Рафаил оптинский. Иеромонах Рафаил (Шейченко). Преподобноисповедник Рафаил (Шейченко), иеромонах

Отец Родиона занимался сапожным ремеслом и переплетным делом. В 1906 году Родион окончил церковноприходскую школу и поступил в земское училище, в котором проучился три года, а затем работал сапожником. В 1913 году он был призван в армию и во время службы окончил военно-ветеринарную фельдшерскую школу, ему было присвоено звание унтер-офицера, и он был отправлен в 6-й Уланский Волынский полк, где прослужил до демобилизации в 1918 году. Вернувшись с фронта на родину, Родион попрощался со своими домашними и отправился в Оптину пустынь, где уже не один раз бывал в качестве паломника и трудника.

26 августа 1918 года, в день празднования памяти святителя Тихона, епископа Воронежского, Задонского чудотворца, Родион был принят в число послушников Оптиной пустыни. В монастыре он нес послушание ветеринарного фельдшера и пел на клиросе.

В 1918 году начались гонения на Русскую Православную Церковь, и Оптина пустынь была закрыта. В монастыре разместили племенное хозяйство. Братия оставалась пока на месте, разрешали совершать службы. В племенном хозяйстве Родион трудился в качестве ветеринарного фельдшера. В 1923 году безбожники окончательно закрыли обитель. Монахам пришлось поселиться в городе Козельске на частных квартирах. Послушник Родион стал зарабатывать на жизнь сапожным ремеслом.

В 1928 году иеромонах Оптиной пустыни Макарий (Чиликин) по благословению епископа Малоярославецкого, викария Калужской епархии Стефана (Виноградова) постриг послушника Родиона в монашество и нарек ему имя Рафаил, в честь архистратига Божия Рафаила, целителя человеческих недугов. В том же году епископ Масальский, викарий Калужской епархии Герман (Вейнберг) рукоположил его в иеродиакона, возвел в сан архидиакон, и десять месяцев архидиакон Рафаил пробыл при епископе в качестве келейника и иеродиакона на архиерейских службах. В 1930 году отец Рафаил был принудительно мобилизован на лесозаготовки.

В 1930 году гонения на Русскую Православную Церковь усилились, и ОГПУ приняло решение выдать оптинских монахов за антисоветскую организацию для последующего их ареста. Кроме обвинения в антисоветской агитации, монахов обвинили к подстрекательству крестьян к восстанию при беспорядках, случившихся в Козельске на Духов день,9 июня 1930 года.

18 августа 1930 года архидиакон Рафаил был арестован. Так было положено им начало несения креста Христова во узах. Отец Рафаил был допрошен сразу же после ареста, все вопросы сотрудника ОГПУ касались его биографических данных как оптинского монаха.

2 сентября его снова вызвали на допрос. Отвечая на вопрос следователя, он сказал: «Виновным себя не признаю… Ни в какой контрреволюционной группе не состоял и работы, направленной против советской власти, не вел… Руководство духовной жизни братства шло путем исповеди духовников. На базаре… на Духов день в городе Козельске я не был, находился дома, и поэтому, что было на базаре, не знаю, да и, как общее правило, на базары я не хожу…»

Были допрошены свидетели и, в частности, хозяйка квартиры, где жил архидиакон Рафаил, которая показала: « Из бесед с Рафаилом знаю, что последний является закоренелым монахом с присущими им старыми взглядами».

В октябре 1930 года следствие было закончено и составлено обвинительное заключение, в котором сотрудник ОГПУ в полном противоречии с действительностью, как бы демонстрируя помешательство по причине духовного повреждения, написал: «В августе 1930 года Сухиническим ОГПУ в городе Козельске было выявлено наличие монашеско-монархической контрреволюционной группы, охватывающей своим влиянием как население города, так и смежных деревень. Было известно, что контрреволюционная группа ставит перед собой задачи непосредственной борьбы с советской властью и реставрацию монархического строя…»

27 ноября 1930 года тройка Полномочного Представительства ОГПУ приговорила архидиакона Рафаила к десяти годам заключения. Он был отправлен в Вишерский исправительно-трудовой лагерь, располагавшийся в поселке Малая Вижаиха Уральской области. В 1934 году архидиакон Рафаил был переведен в исправительно-трудовой лагерь в город Дмитров Московской области, здесь он работал ветеринарным фельдшером при животноводческой ферме совхоза «Ермолино». Ферма занималась свиноводством, и жил отец Рафаил в одном из пустых загонов, от великого недостатка в пищи питаясь тем, что давалось в пищу свиньям. И это была еще большая удача и милость Божия, так как другие заключенные не имели и такого дополнения к своему скудному, ниже нищенского, рациона.

Находясь в лагере, отец Рафаил не скрывал своей принадлежности к Русской Православной Церкви. Верующие привезли ему Евангелие, молитвослов, икону, а поскольку он жил в пустующем свинарнике отдельно, то мог беспрепятственно молиться, приглашая иногда к себе некоторых заключенных собратий. К нему довольно часто приезжали монахи Шамординского монастыря и знакомые из Козельска.

Находясь в лагере, отец Рафаил писал заключенным письма. Некоторые письма, не доходя до адресата забирались оперуполномоченным НКВД, и тот в конце концов счел, что оптинский монах ведет слишком активную в религиозном отношении жизнь, и принялся собирать материалы для его ареста.

Среди текстов, которые были поставлены впоследствии отцу Рафаилу в вину, были и стихи Татьяны Гримблит, с которой отец Рафаил был одно время в Вишерском лагере. Стихи, написанные Татьяной в девятнадцать лет, настолько поразили отца Рафаила и настолько оказались созвучны его собственному настроению, что он выучил их наизусть, немного переделав.

«...Мне не радость сулит эта жизнь на земле -
Я решил ведь идти за Тобою,
И в награду за то, что служил я Тебе,
Мир покроет меня клеветою.
Но во имя Твое все готов я терпеть -
Хоть сплошное ненастье найду.
За Тебя, мой Господь, я готов умереть,
За Тебя на страданье пойду.
Мир не понял меня и над скорбью святой,
Что в своей затаил я груди,
Посмеется шутя и, смеясь над Тобой,
Приготовит мне крест впереди.
Но готов я служить всей душою Тебе,
Пусть враги мне друзья все мои;
Утиши мою скорбь, мир усталой душе
Ниспошли в наши тяжкие дни.
Пусть осудят меня и не будет друзей,
Я с Тобою останусь всегда,
Только будь неразлучен с душою моей,
Помоги выпить чашу до дна.
Я отраду нашел у креста Твоего,
Я уж в мире от мира ушел,
Мой душевный покой, все отдал за него,
Но зато ведь Тебя я нашел.
Не слезами, а кровью все раны Твои,
Мой Спаситель, готов я омыть:
Я молю, пусть настанут же дни,
Чтоб и жизнь за Тебя положить»

21 июня 1936 года оперуполномоченным Дмитлага НКВД направлен рапорт начальнику 3-го отделения, в котором он писал: «Доношу, что зека Шейченко… на протяжении продолжительного времени ведет контрреволюционную агитацию. Прошу Вашего распоряжения о привлечении его к уголовной ответственности…»

В этот же день в бараке, где жил отец Рафаил, был произведен обыск, и отрывки из писем, духовные стихи, найденные у него, были представлены как вещественные доказательства государственного преступления, которые он пытался будто бы скрыть, передав другому человеку.

13 сентября 1936 года состоялось закрытое заседание Московского областного суда по делам Дмитлага НКВД в составе председательствующего, двух членов суда и секретаря. Суд в приговоре записал: «Виновным себя подсудимый не признал, но преступление доказано, как материалами дела, так и свидетельскими показаниями, а потому суд, учитывая личность подсудимого и условия лагерной обстановки… приговорил… к лишению свободы сроком на шесть лет, с поражением в правах на пять лет и направлением для дальнейшего отбывания в отдаленные северные лагеря».

Архидиакон Рафаил был направлен в город Мурманск, а через четыре года переведен в Усольлаг в городе Саликамске Пермской области.

18 ноября 1943 года отец Рафаил был освобожден из заключения, но ему не разрешили жить в Козельске, и он поселился в городе Кирсанове Тамбовской области у верующей старушки, где прожил около полугода. Однако хорошо знавшие его люди стали настойчиво приглашать его в Козельск, куда он и переехал в апреле 1944 года.

1 октября 1944 года митрополит Крутицкий Николай (Ярушевич) в Успенской, что в Гончарах, церкви в Москве рукоположил архидиакона Рафаила во иеромонаха и назначил, согласно просьбе двадцатки, настоятелем Благовещенской церкви в городе Козельске. С этого времени началась его многотрудная пастырская деятельность.

Отец Рафаил, как и другие священники того времени находился под контролем осведомителей. Храмы были полуразрушены. Строительной техники не было (достать было невозможно), поэтому строили вручную, как в древние времена. К 1949 году храм усилиями отца Рафаила и прихожан был почти восстановлен, завершились работы и по установке иконостаса.

Отец Рафаил - пастырь добрый и милосердный, помогал всем нуждающимся. Дверь его кельи была открыта для всех. Верующие, ища духовной поддержки и совета, стали обращаться к нему как к духовнику, со многими у него завязались близкие духовные отношения.

В апреле1948 года в Благовещенский храм в Козельске был назначен священник. Этот священник был введен в клир Русской Православной Церкви архиепископом Василием (Ратмировым), бывшим обновленческим митрополитом и агентом НКВД. Прихожане стали его опасаться.

26 октября 1948 года Министерство государственной безопасности и Генеральная прокуратура приняли директиву об аресте всех возвратившихся из заключения священнослужителей, если те продолжают вести активную церковную деятельность. С этого времени за о. Рафаилом особенно начали следить: за строительную и благотворительную деятельность его часто стали вызывать в местное отделение МГБ. Агент был его сослуживцем по храму.

На третий день Пасхи 1948 года о. Рафаила вызвали в местное отделение МГБ. Там заявили, что он не имеет права ходить по домам по приглашению верующих в праздник Пасхи и престольные праздники, ему было поставлено также на вид, что он незаконно совершает похороны, сопровождая погребальные процессии от церкви до кладбища.

9 июня о. Рафаил был вызван телеграммой к уполномоченному по делам Русской Православной Церкви по Калужской области на 11 июня, в этот день был арестован и заключен в калужскую тюрьму, а в его квартире в Козельске был произведен обыск.

Допросы начались сразу же после ареста. Вопросов было много, один из них:

В сентябре 1948 года вы, рассказывая верующим о мученицах Вере, Надежде и Любови, допускали в своем выступлении клевету в части материальной необеспеченности советского народа. Признаете это?

О мученицах Вере, Надежде и Любови я рассказывал верующим… После этого рассказа я делал вывод, что мы далеки от веры в Христа и мужества и что вера у нас оскудела. Однако о необеспеченности в материальном отношении советского народа в своем выступлении я не говорил.

Было еще много вопросов. 12 сентября предъявили обвинительное заключение. Отец Рафаил обвинялся в том, что он «будучи враждебно настроен к существующему в СССР общественному и государственному строю, с церковного амвона перед скоплением верующих и в беседах среди населения проводил антисоветскую агитацию. Принимая во внимание, что Шейченко среди остальных верующих и монашеского элемента пользуется большим авторитетом, что во время судебного следствия по его делу может вызвать большое и нежелательное скопление верующих у здания суда и возможность провокационных разговоров и слухов с их стороны, следственное дело по обвинению Шейченко решено направить на рассмотрение Особого Совещания при МГБ СССР.

12 ноября 1949 года Особое Совещание приговорило отца Рафаила к десяти годам заключения в исправительно-трудовом лагере, и 26 ноября ему было выписано направление в Вятлаг.

30 декабря о. Рафаил написал письмо своим духовным детям. Первыми строками этого письма были: «Слава Богу за все! Дорогие, родные мои!» В другом письме о. Рафаил писал: «Мой долг не судить, а простить всех, всех и за все. А паче всего искренне молиться за враги».

Начался новый этап жизни преподобноисповедника в узах - страданий, неустроенности окружающего, неотвратимости пребывания отмеренного Господом срока в земном аду, но и великой надежды в достижении упования вечного, опытом зная о краткости сих земных страданий, верою - о вечности блаженства небесного. Этот период жизни стал периодом тяжелого физического и духовного труда для больного и измученного годами заключений подвижника. Но во всех этих тяжелых обстояниях, скорбях и искушениях душа становилась, как небесная птица, свободна.

10 ноября 1951 года отец Рафаил писал своей духовной дочери: «В ночь под 28 октября нового стиля во сне сладко-пресладко воспевал: «Величай, величай, душе моя, Честнейшую и Славнейшую Горних воинств Деву Пречистую Богородицу!» И слышу голос некоего духоносна мужа: «Аще хощеши спастися - возлюби страдания!..»

Духовные чада о. Рафаила хлопотали об его освобождении, но безрезультатно.

Отец Рафаил был освобожден только после того, как началось более или менее массовое освобождение из лагерей по неправосудным делам, в 1955 году. Батюшку назначали (епископ Калужский Онисифор (Пономарев) вторым священником в Благовещенскую церковь в Козельске. А настоятелем там был уже тот священник, который «контролировал» о. Рафаила.

Вернулся из заключения о. Рафаил физически еще более слабым и больным. Перенесенные им в лагере страдания приблизили его ко Господу. Страдания научили его глубокому состраданию к людям. Он любил и почитал нищих, завещая это и своим духовным детям.

Весна 1957 года выдалась холодная и затяжная. Хотя отец Рафаил чувствовал себя физически нездоровым, он принуждал себя часто служить и принимал всех приходящих. 8 мая, вТроицкую родительскую субботу, он дотемна провел на кладбище. Люди просили его отслужить еще и еще одну панихиду, всем хотелось, чтобы именно этот смиренный исповедник помолился за их почивших сродников. И он, призванный к высокому служению церковному, по любви к людям никому не отказывал, он уже привык к самоограничению, к крайнему самоотречению, одним словом - к подвигу, который совершался уже почти незаметно для него самого. И беда, когда у такого самоотверженного пастыря не найдется человека, который бы вовремя заметил, что всеми любимый батюшка давно превысил меру сил человеческих и тяжело заболел. Вечером, когда отец Рафаил вернулся домой, стало ясно, что он болен воспалением легких.

По просьбе батюшки к нему приехала одна духовная дочь Елизавета. Отец Рафаил просил ее в открытке: «Лиза, я тяжело болен - приезжай за мной ухаживать». Она ответила, что уже приехала, на что ей открытка. На это о. Рафаил трижды повторил, чтобы она открытку взяла. Но люди поступают по своему разуму, Елизавета не взяла открытку, и старец с этим смирился. Когда через некоторое время с о. Рафаилом случился инсульт и у него отнялась речь, Елизавета хотела оказать ему врачебную помощь, но окружавшие старца не приняли ее, и она ничем не смогла доказать, что старец сам вызывал ее за ним ухаживать.

После потери дара речи состояние здоровья о. Рафаила стремительно ухудшалось. 19 июня 1957 года иеромонах Рафаил скончался. Проститься со старцем желали многие. В течение всего дня гроб с его телом двигался от дома до кладбища, люди, узнавая, что это несут отца Рафаила, присоединялись к процессии.

Иеромонах Рафаил был погребен на старом кладбище в городе Козельске. Но подвиг исповедника и пастыря не укрылся от Церкви; 22 июня 2005 года по благословению Святейшего Патриарха Алексия мощи преподобноисповедника Рафаила были перенесены на братское кладбище Оптиной пустыни, 30 декабря 2007 года их перенесли в Преображенский храм, а его имя включено в Собор новомучеников и исповедников Российских для общецерковного почитания.

Использованные источники и литература:

Сайт монастыря Оптина Пустынь

Иеромонах Рафаил (Шейченко)

Иеромонах Рафаил (Родион Иванович Шейченко) происходил родом с Украины и по специальности был ветеринарным фельдшером. В Оптину пустынь он поступил послушником 25 августа 1917 года.

Родион Иванович пришел в Оптину уже зрелым человеком, хотя, как он писал своей духовной дочери:

"От дней детства, под кровом родителя своего, я всей пылкостью чистой юной души любил и жаждал святого иноческого жития. Оно было мечтой детства и усладой юности. И вот я стал у преддверия желаний моих…."

Окончательное решение принять монашество пришло после трагического случая в его семье. На его глазах убили кого-то из его близких, и он сам на салазках привез тело убитого домой. Видимо это послужило последним толчком к тому, чтобы порвать с миром.

В 1923 году Оптину закрыли, а монахов выселили. С великой скорбью покидали иноки обитель. Большинство, в том числе и отец Рафаил (он стал иеродиаконом еще до закрытия монастыря), поселились в городе Козельске и старались служить, где было только возможно. Это продолжалось до 1928 года. Братии делалось все меньше, одни уезжали, других арестовывали, а в 1928 году были арестованы все оставшиеся монахи Оптиной, среди них был и отец Рафаил.

В ссылках отец Рафаил провел 21 год: первое время он отбывал срок под Москвой, в Дмитровском районе (Дмитлаг), затем 10 лет был на тяжелых работах на Баренцевом море, а потом трудился ветеринаром. Последний свой срок отец Рафаил отбывал на Соловках.

Сразу после ареста отец Рафаил попал в лагерь общего режима и стал работать в нем по своей старой специальности ветеринаром, при лагере было подсобное хозяйство (свиноводство). Поэтому он жил не в общем бараке, а в "отдельной комнатке" - стойле свинарника. Собрав богослужебные книги, он ежедневно совершал службы в "своей комнатке". Когда в 1931 году туда же был прислан отец Борис Холчев, отец Рафаил выхлопотал разрешение поселить батюшку вместе с ним в свином стойле; вместе они встретили Пасху 1931 года.

Когда открылось, что отец Рафаил тайно совершает службы, он получил дополнительный срок - 15 лет лагерей строгого режима, который отбывал на Соловках.

Из лагеря отец Рафаил вышел в середине 1940-х годов инвалидом. Он поселился недалеко от Оптиной пустыни (освобожденный заключенный должен был назвать точное место, куда он поедет, и отец Рафаил назвал город Козельск). Приехав в Козельск, он нашел там полную разруху. Действующего храма в городе не было. Физически отец Рафаил был очень слаб, но душа его горела любовью к Богу. Он поехал в Москву к митрополиту Крутицкому и Коломенскому Николаю (Ярушевичу), который посвятил его в иеромонахи (это произошло в день празднования иконы "Утоли моя печали" в московском храме Успения в Гончарах, что на Таганке) и благословил хлопотать об открытии храма.

Служение отец Рафаил проходил в городе Сухиничи, затем в Георгиевском храме города Козельска. Восстановив козельский Благовещенский храм, он был назначен его настоятелем. Отец Рафаил был человеком великой любви и жалости к людям. Приехав в Козельск, он стал заботиться о состарившихся и немощных сестрах Шамординского монастыря, многие из них тоже вернулись из ссылок. Душа его вмещала всех, кто нуждался в помощи. Все шли к нему, как к родному отцу, и всех он согревал своей любовью. Много было и не монашествующих, но просто исстрадавшихся от многообразных трудностей, и для каждого в его душе находилось тепло.

В конце 1940-х годов в Козельске рукоположили в священники бывшего учителя, отца Сергия, который стал служить с отцом Рафаилом. Всеобщая любовь, которой пользовался отец Рафаил, видимо, возбудила в сердце отца Сергия зависть, и он уговорил одну из прихожанок написать ложный донос на отца Рафаила в МГБ. Она написала, что отец Рафаил был связан с немцами, и его снова арестовали и отправили в лагерь (1949–1955) под город Киров, где батюшка отсидел 5 лет и 8 месяцев. Отец Рафаил, слабый и совершенно больной (ему уже было за 60 лет), сидел с уголовниками. Без него в Козельске был освящен Благовещенский храм, и отец Сергий стал там настоятелем. В письмах из лагеря отец Рафаил умолял своих духовных чад "простить Наташу" (которая прислала ему покаянное письмо о своем грехе доносительства), и говорил о том, что без воли Божией "ни влас с головы не пропадет", что "нужно смиряться перед волей Божией, в какой бы тяжелой форме она ни выражалась".

Выйдя из заключения, отец Рафаил стал служить в восстановленном им храме, в котором настоятельствовал отец Сергий, и поэтому отец Рафаил смиренно стал вторым священником в своем же храме. Несмотря на слабость здоровья, дверь отца Рафаила, как и до ссылки, никогда не закрывалась, и он принимал всех нуждающихся.

Иеромонах Рафаил был духовным сыном преподобного Нектария, также был близок с архимандритом Борисом (Холчевым) и епископом Стефаном (Никитиным). В 1957 году к отцу Рафаилу приезжал Иван Митрофанович Беляев (бывший послушник Оптинского скита, родной брат преподобного Никона), который на старости лет вновь обрел веру. После беседы с отцом Рафаилом Иван Митрофанович даже хотел остаться у него в Козельске, но отец Рафаил благословил его вернуться в Москву и нести свой семейный крест до конца.

На Троицкую родительскую субботу 1957 года, вернувшись с кладбища после многочисленных панихид, отец Рафаил заболел воспалением легких, после чего и скончался через 10 дней. Похоронен он был на городском кладбище города Козельска; на могиле его не было надписи, потому что в ней похоронили еще двух священников.

Летом 2005 года останки иеромонаха Рафаила были перенесены в Оптину пустынь и захоронены на братском кладбище монастыря.

Из книги Православие и грядущие судьбы России автора Рождественский Архиепископ Никон

IX. Иеромонах Венедикт 18 августа скончался в пустыни Святого Параклита иеромонах Венедикт. В миру именовался Василий Сахаров, сын священника Тамбовской губернии. По окончании курса в духовной семинарии он сначала поступил в учителя, но потом соблазнился светской жизнью,

Из книги «Несвятые святые» и другие рассказы автора Тихон (Шевкунов)

Х. Иеромонах Иннокентий 4 декабря 1912 года в лаврской больнице скончался иеромонах пустыни Святого Параклита Иннокентий. В пустынку он убежал от городского соблазна и от ухаживания за ним женского пола. Лет тридцать он был уставщиком в пустыни. На нем, Божиим попущением,

Из книги Первая молитва (сборник рассказов) автора Шипов Ярослав Алексеевич

Из книги Слава и боль Сербии автора Автор неизвестен

Из книги О календаре. Новый и старый стиль автора

Иеромонах Севастиан Довелось как-то заночевать у сельского батюшки - спросил дом священника, мне посоветовали идти на кладбище: «Там он и живет».Отыскал кладбище: слева за воротами церковь, справа - домишко похилившийся. Только постучался - зажегся свет, словно меня тут

Из книги Оптинский патерик автора Автор неизвестен

3 сентября. Священномученик Рафаил, игумен Шишатовацкого монастыря Монастырь Шишатовац, так же как и все монастыри Сремской епархии и Фрушской горы, с самого начала Второй мировой войны и после нее был свидетелем геноцида сербов и истребления Православия. Пусть этот

Из книги Новые мученики российские автора Польский протопресвитер Михаил

Икона времени. Архимандрит Рафаил (Карелин) Среди неизвестного в окружающей нас природе самым неизвестным является время, ибо никто не знает, что такое время и как им управлять. Аристотель Постоянным фактором нашего бытия является время. Однако античная и современная

Из книги Путеводитель по Библии автора Азимов Айзек

Иеромонах Иов (†14/27 января 1843) Отец Иов - из тульских оружейников, отличался прямотою характера и ясным взглядом на вещи. В 1813 году он сначала в своем городе Туле поступил в архиерейский дом к Преосвященному Амвросию (Протасову), известному даром красноречия, в бытность

Из книги Настольная книга православного верующего. Таинства, молитвы, богослужения, посты, устройство храма автора Мудрова Анна Юрьевна

Монах Рафаил (Фомин) (†13/26 апреля 1913) Из крестьян Орловской губернии Ливенского уезда Знаменской волости села Космодамиановского; в миру Роман Васильевич Фомин, холост. Обучался в сельской школе чтению и письму. Записан в братскую книгу (одет в подрясник) 22 мая 1898 года (22

Из книги 400 чудотворных молитв для исцеления души и тела, защиты от бед, помощи в несчастье и утешения в печали. Молитвы стена нерушимая автора Мудрова Анна Юрьевна

Иеромонах о. Феодосий Смерть иеромонаха о. Феодосия, одно время бывшего настоятелем Богоявленского мужского монастыря в г. Житомире, случилась приблизительно в 1928 году.На Украине власть менялась 18 раз и связанные с этим обстоятельством зверства и казни были так велики и

Из книги Молитвослов на русском языке автора

Рафаил Но благодаря набожности и действию молитв для Товита и Сарры наступили лучшие дни. Бог услышал их: Тов., 3: 17. …и посылам был Рафаил исцелить обоих… Под влиянием персидской религиозной мысли (в которой постулировались огромные воинства добрых и злых духов) иудеи в

Из книги Что такое анафема автора Коллектив авторов

Архангел Рафаил МолитваСвятый великий Архистратиже Божий Рафаиле, приемый дар от Бога целети многия болезни. О, великий Архистратиже Божий Рафаиле, ты еси путеводитель, врач и целитель, руководствуй мя ко спасению и исцели вся болезни мои душевныя и телесныя, и проведи мя

Из книги автора

Архангел Рафаил (8/21 ноября) Святой Архангел Рафаил, или помощь и исцеление Божье, – имя третьего Архангела. В Святом Писании есть целая книга, посвященная ему, – книга Товита. В ней рассказывается, как Архангел Рафаил был послан Богом помочь сыну Товита Товии совершить

Из книги автора

Архангел Рафаил (8/21 ноября) В Святом Писании есть целая книга, посвященная Архангелу Рафаилу, – книга Товита. В ней рассказывается, что Рафаил был послан Богом помочь сыну Товита Товии совершить путешествие в мидийский город Раги и выполнить поручение отца. Архангел

Из книги автора

Архангел Рафаил Архангел Рафаил – целитель человеческих недугов, путеводитель, врач Божий.Имя Рафаил в переводе с еврейского языка означает – помощь, исцеление Божие, врачевание Божие, целитель человеческих недугов (Тов. 3:17; 12, 15).Архангел Рафаи?л (ивр. ????????????, Рэфа?эль –

Из книги автора

Архимандрит Рафаил Каверин). Об анафеме Вопрос о церковной анафеме вызывал и вызывает в наше время непонимание и недоумение, а в кругах либерально настроенной интеллигенции протесты и возмущения. Гуманисты считают анафему темным пережитком темного средневековья,

Девятнадцатого июня мы чтим память преподобноисповедника Рафаила (Шейченко) (1891-1957), удивительного подвижника, исполнившего в полной мере заповедь Христову «любите врагов ваших, благотворите ненавидящим вас, благословляйте проклинающих вас и молитесь за обижающих вас (Лк. 6:27, 28)».

Отец Рафаил (в миру Родион) родился в Курской губернии в обычной крестьянской семье. Отец работал сапожником, занимался переплётным делом. Родион окончил церковноприходскую школу, учился в земском училище, работал, как и отец, сапожником. Будучи призванным в армию в 1913 году, окончил военно-ветеринарную фельдшерскую школу. Все эти профессии очень пригодились ему в дальнейшей жизни.

Ещё в ранней юности побывал Родион в паломником и трудником. Оптина произвела такое сильное впечатление на душу юноши, что память о ней он хранил и в армии, и на фронтах Первой мировой войны. Позднее он напишет о себе так: «От дней детства, под кровом родителя своего, я всей пылкостью чистой юной души любил и жаждал святого иноческого жития. Оно было мечтой детства и усладой юности».

Военные годы только укрепили веру и желание служить Господу. Вернувшись с фронта, молодой унтер-офицер попрощался с домашними и отправился в Оптину. Был принят в число братии и нёс клиросное послушание и послушание ветеринарного фельдшера.

Советская власть преобразовала монастырь в племенное хозяйство, но братия могла ещё трудиться и молиться в родной обители. В 1923 году окончательно закрыли монастырь, и монахи со слезами покидали родную , селились в Козельске на частных квартирах. Послушник Родион вспомнил ремесло сапожника и стал зарабатывать им на жизнь.

Молодой человек вступает на путь исповедника, приняв в 1928 году, в страшное для верующих время, монашеский постриг. В этом же году отец Рафаил был рукоположен в иеродиакона.

Власти старались всячески притеснять монахов - «чуждый элемент», и зимой 1930 года отец Рафаил был принудительно мобилизован на лесозаготовки. Летом того же года ОГПУ обвинило группу оптинских монахов (и отца Рафаила) в антисоветской агитации и подстрекательстве крестьян к восстанию во время беспорядков, случившихся в Козельске на Духов день.

Отца Рафаила приговорили к десяти годам лагерей. Четыре года он провел в исправительно-трудовом лагере на Урале, затем был лагерь в Московской области. Здесь преподобноисповедник работал ветеринарным фельдшером при животноводческой ферме совхоза и жил в одном из пустых загонов для свиней. Питался тем, что давалось свиньям; и это ещё была милость Божия, так как другие заключенные не имели и такого дополнения к своему скудному рациону.

Находясь в лагере, отец Рафаил не скрывал своей веры. Во время свидания ему передали Евангелие, молитвослов, икону, а поскольку жил он отдельно, то мог беспрепятственно молиться, приглашая иногда к себе некоторых из заключенных собратий.

Оперуполномоченные НКВД, в конце концов, решили, что оптинский монах ведёт слишком активную религиозную жизнь. До окончания срока оставалось четыре года, но этот срок продлили и, по решению суда, отправили молитвенника в отдалённые северные лагеря: сначала в Мурманск, а затем в Усольлаг в Соликамске Пермской области.

Из заключения отец Рафаил освободился только в 1943 году. Сначала в Козельске жить не разрешили и вернуться туда, ближе к милой Оптиной, удалось только в 1944 году.

В этом же году он был рукоположен и назначен, согласно просьбе двадцатки, настоятелем Благовещенской церкви. С этого времени началась многотрудная пастырская деятельность иеромонаха Рафаила.

Храм Благовещения был сильно поврежден, а колокольня снесена до основания. Отец Рафаил стал служить в наскоро отремонтированном приделе, тратя много сил на восстановление храма. Поскольку строительную технику было тогда достать невозможно, то строили вручную. К 1949 году храм почти восстановили и поставили иконостас.

Был человеком великой любви и жалости к людям. Приехав в Козельск, он стал заботиться о состарившихся и немощных сестрах Шамординского монастыря, многие из которых тоже вернулись из ссылок. Душа его вмещала всех, кто нуждался в помощи, люди шли к нему, как к родному отцу, и всех он согревал своей любовью.

Много было и не монашествующих, но просто исстрадавшихся от многообразных трудностей, и для каждого в его душе находилось тепло. Верующие стали обращаться к отцу Рафаилу как к духовнику, со многими у него завязались близкие духовные отношения, которые нашли своё отражение в письмах.

Власти установили тщательную слежку за ревностным пастырем, его стали часто вызывать в местное отделение МГБ. Сделали своё чёрное дело и доносы завистников и недоброжелателей.

Было составлено обвинительное заключение. Отца Рафаила обвинили в антисоветской агитации, в том, что он «среди отсталых верующих и монашеского элемента пользуется большим авторитетом». Осенью 1949 года Особое Совещание приговорило его к десяти годам заключения в исправительно-трудовом лагере Вятлаг.

Почти все близкие к отцу Рафаилу прихожане были убеждены, что в его страданиях повинны ставший после его ареста настоятелем отец Сергий (Шумилин) и бывшая староста храма Наталья. Сам же отец Рафаил просил благословить их и молиться за них, а никак не ругать, умолял своих духовных чад «простить Наташу» (которая прислала ему покаянное письмо о своём грехе доносительства).

Он писал духовным дочерям: «Детка Тоня! А за то, что ты носишь в сердце своём змею неприязненного чувства к отцу Сергию, и даже как ты пишешь: “Не простила и, наверное, никогда не прощу!” - за это не похвалю. Это чувство не христианское и гибельное для души».

«…И мы с тобою грешные, нуждаясь в прощении грехов, молимся: “Отче наш, иже еси на небесех... и остави нам долги наши, якоже и мы оставляем должникам нашим”. Вот видишь, чтобы получить от Господа прощение, впредь надо самому простить.

Итак, дорогое дитя мое, прошу и за меня, и за себя - не сердись ни на кого, а тем более, на отца Сергия, как не сержусь ни на кого я и всем простил в самый час скорби моей ещё одиннадцатого июля, и сейчас, как и до самой смерти, буду о них молиться не яко за врагов и обидчиков своих, а яко о благодетелях спасения моего, - да помилует и спасёт их Господь. Поступи и ты так же, и воцарится в душе твоей мир и покой, а в этом всё счастье человеческое на земле.

…А то, что совершилось со мною, то это все не по хотению человеков, а по воле Божией - ко спасению моему, и этой воле Божией я покорен на все виды страданий и смерти, где и какова она ни будь. Со словом на устах и в сердце, с каким умер в изгнании святитель Иоанн Златоуст: “Слава Богу за все!”»

«Чадо! Прошу не огорчайся и не сетуй на Наташу, как не огорчаюсь ни на кого я. Кто весть пути и судьбы Господни? Разве Сыну Божию подал чашу Каиафа или Пилат, или Иуда, предавый его? Нет, Отец Небесный. Мой долг не судить, а простить всех, всех и за всё…

Простить врагу - святое дело,
Но кто в беде помог врагу,
Вот про того сказать я смело,
Как про подвижника могу!

Отцу Сергию скажи: “Если судит Господь живу мне быти и возвратиться, то одной милости буду просить у всего народа - быти ми сторожем святого храма Божия и дома Матери Божией - и только”...»

Отец Рафаил без ропота нёс крест исповедника, молился за всех духовных чад, и даже за гонителей. О пребывании в лагере старец писал своему духовному чаду так: «…Мы здесь 40-60 человек, как в улье пчелы, добавь к сему игры, ругань, споры, зависть, озлобленность и многое другое - до потери человечности. Поверь, что жизнь в лесу, в пещере была бы для меня - отблеск Рая на земле. Но надо терпеть, смиряться и паче благодарить Господа, спасающа мя грешнаго…»

О терпении в скорбях своих старец писал:

«… Неужели аз, безумный, окаянный, ничтожнейший прах, дерзну просить от Господа к себе большего внимания, чем заслуживал того вселенский вития, украшение Церкви Христовой, её слава - святой Иоанн Златоустый, окончивший дни свои в изгнании? Да не будет!

Но своё пребывание под спудом, свое уничижение и скорби не променяю ни на какие суетные радости, а свою умиленную, покаянную и радостную слезу - ни на какие чины, славу и сокровища мира сего. Но пою, славлю и благодарю за всё Бога моего, взывая купно со святым мучеником Евстратием: телесныя бо страдания, Спасе, суть веселие рабам Твоим! Грешный Рафаил».

Все хлопоты верующих об освобождении своего пастыря были безрезультатны. Центральная Комиссия по пересмотру дел оставила приговор в силе, так как, несмотря на репрессии, отец Рафаил не отказался от своих убеждений и в случае досрочного освобождения намеревался продолжить активную церковную деятельность.

Он был освобождён только в 1955 году, после того, как началось массовое освобождение из лагерей по неправосудным приговорам. Выйдя из заключения, начал служить в восстановленном им Благовещенском храме, где настоятельствовал отец Сергий. Отец Рафаил смиренно стал вторым священником в своём же храме.

Старцу было уже за шестьдесят, он был болен и слаб, но пережитые скорби приблизили его ко Господу, научили глубокому состраданию к людям. Он любил и почитал нищих, завещал это и своим духовным детям. Каждое воскресенье приглашал нищих к себе на чай.

Однажды он велел привести и напоить некую нищую чаем в день её Ангела. Нищая была слепой и не могла даже дойти самостоятельно, тем причиняя дополнительные хлопоты другим. Тогда одна из духовных дочерей отца Рафаила с упреком сказала: «Да ну, батюшка, очень уж это нужный товар!» На что он ответил: «Это самый нужный товар!»

Отец Рафаил старался как можно чаще служить, никому не отказывал в исполнении треб, хотя порой это было для него физически крайне утомительно, особенно, когда приходилось в дни ненастья ходить на кладбище и служить по заказу родственников почивших панихиды. Он безотказно принимал страждущих, духовно изголодавшихся людей, которые стали съезжаться к нему со всех концов страны.

Весна 1957 года выдалась холодная и затяжная. Хотя отец Рафаил чувствовал себя физически нездоровым, он ну дил себя часто служить и принимал всех приходящих. Троицкую родительскую субботу он дотемна провёл на кладбище, люди просили его отслужить ещё и ещё одну панихиду, всем хотелось, чтобы именно этот смиренный исповедник помолился за их почивших сродников. А он, привыкший к самоограничению, к крайнему самоотречению, никому не отказывал.

И никто не заметил вовремя, что всеми любимый батюшка давно превысил меру сил человеческих и тяжело заболел. Вечером, когда отец Рафаил вернулся домой, стало ясно, что он болен воспалением лёгких.

Духовные чада хотели позвать к больному старцу врача, просили на это благословения у настоятеля отца Сергия, но тот тянул и откладывал столько, что всякая врачебная помощь стала уже запоздалой. 19 июня 1957 года старец скончался.

Оказавшись слишком внезапной, его кончина потрясла людей. Когда отца Рафаила хоронили, то гроб с его телом почти в течение целого дня двигался от дома до кладбища, столько людей хотело проститься со старцем.

Отец Рафаил был погребен на старом кладбище в Козельске. В 2005 году по благословению Святейшего Патриарха Алексия его мощи перенесли на братское кладбище Оптиной пустыни, а в 2007 году - в Преображенский храм Оптиной.

Имя преподобноисповедника включено в Собор новомучеников и исповедников Российских.

Отче Рафаиле, моли Бога о нас, грешных!

келейно правил службы. О некоторых подробностях его жизни мы узнаём из воспоминаний духовной дочери архимандрита Бориса (Холчева) - Елизаветы Александровны Булгаковой, познакомившейся с о. Рафаилом в Козельске и не раз обращавшейся к нему за духовным советом как к преемнику благодатного оптинского старчества.

«Рассказывал о. Рафаил, как однажды летом он шёл со своей знакомой по лагерной улице, навстречу им появилась группа заключенных уголовниц, возвращавшихся с полевых работ. Поравнявшись с о. Рафаилом и его спутни цей, они смиренно поклонились ему: "Здравствуйте, батюшка..." - без обычной усмешки или наглого взгляда. Но такое относительно мирное житие о. Рафаила внезапно кончилось. Когда случайно открылось, что в "келье" о. Рафаила хранятся богослужебные книги и совершаются службы, он был приговорен в 15-летнему заключению в лагере строгого режима. К сожалению, об этом периоде его жизни известно только одно, что он отбывал срок на Соловках. На свободу он вышел "сактивированным инвалидом" - это было в первой половине 40-х годов. Освобождающийся заключенный должен был назвать точное место, куда он едет (для справки),- и о. Рафаил назвал Козельск». В Москве, в храме Успения в Гончарах (на Таганке) митрополит Крутицкий и Коломенский Николай (Ярушевич) посвятил иеродиакона Рафаила (Шейченко) в священнический сан - он стал иеромонахом.

В 1944 году епископ Калужский Василий назначил настоятелем козельской Благовещенской церкви иеромонаха (впоследствии игумена) Никона (Воробьева), священника оптинской ориентации( Прослужил в Козельске до 1948 года. См. о нем книгу «Нам оставлено покаяние». М. 2000. ). Вторым служащим священником этого храма стал о. Рафаил.

Благовещенский храм постройки 1810 года стоит на высоком взгорье - хорошо виден из разных мест города. В начале XIX века, в эпоху ампира, любимым типом церквей в стиле классицизма были храмы типа ротонды (круглые в плане). Но гораздо чаще, чем «чистые» ротонды, встречались такие церкви, как козельская Благовещенская: в плане она квадратная, но главную роль в её облике играет огромный, диаметром почти во всю ширину церкви барабан с куполом. Шпиль колокольни, построенной в 1825 году, кажется миниатюрной «иглой» по срав нению с этим крупномасштабным барабаном. В храме, в котором довелось служить оптинскому исповеднику и изгнаннику, и ныне поминается за каждой Литургией его достославное имя.

Отец Рафаил после лагерей физически был очень слаб, но душа его горела желанием трудиться на ниве Господней. Вместе с о. Никоном (Воробьевым) поднимали храм из разрухи, постепенно собирали рассеявшуюся в годы немец кой оккупации паству. К концу 1949 года храм внешне уже был готов и крест водружен. Работы внутри храма также продвигались к завершению. Нашёлся специалист - иконостасный мастер, который изготовил не только иконостас (укра шающий храм и поныне), но и паникадила (их тогда достать было невозможно): он изящно вырезал их из фанеры и покрыл бронзой, лишь позднее появились здесь металлические. Благовещенский храм - трёхпрестольный, и, видимо, в первую очередь восстановлен был один из приделов и освящён, потому что богослужения начались вскоре после начала восстановительных работ.

Особенно привлекали верующих глубоко духовные проповеди настоятеля - о. Никона и исповеди у начинающего духовника - о. Рафаила, наставническое слово которого всегда было растворено милостью к кающимся и состраданием к заблудшим душам. Традиция оптинского старчества не прервалась - она была поддержана и укреплена в духовнической практике батюшки Рафаила.

«Отец Рафаил был человек великой любви и жалости к людям,- вспоминает Елизавета Александровна Булгакова.- Приехав, он стал заботиться о состарившихся и немощных сестрах Шамординской обители - многие из них тоже вернулись в Козельск из ссылок беспомощные, бездомные. Душа его вмещала всех, кто нуждался в помощи. Все шли к нему, как к родному отцу, и всех он согревал своей любовью. Дверь его дома для всех была открыта. Много было и не монашествующих, но просто исстрадавшихся от многообразных трудностей, и для каждого находилось тепло в его душе». О доброте и мягкости батюшки упоминают и другие его чада, знавшие его как молитвенника высокой духовной жизни, обладавшего редким даром слез.

«Душа его вмещала всех...» - это всегда было характерно для истинных духоносных старцев. Вот что читаем, например, в книге «Старец Силуан»: «Духовник в своем служении стоит в необходимости всегда молиться за людей, близких и далеких. В этой молитве он погружается в новую для него жизнь... В первый момент он сам не понимает, что же происходит, он в недоумении, почему снова и даже больше прежнего он атакован страстями, многих из которых он не знал в прошлом. Лишь позднее он узнаёт, что молитва его настигла духовную действительность тех, за кого она приносится Богу... Борьба за жизнь вверенных ему Промыслом Всевышнего иногда длится недолго: несколько слов из сердца к Богу любви; но бывают случаи и длительного состязания».

Зависть врага рода человеческого была так распалена и озлоблена, что ему все-таки удалось на какое-то время поссорить двух замечательных благовещенских пастырей - настоятеля храма о. Никона и о. Рафаила. Впоследствии они вполне примирились, обменявшись письмами: о. Никон обвинял в случившемся конфликте себя и искренне каялся. Свидетельством тому - его письмо тех лет.

Дорогой о. Рафаил!

Получил Ваше письмо с христианским прощением моих грехов и неправд в отношении к Вам!

Нужно было прожить шестьдесят лет, чтобы не только понять умом, но и почувствовать всей душой, что я изгнан из Иерусалима, изранен весь разбойниками, что неспособен и бессилен сам сделать что-либо доброе без примеси зла, что единственно только Милосердый Самарянин (т.е Сам Господь) может спасти меня, если я буду по силе своей взывать к Нему о спасении. В свете этого состояния душевного мне представляется вся моя прошедшая жизнь цепью падений, нарушений всех заповедей евангельских, искажением их даже и в случаях, когда, казалось, поступал по-христиански.

В частности, и мои отношения к Вам также были пропитаны грехом, как и все поведение. Вот почему я искренне просил у Вас прощения и сердечно благодарю за прощение Вами меня «за всё».

Вас я давно простил и настоящим письмом подтверждаю: Господь да простит Вам все вольные и невольные погрешности, против меня сделанные, и я от всего сердца прощаю Вам.

Желаю Вам мира, спасения и скорейшего возвращения (Отец Рафаил был в это время снова в заключении) к служению во Святой Церкви.

Недостойный иер[омонах] Никон. 16/Х1-53 г. [г. Гжатск]

Но диавол снова воздвиг нестроения и козни в возрождающемся храме - на этот раз через третьего священника. Е. А. Булгакова узнала об этом, вероятно, со слов самого о. Рафаила. «К тому времени, когда начались службы в храме, один из жителей города, бывший учитель, был рукоположен в священники и получил назначение вторым ( Отец Никон (Воробьев) уже не служил в Козельске - на- стоятельствовал о. Рафаил ) служащим иереем в храм Благовещения. Искренней духовной связи он не имел ни с о. Мелетием ( Вслед за о. Рафаилом вернулся из лагеря оптинский иеромо нах (позднее иеросхимонах) о. Мелетий (Бармин) - он тоже поселился в Козельске. Но он был много старше о. Рафаила, с очень слабым зрением и слухом. К нему сам о. Рафаил и его прихожане относились как к старцу. С удивительной теплотой и любовью вспоминал «дорогого батюшку» Мелетия о. Рафаил в своих лагерных письмах 1950-х годов ), ни с о. Рафаилом, и народ относился к нему с недоверием и просто боялся его... Но поставил себя так, что, когда приходили к о. Мелетию за советом не личного характера, а общеприходского, он уклонялся от ответа и посылал к о. С. Все делалось по благословению о. С. Когда заболел о. Рафаил и я пришла к о. Мелетию за благословением привезти врача из Москвы, он сказал, что без благословения о. С. этого делать нельзя. Всеобщая любовь к о. Рафаилу возбуждала в нём все большую зависть. Когда работы уже подходили к концу, шла доделка внутри храма, "гроза разразилась". По ложному доносу (В своих воспоминаниях Е. А. Булгакова свидетельствует, что это «о. С. сумел уговорить одну прихожанку, ... чтобы она подала донос на о. Рафаила, что он якобы имеет [имел? - ред.] связь с немцами». Факт доноса действительно имел место (о чем упоминается и в письмах о. Рафаила), но прямую причастность благовещенского священника к этому некоторые козельские старожилы опровергают, хотя в лагерных письмах батюшки имя о. С. не раз всплывает в связи с этим арестом. И хотя старец всё простил этому священнику, тем не менее характеризует его (в одном из писем) нелицеприятно: «На днях послал письмо о. С просил его ходатайствовать пред Владыкой о рукоположении о. И[осифа]. Но мне кажется, что о. С. очень боится соперников, и хотя и трудно - будет служить один. Я и то был ему в тягость и помеху, хотя с моей стороны он видел одну отечески-братскую любовь» ) о. Рафаил вновь был арестован и получил еще пять лет лагерей(В общей сложности батюшка провел в лагерях 21 год ). Был он под Кировом: ему было уже за 60 лет, и был он больной и слабый... Отец С. встал на его место (т.. е. стал настоятелем храма ). заканчивать работы и торжествовать освящение храма».

О великодушии и смирении невинно пострадавшего старца свидетельствуют его письма из последнего лагерного заключения. Он просит своих духовных чад простить ту прихожанку: она прислала ему покаянное письмо, и батюшка ответил ей прощением. Вот что сообщал он, например, козельской монахине Любови: «Получил "покаянное" письмо от Наташи, ответил ей - всепрощением, и да простит Господь её и всех, сотворивших мне злая за благая. Слава Богу за всё!»

И в другом письме тому же адресату: «Чадо! Прошу: не огорчайся и не сетуй на Н., как не огорчаюсь ни на кого я... Кто весть пути и судьбы Господни!!! Разве Сыну Божию подал "Чашу" Каиафа, или Пилат, или Иуда, предавший Его? Нет! Отец Небесный... Мой долг не судить, а простить всех, всё и за вся. А паче всего с искренней любовию христианской молиться "за враги". И не яко за враги - а яко благодетелей спасения души моей и сего и им просить от Господа...
простить врагу - святое дело,
Но кто в беде помог врагу,
Вот про того сказать я смело,
Как про подвижника, могу!»

Письма батюшки из последнего лагерного заключения 1950-х годов поражают своим высоким христианским настроем, состраданием и милостью даже к тем людям, которые поносили его, клеветали, «выживали» из храма. «Мирен, благодушен, покорен» - так пишет о себе этот удивительный старец-изгнанник. «Говорю искренне: жалею вас больше, чем себя. Я уж таковский - скорби, поношения и проч. - это мой удел, но они - моя мудрость, радость и спасение, ими хвалюся, за них благодарю Бога моего паче чем за все благодеяния жизни моей. Они - очищение грехов моих, они есть лестница моя на небо...»

Судя по письмам, о. Рафаил провёл в последнем лагере 5 лет и 8 месяцев. Прожил же батюшка на воле, вернувшись, менее двух лет (вернулся очень слабым). Поселился он близ храма, наверху двухэтажного дома, внизу жила шамординская монахиня. Дом этот особенно привлек его тем, что стоял на пригорке, и из него хорошо была видна вся Оптина. Келейницей его стала шамординская монахиня Татиана, тихая, кроткая старушка - матушка Таня, как её все называли.

В храме по-прежнему первенствовал о. С. - он не уступил о. Рафаилу настоятельство и тот стал вторым свя щенником. Отец Мелетий к тому времени уже сов сем ослеп и оглох, около него жили несколько шамор- динских монахинь, ухаживавших за ним. Несмотря на слабость, о. Ра фаил принимал всех - как и прежде, дверь его | дома не закрыва лась. Старые мо нахи и монахини, благочестивые па ломники, приез жавшие в те годы поклониться «Оптине», непременно посещали и о. Рафаила, почитая его за старца.

В этом доме (где-то через год после возвращения батюшки из последнего заключения) и произойдет встреча Елизаветы Булгаковой с о. Рафаилом. Из её воспоминаний видно, какую негасимую любовь питал он к её духовному отцу архимандриту Борису (Холчеву), с которым свел Господь когда-то в северном лагере.

«Входим в дом, в первую комнату. Встретила старая монашенка. Перед нами - закрытая дверь в комнату батюшки. (Мне напоминало дверь о. Бориса.) "Есть кто-нибудь у батюшки?" - "Да нет! Батюшка, оптинцы пришли!" Немного постояли, открылась дверь. Вышел батюшка: высокий, совершенно прямой, с гладко расчесанными на прямой пробор седыми волосами и с так же аккуратно расчесанной пушистой, круглой, седой бородой... "Уютный" - вот что хотелось сказать. Подошли под благословение. "А это кто?" - "Благословите её, батюшка, и куда её свести ночевать? Она вот в гостиницу хочет идти; может быть, к кому из монашек свести её - благословите". Одна из моих спутниц стала объяснять ему, как они нашли меня на дороге (Е. А. Булгакова в 1956 году приезжала в Оптину Пустынь ). А меня в это время "оттёрли": две другие монашки стали говорить с хозяйкой, и я не могла слышать, что про меня говорят. Долетело только, когда они говорили, что я знаю о. Сергия (сын протоиерея Алексея Мечева, погибший в сталинских ла герях ), потом - имя "Борис". Тут слышу: "Какой Борис?" - весь он (батюшка) изменился. Тут уж я вылезла прямо к нему. "Какого о. Бориса вы знаете? Как его фамилия?" - и с каким-то страхом: "Холчев?" - "Да, Холчев". - "Он жив? Это же мой друг! Я его считал умершим, за упокой поминал..." Он так рад был услышать об о. Борисе, что тут я попала почти в объятия.
"Ну, если вы дочь о. Бориса, то значит, и моя дочь. Я и о. Борис - одно. Теперь у тебя два духовных отца!" Тут уж больше не было вопроса, куда вести меня ночевать: "Чувствуйте себя, как у отца..." Я попала в атмосферу такой любви и простоты, какой я никогда в жизни не встречала. Посадили меня рядом с отцом Рафаилом. Обедали. Потом почти весь вечер он рассказывал о своей лагерной жизни».

В свой «родной» козельский дом о. Рафаил, в письмах, неоднократно приглашал архимандрита Бориса (Холчева)(см.) .

В этом же радушном козельском доме произойдёт еще одна немаловажная встреча двух бывших оптинцев: о. Рафаила, несогбенно пронесшего крест монаха-исповедника по всей своей многоскорбной жизни, и Ивана Митрофановича Беляева, родного брата о. Никона (Беляева), оптинского духовника, упокоившегося в изгнании, в дальней пинежской ссылке. Сострадательная душа о. Рафаила через все годы лагерной жизни пронесла жалость и молитву за «Иванушку», ушедшего из Оптиной уже будучи рясофорным послушником. Правда, о. Рафаил, поступивший в Оптину в 1917 году, не застал там Ивана Беляева (он ушел из монастыря в 1914-м), но знал о его судьбе по рассказам о. Никона, делившегося своей скорбью о брате. Ведь тот, женившись, даже отошёл на какое-то время от веры,- казалось, свет Оптиной никогда уже не прольётся в его душу. Но и в этом случае любовь и милостивое попечение отца Рафаила вновь затеплили угасшую лампаду.

После возвращения из лагеря в 1950-х годах, узнав адрес Ивана Митрофановича, он со всей простотой, со всем теплом своего любвеобильного сердца стал звать Беляева к себе в Козельск. И он приехал - но совсем уже незадолго до смерти о. Рафаила (был потом и на его похоронах). Они сидели за домом на скамейке - перед глазами, в отдаленной дымке, в довольно ясных очертаниях, восставала родная порушенная Оптина. Иван Митрофанович рассказал старцу о той внутренней борьбе, которая терзала его всю жизнь, принёс глубокое, сердечное покаяние (было ему тогда около 70 лет) (К тому времени в душе И. М. Беляева уже многое изменилось: отец Михаил (Ежов) помог ему вернуть веру в Бога - тот самый священник, который запечатлен (юный тогда послушник) на фотографии 1913 года стоящим у гроба Оптинского старца Варсонофия (Плиханкова), преподобного аввы обоих братьев Беляевых ). Но когда обратился к о. Рафаилу за благословением оставить «мирской ярем» и дожить свой век вблизи Оптиной Пустыни,- получил вполне обоснованный отказ: велено было семейный крест донести до конца.

Весна 1957 года была холодная, затяжная. Батюшка чувствовал себя слабо, но все время служил и принимал всех приходящих. Троицкую родительскую субботу весь день дотемна он провёл на кладбище, потому что каждый просил его послужить на могилке. Придя домой, о. Рафаил слёг с высокой температурой - воспалением легких, и вслед за этим - инсульт, от которого он и скончался: тихо и мирно, 19 июня, в 4 часа утра. Двенадцать ударов церковного колокола оповестили всех о его кончине. Через несколько дней из Ташкента придёт в Козельск, на Красноармейскую улицу, д. 30 телеграмма от «возлюбленного о Христе брата» - о. Бориса (Холчева): «До глубины души огорчён смертью дорогого отца Рафаила. Прошу поклониться от меня его гробу. Храню о нем самые светлые воспоминания. Архимандрит Борис».

Так завершился жизненный путь одного из последних Оптинских старцев - иеромонаха Рафаила (Шейченко). «Далёкий странник и крестоносец», как назвал он себя в одном из лагерных писем, близок и дорог нам своей непорушенной преемственностью с духоносным оптинским старчеством. Звучат литии на его могилке на старом козельском Пятницком кладбище, цветут там по весне дивные тюльпаны, так похожие на оптинские. Негасимый свет батюшкиной любви к людям пробивается и в наши окамененные сердца - отче возлюбленный, согрей теплом души своей, умиротвори небесною молитвой!

В том же году рукоположен во иеродиакона и возвел в сан архидиакона епископом Мосальским, викарием Калужской епархии, Германом (Вейнбергом) .

Десять месяцев отец Рафаил пробыл при епископе в качестве келейника и архидиакона на архиерейских службах. В году епископ Герман был назначен на самостоятельную кафедру; ему понравился ревностный оптинский монах, и он стал уговаривать его отправиться с ним в Алма-Ату, но отец Рафаил был уже крепко была привязан к Оптиной и отказался.

Первый арест

Были допрошены свидетели, и в частности хозяйка квартиры, где жил архидиакон Рафаил; она показала: «Из бесед с Рафаилом знаю, что последний является ярым, закоренелым монахом с присущими им старыми взглядами» .

Он был отправлен в Вишерский исправительно-трудовой лагерь, располагавшийся в поселке Виажиха Уральской области (ныне город Красновишерск Пермской области).

Архидиакон Рафаил был отправлен сначала в город Мурманск , а через четыре года переведен в Усольлаг в городе Соликамске Пермской области.

Козельский иеромонах

Храм Благовещения, как и многие другие, был сильно поврежден, и отец Рафаил, тратя много сил на его восстановление, стал служить в наскоро отремонтированном приделе. Поскольку строительную технику достать тогда было невозможно по недружелюбству властей, то строить приходилось вручную. К году храм усилиями отца Рафаила и прихожан был почти восстановлен и в храме поставлен иконостас.

Отец Рафаил помогал многим нуждающимся; в Козельск из ссылок и лагерей стали в то время возвращаться шамординские монахини; многие из них стали немощны, и отец Рафаил старался их жизнь обустроить. Дверь его кельи была открыта для всех.

В Благовещенском храме также с года служил иером. Никон (Воробьев) , между ним и о. Рафаилом произошел конфликт, в результате которого еп. Онисифор (Пономарев) запретил о. Никона в священнослужении, затем о. Никон был переведен в г. Белев. Впоследствии подвижники вполне примирились, обменявшись письмами.

Уже в лагере о. Рафаил получил покаянное письмо от Натальи Александровны. В своих письмах из лагеря о.Рафаил умолял своих духовных чад "простить Наташу" и сам ей писал:

«Мир и спасение от Господа – скорбящей душе твоей, чадо мое Наталия!..

Винить... тебя всецело в предательстве - я этого не мог и не могу допустить в мысли, а по женской немощи болтнуть где-либо и кому-либо - это и ты отрицать не станешь. И ты прекрасно знаешь, что в своих корыстных целях, с тонким слащавым подходом отец Сергий все наматывал себе на ус. Но Бог с ним и со всеми! Я усматриваю в этом только волю Божию и Его святой Промысл, ведущий меня сим путем Голгофским не с митрой на главе и златым крестом на груди, а с тернием на главе, с крестом на плечах...

Искренне в душе простив тебя, отца Сергия и всех-всех, кто явился в этом, так сказать, "орудием" исполнения этой воли Божией, считаю всех не только не врагами, а даже благодетелями спасения моего. Простил еще 11 июля 1949 года. Прощаю и теперь, спасения душ их желая, взирая на Сына Божия, висящего на Кресте Голгофском и в предсмертных Своих тяжких страданиях взывавшего в молитве к Отцу Своему за врагов Своих: "Боже, прости им – не ведят бо, что творят!" [Лк. 23, 34]...

Умоляю: не скорби паче меры, а особенно Боже упаси тебя унывать, ибо уныние есть смерть души... Обо мне не скорби, а молись. Ничего не жалею... ничего не желаю, кроме: да укрепит мя Господь, даруя христианскую кончину живота моего и добрый ответ душе моей на Страшном Суде Его! А где это совершится и как, где лягут мои кости – весть Господь, и да будет на это Его святая воля. Ему слава за все, за все и во веки!!! Митры, кресты драгие и славу суетную оставлю честолюбцам.

Земно тебе и всем-всем, даже и ненавидящим мя, купно с отцом Сергием, – кланяюсь, прошу прощения грехов моих вольных и невольных. Господь Бог да простит и всех вас, спасения душам вашим даруя...»

Иеромонах Рафаил старался служить в Благовещенском храме как можно чаще и никому не отказывал в исполнении треб, хотя это было порой для него физически крайне утомительно, особенно когда приходилось в дни ненастья ходить на кладбище и служить по заказу родственников почивших панихиды; он безотказно принимал страждущих, духовно изголодавшихся в обезбоженном мире людей, которые в конце концов стали съезжаться к нему со всей страны.

Кончина

Синодальным постановлением 11 апреля года иером. Рафаил (Шейченко) причислен к лику новомучеников и исповедников Российских для общецерковного почитания.

Ве́рный учени́к Христа́ да́же до сме́рти бы́в,/ преподо́бне Рафаи́ле испове́дниче приснопа́мятне,/ по́двиги бо поста́ и кро́вию муче́ний/ зе́млю Ру́сскую освяти́л еси́./ Те́мже и мы́, ча́да твоя́, любо́вию вопие́м ти́:/ сла́ва Да́вшему тебе́ кре́пость,/ сла́ва Венча́вшему тя́,// сла́ва Просла́вльшему тя́ с новому́ченики и испове́дники Це́ркве Ру́сския .

Литература

Соль земли/ Сост. С.В.Фомин. М.: Паломник, 1998. 335 с. (Б-ка "Паломника"). С.114,121,283-284.
Отец Рафаил Оптинский// Надежда. Вып.15. Цюрих-Мюлуз, 1992. С.165-202.

Использованные материалы

«Жития новомучеников и исповедников Российских ХХ века. Составленные игуменом Дамаскиным (Орловским). Июнь». Тверь. 2008. С. 34-72
БД ПСТГУ "Новомученики и исповедники Русской Православной Церкви XX века"