Духовный писатель евгений поселянин

Евгений Николаевич Погожев (21 апреля 1870, Москва, — 13 февраля 1931 года) — русский публицист и духовный писатель, подписывавшийся псевдонимом Е. Поселянин; автор книг, статей и очерков православного характера. В числе известных работ Е. Поселянина — «Старец Иларион Троекуровский» (1895), «Поэзия веры и А. Н. Майков как поэт Православия и России» (1898), «Святыни Земли Русской» (1899), «Константин Николаевич Леонтьев» (1900), «Сказание о святых вождях Земли Русской» (1900), «Воины Христовы. Рассказы из жизни святых» (1902), «Петербургские святыни» (1903), «Письма о монашестве» (1911), «Герои и подвижники лихолетья XVII в.», «Краса русской армии братья Панаевы» (1917).

Евгений Николаевич Погожев родился в Москве в семье известного терапевта Николая Александровича А. Поселянина (ум. в 1902 году), несколько лет преподававшего в Московском университете и на медицинском поприще заслужившим личное дворянство. Мать Лидия Николаевна происходила из знатной семьи; известно, что её восприемниками были генерал Д. С. Левшин и княгиня Н. В. Оболенская.

В 1887 году Е. Н. Погожев окончил с золотой медалью 1-ю московскую гимназию, год спустя поступил на юридический факультет Московского университета. За несколько месяцев до этого, побывав в Оптиной пустыни, он стал духовным сыном старца Амвросия, благословившим его «писать в защиту Веры, Церкви и Народности».

В 1892 году, по завершении университета Е. Поселянин выпустил книги «Ясные дни» и «Повесть о том, как чудом Божиим строилась Русская земля», которые преподнёс Александру III. Беллетристические опыты дебютанта поддержал великий князь Константин Константинович, в литературе известный под псевдонимом «К. Р.».

В 1931 году Е. Поселянин был репрессирован и 13 февраля — расстрелян. Его книги, широко известные и популярные в дореволюционной России, при Советской власти не издавались; в последние годы они вновь стали вызывать к себе интерес, прежде всего — в православном сообществе.

Русский публицист и духовный писатель; автор книг, статей и очерков православного характера. В числе известных работ Е. Поселянина - «Старец Иларион Троекуровский» (1895), «Поэзия веры и А. Н. Майков как поэт Православия и России» (1898), «Святыни Земли Русской» (1899), «Константин Николаевич Леонтьев» (1900), «Сказание о святых вождях Земли Русской» (1900), «Воины Христовы. Рассказы из жизни святых» (1902), «Петербургские святыни» (1903), «Письма о монашестве» (1911), «Герои и подвижники лихолетья XVII в.», «Краса русской армии братья Панаевы» (1917).

Евгений Николаевич Погожев родился в Москве в семье известного терапевта Николая Александровича Погожева (ум. в 1902 году), несколько лет преподававшего в Московском университете и на медицинском поприще заслужившего личное дворянство. Мать Лидия Николаевна происходила из знатной семьи; известно, что её восприемниками были генерал Д. С. Левшин и княгиня Н. В. Оболенская.

В 1892 году, по завершении университета выпустил книги «Ясные дни» и «Повесть о том, как чудом Божиим строилась Русская земля», которые преподнёс Александру III. Беллетристические опыты дебютанта поддержал великий князь Константин Константинович, в литературе известный под псевдонимом «К. Р.».

В 1893 году он переселился в Царское Село (позже в Петербург) и поступил в канцелярию 2-го (крестьянского) департамента Сената. Через 5 лет перешел в Комитет по делам печати, числясь по министерству юстиции. В 1903-1904 годах работал в Канцелярии Российской Императорской Академии наук. Получил чин статского советника.

В 1904 году женился на Наталии Грот, дочери известного филолога Якова Грота. Брак оказался непрочным и через полгода распался: между супругами были серьезные разногласия во взглядах. Многие годы Евгений Николаевич болезненно переживал случившееся.

В 1904 году призван на военную службу как прапорщик запаса, но в боевых действиях не участвовал. 1913 году - чиновник особых поручений в Главном управлении землеустройства и земледелия. В том же году Евгений Николаевич был удостоен потомственного дворянства.

С апреля 1918 по декабрь того же года работал в страховом Обществе; затем сотрудничал в Отделе охраны и учета памятников искусства и старины (декабрь 1918 - апрель 1922). Потеряв работу, с весны 1922 года давал частные уроки. В 1924-1925 годах выслан в Восточную Сибирь.

Но Господь вразумляет Своих чад, вразумил Он и юного Погожева. Обращение произошло в Оптиной пустыни, в келье старца Амвросия. Получилось так. Будучи студентом университета, Евгений Погожев вместе со своей теткой поехал в Крым. По дороге на юг тетушка, как человек набожный, пожелала посетить святую Оптинскую обитель, чтобы повидать прозорливого старца Амвросия. Племянник заупрямился и отказался от такого паломничества:

– Нет уж, матушка, вы заезжайте в Оптину, а я вас подожду в Калуге.

– Да почему же? Поедем вместе, мне веселее будет, а к старцу ты можешь и не ходить, – услышал в ответ.

Он согласился. Уселись в экипаж и помчались. Приехали, входят через Святые ворота в обитель. Тетушка предлагает Евгению вместе зайти к старцу. Но племянник решительно объявляет:

– Нет уж, не просите, к отцу Амвросию я ни за что не пойду, он замучает меня текстами.

Так и не пошел. А она при встрече со старцем возьми да и расскажи о гордеце Евгении. На что старец ответил:

– А нужно было бы ко мне зайти. Передайте ему, что грешный Амвросий просит его зайти к нему минут на шесть–на десять.

И пошел Евгений Николаевич к отцу Амвросию. Побыл у старца недолго, а вернулся другим человеком. С тех пор полюбилась ему Оптина, да так, что просился принять послушником в монастырь. Но батюшка Амвросий возразил:

– Нет, сначала окончите университет, а там я скажу вам, что делать.

Сразу же по окончании университета Погожев едет к отцу Амвросию испросить, что же ему теперь делать.

– А теперь, – сказал батюшка, – пишите в защиту веры, Церкви и народности.

И он стал духовным писателем, посвятив свою жизнь благочестивому делу. Много страниц напишет Погожев о великом старце Амвросии. Будут и очерки, и книги. Одна из них так и называется – "Праведник нашего времени оптинский старец Амвросий" (СПб., 1907).

Погожев вообще пишет много, и пишет хорошо. В начале нашего века, по существу, не было церковного периодического издания, особенно издания для народа, где бы не печатался Погожев. "Русский паломник", "Миссионерское обозрение", "Церковные ведомости", "Светильник", а из светских – "Сельский вестник", "Московские ведомости", "Новое время" и многие другие. Его читала вся православная Россия. Оптинский старец Варсонофий скажет: "Погожев – художник в душе, и это отражается в его литературных произведениях". Псевдоним себе он выбрал немудрящий – Поселянин, по названию самых неповрежденных христиан – сеятелей. Они-то и есть становая жила этноса. В 1901 г. благонравный читатель получил второе издание книги Евгения Поселянина "Русские подвижники XIX века". По сравнению с первым оно было значительно расширено и дополнено; книга посвящена памяти оптинского старца Амвросия, усопшего 10 октября 1891 г. То был светильник горящий и светящий, истинный сосуд Духа Святого, дарящий мятущему земнородному мед спасительного учения. В своем предисловии, составленном в Царском Селе осенью 1900 г., Евгений Николаевич предупреждал: "Описанные лица представлены здесь преимущественно не со стороны историко-общественного значения, а со стороны их нравственной крепости... Скромный труд этот собран для верующих, для укрепления в них мысли, что все та же веет над миром сила Христова и те же дивные дары посылает тем, кто искренно за Ним идет. И что русский народ поныне в лучших людях своих тот же богоносец, каким был всегда".

Книга содержит 45 жизнеописаний с 50 портретами и видами. Здесь обстоятельно и поучительно рассказано о замечательных русских подвижниках прошлого века, кто непоколебимо взращивал духовный сад, под чью спасительную сень и ныне прибегаем: великий саровский чудотворец Серафим, оптинский духовидец старец Макарий, ржевский протоиерей Матфей, святитель Филарет Московский, епископ Феофан и другие столпы Церкви Православной. А рядом юродивые прозорливцы, в молитвенном подвиге узревшие суть благоухания бытия. "Церковь цветет, плодоносит, – говорит Е. Поселянин, – но дела ее, в противоположность делам мира, где маленькие люди подымают вокруг своих неценных, ненужных дел такой шум, ее дела совершаются бесшумно, в святом сосредоточении. Эти дела видит и знает им цену русский простой народ, который по рассказам отцов продолжает любить людей, здесь помянутых".

Евгений Поселянин – писатель даровитый, он отменно владел церковной речью. Его словарь богат и свеж, а стилевая выразительность письма неповторима – проза и поэзия сливаются в мерном слоге. Раскроем страничку очерка о старце Амвросии, отлагавшем лучи святости на весь строй оптинского духа. Рассказывая об Иоанно-Предтеченском ските, что в полуверсте от обители, Евгений Николаевич замечает: "Здесь хорошо весной, когда зацветут яблони и зажужжит пчела над сладким цветом; хорошо летом, когда от политых с вечера цветов понесутся ароматы, а старые сосны величаво уснут под лунным небом; хорошо осенью, когда приветные огни зовут в кельи, к святым беседам; хорошо зимой, когда каждая хвоя красуется и играет, разубранная морозом и солнцем; а лучше всего тут было, невыразимо светло и отрадно, когда тут жил отец Амвросий". Этот очерк писатель составил в основном по личным воспоминаниям как свидетель благочестия. Просиявший в духовных недрах России светоносный старец Амвросий Оптинский ныне причислен к лику святых. Его память ублажается всенародно.
Тяжело переживал Погожев кончину батюшки Амвросия, он как бы навечно осиротел. В Оптину приезжал по привычке, но к живущим старцам не обращался, будучи уверен, что никто ему не заменит великого подвижника. Но реки научения, реки оптинского духа не иссякли, а по-прежнему текли. И вроде бы гребцов было много, и гребцы хорошие, но кормчего нет. Так казалось Поселянину. На самом же деле кормчий был, и он поджидал к себе писателя, и беседа могла бы принести Евгению Николаевичу немалую пользу. Таким кормчим был старец Анатолий, преемник отца Амвросия. Но Поселянин к нему почему-то не шел.

И вот однажды заходит он к послушнику Павлу Плиханкову. Разговорились.

– Вы идеалист, Евгений Николаевич, – сказал ему послушник Павел. – В миру вам не место, ступайте в монастырь, собственно, все равно в какой, но лучше в наш, где хранятся заветы старцев. Пять лет пробыли бы вы послушником, десять лет монахом, пять иеродиаконом...

– Ну а потом? – спрашивает Погожев.

– А потом вы были бы старцем, как отец Амвросий. Вы теперь внешний художник, а тогда сделаетесь внутренним. Поступайте в монастырь – и найдете мир и радость души.

Не согласился.

– И в миру можно приносить пользу, – ответил он.

– Да, конечно, можно, но в миру множество соблазнов, – услышал Погожев на прощание.

Писатель, живя в миру, не избегнул и его соблазнов.

В 1904 г. Погожев женится на дочери известного филолога Я.К. Грота, Наталии Яковлевне, их свадьбу устраивает во дворце сам великий князь Константин Константинович. Но выбор невесты был неудачен: практичная женщина не поняла художника. Через полгода семья распалась (впрочем, развод затянулся более чем на десятилетие). Шли годы. Из послушника Павла Плиханкова возрос духоносный старец Варсонофий, уже знаменитый на всю Россию. Погожев сделался Поселяниным. И они встретились через двадцать лет.

Об этой встрече старец Варсонофий рассказывал своим духовным детям:

– Я не видел Евгения Николаевича двадцать лет. Сегодня он приехал ко мне. Я говорю ему: "Кончится развод, поступайте в монастырь. Я дам вам келью, успокоится душа ваша после всех житейских треволнений". Он головой качает: "Поздно!" – "Ко Христу никогда не поздно, Евгений Николаевич. Вспомните разбойника. Кажется, и жить-то оставалось ему несколько минут, а он завопил: "Господи, помяни меня во Царствии Твоем" – и спасен. Задумался. Не знаю, решится ли, а жаль мне его.

Евгений Поселянин остался в миру, целиком уйдя в литературную работу. В мае 1912 г. Москву впервые должен был посетить Цесаревич Алексей Николаевич. Ему было тогда всего восемь лет. Московское дворянство решило поднести Августейшему отроку роскошную книгу "Собор московских чудотворцев". Поселянину заказали текст, и он его написал. Книга вышла в двух вариантах – подносном, большого формата, и обычном, за невысокую цену. Роскошная книга – в лист, с золочеными рисунками Сергея Вашкова: кресты, славянская вязь, причудливые буквицы, по сторонам растеклись мистические лилии – и все это на плотной веленевой бумаге, в чистом церковном наборе. Экземпляры номерные, один из них будет подан в собственные руки Наследнику. "Московский Патерик" – надо бы озаглавить сию книгу, но ее назвали по-другому: "Икона Пресвятыя Богородицы Владимирская и Собор московских чудотворцев". Суть в том, что общенациональная русская святыня – икона Владимирской Богоматери – великое достояние Успенского собора Кремля, а список с нее, с изображением 26 московских угодников Божиих, и явился наилучшим подношением московского дворянства Наследнику. В приветственном адресе по этому поводу говорится: "Вспоминая Москву и ее святыни, молись пред этой иконой и пребывай в единении духа с угодниками Божиими и великими строителями Святой Руси. В общении с ними да укрепится в Тебе живая связь с Православной Церковью и с русским народом, и милость Божия да возрастит Тебя на радость и утешение Твоим Венценосным Родителям, на благо и славу всей Русский земли".

Патерик открывается словом о чудотворной иконе Владимирской Богоматери, о благодеяниях, излитых Пречистой на Русскую землю через Свой образ, охраняющий град Москву, который летописцами назван Домом Богородицы. Текст Поселянина прост для понимания (читатель ведь еще ребенок!), и вместе с тем слог письма торжествен, изящно выражен. Откроем книгу. Вглядимся в страницы. Какою благостию веет от прочитанного: "Царица небес, покрывающая всесильным покровом Своим все православное Русское царство, особенно взыскала милостями Своими царствующий град Москву. Не раз заступлением Богоматери Москва была чудесно спасена от гибели. И орудием чудес Своих над Москвою Богоматерь избрала Свою икону Владимирскую".

Поселянин известен также переложением на русский язык "Киево-Печерского Патерика". Он много писал о святых вождях земли Русской, о подвижниках лихолетья XVII в., им создана замечательная книга о преподобном Серафиме Саровском. Особенно много поработал Евгений Николаевич на пользу юношества. Ему, в частности, предназначены такие книги: "Повесть о том, каким чудом Божиим строилась Русская земля", "Божья рать. Рассказы из жизни святых", "Задушевные беседы", "Патриарх Филарет Никитич", сборник "В похвалу Богородицы", "На богомолье" – всего не перечислить.

Современники почти не оставили свидетельств о Поселянине – время оказалось слишком тихим. Да и те свидетельства, что дошли до нас, принадлежат людям, далеким от Православия. Так, Андрей Белый в своей книге "Начало века", описывая вечера у Льва Александровича Тихомирова (1852–1923), жившего на Страстном бульваре, в здании "Московских ведомостей", встречал у него среди замечательных русских людей и Евгения Поселянина. Было это в 1901 г., а воспоминания написаны Андреем Белым три десятилетия спустя. Их автор – свидетель ненадежный, эксцентрик, характеристики, даваемые им, чрезвычайно искажают действительные образы. И все же мы приведем этот отрывок из его мемуаров как взгляд сатаниста на истинно православных людей. Итак, квартира известного идейного монархиста и национального мыслителя Льва Тихомирова, неуютная, угрюмая и, как выразился Белый, нелепая. "Там заседал отвратительный, бледный толстяк в серой паре, брюхастый, обрюзгнувший, лысый, с бородкою острой банкира, с героикой наглою поз – то Владимир Андреевич Грингмут; слащавенький, лысенький, брысенький, бледнобороденький, голубоглазый, больной человечек, вздыхающий о звуках Вагнера, перетирающий руки, – то был Е. Поселянин (Погожев), писавший гнуснейшие сентиментальности; вот красноносый мужлан, потирающий потные руки, в очках, весь циничный, топорный, – профессор Арсений Введенский; и был бородач белокурый, в очках, очевидно, попавший случайно, как я, на доклад и сконфуженный встреченным обществом, – М. Новоселов; геморроидальный докладчик, которого нос багровел (как индюшечий), в рясе мышиного цвета, с крестом золотым, оказался епископом Никоном; особенно же заинтересовал великаньим размером, огромною, светлою, протянутою бородой, ярославским отчетливым оканьем, лапами точно медвежьими и пустобоями ног под столом – художник Виктор Васнецов, он поразил и злобой, с которой честил "поганый журналишко", иль «Мир искусства»" (Андрей Белый . Начало века. М., 1990. С. 161–162).

Тема бесед – восстановление патриаршества в России. Конечно же в этом экстравагантном отрывке важен лишь перечень знакомых Поселянина. Названные здесь лица весьма заметны на русском мыслительном небосводе, и их лики уже начинаем различать теперь. Одно время (1903–1911) Поселянин дружил и с Василием Васильевичем Розановым. Познакомились они в Италии в 1901 г. Архивный фонд Розанова (РГАЛИ, ф. 419, оп. 1, ед. 576) содержит ряд писем Евгения Николаевича. Имеется и чисто розановская наметка к портрету Поселянина: "Бархатный жилет. Любовь к водке. Богословие. Но замечательная деятельность, любопытный человек". Поселянин написал о Розанове целый подвал в "Новом времени". Да, по-видимому, мирских соблазнов и искушений, о которых говорил батюшка Варсонофий Оптинский, Поселянину избежать не удалось. Но "замечательная деятельность" искупает все.

Монархист по убеждениям, Поселянин со скорбью воспринял революционный переворот. После Октября его литературная деятельность оказалась невостребованной, и писатель перебивался лишь случайными заработками, в основном частными уроками. Одно время, правда, ему повезло устроиться на работу в отдел охраны памятников, но то был краткий эпизод. В 1924 г. Евгения Николаевича арестовали и выслали на Ангару. Отбыв двухлетнюю ссылку, он было снова приехал в город на Неве. Но в декабре 1920 г. последовал новый арест – за связь прихожан Преображенского собора с чинами Преображенского полка, проживавшими за рубежом. Дело то было надуманным и целиком инспирированным органами. Ряд лиц, в их числе и Е.Н. Поселянин, были расстреляны. Приговор отменили лишь шестьдесят лет спустя... Ныне книги даровитого духовного писателя возвращены читающей России, и его имя все чаще вспоминается в среде верующих людей.

Русский публицист и духовный писатель. Его перу принадлежат многочисленные статьи и очерки православного характера, книги “Старец Иларион Троекуровский” (1895), “Поэзия веры и А. Н. Майков как поэт Православия и России” (1898), “Святыни Земли Русской” (1899), “Константин Николаевич Леонтьев” (1900), “Сказание о святых вождях Земли Русской” (1900), “Воины Христовы. Рассказы из жизни святых” (1902), “Петербургские святыни” (1903), “Письма о монашестве” (1911), “Герои и подвижники лихолетья XVII в.”, “Краса русской армии братья Панаевы” (1917) и др. Е. Н. Поселянин был репрессирован и трагически погиб в 1931.

Родился в Москве в семье талантливого терапевта Н. А. Поселянина, «родом из духовного знания», который несколько лет преподавал в Московском университете. Прадедом матери Лидии Николаевны (урожденная Кандалинцева, во втором браке за Абациевым, умерла в эмиграции в Берлине) был сенатор генерал-майор Михайловский-Данилевский, видный военный историк. Поселянин получил «строгое и размеренное» домашнее воспитание в традициях московского благочестия, лето проводил на Оке, под Рязанью. В 1887 он окончил с золотой медалью 1-ю московскую гимназию. Летом 1888 перед поступлением на юридический факультет Московского университета юноша побывал в Оптиной пустыни и стал духовным сыном великого старца Амвросия, который благословил его писать в защиту Веры, Церкви и Народности. Уже в следующем году появилась первая публикация «Перед годовщиной 17 окт. в Москве» по поводу спасения Царской Семьи при крушении поезда в Борках, выдержанная в искренне монархическом духе. Учась в университете, юноша избежал влияния нигилистов и атеистов; «для меня воспоминания Страстной тесно связаны с университетской церковью». В 1892, когда Поселянин завершил обучение в университете, вышли еще две его книги «Ясные дни» и «Повесть о том, как чудом Божиим строилась Русская земля». Автор поднес их Государю Александру III, перед чьей памятью позже благоговел. Эти первые беллетристические опыты поддержал вел. кн. Константин Константинович, стяжавший известность в литературе под псевд. «К. Р.». Покровительство К. Р. продолжалось и после переезда в 1893 начинающего автора в Царское Село, а затем в столицу, где он с 1894 стал служить чиновником канцелярии Сената. В составе этой канцелярии Поселянин в 1896 участвовал в коронации Николая II, за что был награжден серебряной медалью. В 1899-03 он служил в Министерстве юстиции, в 1903-12  в канцелярии Академии наук, получив за свою службу ордена свв. Станислава и Анны 3-й степени и чин статского советника. 1 авг. 1913 Поселянин и его близкие Императорским указом были возведены в потомственное дворянство. В 1905 писатель находился на военной службе как прапорщик запаса, но в боевых действиях не участвовал. В 1913 он поступил чиновником особых поручений Главного управления (позже Министерства) землеустройства и земледелия, и в том же году ему было поручено сделать «подробное художественное описание с иллюстрациями бывшего в мае 1913 Высочайшего путешествия по местностям, связанным с историей воцарения Михаила Феодоровича Романова», в котором он сопровождал Царскую Семью. Личная жизнь Поселянина не была счастливой. В 1904 он женился на Н. Я. Грот, дочери известного филолога, которая была гораздо старше его. Из-за различия во взглядах и характерах этот брак через полгода распался, церковный суд запретил писателю жениться вторично, и только в 1914 Синод отменил этот запрет.

После переезда в столицу Поселянин стал активно заниматься литературным творчеством и сотрудничать в наиболее известных русских духовных журналах. Он много ездил по святым местам России, собирая материалы о забытых праведниках и преданиях. Из этих поездок и бесед он вынес твердое мнение: «Русская душа, несомненно, носит на себе, предпочтительно пред людьми других народов, печать какой-то особенной помазанности, какого-то избрания, какой-то ярко выраженной небесности…». В этом отношении особенно много дала Поселянину Оптина пустынь, где с 1888 он регулярно бывал у старца Амвросия («он учил всегда и всюду бытъ русским»), которому посвятил много самых задушевных страниц («Русская Церковь и русские подвижники ХIХ в.»; «Праведник нашего времени Оптинский старец Амвросий»). Сам он так и не решился принять постриг, хотя и писал, что «монашество есть та отдушина, через которую смотрится в небо жаждущее этого неба человечество». Старец Варсонофий поддерживал труды Поселянина во славу Православной Церкви и говорил, что он «художник в душе, и это отражается в его литературных произведениях». Вывод об особом духовном складе Русского Народа писатель сделал, опираясь также на свои впечатления от многочисленных путешествий по Европе, о которой с грустью замечал: «Европа перестала быть христианскою. Проповедь “успеха”, господство грубой силы, провозглашаемое то робко, между строками, то нагло и прямо (как делал Ницше) сменило …благовещение нищим, утешение сокрушенных сердцем». Тем не менее, Поселянин любил западную культуру и в своем мировоззрении не избежал влияния христианского социализма, пропагандируемого современными ему европейскими мыслителями, и морализаторства, свойственного протестантскому богословию. Однако гораздо большее и плодотворное влияние оказали на него идеи русских почвенников и выдающихся современников из консервативного лагеря. Поселянин дружил и переписывался с философами П. Е. Астафьевым, К. Н. Леонтьевым и В. В. Розановым, который отзывался о нем, как о «замечательной личности». Знал и ценил писателя и критика Ю. Н. Говоруху-Отрока, педагога С. А. Рачинского, «вся жизнь которого проникнута русским духом». Вместе с проф. А. И. Введенским, епископом Вологодским Никоном (Рождественским), В. А. Грингмутом (на его смерть Поселянин написал некролог), М. А. Новоселовым он участвовал в Москве в собраниях у известного теоретика монархизма Л. А. Тихомирова. Правда, он не чурался и умеренно-либерального направления своего времени, в 1909-10 посещал в Петербурге Религиозно-философское общество, где витийствовали недруги исторической России. Как православный христианин, с детства знавший великую силу веры, молитвы и Церкви («Не было ни одного отъезда из Москвы, ни приезда после долгого отсутствия, когда бы я не стоял пред Иверской иконой»), писатель с горечью говорил о состоянии преобладающего большинства тогдашней русской интеллигенции: «Религиозные интересы вовсе изгнаны из быта интеллигенции… И если б отношение общества к религии было только индифферентизмом! Нет! в нем прямая враждебность». Теряя веру, общество теряло и свои русские свойства, вернуть которые, согласно Поселянину, могли ему только «жизнь в Церкви, воздействие выдающихся произведений русской литературы и соприкосновение с миром простых русских людей».

Поселянин был, несомненно, одареннейшим популяризатором-апологетом, который старался познакомить современников с житиями знаменитых подвижников (он обработал и переложил «Четьи-Минеи» св. Димитрия Ростовского), святых отроков («Святая юность») и святых воинов («Сказания о святых вождях Земли Русской»), изображая их прежде всего «не со стороны историко-общественного значения, а со стороны их нравственной крепости». Глубоко зная православную духовную литературу и ее жанры, а также хорошо владея «церковным стилем», пиcaтeль умел доступно излагать сложные богословские понятия, психологически красочно живописать стародавние события и создавать в импрессионистской манере запоминающиеся портреты своих героев. К сожалению, он в спешке не всегда отделывал свои произведения, отчего в них заметны повторы, риторические штампы и сентиментальные условности. Немало страниц Поселянин посвятил чтимым на Руси иконам, отечественной церковной истории, Православным святыням («Святыни Земли Русской»; «Герои и подвижники лихолетья XVII века»), укрепляя в русских людях любовь к своей вере и ее традициям. Он преклонялся перед современными подвижниками, посвятив, кроме оптинских старцев, вдохновенные строки св. прав. о. Иоанну Кронштадтскому, которого знал весьма хорошо, Матренушке-босоножке из Петербурга, о. Ионе Атаманскому из Одессы, старцу Варнаве из Выксунского монастыря, кн. М. М. Дондуковой-Корсаковой. «Народ льнет к этим славным людям, в которых видит сильный дух, презрение к плоти, свободу от земных условий». Писатель стал выразительным свидетелем жизни Святой Руси перед ее крушением. На личные наблюдения опирался его конечный вывод: «Когда соприкоснешься со стихией народной веры, тогда разом надежно и спокойно станет на душе, и с радостью себе говоришь: “Народ верует!”» В своих книгах Поселянин умел найти путь к сердцу этого народа, ибо знал его задушевные мечтания и идеалы  «вольное страдание  во имя пострадавшего на грешной земле Христа» и страстное к этим идеалам устремление  «русская душа трудно примиряется с земными изъянами, ей надо на земле или полного блаженства, или ничего».

Лучшие произведения Поселянина содержат размышления об истинах веры и опыте жизни в Церкви и нравственно-психологическое обоснование Православия, ибо он старался «в картинах своих из мирской жизни отражать настроение своей верующей христианской души». И эта благочестивая и искренняя душа самого автора наполняет его книги, в которых прекрасно видно, как любит русский человек своих святых и родное Православие, как велика в нем жажда вечного спасения и святости жизни  «духовная жажда, жажда чего-то высшего н лучшего, более широкого н более захватывающего, чем земля с ее радостями, жжет народную душу, не только души великих избранников, но и также души рядовых людей  толпы». Поселянин был не только благочестивым верующим, но и эстетически чутким человеком традиционной русской культуры, который высоко ценил, например, творчество поэтов А. К. Толстого и А. Н. Майкова, художников В. М. Васнецова и М. В. Нестерова. По мнению писателя, «высший род искусства  это тот, в котором люди отразили свои высочайшие мечты». Он советовал своему знакомому А. Е. Молчанову, известному театральному деятелю, познакомиться в Дивеево «со старшею по “живописной” м. Серафимой». Ей дан дар придавать лику прп. Серафима особое сладостное выражение. Поднесенное Наследнику Цесаревичу в 1912 роскошное издание «Собор московских чудотворцев» Поселянина было снабжено иллюстрациями В. И. Вашкова, мастера «русского стиля». Сам писатель признавал, что политикой никогда не интересовался, отчего его имя не встречается среди участников политических событий и споров н. XX в. По своим воззрениям он был монархистом и патриотом, а о социальных вопросах рассуждал с позиции евангельских заповедей. «Вопиющая несправедливость, когда человеку не доплачивают достойной цены за его труд, и страшная кара постигнет на Страшном суде тех притеснителей, которые выматывают у людей силы, пользуясь их безвыходным положением и не платя должного».

В 1913, в Великий пост, писатель впервые поехал в паломничество на Святую Землю и молился у ее святынь. Больше там побывать ему не удалось, ибо разразилась первая мировая война, во время которой он писал репортажи о подвигах Русских солдат и издавал сборники своих катехизаторских статей (например, «На молитве в тишине и в буре»). По его словам, «Русский Народ поднимался на войну, как на подвиг во имя Христа». Большевистский переворот обрек церковного писателя на полное молчание до конца жизни, если не считать двух статей: о Пушкине и о св. прав. Иоанне Кронштадтском, вышедшие в малотиражной периодике. Нa жизнь, начиная с 1922, он зарабатывал частными уроками. Очевидно, с негодованием и скорбью взирал Поселянин на атеистические глумления новой власти над Святой Русью. В ночь на 12 апр. 1924 его с группой «бывших» арестовали и на два года выслали в Ангарский край, обвинив в организации «монархической группировки» в Ленинграде. Из Канска писателя вскоре отправили в д. Усть-Ямское «как элемент разлагающий … антисоветской агитацией и умелым подходом к невежественной массе». Вернувшись из ссылки, Поселянин, уже глубоко больной человек, оставался на свободе 5 лет и в дек. 1930 был снова схвачен чекистами по «делу Преображенского собора», которое заключалось в обращении прихожан к эмигрантам из Преображенского полка с просьбой о помощи в ремонте храма. Поселянин на допросах держался очень мужественно и заявил: «Гонения советской власти на религию не могли меня, как верующего, радовать». Тройка ОГПУ приговорила его к расстрелу, который произошел за два дня до праздника Сретения. Где погребен расстрелянный в тюрьме на Шпалерной ул., неизвестно.

Согласно устным воспоминаниям, Лидия, неверующая сестра писателя, не стала его заочно отпевать. Через какое-то время о. Борис, духовник Поселянина, служа в храме, вышел кадить и вдруг видит  убиенный стоит на клиросе. Когда священник подошел поближе, Евгений Николаевич раскрыл свой пиджак, и батюшка заметил на его груди рану от пули. Он спросил: «Когда это случилось?» В ответ Поселянин кивнул на икону Трех Святителей. Долгое время имя замечательного духовного писателя-новомученика находилось в полном забвении  его не было ни в одной литературной энциклопедии, ни в учебниках по истории литературы. Только начиная с 1990 произведения Поселянина начали регулярно переиздаваться.