Царский путь спасения. Царский путь. Истинное Православие в век апостасии. Иеромонах Серафим (Роуз). Магия и политические технологии
На вопросы читателей отвечает Благочинный Безымянского округа г. Самары протоиерей Олег Китов.
Здравствуйте, батюшка!
Расскажите, пожалуйста, про «царский путь». Я начинающая верующая. В церковь стала ходить недавно, духовного отца пока нет, поэтому спросить больше не у кого. Я боюсь впасть в крайность, одну или другую. Я еще плохо знаю, что допустимо, а что - категорически нет. Подскажите, как найти эту середину?
Ксения
«Царский путь» - это тот путь, который проложил для нас Сам Христос, и Он же призывает нас всех следовать за Ним, отвергшись себя и взяв свой крест. Это тот путь, который ведет ко Спасителю и с которого нельзя сходить ни в ту, ни в другую сторону. Этим путем прошли тысячи и даже миллионы Христиан, проторив вослед Спасителя для нас дорогу в Небо, в Царствие Небесное. Если говорить об опасности крайностей на пути следования по дороге спасения, то здесь, пожалуй, все ясно. Опасно быть и теплохладным «христианином», опасно так же, а может, и более того, быть слепым фанатиком. Так как «хладный» еще может возгореться спасительной верою и начать подвизаться в добром подвиге, а вот неразумный «праведник», выгорев в самом себе неистинной верою и огнем горделивого самомнения, вряд ли встанет на путь спасения. Это те самые крайности, на которые толкает нас враг или же мы сами по лени или по самомнению своему выбираем себе как вектор движения жизни. Они ложные и приведут вовсе не к Богу, а к погибели. Бог же нас ведет именно «царским путем». Путем не каким-то средненьким, как некоторые считают, а путем Крайней Крайности. То есть путем Креста и самоотверженности. Путем истины.
Учение о «царском пути» поясняет Святитель Василий Великий: «Правый сердцем тот, чья мысль не уклоняется ни в излишество, ни в недостаток, но направляется только к середине добродетели». Это учение также изложил Православный святой V века преподобный Иоанн Кассиан в своем собеседовании «О трезвении»: «Изо всех сил и со всем напряжением должны мы стремиться к тому, чтобы посредством смирения стяжать благой дар трезвения, который может сохранить нас неповрежденными от чрезмерности с обеих сторон. Ибо, как говорят отцы, крайности существуют с обеих сторон - справа есть опасность быть обманутым излишним воздержанием, а слева - увлечься в беззаботность и расслабленность». «Чрезмерное воздержание, далее пишет он, вреднее насыщения, потому что посредством покаяния от последнего можно перейти к правильному пониманию, а от первого - нет» (то есть потому, что гордость своей «добродетельностью» стоит поперек пути покаянного смирения).
Соблюсти «царский путь» в духовной жизни - это целое искусство. И нашедший его с Божией помощью идет дорогой прямой и безопасной. На протяжении столетий Христиане из поколения в поколение накапливали опыт духовного делания, и Церковь как хранительница всего доброго и спасительного была источником всякой мудрости в этом деле для своих чад. Из чего же мы можем почерпнуть для себя знания, как жить и поступать в любом деле правильно, а именно по-Христиански? Прежде всего из Евангельского учения, которое звучит в храмах за Богослужениями для назидания прихожан. Затем из Предания и канонов церковных, которые освящены Духом Святым и которыми живет Церковь. И наконец, из наставлений и проповедей Архипастырей, пастырей и мудрых старцев. К этому может прибегнуть каждый - и опытный, и новоначальный, как непосредственно в храме, так и пользуясь духовной литературой, которая сейчас, слава Богу, издается в достаточном количестве и широком выборе. Все сейчас для нас есть, и все по милости Божией доступно. Бери и пользуйся во славу Божию и для спасении души. А чтобы не впасть в крайность, не уклониться ни «вправо», ни «влево», чтобы при охлаждении первого порыва веры не согрешить губительным небрежением о спасении или же не заразиться «ревностью не по разуму», нужно все же обязательно найти себе опытного духовника. И под его водительством обучаться основам веры и правильной духовной жизни. Без этого никак. Это проверено тысячелетиями. Так что второе, что вы должны сделать, и как можно быстрее (первое и главное вы уже сделали - уверовали и пришли в храм), - это обрести духовного отца. Именно он разъяснит вам, что допустимо, а что категорически нет. И вы найдете эту середину, то есть тот самый «царский» спасительный путь.
Бог вам в помощь.
Сегодня более чем когда-либо за пятьдесят лет борьбы за сохранение православной традиции, в век богоотступничества, голос истинного и несгибаемого Православия мог бы быть услышан по всему мiру и оказать глубокое влияние на будущее развитие Православных Церквей.
Поэтому жизненно важно, чтобы это действительно был голос Истинного, то есть святоотеческого, Православия. К сожалению, иногда случается, особенно в пылу полемики, что по существу здравые позиции Православия преувеличивают с одной стороны и не понимают с другой, тем самым у некоторых создается ошибочное впечатление, что сегодня дело Истинного Православия - это экстремизм, что-то вроде «правой» реакции на официальные Православные Церкви.
Такой политический взгляд на борьбу за Истинное Православие неправилен. Наоборот, среди лучших ее представителей - будь то в России, Греции или рассеянии - эта борьба приняла форму возврата к святоотеческому пути умеренности, среднего между двумя крайностями, именуемого святыми отцами царским путем.
Учение об этом «царском пути» поясняет святой Василий Великий: «Правый сердцем тот, чья мысль не уклоняется ни в излишество, ни в недостаток, но направляется только к середине добродетели». Но, возможно, это учение яснее всего изложил великий православный отец V века святой Иоанн Кассиан. Он столкнулся с задачей, сходной с той, какая ныне стоит перед Православием: изложить чистое учение восточных отцов народам Запада, которые тогда были духовно незрелы и еще не понимали глубины и тонкости духовного учения православного Вотока. Применяя это учение к жизни, они были склонны или к расслабленности, или к излишней строгости. Святой Кассиан излагает православное учение о «царском пути» в своем собеседовании «О трезвении», в котором святой Иоанн Лествичник отмечал «прекрасную и возвышенную философию»:
«Изо всех сил и со всем напряжением должны мы стремиться к тому, чтобы посредством смирения стяжать благой дар трезвения, который может сохранить нас неповрежденными от чрезмерности с обеих сторон. Ибо, как говорят отцы, крайности существуют с обеих сторон - справа есть опасность быть обманутым излишним воздержанием, а слева - увлечься в беззаботность и расслабленность». А искушение «справа» даже еще более опасно, чем «слева». «Чрезмерное воздержание вреднее насыщения, потому что посредством покаяния от последнего можно перейти к правильному пониманию, а от первого - нет» (то есть потому, что гордость своей «добродетельностью» стоит поперек пути покаянного смирения, которое и может послужить делу спасения).
Прилагая это учение к нашим условиям, мы можем сказать, что «царский путь» Истинного Православия сегодня - это середина между крайностями экуменизма и реформации с одной стороны, и «ревностью не по разуму» - с другой. Истинное Православие не идет «в ногу со временем» с одной стороны, но в то же время не делает «строгость», или «правильность», или «каноничность» (хорошие сами по себе понятия) извинением фарисейского самодовольства, исключительности или недоверия. Не следует путать эту истинно православную умеренность с теплохладностью и безразличием или же с любыми видами компромисса между политическими крайностями. Потребность реформы настолько сейчас носится в воздухе, что любой человек, чьи взгляды сформированы духом времени, будет рассматривать Истинное Православие как близкое к фанатизму. Но всякий, кто смотрит на дело глубже и применяет святоотеческие мерки, увидит, что «царский путь» далек от экстремизма любого рода.
Русская Православная Церковь Заграницей была, по Божию Промыслу, поставлена в очень удобное положение для того, чтобы сохранить «царский путь» среди путаницы православия XX века. Живя в изгнании и бедности, в мiре, который не понял страдания ее народа, она сосредоточила свое внимание на сохранении в целости веры, объединяющей ее людей, и поэтому вполне естественно, что она чувствует себя чужой умонастроениям, основывающимся на религиозном безразличии и самодовольстве, на материальном процветании и бездушном «интернационализме». С другой стороны, она была сохранена от падения в крайность «справа» (выражением такой крайности могло бы быть заявление, что таинства Московского патриархата безблагодатны благодаря сознанию того факта, что сергианская Церковь в России несвободна; окончательное суждение о ее состоянии предоставим решить свободному собору Русской Православной Церкви)...
Рост за последние годы сознания общности Истинного Православии по всему мiру, будь то катакомбная Церковь в России, старостильники в Греции или Русская Церковь заграницей навел некоторых на мысль об «общем фронте» Церквей-исповедниц перед лицом экуменического движения, которое завладело «официальным православием». Однако при нынешних условиях это скорее политический взгляд на ситуацию, когда значение миссии Истинного Православия воспринимается слишком внешне. Подлинные размеры истинно православного протеста против безразличного, теплохладного и даже богоотступнического «православия» еще только должны быть выявлены. Особенно - в России. Но не может быть, чтобы свидетельство стольких мучеников, исповедников и борцов Истинного Православия в XX столетии было тщетно.
Да сохранит Бог Своих ревнителей на царском пути Истинного Православия.
Сегодня более чем когда-либо за пятьдесят лет борьбы за сохранение православной традиции, в век богоотступничества, голос истинного и несгибаемого православия мог бы быть услышан по всему миру и оказать глубокое влияние на будущее развитие Православных Церквей. Возможно, правда, что уже сейчас чересчур поздно, чтобы предотвратить "Восьмой экуменический собор" и "экуменический" Союз, явившийся его следствием; но, может быть, одна или более из поместных Церквей могут быть уговорены вернуться с этого гибельного пути, который приведёт к окончательной ликвидации (как Православных) тех юрисдикций, которые следуют ему до конца; и, во всяком случае, отдельные лица и целые общины наверняка могут быть спасены от этого пути, не говоря уже о тех из сомневающихся, которые ещё смогут найти дорогу в спасительную ограду истинной Церкви Христовой.
Поэтому жизненно важно, чтобы это действительно был голос истинного, то есть святоотеческого, православия. К сожалению, иногда случается, особенно в пылу полемики, что по существу здравые позиции православия преувеличивают с одной стороны и не понимают с другой, тем самым у некоторых создается ошибочное впечатление, что сегодня дело истинного православия – это экстремизм, что-то вроде "правой" реакции на преобладающе "левый" курс, которым следует руководство "официальных" Православных Церквей. Такой политический взгляд на борьбу за истинное православие неправилен. Наоборот, среди лучших ее представителей – будь то в России, Греции или рассеянии – эта борьба приняла форму возврата к святоотеческому пути умеренности, среднего между двумя крайностями, именуемого святыми отцами царским путем.
Учение об этом "царском пути" поясняет, например, в своих Духовных наставлениях Авва Дорофей, где он специально цитирует из Книги Второзакония: "не уклоняйтесь ни на-право, ни на-лево"; но идите царским путём, а также святой Василий Великий: "Правый сердцем тот, чья мысль не уклоняется ни в излишество, ни в недостаток, но направляется только к середине добродетели". Но, возможно, это учение яснее всего изложил великий православный отец V века святой Иоанн Кассиан. Он столкнулся с задачей, сходной с той, какая ныне стоит перед православием: изложить чистое учение восточных отцов народам Запада, которые тогда были духовно незрелы и еще не понимали глубины и тонкости духовного учения православного Востока. Применяя это учение к жизни, они были склонны или к расслабленности, или к излишней строгости. Святой Кассиан излагает православное учение о "царском пути" в своем собеседовании "О трезвении" (или "разборчивости"), в котором святой Иоанн Лествичник (ступенька 4:105) отмечал "прекрасную и возвышенную философию":
"Изо всех сил и со всем напряжением должны мы стремиться к тому, чтобы посредством смирения стяжать благой дар трезвения, который может сохранить нас неповрежденными от чрезмерности с обеих сторон. Ибо, как говорят отцы, крайности в обе стороны могут быть одинаково вредны – избыток поста и объедения, избыток бдительности и спячки, а также другие излишества". Трезвение "учит человека идти царским путём, избегая крайностей с обеих сторон – справа есть опасность быть обманутым излишним воздержанием, а слева – увлечься в беззаботность и расслабленность". А искушение "справа" даже еще более опасно, чем "слева": "Чрезмерное воздержание вреднее насыщения, потому что посредством покаяния от последнего можно перейти к правильному пониманию, а от первого – нет" (то есть потому, что гордость своей "добродетельностью" стоит поперек пути покаянного смирения, которое и может послужить делу спасения). (Собеседования, II, главы 16, 2, 17.)
Прилагая это учение к нашим условиям, мы можем сказать, что "царский путь" истинного православия сегодня – это середина между крайностями экуменизма и реформации с одной стороны, и "ревностью не по разуму" (Рим. 10:2) – с другой. Истинное православие не идет "в ногу со временем" с одной стороны, но в то же время не делает "строгость", или "правильность", или "каноничность" (хорошие сами по себе понятия) извинением фарисейского самодовольства, исключительности или недоверия. Не следует путать эту истинно православную умеренность с теплохладностью и безразличием или же с любыми видами компромисса между политическими крайностями.
Потребность реформы настолько сейчас носится в воздухе, что любой человек, чьи взгляды сформированы духом времени, будет рассматривать истинное православие как близкое к фанатизму. Но всякий, кто смотрит на дело глубже и применяет святоотеческие мерки, увидит, что "царский путь" далек от экстремизма любого рода. Возможно, что ни один православный наставник современности не даёт такого примера здоровой и горячей Православной умеренности, как покойный Архиепископ Аверкий; его многочисленные статьи и проповеди дышат живительным духом Православного рвения, без каких-либо уклонений ни "вправо", ни "влево", но с постоянным упором на духовную сторону истинного Православия. (В особенности см. "Святое рвение", Православное Слово, май-июнь 1975). Русская Православная Церковь заграницей была по Божию Промыслу поставлена в очень удобное положение для того, чтобы сохранить "царский путь" среди путаницы православия XX века. Живя в изгнании и бедности, в мире, который не понял страдания ее народа, она сосредоточила свое внимание на сохранении в целости веры, объединяющей ее людей, и поэтому вполне естественно, что она чувствует себя чужой умонастроениям, основывающимся на религиозном безразличии и самодовольстве, на материальном процветании и бездушном "интернационализме". С другой стороны, она была сохранена от падения в крайность "справа" (выражением такой крайности могло бы быть заявление, что таинства Московского Патриархата безблагодатны) благодаря сознанию того факта, что сергианская Церковь в России несвободна. (Точное суждение о ее состоянии предпишем предоставить свободному собору Русской Православной Церкви).
Если тут есть кажущееся противоречие (если вы не отрицаете их Таинства, то почему вы не поддерживаете евхаристического общения с ними?), то это так только с точки зрения умствующих; те, кто подходят к церковным вопросам как с сердцем, так и с головой, без труда примут эту позицию, которая является свидетельством, оставленным Русской Церкви её мудрым Превоиерархом, Митрополитом Анастасием (+1965).
Находясь на свободе, Русская Православная Церковь Заграницей считала одним из своих важных обязательств выражать солидарность и полное евхаристическое общение с катакомбной Истинной Православной Церковью России, чьё существование полностью игнорируется и даже отрицается "официальным" Православием. Если будет воля Божия и страшные испытания Русской Церкви и народа закончатся, другие Православные Церкви, может быть, лучше поймут положение Русской Церкви; до того времени, наверно, всё, на что можно надеяться, что свободные Православные Церкви никогда не отрицали права Русской Православной Церкви Заграницей на существование или благодатность её Таинств и почти все в течение большого времени оставались в евхаристическом общении с нею (пока её неучастие в экуменическом движении не изолировало её и сделало её укором [совести] для других Церквей, особенно в течение последнего десятилетия), и до сегодняшнего дня они противились (по крайней мере пассивно) политически-вдохновлённым попыткам Московского Патриархата объявить её "раскольничьей" и "неканоничной".
В недавние годы Русская Православная Церковь Заграницей также поддержала и признала Истинно-Православных Христиан Греции, положение которых в течение долгого времени также было чрезвычайно тяжёлым и не находило понимания. В Греции первый удар по Церкви (календарная реформа) не был таким же смертельным, как "Декларация" Митрополита Сергия в России. Поэтому богословскому сознанию Православного греческого народа потребовалось больше времени, чтобы увидеть её полное анти-православное значение. Кроме этого, только немногие епископы в Греции оказались достаточно смелыми для того, чтобы присоединиться к движению (не в пример тому, как количество не-сергианских епископов в России в начале превышало количество всего греческого епископата). И только в недавние годы движение старостильников стало "интеллектуально респектабельным" по мере того, как больше и больше выпускников университетов присоединилось к нему. В течение своего существования оно перенесло преследования, иногда довольно жёсткие, со стороны правительства и официальной Церкви; и до сегодняшнего дня оно осталось презираемым "передовым" [элементом] и полностью не признаётся "официальным" Православным миром. К сожалению, внутренние разногласия и разделения продолжают ослаблять движение старостильников, а также у них нет единого объединённого голоса для выражения своей позиции за святоотеческое Православие. Несмотря на это, нельзя отрицать Православную суть их позиции и следует только приветствовать такие здоровые выступления в её пользу, как представлено в следующей статье.
Рост за последние годы сознания общности истинного православия по всему миру, будь то катакомбная Церковь в России, старостильники в Греции или Русская Церковь заграницей, навел некоторых на мысль об "общем фронте" Церквей-исповедниц перед лицом экуменического движения, которое завладело "официальным" православием. Однако при нынешних условиях возможность этого мала; и, во всяком случае, это политический взгляд на ситуацию, когда значение миссии истинного православия воспринимается слишком внешне. Подлинные размеры истинно православного протеста против "экуменического Православия", против безразличного, теплохладного богоотступнического Православия еще только должны быть выявлены. Особенно – в России. Но не может быть, чтобы свидетельство стольких мучеников, исповедников и борцов истинного православия в XX столетии было тщетно. Да сохранит Бог Своих ревнителей на царском пути истинного Православия, верных Ему и Его Святой Церкви во веки веков!
Данная статья впервые появилась в журнале "Православное слово", сентябрь-октябрь, 1976 (70), 143-149. («The Orthodox Word», № 70, Калифорния, 1976 г.)Рассуждении с советом опытнейших
Некогда собрались старцы к св. Антонию Великому и с вечера до утра рассуждали о разных духовных предметах, – и особенно о том, какая добродетель больше всех, которая могла бы сохранять нас неуловимыми для сетей обольщения дьявольского, и прямым путем вести наверх совершенства . Предлагались разные мнения: одни выставляли пост и бдение ; другие – нестяжательность и презрение всех вещей; иные отшельничество , или удаление в пустынь; иные – человеколюбие . Когда таким образом все высказались, стал говорить Святой Антоний. "Все сказанное вами спасительно и необходимо для ищущих Бога и желающих придти к Нему. Но дать первенство какой-либо из указанных вами добродетелей не позволяют опыты падения преуспевавших в них. Ибо и отличавшиеся строгими постами и бдениями, и пребывавшие неисходно в пустынном уединении, и доходившие до крайней степени нестяжательности , и щедрые милостыно-давцы попадались в сети врага и падали. И причина этому, думаю, не другая какая была, как недостаток рассудительности . Ибо она научает человека идти царским путем, избегая опасных крайностей: в отношении к пощению, например, она не допускает ни до чрезмерного изнурения тела , ни до поблажек ему. В Евангелии она называется оком и светильником души: светильник телу , говорит Господь, есть око: аще убо будет око твое просто, все тело твое светло будет: аще ли око твое лукаво будет, все тело твое темно будет (Мф. 6:22,23). Как свет все освещает и око все видит, так и она все помышления и дела человека пересматривая и обсуждая, выясняет и определяет, что должно делать, как и от чего следует удержаться. Когда же у кого не достает такой рассудительности, тогда дела его и помышления , не будучи строго обсуждаемы, текут, как течется, и тут враг успевает подставить ему кажущееся добро вместо истинного, и, прикрывая им ров или сеть, ввергает в них, и погубляет его".
Преподобный Исаак Сирин
Путь, ведущий к свету и жизни
Долгое время искушаемый в десных и шуих, прияв на себя бесчисленные удары противника и сподобившись втайне великих вспоможений, в продолжение многих лет снискал я опытность и, по благодати Божией, опытно дознал следующее. Основание всего доброго, возвращение души из вражия плена, путь , ведущий к свету и жизни , - все это заключено в сих двух способах: собрать себя воедино и всегда поститься , то есть премудро и благоразумно поставить для себя правилом воздержание чрева, неисходное пребывание на одном месте, непрестанное занятие богомыслием...
Приточное изображение шествия царским путем среди соблазнов
Но, прошу тебя, вникни хорошенько в силу слов , которые сейчас хочу предложить тебе. Представь в уме своем некий царский путь, весь углаженный стопами тех, которые прежде добре и богоугодно шествовали по нему, по ту и другую сторону его вообрази горы, лощины, обрывы, высокие утесы и прорывы, а между ними предположи поля, луга, увеселительные места с тенями и деревами, полными разных плодов, представь также, что там в разных местах скрываются многие дикие звери, грабители и убийцы. Ведай теперь, что если мы, вступив на сей путь, шествовать будем по нему, подражая тем, которые прежде нас прошли по нему, - святым, то ничто из этого не может обольстить нас, привлечь к себе наше чувство или повредить нам.
Когда, шествуя путем заповедей Господних, мы, при проходе между сказанными предметами, не будем обращать очей своих ни на один из них, тогда никто ни из грабителей тех, ни из зверей не посмеют явно напасть на нас, не посмеют они даже и подойти к нам близко, особенно если последуем какому-либо духовному руководителю и имеем добрых спутников.
Бывает, однако ж, что грабители те иногда стоят вдали, иногда подходят поближе, и одни из них устрашают нас и зверски смотрят на нас, как убийцы, другие, напротив, ласково обращаются к нам со льстивыми и будто дружескими словами, показывая приятность мест, там находящихся, красоты дерев и плодов и приглашая нас отдохнуть немножко после путных трудов и вкусить от плодов, сладких на вкус и прекрасных на вид, - и другие многие изобретают хитрости и бесчисленные употребляют уловки, чтоб как-нибудь сманить нас с того царского пути. Так беспокоят они нас непрестанно день и ночь, и когда бодрствуем, и когда спим, и иногда борют нас срамными похотями, иногда пожеланиями яств запрещенных, иногда отчаянно нападают на нас и стращают, что убьют, думая тем запугать нас и сбить с царского пути. Иные из них говорят, что невозможно вынесть всех трудностей этого пути, другие – что эти труды совсем тщетны и никакой не могут принести пользы тем, кои употребляют их, третьи опять говорят, что этот путь, которым мы идем, конца не имеет, и нам показывают некоторых из тех, которые ни в чем никакого не достигли успеха. Это особенно такие, которые много времени провели в подвижничестве и никакой не получили пользы от этого долговременного в нем пребывания, потому что не с разумом шествовали путем заповедей Божиих, и не с правым и благочестивым помыслом , но подвизались своевольно и с гордостью . Такие всегда пресекают свое по Богу течение и, убоявшись, возвращаются вспять, а затем, опустившись в нерадении , предают себя диаволу и начинают делать одно угодное ему.
О том, что должно проходить путь Божий разумно и внимательно
Позаботимся о себе, братия, будем внимательны. Кто нам даст время сие, если мы понапрасну потеряем его? Поистине мы будем искать сих дней и не найдём их. Авва Арсений всегда говорил себе: "Арсений, для чего ты вышел из мира?" А мы находимся в такой гибельной лености, что не знаем даже, чего мы тогда желали, и потому не только не преуспеваем, но и скорбим всегда. Это происходит с нами от того, что не имеем внимания в сердце нашем. И подлинно, если бы мы хотели немного подвизаться, то мы не скорбели бы много и не испытывали бы трудностей, ибо если кто вначале понуждает себя, то, продолжая подвизаться, он мало-помалу преуспевает и потом с покоем совершает добродетели, поелику Бог, видя, что он понуждает себя, подаёт ему помощь. Итак, будем и мы понуждать себя, положим доброе начало, усердно пожелаем доброго, ибо хотя мы ещё не достигли совершенства, но самое сие желание есть уже начало нашего спасения , от этого желания мы начнём, с помощью Божией, и подвизаться, а через подвиг получаем помощь к стяжанию добродетелей. Посему-то некто из отцов сказал: "Дай кровь и приими дух", т.е. подвизайся и получишь навык в добродетели.
Когда я обучался светским наукам, мне казалось это сначала весьма тягостным, и когда я приходил взять книгу, я был в таком же положении, как человек, идущий прикоснуться к зверю, когда же я продолжал понуждать себя, Бог помог мне, и прилежание обратилось мне в такой навык, что от усердия к чтению я не замечал, что ел, или что пил, или как спал.
И никогда не позволял завлечь себя на обед с кем-нибудь из друзей моих и даже не вступал с ними в беседу во время чтения, хотя и был общителен и любил своих товарищей. Когда же учитель отпускал нас, я омывался водою, ибо иссыхал от безмерного чтения, и имел нужду каждый день освежаться водою, приходя же домой, я не знал, что буду есть, ибо не мог найти свободного времени для распоряжений касательно самой пищи моей, но у меня был верный человек, который готовил мне, что он хотел. А я ел, что находил приготовленным, имея книгу подле себя на постели, и часто углублялся в неё. Также и во время сна она была подле меня на столе моем, и, уснув немного, я тотчас вскакивал для того, чтобы продолжать чтение. Опять вечером, когда я возвращался домой после вечерни, я зажигал светильник и продолжал чтение до полуночи, и вообще был в таком состоянии, что от чтения вовсе не знал сладости покоя.
"Ходите путём царским, и считайте поприща вёрсты"
Итак, когда я вступил в монастырь, то говорил сам себе: "Если при обучении внешнему любомудрию родилось во мне такое желание и такая горячность от того, что я упражнялся в чтении, и оно обратилось мне в навык, то тем более будет так при обучении добродетели", и из этого примера я почерпал много силы и усердия. Так, если кто хочет приобрести добродетель, то он не должен быть нерадивым и рассеянным. Ибо, как желающий обучиться плотничеству не занимается иным ремеслом, так и те, которые хотят научиться деланию духовному , не должны заботиться ни о чём другом, но день и ночь поучаться в том, как бы приобрести оное. А иначе приступающие к сему делу не только не преуспевают, но и сокрушаются, неразумно утруждая себя. Ибо кто не внимает себе и не подвизается, тот легко уклоняется от добродетели, потому что добродетели суть средина, тот царский путь, о котором один святой старец сказал: "Ходите путём царским, и считайте поприща вёрсты".
Итак, добродетели, как я сказал, суть средина между излишеством и недостатком. Поэтому и сказано в Писании: не совратитися ни на десно, ни на лево (Втор. 5:32). И святой Василий говорит: "Прав сердцем тот, чей помысл не уклоняется ни в излишество, ни в недостаток, но направляется только к средине добродетели". Зло само по себе есть ничто, ибо оно не есть какое-либо существо и не имеет никакого состава. Нет, но душа, уклонившись от добродетели, делается страстною и рождает грех , потому и томится им, не находя в нём для себя естественного успокоения. И дерево разве имеет по естеству червей внутри себя? Но заводится в нём малая гнилость, от этой гнилости рождается червь, и сей самый червь съедает дерево. Также и медь сама производит ржавчину, и сама опять поедается ржавчиною. И одежды сами производят моль, и эта же моль, от них происшедшая, их съедает и портит. Так и душа сама производит зло, которое прежде вовсе не существовало, и не имеет, как я сказал, никакого состава, и опять сама мучится от зла; и хорошо сказал святой Григорий: "Огонь есть порождение вещества, и поедает вещество, как и злых зло". То же самое видим и в телесной болезни: когда кто живет беспорядочно и не бережёт здоровья, то происходит избыток или недостаток чего-нибудь в теле, и потом человек делается от сего больным: а прежде этого вовсе не существовало болезни, и она не была когда-либо чем-нибудь самобытным, и опять, по исцелении тела, болезнь уже вовсе не существует. Так что и зло есть недуг души, лишившейся свойственного ей и по естеству ей принадлежащего здравия, которое есть добродетель. Потому мы и сказали, что добродетели суть средина: так, мужество находится посреди страха и наглости; смиренномудрие - посреди гордости и человекоугодия; также и благоговение - посреди стыда и бесстыдства, подобно сему и прочие добродетели.
Итак, когда человек удостоился приобрести сии добродетели, то он бывает благоугоден пред Богом, и хотя все видят, что он ест, пьёт и спит, как и прочие люди, но таковой благоугоден Богу за добродетели, которые имеет. А кто не внимает себе и не охраняет себя, тот легко уклоняется от сего пути или направо, или налево, т. е. или в излишество, или в недостаток, и производит в себе недуг, который составляет зло. Вот это царский путь, коим шествовали все святые.
Поприща же (вёрсты) суть различные устроения, которые каждый всегда должен считать и замечать непрестанно: где он, до какой версты достиг, и в каком устроении находится? Именно: мы подобны людям, которые имели намерение идти во Святой Град (Иерусалим); выйдя из одного города, некоторые прошли пять вёрст и остановились, другие прошли десять, иные совершили и половину пути, а иные нимало не прошли по нём, но пребывают вне ворот, в смрадном предместье его. Из тех же, которые находятся на пути, случается, что некоторые пройдут две версты и, заблудившись, возвращаются, или, прошедши две версты вперёд, отходят пять назад, другие же дошли до самого города, но остались вне его и не вошли внутрь города. То же бывает с нами: ибо некоторые из нас оставили мир и вступили в монастырь с намерением стяжать добродетели: и одни сделали немногое и остановились; иные больше, а другие совершили половину дела и остановились; иные вовсе ничего не сделали, но, думая, что вышли из мира, остались в мирских страстях и в злосмрадии их; иные совершают немного доброго и опять разоряют это; а некоторые разоряют и более того, что совершили. Другие же хотя и совершили добродетели, но имели гордость и уничижали ближнего, а потому не вошли во град, но пребывают вне его. Следовательно, и эти не достигли своей цели, ибо хотя они дошли до самых ворот града, но остались вне его, а потому и сии не исполнили своего намерения.
Итак, каждый из нас должен замечать, где он находится: вышел ли он из своего города, но остановился вне ворот в смрадном предместье его; или прошёл мало, или много; или достиг до половины пути; или идёт две версты вперед и две назад; или дошел до града и взошёл в Иерусалим; или хотя и достиг до града, но не мог войти в него. Каждый пусть рассматривает своё состояние, где он находится.
Есть три устроения души в человеке: он или действует по страсти, или сопротивляется ей, или искореняет её. Действует по страсти тот, кто приводит её в исполнение, удовлетворяет ей. Сопротивляется ей тот, кто не действует по ней и не отсекает её, но, любомудрствуя, как бы минует страсть, однако имеет её в себе. А искореняет страсть тот, кто подвизается и делает противное страсти.
Но эти три устроения имеют великую обширность. Например, назовите какую угодно страсть, и мы разберём её. Хотите ли, скажем о гордости? Хотите ли, скажем о блуде , или хотите лучше, чтобы мы поговорили о тщеславии ? Ибо мы весьма побеждаемся им. По тщеславию человек не может слышать слово от брата своего. Иной, когда услышит одно слово, смущается или отвечает пять слов или десять на одно слово, и враждует и огорчается. И когда спор прекратится, он продолжает иметь помыслы на сказавшего ему оное слово, и помнит зло, и жалеет, что он не сказал более того, что сказал, и готовит в себе ещё худшие слова, чтобы сказать ему. И постоянно говорит: "Зачем я не сказал ему того-то, зачем он мне это сказал, и я ему то-то скажу", и постоянно гневается . Вот одно устроение. Это значит, что зло обратилось в навык. Бог да избавит нас от такого устроения, ибо оно непременно подлежит муке, потому что всякий грех, исполняемый на деле, подлежит аду , и хотя бы таковой человек захотел покаяться , он не может один преодолеть страсти, если не получит помощи от некоторых святых, как сказали и отцы. Посему-то я всегда говорю вам: старайтесь отсекать страсти прежде, нежели они обратятся вам в навык.
Другой, когда услышит слово, хотя и смущается и также отвечает пять слов или десять на одно, и жалеет, что не сказал и других трёх худших, и скорбит и помнит зло, но по истечении нескольких дней изменяется. Другой проводит неделю в таком состоянии и переменяется, а иной изменяется и через день. Другой же оскорбляет, ссорится, смущается , смущает, и тотчас обращается. Видите, сколько различных устроений! Однако все сии люди, пока они исполняют страсть, подлежат аду.
Скажем и о тех, которые сопротивляются страсти. Иной, когда услышит слово, печалится, но не о том, что его оскорбили, а о том, что он не перенёс сей обиды: таковой находится в состоянии подвизающихся и сопротивляющихся страсти. Другой подвизается и трудится, но, наконец, побеждается понуждением страсти. Иной не хочет отвечать оскорбительно, но увлекается привычкою. Другой старается не сказать отнюдь ничего обидного, но скорбит о том, что ему досадили, однако осуждает себя за то, что скорбит, и раскаивается в сём. Иной не огорчается оскорблением, но и не радуется о нём. Вот эти все сопротивляются страсти. Но два из них имеют отличие от прочих. Кто побеждается в подвиге и кто увлекается привычкою, тем угрожает опасность подвергнуться беде действующих по страсти.
Сказал же я о них, что и они в числе сопротивляющихся страсти, ибо произволением своим остановили страсть и не хотят по ней действовать, но и скорбят, и подвизаются. Отцы же сказали, что всякое дело, которого душа не хочет, бывает маловременно. Но таковые должны испытать себя, не исполняют ли они если не самую страсть, то что-либо из побуждающего к страсти, и потому побеждаются или увлекаются ею? Находятся и такие, которые стараются остановить страсть, но по внушению другой страсти - один молчит по тщеславию, другой по человекоугодию или по иной какой-либо страсти: сии злым хотят исцелить злое. Но авва Пимен сказал, что зло никак не истребляет зла. Таковые принадлежат к действующим по страсти, хотя и сами себя обольщают.
Наконец, желаем сказать и о тех, которые искореняют страсть. Иной радуется, когда его оскорбляют, но потому, что имеет в виду награду: сей принадлежит к искореняющим страсть, но неразумно. Другой радуется, получая оскорбление, и думает, что он должен был претерпеть оскорбление, потому что он подал повод к тому: сей разумно искореняет страсть. Ибо принимать оскорбление, возлагать вину на себя и почитать все находящее на нас за наше собственное - есть дело разума, потому что каждый молящийся Богу: "Господи, дай мне смирение ", должен знать, что он просит Бога, дабы Он послал ему кого-нибудь оскорбить его. Итак, когда кто-либо оскорбляет его, то он и сам должен досадить себе и уничижить себя мысленно, чтобы в то время, когда другой смиряет его извне, он сам смирял себя внутренне. Другой не только радуется, когда его оскорбляют, и почитает виновным самого себя, но и сожалеет о смущении оскорбившего его. Бог да введёт нас в таковое устроение.
Видите ли, сколь обширны сии три устроения? Итак, каждый из нас пусть рассматривает, как я сказал, в каком он находится устроении. Добровольно ли он действует по страсти и удовлетворяет ей? Или, не желая действовать по ней, побеждается ею? Или действует по страсти, увлекаясь привычкою, и, сделав это, скорбит и кается, что так поступил? Или подвизается разумно остановить страсть? Или подвизается против одной страсти ради другой, как мы сказали, что иной молчит по тщеславию, или по человекоугодию, или вообще по какому-нибудь человеческому помыслу? Или он начал искоренять страсть, и разумно ли искореняет её, и делает противное страсти? Каждый пусть узнает, где он находится, на каком поприще. Ибо мы должны испытывать себя не только каждый день, но и каждый год, и всякий месяц, и каждую неделю, и говорить: прошлую неделю меня так беспокоила сия страсть, а теперь каков я? Так же и каждый год спрашивать себя: прошлого года я так побеждался сею страстию, а ныне каков? Так и всегда должны испытывать себя, успели ли мы сколько-нибудь или находимся в том же устроении, в каком были прежде, или впали в худшее. Бог да даст нам силу, чтобы мы, если б и не успели искоренить страсть, то по крайней мере не действовали по ней и сопротивлялись оной. Ибо поистине тяжкое дело - действовать по страсти и не сопротивляться ей. Скажу вам пример, кому подобен тот, кто действует по страсти и удовлетворяет ей. Он подобен человеку, который, будучи поражаем от врага своего стрелами, берёт их и собственными руками вонзает в своё сердце. Сопротивляющийся страсти подобен осыпаемому стрелами врага своего, но облёченному в броню и потому не получающему ран. А искореняющий страсть подобен тому, кто, будучи осыпаем стрелами врага своего, сокрушает их или возвращает в сердца врагов, как сказано в псалме: меч их да внидет в сердца их, и луцы их да сокрушатся (Пс. 36:15).
Итак, постараемся и мы, братия, если не можем возвращать оружие их в сердца их, то, по крайней мере, не принимать стрел и не вонзать их в сердца наши, но и облечёмся в броню, чтобы не быть уязвленными от них. Благий Бог да покроет нас от них, да подаст нам внимание и да наставит нас на путь Свой, ибо Ему подобает всякая слава, честь и поклонение во веки. Аминь.
Царский путь питания
Пост , рассчитанный разумно и рассудительно , – благо. Велика эта добродетель. Но пост, скажу, не только в том, чтобы есть один раз в день, но и в том, чтобы есть мало и вставать еще голодным. Употреблять в пищу хлеб и соль, а пить только воду, которая сама собой бьет из источников. Это – царский путь питания. Многие святые спаслись , следуя этим путем, как говорят святые отцы. Ибо человек выдержит без еды и день, и два, и три, и четыре, и пять, и неделю. Но не всегда может выдержать такой пост. А если ежедневно питается хлебом и водой, такой пост выдержит всегда. Только следует быть голодным после еды. Тогда и тело послушно будет в делании, способное совершить все необходимое и к движению умной молитвы готовое, и телесные страсти утихнут. Ничто не умерщвляет так телесные страсти, как скудная пища. Кто постится временами, а не постоянно, тот снова ищет вкусных яств и поддается им.
Чем занимались русские самодержцы по дороге на богомолье? Они строили дворцы и храмы. Приглашаем вас в путешествие по этому пути вместе с Михаилом Федоровичем, Алексеем Михайловичем, Федором Алексеевичем, Иваном Грозным и императрицей Елизаветой Петровной.
|
|
|
|
Путь государя в Троице-Сергиеву Лавру к мощам Преподобного Сергия Радонежского начинался с молебна в Успенском соборе Кремля. После этого широко открывались кремлевские ворота, и из них под колокольный звон выступал царский поезд. За несколько дней до отъезда государь уведомлял Троицкого архимандрита с братией о своем приезде. И тут же дворцовые, боярские и монастырские крестьяне под наблюдением окольничих принимались исправлять дороги, чинить мосты, настилать гати. В день выезда рано утром в путь отправлялось полторы тысячи пехоты во главе с воеводой. И только после этого начинали движение государь с государыней. Надо заметить, что поездов было два. Царь появлялся из Спасских ворот, царица – из Троицких. Обе кавалькады почти не отличались друг от друга пышностью и размерами. Шли пешие и конные, ехали в каретах и телегах – приближенные, стрельцы, челядь: постельничие и истопники, сторожа и портные, шапошники, чеботники, завязочники, нашивочники, кружевники, аптекари, часовник, костоправ и многие другие. В поводу вели царских коней, украшенных сияющими попонами. Везли и несли персидские ковры, постельные и банные принадлежности, оружие. В отдельном крестовом возке располагались царские иконы. Была даже специальная телега, куда складывали подношения царю, с которыми встречали его подданные.
Можно представить, с какой скоростью двигалась та вереница. Путь до Лавры занимал несколько дней. Понятно, что требовались места для отдыха царствующих особ. С этой целью по пути следования воздвигали путевые дворцы. До наших дней дошел только один – в самой Лавре. На месте дворцов остались храмы. Одни из них видели самого Алексея Михайловича, другие, построенные позже, сохранили атмосферу того времени, когда по Троицкой дороге (так она тогда называлась) двигался царский поезд.
Алексеевское
Улица Церковная Горка в Алексеевском районе Москвы. Живописный пригорок рядом со станцией метро «ВДНХ». На нем возвышается единственное здание – храм в честь чудотворной Тихвинской иконы Божией Матери. Когда-то на этом месте стояла другая церковь, названная именем Алексия, человека Божия. Она принадлежала расположенному здесь селу Копытову. Эти места очень нравились царю, который часто охотился в соседних Сокольниках. Алексей Михайлович решил построить здесь свой путевой дворец. А в 1673 году государь повелел заложить рядом новую церковь. В ней предусматривались молельные комнаты царя и царицы – они существуют и сейчас. Правда, дожить до окончания строительства Алексею Михайловичу не довелось – работы были завершены после его смерти.
Храм в Алексеевском
Обе церкви поначалу были соединены папертью. 31 октября 1680 года Тихвинский храм был торжественно освящен Патриархом. В день освящения царь Федор Алексеевич подарил храму главную святыню – чудотворную Тихвинскую икону Божией Матери византийского письма.
В день столетия коронации Николая II, 26 мая 1996
года, на месте путевого дворца был установлен
памятник императору работы Вячеслава Клыкова
В 1824 году старую Алексеевскую церковь разобрали. Из ее кирпича была построена стройная колокольня Тихвинского храма. А в самой Тихвинской церкви в конце XIX столетия устроили придел во имя святого Алексия, человека Божия – в память о первом храме.
Тайнинское
Слева от нынешней Ярославки, сразу за МКАД, располагается бывшее село Тайнинское – сейчас оно входит в состав подмосковного города Мытищи. В XVII веке здесь стоял деревянный храм вместе с путевым дворцом, построенным Иваном Грозным. В 1675 году по велению царя Федора Алексеевича в селе было начато строительство каменного храма в честь Благовещения Пресвятой Богородицы – он существует и поныне. Интересно его крыльцо: от центральной площадки, перекрытой каменной «бочкой», две симметричные лестницы поднимаются к верхним площадкам перед входами на хоры. Над этими площадками возвышаются кирпичные шатры. Каменная архитектура здесь во многом повторяет формы деревянного зодчества.
В 1751 году по указу императрицы Елизаветы Петровны в северной части трапезной был устроен, а в 1763 году освящен придел преподобных Захарии и Елисаветы. Кстати, интересно, что свои паломничества Елизавета Петровна совершала пешком. Но очень оригинальным способом. Она доходила до определенной точки пути, после чего садилась в карету и отправлялась на место отдыха. Утром карета доставляла ее на прежнее место, и императрица продолжала свой пеший путь. В 1812 году храм разграбили французы, но вскоре он был восстановлен. В 1929-м его закрыли. Впоследствии в храмовом здании размещались клуб, хлебный магазин, общежитие, мясной цех, склад, фабрика игрушки, механосборочная мастерская.
В сентябре 1989 года храм Благовещения Пресвятой Богородицы был возвращен православной общине Московского Патриархата. 26 мая 1996 года, в день столетия коронации Николая II, недалеко от церкви на месте когда-то стоявшего здесь путевого дворца был установлен памятник императору Николаю II работы Вячеслава Клыкова. На долю памятника тоже выпали немалые испытания. В 1997 году его взорвали члены одной из революционных организаций. Гипсовая копия, установленная через год в Подольске, вскоре тоже была взорвана. И наконец, 20 августа 2000 года памятник вновь занял место в Тайнинском.
Братовщина
Проехав несколько километров по Ярославскому шоссе, снова отклоняемся от него на старую Троицкую дорогу и вскоре прибываем в старинное село Братовщина. Здесь – также по указу Ивана Грозного – были построены путевой государев дворец и церковь Николая Чудотворца, разрушенная в Смутное время. Именно в этом селе 1 мая 1613 года представители Земского собора встретили Михаила Федоровича Романова по дороге из Костромы в Москву, куда он направлялся для венчания на царство. При нем в 1623 году здесь был построен новый путевой дворец, а в 1637 году и новый деревянный храм во имя Святителя Николая.
Сейчас ни от путевых дворцов, ни от деревянных храмов ничего не осталось. О прежних временах напоминает церковь Благовещения Пресвятой Богородицы, построенная в начале XIX века. При ее возведении был использован камень, заготовленный по повелению императрицы Екатерины II для перестройки путевого дворца. Храм имеет три придела. Главный посвящен Благовещению Пресвятой Богородицы. Правый, в честь Покрова Пресвятой Богородицы, и левый, во имя Святителя Николая Чудотворца, освящены в память церквей, стоявших в этом селе ранее.
Воздвиженское
Последний из путевых дворцов по дороге в Троице-Сергиеву Лавру был построен в селе Воздвиженском. Здесь произошло несколько исторических событий, повлиявших на дальнейшую историю нашей страны. В 1682 году в этих местах по приказу царевны Софьи, выступившей против своего брата Петра I, были казнены начальник стрелецкого приказа Иван Хованский и его сын, заподозренные в измене. Оба были обезглавлены, а тела утоплены в голыгинских болотах. И здесь же, в Воздвиженском путевом дворце, в сентябре 1689 года по приказу Петра царевна была перехвачена по дороге в Троице-Сергиеву Лавру, насильно пострижена в монахини и заточена в Новодевичьем монастыре. Эти события получили отражение в опере Модеста Мусоргского «Хованщина».
В двух верстах к востоку от Воздвиженского некогда стояла часовня «Крест», описанная в житии Преподобного Сергия Радонежского как место, где останавливался просветитель зырян Стефан Пермский. Он горячо любил своего духовного брата и очень желал повидаться с ним на пути из Пермской земли, но не мог исполнить этого из-за недостатка времени. И тогда Стефан, помолившись, обратился в сторону Троицы и с поклоном произнес: «Мир тебе, духовный брате!» Преподобный Сергий, который в это время сидел вместе с братией за трапезой, встал, помолился и, поклонившись в ту сторону, где проезжал святитель, ответил: «Радуйся и ты, пастырю стада Христова, и мир Божий да пребывает с тобой!»
Материальные свидетельства той поры до нас не дошли, но зато путешествующие могут увидеть здесь красивый Крестовоздвиженский храм желтого цвета, он хорошо виден с Ярославского шоссе. Храм был освящен в 1847 году святителем Филаретом, митрополитом Московским, его здание считается замечательным памятником ампира.
Троице-Сергиева Лавра
Именно здесь сохранился единственный дворец, в котором останавливались цари по завершении своего паломнического пути в Лавру. Пройдя через Святые ворота, справа видим большое двухэтажное здание за ажурной кованой оградой: Царские чертоги, построенные в конце XVII века. Это здание считается одним из лучших дворцовых сооружений московского барокко.
С 1814 года в Царских чертогах располагается Московская Духовная академия, наследница знаменитой Славяно-греко-латинской академии, существовавшей с XVII века. Одновременно здесь был организован Церковно-археологический кабинет – богатейшее собрание предметов церковной старины, иконописи, религиозной живописи, графики, нумизматики, рукописных и старопечатных книг. В этом же здании в 1870 году был устроен Академический храм в честь Покрова Божией Матери.
С 1814 года в Царских Чертогах располагается Московская
Духовная академия, наследница знаменитой Славяно-греко-
латинской академии, существовавшей с XVII века
Любое путешествие обогащает человека новым знанием. Но только в поездках по святым местам чувствуешь, как возвышается твоя душа. А сколько еще таких путей в России – освоенных и почти забытых! Значит, скоро снова в дорогу.