Что такое истина, истинное знание? Истинное знание. Истина
Махарадж: Есть тело. В теле есть наблюдатель, а вне его – наблюдаемый им мир. Наблюдатель и его наблюдение, как и наблюдаемый мир, появляются и исчезают вместе. Вне всего этого находится пустота. Эта пустота едина для всех.
Вопрос: Ваши слова кажутся простыми, но мало кто мог бы сказать то же самое. Вы и только вы говорите о трёх и о пустоте за их пределами. Я вижу только мир, включающий в себя всё.
М: Даже «я есть»?
В: Даже «я есть». «Я есть» существует, потому что существует мир.
«Есть Одна Истина - истинное знание нашего существа внутри и вовне, что составляет суть всей мудрости».
Хазрат Али говорит: «Познай себя, и ты познаешь Бога». Это знание своего «я», которое расцветает знанием Бога. Знание себя дает ответ на вопросы: откуда я пришел; существовал ли я до того, как стал осознавать свое теперешнее существование; если я существовал, то в каком качестве я существовал?
Как личность, подобная той, что я есть теперь, или как некое множество, или как насекомое...
Первая благородная истина
И что такое Благородная Истина о Страдании? Рождение - это страдание, старение - страдание, болезнь - страдание, Расставание с любимыми - это страдание, Неполучение желаемого - страдание.
Коротко говоря, пять групп привязанностей есть страдание.
Это Благородная Истина о Страдании: Таковы были видение, понимание, мудрость, свет и знание вещей, о которых я не слышал прежде. Эта Благородная Истина должна быть полностью постигнута через понимание страдания: Таковы...
Интеллект против человека
Необходимо понять причину, почему события или вещи, имевшие для нас огромное значение, внезапно теряют смысл? Или наоборот, нас несоизмеримо сильно тянет к людям, которых мы никогда не видели или до недавнего времени отрицали своим богатым человеческим разумом.
Что, в конечном счете, заставляет нас менять свой жизненный путь, насыщая его новыми событиями и персонажами? Где таится неведомая сила нашего бытия с источником решения всех жизненных ситуаций?
Существует...
Хасидизм - религия. Суфизм - религия. Дзен - религия. Они отличаются только именами, в остальном это одно. Отличается их язык, но не содержание. Все они видят Луну, но называют ее по-разному. Это совершенно естественно. Но они не смотрят на отражение.
Они не верят в догматы, вероучения, священные писания. Они знают истину, а когда вы знаете истину, нет нужды в священном писании. Вы носите священное писание в голове, когда истина известна. Теории, составленные из частей, мертвы. Истина всегда...
Истинное Учение Христа, восстановленное по Священным Писаниям и сохранившимся Священным Преданиям. Каждое слово и предложение пропитано величайшей мудростью, истиной, любовью, так необходимыми для становления Новой Светлой Личности.
1. Самые маловерные из вас те, кто более других молятся и думают, что от того им более других дано будет. Ибо сами не разумеют, во что верят. Словно попрошайки, ни на что иное не способные...
Можно верить ментальному суждению, что я - не тело, не мысли и не эмоции. Но это не помогает разрушить «я» - ведь на нём основана вся наша жизнь. Болезни и здоровье, горести и радости мы переживаем через тело. Мысли, как нам кажется, возникают в голове, эмоции и чувства, делающие жизнь живой и насыщенной, ощущаются внутри тела.
Когда мы говорим «я», «моё», то имеем в виду семью, учёбу и работу, увлечения, достижения и разочарования, прошлое, думы о будущем – всю свою личную историю, свои...
Обычная человеческая жизнь – бесконечное множество нерешенных задач на коротком отрезке времени. Вечные вопросы человеческого бытия, бесконечного смысла всех происходящих событий, порядка вещей и многочисленных жизненных проявлений.
Созданная реальность, какая она на самом деле? Та, что осознается разумом или скрытая от нашего воображения? Понятие времени и пространства. Бесконечный поток мыслей, формы и проявления сознания. Что это все такое? Огромные человеческие усилия для поиска своего...
Пограничная ситуация всегда связана с очень сильным стрессом и серьезной угрозой жизни. Ее могут создать непреодолимое чувство вины, очень сильный стресс, случай, связанный с серьезной опасностью смерти. Характерный пример - несчастный случай или ужасная авария, в которой человек чудом остается жив, либо момент перед , которое не состоялось или оказалось неудачным.
Пограничная ситуация может быть связана и с сильным страхом смерти. Например, во время войны люди знают, что в любой момент они могут погибнуть, и это заставляет их испытывать серьезный стресс.
Одна из особенностей пограничной ситуации заключается в том, что при ее возникновении организм человека мобилизует все свои ресурсы. Это сопровождается сильным выбросом адреналина и максимальным обострением чувств, на которое люди вообще способны. Такое состояние может привести к сильной психологической травме, от которой впоследствии оказывается трудно избавиться.
Что происходит, когда человек оказывается в пограничной ситуации
Пограничная ситуация освобождает от очень многого, включая общепринятые нормы, стереотипы, лишние мысли, условности. Оказываясь в ней, человек отбрасывает все, что мешает ему выжить, и это позволяет ему пережить особый опыт «чистого» понимания самого себя и бытия.
В пограничной ситуации люди отказываются даже от того, что сковывает их тело. Они могут демонстрировать силу и выносливость, которые в обыденной жизни кажутся невозможными, лишь вы выжить или спасти других.
Согласно философии экзистенциализма, оказавшись в пограничной ситуации, человек внезапно осознает, что до этого момента его окружал иллюзорный мир, но теперь он оказался лицом к лицу с истинной жизнью и вполне реальной смертью. В этом случае есть несколько вариантов развития событий. Одни люди не могут справиться с психологической травмой, которую нанес им стресс и столкновение с «истинностью бытия». Это может привести к серьезным нарушениям в психике или даже к гибели. Другие осознают и иллюзорность повседневной жизни и отказываются от нее, выбирая битву или смерть. Третьи теряют смысл жизни и желание его искать, а четвертые, напротив, его обретают. Есть и люди, которые именно в таких ситуациях осознают, что их призвание – защищать других и превращать жизнь окружающих людей в высшую ценность, ради которой стоит бороться.
Истинное знание
1. Платон с самого начала утверждал, что знание достижимо и что оно должно быть: 1) достоверным и 2) о том, что реально существует. Истинное знание должно отвечать обоим этим требованиям, те же состояния ума, которые им не отвечают, истинным знанием не являются. В «Теэтете» он показывает, что ни чувственное восприятие, ни истинная вера не удовлетворяют этим требованиям, поэтому ни то ни другое нельзя назвать истинным знанием. Платон воспринял от Протагора его веру в относительность ощущений и чувственного восприятия, но он не принял его универсальный релятивизм, поскольку считал, что знание, абсолютное и достоверное, достижимо. Но знание – это не чувственное восприятие, которое относительно, иллюзорно и подвержено влиянию разного рода случайных факторов, как со стороны субъекта, так и со стороны объекта. Платон воспринял также идею Гераклита о том, что единичные объекты чувственного восприятия всегда находятся в процессе становления или движения и потому непригодны быть объектами истинного знания. Они возникают и исчезают, число их бесконечно, их суть нельзя выразить в четком определении – следовательно, они не могут быть объектом научного познания. Однако Платон вовсе не утверждает, что вообще нет таких объектов, которые не могли бы быть объектами истинного знания, таковыми не могут быть лишь чувственные уникалии. Объекты истинного знания должны быть устойчивыми и постоянными; их суть выражается в виде четкого научного определения, или универсалии, как их понимал Сократ. Поэтому рассмотрение различных состояний ума неразрывно связано с изучением объектов этих состояний.
Если мы изучим суждения, в которых, по нашему мнению, выражается наше знание о стабильном и постоянном, то увидим, что это суждения об универсалиях. Рассмотрим, к примеру, суждение: «Афинская конституция – это Благо». Мы видим, что устойчивый элемент в этом суждении – понятие о Благе. Конституция Афин может подвергнуться таким изменениям, что мы уже больше не сможем считать ее Благом, однако понятие о том, что такое Благо, останется неизменным, ибо мы можем назвать новую конституцию «плохой» только потому, что имеем устойчивое понятие Блага и можем сравнивать с ним частные случаи. Более того, даже если мы признаем изменение афинской конституции как эмпирический и исторический факт, мы все равно можем утверждать, что «афинская конституция – это Благо», подразумевая под этим конкретную конституцию, которую мы когда–то считали Благом (даже если она с тех пор сильно изменилась). В этом случае наше суждение относится не столько к афинской конституции как к конкретному историческому явлению, сколько к определенному типу конституции. И не важно, что этот тип конституции в определенный исторический момент нашел свое воплощение в афинской конституции: идея заключается в том, что этот универсальный тип конституции (в Афинах ли или где–нибудь еще) обладает универсальным свойством Блага. Таким образом, если наше суждение содержит в себе нечто устойчивое и неизменное, то оно относится к действительно универсальному.
Опять–таки, научное познание, как утверждал Сократ (преимущественно в связи с этическими ценностями), ставит перед собой задачу сформулировать определение, иными словами, выкристаллизовать и зафиксировать знание в четком и недвусмысленном определении. Научное знание о Благе, к примеру, выражается формулой «Благо – это…», посредством которой разум выражает сущность Блага. Однако определение относится к универсальному. Поэтому истинное знание – это знание об универсальном. Конкретные конституции изменчивы, но определение конституции как Блага остается тем же, и мы судим о качестве каждой конкретной конституции, сопоставляя ее с этим последним. Отсюда следует, что именно универсальное соответствует требованиям, предъявляемым к истинному знанию, и потому только оно может быть объектом познания. Знание о высших универсалиях является высшей формой знания, в то время как «знание» об особенном – это низшая его форма.
Но не означает ли это, что между истинным знанием и «реальным» миром, состоящим из частностей, существует непреодолимая пропасть? И если истинное знание – это знание об универсальном, не следует ли отсюда, что истинное знание абстрактно и «нереально»? Что касается второго вопроса, то я хочу сказать, что суть платоновской доктрины Форм или Идей заключается в следующем: универсальное понятие – это не абстрактная форма, лишенная объективного содержания и референции, нет, каждому истинному универсальному понятию соответствует объективная реальность.
Мы не будем здесь обсуждать, насколько оправданна критика Аристотеля (который упрекал Платона в том, что он гипостазирует объективную реальность понятий, придумав трансцендентный мир «отделенных» универсалий).
Независимо от того, оправданна эта критика или нет, суть Платоновой теории Идей заключается не в том, что универсалии существуют независимо от мира, а в том, что универсальные понятия имеют соответствие в объективной реальности, которая является реальностью более высокого порядка, чем чувственное восприятие как таковое. Что же касается первого вопроса (о пропасти между истинным знанием и «реальным» миром), то мы должны признать, что Платону не удалось объяснить, как связаны между собой частное и универсальное; но мы еще вернемся к этому вопросу при рассмотрении теории Идей с онтологической точки зрения, пока же не будем касаться этой проблемы.
2. Платонова концепция степеней или уровней знания по отношению к объектам познания приводится в знаменитом отрывке из «Государства», где Платон описывает Линию , вдоль которой душа поднимается в область умопостигаемого. Я привожу здесь схематическое изображение этой Линии и попытаюсь объяснить ее. Следует отметить, что несколько пунктов этой схемы остаются неясными и по сей день, однако Платон, вне всякого сомнения, верил, что находится на верном пути к истине, но нигде, насколько мне известно, не выразил свои идеи в четкой и ясной форме. Поэтому в некоторых случаях приходится только догадываться о том, что он имел в виду.
чить эти две функции ума? Очевидно, что это отличие должно строиться на различии объектов. Мнение имеет дело с «образами», в то время как знание, по крайней мере в форплощения справедливости, говорящие о том, насколько, скажем, действия конкретного человека, или конституция, или кодекс законов отдельного государства далеки от универсального идеала, и если этот человек не имеет никакого понятия о том, что существует принцип абсолютной справедливости, который является нормой или эталоном, тать, что то, что он раньше принимал за подлинники, на самом деле только образы или копии, то есть несовершенное воплощение идеала или нормы, когда он начинает восприн
и глянцевитых предметах и во всем подобном этому» 5 . Это утверждение кажется нам весьма странным – вряд ли человек способен принять тень предмета или его отражение на воде за сам предмет, однако Платон подразумевал именно это. Отрезок, по мнению Платона, охватывает также и образы образов, или имитацию имитации. Так, мы говорим, что душа человека, чье представление о справедливоститор и, пустив в ход все свое красноречие и дар убеждения, внушит ему, что все на свете справедливо и правильно, что конечно же весьма далеко от действительности, то дуниверсальной Формы. С другой стороны, состояние души человека, который считает справедливостью ту ее степень, которую обеспечивают законы Афин или справедливость
все живые существа вокруг нас и весь мир природы и искусства» 6 . льные лошади – это всего лишь несовершенные «имитации» идеальной, то есть лошади вообще. Он имеет не знание о лошадях, а только мнение. (Спиноза мог бы сказать, что этот человек пребывает в состоянии воображения, иными словами, неадекватного знания.) Аналогичным образом человек, считающий истинно реальным мир, не понимающий, что этот мир – лишь более или менее «нереальная» к.
Упоминание искусства в приведенном выше высказывании помогает нам лучше понять мысль Платона. В десятой книге «Государства» он говорит, что художники находятся на третьем месте от истины. К примеру, существует идеал человека, и есть конкретные люди, которые являются копией, имитацией или несовершенным воплощением этого идеала. Но вот появляется художник и рисует портрет человека – имитацию имитации. Все, кто принимает нарисованного человека за настоящего (вроде того, как некоторые принеловек может имитировать или воплощать в своих поступках, пусть даже далеких от совершенства, саму идею справедливости. Но когда трагический актер изображает этого человека на сцене, не имея при этом никакого понятия о справедливости, он просто имитирует имитацию.
млении к умопостигаемому бывает вынуждена пользоваться предпосылками и потому не восходит к его началу.) Здесь Платон ссылается на математику. Например, в геометрии мышление движется от предпосылок, выраженных в виде чертежей, к выводам. Геометры, говорит Платон, берут заданный треугольник или другие фигуры, принимают их за исходные положения и, используя чертеж, делают свои выводы, хотя интересует их, конечно, не сам чертеж (то есть конкретный треугольник, площадь или диаметр). Таким образом, геометры используют фигуры и схемы, но «сами они служат лишь образным выражением того, что можно видеть не иначе как мысленным взором» 7 .
с линией, которая их разделяет (как пытались доказать некоторые ученые), совершенно неверно. Скорее верно предположение о том, что Платон действительно верил в сущетами рассудка, а не ума. В конце шестой книги «Государства» Платон говорит, что геометры не могут постигнуть область умопостигаемого умом, поскольку они не поднимаются выше своих гипотетических предпосылок. Поэтому «они и не могут дойти до нее умом, хотя она вполне умопостигаема, если постичь ее первоначало». Последние слова Платона свидетельствуют о том, что различия двух верхних отрезков линии соответствуют различиям состояний души, а не только различиям своих объект
Этот вывод подтверждается изучением вопроса о гипотезах. Неттлшип полагал, что Платон имеет в виду то, что математик принимает свои постулаты и аксиомы за истину: сам он их не проблематизирует, а если кто–то другой подвергает их сомнению, математик говорит, что он не желает обсуждать этот вопрос. Платон употребляет слово «гипотеза» не для обозначения суждения, которое считается истинным, но которое может и не быть таковым, а для обозначения суждения, которое он считает самообоснованным и потому не нуждающимся в оправдании и объяснении его связи с бытием. Однако следует отметить, что примеры «гипотез», приведенные в 510 с, представляют собой скорее примеры сущностей, чем суждений, и что Платон говорит скорее об опровержении гипотез, чем о сведении их к самообоснованным или самоочевидным предпосылкам. Более подробное объяснение этого вопроса будет приведено в конце этого раздела.
В своей «Метафизике» Аристотель рассказывает нам, что, по мнению Платона, математические сущности располагаются «между формами и чувственными вещами». «Далее он говорит, что помимо чувственных вещей и форм существуют объекты математики, занимающие промежуточное положение. Они отличаются от чувственных вещей своей вечностью и неизменностью, а от Форм тем, что среди них много похожих, в то время как каждая форма уникальна и неповторима». Учитывая это высказывание Аристотеля, вряд ли было бы справедливо соотносить различие двух отрезков верхней части линии только с состоянием души – должно быть и различие в объектах. (Можно было бы различать тольксами по себе а находилась бы в таком состоянии, которое Платон называл рассудком, ибо он рассматривал бы свои постулаты как самоочевидные, не задавая дополнительных вопросов, и делал бы выводы с помощью наглядных схем. В этом случае математик имел бы дело не со схемами, как таковыми, а с идеальными математическими объектами, поэтому, если бы он рассматривал свои предположения «в связи с первоначалами», он постигал бы их не рассудком, а умом, хотя истинные объекты его размышлений, то есть идеальные математические объекты, оставались бы теми же самыми. Такое толкование, которое связывает два верхних отрезка линии только с состоянием души, подтверждается утверждением Платона, что математические вопросы, рассматриваемые в связи с первоначалами, принадлежат к области чистого разума. Однако замечания Аристотеля на эту тему, если они, конечно, правильно отражают мысль Платона, отрицают это толкование, ибо Аристотель был уверен, что Платоновы математические сущности
Если Аристотель прав и Платон действительно думал, что объекты математики образуют особый вид объектов, отличающийся от других видов, в чем же тогда заключается этло с идеальными и совершенными объектами мысли, а не с эмпирическими окружностями или линиями, к примеру колесами повозки или обручами или даже с геометрическими схемами, как таковыми, то есть с чувственными частностями. Вопрос, таким образом, сводится к следующему: в чем на самом деле заключается различие между объектами математики как объектами рассудка и архетипами как объектами ума?
Естественное толкование высказывания Аристотеля в «Метафизике» заключается в том, что, согласно Платону, математик говорит об умопостигаемых частностях, а не о чувственных частностях и не об универсальных сущностях. К примеру, если геометр утверждает, что две окружности пересекаются, он имеет в виду не какие–то конкретные окружности, нарисованные на чертеже, и не кругообразность, как таковую, – как могла бы кругообразность пересечься с другой кругообразностью? Он говорит об умопостигаемых окружностях, из которых многие похожи, как утверждает Аристотель. И снова сказать, что «два плюс два равно четырем», – вовсе не то же самое, что спросить, что произойдет, если к двоичности прибавить ее саму – эта фраза лишена смысла. Эта мысль подтверждается утверждением Аристотеля, что для Платона «существует некая первая двоица и первая троица и что числа несопоставимы друг с другом» 8 . Для Платона целые числа, включая 1, образуют такой ряд, в котором 2 состоит не из двух единиц, а является уникальной численной формой. Это все равно, что сказать, что целое число 2 – это двоичность, которая не слагается из двух «единичностей». По–видимому, Платон отождествлял эти целые числа с Формами. И если нельзя сказать, что целое число 2 имеет много подобных (не больше, чем кругообразностей), ясно, что математик, который не поднимается до конечных формальных принципов, в действительности имеет дело с множеством целых чисел 2 и с множеством окружностей. Когда же геометр говорит о пересекающихся окружностях, он имеет дело не с чувственными частностями, а с умопостигаемыми объектами. И поскольку многие из них похожи, они не являются настоящими универсалиями, но образуют вид особых умопостигаемых частностей, располагающихся «выше» чувственных частностей, но «ниже» истинных универсалий. Отсюда вытекает, что Платоновы математические объекты образуют особый вид умопостигаемых частностей.
Профессор А.Э. Тейлор, если я его правильно понял, считает, что математические объекты относятся к области идеальных пространственных величин. Он указывает, что свойства окружностей, например, можно изучать с помощью численных уравнений, но они сами по себе не являются числами, поэтому они не относятся к самому верхнему отрезк Числами–Формами и Чувственными Объектами. Я готов согласиться с тем, что это справедливо по отношению к объектам, которые изучает геометрия (например, пересекающирассудком, имел в виду не только тех, кто изучает геометрию, но и тех, кто изучает арифметику и родственные науки. Однако из этого вовсе не следует, что объекты, изучаемые математикой, ограничиваются лишь идеальными пространственными величинами. Мы думаем, что Платон должен был бы ограничить подобным образом сферу математических сущностей, однако мы должны принимать во внимание не то, что он должен был бы утверждать, но и то, что он говорил на самом деле.
Вероятнее всего, он понимал под математическими сущностями объекты и геометрии, и арифметики (и не только этих двух наук, как следует из замечания о «родственных науках»). Как же нам тогда понимать замечание Аристотеля о том, что для Платона числа не складываются друг с другом? Я думаю, что мы должны учесть это замечание, помня, что Платон ясно видел, что числа сами по себе уникальны. С другой стороны, также ясно, что мы можем складывать группы или классы объектов и говорим о числе как о характеристике класса. Числа мы складываем, но они обозначают классы конкретных объектов, хотя они являются объектами, но не чувственного восприятия, а разума. Поэтому о них можно говорить как об умопостигаемых частностях, которые принадлежат к области математики, так же как и идеальные пространственные величины геометрии. Аристотелева теория числа может быть сама по себе ошибочной, и потому он мог в определенном смысле неправильно истолковать теорию Платона; но если он заявлял со всей определенностью, что Платон выделил промежуточный класс математических сущностей, то вряд ли он ошибался. Более того, высказывания самого Платона не оставляют места для сомнений, не только потому, что он действительно выделил такой класс, но и потому, что он вовсе не собирался ограничить этот класс только лишь идеальными пространственными величинами.
(Утверждение Платона о том, что математические гипотезы – он упоминает «чет и нечет, фигуры, три вида углов и прочее в том же роде», – взятые в связи с главным принципом, познаются на более высоком уровне мышления, а также его утверждение, что этот уровень мышления связан с главным принципом, что самоочевидно, позволяют предположить, что он приветствовал бы современные попытки свести чистую математику к их логическим основаниям.)
авной точки гипотезы рассудка и поднимающегося до первых принципов. Более того, в этом процессе (иными словами, в диалектическом процессе) ум не пользуется «никакими «образами», но лишь самими идеями в их взаимном отношении, и его выводы относятся только к ним». Четко осознав главные принципы, ум делает из них выводы, по–прежнему используя только абстрактные рассуждения, но отнюдь не чувственные образы 9 . ассмотрены позже, однако следует упомянуть следующее. Если бы вся проблема заключалась только в том, чтобы познать главные принципы с помощью рассудка (как, например, в современных попытках редукции математики к ее логическим основаниям), тогда можно было бы без труда понять, что имел в виду Платон, но он называл диалектику способом «опровержения гипотез» 10 , что очень сильно сказано, поскольку хотя диалектика и способна показать необходимость пересмотра математических постулатов, однако трудно понять, хотя бы на первый взгляд, как она может опровергать гипотезы. Мысль Платона станет яснее, если мы рассмотрим одну конкретную гипотезу, которую он упоминает, – четные и нечетные числа. Платон признает существование чисел, которые не являются ни четными, ни нечетными, то есть иррациональных, а в «Послезаконии» он требует признать в качестве чисел квадраты и третьи степени «иррациональных величин». Если это так, то задача диалектики заключается в том, чтобы показать, что традиционная гипотеза математики, гласящая, что иррациональных чисел нет, а есть целые числа, которые могут быть либо четными, либо нечетными, не совсем соответствует истине. Опять же Платон отказался признать пифагорейскую идею «единичной точки» и называл точку «началом линии». По его мнению, единичная точка, то есть точка, имеющая свой собственный размер, – это выдумка геометров, «геометрическая фикция» 11 , и эту гипотезу следует отбросить.
3. В седьмой книге «Государства» Платон иллюстрирует свою гносеологическую теорию знаменитой аллегорией пещеры. Я вкратце опишу эту аллегорию, поскольку из нее ясно видно (если требуются еще какие–то доказательства), что восхождение души от нижних отрезков линии к верхним представляет собой гносеологический прогресс и что Платон рассматривал этот процесс не как непрерывную эволюцию, а скорее как ряд «переходов» от менее адекватного к более адекватному когнитивному состоянию.
Платон предлагает нам представить подземную пещеру, имеющую выход наружу. В этой пещере живут человеческие существа, у которых с малых лет на ногах и на шее оковы, которыми они прикованы так, что обращены лицом к стене, и видят они только то, что перед глазами. Они никогда не видели солнечного света. За спиной у них на возвышении горит огонь, а между огнем и узниками располагается невысокая стена, нечто вроде ширмы. За этой стеной проносят статуи людей, изображения живых существ и другие вещи – они как бы проплывают над стеной. Узники, лица которых обращены к стене пещеры, не видят ни друг друга, ни предметов, проносимых за их спинами, они видят только свои тени и тени, отбрасываемые движущимися объектами на стену пещеры. Итак, они видят только тени.
ько эхо истины. Они имеют превратное представление о мире, искаженное «их собственными страстями и предрассудками, а также страстями и предрассудками других людей, передаваемыми им с помощью языка и риторики». И хотя их ум находится на том же уровне развития, что и у детей, они держатся за свои искаженные взгляды со всем упорством взрослых и не имеют никакого желания вырваться из своей тюрьмы. Более того, если бы их вдруг случайно освободили и велели бы взглянуть на реальное положение вещей, от которого они раньше видели только тени, они были бы ослеплены ярким светом и решили бы, что тени гораздо более реальны, чем настоящие предметы.
Однако если один из освобожденных узников привыкнет к свету, то через какое–то время он сможет воспринимать уже конкретные чувственные объекты, от которых он раньше видел только тени. Освещенные светом огня (олицетворяющим солнце), его сотоварищи предстают перед ним уже совсем в другом виде. Мы можем сказать, что ум такого человека достих реальностей он еще постичь не в состоянии. Он понимает, что все его сотоварищи – пленники, пленники страстей и софистики. Более того, если он проявит настойчивость и выйдет из пещеры на солнечный свет, то увидит светлый мир освещенных солнцем объектов (представляющих собой умопостигаемые реальности), и, наконец, правда не без труда, он сможет увидеть само солнце, которое олицетворяет Идею Бога, Высшей Формы, «всеобщую причину всех вещей, правильных и прекрасных, – источник истины и разума» 12 .
Платон отмечает, что если тот, кто увидит солнечный свет, вернется в пещеру, то не увидит ничего из–за темноты, а узники будут над ним смеяться. Если же он попытается кого–то освободить и вывести на свет, то узники, любящие темноту и считающие тени истинной реальностью, приговорят его к смерти, если сумеют, конечно, поймать. Здесь мы видим явный намек на судьбу Сократа, который стремился просвещать тех, кто хотел его слушать, показывая, в чем заключается истина и роль разума. Он хотел, чтобы они освободились от власти предрассудков и софистики.
Эта аллегория свидетельствует, что Платон считал «восхождение» души в область умопостигаемого прогрессом, но не автоматическим и непрерывным, а требующим усилий и дисциплины ума. Отсюда то огромное значение, которое он придавал образованию, в процессе которого молодые люди впитывают в себя вечные и абсолютные истины и ценности, спасаясь тем самым от мира теней, где царят ошибки, фальшь, предрассудки, хиие государственного корабля приносит больше бед, чем гибель небольшой лодчонки. Таким образом, интерес Платона к проблеме гносеологического восхождения не был чисто академическим или узкоспецифическим – он думал о том, как научить людей сознательно управлять своей жизнью и заботиться о душе и благе государства. Человек, не понимающий, в чем заключается благо, не сможет прожить достойную жизнь, а государственный муж, не понимающий, в чем состоит истинное благо государства, и считающий, что для политики не существует вечных нравственных норм, приведет свое государство к гибели.
Может возникнуть вопрос: содержит ли гносеология Платона, проиллюстрированная Линией познания и аллегорией Пещеры, религиозные аспекты? Всем известно, что неоплатоники придали теории Платона религиозную окраску; более того, христианский писатель, к примеру Псевдо–Дионисий, повествующий о мистическом восхождении видимых существ к их невидимому Источнику (то есть Богу), свет которого столь ярок, что ослепляет и душа погружается в состояние, которое можно назвать ослепительным мраком, вне всякого сомнения, опирается на идеи Платона, подхваченные неоплатониками. Однако из этого вовсе не следует, что сам Платон понимал восхождение по линии познания с точки зрения религии. В любом случае этот сложный вопрос нельзя обсуждать до тех пор, пока не будет рассмотрена онтологическая природа и статус Платоновой Идеи Блага, и даже после этого вряд ли можно будет дать на него ясный и недвусмысленный ответ.
Полное законченное знание изложено в Ведах. Происхождение Вед имеет Божественную природу. Веды включают в себя знания о четырёх ступенях развития общества: религии, экономическом развитии, законах счастья и полной свободе от законов материи. В настоящий момент эти знания полностью не раскрыты, а используются лишь частично.
На использовании этого частичного знания и держится до сих пор современный мир: они используются в медицине (Аюр-Веда) как акупунктура, фитотерапия; в физике как наука о торсионных полях; в архитектуре (Стхапатьяведа), как градостроительство (Вастушастра), фэн-шуй; есть еще астрология и астрономия (Джьотиша-шастра); математика (Схулба-сутра); химия (Расаяна-шастра); этимология (Нирукта-Веданга); грамматика (Вьякарана-Веданга); экономика (Артха-шастры); политика и юриспруденция (Ману-самхита); воинское искусство (Дханур-Веда); гражданские законы (Нити-шастра); философия (Упанишады, Веданта-сутра), а также логика, социология, психология, история и другие.
Задача ученической преемственности - раскрыть всю полноту знаний, содержащихся в Ведах. Законченное знание, связывающее в единое целое все энергии и направления деятельности, - называется Божественным и проявляется оно в осознанности собственной Миссии в гармонии с Полным Целым.
Благодаря этому в обществе устраняются все противоречия и конфликты. Проблема современного мира заключается не в том, что у людей не хватает профессионализма, денег или других источников энергии, а в том, что люди действуют независимо друг от друга, каждый в личных интересах, иногда сбиваясь в организованные группы и партии, забыв о том, что они живут в Полном Целом. При такой ситуации конфликты между людьми, семьями, обществами, нациями неизбежны.
Знание Вед не принадлежит какой-то отдельной группе людей, знание Вед имеет вселенские масштабы, потому что оперирует вселенскими энергиями, за которыми стоит Вселенский Разум. Именно это знание мы и хотим раскрыть людям при помощи ученической преемственности, идущей от учителя к ученику.
Мы чтим ученическую преемственность, принимая оттуда изначальные основы знаний, которые давным-давно забыты современной культурой, наукой и религией. Как выяснилось, древняя цепь ученической преемственности никогда не прерывалась и до сих пор существует в наши дни. Наша цель, получив знания, передавать их дальше, не искажая их ради выгоды и славы.
Истинное знание подобно огню: оно очищает сердца тех, кто принимает его или передает. Но сложность заключается в том, чтобы передать глубочайшие знания Вед в простой и доступной форме, не потеряв при этом цель всего процесса познания - Абсолютную Истину, которая никогда не достигается легким способом. Это тоже задача цепи ученической преемственности - передавать знание согласно месту, времени и обстоятельствам.
В течение одной жизни человек проживает разные периоды, внутри которых он меняет свой образ жизни: то, что хорошо для юноши, совершенно неприемлемо для старика, а, значит, и знания нужны разные. Однако все этапы жизни у человека должны быть предназначены для достижения одной цели - обрести любовь к Богу или, другими словами, очиститься от всех пороков, поэтому знания, как средство очищения, необходимо получать и передавать в течение всей своей жизни. К сожалению, этот принцип, в современном мире утрачен.
В наше время единственный способ получить духовное знание - это начать применять его на практике. Таково окончательное доказательство истины, которая познается через чистый образ жизни, чистые ум и слова. Наша задача сделать эти знания применимыми на практике, таким образом, мы возродим науку чистоты, которой люди будут пользоваться во всех сферах деятельности - общественной, культурной и личной. Чистота - это основа Божественной цивилизации, и источник силы, которую должен иметь каждый человек.
Истинное знание ничего не отнимает, а только добавляет. Заблуждение большинства людей заключается в том, что они думают, будто духовная жизнь противоречит материальной. Но на самом деле материальная среда изначально духовна. Сугубо материальной ее сделали люди, утратившие чистоту и способность управления материей. Такие люди, игнорирующие Высшие Законы называются материалистами. Материальная природа каждую секунду находится под управлением согласно Высшему Плану - и в этом смысле она духовна.
Человек, понимающий Высший Замысел, может стать частью плана Всевышнего и таким образом сотрудничать с Ним. Можно доказать научно, что эгоизм и чувство собственности преобразовывают творчество и любовь в эксплуатацию, и порождают бесконечные страдания, несмотря на все законы и конституции государств. Сейчас перед нами стоит самая трудновыполнимая задача - научно внедрить в образ жизни людей самые полезные и чистые знания. Так появятся долгожданные духовные лидеры, которые гармонизируют мир.
Так же, как современная наука внедрила в умы людей представление о человеке только как о совокупности атомов и молекул, назвав это органической химией, точно так же при помощи ведической науки можно разъяснить любому разумному человеку, чем отличаются материя и дух, и что сознание не материально. В результате такого образования у людей появится возможность действовать осознанно на более высоком, духовном уровне, и никогда не деградировать. Таким образом, страдания людей значительно уменьшатся, а их жизнь изменится к лучшему и одухотворится.
Истинность любого знания и объекта можно доказать или подвергнуть сомнению. Кантовская антиномия, которая говорит о том, что можно логически обосновать даже две противоположные гипотезы, ставит истинное знание в ранг мифического животного.
Такой зверь, может, и вовсе не существует, и Карамазовское «ничто не истина, все дозволено» должно стать высшим постулатом человеческой жизни. Но обо всем по порядку.
Философский релятивизм, а уже позднее - солипсизм указали миру на то, что истинное знание не всегда является таковым. Проблема того, что в философии можно считать подлинным, а что - ложным, поднималась уже очень давно. Самым известным античным примером борьбы за истинность суждений является спор Сократа с софистами и известное изречение философа: «Я знаю, что ничего не знаю». Софисты, кстати, были одними из первых, кто подвергали сомнению практически все.
Времена теологии немного усмирили пыл философов, дав «единственно верный» и праведный взгляд на жизнь и сотворение мира Богом. Но Джордано Бруно и Николай Кузанский, благодаря своим научным открытиям, эмпирически доказали, что Солнце не крутится вокруг Земли, и сама планета не является центром мироздания. Открытие философов и ученых XV века заставило снова разразиться споры о том, что значит истинное знание, поскольку планета, как оказалось, несется в неизведанном и пугающем космическом пространстве.
В то время начинают появляться новые философские школы и развиваться наука.
Итак, истинным является знание, по мнению Аристотеля, которое полностью соответствует действительности. Такой подход достаточно легко раскритиковать, поскольку он не учитывает как намеренные заблуждения, так и сумасшествие. Р. Декарт же считал, что истинное знание отличается от ложного тем, что обладает ясностью. Другой философ полагал, что истина - это то, с чем согласно большинство. Но, как бы там ни было, самым важным является ее объективность, то есть независимость от человека и его сознания.
Нельзя сказать, что человечество, усложняя технологии, настолько подошло к отрицанию всякого заблуждения, что истинное знание уже находится на расстоянии вытянутой руки.
Современные технологии, компьютеры и интернет оказались в руках необразованных и неготовых обществ, что привело к информационной интоксикации и обжорству. В наше время информация сочится из всех щелей, и обуздать этот поток может только настоящий Моисей от программирования и социальных наук. Эту картину довольно ярко описывали уже 50 лет назад, а именно в книге «1984», написанной Дж. Оруэллом, и в романе «О, Дивный новый мир» Олдоса Хаксли.
Истинное знание может быть житейским, научным или художественным, а также нравственным. В целом истин существует столько, сколько существует в мире профессий. Например, проблема для ученого является проблемой, требующей систематизированного подхода, а для верующего - это наказание за грехи. Именно поэтому вокруг множества явлений ходит так много неутихающих споров, и, к сожалению, скоростные технологии, наука и глобализация пока не смогли подвести человечество даже к решению простейших моральных вопросов.