Япония перессорилась со всеми соседями. Д.В. Стрельцов: «Политическая ситуация сейчас крайне сложная. В ожидании перестановок

После ликвидации сегуната Токугава вся полнота власти в стране перешла в руки императорского правительства, состоявшего из представителей тех феодальных кругов, которые в известной степени учитывали интересы японской буржуазии и осуществляли преобразования буржуазного характера. Сравнительно слабая, тесно связанная с феодальными элементами, боявшаяся новых выступлений народных масс, буржуазия в основном поддерживала политику императорского правительства.

«Реформы Мэйдзи» означали первый важный шаг на пути превращения японской феодальной монархии в буржуазную монархию. В свою очередь, сравнительно быстрое капиталистическое развитие страны создавало предпосылки для дальнейшего продолжения и развития этого процесса. Однако значительная часть высшего дворянства и самураев стремилась к сохранению феодально-абсолютистских порядков. Внутри правящего лагеря шла острая борьба.

Князья и самураи, выступавшие во время гражданской войны против сегуната, рассчитывали укрепить свое господство, занять место дома Токугава и использовать императорскую власть для "спасения феодального строя. Ликвидация феодальных княжеств и роспуск самурайских дружин привели к тому, что множество самураев оказались не у дел. Лишь небольшая часть нашла себе место в качестве чиновников государственного аппарата и офицеров реорганизованной армии.

Недовольные элементы самурайства образовали феодальную оппозицию, выступавшую даже против тех умеренных преобразований, которые проводились правительством. В числе руководителей этой реакционной группировки были и некоторые члены императорского правительства (Такамори Сайго и др.).

Политическая программа, опубликованная этой группой, требовала сохранить феодальный строй и военно-феодальную диктатуру. «Мы не должны пытаться проводить цивилизацию Японии слишком быстро, - говорилось в ней, - должны отказаться от паровых машин и железных дорог и работать не покладая рук над усовершенствованием нашей военной системы».

Сторонники Такамори Сайго требовали немедленного военного похода против Кореи, в то время как другие члены правительства считали, что к этому походу следует более тщательно подготовиться. Это послужило поводом для выхода в 1873 г. Такамори Сайго и некоторых других министров из императорского правительства.

Недовольство части самураев усилилось после отмены в 1876 г. их пенсий, замененных единовременной компенсацией в размере 5-14-летней суммы прежнего содержания. В результате этого акта бывшие князья и самураи высших рангов получили от государства огромные деньги. Многие из них скупили по низким ценам казенные земли, основали промышленные предприятия и банки. Но суммы, полученные рядовыми самураями, были сравнительно невелики. Часть низшего самурайства восприняла отмену пенсий как новый удар по своим привилегиям.

Такамори Сайго готовил антиправительственный мятеж. Непосредственным поводом для выступления послужил изданный правительством закон, запрещавший носить мечи всем лицам, не находящимся на действительной военной службе. Самурайство лишалось привилегии носить оружие. В начале 1877 г. самурайские отряды во главе с Такамори Сайго начали боевые действия против правительственных войск, но в результате не скольких кровопролитных боев реакционный самурайский мятеж был подавлен.

Ход военных действий показал превосходство регулярной армии над самурайскими дружинами. Поражение мятежа означало поражение сил, которые выступали за возвращение к старому.

Несмотря на то что «преобразования Мэйдзи» были половинчатыми и ограниченными, они значительно ускорили темпы развития капитализма в стране.

Возросла товарность сельскохозяйственного производства, наблюдался известный рост посевных площадей, увеличился вывоз шелка-сырца и чая - главных японских экспортных товаров того времени. Развитие капитализма в японской деревне сочеталось с укреплением помещичьего землевладения и сохранением полуфеодальных методов эксплуатации крестьянства. Можно сказать, что развитие капитализма в японской деревне шло по «прусскому пути», однако объем и удельный вес феодальных пережитков были здесь несравненно большими, чем в Германии. Развитие капитализма сопровождалось дальнейшим обезземеливанием крестьян, сгоном их с земли. В 1883 г. лишилось земли свыше 33 тыс. крестьян, в 1884 г. - 70 тыс., в 1885 г.- 108 тыс.

В 70-х и особенно в 80-х годах развернулось интенсивное промышленное строительство. В 1868-1877 гг. было создано 489, а в 1878-1885 гг. - 800 новых промышленных предприятий.

Но капиталами для создания крупных фабричных предприятий обладали лишь богатые купеческие дома, сложившиеся еще в феодальную эпоху (Мицуи и др.), которые предпочитали заниматься кредитными и торгово-ростовщическими операциями, приносившими большую прибыль.

В таких условиях важную роль в индустриализации Японии сыграло вмешательство государства. Крупные средства, мобилизованные правительством за счет огромных налогов с населения (главным образом с крестьянства), вкладывались в строительство промышленных предприятий. Экономическая политика японского правительства была тесно связана с его военно-стратегическими планами, со стремлением создать современные армию и военно-морской флот. Правительство приступило к сооружению военных заводов и арсеналов, крупных судостроительных верфей и железоделательных заводов. В других отраслях строились так называемые «образцовые предприятия»: крупные бумагопрядильные, шелкомотальные, ткацкие, спичечные фабрики, стекольные, пивоваренные, цементные и другие заводы.

В 80-х годах "большинство «образцовых предприятий» было по очень низкой цене продано частным предпринимателям. Медные рудники Асио, например, купила фирма Фурукава за сумму, составлявшую немногим более 20% вложений, сделанных правительством. Цементный завод, обошедшийся правительству в 90 тыс. иен, был продан частной фирме за 60 тыс. с рассрочкой платежа на 25 лет. Львиная доля предприятий попала в руки крупнейших капиталистических компаний - Мицуи, Мицубиси, Фурукава, Ясуда. Нередко они многие годы продолжали получать крупные правительственные субсидии. Правительство предоставляло особые привилегии бывшим князьям и самураям, приступавшим к предпринимательской деятельности. Многие мануфактуры и мелкие фабричные предприятия по переработке сельскохозяйственного сырья строились помещиками. Зачастую японские помещики были одновременно и капиталистическими предпринимателями.

Отмеченные выше особенности промышленного развития Японии определили тесную связь крупной японской промышленной буржуазии с полуфеодальным абсолютистским государством, ее заинтересованность в сохранении и укреплении императорской власти. Это усиливало реакционность крупной японской буржуазии, укрепляло союз между японскими помещиками и капиталистами.

То обстоятельство, что капиталистическая индустриализация Японии осуществлялась в период, когда в Западной Европе и США уже утвердился промышленный капитализм, позволило японцам широко использовать и применять к своим условиям достижения зарубежной науки и техники, методы организации капиталистического производства. Как отмечал выдающийся японский марксист Сэн Катаяма, «японскому капитализму приходилось все создавать наново, начиная от акций и машин и кончая техническими навыками и приемами. Эта творческая работа не была, однако, слепым подражанием европейским образцам. Пересаженную из западных стран промышленность необходимо было приспособить к местным условиям и особенностям, дабы избежать неудач и получить наибольший хозяйственный эффект».

В 70-90-е годы промышленное производство развивалось в Японии более высокими темпами, чем в других капиталистических государствах. Однако его уровень и объем были в Японии значительно ниже, чем в «старых» капиталистических странах. В 1888 г. лишь 15,3% японских промышленных предприятий применяли механические двигатели. До конца 90-х годов почти отсутствовало производство чугуна и стали. Развитие промышленности в Японии серьезно тормозилось сильными пережитками феодализма и отсутствием таможенной самостоятельности (в связи с тем, что сохраняли силу неравноправные договоры). Тем не менее, Япония постепенно превращалась в капиталистическую страну с собственной промышленностью.

Промышленный капитализм побеждал и утверждался в Японии в то время, когда передовые капиталистические страны Запада уже вступили в период перерастания домонополистического капитализма в империализм. Общие закономерности развития мировой капиталистической системы и специфические особенности индустриализации Японии привели к тому, что здесь уже на раннем этапе развития промышленного капитализма стали появляться монополии. Ряд монопольных объединений и компаний возник в Японии в 80-х годах. В значительной степени это было вызвано стремлением японских промышленников выдержать конкуренцию иностранных товаров, беспрепятственно поступавших на японские рынки вследствие низких таможенных пошлин. Передача правительственных предприятий крупной буржуазии также способствовала быстрому росту и укреплению капиталистических концернов.

япония политическая политика война

О том, как повлияла природная катастрофа 2011 года на внутриполитическую обстановку в Японии, о российско-японских отношениях и проблемах отечественного японоведения – в интервью с д.и.н. Дмитрием Викторовичем Стрельцовым.

Прошло уже больше года после страшной природной катастрофы 2011 года и последовавшей за ней аварии на АЭС «Фукусима-1». Мы решили задать вопрос о последствиях тех событий и их влиянии на внутриполитическую обстановку в Японии Дмитрию Викторовичу Стрельцову, доктору исторических наук, ведущему научному сотруднику Института востоковедения РАН, профессору и заведующему кафедрой востоковедения МГИМО (У) МИД России и по совместительству - профессору факультета государственного управления МГУ им. М.В. Ломоносова.

Безусловно, фукусимская трагедия оказала существенное влияние на процесс переформатирования политического пространства в Японии, очень зримо высветив те системные проблемы, с которыми сталкивалась данная сфера. Прежде всего, это слабое руководство, отсутствие сильного лидерства и недостаточная координация работы правительственных органов, а также сложность организации работы в условиях расколотого парламента, когда ни одна политическая сила не может обеспечить стабильное большинство (поэтому процесс законотворчества столкнулся с большими трудностями – парламент фактически буксует).

Если говорить более конкретно, то процесс смены поколений в японской политике в последнее время застопорился, а, то, как вело себя правительство после трагедии, в общем-то, показывает, что есть много вопросов к самой Демократической партии. В частности, с большим опозданием были приняты первоочередные меры, поздно был утвержден дополнительный бюджет для восстановительных работ, и практически только через год после аварии было создано специальное ведомство в составе правительства – Управление по делам восстановления, которое могло бы координировать работу ведомств. Это недопустимое опоздание с реакцией. Можно вспомнить, что когда в Японии почти сто лет назад, в 1923 году, произошло похожее землетрясение, аналогичное ведомство было создано за три месяца. Получается, что сейчас, через сто лет, политическая власть фактически работает в 4 раза медленнее, чем тогда.

Вдобавок бросается в глаза разброд и несогласованность в работе ведомств, и часто высказывания их руководителей противоречат друг другу. Был случай, когда премьер-министр дезавуировал высказывание министра по вопросам преодоления последствий. В общем-то, это и вызвало закономерное недовольство японских избирателей, и неслучайно рейтинги поддержки правительства по прошествии года после аварии не превышают 30%, а Демократической партии и того хуже – меньше 20%, т.е. правящая власть показала себя не на высоте.

- Как известно, после ухода Коидзуми в 2006 году в Японии началась чехарда премьер-министров. На Ваш взгляд, закончится ли она в обозримом будущем? Вы упомянули проблему слабости политического руководства. Можно ли говорить, что в последнее время появились какие-либо новые лидеры, если нет – то появятся ли?

Первое, что хочу сказать: лидеры в Японии меняются часто. Можно к этому относиться с легкой иронией или осуждением, но такова реальность – это не ситуация только последних 5 лет. В среднем в послевоенной Японии глава правительства удерживался на своем посту не больше 2-2,5 лет. Притом что, конечно, были долгожители: Сато Эйсаку, Накасонэ Ясухиро, Коидзуми Дзюнъитиро, но это скорее исключение. Премьеры менялись достаточно часто, и при всем при этом политическая власть работала эффективно, если смотреть на результаты, например, экономического развития страны. Так что в смене власти ничего такого ужасного нет.

Другое дело, что смена лидера приводит к некоему ступору, разладу в работе бюрократии. Если бы лидеры менялись, но государственный аппарат работал при этом нормально, то ничего страшного бы не происходило и, в общем-то, обеспечивалась бы преемственность в государственной политике. Однако в Японии бюрократы дезориентированы, что вызывает справедливую критику. Дело в том, что Демократическая партия, как вы знаете, последние несколько лет проводила политику вытеснения бюрократии из процесса принятия важных решений, пыталась перевести центр решений из ведомств в Кабинет министров. Но вместе с тем это привело к тому, что бюрократия практически лишалась права голоса, что вызывало некоторое противоречие между ней и политиками. Данное противоречие особенно стало бросаться в глаза в период правления Кана, который пытался дебюрократизировать политическую сферу. Для Японии этот процесс имеет катастрофическое последствие: оказывается, что сами политики недостаточно компетентны для того, чтобы взять в свои руки бразды правления. И сейчас, при администрации Ноды, происходит определенный откат назад – бюрократию вновь возвращают в вертикаль власти. Допустим, при Хатояме было принято решение не разрешать высокопоставленным чиновникам выступать в парламенте - сейчас это решение отменено. Или был распущен совет по политическим вопросам как орган смычки с бюрократией - сейчас он восстановлен. Фактически, идет определенная реставрация старой системы, в которой бюрократы занимали ключевое место. И если будет найден оптимальный баланс, то, я думаю, можно будет говорить о том, что определенная нормализация политической системы произошла. Тут Япония пока идет методом проб и ошибок.

- В целом, на Ваш взгляд, Демократической партии удастся удержаться у власти?

Это интересный вопрос. Как вы знаете, политическая ситуация сейчас крайне сложная – это связано с вопросом о проведении законопроекта, включающего повышение потребительского налога и реформу системы социального обеспечения. ЛДП требует в качестве откупного за поддержку этого проекта роспуск парламента, проведение досрочных выборов. Однако ДПЯ не заинтересована в досрочных выборах, поскольку имеет в нижней палате хорошее большинство, и выборы ударят по представительству. С другой стороны, тянуть с данным законопроектом тоже нет возможности, потому что ощущается требование момента: и необходимость восстановительных работ, и в целом плачевное состояние государственных финансов.

Пока готовилось данное интервью, 26 июня нижняя палата японского парламента одобрила повышение потребительского налога в ближайшие два года с нынешних 5% до 8% к 2014 году, а к 2015 году - до 10%. Законопроект, против которого выступала значительная часть депутатов от ДПЯ, как и ожидалось, . Несколько десятков депутатов от ДПЯ во главе с её бывшим лидером И.Одзавой проголосовали против данного законопроекта, после чего объявили о своем выходе из партии.

- В целом, какое место Япония занимает сегодня в международном сообществе и, в частности, в азиатском регионе – в контексте возрастающего влияния Китая?

Ну это вопрос даже не то чтобы докторской диссертации, а, скажем, на пять институтов, а вы хотите, чтобы я двумя словами… Ясно, что роль Японии в мире меняется. Естественно, Япония при всех раскладах, при всех утратах некоторых экономических позиций в споре с Китаем остается мировым лидером – и экономическим, и политическим, даже несмотря на фукусимскую трагедию. Но другое дело, что это лидерство будет проявляться в несколько другой плоскости, чем раньше. Скажем, если до сих пор Япония была донором экономической помощи, то сейчас основной источник международного авторитета Японии будет связан с обладанием передовыми технологиями в таких областях, как зеленые технологии, энергосбережение. Япония также сильна в технологиях, связанных со стареющим обществом: медицина, страховой бизнес, туризм, различные услуги для пожилых людей – здесь Япония может задавать тон в мировом развитии. Кроме того, Япония будет по-прежнему обладателем ключевых технологий в информационной области. Хотя производственная база выведена за пределы страны, сами ноу-хау по-прежнему будут в руках Японии. В современном мире обладание ноу-хау даже важнее, чем производственными базами, – это позволяет контролировать экономический процесс.

- А какие Вы видите перспективы сотрудничества Японии и России? В связи с последними событиями – аварией на АЭС «Фукусима-1», с предстоящим саммитом АТЭС?

Россия исходит из того, что Япония является одним из ключевых партнеров, и, безусловно, интерес к Японии носит долговременный, системный характер. У нас уже наработан большой багаж сотрудничества во всех сферах. Прежде всего - в экономической, в частности, у нас активно развивается сотрудничество в топливно-энергетической сфере.

- В автомобильной тоже…

Ну, в автомобильной, я бы сказал, сейчас была такая мировая конъюнктура, в России появилось много денег, которые позволяют покупать много автомобилей. Это скорее не носило долговременного характера: сегодня деньги есть, завтра – нет, это вопрос цен на нефть. А топливно-энергетическое сотрудничество – оно планомерное, длительное, если наращивать свое присутствие, в частности, по СПГ. Сейчас больше половины японского импорта из России приходится на нефть и нефтепродукты. Причем данная ситуация сформировалась буквально за последние 3-4 года. Это говорит о том, что резкие подвижки произошли в пользу топливно-энергетических ресурсов. И после Фукусимы это направление будет магистральным, потому что Япония вынуждена будет отходить от атомной энергетики и компенсировать это за счет углеводородов. Другое дело, что трудно ожидать резких изменений: по газу, как правило, контракты носят долговременный характер – 10-15 лет, кроме того, Япония проводит политику энергетической безопасности – политику диверсификации энергетических поставок. Безусловно, она не хочет зависеть ни от одной страны. Конечно, для России было бы желательно повысить долю продуктов с добавленной стоимостью, экспортируемых в Японию, но пока реально в этом Россия ничем похвастать не может.

Есть еще проблема отсутствия российских предприятий на японском внутреннем рынке. Россия заинтересована в инновационных технологиях, модернизации, японских технологиях, однако японский бизнес предпочитает оставаться пассивным. Но здесь проблема в нас самих, поскольку в стране не создано адекватного инвестиционного климата, который бы защищал иностранных инвесторов.

В течение долгого времени Япония в отношении России придерживалась политики привязки развития экономических отношений к политическому диалогу, в первую очередь к территориальному вопросу. В этой сфере в конце 2011 года произошло значимое событие: 9 декабря состоялся первый раунд диалога российских и японских историков (его еще называют двусторонней комиссией историков), а 14 июня - учредительное собрание российской стороны комиссии.

- На Ваш взгляд, насколько успешно прошла декабрьская встреча, как Вы оцениваете ее итоги, и будут ли следующие раунды? И вообще, какова заявленная цель у данного диалога?

Декабрьская встреча прошла успешно, был пресс-релиз нашей Ассоциации, под эгидой которой все проводилось. Идея же, собственно говоря, заключается в том, чтобы дать параллельный взгляд на историю двусторонних отношений – некий обзор различных этапов двусторонних отношений в XX и XXI веке. С японской и российской сторон посмотреть, в чем сходство, в чем отличие, и опубликовать одновременно обе точки зрения. Я надеюсь, что эта идея получит свое продолжение, тем более таких проектов у нас не так много в России. Был похожий проект с польскими историками. И претворение этой идеи в жизнь позволило бы нам показать, что, несмотря на наличие сложных проблем и различных подходов к историческим фактам, мы можем работать в одной команде. И даже если мы не приходим к одному мнению, мы можем спокойно обмениваться мнениями и достигать каких-то научных результатов, например, публиковать совместно монографии, проводить исследования, встречаться. И я думаю, что такой проект мог бы иметь не только академическое, но и политическое значение с точки зрения влияния на общественное мнение - он бы показал, что нет таких непримиримых противоречий даже между историками, которые, казалось бы, должны все время между собой спорить.

Ну а что касается самого проекта - в настоящее время он находится в стадии организационной - я имею в виду российскую сторону, о японской мне труднее судить. Знаю, что там уже создано некоторое ядро историков. А в России этот процесс пока находится в начальной стадии, и более того, даже первая встреча в декабре была скорее неформальной. Первая формальная встреча пока запланирована на осень текущего года в Японии, но нужно будет проделать еще много организационной работы. По поводу уже конкретных перспектив я пока сказать не могу. Сейчас работа понемногу ведется, надо решить организационные, финансовые вопросы.

- Не совсем понятно, кто был инициатором этой идеи. На дипломатическом уровне предложение о создании подобной комиссии несколько раз звучало из уст Нарышкина и Лаврова. Складывается впечатление, что Москва пыталась уговорить Токио создать комиссию на официальном, правительственном уровне, но это не получилось. Тогда был организован неформальный диалог…

С одной стороны, есть группа японских историков, которые этот проект активно поддерживают, хотят реализовать, но группа эта, как вы правильно заметили, не получает большой поддержки в политическом руководстве Японии. С другой стороны, есть и понимание необходимости этого проекта в России. Трудно сказать, кто был инициатором, но во внешнеполитических кругах, действительно, была инициатива министра иностранных дел Лаврова и бывшего главы администрации президента Нарышкина, который эту идею озвучил.

С японской стороны можно назвать фамилию профессора Симотомаи, который активно этот проект развивает, и фамилию ректора академии обороны Иокибэ Макото. Как вы знаете, планируется, что российскую комиссию возглавит ректор МГИМО академик Торкунов.

- В продолжение темы российско-японских отношений: в этом году исполняется ровно 10 лет разгону так называемой «русской группы» в японском МИДе после скандала с Судзуки Мунэо. Как бы Вы сегодня оценили влияние тех событий на развитие российско-японских отношений?

Что касается российско-японских отношений и японской системы принятия решений - в этой области, безусловно, ситуация крайне неблагоприятная как с российской, так и с японской стороны. В обоих государствах эксперты-страновики вынесены на периферию процесса принятия решений и не оказывают никакого влияния. Нет никаких группировок, которые бы поддерживали изнутри процесс развития отношений, особенно в политическом русле. Ситуация еще осложнятся тем, что длительный период плачевного состояния науки практически привел к вымиранию японоведов-политологов как класса. Не осталось грамотных специалистов. А в Японии специалисты если и есть, то они не особенно востребованы политической властью. То же самое касается и МИДа: как в Японии российская группировка не имеет права голоса, так и в России японоведческое подразделение, которое занимается связями с Японией, в общем-то, не играет большой роли. Поэтому ситуация такова, что в обеих странах отношения с партнером приносятся в жертву внутриполитическим соображениям. В частности, общественное мнение в Японии настроено в целом антироссийски по известному вопросу территориального размежевания, и часто политики идут в угоду этому общественному мнению, даже в ущерб реальным интересам. То же самое и в России. Хотя в России это проявляется в меньшей степени, чем в Японии.

Дмитрий Викторович знает о развитии российского японоведения не понаслышке: успевая совмещать научную деятельность с преподаванием, председательством в Ассоциации японоведов России, он принимает участие в работе российских и международных конференций, готовит будущие поколения японоведов.

- Раз мы заговорили об отечественном японоведении: да, в политологии не все гладко, видимо, а в остальных областях российского японоведения – какие основные трудности и чем они вызваны? Спад интереса или недостаток финансирования?

В целом, японоведение не является каким-то особым направлением в российской науке – это как любое другое страноведение и в целом гуманитарная наука. Ситуация в японоведении отражает состояние российской науки вообще: это и слабое финансирование, и низкий престиж работы ученого, и, если брать конкретно Японию, резко снизившаяся интенсивность академических связей с Японией. Понятно, что в условиях 90-х годов были определенные экономические трудности, но и в 2000-е годы никакого восстановления этих связей так и не произошло. Молодые ребята, которые интересуются японоведением, уезжают в Японию и часто там и остаются, либо уезжают в третьи страны. И в целом, конечно, ситуация очень печальна, хотя определенные усилия предпринимаются. Но отрадно, что, во-первых, повысился интерес к Японии в регионах: во многих городах появилось изучение и языка, и Японии, особый интерес у молодежи вызывает японская культура, история. Здесь ситуация не такая печальная, как в изучении современной Японии. Ну и к тому же у нас есть хорошие кадры, задел остался: в РГГУ очень сильное японоведение, осталась питерская школа, хотя изрядно поиздержавшаяся, есть в нескольких академических центрах Сибири японоведы, так что я не буду все уж так черной краской мазать. Но другое дело, что проблемы японоведения нельзя решить без коренных изменений в российской науке – ее статусе, финансировании, статусе ученого, в том, как государство решает проблемы молодых исследователей. Здесь японоведы ни в чем не отличаются от ученых других специальностей.

- На Ваш взгляд, каких социально-экономических, политических исследований в современном японоведении не хватает, а каких, наоборот, чересчур много?

Я не буду ставить так вопрос, что где-то чего-то не хватает – наша Ассоциация включает всех японоведов. У нас такой цели – поддерживать баланс – нет. Я могу сказать только о ситуации в той области, в которой я работаю. А в других областях научная жизнь кипит ключом. Проводятся конференции в РГГУ. Еще я могу высоко оценить роль Японского фонда, который поддерживает японоведческую науку в такую тяжелую годину. Благодаря ему молодежь имеет возможность время от времени посещать Японию, проводятся различные семинары, финансируется издательская деятельность японоведов, существуют и иные проекты.

- В этой связи, какие существуют перспективы более тесной интеграции российской японоведческой науки в мировую?

У нас нет цели интегрироваться, потому что трудно ожидать, что российские японоведы произведут какие-то эпохальные открытия. Вы понимаете, что страноведение для России – это некий национальный экспертный потенциал, специалисты в отношении той или иной страны. Например, что касается японоведения, это специалисты, которые могли бы разбираться в Японии. Это не значит, что они лучше разбираются в Японии, чем их коллеги на Западе, но это российские специалисты и это наше достояние. У нас нет цели соперничать, и у нас нет цели интегрироваться. Этим отличается японоведение, да и вообще гуманитарные науки от технических, где общие знания принадлежат всему миру. Японоведение принадлежит России.

И то, что японоведение находится в плохом состоянии – вина в первую очередь России, она не уделяет достаточного внимания Японии как партнеру. Я думаю, что критерии, которые применимы к техническим наукам – индекс цитируемости и пр. – они неприменимы к японоведению, так же как и к другим страноведческим дисциплинам.

- Вы правы, напрямую наложить опыт технических наук, конечно, сложно, но все-таки у японоведов всего мира предмет изучения – Япония – общий, и, наверное, можно было бы стремиться если не к интегрированию, то к более тесному обмену информацией.

Ассоциация японоведов, например, является корпоративным членом Европейской ассоциации японоведов. И я, и многие мои коллеги участвуют в конгрессе Европейской ассоциации, выступают с докладами. Как известно, мы поддерживаем связи с нашими коллегами в Японии, которые живут, работают, публикуются у нас, у нас есть связи и с западными японоведами. Но в основном это связи личные – коллег, которые занимаются схожими темами: у нашей Ассоциации нет особых международных связей на системном уровне, хотя есть региональные связи внутри самой России – в частности, в Казани, в Саратове.

История российско-японских отношений хоть и не долгая, но весьма бурная, в них всегда присутствовали территориальные, экономические и политические вопросы. Сейчас они переживают не лучшие времена: Япония вместе со странами Запада ввела экономические санкции против России, которая теперь пытается развивать отношения с Китаем. В ходе лекции, организованной НИУ ВШЭ, профессор Токийского университета Каору Иокибэ поделился со слушателями японским опытом отношений с США и своим видением перспектив сотрудничества Москвы и Токио. «Лента.ру» записала основные тезисы его выступления.

Может ли Россия противостоять США

Во время своего визита в Россию я наблюдал один неприятный момент - отсутствие у населения интереса (или, по крайней мере, очень слабый интерес) к происходящему в других странах. По-моему, сейчас многие россияне полагают, что международное сообщество по своей сути представляет собой место столкновения силовых интересов различных государств и все решается с позиции преимущества силы.

Конечно, силовое соперничество между государствами - это важный момент, но если мы будем думать только об этом аспекте, то можем упустить из виду нечто более важное. Стране придется сделать выбор: либо подчиниться сильному игроку, либо самому стать сильной и подчинять себе других. Сохранение своего авторитета через силовые решения может обернуться самыми неприятными последствиями.

Россия ни в коей мере не перестает оставаться одной из крупнейших и важнейших стран в мире, но сил соперничать с самым крупным и сильным государством на земле (США) у нее все-таки нет. Кроме того, есть фактор набирающего силу Китая, о котором нельзя забывать.

Возможный выбор в пользу полномасштабной конфронтации с Соединенными Штатами и абсолютной зависимости от Китая мне кажется не очень умным. Для большинства стран мира нужна другая дипломатия, другая внешняя политика, которая, с одной стороны, опиралась бы на поиск взаимодействия и взаимного доверия с более сильными странами, а с другой, была бы способом защиты своих интересов. Про Японию можно сказать, что она преуспела именно в такой политике, обеспечив себе процветание и стабильность.

Наша страна представляет собой островное государство, которое к тому же позже других вошло в систему международных отношений, прекратив проводить политику изоляции лишь в 1850-х годах. Поэтому в некоторых приемах и инструментах дипломатии японцы, может быть, не очень сильны, но мы преуспели в обеспечении стабильных, предсказуемых отношений со странами-партнерами.

Как двойные стандарты США сыграли на руку Японии

После окончания Первой мировой войны европейские государства были ослаблены, и господство в мире перешло к США. Эта ситуация, видоизменяясь и модифицируясь, остается таковой и по сей день. Особенностью новой системы мироустройства стала попытка американцев применять свои ценностные модели, критерии демократии и свободы рыночной экономики ко всем другим странам. Другой стороной такой внешней политики Соединенных Штатов явилась защита собственных национальных интересов - здесь речь уже идет о практичной империалистической Америке. Это привело к тому, что Pax Americana строился на двойных стандартах.

В истории послевоенного периода есть два важных примера того, как страны пытались противостоять американской политике. Первый пример - советский. СССР выбрал путь конфронтации с США, изобличая американскую двуличность. Прямого эффекта это не дало - американцы, сталкиваясь с ситуацией, в которой кто-то бросал вызов им, начинали действовать сразу на обоих фронтах. Они противодействовали Советскому Союзу и идеологически, и с точки зрения реальной политики, что только приводило к усилению этих двойных стандартов. СССР проиграл в военной конкуренции с США, истощил свои ресурсы, а внутри советского общества возобладали силы, придерживавшиеся американских ценностей.

Для американцев это стало важным уроком - они поняли, что от проводимой ими политики нет смысла отказываться. Важно, чтобы сейчас Россия передала свой исторический опыт Китаю, дала ему понять, что, пытаясь бросить вызов США, можно прийти к ухудшению обстановки и добиться противоположного эффекта.

Для Японии господство Америки было в значительной степени выгодно, поскольку у нас к тому времени уже сформировалась и система партийной политики, и промышленность. С одной стороны, страна в 1951 году подписала с Вашингтоном договор о безопасности и таким образом вступила в лагерь западных стран, став союзницей США как империалиста. С другой стороны, в 1947 году в Японии была принята конституция, где обозначались такие ценности, как демократия и пацифизм во внешней политике, а также было введено избирательное право для женщин (что произошло даже раньше, чем в Дании).

Политическая стабильность позволяла нашей стране, при гарантиях безопасности со стороны Соединенных Штатов, использовать гораздо меньше средств на военный бюджет и добиться заметного экономического развития. Для того чтобы поддерживать стабильность во внутренней политике, был необходим баланс политических сил, и его обеспечивало продолжительное господство Либерально-демократической партии Японии (ЛДПЯ).

Несмотря на договор 1951 года, восстановление отношений Токио и Москвы произошло достаточно быстро. Началось японско-советское сотрудничество в энергетической сфере, продиктованное, с одной стороны, нефтяным кризисом начала 70-х годов, а с другой - изменениями в Восточной Азии из-за признания США Китайской Народной Республики и нормализации отношений Вашингтона с Пекином.

Японцы в целом смогли прагматично приспособиться к реальной ситуации в мировой политике. По крайней мере, эта реалистичная позиция всегда существовала в условиях, когда в стране была внутренняя политическая стабильность. Естественно, в этой позиции учитывается, что Япония однажды нанесла огромный ущерб своим соседям: Корее, Китаю и другим. Попытки извне подорвать систему и изменить курс страны вряд ли увенчаются успехом из-за ее стабильности.

Современные проблемы Японии

В японской политике прослеживается одно и то же болезненное явление - в ней никак не может сформироваться эффективная третья сила. Попытки создать ее всегда оканчивались неудачей или расколом. Последний из примеров - Партия японского возрождения, не состоявшаяся как мощная третья сила и расколовшаяся на сторонников ЛДПЯ и Демократической партии Японии (ДПЯ).

Япония до сих пор не понимает, как стабилизировать ситуацию с конкуренцией партий так, чтобы результат способствовал решению внешнеполитических задач. К тому же, если на китайском и корейском направлениях есть определенная стабильность, то в отношениях с Россией территориальная проблема остается своего рода экзаменом, который нам приходится сдавать в условиях существующей в стране политической ситуации.

Нужна ли Россия Японии

Среди части российских консерваторов существует мнение, что Япония и Россия не нужны друг другу и Токио от Москвы хочет только четыре острова. Поэтому Россия якобы может вполне обойтись без Японии и получить то, что ей необходимо от других развитых стран.

Я бы не стал оспаривать это мнение полностью, но свои выводы о проблеме четырех островов каждый может сделать, просто посмотрев на карту и осознав, какие небольшие они по площади. Конечно, есть люди, которые до сих пор уделяют большое внимание этому вопросу, но, по-моему, значение его переоценено.

Что касается природных ресурсов, то они были очень нужны Японии в период бурного экономического роста. Сейчас ситуация другая, население страны постоянно уменьшается, а значит, особой потребности в них нет.

Мне кажется, что это как раз и дает нам шанс построить нормальные двусторонние отношения. Можно сказать, что Россия - единственная из окружающих Японию стран, с которой у нее нет особых проблем, ведь Токио находится в сложных отношениях с соседями по региону.

Для России значение Японии не так велико, как значение Китая или США, но у Токио есть капитал и технологические ресурсы. Наши страны могут стать хорошими друзьями, если эти отношения выпестовать, если избавиться от излишних ожиданий по отношению друг к другу и не особо впадать в отчаяние от неудач.

Какими могут быть отношения России и Японии в будущем

Я думаю, что территориальная проблема не будет причиной серьезной напряженности в отношениях наших стран. Что касается украинского сюжета и санкций, к которым Япония присоединилась, то, с одной стороны, она пытается идти в ногу со своими партнерами, а с другой, ее санкции были введены в более мягком варианте, чем европейские и американские. Японское правительство дает понять, что его позиция несколько отличается от позиции его западных партнеров. Токио посылает сигналы Москве о незаинтересованности в международной изоляции России. В то же время японские власти дают российским коллегам понять, что Япония ждет каких-то позитивных шагов от Москвы, в частности в плане смягчения международной политики.

Между японским премьер-министром Синдзо Абэ и Владимиром Путиным хорошие дружеские отношения. В эпоху Советского Союза на советском направлении у японцев были связаны руки, но уже тогда предшественникам нынешнего главы государства удалось сделать многое. Мне кажется, что Абэ считает себя наследником этой традиции и с этой точки зрения подходит к отношениям с Путиным.

Политика США в Восточной Азии меняется - от сдерживания СССР страна переходит к реагированию на китайский фактор. Возможно, ситуация, связанная с украинским кризисом, не дает поверить в возможность улучшения российско-японских отношений, но пространство для маневра Токио на российском направлении увеличилось. Сейчас мы можем взглянуть на историю отношений двух наших стран незамутненным взглядом, и она сможет подсказать нам правильные ответы на важные вопросы.

Как реагирует Токио на идею сближения Москвы и Пекина

Это сложная тема для японцев. Я считаю хорошей идеей стимуляцию сотрудничества между Китаем и Россией. И Пекин, и Москва, конечно, имеют ряд вопросов и к своим соседям, и к Вашингтону, но обе эти страны не намерены использовать для их решения силовые методы. Поэтому для нас важна не подготовка к последней, решающей схватке, а успешное управление кризисными ситуациями. Мне также кажется, что Китай может стать для России хорошим советчиком по разрешению сложных ситуаций (например, с Украиной). То же самое верно и для Китая - Москва может предупредить Пекин от неправильных решений в Южно-Китайском море.

Часть российских специалистов утверждает, что если США, Западная Европа и Япония продолжат проводить жесткую политику в ситуации с украинским кризисом, то Россия продолжит быть невестой Китая. Я считаю, что это не такая уж страшная угроза. Насчет свадьбы я не уверен, но пара свиданий здесь бы не помешала, ведь до сих пор отношения между Россией и Китаем были не такими уж безоблачными.

КАПИТАЛИСТИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ ЯПОНИИ В ПОСЛЕДНЕЙ ТРЕТИ XIX в.

Глава XVII

ПРЕВРАЩЕНИЕ ЯПОНИИ В КОЛОНИАЛЬНУЮ ДЕРЖАВУ

Раздел III

АЗИИ И АФРИКИ в 1870-1918 гг.

СТРАНЫ

В 70-90-е годы XIX в. произошло постепенное перерастание «свободного», домонополистического капитализма в капитализм монополистический, а с началом XX в. мир вступил в эпоху империализма. Завершился территориальный раздел мира между крупнейшими капиталистическими державами, сложилась колониальная система империализма, все страны Азии и Африки стали колониями или полуколониями. Только Япония в результате свержения режима сегуната в 1868 г. и последующих буржуазных реформ развивалась как независимое государство. Она сравнительно быстро превратилась в промышленную капиталистическую страну, ставшую на путь колониальной агрессии. Развитие Японии определялось закономерностями, в общих своих чертах одинаковыми с закономерностями развития империалистических держав Европы и Америки.

Недовольство части самураев усилилось после отмены в 1876 г. их пенсий, замененных единовременной компенсацией в размере 5-14-летней суммы прежнего содержания. В результате этого акта бывшие князья и самураи высших рангов получили от государства огромные деньги. Многие из них скупили ио низким ценам казенные земли, основали промышленные предприятия и банки. Но суммы, полученные рядовыми самураями, были сравнительно невелики. Часть низшего самурай-ства восприняла отмену пенсий как новый удар по своим привилегиям.

Такамори Сайго готовил антиправительственный мятеж. Непосредственным поводом для выступления послужил изданный правительством закон, запрещавший носить мечи всем лицам, не находящимся на действительной военной службе. Самурай-ство лишалось привилегии носить оружие. В начале 1877 г. самурайские отряды во главе с Такамори Сайго начали боевые действия против правительственных войск, но В; результате не* скольких кровопролитных боев реакционный самурайский мятеж был подавлен.

Политическая программа, опубликованная этой группой, требовала сохранить феодальный строй и военно-феодальную диктатуру. «Мы не должны пытаться проводить цивилизацию Японии слишком быстро, -- говорилось в ней, -- должны отказаться от паровых машин и железных дорог и работать не покладая рук над усовершенствованием нашей военной системы».

Недовольство части самураев усилилось после отмены в 1876 г. их пенсий, замененных единовременной компенсацией в размере 5--14-летней суммы прежнего содержания. В результате этого акта бывшие князья и самураи высших рангов получили от государства огромные деньги. Многие из них скупили по низким ценам казенные земли, основали промышленные предприятия и банки. Но суммы, полученные рядовыми самураями, были сравнительно невелики. Часть низшего самурайства восприняла отмену пенсий как новый удар по своим привилегиям.

Возросла товарность сельскохозяйственного производства, наблюдался известный рост посевных площадей, увеличился вывоз шелка-сырца и чая -- главных японских экспортных товаров того времени. Развитие капитализма в японской деревне сочеталось с укреплением помещичьего землевладения и сохранением полуфеодальных методов эксплуатации крестьянства. Можно сказать, что развитие капитализма в японской деревне шло по «прусскому пути», однако объем и удельный вес феодальных пережитков были здесь несравненно большими, чем в Германии. Развитие капитализма сопровождалось дальнейшим обезземеливанием крестьян, сгоном их с земли. В 1883 г. лишилось земли свыше 33 тыс. крестьян, в 1884 г. -- 70 тыс., в 1885 г.-- 108 тыс.

В 70-х и особенно в 80-х годах развернулось интенсивное промышленное строительство. В 1868--1877 гг. было создано 489, а в 1878--1885 гг. -- 800 новых промышленных предприятий.

В 80-х годах "большинство «образцовых предприятий» было по очень низкой цене продано частным предпринимателям. Медные рудники Асио, например, купила фирма Фурукава за сумму, составлявшую немногим более 20% вложений, сделанных правительством. Цементный завод, обошедшийся правительству в 90 тыс. иен, был продан частной фирме за 60 тыс. с рассрочкой платежа на 25 лет. Львиная доля предприятий попала в руки крупнейших капиталистических компаний -- Мицуи, Мицубиси, Фурукава, Ясуда. Нередко они многие годы продолжали получать крупные правительственные субсидии. Правительство предоставляло особые привилегии бывшим князьям и самураям, приступавшим к предпринимательской деятельности. Многие мануфактуры и мелкие фабричные предприятия по переработке сельскохозяйственного сырья строились помещиками. Зачастую японские помещики были одновременно и капиталистическими предпринимателями.

В 70--90-е годы промышленное производство развивалось в Японии более высокими темпами, чем в других капиталистических государствах. Однако его уровень и объем были в Японии значительно ниже, чем в «старых» капиталистических странах. В 1888 г. лишь 15,3% японских промышленных предприятий применяли механические двигатели. До конца 90-х годов почти отсутствовало производство чугуна и стали. Развитие промышленности в Японии серьезно тормозилось сильными пережитками феодализма и отсутствием таможенной самостоятельности (в связи с тем, что сохраняли силу неравноправные договоры). Тем не менее, Япония постепенно превращалась в капиталистическую страну с собственной промышленностью.

япония политическая политика война