Фонд "память мучеников и исповедников русской православной церкви" выпустил книгу. Архимандрит Дамаскин (Орловский): Новомученики и исповедники Церкви Русской (08.02.2015)

0.)

Родился 26 декабря 1949 года в Москве, игумен. В 1979 году окончил Литературный институт имени А.М.Горького при Союзе писателей СССР. Работал в учебно-методическом кабинете при Министерстве приборостроения СССР. С 1983 по 1986 год служил чтецом в Успенской церкви села Жилина Московской области.

7 апреля 1988 года в Преображенском кафедральном соборе г. Иваново пострижен в мантию с именем Дамаскин в честь преподобного Иоанна Дамаскина. 28 декабря 1988 года епископом Ивановским и Кинешемским Амвросием (Щуровым) рукоположен во диакона, 29 декабря того же года - во иерея. Направлен служить в Воскресенский храм с. Толпыгино Приволжского района Ивановской области.

В 1991 году включен в состав Синодальной комиссии по изучению материалов, касающихся реабилитации духовенства и мирян Русской Православной Церкви, пострадавших в советский период; в 1996 году - в состав Синодальной комиссии по канонизации святых.

9 апреля 1996 года указом Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II назначен в клир храма Покрова Пресвятой Богородицы на Лыщиковой горе.

С конца 70-х годов игумен Дамаскин ведет систематический сбор материалов, касающихся подвига новомучеников и исповедников Российских XX века. До 1990 года исследования проводились в основном путем получения свидетельских показаний и выявления всех имеющихся опубликованных источников.

С 1991 года игумен Дамаскин приступил к изучению архивно-следственных дел в ЦА КГБ СССР (ныне ЦА ФСБ РФ). В дальнейшем также проводилось изучение материалов Архива Президента РФ, ГАРФ, РГИА, архивов УФСБ по Москве и Московской области и прокуратуры Тверской области. Собранные игуменом Дамаскиным материалы о жизни и подвиге новомучеников были представлены в Синодальную комиссию по канонизации святых и послужили основанием для их прославления в Соборе новомучеников и исповедников Российских.

Игумен Дамаскин - автор научной методики комплексного изучения материалов, относящихся к мученическому и исповедническому подвигу святых XX века. Он продолжил прерванную в XX веке житийную традицию, восстановив ее на принципах раннехристианской агиографии, когда жития создавались на основе официальных документированных и устных свидетельств.

Основополагающим для развития русской агиографии на рубеже XX и XXI веков стал труд игумена Дамаскина «Мученики, исповедники и подвижники благочестия Русской Православной Церкви XX столетия. Жизнеописания и материалы к ним» (Тверь, 1992-2002. 7 книг).

В издание вошли более 900 житий и жизнеописаний, календари памяти новомучеников и исповедников. Автор использовал материалы архивов ФСБ, Президента РФ, бывших партийных и др., в т.ч. региональных. Основную массу источников составили судебно-следственные дела. Агиограф также использовал тысячи показаний очевидцев и участников событий, собранных им в 70-х - 80-х годах XX века.

За этот труд в 1997 году он был удостоен премий митрополита Макария (за 1-ю и 2-ю книги) и в 2002 году - Союза писателей России (за 6-ю книгу). Составленные игуменом Дамаскиным жития публиковались также в сборниках «Жития новомучеников и исповедников Российских XX века Московской епархии» (Тверь, 2002-2005. Т. 1-5, доп. 1-4).

В 2005 году началось издание полного собрания составленных игуменом Дамаскиным «Житий новомучеников и исповедников Российских XX века» в соответствии с их церковной памятью по месяцам. (Тверь, 2005-2008. Январь, Февраль, Март, Апрель, Май, Июнь, продолж.).

С 1997 года игумен Дамаскин - научный руководитель регионального общественного фонда «Память мучеников и исповедников РПЦ», цели которого - изучение архивных документов и других свидетельств, касающихся подвига мучеников и исповедников Российских, и публикация духовного наследия мучеников.

В 2002-2009 годах были опубликованы книги творений священномучеников Тверского архиепископа Фаддея (Успенского), Пермского архиепископа Андроника (Никольского), Курского архиепископа Онуфрия (Гагалюка), Воронежского архиепископа Петра (Зверева), епископа Каменец-Подольский и Брацлавского Амвросия (Полянского), епископа Петропавловского Мефодия (Красноперова), митрополита Киевского и Галицкого Владимира (Богоявленского).

Игумен Дамаскин - автор многочисленных статей и участник научных конференций, посвященных истории РПЦ в XX веке, а также серии телевизионных передач о новомучениках и исповедниках Российских. Книги игумена Дамаскина переведены на английский, немецкий, сербский и румынский языки.

Игумен Дамаскин является секретарем Синодальной комиссии Русской Православной Церкви по канонизации святых, членом совета по изданию серий «Памятники церковной письменности» и «Славянский мир», редакционной коллегии научной серии «Материалы по новейшей истории Русской Православной Церкви», научно-редакционного совета Православной Энциклопедии. Член Союза писателей России.

Об изучении бессмертного подвига новомучеников и их жизни во Христе рассказывает научный руководитель Регионального общественного фонда «Память мучеников и исповедников Русской Православной Церкви», секретарь Синодальной комиссии Московского Патриархата по канонизации святых, ответственный секретарь Церковно-общественного совета при Патриархе Московском и всея Руси по увековечению памяти новомучеников и исповедников Церкви Русской, составитель полного свода житий новомучеников и исповедников Российских XX в., игумен Дамаскин (Орловский).

– Отец Дамаскин, жизнь Церкви с первых веков созидалась на подвигах мучеников. Чем отличается подвиг новомучеников от подвига мучеников первых веков христианства? И чем отличается изучение их жизни от изучения жизни древних мучеников?

– Сам подвиг, его качественное содержание никак не изменилось, тот же самый христианин с верой во Христа воскресшего предстоял Богу в древности, предстоял Богу и в ХХ столетии. Изменилось не содержание христианского подвига, а обстоятельства, в которых этот подвиг стал совершаться. Если христиане первых веков были гонимы только за то, что они христиане, само христианство и ставило их уже вне закона, то во время гонений в ХХ столетии христианство не объявлялось преступным и заслуживающим смерти, как то было в древности.

От христианина в ХХ в. не всегда требовали и отречения от Христа. Главным стало не то, кем ты называешься, а кем ты являешься в действительности. Ты можешь называться христианином, но не быть им на деле. Поэтому если жизнь древних мучеников рассматривалась по одному признаку – их веры во Христа, то жизнь пострадавших от властей в ХХ столетии рассматривается по множеству признаков. И подход к их изучению – личностный, то есть надо изучать жизнь человека, чтобы понять, кто перед нами. Властей в то время вполне устраивало положение, чтобы христиане были таковыми только по имени или тайно помогали гонителям. Поэтому в те годы христиане по имени могли быть отступниками от веры, лжесвидетелями против ближних и людьми недостойного христианина образа жизни. И при этом всем – пострадать, как многие наши славные мученики, те, для кого не было ничего дороже и прекрасней Христовой Церкви. Это значит, что методика изучения жизни мучеников при остающихся неизменными церковных критериях стала иной.

В ХХ в. на историческую сцену вышел политический феномен, не существовавший доселе, – тоталитарное государство. Чем можно его охарактеризовать? Тотальностью и мощью давления государства на отдельного человека, когда использовалась вся материальная и организуемая государством психологическая мощь, когда для того, чтобы сломить и раздавить того или иного человека враждебной, как считала власть, идеологии, использовались все рычаги и возможности государственной машины. Церковный человек оказывался почти как в иноземном, каком-то «вавилонском» плену, но в отличие от обычного плена во времена межгосударственных войн ему некуда тогда было бежать кроме Неба. В этих условиях некоторые, чтобы сохранить свою жизнь, шли на сделку с совестью. Можно ли их назвать исповедниками или мучениками, хотя бы они и претерпели впоследствии насильственную смерть? Отличается подвиг новомучеников и по условиям следственного процесса, который в ХХ в. в отличие от открытого процесса в древности был закрыт от окружающих и почти недоступен для полноценного изучения в настоящее время, потому что тот корпус документов судебно-следственных дел, который ныне в основном изучается, отражает лишь часть жизни пострадавшего священнослужителя или мирянина, и как часть информационного целого может быть недостаточен для реконструкции событий. Церковь ныне обвиняют в том, что она будто бы совершенно доверяет всему написанному в протоколах допросов обвиняемых.

Бывали случаи, когда люди, оказавшиеся лицом к лицу с гонителями, лжесвидетельствовали, кривили душой, подписывались под нажимом следователей под текстами, под которыми они никогда бы не подписались, находясь в других обстоятельствах. Говорят, что у следователей были методы воздействия, пытки и пр. Но это возражение за пределами критики, потому что в данном случае говорится не о людях вообще, а о святых мучениках, не вообще о несправедливо пострадавших, а о тех, чье поведение перед лицом смерти было во всех отношениях безупречно. Ссылка на условия следствия ХХ в., делающая извинительным лжесвидетельство, означала бы изменение критериев канонизации, принятых Церковью, которая всегда рассматривала по существу подвиг мученика и не искала оправдания греху в тяжести пыток, при которых можно было бы отказаться от нравственных и религиозных принципов.

Новомучениками мы можем называть только тех, кто прославлен Русской Православной Церковью. В соответствии с решением Священного Синода от 16 февраля 1999 г. мы называем святыми мучениками только прославленных Церковью, имена остальных Ты, Господи, веси. Такая формула и невключение непрославленных в перечень новомучеников поименно позволяет в соответствии с определением Священного Синода «исключить из чина почитания тех, кто скончался вне Православной Церкви, отпав от нее из-за церковного раскола, или из-за предательства, или по нецерковным мотивам» (Канонизация святых в ХХ веке. М., 1999). Так что будет ошибкой называть новомучениками тех, кто пострадал, но не был прославлен Церковью.

– От чего в первую очередь приходилось отрекаться новомученикам и исповедникам Церкви Русской ради верности Христу, какие лишения принимать на себя в жизни?

– В первую очередь, чтобы избежать гонений в годы советской власти, верующим приходилось скрывать, что они верующие. В те годы, если человек оставался верным Христу, он мог лишиться работы и вообще остаться без средств к существованию, мог быть арестован, заключен в тюрьму или отправлен в ссылку. Гонения касались не только взрослых членов семьи, но и детей, которых могли преследовать в школах за ношение крестика или за то, что посещают богослужения. Соответственно, родители всегда жили под угрозой лишения родительских прав за воспитание детей в религиозном духе. Верующий человек должен был быть в то время готов лишиться всего, но не постыдиться Христа и Его слов.

– В годы гонений на Православную Церковь в стране наблюдался, как бы мы сейчас сказали, кризис семьи: официальная политика безбожной власти насаждала культ поклонения материальным благам, навязывала свободу отношений для супругов, общественное воспитание детей по стандартным государственным программам, в основе которых лежат принципы безбожия и обезличивания. Сегодня мы пожинаем горькие плоды экспериментов советской власти. Может ли опыт жизни новомучеников и исповедников Церкви Русской помочь современным супругам в противостоянии этому давлению извне, а также в воспитании детей?

– Чтобы семья могла противостоять современным соблазнам, надо, чтобы сама семья была христианской. Современным соблазнам может быть противопоставлено только иное содержание жизни – содержание христианское. Надо быть, прежде всего, христианином, и тогда соблазны мира сего не коснутся души человека. Опыт новомучеников ярко свидетельствует об этом. В то время многие христианские семьи мирян и священнослужителей ничего не боялись, хорошо понимая, что единственная прочная опора их в этой жизни – христианская вера. В этом смысле современный человек не столько соблазняем миром, сколько соблазняется сам, зачастую сам ищет соблазны и не ищет того, как и чем духовно питать свою душу, чтобы спасти ее.

Прохождение семейного поприща требует от человека немалых усилий, без преувеличения можно сказать, что это подвиг. Венцами мученическими символизирует Церковь брак, даруя супругам благодатную силу, чтобы за достойное и подвижническое несение этого креста на земле увенчаться в Царстве Небесном.

Прибытие в слон

Образцом семейной жизни были, например, священномученик Тихон и его супруга, исповедница Хиония, Архангельские, прославленные в Соборе новомучеников и исповедников Церкви Русской. Жили они в Воронежской области, где отец Тихон служил священником. У них родилось 18 детей. Супруги растили детей, не смущаясь бедностью, приучая детей ко всякого рода труду, что помогло тем впоследствии пережить многие лишения.

Воспитанием детей занималась мать, Хиония Ивановна. Она научила детей молиться, а при всех трудностях обращаться к Богу. Во все большие и малые церковные праздники дети вместе с нею шли в церковь. Она приучила их поститься в соответствии с церковным уставом. В посты откладывалось чтение светских книг и читался Закон Божий. Прочитанное дети пересказывали отцу или матери. Поскольку времени свободного от работы тогда было немного, то пересказывали за работой – в огороде, в поле или за рукоделием.

9 августа 1937 г. отец Тихон был арестован. «Оружие есть?» – спросил его сотрудник НКВД. «Есть, – ответил священник, – крест и молитва!» Протоиерей Тихон Архангельский был расстрелян 17 октября 1937 г. Перед расстрелом палач спросил его: «Не отречешься?» – «Нет, не отрекусь!» – ответил священник.

12 декабря 1937 г. власти арестовали Хионию Ивановну. Через несколько дней мужественная исповедница писала детям из тюрьмы: «Дорогие мои дети, вот три дня я в клетке, а думаю – вечность. Допроса форменного не было еще, но спросили, верю я в то, что Бог спас евреев, потопив фараона в море, я сказала: верю, и за это меня назвали троцкисткой, которых нужно уничтожать, как врагов советской власти… Храни вас Господь и Его Пречистая Матерь…»

31 декабря 1937 г. тройка НКВД приговорила Хионию Ивановну к восьми годам заключения. Хиония Ивановна скончалась в декабре 1945 г., став вместе со своим супругом, священномучеником Тихоном, христианским образцом воспитания детей и молитвенницей за всех стремящихся к устроению благочестивой семейной жизни.

– Претерпеть допросы и истязания в застенках было выше человеческих сил. Что помогало новомученикам оставаться верными евангельской истине до конца и в то же время – сохранять человеческое достоинство?

– Для новомучеников пришедшие испытания стали экзаменом, который они сдавали благодеющему о них Богу. Главная трудность и скорбь мучеников ХХ столетия была не в истязаниях, а в том, что гонения и мучения, ссылки и заключения они не могли переждать, как это бывало в древности, когда всякое гонение в конце концов оканчивалось и люди снова могли начать жить привычной для них жизнью, почти не преследуемые. Нашим новомученикам и исповедникам пришлось жить в условиях гонений, заключений и ссылок в течение всей своей жизни.

Какие же качества им требовались, чтобы все это достойно перенести? В первую очередь такая весьма полезная для человека добродетель, как терпение. «Терпением вашим спасайте души ваши… Претерпевший до конца спасется», – говорит Господь. Эта добродетель, возрастая, помогала мученику видеть в своей жизни Промысл Божий, действенное участие в ней Бога, что уже само по себе укрепляло его духовные силы. Второе, что помогало перенести испытания и в то же время являлось плодом проявляемого в испытаниях терпения, – это глубочайшее христианское смирение. Именно этой главной добродетели учили страдания, благодаря этой божественной добродетели мученики смогли перенести все испытания.

Для новомучеников и исповедников гонения, обрушившиеся на них в ХХ столетии, не были фактором внешнего насилия. Для них это были обстоятельства, в которые их поставил Господь не только страдать, но и жить. И что для новомучеников и исповедников могло быть утешительней, чем знать, что Господь всегда с ними рядом – и в тюремной камере, и за колючей проволокой концлагеря.

«Ты спрашиваешь, когда кончатся мои мучения? – писал священномученик Иларион (Троицкий) из тюрьмы. – Я отвечу так: мучений я не признаю и не мучаюсь. При моем «стаже» меня… тюрьмой не удивишь и не испугаешь. Я уже привык не сидеть, а жить в тюрьме…»

– Вы взяли на себя чрезвычайный труд по изучению подвига новомучеников и исповедников Церкви Русской и составлению полных жизнеописаний. Что вас подвигло на это и в чем заключается работа в настоящее время?

– Безусловно, прежде всего – долг перед Церковью, осознание необходимости, чтобы это было сделано, и того, что осуществить это можно в определенных временных рамках. Есть вещи, которые можно сделать или сейчас, или уже, во всяком случае, в должных объемах, будет трудно сделать когда-либо. Жития пишут на основании исследований в различных архивных фондах, а методика исследования и написания житий новомучеников сходна с тем, как писали жития древних мучеников.

Отец Дамаскин, жизнь Церкви с первых веков созидалась на подвигах мучеников. Чем отличается подвиг новомучеников от подвига мучеников первых веков христианства? И чем отличается изучение их жизни от изучения жизни древних мучеников?

Сам подвиг, его качественное содержание никак не изменилось, тот же самый христианин с верой во Христа воскресшего предстоял Богу в древности, предстоял Богу и в ХХ столетии. Изменилось не содержание христианского подвига, а обстоятельства, в которых этот подвиг стал совершаться. Если христиане первых веков были гонимы только за то, что они христиане, само христианство и ставило их уже вне закона, то во время гонений в ХХ столетии христианство не объявлялось преступным и заслуживающим смерти, как то было в древности. От христианина в ХХ в. не всегда требовали и отречения от Христа. Главным стало не то, кем ты называешься, а кем ты являешься в действительности. Ты можешь называться христианином, но не быть им на деле. Поэтому если жизнь древних мучеников рассматривалась по одному признаку - их веры во Христа, то жизнь пострадавших от властей в ХХ столетии рассматривается по множеству признаков. И подход к их изучению - личностный, то есть надо изучать жизнь человека, чтобы понять, кто перед нами. Властей в то время вполне устраивало положение, чтобы христиане были таковыми только по имени или тайно помогали гонителям. Поэтому в те годы христиане по имени могли быть отступниками от веры, лжесвидетелями против ближних и людьми недостойного христианина образа жизни. И при этом всем - пострадать, как многие наши славные мученики, те, для кого не было ничего дороже и прекрасней Христовой Церкви. Это значит, что методика изучения жизни мучеников при остающихся неизменными церковных критериях стала иной.

В ХХ в. на историческую сцену вышел политический феномен, не существовавший доселе, - тоталитарное государство. Чем можно его охарактеризовать? Тотальностью и мощью давления государства на отдельного человека, когда использовалась вся материальная и организуемая государством психологическая мощь, когда для того, чтобы сломить и раздавить того или иного человека враждебной, как считала власть, идеологии, использовались все рычаги и возможности государственной машины. Церковный человек оказывался почти как в иноземном, каком-то «вавилонском» плену, но в отличие от обычного плена во времена межгосударственных войн ему некуда тогда было бежать кроме Неба. В этих условиях некоторые, чтобы сохранить свою жизнь, шли на сделку с совестью. Можно ли их назвать исповедниками или мучениками, хотя бы они и претерпели впоследствии насильственную смерть? Отличается подвиг новомучеников и по условиям следственного процесса, который в ХХ в. в отличие от открытого процесса в древности был закрыт от окружающих и почти недоступен для полноценного изучения в настоящее время, потому что тот корпус документов судебно-следственных дел, который ныне в основном изучается, отражает лишь часть жизни пострадавшего священнослужителя или мирянина, и как часть информационного целого может быть недостаточен для реконструкции событий. Церковь ныне обвиняют в том, что она будто бы совершенно доверяет всему написанному в протоколах допросов обвиняемых.

Однако это не так. Все прекрасно понимают, что люди в то время ложно обвинялись в несовершенных преступлениях. И в этом случае важно не само обвинение, а позиция обвиняемого по отношению к выдвинутому против него обвинению. На Архиерейских Соборах с предельной ясностью не один раз говорилось, что нет «оснований для канонизации лиц, которые на следствии оговорили себя или других, став причиной ареста, страданий или смерти ни в чем не повинных людей, несмотря на то что они пострадали. Малодушие, проявленное ими в таких обстоятельствах, не может служить примером, ибо канонизация - это свидетельство святости и мужества подвижника, подражать которым призывает Церковь Христова своих чад» (см.: Доклад митрополита Крутицкого и Коломенского Ювеналия, председателя Синодальной комиссии по канонизации святых, на Архиерейском Юбилейном Соборе. М.: Храм Христа Спасителя, 13-16 августа 2000 г.). Бывали случаи, когда люди, оказавшиеся лицом к лицу с гонителями, лжесвидетельствовали, кривили душой, подписывались под нажимом следователей под текстами, под которыми они никогда бы не подписались, находясь в других обстоятельствах. Говорят, что у следователей были методы воздействия, пытки и пр. Но это возражение за пределами критики, потому что в данном случае говорится не о людях вообще, а о святых мучениках, не вообще о несправедливо пострадавших, а о тех, чье поведение перед лицом смерти было во всех отношениях безупречно. Ссылка на условия следствия ХХ в., делающая извинительным лжесвидетельство, означала бы изменение критериев канонизации, принятых Церковью, которая всегда рассматривала по существу подвиг мученика и не искала оправдания греху в тяжести пыток, при которых можно было бы отказаться от нравственных и религиозных принципов.

От чего в первую очередь приходилось отрекаться новомученикам и исповедникам Церкви Русской ради верности Христу, какие лишения принимать на себя в жизни?

В первую очередь, чтобы избежать гонений в годы советской власти, верующим приходилось скрывать, что они верующие. В те годы, если человек оставался верным Христу, он мог лишиться работы и вообще остаться без средств к существованию, мог быть арестован, заключен в тюрьму или отправлен в ссылку. Гонения касались не только взрослых членов семьи, но и детей, которых могли преследовать в школах за ношение крестика или за то, что посещают богослужения. Соответственно, родители всегда жили под угрозой лишения родительских прав за воспитание детей в религиозном духе. Верующий человек должен был быть в то время готов лишиться всего, но не постыдиться Христа и Его слов.

В годы гонений на Православную Церковь в стране наблюдался, как бы мы сейчас сказали, кризис семьи: официальная политика безбожной власти насаждала культ поклонения материальным благам, навязывала свободу отношений для супругов, общественное воспитание детей по стандартным государственным программам, в основе которых лежат принципы безбожия и обезличивания. Сегодня мы пожинаем горькие плоды экспериментов советской власти. Может ли опыт жизни новомучеников и исповедников Церкви Русской помочь современным супругам в противостоянии этому давлению извне, а также в воспитании детей?

Чтобы семья могла противостоять современным соблазнам, надо, чтобы сама семья была христианской. Современным соблазнам может быть противопоставлено только иное содержание жизни - содержание христианское. Надо быть, прежде всего, христианином, и тогда соблазны мира сего не коснутся души человека. Опыт новомучеников ярко свидетельствует об этом. В то время многие христианские семьи мирян и священнослужителей ничего не боялись, хорошо понимая, что единственная прочная опора их в этой жизни - христианская вера. В этом смысле современный человек не столько соблазняем миром, сколько соблазняется сам, зачастую сам ищет соблазны и не ищет того, как и чем духовно питать свою душу, чтобы спасти ее.

Воспитанием детей занималась мать, Хиония Ивановна. Она научила детей молиться, а при всех трудностях обращаться к Богу. Во все большие и малые церковные праздники дети вместе с нею шли в церковь. Она приучила их поститься в соответствии с церковным уставом. В посты откладывалось чтение светских книг и читался Закон Божий. Прочитанное дети пересказывали отцу или матери. Поскольку времени свободного от работы тогда было немного, то пересказывали за работой - в огороде, в поле или за рукоделием.

9 августа 1937 г. отец Тихон был арестован. «Оружие есть?» - спросил его сотрудник НКВД. «Есть, - ответил священник, - крест и молитва!» Протоиерей Тихон Архангельский был расстрелян 17 октября 1937 г. Перед расстрелом палач спросил его: «Не отречешься?» - «Нет, не отрекусь!» - ответил священник.

12 декабря 1937 г. власти арестовали Хионию Ивановну. Через несколько дней мужественная исповедница писала детям из тюрьмы: «Дорогие мои дети, вот три дня я в клетке, а думаю - вечность. Допроса форменного не было еще, но спросили, верю я в то, что Бог спас евреев, потопив фараона в море, я сказала: верю, и за это меня назвали троцкисткой, которых нужно уничтожать, как врагов советской власти… Храни вас Господь и Его Пречистая Матерь…»

Претерпеть допросы и истязания в застенках было выше человеческих сил. Что помогало новомученикам оставаться верными евангельской истине до конца и в то же время - сохранять человеческое достоинство?

Для новомучеников пришедшие испытания стали экзаменом, который они сдавали благодеющему о них Богу. Главная трудность и скорбь мучеников ХХ столетия была не в истязаниях, а в том, что гонения и мучения, ссылки и заключения они не могли переждать, как это бывало в древности, когда всякое гонение в конце концов оканчивалось и люди снова могли начать жить привычной для них жизнью, почти не преследуемые. Нашим новомученикам и исповедникам пришлось жить в условиях гонений, заключений и ссылок в течение всей своей жизни. Какие же качества им требовались, чтобы все это достойно перенести? В первую очередь такая весьма полезная для человека добродетель, как терпение. «Терпением вашим спасайте души ваши… Претерпевший до конца спасется», - говорит Господь. Эта добродетель, возрастая, помогала мученику видеть в своей жизни Промысл Божий, действенное участие в ней Бога, что уже само по себе укрепляло его духовные силы. Второе, что помогало перенести испытания и в то же время являлось плодом проявляемого в испытаниях терпения, - это глубочайшее христианское смирение. Именно этой главной добродетели учили страдания, благодаря этой божественной добродетели мученики смогли перенести все испытания. Для новомучеников и исповедников гонения, обрушившиеся на них в ХХ столетии, не были фактором внешнего насилия. Для них это были обстоятельства, в которые их поставил Господь не только страдать, но и жить. И что для новомучеников и исповедников могло быть утешительней, чем знать, что Господь всегда с ними рядом - и в тюремной камере, и за колючей проволокой концлагеря. «Ты спрашиваешь, когда кончатся мои мучения? - писал священномученик Иларион (Троицкий) из тюрьмы. - Я отвечу так: мучений я не признаю и не мучаюсь. При моем «стаже» меня… тюрьмой не удивишь и не испугаешь. Я уже привык не сидеть, а жить в тюрьме…»

Вы взяли на себя чрезвычайный труд по изучению подвига новомучеников и исповедников Церкви Русской и составлению полных жизнеописаний. Что вас подвигло на это и в чем заключается работа в настоящее время?

Безусловно, прежде всего - долг перед Церковью, осознание необходимости, чтобы это было сделано, и того, что осуществить это можно в определенных временных рамках. Есть вещи, которые можно сделать или сейчас, или уже, во всяком случае, в должных объемах, будет трудно сделать когда-либо. Жития пишут на основании исследований в различных архивных фондах, а методика исследования и написания житий новомучеников сходна с тем, как писали жития древних мучеников.

Составитель игумен Дамаскин (Орловский)

Священномученик Сергий родился 18 февраля 1883 года в селе Вороново Подольского уезда Московской губернии в семье священника Василия Фелицына. Сергей Васильевич окончил Перервинское училище и три класса Московской Духовной семинарии и в 1904 году был определен псаломщиком в Преображенскую церковь в село Бужарово Звенигородского уезда.

В 1907 году он был переведен в Воскресенскую церковь в село Сертякино Подольского уезда. Здесь он женился на уроженке этого села Вере Сергеевне Осетровой. Впоследствии у них родилось восемь детей.

В 1918 году Сергей Васильевич был рукоположен в сан диакона, в 1921 году – в сан священника к Воскресенскому храму села Сертякино, в котором прослужил до дня своего ареста. Был награжден набедренником и камилавкой.

Приход состоял из жителей села Сертякино и деревень Малое и Большое Толбино и Никулино, находившихся в пяти километрах от храма. Отец Сергий больше всего запомнился прихожанам христианской добротой.

27 ноября 1937 года в два часа ночи отец Сергий был арестован и заключен в тюрьму города Серпухова. Арест отца Сергия потряс его супругу так, что у нее пропал голос, и она знаками отвечала на требования сотрудников НКВД показать все места, которые они хотели обыскивать. Священника обвинили в том, что он «враждебно настроен к советской власти и имел тесную связь с контрреволюционно настроенным кулаком Заренковым, арестованным за контрреволюционную деятельность». Священник был допрошен сразу же после ареста.

– Кого из священников Подольского района вы знаете? – спросил следователь.

Отец Сергий ответил, что знает священника ближайшего к нему прихода, а также священника, который ранее был благочинным, и благочинного в настоящее время.

– Следствию известно, что вы среди населения распускали провокационные слухи о том, что советская власть и коммунисты идут по пути, изложенному в Священном Писании . Расскажите об этом.

– Я против советской власти и партии среди населения ничего не говорил, – ответил священник.

– Вы признаете себя виновным в том, что среди населения проводили антисоветскую агитацию, направленную на дискредитацию советской власти и партии?

Виновным себя в предъявленном мне обвинении я не признаю, потому что среди населения села Сертякино я антисоветской агитации не вел, – ответил священник.

На этом допрос был закончен. 1 декабря 1937 года тройка НКВД приговорила отца Сергия к расстрелу. Священник Сергий Фелицын был расстрелян 15 декабря 1937 года и погребен в безвестной общей могиле на полигоне Бутово под Москвой.

ИСТОЧНИКИ:

ГАРФ. Ф. 10035, д. П-61291.

РГИА. Ф. 831, оп. 1, д. 280.

АМП. Послужной список.

Дамаскин (Орловский), игумен. Мученики, исповедники и подвижники благочестия Русской Православной Церкви ХХ столетия. Кн. 6. Тверь, 2002. С. 460–462.