Блог григория кубатьяна. Я не верю в случайные встречи

Интерлюдия

Бросьте жертву в пасть Ваала!
Киньте мученицу львам!
Отомстит Всевышний вам,
Я из бездн к нему
Воззвала!..

Сигарету, - вполголоса бросила Последняя из Рода, даже не обернувшись. Сигарета не замедлила материализоваться, и комнату овеяла дрожащая серо-голубая дымка.
- Вина.
Из-за открытого окна веяло свежестью; птицы шумно радовались началу лета, и даже невразумительный дождь воспринимался лишь как предвестник радуги.
Старший Е-Гений молча наполнил чашу тягучей темно-красной жидкостью и в свою очередь закурил.
- Июль скоро, - негромко заметил некурящий младший Е-Гений, осторожно отгоняя от себя клубы табачного дыма, - Солнце войдет в знак Рака.
Последняя из Рода, слегка нахмурившись, отхлебнула вина и кивнула. Затянулась сигаретой и задумчиво прищурила светло-зеленые глаза.
Да, тогда тоже был июль…
Жаркий июль 1619 года.

Леса в провинции Берри издавна славились дичью. Сам Беарнец не считал зазорным поохотиться в здешних местах, в междуречье Эндра и Крёза, в окрестностях Шатору и Ле Блана. Графы де Ла Фер не забывали об этом ни на минуту, передавая эту память по наследству вместе с замками Ла Фер и Бражелон и старинным перстнем с редким по чистоте и размеру сапфиром, некогда привезенным из первого крестового похода одним из их предков.
Ангеррану-Генриху-Раулю де Ла Фер в том году исполнилось двадцать пять лет. Знатный, как Дандоло или Монморанси, щедрый, как падишах из сказок «Тысячи и одной ночи», бесстрашный, как лев, и образованный, как сам Леонардо да Винчи, молодой граф с юности был наделен даром привлекать к себе людские сердца. Все окрестные дворяне почитали за великое счастье получить от него приглашение на охоту, неизменно завершавшуюся обильным застольем. Тем более что ближе к ночи, расчувствовавшись, граф де Ла Фер имел обыкновение дарить сотрапезникам приглянувшихся им чистокровных скакунов, гончих псов, антикварную мебель и другие приятные безделушки.
- Тихо, Баязет, тихо, что с тобой?..
Ангерран, недоумевая, слегка натянул поводья. Вороной арабский жеребец, всегда понимавший хозяина без слов, почему-то занервничал, запрядал чуткими ушами, неуверенно остановился, перебирая точеными ногами, покосился глубоким фиолетовым глазом и фыркнул.
- Что случилось? – повторил граф де Ла Фер.
Охота осталась немного позади. Он был один на лесной просеке.
Нет.
Не один.
Чуть позади и слева у тонкой осины неподвижно стояла и смотрела прямо на него хрупкая белокурая девушка лет шестнадцати. В первую очередь он увидел глаза. Слишком светлые и слишком древние, никак не вязавшиеся с нежным, почти детским румянцем и общим впечатлением трогательной беззащитности. Она была одета почти по-крестьянски, но черты лица, форма рук и посадка головы заставили Ангеррана спешиться и церемонно склонить голову:
- Позвольте мне приветствовать вас в герцогстве Берри, мадемуазель…
- Анна. Меня зовут Анна, шевалье… Мой брат недавно назначен вашим новым приходским священником.
- Граф де Ла Фер, к вашим услугам, мадемуазель Анна…
- Анна де Бейль. Для меня наше знакомство – большая честь, благородный граф де Ла Фер… Впрочем, мне кажется, что надвигается гроза. С вашего позволения, я вернусь в дом своего брата-священника.
- Вы не пойдете одна, мадемуазель Анна де Бейль. Как хозяин этих мест, я провожу вас и засвидетельствую свое почтение вашему брату-священнику.
Пугающе-светлые голубые глаза стали еще светлее:
-Если такова будет ваша воля, благородный граф де Ла Фер… Лично я на этом не настаиваю.
- На этом настаиваю я.
- Как вам будет угодно, благородный граф де ла Фер.
…Брат-священник обвенчал благородного графа де Ла Фер и его загадочную невесту очень скоро – не прошло и полгода. И соседи могли сколько угодно шептаться о том, что, дескать, «невесте графа де ла Фер – всего шестнадцать лет». В конце концов, таких изысканных манер во всем Провансе нет… Хотя при чем здесь Прованс? Кажется, мы говорили о провинции Берри…

Ну, а дальше-то че-каво? – Последняя из Рода, не глядя, протянула руку за бокалом красного вина.
- А дальше – вот! – с готовностью взмахнул длинными ресницами младший Е-Гений, - Как ты сама знаешь, они поженились, и все, что это повлекло за собой. Ну а потом… Однажды они поехали на охоту.
- И че дальше? – Последняя из Рода лениво потушила сигарету о голое плечо Старшего Е-Гения. Тот поморщился, но смолчал.
- А то ты сама не знаешь… Охота в лес, трубят рога, супруги мчат – к руке рука…
- Есть в графском парке черный пруд, - нарушил молчание старший Е-Гений, - Там лилии, знаете ли, цветут.
- А?! - переспросила Последняя из Рода.
- Бэ! – отрезал старший Е-Гений.
- Анна де Бейль!..

Младший Е-Гений сочувственно вздохнул и хлопнул длинными ресницами, после чего начал рассказывать историю, безмолвным хранителем которой он был уже много лет.

Анна де Бейль училась в монастырской школе в Тамплемере (Лилльская область) с 1613 по 1618 г. Была влюблена в местного молодого священника. Поскольку родители готовили ее к пострижению в монахини против ее воли (ведь Анна была незаконнорожденной, позором семейства), в 15 лет она вместе с 17-летним возлюбленным решила бежать в другой конец страны, для чего он украл и продал священные сосуды. У городских ворот их задержали. Через неделю она бежала, по слухам (не доказанным ничем, кроме слов лилльского палача), – обольстив тюремщика. А виновный священник, господа присяжные заседатели, был родным братом палача, а уж старшим или младшим – история умалчивает…
Озверев от ярости, лилльский палач выследил Анну, которую считал виновницей всего, «связал в поле» и наложил на нее то же клеймо, что и на своего брата.
На следующий день его брат бежал, как и Анна, и вновь соединился с ней. Может быть, он тоже обольстил тюремщика? А может, просто не хотел сидеть в тюрьме, а хотел просто быть вместе с любимой девушкой?.. Подумайте об этом, господа присяжные заседатели…
Они вдвоем бежали в провинцию Берри, где священник начал работать по своей основной специальности, выдавая все еще любившую его Анну де Бейль за свою сестру. Там-то ее и заприметил местный аристократ граф Ангерран де Ла Фер. Невесте графа де Ла Фер было всего шестнадцать лет. Граф был полновластным хозяином тех мест, и легко мог казнить или миловать своих подданных. Понравившуюся девушку он легко мог соблазнить деньгами или взять силой… к несчастью, он был честным человеком и женился на ней. Глупец, болван, осел!.. (с)

Че-то я юмора не поняла, - сказала Последняя из Рода, - а какой-такой Аннушке голову отрезали, и вообще, где мое подсолнечное масло?
- Масло – уже нигде! – слегка обиделся на такую непонятливость младший Е-Гений. А старший Е-гений, напротив, молча протопал на кухню.
- Поясняю специально для тех, кто в танке, - терпеливо повторил младший Е-Гений и традиционно хлопнул длинными ресницами, - Видите ли, Миледи… тут надо начинать с начала.

Первое причастие Анны де Бейль

На берегах реки Лис сегодня утром было особенно холодно. Неуютно. Над низинами стелился жалкий в своей беспомощной, но жестокой белесости туман. Пронзительно кричали бескрылые птицы и длинноногие лягушки. Неба не было вообще… Только серость. Влажная и беспощадная серость над головой – и в ней утопали своими верхушками чахлые деревья, старинные полуроманские, полуготические церкви, ничтожное, маленькое зимнее солнце и полуразрушенный, но от того не менее любимый ею дворянский замок…
- Анна! Дитя мое, нам пора в церковь. Сегодня особенный день... Разве ты забыла?
Анна-Маргарита-Рене-Мари де ла Вернатон де Вервик де Бейль с наслаждением потянулась, не открывая глаз. Она была единственной в семье, кого не пугали холода – с раннего детства она сроднилась и с туманом, и с дождем, и с диким океанским ветром - всеми теми неизбежностями, которыми Господь столь щедро одарил графство Артуа вообще и границу французского королевства с западной Фландрией – в частности.
Конечно, она помнила, какой сегодня день. Первое февраля 1613 года, воскресенье. И день ее первого причастия… И она давно уже не спала – кажется, с того момента, как пропели первые петухи на ферме за их полуразрушенным замком. Но она позволила себе пока не открывать глаз… Всего лишь невинная, маленькая хитрость. Только для того, чтобы Марго наклонилась над ней и нежно поцеловала. Она ждала, притворно глубоко дыша – и дождалась. Марго плавно провела нежными пальцами по ее лицу и, низко наклонившись, мягко коснулась губами ее щеки:
- Просыпайся, малышка…
Анна тут же мгновенно вскочила с постели и улыбнулась сестре.
Марго была самой старшей из детей виконта де Бейль – ей было уже двадцать шесть лет. Анна никак не могла понять, почему слуги за ее спиной шепчутся то жалостливо, то насмешливо, и абсолютно не понимала странной фразы, которая следовала за Марго, как проклятие – «старая дева». Старая? Марго?..
Анна была без ума от старшей сестры. Какой же она была красивой!.. Да, конечно, все дети из рода де Бейль были красивы – но Марго была иной. Особенной. Когда Анна первый раз увидела икону Божьей Матери – она, тогда еще двухлетняя, – указала пальцем сначала на икону, потом - на восемнадцатилетнюю сестру и громко, отчетливо произнесла:
- Ма!..
Старшие братья и сестры рассмеялись, а мать – Анриетта-Луиза де Вервик де Бейль - недовольно произнесла:
- Ей пора научиться выговаривать ваше имя, Марго! Вы и так слишком много времени проводите вместе…
И Марго, поспешно опустив глаза, прошептала что-то виноватым голосом.
А потом они не виделись долго-долго, целую жизнь. Может быть, неделю, или даже две. Анна кричала, плакала и отказывалась есть. Она ненавидела старую тетку Эльзу; ненавидела кормилицу; у нее сводило все ее маленькое сердечко от ненависти к глупой глиняной чашке, которая могла быть восхитительно прекрасной только в тех, других руках!
…У Марго было необыкновенное лицо. Прежде всего – глаза. Бледно-голубые бездны, которые почти всегда были словно подернуты дымкой – и эта дымка, казалось, скрывала очень-очень многое… Тонкое, бледное лицо – как у Мадонны, какой ее изображали их северные соседи фламандцы. Малоподвижные, почти всегда сжатые бледные губы. Почти прозрачная кожа высокого лба. Мягкие, музыкальные, словно поющие руки. На лице Марго застыло именно то выражение, которое Анна потом так часто видела на иконах…
Анна на правах младшей всегда вертелась в зале, где семья де Бейль и ее немногочисленные друзья-дворяне коротали холодные туманные вечера.
Родители всегда недооценивали ее. Они не знали, что и в три года Анна не только понимала почти все, о чем они говорят, но и читала слишком много - и по-французски, и по-латыни, и даже на непривычном английском….
…А Марго болела уже давно. Ее кожа стала еще более прозрачной, а пальцы рук походили на тонкие восковые свечи.
Анну забрали из монастыря, когда стала ясно – старшая дочь барона де Бейль не оправится. И все же им не позволяли разговаривать друг с другом. Сразу по приезде мать позволила Анне войти в комнату сестры, однако все время стояла рядом, сурово и скорбно поджав губы. Марго слабо улыбнулась:
- Анна, дитя мое…
Анна вдруг разрыдалась – хотя уже давно, очень давно не делала этого. Она-то считала себя взрослой и сильной, ведь ей было уже целых четырнадцать лет, и она глубоко презирала слезливых дур, которых было большинство среди ее сверстниц…
- Ма, я хочу убить бога за то, что тебе больно, можно?…
- Лучше не стоит, девочка моя, - в последний раз улыбнулась Маргарита де Бейль. И умерла.

А не пошла бы ты, - хлюпнула носом Последняя из Рода, - Назвездишь, тут, блин, на ночь глядя…
- Не, нуачо? – праведно возмутился младший Е-Гений, - хочешь лучше – сделай сам!
- Аффтар, пеши исчо, - потребовал Е-гений Старший.
-Щас, напишу… Тока шнурки поглажу и пуговицы постираю… - младший Е-Гений задумался, - так на чем мы остановились?
- На
«Охота в лес, трубят рога,
Супруги мчат, к руке рука.

Но что с женой, помилуй бог?
Конь рухнул сгоряча,
И граф, чтоб облегчить ей вздох,
Рвет ткань с ее плеча.
И платье с плеч ползет само –
А на плече горит клеймо!.. – посоветовал старший Е-Гений.

Точно! – согласился младший Е-Гений, - а дальше, значится, было примерно так…

Зло не бывает безмозглым, что бы там ни говорил граф Толстой…Анна де Бейль не озверела. Она очертя голову искренне полюбила благородного графа из Берри, хотя и тряслась от страха, что же будет, если Ангерран увидит… Просто увидит ее плечо?! Опозорит? Выгонит? Разлюбит?!.. Ну ведь она же видела, что он искренне любит ее! И она его – тоже!!! Слава богу, брачные ночи в те времена проходили в полной темноте и очень скромных ночных рубашках. То, что она уже не была девственницей, граф де ла Фер предпочел не заметить. Но что, если он увидит ее плечо???
Благородный граф Ангерран де ла Фер превзошел все ее самые смелые ожидания. Он ее повесил. Он не стал смотреть, как она хрипит и корчится в петле, как выкатываются ее светло-голубые глаза в длинных черных ресницах, как краснеет и синеет лицо – обворожительное бледное лицо с тонкими чертами, лицо его любимой маленькой девочки, которой было всего шестнадцать лет; он не стал смотреть, как нечистоты и кровь пачкают ее роскошное платье, опустошая внутренние органы. Он побрезговал даже снять с ее руки, жестоко стянутой веревкой и безобразно опухшей, фамильный перстень с сапфиром, который она поцарапала о шпору своей лошади, когда упала в тот обморок. Он до крови разорвал шпорами бока лошади и умчался, бросив слугам, чтобы они не смели хоронить эту грязную тварь на его земле.
Он даже не попытался узнать, за что она была осуждена. Он даже не узнал, что Анне де Бейль, графине де Ла Фер стало дурно на охоте лишь потому, что она ждала ребенка. Его ребенка. Она точно знала это потому, что незадолго до свадьбы твердо сказала «брату-священнику», что между ними все кончено – если уж он выдал себя за брата, то пусть исполнит свою миссию до конца и подведет «сестру» к алтарю. На следующий день он исчез. И Анна де Бейль твердо знала, что ее ребенок – это еще и ребенок этого красивого, бледного, темноволосого вельможи. Ее мужа. Ее возлюбленного. Ее убийцы. Графа Ангеррана де Ла Фер.

…Лет пять спустя красивая молодая дама по имени леди Винтер услышала в светских сплетнях, что некто граф де ла Фер, потомок очень древнего рода, после странного случая со своей женитьбой (за разговоры о которой, он, кстати, убил на дуэли человек двадцать), стал избегать родных мест и очень много пить, а потом и вовсе исчез. Никто не знал, что с ним сталось. Поговаривали, что он под вымышленным именем стал рядовым мушкетером роты капитана де Тревиля.

…А перед этим, 17 июля 1619 года, юная Анна де Бейль, тезка и ровесница здравствующей королевы, Анны Австрийской, очнулась на свежем лесном воздухе – но не в замке графа де ла Фер, а в тесной лачужке старухи, которую местные крестьяне считали колдуньей.
Анна была очень слаба физически; но ее рассудок работал как-то по-другому. Очень хладнокровно и ясно.
- Вот ты и очнулась, дочка, - сказала старуха, которая оказалась вовсе не старухой – когда она разогнулась, оказалось, что выглядит она не больше, чем на тридцать лет. Вернее, у нее совсем не было возраста. У ведьмы были белоснежные волосы и ясно-синие глаза; ни одной морщины; гладкая, красивая кожа; губы, хоть и бледные, но идеальной формы; И, если бы не мешковатый балахон, - отметил вдруг ставший бесстрастно-острым рассудок Анны, - то у нее обнаружилось бы идеально красивое тело, с сильными ногами и полной грудью. Ростом она была даже выше считавшейся высокой Анны – видимо, прежде незаметного из-за вечно скрюченного положения.
- Давно я здесь? – спросила графиня де ла Фер, сама поразившись звучному голосу, которым прежде не обладала.
- Пару дней, милая.
Ведьма села на край лежанки, быстрым, нечеловеческим движением нагнулась и внимательно, даже как-то тревожно вгляделась в лицо Анны:
- В твоих глазах – осколок льда.
Ее рука плавно-кошачьим движением скользнула вниз, с лица на левую грудь Анны:
- Нет… Не в глазах… Лед – ниже…
Внезапно она побледнела. Анна де Ла Фер не могла понять, как – ведь колдунья и без того была бледнее белого!
- У тебя красивая шея… - охрипшим, словно придушенным голосом сказала ведьма. – Жаль…
- Меня уже вешали.
Графиня де ла Фер произнесла эти слова поразительно легко.

Как прекрасна… - мечтательно, как бы про себя промолвила ведьма, и Анна вдруг с дикой, болезненной остротой поняла, что значит «говорить про себя». Она резким змеиным броском вскочила с лежанки:
- Кем ты была?! Прежде, чем он… Тот… Кто сделал это с тобой?!

Красивая колдунья улыбнулась. Очень грустно. И очень страшно.
- Он уже умер. Так же, как умрет тот, кто убил тебя.

Он не умрет! Я не дам!!! Я люблю его, слышишь, ты, ведьма??? И… - Анна вдруг ощутила панический, душащий ужас. Она вспомнила безжалостную, твердую, душную веревку, и еще более невыносимое лицо графа де ла Фер – дергающееся, дикое, без тени обычного красивого благородства, - Я люблю его, - хрипло повторила она.
Колдунья грустно покачала белой головой:
- Тем хуже для него. Он умрет медленно. И… Не от твоей руки. Ты ведь носила его ребенка, когда он это сделал с тобой? – без всякого перерыва спросила она.
- Что?! – скорее выдохнула, чем сказала Анна, схватившись за живот. И тут же поняла.
Белая рука ведьмы легла ей на плечо:
- Ты выжила, потому что в тебе – древняя сильная кровь. Не спрашивай, какая. Но он убил вашего ребенка. Ребенка, который должен был родиться через шесть месяцев. И о котором он не знал. И никогда не узнает… Если только ты не захочешь отомстить ему слишком жестоко…
Анна повалилась на траву ничком и могла лишь мотать головой.
Ведьма вздохнула – сочувствуя непонятно кому, скорбя по всем живущим ныне и всем тем, кто еще мог родиться:
- Когда он будет умирать, он будет знать, что все его сыновья – законные и незаконные - уже мертвы. Его род, которым он так гордился и ради которого он убил тебя и вашу любовь, прервется. Он умрет несчастным – потому что нет такого слова в человеческом языке, чтобы описать, насколько несчастным он будет. Он изменит свое имя – потому что будет бояться и стыдиться тебя, и того, что он сделал с тобой. Неизвестно, чего больше.
…Она еще много говорила.
Анна лежала ничком, осознавая только одно – ее прежнюю, Анну де Бейль, убил ее любимый. И их нерожденного сына тоже - убил. А может быть, не сына, а может быть, дочь?.. Господи, если бы это могла быть дочь! Как я бы хотела дочь от него!!! Красивую, пылкую, благородную, со светлыми зелеными глазами, с длинными черными волосами, классически-прекрасными чертами лица, сводящую с ума всех окрестных дворян, - да просто, НАШУ с НИМ дочь!!!
О чем это я…
Но за что ОН повесил меня? За то, что мой предполагаемый брат, который вовсе и не брат мне, умел бегать быстрее, чем я? За то, что я спала с братом, который вовсе и не брат?… Господи, смилуйся…

Уже неважно.

Когда высокая и стройная, но израненная белокурая девушка встала на ноги, она очень изменилась.
Светло-голубые радужные оболочки ее глаз стали почти белыми, хотя не потеряли своего размера. Ресницы стали еще гуще и чернее. Глаза перестали мигать – как у змеи. Кожа побледнела. Горел только след веревки на шее. И… лилия на плече, свидетельство преступления, которого она не совершала. Свидетельство преступления против нее – совершённое миром мужчин.
- Ты отомстишь за нас обеих, - тихо сказала ведьма.
- Я не хочу мстить. Даже Ему.
- Знаю. А я хотела отомстить своему, но у меня не было силы. А у тебя сила есть. И ты будешь мстить. И отныне твое имя – не Анна де Бейль и даже не графиня де ла Фер.
Бело-голубые искры сверкнули в глазах повешенной невесты:
- Имя – ничто. Так как меня теперь зовут?
- Шарлотта Баксон. Потом будут другие имена. У тебя будет очень, очень много имен, дочка…
- Пока с меня хватит одного, ведьма. Я запомнила. Пусть пока будет Шарлотта Баксон.

Она вышла из леса. Как оказалось, очень далеко от владений графа и графини де ла Фер. Она не спросила колдунью, почему та дала ей именно это имя. Во-первых – знала. Во-вторых - ей это было все равно.

Аффтар!… - недовольно протянули Последняя из Рода и Старший Е-Гений, - Пеши исчо!..И потом, где ключевое слово «Миледи»?
- Ай ду май бэст, дарлинг! – и младший Е-Гений традиционно-невинно захлопал длинными ресницами.

Бросьте жертву в пасть Ваала

Киньте мученицу львам -

Отомстит всевышний вам!..

Я из бездн к нему воззвала…

При этом странном обращении Фельтон застыл от неожиданности.

Кто вы, кто вы? - вскричал он, с мольбой складывая ладони. - Посланница ли вы неба, служительница ли ада, ангел вы или демон, зовут вас Элоа или Астарта?

Разве ты не узнал меня, Фельтон? Я не ангел и не демон - я дочь земли, и я сестра тебе по вере, вот и все.

Да, да! Я сомневался еще, теперь я верю.

Ты веришь, а между тем ты сообщник этого отродья Велиала, которого зовут лордом Винтером! Ты веришь, а между тем ты оставляешь меня в руках моих врагов, врага Англии, врага божия! Ты веришь, а между тем ты предаешь меня тому, кто наполняет и оскверняет мир своей ересью и своим распутством, - гнусному Сарданапалу, которого слепцы зовут герцогом Бекингэмом, а верующие называют антихристом!

Я предаю вас Бекингэму? Я? Что вы такое говорите!

Имеющие глаза - не увидят! - вскричала миледи. - Имеющие уши - не услышат!

Да-да, - сказал Фельтон и провел рукой по лбу, покрытому потом, словно желая с корнем вырвать последнее сомнение. - Да, я узнаю голос, вещавший мне во сне. Да, я узнаю черты ангела, который является мне каждую ночь и громко говорит моей душе, не знающей сна: «Рази, спаси Англию, спаси самого себя, ибо ты умрешь, не укротив гнева господня!» Говорите, говорите, - вскричал Фельтон, - теперь я вас понимаю!

Устрашающая радость, мгновенная, как вспышка молнии, сверкнула в глазах миледи.

Как ни мимолетен был этот зловещий луч радости, Фельтон уловил его и содрогнулся, словно он осветил бездну сердца этой женщины.

Фельтон вспомнил вдруг предостережения лорда Виктора относительно чар миледи и ее первые попытки обольщения; он отступил на шаг и опустил голову, не переставая глядеть на нее: точно завороженный этим странным созданием, он не мог отвести от миледи глаза.

Миледи была достаточно проницательна, чтобы правильно истолковать смысл его нерешительности. Ледяное хладнокровие, таившееся за ее кажущимся волнением, ни на миг не покидало ее.

Прежде чем Фельтон снова заговорил и тем заставил бы ее продолжать разговор в том же восторженном духе, что было бы чрезвычайно трудно, она уронила руки, словно женская слабость пересилила восторг вдохновения.

Нет, - сказала она, - не мне быть Юдифью, которая освободит Ветулию от Олоферна. Меч всевышнего слишком тяжел для руки моей. Дайте же мне умереть, чтобы избегнуть бесчестья, дайте мне найти спасение в мученической смерти! Я не прошу у вас ни свободы, как сделала бы преступница, ни мщения, как сделала бы язычница. Дайте мне умереть, вот и все. Я умоляю вас, на коленях взываю к вам: дайте мне умереть, и мой последний вздох будет благословлять моего избавителя!

Мало-помалу обольстительница вновь предстала перед ним в том магическом уборе, который она по своему желанию то выставляла напоказ, то прятала и который создавали красота, кротость, слезы и в особенности неотразимая прелесть мистического сладострастия - самая губительная из всех страстей.

Увы! - сказал Фельтон. - Я единственно только могу пожалеть вас, если вы докажете, что вы жертва. Но лорд Винтер возводит на вас тяжкие обвинения. Вы христианка, вы мне сестра по вере. Я чувствую к вам влечение - я, никогда не любивший никого, кроме своего благодетеля, не встречавший в жизни никого, кроме предателей и нечестивцев! Но вы, сударыня, вы так прекрасны и с виду так невинны! Должно быть, вы совершили какие-нибудь беззакония, если лорд Винтер так преследует вас…

Имеющие глаза - не увидят, - повторила миледи с оттенком невыразимой печали в голосе, - имеющие уши - не услышат.

Но если так, говорите, говорите же! - вскричал молодой офицер.

Поверить вам мой позор! - сказала миледи с краской смущения в лице.

Ведь часто преступление одного бывает позором другого… Мне, женщине, поверить мой позор вам, мужчине! О… - продолжала она, стыдливо прикрывая рукой своп прекрасные глаза, - о, никогда, никогда я не буду в состоянии поведать это!

Мне, брату? - сказал Фельтон.

Миледи долго смотрела на него с таким выражением, которое молодой офицер принял за колебание; на самом же деле оно показывало только, что миледи наблюдает за ним и желает его обворожить.

Фельтон с умоляющим видом сложил руки.

Ну хорошо, - проговорила миледи, - я доверюсь моему брату, я решусь!

В эту минуту послышались шаги лорда Винтера, но на этот раз грозный деверь миледи не ограничился тем, что прошел мимо двери, как накануне, а, остановившись, обменялся несколькими словами с часовым; затем дверь открылась, и он появился на пороге.

Во время этого краткого разговора за дверью Фельтон отскочил в сторону, и, когда лорд Винтер вошел, он стоял в нескольких шагах от пленницы.

Барон вошел медленно и обвел испытующим взглядом пленницу и молодого человека.

Вы что-то давно здесь, Джон, - сказал он, - Уж не рассказывает ли вам эта женщина о своих преступлениях? В таком случае я не удивляюсь тому, что ваш разговор продолжается столько времени.

Фельтон вздрогнул, и миледи поняла, что она погибла, если не придет на помощь опешившему пуританину.

А, вы боитесь, чтобы пленница не ускользнула из ваших рук! - заговорила она. - Спросите вашего достойного тюремщика, о какой милости я сейчас умоляла его.

Вы просили о милости? - подозрительно спросил барон.

Большой план апокалипсиса. Земля на пороге Конца Света Зуев Ярослав Викторович

10.5. Киньте жертву в пасть Ваала, бросьте мученицу львам…

Эту фразу, как заклинание, повторяла в замечательном советском фильме «Д’Артаньян и три мушкетера» посаженная под замок леди Кларик, с ролью которой прекрасно справилась Маргарита Терехова. В те времена, когда картина только появилась на экранах, я, конечно, не задавался вопросом, а кто такой этот самый Ваал, хоть и подозревал, речь о каком-то исключительно суровом языческом божестве, которому действительно лучше не попадаться. Вне сомнений, это так и есть, поскольку карфагенский бог Баал-Хаммон (известный в Европе под именем Ваала) тоже был классическим Верховным Существом и не уступал по части кровожадности ни ассирийскому собрату Ашшуру, о котором было сказано выше, ни древнесемитскому небожителю богу Илу. Энциклопедия «Мифы народов мира» отождествляет Илу с верховным богом Элимом, упоминаемым угаритскими текстами. На иврите его имя звучит как Элоах или Элохим, если во множественном числе. А также указывает, что в первой половине первого тысячелетия до нашей эры образ Илу в иудейском пантеоне слился с образом бога Йахве. А античные греки ассоциировали Баал-Хаммона с Зевсом и Кроносом, римляне, соответственно, с Юпитером и Сатурном. Все эти парни были невероятно суровы, тут уж без шуток. И кстати, никогда не отказывали себе в лакомствах. Они были настоящими гурманами…

В том же Карфагене, впоследствии разнесенном римлянами по кирпичикам, Баал-Хаммон предпочитал закусывать человеческими детенышами. Бывало, ему в жертву приносили сотни младенцев за раз. Порой из самых знатных, аристократических семей. Так, во время войны с сицилийскими Сиракузами жрецы Баал-Хаммона зарезали и сожгли (считалось, таким образом освобождается энергия, которой и закусывало божество!) полтысячи юных карфагенян, лишь бы неприятельские гоплиты бросили осаду и убрались восвояси. Пока тела несчастных пылали на жертвеннике, жрецы со спрятанными под устрашающими масками лицами плясали вокруг гигантского костра под демонический аккомпанемент флейт и грохот тамбуринов. В большинстве финикийских храмов были обустроены специальные площадки, в центе которых располагался священный жертвенный камень «бетэль», что переводится как «жилище бога».

По мне так испанцы были несправедливы к ацтекам. Какого черта, в самом деле? А кто в нашем мире был иным? У кого тут были добрые боги?

Боги-олимпийцы, в свою очередь, при ближайшем рассмотрении тоже не кажутся филантропами. Вот и в Элладе, наряду с непрерывными войнами, обычаи приносить в жертву себе подобных продержались до поздней Античности. Это не говоря уже о римлянах, которые, одной рукой отменив человеческие жертвоприношения еще в царский период, другой - ввели в обиход гладиаторские бои, где кровь лилась рекой на арену под аплодисменты неистовствующих зрителей. Особый размах эти жестокие оргии приобретали в период праздника Сатурналии, посвященного богу Сатурну. Ему же посвящались жертвы. Со временем праздник под новым именем перекочевал к нам, в христианство, обернувшись, чем бы вы думали? Правильно, Рождеством…

Из книги Золотая ветвь автора Фрезер Джеймс Джордж

автора

2.2. Фрикс, принесённый в жертву и вознесённый на небо Золотым Овном, - отражение распятого Христа 2.2.1. Миф о Фриксе и Золотом Овне У царя Афаманта и его жены Нефелы были сын Фрикс и дочь Гелла. Вскоре царь Афамант полюбил другую женщину - Ино, и взял её себе в жёны, прогнав

Из книги Начало Ордынской Руси. После Христа.Троянская война. Основание Рима. автора Носовский Глеб Владимирович

2.2.9. Фрикса приносят в жертву для спасения народа. Христос принёс себя в жертву для спасения людей Жертвоприношение Фрикса было задумано как действие, призванное спасти народ от страшного бедствия (засухи). «Пусть один мой сын погибнет, если его смерть спасёт многих» -

Из книги Встречи на перекрестках автора Примаков Евгений Максимович

Госсобственность приносится в жертву? Понятно, что весь комплекс вопросов обеспечения экономического роста в России рассматривался нашим правительством с целью создания оптимальных условий для функционирования предприятий всех видов собственности. А как обстояло

Из книги Еврейский смерч или Украинский прикуп в тридцать серебреников автора Ходос Эдуард

«Царь принесен в жертву – царство уничтожено!» 16 июля 1918 г., то есть за день до расстрела царской семьи Романовых, в Екатеринбург из Центральной России прибыл специальный поезд, состоящий из паровоза и одного пассажирского вагона, в котором приехал человек в черном

Из книги Большой план апокалипсиса. Земля на пороге Конца Света автора Зуев Ярослав Викторович

10.4. В жертву Ашшуру Выше я упоминал зловещую, на мой взгляд, деталь. Человеческие жертвоприношения отчего-то буйным светом расцвели именно у тех народов, что проживали в относительной изоляции. У прочих - роль жертвоприношений играла война. А какая, спрашивается,

Из книги Закат империи автора Экштут Семен Аркадьевич

Царство Ваала Русская классическая литература, а вместе с ней и вся российская интеллигенция пореформенной поры крайне негативно реагировали на процессы буржуазной модернизации. Ни русские писатели, ни российские интеллигенты не только не занимались апологетикой или

Из книги Древние города и Библейская археология. Монография автора Опарин Алексей Анатольевич

Из книги Убийство императора. Александр II и тайная Россия автора Радзинский Эдвард

Лисий хвост и волчья пасть И тотчас после взрыва император созывает руководителей силовых ведомств. Но они сидят в полной растерянности и молчат.«Видел генералов Дрентельна и Гурко. Оба будто зрители того, что происходит. А один – шеф жандармов, другой – полномочный

Из книги Трагедия России. Цареубийство 1 марта 1881 г. автора Брюханов Владимир Андреевич

4.4. Диктатура сердца или волчья пасть и лисий хвост Сама дата взрыва в Зимнем дворце - 5 февраля 1880 года - наводит на серьезные размышления.19 февраля была годовщина вступления Александра II на престол, на этот раз - юбилейная, двадцать пятая! В каждом году к этой дате

Из книги Дорога Домой автора Жикаренцев Владимир Васильевич

Из книги Монтесума автора Гролиш Мишель

ГЛАВА 15 Принесенный в жертву король ЭФЕМЕРНЫЙ ПРОТЕКТОРАТО событиях последующих нескольких месяцев известно очень мало. Сначала Кортес осуществил некоторые мероприятия, связанные с безопасностью его войска. Хорошо представляя себе опасность своего положения на

Из книги Закат империи. От порядка к хаосу автора Экштут Семен Аркадьевич

Из книги Жизнь Константина автора Памфил Евсевий

ГЛАВА 5. О том, что говорил Лициний об идолах и о Христе, когда приносил жертву в роще Перед началом сражения, он созвал избранных своих щитоносцев и титулованных друзей в одно из заповедных и священных, по их верованию, мест. То была влажная и тенистая роща, в которой

Из книги Царский Рим в междуречье Оки и Волги. автора Носовский Глеб Владимирович

5.4. Гедеон учреждает новую религию и низвергает культ Ваала Дмитрий Донской возвышает апостольское христианство и побеждает приверженцев царского, родового христианства Ветхий Завет подчеркивает религиозную суть главного общественного деяния судьи Гедеона. Он

– А кто написал знаменитое «Бросьте жертву в пасть Ваала, киньте мученицу львам»?

– Я принесла на съемки Лопе де Вегу, это из него цитата. Вообще вхождение в роль было самое серьезное – вплоть до того, что у меня на плече проступило красное пятно в форме лилии. Хилькевич был потрясен – кричал, чтобы все немедленно сбежались смотреть…

– Слушайте, но это уже почти стигматы!

– Ничего сверхъестественного, с артистами бывает сплошь и рядом. Художнику в самом деле потребовалось только обвести уже появившуюся лилию.

– А правда, что играешь – то с тобой и случится? Поэтому нельзя играть смерть, развод…

– Чушь какая! Весь мировой трагический театр опровергает эту суеверную выдумку. Наоборот, от очень многих вещей можно себя оградить, если заранее их сыграть – и понять, как это бывает…

– Что вы за последнее время сделали в кино? Я давно не видел ваших новых ролей.

– Это не роль, а фильм. В 2002–2003 годах я сняла «Чайку».

– Где ее посмотреть?

– Если хотите, на «Горбушке» – там она продается, попав к пиратам неведомыми путями, но это, конечно, далеко от окончательного варианта. А окончательный так и не готов – мы собираемся переводить материал на цифру, обрабатывать, перезаписывать, в начале будущего года закончим. Рекомендую, это хороший фильм.

– Вы меня, Маргарита Борисовна, простите тысячу раз, но я не очень понимаю, что за удовольствие снимать эту вещь, вдоль и поперек поставленную во всем мире. Это не пьеса, а какой-то акт личной мести Лике Мизиновой за то, что она ушла к Потапенко…

– Голубчик, кто вам это сказал?! Чехов никогда не был серьезно влюблен в Лику Мизинову!

– А в кого?

– В Лидию Авилову. Она была уже замужем, в год рожала по ребенку, сама писала рассказы и посылала Чехову. И была несчастлива и не особенно красива – он никогда не влюбился бы в эффектную красавицу с роскошными белокурыми волосами, какой была Лика. Он не влюблялся в девушек этого возраста. Его привлекали женщины с судьбой. А «Чайка»… Из всей мизиновской биографии там одна деталь: Нина, если помните, теряет ребенка. Лика тоже потеряла. Чехов это считал ее виной, потому что к детям у него было отношение особое.

– А почему фильм, снятый два года назад, до сих пор фактически на полке? Вас ведь, я слышал, звали с ним на фестивали…

– Нас приглашал Карден на смотр русского кино, который он сам проводит. Когда мы показывали материал Александру Голутве – руководителю Госкино, он после просмотра повернул ко мне счастливое лицо, и все ему нравилось. А когда Карден формировал свою программу, Александр Алексеевич ему сказал, что фильм устарел и Чехов тоже…

– Я слышал, что вы готовились ставить «Без вины виноватых»…

– Собиралась и даже планировала играть, но в последний момент это сорвалось. Может быть, еще в Питере сделаю.

– Простите меня еще раз, но вот этого я уж совсем не понимаю. Ладно – Чехов, но почему с вашим темпераментом, с вашей…

– Про меня я все знаю, давайте не подслащивайте заготовленную гадость.

– Гадость в том, что надо про сейчас! Надо делать современную вещь, кино снимать про реальность – ведь русская классика не выдерживает уже, трещит по швам!

– Вы давно открывали Островского?

– Умоляю, перечитайте. Ведь главная драматургия Островского – это люди шестидесятых годов. Размягченные люди, потянувшиеся друг к другу: начало александровских времен, после Николая все ожили, все бродит, бредит, очеловечивается… Люди разговаривают живым, нынешним языком! Кручинина – лучший образ актрисы во всем русском искусстве. Гиперэмоциональная, все чувства через край. Только глядя на эту ее порывистость и можно понять, что она великая актриса!

Беседовал Дмитрий Быков.

Жертва. Это слово вызывает в памяти зрелище загнанного олененка, которого неумолимо настигает хищник. Еще секунда - и все будет кончено. Даже понимая, что это закон природы, что и хищнику необходимо питаться, наблюдая такие картины в документальных фильмах о жизни в Африке, зритель проникается неприязнью к гепарду и, правильно, бесконечным сочувствием к его жертве.

Нас окружает большое количество людей, по жизни играющих роль несчастного олененка. Они разные, тихие и шумливые, мужчины и женщины, молодые и пожилые, но всех их объединяет одно: мы воспринимаем их как жертв жестокой действительности.

Всех «жертв» я разделила бы на сознательных и несознательных. Несознательные жертвы – это люди, которые являются жертвами в силу своего воспитания. Они не могут настоять на своем, их постоянно преследует чувство вины, на них все время «ездят» те, кто понаглее, в спутники жизни они выбирают себе тех, с кем будут мучиться: алкоголиков, психически неуравновешенных, заведомых блудников и рукоприкладников. Эти люди не в состоянии изменить свою жизнь, потому что у них такой менталитет. Они вечно кем-то обижены, и порой складывается впечатление, что они ищут, на кого бы обидеться. Они вечно находят повод расстроиться, попереживать, поволноваться, не быть оцененными по достоинству. Это ослики Иа-Иа, которым везде и всегда плохо. Они не испытывают удовольствия от страданий, мучаются, но им не хватает решительности что-либо изменить.

Таким людям требуется помощь психолога, ведь зачастую они даже не понимают, что можно жить иначе. Более того - им так комфортней жить. Они на полном серьезе считают, что жизнь должна проходить в мучениях и страданиях, особенно женщины: ведь это их долг посвятить свою жизнь детям, мужу, внукам… Они и не ждут, что их старания будут кем-то оценены, не ждут настолько, что когда находятся люди, готовые воздать должные почести их заслугам, те не замечают этого… Помести их в нормальные условия, где не будет мужа-изверга или пьющего сына - и они испытают растерянность: как жить дальше? Ведь повод для страданий исчез! Им гораздо удобней каждое воскресенье приходить в храм и ставить свечку иконе «Умягчение злых сердец», чем предпринять конкретные шаги к тому, чтобы изменить ситуацию.

Сознательные жертвы – это те, кто жертвой на самом деле не является. Они играют в жертву. Есть среди них и те, кто вышел из рядов несознательных жертв, но, поняв всю прелесть своего положения, продолжают уже вполне осознанно разыгрывать драму своей жизни, не желая расставаться с имиджем жертвы.

Чем же притягателен статус жертвы? В первую очередь тем, что его обладатель получает прекрасную возможность манипулировать людьми. А еще:

Если ты жертва, то никто не будет обвинять тебя в содеянном, даже если ты совершил мерзкий поступок, потому что аморально обвинять того, кто и так пострадал. Долой ответственность! Сознательные жертвы мастерски переворачивают ситуацию, превращая пострадавших в агрессоров, а себя, агрессора, в невинную жертву: «А что мне было делать? Мне пришлось!» Они никогда не признают своей вины в происходящем, у них виноват кто угодно: свекровь, зять, мировое правительство или ураган Катрина. Сама жертва, де, белая и пушистая, а вот с окружением не повезло. Если вы читали роман Александра Дюма «Три мушкетера», то, скорее всего, помните, как миледи удалось сбежать из тюрьмы герцога Бекингема. Матерая рецидивистка воспользовалась доверием своего стража и предстала перед ним невинной жертвой. И ей помогли сбежать.

Если ты жертва, то ты всегда права, даже если ты не права. Общественное мнение всегда на стороне тех, кто обиженно дует губки.

Если ты жертва, то тебе везде, что называется, почет и уважение. Все тебя жалеют, все тебе помогают, тебе все прощают - ну у кого язык повернется сказать что-то плохое об этом несчастном человеке? Хитрые люди весьма успешно приспосабливаются жить за чужой счет, умело играя на чувствах окружающих.

Если ты жертва, то тебе не надо утруждать себя метаниями в поисках лучшей жизни. А не могу вот - и все тут! Зачем трепыхаться, зачем напрягаться, зачем работать над собой - сочувствующие и так обеспечат тебя всем необходимым. Быть жертвой легко, потому что не придется прилагать усилий к тому, чтобы изменить себя, свои привычки, образ жизни. Всякий раз, как заходит речь о том, чтобы поменять работу, получить второе образование или развестись с мужем-тираном, жертва находит десятки причин для того, чтобы этого не делать.

Если ты жертва, то ты можешь бесконечно долго удерживать внимание окружающих на своей персоне, близкие будут носиться вокруг страдальца, не зная, чем его утешить, чем его побаловать. Неплохой вариант для тщеславных людей, и для тех, кто страдает от недостатка внимания.

Если ты жертва, то ты можешь себе ни в чем не отказывать и претендовать на большее, чем все другие. Ты же жертва!

Если ты жертва, да еще и слывешь верующим человеком, то тут тебе обеспечены почет и уважение. Сколько слов сочувствия можно услышать, да еще и выглядеть героем, этаким православным Бэтменом, который проводит дни своего живота в противостоянии злобной действительности и терпит за это одни лишь скорби и муки. «За это Господь пошлет тебе счастья», «Зато ТАМ ты будешь отдыхать» - ну так приятно это слышать! Страдальцы и мученики вообще любимы русским народом. Тронутые тяжелой судьбой жертвы, сочувствующие даже не замечают, что «несчастный» просто упивается их утешениями, в которых он, собственно, и не нуждается - ему приятен сам факт того, что он заставляет людей думать о себе так, как надо ему.

Если ты жертва, то тебе доверяют. В дальнейшем при удобном случае этим можно будет воспользоваться, чтобы, например, пустить сплетню о своем недруге или отвести от себя подозрения.

Очень часто сознательные жертвы стараются убедить близких в особенности своей судьбы, избранности, в том, что никто и никогда не страдал так, «как страдаю я». Для этого подойдет любой негативный сюжет из жизни, его надо только слегка приукрасить душещипательными подробностями и развить до обстоятельства, мешающего жить полноценной жизнью. Со мной работала женщина, которая постоянно играла на том, что у нее нет мужа и она растит дочь одна. На этом основании она выбивала себе зарплату побольше, нагрузок поменьше, чтобы ее жалели, опекали, не были бы с ней строги… Она даже ухитрилась пристроить дочь питаться в церковной столовой. Другая знакомая, женщина со вздорным характером, до конца своих дней терроризировала близких тем, что она ребенком пережила войну. На этом основании, по ее мнению, ей должны были прощать все ее выходки и не предъявлять претензий; стоило кому-либо начать высказывать неудовольствие ее поведением, как она сразу пускала слезу: «Ну что вы от меня хотите, я же войну пережила!»

Другой часто встречающийся случай - человек постоянно жалуется на притеснения со стороны начальства, дескать, придирается, работать заставляет сверх всякой меры, зарплата маленькая… Казалось бы, чего проще уйти на другую работу? Нет, не уходит. Иначе не на что будет жаловаться.

Парадокс: большое число «жертв» – на самом деле агрессоры, способные сломать чью угодно жизнь. Игрой в «несчастненького» они готовят почву для своих атак, причем именно на тех, кто первый протягивал им руку помощи. Нередко именно такие люди, всласть «настрадавшись» на работе, являются домой и обрушиваются на близких со скандалом - у меня такая тяжелая жизнь, поэтому вы все должны мне компенсировать мои страдания. А еще за личиной жертвы любят скрываться мужчины, терзающие жен физически или морально.