В какой епархии не хватает священников. Чего не хватает приходам православной церкви? Рассуждают священники. С музыкальным подарком - в загс

Поднять на щит величие матери

(газета «Сосновский вестник», Сосновский район, Павловское благочиние)

Почему современные женщины считают материнство чем-то второстепенным, непрестижным? Как создать положительную культурную среду для маленьких нижегородцев? Как возрождаются храмы? Об этом и многом другом говорили сотрудники и редакторы областных и районных газет на встрече с митрополитом Нижегородским и Арзамасским Георгием. Она состоялась 12 ноября в архиерейской резиденции при Александро-Невском соборе Нижнего Новгорода. Во встрече участвовала председатель Союза журналистов области, министр областного правительства, полномочный представитель губернатора в Законодательном Собрании О. Н. Носкова.

«Журналисты с огромным вниманием относятся к подобным встречам и ощущают потребность в таком общении. Читатели и слушатели живо интересуются вопросами, связанными с деятельностью Русской Православной Церкви», - сказала Ольга Николаевна, обращаясь к митрополиту Георгию.


Язык и вера

Пишущая братия приготовила владыке интересные вопросы, касающиеся разных сторон жизни. А начался разговор с экскурса в историю. Журналисты попросили митрополита Георгия рассказать, как ведется диалог со старообрядцами. Углубляясь в историю русского православия, владыка напомнил, что религиозное противостояние началось в 17 веке, но раны от церковного раскола до сих пор кровоточат.

Надо бережнее относиться к духовным проблемам, - сказал владыка. И напомнил о том, что нашу великую страну всегда объединяли русский язык и вера в Бога.

О реставрации храмов

По мнению главы Нижегородской митрополии, реставрация храмов переживает большой подъём. Четверть века назад у нас было 40 храмов, сейчас их более пятисот. Нижегородцы испытывают большую потребность в духовной жизни, и потому храмы на нашей земле не пустуют. А вот опытных реставраторов, умеющих грамотно восстановить оскверненные храмы, в регионе мало. Их приходится собирать по всей стране. По словам владыки, у нас развито церковно-прикладное искусство. За последние два десятилетия в митрополии создана хорошая школа иконописцев, резчиков по дереву, жестянщиков, позолотчиков, специалистов по золотому шитью. Эти уникальные мастера вносят весомый вклад в благоукрашение храмов и возрождение православия на Нижегородской земле.

Не хватает священников

Почему на приходах часто меняют священников? Отвечая на этот вопрос, владыка привел простой пример. В 2014 году в митрополии построено 15 храмов и рукоположено в священники 12 человек. Батюшек не хватает, и потому более опытных приходится переводить с места на место. Рассказал руководитель митрополии и о строгом отборе в Нижегородскую семинарию, и о том, как в пастырском деле важно призвание.

Особый путь

Монашество - это особый путь, особый разговор Бога и человека. На Нижегородской земле восстановлены прекрасные монастыри, и в качестве примера владыка рассказал о возрождении Ворсменского Свято-Троицкого Островоезерского монастыря, который еще несколько лет назад представлял «строение в форме щебенки». Но пришли в это место монахи, в разрушенном храме зазвучала молитва, и постепенно монастырь стал оживать. Сейчас там действуют возрожденные храмы, налаживается монашеская жизнь, обитель посещают сотни паломников.

Быть мамой

Отвечая на вопросы журналистов о демографической политике, архипастырь подчеркнул: «В обществе необходимо поднять статус материнства, создать положительный образ матери. Нормой должны стать многодетные семьи, где воспитываются трое и более детей». Демографическую ситуацию в России владыка назвал катастрофической.

По наблюдению митрополита Георгия, многие современные матери считают материнство чем-то второстепенным, непрестижным, и важно найти причину таких взглядов, чтобы исправить ситуацию. Правящий архиерей предложил пишущей братии поднять на щит величие женщины-матери.

Владыка рассказал о деятельности епархиального центра помощи семье и детям «Быть мамой», где женщины, попавшие в трудную жизненную ситуацию, могут получить юридическую, психологическую и гуманитарную помощь. Благодаря проекту за последние полтора года от абортов отказались 67 женщин. Владыка вспомнил девушку из Чувашии, которая сначала требовала сделать ей аборт, а когда родилась дочка, она, стоя на коленях, с плачем просила у ребенка прощения.


О вечных ценностях

По просьбе журналистов владыка Георгий поделился планами по развитию епархиальных отделов образования и культуры. Он рассказал о работе православных детских садов и гимназий, которые по мысли архиерея могут стать образцами для светских учебных заведений.

Плоды воспитания детей мы можем увидеть только через несколько лет: смогут ли они создать полноценные семьи, получить образование, проявить себя на ответственных должностях. Всё это и будет служить результатом работы, которую нужно проводить уже сейчас, открывая православные учебные заведения», - заявил архиерей.

Заметны добрые изменения и в сфере культуры. Митрополит Георгий подробнее остановился на мультфильме «Необыкновенные приключения Серафимы», который с огромным успехом прошёл во всех кинотеатрах страны. Это совершенно новое кино, рассказывающее о вечных ценностях, о вере, любви и милосердии. По мнению владыки, именно такие произведения создают положительную культурную среду, необходимую для воспитания детей.

Мало не учить детей злу, надо учить их добру», - сказал архипастырь.

Он также напомнил о действующей в Нижнем Новгороде выставке «Покров над городом», объединившей полотна нижегородских художников. За две недели экспозицию посетили около шести тысяч человек, что говорит о возрастающем интересе людей к духовной тематике. Владыка призвал наших коллег рассказывать на страницах своих изданий о мастерах, чье творчество связано с православием.

Встреча митрополита Георгия с журналистами прошла в доброй душевной обстановке. Каждому участнику встречи владыка преподнес в дар подарочное издание «Нужно ощутить Христа в сердце… » и журналы, издаваемые в Нижегородской митрополии.

Марина Бригатова.

С музыкальным подарком - в ЗАГС

(газета «Наша жизнь, Ардатовский район, Ардатовское благочиние)

В канун Нового года и Рождества Христова в районном отделе ЗАГС царила праздничная атмосфера. С музыкальным подарком к работникам этой службы в их профессиональный праздник уже второй год подряд пожаловали юные вокалисты и инструменталисты под руководством заслуженного работника культуры РФ Виктора Ивановича Алексеева.

… Порадовали своим академическим пением и игрой на фортепиано Максим Куванов, Дарья Вдовина, Валерия Сахарова, Владислав Панов, Кирилл, Серафим и Александр Кузнецовы. Глядя на своих воспитанников, Виктор Иванович, за плечами которого пять десятилетий творческой деятельности, испытывал чувство гордости. Он и сегодня уверен, что из этих ребят могут получиться прекрасные певцы и музыканты. И в этом сомневаться не приходится. В «районке» мы не раз писали, что его ученики, ардатовские мальчишки, становились лауреатами всероссийских и даже международных конкурсов! Его ученик- победитель проекта «Голос-4»!

Приятным известием для Виктора Ивановича стала победа его бывшего ученика иеромонаха Фотия, а в миру Виталия Мочалова, в телепроекте «Голос». Педагогу звонили коллеги из Нижегородской музыкальной школы №11 имени Бориса Мокроусова, в которой он много лет работал, и вместе с ним радовались такому успеху выпускника.

- Виталий Мочалов был с детства увлечен музыкой. Именно через музыку и пришел к воцерковлению, - поделился с нами, газетчиками, Виктор Иванович. - Семь лет я занимался с ним вокалом. Однажды как очень способного ученика решил пригласить его в созданный мною церковный хор при Кафедральном соборе. И он согласился. А потом с удовольствием посещал при воскресной школе православный лагерь «Благовест»… Сегодняшним успехом иеромонаха Фотия на российской сцене восхищен! Не ошибся и во многих других своих учениках, которых около сотни. Кто-то из них успешно занимается академическим пением, кто-то музицирует, кто-то преподает. Особой моей гордостью является Татьяна Ситнева, ныне проректор Нижегородской консерватории. Что же касается Виталия Мочалова, то, признаюсь, до сегодняшнего дня не знал, как сложилась его судьба после окончания музыкальной школы. Но в одном из интервью как победитель четвертого сезона проекта «Голос» он рассказал, что после школы поступал в музыкальное училище, но учеба прервалась переездом с родителями в Германию. Спустя некоторое время молодой человек вернулся на Родину и связал свою жизнь с одним из монастырей Калужской области. Оставаясь неравнодушным к музыке, брал уроки вокала в Москве. С благословения своего наставника схиархимандрита Власия принял участие в проекте «Голос» и продемонстрировал необыкновенный оперный голос при исполнении арий, романсов, лирических песен. Обладая удивительно теплым и согревающим душу тенором, добротой, спокойствием и благожелательностью, покорил сердца зрителей и стал победителем. Искренне радуюсь за него!

(газета «Приокская правда», Навашинский район, Вачское благочиние).

Особенность Крещения - великое освящение воды. К ней христиане с древних времен имеют особое благоговение, употребляя для исцеления и укрепления душевных и телесных сил. Но, как говорят сами священнослужители, окунаться в прорубь - дело добровольное, но именно крещенская купель с каждым годом привлекает все больше людей. В Крещенский сочельник мы присутствовали на озере Святое Дедовское при чине Великого освящения воды в купели, где сразу же нашлись желающие окунуться в нее.

Чин водоосвящения называется великим по особенной торжественности обряда, проникнутого воспоминанием о Крещении Господнем, в котором церковь видит не только таинственное омовение грехов, но и действительное освящение самого естества воды через погружение в нее Бога во плоти.

Во время службы иерей Георгий Казин напомнил присутствовавшим о великом чуде, свершившемся тысячелетия назад, когда Предтеча, Иоанн Креститель, уготовляя пути Господу, призвал народ принять крещение в реке Иордан. Люди становились в холодные воды и исповедовались в своих грехах, очищаясь для праведной жизни.
- Обряд освящения воды служит напоминаем, что Господь везде и всюду. Но, самое главное нужно помнить, что не купанием проверяется вера. Когда вы окунаетесь в воду на Крещение, нужно не просто омыть тело этой святой водой, но самое главное - омыть душу от греха, - отметил настоятель храма села Поздняково иерей Георгий Казин. - Омовение святой водой - покаяние Господу. Вот тогда обряд омовения святой водой будет считаться настоящим Крещением и принесет пользу вашему здоровью и душе.


После того, как батюшка последний раз с молитвой окунул в прорубь крест, присутствовавшие при освящении воды умылись ею и сделали несколько глотков.

Сразу же нашелся смелый мужчина, который захотел первым окунуться в только что освященную прорубь:

- После того, как окунешься в ледяную воду, холода совсем не ощущаешь, все тело словно горит, - поделился впечатлениями Павел. - Купаюсь каждый год, верю в то, что вода именно в этот праздник является особенной. Может быть, это совпадение, но после того, как я стал купаться на Крещение, я практически забыл, что такое болеть.
То же самое отметила и Галина Ежкова, которая следом окунулась в прорубь.
- Вот сейчас окунулась, и в теле такая легкость, ощущения просто непередаваемые.
Те, кто не смог окунуться в прорубь в Крещенскую ночь, смогут это сделать в течение всей недели.

Поток эмигрантов из России не иссякает уже более четверти века. Едут в основном ученые и предприниматели. Однако среди ищущих новой жизни на Западе все чаще можно встретить тех, о ком в обществе сложились самые почвенные и патриотические мифы - священников Русской православной церкви. «Лента.ру» побеседовала с тремя представителями духовной эмиграции, пытаясь ответить на вопрос, случайное это явление или у сегодняшней «утечки попов» есть общая причинная канва. Все герои согласились на разговор лишь при условии, что их имена будут изменены.

***
Отец Андрей Марков живет в США уже два года. Уехал с женой и четырьмя детьми. Трое уже взрослые люди, а младший - инвалид с синдромом Дауна. Андрей принял сан в 1992 году, на заре того, что сейчас - то с пафосом, то с иронией - называют «духовно-нравственным возрождением» России.

«Лента.ру»: Что это было за время для вас?
Андрей Марков: Время больших, пусть и наивных надежд. И вполне реальных возможностей. Церковная вертикаль тогда еще не окрепла, и среди духовенства было очень много замечательных, талантливых людей. Трудности были, но они казались временными. Я тогда начал свое служение в деревне под Муромом, а затем перебрался поближе к дому, в Москву. В середине 1990-х у священника было очень много работы - люди массово приходили в церковь. У меня уже родились трое детей, но времени на семью едва хватало. В 1996 году появился четвертый ребенок - Боря. Вскоре у него обнаружили синдром Дауна, и это изменило все.

Проблемы на службе?
- Да, именно в тот самый период. Забота о Боре требовала много времени, душевных и физических сил. От церковного начальства я не раз слышал и за спиной, и даже в лицо фразы вроде «не надо было рожать, а теперь это твои проблемы». В конце концов я попросил два-три месяца отпуска за свой счет. Отпуск дали, но потом позвонили и сказали, что моя ставка сокращена. Шел 2001 год. После этого постоянного места служения у меня не было.

Как-то это не по-христиански получается.
- Понимаете, это особенность отношения к духовенству в России. У нас поп не имеет права на слабость. Церковному начальству не нужны слабые звенья. Но дело тут не только в начальстве. Прихожане тоже зачастую отказываются понимать, что у священника могут быть проблемы с женой, с детьми, может просто накопиться усталость. Это ведет к тому, что священник, совершенно выгорев, деградировав в качестве пастыря, продолжает носить маску, как актер. А люди копируют эту игру. Роботы делают роботов.

Отъезд за границу стал для вас спасением?
- Я понял, что РПЦ таким, как есть, я просто не нужен. Тут нужны триумфаторы или люди, их изображающие. Кого я хотел спасти - так это Борю. Мне рассказывали, что в США есть эффективные программы помощи людям с синдромом Дауна. Когда я переехал в США, я убедился, что это правда. И, что еще важнее, в Америке отношение к больным людям и их родным гораздо позитивнее. И Боре, и нам, его семье, тут стало намного легче.

То есть по дому вы не скучаете?
- И да, и нет. С одной стороны, все мои близкие живут в Америке. Многие друзья переехали или собираются переехать сюда. Но сам я хочу дожить до того момента, когда в нашей церкви что-то изменится и я смогу вернуться, чтобы служить Богу и людям дома. Теперь у меня есть опыт, знание того, как работать с проблемными детьми, мне бы хотелось применить это на родине. Я мечтаю иметь в России приход с домом-приютом для детей с синдромом Дауна и подобными заболеваниями.

Что же этому мешает?
- У меня были знакомые священники, которые смогли организовать нечто подобное. Например, покойный отец Павел Адельгейм выстроил при своей церкви приют для детей с ментальными проблемами. Он был закрыт, когда у отца Павла этот приход забрали. Понимаете, в нашей церкви священник просто не может оперировать словом «будущее». В любую секунду, в любой момент тебя могут снять, перевести в другое место или просто выгнать, одним движением разрушая то, что было создано годами кропотливой работы, ломая все человеческие связи.

Чего ждут от священника люди?
- Ждут способности действовать самостоятельно, творчески. Выстраивать отношения с людьми, помогать им. Но это возможно только при личном контакте. А какой контакт может быть, когда от тебя требуют лишь победных реляций, а при малейшей слабости перебрасывают с места на место или вообще сдают в утиль? Поэтому священники у нас теряют всяческую инициативу, уходят в себя, становятся инфантильными. Зачем что-то придумывать, что-то начинать, если завершить все равно не дадут? Зачем сближаться с людьми, если завтра с ними придется распрощаться? И сам горя хлебнешь, и людей подставишь или, того хуже, от веры оттолкнешь. Вот и получается, что все лишь имитируют какую-то церковную жизнь. А что из этого выходит в нашей стране - сами видите. Вечно обманывать нельзя ни народ, ни самих себя.

***
Церковная карьера отца Григория Рязанова сложилась куда успешнее. Ему нет и тридцати, но благодаря хорошему образованию (он закончил МГУ) у Григория прочное положение в церковной структуре. Служит в историческом храме одного из областных центров европейской части России, одновременно возглавляя миссионерский отдел епархии. Хорошая квартира в центре города, недешевый автомобиль. Но сейчас он тоже собирает документы на выезд за границу.

«Лента.ру»: Ваша церковная карьера всегда была столь блестящей?
Григорий Рязанов: И да, и нет. Строго говоря, вершины своей священнической карьеры я достиг при прошлом епископе. Это особенность нашей церковной системы: меняется начальник - меняется все. Я сохранил свое положение в основном потому, что начальство ценит тот факт, что я, окончив МГУ, вернулся в провинцию и занялся не бизнесом или чем-то иным, а пришел в церковь. Для руководства это вопрос престижа: вот какие у нас служат!

Почему же появилось желание уехать?
- Мне кажется, для определенного типа людей такое решение сейчас просто витает в воздухе. Это единственный путь устройства жизни своей и своих детей (у меня их трое). Не только в материальном смысле, но и в духовном, церковном. Что касается лично меня, то это решение пришло извне. В какой-то момент мне предложили, подали идею: а не хотел бы ты послужить еще где-то? Я прежде о таком варианте и не думал. Тем не менее основные мотивы, которыми я руководствуюсь в данный момент, были актуальны для меня и пять, и семь лет назад.

Какие мотивы?
- У меня есть стержневое мнение, что для того, чтобы священник и человек себя реализовал, ему нужны две вещи - независимость и среда. Под независимостью я понимаю такое положение дел, когда ты принимаешь решения сам. Но что бы ты ни сделал, исправлять ошибки тоже тебе. Это повышает градус ответственности. В не меньшей мере важна и среда. Говорят, что каков поп, таков и приход, но верно и обратное. Если ты годами служишь среди людей, которым ничего не нужно, кроме набора ритуалов, ты и сам начинаешь этим жить. И если от себя не убежишь, то от подобного общества убежать можно. За границей внутренней свободы все-таки больше. А с этой свободой приходят такие базовые христианские ценности как ответственность, милосердие, сострадание.

Что страшнее - среда или отсутствие независимости?
- Наверное, отсутствие независимости. Священники не уверены не то что в завтрашнем дне, но даже в сегодняшнем вечере. Никакие заслуги, никакой талант не защитят священника от того, что его лишат прихода и отправят куда-то. И тогда все, что он строил годами, - община, какие-то проекты, дела - пойдет прахом, а семья окажется в бедности и неопределенности. Это приводит подчас к тому, что священник начинает ставить целью своей жизни создание некоторого финансового парашюта, который позволит ему и его семье как-то пережить потерю места служения. И дело тут не в алчности людей, а в самой системе. Когда нет никаких гарантий, то вместо того, чтобы заботиться о вверенной тебе пастве, ты начинаешь заботиться о себе. Я понимаю, что рано или поздно и я начну так деградировать. Не хочу для себя такой судьбы.

Есть ли среди ваших знакомых священников те, кто тоже хочет уехать?
- Я знаю о тех людях, которые были бы рады уехать, будь у них возможность. Один из моих друзей-священников сказал мне: «Если сможешь как-то устроиться за границей, перевези меня». Но для большинства коллег священник, уезжающий на ПМЖ за рубеж, - это «предатель в рясе». И дело тут не в каком-то особом патриотизме нашего сословия, а в крайней его инфантильности. Среди духовенства обладание и подчинение - это нечто священное. Абсолютное послушание начальнику - высшая добродетель. Отторжение вызывает не сам факт того, что я уезжаю из России, а то, что я принял это решение самостоятельно.

За границей продолжите служение?
- Ради этого и еду! Эмиграция, которую я планирую, - это эмиграция не из священства, а во имя священства. Я хочу иметь возможность как можно лучше исполнить свое призвание священника. Это, по большому счету, главная причина. Самая лучшая, самая комфортная жизнь за границей не стоит для меня ничего, если она не предполагает служение Богу и людям в священном сане. Это служение - смысл всей моей жизни.

***
C отцом Николаем Карпенко удалось связаться не сразу, а от интервью он отказывался до последнего. Николай и в эмиграции продолжает служить в церкви, принадлежащей Московскому патриархату.

«Лента.ру»: Что не сложилось у вас в России?
Николай Карпенко: Я стал батюшкой скорее по стечению обстоятельств. Сам я из неверующей семьи. В начале 1990-х, как многие, стал ходить в церковь. Там меня заметили, предложили «послужить Богу». А дальше - как в истории о «бичах», людях, которых подпоили, отняли документы и забрали в кабалу. Паспорт, конечно, у меня не отбирали. Но я стал как крепостной: жил в деревне, из прихода - ни шагу, даже на пару дней. К родителям и то позволяли съездить не больше нескольких раз в год, а ведь до них было всего полторы сотни километров.
И фоном всего этого - нищета. Приход сельский, денег ни у кого нет. А церковное начальство еще и отчислений требовало. Мы - я, моя супруга и наши пятеро детей - выживали лишь огородом. Но о том, чтобы покинуть место служения и перебраться хотя бы поближе к родителям, не могло быть и речи. Тех, кто пытался, не просто запрещали в священнослужении - на них сливали весь компромат, накопленный в их личном деле. Жалобы, анонимки…

Об эмиграции долго думали?
- У меня не было времени думать. Дети, приход, заботы. Но когда родители моей жены - этнической немки - уехали в Германию, эта мысль пришла сама собой. Это же естественно: супруге хотелось к своим папе и маме, моим детям - к бабушке и дедушке. Отношения у нас были хорошие. Но архиерей об этом и слышать не хотел. Говорил, что наш удел - «святая Русь».
Главное, что давило на сердце, - полное отсутствие каких-либо перспектив для детей. У нас на селе даже школы нормальной не было, поликлиники не было, ничего вообще. А я ни сам отъехать никуда не могу, ни даже денег мало-мальских для них заработать. Это разве отец? В какой-то момент я решил для себя: все, хватит. Я стал буквально осаждать архиерея, пока он не освободил меня от прихода с правом служить, где захочу. Вскоре я уехал к родным в Германию. Чувство было - как будто из тюрьмы вырвался.

По прихожанам не скучали?
- На момент отъезда - нет. Знаете, нищета и отсутствие малейших перспектив для детей постепенно привели меня в такое состояние, что я ничего не чувствовал, кроме желания сбежать.

Неужели не было ничего интересного в вашем приходе?
- Нет, не было. Ведь я жил в глухой провинции, там нищета сплошная. Знаете, я бедность легко переношу. Но нищета - это другое. Она лишает надежды, подавляет, вгоняет в постоянную депрессию. День похож на день, никакого будущего. Ни в чем нет смысла.

Вы жалели, что стали священником?
- В тот момент - да. Мое служение было сопряжено с такими обстоятельствами, что казалось мне тяжким и, главное, бессмысленным бременем. А в Германии ситуация удивительным образом развернулась. Здесь у меня появилась светская работа, и я перестал зависеть от церковного начальства в финансовом плане. Более того, я получил возможность служить безо всякой денежной заинтересованности - от души, от сердца. Какая это радость!

Как отнеслись к вашему отъезду ваши коллеги-священники?
- Ну, многие из них тоже уехали на Запад, нескольким я помог перебраться. А другие… Не знаю. Осуждают меня, наверно, а может и нет. Мы не поддерживаем отношений, хотя о многих у меня остались добрые воспоминания. Но моя жизнь давно в Германии. Мои дети - немцы.

А вы?
- Сложный вопрос. Я прижился в Германии, но при всем этом я остаюсь русским священником. Одним из многих русских попов, у которых нет будущего в России.

ТРЕТИЙ РАССКАЗ ПОДРОБНЕЕ ТУТ

***
От себя добавлю, что я много таких рассказов слышал от священников на заграничных приходах (при условии, что этот священник не получает зарплаты от патриархии). При этом и в самом деле жизнь священников там беднее, чем крупных городах России. Но: безопасность, образование для детей, европейские приличия в отношениях с епархией и епископом... Да, в европейском климате даже наши владыки становятся несколько иными. Этим летом я послужил и провел беседу в одном заграничном приходе. Вы не поверите, какой оказалась реакция епископа, когда он об этом узнал: он сделал замечание настоятелю - "что же вы об этом на сайте прихода не сообщили! Пришло бы больше людей!".

Если тебя кто-то не переваривает - значит, не сумел тебя сожрать.

— Как сегодня работают епархиальные отделы и как живет духовенство?

— Когда я сюда приехал, из Московской Патриархии вслед за мной приехала инспекционная комиссия. Они проехали по храмам, встретились с руководителями епархиальных отделов, благочинными и, мягко говоря, остались неудовлетворенными.

Но их приезд был для нас серьезной поддержкой. Часто проверка воспринимается с тревогой, но это неверно. Комиссия высказала конкретные замечания и сделала выводы, что нам нужно всячески помогать. Тем более что жизнь в условиях Крайнего Севера для священников сама по себе очень тяжелая.

Серьезная проблема и в том, что и средств на всё не хватает. Когда я приехал в епархию, то увидел просто катастрофическую материальную ситуацию в Ильинском кафедральном соборе. Денег не было даже на то, чтобы пономарю стихарь купить.

Настоятель отец Владимир Кузив труженик, он старается. Но помощников не было. В соборе ведь должен быть и ризничий, и эконом, и казначей. А когда всё на одном пожилом человеке — трудно! Я понял, что нужно помогать. А в других храмах, где крыши текут, где обветшавшие купола нужно менять. Священники по северным меркам получали просто мизерные зарплаты. Подходит один священник из Ильинского собора и говорит: «Владыка, переведите меня в другой храм, я в этом не могу с семьей выжить». Я тогда ему сказал: «Всё наладится — потерпи!» Надо было импульс жизни духовенству дать. Я поехал в Софрино, купил там новый престол, новый семисвечник, центральный аналой, паникадило и облачения и, когда с этим приехал в собор, отец Владимир говорит: «Владыка, где вы взяли?» Я: «Я в кредит взял. Это же февраль, до конца года, до декабря, мы как-нибудь рассчитаемся». «Чем вы будете рассчитываться?» «Вам, как духовнику, я честно признаюсь: я не знаю, чем будем рассчитываться». Но это стало большой поддержкой для нашего духовенства. Значительно повысили зарплаты, причем не только батюшкам, но и всем церковным работникам. Потом стали и другим храмам помогать, и Господь не оставил, ситуация стала выправляться.

У меня есть очень серьезные, замечательные священнослужители. Работа епархиальных отделов налаживается, выходит на новый уровень. Я увидел, что священники хотят работать, но им очень трудно. Нужна и методическая помощь, и порой личная поддержка архиерея. Вот, например, епархиальный совет — этот важный рабочий орган, на который всегда опираются архиереи. Мы обсуждаем все наши проблемы вместе. Епархиальный совет собирается теперь в расширенном составе. Сегодня одни приглашены к обсуждению, завтра — другие. Я вижу, когда священники чувствуют свою причастность к происходящему, у них вырастают крылья.

Или епархиальное собрание. Я задаю вопрос священнослужителям, у нас идет общее, порой бурное обсуждение. Каждый может высказаться. Один священнослужитель подходит ко мне после такого обсуждения и чуть ли не со слезами на глазах говорит: «Владыка, я три раза тянул руку, вставал, говорил. Вы завели новую традицию, у нас такого никогда не было!» Каждый священнослужитель чувствует свою причастность к событиям в епархии и к решениям, которые принимаются.

В ремонтные работы приходится мне самому постоянно вникать. Приходит священник Андрей Хрусталев из храма Мартина Исповедника в Архангельске: «Течет крыша, потолок уже прогнулся, страшно стало, но я не в состоянии ее починить». Вроде городской храм, достаточно благополучный по нашим меркам, а батюшка не имеет средств. Что делать? Я включаюсь, ищу средства, подрядчиков.

Эта работа отнимает много сил. А строительные компании быстро определили «финансовый рейтинг» епархии и задают вопросы: «Владыка, мы работаем на шести ваших храмах и вкладываем большие средства, а вы просите рассчитаться в конце года или даже через год. А не получится ли так, что вы вдруг скажете: «Простите, не могу»?» Приходится вести сложные переговоры. Как-то мне пришлось даже ездить в Москву и брать у знакомых своего рода поручительство. Но остается ощущение, что здесь нам приходится заниматься не своим делом. Ни священнослужителей, ни меня не учили в семинарии быть прорабами, строителями, бухгалтерами.

Или епархиальный склад. Не было его в Архангельской епархии, а я на Сахалине привык так: приходит священник, дали ему книг — он распространяет, порой и бесплатно. Кому-то рясу пошили, кому-то утварь заказали. Здесь же священник пришел, а я ничем не могу ему помочь, потому что ничего у меня в епархии нет. Епархиальный склад — это определенная независимость. Знаете, бывает продовольственная независимость: на складах держат необходимый запас продуктов. Также в жизни Церкви должно быть и лампадное масло, и свечи, и книги, и утварь.

Как требовать с благочинных, если у большинства из них огромные территории. Например, Северо-Западное благочиние объединяло Новую Землю, Ненецкий автономный округ и еще несколько районов. Территория нескольких европейских стран! Поэтому в 2011 года мы создали новые благочиния, и еще я поставил задачу определить границы приходов. Раньше этого не делали.

— Зачем вам границы приходов? Поясните.

— Границы приходов нужны, чтобы сами священнослужители четко понимали, какие деревни к какому приходу относятся. Пускай в деревне живет 30 человек, но хоть когда-то туда нужно приезжать! И чтоб никто не сказал: это не моя деревня. Чья же она? А она вообще выпала. Тот священник не признает своей, и этот не признает. Значит, отцы благочинные должны проконтролировать, определить эти границы приходов, чтобы действительно не были деревни брошены. У нас не хватает священнослужителей — где-то густо, где-то пусто.

— Владыка, сколько же сегодня не хватает священников?

— Святейший Патриарх Кирилл говорит, чтобы на 10 000 жителей должен быть хотя бы один храм. К этому нужно стремиться, но пока не везде получается. К примеру, у нас есть город Новодвинск, около 40 000 жителей и всего один приход. Понятно, что этого мало, нужно увеличивать. Еще по Сахалину я заметил, вот построили храм или приспособили, начались службы, и тут же появляются люди. Храм наполняется.

Принцип такой: все храмы должны быть доступны, в шаговой доступности. Есть много пожилых людей. В 1990-е годы на Сахалине старались строить храмы высоко на сопках. Это очень красиво, но оказалось не практично — бабушки не могут дойти. Пришлось посылать автобусы. Я вспоминаю храм в Невельске. Сейчас мы пришли к тому, выбили землю и поставили храм внизу, а первый стоит почти как памятник. Кроме того, у нас на Севере храмы должны быть небольшие — все-таки у нас холодно, и их нужно топить.

Был в наших краях замечательный, деятельный человек — архимандрит Трифон (Плотников), настоятель Антониево-Сийского монастыря. Он и молодежный отдел курировал, и отдел религиозного образования возглавлял. Но ушел за год до моего прихода, за год до смерти владыки Тихона. На этом батюшке столько держалось! Я это понял, когда мы устраивали конференцию и пригласили отца Трифона. Слава Богу, в монастыре он оставил своего преемника — игумена Варлаама (Дульского). Когда отец Трифон приехал, я поговорил с ним чуть-чуть и признался: «Знаешь, брат, сколько потеряла Архангельская земля от того, что ты уехал!» Он мне сказал, что не хотел уезжать, но так сложились обстоятельства. Я ему говорю: «Ты должен быть у меня викарным или хотя бы секретарем». Он даже своим приездом уже мне помогает.

Привлек я одного священника родом из Челябинска — иерея Артемия Ведерникова. Он хороший опытный педагог, сейчас учится в Московской академии. Его супруга — регент. Он поставил и отдел религиозного образования, и воскресную школу. Совершенно по-другому заработала эта структура. И православных педагогов стало больше, мы с ними встречаемся регулярно. Найдешь человека — и работа начинается, но найти непросто.

В Каргополе у меня появился молодой, деятельный священнослужитель из Москвы отец Михаил Бузынкин. Опытный переводчик, знает несколько языков, работал в русско-немецкой фирме с высокой зарплатой. Всё у него в жизни было хорошо — работа, квартира. И вот он оканчивает Свято-Тихоновский университет и переезжает жить к нам. Я его рукополагаю, но не оставляю в городе, посылаю в Каргополь. И он там служит то в деревне, то в городе. Некоторые из села, для большинства молодежи, для них счастье переехать в Москву, найти хорошую работу. Это счастье. А если ты нашел и квартиру, это полный шоколад! А если еще и работу в русско-немецкой фирме! А этот всё оставляет и переезжает сюда. Ну какой-то сумасшедший (улыбается)!

И в Северодвинске сейчас священник москвич, полковник в отставке отец Сергий Ермаков. Доверился нам, доверился Церкви, не за деньгами приехал. Вначале он у меня просился в деревню. Я ему говорю, знаешь, отец Сергий, для меня твой жизненный опыт (седьмой десяток человеку) бесценен. Я понимаю твое желание служить в деревне. Но мне нужны люди в городе. Я его благочинным в Северодвинске поставил.

— Когда вы говорили про обеспечение деятельности епархии, первое, что с этим ассоциируется, — это увеличение епархиальных взносов.

— Нет! С тех пор как я приехал, взносы не увеличились. Как было до меня, так и осталось.

— Вас священники просили не повышать взносы?

— Передо мной епархией временно управлял архиепископ Карельский и Петрозаводский Мануил. И священнослужители говорят, что он где-то что-то поднял. Я до конца не знаю, в какой пропорции. И когда я приехал, всё осталось как есть. Я, наоборот, стараюсь священникам и приходам помогать.

Я уже говорил, что даже при участии епархии еще не расплатились за эту крышу в храме святого Мартина Исповедника в Соломбале. Но сам приход в течение десяти лет не накопил бы таких денег. Снова и снова говорю: всё держится на людях. А где найти человека, который помогал бы, например, настоятелю Ильинского собора отцу Владимиру и мне? Нет пока такого человека. Из Троице-Сергиевой лавры приезжает мой знакомый инженер-строитель Анатолий Бутымов. Я его уже здесь рукополагаю. Он привозит сюда свою супругу, дочь — она живет здесь со своими детьми. Ему шестой десяток. Мы котельню переделывали в Ильинском соборе, но не было средств на замену старого котла, и только закончился отопительный сезон, котел лопнул. Отец Анатолий пришел и говорит: «Это же чудо, что не в сезон, а после его окончания!» Значит, нужно найти опять средства, специалистов, которые это сделают. То же и с куполом в Ильинском храме. Когда ревизию сделали, приехали специалисты из Волгодонска, купол посеченный, поржавевший, шатается, вода проникает. Они сказали, что срочно нужно демонтировать. Мы снимали этот купол и крышу, а там всё прогнило! А я в хороших отношениях с митрополитом Кубанским Исидором. Он был на Архангельской кафедре до владыки Пантелеимона. Я ему звоню (а этот храм — его детище) и говорю: «Владыка, мы меняем купол, помолитесь, там всё так прогнило!» А владыка Исидор проникся и говорит: «Я мечтал о ремонте еще в 1980-е годы, но советская власть ничего не давала мне сделать. Я вам еще и копеечку пришлю!» Вот такая солидарность очень поддерживает и укрепляет!

— Вы сами стали настоятелем в нескольких храмах. Зачем?

— Да, сегодня я настоятель в четырех храмах епархии. Здесь принцип такой: нельзя сразу взять и кого-то поставить, всегда нужно подобрать и проверить человека. Вот священник назначен служить в конкретный храм. И я присматриваюсь, и сам священник должен войти в курс дела и зарекомендовать себя с положительной стороны. Например, новый храм cвятителя Тихона, Патриарха Московского. Он строился очень трудно, на это ушло десять лет. Наконец с Божией помощью построили. Отец Афанасий там служил, но он отпросился, с сердцем плохо. Мы ему еще и пенсию платим. А кого туда поставить? Я временно был настоятелем, а потом нашел священника, сейчас поставил настоятелем. Приезжает отец Афанасий, и я его попросил: «Тебе сейчас полегче, приходи — помогай!» И он приходит, помогает, служит. То же в Северодвинске. Отец Константин ушел. Не мог туда никого найти! Нужно же поставить опытного. И пришлось всю финансовую сторону тащить на себе. Нашел потом из Москвы отца Сергия Ермакова.

Как местные священнослужители мне рассказывают, владыка Тихон, когда приехал в Архангельск, привез с собой «команду» из Петрозаводска. А у меня так не получилось. Уезжая с Сахалина, я сказал священнослужителям, которые хотели со мной ехать: «Друзья мои, мне стоило огромного труда привезти вас на Сахалин. Я не могу оголить фронт. Поэтому, не обижайтесь, ни одного из вас не возьму!» Из духовенства я взял только одного протодиакона. Приехал сюда — тяжело, нужны помощники. А приехал, и некоторые священнослужители в первый же день пришли у меня отпрашиваться.

И первый среди них — секретарь епархии. Он сразу сказал, что поедет к владыке Мануилу и уже с ним договорился. «Хорошо, — говорю ему. — Отпущу, только подожди. Помоги мне войти в курс дела». Полгода он был со мной, а потом уехал.

— Разделение Архангельской епархии и образование новых епархий — Котласской и Нарьян-Марской — произошло недавно. Как это отразилось на церковной жизни? Какие вы видите плюсы и минусы такого разделения?

— Минусов нет, есть одни плюсы! И эти плюсы вижу не только я (улыбается). Получилось так, что моя епархия была поделена одной из первых. И произошло это по некоторому, возможно случайному, стечению обстоятельств. Когда для Синода начали готовить первые предложения по созданию новых епархий, я еще не имел об этом ни малейшего представления. Но как раз в это время я приезжаю к Святейшему Патриарху и докладываю, что я оказался в сложной ситуации. Если обычно один губернатор — один епископ, то на меня одного приходится два губернатора —

Архангельской области и Ненецкого автономного округа. В Нарьян-Маре и свой губернатор, и свой мэр, но мне туда часто не добраться.

И я не в состоянии вникнуть глубоко в дела местных приходов. К примеру, звонит мне священник из Нарьян-Мара и жалуется, что у него конфликт с другим священником. Рапорт собирается писать, а я никак не могу сесть на самолет и к ним полететь — очень далеко, и времени совсем нет. На Сахалине такого не было! Там бы я сел на машину, приехал и разобрался в ситуации.

И вот я пришел к Святейшему Патриарху Кириллу и сказал: «Я один, и у меня целых два губернатора. С одной стороны, Ненецкий автономный округ — это регион-донор, и мне не выгодно от него отказываться. Он активно помогает в строительстве собора! Но, с другой стороны, мне не дает покоя простая мысль: «Явлюсь я перед Христом на Страшный суд, а Он скажет: для тебя строительство собора было важнее человеческих душ!» «Ваше Святейшество, — говорю, — я всего был два раза в Нарьян-Маре. Я считаю, что этого мало». Он говорит: «А юг?» — «Да, юг тоже очень трудно охватить. Сект очень много. Очень большие расстояния. И тем более наше время диктует новые условия».

С чем сравнить наши расстояния? Вот, например, между Москвой и Воронежем 500 километров. Едешь на машине: Московская область — это первая епархия. Затем Тульская область — это вторая епархия. Липецкая область — это третья епархия. И Воронеж — четвертая епархия. Я эти 500 км проехал легко, по замечательной дороге, проехал, не напрягаясь, сразу четыре епархии. А у меня дорога в Котлас — это 600 км, да еще не везде асфальт. И это всё одна епархия. Конечно, в конце 1980-х Архангельская епархия была еще больше. Тогда от нее Мурманск и Коми отделили. Да, для удобства. И в Коми сегодня приходов больше, чем в Архангельской области.

Приезжает ко мне благочинный из Онеги — «всего-то» 200 км от Архангельска — и настойчиво просит: «Владыка, обязательно нужно приехать! Я готовлю храм к освящению!» Но готовить храм, например, в Подмосковье и здесь — это разные вещи. В Подмосковье он может быть готов и через три — пять месяцев, а у нас его можно готовить и пять лет — никто не удивится. Прошу его прислать фотографии храма. Я смотрю, а там царские врата — фанерные, на них нет никаких икон. «Отец Александр, какое ж тут освящение?» А он опять: «Владыка, приезжайте к нам. У нас архиерей не был 12 лет!» То есть получается, что в епархии есть приходы, где большинство прихожан никогда не встречались с архиереем! И это Онега! Благочиние! Центр Онежского района. А если дальше, то там вообще никогда архиерея не видели. И я сказал: «Отец Александр, срочно едем служить! Как же это так, я раньше даже не мог себе такого представить». Мы сели и поехали служить.

Святейший Патриарх сказал следующее: на 100 приходов должен быть один епископ. У нас на Севере, так как не доехать, не проехать, мне кажется, должно быть по-другому — архиереев должно быть еще больше. Очень хорошая ситуация на Сахалине. На Сахалине тогда было около 50 приходов. И я, получается, мог их всех объехать и даже не по одному разу. Священнослужителей знал, и матушек знал, и детей, проблемы знал. Вот это настоящая семья. И как приехал сюда — этого нет. Встречаюсь с епископами, а у них 300, 400, 500 приходов — у одного! Я одному как-то говорю: владыка, ты же просто не в состоянии всё это охватить, во всё вникнуть! Потом смотрю, он обратился в Патриархию с прошением о создании новых епархий.

Встречаемся с архиереями, и они говорят, без этого мы стали захлебываться. Города, где были образованы новые кафедры, получили особенную значимость. Тот же Котлас. Живет там 60 тыс. человек примерно. Но там свой правящий архиерей! Целая епархия. Я встретился с владыкой из одной сибирской епархии. И он мне рассказывает про свой город, далекий-предалекий, куда раньше ссылали провинившихся священнослужителей. Натворил батюшка «чудес», на выпивку крепко сел, и посылают его в самую глухомань. А народ местный говорит, а мы-то чем виноваты, эти батюшки — «чудотворцы» еще те! А тут вдруг целого епископа прислали. А владыка приехал, посмотрел, да что ж это такое делается, надо всё исправлять. И понятно, с епископом, как правило, приезжают новые священнослужители. Духовная жизнь начинается развиваться.

Хочу сказать про Ненецкий автономный округ. Нарьян-Мар. Владыка Иаков в какой раз уже ездит на Землю Франца Иосифа, Новую Землю (даже на Северном полюсе побывал), везде служит, встречается с людьми, работает. Я беседую с мэром, губернатором, людьми. Они говорят: спасибо вам за такого епископа. Приехал человек, филолог по образованию. Он не искал никогда священства. Всегда отказывался. Он принял священство в зрелом возрасте, книги писал. Это единичный случай, когда Святейший иеромонаха благословил стать епископом. Это показательно. Он же не впал в Заполярье в уныние, а начал работать. И Ненецкий округ сейчас переживает настоящий духовный подъем.

Еще раз повторю: образование новых епархий - жизненно необходимо!

Беседовал Сергей Чапнин

Согласно действующему законодательству, Элладская православная церковь - автокефальная церковь, чья каноническая юрисдикция распространяется преимущественно на территорию Греческой Республики, не отделена от государства, и священнослужители, равно как и учителя семинарий и преподаватели Закона Божия в средней школе находятся на положении государственных чиновников.

В рамках кампании по сокращению финансирования государственного сектора было урезано выделение средств в том числе и Церкви Эллады. Власти Греции, в чьей компетенции находится, помимо прочих, также и согласование количества новых священнических хиротоний, резко сократили число одобренных рукоположений, вследствие чего сотни приходских храмов по всей стране остались без духовенства, сообщает сайт издательского дома «Святая Гора» со ссылкой на Ekklisiaonline.gr.

По существующим законодательным нормам, любой государственный служащий, в том числе и священнослужитель, принимается на работу лишь после того как десять его коллег выйдут на пенсию. Это соотношение было установлено недавно; первоначально оно составляло один к пяти, затем увеличилось до одного к семи.


Нарастающая нехватка духовенства. Статистика

По данным Священного синода Элладской церкви, на сегодня из 10,5 тысяч священников, необходимых для совершения служения на всех действующих приходах Греции, в «штате» находятся около 8,2 тысяч человек. Нехватка духовенства составляет 2300 человек, или 22% от общего числа клириков.

Наиболее тяжелое положение сложилось на небольших приходах, расположенных в маленьких городах и населенных пунктах.

В этом году Министерство образования приступило к рассмотрению и утверждению штатов духовенства для приходов в Греции, на Крите и архипелаге Додеканес в юго-восточной части Эгейского моря. Всего должно быть занято 178 постоянных должностей, из которых 160 - это ставки для священнослужителей в Греции, 10 - на Крите и еще 8 - в восьми крупных городах Додеканеса.

Издание со ссылкой на ΕΚΚΛΗΣΙΑ online сообщает, что в ходе последней встречи предстоятеля Элладской церкви архиепископа Иеронима с премьер-министром страны Алексисом Ципрасом греческий иерарх поставил вопрос об увеличении числа рабочих мест для духовенства. Премьер обещал рассмотреть эту просьбу.

Священный Синод недавно решил тщательно исследовать данный вопрос с учетом того, что в течение ближайших 5-10 лет процесс будет лишь нарастать в силу увеличения среднего возраста греческого духовенства. Греческие иерархи отмечают, что дефицит духовенства, который возник по причине действующих законодательных норм, при сохранении существующего положения дел устранить невозможно.

Характерно, что проблема нехватки священнослужителей ощущается не только в отдаленных митрополиях (где проблема стоит особенно остро), но также и в крупных мегаполисах.


Мнение греческих иерархов о проблеме и пути ее решения

Один из авторитетных иерархов Элладской церкви, член комитета по диалогу между Церковью и государством митрополит Монемвасии и Спарты Евстафий в комментарии для издания высказал опасения, что позитивные сдвиги в решении создавшейся проблемы в ближайшем будущем вряд ли возможны. По его мнению, даже если греческий Синод добьется от государства двукратного увеличения числа ставок для священнослужителей, это не устранит проблему.

«В каждой епархии не хватает по крайней мере двадцать священников, в то время как в нашей митрополии - семьдесят, в том числе для небольших приходов. А каждый приход ожидает, что литургия будет совершаться в местном храме каждое воскресенье. Среди местных жителей много пожилых людей, которые ощущают большую необходимость присутствия Церкви и священника. <…> Эти люди брошены президентом, учителями, чиновниками, государственными службами, которые свернули свою деятельность в деревнях, и единственное, что у них осталось, это Церковь. Если не будет священника, они вообще останутся без защиты и поддержки», - приводит издание его слова.

«Через 15 лет в епархии из 120 священников останутся двадцать-тридцать, которые вынуждены будут окормлять по четыре-пять приходов, удаленных друг от друга на многие километры», - отметил митрополит Евстафий.

В епархиях Элладской церкви ищут пути решения сложившейся ситуации. Одним из наиболее очевидных способов стала задержка с выходом на пенсию престарелых священников. Однако, как признают сами греческие иерархи, эта мера способная лишь частично облегчить проблему, в то же время создавая условия для еще более серьезного кризиса в будущем.

Еще один путь, по которому пошли в некоторых греческих епархиях ради преодоления дефицита духовенства, - введение неоплачиваемых ставок священнослужителей. В таких случаях епархии (преимущественно в крупных городах) отказываются от государственного обеспечения для части своих священнослужителей, рассчитывая на то, что большие и относительно благополучные приходы смогут содержать духовенство за счет пожертвований и приходских взносов.

Однако и в подобных случаях возникают сложности, связанные, например, с тем, что такие священники не имеют формального права подписывать какие-либо официальные церковные документы, не являясь государственными служащими.

В некоторых епархиях, например, в митрополии Эдессы по предложению правящего архиерея митрополита Иоиля был учрежден епархиальный фонд, средства которого формируются за счет ежемесячных отчислений из зарплат священников. Но данных средств хватает на содержание лишь двух священнослужителей.

Митрополит Гортинский Иеремия разделяет озабоченность священноначалия Элладской Церкви.

«В моей епархии из 150 храмов в 50 не осталось священников. Перестали звонить колокола. Один из местных жителей как-то мне сказал: “У нас нет учителя, нет священника, перестали звонить колокола. Так рано или поздно мы станем турками”», - заключил иерарх.


Элладская православная церковь - современное состояние

Церковь Эллады насчитывает 81 епархию, 30 из которых в расположены Северной Греции и крупных островах Севера. Эти так называемые «Новые территории» номинально находятся в юрисдикции Константинопольского Патриарха, однако де-факто управляются Синодом Элладской церкви.

Прихожанами являются около 8 млн человек (из 10,6 млн всего населения Греции).

Епархии Крита и Додеканеса, а также все монастыри Афона находятся под прямой юрисдикцией Константинопольского Патриарха и не считаются частью Церкви Греции.

В Элладской церкви порядка 200 монастырей.

На 31 декабря 2010 года число священнослужителей Церкви Эллады на территории Греции составляло 10 368 человек из которых 9117 принадлежали к юрисдикции Элладской православной церкви, 1007 - Критской церкви, 228 - митрополиям Додеканесских островов и 16 - Патмосскому экзархату, принадлежащим к Константинопольскому патриархату.

Материальную заботу духовенстве Греческое государство приняло на себя в 1949 году.

Рекомендуем почитать