Поппер философия. Н.С.Юлина. Философия Карла Поппера. Поздние годы и переезд в Великобританию
К.Поппер (1902 – 1994) – основатель критического рационализма, в основе которого лежит принцип фальсификации. Этим сказано почти все.
В 1930-х годах он выдвинул в качестве центральной проблемы философии науки проблему демаркации, т.е. нахождения критерия, который дал инструмент для выявления различия между эмпирическими науками, с одной стороны, и математикой, логикой и метафизическими системами, с другой стороны.
Тесно связанной с проблемой демаркации оказалась тема индукции: хотя процедура верификации прямо не использовала метод индукции, но в процессе образования научного знания позитивисты соблюдали такую последовательность: эмпирические факты – эмпирические законы – научные теории (теоретические законы). Первый этап подразумевал метод эмпирической индукции. На втором этапе могла использоваться та же индукция, либо гипотетико-дедуктивная схема.
Вопрос был поставлен следующим образом: можно ли истинность некоторой объяснительной универсальной теории оправдать предположением истинности проверочных высказываний, или высказываний наблюдения, которые основаны на опыте? Мой ответ, говорит К.Поппер: невозможно.
Примечание. Сингулярными или единичными (частными) называются высказывания типа отчетов о результатах наблюдений или экспериментов. Универсальными называются высказывания типа гипотез или теорий.
Отсюда внимание к росту знания. Единственным методом философии, который является одновременно единым методом любой рациональной дискуссии, он объявляет метод критического рационализма. Итак, рационализм у него сводится к критицизму.
Метод, который я имею в виду, писал он, заключается в четкой формулировке обсуждаемой проблемы и критическом исследовании различных ее решений. Суть отождествления рациональной установки с критической состоит в том, что, какое бы решение некоторой проблемы мы не предлагали, мы сразу же должны стараться его опровергнуть, а не защищать. Теоретик должен стремиться придумать случаи или ситуации, при которых, если теория ложная, ее ложность проявится. Он будет планировать строгие испытания и решающие проверочные ситуации. Из введения критерия ложности вытекает принцип фальсификации или метод критической проверки теорий. Основное в науке – это метод критических проверок. В этом и состоит принцип демаркации.
Мы видим, пишет К.Поппер, что последователи Канта (рационалисты) терпят поражение от удара, нанесенного неевклидовыми геометриями и неньютоновской физикой (квантовой механикой), а последователи эмпиризма от логической невозможности положить в основу знания чисто эмпирический базис и индуктивную логику. Прежние схемы подтверждения научного знания не выдерживают критики, что открывает дорогу скептицизму, иррационализму, мистике, суевериям. Сторонники пробабилизма, допускавшие, что научные теории равно необоснованны, полагали, что они все же обладают разными степенями вероятности по отношению к эмпирическому утверждению.
Поппер был настроен более решительно: все теории не только равно необоснованны, но и равно невероятны. Джастификация (подтверждение, оправдание) сменяется фальсификацией (опровержение). Виды фальсификации: догматическая (натуралистическая), методологическая (Поппер), утонченная (Лакатос). Рост науки – это раз за разом повторяющееся опрокидывание теорий .
Итак, если какое-то эмпирическое следствие теории оказалось ложным, а мы получили его в полном соответствии с правилами логики, то теорию следует признать ложной, ибо из истинной теории по правилам логики ложь вывести невозможно. Фальсифицированная теория должна быть отброшена, мы не можем сохранять ее в своем знании. В противном случае это путь к догматизму в науке и к потере ею своего эмпирического содержания.
Развитие науки – это движение от старых проблем к новым, фаллибилизм (погрешимость и временность всех научных теорий) и критерий отбора лучших теорий. С этим связана проблема существования объективной истины и концепция трех миров, главный из них третий мир, где и обитает объективная истина.
Наука начинается с проблем, а не с наблюдений, хотя наблюдения могут породить проблему.
Схема движения научного знания такова: Р – ТТ – ЕЕ – Р (новая) - ...
Данная схема (она реализуется посредством отбора и систематической рациональной критики) описывает науку как динамическое явление, ибо наука может существовать только в процессе роста. Эпистемология представляет собой теорию роста знания, теорию решения проблем, теорию построения, критического обсуждения, оценки и критической проверки конкурирующих гипотетических теорий. Рациональность науки состоит в рациональном выборе новой теории, а не в дедуктивном развитии теорий. Вера в то, что наука развивается от наблюдений к теории, не может быть выведена из высказываний наблюдения.
Но что же тогда представляют собой теории? Теории – это наши собственные изобретения. Они не навязываются нам извне, а представляют собой созданные нами инструменты нашего мышления. Наши открытия направляются нашими теориями, и теории не являются результатами открытий, обусловленных наблюдением.
Фаллибилизм – учение Поппера о погрешимости знания: все законы и теории следует считать гипотетическими или предположительными. Может ли одна теория быть лучше другой? Ясно одно, из конкурирующих теорий рациональнее всего выбирать проверенную теорию. Более сильная теория, т.е. теория с более богатым содержанием, будет в то же время иметь большую правдоподобность.
Отсюда следует, что мы можем попытаться отождествить идею приближения к истине с идеей высокого истинностного содержания при низком ложностном содержании. При этом поиск правдоподобности – это более ясная и более реалистичная цель, чем поиск истины.
Поппер хотел быть уверен в том, что целью науки является истина в смысле соответствия фактам, что теория относительности, например, является лучшим приближением к истине, чем теория Ньютона, а она лучшей, чем теория Кеплера.
Объективная истина, согласно Попперу, существует, развитие науки приближает нас к ней. Как море обтачивает гальку, так фальсификации обрабатывают наши теории, делая их более истинными. Однако нет логических критериев для понимания того, приближаемся мы к истине или нет. Истина – это лишь регулятивный принцип.
Реализм – это существенная черта здравого смысла и он неопровержим. Почти все физические, химические или биологические теории подразумевают реализм, в том смысле, что если они не истинны, то и реализм тоже должен быть неистинным. Это одна из причин того, что люди говорят о научном реализме. Поскольку реализм непроверяем, только наблюдения и эксперименты играют в науке решающую роль в признании или отбрасывании научных высказываний, включая законы и теории.
Для защиты идеала объективности знания Поппер вводит представление о трех мирах: мир физических объектов (протяженная субстанция), мир состояний сознания или мир мышления (мыслящая субстанция), а также мир объективного содержания научных идей и произведений искусства.
Автономия третьего мира (ситуация мысленного эксперимента) и обратное воздействие третьего мира на второй и даже на первый миры, представляют собой одних из самых важных факторов роста знания.
Сравнение с миром идей Платона: у того мир идеальных сущностей реальных вещей, у Поппера – теорий, законов, гипотез, терминов, понятий.
Поппер верил в объективное существование физического мира и признавал, что познание стремится к истинному описанию этого мира.
Однако непротиворечивость или подтверждаемость эмпирическими данными еще не являются достаточными основаниями, чтобы выступать в качестве критериев истины. Любую фантазию можно представить в непротиворечивом виде. Мы способны лишь приближаться к истине. Согласно эмпиризму, научное познание начинается с наблюдений и констатации фактов. После того, как факты установлены, мы приступаем к их обобщению и построению теории. Вместе с философией Д.Юма возникла проблема оправдания индуктивного метода: всякое индуктивное обобщение недостоверно. Отсюда Поппер делает вывод о том, что индукция больше не является ни психологическим фактором, ни фактом обыденной жизни, ни фактом научной практики. Поэтому научные теории представляют лишь аргументированные догадки о мире.
Но каков же метод науки, если не индуктивный? Дело в том, что познающий субъект противостоит миру не как чистая доска, человек имеет определенные представления, ожидания и даже теоретические предпосылки, поэтому он вопрошает. Познание начинается не с наблюдений, а с выдвижения догадок, предположений, объясняющих мир. Свои догадки мы соотносим с результатами наблюдений и отбрасываем их после фальсификации, заменяя новыми догадками. Пробы и ошибки – вот из чего складывается метод науки. Для познания мира нет более рациональной процедуры, чем метод проб и ошибок – предположений и опровержений. Смелое выдвижение теорий, стремление сделать все возможное для того, чтобы показать ошибочность этих теорий, и временное их признание, если наша критика оказывается безуспешной. Метод проб и ошибок является не только методом познания, но и методом всякого развития. Каждый отдельный организм – это очередная проба: успешная проба выживает и дает потомство, неудачная устраняется как ошибка.
Для позитивистов наука – это не система понятий, а система высказываний. Научными они признают только те высказывания, которые сводятся к атомарным высказываниям, протокольным предложениям. Осмысленными являются только слова, которые имеют значение. Но это ведь вопрос конвенции, или соглашения, замечает К.Поппер. Не понимая этого, позитивисты стремятся доказать, что метафизика по своей природе есть не что иное, как бессмысленная болтовня. Но ведь метафизика как раз и определяется через ее неэмпиричность. Отсюда ясно, что вовсе не успешная демаркация науки и метафизики является целью позитивистов, они стремятся упразднить и уничтожить метафизику.
Принцип фальсификации выступает и как принцип оптимизации роста научного знания, и как принцип демаркации научного и ненаучного знания. В этой связи важно различать, что понятия научное и ненаучное – это характеристики знания, логически и методологически не связанные с характеристиками истинное и неистинное знание. Например, научное знание может быть неистинным, а ненаучное знание может быть истинным.
Итак, Поппер внес большой вклад в философию науки, он раздвинул ее границы: если логические позитивисты сводили методологию к анализу структуры знания и к его эмпирическому обоснованию, то Поппер указал на анализ выдвижения, формулирования, проверки и смены научных теорий. Важно то, что методологический анализ развития знания потребовал обращения к реальным примерам из истории науки. А это уже совершенно новый этап философии науки.
Обратимся к экспериментальной деятельности Альберта Майкельсона (1852 – 1931), которая хорошо демонстрирует точку зрения К.Поппера. По окончании военно-морской академии в Анаполисе (1873) он был назначен преподавателем физики и химии академии и в это время ставит эксперимент, принесший ему мировую известность: измерил скорость света с точностью, не виданной ранее, пользуясь приборами, которые обошлись ему немногим больше 10 долларов.
Следует иметь в виду, что в 1870-е годы едва ли не все ученые полагали, что все физические законы природы открыты и описаны, эту уверенность открыто высказал лорд Кельвин. Физикам ничего не оставалось, кроме дальнейшего уточнения измерений, касающихся вычислений вплоть до шестого знака десятичных дробей. Именно с помощью таких измерений А.Майкельсон доказал, что существовавшие на тот период теории материи не соответствуют истине. Ответы на все коренные вопросы были неверны. Слава А.Майкельсона привлекала к нему молодых ученых, когда он в 1892 году приехал в Чикагский университет руководить научными исследованиями. Любопытен текст письма Р.Милликена, ставшего едва ли не единственным, на ком А.Майкельсон остановил свой выбор. Вот выдержки из этого письма. «Всякий раз, когда я – говорил о себе А.Майкельсон – отдаю аспирантам какую-нибудь проблему, они либо все портят, потому что не могут работать так, как мне хотелось бы, а прогнать их и делать все самому нельзя; либо, наоборот, добиваются неплохих результатов и тут же начинают считать проблему своей, в то время, как она моя. А ведь дело-то в том, что знать, какая проблема достойна наступления, гораздо важнее просто добросовестной работы над любой проблемой. Так что я предпочитаю больше не иметь дела с диссертациями». (Уилсон М. Американские ученые и изобретатели. – М.: Знание, 1975. – 136с.). С тех пор А.Майкельсон отдавал все свое время исследованиям и лишь иногда читал лекции студентам.
История исследований скорости света уходит вглубь веков, но только в 17 веке датский астроном Ремер заметил, что тень одной из лун Юпитера периодически появлялась на поверхности планеты на 16 минут 36 секунд раньше, чем при наблюдении в другое время года. Ремер решил, что причиной разницы во времени является то, что один раз в году Земля находится на кратчайшем расстоянии от Юпитера, а через 6 месяцев – в максимальном удалении. Разница в несколько минут равна времени, в течение которого свет пересекает земную орбиту. Деление расстояния на время дает скорость в 186 тыс. миль в секунду.
Только в 1849 году стало возможным измерение скорости света, проходящего между двумя точками на поверхности Земли. Выбрали расстояние в 10 миль. Французский ученый Физо поставил эксперимент, посылая импульсы света на удаленное зеркало и измеряя время, требующееся на возвращение луча. Свет разбивался на импульсы следующим образом. Луч проходил сквозь промежутки между выступами на окружности быстро вращающегося диска. При достаточно быстром вращении диска импульс света доходил до зеркала и возвращался обратно как раз за то время, в течении которого диск поворачивался на небольшой угол – на ширину одного промежутка между выступами. На диске было 720 выступов, он делал ровно 25 оборотов в секунду. Зная расстояние от источника света до зеркала и обратно, Физо подсчитал скорость света и получил 194 тыс. миль в секунду.
Примерно через 20 лет, когда А.Майкельсон преподавал в Анаполисе, проблема скорости света приобрела новое, чрезвычайно важное значение. Сформулированная Дж.Максвеллом электромагнитная теория света утверждала, что скорость света должна меньше в воде, чем в воздухе. С другой стороны, из корпускулярной теории света Ньютона следовало, что скорость света в воде больше, чем в воздухе. В 1860 и 1870-е годы выяснение этого противоречия стало наиболее актуальным исследованием в физике. Науке необходим был способ точного измерения скорости в любой среде.
Знание скорости света было важно для решения многих астрономических проблем навигации. Летом 1878 года А.Майкельсон провел свой эксперимент. Дж.Максвелл предсказывал, что скорость света будет равна 300 тыс. км. в секунду, эксперимент дал результат 299 895 км. в секунду. В течение всей своей жизни А.Майкельсон постоянно возвращался к этому измерению, пытаясь бесчисленными способами еще более уточнить результат. В 1926 году, когда ему было 74 года, он применил систему, в которой луч света посылался с вершин двух гор на расстояние 22 миль и обратно. Вращающееся зеркало было изготовлено с величайшей точностью, и оно приводилось в движение специально разработанным методом. Результат был тот же. Два года спустя были выделены средства на измерение скорости света в вакууме. Всего было поставлено более трех тысяч опытов. Скорость света в вакууме оказалась равной 299 774 км. в секунду. Измерение скорости света стало примером классической точности.
Но подлинным шедевром А.Майкельсона стал интерферометр, прибор такой удивительной чувствительности, что им можно было с одинаковой легкостью измерить крохотную длину одной световой волны и диаметр звезды Бетельгейзе, который оказался в 250 раз больше диаметра Солнца. Принципиальная схема прибора была изобретена в 1880 году, когда ученому было всего 28 лет, а использован он был в 1920 году. Спустя год, в 1881 году он приступает к еще одному крупному научному эксперименту, вошедшему в сокровищницу мировой науки – измерению эфирного дрейфа.
Дж.Максвелл, развивая идеи Х.Гюйгенса, утверждал, что вселенная заполнена веществом, которое называется эфир. Оливер Лодж, один из пионеров радио, говорил, что эфир – это беспрерывная субстанция, заполняющая все пространство. Ее колебания являются светом; ее можно разделить на положительное и отрицательное электричество; сгустки ее составляют материю; из-за собственной непрерывности, а не путем столкновений, она передает любое действие и противодействие, на которое способна материя. Едва ли не каждая теория в физике ссылалась на наличие эфира. Но действительно ли он существует?
Метод А.Майкельсона был основан на том же явлении, которое вызывает радужные цвета на тонкой пленке масла на поверхности лужи. Большая часть солнечного света отражается от наружной поверхности масляной пленки, в то время как остальной свет проникает внутрь пленки и отражается от ее нижней поверхности. При определенных углах падения света оба отражения накладываются одно на другое. Волны света, так же, как волны в воде, взаимно уничтожают или усиливают друг друга в зависимости от того, совпадает ли гребень одной волны с впадиной или гребнем другой. Есть некоторая разница в длине волн тех цветов, которые составляют белый цвет. При интерференции света некоторые цвета исчезают, и вместо них на масле появляется черная полоска. Там же, где цвета усиливаются, видны полосы хроматически чистых цветов спектра.
Интерферометр расщеплял луч света надвое, подобно тому, как две поверхности масляной пленки разделяют солнечный свет. Приборы побуждали каждый луч света проходить свой особый путь, а потом соединяли их вместе. Если два пути света слегка отличались друг от друга – как если бы один из них отражался от наружной, а другой от нижней поверхности тонкой масляной пленки – наблюдатель мог видеть попеременные светлые и темные полоски. Так длина световой волны известна. То можно подсчитать неуловимо ничтожную разницу в расстоянии, которое проходил каждый луч. Оригинальность идеи состояла в том, что, прежде чем соединить оба луча, их направляли под прямым углом друг к другу. Если один световой луч идет в направлении движения Земли в пространстве, то есть в эфире, а другой направлен к первому под прямым углом, то должна быть заметная разница в расстояниях, пройденных обоими лучами.
Как правило, приводят следующий пример: одному пловцу предложили пересечь реку с сильным течением и вернуться обратно; второму – проплыть некое расстояние вниз по течению и вернуться обратно. Тот, кто пересекал реку, вернулся бы не в то же самое место, а несколько ниже, преодолевая силу течения. Второй проплыл бы вниз по течению довольно легко, но возвратился бы с большим трудом. На все это ему понадобилось бы больше времени, чем первому. Зная время, затраченное каждым пловцом, можно узнать скорость течения.
Световой эксперимент А.Майкельсона был основан на том же принципе: полосы интерференции должны были показать скорость движения эфира по отношению к Земле. Однако чувствительный прибор не обнаружил никакого признака движения сквозь эфир. Было доказано, что гипотеза неподвижного эфира оказалась неверной. Однако большинство ученых весьма эмоционально отвергли эти выводы. В целях сохранения теории эфира было сформулировано даже предположение (Джордж Френсис Фитцджеральд, 1857 – 1901, и Генрик Антон Лоренц, 1853 – 1928), что предметы, движущиеся навстречу эфиру, подобно одной трубке интерферометра, сокращаются в длину вдоль направления своего движения, в зависимости от того, как близко их собственная скорость приближается к скорости света. При обычных скоростях сокращение практически равно нулю. При скорости, равной половине скорости света, сокращение может увеличиваться до 15%.
Многие физики посчитали данное предположение такой же фантастической, как и концепцию А.Майкельсона, и предпочитали не высказываться до тех пор, пока не станут известны новые данные. В 1901 году Кауфман показал, что электроны, излучаемые радием, по-видимому, увеличивают свою массу в тот момент, когда скорость их вылета приближается к скорости света. Совсем молодой еще А.Эйнштейн предложил новые постулаты:
Все законы физики одинаковы в системах, движущихся прямолинейно и равномерно по отношению друг к другу, поэтому наблюдатель, находящийся в одной системе, не может обнаружить движения этой системы при помощи наблюдений, сделанных только в ее пределах;
Скорость света в любой системе независима от скорости источника света;
Это означает, что скорость света должна быть независима от относительной скорости источника света и наблюдателя.
Сформулированная в математических терминах в 1905 году теория относительности А.Эйнштейна показала, что сокращение Лоренца-Фитцджеральда на самом деле существует, но оно не имеет ничего общего с эфиром. Она также предсказывала, что масса любого предмета должна возрастать, когда его скорость приближается к скорости света. В системе А.Эйнштейна ни одна точка вселенной не является более подходящей для измерения, чем любая другая. Всякое движение можно измерять лишь относительно наблюдателя, производящего измерения. Нет так же никакого момента времени, который наблюдатель может считать начальным. Время и место относительны по отношению к наблюдателю, поэтому теория была названа теорией относительности в отличие от теории Ньютона, которая предполагала существование абсолютного времени и пространства. В 1919 году общая теория относительности получила еще большее подтверждение в результате астрономических наблюдений.
Весьма поучительными в этой связи представляются также исследования выдающегося американского физика Роберта Милликена (1868 – 1953), благодаря которому наука в США вступила в пору зрелости. (Уилсон М. Американские ученые и изобретатели. – М.: Знание, 1975. – 136с.). Проблемы, пробы и ошибки, решающие эксперименты развивали науку той эпохи.
В начале 20 века все физики интересовались величиной электрического заряда электрона, и, тем не менее, им никак не удавалось ее измерить. Много попыток провести это решающее измерение уже предпринял Дж.Дж.Томсон, но прошло 10 лет работы, и его ассистент, Г.Вильсон, сообщил, что после одиннадцати различных измерений они получили одиннадцать различных результатов.
Прежде чем начать исследование по собственному методу, Р.Милликен поставил опыты по методу, применявшемуся в Кембриджском университете. Теория заключалась в следующем. Масса электрона определялась путем измерения давления, производимого телом под воздействием силы тяжести на чашу весов. Если сообщить бесконечно малой частице вещества электрический заряд, и если приложить направленную вверх электрическую силу, равную силе тяжести, направленной вниз, то эта частица будет находиться в состоянии равновесия и физик может рассчитать величину электрического заряда. Если в данном случае частице будет сообщен электрический заряд одного электрона, можно высчитать величину этого заряда.
Эта теория была вполне логичной, но физики никак не могли создать прибор, при помощи которого можно было бы заниматься исследованиями отдельных частиц веществ. Им приходилось обходиться наблюдением за поведением облака из водяных капель, заряженных электричеством. В камере, воздух из которой был частично удален, создавалось облако пара. К верхней части камеры подводился ток. Через определенное время капельки тумана в облаке успокаивались. Затем сквозь туман пропускали икс-лучи, и водяные капли получали электрический заряд. Исследователи полагали, что электрическая сила, направленная вверх, к находящейся под высоким напряжением крышке камеры, должна якобы удерживать капли от падения. Однако на деле не выполнялось ни одно из сложных условий, при которых, и только при которых, частицы могли бы находиться в состоянии равновесия.
Р.Милликен начал искать новый путь решения проблемы. Дело было не в аппарате, а в том, как им пользоваться. Он внес в его конструкцию ряд изменений, которые позволили провести все измерения на одной и той же реальной капельке.
Была сконструирована небольшая по габаритам батарея на 10 тысяч вольт (немалое достижение по тем временам), которая создавала поле, достаточно сильное для того, чтобы удерживать верхнюю поверхность облака Вильсона (Чарльз Вильсон (1869 – 1935) открыл, что в воздухе, перенасыщенным водяным паром, каждый ион становится центром конденсации пара) в подвешенном, как «гроб Магомета», состоянии. Неоднократные опыты показали, что после рассеивания облака в мощном электрическом поле на его месте можно было различить несколько отдельных водяных капель. Это были капельки, содержащие два, три, четыре и более электронов, вместо одного. Таким образом, стало ясно, что электричество едино по своей структуре. Затем еще в течение трех долгих лет продолжались эксперименты над капельками уже не воды, а смазочного масла. Меня зачаровывала та абсолютная уверенность, с которой можно было точно измерить величину заряда и пересчитать количество электронов, сидевших на данной капле, будь то один электрон или любое их число, до сотни включительно. При этом для того, чтобы получить данные по одной капле, иногда требовалось несколько часов. Теория атомного строения вещества была доказана.
Как известно, в 1921 году А.Эйнштейн был удостоен Нобелевской премии за разработку теории, объяснявшей фотоэлектрический эффект. А в 1924 году уже Р.Милликен получил такую же премию за проведение опыта, подтвердившего теорию Эйнштейна, которая была обоснована в 1905 году. Эксперимент Р.Милликена был поставлен в 1914 году. Согласно ньютону, отражение – это просто отталкивание упругих частиц света от отражающей поверхности. Рефракция же, или преломление световых лучей при переходе в более плотную среду (из воздуха в воду), имело место в результате изменения скорости частички света в момент прохождения ее сквозь поверхность более плотной среды. Теория Ньютона не смогла объяснить другие свойства света - интерференцию, дифракцию и поляризацию.
Согласно теории Х.Гюйгенса, свет состоит из вибрации в эфире. Френель математически доказал, что если свет действительно представляет собой волновое явление, то все его наблюдаемые проявления легко обнаружить. Дж.Максвелл спустя 50 лет подкрепил волновую теорию света, теоретически доказав, что свет является вибрацией электрических и магнитных волн. В 1887 году Г.Герц заметил, что свет, особенно ультрафиолетовые лучи, заряжали металлические поверхности электричеством. Дж.Дж.Томсон доказал, что положительный заряд на поверхности металла был следствием мгновенного испускания им отрицательно заряженных электронов. Единственным физиком, понявшим, что в этом таилось противоречие, был А.Эйнштейн. в 1905 году он выдвинул логически обоснованную теорию о том, что фотоэлектрический эффект можно объяснить, только возвратившись к корпускулярной теории света, в которую следует внести важные изменения.
По мнению А.Эйнштейна, противоречие заключалось в том, что чем больше света падает на металлическую поверхность, тем больше выделяется электронов: однако энергия каждого отдельного электрона с изменением интенсивности света не меняется, хотя, по теории Дж.Максвелла, интенсивность света служит мерилом его энергии. Вот объяснение А.Эйнштейна.
Луч света состоит из потока крошечных корпускул, каждая из которых несет определенную энергию. Энергия корпускулы пропорциональна цвету, или выражаясь классическим языком, частоте света, а не его амплитуде, как утверждал Дж.Максвелл. Когда свет падает на твердое вещество, некоторые корпускулы энергии поглощаются. Количество поглощаемой энергии в некоторых случаях оказывается настолько большим, что электроны получают возможность покинуть атомы, в которых они находились. Энергия этих освобожденных фотоэлектронов должна поэтому быть абсолютно равной энергии пойманных корпускул света, называемых квантами, минус количество энергии, нужной для того, чтобы вырвать электроны из атомов. Вот это количество, работа выхода, может быть измерено.
Эйнштейн сообщил об этом в форме уравнения, в котором была установлена связь между скоростью вылетевшего электрона, энергией пойманного кванта света и рабой выхода. Такая теория не была подтверждена экспериментально, за исключением наблюдений, проведенных Леонардом в 1900 году и сводившихся к тому, что энергия, с которой электроны вылетают из цинковой пластинки, кажется, не зависит от интенсивности света. Сам Р.Милликен писал о том, что мысль А.Эйнштейна о квантах света, несущихся в пространстве в форме импульсов, или, как мы называем их теперь фотонов, приблизительно до 1915 года не умела практически ни одного убежденного сторонника. На ранних этапах даже сам А.Эйнштейн не отстаивал это положение с достаточной решимостью.
Вся трудность, которая стала перед Р.Милликеном, когда он в 1912 году приступил к проведению решающего эксперимента, состояла в том, чтобы определить, в какой зависимости находится энергия от цвета, или частоты. А.Эйнштейн говорил, что эта зависимость была прямой: энергия равна частоте, помноженной на определенное число. Это определенное число было постоянным для любого цвета. Оно должно быть природной константой. А.Эйнштейн применял для этого числа обозначение h из уважения к Максу Планку, который сумел решить теоретическую проблему в области радиации, произвольно заменив в формуле член, обозначающий энергию, другим членом, в который входили обозначения частоты и этой самой постоянной величины. М.Планк обозначил эту величину через h и рассматривал всю операцию лишь как удобный математический прием, который помог ему решить задачу. А.Эйнштейн разглядел, что М.Планк невольно сделал гораздо большее. При помощи математического приема М.Планка проблема решалась – значит, он точно отражал истинное положение вещей.
А.Эйнштейн придал этому приему буквальное значение, и его фотоэлектрическое уравнение стало первым непосредственным применением новой квантовой теории. Р.Милликен решил проверить теорию, попытавшись получить ответы на следующие три вопроса:
Действительно ли энергия кванта света равна частоте света, взятой h раз;
Является ли число h действительно постоянной величиной для всех цветов;
Соответствует ли фотоэлектрическое уравнение А.Эйнштейна тому, что имеет место в природе.
Для опытов Р.Милликен сконструировал оригинальный аппарат, который он позднее назвал «вакуумной парикмахерской»: в стеклянную вакуумную камеру он поместил поворотный диск, с трех сторон на нем находились небольшие количества трех металлов, отличающихся высокой активностью – натрия, калия и лития, каждый реагировал на свет только одной определенной частоты. Проходя сквозь линзы и призму, белый свет преломлялся. Сквозь узкую щель луч того или иного основного цвета получавшегося спектра направлялся на поверхность металлического образца, и Р.Милликен мог наблюдать действие луча одного цвета на металл. В то время как металлическая поверхность освещалась последовательно лучом каждого основного цвета, измерялось количество вылетавших электронов и их энергия, определялось количество электрической энергии, необходимой, чтобы их остановить. Если, например, для того, чтобы удержать в воздухе тело неизвестного веса, необходима сила, равная пяти фунтам, то это тело весит пять фунтов. Рассуждая таким образом, скорость электронов была определена путем измерения силы, требуемой для полной остановки их, а зная скорость, можно высчитать энергию электронов, выделяющихся при освещении металлической поверхности лучом каждого цвета.
Когда этот опыт и расчеты были проделаны для всех частей спектра, Р.Милликен смог вычертить кривую, которая показывала зависимость энергии электрона от цвета луча, или частоты. Полученные результаты дали абсолютно положительные ответы на поставленные три вопроса и подтвердили верность теории А.Эйнштейна, была определена величина постоянной М.Планка.
Содержание статьи
ПОППЕР, КАРЛ РАЙМУНД (Popper, Karl Raimund) (1902–1994), британский философ австрийского происхождения. Родился в Вене 28 июля 1902 в семье видного юриста. Примыкал к социалистам и коммунистам, но затем отказался от социалистических идей, осознав, что они несут зла больше, чем обещают исправить. На Поппера оказала влияние культурная атмосфера Вены начала 20 в.: музыка, наука, философия, политические идеи. Он поступил в Венский университет в 1918, где изучал математику и теоретическую физику; книги по философии читал самостоятельно. В 1920–1922 подумывал о карьере профессионального музыканта, присоединился к «Обществу частных концертов» А.Шёнберга, в течение года изучал композицию в Венской консерватории. Решив, что недостаточно способен к музыке, оставил консерваторию и в 1921–1924 осваивал профессию краснодеревщика. В это же время участвовал в социальной работе и проведении школьной реформы, работал добровольцем в детских клиниках А.Адлера, с которым был знаком лично. Уверенные диагнозы Адлера пациентам, которых он даже не обследовал, заставили Поппера усомниться в психоанализе и «клинических данных». Именно это, а также ложные претензии марксизма на научность, вкупе с изучением трудов А.Эйнштейна, привели его к формулировке т.н. принципа фальсификации. Поппер задался вопросом, что отличает научные теории (типа эйнштейновской) от доктрин Маркса, Фрейда и Адлера, и пришел к выводу, что научной теорию делает не подтверждение и не доказательство ее положений, а способность исключать возможность некоторых событий.
Поппер стал одним из первых сотрудников педагогического института при Венском университете, благодаря чему познакомился с К.Бюлером, который впоследствии был научным руководителем его диссертации по проблеме метода в психологии. Лингвистические идеи Бюлера повлияли на попперовские концепции языка и Мира-3. Окончив университет, Поппер женился на Жозефине Анне Хеннингер и преподавал математику и физику в старших классах одной из венских гимназий. В это время Людвиг Витгенштейн и логические позитивисты, входившие в Венский кружок, активно пропагандировали т.н. «верификационный критерий значения», что побудило Поппера разработать и затем опубликовать свои собственные идеи о демаркации и индукции. Витгенштейн и позитивисты приравнивали различение науки и метафизики к различению осмысленных и бессмысленных предложений. Поппер решительно отверг мнение о бессмысленности метафизических теорий, а также концепцию, согласно которой теория приобретает значение и становится научной только в том случае, если возможна ее индуктивная верификация с помощью эмпирических наблюдений. Его первая опубликованная книга – Логика исследования (Logik der Forschung , 1935) завоевала широкое признание своей критикой индуктивизма, защитой философии и выдвижением «фальсифицируемости» (в противовес «верифицируемости») как критерия науки, а также утверждением о том, что метафизические теории могут быть значимыми, даже если они не фальсифицируемы.
Поппер продолжал преподавать в гимназии вплоть до 1937; не дожидаясь аншлюса Австрии, согласился стать преподавателем философии в Кентербери-колледже в Крайстчёрче (Новая Зеландия), где оставался последующие девять лет. Именно в это время им был написан выдающийся труд, содержавший критику авторитаризма, (The Open Society and Its Enemies , 1945), в котором анализировались скрытые тоталитаристские мотивы в учениях Платона, Гегеля и Маркса. Эта книга, которую Поппер называл своим «вкладом в военные действия», создала ему репутацию всемирно известного философа. В 1946, приняв предложение Лондонской школы экономики, он перебрался в Англию. Поппер был назначен профессором ЛШЭ в 1949, посвящен в рыцари в 1965 и посвятил оставшуюся жизнь философии.
Эпистемология.
Поппер признавал, что истина имеет объективный и абсолютный характер, но подчеркивал, что наше знание в принципе несовершенно и подлежит постоянному пересмотру. Он отвергал широко распространенную интерпретацию знания как оправданного истинного верования. В отличие от большинства современников, Поппер утверждал, что теории вовсе не обязательно быть оправданной, истинной или вызывающей доверие для того, чтобы она могла считаться научной. Он пошел еще дальше и доказывал, что требовать от нашего научного знания, чтобы оно было оправданным или подтвержденным, нерационально. Ни одна теория о мире не может иметь оправдания или подтверждения. Многие критики Поппера на этом основании называли его иррационалистом и скептиком. Однако философ доказывал, что именно требование «оправдания», а не наша неспособность к нему приводит к скептицизму и иррационализму. В то время как большинство современников считали условием рациональности теории возможность ее оправдания, Поппер полагал, что знание рационально лишь в том случае, если мы способны проводить его критику. В то время как большинство современников считали, что научные теории основываются на эмпирических наблюдениях и могут быть оправданы с их помощью, Поппер доказывал, что главное в науке – не то, как мы приходим к нашим теориям, а то, способны ли они, и в какой мере способны, вызвать критическое обсуждение.
Поппер отклонял и попытки оправдания знания ссылками на авторитет экспертов. Он называл себя большим поклонником ученых и научных теорий, однако говорил, что мы напрасно верим в существование научных экспертов, на мнение которых можно было бы вполне положиться. Задача высшего образования – не в подготовке экспертов, а в формировании людей с настолько развитыми критическими способностями, чтобы они могли отличать экспертов от шарлатанов. Поппер называл свою философию критическим рационализмом. Он сформулировал свою позицию («моральное кредо») следующим образом: «Я могу ошибаться, а вы можете быть правы; сделаем усилие, и мы, возможно, приблизимся к истине».
Критический рационализм начинался как попытка решить проблемы индукции и демаркации, которые Поппер считал «двумя фундаментальными проблемами эпистемологии». Юм, полагая, что наши идеи извлекаются из опыта, а индуктивные выводы из опыта несостоятельны, заключил, что теории, которые не сводимы к опыту, являются бессмысленными и что наше научное знание о мире основано на следовании обычаю и привычке. Кант, пытаясь спасти естественнонаучную рациональность, утверждал, что наше апостериорное знание о мире основано на априорных интуициях, априорных понятиях и априорно истинных принципах. Однако Витгенштейн и логические позитивисты вновь вернулись к эмпиризму Юма, когда кантовские образцы априорно истинных наук – эвклидова геометрия и ньютоновская механика – пошатнулись в ходе дальнейшего развития науки. Витгенштейн и позитивисты доказывали, что значение высказывания есть метод его верификации и что именно эмпирическая верифицируемость отличает науку от метафизики и смысл от бессмыслицы.
Поппер был согласен с Юмом, что попытка оправдать знание с помощью индуктивных выводов из опыта приводит к иррационализму, но отрицал, что ученые вообще когда-либо рассуждают индуктивным образом. Он соглашался с Кантом, что опыт и наблюдение предполагают априорные идеи, но отрицал, что наши априорные идеи достоверно истинны. И он был согласен с Витгенштейном и позитивистами, что более невозможно апеллировать к априорно истинным принципам в попытках оправдать эмпирическую науку, но доказывал, что метафизические теории не обязательно бессмысленны и что верифицируемость не может быть критерием демаркации науки и метафизики, поскольку неспособна объяснить научный характер научных законов, которые, будучи строго универсальными суждениями, охватывающими бесконечное число случаев, не могут быть верифицированы с помощью индуктивных выводов из опыта.
Здесь Поппер разрубал гордиев узел, доказывая, что научное знание не может быть оправдано (и не нуждается в оправдании); оно рационально не потому, что мы находим ему оправдание, а потому, что мы способны его критиковать. Любая попытка оправдать знание должна, чтобы избежать бесконечного регресса, в конечном счете опираться на истинность (или надежность) некоего утверждения (или способности, или личности), которое не нуждается в оправдании. Однако тот факт, что истинность (или надежность) этого утверждения (или способности, или личности) принимается без оправдания, означает, что мы наделяем его своего рода исключительностью, которую отрицаем за другими утверждениями (или способностями, или личностями). Таким образом, в отличие от Витгенштейна и позитивистов, апеллировавших к опыту для оправдания знания, Поппер доказывал, что «главная проблема философии – критический анализ апелляции к авторитету опыта, а именно того опыта, который всякий адепт позитивизма принимает и всегда принимал за нечто само собой разумеющееся».
Из утверждений наблюдения, в которых фиксируется наш опыт, никогда не следует истинность строго универсального утверждения (или теории). Поэтому универсальные утверждения (или теории) не могут быть оправданы (или верифицированы) с помощью опыта. Однако достаточно всего одного подлинного контрпримера, чтобы показать, что универсальное утверждение ложно. Так, наблюдение любого сколь угодно большого числа черных ворон не может обосновать или верифицировать утверждение, что все вороны черные; наблюдение же всего одной не-черной вороны доказывает, что обобщение «Все вороны – черные» ложно. Поэтому некоторые универсальные утверждения (или теории) могут критиковаться (или быть фальсифицированы) с помощью опыта – или по крайней мере с помощью «базовых утверждений» (единичных утверждений, фиксирующих наблюдения), которые им противоречат. Поппер заключил, что именно фальсифицируемость, а не верифицируемость отличает эмпирическую науку от метафизики. Затем, указывая на существование логической асимметрии между универсальными и единичными утверждениями – универсальные могут быть фальсифицированы, но не верифицированы, а единичные верифицированы, но не фальсифицированы, – Поппер показывал, что различение науки и метафизики не совпадает с различением осмысленных и бессмысленных утверждений.
Такова логическая часть решения проблем индукции и демаркации. Однако Поппер также отрицал, что ученые вообще открывают научные теории с помощью индуктивных рассуждений, делая наблюдения и затем их обобщая. Их теории – это спекулятивные изобретения; и они апеллируют к наблюдениям и опыту, чтобы проверить эти решения, а не для того, чтобы их оправдать.
Таким способом Поппер показал, что рост науки носит одновременно эмпирический и рациональный характер. Он эмпиричен, потому что мы проверяем наши гипотетические решения научных проблем с помощью наблюдений и опыта. Он рационален, потому что мы используем правильные формы доказательства, заимствованные из дедуктивной логики, особенно modus tollens, чтобы подвергнуть критике теории, противоречащие утверждениям наблюдения, которые считаем истинными, а также потому, что мы никогда не заключаем из успешности проверки теории, что тем самым была доказана ее истинность.
Научное знание, согласно Попперу, внутренне несовершенно и всегда предположительно. Его рост происходит не за счет оправдания теорий, а в ходе критики спекулятивных гипотез, которые предлагаются в качестве решений стоящих перед нами проблем. Истинность научных теорий не может быть доказана, их не следует считать имеющими какое-то оправдание или подтверждение. Однако эта неспособность оправдать знание вовсе не обязательно приводит к иррационализму, поскольку мы всегда можем критиковать наши теории, проверяя их предсказания на опыте, и поскольку эта проверка предполагает использование только правильных дедуктивных выводов.
Социальная теория.
Поппер был встревожен усилением тенденций иррационализма и авторитаризма в политической жизни. Его занимали и философские учения, интеллектуально поддерживавшие эти тенденции с помощью детерминистских теорий, которые отрицают реальность человеческой свободы. В книге Открытое общество и его враги философ критиковал платонизм за трибалистский элитаризм и марксизм за «историцистскую» веру в законы, предсказывающие ход истории. Он считал обе эти теории иррационалистическими и вновь обратился к критике Маркса в книге Нищета историцизма (The Poverty of Historicism , 1957), объяснив веру в историцизм, в частности, непониманием характера научного знания и научного метода. Предложенная Поппером альтернатива – идея открытого общества – основывалась, таким образом, на его представлениях о науке. Открытое общество – это общество, которое «высвобождает критические способности человека», в отличие от закрытого или трибалистского общества «с его подчинением магическим силам».
Поппер доказывал, что будущее не предопределено и на него можно повлиять через свободное волеизъявление индивидов. Он выступил против платоновской идеи философа-правителя и защищал демократию как политическую систему, лучше других способную защитить открытое общество. Но он также говорил, что демократия – наименьшее из зол и ее главное достоинство не в том, что она позволяет нам выбирать наилучших политических лидеров, но в том, что она позволяет ненасильственно избавляться от лидеров, когда они не оправдывают наших ожиданий. Поппер считал все политические системы потенциально опасными. С его точки зрения, член свободного общества должен сочетать лояльность государству с «известной степенью бдительности и даже недоверия к государству и его чиновникам: его долг – надзирать и следить за тем, чтобы государство не переступало границ своих определенных законом функций». Поппер любил повторять замечание лорда Актона: «Всякая власть развращает. Абсолютная власть развращает абсолютно».
Философия позднего периода.
В зрелые годы Поппер часто повторял, что цель научного исследования – убивать принятые теории раньше, чем они убьют нас. Он предложил формулу P 1 ® TT ® EE ® P 2 для описания роста знания как эволюционного процесса, в котором некая теория доказывает свою пригодность, сопротивляясь всем нашим попыткам ее опровергнуть. Здесь P 1 – проблема, которую мы желаем разрешить, TT – пробная теория, которую мы предлагаем для ее разрешения, EE – наши попытки устранить ошибки в пробном решении, а P 2 – новая проблема, возникающая после устранения ошибок. Поппер говорил, что наука начинается с проблем и заканчивается проблемами, а также что решение любой проблемы порождает множество других проблем, возникающих на месте решенной. Для него наука – бесконечный процесс предположений и опровержений, в котором ценность той или иной теории доказывается ее способностью выдерживать огонь критики, а достигнутый прогресс можно оценить, в любой данный момент, по дистанции, пройденной от самых первых проблем к проблемам сегодняшнего дня.
На протяжении всей жизни Поппер находился в конфликте с господствовавшими философскими течениями. Он критиковал лингвистическую философию как схоластическую и отстаивал подлинность философских проблем в эпоху, когда было модно считать их языковыми головоломками. Он не принимал копенгагенскую интерпретацию квантовой механики, отвергал понимание вероятности как меры субъективной уверенности и развивал теорию вероятности как объективной «предрасположенности» к наступлению определенных событий. В то время как большинство сциентистски настроенных философов придерживались той или иной формы физикализма, Поппер защищал не только дуализм тела и души, но также объективное существование научных проблем и теорий, выдвинув концепцию т.н. «Мира-3». Он доказывал, что мы должны признать наличие трех различных «миров» человеческого опыта: Мир-1 естественных физических объектов; Мир-2 субъективных состояний сознания; и объективный и имматериальный Мир-3, состоящий из продуктов человеческого разума.
Мир-3 Поппера нередко смешивают с царством вечных и неизменных идей Платона или царством абстрактных объектов Фреге. Однако Поппер, в отличие от Платона и Фреге, рассматривал Мир-3 как творение человека. Он полагал, что самое главное в в этом мире – не сущности или смыслы слов, а научные проблемы и теории, предложенные для их решения. Поппер представлял себе Мир-3 как продукт эволюции человеческого разума, взаимодействующий и с Миром-2, и – опосредованно – с Миром-1. Мир-3 был ему нужен, чтобы охарактеризовать науку как «знание без познающего субъекта». Называя Мир-3 творением человека, Поппер подчеркивал значение Я, или человеческого субъекта, в производстве знания. Но он также отмечал, что объекты Мира-3 автономны в том смысле, что, будучи созданными, они больше не зависят от сознания тех, кто их создал. Утверждая это, Поппер подчеркивал, что научное знание объективно и не зависит от познающего субъекта.
Другие важные работы Поппера: Предположения и опровержения: рост научного знания (Conjectures and Refutations: The Growth of Scientific Knowledge , 1963); Объективное знание: эволюционный подход (Objective Knowledge: An Evolutionary Approach , 1972); трехтомный Постскриптум к «Логике научного открытия » (Postscript to the Logic of Scientific Discovery , 1982), в котором развивается спекулятивная метафизическая концепция Вселенной, а также Неоконченный поиск: интеллектуальная автобиография (Unended Quest: An Intellectual Autobiography , 1992).
Федеральное агентство железнодорожного транспорта филиал ГОУВПО Уральский Государственный Университет Путей Сообщения
по дисциплине «Философия»
«Карл Поппер»
Выполнил:
Полищук А. О.
Проверил:
Еникеев А. А.
г. Нижний Тагил, 2011
Введение
Биография Карла Поппера
Основные произведения и идеи в них
Влияние идей на сегодняшний день
Заключение
Список литературы
Введение
В 60 - 70 гг. нашего века развивается постпозитивизм. Его вдохновитель, английский философ К. Поппер отошел в ряде вопросов от логического позитивизма и рассматривал научное знание как способное к росту, к наполнению и изменению путем смены одной теории другой. Постпозитивисты, к числу которых принадлежат такие широко известные ученые и философы, как Т. Кун (род. 1922 г.), И. Лакатос (1922 - 1974), П. Фейерабенд (1924), С. Тулмин (1922) и др., поставили перед собой задачу выявить формы и методы, позволяющие раскрыть развивающееся содержание научного знания. В методологии и философии науки они создали «историческую шкалу» и сформулировали вывод о том, что логика науки может быть только теорией ее развития. Кроме того, они обратили особое внимание на исследование социокультурных и личностно-мировоззренческих факторов в научном познании; в отличие от лозунга позитивистов «Наука сама себе философия!» считали, что философские утверждения органически входят в «тело» науки.
Биография Карла Поппера
В 1918 году он поступил в университет Вены, где изучал математику и теоретическую физику, при этом продолжая интересоваться философией самостоятельно. Еще в юности мать привила Попперу любовь к музыке; в 1920-1922 годах Поппер всерьез задумался о том, чтобы стать музыкантом. Он присоединился к «Обществу частных концертов» А.Шёнберга и год обучался в Венской консерватории, но посчитал себя недостаточно способным и прекратил занятия музыкой, однако интереса к ней окончательно не утратил; выбрал историю музыки как дополнительный предмет во время экзамена на докторскую степень.
С 1921 по 1924 год К.Поппер осваивал профессию краснодеревщика. В тот же период он работал волонтером в детских клиниках А.Адлера, где познакомился с ним лично. Наблюдая за методиками Адлера, Поппер усомнился в эффективности психоанализа и в претензиях подобных теорий на научность. После изучения трудов З.Фрейда и А.Эйнштейна, Поппер заинтересовался чем доктрины К.Маркса, З.Фрейда и А.Адлера отличаются от таких признанно научных теорий, как, например, теория относительности А.Эйнштейна. В дальнейших работах, этот вопрос станет основой принципа фальсифицируемости или критерия Поппера.
В 1925 году, по окончании университета, Поппер женился на Жозефине Анне Хеннингер и получил диплом преподавателя математики и физики в гимназии. После чего преподавал математику и естественные науки в средней школе. В 1928 году Поппер защитил докторскую диссертацию по философии, на тему методологии когнитивной психологии.
Из-за роста популярности нацизма в Австрии стали крепнуть идеи антисемитизма. Так как родители Поппера были евреями, принявшими христианство, Поппер решил покинуть страну. Он узнал о вакансии лектора в одном из университетов в Новой Зеландии и в начале 1937 получил должность преподавателя и иммигрировал туда. С 1937 по 1945 Поппер работал преподавателем философии в университете Крайстчёрч, в графстве Кентербери, Новая Зеландия. Когда Поппер прибыл в Новую Зеландию, он уже был достаточно известен в Европе, однако о нем мало кто слышал в новом месте жительства. В результате отношение Поппера к университету было двойственным: с одной стороны, он был в безопасности от антисемитских преследований и нацизма. С другой - его авторитет в новом месте был минимальным, и ему приходилось быть в подчинении намного менее авторитетных профессоров. Однако, в результате, Поппер получил признание и в Крайстчёрче. И стал одним из самых влиятельных и обсуждаемых преподавателей университета.
В 1945 году Поппер получил британское подданство и в январе 1946 года он переехал в Лондон. Где с 1946 до середины 1970-х - был профессором логики и деканом факультета философии, логики и научного метода в Лондонской школы экономики и политических наук. В 1964 году был посвящен в рыцари.
Член Лондонского королевского общества (1976), кавалер ордена почёта (1982), лауреат Премии Алексиса Токвиля (1984), лауреат Премии Киото (1992).
Карл Поппер скончался 17 сентября 1994 в лондонском районе Кройдон. Его жена Жозефина Поппер умерла в 1985 году.
Основные произведения и их идеи
Основные произведения:
«Что такое диалектика?»
«Логика научного знания»
«Предположения и опровержения»
«Открытое общество и его враги»
«Нищета историцизма»
Карл Поппер внёс большой вклад в разработку принципов научного познания. Для решения философской проблемы демаркации (отделения научного знания от ненаучного), он предложил критерий фальсифицируемости, который также известен как критерий Поппера. В своих работах Поппер рассматривал многие философские проблемы, такие как проблема индукции, сформулированная еще Д.Юмом, и т. н. трансцендентальный вопрос И.Канта. Поппер, признавая объективность и абсолютность истины, отвергал индуктивный характер научных гипотез, и считал что научные гипотезы появляются в результате априорных суждений, которые, однако, могут быть подвержены ошибкам (принцип фаллибилизма). В этом Поппер не согласен с Кантом, который полагал, что апостериорное знание о мире, основывается на истинных априорных интуициях. Поппер доказывал, что требовать, чтобы научное знание было оправданно - нерационально.
Именно К.Поппер ввёл понятие фальсифицируемости (лат. falsus - ложный) - необходимого условия признания теории или гипотезы научной. Представители логического позитивизма в качестве критерия демаркации науки и не-науки выдвинули принцип верификации. Поппер показал необходимость, но недостаточность этого принципа, и предложил в качестве дополнительного критерия демаркации метод фальсифицируемости: только та теория научна, которая может быть принципиально опровергнута опытом. «Догму значения или смысла и порождаемые ею псевдопроблемы можно устранить, если в качестве критерия демаркации принять критерий фальсифицируемости, то есть по крайней мере, асимметричной или односторонней разрешимости. Согласно этому критерию, высказывания или системы высказываний содержат информацию об эмпирическом мире только в том случае, если они обладают способностью прийти в столкновение с опытом, или более точно - если их можно систематически проверять, то есть подвергнуть (в соответствии с некоторым „методологическим решением) проверкам, результатом которых может быть их опровержение».
Поппер обернул возможность постоянно ошибаться в пользу науки и сказал: «научное исследование должно быть посвящено тому, чтобы не подтверждать научную теорию, а опровергать ее. К научным отнести только те теории, для которых можно найти потенциальные фальсификаторы, то есть противоречащие теории предположения, истинность которых опять же обнаруживается в опыте». Методологическое правило Поппера: «ученый, найдя такой фальсификатор должен немедленно отказаться от своей теории и разрабатывать следующую теорию». В смене научных теорий и заключается позитивная роль ошибки. Поппер считал что рост научного знания происходит, не за счет оправдания имеющихся теорий, а за счет критики гипотез, которые предлагаются для решения новых проблем. Карл Поппер изучал отношения между конкурирующими и сменяющими друг друга научными теориями: В процессе развития знания растет глубина и сложность решаемых проблем, но эта сложность зависит от самого уровня науки на определенном временном этапе её развития. Переход от одной теории к другой не выражает никакого накопления знания (новая теория состоит из новых проблем, порождаемых ею). Концепция Поппера о соперничающих теориях сравнима с концепцией естественного отбора когда в ходе селекции выбирается наиболее приспособленный представитель рода («вооруженная борьба за выживание наиболее достойной теории»). Поппер выдвинул гипотезу трех миров: )мир физических объектов и состояний )мир психических и ментальных состояний сознания )мир объективного содержания мышления Последний он понимает как результат человеческого духа, т.е. мир теорий, гипотез, идей. Это - мир роста научного знания. К.Поппер выдвигает. казалось бы, парадоксальную идею: "Лишь те теории в принципе научны, которые могут быть рано или поздно опровергнуты". Фактически К.Поппер утверждает всеобщий характер относительности знания. За это исследователи и оппоненты упрекают его в релятивизме, т.е. в отрицании абсолютной истины и абсолютизации относительной истины. Для Поппера современное понимание диалектики - это гегелевская диалектическая философия. Гегелевская диалектика в результате некоторых, скажем мы, идеологических преобразований перекочевала в марксизм, но при этом сохранила свое основное гегелевское содержание. Другие трактовки диалектики К. Поппера в данном контексте не интересуют: он ими просто не занимается и лишь в одном кратком примечании напоминает о переводе греческого выражения «Не dialektike (techne)» как «(искусства) доказательного употребления языка в споре» и отмечает, что этот термин восходит к Платону, у которого он чрезвычайно многозначен. «Что такое гегелевская диалектика?», и именно на этот вопрос К. Поппер дает свой ответ. Гегелевская философия - это пандиалектизм (это выражение точнее, чем обычно употребляемое «панлогизм», поскольку термин «логика» у Гегеля использовался, как хорошо известно, в совершенно особом, специфическом смысле), и этот пандиалектизм пронизывает и марксистскую философию, и многие тяготеющие к Гегелю и Марксу современные философские концепции. Суть диалектической теории К. Поппер усматривает в том, что «нечто, в частности, человеческое мышление в своем развитии может быть описано с помощью так называемой диалектической триады: тезиса, антитезиса и синтеза», и в этом отношении автор рассматриваемой статьи строго следует и Гегелю, и Энгельсу, и многим другим теоретикам гегелевской диалектики. Принципиальное значение имеет сформулированный К. Поппером в первой части его статьи вывод о том, что теоретики диалектики совершенно необоснованно приписывают ей две несовместимые функции - быть эмпирической, дескриптивной теорией (что вполне резонно), которая устанавливает, что некоторые события или некоторые исторические процессы происходят определенным образом - в соответствии с диалектической триадой, и быть фундаментальной теорией, подобной формальной логике и даже заменяющей ее. Существенным моментом попперовской интерпретации диалектики является его утверждение о том, что «диалектическое развитие можно «объяснить», показав, что оно происходит в соответствии с методом проб и ошибок», более того - что метод проб и ошибок является более широким, чем метод диалектики, который, таким образом, оказывается частным случаем метода проб и ошибок. В 1945 году вышел труд «Открытое общество и его враги», в котором Карл Поппер критиковал платонизм, марксизм, тоталитаризм («закрытое общество»), историцизм и выступал в защиту демократии. В этом труде Поппер также выдвинул идею открытого общества, общества основанного на демократии и критическом мышлении индивидов. В таком обществе индивиды свободны от различных табу и принимают решения исходя из достигнутого, в результате договоренности, консенсуса. Политическая элита в таком обществе не имеет неограниченной власти и может быть отстранена без кровопролития. Поппер утверждал, что поскольку процесс накопления человеческого знания непредсказуем, то теории идеального государственного управления принципиально не существует, следовательно, политическая система должна быть достаточно гибкой, чтобы правительство могло плавно менять свою политику. В силу этого, общество должно быть открыто для множества точек зрения и культур, то есть обладать признаками плюрализма и мультикультурализма. Критику марксизма Поппер продолжил в своей работе «Нищета историцизма» К.Поппер называет "историцизмом" марксизм за то, что последний рассматривает историю общества как подчиненную объективным закономерностям, и полагает возможным научное предвидение на основе познания этих закономерностей. К.Поппер исходит из того, что детерминизм К.Маркса - это все тот же ограниченный, лапласовский механистический детерминизм. Он считает, что в этом и состоит прежде всего "нищета историцизма" (марксизма). Поппер ставит интереснейшие проблемы: соотношения закона и тенденции, роли в жизни общества социальной технологии. Так, в работе "Нищета историцизма" он утверждает, что законы и всеобщие тенденции радикально отличаются друг от друга, так как закон всеобщ и действует в любом явлении, а у тенденции такой черты нет. По Попперу, исторический материализм - это некий историцизм. понимаемый им как "историческое творчество", которое якобы заменяет историческую реальность схемой, заранее предопределяющей общественное развитие от первобытного строя через классовое общество к коммунистической эре. Однако Поппер противоречит себе, когда заявляет об утопизме утверждений о преобразовании общественного строя: ведь сам он считает возможным совершенствование общественных отношений, социальных институтов и т.д. на основе социальной инженерии (социальной технологии).
Влияние идей на сегодняшний день
Сегодня большинство идей кажутся почти что тривиальными - они прочно вошли в современное философское сознание. Если философские идеи, высказанные 50 лет тому назад, в настоящее время общепризнаны в философском и научном сообществе, то они, следовательно, в высокой степени правдоподобны, и, используя «попперовскую» терминологию, мы можем сказать о них, что они с достаточным основанием могут претендовать на хорошее приближение к истине. Хотя все модификации произошли много лет спустя после написания и опубликования его статьи «Что такое диалектика?», по сути остался прав и относительно этих, скажем так, более либеральных разработок диалектического метода. Их методологической основой так или иначе осталась гегелевская триада, а изощренность в истолковании тех или иных диалектических проблем не сняла с них органически присущего гегелевско-марксистской диалектике порока, лишающего ее подлинно научного статуса - ее, говоря словами К. Поппера, reinforced dogmatism"a. Этот попперовский термин не просто перевести на русский язык: его можно понимать как «железобетонный догматизм»; мне кажется более удачным использованный в русском издании «Открытого общества» его перевод как «непроницаемого догматизма» или как «защищенного от любой критики догматизма». Таким образом, и в последующие после публикации статьи «Что такое диалектика?» полвека диалектика в принципе сохранила все свои основные черты, и попперовские критические аргументы в ее адрес полностью остаются в силе.
Заключение
Таким образом, Поппер утверждает взгляд на науку как на постоянный динамический процесс, в котором непрерывно происходят какие-то изменения. Причем, развитие научного знания, по Попперу, не следует представлять как прогрессивный, кумулятивный процесс, т.е. процесс добавления, накопления новых истинных знаний. Научные теории независимы друг от друга. Они в своем развитии не дополняют, а развивают друг друга. В науке постоянно происходит процесс перестроек теории. В области социальной философии Поппер выступил с критикой марксизма и историзма. Он отрицает объективные законы общественного развития и возможность социального прогнозирования.
Список литературы 1 Карл Поппер. Логика научного исследования: Астрель, 2010. Карл Поппер. Все люди - философы: ЛКИ, 2009. Карл Поппер. Открытое общество и его враги: Культурная инициатива, 1992.
Книга представляет собой перевод двух малоизвестных, но весьма интересных статей одного из видных и наиболее популярных западных философов XX века - Карла Раймунда Поппера (1902-1994).
Во второй - «Иммануил Кант - философ Просвещения», представляющей собой памятную речь, с которой К. Поппер выступил по лондонскому радио в день 150-летия со дня смерти «философа свободы, человечности и совести», - отстаивается нетрадиционная точка зрения на критическую философию И. Канта, согласно которой великий кенигсбергец - не философ классического немецкого идеализма, а последний поборник великих идей Просвещения.
Знание и психофизическая проблема: В защиту взаимодействия
Предлагаемая книга принадлежит перу одного из наиболее известных и влиятельных философов XX века К. Поппера (1902-1994), чьи работы давно признаны классикой мировой философской мысли.
Она основана на курсе лекций, прочитанных К. Поппером в университете Эмори в 1969 г., и является первой крупной работой К. Поппера по эволюционной эпистемологии. Здесь впервые дается систематическое изложение единой теории, включающей и противопоставление объективного знания субъективному, и знаменитую теорию трех миров, и ряд существенных положений по проблемам биологической эволюции, и теорию эмерджентной эволюции, и теорию сознания, и, наконец, эволюционную модель развития научного знания.
Логика и рост научного знания (избранные работы)
Его широкая известность в философских кругах, а также среди логиков, социологов, естествоиспытателей, политиков, в самых различных слоях западных ученых и деятелей культуры обусловлена рядом причин. Важнейшей из них является то, что его многочисленные сочинения и еще более многочисленные переиздания и переводы его книг на многие языки, посвященные проблемам логики научного исследования, общим вопросам философии, а также проблемам социологии, социальной философии и т. д., привлекли к его идеям внимание специалистов различных областей философского знания и социологии.
Логика научного исследования
Книга «Логика научного исследования» — первый полный перевод на русский язык классического труда известного философа и социолога Карла Раймунда Поппера.
В полемике с неопозитивизмом Венского кружка Поппер формулирует в этой работе, впервые опубликованной в 1934 г., основные положения своей теории роста научного знания, принесшей ему мировую известность.
Перевод включает все «Приложения», помещенные в немецком издании 1934 г. и во всех последующих английских изданиях этой книги.
Неоконченный поиск. Интеллектуальная автобиография
Предлагаемая вниманию читателей книга представляет собой философскую автобиографию Карла Раймунда Поппера (1902-1994), — крупнейшего философа науки и социального мыслителя XX века.
Повествование автора об особенностях его интеллектуального становления и философской эволюции разворачивается на фоне масштабных событий XX века — первой мировой войны, межвоенного лихолетья 1920-1930 годов, вынужденной эмиграции и годов скитаний.
Нищета историцизма
Один из самых известных философов XX столетия Карл Поппер посвятил эту свою книгу «памяти людей всех убеждений, наций и рас, павших жертвами фашистской и коммунистической веры в неумолимые законы Исторической Судьбы».
В центре ее — критический анализ учения об объективных закономерностях исторического развития человечества и общественного прогресса. Этот строго рациональный анализ был долгое время недоступен нашему читателю, так как в лице Поппера марксистская доктрина нашла одного из самых ярких и последовательных критиков.
Для всех читателей, интересующихся философией истории.
Объективное знание. Эволюционный подход
Книга выдающегося философа и логика XX века Карла Раймунда Поппера «Объективное знание» вышла первым изданием в 1972, вторым — исправленным и дополненным, с которого сделан русский перевод, в 1979 г.
В ряду сочинений Поппера она занимает особое место: это — третья, после «Логики научного исследования» (1934, 1959) и «Предположений и опровержений» (1963), его классическая работа по философии, теории познания и логике науки. В ней подводятся итоги предшествующих исследований Поппером проблем индукции, фальсификационизма, критического рационализма, правдоподобности научных теорий и др., а также излагаются полученные к моменту ее написания результаты его разработок теории трех миров, роли понятия «истина» в философии науки, проблем эволюционной эпистемологии и т.д. Последние проблемы были в центре внимания Поппера до конца его жизни.
Открытое общество и его враги. Том 1.Чары Платона
Открытое общество и его враги. Том 2. Время лжепророков: Гегель, Маркс и другие оракулы
Один из известнейших современных философов анализирует роль Платона, Гегеля и Маркса в формировании идейной базы тоталитаризма.
Критикуются претензии на знание «объективных законов» истории и радикальное преобразование общества на «научной основе». Подробно рассмотрено развитие со времен античности идей демократического «открытого общества». Эволюционная эпистемология и логика социальных наук
Публикуемый сборник переводов дает развернутое представление о теории эволюционной эпистемологии К.Поппера и предложенной им концепции логики социальных наук.
В книгу включены одиннадцать статей К.Поппера, а также статьи видных западных философов, поддерживающих эти идеи К.Поппера или выступающих с их критикой. Значительное внимание уделено описанию философского климата в Европе в 30-е годы — времени начала философской деятельности К.Поппера, анализу специфических проблем эволюционной эпистемологии, описанию точек соприкосновения и различий в философских взглядах Ч.С.Пирса и К.Поппера, изложению принципов попперовской концепции мира предрасположенностей, которая в результате творческой эволюции К.Поппера в конечном итоге выступила метафизическим базисом всего его теоретического мировоззрения. Подробно изложены принципы попперовской логики и методологии социальных наук, его взгляды на роль философии в развитии общества.
Книга рассчитана на философов, логиков, социологов, широкие круги научной интеллигенции — на всех, кто интересуется современным состоянием философии и социологии.
ФИЛОСОФИЯ КАРЛА ПОППЕРА
Об особенностях философии К.Поппера
Еще в сравнительно молодые годы Поппер был признан классиком философии XX века. Его работы по философии и методологии науки, общефилософским проблемам, социальной тематике многократно переиздавались и переводились на многие языки. Хороший литературный стиль, особая «попперовская» ясность и прозрачность мысли, научная эрудиция и философская чуткость к точкам роста научного знания, использование теоретических возможностей философии в борьбе против тоталитаризма обеспечили ему известность далеко за пределами философии.
В течение 60-летнего творческого пути Поппер защищал идеал «открытой» (для критики и новизны) философии. Две свои книги он озаглавил «Открытое общество», «Открытая Вселенная». Сам тоже стремился следовать этому идеалу. В какой-то мере это ему удалось.
Осмысление изменяющихся реалий жизни и роста знания сопровождалось изменением проблематики и аргументации, смещением научных предпочтений. Если окинуть взглядом путь творческих исканий Поппера, можно заметить две тенденции: движение от логицистского, ориентированного на физику и математику, образа знания к биологицистскому и эволюционистскому его образу; смещение акцентов от «технических» логико-методологических проблем к метафизически-космологической проблематике анализа научного знания для решения глубинных философских вопросов.
Вместе с тем есть «исповеди веры», которым Поппер оставался верен всю жизнь. Это прежде всего вера в рациональную мощь человеческого разума и рациональную деятельность (отсюда неприятие всех форм иррационализма, обскурантизма,
спекулятивной или «дурной» метафизики, к которой он, в частности, относит фрейдизм, марксизм, гегелевскую философию). С рационализмом связано и глубокое уважение Поппера к науке, «непоколебимое убеждение, что после музыки и искусства наука является величайшим, самым прекрасным и наиболее просвещающим достижением человеческого духа» . Теории, игнорирующие осмысление науки, не могут считаться подлинно философскими, ибо «корни философских проблем находятся в науке». Поппер категорически не согласен с расхожим мнением об отсутствии в философии «подлинных проблем». «Имеется по крайней мере одна философская проблема, которой интересуется любой мыслящий человек. Это проблема космологии - проблема познания мира, включающая нас самих (и наше знание) как часть этого мира » . И в этом отношении философия ничем не отличается от науки.
К твердым принципам следует отнести и попперовскую идиосинкразию к «околофилософским» дискуссиям - по поводу «сущности» философии, языка, метода и т.п. Смысл деятельности того, кто приходит в философию, неоднократно подчеркивал он, состоит в том, чтобы почувствовать проблему, увидеть ее глубину и красоту, «влюбиться в нее», посвятить себя ее решению, «пока другая более красивая проблема не увлечет его» . Решение загадок мира не должно подменяться анализом используемых инструментов познания. Поппер скептически относился к увлечению представителей логического и лингвистического анализа инструментальной стороной философии. Считая их в определенной мере союзниками («Поскольку в наше время аналитическая философия, пожалуй, единственная философская школа, которая поддерживает традиции рационалистической философии»), он сомневается в возможности отыскания особого философского метода, определяющего условия точности употребляемых значений; вся история науки показывает, что даже в логике и математике не существует абсолютной точности, тем более ее не может быть в философии . Невозможно выделить особый философский метод. «Философы столь же свободны в использовании любого метода поиска истины, как и все другие люди. Нет метода, специфичного только для философии » . Если и можно говорить о методе в философии, то это - «единый метод любой рациональной дискуссии », который состоит в «ясной , четкой формулировке обсуждаемой проблемы и критическом исследовании различных ее решений» . Именно такому методу следует «критический рационализм», -
этим термином Поппер обозначает свою собственную позицию.
Широта проблемного поля и акцент на конструктивное решение явились причиной того, что на протяжении полустолетия имя Поппера постоянно возникало в дискуссиях по поводу индукции и дедукции, реализма и конвенциализма, эмпиризма и теоретизма, редукционизма и антиредукционизма, методологического монизма и методологического плюрализма, детерминизма и индетерминизма, онтологического монизма и дуализма, физикализма и эволюционизма, коммунизма и социал-реформизма и т.д. Безотносительно к приятию или неприятию взглядов Поппера философское самоопределение требовало от участников дискуссии рассмотрения предложенных им решений.
В философском сообществе сложилось далеко не однозначное отношение к философии Поппера. Для одних она стала своего рода символом, с которым связаны поиски перспективной философии и методологии науки (И.Лакатос, Д.Миллер), для других это скорее объект теоретического опровержения, в процессе которого утверждаются новые теории (Т.Кун, У.Бартли, П.Фейерабенд), третьи отвергают ее на том основании, что она относится к устаревшему типу глобальной философии, не отвечающему жестким требованиям лингвистической точности и доказательности. Однако превалирует позиция, согласно которой философия Поппера имеет значение исторически преходящего наследия, которое можно развивать в том или ином направлении. Такая позиция характерна и для тех российских философов, кто пытался в 60-80 гг. серьезно исследовать философию Поппера (мы не включаем в их число идеологов, для которых главным было заклеймить антимарксиста Поппера «реакционером», «идеалистом», «апологетом» и т.д.). Близость к сократовско-декартовско-кантовской критической традиции, рационализм, объективизм, уважение к науке обусловили то, что философия Поппера не была воспринята в России как чужеродное явление, а многие его идеи получили широкий резонанс.
Теория познания
В 1934 г. в Вене вышла в свет первая книга Поппера «Logik der Forschung» . По началу представителями «Венского кружка», с которыми Поппер поддерживал контакты, его концепция была
воспринята как вполне укладывающаяся в русло идей логического эмпиризма. Действительно, Поппера роднили с этим направлением антипсихологизм, демаркационизм, нацеленность на построение логической теории научного метода, убеждение, что анализ научного знания, как более ясного типа знания, может привести к построению методологии, нормативной для любого исследования. Однако в этой работе содержались положения, которые членами «Венского кружка» были восприняты как «путаница», но которые на деле заключали в себе выводы, идущие вразрез с феноменалистическими, редукционистскими и конвенциалистскими установками логического эмпиризма.
Зерна расхождения содержались в предложенной Поппером трактовке эмпирического критерия демаркации научно-теоретического знания и метафизики. Карнап, как известно, предложил относить к теоретически осмысленным высказываниям только такие, которые могут быть редуцированы к высказываниям, констатирующим эмпирические факты, непосредственно подтверждаемым данными наблюдения (феноменализм). Высказывания, не выдерживающие эмпирическую верификацию, следует отнести к не имеющим теоретического смысла (метафизике). На таком понимании «эмпирического» Карнап строил логику индуктивного вывода. Сформулированная в «Logik der Forschung» Поппером задача демаркации на первый взгляд ничем не отличалась от той, которую ставили перед собой Карнап и другие логические эмпирики. Решить проблему демаркации - это значит «определить понятия «эмпирическая наука» и «метафизика» таким образом, чтобы иметь возможность сказать, относится или нет данная система утверждений к сфере эмпирической науки» . Однако главная специфика позиции Поппера состояла в выдвижении в качестве критерия разграничения научных и метафизических утверждений принципа фальсификации (опровержения) . В общей форме этот принцип означает следующее: к научным теориям относятся только такие теории, для которых можно определить их «потенциальные фальсификаторы», то есть противоречащие им положения, истинность которых может быть установлена посредством некоторых общепринятых процедур экспериментального порядка. «Согласно этому критерию, утверждения или системы утверждений сообщают информацию об эмпирическом мире тогда и только тогда, когда они способны приходить в столкновение с опытом или, более точно, если они могут систематически проверяться, т.е. ...могут быть подвергнуты испытаниям, результатом которых может быть их опровержение» .
Исходя из понимания принципа фальсификации как открытости к опровержению, Поппер не считает приемлемыми критерии разграничения, предложенные логическими позитивистами. Ни принцип верификации, ни концепция частичного подтверждения не обеспечивают надежный критерий разграничения. Поппер вообще отвергает эмпирико-индуктивистскую идеологию неопозитивизма, считая ее «нереалистической» и «натуралистической». Невозможно верифицировать теоретические высказывания науки путем редукции их к «высказываниям наблюдения», к «данным опыта». Все эмпирики в прошлом и настоящем, пытавшиеся отыскать некие «базисные элементы», на которых можно было бы с уверенностью возводить здание теоретического знания, глубоко заблуждались. В разные периоды своего творчества Поппер приводил разные аргументы против эмпиризма фундаменталистского толка. Но главными были следующие: 1) аргумент логической невозможности «чистого наблюдения» в силу теоретической нагруженности терминов наблюдения; «опыту» логически предшествует «теория», то есть выбор объекта в зависимости от интереса, установления отношений сходства и различия, использования некоторого дескриптивного языка и т.д.; 2) юмовский аргумент о логической невозможности индуктивного вывода на основе наблюдения, поскольку это приводит к бесконечному регрессу, а обоснование индукции на основе исчисления вероятностей содержит в себе принципиальные погрешности.
Из попперовского понимания критерия фальсификации следует, что, хотя мы не в состоянии установить истинность теории, мы можем - на основе строгих рациональных процедур - определить, когда теория является ложной. Осуществление, как говорит Поппер, «честной фальсификации», которая не опровергает данную теорию, позволяет принять данную теорию (корроборация теории). И хотя эта теория в конечном счете обнаруживает свою ложность, в противном случае она была бы «метафизической», а не научной, в данный момент ее можно рассматривать как определенное приближение к истине. Таким образом, прогресс научного знания состоит в последовательной смене одних ложных теорий другими теориями, тоже ложными, но ближе стоящими к истине. Для того, чтобы определить истинность теории, нет необходимости заниматься поисками конечных оснований знания, для этого достаточно взять любой момент развития теории и посмотреть, не содержит ли опыт, а вместе с ним и конкурирующие теории, содержание, способное опровергнуть эту теорию.
Из концепции истины Поппера можно сделать выводы, что в производстве знания, в котором сложнейшим образом переплетены процессы накопления и развития, позитивного утверждения и отрицания, он акцентирует внимание, во-первых, на деятельностном моменте, на росте знания, а не на аккумуляции знания; во-вторых, он оттеняет роль критически-опровергающей, а не позитивно-утверждающей функции. Вполне возможно, что такое акцентирование является односторонним, однако у него есть преимущества. И не только в смысле создания гносеологической защиты от догматизма, но и в моральном смысле. Гносеологическая категория истины приобретает у Поппера моральный оттенок; она становится у него синонимом интеллектуальной честности.
Поппер называет себя «реалистом» и даже «наивным реалистом». Это понятие используется им как в онтологическом (теория трех миров), так и в гносеологическом смысле. В гносеологическом смысле реализм - это объективизм в науке. Это точка зрения здравого смысла или метафизическое предположение (т.е. не могущее быть опровергнутым альтернативными предположениями), согласно которому наше знание представляет собой знание о реальности , а не об идеях в сознании, об ощущениях или языке. Поппер убежден, что конечная сущность мира вряд ли может быть выражена при помощи универсальных законов науки. Вместе с тем через гипотезы и опровержения, пробы и ошибки наука движется к постижению его все более глубоких структур.
Для опровержения релятивизма, этой, по его выражению, «интеллектуальной и моральной болезни нашего века», Поппер все более активно в последние десятилетия использует биолого-эволюционный аргумент. Для современных релятивистов, замыкающих знание сферой языка или ставящих его в зависимость от социальных детерминантов, эволюционный аргумент звучит натуралистически. Тем не менее опровергнуть его невозможно, не вступая в противоречие со здравым смыслом и наукой.
Наиболее важными моментами биолого-эволюционистского подхода к знанию являются следующие. Прежде всего утверждение о том, что как унаследованные, так и приобретенные адаптации, знание в субъективном и знание в объективном смысле, уходят своими корнями в биологическую эволюцию, в фундамент врожденного или инстинктивного знания, запрограммированного в генах человека. Более того, означимость приобретенной информации определяется почти целиком
врожденной способностью человека использовать (и корректировать) ее на базе унаследованного бессознательного знания» .
Кант, выдвинувший идею априорного знания, считает Поппер, предчувствовал появление эволюционной теории знания, но сейчас можно идти в априоризме дальше Канта и утверждать, что «99 процентов знания всех организмов является врожденным и инкорпорированным в нашей биохимической конституции. И я думаю, что 99 процентов знания, принимавшегося Кантом за апостериорное и за «datum», которые «даны» нам в наших органах ощущения, на деле не апостериорно, а априорно» . Апостериорное знание интерпретируется нами в свете априорных бессознательных идей. Но весьма часто интерпретируется ложно.
Вторым важным моментом эволюционного подхода к знанию (и сознанию) является рассмотрение его через призму естественного отбора. Каждая эмердженция - будь то биологический организм или научная гипотеза - рассматривается Поппером как «теория об окружении», как «структура-ожидание» или «заявка на жизненность». Ее адаптация состоит в модификации «теорий-ожиданий» через пробные мутации, отбор наиболее приспособленных из них путем «элиминации ошибок». В процессе адаптации к среде животные приобретают истинное знание о мире (в противном случае они были бы элиминированы естественным отбором), но эту истинность не следует понимать как достоверность (которой обладают математические истины). В нашем знании много истинного, но мало достоверного.
Метафизические воззрения
Мир предрасположенностей
Одна из проблем, волновавшая Поппера в течение всей его творческой карьеры, - проблема вероятности. Его привлекали ее научные аспекты (в квантовой теории, в математике), но больше всего философские. Еще в 30-е годы в спорах с Карнапом по поводу индукции и, в частности, по поводу позиции Рейхенбаха по этому вопросу, Поппер выразил сомнение относительно надежности вероятностного (статистического или частотного) обоснования индукции. Принцип фальсификационизма, по его идее, в большей мере согласовывался с объективными погрешностями вероятностного исчисления возможности события. (Например,
вероятностное исчисление гипотезы, что игральная кость упадет на двойку, дает цифру 0,166..., на самом деле получается 0,1555... И дело не в конструктивных дефектах кости, а принципиальной погрешности вероятностного исчисления возможного события). Публикация в 1950 г. работы Карнапа «Логические основания вероятностей», в которой тот продолжал настаивать на том, что степень подтверждения гипотезы зависит от степени точности вероятностного исчисления, вызвала резкую критическую реакцию Поппера и стимулировала дальнейшую разработку этой проблемы, результаты которой были суммированы в статье «Предрасположенности, вероятности и квантовая теория» (1956 год). Анализ трудностей вероятностного подхода в квантовой теории (концепциях Бора, Гейзенберга и др.), а также в логическом и математическом обеспечении приводят Поппера к выводу, что эти трудности преодолеваются, если ввести гипотезу о существовании «предрасположенностей» (propensities) или по другому, «диспозиций», «направленности на» как реальных физических сил (или полей сил), действующих во Вселенной, но не поддающихся ни наблюдениям, ни частотному исчислению вероятности. В метафизической форме эта гипотеза высказывалась еще древними греками (например, Аристотель говорил о «скрытых потенциальностях, ждущих своей актуализации»), в настоящее время она сообразуется с экспериментами в квантовой физике, указывающих на индетерминистский характер физических взаимодействий. Первоначально Поппер рассматривал идею «предрасположенностей» главным образом на материале физики, математики, логики. В книге «Квантовая теория и схизм в физике» (1982 г.) он расширяет контекст применения этого понятия, поясняя, что хотя оно имеет антропологический и психологический оттенок (аналогично понятию «жизненная сила»), нет никаких противопоказаний против введения его в нашу картину мира.
По мере все большего поворота Поппера к биологицистски-эволюционистскому образу науки понятие «предрасположенностей» наполняется «жизненным», «креативным», «процессуальным» содержанием и используется в качестве весомого аргумента в критике механицистско-детерминистской концепции реальности. В 1988 г., выступая перед участниками Всемирного философского конгресса в Брайтоне, он предложил придать понятию «предрасположенностей» космологический смысл и рассматривать весь мир как «мир предрасположенностей». Среди бесчисленного количества возможностей,
существующих в мире, есть более «весомые», являющиеся большим, чем просто возможности, им свойственна не поддающаяся исчислению «предрасположенность» или тенденция к самореализации. Они действуют в физических и химических процессах, они же вели к «великому разворачиванию жизни», ее эволюции и появлению человека и его мира. Вместе с человеком открывается новый спектр предрасположенностей. «Само наше понимание мира изменяет условия изменяющегося мира; то же самое делают наши желания, наши предпочтения, наши мотивации, наши надежды, наши мечты, наши фантазии, наши гипотезы, наши теории. Даже наши ложные теории изменяют мир, хотя наши корректные теории могут, как правило, иметь более длящееся воздействие. Все это сводится к факту, что детерминизм просто ошибочен; все его традиционные аргументы потеряли силу, а индетерминизм и свободная воля становятся частью физических и биологических наук» . Это значит, что разрушается основание для биполярного изображения реальности, в котором человеческое сознание и физический мир противостоят друг другу. Творчество нового постоянно изменяет всю ситуацию и соотношение возможностей и, следовательно, делает будущее непредсказуемым. Будущее объективно, космологически открыто для разных возможностей; фиксировано только прошлое.
Для понимания специфики попперовского индетерминизма необходимо коснуться еще одного понятия, к которому он обратился сравнительно поздно, заимствовав его у физика Д.Кемпбелла, - понятия «нисходящей каузальности».
Начиная с Лапласа и кончая современными физикалистами, существует интуитивная вера в каузальную закрытость физической системы и действие только «восходящей» каузальности, то есть однолинейной детерминированности вышестоящих уровней нижестоящими. Эта вера включает в себя предположение о принципиальной предсказуемости будущего развития Вселенной. Поэтому материализму всегда был свойственен некоторый фатализм. Между тем эволюция создала много такого, что было непредсказуемо для человеческого сознания. Из физико-химического состояния, в котором когда-то находилась Земля, невозможно было предсказать появление жизни, а тем более феномен культуры и человеческой индивидуальности. Поэтому правильнее было бы говорить, что Вселенная подобна не часам с атомным механизмом, а облакам с их меняющимися и непредсказуемыми очертаниями .
По поводу индетерминизма попперовской концепции написано множество комментаторской литературы и даны самые разноречивые оценки. Вместе с тем исследователи, как правило, сходятся в том, что индетерминизм у Поппера это детерминизм с определенными ограничениями, иначе говоря, признающий, что одни события детерминированы, а другие - нет. Поппер не отрицает существования системы инвариантных законов, но при этом оговаривает, что она не является достаточно полной, чтобы исключить появление новых законоподобных свойств с иной, «нисходящей» направленностью детерминации . Например, макроструктура как определенная целостность может действовать на фотоны, элементарную структуру, атомы. Или другое: мир сознания и культуры оказывает влияние на физический мир. Одним словом, «каждый уровень открыт к каузальным влияниям, идущим как от низших, так и высших слоев» .
Подводя краткие итоги теории предрасположенностей, можно сказать, что с помощью этой гипотезы Поппер решает по меньшей мере троякую задачу: его серьезно занимает научная сторона, связанная с приведением в соответствие теории вероятности с индетерминистскими феноменами квантовой физики; перед лицом продолжающихся атак индуктивистов ему нужна новая аргументация в пользу фальсификационизма, а для этого он подводит под нее индетерминистское основание; наконец, ему нужно преодолеть раскол знания и встроить феномен человека - его сознание и свободную волю - в научную картину мира.
Насколько предложенное Поппером решение является адекватным зависит не столько от согласованности его философских аргументов, сколько от согласованности гипотезы о «предрасположенности» с тенденциями развития научного знания. В настоящее время она вроде бы стыкуется с идеями нелинейной физики, а как будет дело обстоять дальше - покажет время.
Интеллектуальная судьба Поппера являет собой модельный пример того, как методолог науки, стоит только ему опустить «коготок» в сферу гносеологии, «по уши» оказывается не только в гносеологии, но и в метафизике. Ставши метафизиком, он вынужден следовать определенным ее канонам.
Как и все метафизики до него, Поппер встал перед задачей нарисовать непротиворечивую картину мира, а для этого преодолеть дихотомии, расколы и поляризации. В отличие от большинства из них (исключением является, например, философия А.Уайтхеда), выбравших путь редукционизма, одномерности,
монизма, Поппер хочет преодолеть дихотомии, не жертвуя качественным разнообразием бытия. И он пытается это сделать, нарисовав индетерминистскую, процессуальную картину Вселенной. Во все времена камнем преткновения для метафизиков был феномен человеческого сознания. Попперовская гипотеза «предрасположенностей» в какой-то мере объясняет генетическое единство физического, биологического и человечески-сознательного, но ее недостаточно для ответа на вопрос, поставленный Декартом: каким образом происходит взаимодействие духовного и телесного. Для того, чтобы ответить на этот вопрос, а также снять серьезные критические аргументы, возникшие у оппонентов (в частности, у И.Лакатоса) относительно обоснованности его концепции роста научного знания, Поппер создает концепцию «трех миров».
К созданию этой концепции его подтолкнула развернувшаяся в 60-70 гг. в англоязычной философии дискуссия о духовном и телесном, в которой тон задавали «научные материалисты», предложившие редукционистское, физикалистское ее решение и по ряду принципиальных моментов продолжившие традицию неопозитивистов.
Концепция «трех миров»
Исходя из процессуально-индетерминистского понимания Вселенной, Поппер рисует следующую картину онтологических уровней и их взаимодействий. Вселенная состоит из трех различных «реалий» : «мира 1» или физических сущностей, «мира 2» или мира духовных состояний, включая состояния сознания, психологические диспозиции и бессознательные состояния, и «мира 3» - мира содержания мышления и продуктов человеческого духа. Одной из главных философских проблем, считает Поппер, является отношение между мирами. Эти отношения таковы, что генетически все миры связаны между собой: физический мир порождает сознание, последнее - содержание сознания и мир духовной культуры. Отношение между ними - это отношение интеракции, но не редукции. Они соотносятся между собой таким образом, что «мир 3» и «мир 1» не могут взаимодействовать между собой без посредства человека.
Все три мира реальны. Реальными являются не только физические сущности (поля, силы, кванты) и «твердые материальные тела», но и сознание как субъективный духовный процесс, а также содержание сознания, объективированное в форме культуры.
Каковы же аргументы в пользу автономности «мира 3»? Временами Поппер связывает объективное существование его объектов с фактом материализации продуктов человеческого интеллекта в виде книг, скульптур, компьютеров и др. Однако основной аргумент все же состоит в том, что теории, идеи, художественные стили порождают следствия, которые их создатели не в состоянии были предсказать. Они заключают в себе логические возможности, какие имеются, скажем, в изобретении числового ряда. Будучи идеальными объектами, они могут порождать и материальные следствия, побуждать людей воздействовать на «мир 1». Вся цивилизация - реализация идеальных замыслов человека.
Каким же образом развитие идеальных объектов соотносится с психическим и биологическим уровнем существования человека? «Схватывание сознанием» объектов «мира 3» происходит в социально-культурном процессе, в процессе обучения, решения проблем, реконструкции теорий, т.е. через посредство человеческой деятельности, - таков ответ Поппера. Остается неясным, кто же детерминирует развитие объективного духа. Либо оно детерминируется самодеятельностью индивидуального сознания, либо идеи, теории, стили имеют свое идеальное существование еще до того, как они становятся достоянием индивидуального сознания и задача последнего состоит в том, чтобы спровоцировать реализацию идеальных следствий из имеющегося в культуре духовного материала, превратить логические возможности в действительность. Скорее всего Поппер склоняется ко второй гипотезе. Похоже, не конкретно исторические люди творят новые идеи, из которых составляется совокупное содержание культуры, а культура творит индивидуальное сознание.
Поппер отчасти сознает этот платоновский крен, при котором пропадает индивидуальное сознание, поэтому он постулирует реальность самости . Самость есть то, «что есть человек», то, что раньше называлось «душой» (если отбросить религиозный смысл этого понятия). Он даже считает возможным утверждать, что самость обладает «квазисубстанциальной» природой, с той оговоркой, что субстанцию следует понимать как физико-психический
Итак, Поппер постулирует реальность физического мира, мира человеческого сознания и идеального мира культуры, связывает все эти «миры» отношениями генезиса и интеракции. С такой онтологической схемой трудно не согласиться. Тем не менее в ней еще не содержится ответа на вопрос, каким образом стыкуется материальное и идеальное. «Научные материалисты» пошли по пути переведения разговора в лингвистическую плоскость и редукции «высказываний о ментальном» к «высказываниям о физическом». Поппер считает семантический анализ важным, но недостаточным. И по сути дела предлагает натуралистический подход. Но натурализм с необходимостью ведет к дуализму духовного и материального, либо к постулированию существования в мозгу особой «шишковидной железы», в которой происходит интеракция (как это сделал Декарт). Поппер не считает декартовскую гипотезу о местопребывании сознания вовсе абсурдной. Есть основания для предположения, что таким «местопребыванием» может оказаться «центр мозга, отвечающий за речь . Иначе говоря, философское решение вопроса о взаимоотношении материального и идеального Поппер переадресует науке.
Социальные воззрения
Поппер был одним из немногих философов науки, который обратился к социальной философии. Он не ставил перед собой задачи вхождения в профессиональные области социологии или политологии с их специальными вопросами, как это он сделал с физикой. Жанр его работы скорее можно назвать политической философией или социо-политической рефлексией. Тем не менее Поппер попытался применить здесь принципы, наработанные в «Logik der Forschung» - метод фальсификационизма, демаркации теоретического и метафизического, рационального и иррационального и др. То есть Поппер исходит из универсальности разработанной им методологии, ее равной применимости как к области физических, так и области социальных наук. Общества для него - это организации по решению проблем и поэтому их следует оценивать по способности решать эти проблемы, точно также как мы оцениваем работу любого научного сообщества.
Переехав в 1938 г. в Новую Зеландию, он с тревогой следил за развитием событий в Европе и понял исходившую от гитлеровского и сталинского тоталитаризма угрозу европейскому миру, ценностям «свободы, гуманности и рационального критицизма» . Его беспокоило вялое сопротивление европейской интеллигенции наплывающей волне мифотворчества, иррационализма, национализма. Свою ответственность философа и гражданина он видел в том, чтобы выявить какие именно дефекты европейской интеллектуальной традиции привели к такому положению дел и какие позитивы могли бы стать основой для защиты либеральной демократии.
Нападение Гитлера на Австрию стимулировало работу над книгой, задуманную под названием «Ложные пророки: Платон, Гегель - Маркс», но которая по окончании вылилась в две книги: «Нищета историцизма» и «Открытое общество и его враги». В «Нищете историцизма» он возложил ответственность за формирование тоталитарного мышления на те социально-философские учения, которые исповедовали историцизм и профетизм, то есть убеждение, что возможно открыть законы истории и на этой основе делать долгосрочные исторические предсказания и даже создавать программы, рассчитанные на практическую реализацию этих предсказаний.
Поппер проводит различие между историзмом и историцизмом. Историзм означает требование смотреть на вещи исторически, что научно оправдано. Оправданы и принятые в науке предсказания (например, затмений Солнца); они открыты для критики, для проверки, для корректировки. Что касается историцизма, то его долгосрочные предсказания принципиально не поддаются проверке, поэтому носят характер утопии и пророчества. В европейской интеллектуальной традиции существовала элитистская точка зрения, согласно которой философы, обладая знанием об идеальном порядке общества, недоступном простым смертным, обязаны сообщить его людям и стремиться внедрить этот порядок. Сильнее всего эта точка зрения проявилась у Платона, Гегеля, Маркса. Философские измышления, не имеющие ни проверки, ни испытания, предлагались в качестве нормы практического переустройства общества. Действительная реализация этой точки зрения обязательно сопряжена с установлением политической диктатуры. Например, идея Маркса о детерминированности истории классовой борьбой, за которой лежат экономические интересы, в ХХ в. легла в основу коммунистических
преобразований в ряде стран и имела для них трагические последствия.
Вряд ли можно отрицать существование определенных тенденций общественного развития, вместе с тем, считает Поппер, приписывать им характер всеобщих законов совершенно неправомерно. Они ограничены локальными цивилизациями, временными пределами, их действие зависит от исторического контекста, в котором в неменьшей степени, чем в физике, действует индетерминизм. Для того, чтобы прогноз тенденций исторического процесса мог претендовать на теоретическую достоверность, он должен учитывать все сложности социальной жизни, все воображаемые условия, при которых эта тенденция может быть нарушена. Сделать это, очевидно, невозможно. Собственно «нищета историцизма», по Попперу, состоит в нищете воображения, в схематизме, в неспособности помыслить возможность такого изменения исторического контекста, когда тенденция может быть коренным образом изменена или вообще исчезнуть . Маркс, создавая теорию капитализма (и ниспровергающей его социалистической революции) создавал схему, «умственный мираж»; западное общество развивалось в направлении, которое Маркс посчитал невозможным. Массовое акционирование частной собственности, прогрессивное налогообложение, благосостояние, связанное с развитием технологий, создание механизмов самореформирования и самосовершенствования и др. скорректировали негативные тенденции, имевшие место в XIX веке. Это позволяет сделать вывод, что «Тот «капитализм», который имел в виду Маркс, на Земле никогда и нигде не существовал» .
Историцизму Поппер противопоставляет другой подход к социальной жизни, который он называет «поэтапной социальной инженерией». Смысл его состоит не в том, чтобы искать пути к величайшему конечному благу, доступному для будущих поколений людей, а в том, чтобы стремиться устранить социальные беды и человеческие страдания живущих людей. Эти меры, имеющие характер технологических предсказаний, конкретны, сравнительно просты, могут в принципе быть предметом испытаний и проверки, а ущерб от их опровержения сравнительно невелик. Именно по пути социальной инженерии, а не социального прожектерства пошли социальные преобразования в либерально-демократических странах. Их успех следует оценивать не только в методологическом плане, но и в плане эффективности критического рационализма.
В «Нищете историцизма» и «Открытом обществе» помимо собственно концепций социального знания рассматриваются множество вопросов, относящихся к власти, демократии, государству и др. Однако стержневой идеей, пронизывающей все рассуждения Поппера, является идея необходимости защиты рационализма. Для него это не только интеллектуальная, но и моральная задача.
Платон, Гегель, Маркс были рационалистами. Однако их приверженность историцистскому пророчеству, авторитаризм, закрытость их систем для критики превратили рационализм в псевдорационализм. Сократ был ближе к подлинному рационализму. «Он предполагает осознание ограниченности возможностей отдельного человека, интеллектуальную скромность тех, кому дано знать, как часто они ошибаются и как часто зависит даже это их знание от других людей» . Рационализм не обязательно определять в терминах интеллектуального подхода; это лучше делать в терминах практического подхода или поведения. «Тогда мы можем сказать, что рационализм - это расположенность выслушивать критические замечания и учиться на опыте» . «Рационалистическая позиция или, как ее можно назвать, «позиция разумности» очень близка к позиции науки с ее уверенностью, что в поисках истины мы нуждаемся в сотрудничестве и что с помощью доказательств можно добиваться некоторого приближения к объективности» . Поэтому социальная разумность может быть только межличностной, но ни в коем случае не коллективистской. Она не дана ни философским или политическим мудрецам, ни «гласу народа». И достигается она не путем открытия и установления чего-то позитивного, а путем введения ограничений на возможную неразумность. Поппер не считает современную либеральную демократию идеальным устройством, но она привлекательна тем, что в ней созданы институты по ограничению возможных ошибок, т.е. «открытостью» для совершенствования.
Публикация в 1944 и 1945 гг. «Нищеты историцизма» и «Открытого общества» вызвала на Западе широкую и в значительной мере негативную реакцию читающей публики. В эйфории, охватившей Европу после победы над фашизмом, на фоне общего подъема левых сил, марксистско и коммунистически ориентированных движений критика Поппером марксизма была оценена многими как «реакционность». Рецензенты в теоретических журналах упрекали Поппера за искажение философии Платона, Гегеля, Маркса, за то, что он неправомерно связывает причинной
связью философские учения с политическими режимами, за нестрогость его рассуждений, за непонимание специфики общественных и естественных наук, за то, что, оправдывая «статус кво» современных демократических государств, он не сформулировал развернутой концепции либеральной демократии и многое другое. В настоящее время в академических кругах западных стран многие полагают, что социальная рефлексия Поппера в силу ее философичности и идеологичности не соответствует канонам профессиональной деятельности в социологии и политологии, прежде всего акценту на технологическую проработку конкретных практических проблем.
Несмотря на критику, а может быть, благодаря ей, эти работы получили известность, стали переводиться на многие языки, вошли в арсенал «классических работ». Его концепция социал-реформизма и социальной инженерии, которую он использовал в преподавании в Лондонской школе экономики, оказала влияние на его учеников и через них на социал-реформистское движение в Европе. Обращает внимание на себя нынешний настрой среди европейской интеллигенции превратить «критический рационализм» в его широком смысле в некоторую интеллектуальную силу или движение, противостоящее иррационализму и мифологизму.
В определенной мере можно говорить о «новом дыхании» идей Поппера в бывших социалистических странах; в них видится один из ориентиров для утверждения гласности, открытости и критичности в обществе.
В России до последнего времени Поппер был известен главным образом как философ науки. Перевод и публикация в 1992-1993 гг. книг «Открытое общество и его враги» и «Нищета историцизма» совпали с наиболее острым периодом перестроечного времени - переходом к рыночной экономике и частной собственности. Подключение России к мировому процессу модернизации и либерализации в условиях вакуума, образовавшегося после низвержения марксистской идеологии, вызвало у многих духовное замешательство, поиски новых духовных ориентиров - зачастую в собственной культурной архаике или иррационалистических «духовных товарах», в изобилии хлынувших в страну с Запада и Востока. Если принять тезис, что будущее России во многом зависит от способности людей преодолеть внутренние несвободы, утопизм и выработать критический и трезвый взгляд на происходящие события, тогда рационалистическая модель философии Поппера (не обязательно «поппернианство»), создававшаяся в