Массовые репрессии 30 годов кратко. Репрессии в ссср: социально-политический смысл. Список использованной литературы
Сталинскими называют политические репрессии, проводившиеся в Советском Союзе в период, когда правительство страны возглавлял И.В.Сталин (конец 20-х - начало 1950-х годов).
Массовый характер политические преследования приобрели с началом коллективизации и форсированнойиндустриализации (конец 20х - начало 30х годов), а своего пика достигли в период, датируемый 1937-1938 г.г. - «Большой террор».
За время «Большого террора» службами НКВД было арестовано около 1,58 млн. человек, из них 682 тысяч - приговорено к расстрелу.
До настоящего момента историки не пришли к единому мнению относительно исторической подоплёки сталинских политических репрессий 30-х годов и их институциональной основы.
Но для большинства исследователей является неоспоримым тот факт, что именно политическая фигура Сталина играла определяющую роль в карательном ведомстве государства.
Согласно рассекреченным архивным материалам массовые репрессии на местах осуществлялись в соответствии со спущенными сверху «плановыми заданиями» по выявлению и наказанию «врагов народа». Причём на многих документах требование «всех расстрелять» или «бейте ещё» было написано рукой советского вождя.
Считается, что идеологической основой для «Большого террора» послужила сталинская доктрина об усилении классовой борьбы. Сами же механизмы террора были заимствованы ещё со времён гражданской войны, во время которой несудебные расстрелы широко применялись большевиками.
Ряд исследователей оценивает сталинские репрессии как извращение политики большевизма, подчёркивая, что среди репрессированных было немало членов компартии, руководителей и военных.
Например, в период 1936 –1939 г.г. репрессиям подверглись более 1,2 млн. коммунистов - половина общей численности партии. Причём согласно существующим данным вышли на свободу только 50 тыс. человек, остальные же погибли в лагерях или были расстреляны.
Кроме того, по мнению российских историков, репрессивная политика Сталина, основанная на создании внесудебных органов, являлась грубым нарушением действующих на тот момент законов советской Конституции.
Исследователи выделяют несколько основных причин «Большого террора». Главная из них – это сама большевистская идеология, которой свойственно разделять людей на «своих» и «врагов».
Следует отметить, что сложную экономическую ситуацию, сложившуюся в стране в рассматриваемый период времени (многочисленные аварии на производствах, крушения поездов, перебои с товарами и продуктами), действующей власти было выгодно объяснять как результат вредительской деятельности врагов советского народа.
Помимо этого, наличие миллионов заключённых позволяло решать и серьёзные экономические проблемы – например, обеспечение дешёвой рабочей силой масштабных строек страны.
Наконец, одной из причин политических репрессий многие склонны считать психическое заболевание Сталина, страдавшего паранойей.
Страх, посеянный в массах, стал надёжным фундаментом для полного подчинения центральной власти. Таким образом, благодаря тотальному террору в 30-х годах Сталину удалось избавиться от возможных политических оппонентов и превратить оставшихся работников аппарата в бездумных исполнителей.
Политика «Большого террора» нанесла огромный ущерб экономике и военной мощи советского государства.
Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже
Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.
Днепропетровский национальный университет
Физико-Технический факультет
КОНТРОЛЬНАЯ РАБОТА
По Истории Украины на тему:
«Массовые репрессии 20-30-х годов»
Выполнил: ст.г р. ТА-07-02 Винц Е.А.
Проверил: доц. Яценко В.Я.
Днепропетровск
План
Введение
1. «Социалистическое наступление»
2. «Насильственная коллективизация и раскулачивание»
3. «Социально-чуждые элементы» и циклы репрессий
4. «Громоотвод» - Шахтинский процесс
5. «Спецеедство»
6. «Новые рабочие» - краеугольный камень культа личности
7. Расправа над бывшими лидерами оппозиции
8. Открытый террор
Введение
20-е - 30-е годы - одна из самых страшных страниц в истории СССР. Было проведено столько политических процессов и репрессий, что еще долгие годы историки не смогут восстановить все детали страшной картины этой эпохи. Эти годы обошлись стране в миллионы жертв, причем жертвами как правило становились талантливые люди, технические специалисты, руководители, ученые, писатели, интеллигенция. «Цена» борьбы за «счастливое будущее» становилась всё выше. Руководство страны стремилось избавиться от всех свободно мыслящих людей. Проводя один процесс за другим, государственные органы фактически обезглавили страну.
Террор охватывал без разбора все регионы, все республики. В расстрельных списках были фамилии русских, евреев, украинцев, грузин и других представителей больших и малых народов страны. Особенно тяжелыми были его последствия для тех районов, которые отличались культурной отсталостью до революции и где в 20 -- 30-е годы быстро формировался слой интеллигенции, специалистов. Большой урон несли не только советские люди, но и представители зарубежных партий и организаций, работавших в СССР. «Чистка» коснулась и Коминтерна. Отправлялись в тюрьмы и концлагеря, высылались с позором из страны специалисты, добросовестно помогавшие стране в подъеме экономики.
Чувствуя приближающуюся беду, некоторые советские деятели бежали за границу. Появилась, хотя и немногочисленная, «красная» волна российской эмиграции.
Второй тотальный кризис власти свидетельствовал о росте недоверия, отчужденности, враждебности вокруг партии и государственных организаций. В ответ - политика подавления, насилия, массового террора. Лидеры правящей партии проповедовали, что все стороны жизни общества должны быть пропитаны непримиримым духом классовой борьбы. Хотя с каждым годом революция становилась все дальше, число осужденных за «контрреволюционную» деятельность быстро росло. Миллионы людей побывали в лагерях, миллионы были расстреляны. Около ряда крупных городов (Москва, Минск, Воркута и др.) появились массовые захоронения замученных и расстрелянных.
Главной целью этой работы является:
1. Выяснить экономическое и политическое положение СССР в 20-30 годы ХХ века.
2. Характеристика репрессий.
3. Оценить Последствия и итоги репрессий Сталина.
1 . «Социалистическое наступление»
Форсированный экономический рост в условиях острой нехватки капиталов, нарастания военной опасности лимитировал возможности материального стимулирования труда, вел к разрыву экономических и социальных аспектов развития, к стагнации, даже падению жизненного уровня, что не могло не вести к росту психологического напряжения в обществе. Ускоренная индустриализация, сплошная коллективизация резко активизировали миграционные процессы, крутую ломку образа жизни, ценностных ориентации огромных масс людей («великий перелом»). Сконденсировать избыточную социально -психологическую энергию народа, направить ее на решение ключевых проблем развития, компенсировать в какой-то мере слабость материального стимулирования был призван мощный политико-идеологический прессинг. В 30-е годы ломается и без того хрупкая грань между политическим и гражданским обществом: экономика подчиняется тотальному государственному контролю, партия сливается с государством, государство идеологизируется. 1.стр.42-43
«Социалистическое наступление» конца 20 -- начала 30-х годов, выразившееся в повышении плановых заданий в промышленности, в сплошной коллективизации,-- это попытка разрубить гордиев узел проблем в экономике и одновременно -- снять социальную напряженность, накопившуюся в обществе. В течение всех 20-х годов понимание нэпа как «передышки», «отступления», за которым последует новое «наступление», было довольно устойчивым в рабочей среде.
Ситуация накаляется к концу 20-х годов. В связи с ускорением индустриализации при незначительных фондах материального стимулирования предпринимаются попытки интенсификации трудового процесса, рационализации производства за счет трудящихся. В результате перезаключения зимой 1927--1928 и 1928--1929 гг. коллективных договоров, тарифной реформы, пересмотра норм выработки усиливается уравниловка, у отдельных категорий рабочих снижается заработок. Как следствие многие партийные организации отмечают «политическую напряженность в массах». Недовольство рабочих, в основном высококвалифицированных, выражалось в форме коллективных обращений к руководящим органам с целью получения разъяснений сущности кампаний, подачи заявлений в связи с ущемлением прав, массовых уходах с общих собраний. Происходили кратковременные забастовки, правда, не отличавшиеся значительным числом участников. Прямых антисоветских выступлений на предприятиях не наблюдалось. На ряде рабочих собраний принимались резолюции представителей левой оппозиции, содержавшие требования повышения заработной платы, отмены новой тарифной сетки, пересмотра норм и расценок. «Партия 10 лет ведет неизвестно куда, партия нас обманывает,-- фиксировали «органы» высказывания рабочих.-- Фордовскую систему придумали коммунисты».
Недовольство рабочих приняло весьма значительные масштабы. Данные о перевыборах фабзавкомов по Московской, Иваново - Вознесенской, Ленинградской областям и Харьковскому округу свидетельствуют о том, что «на ряде крупных предприятий на собраниях присутствовало меньше половины работающих, а на некоторых из них... до 15%». «Вследствие слабой посещаемости на многих предприятиях имели место срывы собраний». 4.стр.55-56
2 . «Насильственная коллективизация и раскулачивание»
Как об этом свидетельствуют ставшие ныне доступными архивы, насильственная коллективизация стала настоящей войной, объявленной Советским государством против класса мелких эксплуататоров. Более двух миллионов крестьян были депортированы, из них миллион восемьсот тысяч только в 1930-1931 годах; шесть тысяч умерло от голода, сотни тысяч умерло в ссылке: вот несколько цифр человеческой трагедии, которой стало это "великое наступление" против крестьянства. Эта война отнюдь не закончилась в 1929-1930 годах; она длилась по крайней мере до середины 30-х годов, достигнув кульминации в 1932-1933 годах, отмеченных ужасающим голодом, спровоцированным властями, чтобы сломить сопротивление крестьянства. Учиненное над крестьянами насилие позволило произвести эксперимент, примененный впоследствии к другим группам населения. В этом смысле оно, действительно, представляет собой решающий этап в развитии сталинского террора.
В своем докладе пленуму Центрального Комитета, состоявшемуся в ноябре 1929 года, Вячеслав Молотов заявлял: "Вопрос о темпах коллективизации не ставится в рамках хозяйственного плана... Остается ноябрь, декабрь, январь, февраль, март, четыре с половиной месяца, в течение которых, если империалисты впрямую не атакуют нас, мы сможем осуществить решительный прорыв в экономике и коллективизации". Решения пленума подстегнули это движение вперед. Специальная комиссия разработала новый календарный план коллективизации, который несколько раз пересматривался в сторону еще большего сокращения сроков, план был обнародован 5 января 1930 года. Северный Кавказ, Нижняя и Средняя Волга должны были стать зоной сплошной коллективизации осенью 1930 года, другие производящие зерно сельскохозяйственные регионы - на год позднее. 4.стр.57-58
27 ноября 1929 года Сталин объявил о переходе от "ограничения эксплуататорских тенденций кулаков" к "полной ликвидации кулачества как класса". На специальную комиссию Политбюро под председательством Молотова было возложено проведение практических мер по этой "ликвидации". Комиссия определила три категории кулаков: первые - это "те, кто принимал участие в контрреволюционной деятельности", они должны быть арестованы и отправлены на исправительные работы в лагеря ОГПУ или расстреляны в случае оказания сопротивления, семьи их должны быть высланы, а вещи конфискованы. Кулаки второй категории, определенные как "не проявившие себя как контрреволюционеры, но все-таки являющиеся сверхэксплуататорами, склонными помогать контрреволюции", должны быть арестованы и сосланы вместе со своими семьями в отдаленные регионы страны. Наконец, кулаки третьей категории, определенные как "в принципе лояльные к режиму" должны быть выселены с прежних места обитания и устроены на жительство "вне зон коллективных хозяйств, на худородных землях, требующих возделывания". Настоящий декрет уточнял, что число кулацких хозяйств, подлежащих ликвидации в течение четырех месяцев, находится где-то в вилке между 3% и 5% от общего "числа хозяйств"; таковы, во всяком случае, были цифры, объявленные в период проведения операций по раскулачиванию.
В каждом округе действовала тройка, состоявшая из секретаря партийного комитета, председателя исполнительного комитета местного Совета и местного ответственного от ОГПУ, операции проводились непосредственно комиссиями и бригадами по раскулачиванию. Список кулаков первой категории, в котором было шестьдесят тысяч отцов семейств согласно "подлежащему обнародованию плану", специально предусмотренному в Политбюро, был в ведении исключительно органов ОГПУ. Что касается списков кулаков других категорий, они были подготовлены на месте согласно "рекомендациям" "активистов" деревни. Кто были эти активисты? Один из близких соратников Сталина Серго Орджоникидзе так говорил об этом: "Поскольку в деревне нет партийных борцов, мы туда направим по одному молодому коммунисту в село, у него будут двое или трое помощников из бедных крестьян, и вот этот актив и решит все деревенские вопросы: коллективизацию, раскулачивание". Главная цель была такая: необходимо обобществить как можно больше хозяйств, арестовать сопротивляющихся кулаков.
Подобная практика открыла путь злоупотреблениям, как при всяком сведении счетов. Как определить, что такое кулак? Что такое кулак второй категории и, в особенности, третьей категории? В январе-феврале 1930 года уже нельзя было использовать критерии определения кулацкого хозяйства, старательно выработанные на многих дискуссиях различными идеологами и экономистами партии в предшествующие годы. В самом деле, в течение последнего года кулаки заметно обеднели; они с трудом выносили все возрастающее бремя налогов, становящееся все более и более нестерпимым. При отсутствии внешних признаков богатства комиссия должна была прибегнуть к старым фискальным спискам, сохранившимся в деревенских советах, к осведомителям ОГПУ, к разоблачительным выступлениям соседей, привлеченных возможностью разграбить чужое хозяйство. Действительно, вместо того, чтобы вести точную и детальную инвентаризацию в интересах колхоза для пополнения его фондов, бригады по раскулачиванию часто действовали под девизом: "Все наше, все съедим и выпьем". Как отмечалось в докладе ОГПУ из Смоленской области: "Раскулачивающие снимали с зажиточных крестьян их зимнюю одежду, теплые поддевки, отбирая в первую очередь обувь. Кулаки оставались в кальсонах, даже без старых галош, отбирали женскую одежду, пятидесятикопеечный чай, последнюю кочергу или кувшин... Бригады конфисковывали все, включая маленькие подушечки, которые подкладывают под головы детей, горячую кашу в котелке вплоть до икон, которые они, предварительно разбив, выбрасывали". Собственностью раскулаченных они или просто овладевали сами или продавали ее на торгах членам бригады по раскулачиванию по смешным ценам: избу за 60 копеек, корову за 15 копеек, что было в сотни раз ниже их реальной стоимости. Иными словами, бригада имела неограниченные возможности для разграбления, раскулачивание часто служило предлогом для сведения личных счетов.
При этом в некоторых районах 80 или 90% раскулаченных крестьян в действительности были середняками. А поскольку было необходимо предъявить центральным властям значительное число кулаков, загребали и тех, кто местными властями был не указан! Ссылали и арестовывали крестьян, пытавшихся летом продать зерно на рынке, крестьян, нанимавших на два месяца в 1925 или в 1926 году одного сельскохозяйственного рабочего, крестьян, имевших два самовара, а также таких крестьян, кто в сентябре 1929 года "убил свинью с тем, чтобы ее съесть и тем самым не дать ей стать социалистической собственностью". Были крестьяне, которых арестовывали за то, что "они пускались в коммерцию", и это тогда, когда крестьяне просто продавали самостоятельно произведенные продукты или товары. Ссылали также тех, чьи братья служили в царской армии; еще была такая категория ссылаемых "кулаков", "которые слишком прилежно посещали церковь". Но чаще всего "кулаками" называли тех, кто просто пытался противиться коллективизации. Комиссии по раскулачиванию состояли из обычных крестьян, не всегда бедняков, которых трудно было "расклассифицировать". Так, в одном местечке на Украине один середняк, член бригады по раскулачиванию, был арестован "как кулак" другой комиссией по раскулачиванию, которая работала на другой окраине того же местечка". 4.стр.58-61
Следует отметить, что после этой первой фазы "борьбы с кулаками в деревне", которая часто оказывалась просто сведением старых счетов односельчан, деревенская община сплотила свои ряды перед лицом комиссий по раскулачиванию и организаторов колхозов. В январе 1930 года ОГПУ отмечает 402 массовых выступления "крестьян против коллективизации и раскулачивания", в феврале - 1048 подобных выступления, а в марте даже 6.5285.
Неожиданное и массовое сопротивление крестьянства заставило власть мгновенно переменить свои планы. 2 марта 1930 года все советские газеты немедленно опубликовали знаменитую статью Сталина "Головокружение от успехов", в которой он осудил многочисленные перекосы и волюнтаризм при "приеме крестьян в колхозы", вменяя злоупотребления в вину членам комиссий по раскулачиванию и организаторам колхозов, делая их ответственными за "головокружение от успехов". Реакция на статью последовала незамедлительно, только за один месяц март больше пяти тысяч крестьян покинули колхозы. Беспорядки, связанные часто с насильственным возвращением средств производства и скота, продолжались. В течение всего марта месяца центральные власти получали ежедневно доклады ОГПУ о массовых выступлениях в западных областях Украины, в районах Черноземья, на Северном Кавказе и в Казахстане... Всего ОГПУ насчитало в этот критический месяц 6.500 массовых выступлений, из которых 800 было подавлено с применением оружия. Во время этих событий было убито, ранено или пострадало 15.000 работников ОГПУ. Число жертв среди восставших неизвестно, но это многие тысячи людей.
В начале апреля месяца власть должна была решиться на новые уступки. Она направила местным властям циркуляры, устанавливающие снижение темпов коллективизации, поскольку существует "реальная опасность крестьянских войн" и возможность "физического уничтожения представителей советской власти". В апреле число крестьянских восстаний и стычек с властями понизилось, хотя все равно было зарегистрировано 1992 массовых выступления. Уменьшение числа выступлений постепенно произойдет летом: 886 в июне, 618 в июле, 256 в августе. В целом в течение 1930 года около 2,5 миллионов крестьян приняли участие в 14000 восстаниях, бунтах и манифестациях против режима. Наиболее беспокойным регионом была Украина, области на западе Украины, в частности, на границах с Польшей и Румынией, которые буквально вышли из-под контроля органов советской власти, некоторые районы Черноземья и Северный Кавказ.
Одной из особенностей этих выступлений была роль в них женщин, которых выставляли первыми в надежде, что их не тронут. Конечно, зрелище крестьянок, протестующих против закрытия церкви или против обобществления молочных коров, грозившего смертью их детям, произвело впечатление на властей, но это не значит, что между отрядами ОГПУ и группами крестьян с топорами и вилами не вспыхивали кровавые стычки. Сотни сельских Советов были разгромлены, крестьянские комитеты на несколько часов или даже несколько дней брали власть у себя в деревне, составляли списки требований, среди которых вперемешку шли требования о возвращении в собственность средств производства и конфискованного скота, роспуске коллективных хозяйств, восстановлении свободы торговли, открытии церквей, возвращении награбленных богатств кулакам, возвращении высланных крестьян, уничтожении власти большевиков и даже восстановления "самостийной Украины".
Если крестьянам и удалось в марте-апреле нарушить правительственные планы ускоренной коллективизации, успех их был недолог. В отличие от 1920-1921 годов, к концу 20-х они уже не могли создать настоящей организации, найти лидеров, объединиться хотя бы на региональном уровне. У них не было времени в отличие от правящей власти, которая действовала мгновенно, у них не было руководителей, которые были утрачены во время гражданской войны, у них не было оружия, которое у них постепенно конфисковали на протяжении всех 20-х годов, крестьянские восстания постепенно затухали.
Репрессии были ужасны. В одном только приграничном округе на западе Украины "чистка контрреволюционных элементов" привела к аресту в конце марта 1930 года более 15.000 человек. ОГПУ Украины арестовало в течение сорока дней с 1 февраля по 15 марта 1930 года 26.000 человек, из которых 650 были приговорены специальными судами к расстрелу. Согласно данным ГПУ, только политическая полиция приговорила к смерти в 1930 году 20.200 человек.
Продолжая репрессии против "контрреволюционных элементов", ОГПУ воплотило в жизнь директиву Ягоды № 44.21 об аресте шестидесяти тысяч кулаков первой категории. Судя по ежедневным рапортам, посылаемым Ягоде, операция была быстро проведена в период с 6 февраля, когда арестовали сразу 15.985 человек, а к 9 февраля уже 25.245 человек, по терминологии ОГПУ, "были выведены из строя" .В секретном докладе (спецсводке), датированной 15 февраля, уточнялось: "При ликвидации кулаков как класса "изъято из обращения" в массовых операциях и при индивидуальных чистках 64.589 человек, из них в ходе подготовительных операций (1 категории) 52.166 человек, а в ходе массовых операций - 12.423 человека". За несколько дней "план-заказ" на 60.000 кулаков первой категории был перевыполнен. 4.стр.61-64
В действительности же кулаки представляют собой лишь часть "изъятых из обращения" людей. Местные агенты ОГПУ воспользовались чисткой и для того, чтобы расправиться в своем округе, области, крае со всеми "социально чуждыми элементами", среди которых были старорежимные полицейские, белые офицеры, служители культа, сельские ремесленники, бывшие купцы, представители местной интеллигенции и другие. Под докладом от 15 февраля 1930 года, в котором детально перечислялись категории арестованных, Ягода писал: "Северо-западные регионы и Ленинград не поняли наших указаний и не желают их понимать; надо заставить их понять. Мы не очищаем территории от попов, купцов и других. Если они говорят "другие", это значит, что они не знают, кого они арестуют. У нас есть еще время, чтобы избавиться от попов и купечества, но сегодня надо точно указать цель: кулаки и кулаки-контрреволюционеры". Сколько же было в ходе этой операции по "ликвидации кулаков первой категории" всего арестовано и сколько казнено людей? На сегодняшний день мы такими данными не располагаем.
Кулаки первой категории составляют, без сомнения, заметную часть первых партий заключенных в исправительных лагерях. Летом 1930 года ОГПУ уже ввело в действие обширную сеть лагерей. Первой в сети стал исправительный лагерь Соловки, раскинувший свои филиалы на побережье Белого моря, в Карелии и в районе Архангельска. Более 40.000 заключенных этого лагеря строили дорогу Кемь-Ухта, и они же давали большую часть лесопродукции, вывозимой из порта Архангельск. В группе северных лагерей насчитывается 4.000 заключенных, принимавших участие в строительстве трехсоткилометровой железной дороги между Усть-Сысольском и Пинегой и дороги длиной в 290 километров между Усть-Сысольском и Ухтой. В восточной группе лагерей 25 тысяч человек были той рабочей силой, с помощью которой возникли стройки на линии Богучанской железной дороги. Четвертая сеть лагерей была на Вишере, тут содержалось 20.000 заключенных, которые обеспечивали стройки громадного химического комбината в Березняках на Урале. И, наконец, группа сибирских лагерей, где содержалось приблизительно 24.000 заключенных, использовавшихся на строительстве линии железной дороги Томск-Енисейск и металлургического комбината в Кузнецке
За полтора года, приблизительно с конца 1928 года и до лета 1930 года, рабочая сила заключенных, эксплуатируемых в лагерях ОГПУ, увеличилась в 3,5 раза; вместо сорока тысяч их стало сто сорок тысяч. Успехи по использованию бесплатной рабочей силы вдохновили власть на новые, еще более грандиозные проекты. В июне 1930 года правительство решило построить канал, связывающий Белое море с Балтийским длиной в 240 километров, проложив большую его часть в скальном грунте. Без технических средств и каких бы то ни было машин этот фараонов проект потребовал 120.000 заключенных с мотыгами, лопатами и тачками. Но летом 1930 года, когда раскулачивание было в полном разгаре, рабочая сила заключенных перестала быть дефицитным товаром! 4.стр.64-66
К концу 1930 года реальная масса раскулаченных была свыше 700.000 человек и более 1.800.000 - к концу 1931 года14, и потому "принимающие организации" "не справлялись с наплывом". Совсем непродуманно и при полной анархии проходили операции по депортации кулаков "второй" и "третьей" категории. Для них нашли беспрецедентную форму "высылки-забвения", абсолютно нерентабельную для властей, а ведь главной целью раскулачивания было освоение спецпоселенцами незнакомых регионов богатой естественными ресурсами страны
Ссылка кулаков второй категории началась в первую неделю февраля 1930 года. По одобренному Политбюро плану 60.000 должны были быть отправлены в ходе первой фазы операций ОГПУ, которые должны были закончиться к концу апреля. Районы Севера должны были принять 45.000 семей, Урал - 15.000 семей. 16 февраля Сталин телеграфировал Эйхе, первому секретарю Западно-Сибирского крайкома: "Недопустимо, что Сибирь и Казахстан не были готовы для приема ссыльных. Сибирь должна непременно принять 15.000 семей уже в конце апреля". В ответ Эйхе прислал в Москву смету стоимости возможного расселения запланированных контингентов ссыльных, она была около 40.000 рублей, такой суммы ему никогда так и не удалось получить!
В операциях по высылке заключенных наблюдается полное отсутствие координации между отдельными звеньями цепи. Высланные крестьяне неделями содержались в местах, для проживания не предназначенных - казармах, административных зданиях, вокзалах, откуда, кстати, многим из них удавалось бежать. ОГПУ запланировало для операций первой фазы 240 составов по 53 вагона, каждый железнодорожный состав, согласно нормам ГПУ, состоял из 44 вагонов для перевозки скота на 40 заключенных каждый и 8-ми вагонов для перевозки орудий труда, пропитания и скарба, принадлежащего заключенным из расчета 480 килограммов на семью, а также из одного вагона для сопровождающего конвоя. Как о том свидетельствует горькая переписка между ОГПУ и Народным комиссариатом путей сообщения, редкие поезда добирались, сохранив всех пассажиров, до места. В больших центрах по сортировке контингентов, например, в Вологде, Котласе, Ростове, Свердловске и Омске, составы оставались неделями без движения со всем своим живым грузом. Длительные остановки составов с людьми, где было большое число женщин, стариков и детей не могли остаться не замеченными местным населением - об этом свидетельствуют многочисленные коллективные письма, отправленные в Москву, в которых говорится об "избиении младенцев", истреблении невинных; письма подписаны "коллективами рабочих и служащих Вологды" или "железнодорожниками Котласа" 4.стр.66стр.
В неподвижно застывших на путях посреди зимы составах в ожидании указания места назначения, где будут "размещены" высланные, холод, отсутствие гигиены, эпидемии вызывают такую смертность, о которой мы, к сожалению, располагаем лишь некоторыми цифрами, относящимися к 1930-1931 годам.
Привезенные по железной дороге на какой-нибудь вокзал, здоровые ссыльные, отделенные от своих семей, временно устраивались в наспех сколоченных бараках, а затем под охраной отсылались в "места колонизации", как это было указано в официальных инструкциях, в стороне от путей сообщения. Бесконечное путешествие продолжалось еще очень долго, многие сотни километров люди продвигались с семьей или без оной, зимой на санях, летом в телегах, иногда пешком. Практически этот последний этап путешествия кулаков "второй категории" совпадал с этапированием кулаков "третьей категории", перемещаемых на "залежные земли" для "освоения регионов", а это были как раз земли Сибири, Урала, простиравшиеся на сотнях квадратных километров. Как рапортовали 7 марта 1930 года власти Томской области в Западной Сибири, "первые составы кулаков третьей категории прибыли пешком, без лошадей, саней, без упряжи... Лошади оказались неспособными к переходам на 300 километров и более, так как все хорошие лошади, отнятые у раскулаченных и переданные для транспортировки высланных, превратились в клячи. ... Ввиду такой ситуации, вопрос о перевозке вещей и каких бы то ни было припасов, на которое имели право кулаки, не стоял. Что делать с контингентом, состоящим на 50% из стариков и детей?"
В другом докладе из той же местности Краевой Исполнительный Комитет Западно-Сибирского края объяснял невозможность проведения в жизнь инструкций ОГПУ, касающихся депортации 4.902 кулаков третьей категории из двух районов Новосибирской области, поскольку ситуация доходила до нелепости: "Транспорт на триста семьдесят километров ужасающих дорог, 8.560 тонн зерна и фуража, на которые теоретически ссыльные имели право для переезда и устройства, потребовали мобилизацию 28.909 лошадей и 7.277 сопровождающих (один надзиратель на четырех лошадей)". В заключение доклада утверждалось, что "осуществление подобной операции затруднит весеннюю посевную кампанию, потому что изнуренные лошади потребуют длительного периода отдыха. ... И наконец, стоит ли так ограничивать количество провизии, которую ссыльные могут взять с собой".
Иначе говоря, без достаточного пропитания и орудий труда, чаще всего без крова ссыльные должны были устраиваться на поселение. В рапорте, поступившем из Архангельска, признавали, что в сентябре 1930 года из 1641 места обитания для ссыльных было построено только семь! Ссыльные устраивались на каком-нибудь клочке земли посередине степи или в тайге. Самыми счастливыми были те, кто сумел переправить какие-то орудия труда, позволявшие построить какие-то подобия жилища; чаще всего это были традиционные землянки, простые дыры в земле, прикрытые сверху ветками. В некоторых случаях, когда ссыльные тысячами прибывали для работы на больших стройках или на строительстве нового промышленного предприятия, их селили в общие бараки с трехъярусными нарами; каждый барак был рассчитан на несколько сотен человек.
Неизвестно, сколько человек из 1.803.392, официально сосланных по графе "раскулачивание" в 1930-1931 годах, погибло от голода и холода первых месяцев "новой жизни". Новосибирские архивы сохранили щемящий документ, посланный в мае 1933 года инструктором горкома партии Нарыма в Западно-Сибирский крайком, он касается судьбы двух составов, в которых прибыло более 6 тысяч человек ссыльных из Москвы и Ленинграда. Хотя и запоздало касающийся другой категории ссыльных, не крестьян, но тоже "социально чуждых элементов", изгнанных из нового "социалистического города" в конце 1932 года, этот документ иллюстрирует, что такое ссылка на вечное поселение. 4.стр.67
Вот несколько отрывков из этого ужасающего свидетельства:
29 и 30 апреля два состава с деклассированными были присланы к нам поездом из Москвы и Ленинграда. Прибыв в Томск, эти элементы были погружены на баржи и были высажены, один состав 18 мая, другой - 26 мая на острове Назино, расположенном на Оби и реке Назине. В первом составе было 5.070 человек; во втором - 1.044 человека, всего 6.114 человек. Условия транспортировки были ужасающими: недостаточная и скудная пища, нехватка воздуха и места; пострадали самые слабые. ... Как результат, ежедневно умирали 35-40 человек. Однако те условия существования, которые у них были, кажутся просто роскошными по сравнению с теми, в которых они очутились на острове Назино (откуда они должны были быть высланы к конечному пункту назначения, в районы предполагаемых колоний в верхнем течении реки Назина). Остров Назино - место абсолютно нетронутое, куда буквально не ступала нога человека, там нет никакого жилья. ... Никаких орудий труда у заключенных не было, никаких семян, никакой пищи... Началась новая жизнь. На следующий день после прибытия, 19 мая, пошел снег, поднялся ветер. Голодные, исхудавшие, без крова, без орудий труда ссыльные оказались в безвыходной ситуации. Они были неспособны разжечь огонь, чтобы защититься от холода. Люди начали умирать. ... В первый день закопали 295 трупов. ... Только на четвертый или пятый день по прибытии власти разрешили прислать на остров ссыльным немного муки из расчета "несколько грамм на человека". Получив свой скудный паек, люди бежали к воде на берег, чтобы с помощью шапки, штанов или пиджака смешать немножко муки с водой. Но большинство ссыльных попыталось проглотить муку сразу, они тут же умирали от заворота кишок. За время своего пребывания на острове они не получили ничего, кроме одной муки. Только очень немногим удалось приготовить что-то вроде галет, но у них не было никаких котелков. ... Вскоре начались случаи каннибализма.
К концу июня началась транспортировка ссыльных к так называемым деревням колонизованных. Это была местность в двухстах километрах от острова в верхнем течении реки Назина в глубине тайги. Деревни там не было, место было абсолютно девственным. Однако же все-таки удалось поставить примитивную печь, чтобы выпекать какой-то хлеб. В остальном больших изменений по сравнению с условиями на острове Назино здесь не было: то же отсутствие каких бы то ни было занятий, те же костры, те же развязки конфликтных ситуаций, единственное отличие: хлеб, который распределяли один раз в день на несколько человек. Потому та же смертность. Вот один пример. Из 78 человек, выгруженных на острове и отправленных в 5-й сектор колонизации, остались в живых только 12 человек. Очень скоро власти вынуждены были признать, что эти места трудно поддаются колонизации, и весь выживший контингент был направлен пароходами вниз по реке. Участились побеги. ... В новых местах поселения выжившие, которым наконец дали какие-то орудия труда, начали строить, начиная с пятнадцатого июля, "пристанища", наполовину врытые в землю. Произошло еще несколько случаев каннибализма. ... Но жизнь набирала свои права: люди вновь начали работать, хотя их организмы были истощены до предела, и хотя в день они получали 750-1000 граммов хлеба, они продолжали болеть, умирать, есть мох, траву, листья и т.д. Итогом всего этого стало: из 6.100 человек, выехавших из Томска, (к ним добавилось 500-700 человек из близлежащих местностей) в живых к 20 августа осталось только 2.200 человек". 4.стр.67-68
Сколько же было пересылок, подобных Назино? Несколько цифр дают нам представление о потерях. Между февралем 1930 года и декабрем 1931 года было депортировано чуть более 1.800.000 человек. Когда 1 января 1932 года власти осуществили первую попытку регистрации заключенных, то их оказалось 1.317.02221. Иными словами, потери составили полмиллиона, то есть около 30% от общего числа. Однако число тех, кому удалось бежать, без сомнения росло22. В 1932 году состояние контингентов на разных этапах пути впервые стало предметом изучения ОГПУ. Именно ОГПУ было фактически единственным ответственным за депортированных или, иначе, "спецпоселенцев", на протяжении всего их продвижения до мест, где они должны были быть поселены. Согласно данным этого исследования 210.000 человек сбежало и 90.000 умерло. В 1933, голодном, году власти зафиксировали 151.601 умершего в спецпоселениях из 1.142.022 завезенных туда человек; они были впервые подсчитаны 1 января 1933 года. Процент смертности таким образом составлял приблизительно 6,8% в 1932 году, 13,3% в 1933 году. По поводу 1930-1931 годов мы располагаем только частичными данными, но они красноречивы: в 1931 году смертность была 1,3% в месяц среди депортированных Казахстана, 0,8% в месяц в Западной Сибири. Что касается детской смертности, она колеблется между 8 и 12% в месяц, а в Магнитогорске 15% в месяц. С 1 июня 1931 по 1 июня 1932 года смертность среди высланных в район Нарыма в Западной Сибири достигла 11,7% в год. В общем, мало вероятно, чтобы в 1930-1931 годах процент смертности был ниже, чем в 1932 году. По-видимому, он равнялся где-то 10% в год. Из всего этого можно судить, что в спецпоселениях умирало ежегодно 300.000 депортированных.
Для центральных властей, озабоченных нерентабельностью работы тех, кого они называли "раскулаченными", а начиная с 1932 года "спецпоселенцами", высылка стала лишь крайним средством; как писал один из руководителей ОГПУ Н. Пузицкий, ответственный за спецпоселения, все дело было "в преступной небрежности и политической близорукости в работе с представителями местной власти, которые не поняли идею спецпоселений раскулаченных".
В марте 1931 года по указанию Политбюро, чтобы положить конец потерям рабочей силы депортированных, организуется специальная комиссия под председательством Андреева, где Г. Ягода играл ключевую роль. Целью этой комиссии была проверка эффективности управления спецпоселениями. Из первых полученных комиссией сведений стал ясен практически нулевой эффект привлечения рабочей силы из среды депортированных. Оказалось, что из трехсот тысяч депортированных на Урал только 8% были в апреле способны выйти на работу по рубке леса и производить другие общественно-необходимые работы, остальные "здоровые взрослые" строили жилье для самих себя и пытались что-то предпринять, чтобы выжить". Из другого документа становится понятным также, что операции по раскулачиванию были накладны для государства: средняя стоимость конфискованного у кулаков имущества в 1930 году составляла максимум 564 рубля на хозяйство, что было довольно смешной суммой (она равна размеру 15-месячного рабочего заработка), ярко свидетельствующей о якобы имеющемся у кулака "богатстве". Что же касается затрат на депортацию кулаков, то она поднималась до 1000 рублей на семью!
Комиссия Андреева по перестройке управления спецпоселениями начала свою деятельность с реорганизации отвечающих за депортацию административных структур. В течение лета 1931 года ОГПУ имело монополию управления "специальными поселениями", которые до того времени зависели лишь от местных властей. Создалась сеть комендатур, настоящих администраций, позволяющих ОГПУ извлекать пользу из "экстерриториальности" спецпоселений и полностью контролировать огромные территории, где спецпоселения составляли отныне основную часть местного населения. Их жизнь подчинялась теперь строгим правилам. Привязанные к месту жительства, переселенцы распределялись администрацией на государственное предприятие, в "сельскохозяйственный кооператив", в кооператив ремесленников, имеющий специальный статус, охраняемый местной командой ОГПУ, других направляли на строительные или дорожные работы, а также работы по возделыванию новых земель. Конечно, нормы и заработки здесь были специальными, в среднем, по сравнению с трудящимися "на воле" на 30-50% более высокими (нормы) и наоборот более низкими (заработки); из заработка, например, в случае, если платили деньгами, 15 или 25% удерживали для администрации ОГПУ. 4.стр.68-71
Действительно, в результате предпринятой реорганизации управления спецпоселениями, как об этом свидетельствуют документы комиссии Андреева, ОГПУ выполняло задачу; теперь оно могло поздравить себя с созданием источников рабочей силы - спецпоселений, которые обходились им в девять раз дешевле, чем заключенные лагерей; в июне 1933 года 203.000 спецпоселенцев Западной Сибири были распределены между 83 комендатурами, для наблюдения за ними было нужно всего 971 человек26.ОГПУ выполняло важную задачу поставлять свою рабочую силу некоторому числу больших комбинатов, которые осваивали естественные ресурсы северных и восточных районов страны, таким как Ураллеспром, Уралуголь, Востокуголь, Востоксталь, Цветметзолото, Кузнецкстрой (металлургия) и т.д. В принципе, предприятие брало на себя обязанность обеспечить спецпоселения жильем, производить обучение кадров, снабжать депортированных необходимым рабочим инвентарем. В действительности, как признавали сами чиновники ОГПУ, предприятия имели тенденцию рассматривать эту рабочую силу как имеющую двойной статус свободных заключенных, то есть все-таки как бесплатную рабочую силу. Спецпоселенцы не получали часто никакого заработка, поскольку суммы, которые им начисляли, были ниже тех, которые удерживала администрация за постройку бараков, предоставление средств производства, профсоюзные взносы, государственные займы и т.д.
Стоящие последними в списках на питание, настоящие парии, они страдали не только от голода и лишений, но также от различных злоупотреблений. Самым большим нарушением отношений с администрацией предприятий была установка завышенных норм, отказ от выплат зарплаты, наказание поркой или заключением в холодный карцер среди зимы; ссыльных женщин начальники из ОГПУ обменивали на товары или бесплатно поставляли их "в качестве прислуги" местным начальникам. Эти факты стали известны из доклада директора одного лесного предприятия Урала, использующего работников спецпоселений, они также цитировалось и критиковалось в докладе ОГПУ 1933 года как итог состояния умов руководителей предприятий, использующих бесплатную рабочую силу, которые могли заявить своим работникам: "Мы могли бы вас вообще ликвидировать, в любом случае ОГПУ нам пришлет на ваше место еще сто тысяч таких, как вы!"
С течением времени использование спецпоселений становится с точки зрения производительности труда все более эффективным. Начиная с 1932 года предпринимается переселение рабочей силы из спецпоселений в климатически трудных районах поближе к большим стройкам, шахтам и промышленным предприятиям. На некоторых участках часть бывших спецпоселенцев, работавших на предприятиях или стройках рядом со свободными тружениками, жили в бараках рядом с местом приложения их труда, что было очень важно. На шахтах Кузбасса в конце 1933 года около 4100 спецпоселенцев составляло 47% от всех шахтеров. В Магнитогорске 42462 депортированных было зарегистрировано в сентябре 1932 года, что составляло две трети местного населения27. Прописанные в четырех зонах жительства на расстоянии от двух до шести километров от главного места работы, они работали в тех же бригадах, что и свободные рабочие; при такой ситуации в конце концов стерлась граница между теми, кто имел специальный статус и всеми прочими рабочими. В силу экономических обстоятельств вчерашние раскулаченные снова стали частью общества, в котором никто не знает, что будет дальше, кого это общество вычеркнет в следующий раз.
3 . «Социально-чуждые элементы» и циклы репрессий»
Если крестьянство, в общем, заплатило самую тяжелую дань волюнтаристскому сталинскому плану радикального изменения общества, то другие социальные группы, называемые "социально чуждыми", были под разными предлогами выброшены на обочину нового общества, лишены гражданских прав, изгнаны с работы, лишены жилья, спущены вниз по лестнице социальной иерархии, высланы за пределы обычных мест обитания. Духовенство, люди свободных профессий, мелкие предприниматели, торговцы и ремесленники были главными жертвами "антикапиталистической революции", начатой в тридцатые годы. Население городов входило отныне в категорию "рабочего класса, строителя социализма", однако и его тоже постигли репрессии, которые в соответствии с господствующей идеологией превратились в самоцель, поскольку тормозили активное движение общества к прогрессу.
Знаменитый процесс в городе Шахты обозначил конец "передышки", начавшейся в 1921 году, в противостоянии между властью и "спецами". Накануне "запуска" первого пятилетнего плана политический урок процесса в Шахтах стал ясен: скептицизм, нерешительность, равнодушие в отношении предпринимаемого партией, могли привести только к саботажу. Сомневаться - это уже предавать. Преследование специалиста (спецеедство) глубоко внедрилось в большевистское сознание, а процесс в Шахтах стал политическим сигналом к проведению других подобных процессов. Специалисты (спецы) стали козлами отпущения за экономические неудачи и лишения, порожденные падением уровня жизни. С конца 1928 года тысячи промышленных кадров, "буржуазных инженеров" были уволены, лишены продуктовых карточек, доступа к врачам, иногда изгнаны из своих жилищ. В 1929 году тысячи чиновников Госплана, Наркомфина, Наркомзема, Комиссариата по торговле были уволены под предлогом "правого уклона", саботажа или принадлежности к "социально чуждым элементам". Действительно, 80% чиновников Наркомфина служило при царском режиме. 5.стр. 121-123
Кампания по чистке отдельных учреждений обострилась летом 1931 года, когда Сталин, желая покончить навсегда с "правыми", и в частности с Рыковым, в тот момент занимавшим пост главы правительства, решил продемонстрировать связи последних со "специалистами-саботажниками". В августе-сентябре 1930 года ОГПУ многократно увеличило число арестов известных специалистов, занимающих важные посты в Госплане, в Государственном банке и в Народных комиссариатах финансов, торговли и земледелия. Среди арестованных был, в частности, профессор Кондратьев - изобретатель знаменитых циклов Кондратьева, заместитель министра сельского хозяйства по продовольствию во Временном правительстве 1917 года, руководившего смежным с Наркомфином институтом, а также профессора Чаянов и Макаров, занимавшие важные посты в Наркомземе, профессор Садырин, член правления Государственного банка СССР, профессор Рамзин и Громан, один из видных экономистов и самых известных в Госплане статистиков, и многие другие известные специалисты.
Надлежащим образом проинструктированное самим Сталиным по вопросу о "буржуазных специалистах", ОГПУ подготовило дела, которые должны были продемонстрировать существование сети антисоветских организаций внутри якобы существующей "Рабоче-крестьянской партии", возглавляемой Кондратьевым, и "Промышленной партии", возглавляемой Рамзиным. Следователям удалось выбить из некоторых арестованных "признания" как об их контактах с "правыми уклонистами" Рыковым, Бухариным и Сырцовым, так и об их участии в воображаемых заговорах, имеющих целью свергнуть Сталина и советскую власть с помощью антисоветских эмигрантских организаций и иностранных разведок. ОГПУ пошло еще дальше, оно вырвало у двух инструкторов военной академии "признания" о готовящемся заговоре под руководством начальника Генштаба Красной Армии Михаила Тухачевского. Как о том свидетельствуют письмо, адресованное Сталиным Серго Орджоникидзе, вождь тогда не рискнул сместить Тухачевского, предпочитая другие мишени - "специалистов-саботажников".
Приведенный эпизод ясно показывает, как фабриковались дела так называемых "террористических групп", с 1930 года включавших представителей антисталинской оппозиции. В тот момент Сталин не мог и не хотел идти дальше. Все провокации и маневры этого момента имели узко определенную цель: полностью скомпрометировать последних его противников внутри партии, запугать всех нерешительных и колеблющихся.
22 сентября 1930 года "Правда" опубликовала "признания" 48 чиновников Наркомторга и Наркомфина, которые признали себя виновными "в трудностях с продовольствием и исчезновениям серебряных денег". За несколько дней до этого Сталин в письме, адресованном Молотову, таким образом его проинструктировал: "Нам нужно: а) радикально очистить аппарат Наркомфина и Государственного банка, несмотря на крики сомнительных коммунистов типа Пятакова-Брюханова; б) расстрелять два или три десятка проникших в аппарат саботажников. ... в) продолжать на всей территории СССР операции ГПУ, имеющие целью возвращение в обращение серебряных денег". 25 сентября 1930 года 48 специалистов были казнены.
В последующие месяцы состоялось несколько аналогичных процессов. Некоторые из них происходили при закрытых дверях, такие, например, как "процесс о Госплане" или о "Рабоче-крестьянской партии". Другие процессы были публичными, например "процесс Промпартии", в ходе которого восемь человек "признались" в том, что создали обширную сеть, состоящую из двух тысяч специалистов, чтобы на деньги иностранных посольств организовать экономический переворот. Эти процессы поддержали легенду о саботаже и заговорах, которые были столь важны для укрепления сталинской идеологии. 5.стр. 123-126
За четыре года, с 1928 по 1931 год, многие специалисты промышленности и управленческого аппарата оказались выключенными из жизни общества, 23.000 из них были списаны по первой категории ("враги советской власти") и лишены гражданских прав5. Травля специалистов приняла огромные размеры на предприятиях, которые заставляли необоснованно увеличивать выпуск продукции, отчего росло число несчастных случаев, брака, поломок машин. С января 1930 до июня 1931 года 48% инженеров Донбасса были уволены или арестованы: 4500 "специалистов-саботажников" были "разоблачены" в ходе первого квартала 1931 года в одном только секторе транспорта. Эта травля специалистов, выдвижение целей, которые заведомо не могут быть достигнуты, приведшая к невыполнению планов, сильному падению производительности труда и рабочей дисциплины, к полному игнорированию экономических законов, закончились тем, что надолго расстроили работу предприятий. Кризис принял грандиозные масштабы, руководство партией вынужденно приняло некоторые "корректирующие меры". 10 июля 1931 года Политбюро решило ограничить суды над спецами, ставшими жертвами объявленной в 1928 году охоты на них. Были приняты необходимые меры: немедленно освобождено несколько тысяч инженеров и техников, в основном в металлургической и угольной промышленности, уничтожена дискриминация в доступе к высшему образованию детей интеллигенции, ОГПУ запретили арестовывать специалистов без согласия соответствующего Наркомата. Даже простое перечисление этих мер показывает масштаб предшествующих преследований, жертвами которых стали со времен Шахтинского дела десятки тысяч инженеров, агрономов, техников и администраторов всех уровней. 5.стр.126-128
Среди других общественных категорий, изгнанных на обочину "нового социалистического общества", было также и духовенство. В 1929-1930 годах начинается второе большое наступление Советского государства на духовенство, следующее после антирелигиозных репрессий 1918-1922 годов. В конце двадцатых годов, несмотря на осуждение некоторыми высшими иерархами духовенства "верноподданнического" по отношению к советской власти заявления митрополита Сергия, преемника патриарха Тихона, влияние православной церкви в обществе остается достаточно сильным. Из 54.692 действующих в 1914 году церквей в 1929 году осталось 39.0007. Емельян Ярославский, председатель основанного в 1925 году Общества безбожников, признавал, что только около десяти миллионов человек из ста тридцати миллионов верующих "порвали с религией".
Антирелигиозное наступление 1929-1930 годов разворачивалось в два этапа. 8 апреля 1929 года было издано Постановление, усиливающее ответственность местных властей за духовную жизнь прихожан и добавляющее новые ограничения в деятельности религиозных объединений. Отныне всякая деятельность, выходящая за рамки "удовлетворения религиозных потребностей", попадала под действие закона об уголовной ответственности, в частности, 10 параграфа 58 статьи Уголовного кодекса, предусматривающего наказание от трех лет тюремного заключения и до смертной казни за "использование религиозных предрассудков для ослабления государства". 26 августа 1929 года правительство установило пятидневную рабочую неделю - пять дней работы и один день отдыха, выходной; таким образом, указ устранял воскресенье как день отдыха для всех групп населения. Эта мера как бы должна была помочь "искоренению религии".
Но эти законы и постановления были только прелюдией к прямым действиям в отношении церкви, ко второму этапу наступления на церковь. В октябре 1929 года было приказано снять церковные колокола: "Колокольный звон нарушает право широких атеистических масс городов и деревень на заслуженный отдых". Служители культа были приравнены к кулакам: задавленные налогами (налоги в 1928-1930 годах возросли в десять раз), лишенные всех гражданских прав, что означало в первую очередь лишение продовольственных карточек и бесплатного медицинского обслуживания, они стали также подвергаться арестам, высылке или депортации. Согласно существующим неполным данным более тринадцати тысяч служителей культа были "раскулачены" в 1930 году. В большинстве деревень и городов коллективизация началась с символического закрытия церкви, раскулачивания попа. Весьма симптоматично, что около 14% бунтов и крестьянских волнений, зарегистрированных в 1930-х годах, имели первопричиной закрытие церкви и конфискацию колоколов. Антирелигиозная кампания достигла своего апогея зимой 1929-1930 годов9. 1 марта 1930 года 6.715 церквей были закрыты, часть из них разрушена. Однако после знаменитой статьи Сталина "Головокружение от успехов" резолюция Центрального Комитета ВКП(б) цинично осудила "недопустимые отклонения в борьбе против религиозных предрассудков" и, в частности, закрытие церквей без согласия прихожан. Это была чисто формальная отговорка со стороны властей, ибо она не имела никакого положительного влияния на судьбы сосланных служителей культа.
Подобные документы
Социально-экономическое положение СССР в 20-30 годы ХХ века. Насильственная коллективизация и раскулачивание. Голод 1932-1933 годов как решающий эпизод в процессе становления репрессивной систем. "Социально-чуждые элементы" и основные циклы репрессий.
реферат , добавлен 24.11.2009
Индустриализация, коллективизация сельского хозяйства. Лояльность населения, террор и массовые репрессии. Акмолинский лагерь жен изменников Родины. Музейно-мемориальный комплекс жертв политических репрессий и тоталитаризма. Репрессии 1930-1950 годов.
презентация , добавлен 15.04.2012
Особенности карательной уголовной политики в СССР в 30-е годы XX века: начало и предпосылки массовых репрессий, влияние партийного аппарата на их организацию и осуществление. Правовое обеспечение деятельности карательного аппарата СССР и Германии.
курсовая работа , добавлен 02.03.2012
Идеологическая основа репрессий. Политика "Красного террора". Репрессии конца 20-х - начала 30-х гг. ХХ века. Раскулачивание и "социально чуждые элементы". Империя лагерей. Смерть Сталина и ослабление репрессий. Статистика репрессий 30-х-50-х годов.
реферат , добавлен 06.12.2010
Осуществление карательными органами массовых репрессий в Западной Сибири. Взаимосвязь культа личности с массовыми репрессиями в СССР в 30-е годы. Деятельность ОГПУ - НКВД. Партийные органы западно-сибирского региона в репрессивной системе.
дипломная работа , добавлен 28.03.2007
Освещение причин и механизма репрессий в книгах отдельных авторов. Принципиальные особенности тоталитарных репрессивных социально-политических систем. Важнейшие черты технологии господства. Процессуальное обеспечение массовых репрессий в СССР.
реферат , добавлен 21.07.2011
Политические процессы 30-х годов. Основные причины массовых репрессий. Процесс антисоветского "право-троцкистского блока". Изменение порядка судопроизводства. Главное управление исправительно-трудовых лагерей, трудовых поселений и мест заключения.
презентация , добавлен 19.03.2012
Основные причины начала "Большого террора". Масштабы репрессий 1938-1938 годов. Политические репрессии в Хакасии в годы "Большого террора". Количество репрессированных в Хакасии в годы "Большого террора". Программа поиска мест захоронения жертв террора.
статья , добавлен 20.01.2010
Политические репрессии 20-х годов XX века в СССР, их причины, механизм и последствия проведения, историческая оценка. Основные слои населения, на которых они были направлены. Содействие политического террора дальнейшему укреплению тоталитарного режима.
реферат , добавлен 07.06.2011
Социально-экономическое и политическое положение СССР в последней четверти XX века. Особенности национального конфликта в Казахстане и Карабахе. Изменения национально-государственного устройства в 80-90-е годы XX века. Разработка нового союзного договора.
Федеральное агентство по образованию
Государственное образовательное учреждение
высшего профессионального образования
«КУБАНСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ»
Кафедра Отечественной истории
Контрольная работа
Массовые политические репрессии в СССР
в 30-40-е годы
Работу выполнила Шуняева Е.Ю.
Факультет ФИСМО, 4курс,
Специальность - 030401 - История
Проверил(а) ________________________________________________________
Краснодар, 2011
Введение
Отсутствие у вас судимости-
не ваша заслуга, а наша недоработка...
30-е – 40-е годы – одна из самых страшных страниц в истории СССР. Было проведено столько политических процессов и репрессий, что еще долгие годы историки не смогут восстановить все детали страшной картины этой эпохи. Эти годы обошлись стране в миллионы жертв, причем жертвами, как правило, становились талантливые люди, технические специалисты, руководители, ученые, писатели, интеллигенция. «Цена» борьбы за «счастливое будущее» становилась всё выше. Руководство страны стремилось избавиться от всех свободно мыслящих людей. Проводя один процесс за другим, государственные органы фактически обезглавили страну.
Террор охватывал без разбора все регионы, все республики. В расстрельных списках были фамилии русских, евреев, украинцев, грузин и других пред-ставителей больших и малых народов страны. Осо-бенно тяжелыми были его последствия для тех рай-онов, которые отличались культурной отсталостью до революции и где в 30-е годы быстро форми-ровался слой интеллигенции, специалистов. Большой урон несли не только советские люди, но и представители зарубежных партий и организаций, работавших в СССР. «Чистка» коснулась и Комин-терна. Отправлялись в тюрьмы и концлагеря, высы-лались с позором из страны специалисты, добросо-вестно помогавшие стране в подъеме экономики.
Чувствуя приближающуюся беду, некоторые со-ветские деятели бежали за границу. Появилась, хотя и немногочисленная, «красная» волна российской эмиграции.
Второй тотальный кризис власти свидетельствовал о росте недоверия, отчужденности, враждебности вокруг партии и государственных организаций. В ответ – политика подавления, насилия, массового террора. Лидеры правящей партии проповедовали, что все стороны жизни общества должны быть пропитаны непримиримым духом классовой борьбы. Хотя с каждым годом революция становилась все дальше, число осужденных за «контрреволюционную» деятельность быстро росло. Миллионы людей побывали в лагерях, миллионы были расстреляны. Около ряда крупных горо-дов (Москва, Минск, Воркута и др.) появились мас-совые захоронения замученных и расстрелянных.
Само понятие репрессия в переводе с латинского означает подавление, карательная мера, наказание. Иными словами, подавление путём наказания.
На сегодняшний момент политические репрессии является одной из актуальных тем, так как они коснулись почти каждого жителя нашей страны. Каждый неразрывно связан с этой трагедией. В последнее время очень часто всплывают страшные тайны того времени, увеличивая тем самым важность этой проблемы.
Цель данной работы заключается в выявление масштабов массовых политических репрессий в СССР в данный период.
Идеологическая основа репрессий
Идеологическая база сталинских репрессий (уничтожение «классовых врагов», борьба с национализмом и «великодержавным шовинизмом» и т. д.) сформировалась ещё в годы гражданской войны. Самим Сталиным новый подход (концепция «усиления классовой борьбы по мере завершения строительства социализма») был сформулирован на пленуме ЦК ВКП (б) в июле 1928 года:
«Мы говорим часто, что развиваем социалистические формы хозяйства в области торговли. А что это значит? Это значит, что мы тем самым вытесняем из торговли тысячи и тысячи мелких и средних торговцев. Можно ли думать, что эти вытесненные из сферы оборота торговцы будут сидеть молча, не пытаясь сорганизовать сопротивление? Ясно, что нельзя.
Мы говорим часто, что развиваем социалистические формы хозяйства в области промышленности. А что это значит? Это значит, что мы вытесняем и разоряем, может быть, сами того не замечая, своим продвижением вперёд к социализму тысячи и тысячи мелких и средних капиталистов-промышленников. Можно ли думать, что эти разорённые люди будут сидеть молча, не пытаясь сорганизовать сопротивление? Конечно, нельзя.
Мы говорим часто, что необходимо ограничить эксплуататорские поползновения кулачества в деревне, что надо наложить на кулачество высокие налоги, что надо ограничить право аренды, не допускать права выборов кулаков в Советы и т. д., и т. п. А что это значит? Это значит, что мы давим и тесним постепенно капиталистические элементы деревни, доводя их иногда до разорения. Можно ли предположить, что кулаки будут нам благодарны за это, и что они не попытаются сорганизовать часть бедноты или середняков против политики Советской власти? Конечно, нельзя.
Не ясно ли, что всё наше продвижение вперёд, каждый наш сколько-нибудь серьёзный успех в области социалистического строительства является выражением и результатом классовой борьбы в нашей стране?
Но из всего этого вытекает, что, по мере нашего продвижения вперёд, сопротивление капиталистических элементов будет возрастать, классовая борьба будет обостряться, а Советская власть, силы которой будут возрастать всё больше и больше, будет проводить политику изоляции этих элементов, политику разложения врагов рабочего класса, наконец, политику подавления сопротивления эксплуататоров, создавая базу для дальнейшего продвижения вперёд рабочего класса и основных масс крестьянства.
Нельзя представлять дело так, что социалистические формы будут развиваться, вытесняя врагов рабочего класса, а враги будут отступать молча, уступая дорогу нашему продвижению, что затем мы вновь будем продвигаться вперёд, а они - вновь отступать назад, а потом "неожиданно" все без исключения социальные группы, как кулаки, так и беднота, как рабочие, так и капиталисты, окажутся "вдруг", "незаметно", без борьбы и треволнений, в лоно социалистического общества. Таких сказок не бывает и не может быть вообще, в обстановке диктатуры-пролетариата - в особенности.
Не бывало и не будет того, чтобы отживающие классы сдавали добровольно свои позиции, не пытаясь сорганизовать сопротивление. Не бывало и не будет того, чтобы продвижение рабочего класса к социализму при классовом обществе могло обойтись без борьбы и треволнений. Наоборот, продвижение к социализму не может не вести к сопротивлению эксплуататорских элементов этому продвижению, а сопротивление эксплуататоров не может не вести к неизбежному обострению классовой борьбы.» 1
Раскулачивание
В ходе насильственной коллективизации сельского хозяйства, которая была проведена в СССР в период с 1928 да 1932 года, одним из направлений государственной политики стало подавление антисоветских выступлений крестьян и «ликвидация кулачества как класса», иными словами - «раскулачивание». Оно предполагало насильственное и бессудное лишение зажиточных крестьян всех средств производства, земли и гражданских прав, и последующее выселение их в отдаленные районы страны.
Таким образом, государство уничтожало основную социальную группу сельского населения.
Попасть в списки кулаков, мог любой крестьянин. Масштабы сопротивления коллективизации были настолько велики, что захватили далеко не только кулаков, но и многих середняков, противившихся коллективизации.
Протесты крестьян против коллективизации, против высоких налогов и принудительного изъятия «излишков» зерна выражались в его укрывательстве, поджогах и даже убийствах сельских партийных и советских активистов.
30 января 1930 года Политбюро ЦК ВКП (б) приняло постановление «О мероприятиях по ликвидации кулацких хозяйств в районах сплошной коллективизации». Согласно постановлению, кулаки были разделены на три категории:
1.Контрреволюционный актив, организаторы террористических актов и восстаний
2.Остальная часть контрреволюционного актива из наиболее богатых кулаков и полупомещиков
3.Остальные кулаки
Главы кулацких семей первой категории арестовывались, и дела об их действиях передавались на рассмотрение спецтроек в составе представителей ОГПУ, обкомов (крайкомов) ВКП (б) и прокуратуры. Члены семей кулаков первой категории и кулаки второй подлежали выселению в отдаленные местности СССР или отдаленные районы области, края, республики на спецпоселение.
2 февраля 1930 года издается приказ ОГПУ СССР № 44/21, который предусматривал немедленную ликвидацию «контрреволюционного кулацкого актива», особенно «кадров действующих контрреволюционных и повстанческих организаций и группировок» и «наиболее злостных, махровых одиночек».
Семьи арестованных, заключенных в концлагеря или приговоренных к расстрелу, подлежали высылке в отдаленные северные районы СССР.
Приказ предусматривал также и массовое выселение наиболее богатых кулаков, т.е. бывших помещиков, полупомещиков, «местных кулацких авторитетов» и «всего кулацкого кадра, из которых формируется контрреволюционный актив», «кулацкого антисоветского актива», «церковников и сектантов», а также их семей в отдаленные северные районы СССР. А также первоочередное проведение кампаний по выселению кулаков и их семейств в следующих районах СССР.
В связи с этим, на органы ОГПУ была возложена задача по организации переселения раскулаченных и их трудового использования по месту нового жительства, подавления волнений раскулаченных в спецпоселениях, розыск бежавших из мест высылки. Непосредственно руководством массовым переселением занималась специальная оперативная группа под руководством начальника Секретно-оперативного управления Е.Г. Евдокимова. Стихийные волнения крестьян на местах подавлялись мгновенно. Лишь летом 1931 года потребовалось привлечение армейских частей для усиления войск ОГПУ при подавлении крупных волнений спецпереселенцев на Урале и в Западной Сибири.
Всего за 1930-1931 годы, как указано в справке Отдела по спецпереселенцам ГУЛАГа ОГПУ, было отправлено на спецпоселение 381 026 семей общей численностью 1 803 392 человека. За 1932-1940 гг. в спецпоселения прибыло еще 489 822 раскулаченных.
«Громоотвод» - Шахтинский процесс
Растущее недовольство рабочих - неизбежное след-ствие «политики затягивания поясов» - партийно-государ-ственное руководство сумело направить в русло «спецеедства». Роль громоотвода сыграл «шахтинский процесс» (1928 г.). По нему были привлечены к ответственности инженеры и техники Донецкого бассейна, обвиненные в сознательном вредительстве, в организации взрывов на шахтах, в преступных связях с бывшими владельцами донецких шахт, в закупке ненужного импортного обору-дования, нарушении техники безопасности, законов о труде и т. д. Кроме того, по этому делу проходили некоторые руководители украинской промышленности, якобы составлявшие «харьковский центр», возглавля-вший деятельность вредителей. Был также «раскрыт» и «московский центр». По данным обвинения, вреди-тельские организации Донбасса финансировались запад-ными капиталистами.
Заседания Специального судебного присутствия Вер-ховного суда СССР по «шахтинскому делу» состоялись летом 1928 г. в Москве под председательством А. Я. Вышинского. На суде некоторые из подсудимых признали только часть предъявленных обвинений, другие полностью их отвергли; были и признавшие себя виновными по всем статьям обвинения. Суд оправдал четверых из 53 подсуди-мых, четверым определил меры наказания условно, девять человек - к заключению на срок от одного до трех лет. Большинство обвиняемых было осуждено на длительное заключение - от четырех до десяти лет, 11 человек были приговорены к расстрелу (пять из них расстреляли, а шести ЦИК СССР смягчил меру наказания).
Что же на самом деле было в Донбассе? Р. А. Медведев приводит интересное свидетельство старого чекиста С. О. Газаряна, долгое время работавшего в экономичес-ком отделе НКВД Закавказья (и арестованного в 1937 г.). Газарян рассказывал, что в 1928 г. он приезжал в Донбасс в порядке «обмена опытом» работы экономических от-делов НКВД. По его словам, в Донбассе в тот период обычным явлением была преступная бесхозяйственность, ставшая причиной многих тяжелых аварий с человечес-кими жертвами (затопления и взрывы на шахтах и др.). И в центре, и на местах советский и хозяйственный аппарат был еще несовершенен, там было немало случай-ных и недобросовестных людей, в ряде хозяйственных и советских организаций процветали взяточничество, во-ровство, пренебрежение интересами трудящихся. За все эти преступления необходимо было, конечно, наказывать виновных. Не исключено, что в Донбассе были и единич-ные случаи вредительства, а кто-то из инженеров получал письма от какого-либо бывшего хозяина шахты, бежа-вшего за границу. Но все это не могло служить основани-ем для громкого политического процесса. В большинстве случаев обвинения во вредительстве, в связях с различ-ного рода «центрами» и заграничными контрреволюци-онными организациями добавлялись уже в ходе следст-вия к различным обвинениям уголовного характера (во-ровство, взяточничество, бесхозяйственность и др.). Обещая заключенным за «нужные» показания смягчение их участи, следователи шли на такой подлог якобы из «идейных» соображений: «необходимо мобилизовать массы», «поднять в них гнев против империализма», «повысить бдительность». В действительности же эти подлоги преследовали одну цель: отвлечь недовольство широких масс трудящихся от партийного руководства, поощрявшего гонку за максимальными показателями ин-дустриализации.
«Шахтинское дело» обсуждалось на двух пленумах ЦК партии. «Нельзя считать случайностью так называ-емое шахтинское дело, - говорил Сталин на пленуме ЦК в апреле 1929 г. «Шахтинцы» сидят теперь во всех отраслях нашей промышленности. Многие из них выловле-ны, но далеко еще не все выловлены. Вредительство буржуазной интеллигенции есть одна из самых опасных форм сопротивления против развивающегося социализма. Вредительство тем более опасно, что оно связано с между-народным капиталом. Буржуазное вредительство есть несомненный показатель того, что капиталистические эле-менты далеко еще не сложили оружия, что они накопляют силы для новых выступлений против Советской власти».
«Спецеедство»
Понятие «шахтинцы» стало нарицательным, как бы синонимом «вредительства». «Шахтинское дело» послу-жило поводом к продолжительной пропагандистской ка-мпании. Публикация материалов о «вредительстве» в До-нбассе вызвала в стране эмоциональную бурю. В коллек-тивах требовали немедленного созыва собраний, организации митингов. На собраниях рабочие высказы-вались за усиление внимания администрации к нуждам производства, за усиление охраны предприятий. Из на-блюдений ОГПУ в Ленинграде: «Рабочие тщательно обсуждают сейчас каждую неуладку на производстве, по-дозревая злой умысел; часто слышны выражения: «не второй ли Донбасс у нас?» В форме «спецеедства» выплеснулся на поверхность чрезвычайно больной для рабочих вопрос о социальной справедливости. Наконец-то «нашлись» конк-ретные виновники творящихся безобразий, люди, воплоща-вшие в себе в глазах рабочих источник многочисленных случаев ущемления их прав, пренебрежения их интересами: старые специалисты, инженерно-технические работники - «спецы», как их тогда называли. Происками контрреволю-ции объявлялись в коллективах, например, задержка с вы-платой заработка на два-три часа, снижение расценок и т. д.
В Москве на фабрике «Трехгорная мануфактура» рабо-чие говорили: «Партия слишком доверилась спецам, и они стали нам диктовать. Делают вид, что помогают нам в работе, а на самом деле проводят контрреволюцию. Спецы с нами никогда не пойдут». А вот характерные высказывания, зафиксированные на фабрике «Красный Октябрь» в Нижегородской губернии: «Спецам дали волю, привилегии, квартиры, громадное жалованье; живут как в старое время». Во многих коллективах раздавались призывы к суровому наказанию «преступников». Собрание рабочих в Сокольническом районе Москвы потребовало: «Всех надо расстрелять, а то покоя не будет». На Перовс-кой судобазе: «Пачками надо расстреливать эту сволочь».
Играя на худших чувствах масс, режим в 1930 г. инспирировал еще ряд политических процессов против «буржуазных специалистов», обвинявшихся во «вредите-льстве» и в других смертных грехах. Так, весной 1930 г. на Украине состоялся открытый политический процесс по делу «Союза вызволения Украины». Руководителем этой мифической организации был объявлен крупнейший украинский ученый, вице-президент Всеукраинской Ака-демии наук (ВУАН) С. А. Ефремов. Кроме него, на ска-мье подсудимых оказалось свыше 40 человек: ученые, учителя, священники, деятели кооперативного движения, медицинские работники.
В том же году было объявлено о раскрытии еще одной контрреволюционной организации - Трудовой крестьянской партии (ТКП). Ее руководителями объ-явили выдающихся экономистов Н. Д. Кондратьева, А. В. Чаянова, Л. Н. Юровского, крупнейшего ученого-агронома А. Г. Дояренко и некоторых других. Осенью 1930 г. было объявлено о раскрытии ОГПУ вредительс-кой и шпионской организации в сфере снабжения населе-ния важнейшими продуктами питания, особенно мясом, рыбой и овощами. По данным ОГПУ, организация воз-главлялась бывшим помещиком - профессором А. В. Ря-занцевым и бывшим помещиком генералом Е. С. Кара-тыгиным, а также другими бывшими дворянами и про-мышленниками, кадетами и меньшевиками, «про-бравшимися» на ответственные должности в ВСНХ, в Наркомторг, в Союзмясо, в Союзрыбу, в Союзплодовощ и др. Как сообщалось в печати, эти «вредители» сумели расстроить систему снабжения продуктами пита-ния многих городов и рабочих поселков, организовать голод в ряде районов страны, на них возлагалась вина за повышение цен на мясо и мясопродукты и т. п. В отличие от других подобных процессов приговор по этому делу был крайне суров все привлеченные 46 человек были расстреляны по постановлению закрытого суда.
25 ноября - 7 декабря 1930 г. в Москве состоялся процесс над группой видных технических специалистов, обвиненных во вредительстве и контрреволюционной де-ятельности процесс Промпартии. К суду по обвине-нию во вредительской и шпионской деятельности было привлечено восемь человек: Л. К. Рамзин - директор Теплотехнического института и крупнейший специалист в области теплотехники и котлостроения, а также видные специалисты в области технических наук и планирования В. А. Ларичев, И. А. Калинников, И. Ф. Чарновский, А. А. Федотов, С. В. Куприянов, В. И. Очкин, К. В. Ситнин. На суде все обвиняемые признали себя виновными и дали подробные показания о своей шпионс-кой и вредительской деятельности.
Через несколько месяцев после процесса Промпартии в Москве состоялся открытый политический процесс по делу так называемого Союзного бюро ЦК РСДРП (меньшевиков). К суду были привлечены В. Г. Громан, член президиума Госплана СССР, В. В. Шер, член пра-вления Государственного банка, Н. Н. Суханов, лите-ратор, А. М. Гинзбург, экономист, М. П. Якубович, от-ветственный работник Наркомторга СССР, В. К. Иков, литератор, И. И. Рубин, профессор политэкономии и др., всего 14 человек. Подсудимые признали себя виновными и дали подробные показания. Осужденные по «антиспецовским» процессам (за исключением рас-стрелянных «снабженцев») получили различные сроки лишения свободы.
Как следователи добивались «признаний»? М. П. Якубович впоследствии вспоминал: «Некоторые... поддались на обещание будущих благ. Других, пыта-вшихся сопротивляться, «вразумляли» физическими ме-тодами воздействия - избивали (били по лицу и голове, по половым органам, валили на пол и топтали ногами, лежавших на полу душили за горло, пока лицо не наливалось кровью, и т. п.), держали без сна на «ко-нвейере», сажали в карцер (полураздетыми и босиком на мороз или в нестерпимо жаркий и душный без окон) и т. д. Для некоторых было достаточно одной угрозы подобного воздействия - с соответствующей демонстра-цией. Для других оно применялось в разной степени - строго индивидуально - в зависимости от сопротив-ления каждого».
«Социально чуждые элементы»
Если крестьянство заплатило самую тяжелую дань волюнтаристскому сталинскому плану радикального изменения общества, то другие социальные группы, называемые «социально чуждыми», были под разными предлогами выброшены на обочину нового общества, лишены гражданских прав, изгнаны с работы, оставлены без жилья, спущены вниз по ступеням социальной лестницы, отправлены в ссылку. Духовенство, люди свободных профессий, мелкие предприниматели, торговцы и ремесленники были главными жертвами «антикапиталистической революции», начатой в 30-е годы. Население городов входило отныне в категорию «рабочего класса, строителя социализма», однако и рабочий класс подвергся репрессиям, которые в соответствии с господствующей идеологией превратились в самоцель, тормозя активное движение общества к прогрессу.
Знаменитый процесс в городе Шахты* обозначил конец «передышки» в противостоянии власти и спецов, начавшейся в 1921 году. Накануне «запуска» первого пятилетнего плана политический урок процесса в Шахтах стал ясен: скептицизм, нерешительность, равнодушие в отношении предпринимаемых партией шагов, могли привести только к саботажу. Сомневаться - это уже предавать. «Преследование специалиста» глубоко внедрилось в большевистское сознание, а процесс в Шахтах стал сигналом к проведению других подобных процессов. Специалисты стали козлами отпущения за экономические неудачи и лишения, порожденные падением уровня жизни. С конца 1928 года тысячи промышленных кадров, «старорежимных инженеров» были уволены, лишены продуктовых карточек, бесплатного доступа к врачам, иногда выселены из своих жилищ. В 1929 году тысячи чиновников Госплана, Наркомфина, Наркомзема, Комиссариата по торговле были уволены под предлогом «правого уклона», саботажа или принадлежности к «социально чуждым элементам». Действительно, 80% чиновников Наркомфина служило при царском режиме.
Кампания по «чистке» отдельных учреждений ужесточилась летом 1930 года, когда Сталин, желая навсегда покончить с «правыми», и в частности с Рыковым, в тот момент занимавшим пост главы правительства, решил продемонстрировать связи последних со «специалистами-саботажниками». В августе-сентябре 1930 года ОГПУ многократно увеличило число арестов известных специалистов, занимавших важные посты в Госплане, в Государственном банке и в наркоматах финансов, торговли и земледелия. Среди арестованных был, в частности, профессор Кондратьев - открыватель знаменитых циклов Кондратьева, заместитель министра сельского хозяйства по продовольствию во Временном правительстве, руководивший смежным с Наркомфином институтом, а также профессора Чаянов и Макаров, занимавшие важные посты в Нар-комземе, профессор Садырин, член правления Государственного банка СССР, профессора Рамзин и Громан, бывший одним из видных экономистов и самых известных в Госплане статистиков, и многие другие известные специалисты.
Надлежащим образом проинструктированное самим Сталиным по вопросу о «буржуазных специалистах», ОГПУ подготовило дела, которые должны были продемонстрировать существование сети антисоветских организаций внутри якобы существующей рабоче-крестьянской партии, возглавляемой Кондратьевым, и промышленной партии, возглавляемой Рамзиным. Следователям удалось выбить из некоторых арестованных «признания» как в их контактах с «правыми уклонистами» Рыковым, Бухариным и Сырцовым, так и в их участии в воображаемых заговорах, имеющих целью свергнуть Сталина и советскую власть с помощью антисоветских эмигрантских организаций и иностранных разведок. ОГПУ пошло еще дальше: оно вырвало у двух инструкторов Военной академии «признания» о готовящемся заговоре под руководством начальника Генштаба Красной Армии Михаила Тухачевского. Как свидетельствует письмо, адресованное Сталиным Серго Орджоникидзе, вождь тогда не рискнул сместить Тухачевского, предпочитая другие мишени - «специалистов-саботажников».
Приведенный эпизод ясно показывает, как, начиная с 1930 года, фабриковались дела так называемых террористических групп, включавших представителей антисталинской оппозиции. В тот момент Сталин не мог и не хотел идти дальше. Все провокации и маневры этого момента имели узко определенную цель: полностью скомпрометировать последних его противников внутри партии, запугать всех нерешительных и колеблющихся.
22 сентября 1930 года «Правда» опубликовала «признания» 48 чиновников Наркомторга и Наркомфина, которые признали себя виновными «в трудностях с продовольствием и исчезновением серебряных денег». За несколько дней до этого Сталин в письме, адресованном Молотову, таким образом, его проинструктировал: «Нам нужно: а) радикально очистить аппарат Наркомфина и Государственного банка, несмотря на крики сомнительных коммунистов типа Пятакова-Брюханова; б) расстрелять два или три десятка проникших в аппарат саботажников. <...> в) продолжать на всей территории СССР операции ОГПУ, имеющие целью возвращение в обращение серебряных денег». 25 сентября 1930 года 48 специалистов были казнены.
В последующие месяцы состоялось несколько аналогичных процессов. Некоторые из них происходили при закрытых дверях, такие, например, как процесс «специалистов ВСНХ» или о «рабоче-крестьянской партии». Другие процессы были публичными, например, «процесс промпартии», в ходе которого восемь человек «признались» в том, что создали обширную сеть, состоящую из двух тысяч специалистов, чтобы на деньги иностранных посольств организовать экономический переворот. Эти процессы поддержали легенду о саботаже и заговорах, которые были столь важны для укрепления сталинской идеологии.
За четыре года, с 1928 по 1931 год, 138 000 специалистов промышленности и управленческого аппарата оказались выключенными из жизни общества, 23 000 из них были списаны по первой категории («враги советской власти») и лишены гражданских прав. Травля специалистов приняла огромные размеры на предприятиях, где их заставляли необоснованно увеличивать выпуск продукции, отчего росло число несчастных случаев, брака, поломок машин. С января 1930 до июня 1931 года 48% инженеров Донбасса были уволены или арестованы: 4 500 «специалистов-саботажников» были «разоблачены» в первом квартале 1931 года в одном только секторе транспорта. Выдвижение целей, которые заведомо не могут быть достигнуты, приведшее к невыполнению планов, сильному падению производительности труда и рабочей дисциплины, к полному игнорированию экономических законов, закончилось тем, что надолго расстроило работу предприятий.
Кризис обозначился в грандиозных масштабах, и руководство партии вынуждено было принять некоторые «корректирующие меры». 10 июля 1931 года Политбюро решило ограничить преследование спецов, ставших жертвами объявленной на них в 1928 году охоты. Были приняты необходимые меры: немедленно освобождено несколько тысяч инженеров и техников, в основном в металлургической и угольной промышленности, прекращена дискриминация в доступе к высшему образованию для детей интеллигенции, ОПТУ запретили арестовывать специалистов без согласия соответствующего наркомата.
Среди других социальных групп, отправленных на обочину «нового социалистического общества», было также и духовенство. В 1929-1930 годах начинается второе большое наступление Советского государства на духовенство, следующее после антирелигиозных репрессий 1918-1922 годов. В конце 20-х годов, несмотря на осуждение некоторыми высшими иерархами духовенства «верноподданнического» по отношению к советской власти заявления митрополита Сергия, преемника патриарха Тихона, влияние Православной церкви в обществе оставалось достаточно сильным. Из 54 692 действующих в 1914 году церквей в 1929 году оставалось 39 000. Емельян Ярославский, председатель основанного в 1925 году Союза воинствующих безбожников, признавал, что только около 10 миллионов человек из 130 миллионов верующих «порвали с религией».
Антирелигиозное наступление 1929-1930 годов разворачивалось в два этапа. Первый - весной и летом 1929 года - был отмечен ужесточением действия антирелигиозного законодательства периода 1918-1922 годов. 8 апреля 1929 года было издано постановление, усиливающее контроль местных властей за духовной жизнью прихожан и добавляющее новые ограничения в деятельности религиозных объединений. Отныне всякая деятельность, выходящая за рамки «удовлетворения религиозных потребностей», попадала под действие закона об уголовной ответственности, в частности, 10 пар. 58 ст. УК, предусматривающего наказание от трех лет тюремного заключения и до смертной казни за «использование религиозных предрассудков для ослабления государства». 26 августа 1929 года правительство установило пятидневную рабочую неделю - пять дней работы и один день отдыха, выходной; таким образом, указ устранял воскресенье как день отдыха для всех групп населения. Эта мера должна была помочь «искоренению религии».
В октябре 1929 года было приказано снять церковные колокола: «Колокольный звон нарушает право широких атеистических масс городов и деревень на заслуженный отдых». Служители культа были приравнены к кулакам: задавленные налогами (которые в 1928-1930 годах возросли в десять раз), лишенные всех гражданских прав, что означало в первую очередь лишение продовольственных карточек и бесплатного медицинского обслуживания, они стали также подвергаться арестам, высылке или депортации. Согласно существующим неполным данным, более 13 тысяч служителей культа были репрессированы в 1930 году. В большинстве деревень и городов коллективизация началась с символического закрытия церкви, «раскулачивания попа». Весьма симптоматично, что около 14% бунтов и крестьянских волнений, зарегистрированных в 1930-х годах, имели первопричиной закрытие церкви и конфискацию колоколов. Антирелигиозная кампания достигла своего апогея зимой 1929-1930 годов. К 1 марта 1930 года 6715 церквей были закрыты, часть из них разрушена.
В последующие годы открытое активное наступление против церкви сменилось негласным, но жестким административным преследованием духовенства и верующих. Свободно трактуя шестьдесят восемь пунктов Постановления от 8 апреля 1929 года, превышая свои полномочия при закрытии церквей, местные власти продолжали вести борьбу под различными «благовидными» предлогами: старые, обветшавшие или «находящиеся в антисанитарном состоянии здания» церквей, отсутствие страхования, неуплата налогов и других многочисленных поборов выставлялись как достаточные основания для оправдания действий властей.
Что касается Православной церкви в целом, то число служителей и мест проведения служб сильно уменьшилось под постоянным давлением властей, несмотря на то, что перепись населения 1937 года, позднее засекреченная, показала наличие 70% верующих в стране. На 1 апреля 1936 года в СССР оставалось только 15 835 действующих православных церквей (28% от числа действовавших до революции), 4 830 мечетей (32% от числа дореволюционных) и несколько десятков католических и протестантских храмов. При перерегистрации служителей культа их число оказалось равным 17 857 вместо 112 629 в 1914 году и около 70 000 в 1928 году. Духовенство стало, согласно официальной формуле, «осколком умирающих классов».
С конца 1928 по конец 1932 года советские города были наводнены крестьянами, число которых близилось к 12 миллионам - это были те, кто бежал от коллективизации и раскулачивания. Только в Москве и Ленинграде появилось три с половиной миллиона мигрантов. Среди них было немало предприимчивых крестьян, предпочитавших бегство из деревни самораскулачиванию или вступлению в колхозы. В 1930-1931 годах бессчетные стройки поглотили эту весьма неприхотливую рабочую силу. Но начиная с 1932 года власти стали опасаться беспрерывного и неконтролируемого потока населения, который превращал города в подобие деревень, тогда как властям нужно было сделать их витриной нового социалистического общества; миграция населения ставила под угрозу всю эту, начиная с 1929 года, тщательно разрабатываемую продовольственно-карточную систему, в которой число «имеющих права» на продуктовую карточку увеличилось с 26 миллионов в начале 1930 года до почти 40, к концу 1932 года. Миграция превращала заводы в огромные становища кочевников. По мнению властей, «новоприбывшие из деревни могут вызвать негативные явления и развалить производство обилием прогульщиков, упадком рабочей дисциплины, хулиганством, увеличением брака, развитием преступности и алкоголизмом».
В течение 1933 года было выдано 27 миллионов паспортов, при этом паспортизация сопровождалась операциями по «очистке» городов от нежелательных категорий населения. Начавшаяся в Москве 5 января 1933 года первая неделя паспортизации работающих на двадцати промышленных предприятиях столицы помогла «выявить» 3 450 бывших белогвардейцев, бывших кулаков и других «чуждых и преступных элементов». В закрытых городах около 385 000 человек не получили паспортов и были вынуждены покинуть места проживания в срок до десяти дней с запретом на устройство в другом городе, даже «открытом».
В течение 1933 года были проведены наиболее впечатляющие операции «по паспортизации»: с 28 июня по 3 июля арестовали и депортировали к местам работы в Сибирь 5470 цыган из Москвы. С 8 по 12 июля были арестованы и депортированы 4750 «деклассированных элементов» из Киева; в апреле, июне и июле 1933 года произведены облавы и высылка трех составов «деклассированных элементов из Москвы и Ленинграда», что составило в целом более 18 000 человек. Первый из этих составов оказался на острове Назино, где за один месяц погибло две трети депортированных.
Весной 1934 года правительство предпринимает репрессивные меры в отношении малолетних беспризорников и хулиганов, число которых в городах значительно возросло в период голода, раскулачивания и ожесточения социальных отношений. 7 апреля 1935 года Политбюро издало указ, в соответствии с которым предусматривалось «привлекать к суду и применять необходимые по закону санкции к подросткам, достигшим 12 лет, уличенным в грабежах, насилии, нанесении телесных повреждений, членовредительстве и убийствах». Спустя несколько дней правительство направило в прокуратуру секретную инструкцию, где уточнялись уголовные меры, которые следует применять в отношении подростков, в частности, там было сказано, что следует применять любые меры, «включая высшую меру социальной защиты», иначе говоря - смертную казнь. Таким образом, прежние параграфы Уголовного кодекса, в которых запрещалось присуждать к смертной казни несовершеннолетних, были отменены.
Однако размах детской преступности и беспризорничества был слишком велик, и эти меры не дали никакого результата. В докладе «О ликвидации преступности несовершеннолетних в период с 1 июля 1935 г. по 1 октября 1937 г.» отмечалось:
«Несмотря на реорганизацию сети приемников, ситуация не улучшилась <...>
В 1937 г. наблюдается, начиная с февраля месяца, значительный приток безнадзорных детей из сельских местностей в районах и областях, пораженных частичным недородом 1936 года. <...>
Несколько цифр помогут представить размах этого явления. В течение только одного 1936 года более 125 000 малолетних бродяг прошли через НКВД; с 1935 по 1939 год более 155 000 малолетних были упрятаны в колонии НКВД. 92 000 детей в возрасте от двенадцати до шестнадцати лет прошли через судебные органы только за 1936-1939 годы. К 1 апреля 1939 года более 10 000 малолетних были вписаны в систему лагерей ГУЛАГа.
В первой половине 30-х годов размах репрессий, которые осуществлялись государством и партией против общества, то набирал силу, то немного ослабевал. Серии террористических актов и чисток с последующим затишьем позволяли сохранять определенное равновесие, каким-то образом организовать тот хаос, который мог бы породить постоянное противостояние или, хуже того, незапланированный поворот событий.
Большой террор
1 декабря 1934 года в 16 часов 37 минут по московскому времени в Смольном был убит первый руководитель Ленинградского обкома ВКП (б) Сергей Миронович Киров. Это убийство было максимально использовано Сталиным для окончательной ликвидации оппозиции и дало начало новой волне репрессий, развернутых по всей стране.
С декабря 1934 г. начались аресты бывших деятелей оппозиционных групп, прежде всего троцкистов и зиновьивцев. Их обвинили в убийстве С.М.Кирова, в подготовке террористических актов против членов сталинского руководства. В 1934-1938 гг. был сфабрикован ряд открытых политических судебных процессов. В августе 1936 г. состоялся процесс «Антисоветского объединённого троцкистско-зиновьевского центра», по которому проходило 16 человек. Главными действующими лицами среди них были бывший организатор красного террора в Петрограде, личный друг В.И.Ленина, Григорий Зиновьев, один из виднейших партийных теоретиков Лев Каменев. Все подсудимые были приговорены к расстрелу. В марте 1938 г. прошёл судебный процесс «Антисоветского правоцентристского блока». Среди подсудимых были бывший «любимец партии» Николай Бухарин, бывший глава Советского правительства Алексей Рыков, бывший шеф главного карательного органа большевизма ОГПУ Генрих Ягода и др. Процесс закончился вынесением им смертных приговоров. В июне 1937 г. к смертной казни была приговорена большая группа советских военачальников во главе с маршалом М.Н.Тухачевским.
Почти все подсудимые на открытых процессах лгали на себя, подтверждали вздорные обвинения в свой адрес, славословили Коммунистическую партию и её руководство во главе со Сталиным. Это объясняется, очевидно, и давлением на них со стороны следствия, лживыми обещаниями сохранить жизнь им и их родственникам. Одним из главных же аргументов следователей был: « так надо для партии, для дела коммунизма».
Процессы над лидерами оппозиции послужили политическим обоснованием для развязывания небывалой волны массового террора против руководящих кадров партии, государства, включая армию, органы НКВД, прокуратуры, промышленности, сельского хозяйства, науки, культуры и т. д., простых тружеников. Точное число жертв в этот период еще не подсчитано. Но о динамике репрессивной политики государства говорят данные о численности заключенных в лагерях НКВД (в среднем за год): 1935 г.- 794 тыс., 1936 г.- 836 тыс., 1937 г.- 994 тыс., 1938 г.- 1313 тыс., 1939 г.- 1340 тыс., 1940 г.-1400 тыс., 1941 г.- 1560 тыс.
Страну охватил массовый психоз поисков «вредителей», «врагов народа», доносительства. Партийцы не стесняясь, открыто, ставили себе в заслугу количество разоблачённых «врагов» и написанных доносов. Например, кандидат в члены московского горкома партии Сергеева-Артёмова, выступая на IV городской партконференции в мае 1937 г. с гордостью говорила, что она разоблачила 400 «белогвардейцев». Доносы писали друг на друга, друзья и подруги, знакомые и сослуживцы, жёны на мужей, дети на родителей.
Миллионы партийных, хозяйственных работников, учёных деятелей культуры, военных, простых рабочих, служащих, крестьян были репрессированы без суда, решением органов НКВД. Его руководителями в это время были одни из самых мрачных фигур отечественной истории: бывший питерский рабочий, человек почти карликового роста, Николай Ежов, а после его казни - партийный работник из Закавказья Лаврентий Берия.
Пик репрессий пришёлся на 1937-1938 гг. Задания по организации и масштабам репрессий НКВД получал от Политбюро ЦК и лично Сталина. В 1937 г. было дано секретное указание о применении физических пыток. С 1937 г. репрессии обрушились и на органы НКВД. Были расстреляны руководители НКВД Г.Ягода и Н.Ежов.
Сталинские репрессии имели несколько целей: уничтожали возможную оппозицию, создавали атмосферу всеобщего страха и беспрекословного подчинения воле вождя, обеспечивали ротацию кадров за счёт выдвижения молодёжи, ослабляли социальную напряжённость, взваливая вину за трудности жизни на «врагов народа», обеспечивали рабочей силой Главное управление лагерей (ГУЛАГ).
Однако следует помнить, что в ходе террора возмездие настигло многих большевистских деятелей, совершивших кровавые массовые злодеяния, как в годы гражданской войны, так и в последующее время. Сгинувшие в застенках НКВД высокопоставленные партийные бюрократы: П. Постышев, Р. Эйхе, С. Косиор, А. Бубнов, Б. Щеболдаев, И. Варейкис, Ф. Голощёкин, военные, в т.ч. маршал В.Блюхер; чекисты: Г. Ягода, Н. Ежов, Я. Агранов и многие другие сами были организаторами и вдохновителями массовых репрессий.
К сентябрю 1938 года основная задача репрессий была выполнена. Репрессии уже начали угрожать новому поколению партийно-чекистских руководителей выдвинувшихся в ходе репрессий. В июле-сентябре был осуществлён массовый отстрел ранее арестованных партфункционеров, коммунистов, военачальников, сотрудников НКВД, интеллигентов и прочих граждан, это стало началом конца террора. В октябре 1938 были распущены все органы внесудебного вынесения приговоров (за исключением Особого Совещания при НКВД, так как оно получило после прихода в НКВД Берии).
Империя лагерей
Тридцатые годы, годы беспрецедентных репрессий, отмечены рождением чудовищно разросшейся системы лагерей. Архивы ГУЛАГа, ставшие сегодня доступными, позволяют точно обрисовать развитие лагерей в течение этих лет, различные реорганизации, приток и число заключенных, их экономическую пригодность и распределение на работу в соответствии с типом заключения, а также пол, возраст, национальность, уровень образования.
В середине 1930 года около 140 000 заключенных уже работали в лагерях, управляемых ОГПУ. Одно только огромное строительство Беломорско-Балтийского канала требовало 120 000 рабочих рук, иными словами, значительно ускорялся перевод из тюрем в лагеря десятков тысяч заключенных. В начале 1932 года более 300 000 заключенных отбывали повинность на стройках ОГПУ, где ежегодный процент смертности равнялся 10% от общего количества заключенных, как это было, например, на Беломорско-Балтийском канале. В июле 1934 года, когда проходила реорганизация ОГПУ в НКВД, ГУЛАГ включил в свою систему 780 небольших исправительных колоний, в которых содержались всего 212 000 заключенных; они считались экономически малоэффективными и неудовлетворительно управляемыми и зависели тогда только от Народного комиссариата юстиции. Чтобы добиться производительности труда, приближающейся к той, что была в целом по стране, – лагерь должен был стать большим и специализированным. 1 января 1935 года в объединенной системе ГУЛАГа содержалось более 9б5 000 заключенных, из которых 725 000 попали в «трудовые лагеря» и 240 000 – в «трудовые колонии», были и небольшие подразделения, куда попадали менее «социально опасные элементы», приговоренные к двум-трем годам.
К этому времени карта ГУЛАГа в основных чертах сложилась на ближайшие два десятилетия. Исправительный комплекс Соловков, насчитывавший 45 000 заключенных, породил систему «командировок», или «летучие лагеря», которые перемещались с одного лесоповала на другой в Карелии, на побережье Белого моря и в районе Вологды. Большой комплекс Свирьлага, вместивший 43 000 заключенных, должен был снабжать лесом Ленинград и Ленинградскую область, в то же время комплекс Темниково, где было 35 000 заключенных, должен был таким же образом обслуживать Москву и Московскую область.
Ухтапечлаг использовал труд 51 000 заключенных на строительных работах, в угольных шахтах и в нефтеносных регионах Дальнего Севера. Другая ветвь вела на север Урала и на химические комбинаты Соликамска и Березников, а на юго-востоке путь шел к комплексу лагерей Западной Сибири, где 63 000 заключенных давали бесплатную рабочую силу большому комбинату Кузбассуголь. Южнее, в районе Караганды в Казахстане, сельскохозяйственные лагеря Степлага, в которых было 30 000 заключенных, по новой формуле осваивали залежные степи. Здесь, кажется, власти были не так строги, как на больших стройках середины 30-х годов. Дмитлаг (196 000 заключенных) по окончании работ на Беломорско-Балтийском канале в 1933 году обеспечивал создание второго грандиозного сталинского канала – «Москва-Волга».
Другая большая стройка, задуманная с имперским размахом, – БАМ (Байкало-Амурская магистраль). В начале 1935 года около 150 000 заключенных лагерного комплекса Бамлаг разделились на тридцать «лагпунктов» и работали над первой очередью железной дороги. В 1939 году Бамлаг имел 260 000 заключенных, это был самый большой объединенный советский ИТЛ.
Начиная с 1932 года комплекс северо-восточных лагерей (Севвостлаг) работал на Дальстройкомбинат, добывавший важное стратегическое сырье – золото на экспорт, чтобы можно было производить закупки необходимого для индустриализации западного оборудования. Золотые жилы расположены в чрезвычайно неприветливой местности – на Колыме, куда попасть можно только по морю. Полностью изолированная Колыма стала символом ГУЛАГа. Ее «столица» и входные врата для ссыльных – Магадан, построенный самими заключенными. Главная жизненная артерия Магадана, автодорога из лагеря в лагерь, тоже была построена заключенными, бесчеловечные условия жизни которых описаны в рассказах Варлама Шаламова. С 1932 по 1939 год добыча золота заключенными (в 1939 году их было 138 000) повысилась с 276 килограммов до 48 тонн, т.е. составила 35% всего советского производства этого года.
В июне 1935 года правительство начало новый проект, реализовать который можно было только силами заключенных, – строительство никелевого комбината в Норильске за Полярным кругом. Концлагерь в Норильске насчитывал в период расцвета ГУЛАГа в начале 50-х годов 70 000 заключенных..
Во второй половине 30-х годов население ГУЛАГа более чем удвоилось – с 965 000 заключенных в начале 1935 года до 1 930 000 в начале 1941 года. В течение одного только 1937 года оно увеличилось на 700 000 человек. Массовый приток новых заключенных до такой степени дезорганизовал производство 1937 года, что его объем уменьшился на 13% по отношению к 1936 году! До 1938 года производство находилось в состоянии застоя, но с приходом нового народного комиссара внутренних дел Лаврентия Берии, принявшего энергичные меры для «рационализации работ заключенных», все изменилось. В докладе от 10 апреля 1939 года, направленном Политбюро, Берия изложил свою программу реорганизации ГУЛАГа. Нормой питания для заключенных было 1400 калорий в день, т.е. она была подсчитана «для сидящих в тюрьме». Число людей, пригодных для работы, постепенно таяло, 250 000 заключенных к 1 марта 1939 года оказались не способны к работе, а 8% общего числа заключенных умерло только в течение 1938 года. Для того чтобы выполнить план, намеченный НКВД, Берия предложил увеличение рациона, уничтожение всех послаблений, примерное наказание всех беглецов и другие меры, которые следует использовать в отношении тех, кто мешает увеличению производительности труда, и, наконец, удлинение рабочего дня до одиннадцати часов; отдыхать предполагалось только три дня в месяц, и все это для того, чтобы «рационально эксплуатировать и максимально использовать физические возможности заключенных».
Архивы сохранили подробности многих операций по депортации социально враждебных элементов из Прибалтики, Молдавии, Западной Белоруссии и Западной Украины, проведенных в мае-июне 1941 года под руководством генерала Серова. В целом 85 716 человек были депортированы в июне 1941 года, из них 25 711 составляли прибалты. В своем докладе от 17 июля 1941 года Меркулов, «человек номер два» в НКВД, подвел итоги балтийской части операции. В ночь с 13 на 14 июня 1941 года были высланы 11 038 членов семей «буржуазных националистов», 3240 членов семей бывших жандармов и полицейских, 7124 члена семей бывших землевладельцев, промышленников, чиновников, 1649 членов семей бывших офицеров и 2907 «прочих».
Каждая семья имела право на сто килограммов багажа, включая пропитание в течение одного месяца. НКВД не обременял себя обеспечением пропитания во время транспортировки высланных. Эшелоны прибыли в место назначения только в конце июля 1941 года, по большей части в Новосибирскую область и в Казахстан. Можно лишь догадываться, сколько ссыльных, набитых по пятьдесят человек в небольшие вагоны для скота со своими пожитками и едой, прихваченными в ночь ареста, умерло в течение этих шести-двенадцати недель дороги.
Также, вопреки общепринятому мнению, лагеря ГУЛАГа принимали не только политических заключенных, приговоренных за контрреволюционную деятельность по одному из пунктов знаменитой 58 статьи. Контингент «политических» колебался и составлял то четверть, то треть всего состава заключенных ГУЛАГа. Другие заключенные тоже не были уголовниками в обычном смысле этого слова. Они попадали в лагерь по одному из многочисленных репрессивных законов, которыми были окружены практически все сферы деятельности. Законы касались «расхищения социалистической собственности», «нарушения паспортного режима», «хулиганства», «спекуляции», «самовольных отлучек с рабочего места», «саботажа» и «недобора минимального числа трудодней» в колхозах. Большинство заключенных ГУЛАГа не были ни политическими, ни уголовниками в собственном смысле слова, а лишь обычными гражданами, жертвами полицейского подхода к трудовым отношениям и нормам социального поведения.
Статистика репрессий 30-х-50-х годов
Для наглядности хочется представить таблицу, в которой дана статистика политических репрессий в 30-50-х годов XX века. В ней отображено количество заключенных в исправительно-трудовых и исправительно-трудовых колониях на 1 января каждого года. Анализируя данную таблицу, видно, что с каждым росло число заключенных в лагерях ГУЛАГа.
Заключение
Тяжелым наследием прошлого явились массовые репрессии, произвол и беззаконие, которые совершались сталинским руководством от имени революции, партии, народа.
Начатое с середины 20-х годов надругательство над честью и самой жизнью соотечественников продолжалось с жесточайшей последовательностью несколько десятилетий. Тысячи людей были подвергнуты моральным и физическим истязаниям, многие из них истреблены. Жизнь их семей и близких была превращена в беспросветную полосу унижений и страданий. Сталин и его окружение присвоили практически неограниченную власть, лишив советский народ свобод, которые были дарованы ему в годы революции. Массовые репрессии осуществлялись большей частью путем внесудебных расправ через так называемые особые совещания, коллегии, «тройки» и «двойки». Однако и в судах попирались элементарные нормы судопроизводства.
Восстановление справедливости, начатое XX съездом КПСС, велось непоследовательно и, по существу, прекратилось во второй половине 60-х годов.
Сегодня еще не подняты тысячи судебных дел. Пятно несправедливости до сих пор не снято с советских людей, невинно пострадавших во время насильственной коллективизации, подвергнутых заключению, выселенных с семьями в отдаленные районы без средств к существованию, без права голоса, даже без объявления срока лишения свободы. 2
Массовые политические репрессии 1937 – 1938 годов имели для жизни общества и государства серьёзные негативные последствия, некоторые из которых проявляются до сих пор. Укажем наиболее важные из них:
Террор нанёс огромный урон всем сферам жизни общества. Произволу подверглись сотни тысяч ни в чём не повинных людей. Репрессии обезглавили промышленность, армию, сферу образования, науки, культуры. Пострадали партийные, комсомольские, советские, правоохранительные органы. В Красной Армии накануне Великой Отечественной войны было незаконно репрессировано около 40 тысяч офицеров. 3
В годы «большого террора» была «опробована» политика массового насильственного переселения. Первыми её жертвами стали корейцы, а в последующие годы – десятки депортированных народов.
Политический террор имел ярко выраженный экономический аспект. Все крупные промышленные объекты первых пятилеток сооружались с использованием дешёвого, принудительного труда заключённых, в том числе и политических. Без применения рабской силы невозможно было вводить в среднем 700 предприятий в год.
В 1920-1950-е годы через лагеря, колонии, тюрьмы и иные места лишения свободы прошли десятки миллионов человек. 4 Только в 1930-х годах в места заключения, ссылку и высылку было направлено около 2 млн. человек, осуждённых по политическим мотивам. Субкультура уголовного мира, его ценности, приоритеты, язык были навязаны обществу. Оно вынуждено было десятилетиями жить не по закону, а по «понятиям», не по христианским заповедям, а по насквозь лживым коммунистическим постулатам. Блатная «феня» успешно конкурировала и с языком Пушкина, Лермонтова, Толстого.
То, что определяло атмосферу общества 1937 – 1938 годов – государственное беззаконие и произвол, страх, двойная мораль, единомыслие – не в полной мере преодолены и сегодня. Доставшиеся нам в наследство «родимые пятна» тоталитаризма также прямое следствие «большого террора».
Список использованной литературы:
Кропачев С.А. Хроники коммунистического террора. Трагические фрагменты новейшей истории Отечества. События. Масштабы. Комментарии. Ч. 1. 1917 – 1940 гг. – Краснодар, 1995. – С. 48.
Лунев В.В. Преступность XX века: мировые, региональные и российские тенденции. – М., 2005. – С.365-372
Лысков Д. Ю.Сталинские репрессии: Великая ложь XX века. - М, 2009. -288 с.
Население России в XX веке. В 3-х т. Т. 1. – С. 311-330; Т. 2. – С. 182 – 196.
Ратьковский И. С. Красный террор и деятельность ВЧКв 1918 году.- СПб, 2006. - 286 с.
Система исправительно-трудовых лагерей в СССР, 1923-1960: Справочник. – М., 1998.
Черная книга коммунизма. Преступления, террор, репрессии. – М.,2001. – 780 с.
www.wikipedia.org - свободная энциклопедия
1 www.wikipedia.org- свободная энциклопедия
2Указ президента СССР «О восстановлении прав всех Жертв политических репрессий 20-50-х годов» № 556 13 августа 1990 г.
3 За 1418 дней и ночей Великой Отечественной войны Красная Армия потеряла 180 человек высшего комсостава от командира дивизии и выше (112 командиров дивизий, 46 командиров корпусов, 15 командующих армиями, 4 начальника штаба фронта и 3 командующих фронтами), а за несколько предвоенных лет (в основном в 1937 и 1938 гг.) было по надуманным сфабрикованным политическим обвинениям арестовано и опозорено более 500 командиров в звании от комбрига до Маршала Советского Союза, из них 29 умерли под стражей, а 412 расстреляны // Сувениров О.Ф. Трагедия РККА. 1937-1938. М, 1998. С. 317.
Году . В 1994 году был издан Указ Президента... - №35. – Ст.3342. 40 См.: Собрание законодательства Российской Федерации...
Реабилитация жертв политических репрессий 1917 1991 годов
Контрольная работа >> ИсторияВ.А. Крючкова "Об антиконституционной практике 30 -х - 40 -х и начала 50-х годов" от 25 декабря 1988 ... основных, наиболее массовых категориях жертв политических репрессий в СССР . 1). Первая массовая категория - люди, по политическим обвинениям арестованные...
Военно-промышленный комплекс СССР в 1920–1950-е годы : темпы экономического роста, структура, организация производства и управление
Книга >> Информатика, программированиеВоенной техники 20–40 -х годов и ее производственно- ... хватало. Подготовка к массовым репрессиям в отношении руководящих кадров... политически монолитное общество, сильное в военном отношении государство. На первом месте в разрабатывавшихся в СССР в 30 -е годы ...
Ответы по истории отечества
Шпаргалка >> ИсторияВ этом направлении был ими сделан в 40 -х годах XV в. заключением договора с польским королем... самых жестких средств, в частности массового террора (см. Массовые политические репрессии в СССР в 30 -х - начале 50-х гг.), приводит...
Как показывает исторический опыт, любое государство для поддержания своей власти использует откровенное насилие, нередко удачно маскируя его под защиту социальной справедливости (см. Террор). Что же касается тоталитарных режимов (см. Тоталитарный режим в СССР), то правящий режим во имя своего упрочения и сохранения прибегал наряду с изощренными фальсификациями к грубому произволу, к массовым жестоким репрессиям (от лат. repressio - «подавление»; карательная мера, наказание, применяемое государственными органами).
1937 год. Картина художника Д. Д. Жилинского. 1986 г. Развернувшаяся еще при жизни В. И. Ленина борьба с «врагами народа» приняла впоследствии поистине грандиозный размах, унося жизни миллионов людей. Никто не был застрахован от ночного вторжения представителей власти в свой дом, обысков, допросов, пыток. 1937 год был одним из самых страшных в этой борьбе большевиков против собственного народа. На картине художник изобразил арест собственного отца (в центре картины).
Москва. 1930 год. Колонный зал Дома Союзов. Специальное присутствие Верховного суда СССР, рассматривающее «дело промпартии». Председатель Специального присутствия А. Я. Вышинский (в центре).
Чтобы понять сущность, глубину и трагические последствия истребления (геноцида) собственного народа, необходимо обратиться к истокам становления большевистского строя, которое происходило в условиях ожесточенной классовой борьбы, тягот и лишений Первой мировой и Гражданской войн. С политической арены постепенно насильственным образом удалялись различные политические силы как монархической, так и социалистической ориентации (левые эсеры, меньшевики и т. д.). Упрочение советской власти связано с устранением и «перековкой» целых классов и сословий. Например, «расказачиванию» подверглось военно-служивое сословие - казаки (см. Казачество). Притеснение крестьянства породило «махновщину», «антоновщину», выступления «зеленых» - так называемую «малую гражданскую войну» в начале 20-х гг. В состоянии противостояния большевики находились со старой интеллигенцией, как в то время говорили, «спецами». Многие философы, историки, экономисты были высланы за пределы Советской России.
Первым из «громких» политических процессов 30-х - начала 50-х гг. явилось «шахтинское дело» - крупный процесс над «вредителями в промышленности» (1928). На скамье подсудимых оказались 50 советских инженеров и три немецких специалиста, работавших консультантами в угольной промышленности Донбасса. Суд вынес 5 смертных приговоров. Сразу после процесса арестовали еще не менее 2 тыс. специалистов. В 1930 г. разбиралось «дело промпартии», когда врагами народа были объявлены представители старой технической интеллигенции. В 1930 г. были осуждены крупные ученые-экономисты А. В. Чаянов, Н. Д. Кондратьев и другие. Им предъявлялось ложное обвинение в создании несуществовавшей «контрреволюционной трудовой крестьянской партии». По делу академиков проходили известные историки - Е. В. Тарле , С. Ф. Платонов и другие. В ходе насильственной коллективизации проводилось массовое по масштабам и трагическое по последствиям раскулачивание. Многие раскулаченные попадали в исправительно-трудовые лагеря или отправлялись на поселения в отдаленные районы страны. К осени 1931 г. было выслано свыше 265 тыс. семей.
Поводом для начала массовых политических репрессий явилось убийство члена Политбюро ЦК ВКП(б), руководителя ленинградских коммунистов С. М. Кирова 1 декабря 1934 г. И. В. Сталин воспользовался этим случаем, чтобы «добить» оппозиционеров - последователей Л. Д. Троцкого, Л. Б. Каменева, Г. Е. Зиновьева, Н. И. Бухарина, провести «перетряхивание» кадров, упрочить собственную власть, насадить атмосферу страха и доносительства. Сталин привнес в строительство тоталитарного строя жестокость и изощренность в борьбе с инакомыслием. Он оказался наиболее последовательным из большевистских лидеров, умело использовал настроения народных масс и рядовых членов партии в борьбе за укрепление личной власти. Достаточно вспомнить сценарии «московских процессов» над «врагами народа». Ведь многие кричали «Ура!» и требовали уничтожить врагов народа, как «поганых псов». Миллионы людей, вовлеченных в историческое действие («стахановцы», «ударники», «выдвиженцы» и т. д.), были искренними сталинистами, сторонниками сталинского режима не за страх, а за совесть. Генеральный секретарь партии служил для них символом революционного народного волеизъявления.
Умонастроения большинства населения того времени выразил поэт Осип Мандельштам в стихотворении:
Мы живем, под собою не чуя страны, Наши речи за десять шагов не слышны, А где хватит на полразговорца, Там припомнят кремлёвского горца. Его толстые пальцы, как черви, жирны, А слова, как пудовые гири, верны, Тараканьи смеются усища, И сияют его голенища.
Массовый террор, который карательные органы применяли к «виновным», «преступникам», «врагам народа», «шпионам и диверсантам», «дезорганизаторам производства», потребовал создания внесудебных чрезвычайных органов - «троек», «особых совещаний», упрощенного (без участия сторон и обжалования приговора) и ускоренного (до 10 дней) порядка ведения дел о терроре. В марте 1935 г. был принят закон о наказании членов семей изменников Родины, по которому близкие родственники подвергались тюремному заключению и высылке, малолетние (до 15 лет) направлялись в детские дома. В 1935 г. указом ЦИК разрешалось привлекать к уголовной ответственности детей начиная с 12 лет.
В 1936-1938 гг. были сфабрикованы «открытые» процессы над лидерами оппозиции. В августе 1936 г. слушалось дело «троцкистско-зиновьевского объединенного центра». Все представшие перед судом 16 человек были приговорены к расстрелу. В январе 1937 г. состоялся процесс над Ю. Л. Пятаковым, К. Б. Радеком, Г. Я. Сокольниковым, Л. П. Серебряковым, Н. И. Мураловым и другими («параллельный антисоветский троцкистский центр»). На судебном заседании 2-13 марта 1938 г. слушалось дело «антисоветского правотроцкистского блока» (21 человек). Его руководителями были признаны Н. И. Бухарин, А. И. Рыков и М. П. Томский - старейшие члены большевистской партии, соратники В. И. Ленина. Блок, как говорилось в приговоре, «объединял подпольные антисоветские группы... стремившиеся к свержению существующего строя». Среди фальсифицированных процессов - дела «антисоветской троцкистской военной организации в Красной Армии», «союза марксистов-ленинцев», «московского центра», «ленинградской контрреволюционной группы Сафарова, Залуцкого и других». Как установила комиссия Политбюро ЦК КПСС, созданная 28 сентября 1987 г., все эти и другие крупные процессы - результат произвола и вопиющего нарушения законности, когда следственные материалы грубо фальсифицировались. Ни «блоков», «ни центров» в действительности не существовало, они были изобретены в недрах НКВД-МГБ-МВД по указанию Сталина и его ближайшего окружения.
Разгул государственного террора («большого террора») пришелся на 1937-1938 гг. Он привел к дезорганизации государственного управления, к уничтожению значительной части хозяйственных и партийных кадров, интеллигенции, нанес серьезный ущерб экономике и безопасности страны (накануне Великой Отечественной войны были репрессированы 3 маршала, тысячи командиров и политработников). В СССР окончательно оформился тоталитарный режим. В чем смысл и цели массовых репрессий и террора («большой чистки»)? Во-первых, опираясь на сталинский тезис об обострении классовой борьбы по мере успехов социалистического строительства, власть стремилась ликвидировать реальную и возможную ей оппозицию; во-вторых, желание освободиться от «ленинской гвардии», от некоторых демократических традиций, существовавших в коммунистической партии при жизни вождя революции («Революция пожирает своих детей»); в-третьих, борьба с продажным и разложившимся чиновничеством, массовое выдвижение и подготовка новых кадров пролетарского происхождения; в-четвертых, нейтрализация или физическое уничтожение тех, кто мог стать потенциальным противником с точки зрения властей (например, бывшими белыми офицерами, «толстовцами», эсерами и т. д.), в преддверии войны с фашистской Германией; в-пятых, создание системы принудительного, фактически рабского труда. Важнейшим звеном ее явилось Главное управление лагерей (ГУЛАГ). ГУЛАГ давал 1/3 промышленной продукции СССР. В 1930 г. в лагерях находилось 190 тыс. заключенных, 1934 г. - 510 тыс., в 1940 г. - 1 млн. 668 тыс. В 1940 г. ГУЛАГ состоял из 53 лагерей, 425 исправительно-трудовых колоний, 50 колоний для несовершеннолетних.
Репрессиям в 40-е гг. подвергались и целые народы - чеченцы, ингуши, турки-месхетинцы, калмыки, крымские татары, немцы Поволжья. В ГУЛАГе оказались многие тысячи советских военнопленных, депортированных (выселенных) в восточные районы страны жителей Прибалтики, западных частей Украины, Белоруссии и Молдавии.
Политика «жесткой руки», борьбы с тем, что противоречило официальным установкам, с теми, кто выражал и мог выразить иные взгляды, продолжалась в послевоенное время, вплоть до смерти Сталина. Репрессиям подвергались и те работники, которые, по мнению окружения Сталина, придерживались местнических, националистических и космополитических взглядов. В 1949 г. было сфабриковано «ленинградское дело». Были расстреляны партийные и хозяйственные руководители, в основном связанные с Ленинградом (А. А. Кузнецов, М. И. Родионов, П. С. Попков и другие), освобождены от работы свыше 2 тыс. человек. Под видом борьбы с космополитами был нанесен удар по интеллигенции: писателям, музыкантам, врачам, экономистам, языковедам. Так, шельмованию подверглось творчество поэтессы А. А. Ахматовой и прозаика М. М. Зощенко. Деятели музыкальной культуры С. С. Прокофьев, Д. Д. Шостакович, Д. Б. Кабалевский и другие объявлялись создателями «антинародного формалистического направления». В репрессивных мерах против интеллигенции просматривалась антисемитская (антиеврейская) направленность («дело врачей», «дело Еврейского антифашистского комитета» и т. д.).
Трагические последствия массовых репрессий 30-50-х гг. велики. Их жертвами стали как члены Политбюро ЦК партии, так и рядовые труженики, представители всех социальных слоев и профессиональных групп, возрастов, национальностей и вероисповеданий. По официальным данным, в 1930-1953 гг. было репрессировано 3,8 млн. человек, из них 786 тыс. было расстреляно.
Реабилитация (восстановление в правах) невинных жертв в судебном порядке началась в середине 50-х гг. За 1954-1961 гг. было реабилитировано более 300 тыс. человек. Затем во время политического застоя, в середине 60-х - начале 80-х гг., этот процесс был приостановлен. В период перестройки дан был толчок к восстановлению доброго имени подвергшихся беззаконию и произволу. Их сейчас более 2 млн. человек. Восстановление чести необоснованно обвиненных в политических преступлениях продолжается. Так, 16 марта 1996 г. принят Указ президента РФ «О мерах по реабилитации священнослужителей и верующих, ставших жертвами необоснованных репрессий».
Введение
1. Политические репрессии 30-х годов
2. Положение крестьян в годы репрессий
3. Культура и образование в период репрессий
Заключение
Литература
ВВЕДЕНИЕ
В истории всегда есть страницы, которые люди хотели бы поскорее забыть, но делать это с репрессиями 30-х годов невозможно и не надо. Все, что было, стало частью нас самих. Через это прошли главным образом те поколения, которых уже нет с нами. Горькая память о дагестанцах безвинно погибших в годы сталинской репрессии останется с нами.
Да репрессии продолжались, они сделали народ «молчащим», но ослабить веру убежденность людей в социальную справедливость Сталин не смог.
Живая память о многих безвременно умерших жжет сердца, волнует умы родных и близких.
Много внимания уделяется этому периоду, особенно после перехода страны к перестройке. С этого времени особенно после открытия доступа исследователей к ранее закрытым фондам архивов и библиотек, началась широкая публикация работ известных не только советских историков, политологов и философов, но и западных советологов. Из печати вышли ряд работ посвященных анализу развития нашего общества на различных ее этапах. Вполне логично и объяснимо в данном отношении проявление со стороны общественности особого интереса к 30-м годам периоду весьма драматическому для граждан страны.
Сегодня, когда становятся известны все новые факты беззаконий и произвола, 30-е годы представляют не только как время больших достижений, но и суровых испытаний, выпавших на долю советского народа.
Подобный интерес ко всему, что происходило в этот период, наблюдается, и это вполне естественно, у нас, в Дагестане - в одном из сложных регионов России. Пестрота в этнокультурном отношении, отставание республики в развитии социальной и экономической сферы в сравнении с другими регионами страны способствовали углублению драматичности ситуации. И это выдавалось за специфику республики.
Целью дипломной работы является:
Глубокое изучение анализа и обобщения имеющих источников и литературы;
Раскрыть механизмы, причины и последствия этого трагического периода в жизни народов периода в жизни народов России и Дагестана.
В рамках этой цели определены следующие задачи:
Осветить весь спектр социально-экономических и политических причин, лежащих в основе политических процессов 30-х годов.
Раскрыть специфику репрессий 30-х гг. в истории народов Дагестан;
Проанализировать последствия данного трагического периода в общественно-политической жизни республики.
Интерес к данному этапу развития общества обусловлен, кроме указанных выше причин еще тем, что, несмотря на наличие достаточного количества опубликованных работ, до сих пор нет исследований, в которых излагалась бы ситуация в Дагестане в 30-е годы в комплексе, а главное - в доступной для широкой публики форме. Отметим также, что в основной своей массе изданная по теме в Дагестане литература относится к периоду перестройки. Естественно, уже успели устареть отдельные положения и выводы исследований того периода, т. к. общественно-экономическая ситуация в стране и в республике резко изменилась после января 1992 года, когда официально был взят курс на развитие рыночной экономики.
О масштабах репрессий тех лет можно судить по архивным
материалам, которые раньше были тайной за семью печатями и стали
доступны общественности только в последние годы.
В периодических изданиях того времени особенно в журнале «Большевик» опубликовывались краткие отчеты и статьи о судебных процессах над троцкистско-зиновьевскими блоками и группировками. В 1936-1937 годах были опубликованы статьи Березина Н., Вышинского А., Мануильского М, Молотова В. М., Пономарева Б. Н., Рабичева Н., Рубинштейна Н., Юдина П. и других. Название заголовков самих статей призывали к разоблачению «врагов народа» в духе решений февральско-мартовского (1937 г.) пленума ЦК ВКП(б). Точно такими же заголовками пестрили публикации к республиканской печати того периода: «До конца разоблачать и разгромить буржуазных националистов», «До конца разгромить и выкорчевывать врагов народа в комсомоле», «Вредителей сельского хозяйства - к суровой ответственности», «Когда же будет уничтожен классовый враг».
Засекречивание, отсутствие официальных публикаций о количестве репрессированных, привело к публикации за рубежом явно преувеличенных сведений, впоследствии подхваченных и некоторыми нашими исследователями. В частности, на это обращает внимание Л. Дугин в своей статье «Сталинизм: легенды и факты», который напоминает о книгах американских ученых Р. Конквеста «Большой террор» (Нью-Йорк, 1968) и С. Коэна «Бухарин. Политическая биография. 1888-1938», изданную у нас на русском языке в 1988 г., где приводятся данные о 9 млн. заключенных в тюрьмах и исправительно-трудовых лагерях (ИТЛ) к концу 1939 г. В одном из последних изданий на русском языке книги А. Авторханова «Технология власти» говорится об уничтожении около пяти миллионов «врагов народа», из которых более миллиона - коммунисты.
Вопросы репрессий 30-х годов в отношении представителей малочисленной интеллигенции Дагестана стали освещаться в отдельных очерках и статьях в периодической печати республики вскоре после смерти Сталина И. В. и выхода постановления ЦК КПСС «О преодолении культа личности и его последствий» от 30 июня 1956 г. Такие очерки были написаны о Коркмасове Д., Самурском Н., Мамедбекове К., Тахо-Годи А., Атаевых Д.М., братьев Далгат, Нуров Р., Османове О., Шеболдаеве В. и многих других.
Содержательные статьи напечатал в газете «Дагестанская правда» полковник в отставке А. Ахаев. Он напечатал две статьи: «Тайная ставшая явью», речь в котором шла о мрачных страницах истории НКВД, и о путях и формах проведения политики репрессий Ломоносовым и его подчиненными; и статья: «Я жил верой в справедливость», в котором говорится о репрессированном участнике Октябрьской революции и гражданской войны Муртузе Гашим-Заде.
Актуальную статью напечатал профессор ДГПУ Э. Аквердиев, которая называется «Жертва произвола», содержание которого раскрывает те беззакония в производстве и рассмотрении уголовного дела в отношении ни в чем невиновного Моллы Кюринского.
Большим подспорьем при написании этой работы явились книги Муцалханова М. С. и Махмудова X. М. «Дагестане в 30-е годы»; А. И. Османова «Ликвидация кулачества как класса в Дагестане»; А.М. Магомедова «Алибек Тахо-Годи»; Г. И. Какагасанов, М. Р. Бутаев, Р. И. Джамбулатова «Репрессии 30-х годов в Дагестане»; «Советская интеллигенция». Краткие очерки истории; Авторханов А. Технология власти; М. Мазенина «Гнилая позиция Дагестанского обкома»; Адухов М.Д., Муцалханов М.С., Махмудов Х.М. Дагестан в 30-50-е годы; Османов Г. «Аграрные отношения в Дагестане»; М.Р. Курбанов, Ж.М. Курбанов. «Дагестан: депортация и репрессии. Трагедия и уроки».
Эти работы написаны на большом фактическом материале, извлеченный из центральных и местных архивов, личных персональных и уголовных дел.
Известно, что в выполнении решений февральско-мартовского (1937 г.) пленума ЦК ВКП(б), с которого начались массовые репрессии партийных, советских и хозяйственных руководителей, принимали участие все, без исключения краевые, областные и республиканские партийные организации.
Репрессии эти, как выяснилось впоследствии, проводились по утвержденным лимитам Политбюро ЦК ВКП(б) по представлению их партийными органами.
Выбор дипломной работы не случаен, поскольку данная тема продолжает волновать умы и сердца людей, вызывает интерес в обществе и споры среди историков.
До наших дней знали и молчали многие участники тех событий. Только некоторые начали печатать факты тех печальных событий 30-х годов в разных газетах и журналах.
Не каждому удалось узнать и представить себе действительное положение тех недобропамятных лет.
Дипломный проект состоит из введения, трех глав, заключения, библиографии.
ГЛАВА I. ПОЛИТИЧЕСКИЕ РЕПРЕССИИ 30-Х ГОДОВ
За последние годы исторической наукой вскрыто немало «белых пятен» и выявлены новые научные подходы к проблемам новейшей истории нашей страны, особенно периода 30-х годов.
За годы советской власти миллионы людей подверглись репрессиям за политические и религиозные убеждения, по социальным, национальным и иным признакам, стали жертвами произвола тоталитарного государства.
Политическими репрессиями признаются различные меры принуждений, применяемые государствам по политическим негативом, в виде лишения жизни или свободы, выдворения из страны, и лишения гражданства, выселения групп населения из мест проживания, направления в ссылку, высылку и на спецпоселения, привлечения к принудительному труду в условиях ограничения свободы, помещения на принудительное лечение в психиатрические учреждения, а также другие ограничения прав и свобод лиц по классовым, социальным, национальным, религиозным или иным признакам, осуществляющиеся госорганами или должностными лицами государства.
Для понимания периода 30-х годов необходимо осознать взаимосвязь протекавших в те трудные и противоречивые годы социально-экономических и политических процессов, их общую обусловленность историческим выборам пути развития советского государства. В этот период начались репрессии по всей стране.
В Дагестане период - декабрь 1934 - март 1940 гг. - охватывает годы наиболее характерные активизации репрессий в отношении интеллигенции.
Если в начале и до середины 30-х годов в стране проводились репрессивные акты в отношении крестьянства, связанные с раскулачиванием и выселением их в восточные районы, то, начиная с 1 декабря 1934 г., в связи с убийством члена Политбюро, секретаря м ЦК и Ленинградского обкома партии Кирова С. М. Так в центре, так и регионах усилились репрессии в отношении партийных и советских кадров, хозяйственных и творческих работников. Пик этих репрессий, приходится на 1937-1938 гг. Именно за эти два года были арестованы, находились под следствием по существу вся национальная интеллигенция Дагестана. Высшие меры наказания, вынесенные внесудебными органами, приводились в исполнение в эти же годы. Другие меры наказания, приговоры на более длительные сроки, выносились в 1939 и в начале 1940 годов. Некоторый итог всем этим процессам был сделан в отчете областного комитета партии к XVII областной партийной конференции, состоявшейся в марте 1940 г. Исходя из этого, я считаю, что наиболее оптимальным периодом для исследования репрессий в отношении интеллигенции Дагестана конец 1934 и начала 1940 гг.
В период с конца 1934 по 1940 годы по обвинению в «троцкизме», «буржуазном национализме», как ставленников и шпионов иностранных государств и как «врагов народа» был уничтожены многие представители национальной интеллигенции Дагестана.
В годы вопиющих беззаконий в нашей стране местные «вожди» не только усердно и раболепски исполняли человеконенавистнические указания «верхов»; но и сами, находясь во власти ненасытного честолюбия, изощрялись в получении от арестованных «царицы доказательств» -признания, чтобы на этом основании применять к ним самые строгие меры уголовного наказания, вплоть до высшей - расстрела.
Чудовищная волна беззакония и истребления безвинных, партийно-советских, хозяйственных работников в 1937-1939 годах ураганом прошла и по Дагестану.
Поводом для ареста многих партийных и советских работников, деятелей просвещения и культуры республики послужило их личное знакомство с председателем ВЦСПС, кандидатом в члены ЦК ВКП(б) М. Томским, которое они завязали с ним по своим служебным обязанностям в период его пребывания в 1934 г. на отдыхе в Дагестане. После смерти М. Томского (он застрелился на своей даче в Болшеве 22 августа 1936 г.) были арестованы заведующий отделом обкома партии Ю. Шовкринский, секретарь парткома завода «Двигатель» 3. Феодаев, директор Дагпединститута И. М. Махмудов, деятель культуры Н. Н. Тутышкин, заместитель директора Монаской МТС Ф.Ф. Гриневич, работник Махачкалинского отделения железной дороги Маевский и др. против которых одним из главных обвинений была выдвинута связь с врагом народа.
Среди тех, против кого в тот год были предъявлены те или иные обвинения, в документах упоминаются такие фамилии: Ш. Доветов, Кабанцов, Куропятников, Б. Астемиров, Х.-М. Хан-Магомедов, И. Алиев, Кушнев, Закарьяев, А. Никонов, Иванов, Мороз (Махачкала); И. Морозов, Хануков, Сусликов, Ковнеров, Алияров (Дербент); Вершков, Багандов, М. Алибеков, Викторов, И. Умаров, Б. Макаев, Тарамов (Хасавюрт); X. Арсланбеков, М. Карагишиев (Буйнакск); Чулков, К. Тарыкин, Заславский (Кизляр); С. Габиев, А. Сеид-Гусейнов, Г. Исаев, М. Тумалаев, Р. Узайлиев, М. Каяев; М. Магдиев, Ю. Амиров (Лакский район); М. Исаков (Курахский р-н); М.-Р. Товкаев (Кайтагский р-н) и др.
Часть из них тогда избежала репрессий. На выездном заседании Военного трибунала Северо-Кавказского Военного округа в г. Махачкале 6-9 января 1940 г. были оправданы А. Сеид-Гусейнов, Ю. Амиров, М. Магдиев, Г. Исаев, Ш. Рашкуев, М. Тумалаев, Г. Штанчаев, Р. Узайлиев, М. Каяев, М.-Р. Товкаев. Еще ранее, в декабре 1939 г., был оправдан и С. Габиев (см. док. №№137-138).
В этот же период были исключены из партии 30 членов и 6 кандидатов в члены Дагестанского обкома партии, в их числе 8 заведующих отделами обкома, 16 секретарей райкомов партии. Среди исключенных были и 2 члена ревизионной комиссии обкома ВКП(б).
Одним из главных лиц заинтересованный в исполнении этой «грязной работы» политики репрессий был первый секретарь Дагестанского обкома ВКП(б) Н. Самурский. Из его отчетов Северо-Кавказскому крайкому ВКП(б) (1936 г.), и к XIV Дагестанской областной партконференции (27 мая 1937 г.), и из других документов видно, какими методами и путями он реализовал свои идеи. Им были сняты с должностей и репрессированы многие лица, о чем пойдет речь далее.
О Шовкринском. Невыносимым пыткам был подвергнут и известный среди литературных кругов республики заведующий отделом культуры и пропаганды обкома партии Ю. Шовкринский, арестованный за создание, как это звучало в предъявленном обвинении троцкистской организации в Лакском районе, связь с врагом народа И. Томским.
Ю. Шовкринскому, видимо, казалось, впрочем, как и многим другим арестованным, что произошла какая-то чудовищная ошибка, что об этом не знает И. Сталин. Он дважды писал И. Сталину, надеясь, что он разберется и прекратит этот произвол. Третий раз из-за того, что не давали бумагу, он написал на куске материи, разорванной от своей нательной рубашки и переправил свое заявление на имя председателя Комиссии Партийного Контроля при ЦК ВКП(б) под вымышленной фамилией. Он надеялся и верил, что его услышат, разберутся и потому писал: «Я все получил от большевистской партии - и Родину и счастливую жизнь. Я все имел и искать чего-либо вне рамок великой нашей Родины мне нечего было, и мотивов не имел. Ведь я не один, тов. Председатель! Здесь такие, как я, невинно погибающие, десятки и десятки из горцев Дагестана - большевики. А сколько же померло в тюрьме. Нас молодежь выросшую, по выражению народного поэта Дагестана Сулеймана Стальского, в социалистических садах, обвиняют в буржуазном национализме, в глаза не видевшую буржуазию.
Шовкринского исключили 10 сентября 1936 года из рядов ВКП(б) по предложению Самурского. Шовкринского закрыли и начали выяснение его связей. Доказательства добивались путем применения против него недозволенных методов следствия, избиения, многочасовых допросов. Шовкринского заставили сказать, что «он признает свою контрреволюционную работу против линии партии по форме культурного строительства. Он проводил работу против линии партии под тезисом «Неверия в строительство Социализма».
Письмо узников тюрем и лагерей НКВД, в том числе письма Ю. Шовкринского, откуда взята эта цитата, не вошли в данный сборник. Они издаются отдельной книгой.
За признание несовершенных дел фамилия Шовкринского тоже стояла наравне с другими в докладной записке Наркома внутренних дел В. Г. Ломоносова секретарю обкома ВКП(б) М. Сорокину о делах троцкистов (22 августа 1937 г.).
Возвращенный из ВКП(б) 16.05.1939 г. Шовкринский написал заявление о результатах расследования Дагестанскому обкому ВКП(б). На заявление было написано ответное письмо от имени ВКП(б). Заявление было рассмотрено Крюковым.
В письме говорилось, что Шовкринский Ю. Н., арестованный органами НКВД 17 февраля 1937 года, как буржуазный националист, обвиняется по ст. 58, п. 1, 1а, 2, 8, 19 и 11 УК РСФСР. Обвинялся в том, что примкнув в 1928 году к обвинению антисоветской буржуазно-националистической организации, на протяжении ряда лет по заданию руководителей буржуазных националистов Дагестана, проводил контрреволюционную, вредительскую работу.
В предъявленных обвинениях на следствии Шовкринсий виновным признал себя полностью, но в связи со сменой руководства НКВД Дагестанской АССР, от своих показаний отказался, мотивируя свой отказ от данных им показаний тем, что к нему во время ведения следствия применялись противозаконные методы физического воздействия.
Дело на Шовкринского закончено и 01.04.1939 г. было передано прокурору Северо-Кавказского военного округа для направления в военный трибунал. Суд Шовкринскому намечен на июль месяц 1939 года.
Шовкринский Ю. Н. Был осужден на 8 лет в ИТЛ. Позже, 23 апреля 1956 г. он был реабилитирован.
Теперь о Хан-Магомедове. Хан-Магомедов сидит. За что он сидит? За то, что он в свое время скрыл от партии, что был в составе делегации Горского буржуазного и муссаватистского правительства, выехавший в 1918г. в Турцию. Эти посланники Горского правительства поехали туда пригласить турок для спасения их от контрреволюционного правительства, от большевиков. Одним из членов этой комиссии или секретарем являлся Хан-Магомедов. Он говорил, что ездил в Турцию, но скрыл от партии, что был послан Горским правительство для приглашения турок в Азербайджан и Дагестан.
Хан-Магомедова еще обвинили в очковтирательстве в сельском хозяйстве, в связи с Д. Саидовым и за то, что он подписал «документ 42-х»; в котором речь шла «о выделении Дагестанской республики из Юго-Восточной области и прямое подчинение автономии центру страны. Однако этот документ в 1937 году был охарактеризован «буржуазно-националистической платформы».
10 февраля 1937 г. арестован органами НКВД и 4-15 декабря 1939 г. Военным трибуналом СКВО осужден на 20 лет ИТЛ. Умер в лагере НКВД в 1943 г. Теперь перехожу к вредительству в сельском хозяйстве. Во главе этого дела стоял Дебир Саидов - бывший член бюро обкома и Нарком земледелия. Дебир Саидов вел свою подлую работу в Лакском районе, последнее время работал в Махачкале. Это глава подлого контрреволюционного троцкистско-националистического подполья. Вокруг него группировались и Магдиев Магомед (бывший секретарь Каякентского РК) и Шовкринский (этот буржуазный националист, вредивший на культурном фронте) и Нахибашев (из Консервтреста). В свое время нами снятый из Главсуда и исключенный из партии Рашкуев Шарабутдин (редактор Лакской газеты), Штанчеев Гаджи (председатель Кулинского РИКа), второй секретарь Бабаюртовского райкома Музалаев и другие враги народа.
Сейчас установлено, что Саидов еще вы 1929-30 гг. в Лакском районе вместе с Магдиевым, Рашкуевым и Саидовым Сайпу (Братом Дебира) убитым в 1935 году, участвовал в подпольной троцкистской шайке, организовал перегибы в области коллективизации, в области налоговой политики и т. д. Об этом троцкистском прошлом Саидова знал буржуазный националист, он же троцкист, Шовкринский, который сомкнулся с троцкистским отребьем и не выдавал Саидова.
До последнего времени Саидов хранил у себя дома троцкистскую литературу и несколько граммофонных пластинок с речами бандита иуды Троцкого, надписи на которых были тщательно заделаны.
Враг народа Саидов был организатором вредительской работы в сельском хозяйстве. В частности, он организовал очковтирательство и обман партии и государства на озимом севе и подъеме зяби.
Бюро обкома совершенно правильно квалифицировало все это так: «вредительство в сельском хозяйстве, направленное на подрыв доверия народа - троцкистско-зиновьевской контрреволюции и правым отщепенцам, реставраторам капитализма».
В заключительном слове Н. Самурского на XIV областной партийной конференции прозвучали громкие слова о «сделанных» врагах народа. Вместе с Шовкринским, Хан-Магомедовым прозвучала и фамилия Саидова: «Саидова исключили и посадили». Саидова обвинили также в приглашении в 1934 г. Томского в Дагестан. Саидов был арестован органами НКВД в марте 1937 г. и умер от побоев в тюремной камере в 1938г.
Дважды репрессировали Шарапилова Магомеда Курамагомедовича. Магомед Курамагомедович из села Чох Гунибского района. После окончания учебы в Институте Маркса-Энгельса-Ленина был направлен на Работу в Туркмению, где был избран первым секретарем Ашхабадского ПС ВКП(б).
В чем его обвиняли?
Его обвиняли в том, что, работая в 1937 г. секретарем в Карабогазском райкоме партии имел связь с арестованными в 1937 г. троцкистами и буржуазными националистами - Рубинштейном, бывшим управляющим трестом «Карабогазхимстрой», Степановым - бывшим управляющим конторой госбанка, Лярским - бывшим прокурором и др., проводил вместе с ними вредительство в строительстве объектов «Карабогазхимстрой».
Путем физических воздействий получили от Шарапилова «принудительные показания». Военный трибунал Северо-Кавказского округа приговорил его к 10 годам заключения. Срок Шарапилов М. К. отбывал в Коми АССР, на строительстве железной дороги. После отбытия срока в 1948 году он вернулся в Дагестан. Не успев привыкнуть к свободе его опять арестовали и сослали в Казахстан, где и находился до освобождения в 1955 году. Умер Шарапилов Магомед Курмагомедович в 1977 году в Махачкале.
Шарапилов был не одним из репрессированных, дважды репрессировали одного из братьев Далгат-Абдурагима Меджидовича Далгата.
Абдурагим Далгат родом из села Урахи Даргинского округа. Еще с молодых лет начал читать революционную литературу. Он входил в группу сопровождения Дахадаева, Коркмасова и других революционеров. Во время их выступлений на собраниях и митингах. С 18 лет он становится активным участником революционной борьбы. В 1919 году А. Далгат вместе с друзьями из Дагестана оказывается в Азербайджане, в Нухе и жил под фамилией Керимов. Но вскоре его «вычислили». Во время запроса начальником уезда, от А. Далгат ничего не добились, после чего его не раз пугали расстрелом.
Абдурагиму не приходится ждать здесь долго. С помощью инженера Зульпукарова он устраивает побег. После побега, он обратно начинает борьбу за социализм. Находясь на разных государственных должностях он сделал очень многое. 29 сентября 1937 года Абдурагима Далгата вновь арестовали как «врага народа». Об этом писали в газетах: «Подлейший враг народа Абдурагим Далгат...».
Отбыв в тюрьмах и лагерях 13 лет А. Далгат вернулся в Дагестан. Он начал работать бригадиром в одной небольшой ферме. Не успев привыкнуть к свободе его репрессировали вновь. Его забрали без оснований как ив 1937 году по дороге в Буйнакск. Ссылка Абдурагима продолжалась 5 лет в Джамбульской области Казахстана. И только в январе 1956 года он был реабилитирован и восстановлен в ряды партии.
О степени жестокости следователей говорят факты смерти арестованных еще до окончания следствия в тюремной больнице или в кабинете следователя во время так называемого «допроса». Так погибли бывший военком Дагестана А. Атаев, Г. Далгат, зам. председателя Главсуда Челышев, нарком земледелия Д. Саидов и др.
Гамид Далгат был родом из селения Урахи Даргинского округа. Из-за возникшей семейной ссоры он застрелил свою первую жену, за что его исключили из рядов ВКП(б) и закрыли на шесть лет. По просьбе правительства Дагестанской АССР за добросовестную службу Родине его освободили в марте 1934 года.
Но волна репрессий коснулась и Гамида Далгата в 1937 году. По заявлению НКВД Дагестанской АССР НКВД СССР арестовали его 22 октября и закрыли в тюрьме. Он был отдан в распоряжение республиканскому НКВД. Зверское отношение со стороны Ломоносова и его подчиненных, и за то, что он не смог защитить себя он решил покончить с собой. 11 февраля 1939 года в своей камере № 21 он перерезал себе вены и покончил с собой.
Вот таким образом умер 42х-летний герой гражданской войны Гамид Далгат.
Меры физического насилия над арестованными ужесточились с лета 1937 года, когда в краевое управление НКВД (г. Пятигорск) для «выручки» были вызваны Ломоносов, Конарев, Даношайтес, Страхов и другие сотрудники.
Возвращались они, «обогащенные» новыми методами ведения следствия. Методы «успешного разоблачения контрреволюционеров» отлично усвоили непревзойденный фальсификатор дел Виктор Махаев -начальник Хасавюртовского райотделения НКВД и Абид Мамаев -начальник Казбековского потом Ботлихского райотделения НКВД.
Из 24 обвиненных, как «буржуазных националистов» в Казбековском районе, Мамаев добился расстрела 17 человек, а остальных по 10 лет лишения свободы.
Позже, будучи переведенным в Ботлихский район, Мамаев на почве неприязненных отношений с районными руководителями в июле-сентябре 1937 года без санкции прокурора арестовал 10 из них, в том числе секретаря райкома партии 3. Дибирова, голословно обвиняя их во вредительстве и контрреволюционной деятельности и добился расстрела шестерых и осуждения к 10 годам лишения свободы четверых.
Комиссия НКВД СССР, работавшая в Дагестане по жалобам в 1939 году, установила, что в обстановке беззакония, насажденного в работе районного отделения НКВД, подчиненные А. Мамаева «перещеголяли» своего начальника. Сотрудник С. Алиев во время допроса расстрелял А. Закарьяева за то, что тот не давал нужных показаний.
Весьма довольный своими помощниками, Ломоносов лично многократно поощрял Махаева и Мамаева, и добился награждения их правительственными наградами. Оба они получили знак высшего чекистского отличия «Почетный чекист», что потом/после их разоблачения, было расценено как кощунство. В свою очередь Махаев и Мамаев одаривали своего шефа ценными подарками.
Именем СССР Военный трибунал Северо-Кавказского Военного округа в гор. Махачкала в составе: председательствующего военного юриста 2 ранга Фомина и членов: старшего политрука Катавинского и старшего политрука Андриясова, при секретаре Лавинове, 7 января 1940 года в закрытом судебном заседании, заслушав дело по обвинению Товкаева Магомед-Расула, 1905 года рождения, с крестьян-бедняков, служащего, уроженца сел. Кулиджа Кайтагского района, состоявшего в рядах ВКП(б) с 1929 г. и исключенного в связи с настоящим делом, несудимого, работавшего до ареста первым секретарем Кайтагского РК ВКП(б) в преступлениях, предусмотренных ст.ст. 58-2, 19-58-8 и 58-11 УК РСФСР.
Судебным следствием Трибунал установил: подсудимый Товкаев был привлечен к уголовной ответственности с предъявлением ему обвинения в том, что он в 1934 году был вовлечен в буржуазно-националистическую контрреволюционную организацию существовавшую в Даг. АССР Омаровым Магомедом, в которой он и состоял по день ареста, т. е. по 17 января 1936 года.
Из обстоятельств дела видно, что Омаров Магомед, который якобы вовлек Товкаева в буржуазно-националистическую контрреволюционную организацию, в настоящее время работает на ответственной советской работе в Даг. АССР, состоит членом ВКП(б) и органами НКВД ДАССР не только не привлекался к уголовной ответственности, как, якобы, состоявший в буржуазно-националистической контрреволюционной организации, но и не допрашивался по настоящему делу.
Эти обстоятельства дают основания трибуналу считать установленным, что признания Товкаева в причастности к буржуазно-националистической контрреволюционной организации, от которых он впоследствии, т. е. в 1936 году на предварительном следствии отказался, были добыты путем применения физических методов принуждения со стороны бывших следователей НКВД ДАССР Воронкова и Фурса.
Кюринский Молла Кирхларович работал секретарем Кюринского, затем Самурского окружкомов партии, заведующим агитационно-пропагандистским отделом Дагобкома партии. В момент возникновения дела работал в г. Баку зам. председателя управления коровой промышленности Азербайджана.
7 апреля 1938 года в Баку Молла Кирхларович был арестован органами НКВД, по предписанию прокуратуры ДАССР он был этапирован для расследования дела.
Утверждалось, что он будучи в 1937 году начальником ОРСа Каспийского завода, допускал злоупотребления по службе и разбазаривание государственных средств. В ходе следствия, которое вели сотрудники НКВД, ему было предъявлено обвинение уже как врагу народа. В постановлении о переквалификации обвинения от 22 июня 1938 года отмечалось, что он был участником антисоветской буржуазно-националистической организации Дагестана, в которую вошел в 1924 году через организатора и руководителя Н. Самурского. Названная организация, как указывалось далее в постановлении, оставила своей целью свержение Советской власти в момент иностранной интервенции в Дагестане путем вооруженного восстания и восстановления строя под протектором нескольких зарубежных стран.
Уголовное дело М. Кюринского рассматривалось на закрытом судебном заседании военного трибунала Северо-Кавказского военного округа в Махачкале 9-14 января 1940 года. По этому делу проходили также Абдурагим Далгат, Хабиб Эмирбеков и Юсуф Кабукаев. Всем им было предъявлено стандартное для того времени обвинение: антисоветская контрреволюционная деятельность. Кюринского, кроме того обвинили в проведении вредительства в ковровом Союзе Дагестана и в ОРСе Каспийского завода, а службе в 1919 года у контрреволюционного правительства муссавитов в Баку в качестве тайного агента сыскной полиции.
На судебном заседании все обвиняемые категорически отказались от своих показаний, сказав, что они были добыты недозволенными методами. Однако, доказать свою невиновность в условиях массовых политических репрессий тех лет было делом бесполезным, хотя ни один свидетель не смог назвать хотя бы один достоверный факт антисоветской деятельности обвиняемых. Все показания основывались на том, что подсудимые были в близких отношениях с бывшими руководителями партийных и советских органов республики Н. Самурский, Дж. Коркмасовым, М. Далгатом и другими, которые были осуждены как «враги народа».
Постановлением Военного Трибунала СКВО 9-14 января 1940 года М. Кюринский был приговорен к расстрелу.
Заявление Кюринского о помиловании было отклонено Президиумом Верховного Совета СССР 21 июня 1940 года. 27 июня 1940 года приговор был приведен в исполнение. Определением Военной коллегии Верховного суда СССР от 21 января 1956 г. посмертно реабилитирован. Так оборвалась в расцвете сил жизнь М. К. Кюринского.
Репрессии обрушились и на руководителей более высокого ранга, особенно после появления в органе Центрального Комитета ВКП(б) газете «Правда» статьи собственного корреспондента М. Мезенина «Гнилая позиция Дагестанского обкома».
Тучи сгущались над самим Н. Самурским. 30 сентября бюро обкома партии собралось на новое заседание, к тому времени в сильно поредевшем составе: на нем присутствовали 5 членов и 3 кандидата в члены бюро из 9 членов и 5 кандидатов, избранных после XIV областной партконференции.
Обсудив вопрос о Н. Самурском, бюро обкома партии, считая что он полностью изобличен как один из идеологов и руководителей контрреволюционной буржуазной националистической группы в Дагестане и который на протяжении долгого ряда лет вел подрывную вражескую работу, направленную против интересов Советской страны и дагестанских народов, исключило его из рядов ВКП(б). 8 октября на бюро обкома партии М. Сорокин зачитывал телеграмму за подписью И. Сталина о снятии с работы первого секретаря обкома Н. Самурского и утверждение первым секретарем Сорокина, освободив его от обязанностей второго секретаря.
В чем его обвинили?
В статье специального корреспондента газеты «Правда» М. Мезенина «Гнилая позиция Дагестанского обкома» было написано, что «секретарь
Дагестанского обкома партии Самурский и Сорокин знали, что М. Далгат вел тайную переписку с врагами Советского Союза, но секретари всячески покровительствовали этому буржуазному националисту, создавая ему дутый авторитет, и секретарь обкома тов. Самурский располагает всеми материалами о действии буржуазных националистов. Но он, странно, непонятно бездействует.
Последствия этой статьи были мрачными для Самурского. Чтобы «выйти сухим из воды» Сорокин отправляет телеграмму Сталину 28 сентября 1937 г., в которой говорилось, что бюро Дагобкома, обсудив статью «Правды» «Гнилая позиция Дагестанского обкома», признало полностью правильной критику работы обкома в области разоблачения врагов народа, примиренческое отношение секретарей обкома Самурского и Сорокина к буржуазно-националистическим элементам, находящимся на руководящих постах в Дагестане и приняло решение исключить из партии, как контрреволюционного буржуазного националиста, выученика и последователя фашиста-националиста Коркмасова, председателя ДагЦИКа Далгат, как покровителя и сообщника буржуазных националистов и троцкистких бандитов председателя Дагсовнаркома Мамедбека и как троцкистку Эрлих-Любовь.
Бюро обкома не удовлетворяют объяснения Самурского по целому ряду обвинений, выдвинутых ему бюро обкома (связь с врагами народа Дебиром Саидовым и Хан Магомедовым, очковтирательству по сельскому хозяйству, приглашение в 1934 году Томского в Дагестан).
Бюро обкома считает, что Самурский не только проявил гнилой либерализм к буржуазным националистом и смыкался с многими из них на основе старых групповых связей, но и в связи с вхождением Дагестана в Юго-Восточную область, подписал в 1924 году вместе с ними, адресованный
в ЦК от имени пленума обкома контрреволюционный шовинистический по своему содержанию документ, который является программой действий буржуазных националистов и пантюркистов и клевещет на трудящиеся массы Дагестана.
Бюро обкома считает, что Самурский несет всю полноту ответственности за ту разрушительную работу, которую враги народа, буржуазные националисты в Дагестане вели на протяжении ряда лет.
Бюро Дагобкома особо отмечает, что выпущенная Самурским в свое время явно антипартийная брошюра об отсутствии кулака в горах и особой революционной роли мусульманского духовенства в период гражданской войны, не развитая автором с партийных большевистских позиций вплоть до последних дней. Объективно помогал врагам народа в их контрреволюционной работе.
Бюро обкома считает необходимым эту линию проведения Самурского сообщить пленуму обкома и ЦК ВКП(б).
Арестовали Н. Самурского 30 сентября 1937 г., 1 августа 1938 года Военной коллегией Верховного суда СССР осужден к высшей мере наказания. 3 июня 1956 г. реабилитирован.
Нельзя пропустить фамилию наркома внутренних дел Дагестанской АССР В. Ломоносова. Будучи наркомом он был сторонником Берии и Ежова, которые поддерживали его беззакония. К тому же назначенный приказом наркома внутренних дел СССР № 00447 об утверждении состава республиканских, краевых и областных троек Дагестанской АССР2.
Ломоносов был избран председателем судебной тройки с членами Самурским и Шиперовым. Фактически в тройке работал он сам. Вскоре вместо Самурского был назначен Сорокин - секретарь Дагобкома ВКП(б). Но Сорокин тоже отдал всю полноту власти над беззащитными арестованными Ломоносову. «Ломоносов, позже, будучи арестованным, на следствии признал, что уголовные дела (сфальсифицированные) рассматривал сам в единственном числе, выносил приговоры по своему усмотрению, затем решения «тройки» отправлял на подписи Сорокину и заместителю Соломону Саввину (Мамулису).
Таким образом участь тысячи людей решал самолично Ломоносов.
Архивные документы свидетельствуют, что палачи не знали границ беззакония. Они уничтожили не только руководителей партийно-советских и административно-хозяйственных органов, но и тысячи крестьян, рабочих, кустарей, представителей интеллигенции, преднамеренно имитировав существование антисоветских организаций почти в каждом населенном пункте республики.
арестам и выселением. Аресты производить только по разрешению с санкции
прокурора или постановлению суда в соответствии со ст. 127 Конституции
2. Ликвидировать судебные тройки, созданные в порядке приказов
НКВД СССР.
Даже после выхода этого постановления о ликвидации судебных троек, Ломоносов еще запрятал за решетку несколько десятков политических деятелей, обвиняя их в контрреволюционной деятельности. Группа Ломоносова продолжала работать еще 12 месяцев, пока он не успел оформить 77 уголовных дел, оставшихся не пропущенными через «тройку», оформив приговор задним числом, Ломоносов приговорил всех арестованных к 10 годам лишения свободы каждого (личное признание Ломоносова).
Зная фальсификацию уголовных дел своими подчиненными, Ломоносов и Савин всемирно поощряли их, давали прямые указания своим подчиненным применять к арестованным любые меры морального и физического воздействия, лишь бы получить «признательные показания». Порой и сами избивали арестованных, а в отдельных случаях непосредственно участвовали в исполнении приговора о высшей мере наказания.
Но беззакония не могли продолжаться дальше. Совнарком СССР во главе с В. Молотовым и ЦК ВКП(б) с И. Сталиным от 17 ноября 1938 г. вынес постановление: «О преступлениях, прокурорском надзоре и ведения следствия несколько смягчили репрессии как в стране целом, так и в регионах. Оно способствовало ликвидации внесудебных органов «троек», разоблачению органов внутренних дел республики в лице его руководителя.
Ломоносова В. Г. и его аппарата (Савина, Страхова, Конарева и др.), творивших беззакония в республике. К сожалению, процесс ареста людей продолжался и после выхода постановления. Принятые меры были половинчатые и не были завершены в связи с началом Великой Отечественной войны».
Но вскоре его делам пришел конец. На основании подтвержденных фактов, представленных комиссией союзного НКВД, решение бюро обкома партии от 22 января 1939 г. Ломоносов В. Г. был исключен из партии как враг народа, заговорщик и арестован, где присутствовали следующие члены бюро: Аксенов, Рыжов, Магомедов, Залкиев, Даниялов, Аликберов, Сорокин, Джандаров, Линкуй, Абдуллиев. На собрании говорилось:
1. Бюро Дагобкома ВКП(б) отмечает, что в силу слепого доверия ловко
замаскировавшемуся ныне разоблаченному врагу народа Ломоносову,
секретарь обкома тов. Сорокин допускал в своих выступлениях
популяризацию Ломоносова, как одного из активных разоблачителей
бдительности у актив и в парторганизации в разоблачении Ломоносова.
В силу чего бюро считает необходимым освободить тов. Сорокина М. Ф. от работы первого секретаря Дагобкома ВКП(б). Просить ЦК ВКП(б) утвердить данное решение.
2. Бюро обкома ВКП(б) считает, что комиссия (председатель тов.
Рыжов, члены т.т. Тахтаров и Магомедов), имея материалы и сигналы,
которые ставили вопрос, что Ломоносов является врагом народа, при
расследовании в своей работе подошла сугубо формально, не отнесясь с
необходимостью более глубокого и критического подхода к разбору
поступивших материалов.
3. Такой результат работы комиссии явился следствием того, что
материал, поданный Махаевым, был взят под сомнение которое вытекало из
того, что Ломоносов тонко замаскировавшись, создал видимость
разоблачителя буржуазных националистов, в результате чего притупились
острота бдительности комиссии.
4. Бюро указывает комиссии и, в частности, председателю тов. Рыжову
на сугубо формальный подход к разбору поступления материалов на
Ломоносова.
5. Отметить, что бюро обкома со своей стороны также положилось на заключение по расследованным материалам комиссии, не проявило при этом критического подхода к разбору материалов комиссии.
6. Поручить тов. Рыжову данное постановление поставить на утверждение пленума.
Справедливость требует отметить, что и в годы культа личности и порожденных ими беззаконий и тирании в аппарате НКВД СССР имелись честные и объективные чекисты, неукоснительно соблюдавшие традиции, заложенные Ф. Э. Дзержинским, что видно из заключений Московской комиссии в 1939 году. В ней Ломоносов обвинялся не только в грубейших нарушениях социалистической законности, но и в том, что в республиканском аппарате не было чекистов-дагестанцев, что в НКВД засорен социально чуждыми элементами, не внушающими доверия. В 1938-1940 годах бригадой НКВД СССР были разоблачены в беззаконии руководителей краевой управления НКВД Евдокимов, Дагин и другие, а также Ломоносов, Саввин-Мамулис, Махаев, которые были приговорены к расстрелу. Страхов, Басанцев, Кулаев, Курхиев, Шамин осуждены к длительным срокам наказания. Камфорин, Даношайтес, Сивуда, Затолокин, Ищенко, Демочка, Солидолов, Коновалов, Конарев, Мамаев и ряд других были исключены из партии, лишены званий и льготных пенсий.
Однако Сорокин никакого наказания даже партийного взыскания не понес. После разоблачения беззаконий в Дагестане его отозвали в Москву и направили на руководящую работу в Пензу, где доработал до пенсии и умер.
Полагаю, что интересно знать, что о своей зловещей двурушнической роли в преднамеренном уничтожении цвета Дагестанского народа Сорокин признался на пленуме Дагобкома ВКП(б). 6 января 1939 г. перед отъездом из республики, заявил, что они, т. е. руководители Дагестана были поглощены работой по разоблачению буржуазных националистов и ликвидации последствий вредительства».
Проводимые тогда партийными органами конференции, пленумы, активы и бюро свидетельствовали о пассивной позиции с их стороны проводимым репрессиям. Следует также сказать, что разоблачительные акты органов НКВД республики не всегда проходили гладко. Отдельные партийные и советские работники, пострадавшие от репрессий, в письмах и заявлениях в ЦК ВКП(б), Комитет Партийного Контроля ЦК. Министру НКВД СССР, лично Сталину И. В. выражали недовольство по поводу необоснованных арестов и исключений из партии. Такие письма писали Астемиров Б., Булач Т. О., Шовкринский Ю., Исаев Г., Сеид-Гусейнов А., Колесова К. (супруга Колесова Н. П.) и др.
Подводя итоги о трагических судьбах репрессированных, необходимо отметить, что эти люди были представителями малочисленной интеллигенции Дагестана 30-х годов, что они подготовили почву для дальнейшего роста экономики и культуры края, что политические проблемы республики нельзя решить без учета национального фактора и уважения к национальным интересам народа.
«Сейчас этих палачей нет в живых. Но они не забыты. От них навечно осталось в памяти народной черное омерзительное воспоминание».
ГЛАВА II. ПОЛОЖЕНИЕ КРЕСТЬЯН В ГОДЫ РЕПРЕССИИ
Репрессии захватили и немало представителей рабочего класса, колхозного крестьянства, служащих и техническую интеллигенцию.
Раскулачивание крестьян, проводившиеся в Дагестане поэтапно 1928 по 1936 годы, является одной из мрачных страниц в истории республики за последние 70-80 лет. Политика раскулачивания была по своей природе антигуманна и бесчеловечна. В особенности, когда раскулачивание проводилось в таких аграрно-сырьевых регионах России, какими являлся Дагестан.
В декабре 1927 г. состоялся XV съезд ВКП (б), который поставил задачу развития деревни - коллективизацию. Решить эту задачу в Дагестане было нелегко, т.к. две трети крестьянских хозяйств не имели пахотного инвентаря, одна треть - рабочего скота, в то время как по Союзу эти показатели были гораздо выше. К тому же пашни и пастбища распределились по республике неравномерно, большая часть их находилась на плоскости.
Копирование началось с простейших форм - создание сбытовых и снабженческих кооперативов. Через них государство оказывало крестьянам помощь кредитам. Проводилась коллективизация в республике через комитеты батраков, крестьянские комитеты взаимопомощи, товарищества по совместной обработке земли (ТОЗы). В 1927 году правительство изъяло все вакуфные земли (мечетские) и передало их крестьянам. И одновременно началось давление на кулаков, хотя число их хозяйств было незначительным и составляло в среднем 3-5 процентов от общей массы крестьян.
Накануне коллективизации, т.е. в 1927 году, в Дагестане насчитывались 175 тысяч крестьянских хозяйств, из которых к «кулацким» были отнесены 8419 хозяйств. В этих хозяйствах было сосредоточено 6 процентов земли в горное и предгорной зонах, 15 процентов - в равнинной зоне. Из числа всех крестьянских хозяйств республики только 3,4 процента имела 3 и более голов рабочего скота, а еще 1,6 процента имела лишь две головы указанной категории скота. В то же время львиная доля основных средств производства находилась в руках бедняков и середняцких хозяйств.
Как показывают специальные исследования и материалы переписи 1927 года в предгорной зоне, куда входили Буйнакский, Даргинский, Кайтаго-Табасаранский и Дюринский округа, беднота и середняки около 80и процентов средств производства, а в равнинной зоне в руках аналогичных групп крестьянских хозяйствах было сосредоточено около 30 процентов посевной площади и 81 % средств производства. Определенный процент выселенных кулаков в прошлом имели крупные хозяйства, о чем свидетельствуют данные следующей таблицы.
Хозяйства, имеющие скотадо 1917 годадо 1930 года
от 100 до 200 голов
от 200 до 300 голов
от 300 до 400 голов
от 400 до 500 голов
от 500 до 1000 голов
свыше 1000 голов136 хозяйств
92 хозяйства
85 хозяйств
58 хозяйств
105 хозяйств
66 хозяйств132 хозяйства
112 хозяйств
75 хозяйств
58 хозяйств
96 хозяйств
49 хозяйств
Хозяйства, имеющие землидо 1917 годадо 1930 года
от 5 до 10 га
от 10 до 20 га
от 30 до 50 га
от 50 до 100 га
от 100 до 200 га
от 200 до 300 га
от 300 до 500 га
свыше 500 га268 хозяйств
35 хозяйств
18 хозяйств 1
9 хозяйств
15 хозяйств
2 хозяйства
8 хозяйств
5 хозяйств
291 хозяйства
75 хозяйств
17 хозяйств
13 хозяйств
13 хозяйств
2 хозяйства
104 хозяйства
Выполняя директивные указания центра, в Дагестане изыскали возможности для «успешного» проведения в установленные сроки коллективизацию и раскулачивание. При этом драматизм ситуации заключается в том, что ни в центре, где готовилось данная «акция», ни на месте, где должны были провести ее, не сумели до конца разобраться в сущности такого в общем-то сложного социально-экономического феномена как кулачества.
При угрозе центра непременно обеспечить выполнение процента раскулачивания, местные работники, как их коллеги в других регионах страны, рассуждали примерно так: «Советская власть призывает насаждать колхозы, а те, кто возражает, выступают против власти. Исходя из данной порочной посылки, из республики в 19340-1932 годах были высланы сотни хозяйств».
Например, только за 1931 и 1932 годы из Буйнакского и Касумкентского районов было выселено 147 хозяйств. В этих хозяйствах имелись в основном до 3 голов крупного и до 50 голов мелкого рогатого скота, а в13 из них имелись только по одной корове и 8-10 голов овец и коз.
Из числа политических лидеров Дагестана 30-х годов больше всех к проблемам кулачества обращался, секретарь обкома ВКП(б) Н. Самурский. Он, в частности, исходя из анализа земельно-водной реформы в Узбекистане и Туркменистане сделал вывод о том, что смысл земельной реформы в этих республиках заключается в изъятии земли у помещиков и передачи ее беднейшим крестьянам. Соотнося данную ситуацию с реалями Дагестана, он пришел к следующему умозаключению: поскольку в Дагестане помещики давно изгнаны, а земли у них отняты, то само собой разумеется, что «аграрный вопрос в Дагестане решен давно, и нет нужды возвращаться к нему».
К началу коллективизации и раскулачивания не были даже четко определен критерии понятий «кулак», «середняк» и другие, поэтому допускался грубый произвол злоупотребления властью в отношении не только кулаков и середняков, но и бедняцких слоев сельского населения Дагестана. Все это, вполне естественно, привело к катастрофическому развалу в начале 30-х годов сельской экономики республики. Например, с 1928 по 1933 годы поголовье овец и коз в Дагестане сократилось на 800 тыс. голов, т.е. на одну треть от первоначального количества. В письме Дагобкома ВКП(б) от 27 марта 1930 года отмечалось, что при создании колхозов имеют место угрозы раскулачивания и лишения избирательских прав, земельных наделов, выселения м переселения на худшие земли, даже аресты отдельных середняков и бедняков, выступавших против колхозов.
1929 год положил начало поистине драматическим событиям в многовековой истории народов Дагестана. В этом году в стране был выдвинут лозунг о ликвидации кулачества как класса на основе сплошной коллективизации. Началась кровавая вакханалия: ломались судьбы, вековые традиции, гибли люди.
Наступление на крепкие хозяйства начинается со II половины 1929 года, когда официально было запрещено уже принимать в колхозы кулацкие семьи.
Параллельно с программой коллективизации вышла в свет программа раскулачивания крестьянских хозяйств (Северный Кавказ является родиной не только сплошной коллективизации, но и раскулачивания). Первую комиссию по раскулачиванию возглавил секретарь ЦК по сельскому хозяйству В. Молотов - второй, после Сталина главный политический преступник колхозного террора. План раскулачивания под названием «О мероприятиях по ликвидации кулацких хозяйств в районах сплошной коллективизации» от 30 января 1930 г. предусматривал проведение полной экспроприации кулацких хозяйств с последующей депортацией.
Компания по раскулачивания превратилась в соревнование между отдельными аулами и районами: им занимались как спортом. Причем раскулачивание опережало коллективизацию.
На первый случай ограничить раскулачиванием части зажиточных хозяйств. В марте 1930 года было решено ликвидировать кулаков первой категории в некоторых районах Дагестана. В первые два-три года раскулачивания были предприняты частичные меры в отношении указанной категории кулацких хозяйств. В течение 1930-1932 годов в Дагестане было осуществлено частичное раскулачивание в отдельных, преимущественно равнинных и предгорных районах Дагестана.
Второе, значительное мощное, наступление на кулацкие хозяйства проводится в Дагестане с начала 1935 года, в колхозах было объединено 21,9 % хозяйств Дагестана. В предгорных и равнинных районах республики в данной время было коллективизировано 55,2 % крестьянских хозяйств, а в горной части республики - всего лишь 10,9 %.
Грубейшие извращения допускались при обобществлении имущества и особенно скота. Обобществляли единственных коров, мелкий скот, птицу, жилые постройки и даже предметы домашнего обихода. Подобные мероприятия проводились под лозунгом: «Обобществляй все, включая кур и гусей». Работа по «коллективизированию» скота носила тотальный характер и развертывалась федеральным темпом.
Объявление кулака вне закона привело к беззакониям по отношению ко всему крестьянству. Чрезвычайные меры были превращены с тех пор в систему. Факт раскулачивания, насильственного обобществления скота и сельхозинвентаря, закрытие мечетей и репрессии значительной части мулл, шейхов и других религиозных авторитетов явились основными причинами всеобщего горского возмущения 929-1930 гг. других религиозных авторитетов
Термины «банды», «бандформирования», «террористические акты» были широко распространены в официальной печати и уже свидетельствовали о государственной оценке крестьянских волнений, мстящих за издевательство и насилие, попранные права, конфискованное имущество, скот и инвентарь, нажитые многолетним трудом. Взрыв крестьянского возмущения (за январь-февраль 1930 г. в стране произошло около 2200 антиколхозных выступлений) заставило сталинское руководство перейти к соглашению с деревней. Перелом наступил 2 марта 1930 г. В «Правде» появилась статья Сталина «Головокружение от успехов», окрашенная крестьянами «манифестом свободы». Главным же в содержании статьи - на что и обратили внимание крестьяне - это необходимое соблюдения принципов добровольности коллективизации и учета разнообразия условий в различных районах СССР.
Вслед за статьей Сталина публикуется общепартийное постановление ЦК. ВКП(б) «О борьбе с искривлениями партийной линии в колхозном движении» от 14 марта 1930 г. Признав факты насилия при организации колхозов, Москва обязала партийных наместников «проверить списки раскулаченных и лишенных избирательных прав и немедля исправить допущенные в это области ошибки».
Для облечения фабрикации кулаков сталинское руководство изобрело новый термин: «подкулачник». Политическая цель этого термина заключилось в том, чтобы каждый протест крестьянин в против насилия и террора местных коллективизаторов можно было рассматривать как протест «кулацкого шпиона» и расправляться с ним как с «агентом» кулака, «подкулачником». Это давало возможность местным «тройкам» иметь разветвленную базу многочисленной армии осведомителей.
Временное ослабление нажима на село весной 1930 г. привело в беспощадному обвалу коллективизации страны, наглядно отразившийся на примере указанных дагестанского региона. Многие колхозы были ликвидированы, артели преобразованы вновь в ТОЗи, «защитники», послушно исполнявшие указания центра, репрессированные участники антиколхозных движений амнистированы. Казалось, что обстановка в деревне нормализуется, крестьяне деколлективизируются.
Однако «манифест» Сталина от 2 марта 1930 г. оказался политической петлей: «головокружение» обернулось головок рушением.
В сентябре 1930 г. ЦК ВКП(б) направил директивное письмо всем крайкомам, обкомам и ЦК компартии республик «О коллективизации», в котором предлагалось «немедленно добиться решительного движения».
Подкреплением этой директивы явилось утверждение декабрьским (1930 г.) Пленумом ЦК и ЦКК ВКП(б) «контрольных цифр» по коллективизации на 1931 год для всех регионах страны. В течение этого года коллективизация должна была охватить «не менее половины» всех крестьянских хозяйств страны, а по главным зерновым районам (в том числе Северный Кавказ) -«не менее 80 % крестьянских хозяйств», что означало «завершение в основном сплошной коллективизации и ликвидации кулачества как класса».
Учитывая успехи колхозного движения в равнинных и предгорных районах, областная парторганизация сочло возможным завершить ликвидацию кулачества как класс в большинстве районов республики в 1935 году. В том же году принимается решение о раскулачивании значительной части зажиточных крестьянских хозяйств с последующим их выселением за пределы, акции должна была пройтись по восьми в основном предгорным и равнинным районам Дагестана: Бабаюртовскому, Буйнакскому, Дербентскому, Кайтагскому, Касумкентскому, Коркмаскалинскому, Махачкалинскому и Хасавюртовскому.
Вопрос о выселении кулацких хозяйств принималось на собраниях партийно-комсомольского актива, колхозников, крестьян-единоличников.
Окончательный список выселяемых кулацких хозяйств представлялся на утверждение пресловутой «тройке по переселению кулаков», организованной из представителей обкома ВКП(б), СНК и НКВД Дагестана.
Выселение кулацких хозяйств Дагестана проводилось с 20 февраля по 1 марта 1935 года, в результате высылки из республики было удалено 4/6 хозяйств, состоявших из 2010 человек.
При решении вопроса о выселении кулаков был обеспечен в каждом отдельном случае внимательный подход. Данный вопрос решался в зависимости от состояния кулака в прошлом, его отношения к советской власти, трудовой деятельности, положения членов семьи, их возраста, состояния здоровья и т.д. «По этим и другим причинам от выселения были освобождены 24 хозяйств».
«Тройка по переселению кулацких хозяйств Бабаюртовского района в соответствии с указаниями обкома партии составила специальную памятку, в которой подробно перечислялось все, чем необходимо было снабдить выселяемые кулацкие хозяйства. Согласно памятке, каждое хозяйство следовало обеспечить двухмесячным запасом продовольствия из расчета 750 грамм хлеба в день на одного едока, запасам печенного хлеба на 14 дней и другими продуктами питания. Кроме того на каждые 5 семей выделялись площадь, на каждые 8 семей - 1 овца или коза и фураж.
До выселения каждый выселяемый должен был пройти медосмотр и санобработку».
У выселенных по Дагестану в 1935 году кулацких хозяйств из части оставшихся средств производства и имущества было конфисковано 300 домов, 2 хутора, 213 гектаров посевов, 26 гектаров садов и виноградников, 90 быков, 56 лошадей, 111 коров, 207 телят, 5 ослов, 174 овец и коз, 23 единицы сельхозинвентаря, из них пшеницы 1514 пудов муки, 26 фургонов и т.д.
Как было указано, раскулачивание с последующим переселением раскулаченных хозяйств за пределы Северо-Кавказского края в 1935 году проводилось в предгорных и равнинных районах Дагестана. А 17 сентября 1936 года бюро Дагестанского обкома ВКП(б) принимает решение о переселение вне пределы Дагестана кулацких хозяйства горного региона. Согласно этому решению, подлежали выселению кулацкие хозяйства 21 района Дагестана в том числе из отдельных горных аулов, а также некоторых равнинных и предгорных зон республики.
Форму конфискации имущества переселяемых кулацких хозяйств можно было узнать в постановлении Совета Министров ДАССР № 19 от 20 февраля 1935 года, подписанным председателем СНК ДАССР В. Магомедбековым и Управделами СНК ДАССР П. Скиртладзе.
Вот несколько пунктов постановления:
«О порядке описи, конфискации, распределения имущества переселяемых кулацких хозяйств».
1. Конфискации подлежат: все жилые и подворные постройки, посевы,
весь крупный и мелкий рогатый скот (за исключением домашней птицы) и
сложный сельскохозяйственный инвентарь (за исключением простейших
сельскохозяйственных орудий - топоры, вилы, лопаты).
2. Для описи и оформления конфискации создать постановлениями
РЦКов комиссии из 3-5- человек, представителей сельсоветов и колхозного
3. ... Имущество по описи сдается местным сельсоветам под
сохранную расписку. Обязать РЦКи и сельсоветы обеспечить полную
сохранность конфискуемого имущества.
А какое имущество можно было конфисковать, можно узнать из письма председателя тройки Хасавюрта А. Ибрагимова председателю колхоза и председателю сельсовета селения Казмааул (от 24.02.1925).
«При производстве конфискации имущества переселяемых кулацких хозяйств руководствуясь следующими указаниями.
1. Конфискации подлежит все недвижимое имущество: озимые посевы,
сады, виноградники, сложный сельхозинвентарь, рабочий и продуктивны
скот, хозяйственные и жилищные постройки (дома, сараи), зерновые
продукты и фураж сверхвыделенной нормы для переселяемых хозяйств.
2. Конфискации не подлежит мелкая домашняя птица (куры, гуси,
утки), мелкий домашний инвентарь, как-то: тарелки, котлы, вилки, кувшины
и т.д., одежда, постельные принадлежности. Также разрешается каждому
переселяемому хозяйству взять с собой топор, вилы, лопаты и другие орудия
и всякие вещи домашнего обихода.
3. Норма продуктов устанавливается следующая: обязательный 2-х
месячный запас продовольствия из расчета 750 грамм на едока (мукой ли
зерном), т.е. 2 пуда 32,5 фунта на едока двухмесячного запаса.
4. Денежные средства переселяемая семья может брать в
неограниченном количестве. Но багаж не должен превышать 30 пудов (сюда
входит хлеб 2-х месячного запаса, запас печеного хлеба, продукты и другие
мелкие домашние вещи)».
В расчете на 416 хозяйств хозяйственного имущества оказалось не так уж много. Это было связано с тем, что эти хозяйства, имевшие в прошлом значительные средства производства, активно выступавшие против Советской власти, к моменту выселения были ослаблены всей экономической политикой пролетарского государства. В особое внимание принималось поведение кулака, его отношение в Советской власти.
После выселения кулаков, впервые бывшие бедняки и батраки, находившиеся долго под кулацким гнетом, почувосвовали себя хозяевами собственной судьбы.
Акция по выселению кулацких хозяйств Дагестан в 1936 году проводилась с 20 по 24 сентября. Всего было выселено из первоначально намеченных 1127 хозяйств 650, состоявшихся из 3372 человек. К проведению этого мероприятия был привлечен широкий круг партийно-советских работников.
В районы были направлены уполномоченные обкома партии в количестве 29 человек.
Из 1127 кулацких хозяйств, намеченных к переселению по Дагестану, были выселены лишь 650 хозяйств и 3372 душ. Им было выделено 209 лошадей, 30 коров, 117 овец и телят, 183066 кг хлеб.
Из горных районов до 1936 года массовые выселения кулаков не проводились.
К концу 1936 года можно считать, что основные меры по ликвидации, как класса в Дагестане были завершены. Всего в течении 1930-31 годов и 1935-36 годов в республике было раскулачено и выселено около 1600 крестьянских хозяйств, что составило менее 1 % от их общего. Или же этот равнялось 19 % всех отнесенных в категории кулацких хозяйств Дагестана.
Наиболее выпукло весь драматизм событий, связанных с политикой коллективизации и раскулачивания в республике, появился, пожалуй, в Хасавюртовском районе, считающейся с незапамятных времен житницей всего Дагестана.
Решение о высылке кулацких хозяйств за пределы Северо-Кавказского края Хасавюртовский райисполком принял 17 февраля 1935 года.
Наименование насел. пунктовКоличество выселенных до 27 фев.Количество кулацких хозяйств намеч.
с. Аксай1 хозяйство17 хозяйств
г. Хасавюрт99
с.Акташаух62
с. Арслан-Мурза1-
с. Андрей-аул6-
с. Акбулат-юрт-3
с. Адиль-отор-3
с. Байрам-аул710
с. Бал-юрт1-
с. Баммат-юрт54
с. Банай-аул22
с. Баташ-юрт5-
с. Бильт-аул43
с. Бота-юрт35
с. Казма-аул5-
с. Кандаур-аул2-
с. Карлан-юрт8-
с. Карасув-отар-1
с. Кишень-аул110
с. Костек33
с. Кокрек-1
с. Минай-тугай1-
с. Осман-юрт5-
с. Темир-аул8-
с. Чагар-отар7-
с. Шабаз-отар2-
с. Юрт-аул25
с. Ярыксув-аул98
Для сравнения с общереспубликанским, приведем перечень имущества, изъятого у выселяемые из Хасавюртовского района кулаков в 1935 году:
1. Дом надворной постройкой7821. Буйволицы33
2. Окна запасные8222. Буйволята20
3. Доски разные223. Телята23
4. Двери запасные6124. Молодняк конский2
5. Трюмо125. Молодняк мелкого9
6. Швейная машинка126. Овцы взрослые144
7. Сепаратор127. Ягнята9
8. Салетки628. Козы21
9. Линейки229. Верблюд1
10. Арбы азиатские530. Верблюжонок1
11. Фургоны2331. Мука кукурузная100
12. Конские грабли232. Мука пшеничная1162
13. Косилки1033. Кукуруза в зерне112
14. Плуги1534. Кукуруза в каганах833
15. Седла135. Пшеница6616
16. Хомуты парные1136. Ячмень72
17. Хомуты одинарные637. Подсолнух116
18. Лошади2838. Чалтык616
19. Быки рабочие1439. Посев озимой пшеницы10,5
20. Коровы (дойные и яловые)2540. Улья с пчелами16
В национальном отношении высылка из Хасавюртовского района в 1935 году представляла следующую картину. Всего было выслано 106 хозяйств, из них 53 кумыкские, 49 чеченские, 3 аварские и 1 кабардинское.
Однако, этот список изъятых у кулацких семей вещей далеко не полный. Согласно указанному выше протоколу Хасавюртовского райисполкома, у жителя селения, например, Чагаротар Тацаева А. изъяли вещи и предметы 14 наименований, в том списке не указанные в приведенном списке 5 кож и овчин, 2 пуда шерсти.
Если сравнить число репрессированных и количество конфискованного имущества, можно сделать вывод, что эти как таковых. Почему? Потому что, если даже взять количество овец - 144, на 106 хозяйств, это не много. В общем на одно хозяйство приходилось 1,5 овец. По этому в 30-е годы за кулака могли посчитать любого, у кого было хозяйство, обеспечивающее потребности одной семьи.
В 1936 году из Дагестана за пределы Северо-Кавказского края были высланы 63 семьи, состоявшие из 297 человек. Были некоторые селения, из которых было выслано 10-15 семей.
В национальном отношении это были 157 чеченцев, 129 кумыков и 11 аварцев. Из некоторых селений было выслано очень много семей. Из селения Яксай, например, выслали 14 семей в составе 60 человек, Байрамаула - 8 семей или 38 человек.
Чтобы навести страх на простых крестьян и чтобы заставить их вступать в колхозы, секретарь Дагобкома Самурский послал шифровку в Москву ЦК ВКП(б) тов. И.В. Сталину.
Следствие органов НКВЛД показывает, что лимит для беглых кулаков и антисоветских элементов недостаточен, что выдвигает необходимость увеличения лимита по обоим категориям.
Дагобком просит увеличить первую категорию вместо установленного ЦК ВКП(б) 10 июля сего года 600 до 1200 и второй категории 2478 до 33002.
И эту просьбу Сталин выполняет 26 сентября 1937 года. ЦК ВКП(б) утвердило предложение репрессированных по Дагестану на первой категории до 1200 и второй категории до 3300 человек.
В основном часть выселенных в 1935-1936 годах кулацких хозяйств была переселена на территорию Казахстана (Меркенский и Джанбульский районы Южно-Казахстанской области, г. Аральск), Киргизии (Фрунзенская область), г. Муйнак Кара-Калпаки и т.д.
На новых землях на базе переселенческих хозяйств создавались
трудовые коллективы с тем, как писали об этом «чтобы привлечь кулака к
общественно полезному труду». Эти слова нужно оставить на совести тех,
кто их придумал, ибо пугать кулака трудом - это все равно, что рыбе
грозиться утопить ее, а отметим, что такая «трудотерапия» пошла на пользу
кулакам. Эта польза достигла того, что в 1948 году указом Президиума
Верховного Совета ССР пятерым из бывших кулаков Дагестана было
присвоено звание «Героя социалистического труда». И по возвращении с
места высылки, кому это удалось или довелось, «кулаки-мироеды» продолжали трудиться, заслуживая у сельчан уважения и почет. .
Про репрессии в Дагестане в 30-е годы нельзя сказать, что носили чисто политический характер.
Выселению подвергались даже те семьи, у которых даже конфисковать не было ничего, т.е. здесь наблюдается амбициозный характер. Напуганные крестьяне до вступления в колхозы продавали свой скот из-за того, что они боялись, что их скот отберут для образования колхоза. А если у кого-нибудь не бывало имущества для вложении доли в колхоз, то таких крестьян сразу же считали за кулаков и подвергали высылке.
Число кулаков в Дагестане по официальным данным доходило до 10 тыс. хозяйств, а высылке было подвергнуто лишь 1306 хозяйств. Даже если предположить, что эти данные неполны, трудно усомниться в том, что высылке подвергалось больше 1/5 части кулаков.
Выселение в этих хозяйств было осуществлено в 1930-1926 годах по мере развертывания коллективизации сперва на равнине, а затем на горах. Этот соответствовало указанию ЦК партии о том, что ликвидация кулачества нужно осуществлять лишь в районах сплошной коллективизации.
К вопросу о высылке кулачества партийные и советские организации подходили с большой ответственностью, с большей осторожностью
В Дагестане в 1935-1936 годах районы наметили выселить 1066 кулацких дворов. После тщательной проверки и обсуждения это число было уменьшено до 890.
Этот момент можно раскрыть таким образом: если бы не было тщательной проверки, то 176 невиновных ни в чем хозяйств подверглись бы высылке. Это значит, что во многих местах, где были намеченные кулаки и впоследствии не было тщательной проверки, огромное количество невинных хозяйств были репрессированы.
Эти 890 кулацких дворов были активными контрреволюционными элементами, участниками мятежа Гоцинского, саботировавшие мероприятия советской власти и активно проводившие антисоветскую агитацию.
Ликвидация кулачества, как класса было мерой вынужденной и в тех конкретных исторических условиях совершенно необходимой.
В отношении кулаков постановления СНК ДАССР от 5 февраля 1930 года указывало «применять строжайшие меры, привлекая их к уголовной ответственности». Кулаки, истребляющие скот или подбивающие к этому и других лишались права пользования земли, их имущества конфисковались, а судебные органы имели право карать их тюремными заключениями до 2-х лет.
Десятилетняя (1927 - 1937 гг.) коллективизация завершилась. Завершилась не решением аграрного вопроса, а нанесением сокрушительного удара по крестьянству и сельскому хозяйству.
Подводя итог сказанному, мы можем отметить, во-первых, тот факт, что раскулачивание стало поистине драмой для дагестанского села, во-вторых данный процесс имел выход на другие слои общества.
ГЛАВА III. КУЛЬТУРА И ОБРАЗОВАНИЕ В ПЕРИОД РЕПРЕССИЙ
В 1920-30 годы не в лучшем положении была и интеллигенция: ученые страны, деятели культуры и искусства учителя и врачи. Студенты высших учебных заведений становятся активными участниками самого разрушительного события XX века.
Но и в этих, невероятно суровых условиях продолжается процесс развития высшего образования. Подготовки специалистов для промышленности, сельского хозяйства, науки, культуры и т.д.
В частности, если затронуть народное образование, школы, то по документам можно убедиться к каком плохом положении они находились. В годы коллективизации общеобразовательная школа Дагестана принимала деятельное участие в общественно политической и хозяйственной жизни республики.
В части школьной молодежи Дагестан, следует сказать, что она проводила огромную по своим возможностям работу, участвуя или содействую развитию сельскохозяйственного производства.
Практически с 1934 года центр трудового воспитания школьников, подготовки подрастающего поколения к труду и жизнь переносится на внеклассное и внешкольное время.
Отдельного и обстоятельного разговора заслуживает тема о репрессиях в системе народного образования и школы. Здесь мы имеем возможность, к сожалению, осветить лишь малую часть того, что перенесла общеобразовательная школа Дагестана в те неспокойные годы. Основной удар принимали на себя, естественно учителя школ. Достаточно было какому-нибудь учителю объективно ответить на смышленый детский вопрос, как ему тут же повешивали ярлык «врага народа»; «подкулачника» т.д.
Характерен случай, который произошел в школе с. Казмааул Хасавюртовского района.
29 июля 1934 года на совместном собрании членов кандидатской группы коммунистов и комитета комсомола этого села был рассмотрен вопрос об учителе Тажутдине Казакбиеве. После бурного обсуждения, собрание «установило» факт, под кулацкое влияние, что видно стало из того, что учитель пошел выразить свое сочувствие в адрес раскулачиваемых крестьян. Принятое по итогам обсуждения «поведения» учителя Г. Казакбиева решение собрания было более чем суровым. Казакбиева исключили из комсомола, а копию решения собрания постановили передать в комсомольскую организацию для последующего снятия «провинившегося» учителя работы.
Не абсолютизируя свою мысль отметим, что в середине 30-х годов выискиванием врагов народа в школе были заняты также чиновники из наркомата просвещения. Скажем представитель НКП, который побывал на августовских совещаниях учителей в Рутульском районе в своем отчете отмечал, что в Ихрекской неполной средней школе ученицы старших классов плохо посещали школу и не принимали никакого участия в жизни агитации «классовых врагов». «Классовые враги», по мнению чинуши из министерства, руководили также тем, что «родители некоторых учениц З-4-х классов школы отдавали замуж несовершеннолетних девушек».
Позорная и ныне осужденная обществом акция «раскулачивания» и высылки кулацких хозяйств за пределы Дагестана, коснулись всех социальных групп, в том числе, разумеется, и детей, большинство которых были школьного возраста. По подсчетам на основе кулацких материалов, во время высылки кулацких хозяйств из Дагестана в 1936 году вместе с родителями подергались репрессии в Хасавюртовском районе в 63 семьях 115 детей, из них 55 были школьного возраста, т.е. им было от 7 до 14 лет. На работах в местах высылки детей заставляли работать, установив им также же нормы выработки как и взрослым.
Непомерно тяжелый труд истощал детский организм, среди подростков был очень высок процент заболеваний тяжелыми болезнями, получения увечий со смертельными исходами.
При рассмотрении проблемы состояния народного образования и общеобразовательной школы Дагестан в 1920-30-е годы нельзя обойти вопрос о кадровом обеспечении, качественном состоянии учительского корпуса республики.
Дагестанская общеобразовательная школа начинала мирную жизнь после окончания гражданской войны, имея 93 школы 8008 учащимися и 182 учителями.
В тоже время в школах Дагестана трудился большой отряд учителей, имеющих только общее, среднее или даже неполное среднее образование.
В преобладающем большинстве национальных школ не было преподавания русского языка, как предмета. Начальная школа не давала необходимых минимальных знаний русского языка для прохождения курса в неполной и полной средней школе, а последние, кроме формального происхождения курса не давали знаний в объеме программы для поступления в техникумы, вузы и т.д.
Все это привело так называемым школьным «тупикам», а другой стороны тормозило темпы подготовки специалистов и политработников из местных народностей.
Состав учителей в национальных школах был чрезвычайно засорен, большинство учителей являлось выходцами из среды духовенства, арабистов. В подтехникумах преподавание велось на родных языках, но учебники не были изданы, слушатели должны были вести записи со слов преподавателя.
В деле создания широкой массово-политической и общеобразовательной литературы на дагестанских языках существовало явное вредительство.
В связи с тем, что многие учителя ушли на войну, приходится брать учителей ранее освобожденные от работы.
Особенно сильно пострадали учителя школ Дагестана во время «чистки» народного образования от «классово-чуждых элементов».
16 из 50 учителей школ г. Кизляра. Не выдержали испытания на классовую чистоту многие руководители школ и отделов народного образования. В числе их: зав. Каякентским районом Б. Омаров, директор Кумукской СШ Лакского района О. Султан и многие другие. Вина директора одного из средних школ этого же района «арабиста» Алиева Минкаила заключалась в том, что он, как сказано в документе: «В сентябре того же года через учителя Султанова спустил в Унчукатлинскую среднюю школу программу родного языка, где рекомендовалось изучать автобиографии местного националиста Габиева, а так же Аткая. Не простили того, что отец был одним из организаторов и участников Хновского восстания 1930 года также учителя школы этого села Ширинова. В 1936 году его тоже уволили с работы.
Круто обошлись в 1934 году члены бюро Хасавюртовского района ВКП(б) с заведующими района Ибрагимовым, которого за обнаруженные недостатки в работе, решено было: «с работы снять и отдать под суд» .
Не повезло так же пришедшему ему на смену Бегиеву Д.А. В октябре 1932 года он был обвинен во всех мыслимых и немыслимых грехах, в том числе буржуазном национализме засорение рядов учителей района чуждыми элементами и т.д. Решением бюро райкома ВКП (б) Бегиев Д.А. был исключен из партии и снят с работы заведующего Хасавюртским районом.
В 1937 году перечень обвинений в отношении учителей значительно расширяется, появляются обвинения в троцкизме, продолжают выдвигаться их родственников. Скажем, директор Карабудахкентской средней неполной школы Азизов П. Был освобожден от обязанностей руководителя, но оставлением учителем «за сокрытие высылки отца, лишенного избирательных прав». Указанный выше заведующий Каякентского района Омаров Багаутдин был «разоблачен» на страницах республиканской печати как «ставленник Астемирова и бывший кадий». За связь с контрреволюционными элементами «вынудили» освободить должность заведующего Дербентского района Мутаева.
«В Дагестане массовые репрессии начались с раскулачивания с начала 1935 года, когда наркомом внутренних дел республики работал Василий Ломоносов, кадровый сотрудник НКВД, переведенный из Ставрополья, человек с 4-х классным образованием. Не желая отставать от своих коллег из центра, «раскрывших ряд контрреволюционных организаций» Ломоносов стал усиленно фальсифицировать документы, чтобы доказать наличие враждебных организаций в Дагестане.
Людей голословно обвиняли в подготовке к насильственному свержению Советской власти, террористическим актам на руководителями ВКП(б) и правительства, шпионской и вредительской деятельности по заданию иностранных разведок, а также в попытках отражения Дагестана от СССР». О деятельности В.Г Ломоносова можно узнать из докладной записки наркома внутренних дел В.Г. Ломоносова секретарю обкома ВКП(б) М. Сорокину о делах троцкистов от 22 августа 1937 года.
4. Капиев, бывший ответ, секретарь Союза писателей, беспартийный;
5. Султанов Камиль, член ВЛКСМ, ныне завсектором литературы;
6. Солдатов, бывший парторг Дагпдинститута, ныне доцент там же;
7. Астемиров, бывший наркомпрос, а также Алиев Ибрагим
(председатель Главсуда);
Гаджибеков, директор ДНИИК, Фатуев, Лакон, Сулейманов, Нуров (бывший зав. Даг. ГИЗа) ныне директор сельскохозяйственного института, Шовкринский (обком), Кулаев (обком), Недзенский (доцент Пединститута).
Характерно отметить, что Лелевича всегда просила делать тот или иной доклад парторганизации бондарного, консервного заводов и фабрика III Интернационала.
Председатель горсовета Г. Амиров хорошо знал о связях Лелевича и он заявил на бюро горкома и на собрании партактива о том, что он и тов. Мельнштейн в день убийства тов. Кирова выехали на машине на фабрику III Интернационала вместе с Лелевичем, где этот троцкист выступал с речью».
«... Разоблаченный нами бывший кандидат обкома, бывший зав. Культпросветотделом - Шовкринский - буржуазный националист, сомкнулся с троцконистом Лелевичем и был тесно связан с Томским, с которым встречался как и директор Сельхозинститута Нуров, в Москве и сопровождал его в Дагестане на охоту».
О деятельности Лелевича написано также в отчетном докладе первого секретаря Дагестанского обкома ВКЩб) Н. Самурского к XIV Дагестанкой областной партконференции от 27 мая 1937 года.
«... В отношении языкового вопроса мы должны будем ликвидировать всю эту умышленную путаницу и разрыв, которые вносили в дело Шовкринский, Астемиров и другие...
На фронте Дагестанкой литературы долгое время подвизался троцкистский бандит Лелевич. Он быстро установил контакт с буржуазными националистами, вел линию на отрыв Дагестанского литературного движения от русской литературы. Он воспитывал писателей в направлении отрыва от социалистического строительства. С этой елью он всячески издевался над «Яшасынными» стихами и принижал роль Сулеймана
Стальского, творчество которого неразрывно связано со всей практикой социалистического строительства в Дагестане. Таковы основные действия врага на фронте литературы».
Одного из культурных деятелей 20-30 годов можно выделить Алибека Тахо-Годи. «Выполняя большую партийно-государственную и культурно-воспитательную работу. А. Тахо-Годи продолжал заниматься научными исследованиями. А. Тахо-Годи вместе в авторитетными учеными деятелями культуры СТ. Шацким, П.П. Блонским, А.П. Бинкевичем и другими добивается, чтобы правительство обсудило распространенные среди известной части работников наркоматов учебных заведений, взгляды, оправдывающие существующий разрыв между научно-исследовательских и учебно-педагогической деятельность кафедры вузов.
А. Тахо-Годи в немалой степени способствовал созданию и сплочению научно-педагогических кадров, чем заслужил общепризнанны авторитет, принимал самое деятельное участие в перестройке всей работы в соответствии с задачами развития народного образования не только в центре, но и главным образом на местах.
Однако в 1937 году грозовые тучи спустились над головой. «Тахо-Годи Алибек Алибекович тоже разоблачен как враг народа, буржуазный националист, исключен из рядов ВКП(б), находится под стражей».
А. Тахо-Годи был арестован 22 июня 1937 года капитаном главного управления госбезопасности НКВД Сорокиным в своей квартире (г. Москва, ул. Звенигородская, д. 5, кв. 134) в присутствии председателя домоуп¬равления П.Г. Зариной.
В доме были обнаружены и изъяты большая переписка, огромный архив, многочисленные рукописи и другие. Он был доставлен в Бутырскую тюрьму, обвинение в принадлежности и так называемой контрреволюционной пантюркистской антисоветской организации.
До начала 90-х годов не было ясности, когда же погиб Тахо-Годи. В годы культа личности было выгодно вводить в заблуждение семьи погибших. Дело изображалось так, будто не было вероломных расстрелов репрессированных деятелей партии, государства и культуры. Знакомство со секретными документами в прошлом показало, что А. Тахо-Годи был расстрелян 9 сентября 1937 года.
Одной из причин ареста А. Тахо-Годи был донос наркома внутренних дел Дагестана В.Г. Ломоносова, который вместе с Сорокиным М. секретарем ЦК ВКП(б) Н. Ежовым. Последний и дал указание об аресте А. Тахо-Годи без санкции прокурора.
В немалой степени репрессиями способствовало деятельность самого бюро и пленума обкома РКП(б), между членами которых не было взаимопонимания, а преобладали склоки и групповщина.
Открывая страницы «Дагестанской правды» тех лет, мы находили целы ряд обвинений против А. Тахо-Годи и его друзей: «... небольшая кучка презренных контрреволюционных националистов - Т. Коркмасова, А. Тахо-Годи, И. Алиева, М. Далгата, Б. Астемирова, X. Хан-Магомедова, нашедших общий язык с троцкистско-бухаринскими бандами, навредили нашему социалистическому строительству в Дагестане, везде, где только можно, они посадили своих людей, вербовали пособников».
Интеллигенция, общественные и государственные деятели обвинялись в буржуазном национализме. В докладе секретарь обкома М. Сорокина отмечался и такой факт: министр финансов Омаркадиев X. нанес немало вреда народам Дагестана, распуская якобы всякие антипартийные, антисоветские разговоры о какой-то особой заслуге своего земляка Шейх-уль-Ислама Али-Хаджи Акушинского в деле установления советской власти в Дагестане. Завотделом печати и издательства Дагобкома А. Кулаеву был предъявлен целый ряд обвинительных докладов, среди которых и такой, как поддержание связи с А Тахо-Годи, уже находившимся в г. Москве».
А.Тахо-Годи категорически отрицал свою принадлежность к буржуазно-националистической пантюркистской организации и вообще отвергал мысль о существовании такой организации. Палач и следователь Б.У. Дзиов тяжело пытал его на допросах, как и других арестованных, чтобы он раскололся в своих «грехах». Но следователи не добились ни одной лжи. Пытки продолжались с 22 июня по 16сенятбря 937 года. Но друг и соратник А. Тахо-Годи Дж. Коркмасов, арестованный в тот же день вместе с Тахо-Годи, не выдержав пыток следователей вынужден был подписать заранее приготовленный сфальсифицированный протокол, в котором говорилось, что в 1921 году группой ответственных работников в Дагестане была создано контрреволюционная антисоветская националистическая организация, которая возглавлялась им самим (Коркмасовым) туда же входил и А. Тахо-Годи 59-летний Д. Коркмасов не смог вытерпеть пытки и страдания, признал себя «виновным» и дал «показания» о возникновением и функционировании под его руководством антисоветской организации и роли в ней А. Тахо-Годи.
Специально сфабрикованное «свидетельство» Д. Коркмасова сыграло роковую роль. Оно послужило поводом ко многим необоснованным репрессиям видных партийных и советских работников, деятелей науки и культуры.
Следствие организовало допрос А. Тахо-Годи, предъявив ему фальсифицированное обвинение. На допросе он говорил правду, но после жестких пыток у А. Тахо-Годи выбили «признание» о существовании в Дагестане контрреволюционной организации, его заставили давать лживые ответы, чтобы привлечь его к обвинению.
И следствие во главе с Дзиовым Б.У. добились этого. А. Тахо-Годи обвинили по статье 58 п.2, 58. п.6., 58 п.8 УК. Но в протоколе суда зафиксирована его последнее слово: «Моя совесть чиста перед народом и Отечеством».
Приговор суда гласил так: «Таким образом доказана вина Тахо-Годи в преступлениях, предусмотренных ст. ст. 58 п.8 и 58 п. 11 УК РСФСР. На основании изложенного и руководствуясь ст. ст. 319, 320 УПК Военная коллегия суда СССР приговорила А. Тахо-Годи к высшей мере уголовного наказания - расстрелу с конфискацией всего личного ему принадлежащего имущества». Приговор был приведен немедленно в тот же день в Москве 9 октября 1937 года.
Как и А. Тахо-Годи так и другие культурные деятели стали жертвами тоталитарной власти. По их делам было допущены грубые нарушения норм уголовно-процессуального кодекса: арестовали без санкции прокурора, протоколы допроса составлялись поздно. Не выполнялись статьи УПК РСФСР. С начала следствий, сотрудникам НКВД было приказано получить от репрессированных признания в их виновности.
Историческая справедливость все же существует. Сам Дзиов Б.У. 27 октября 1938 года был арестован и обвинен в принадлежности к заговорщицкой организации, а 1 февраля 1940 года Военной коллегией Верховного суда СССР осужден по статьям 58 п.1., 58 п. 11 УК РСФСР к высшей мере наказания - расстрелу. Не избежали возмездия Ломоносов и Ежов, вскоре они тоже были расстреляны.
29 декабря 1937 года арестована Нина Петровна Тахо-Годи вдова А. Тахо-Годи. Ее тоже обвинили как изменницу. Ее освободили 23 декабря 1942 года, а в 1953 году амнистировали.
Репрессиями в 1937 году подвергались в первую очередь дагестанцы, обращавшиеся с в 1921-1924 годах в ЦК РКП(б) с предложениями о необходимости выхода Дагестана из Юго-Востояного края и подчинения его правительству РСФСР, а также те, которые выражали свое несогласие с отзывом из Дагестана местных талантливых работников в Северо-Кавказский райком и назначением в Дагестан русских народов - «центровиков».
Усилению репрессий в Дагестане способствовали и последствия групповой борьбы, имевшей место в 20-х и начале 30-х годов между Габиевым и Коркмасовым с одной стороны и Самурским с другой.
Можно написать несколько строк о Гаджи-Иса Даудовиче Даудове, об одном из тех дагестанцев, который безвременно погиб в тюремных застенках.
Гаджи-Иса родился в 1892 году в селении Цовкра Кулинского района. К 25 годам он уже был знатоком арабского языка, работал переводчиком. В последующем он работал на многих государственных должностях.
В 1935 году известный дагестанский ученый Али Каяев рекомендовал Г.-И. Даудова Юсупу Шовкринскому, являющемуся тогда заведующим культурно-просветительским отделом Дагестанского комитета ВКП(б). По просьбе Ю. Шовкринского Г.-И. Даудова перевел с лакского языка на русский сочинения Али Каяева и с арабского на русский письмо имама Шамиля, представленное ему Шовкринским. Все это показывает черты портрета яркого представителя дагестанской интеллигенции.
В августе 1936 года состоялась последняя короткая встреча Г.-И. Даудова и Ю. Шовринского.
Шовкринский поддерживал связь Али Каяевым, и организовал перевод его трудов, хотя Шовкринский знал, что за Али Каяевым следует органы ОПТУ. Спустя некоторое время Шовкринский был арестован, а 28 августа 1937 года без санкции прокурора и Г.-И. Даудов. Формальным поводом для ареста Даудова послужили лживые показания ряда свидетелей.
В постановлении трояки НКВД ДАССР от 17 октября 1937 года говорится, сто Даудов признан виновным в том, что «вел антисоветскую клеветническую агитацию против советских работников и против советской власти, восхвалял арестованных троцкистов, буржуазных националистов Дагестана, сочувствуя врагам народа, назвал своего сына Бухариным».
Даудов не признал себя виновным.
На Г.-И. Даудова были «повешены» еще ряд обвинений, о которых сам Гаджи-иса не имел понятия.
Сейчас, знакомясь с ранними секретными архивными документами, не верится, что подобные и предъявляемые обвинения могли послужить основанием не только для ареста человека, но и для лишения самого ценного, что у него есть - жизнь. Но это было. Через это прошли тысячи людей нашей страны.
Лишь в наши дни с доступом к документам представлялась надежда узнать в каком лагере находился и умер Гаджи-Иса. Из архивных документов явствует, что спустя 2,5 месяца после ареста и содержания его в Буйнакской тюрьме, 17 октября 1937 года троцкой НКВД Г.-И. Давудов был приговорен к высшей мере наказания - расстрелу. Спустя месяц, 17 ноября приговор был приведен в исполнение.
Г.-И. Давудов не единственный из тех, кто был уничтожен репрессивными органами на родной земле.
Таким образом политика Советской власти отношении культурных деятелей, в частности учителей привела к тому, что в школах не хватало грамотных учителей.
Однако никакими объективными причинами нельзя объяснить те вопиющие безобразия, которые были допущены со стороны общества в отношении некоторых учителей. Именно в 30-е годы под видом повышения квалификации из школ Дагестана были в большинство своем совершенно несправедливо изгнаны учителя, не имевшие светского образования. Почти все они были объявлены муллами и противниками преобразования в республике.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Итак, в меру возможностей представляемых реалиями сегодняшнего дня, я попыталась рассмотреть общественно-политическую ситуацию истории Дагестана в 30-е годы, и раскрыть характер тех незаконных репрессий проведенных в эти годы.
Изучив материалы этого периода, мы можем убедиться в том, что основное содержание общественно-политической жизни в Дагестане в 1930-е годы было аккумулировано, таким громадным по своим масштабами мероприятий, влияние на общественные слои, и главное своими последствиями как репрессии в отношении политических культурных и государственных деятелей и крестьян.
Мощная волна репрессий хлынула после убийства 1 декабря 1934 года члена Политбюро и Секретаря ЦК Кирова СМ. и принятого вслед за этим постановление ЦИКа СССР «О порядке ведения дел о террористических актах против работников советской власти», где были существенно урезаны права обвиняемых.
Сроки лишения свободы от 10 до 25 лет были установлены новым постановлением ЦИКа СССР «О порядке ведения дел о вредительстве и диверсиях» от 14 сентября 1937 года.
В 50-70-е годы, рассматривая те беззакония, многие деятели были реабилитированы.
Миллионы людей, самоотверженно работавших на заводах и фабриках, стройках, свято верили в правду дела социализма, также искренне верили, что неудачи и сбои в промышленности, аварии, голод в стране дело рук врагов советской власти. Поэтому, проходившие по всей стране громкие политические процессы почти ни у кого не вызывали сомнения в их необходимости и справедливости выносимых приговоров.
Репрессиям, в первую очередь. Подвергались идейные противники Сталина И.В., не согласные строить социализм по его модели. Он были объявлены агентами империализма, шпионами иностранных государств, буржуазными националистами, врагами народа. В эти категории были причислены и представители дагестанской интеллигенции, закладывавшие фундамент социализма в Дагестане.
В качестве примера можно перечислить несколько фамилий государственных деятелей: Самурский Н. 1 августа 1938 года Военной коллегией Верховного суда СССР осужден к высшей мере наказания. 2 июля 1956 года реабилитирован. Коркмасов Д.А. в октябре 1937 года был осужден к высшей мере наказания. В 1957 года реабилитирован. Тахо-Годи А. А., в октябре 1937 года осужден к расстрелу. Позже реабилитирован. Абакаров М.Ш., в ноябре 1937 года осужден к высшей мере наказания. В ноябре 1956 года реабилитирован. Далгат М.А., был осужден к 20-ти годам ИТЛ. Отбывая наказание, умер в 1942 году. 14 сентября 1955 года был реабилитирован.
Более подходящий материал в работе использовано при раскрытии первой и второй главы. Сегодня благодаря происходящим в стране переменам стало возможным ознакомиться с материалами, связанными поистине драматическими страницами в истории Дагестана, какими являлись годы раскулачивания, репрессий и высылки за пределы Дагестана и Северо-Кавказского края более полутора тысяч семей сельского населения республики. Были такие селения, которые выселялись всего несколько хозяйств. В качестве примера можно назвать селение Сугурбагимахи в Сергокалинском районе, которое было насильно заставлено переселиться в Чечню. После реабилитации этих семей они приезжали в свои села, территории которых давно уже разделены между близлежащими селами по частям. Большинство реабилитированных возвращались в другие села.
В период массовых репрессий 193 7-3 8-го годов партийные органы попали под власть органов НКВД. Начиная с конца 1938 г. наметились определенные шаги к возвращению ситуации, существовавшей до 1937 г. нарушения законности стали возможными только потому, что пробравшиеся в органы НКВД и прокуратуры враги народа всячески пытались оторвать работу органов НКВД и прокуратуры от партийных органов, уйти от партийного контроля и руководства».
16 января 1989 года был издан Указ Президиума Верховного Совета СССР «О дополнительных мерах по восстановлению справедливости в отношении жертв репрессий, имевших место в период 30-40-х годов и начала 50-х годов». Согласно Указу всем репрессированным предоставлялись льготы и компенсации за моральное и физическое ущемление прав.
Также принят Закон РСФСР «О реабилитации репрессированных народов», в котором приведены нормы права обязательные при реализации своих конституционных прав.
В настоящее время, на основании принятых в 1955-56 гг. и 1988-1991 гг. ряда постановлений ЦК КПСС и Указов Президента СССР, многие жертвы политических процессов 30-х годов в стране реабилитированы, и эти процессы еще продолжаются. В целом мы надеемся на то, что данная работа поможет объективно и всесторонне изучить историю Дагестана 30-х годов.
ЗАБЫТЬ НЕ В СИЛАХ НИЧЕГО
Репрессирован... Реабилитирован... Какая человеческая трагедия заключена в этих словах.
Лучшие сыны народа защищали ее в огне гражданской войны, строили новую жизнь. На себя защитить не смогли. Я веду речь о достойных сынах Дагестана, которые после реабилитации вновь заняли свое место в отечественной истории.