С. А. Ковалев. Роль созерцания в философии Платона и Аристотеля. Философия Аристотеля. Учение Аристотеля - объективный идеализм. Созерцание формы и сущности

Человеческая часть души подразделяется Аристотелем на созерцательный (теоретический) ум (разум) и практический ум (разум). Первый имеет дело с вечными метафизическими сущностями. Его функция - мышление "общего и существующего с необходимостью". Он "не мыслит ничего относящегося к деятельности и не говорит о том, чего следует избегать или добиваться" ("О душе" 432b25). Практический ум, напротив, направлен на изменчивое и единичное эмпирическое бытие. Это ум, "размышляющий о цели, т. е. направленный на деятельность".

Таким образом, Аристотель первым обнаружил, что мыслительная деятельность различна при теоретическом или практическом освоении действительности, но резкое противопоставление того и другого было явно ошибочным, и ошибка эта на долгое время укоренилась в европейской идеалистической философии.

16. Разумная деятельность.

Вся разумная сфера иерархична. Нижняя ее часть пассивна и представляет собой разумность в возможности. Верхняя часть - активна и является действительным, действующим разумом. Это форма форм, сливающаяся с божественным перводвигателем. Для обычного человека характерен потенциальный разум, а актуальный разум является целью его развития. Мудрец-философ, по Аристотелю, обладает актуальным разумом и тем самым подобен богу. Он - чистый созерцатель, и в этом - предел жизненного блаженства.

Полностью актуализированный ум, по Аристотелю, "существует отдельно и не подвержен ничему, он ни с чем не смешан, будучи по своей сущности деятельностью. Ведь действующее всегда выше претерпевающего и начало выше материи. Ведь этот ум не таков, что он иногда мыслит, иногда не мыслит. Только существуя отдельно, он есть то, что есть, и только это бессмертно и вечно".

Применительно к разумной деятельности Аристотель разрабатывает теорию трех степеней актуальности. Первая степень - это чистая возможность познания, обусловленная принадлежностью индивида к роду познающих. Вторая ступень - это когда индивид может что-то исследовать по желанию, если для этого не будет препятствий. Эта ступень отличается большей актуальностью по отношению к предыдущей, подобно отличию формы от материи. Третья ступень - это когда познание уже происходит в действительности ("О душе" 417а20-30). Иначе говоря, индивид лишь в последнем случае обладает актуальным знанием, а в двух предыдущих - знанием в возможности. Но вначале он только находится в стадии обучения, а затем, будучи обученным, еще не осуществил эти знания.

Средневековый мусульманский ученый-энциклопедист Абу-Али Ибн-Сина (латинизир. Авиценна, 980-1037), продолжая традицию аристотелизма и неоплатонизма, занимался много и психологией. В одном из своих трактатов, так же, как и у Аристотеля, названном "О душе", он применяет теорию трех степеней актуализации, чтобы выявить в созерцательном (умозрительном) разуме три уровня. Это "материальный разум", "обладающий разум" и "приобретенный разум". С некоторыми оговорками эти составляющие созерцательного разума можно сопоставить соответственно с ТГ-операторами 0001, 1001 и 0111 (табл. 1, гр. 3).

О структуре практического разума Ибн-Сина ничего не говорит. У Аристотеля эта проблема хотя и поднимается, но не имеет ясного решения. Можно было бы применить для исследования практического разума указанную теорию трех степеней актуальности. Но Аристотель этого не делает. Он пытается разобраться в этой проблеме, вводя понятие стремления (орексис).

Согласно концепции причинности Аристотеля, существует четыре вида причин: материальная ("Из чего?"), формальная ("Что это есть?"), движущая ("Откуда движение?") и целевая ("Ради чего?"). Последние три фактически сводятся к одной формально-движуще-целевой причине. На иерархической формально-материальной космологической шкале материальной и указанной триединой причинам будут соответствовать каждые два соседних - нижний и верхний - уровня. Различая стремление и предмет стремления, их также можно сопоставить с нижним и верхним соседними уровнями шкалы.

Стремлением, по Аристотелю, обладают все части психики, нагружая его своей спецификой. У животных, поскольку они не имеют разума, предмет стремления содержится в воображении. Это он, как "подлежащее осуществлению благо", с помощью неких передаточных механизмов ведет к совершению животным соответствующих пространственных движений.

В созерцательной части души предметом стремления является "высшее благо" - бог как неподвижный перводвигатель. В "Метафизике" (1072а25) Аристотель говорит, что этот перводвигатель, который вечен и "есть сущность и деятельность", движет как "предмет желания и предмет мысли; они движут не будучи приведены в движение".

Практический ум также имеет свой предмет мысли. Это либо результат сознательного выбора, принятия решения, либо осмысленное мнение. Все это может быть предметом стремления как практическое благо, которое индивид желает осуществить. Если посчитать, что в животной части души принцип реализации продукта воображения в конкретное действие ясен, хотя на самом деле это не так, то для того, чтобы выяснить, как практический ум реализует свои решения в жизнь, необходимо найти передаточный механизм между предметом стремления в практическом уме и воображением, находящимся в животной душе. Но Аристотель, по существу, об этом ничего не говорит. Метафизическая и природная части у него не смыкаются. В практическом уме он ничего не находит, кроме предмета стремления и самого стремления, и лишь гипотетически можно указать на стремление как на тот самый искомый передаточный механизм, причем не принадлежащий практическому разуму, а значит, в некотором роде автономный, поскольку, согласно Аристотелю, "стремление движет иногда вопреки размышлению: ведь желание есть некоего рода стремление" ("О душе" 433а20-25). Тем самым это понятие приблизится к понятию индивидуации в теории психосемиозиса (табл. 1, гр. 3).

Указанная гипотеза не подтверждается историческим развитием идей Аристотеля. Последующие мыслители этот момент проглядели. Они считали практический разум непосредственно главенствующим над животной частью психики и искали передаточные механизмы в последней. Так, Ибн-Сина выстраивает сложную конструкцию из пяти сил, которую нет смысла здесь описывать ввиду ее исключительной надуманности. Отметим только, что эти силы суть: фантазия, или общее чувство, представление, воображение, догадка, сохраняюще-вспоминающая. Все они относятся к ТГ-оператору 0011.

В этой статье мы рассмотрим понятие созерцания с разнообразных сторон, чтобы читатель мог широко представить себе природу этого феномена. Мы рассмотрим, как понимают термин «созерцание» в различных философских течениях и каким образом вы можете применять практику созерцания во благо своему здоровью.

Что значит созерцание. Медитация созерцания

Созерцание - способ познавательной деятельности, реализующийся как непосредственное отношение сознания к предмету. Таково научное описание термина «созерцание». В европейской философии Иммануил Кант был одним из тех, кто стоял у истоков исследования этого феномена. Нам известна идеалистическая направленность работ философа.

В этом конкретном случае было бы интересно взглянуть и сравнить, как типично европейский философ, взращенный на христианской культуре и её ценностях, приходит к более или менее схожим выводам с буддийскими мыслителями в плане понимания «созерцания» как категории противоположной эмпирическому (практическому) познанию мира, и тем не менее выводя созерцание на тот самый уровень, когда оно превосходит это самое практическое знание, потому что созерцание непосредственно, оно не возводит стен между наблюдателем и наблюдаемым, а следовательно, возможностей понять изучаемую вещь или явление в его неизмененном состоянии неизмеримо больше по сравнению с эмпирическим изучением вещей.

Созерцание, хоть и может быть переведено как contemplation, что означает размышление, но это не логическое размышление, когда подключается разум, чтобы тут же использовать инструменты, находящиеся в его распоряжении: оценку, сравнение, логику. Созерцание - это априорная предпосылка восприятию, т. е. созерцание - это не результат, к которому ведёт интеллектуальная или духовная деятельность, но в первую очередь данность, то, что лежит в основании и без чего дальнейшие размышления, рефлексия были бы невозможны.

Для Канта созерцание и представление - взаимозаменяемые понятия, т. к. для объяснения своих выводов Кант использовал слово «Anschauung», что в переводе и означает ‘вид’, ‘наглядное представление’, то же самое «comtemplation». Если проанализировать ход его мысли, то станет понятным, почему выбрано именно это слово. В немецком языке корень schau означает ‘смотреть’. Смотреть - значит созерцать.

Мы не будем глубоко погружаться в изучение морфологии русского слова «созерцание», но даже на интуитивном уровне чувствуется, что со-зерцать имеет связь с такими словами как «зрить», «зеркало». Последнее для нас, пожалуй, особо интересно, т. к. само явление созерцания есть не что иное, как вглядывание в зеркало бытия. Бытие представлено тем, что нас окружает. Следовательно, то, что мы видим, есть отражение нас самих или иначе природа - это и есть мы. Это, казалось бы, не совсем привычное умозаключение совершенно не противоречит философии Вед, где Пракрити есть понятие материи, природы, которая сливаясь с Пурушей, мировой душой, «Я», творит Вселенную.

Возвращаясь назад к философии Канта, мы не можем утверждать, что понимание созерцания великим мыслителем из Кёнигсберга было идентичным тому, которое можно почерпнуть из Вед. Однако и Кант не остаётся на месте в своих размышлениях и в первую очередь называет пространство и время априорными формами созерцания, т. е. такими, без которых было бы невозможно никакое дальнейшее созерцание, потому что всё, что бы мы ни воспринимали, прежде всего воспринимается нами через призму пространства и времени. В этом смысле кантианская теория не менее фундаментальна, нежели философия Вед.

Созерцание рассматривается как глобальный феномен и с точки зрения Ведантизма и кантианства. Позднее, созерцание будет сведено к узкому понятию из области психологии, а также его возьмут на вооружение последователи нью-эйдж, поэтому фундаментальная природа этого понятия будет редуцирована в определённой степени лишь к практикам техник релаксации. Но давайте продолжим разговор о созерцании и природе.

Природа созерцания состоит в том, что вы изучаете то, что непосредственно окружает вас, но не с помощью таких привычных средств, как анализ с использованием логики, а проходя мимо них, не преодолевая их, но идя другим путём, напрямую. Созерцание есть непосредственное изучение реальности такой, какая она есть. Проходя сквозь барьеры, расставленные разумом, вы внутренним взором видите то, что есть, а это и есть сама суть буддизма. Снять последние оставшиеся завесы и посмотреть на мир открытым взглядом, увидеть его без предубеждения. Это в свою очередь возможно только тогда, когда окружающее нас пространство, вещи и мы становимся едиными. Это, по сути, медитация на практике без использования специальных приёмов медитации, таких как сознательная концентрация на чём-либо, контроль за дыханием или целенаправленное избавление от мыслительного процесса.

Созерцание природы и созерцание бога

Погружение в сам процесс созерцания является медитацией де-факто. Ещё более действенным можно считать созерцание природы как таковой. Для человека привычно наблюдать за природными процессами. Переключая внимание на них, мы не замечаем, как из исследователя природных явлений превращаемся в художников, созерцающих свою натуру издалека, сначала восторгающихся ею, а позже и соединяясь с ней в единое целое. Так же, как художник и образ его картины есть одно, так и Человек и Природа неразделимы. Цивилизационному прогрессу порой удаётся убедить человека в противоположном, заставить поверить его, что он повелитель окружающего мира, а не его составляющая часть.

Дело тут не в том, чтобы принизить человеческую натуру, представив его вместо властителя частью мозаики. Речь о другом. Цивилизация, возвышая человека якобы над Природой, таким образом, исключает его из её состава, и властвует он над ней исключительно с позиции силы. В то время, как реальное положение вещей совершенно не умаляет истинного статуса человека. Человек не повелитель, но часть творения Природы, и в нём Природа проявляет себя в виде квинтэссенции. Поднимаясь над Природой, считая её ниже себя, мы тем самым сознательно обрекаем себя на изоляцию, в то время, как по происхождению нам уготовано быть не столько отдельной частью Природы, сколько ею самой!

В человеке могущество Природы проявилось как ни в чём ином. Человек - это Вселенная. Но, к сожалению, мы сознательно снимаем с себя сей драгоценный венец, променяв его на блестящую корону управителя прогрессом. Что есть технический прогресс по сравнению с невиданными глубинами океанов и космических далей? Да всего лишь инструмент, и весьма несовершенный, для изучения этой самой Вселенной, которую так пока и не удалось разгадать и вряд ли удастся. Ведь если мы думаем, что это возможно, то мы признаёмся себе в том, что мы с нашими несовершенными методами и инструментами способны постичь совершенство Вселенной. Непознаваемость Вселенной, какими бы средствами мы ни пользовались, доказывает нам её безграничность и вместе с этим указывает на то, что и наша сущность изначально не может быть определена, а её масштабы измерены, т. к. мы и есть эта Вселенная.

Что значит созерцание бога

Созерцание есть одномоментное схватывание того, что есть, инсайт. Так определяли это явление мыслители прошлого. Простыми словами, созерцание - это и есть познание бога таким, какой он есть. Здесь есть некоторое противоречие, но это только на первый взгляд, т. к. несовершенство семантики языковых структур не позволяет нам выразиться точнее. Мы всегда должны помнить, что язык - это лишь уловный код для передачи некоторых логических концепций. Но язык мало помогает тогда, когда мы имеем дело с понятиями, выходящими за рамки того, что может быть понято логикой.

Когда мы говорим, что созерцание - это и есть познание бога, мы не имеем в виду антропоморфного бога, т. е. некоего человекоподобного образа. Напротив, здесь делается акцент на идею пантеизма (не следует понимать его как язычество), когда «Всё» - «пан» есть «бог» - «теос», а Вселенная подразумевает единство всех частей мироздания.

В какой-то мере в эту же категорию попадает и учение Веданты, ведь там тоже не существует бога в образе человека. Брахман - это также не бог-творец, а некое начало, субстанция, которая существует как данность. При этом он не занимает главенствующей позиции в иерархии, он сам во всём и причина его в себе. В этом поразительная схожесть древневедического знания с концепцией пантеизма, которая была разработана значительно позднее, уже во 2-й половине второго тысячелетия нашей эры. Выдающимися представителями этого философско-религиозного учения были Джордано Бруно, Мейстер Экхарт и Бенедикт Спиноза.

Таким образом, созерцая Природу, мы созерцаем бога, мы познаём бога через Природу, ведь Природа и есть воплощение бога. Много слов сказано о том, что созерцание обостряет ум и возвышает душу . На чём основаны эти серьёзные выводы? Разумеется, логически мы понимаем, что это так, но не помешает подкрепить наше интуитивное понимание недавними открытиями, сделанными специалистами из университета Шеффилда. «Данные, полученные в процессе измерения активности головного мозга, подтвердили тот факт, что природные пейзажи укрепляют связи мозга и синхронизируют работу различных его зон, а пейзажи искусственные, наоборот, нарушают эти связи и вносят дисбаланс в работу мозга».

Речь здесь идёт о том, что созерцание пейзажей природы влияет на мозг человека как медитация. Ведь погружение человека в медитационный процесс приводит к аналогичному эффекту - синхронизации работы обоих полушарий мозга и, как следствие, более многоплановому восприятию мира, более глубокому его пониманию. Можно сказать, что практика медитации, вне зависимости от выяснения причин того, что поспособствовало погружению в медитационное состояние, является мощным инструментом для саморазвития.

Можно не исполнять предписаний выполнения медитации, сидя в позе Лотоса и концентрируясь на циклах вдоха и выдоха, и при этом перейти в медитационное состояние благодаря созерцанию живописных окрестностей той местности, где вы решили провести свободное время. Хотя и это, по сути, не главное. Самое важное - это ваш настрой. Если вы склонны к тому, чтобы видеть прекрасное, вы его и увидите. Если к тому же вы не склонны к чрезмерному рационализированию, будете избегать делать какие-то выводы положительного или отрицательного порядка, то вы сможете обойти ловушки сознания и действительно погрузиться в полное, настоящее созерцание, которое и откроет для вас двери в мир медитации.

Практика созерцания

Практика созерцания или медитации может быть построена на чём угодно. Это могут быть обычные предметы, какие-то внутренние образы, также это может быть даже поток ваших собственных мыслей, как один из видов медитации, когда вы должны наблюдать собственные мысли, плавно протекающие перед вами, при этом не отдавая предпочтения ни одной из них, а лишь позволяя им появиться и угаснуть.

Созерцание солнца также может быть рассмотрено в качестве объекта для медитации. Есть такое направление, последователи которого занимаются созерцанием солнца (Sungazing). Хотя для них это в большей мере терапевтическая практика, однако, не стоит исключать и того, что неосознанно в этот момент также происходит погружение в состояние медитации, и хотя бы отчасти тот терапевтический эффект, который здесь имеет место, может быть отнесён на счёт медитации.

Созерцание с практической точки зрения позволит вам справиться со стрессом. Погружение в новое состояние сознания освободит разум от бесконечных забот, что также благоприятно скажется и на состоянии здоровья. Нужно иногда давать мозгу передышку в его неустанной деятельности, а практика созерцания как раз и послужит началом прекращения внутреннего диалога.

Выделите хотя бы один день в неделе на то, чтобы выйти на природу или просто погрузиться в медитацию, созерцая пространство вокруг вас. Это совсем не трудно. Иногда мы неосознанно оказываемся в этом состоянии, не замечая его. Но такие моменты нужно отмечать, т. к. они могут заложить основу для последующих регулярных занятий медитационными практиками и работы над собой.

Аристотель (384-322 до н. э.) - древнегреч. философ и ученый-энциклопедист, к-рого Маркс назвал «величайшим мыслителем древности». Основал собственную школу (Ликей). Подвергнув критике теорию своего учителя Платона об «идеях» как бестелесных формах вещей, создал учение объективного идеализма, охватившее все виды совр. ему знания, в вопросах объяснения природы часто совпадающее с материализмом.

Этике А. посвятил три специальных труда, гл. из к-рых - «Этика Никомаха» - предназначался для его сына. А. считал, что в основе моральной деятельности и нравственных доблестей лежит объективная целесообразность. Высшее благо - это цель , к к-рой люди стремятся ради нее самой. Раскрывает его высшая руководящая наука - политика.

Как самодовлеющее, оно не может состоять ни в материальном богатстве, ни в наслаждении, ни даже в одной добродетели , а определяется назначением человека, к-рое воплощается в прекрасном выполнении разумной деятельности и в согласии каждого дела со специальной, характеризующей его добродетелью. Стремящаяся к высшему благу жизнь может быть только деятельной; добрые качества, не обнаруженные в действии, не дают блаженства.

Кроме высшей цели достижение высшего блага предполагает известное число подчиненных ему низших целей. Достигнуть цели можно, обладая добродетелью, к-рая есть прежде всего умение верно ориентироваться - выбирать среднее между излишеством и недостатком. При этом «середина» не может быть найдена в пределах дурного; выбору подлежит только наилучшее из хорошего. Добродетели А. подразделил на этические, или добродетели характера (напр., щедрость), и дианоэтические, или интеллектуальные (напр., мудрость).

Последние развиваются гл. обр. путем обучения, нуждаются в опыте и во времени. Добродетели - не аффекты и не прирожденные способности, а приобретенные свойства, возникающие при действии, направленном на отыскание «середины» между избытком и недостатком. Поскольку найти такую «середину» трудно, нравственное совершенство - достижение редкое, похвальное и прекрасное. Т. к. деятельность добродетелей проявляется в области средств, ведущих к цели, то, согласно А., во власти человека и добродетельность, и порочность, и воздержание.

Однако стремление к истинной цели не подчиняется личному выбору; человек должен родиться с этим стремлением. Кто от природы в совершенстве владеет им, тот - благородный человек. Степень произвольности действий и приобретенных свойств души, по А., не одна и та же: действия с самого начала и до конца во власти человека, приобретенные же свойства души произвольны лишь вначале, и человек не замечает, как постепенно складывается его характер. Поскольку этическая концепция А. тесно связана с его «Политикой», исследующей общественные отношения, А. ввел в «Этику» вопрос стоимости, проблему к-рой он рассматривает как частный случай проблемы «справедливости».

Анализ «справедливости» развернулся у А. в обстоятельный разбор одного из важных вопросов политической экономии. Несмотря на то что в этом анализе А., как показал Маркс, проявил историческую ограниченность классового мышления, он все же открыл в выражении стоимости товаров непосредственно не видное отношение равенства. Настоящая цель человеческой жизни, по А.,- блаженство, к-рое вызывается деятельностью как таковой. Блаженная жизнь сообразна с важнейшей добродетелью, к-рая присуща лучшей части души. Деятельность последней созерцательна. Но созерцание истины, по А., самая притягательная из. всех деятельностей; ей наиболее свойственна «самодостаточность».

В противоположность деятельности практических добродетелей (военной, политической), к-рая стремится всегда к известной цели и желательна не ради самой себя, созерцательная деятельность разума отличается значимостью и ценностью ради себя самой, не стремится к к.-л. внешней цели и заключает в себе ей одной присущее наслаждение, к-рое усиливает энергию. Именно к такой жизни и должен стремиться человек.

Нравственный идеал А., провозглашающий: высшей доблестью - самодовлеющее, отрешенное от волнений и тревог практической деятельности созерцание истины; предпосылкой философской деятельности - досуг (порождаемый рабским трудом и созданным на основе этого труда достатком) совершеннейшим и самодостаточным созерцанием - пребывающего вне мира и над миром бога, есть отражение в отвлеченной форме идей античного рабовладельческого об-ва.

Божественный образец созерцательной деятельности разума - сложное порождение характерного для греч. полиса второй половины IV в. до н. э. отделения умственного труда от физического, теоретического досуга от практической деятельности, независимости от тревог и превратностей социальной борьбы классов и политических партий. В характерной для этики А. норме «середины» проявились социальные черты носителя и осуществителя этой нормы - гражданина полиса накануне его падения и покорения Македонской монархией.

Аристотель - основатель не только науки логики, но и науки о пси­хической деятельности. Его трактат «О душе» - одно из знаменитейших его сочинений. В нем рассматривается вопрос о душе, объясняются явления восприятия и памяти.

В душе Аристотель видит высшую деятельность че­ловеческого тела, его «действительность», или «энтелехию» (осуществление). В душе есть часть, не возни­кающая и не подлежащая гибели. Эта часть - ум (noys). За исключением ума, все остальные части души подлежат разрушению, так же как и тело. Впрочем, в суждениях Аристотеля, о природе души и ума

осталась неясность и недоговоренность, открывшая впоследствии возможность для различных толкований. Зато с полной ясностью Аристотель высказывает, по сути ма­териалистическое убеждение в независимости предмета от восприятия. Специальное исследование Аристотель посвятил объяснению памяти, в которой он видит вос­произведение представлений, существовавших ранее. Условие воспоминания - связи, посредством которых вместе с появлением одного предмета возникает пред­ставление о другом. Связи эти могут быть по порядку, по сходству, по противоположности и по смежности, В особую и притом значительную проблему филосо­фии Аристотель выделяет этику. Учение о нравственной деятельности и о нравственных доблестях строится у Аристотеля на основе его объективной телеологии, охватывающей весь мир и всю деятельность человека. Цель, которой люди желают только ради нее самой,- высшее благо, блаженство, и раскрывает ее высшая руководящая наука - политика. Блаженство не может состоять ни в материальном богатстве, ни в наслажде­нии, ни даже в одной лишь добродетели. Дело (ergon) человека - разумная деятельность, а назначение совер­шенного человека - в прекрасном выполнении разум­ной деятельности, в согласии каждого дела с особой характеризующей его добродетелью. То, что существует в возможности, проявляет свою активность только на деле, и награда достается - как на олимпийских состя­заниях-не тому, кто сильнее и красивее всех, а тому, кто победил в состязании.

Центральное понятие этики Аристотеля - понятие середины (to meson), под которой Аристотель понимает умение, верно, ориентироваться - выбрать надлежащий поступок. Добродетель выбирает среднее между изли­шеством и недостатком. Но в хорошем нельзя видеть просто середину: выбору подлежит не среднее из хоро­шего, а наилучшее из всего хорошего. Добродетели Аристотель разделил на два класса: этические, или до­бродетели характера, и дианоэтические, или интеллек­туальные. Деятельность, сообразная с важнейшей до­бродетелью и присущая лучшей части души, есть бла­женство - подлинная цель человеческой жизни. Высшей Доблестью, наиболее совершенным видом блаженства Аристотель провозглашает научное созерцание, созерцание истины: самодовлеющее, отрешенное от волнений и тревог практической жизни. Созерцательная деятель­ность разума, по Аристотелю, существует ради себя самой, не стремится ни к какой внешней цели и заклюет в себе ей одной свойственное наслаждение. В этом идеале сказалось характерное для Греции IV в. до н.э. отделение умственного труда, составлявшего привилегию свободных. Наивысшим образцом созерцательной деятельности Аристотель считал бога; бог для него совершеннейший философ, или мышление, мыслящее свою собственную деятельность.

1. «Следовательно, не в развлечениях заключается счастье, ведь это даже нелепо, чтобы целью было развлечение и чтобы человек всю жизнь работал и терпел беды ради развлечений (toy paidzein). Ведь, так сказать, ради другого мы избираем всё, за исключением счастья, ибо счастье и есть цель. А добропорядочное усердие (spoydadzein) и труд ради развлечений кажутся глупыми и уж слишком ребячливыми (paidikon); зато развлекаться для того, чтобы усердствовать в добропорядочных [делах] (spoydadzei), - по Анахарсису, это считается правильным, потому что развлечение напоминает отдых, а, не будучи в состоянии трудиться непрерывно, люди нуждаются в отдыхе.

Отдых, таким образом, - не цель, потому что он существует ради деятельности.

Далее, считается, что счастливая жизнь - это жизнь по добродетели, а такая жизнь сопряжена с добропорядочным усердием (spoyde) и состоит не в развлечениях. И мы утверждаем, что усердие и добропорядочность (ta spoydaia) лучше потех с развлечениями и что деятельность лучшей части души или лучшего человека всегда более добропорядочная и усердная . А деятельность наилучшего выше и тем самым более способна приносить счастье.

Первый попавшийся, в том числе раб, будет вкушать телесные удовольствия, наверное, ничуть не хуже самого добродетельного. Но долю в счастье никто не припишет рабу, если не припишет и участие в жизни . Ведь счастье состоит не в таком времяпрепровождении, но в деятельностях сообразно добродетели, как то и было сказано прежде.

Если же счастье - это деятельность, сообразная добродетели, то, конечно, - наивысшей, а такова, видимо, добродетель наивысшей части души. Будь то ум или что-то ещё, что от природы, как считается, начальствует и ведёт и имеет понятие (ennoian ekhei) о прекрасных и божественных [предметах], будучи то ли само божественным, то ли самой божественной частью в нас, - во всяком случае, деятельность этого по внутренне присущей ему добродетели и будет совершенным, [полным и завершённым], счастьем.

Уже было сказано, что это - созерцательная (theoretike) деятельность , что, вероятно, представляется согласованным с предыдущими рассуждениями и с истиной. Действительно, эта деятельность является высшей, так как и ум - высшее в нас, а из предметов познания высшие те, с которыми имеет дело ум. Кроме того, она наиболее непрерывная, потому что непрерывно созерцать мы скорее способны, чем непрерывно делать любое другое дело.

Мы думаем также, что к счастью должно быть примешано удовольствие, а между тем из деятельностей, сообразных добродетели, та, что сообразна мудрости, согласно признана доставляющей наибольшее удовольствие. Во всяком случае, принято считать, что философия, [или любомудрие], заключает в себе удовольствия, удивительные по чистоте и неколебимости, и, разумеется, обладающим знанием проводить время в [созерцании] доставляет больше удовольствия, нежели тем, кто знания ищет . Да и так называемая самодостаточность прежде всего связана с созерцательной деятельностью , ибо в вещах, необходимых для существования, нуждается и мудрый, и правосудный, и остальные, но если этим достаточно обеспечены, то правосудному нужны ещё и те, на кого обратятся и вместе с кем будут совершаться его правосудные дела (подобным образом обстоит дело и с благоразумным, и с мужественным, и с любым другим добродетельным человеком); мудрый же и сам по себе способен заниматься созерцанием, причём тем более, чем он мудрее . Наверное, лучше [ему] иметь сподвижников, но он всё равно более всех самодостаточен.

Далее, одну эту деятельность, пожалуй, любят во имя неё самой, ибо от неё ничего не бывает, кроме осуществления созерцания (para to theoresai), в то время как от деятельностей, состоящих в поступках, мы в той или иной степени оставляем за собой что-то помимо самого поступка.

Далее, считается, что счастье заключено в досуге, ведь мы лишаемся досуга, чтобы иметь досуг, и войну ведём, чтобы жить в мире. Поэтому для добродетелей, обращенных на поступки, область деятельности - государственные или военные дела, а поступки, связанные с этими делами, как считается, лишают досуга, причём связанные с войной - особенно (никто ведь не собирается (haireitai) ни воевать ради того, чтобы воевать, ни готовить войну ради неё самой, ибо невероятно кровожадным покажется тот, кто станет даже друзей делать врагами, лишь бы сражаться и убивать). И деятельность государственного мужа тоже лишает досуга, потому что помимо самих государственных дел он берёт на себя господство (dynasteia) и почёт, может быть, даже счастье для самого себя или граждан, при том, что оно отлично от [собственно] государственной деятельности; его-то мы и исследуем, разумеется, как отличное [от политической деятельности].

Итак, поскольку из поступков сообразно добродетели государственные и военные выдаются красотой и величием, но сами лишают досуга и ставят перед собою определённые цели, а не избираются во имя них самих; и поскольку, с другой стороны, считается, что деятельность ума как созерцательная отличается средоточенностью (spoydei) и помимо себя самой не ставит никаких целей, да к тому же даёт присущее ей удовольствие (которое, в свою очередь, способствует деятельности); поскольку, наконец, самодостаточность, наличие досуга (to skholastikon) и неутомимость (насколько это возможно для человека) и всё остальное, что признают за блаженным, - всё это явно имеет место при данной деятельности, постольку она и будет полным [и совершенным] счастьем человека, если охватывает полную продолжительность жизни, ибо при счастье не бывает ничего неполного.

Подобная жизнь будет, пожалуй, выше той, что соответствует человеку, ибо так он будет жить не в силу того, что он человек, а потому, что в нём присутствует нечто божественное, и, насколько отличается эта божественная часть от человека как составленного из разных частей, настолько отличается и деятельность, с ней связанная, от деятельности, связанной с [любой] другой добродетелью. И если ум в сравнении с человеком божествен, то и жизнь, подчинённая уму, божественна в сравнении с человеческой жизнью.

Нет, не нужно [следовать] увещеваниям «человеку разуметь (phronein) человеческое» и «смертному - смертное» ; напротив, насколько возможно, надо возвышаться до бессмертия (athanatidzein) и делать всё ради жизни (pros to dzen), соответствующей наивысшему в самом себе, право, если по объёму это малая часть, то по силе и ценности она всё далеко превосходит.

Видимо, сам [человек] и будет этой частью его, коль скоро она является главной и лучшей [его частью]. А потому было бы нелепо отдавать предпочтение не жизни самого себя, а [чего-то] другого [в себе].

Сказанное нами ранее подойдет и к настоящему случаю: что по природе присуще каждому, то для каждого наивысшее и доставляет наивысшее удовольствие; а значит, человеку присуща жизнь, подчинённая уму, коль скоро человек и есть в первую очередь ум. Следовательно, эта жизнь самая счастливая.»

Аристотель. Этика к Никомаху. Пер. Н. В. Брагинской.

2. Вот это - главный нерв данного рассуждения Аристотеля.

(1) «[…] мудрый же и сам по себе способен заниматься созерцанием, причём тем более, чем он мудрее. Наверное, лучше [ему] иметь сподвижников, но он всё равно более всех самодостаточен».

(2) «[…] человеку присуща жизнь, подчинённая уму, коль скоро человек и есть в первую очередь ум. Следовательно, эта жизнь самая счастливая».

3. Работа ума состоит в деятельности. Деятельности созерцания. Созерцая умом, я вмещаю созерцаемый предмет в свой ум и осознаю умом сей предмет как (1) в его предельном целом, так и (2) в его микроскопических частях. В дополнение к этому и в отличие от чувственного созерцания созерцание умом (3) всегда созерцает идею предмета и (4) непрерывно сравнивает данный предмет с его идеей . Истинное созерцание созерцает умом предмет в его истине, то есть в том, насколько предмет соответствует своей идее. Этим оно тоже отличается от чувственного созерцания, которое может быть искренне заблуждающимся, поскольку предмет созерцания ложен, а чувственное созерцание почему-либо к сему предмету привязано. Но это же созерцание может также сознательно тешиться ложью, сознательно же и обманываясь. Отголоски такого отношения предмета и его созерцания возможны как ложные обертоны истинного созерцания уже умом тогда, когда человек убедился в ложности своего умственного созерцания, но продолжает жалеть о нём и вздыхает по прежним сложным и таким привычным, но теперь определённо ложным теориям.

4. Таковы марксисты. Таков сам К. Г. Маркс, выбравший в субъекты исторического действия освобождения всего человечества пролетариат и тут же немедленно принявшийся учить самого субъекта истории потребным, на взгляд К. Г. Маркса, истинам. Пролетариями не читаемый, не понимаемый, не созерцаемый в его истине «Капитал» стал драгоценным сверкающим залогом блистательного провала мелкобуржуазных надежд К. Г. Маркса на осуществление пролетариатом приписываемой ему его глобальной роли.

Строил пролетариату куры. Не получилось. Не срослось... Не срослось созерцание К. Г. Маркса с деятельностью пролетариата. Свадьбы не будет!

5. Человек ума и человек мысли должны обладать мужеством отказа от ложных созерцаний, сколько бы времени жизни они им ни посвятили.

Рекомендуем почитать