюда их внимание к консервативным сторонам быта и их восхваление; отсюда - игнорирование произведений народного искусства, выражающих протест против существовавшего строя, и особое внимание к духовным стихам, христианским легендам, обрядовой поэзии и обрядам. В произведениях с печатью христианства, по утверждению славянофилов, выражалась истина души народной. По представлениям славянофилов, русский народ был носителем христианских идей смирения и покорности; славянофилы смотрели на него, как на «божественного избранника», «аполитического по своей сущности». Славянофильство , пропагандируя эти взгляды, фактически отстаивало устои экономической системы и социального строя феодально-крепостнической России. Личные прекрасные душевные качества Киреевских и Аксаковых, а также некоторых других славянофилов не мешали им идеализировать «патриархальный быт» и крепостнические отношения.
В истории фольклористики 30-50-х годов большую роль сыграл один из наиболее видных представителей славянофильства - Петр Васильевич Киреевский (1808-1856). В 30-х и 40-х годах вместе со своим другом поэтом Н. М. Языковым он стал центром, вокруг которого сгруппировались любители фольклора, представлявшие самые различные общественные круги. Корреспондентами П. В. Киреевского были А. С. Пушкин, высоко оценивший начинание Киреевского, известный диалектолог, собиратель пословиц В. И. Даль и многие другие. Сам П. В. Киреевский записывал немного (преимущественно под Звенигородом в Московской губернии), но, возглавив собирание фольклора, сосредоточил в своих руках сделанные во всех губерниях записи эпических и лирических песен: былин, исторических песен, необрядовых и обрядовых лирических песен, духовных стихов.
П. В. Киреевский мечтал опубликовать собранные материалы, как научное, тщательно подготовленное издание. Считая, что записанные тексты дошли до его времени в испорченном виде, Киреевский стремился реконструировать первоначальный вид песни. С этой целью он брал один, лучший по его мнению, вариант и заменял в нем «испорченные» строки, слова и части текстами, взятыми из других вариантов. Этот метод «реконструкции», хотя и исключал личные привнесения, был крайне произволен и приводил в ряде случаев к искажению народных произведений.
Так как П. В. Киреевский считал наиболее ценными из собранного материала духовные стихи, он и начал «реконструкцию» текста с них. В 1848 г. П. В. Киреевский издал обработанные им духовные стихи в количестве пятидесяти пяти номеров под названием «Русские народные песни». Остальной материал из собрания П. В. Киреевского при его жизни не был издан. П. В. Киреевский предполагал опубликовать песни в 4-х томах еще в начале 30-х годов; но, отказавшись от этого плана, он подобрал восемьсот свадебных песен в одном томе. Цензура дала разрешение на издание этого тома, но сборник так и не вышел в свет. Собрание П. В. Киреевского было напечатано уже после смерти собирателя. В 1860-1874 гг. была издана так называемая «старая серия» «Песен, собранных П. В. Киреевским»; в десяти выпусках этой серии былины и исторические песни опубликованы с многословными комментариями П. А. Бессонова, загружающими издание и в большинстве случаев не имеющими научного значения. Обрядовые и необрядовые лирические песни были изданы только в XX в. («Новая серия Песен, собранных П. В. Киреевским»: вып. 1-1911 г.; вып. 2, часть 1-1918 г.; вып. 2, часть 2-1929 г.).
В те же 30-е и 40-е годы народное творчество привлекает внимание западников. Некоторые представители либерального западничества высказывались по проблемам поэзии народа. В их кругах обычно утверждали, что русская народная поэзия бедна и лишена самостоятельности. Отрицание западниками оригинальности и значения народного творчества вызывало резкое осуждение революционных демократов. Особенно ясно это отношение проявилось в высказываниях Н. А. Добролюбова по поводу книги А. П. Милюкова «Очерк русской поэзии» (1847, 2-е изд. - 1857). Н. А. Добролюбов подчеркивал ложность оценки автором народных сказок как «нелепых вымыслов бушующей народной фантазии», выявлял ошибки в трактовке других жанров фольклора, считая недопустимым отрицание художественной, идейной, культурной значимости народного творчества. В истории фольклористики эти взгляды либеральных западников на народную поэзию существенной роли не сыграли.
К 40-м годам XIX в. появились новые обширные сборники, содержащие разнообразный материал. Сама жизнь, выдвигаемая ею проблема прав народа и его бесправия при крепостном строе, заставляла обращаться к творчеству народных масс. Вопросы творчества народа решались по-разному и с разных позиций в зависимости от политических убеждений и общественных взглядов собирателей и исследователей фольклора. В работу по собиранию его включались все более широкие круги собирателей.
Естественным выражением этого процесса и явилась организация в 1848 г. Русского географического общества, создавшего большую сеть корреспондентов во всех губерниях России и сделавшего собирание фольклора в полном смысле слова массовым Ч