Кого называют святой отец. О родителях богородицы. Почитание прославленных мужей

Григория Паламу) и Нового времени (Паисия Величковского , Феофана Затворника , Силуана Афонского и других).

Возникновение понятия

До Вселенских соборов

В отличие от просто «церковных писателей» , которые допускали в своей жизни отдельные прегрешения или отклонения от учения Церкви, «отцами Церкви» считаются те церковные писатели, которые за святость жизни и верность церковному учению были признаны Церковью в качестве свидетелей и истолкователей Священного Писания .

Слово «отец» в данном случае употреблено в образном смысле, обозначая наставника или учителя истины (см.: Библия. Первое Послание к коринфянам, гл. 4, ст. 15). Плутарх в жизнеописании Александра Македонского сообщает, что тот любил своего учителя Аристотеля не меньше, чем отца, потому что последнему он обязан жизнью, а первому - доброй жизнью . В таком же значении оно употребляется как в Ветхом Завете - пророк Елисей называет Илию отцом , «сынами» назывались ученики пророков , так и в Новом , когда апостол Павел называет коринфян своими чадами .

Такой способ выражения стал обычным в последующее время. Иустин называет «отцом» почтенного старца, который в Эфесе указал ему путь к христианству. К концу II века Ириней говорит: «Кто научен кем-либо, тот называется сыном учащего, а тот ему отцом». Немного позднее Климент Александрийский пишет: «Наставивших мы прямо называем „отцами“», «сын есть всякий, кто учится с покорностью учителю». В сохранившемся в «Церковной истории » Евсевия Кесарийского послании к Оригену Александр, епископ Иерусалимский , так говорит о Пантене и Клименте, их общих учителях: «Как отцов, мы почитаем тех блаженных, которые предшествовали нам». Язычники и иудеи выражают свою ненависть к Поликарпу словами «Он - учитель Асии, отец христиан!» .

В эпоху Вселенских соборов

… понятие «отечества», как такового, заключает в себе главнейшую идею преемственной передачи церковного достояния по духовному восприятию для хранения, развития и обогащения в последовательном прогрессе христианской жизни. Это аналогично обыкновенному наследованию от родителей детьми, однако с тем глубочайшим различием, что в этом случае вторые могут не просто увеличить полученное, а ещё превосходить качественно по самой материальной ценности своих исправлений и добавлений. В патристической традиционности есть нечто кардинальное, что является безусловным и принудительным, и лишь мерой соответствия ему определяется достоинство индивидуального участия в общем движении. Этим началом служит идущее от Христа и апостолов Предание в раскрытии Писаний - Предание священное, допускающее не изменение или улучшение, но только согласное с ним истолкование и плодотворное применение к интеллектуально-жизненным потребностям каждой взятой современности. По этому принципиальному пониманию выходит, что церковно-литературное «отечество» бывает по преимуществу общецерковным голосом, где частные мелодии своей совокупностью должны помогать гармонии целого, воплощать всю полноту и выражать все оттенки непрерывной традиционно-вдохновенной музыки. Отсюда с неизбежностью вытекает дальше, что тут всякое уклонение устраняется из ряда, косвенно подкрепляя его незыблемую солидарность, всё же персональное получает исторически обусловленный характер личного комментария и собственного построения. Посему в патристическом преемстве наиболее важен доктринальный элемент со стороны постепенного раскрытия христианской истины в глубину и широту, когда всякий «Отец» обязателен по несомненному догматическому свидетельству, авторитетен по своему проникновенно-церковному изъяснению и субъективен по личному разумению.

Таким образом, в древней Церкви наименование святого отца не имело значение в смысле святого церковного писателя, а означало вообще учителя и преимущественно епископа . Лишь в IV веке , когда устная традиция была в значительной степени закреплена в церковной письменности, термин «святой отец» стали употреблять по отношению к церковным писателям, сперва только к епископам. Так, Афанасий Великий в письме к африканским епископам говорит, что на Первом Вселенском соборе основанием для решения служило «свидетельство отцов», причём далее отчётливо указывает, что под отцами он понимает епископов - Дионисия Римского и Дионисия Александрийского .

Вместе с этим понятие «святой отец» получило современное значение. По объёму оно стало у́же понятий как епископа, так и церковного писателя, ибо не все вообще епископы и христианские писатели вошли в лик святых отцов, а только святые церковные писатели. В таком значении оно сохраняется до настоящего времени . Πατέρες образуют определённую и ограниченную группу предшествующих тому или иному собору учителей веры, причём имя πατέρες указывает не столько на древность, сколько на церковное значение его носителей. В речах об отцах всегда имеются в виду именно те предшественники, которые должны свидетельствовать и представлять веру Церкви, быть правомерными носителями церковного учительства. Они могут быть взяты из самого недавнего прошлого: например, на первом заседании Эфесского собора (22 июня 431 года) читали свидетельства Феофила Александрийского (ум. 412) и Аттика Константинопольского (ум. 425); в собрании «отеческих свидетельств», которые папа Лев приложил к своему посланию Флавиану (от 13 июня 449 года), находятся цитаты из сочинений Августина (ум. 430) и Кирилла Александрийского (ум. 444) - таким образом, «отцами» названы недавно умершие епископы .

При этом из употребления наименования «отец» в первые века нельзя сделать определённого вывода, относится ли этот титул исключительно к епископам. Известно, что формального и обязательного определения на этот счёт не было сделано, и преобладание епископов объясняется их большей учёностью по сравнению с менее титулованными членами Церкви. Помимо упомянутого Иеронима, епископами не были, например, почитаемые как отцы Церкви диакон Ефрем Сирин , пресвитер Иоанн Дамаскин и Феодор Студит .

Признаки

В ранней истории Церкви не было сформировано чётких критериев, по которым тот или иной церковный писатель мог быть признан авторитетным свидетелем в выражении церковного веросознания, поэтому верующие в этом вопросе руководствовались личным мнением. Эта проблема была специально рассмотрена около 434 года в «Памятных записках» пресвитера Викентия Леринского . В них он постоянно повторяет увещевание православному христианину в случае сомнений «пристать к древности» . Ссылаясь на Илария Пиктавийского , который относительно Тертуллиана сказал, что своим позднейшим заблуждением он лишил авторитета и заслуживающие одобрения сочинения, Викентий говорит, что определяющей нормой веры и письменного изложения её можно считать только согласное свидетельство «только тех отцов, которые живя, уча и пребывая в вере и в кафолическом общении свято, мудро, постоянно, сподобились или с верою почить о Христе, или блаженно умереть за Христа».

Ортодоксальность учения

На этом основании церковь требовала строгого православия и отказала в наименовании отцом Церкви всем тем церковным писателям, которые отклонялись от церковного учения или, по крайней мере, давали повод сомневаться относительно своего постоянства в православии, несмотря на их учёность и заслуги перед Церковью и богословской наукой. Таковы, например, Климент Александрийский , Ориген , Тертуллиан , Лактанций , Евсевий Кесарийский , Феодорит Кирский , Иероним , Августин .

Также и верность церковному учению нельзя истолковывать в смысле безупречной точности. По некоторым пунктам церковного учения ещё не было дано определённой и для всех обязательной формулировки. Могли отцы Церкви допускать и ошибочные суждения. Однако если нет сомнений относительно того, что допустивший ошибки церковный писатель всегда желал быть верным православию, то Церковь и такого признаёт отцом , рассматривая их частные неправильности как приспособление к обстоятельствам соответствующей эпохи .

Святость жизни

При этом святость отцов Церкви не означает их безгрешности - Кирилл Александрийский обвинялся в политических замыслах против александрийского префекта , Иероним был славолюбив и т. п.

Надлежащая древность

Относительно надлежащей древности (лат. competens antiquitas ) среди патрологов существуют значительные разногласия по определению периода, до которого церковные писатели, удовлетворяющие другим требованиям, могут получить наименование «отца Церкви». Некоторые римско-католические патрологи считают Бернарда Клервосского (ум. 1153) «последним среди отцов» (лат. ultimus inter patres ), хотя другие считают необходимым включить Бонавентуру и Фому Аквинского и закончить период отцов XIII веком. Некоторые из них не считают возможным допустить точное определение этого периода, так как пока существует Церковь, должны быть и будут мужи, которые по своему научному авторитету и заслугам могут быть поставлены в один ряд с отцами Церкви . Протестанты пределом святоотеческого времени полагают III (реформаты) или VI (лютеране) век .

Признание Церковью

Другой формой признания Церковью является церковное прославление памяти святых отцов, определяемое по церковному календарю . При этом необходимо принимать во внимание святцы всех поместных церквей , так как, например, в греко-восточных календарях нет Илария Пиктавийского , которого Пятый Вселенский собор ясно считает относящимся к святым отцам и память которого имеется в римском мартирологе .

Также способом признания являются канонизация и обычай читать уважаемые церковные писания на богослужении наравне с книгами Священного Писания - например, труды Климента Римского , Поликарпа Смирнского , Ефрема Сирина .

Выдающаяся учёность

Этот высший почётный титул первоначально был присвоен декларацией папы Бонифация VIII в 1298 году четверым знаменитейшим западным церковным писателям: Григорию Великому , Августину , Амвросию и Иерониму . В этой декларации Григорий был отмечен как Папа , Августин и Амвросий как «почтенные предстоятели» (лат. venerandi antistities ), Иероним как «наделённый честью священства» (лат. sacredotii praeditus titulo ), все же вместе как «выдающиеся исповедники» (лат. eximii confessores ). Позднее в них стали видеть представителей высших иерархических степеней : епископ - Августин, архиепископ - Амвросий, кардинал - Иероним и папа - Григорий. Потом к четырём западным присоединили четверых восточных Отцов: Афанасия Великого , Василия Великого , Григория Богослова и Иоанна Златоуста . С течением времени число Отцов Церкви увеличилось до 35 присоединением Илария Пиктавийского , Франциска Сальского , Петра Хрисолога . 15 октября 1754 года папа Бенедикт XIV буллой «Militantis Ecclesiae» провозгласил учителем Церкви святого Льва I . Далее Католическая церковь включила в этот список Исидора Севильского , Кирилла Иерусалимского , Кирилла Александрийского (в 1883 году), Иоанна Дамаскина (в 1890 году) вплоть до получившей этот титул в 1997 году Терезы из Лизьё и Хильдегарды Бингенской и Иоанна Авильского в 2012 году .

Кроме того, в католической церкви титул doctor ecclesiae относят к тем западным представителям церковной науки, которые обладают всеми признаками Отца Церкви, кроме competens antiquitas . Таковы, например, Беда Достопочтенный , Пётр Дамиани , Ансельм Кентерберийский , Бернард Клервоский , Фома Аквинский , Бонавентура , Альфонс Лигурийский . В этом достоинстве они должны быть провозглашены официальным актом со стороны Церкви (лат. approbatio expressa , ясно выраженное признание) или же ясно цитированы с этим именем в папских буллах .

Авторитет отцов Церкви

В отличие от признаков, по которым определяют отцов Церкви, в определении того, какой принадлежит им авторитет, какое имеют значение их творения и изложенное в них учение, наблюдается гораздо меньше ясности. Известно, что с древнейших времён существования христианства они пользовались высоким уважением, о чём свидетельствуют прилагаемые к ним эпитеты - «звёзды многоцветные», «церковные кормила», «непоколебимые столпы», «органы благодати» и т. п. Составленное в 1723 году «Послание о вере восточных патриархов» представляет отцов Церкви орудиями Святого Духа . Это особенное уважение основывается на их свойствах, в силу которых Церковь удостоила их звания отцов Церкви .

Христианская традиция, основываясь на собственных высказываниях отцов, не даёт их суждениям безусловного приоритета перед личным мнением верующего. Их учение в большинстве случаев не ставится Церковью в один ряд с писаниями пророков и апостолов, их труды рассматриваются как человеческие произведения , а суждения отдельных отцов Церкви рассматриваются как частные мнения высокоавторитетных богословов. Критерий истинности учения отцов Церкви сформулировал Афанасий Великий : «Вот подлинное учение и вот признак истинных учителей, как передали отцы: согласно между собой исповедовать одно и то же и не входить в споры ни друг с другом, ни со своими отцами…». При этом согласие отцов, чтобы быть обязательным для христиан, должно касаться пунктов учения, которые имеют, по признанию самих отцов, характер Откровения . По прочим вопросам, даже относящимся к богословским наукам, их суждения не считаются обязательными .

Также авторитет отцов Церкви не всегда распространяется на все их сочинения. В этом отношении особым преимуществом пользуются только учителя церкви. За ними следуют корифеи в борьбе против ересей , др.-греч. Πατέρες ἔγκριτοι , одобренные на Пятом Вселенском соборе , причём только в той части, которая относится к рассматриваемому догмату. Во всём объёме принимаются лишь те их произведения, которые целиком торжественно были приняты на Вселенских соборах . Важны сочинения, рассмотренные и одобренные на поместных соборах , и те, которые были представлены и одобрены многочисленными слушателями (например, проповеди). Не имеют догматического авторитета сочинения, написанные в состоянии оглашения (как панегирик Григория Чудотворца Оригену) или в споре с защитниками православия (например, Феодорит Кирский против Кирилла Александрийского) .

Сложной богословской проблемой является анализ ситуаций, когда творения отцов Церкви противоречат друг другу или Священному Писанию . Для того, чтобы дать этим различиям количественную оценку, в начале XII века Пьер Абеляр составил объёмную хрестоматию Sic et Non , в которой также дал методологию устранения возникающих противоречий. Необходимо было определить - либо неверно определён автор произведения, либо был искажён его текст. В случае, если авторство текста и его состояние не вызывает сомнений, Абеляр предлагал обратить внимание, не содержится ли в рассматриваемом произведении или других произведениях автора разъяснения или отмены спорного тезиса. Так, в конце жизни блаженный Августин посвятил специальное произведение «Retractations» последовательной ревизии и объяснению своих предшествующих произведений . В конечном счёте, по мнению Абеляра, истины можно достичь только с помощью Священного Писания и диалектики .

Изучение

Науки о церковных писателях

Донаучный период

Началом исторического изучения отцов Церкви и древнецерковных писателей считаются произведения Евсевия Кесарийского , который в своих «Церковной истории » и «Хронике » сохранил ценные сведения о жизни и произведениях христианских писателей, дополнив их критическими замечаниями и извлечениями из текстов. Хотя это и не была история древнехристианской письменности, однако этим была заложена основа для дальнейших исследований. Первым кто специально исследовал эту тему был Иероним Стридонский , который в 392 году составил небольшое произведение «De viris illustribus », в котором дал краткие сведения о 135 писателях, в список которых включил также еретиков, иудеев и язычника Сенеку , в связи с его апокрифической перепиской с апостолом Павлом . Хотя произведение Иеронима содержало грубые ошибки, оно более тысячи лет служило образцом для подобных работ, которые появлялись под тем же или подобными названиями, - Геннадия Массилийского (V век), Исидора Севильского (VII век) и т. д.

Научное изучение патристической письменности началось с XVI века как следствие реформационного движения в католицизме . Также изучению церковных писателей способствовали гуманисты с их интересом к древности, собиранию рукописей и греческому языку . Патристические произведения находили и издавали, сначала латинские, потом греческие - сначала в латинском переводе, потом в оригинале. В этой области прославились учёные Эразм Роттердамский и Эколампадий , типографы Анри и Роберт Этьенны .

Утверждение деятелей Реформации о постепенном и всё ещё продолжающемся искажении в римском католицизме первоначального христианства дало толчок к возникновению исторической критики, которой была поставлена задача восстановить истинный образ церковных деятелей прошлого и определить подлинный объём их литературного наследия. С другой стороны, католические богословы также стремились к освежению догматики . Наряду со схоластической теологией (лат. theologia scholastica ) возникла позитивная теология (лат. theologia positiva ) - особый вид догматики, который впоследствии получил название патристической теологии (лат. theologia patristica ) и который ставил своей задачей извлечение веры непосредственно из высказываний древнецерковных отцов и соборных определений .

В новое время

Задачи патристической теологии в конце XVII века сформулировал Буддеус : «посредством патристического богословия мы постигаем совокупность священных догматов и образа мысли и мнений отцов для того, чтобы узнать, каким образом истина христианской религии всегда сохранялась и распространялась»

Обладающая неограниченными средствами, располагающая богатейшими библиотеками монастырей и капитулов , подготовленными научными кадрами, католическая церковь первая создала цельные курсы по истории древнецерковной литературы. Книга кардинала Р. Беллармина Liber de scriptoribus ecclesiasticis от библейских писателей до 1500 года, дополненная иезуитом Ф. Лаббе (1660), является только продолжением работ древних номенклаторов. Однако Nouvelle bibliothèque des auteurs ecclésiastiques сорбоннского профессора Л. Дюпена , вышедший в 47 томах в Париже в 1686-1711 годах, является первым опытом истории церковной литературы, в котором применена литературная критика. Произведение вызвало противодействие в церковных кругах и было запрещено. С церковных позиций христианские писатели были описаны

(15Х20 см. Дерево, темпера, позолота ковчега, ассисты, миниатюра.) Святые Иоаким и Анна не имели детей до самой старости, но не унывали и молили Бога о даровании им чада. За их праведную жизнь Господь сделал их родителями Пресвятой Богородицы. На этой иконе показана нежность и радость святых родителей о своей Дочери - Пречистой Девы Марии.

Заказать икону

(21Х28 см. Дерево, левкас, паволока, темпера, позолота.) Эта редкая иконография называется еще «Древо Иессеево». Эта икона - родословная Пресвятой Богродицы. Иессей – отец царя Давида, из рода которого произошел Иоаким (отец Богородицы) «Жезл из корене Иесеева» - называет Церковь Пресвятую Богородицу, а Христа – цветом от этого жезла. Здесь мы видим начальника этой родословной Иесея, лежащего на земле, из которого произрастает дерево - жизнь всего последующего рода. В храмовых росписях часто в бутонах этого дерева изображаются святые пророки и праотцы -предки Богородицы. На иконе написанной в нашей мастерской эта иконография исполнена в сокращенном варианте, где Отроковица Мария изображена только со Своими родителями - Иоакимом и Анной.

Заказать икону

(15Х20 см. Дерево, левкас, паволока, темпера, позолота.) Икона святых родителей Богородицы - покровителей супружества станет прекрасным подарком молодой паре. Святые Иоаким и Анна долго не имели детей и сильно горевали об этом. Но за их праведность Господь удостоил их в преклонном возрасте стать родителями Той, через Которую воплотился Сам Бог. Иоаким и Анна именуются святыми богоотцами, как родственники Христа по плоти. Святые почитались как помощники в разрешении от супружеского бесплодия.

С самых ранних времён существования Церкви великим авторитетом в ней пользовались люди, имевшие дар от Бога разъяснять верующим богооткровенные христианские истины.

Глубоко и сложно христианское учение. Оно во многом касается предметов, трудно постигаемых человеческим разумом: тайны триединого бытия Божия, богочеловечества Иисуса Христа, искупительного смысла крестной смерти Спасителя… Именно спасение человеческого рода было главным делом Христа, но Его можно назвать и величайшим Учителем человечества. Не случайно люди часто обращались к Нему: "Равви!", что значит "Учитель".

Евангелие свидетельствует о том, что Христос постоянно проповедовал и учил людей. Он учил в галилейской синагоге, в иерусалимском храме, в домах, на улицах, в пустынях. Спаситель постепенно открывал людям Божественные истины, как постепенно приучают живущих во тьме к свету.

Перед вознесением Господь заповедал Своим избранным ученикам продолжить Его дело: "Идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа, уча их соблюдать всё, что Я повелел вам; и се, Я с вами во все дни до скончания века".

А через несколько дней на апостолов сошёл Дух Святой, Который "наставил их на всякую Истину". С тех пор на земле звучит живоносная евангельская проповедь. Вот почему апостол Павел среди благодатных даров Святого Духа, наряду с даром пророчества и чудотворения, упоминает дар учительства.

Продолжатели дела святых апостолов - учителя Церкви, наученные Духом Святым, - наставляют людей в спасительных христианских истинах. Православная Церковь с благоговением хранит их имена и почитает их память, именуя "святыми отцами и учителями Церкви". По слову Климента Александрийского, "слова суть порождения души. Поэтому мы называем тех, кто наставляет нас, отцами".

Это наименование получили те, кто, по мнению Церкви, не уклонился в своём учении от Божественной истины. Кто всю свою жизнь стремился оградить божественную правду от заблуждений и ересей. Кто смог ограниченным человеческим языком передать невыразимую божественную истину и утвердить её в хранимых Церковью догматах.

Самыми известными учителями Церкви, кого по праву именуют "вселенскими учителями", являются три святителя, жившие в четвёртом веке. Это святые Василий Великий, Григорий Богослов и Иоанн Златоуст (+407). Святители Василий Великий и Григорий Богослов прославились тем, что смогли раскрыть, насколько это возможно, христианское учение о бытии Пресвятой Троицы. Именно они ввели в богословский лексикон греческий термин "ипостась". С его помощью они смогли выразить тайну единой природы Божией и различия ипостасей Отца, Сына и Святого Духа. Святитель Григорий Богослов, будучи поэтом, иногда излагал божественные истины прекрасным поэтическим языком, добиваясь совершенства формы и содержания.

Святитель Иоанн, за дар красноречия прозванный Златоустом, был непревзойдённым проповедником и толкователем Священного Писания. Его проповеди, ясные и искренние, на века стяжали ему любовь христиан. Святитель Иоанн был одним из тех, кто мог сложные догматические истины сделать близкими и понятными простым людям. Он мог вселить желание следовать этим истинам в жизни.

Среди других великих церковных учителей - также живший в четвёртом веке святитель Афанасий Великий, защитник православия от арианской ереси. Это лжеучение стало великим испытанием для Церкви: Арий ставил под сомнение божественное достоинство Иисуса Христа и Его равенство Богу Отцу. Тем самым он сводил на нет спасительное значение крестного подвига Богочеловека.

Прославился в борьбе с еретиками и преподобный Максим Исповедник, простой монах, отец Церкви седьмого века. Он боролся с монофелитством - ложным учением, отрицавшем присутствие в Богочеловеке Иисусе Христе человеческой воли. Если арианство умаляло божественность Христа, то монофелитство умаляло Его человечность.

Ещё одним замечательным учителем Церкви является преподобный Иоанн Дамаскин, живший в седьмом-восьмом веке на Ближнем Востоке. Он известен как пламенный защитник иконопочитания и обличитель иконоборческой ереси.

Святые отцы и учителя Церкви до сих пор остаются для всех верующих духовными наставниками. Примером своей святой жизни они помогают нам уразуметь богооткровенные истины и стать ближе к Богу.

В качестве Учителей Церкви почитается также ряд церковных писателей, живших, как правило, в первые века христианства: Тертуллиан, Ориген, Климент Александрийский, Блаженный Августин. Их творения по большей части были посвящены полемике с язычниками и порой содержали мнения, впоследствии не принятые Церковью. Тем не менее все они внесли заметный вклад в развитие христианского богословия.

- (настоящее имя Джордж Бейкер) (Divine, Father) (ок. 1882 1965), чернокожий американец, евангелист. Род. в Джорджии, в 1919 г. основал движение Миссий мира. Открыл бесплатное бюро по трудоустройству, организовал питание нуждающихся в Сэйвилле, шт … Всемирная история

Святой отец - Устар. Наименование лица духовного звания, священнослужителя (обычно в обращении). [Иоанн:] Прости, Святой отец, что потревожил я Твоё уединенье и молитвы (А. К. Толстой. Смерть Иоанна Грозного). Здравствуй, святой отец! кивнул он дьякону,… … Фразеологический словарь русского литературного языка

Святой Отец - ♦ (ENG Holy Father) (лат. Sanctissimus Pater святейший отец) один из титулов папы … Вестминстерский словарь теологических терминов

Жарг. шк. Шутл. Классный руководитель мужчина. Максимов, 291 … Большой словарь русских поговорок

Святой отец церкви II в., малоазиатский грек (род. около 130 г.); около 160 г. послан Поликарпом, епископом Смирнским, в Галлию для проповеди христианства; с 177 г. был епископом Лионским. Скончался мученически во время гонения Септимия Севера,… …

- (Сирянин) отец церкви VII в.; род. в Ниневии и еще в юности вступил в монастырь близ этого города, а потом удалился в совершенное уединение. Ниневитяне упросили его возвратиться в город и быть их пастырем; позже он снова удалился в пустыню в… … Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона

- (святый церк., устар.), святая, святое; свят, свята, свято. 1. В религиозных представлениях обладающий абсолютным совершенством и чистотой, божественный (рел.). Святой дух. Святая церковь. 2. В тех же представлениях праведный, непорочный,… … Толковый словарь Ушакова

См. благодетель, священник отправиться к отцам, родной отец... Словарь русских синонимов и сходных по смыслу выражений. под. ред. Н. Абрамова, М.: Русские словари, 1999. отец благодетель, священник; зачинатель, родоначальник; папа, папаша, батя,… … Словарь синонимов

СВЯТОЙ, духовно и нравствено непорочный, чистый, совершенный; все, что относится к Божеству, к истинам веры, предмет высшего почитания, поклонения нашего, духовный, божественый, небесный. Святой Дух, третья ипостась, выражающая деятельность… … Толковый словарь Даля

Прил., употр. очень часто Морфология: свят, свята, свято, святы; святее; нар. свято 1. Святая Троица это Бог Отец, Бог Сын и Святой Дух. 2. Святой Дух одна из трёх ипостасей Бога. По церковному преданию, в это время на апостолов сошёл Святой Дух … Толковый словарь Дмитриева

Книги

• Святой самозванец , Дж. Р. Лэнкфорд. У Мэгги Джонсон, простой служанки из богатого дома в Нью-Йорке, были все шансы стать второй Богоматерью. Несколько лет назад ее хозяин, известный ученый, тайно взял образцы ДНК со знаменитой… электронная книга
• Сердце говорит о Боге. Святой праведный Иоанн Кронштадт c кий , Святой Иоанн Кронштадтский. Из литературного наследия св. Иоанна Кронштадтского для книги выбраны и систематизированы слова, посвященные обретению радости и покоя души. В издании собраны мысли великого святого о…

На вопросы телезрителей отвечает студент 2-го курса магистратуры Санкт-Петербургской православной духовной академии иеромонах Афанасий (Букин).Передача из Санкт-Петербурга.

Уже более 2000 лет существует христианство, и на протяжении этого времени было явлено много святых подвижников. Многие из них оставили после себя труды, которые стали реакцией на ту или иную историческую ситуацию. Так, в процессе становления христианства у нас появилось святоотеческое наследие, которым мы сейчас обладаем и с помощью которого научаемся. Но кто такие святые отцы и кого из многочисленных церковных писателей и деятелей Церкви принято так называть?

Святые отцы - это люди, признанные таковыми Церковью. Это не говорит о том, что они никогда не грешили и не совершали плохих поступков. Это означает, что их жизненный путь, его окончание, является для нас образцом. Обратите внимание, важно не столько начало или середина, а сколько конец жизни, потому что именно по нему мы можем судить о том, чего достиг человек, какие плоды он принес. Мы называем их святыми отцами еще и потому, что они смогли воспринять и изложить Божественное Откровение на языке той культуры, в которой жили.

Мы знаем, что есть понятие «святые отцы», но в литературе встречается еще и выражение «учители Церкви». Скажите, это разные понятия или одно и то же?

Это весьма условная дифференциация, потому что среди святых отцов есть учители Церкви, а среди учителей Церкви есть те, кого мы не называем святыми. К примеру, Оригена, Тертуллиана условно принято называть учителями Церкви, хотя они не канонизированы. Более того, учение Оригена на V Вселенском Соборе было отвергнуто, а Тертуллиан в конце своей жизни впал в ересь. Тем не менее они в свое время совершили некий переворот в богословии: они чему-то научили всю Церковь. Хотя эти люди потом и уклонились в ересь, но они сделали очень важное дело для Церкви. Таким образом, учителями Церкви мы называем тех святых или несвятых отцов, которые внесли существенный вклад в развитие богословской мысли. Они писали и говорили исходя из своего жизненного опыта, и потому мы рассматриваем их труды с точки зрения Церкви: то, что ею одобрено в их творениях, мы воспринимаем безусловно, и не принимаем того, что было отвергнуто.

А есть ли какой-нибудь критерий, по которому можно определить, является этот церковный писатель святым отцом или нет? Можем ли мы говорить о святых отцах и учителях Церкви применительно к людям, жившим в XVIII - XX веках?

Христианское благовестие никогда не прекращалось, никогда не останавливалось рассуждение, размышление над Священным Писанием, над тем Божественным Откровением, которое мы имеем, поэтому Дух Святой никогда не уходил из Церкви. Всегда были люди, водимые Им, которые могли объяснять то, что Он для них открывал. Так что и в XVIII, и в XIX, и в XX, и в XXI веках были святые отцы и учители Церкви. Может быть, они нам сейчас не все явно открыты, но они были, есть и будут.

А критерий очень прост, он всегда был один и тот же: Церковь решает, кого назвать святым отцом, а кого учителем Церкви. Рассмотрев труды того или иного отца, его жизнь, она делает вывод: «Вот это образец! Это канон, которому нужно следовать», потому-то мы и говорим о канонизации святого. В каком-то смысле есть и своеобразная канонизация текстов, которая не так явна и скорее всего вызревает подспудно в процессе восприятия трудов того или иного святого отца. Так выявляются труды, которые можно считать каноническими.

Если говорить о конкретных людях, то из отцов XIX и XX веков можно назвать святителя Игнатия Брянчанинова, Феофана Затворника, святителя Филарета Дроздова, митрополита Московского - это только из русских святых, а есть ведь еще и преподобный Иустин Попович - сербский святой, написавший прекрасную «Догматику», которой очень многие пользуются, преподобный Паисий Святогорец, явивший нам нечто похожее на опыты преподобного Симеона Нового Богослова, преподобного Силуана Афонского, Григория Паламы. Он, выражаясь простым языком, говорил о достаточно глубоких вещах и явил скорее аскетическое богословие Церкви, нежели строгое догматическое.

- Какая наука изучает святоотеческое наследие?

Изучением святоотеческого наследия занимается патрология. Здесь рассматриваются труды святых отцов, их жизнь. Патрология - наука достаточно сложная в том плане, что на Западе и у нас она по-разному воспринимается. Для западной патрологии характерен такой же подход, как у нас к Платону или древним философам, как к обычной классической литературе. Западные ученые смотрят, как развивался тот или иной святой отец, что он создавал в процессе своих размышлений, все ли тексты действительно принадлежат ему... При этом подходе патрология больше напоминает техническую филологию или историческую философию с подробным изложением текстов и прочего.

Православный подход заключается в том, чтобы увидеть, что именно было создано в конечном итоге под именем этого святого отца. Тут даже не столь важно, он ли это написал, сколько то содержание, которое было авторизовано Церковью и названо каноническим текстом. Мы смотрим на то, что он нам сегодня дает, как в нем открывается Божественное Откровение и что мы можем почерпнуть из него. Вот это уже православное богословие, которое всегда связано с рефлексией, с внутренним ответом на то, что ты читаешь. Здесь уже текстология нужна лишь отчасти, только для того, чтобы понять, как развивался человек, а не затем, чтобы делать какие-то критические выводы, которые не несут никакой пользы. Поэтому нам, православным, важно заниматься именно богословием, а не просто препарированием текстов.

- В чем для нас сегодня заключается актуальность святоотеческих трудов, скажем, IV века или даже более ранних веков? Ведь известно, что святые отцы создавали их в конкретной исторической обстановке, они являлись их реакцией на те конкретные проблемы, с которыми сталкивалась тогда Церковь: это и ереси, и недопонимание, и многое другое. Когда сегодня мы берем в руки книгу святителя Василия Великого или Григория Нисского, то что она может нам дать?

Очень важно рассматривать не только сам текст. В этом плане, как я уже сегодня говорил в самом начале, святые отцы уникальны тем, что они смогли изложить Божественное Откровение на языке той культуры, в которой жили. Западный подход к патрологии имеет место лишь отчасти, это всего лишь подготовка к настоящему богословию, и если все заканчивается на первом этапе, то это неверный путь. Нам же важно понять культурную обстановку, в которой создавались эти тексты, внимательно рассмотреть их содержание. Например, взять труды того же Григория Богослова и посмотреть, к чему он апеллирует, что знали его слушатели, как понимали его читатели, и выявить методологию подхода к изложению Откровения. В наше время мы можем сделать то же самое: у нас есть такое же Откровение, тот же Святой Дух действует в Церкви, так что можно попытаться на языке нашей культуры его изложить. Есть много разных современных исследователей, в том числе и православных богословов, которые, рассматривая труды святых отцов, живших в III и IV веках, выясняют, что их волновали те же самые проблемы, что и нас, и отвечали они так же, просто мы сейчас не понимаем их ответов, потому что изменился язык. Именно поэтому нам важно изучать творения святых отцов, несмотря на то что они не сразу даются, не всегда бывают понятны. Мы должны изучать их в том контексте, в котором говорили отцы, и тогда сможем научиться отвечать на те вопросы, которые возникают у нас именно исходя из Откровения.

Адольф фон Гарнак дал такое определение понятию «догмат» - это действие греческого духа на библейской почве. Это не совсем верно: Святой Дух воздействовал на эллинскую культуру и, отразившись в ней, создал наши догматы. Они могли бы появиться в любой другой культуре, но Промыслом Божиим их воплощение произошло тогда, когда должно было произойти: иудеи были подготовлены Законом, а греки философией. Мы должны сейчас быть продолжателями тех, кто действовал когда-то до нас. Я уже говорил о преподобном Иустине Поповиче, жившем в ХХ веке и не так давно канонизированном. Он умудрился высказать на языке культуры своего времени глубокие вещи. Он приводил в своих трудах примеры из современной ему науки, и хотя мы можем сейчас сказать, что он где-то ошибался, но в то время эти научные теории были широко распространены, да и использовал их преподобный Иустин для того, чтобы говорить с людьми на их языке. Вот чему нужно нам всем учиться у святых отцов: быть способными говорить с окружающими на том языке, на котором они говорят вокруг тебя. Кажется, Григорий Богослов (или Григорий Нисский) как-то заметил, что в его время даже на рынке говорят о сущности Ипостасей. Ты спрашиваешь у торговки: «Почем рыба?», а она тебе в ответ: «Три сущности». Ты интересуешься: «А почем та?» И слышишь: «Три ипостаси!» Мы должны понять, на каком языке нужно разговаривать с людьми сейчас, чтобы обратиться к ним на их языке, не предавая при этом само Божественное Откровение.

Получается, чтобы сегодня понять святоотеческие труды, нам необходимо обратиться к той литературе, которая будет нам растолковывать их, введет нас в сами тексты? Или же мы можем самостоятельно постепенно постигать содержание книги какого-нибудь святого отца?

Мы не можем самостоятельно постигать никакой текст в Церкви, где есть понятие учительства. Когда мы приходим в Церковь, то она нам через своего служителя разъясняет тот или иной момент из Священного Писания. Именно поэтому очень важно, чтобы священнослужители, получив достойное образование, могли говорить с людьми на их языке. Дело не в том, что нам нужно читать какие-то растолковывающие вещи про святых отцов или смотреть, какие исследования проводятся в том числе и западными православными патрологами, важно увидеть, в каком контексте это возникает. Если мы, к примеру, говорим о текстах времен поздней античности («доникейские», «никейские» святые отцы), то мы, безусловно, должны читать античную литературу, потому что без этого мы не поймем, о чем говорят авторы этого периода, какую терминологию используют, к чему они обращаются. Может быть, и не нужно читать полностью Платона, досократиков или Аристотеля, но нам важно знать те тексты, которые были разъясняющими в Церкви. Например, тот же Иоанн Дамаскин делает введение к своему полному изложению православной веры, основываясь на их диалектике, разъясняя каждый термин, потому что без этого объяснения все дальнейшее рассуждение будет непонятно. Конечно, он делает это вкратце, специально для монашествующих, которые пришли из мира и уже о чем-то слышали, что-то знают, потому достаточно лишь напомнить им о том, что было раньше, и, объяснив терминологию, можно дальше говорить о богословии напрямую. Мы должны поступать так же либо глубоко изучить античные тексты. Безусловно, эти знания в первую очередь нужны священнослужителям и проповедникам, простому человеку это все не так необходимо. Он нуждается в проповедниках, которые будут говорить с ним на знакомом для него языке, и потому обыкновенному человеку надо начинать чтение святоотеческой литературы не с писателей III и IV веков, а со святых отцов ХХ века, таких как преподобный Иустин Попович, хотя мы уже немного и отстоим от той эпохи, в которой он жил.

Многие сейчас рассуждают о том, что Бог стоит после метафизики. Действительно, философская проблематика мало кого сейчас волнует, но она никуда не исчезла: просто поменялась терминология, изменился язык, и мы должны опять научиться говорить на новом языке философии, которую сейчас называют метафизикой.

На многих приходах есть опыт изучения Библии в группах. Как Вы думаете, насколько актуален такой формат изучения святоотеческой литературы, богословия в таких кружках под руководством священника, где есть у людей возможность читать, изучать святых отцов, обсуждая и размышляя над прочитанным?

Мне кажется, это очень актуально. Главное, все это делать в сочетании, чтобы Священное Писание не было в отрыве от традиций, Предания, святоотеческой мысли. Важно рассмотреть, в каком культурном контексте появился текст Писания, а в каком возник труд святого отца, толкующего его. Все это возможно сделать на приходе, и я уверен, что где-то такая работа ведется. Очень важно, чтобы мы в общении находили единый подход, истину, нужную для всех нас. Мы должны изучать богословие не ради изучения, а потому что именно это нас сейчас волнует. Я уверен, что многих людей интересуют какие-то глубокие вопросы, и православие способно дать на них глубокие ответы, не отвергающие разум, не отрицающие саму попытку задавать вопросы. Оно будет стремиться максимально полно ответить на них, хотя понятно, что во всей полноте вряд ли можно ответить даже на какой-нибудь простой вопрос. Все вопросы в конечном счете приводят к тому, когда приходится молчать, потому что мы не знаем, что говорить дальше, поскольку вторглись в пределы Божественной мудрости.

- Телезрительница из Адлера задает вопрос: «Как следует понимать слова, сказанные Господом: «А вы не называйтесь учителями, ибо один у вас Учитель - Христос, все же вы братья. И отцом никого не называйте на земле, ибо один у вас Отец, Который на Небесах ?»

Это очень верное замечание: никто не называйся учителем и никто не называйся отцом, ибо Учитель у нас - это Христос, а Отец - Бог. Мы не перестаем называть отцом своего родного папу, который нас породил, нам понятно, что это не тот отец, который является нашим Небесным Отцом. В это слово вкладывается совершенно иной смысл, и можно сказать, что первообраз для нашего родного отца - это наш Небесный Отец. В этом же значении мы употребляем слово «отец», когда обращаемся к нашему священнику, духовному отцу, породившему и наставившему нас в христианстве.

И учителями мы называемся тоже весьма условно: не мы сами учим, а Дух Святой, действующий в нас, - вот кто на самом деле должен учительствовать! Церковное учительство очень важно, но при этом к нему не надо так относиться, словно выступающий человек есть истина в последней инстанции: он просто проводник, который пытается пересказать и передать то, что ему открывается, или то, что до него открыли другие. Кажется, Григорий Палама говорит о трех видах богословов. К первым он относит тех, кто живет святой жизнью и кому Бог что-то открывает. Это лучшие богословы. Есть и те, кто не живет такой глубокой духовной жизнью, но они стремятся к этому. Они хоть и не имеют откровений, однако они доверяют знаниям первых богословов. Наконец, есть такие, которых Григорий Палама называет плохими богословами. Они не верят первым богословам и, не имея своего опыта, все отрицают и пытаются все постичь, руководствуясь собственным разумом. Мы, священнослужители, стараемся быть богословами второго типа. Мы пытаемся довериться тому опыту Церкви, который у нее есть, и не стараемся выставлять себя учителями в последней инстанции. Христос - наш Учитель! Мы стремимся стать прозрачными для благодати, чтобы Сам Господь учил через нас, а не мы, чтобы Дух Святой действовал в нас и в наших устах всегда звучало Его огненное слово.

- Скажите, а какие жанры святоотеческой письменности существуют?

Сложно сказать о жанрах: они были такие, какой была эпоха, когда они создавались. В первые века христианства для богословских трудов были характерны диалоги наподобие платоновских, потому что это был язык той эпохи. Были и стихотворные произведения, как, например, у Григория Богослова, а позднее и гимны, как у Симеона Нового Богослова. Были и трактаты, хотя и не в том виде, в каком они есть сейчас: это не являлось научной работой с ссылками, с критическим аппаратом, а представляло собой скорее некое рассуждение. Создавались и более, скажем так, литературные произведения, в которых люди пытались художественным образом отобразить свои богословские представления. Особенно характерно это стало для XIX и XX веков. Например, у Ф. М. Достоевского есть много прекрасных произведений, в которых нашло свое отражение православное богословие. Да, наш писатель - это не святой отец, но его творчество заставляет о многом задуматься.

Поэтому для святоотеческой письменности и нет такого строго определенного жанра. Она действует так, как может, говорит на том языке, на котором говорят окружающие люди. Ведь очень важно, уловив язык культуры, начать рассказывать людям то, что было сказано уже до тебя. И каждый раз это делать заново. По выражению одного богослова, Евангелие - это всегда новые и старые вести: вроде бы ничего не изменилось, текст Священного Писания не поменялся и нового откровения мы не получили, но оно всегда звучит по-новому, так, как будто сказано только что. Евангелие переворачивает, преображает душу человека, если он, пытаясь постигнуть его, подходит к нему с чистым сердцем.

В святоотеческом наследии существует целый пласт аскетической литературы, которая зародилась тогда, когда появилось и монашество. Это IV век, время очень далекое от нас, и потому при чтении трудов святых отцов той эпохи возникает ощущение, что они в своем аскетическом опыте удалены от нас на космическое расстояние и их наследие кажется весьма строгим для нас. Скажите, каким образом мы, современные люди, живущие в мегаполисах, читая аскетическую литературу, можем применить ее по отношению к себе? Что можно почерпнуть из нее полезного для себя? Насколько она нам сегодня близка?

Очень важно понять каждому конкретному человеку, какие тексты нужно читать именно ему, а какие нет. Потому что то, что говорится отшельникам, - это одно, и совсем другое дело, когда обращаются к людям, живущим в семьях. Поэтому, быть может, нам важнее читать не древние труды, а современные мысли отцов-аскетов. Аскетика - это своего рода христианская этика, и как некогда была стоическая филология со своей определенной нравственной метафизикой, так и сейчас у нас есть современное богословие с современной этикой. Так что, на мой взгляд, нам нужно начинать чтение святоотеческой литературы с произведений таких отцов, как преподобный Паисий Святогорец, преподобный Иустин Попович или еще не канонизированный Иосиф Исихаст. У них тоже бывают достаточно «жесткие» тексты, но они нам ближе и понятнее, чем труды писателей, живших в III - V веках. Мы живем сейчас иначе, и потому то, что было написано ими когда-то давно, нам кажется сложным и непонятным. Вот почему так важен язык культуры. Мы можем почерпнуть что-то очень необходимое для себя в наследии святых отцов, живших когда-то давно, если будем понимать тот язык, на котором они обращаются к нам. Изучив его, мы сможем осознанно сказать: «Вот это так преломляется в сегодняшнем дне, и я вот таким образом могу применить сегодня то богословие, которое до сих пор является важным и глубоким. Оно не изменилось в сегодняшнем дне, оно создало ту же самую этику по Духу, но другую по форме.

Сегодня мы стоим на пороге Великого поста, когда Церковью предлагается немало книг для чтения: это и Священное Писание, и труды святых отцов. А что из святоотеческого наследия мы можем почитать в пост, чтобы вместе с отцами пройти этот путь покаяния? Может быть, стоит выбрать какого-нибудь конкретного святителя или писателя, который будет нас «сопровождать» по дороге к Светлому Христову Воскресению?

Думаю, что прежде всего необходимо понять, какая именно проблема волнует конкретного человека, потому что можно дать общую рекомендацию, но будет ли она для него актуальной, это большой вопрос. Очень важно за время поста прочитать хотя бы одно Евангелие, но какое из них, должен понять сам человек - кому-то ближе Евангелие от Марка, кому-то от Иоанна, а для кого-то роднее Евангелие от Матфея или Луки...

Так же можно поступить и при выборе святоотеческой литературы, взяв для себя того святого отца и ту тематику, которая отвечает душе. Если человека, к примеру, очень волнует триэтологический вопрос, то он может поставить себе аскетическую цель - прочитать «Пять слов о богословии» святителя Григория Богослова, в которых речь идет именно об этом. Если беспокоят больше нравственные вещи, то ему лучше прочесть труды святых отцов-аскетов, например Симеона Нового Богослова или более современного для нас преподобного Силуана Афонского. Если же человека интересует больше культурно-философская проблематика в богословии, что, на мой взгляд, кажется очень важным, то лучше взять труды малоизвестного у нас в России преподобного Иустина Поповича, его книгу «Философские пропасти». Он отвечает в ней на те вопросы, которые вставали перед его современниками. Изучив произведения Ницше, Метерлинка, проанализировав европейскую культуру своего времени, преподобный Иустин пытается дать ей православную альтернативу. Лично я бы выбрал для себя именно его книгу, и хотя уже читал ее раньше, но, возможно, еще раз перечитаю либо возьму для себя что-то подобное для чтения на время Великого поста.

Так что каждому из нас нужно посмотреть на святоотеческое наследие и определить для себя в первую очередь ту тему, которая волнует, понять, что сейчас тяжелее всего будет читать, и тем не менее выбрать именно это, потому что пост - время аскетики, и все мы, пересиливая себя, заставляя себя что-то делать, будем таким образом подвизаться. Может быть, кому-то важно будет прочитать раннехристианских отцов Церкви, таких как Игнатий Богоносец, Киприан Карфагенский или Климент Римский, а для кого-то важнее будет прочесть не труды святого отца, а какое-нибудь введение к этому, книгу по патрологии или вообще взять для чтения роман Ф. М. Достоевского «Братья Карамазовы». Да, кому-нибудь покажется, что это светское произведение, но в нем глубоко отражается христианская натура, для кого-то такое чтение будет трудно даваться, но в этом и будет заключаться аскетический подвиг для этого человека.

Ваш ответ очень хорошо подходит тем, кто находится в традиции Церкви и просто пытается найти для себя ответ на вопрос, который их волнует. А если, предположим, я решил подарить книгу человеку, который еще только стоит на пути к Церкви и не имеет никакого представления о нашем церковном святоотеческом наследии, то какая это может быть книга, на Ваш взгляд? Может быть, это блаженный Августин, Иоанн Златоуст или тот же Иустин Попович? Хочется ведь, чтобы человек взял книгу в руки, открыл ее и она была бы ему понятна и близка.

Хорошо, что Вы упомянули блаженного Августина: его «Исповедь» поистине универсальный труд, который можно посоветовать действительно читать любому. Опять же нужно понимать, кому ты это даришь, какой человек перед тобой. Если он далек от философских вопросов, то книги Иустина Поповича будут странным для него подарком. А если перед вами человек, интересующийся культурой, философией, то книга преподобного Иустина «Философские пропасти» будет ответом ему на многие вопросы. Мне в свое время очень сильно помогла книга архимандрита Софрония Сахарова о преподобном Силуане Афонском, может быть, она станет для кого-нибудь тоже введением в Церковь, в ее глубокое аскетическое богословие. А возможно, самой важной книгой для кого-то будет книга «Беседа преподобного Серафима Саровского с Мотовиловым», где раскрываются цели христианской жизни и достаточно глубоко говорится о тех вещах, которые открываются не сразу, а через несколько лет после пребывания в Церкви, но они поражают и вдохновляют многих людей.

Вы упомянули некоторые книги, повлиявшие на Вас, может, Вы расскажете нам о своем опыте чтения святых отцов и о Вашем пути в Церкви? Кто из святых отцов «сопровождал» Вас на пути становления как христианина?

Я только что говорил Вам про Силуана Афонского - наверное, это был один из самых важных моих святых во время моего становления как христианина. Вообще очень сильно на меня повлияла в этом отношении святая Гора Афон. Когда-то я, еще не будучи глубоко воцерковленным, делая свои первые шаги в Церкви, попал по Божиему промыслу на Афоне в русский Пантелеимонов монастырь, в котором как раз и подвизался преподобный Силуан Афонский. Я тогда еще ничего о нем не читал, но эти две недели перевернули мой мир души. К тому времени мною уже было что-то прочитано о древних подвижниках: я пытался читать «Лествицу», какие-то аскетические труды - так, чисто из интереса... Я увидел на Афоне мир, где люди живут так, как написано в древних патериках, и на меня это очень сильно повлияло, поэтому преподобный Силуан Афонский стал для меня одним из самых важных в моем становлении, впрочем, так же, как и преподобный Серафим Саровский. Мне в свое время подарили книгу о нем с достаточно подробным житием и некоторыми его трудами, которая мне очень полюбилась. А когда я ходил в храм, в Иоанновский монастырь, что на Карповке, то всегда становился у иконы преподобного Серафима Саровского. Вообще вот эта русская культура Иисусовой молитвы именно в нашем восприятии оказалась тем фактором, который и привел меня в Церковь. Хотя, может быть, это мне так кажется и Бог сделал все как-то иначе - я не знаю.

Если человек хочет познакомиться со святоотеческим наследием, но не знает, с чего начать, может быть, ему посоветовать начать читать какие-то сборники трудов святых отцов или те же самые патерики?

Сейчас выходит очень много разных сборников с избранными трудами святых отцов, иногда даже с небольшими отрывками из их творений. Если мы достаточно хорошо знаем характер человека, то можем подобрать святого отца, который будет ему близок духовно, и подарить его книгу. Очень важно найти то, что будет соответствовать его эстетическому вкусу, потому что при таком количестве выпускаемых изданий человек может в первую очередь смотреть на обложку.

Замечательно, что сейчас в издаваемой литературе появились труды отца Гавриила Бунге, подвизающегося в горах Швейцарии. Он занимается изучением Евагрия Понтийского и вообще святоотеческой письменности того времени и той области, где жили монахи-пустынники. У отца Гавриила вышла серия маленьких книг, где он пытается рассуждать о вопросах, важных для современного человека. Мы часто встречаем у святых отцов такое понятие, как уныние. А ведь многие, когда приходят на исповедь, говорят: «Батюшка, меня уныние беспокоит». У отца Гавриила вышла книга с названием «Тоска, уныние, депрессия». На самом деле мы чаще сейчас слышим слово «депрессия», а под унынием люди чаще всего подразумевают что-то другое: какую-то печаль, усталость, отсутствие интереса. А то, что действительно волнует человека, так это депрессия. Если у него на самом деле она есть, то можно подарить ему эту книгу с таким броским названием, яркой обложкой, и он сможет увидеть, что ответы на все волнующие его вопросы уже даны, просто ему нужно найти их в книге. Повторюсь, что очень важно понимать, что беспокоит сейчас конкретного человека, а иначе можно впустую потратить время, пытаясь постоянно давать общие ответы на общие вопросы и попадать мимо цели.

В наши дни киноиндустрия интересуется Священным Писанием, библейской историей, образом Господа нашего Иисуса Христа. Все, наверное, смотрели «Страсти Христовы», а не так давно вышел фильм «Исход», где рассказывается о выходе израильского народа из Египта, о подвиге Моисея и его послушании. Он снят в жанре боевика, но тем не менее сам факт того, что такой фильм есть, заслуживает внимания. Знаю, что были сняты фильмы о ветхозаветных праведниках и пророках, к примеру о царе Давиде или о Ное, а снималось ли кино о святых отцах? Насколько было бы актуальным обогатить кинематограф фильмами о подвижниках и учителях Церкви? Я спрашиваю Вас об этом потому, что мы знаем из житий святых отцов, насколько их жизни были очень непростыми и многие из них претерпели мучения, страдания, но остались верными Христу.

Такие фильмы есть. К примеру, был снят прекрасный фильм о блаженном Августине, где рассказывается о его жизни, приводится много цитат из его «Исповеди». Мне кажется, что направленность таких фильмов должна быть прежде всего миссионерской, а человеку воцерковленному они, в принципе, особо не нужны - ему лучше прочитать труды самого святого отца, потому что из книги он почерпнет для себя гораздо больше, чем из киноленты. А вот тем, кто далек от Церкви, очень важно показать, что христиане не являются какими-то маргиналами, чуждыми совсем этого мира, они не вне мира в каком-то смысле: от мира, не от мира, но в этом мире пребывающие. Это было важно для отцов III, IV веков. Иустин Философ писал в своих «Апологиях», что мы, христиане, так же размышляем над важными вопросами, как и остальные люди, и поэтому, на мой взгляд, нужно снимать такие фильмы. Но процесс их создания достаточно сложен, как сложно преподавание патрологии: очень трудно рассказать об отце так, чтобы он, оставаясь святым, при этом был показан человеком. Это действительно большая задача, которая бывает под силу только глубоким режиссерам. Ведь важно, чтобы при этом не было опошления, потому что часто получается так, когда берется высокая тема, задается высокая планка, а человек до нее не дотягивает, тогда все усилия тратятся впустую, а на экраны выходит плохой фильм.

Если говорить о фильмах, то можно вспомнить те, в которых проводились параллели с происходящим в христианской истории: например, «Бен-Гур». Есть несколько фильмов, рассказывающих о первых веках христианства. И важно, когда режиссер-христианин снимает кино на историческую тему, в котором покажет нам не напрямую жизнь известного святого отца (потому что вряд ли кто-то пойдет смотреть на фильм с названием «Преподобный Иустин Философ»), а какую-нибудь историю из того времени, тогда многие захотят посмотреть. Ведь это можно представить ярко, красиво, интересно и захватывающе, а кроме того, еще донести до человека что-то важное о христианстве.

Мне кажется, эта тема очень интересная. Очень важно, чтобы режиссер был христианином и смог подобрать хороших сценаристов, чтобы тема не опошлялась, а сам фильм не превратился в какой-нибудь фарс, издевательство над христианством.

- Дай Бог, чтобы такие режиссеры и сценаристы у нас появились! Может быть, они сейчас возрастают и задумываются над такими вопросами, над темами, которые можно было бы поднять в кинематографе. Мне кажется, интересно было бы снять фильм о жизни и мученической кончине святителя Игнатия Богоносца - это такая яркая история на заре христианства!
В завершение нашей передачи хотелось бы сказать: мы находимся в преддверии Великого поста, что бы Вы хотели пожелать нашим телезрителям в рамках нашей сегодняшней темы?

Хотелось бы, чтобы каждый из нас, заглянув в свое сердце, нашел ту самую проблему, которая его волнует и с которой ему тяжело справиться, а затем постарался бы найти такого святого отца, глубоко над ней задумывавшегося, и поставил себе цель прочитать за Великий пост то или иное произведение. Можно выделить конкретное время и исходя из своей нагрузки, может быть, 15 - 20 минут каждый день читать по нескольку страниц этого текста, пытаясь найти ответ на вопрос, стараясь решить проблему. Возможно, это сразу не получится, не нужно из-за этого расстраиваться и переживать. Надо поставить себе некую высшую цель и определить небольшие задачи, которые помогут ее достичь. Пускай одной из них станет задача прочитать книгу святого отца, отвечающего на тот вопрос, который сейчас волнует. Не просто так прочитать - лишь бы прочитать, а для того, чтобы разобраться в себе и постараться исправиться.

Ведущий Михаил Проходцев
Расшифровка: Евгения Осипцова