Валерий татаров биография. – Вообще? И даже «шампусик» на Новый год? В эфире — православие

, ТВ

Телеканал «Санкт-Петербург» не продлил на 2017 год контракт с телеведущим Валерием Татаровым. Генеральный директор канала Борис Петров пояснил Лениздат.Ру, что это связано с заменой «Санкт-Петербургом» аутсорсинговых программ передачами собственного производства.

Известный телеведущий и автор программ «Нужное подчеркнуть» и «Реакция» покинул телеканал в конце 2016 года. Последняя его передача вышла в эфир 29 декабря. Пока известно только, что его новый готовящийся проект связан с Русской православной церковью. «Я суеверен, пока все не утвердилось, деталей рассказывать не буду», — рассказал при этом Лениздат.Ру Валерий Татаров.

«Мы не ругались, у него просто закончился срок действия контракта», — объяснил Лениздат.Ру свое решение Борис Петров. Гендиректор «Санкт-Петербурга» пояснил, что текущая политика телеканала — в генеральном отказе от аутсорсинга и переходе на собственное производство программ.

По данным источников Лениздат.Ру, Татарову было предложено перейти в штат «Санкт-Петербурга», журналист взял паузу на раздумья, которая оказалась слишком долгой для руководства — в итоге сотрудничество было прекращено.

Напомним, Валерий Татаров не состоял в штате телеканала, «Санкт-Петербург» закупал у него циклы программ «Нужное подчеркнуть» и «Реакция» как у индивидуального предпринимателя. Журналист сам обеспечивал разработку тематики программ, поиск и подбор героев, организацию съемки, монтажа, озвучки и т. д.

По данным комитета по печати, например, в 2015 году каждый из выпусков передачи «Нужное подчеркнуть» обошелся почти в 84 тысячи рублей, а каждый 5-минутный сюжет «Реакции» — в 10,5 тысяч рублей. Общая сумма за все выпуски программ Татарова за год .

Авторская программа «Реакция» не раз подвергалась критике за агрессивный тон подачи информации. Так, резонанс вызвала передача 2015 года о встрече политиков и культурных деятелей Санкт-Петербурга с послом США Джоном Теффтом, которую Татаров в эфире сравнил со «сходкой революционеров на явочной квартире». Ранее, в октябре 2014 года, сюжет Валерия Татарова на телеканале «Санкт-Петербург» стал поводом для обращения в Общественную коллегию по жалобам на прессу. Организаторы фестиваля «КвирФест-2014» обвинили ведущего и телеканал в дискриминации ЛГБТ-сообщества и разжигании вражды. В выпуске «Реакции» от 29 сентября были допущены такие высказывания в адрес представителей ЛГБТ-сообщества, как «извращенцы», «педерасты», «попал в навоз — сиди и не чирикай». Кроме того, в сюжете проводились параллели с действиями украинской армии и якобы имелись признаки пропаганды неполноценности гомосексуальных людей. В декабре 2014 года Сергей Боярский (гендиректор канала на тот момент) и Татаров за этот сюжет получили антипремию «Золотая клизма» в номинации «Министерство правды». Номинация была создана специально для награждения представителей СМИ за «достижения в области гомофобии».

Катерина Яковлева

, ТВ

Катерина Яковлева

Как только Татарский Виктор Витальевич начинает говорить, складывается впечатление, что с этим голосом был знаком с детства. Этот великий теле- и радиоведущий России уже долгие годы является бессменным автором популярной программы «Встреча с песней», которая была в своё время представлена на занесение в "Книгу рекордов Гиннеса", так как появляется в эфире уже столько лет подряд. Это считается уникальным случаем в истории отечественного и мирового радио. Некоторые подробности из жизни ведущего узнаем далее из статьи.

Детские годы и юность

17 ноября 1939 года появился на свет Виктор Татарский. Биография его берет начало в городе Ленинграде, где он родился. Своё детство он провёл там же, поэтому прошёл всю блокаду. Когда только началась война, родители его решили отдать в детдом, так как посчитали, что так будет надёжней. В это время мать оставалась в Ленинграде, а отец в связи с военной научной работой вынужден был направиться в другой город.

В 1946 году Татарский Виктор воссоединился со своей семьей, и они все вместе уехали в Москву на постоянное место жительства. Будущий артист окончил столичную общеобразовательную школу и решил поступать в Школу-студию Малого театра на курс и Михаила Царёва. Помимо театрального образования Татарский Виктор имеет ещё режиссёрское и журналистское образование.

Такое соединение трёх профессий, по его мнению, даёт ему возможность понимать жанр известной программы, что делает её такой популярной на протяжении многих поколений.

Семья

По мнению многих журналистов, загадочной личностью считается Виктор Татарский. Биография, семья, фото и многие другие факты из его жизни не стали достоянием общественности, но всё-таки о некоторых моментах он рассказывает в своих интервью. Например, то, что его родители были научными работниками. Отец работал профессором, а мать - минералогом.

После ленинградской блокады уехал в Москву ВикторТатарский. Биография, семья, а также мировоззрение восьмилетнего мальчика после этого резко изменились. Его мать вышла замуж во второй раз, и отчимом стал режиссёр Валерий Михайлович Бебутов. Как говорит сам Татарский Виктор, встречу с этим человеком он считает не случайной и одной из главных в его жизни, так как именно он повлиял неким образом на выбор профессии будущего артиста. Отчим никогда не ругал и никогда не наказывал Виктора, но как будто одним своим присутствием влиял на все происходящие дома события.

Практически всегда был одиноким человеком Татарский Виктор Витальевич. Жена не стала для него вечной спутницей, поэтому работа остается и по сей день всем смыслом его жизни.

Как начиналась карьера

Вначале талантливый ведущий пробовал себя в роли актёра. Татарский Виктор играл в куда попал совершенно случайно. Это произошло, когда труппа актёров приехала на гастроли в Москву, объявив о вакантной должности, на которую и взяли Виктора. Проработав в Астрахани год, он решил уволиться и податься в Мурманск, где только зарождалось телевидение, поэтому он решил стать ведущим. Молодой человек осознал, что не хочет полностью зависеть от режиссёров и от того, как складываются дела в коллективе, а желает работать самостоятельно.

Телецентр превратился в то место, где проводил большую часть суток Татарский Виктор Витальевич. Семья его беспокоилась о том, что юноша практически жил на работе. Он выезжал из дома в шесть утра и приезжал только за полночь. Так началась его карьера ведущего на радио и телевидении.

Создание легендарной телепередачи

Виктор Витальевич, будучи в возрасте 27 лет, поставил перед собой задачу, заключавшуюся в том, чтобы не просто быть диктором, читающим чужой текст, а стать настоящим собеседником в прямом эфире. Так пришла идея создания программы «Встреча с песней». Таким образом, 31 января 1967 года все советские радиослушатели впервые услышали её на своих приёмниках.

Вначале в передаче звучала только лишь отечественная музыка и только спустя некоторое время была разрешена зарубежная эстрада. Данная программа достойно выдержала не одно испытание за всю свою историю существования и даже стала короче на десять минут, но всё же сохранилась в эфире и дошла до наших дней. Теперь эта легендарная передача со своим незаменимым ведущим звучит на волнах радиостанции «Культура» по вторникам, четвергам и субботам.

Другие творческие программы

Помимо его звёздного проекта, Виктор с 1960 г. по 1990 г. вёл передачу под названием «Музыкальный глобус». В 1970 г. вышла в эфир «Запишите на ваши магнитофоны», просуществовавшая два года, голосом которой также был Татарский.

С 1973 года по 1976 г. он был ведущим программы «На всех широтах», а также с 1996 г. и на протяжении семи лет лицом телепередачи «История одного шедевра». Она выходила на Первом канале страны и в ней рассказывалось о российском искусстве и многих известных музеях. С 1994 года в Беларуси проходит фестиваль «Славянский базар», на котором он ведёт программу «Звёздный час».

Голос этого выдающегося артиста можно услышать ещё во многих фильмах, которые он озвучивал на русском языке, это такие как: «Амаркорд», «Восемь с половиной», «Кабаре» и сериал «Родственный обмен». И, несмотря на то, что на протяжении стольких лет остаётся у всех на слуху имя Виктор Татарский, биография, семья и вся его жизнь так и не стали досягаемы для публики.

Награды

Данный мастер художественного слова был лауреатом российской премии «Золотой микрофон» в номинации «Легенда», а также является заслуженным деятелем искусств.

В сентябре 1988 г. Виктор Витальевич был награждён почётной наградой РСФСР за неоценимый вклад в культуру. В марте 2012 по он был отмечен призом и назван Народным

– Как вам идея, предложенная недавно депутатами, о запрете продажи алкоголя по пятницам? Ее сразу же отвергли, но она вызвала активное обсуждение в обществе.

– Да, акция сдулась за полдня. Уже к обеду прозвучал ответ, что, дескать, закрытие магазина на один день ни к чему не приведет. Хочется спросить, а что вы хотели, какого эффекта? Это же предлагалось как символическая акция, как сигнал от государства обществу: «Ребята, бухать нехорошо, мы постепенно вводим зоны трезвости».

– Есть распространенное мнение: лучше не запрещать, а прививать культуру пития. А если всё закрыть – народ пойдет, как обычно, купит паленую водку и…

– Паленую и так покупают, без всяких акций по приучению к культурному питию. В культурном питие, мне кажется, заинтересованы лоббисты алкогольного бизнеса. Я сам начинал культурно пить, а кончил запоями. Культурное питие – это как культурное самоубийство: не кинуться с небоскреба и быть размазанным на асфальте, а красиво выпустить кровь из вены в ванной в окружении белых роз. Нет, я за то, что в России особенно нужны жесткие запрещающие меры. Государство должно обозначить свою позицию, показать свое отношение к алкоголю.

– Чем оно может показать это отношение?

– Теми же трезвыми пятницами, обязательными передачами на телевизионных каналах, грантами на эти передачи. Но самое главное – выведением водки и вина за рамки продовольственной торговли. Это не продукт питания, это вещество, изменяющее сознание – хоть вкусное, хоть слабоалкогольное, но изменяющее. Свобода выбора должна быть в чистом виде: хотите – пейте, хотите – не пейте. А у нас сейчас и не хочешь – выпьешь, слишком много предложений. Люди начинают просто показывать пальцем. «А чего ты не пьешь?» – «Я не хочу просто». – «Болеешь, что ли?» Я сколько раз это слышал! И как-то сразу разговор становится тяжелым: среди нас непьющий…

– Что может в условиях, когда нет госзаказа, сделать конкретное СМИ или конкретный журналист?

– Госзаказ –это определяющее. Я делаю передачи о пьянстве и трезвости время от времени, но я инородное тело в журналистском сообществе, такой прыщ, который не всем нравится, – поэтому вряд ли кто-то захочет мой путь повторить. Да и не каждому дан такой уровень откровенности, именуемой в народе борзостью, – говорить о своем собственном опыте.

Я на радио «Мария» веду трезвеннические передачи, где нередко позволяю себе откровенные признания. Так и начинаю: «Здравствуйте, я алкоголик! Вы меня знаете по передачам, но, наверное, не знаете, какой у меня был печальный опыт в жизни. Вот он я. Такой, какой есть. Ешьте меня без соли и перца. Но я изменился и поэтому об этом говорю с легкостью и мужеством». И сразу народ пьющий и непьющий – опа! Им вещает о трезвости не теоретик, не нарколог, а свой. Это сильно меняет отношение к тому, что я говорю.

– Какие сюжеты на эту тему были в ваших телепередачах?

– Да чего только не было. Вот только что связывался с военкоматом, где в призывном возрасте уже фиксируют устойчивый алкоголизм, и динамика очень нехорошая. Еще у меня в передаче была одна исследовательская группа, которая проводила эксперимент в школе. Там детям долбили, долбили по мозгам антитабачные вещи – не работает, количество курящих не уменьшается. Потом взяли и показали зубы в разных стадиях курения. Поскольку подростки все хотят быть красивыми и с белоснежными зубами, то это подействовало.

Если был бы заказ и гранты, я бы это делал постоянно. Но когда ты просто выживаешь, ты делаешь то, что интересно зрителям. Программы о пользе трезвости вызывают раздражение. С другой стороны, любой раздражитель является поводом еще раз включить передачу. «Дай я эту сволочь включу – вот он опять, тварь такая! Надо же, не убьет его никто!» Многие люди так на меня и смотрят. Я к этому отношусь спокойно. Мне нравится, когда я слышу: «Какая сволочь этот Татаров, но талантливый, скотина!» Это лучший комплимент, человек преодолевает свое отвращение, но признает профессионализм, творческую состоятельность. Это же вещь!

Можно ли любить и одновременно бухать?

– В какой момент «культурно пьющий» превращается в пьяницу? Допустим, муж считает, что пара бутылок вина пару раз в неделю – ничего особенного, у него всё под контролем. А жена устраивает скандалы.

– Если его две бутылки вина не делают другим, то это надо перетерпеть. И в другой ситуации, через время, например, когда в объятиях находится, жена должна ему сказать: «Вася, я тебя люблю, но мне так напряжно. Я боюсь за тебя. Ты задумайся, пожалуйста, потому что это может плохо кончиться».

Конечно, систематическое употребление слабоалкогольных напитков рано или поздно потребует повышения дозы и градуса, исключений нет, физиология такая. Но глубочайшее заблуждение всех жен и созависимых – что можно «нагнуть» мужика, взять на слабо , строгостью избавиться от этой проблемы. Исцеление от алкоголизма – это индивидуальное дело, я бы сказал интимное, требующее честного уединения с самим собой. Это как разговор с Богом. Никто никогда никому тут не смог помочь. Разве что брат брату – который сам через это прошел. А у созависимых – только истерика и строгость. Я с этим сталкивался: меня запирали дома, прятали ключи и прочее, – ничего, кроме ненависти, это во мне не вызывало. Человек должен сам дойти до дна. И потом, оттолкнувшись от него, подняться наверх.

– Жёны-то этого именно и боятся.

– Пусть скажут об этом, но не в момент выпивки! Потом, в его лучшие трезвые дни. Он ведь не просто бухает, видно, что-то с ним происходит тяжелое, мучительное, раз он не чувствует в трезвом виде удовольствия от жизни. Пьянство, по секрету вам скажу, – тяжелая работа. Ничего хорошего в нем нет. Есть по молодости эйфория и обманчивая легкость. Но с возрастом это проходит. И к человеку приходит тяжесть пития-бытия. Выпил, и вроде как отпустила тяжесть. Надо добавлять. Чтобы удержаться посередине – между счастьем и несчастьем. Кроме того, он себя уважает в этот момент, а жена ему навязывает свою волю: «Брось, прекрати». Ему хорошо, а она ему мешает!

– С трудом представляю, как муж напился вечером, а жена утром подбирает нужные слова…

– Поймите, я не могу давать советы женщинам. Но я говорю очень важное: там, где есть пьянство и где есть отвращение к пьянице, там нет любви. Человек, который любит, не может подводить свою любовь. Как я могу любить и одновременно бухать? Моя любовь неполноценная, больная. Я когда влюбился второй раз по-серьезному и женился, мне всё теперь в семье в радость. Ведь что такое алкоголь? Это замена радости. Если человек находится в состоянии любви или в состоянии любовных обязательств перед детьми – а я обожаю деток своих – как он придет бухой к детям? И тот мужик с двумя бутылками вина, – там что-то все недоговаривают, там ушла любовь, ушла радость, и пришло спиртное как ее замещение.

– Мне тоже это интересно – отчего начинают выпивать? Это дырка в душе или химическая реакция?

– Однажды попробовав, ты понимаешь, что с помощью спиртного можешь решить какую-то свою проблему. Человек, который выпивает, становится смелее, талантливее – так ему кажется, и мозг это запоминает. Мозг запоминает эту «радость» и через какое-то время сигнализирует человеку: «Ты опять заскучал? Тебе опять плохо? Тебе опять качество жизни кажется низким? Выпей. Ты же помнишь, тебе было хорошо».

Держать в руках печень алкоголика – отвратительно

– Мы говорили о возможных причинах пьянства. А у вас как всё началось?

– Видите ли… Когда ты в жизни своей врешь, а человек ты, в принципе, совестливый, – в состоянии поддатости совесть ложится поспать. Выпил, опа! «Чего я заморачивался на самом деле?» Когда я понял, что пью, потому что мне кайфово забывать про совесть, про свои долги, сначала я перестал врать. «Знаете что, Иван Семенович, давно хотел вам сказать… вы – подлец, и я вам не вру!» Я стал слишком прямолинейным и резким. Отпали лишние. Но, с другой стороны, появилось много настоящих друзей. Появились предложения, проекты, работа, которой не было много лет, деньги, которых не было бы, продолжай я пить. В конце концов, с человеком, который не врет, все хотят иметь дело.

Все знают, что я в общении тяжелый. Не все, правда, знают, что добрей меня нет человека. Я просто «злой» до работы, у меня прямолинейный характер, но зато я свое дело хорошо делаю. Вот тебе, пожалуйста, контракт; вот тебе, пожалуйста, заказ на документальный фильм. Я, собственно, на квартиру так заработал.

– То есть ваше дно, от которого вы оттолкнулись, – просто ряд умозаключений?

– Мое дно было в каком-то смысле физиологично. Господь подарил мне… тяжелое похмелье, я страшно страдаю. Такая особенность организма. Сколько раз видел: мы вместе пьем, друзья утром как огурчики, а я в труху… И потом, есть же всё-таки профессиональная необходимость быть в форме.

– Вы сами вышли из этого или с помощью каких-то центров?

– Сам. Хотя до этого всё было в моей жизни – наркологи, психиатры, и здесь, и за границей. Незадолго до того я был на вскрытии мозга алкоголика, так там всё видно: мозг цветом розовый, – а тут десятки микроинсультов и пораженных зон, они другого цвета, они мертвые. Я смотрел во все глаза, несмотря на запахи и антураж. Мне нужен был образ, и этот образ я получил. Потом я подержал печень в руках. Это отвратительно, знаете, – держать в руках печень алкоголика. Потом меня добили легкими курильщика. Когда вскрывают грудную клетку, оттуда запах дегтя вперемежку с трупным смрадом – я это запомнил. Включился рефлекс. И не выключается уже много лет.

Может, шприцами чокнемся?

– Что может быть хорошей, жесткой профилактикой? Вот у вас двое сыновей растут, как их предостеречь?

– У меня еще две дочки от первого брака. Они уже совсем большие, самостоятельные такие дамы… Да ничего тут не сделаешь, никак тут не запугаешь. Надо просто создавать в семье атмосферу правды, доверия и веры. Если дома заложено такое зерно, никакая улица не испортит. Если в семье все честные, если у нас есть диалог, если никто друг друга не предает, – дети это видят, чувствуют. Плюс в семье не должно быть алкоголя, просто не должно быть вообще.

– Вообще? И даже «шампусик» на Новый год?

– Не надо, зачем! С шампусика всё и начинается. Что, мы не можем попить минералки? Тоже в нос дает! (О, ужас!.. Что я говорю?.. Минералка! Никакого шампусика!..) Вот это и есть наше советское представление: чуть-чуть можно. Как можно чуть-чуть изменить жене? Ты уже разделся. Даже если и не было ничего, но вы уже довели ситуацию до этого, вы допустили ее. Это уже измена! Как у меня на столе может оказаться спиртное, и я буду чокаться со своими детьми? Давайте, может, тогда и шприцами чокнемся? А чего – шприцы с героином – самое то для примера… В чем разница-то? Водка, думаете, лучше героина? Пусть вам об этом расскажут конченые наркоманы. Так что – вперед! «Вася, Леночка, детки, давайте, поближе к папке присаживайтесь, шприцы набираем, чокнемся – и вмажемся».

– Вы считаете, что это вещи одной плоскости?

– Да, абсолютно. Вы пьяного, что ли, не видели? У него тяжелое отравление, он просто никакой. «Петрович, Петрович, очнись, это я, Валера!» – «Омммгоооммм… ты хтооо…» Полутруп. Он завтра ничего не вспомнит. Он был на том свете… Я брал интервью на зоне у мужиков, которые по пьянке убивали. Он говорит: «Я просыпаюсь, чувствую, плохо. Ой, думаю, много вчера взяли на грудь. Открываю глаза, смотрю, сосед лежит под диваном, а в спине топор… начинаю вспоминать – вместе вроде сидели». Он топором зарубил человека в позвоночник – и ничего не помнит! Какие могут быть тут компромиссы!

– Путь исцеления, путь трезвения обязательно должен идти через приход к вере, на ваш взгляд?

– Смотря что подразумевать под словом «вера». У нас с советских времен вера похожа на партийность. Я долгие годы считал себя верующим, «русский значит православный», но был на самом деле абсолютно неверующим, – это было гражданское чувство, а не духовное. Потом, когда я увидел закономерность между своим поведением и Его подарками или наказаниями, – я понял, что такое настоящая вера.

Я говорю о прямой связи веры, трезвости, любви, честности. А верить, бухать, изменять и быть нечестным – это не вера. Типа я партийный и на собрания хожу, но иногда попадаю в вытрезвитель, там откупаюсь, потом покаюсь, и партийность меня оправдает. Сейчас многие люди это путают, и часто наши иерархи требуют именно партийности в вере. «Давайте количество прихожан увеличим, церквей настроим» – меня, в принципе, это не может не радовать, потому что количество перерастает в качество. Но мне изначально важно именно качество.

Для людей, которые пытаются завязать, Бог часто становится как бы наркологом: «да, я верю, верю», и так сам себя заводишь в состояние плацебо. Он по партийному способу стал верующим, и ждет от самого себя изменений. А на самом деле занимается самолечением, и Бога тут нет. Но бывают такие страдания, которые вспоминать не хочется, когда человеку так плохо, что просто уже конец.

Я много раз интервьюировал людей, которые рассказывали: «Вот всё, край! Просто кранты, я падаю на колени»… Чего он на колени-то вдруг падает? Он никогда в жизни не вставал на колени, а тут будто его что-то корежит – и вот: бж-ж-ж! происходит пронзание верой. Вот это уже другое. Этот опыт веры, опыт встречи уже не уйдет никуда. И это будет тоже как алкоголизм, как ни дико это звучит, – чуть-чуть тебе эта радость приоткрылась, и ты будешь искать, как вернуться к ней. Молиться, поститься, на службе стоять – чтобы снова это состояние возвратить, чтобы снова почувствовать встречу с Богом. И в такой системе координат пьянство и наркомания – это антивера, там хорошо и без поиска Встречи. Это – вера наоборот.

Валерий Татаров – петербургский тележурналист, режиссер, политолог. С 1991 года работает в различных СМИ Петербурга в качестве автора, ведущего, собственного корреспондента федеральных СМИ. Работал военкором в горячих точках. Стоял у истоков многих телевизионных проектов на петербургском телевидении. С 1997 года занимается авторскими телепроектами. Снимает цикловые документальные фильмы «Верю в человека», «Личный счет», «Приступить к исполнению», «Хочу ребенка от России», «Восхождение в ноосферу». Преподает в нескольких вузах Петербурга.

Фото: Станислав Марченко, “Вода живая”

Он говорит с экрана телевизора то, что большинство из нас обсуждает дома на кухне. Украинская война, ювенальная юстиция, алкоголизация населения — и всё это резко, без купюр, не всегда удобно и вежливо… Так же он говорит и о православии — на светских каналах, не скрывая своего мировоззрения, за что его называют «телепроповедником». Рейтинги программ Валерия Татарова одни из самых высоких на петербургском телевидении, его отстраняли от эфира, закрывали, а откровенные, острые высказывания нажили ему не только почитателей, но и немало недругов. Но главное желание публициста — не шокировать кого-то, не задеть и не накрутить рейтинг программы, а найти единомышленников, найти тех, кто услышит…

- ЛИЧНОСТЬ - — известный петербургский тележурналист, режиссер, политолог. Лауреат многих журналистских конкурсов. Неоднократно поощрялся Русской Православной Церковью за просветительскую журналистику.

Родился в 1963 году в Донецкой области. По образованию — учитель истории. Окончил Политологический институт по специальности «политическая журналистика». С 1991 года работает в различных СМИ Петербурга в качестве автора, ведущего, собственного корреспондента федеральных СМИ. Работал военкорром в горячих точках. Стоял у истоков многих телевизионных проектов на петербургском телевидении. С 1997 года занимается авторскими телепроектами. Снимает цикловые документальные фильмы «Верю в человека», «Личный счет», «Приступить к исполнению», «Хочу ребенка от России», «Восхождение в ноосферу».

Не просто сказать

— Валерий, хочу повторить вопрос недавно ушедшего от нас, к сожалению, руководителя театра «Комик-трест» Вадима Фиссона: «Зачем вы это делаете? вы пробьете стену, которая есть?..» Судя по остроте ваших высказываний в программе «Нужное подчеркнуть», которая с недавних пор вынуждена была переехать с канала «100 ТВ» на «Санкт-Петербург», а на сегодняшний момент над ней уже вновь нависла угроза закрытия, спокойной вашу работу точно не назовешь…

— У меня жизнь вообще неспокойная. Потому что я жизнь и работу не разделяю: как живу, так и работаю. Зачем мне это нужно? Сам не знаю… Если бы я «от ума» этим занимался, многое бы, наверное, и не делал. Было бы жить проще. Я живу, скорее, интуицией, и работаю так же. Это неправильно. Своих детей и студентов (Валерий Татаров преподает на курсах журналистики при Невском институте управления и дизайна. — Прим. ред.) я учу так не жить. Но сам живу по наитию.

— Есть какая-то сверхзадача вашего присутствия в телеэфире?
— Хочется дать сигнал людям, что «всё остается на своих местах»: зла не становится больше, и оно не победит. Кто-то из зрителей сравнил меня с постовым у Кремля. Мне понравилось. У могилы Неизвестного солдата зимой и летом, в дождь и снег он стоит на посту. Может, это пафосно, может, слишком просто — стоит и стоит, что тут такого, — но я так себя и ощущаю на самом деле. Если я уйду — мне же и будет плохо.
Просто красиво рубануть в эфире что-то, зарисоваться — несложно. А если вернуться к теме? У нас так мало это делают!
— И при этом «рубит правду-матку», как пишут в отзывах на вашу программу…
— Да дело даже не в этом, это же не самоцель — рубить! Да я и не знаю всей правды, я надеюсь, что перед концом своим, дай Бог, ее увижу. Но я вижу несправедливость и вмешиваюсь, чувство несправедливости во мне обострено с детства. Возможно, вся моя работа — осуществление детской мечты. И потом, я писать любил всегда, слово люблю, русский язык люблю. И мне нравится слушать. В нашей профессии мы все солируем и редко когда слушаем. Но мне интересно слушать людей. Я даже в баню хожу нарочно в простую, народную. Там слушаю мужиков, потому что мужики в бане очень откровенно обо всем разговаривают.

— Должен быть социальный эффект от вашей программы?
— Раньше я думал, что нет. Теперь, во второй половине жизни, мне хочется добиться результата. Просто красиво рубануть в эфире что-то, зарисоваться — несложно. А если вернуться к теме? У нас так мало это делают! Вот, например, недавно исполнилось четыре года, как мальчика Ваню Завьялова убило сосулькой. Я специально посмотрел: никто об этом не вспомнил. А я помянул не потому, что я хороший журналист. А потому что считаю, что есть вещи непростительно недоделанные, которые стыдно забывать. Ведь надо ж наказать виновных в этом! Мы снова назвали всех причастных к этому убийству. Пусть у них земля горит под ногами!.. А иначе сосулька еще раз кого-то убьет, не дай Бог… Деньги на протез девчонке с Донбасса найти, жизнь ее проследить — это тоже надо! Передача сама по себе — пустяк. Но с ее помощью можно какие-то важные дела делать! И мы многое сделали…

Редакционная политика

— Редакционную политику программы «Нужное подчеркнуть» кто формирует?
— К счастью, я. И это — из-за поддержки меня Сергеем Боярским, руководителем канала «Санкт-Петербург». Он хоть и не журналист сам, но понимает и видит больше иного журналиста. По-другому было в последние два года на «100 ТВ», при новых руководителях. Меня ограничивали… Как я теперь понимаю, из-за разного подхода к жанру «авторская публицистика». Я и в самом деле — не подарок. Но я искренен. Даже в заблуждениях. Но в основных вещах я не заблуждаюсь. Родину не предам.

— Как вы нащупываете грань между свободой слова и вседозволенностью? Жанр-то острый у вас. Или, по-православному, где граница между суждением и осуждением?
— Я никого не осуждаю, упаси Господь. Правда. Я обнаруживаю зло. Хотя, кто я такой? — спросят меня. Отвечаю: журналист. Постовой. Но всегда помню, что слово не воробей. Поэтому тут аккуратно надо. Мне кажется правильной такая мысль: как школа принадлежит не директору, а ученикам, страна — не президенту, а людям, так и телевидение — не для телеведущего, а для зрителей. Я должен их уважать.

— Насколько зритель определяет лицо телевидения?
— «Зритель» и «народ» для меня не одно и то же. Народ на самом деле у нас ленивый. Ему хочется «развлекухи». Не хотел бы Булгакова повторять, но я народ в целом не люблю. Потому что то, как мы паскудно порой живем, мы же сами и устраиваем. Но у нас — всегда кто-то другой виноват. «А что я? Я — как Илья!..» Так ведь? Под «зрителем» же подразумеваю человека порядочного, умного, переживающего, солидарного, — вот для меня идеальный зритель. Я всю жизнь ищу своего брата по разуму: взыскательного, тонкого, умного человека, который лучше меня. Для такого зрителя я работаю.

— Много ли таких?
— Да мне не важно. Хоть один! Но есть же такой человек, да?

* ЦИТАТА «Восхищаюсь личностью и профессионализмом Валерия Татарова! Он настоящий мужчина — смелый, справедливый и сильный. Таких среди мужчин мало, к сожалению. Все люди, обладающие такими же качествами, смотрят его передачи. Не все же „воспитываются“ на „нашей раше“ и „доме-2“... Валерий, Вы молодец, держитесь, и Бог Вам в помощь!»

(Из комментариев, Юлия Геннадьевна, lenizdat.ru)

Невидимый мир

— Какие самые большие проблемы сегодня, на ваш взгляд, в обществе?
— Их немного. Главное — мы мало уважаем невидимый мир, вот главная проблема на самом деле! Люди не понимают прямой связи между тем, что они думают, и тем, как живут. Это очень важная мысль. И когда ты ее принимаешь в сердце, у тебя вроде как мир появляется там… В душе. Ты понимаешь сразу всё — от большого до мелочей. Что ругаться нельзя, объедаться нельзя, пересыпать нельзя. Начинаешь следить за собой, своими мыслями и желаниями. Это звучит наивно, но от этого почти всё в жизни человека зависит! Помни, что ты всегда перед глазами невидимого Бога. Еще недавно, кажется, я таким не был. Господи, чего я только не вытворял!.. Но много раз убеждался: то, что ты носишь внутри, становится твоим внешним образом. Всё — на лице. И в судьбе. Говорю это как человек, который принимал в жизни тяжелые решения, хоронил друзей, был предан, болел, уходил из семьи… И я хотел бы дать понять людям, даже с помощью телевидения, что наша жизнь — это производное от нас самих. Слово «судьба» я перевожу, как «суть тебя».

— Вы в эфире никогда прямо не называете себя православным человеком. Но об этом говорят ваши программы. Вы себя считаете укорененным в православии?
— Ну, нет. Я так про себя сказать не могу. Православным себя считать — это большая честь… это как награда — так называться. Какой же я православный?.. Я только стремлюсь. Не могу даже рот открыть, чтобы так сказать про себя, потому что это надо заслужить.

— Но большинство называется…
— Это как: «Здравствуйте, я герой Советского Союза»? Ну, прекрасно, но я и так вижу по звездочке на пиджаке. Тогда надо… форму вводить для православных! Ведь надо же жить по-православному, чтобы называть себя так. И кто живет по-православному, никогда «трезвонить» об этом не будет. Да и зачем? Я — русский, и мои предки были русскими, а значит — православными. Других вариантов просто не могло быть. История наша такая. Не было у нас, у русских, неверующих людей…

— А вы как к вере пришли, в детстве?
— Нет, я вырос в типично советской семье. Отец — шахтер, мама — швея. А крестился в 1992-м, от страха. Это было в журналистской командировке на Абхазской войне: даже и войной-то ее еще не называли, так, конфликт. Поехал я туда специально, пороху хотел понюхать. Летим мы однажды над территорией конфликта на маленьком вертолете МИ-6. И вдруг рядом с нами два тяжелых вертолета появляются без опознавательных знаков. Поравнялись. Вижу, люди, которые в них сидят, явно не русские, смотрят на нас и показывают, что нам конец. Ладонью по горлу… Я знал о непредсказуемости и даже жестокости «мхедрионовцев». И я понимаю, что эти — могут… Что нам действительно конец. А под нами море, так всё красиво! И вот именно такая смерть посреди красоты и счастья жизни показалась мне столь дикой и страшной, что я испугался до ужаса, до оцепенения. Хотя потом, в той же Чечне, я много раз видел гораздо более ужасные вещи, которые человек делает с человеком… Но тогда контраст красоты и смерти поразил меня сильнее. Страх был настолько глубоким и даже нутряным, что мне надо было с ним что-то сделать. Когда мы приземлились, я пошел к войсковому казачьему священнику и сказал, что хочу креститься…

* ЦИТАТА «Заметила, что он почти не улыбается. Видно сразу, что не любит этот ведущий тех, кого он ведет. Куда, кстати? Назад в православие свое, к „вечным ценностям“.
Выглядит старомодно. Говорит странно.
Как будто завтра война. Современное ТВ имеет другие тренды».

В эфире — православие

— Вам часто «попадает» за православную позицию в эфире? Словечко в комментариях другое…
— …«православнутость?». Да, это не нравится многим. Казалось бы, в России нести православный взгляд — что может быть естественней? Да ведь и не бьешь же себя в грудь кулаком, просто напоминаешь о заповедях, о грехах. С уважением о священниках говоришь — и встречаешь шипение в ответ. Каким-то образом получилось, что люди, которые у нас определяют общественное настроение, «делают погоду», оказались инородцами и иноверцами. Для них Россия — не совсем Родина. Я однажды спросил у своего друга Михаила Иванова — редактора газеты «Невское время»: «Миша, в чем дело? Почему мы в России не чувствуем себя русскими? Причем нас даже стыдить начинают: „Ты чо в самом деле? Фашизма русского захотел?“» А Миша ответил: «Представь, бывает, люди рождаются шестипалыми или трехпалыми. А у этих нет чувства Родины»… Мне это дико, но приходится соглашаться, судя по тому, как ведут себя некоторые правозащитники и журналисты.

— Много ли православных журналистов вы знаете на светском телевидении?
— Раз-два и обчелся. Аркадий Мамонтов, Борис Корчевников, Евгений Попов. Может, кого-то пропустил? Я поэтому к студентам пошел преподавать, вижу: то, что я им говорю, они слышат впервые. Они в журналистику идут, чтобы самоутвердиться. Тогда как надо утверждать забытые истины. О любви к Родине, об уважении традиций, родителей наших… Для нас, россиян, телевидение воплощает идею соборности, хотя, конечно, несколько извращенно. Но у экрана мы — все вместе. Я об этом говорю. Здесь и сейчас мы вместе ЭТО смотрим и ЭТО слушаем. Когда ты смотришь на Татарова, ты понимаешь, что в это время на Татарова смотрит еще кто-то, и думаешь: «Надо же, говорит об ЭТОМ!.. Значит, все-таки можно ЭТО говорить»… Молодых журналистов учу, что в эту профессию надо приходить, чтобы людей спасать. Она проповедническая! Я был знаком с Сергеем Петровичем Капицей — он не был воцерковленным, но по духу был христианином. Он очень сокрушался, что на телевидение пришли люди бездуховные. Говорил, что за два-три года целенаправленной работы на основных каналах можно настроение нации изменить. А мы «малаховщиной» и «модными приговорами» занимаемся с утра до вечера.

— А как вы относитесь к появлению священников в эфире светских каналов? На телеканале «100 ТВ», например, их нередко приглашают на передачи.
— Тут дело не в том, много священников бывает в эфире или мало. У нас есть ограниченное количество людей в сане, которым показано появляться на экране. Телевидение ведь — это профессия, в ней свои требования: к умению говорить, внешнему виду, умению убедить. Нужно, чтобы было внешнее доверие — для неверующих это важно. Для меня уже не важно. Я на Афоне встречал таких странных батюшек, которые на экране доверия ни у кого бы не вызвали, но я-то знаю, что они — настоящие!.. Но телевидение — для массового зрителя. А у нас, бывает, с прекрасно подготовленным Невзоровым дискутируют священники, которые перед камерой волнуются, в себе не уверены, плохо выглядят, плохо говорят… Ну куда такому на экран? Это же смех один… Надо священников специально готовить! Думаю, у нашей Церкви это понимание постепенно приходит. Например, и ректор духовной академии, — близкий к идеалу телегерой: настолько в нем велико внутреннее обаяние, сила убеждения. И совпадение внутреннего и внешнего, на мой взгляд, идеально… Но в иных случаях я не знаю, что лучше: приглашать священнослужителя, облачение которого действует на зрителя как красная тряпка, или своего собрата-журналиста, который исповедует те же взгляды, скажет то же самое, но у неверующего зрителя вызовет больше доверия.

Патриот — это значит не пить

— Сегодня у нас в стране мало патриотов?
— Получается, что мало. Простой пример: едешь за границу — там чистота, асфальт, дома, палисадники-цветочки — всё лучше. Мне кажется, они больше любят свою родину. Не знаю, из-за чего: из эгоизма или протестантского убеждения, что Господь отмечает успешных… Но внешняя жизнь у них лучше. А у нас 145 миллионов, и все — кандидаты в президенты. Все знают, как работать, и при этом сами работают плохо: плохо дороги кладут, дома строят плохо, плохо руководят. Я когда встречаю профессионала, всегда радуюсь: так вот же патриот! Как можно любить Россию и плохо работать?

— А отчего у нас так много людей, не любящих Россию?
— Нас очень боятся. Все помнят наши победы. Все знают, что лучше нас не трогать. Поэтому и воспитывают нелюбовь к Родине среди русских. Нас не победить в военном столкновении, русских победить могут только сами русские. Нас хотят взять измором, ослабить, споить. Сделать безграмотнее, бездуховнее. Поэтому и наша Православная Церковь поругаема так, как никакая другая. Сделаем сноску: люди, участвующие в этом, могут и не знать, что делают. Их, как говорится, бесы втемную используют… И это самая плохая история, которая может случиться с человеком: он думает, что живет самостоятельно и свободно, а на самом деле — орудие в руках бесов. Но если ты ему об этом скажешь — он тебе рассмеется в лицо.

— У вас как-то прозвучало, что лучший ответ санкциям был бы в том, чтобы наш народ прекратил пить… А водка, напротив, дешевеет.
— Господь дает нам шанс прийти в себя. Ну, хватит уже жить весело и беззаботно! Пить надо прежде всего бросать! У пьяного ум не работает, не говорю уже про душу… Я считаю, что у пьяного человека нет разговора с Богом. И с ним Он прекращает разговаривать. Наверное, не зря человеку во время запоя нечистый является. Знаю, о чем говорю — сам был этим грешен.

— И вы об этом вот так честно говорите, да?
— Я вообще не вру — считайте это моей болезнью. Метафизический опыт, полученный в тот период жизни, что называется, «вправил мне мозг» и встряхнул душу. Я и на том свете побывал, когда выпивал. Слава Богу, надеюсь, это прошло. Не боюсь ни насмешек, ни «пятна» на моем «портрете». Какой есть… Я почему пьяных люблю? Потому что у них был священный опыт умирания. Они через это к Богу приходят. И такой путь бывает. У нас часто почему человек пьет? Душа болит. Я знаю примеры, когда бросали пить после первого Причастия. Так что надо не с водкой бороться, а с безверием в народе. А по поводу подешевения водки: или люди, которые определяют политику в стране в отношении спиртного, не понимают глубины этого вопроса, потому что сами «трезвенники-спортсмены». Или пьяный народ им выгоден. С пьяным легче договориться, чем с трезвым. Я говорю это не в осуждение. Потому что кто знает, как управлять миллионами людей? Такой страной, как Россия? Я, например, не знаю. Может, пусть лучше пьют, чем воюют? В любом случае, сделать водку доступнее — это страшный грех. Мне кажется, люди не до конца понимают, что творят.