Повесть об убиении андрея боголюбского анализ. Повесть об убиении андрея боголюбского. Электронные публикации

Дата Бородинского сражения, 7 сентября 1812 г. (26 августа по старому стилю), навсегда останется в истории как день одной из величайших побед русского оружия.

Было несколько причин, по которым Бородинское сражение состоялось. Назначенный командующим русских войск генерал Михаил Илларионович Голенищев-Кутузов, насколько это было возможно, избегал планируемой Наполеоном Бонапартом битвы в невыгодных для русской армии условиях. Причиной этого нежелания дать генеральное сражение явилось серьезное превосходство армии Бонапарта в численности и опыте военных действий. Планомерно отступая вглубь территории страны, Кутузов заставлял французов распылять свои силы, что способствовало сокращению Великой армии Наполеона. Однако отступление к Москве способно было серьезно подорвать и без того невысокий боевой дух русских солдат и спровоцировать неодобрение в обществе. Для Бонапарта же важным было по возможности быстро захватить ключевые позиции русских, но при этом сохранить боеспособность собственной армии.

Понимая всю серьезность задачи и опасность Наполеона как полководца, Кутузов тщательно выбирал место сражения и в итоге расположил армию на землях близ села Бородино. Эта местность, покрытая большим количеством оврагов, ручьев и речушек, сводила к минимуму численный перевес французской армии и значительное превосходство ее артиллерии. Кроме того, она сильно затрудняла возможность обходов и позволяла перекрыть все дороги, ведущие на Москву (Гжатский тракт, Старую и Новую Смоленские дороги). Кутузов, строя планы Бородинского сражения, делал основной упор на тактику изматывания противника, большое значение придавал он при этом надежности спешно строящихся фортификационных сооружений.

Даже краткое содержание Бородинского сражения займет немало времени. Оно стало самым жестоким и кровопролитным в 19-м в. Поражение означало для России полную капитуляцию, а для Наполеона - изнурительную и долгую военную кампанию.

Начало Бородинскому сражению положила французская артиллерия, открывшая огонь по всему фронту примерно в 6 часов утра. В то же время колонны французов стали занимать места для атаки.

Первым был атакован Лейб-гвардии Егерский полк. Французы сразу же натолкнулись на упорное сопротивление, но все же полк вынужден был сдать свои позиции и отступить за речку Колочь.

Расположенные на левом фланге Багратионовы флеши занимали артиллерия и вторая сводная дивизия генерал-майора Воронцова. Впереди были выставлены цепи егерей, от обхода флеши прикрывали егерские полки князя Шаховского. Позади дислоцировалась дивизия Неверовского, генерал-майора. Семеновские высоты занимала дивизия генерал-майора Дуки. С французской стороны наступление на этот участок проводили войска корпусов генерала Жюно, маршалов Мюрата (кавалерия), Даву, Нея. Общая их численность доходила до 115 тыс. воинов.

Атаки флешей, предпринятые французами в 6 и 7 часов утра, были отбиты. Причем сражение на этом участке отличалось невероятным накалом. В ходе Бородинского сражения была предпринята и третья атака. Багратионовы флеши были усилены Литовским и Измайловским полками, дивизией генерал-майора Коновницына и кавалерийскими частями (первая кирасирская дивизия и третий кавалерийский корпус). Но и французы, подготавливая массированное наступление, сосредоточили немалые силы, в том числе и 160 орудий. Третья атака, начатая около 8 утра, и последующая, четвертая, предпринятая в 9 часов, тоже захлебнулись. В ходе четвертой атаки Наполеону удалось ненадолго занять флеши, но французы были выбиты с занятых позиций. Погибшие и раненые воины, оставшиеся на поле боя, представляли собой страшную картину. Дальнейшие атаки, как и попытки обойти уже полуразрушенные флеши, не увенчались успехом.

Только когда удержание этих укреплений перестало быть целесообразным, русские войска под командованием Коновницына отошли в Семеновское, где была занята новая линия обороны - Семеновский овраг. Войска Мюрата и Даву уже были измотаны, но Наполеон не пошел на риск и отказал им в просьбе ввести в бой Старую гвардию, резерв французов. Даже предпринятая позже атака тяжелой кавалерии под командованием Нансути не увенчалась успехом.

Тяжелым оказалось и положение на других направлениях. Битва при Бородино была еще далека от завершения. Пока шел бой за взятие флешей, французы атаковали Курганную высоту с расположенной на ней батареей Раевского, одного из многих героев, проявивших невиданное мужество для защиты своей родины. Несмотря на атаки превосходящих сил под командованием Евгения Богарне, пасынка Наполеона, батарея смогла удержать высоту до подхода подкрепления, а после вынудила французские войска отступить.

Описание Бородинского сражения не будет полным без упоминания об отряде генерал-лейтенанта Тучкова, предотвратившем обход левого фланга русских польскими частями Понятовского. Тучков, заняв позиции на Утицком кургане, прикрывал Старую Смоленскую дорогу. В ходе боев за эту высоту Тучков был смертельно ранен. Польские войска так и не смогли в течение дня взять курган. Вечером они были вынуждены отступить за село Утицкое и занять оборонительную позицию.

На правом фланге события развивались столь же напряженно. Атаман Платонов и генерал-лейтенант Уваров примерно в 10 утра совершили отвлекающий кавалерийский рейд вглубь Великой армии, чем способствовали ослаблению давления на оборону русских по всему фронту. Атаман Платонов, выйдя в тыл французов к деревне Валуево, вынудил французского императора на время приостановить наступление в центре, что дало передышку русским войскам. Корпус Уварова не менее успешно действовал в районе деревни Беззубово.

Более наглядно действия русских и французских войск можно представить, воспользовавшись схемой Бородинского сражения. С 6 вечера битва понемногу стала затихать. Последняя попытка обойти позиции русских была предпринята в 9 вечера. Но в Утицком лесу французы были встречены стрелками лейб-гвардии Финляндского полка. Поняв, что сломить сопротивление войск Кутузова не удастся, Наполеон приказал оставить все захваченные укрепления и отойти к исходным позициям. Кровопролитное Бородинское сражение длилось более 12 часов.

Потери в Бородинском сражении огромны. Великая армия Наполеона потеряла около 59 тыс. ранеными, пропавшими без вести и убитыми, среди них 47 генералов. Российская армия под командованием Кутузова потеряла 39 тыс. воинов, среди которых 29 генералов.

Итоги Бородинского сражения, как ни удивительно, до сих пор вызывают серьезные споры. Дело в том, что и Наполеон Бонапарт, и Кутузов заявили о своей победе официально. Но ответить на вопрос, кто победил в Бородинском сражении, несложно. Кутузов, несмотря на огромные потери и последующее отступление, считал битву при Бородино несомненным успехом русского оружия, во многом достигнутым благодаря стойкости, беспримерному личному мужеству солдат и офицеров. История сохранила имена многих героев Бородинского сражения 1812 г. Это Раевский, Барклай-де-Толли, Багратион, Давыдов, Тучков, Толстой и многие другие.

Армия Наполеона понесла огромные невосполнимые потери, так и не достигнув ни одной из поставленных императором Франции целей. Будущее русской кампании стало весьма сомнительным, боевой дух Великой армии упал. Таков был для Бонапарта исход сражения.

Значение бородинского сражения, несмотря на все споры, настолько велико, что и сегодня, 200 лет спустя, день Бородино отмечается и в России, на Бородинском поле, и во Франции.

Есть предположение, что повесть написана между маем 1175 и июнем 1176г. Авторство ее спорно. Герой повести - сын суздальского князя Юрия Долгорукого Андрей (ок. 1111-1174). В 40-х - 50-х гг. XII века он помогал отцу в борьбе за Киев. После того как Юрий Долгорукий стал великим князем киевским, Андрей уехал в Суздальскую землю, где стал после смерти отца (1157) князем (одновременно также ростовским и владимирским). В 1169г. взял штурмам Киев, стал великим князем киевским, но фактической столицей сделал город Владимир, унизив тем самым старую столицу Руси. По месту проживания в своей резиденции Боголюбове (недалеко от Владимира) получил прозвище Боголюбский. В ночь на 29 июля 1174 г. убит недовольными его политикой боярами.

С именем Андрея Боголюбского связан существенно новый этап в истории русской политической мысли. Князь Андрей - апологет идеи «самовластия», единодержавия, противник удельных и вечевых порядков. Все это отразилось в повести об убиении Андрея. Повесть пронизывает противопоставление Владимира как нового политического центра Руси старому центру - Киеву. В повести звучит традиционная тема идеального государя, отличающегося христианскими добродетелями, но с акцентом на идею византийца Агапита о том, что естеством цезарь подобен человеку, а властью сана он - как Бог (афоризм приписывается, правда, апостолу Павлу). Повесть умалчивает об очень значительном эпизоде из жизни Андрея Боголюбского. В 1162 г. с целью добиться независимости в церковных делах от киевской митрополии он безуспешно пытался основать особую митрополию во Владимире, самостоятельно поставив во главе ее своего кандидата Феодора, которого впоследствии сделал независимым епископом ростовской епархии. В ответ патриарх Лука Хрисоверг направил Андрею послание в духе теократической теории превосходства «священства» над «царством». Хотя в повести этот сюжет не затронут, ссылка на цезарепапистскую идею византийца Агапита

является свидетельством того, что в русской политической мысли началась ее адаптация к местным условиям в духе становящейся идеи самодержавия, противостоящей в первую очередь идеям теократии.

В год 6683 (1175). Убит был великий князь Андрей Суздальский, сын Юрия, внук Владимира Мономаха июня месяца в 28-й день, в канун праздника святых апостолов. И была тогда суббота. Создал же он себе городок каменный, под названием Боголюбове, столь же далеко Боголюбове от Владимира, как и Вышгород от Киева. Благоверный и христолюбивый князь Андрей с юных лет Христа возлюбил и пречистую его мать; знанье же отринув и рассужденья, и, как хоромы чудесные, душу украсив всеми благими желаньями, уподобился царю Соломону, когда, храм господу богу и церковь преславную Рождества святой богородицы посреди Боголюбова в камне создав, разукрасил ее больше всех церквей: подобна она той Святая Святых, которую царь Соломон премудрый создал; так и этот князь, благоверный Андрей, создал церковь такую на память о себе, и украсил ее драгоценными иконами, золотом и дорогими каменьями, и жемчугом крупным бесценным, и снабдил украшеньями разными, и украсил плитами из яшмы, и всяким узорным литьем, - блеском осыпав ее так, что больно смотреть, ибо вся она в золоте стала. И украсил ее, и осыпал утварью золотой, драгоценной, всем входящим на удивленье, так, что всякий, видевший это, не может выразить словом невероятной ее красоты; золотом и эмалью, и всякими драгоценностями, и церковным имуществом украшена, и всякой церковной утварью - золотая дарохранительница с дорогими каменьями, с опахалами ценными и кадилами разными, и снаружи от верха до пола по стенам и столбам тоже золотом крыто, и двери, и своды у церкви также золотом крыты, и купол златом украшен от верха до деисуса, и разным церковным добром переполнена, украшена всяким художеством!

ПОВЕСТЬ ОБ УБИЕНИИ А. БОГОЛЮБСКОГО

и серебряных ее осветил, и амвон из золота и серебра поставил, а служебные сосуды, опахала и другие украшения церковные - все золотом и драгоценным каменьем, и жемчугом крупным в обилье осыпал. Три же дарохранительницы. очень большие, из чистого золота, из камней драгоценных поставил: и видом своим, и работой до удивленья подобны они Святая Святых Соломона. И в Боголюбове, и в городе Владимире купола золотые поставил, и своды позолотил, и стены внутри каменьем по злату осыпал, столбы позлатил, и снаружи ее и по сводам птиц золотых, и кубки, и паруса, из золота литые, поставил по церкви по всей и по сводам кругом.

Но, кроме того, и другие он многие церкви поставил различные в камне, и монастыри он создал, почему на весь церковный синклит и на церковников всех и обратил бог свой взор; и не отягчил своей памяти пьянством, и кормильцем был для монахов и монахинь, и нищих, и всякого звания людям он был как любимый отец, - но больше всего он милостив был подаяньем, слыша голос господень: «Все, что творите вы малым сим, то мне вы творите». А также Давид говорит: «Блажен помогающий нищим, дающий всегда - от господа он не отступится», сила и разум в нем жили, и верная правда ходила с ним рядом. И прочих достоинств много в нем было, любую привычку он делал достойной: ночами входил он в церковь и свечи запаливал сам, и, видя образ божий, на иконах написанный, вглядывался как в самого творца, и изображенья святых на иконах встречая, смирял свой вид, сокрушенный сердцем, испуская вздохи из глубины и слезы из глаз испуская, в раскаянье Давиду подражал, оплакивая множество грехов своих, возлюбив бессмертное выше тленного и небесное более, чем кратковременное, и жизнь со святыми у вседержителя бога больше этого царства земного, он всяким достоинством, точно мудрый второй Соломон, был украшен.

И такое достоинство имел: велел каждый день возить по городу еду и питье различное, больным и нищим на пользу, и, видя всякого нищего, к нему приходящего с просьбой, подавал им по прошению их, так говоря, будто «это Христос, пришедший проверить меня», - и так принимал он любого, к нему приходящего, как Христос завещал, сказавший: «Если малым сим сотворите - то мне вы сотворите!» И держал то слово в сердце всегда, потому и достойно от бога смертный венец восприял ты, княже Андрей, мужеством именитым братьям, благоразумным святым страстотерпцам равный, последовал ты, кровью омыв все страданья свои.

ПОВЕСТЬ ОБ УБИЕНИИ А. БОГОЛЮБСКОГО

Ибо если бы не беда - не было б венца, если бы не мука - не было бы благодати: всякий, живущий добродетельно, не может быть без множества врагов. Князь же Андрей, о готовящемся злодейском убийстве своем узнав заранее, духом воспламенился священным и ни на что не рассчитывал, говоря: «Господа бога, моего вседержителя и творца своего, избранный народ на кресте пригвоздил, сказав: «Пусть кровь его будет на нас и на детях наших»», а также и слово, сказанное устами святых евангелистов: «Если кто положит душу свою за други своя - может учеником моим быть». Этот же боголюбивый князь не за друга, но за самого творца, возведшего все из небытия в бытие, душу свою положил. Потому-то, узнав об убийстве твоем, страстотерпец княже Андрей, изумились небесные силы, глядя на кровь, за Христа проливаемую; рыдает народ православный, видя отца сирот и кормильца, омраченную тьмою звезду светоносную; а убийцы проклятые огнем окрещаются вечным, что пожигает тернье любого греха, то есть любое деянье. Ты ж, страстотерпец, проси всемогущего бога за потомство свое, и за родичей, и за Русскую землю - миру мир даровать. [...]

Жители же Боголюбова разграбили княжеский дом и строителей, которые сошлись на строительство зданий,- золото, и серебро, и одежды, и ткани, и добро, которому нет числа. И много случилось бед в его области: дома посадников и управителей пограбили, а самих их, и слуг, и стражей убили,. дома их пограбили, не ведая сказанного: «Где закон - тут и обид много». Грабители приходили грабить и из деревень. Грабежи начались и в самом Владимире, пока не стал ходить Микула с образом святой богородицы в ризах по городу - тогда пресеклись грабежи. Пишет апостол Павел: «Всякая душа властям повинуется», ибо власти богом поставлены; природой земной царь подобен любому человеку, но властию сана он выше - как бог. Сказал великий Иоанн Златоуст: «Если кто противится власти - противится закону божьему. Князь не напрасно носит меч - он ведь божий слуга».

Печатается по: Памятники литературы Древней Руси:XII век.- М.: Ху-

дож. лит., 1980.-С. 325-329, 335.

Под 1175 годом Киевской летописи помещена повесть об убиении Андрея Боголюбского. Исторические события, о которых мы читаем в повести, соответствуют времени возвышения и централизации власти князя Андрея Боголюбского и несогласия с этим местной знати. Князь представлен жестким политиком, храбрым воином, но в то же время благочестивым христианином, любящим Бога, строителем и благоукрасителем церквей, кормителем нищих. Интересна композиция повести. В начале - краткое содержание, а последующие эпизоды напоминают вставки, подобно литературному приему обрамление.

Экспозиция фактически кратко излагает суть произведения. Благочестивый князь узнает о заговоре и морально готов к смерти. Но далее приводятся слова святителя Иоанна Златоуста: «Если кто противится власти - противится закону Божьему. Князь не напрасно носит меч - он ведь Божий слуга», которые, на мой взгляд, оправдывают противление князя убийцам, а не безропотное приятие смерти подобно Борису и Глебу. Он готов умереть, но он воин и защищает не столько свою жизнь, сколько святость данной ему власти. Напряженность ситуации создает реальность: один беззащитный, но бесстрашный устрашает многих вооруженных и трусливых. Истина не может быть колеблема, только ложь и зло вызывают страх и малодушие.

В отличие от предыдущих повестей увеличивается число заговорщиков. Мы наблюдаем массовое двойное преступление (предательство и убийство), причем преступление людей против своего благодетеля. Любимый князем слуга Яким, ключарь (а значит, человек, которому доверяют) Анбал и Петр «Кучков зять» - зачинщики, а с ними еще люди, так что всего до 20-ти человек. О воинской силе и храбрости князя Андрея говорит то, что заговорщики украли меч князя, что их было много, что они боялись даже безоружного князя, отчего пошли в погреб и напились вина для храбрости, что пошли на хитрость, представившись у спальни Андрея чужим именем.

«Любовь изгоняет страх», а всякое преступление заповеди Божией влечет внутреннее нестроение, боязнь, устрашает. Животный страх за свою жизнь вынуждает убийц лишить жизни князя Андрея. Когда же они обнаруживают, что князь еще жив, заговорщики помимо страха становятся еще и одержимыми духом злобы, ненависти, находят и убивают князя с ожесточением. Также как и «Сказание» повесть наполнена живой речью, молитвами князя, выдержками из Евангелия, сравнениями, что позволяет следить за внутренними чувствами и переживаниями героев. Отношение к князю заговорщиков переносится и на мертвое тело, которое даже не хотят сначала прикрыть и положить в церкви. Противопоставление поведения убийц и Кузьмы-киевлянина сгущает краски. Искренен и смел поступок Кузьмы, который напоминает действие Иосифа, выпросившего тело Христово для погребения. Диалог с Амбалом психологичен и обличителен для последнего. Кузьма обличает не ссылкой на закон или Заповедь, а сравнением благочестия убитого князя с нравственным бесчестием облагодетельствованного слуги.

Повесть, несмотря на строгую документальную основу, задумывалась для создания образа святого князя, т.е. является образцом житийного творчества, отсюда конечная похвала и обращение к нему, как к молитвеннику пред Богом.

В год 6683 (1175) . Убит был великий князь Андрей Суздальский, сын Юрия, внук Владимира Мономаха июня месяца в 28-й день, в канун праздника святых апостолов. И была тогда суббота.

Создал же он себе городок каменный, под названием Боголюбове, столь же далеко Боголюбове от Владимира, как и Вышгород от Киева. Благоверный и христолюбивый князь Андрей с юных лет Христа возлюбил и пречистую его Мать; знанье же отринув и рассужденья и, как хоромы чудесные, душу украсив всеми благими желаньями, уподобился царю Соломону, когда, храм Господу Богу и церковь преславную Рождества святой Богородицы посреди Боголюбова в камне создав, разукрасил ее больше всех церквей: подобна она той Святая Святых, которую царь Соломон премудрый создал; так и этот князь, благоверный Андрей, создал церковь такую на память о себе, и украсил ее драгоценными иконами, золотом и дорогими каменьями, и жемчугом крупным бесценным, и снабдил украшеньями разными, и украсил плитами из яшмы и всяким узорным литьем, - блеском осыпав ее так, что больно смотреть, ибо вся она в золоте стала. И украсил ее, и осыпал утварью золотой, драгоценной, всем входящим на удивленье, так, что всякий, видевший это, не может выразить словом невероятной ее красоты; золотом и эмалью, и всякими драгоценностями, и церковным имуществом украшена, и всякой церковной утварью - золотая дарохранительница с дорогими каменьями, с опахалами ценными и кадилами разными, и снаружи от верха до пола по стенам и столбам тоже золотом крыто, и двери, и своды у церкви также золотом крыты, и купол златом украшен от верха до Деисуса, и разным церковным добром переполнена, украшена всяким художеством!

Князь Андрей и город Владимир неприступным сделал, к нему он ворота золотые соорудил, а другие - серебром отделал, и создал соборную каменную церковь в честь святой Богородицы, весьма прекрасную, и разными украшеньями осыпал ее из золота и серебра, и пять куполов ее вызолотил, а все три церковные двери золотом выложил и дорогими каменьями, и жемчугом украсил ее драгоценным, и всяким узорным литьем расцветил, и обильем светильников золотых и серебряных ее осветил, и амвон из золота и серебра поставил, а служебные сосуды и опахала и другие украшения церковные - все золотом и драгоценным каменьем, и жемчугом крупным в изобилии осыпал. Три же дарохранительницы, очень большие, из чистого золота, из камней драгоценных поставил: и видом своим, и работой до удивленья подобны они Святая Святых Соломона. И в Боголюбове, и в городе Владимире купола золотые поставил, и своды позолотил, и стены внутри каменьем по злату осыпал, столбы позлатил, и снаружи ее и по сводам птиц золотых, и кубки, и паруса, литые из золота, поставил по церкви по всей и по сводам кругом.

Но, кроме того, и другие он многие церкви поставил различные в камне, и монастыри он создал, почему на весь церковный синклит и на церковников всех и обратил Бог свой взор; и не отягчил своей памяти пьянством, и кормильцем был для монахов и монахинь, и нищих, и всякого звания людям он был как любимый отец, - но больше всего он милостив был подаяньем, слыша голос Господень: «Все, что творите вы малым сим, то мне вы творите». А также Давид говорит: «Блажен помогающий нищим, дающий всегда - от Господа он не отступится», сила и разум в нем жили, и верная правда ходила с ним рядом. И прочих достоинств много в нем было, любую привычку он делал достойной: ночами входил он в церковь и свечи запаливал сам, и, видя образ Божий, на иконах написанный, вглядывался как в самого Творца, и, изображенья святых на иконах встречая, смирял свой вид, сокрушенный сердцем, испуская вздохи из глубины и слезы из глаз испуская, в раскаянье Давиду подражал, оплакивая множество грехов своих, возлюбив бессмертное выше тленного и небесное более, чем кратковременное, и жизнь со святыми у вседержителя Бога больше этого царства земного, он всяким достоинством, точно мудрый второй Соломон, был украшен.

И такое достоинство имел: велел каждый день возить по городу еду и питье различное больным и нищим на пользу, и, видя всякого нищего, к нему приходящего с просьбой, подавал им по прошению их, говоря, будто «это Христос, пришедший испытать меня», - и так принимал он любого, к нему приходящего, как Христос завещал, сказавший: «Если малым сим сотворите - то мне сотворите!» И держал то слово в сердце всегда, потому и достойно от Бога смертный венец восприял ты, княже Андрей, мужеством равный именитым братьям, благоразумным святым страстотерпцам последовал ты, кровью омыв все страданья свои. Ибо если бы не беда - не было б венца, если б не мука - не было бы благодати: всякий, живущий добродетельно, не может остаться без многих врагов. Князь же Андрей, о готовящемся злодейском убийстве своем узнав заранее, духом воспламенился священным и ни на что не рассчитывал, говоря: «Господа Бога моего, Вседержителя и Творца своего, избранный народ на кресте пригвоздил, сказав: “Пусть кровь его будет на нас и на детях наших”», а также и слово, сказанное устами святых евангелистов: «Если кто положит душу свою за други своя - может учеником моим быть». Этот же боголюбивый князь не за друга, но за самого Творца, возведшего все из небытия в бытие, душу свою положил. Потому-то, узнав об убийстве твоем, страстотерпец княже Андрей, изумились небесные силы, глядя на кровь, за Христа проливаемую; рыдает народ православный, видя отца сирот и кормильца, омраченную тьмою звезду светоносную; а убийцы проклятые огнем окрещаются вечным, что пожигает тернье любого греха, то есть любое деянье. Ты ж, страстотерпец, проси всемогущего Бога за потомство свое, и за родичей, и за Русскую землю - миру мир даровать.

Мы ж к прежнему возвратимся.

Итак, состоялся в пятницу на обедне коварный совет злодеев преступных. И был у князя Яким, слуга, которому он доверял. Узнав от кого-то, что брата его велел князь казнить, возбудился он по дьявольскому наущению и примчался с криками к друзьям своим, злым сообщникам, как когда-то Иуда к евреям, стремясь угодить отцу своему, Сатане, и стал говорить: «Сегодня его казнил, а завтра - нас, так промыслим о князе этом!» И задумали убийство в ночь, как Иуда на Господа.

Лишь настала ночь, прибежав и схвативши оружие, пошли на князя, как дикие звери, но, пока они шли к его спальне, пронзил их и страх, и трепет. И бежали с крыльца, спустясь в погреба, упились вином. Сатана возбуждал их в погребе и, служа им незримо, помогал укрепиться в том, что они обещали ему. И так, упившись вином, взошли они на крыльцо. Главарем же убийц был Петр, зять Кучки, Анбал, яс родом, ключник, да Яким, да Кучковичи - всего числом двадцать зловредных убийц, вошедших в греховный сговор в тот день у Петра, у Кучкова зятя, когда настала субботняя ночь на память святых апостолов Петра и Павла.

Когда, схватив оружие, как звери свирепые, приблизились они к спальне, где блаженный князь Андрей возлежал, позвал один, став у дверей: «Господин мой! Господин мой…» И князь отозвался: «Кто здесь?» - тот же сказал: «Прокопий…», но в сомненье князь произнес: «О, малый, ты не Прокопий!» Те же, подскочив к дверям и поняв, что здесь князь, начали бить в двери и силой выломали их. Блаженный же вскочил, хотел схватить меч, но не было тут меча, ибо в тот день взял его Анбал-ключник, а был его меч мечом святого Бориса. И ворвались двое убийц, и набросились на него, и князь швырнул одного под себя, а другие, решив, что повержен князь, впотьмах поразили своего; но после, разглядев князя, схватились с ним, ибо он был силен. И рубили его мечами и саблями, и раны копьем ему нанесли, и воскликнул он: «О, горе вам, бесчестные, зачем уподобились вы Горясеру? Какое вам зло я нанес? Если кровь мою прольете на земле, пусть Бог отомстит вам за мой хлеб!» Бесчестные же эти, решив, что убили его окончательно, взяв раненого своего, понесли его вон и дрожа ушли. Князь же, внезапно выйдя за ними, начал рыгать и стонать от внутренней боли, пробираясь к крыльцу. Те же, услышав голос, воротились снова к нему. И пока они были там, сказал один: «Стоя там, я видел в окно князя, как шел он с крыльца вниз». И воскликнули все: «Ищите его!» - и бросились все взглянуть, нет ли князя там, где, убив его, бросили. И сказали: «Теперь мы погибли! Скорее ищите его!» И так, запалив свечи, отыскали его по кровавому следу.

Князь же, увидев, что идут к нему, воздев руки к небу, обратился к Богу, говоря: «Если, Боже, в этом сужден мне конец - принимаю его. Хоть и много я согрешил, Господи, заповедей твоих не соблюдая, знаю, что милостив ты, когда видишь плачущего, и навстречу спешишь, направляя заблудшего». И, вздохнув от самого сердца, прослезился, и припомнил все беды Иова, и вникнул в душу свою, и сказал: «Господи, хоть при жизни и сотворил я много грехов и недобрых дел, но прости мне их все, удостой меня, грешного, Боже, конец мой принять, как святые его принимали, ибо такие страданья и различные смерти выпадали праведникам; и как святые пророки и апостолы с мучениками получили награду, за Господа кровь свою проливая; как и святые мученики и преподобные отцы горькие муки и разные смерти приняли, и сломлены были дьяволом, и очистились, как золото в горниле. Их же молитвами, Господи, к избранному тобой стаду с праведными овцами причти меня, ведь и святые благоверные властители пролили кровь, пострадав за народ свой, как и Господь наш Исус Христос спас мир от соблазна дьявольского священною кровью своею». И, так говоря, ободрялся, и вновь говорил: «Господи! взгляни на слабость мою и смотри на смиренье мое, и злую мою печаль, и скорбь мою, охватившую ныне меня! Пусть, уповая, стерплю я все это. Благодарю тебя, Господи, что смирил ты душу мою и в царстве твоем сонаследником сделал меня! Вот и ныне, Господи, если кровь мою и прольют, то причти меня к лику святых твоих мучеников, Господи!»

И пока он так говорил и молился о грехах своих Богу, сидя за лестничным столбом, заговорщики долго искали его - и увидели сидящим подобно непорочному агнцу. И тут проклятые подскочили и прикончили его. Петр же отсек ему правую руку. А князь, на небо взглянув, сказал: «Господи, в руки тебе предаю душу мою» - и умер. Убит был с субботы в ночь, на рассвете, под утро уже воскресенья - день памяти двенадцати апостолов.

Проклятые же, возвращаясь оттуда, убили Прокопия, любимца его, оттуда прошли в палаты и забрали золото, дорогие каменья и жемчуг, и всякие украшения, - все, что дорого было князю. И погрузив на лучших его лошадей, до света еще отослали себе по домам. А сами, схватив заветное княжье оружие, стали собирать воинов, говоря: «Ждать ли, пока пойдет на нас из Владимира дружина?» - и собрали отряд, и послали к Владимиру весть: «Не замышляете ли чего против нас? Хотим мы с вами уладить: ведь не только одни мы задумали так, и средь вас есть наши сообщники». И ответили владимирцы: «Кто ваш сообщник - тот пусть будет с вами, а нам без нужды» - и разошлись, и ринулись грабить: страшно глядеть!

Прибежал на княжий двор Кузьма-киевлянин: «Уже нету князя: убит!» И стал расспрашивать Кузьма: «Где убит господин?» - и ответили ему: «Вон лежит, выволочен в сад! Но не смей его брать, все мы решили бросить его собакам! Если же кто приступит к нему - тот враг нам, убьем и его!» И начал оплакивать князя Кузьма: «Господин мой! Как ты не распознал мерзких и бесчестных врагов своих, идущих тебя убить? И как это ты не сумел победить их, некогда побеждавший полки неверных болгар?» - и так оплакивал он князя. И подошел ключник Анбал, родом яс, управитель всего княжьего дома, надо всеми власть ему дал князь. И сказал, взглянув на него, Кузьма: «Анбал, вражий сын! Дай хоть ковер или что-нибудь, чтобы постлать или чем накрыть господина нашего». И ответил Анбал: «Ступай прочь! Мы хотим бросить его собакам». И сказал Кузьма: «Ах, еретик! уже и собакам бросить! Да помнишь ли, жид, в каком ты платье пришел сюда? Теперь стоишь ты в бархате, а князь лежит наг, но прошу тебя честью: сбрось мне что-нибудь!» И сбросил тот ковер и плащ. И, обернув ими тело, понес Кузьма в церковь и сказал: «Отоприте мне церковь!» - и ответили: «Брось его тут, в притворе, что тебе за печаль!» - ибо все уже были пьяны. И подумал Кузьма: «Уже, господин, и холопы твои знать тебя не хотят; бывало, купец приходил из Царьграда иль из иной стороны, из Русской земли, и католик, и христианин, и язычник любой, и ты говорил: “Введите в церковь его и в палаты, пусть видят истинное христианство!” - и принимали крещенье и болгары, и евреи, и любые язычники, увидев славу Божью и украшенье церковное! И те скорее оплачут тебя, а эти и в церковь не дают положить!»

И так положил его в притворе, накрыв плащом, и лежало тут тело два дня и две ночи. На третий день пришел козьмодемьянский игумен Арсений и сказал: «Хотя мы и долго ждали старших игуменов, но долго ли этому князю лежать так? Отоприте мне церковь, отпою его и положим в гроб. А когда уляжется эта смута, то, придя из Владимира, перенесут туда князя». И пришли клирошане боголюбские, взявши тело его, в церковь внесли и вложили в каменный гроб, отпев над ним погребальные песни с игуменом Арсением вместе.

Жители же Боголюбова разграбили княжеский дом и строителей, которые сошлись на строительство зданий, - золото, и серебро, и одежды, и ткани, и добро, которому нет числа. И много случилось бед в его области: дома посадников и управителей пограбили, а самих их, и слуг, и стражей убили, дома их пограбили, не ведая сказанного: «Где закон - тут и обид много». Грабители приходили грабить и из деревень. Грабежи начались и в самом Владимире, пока не стал ходить Микула с образом святой Богородицы в ризах по городу - тогда пресеклись грабежи. Пишет апостол Павел: «Всякая душа властям повинуется», ибо власти Богом поставлены; природой земной царь подобен любому человеку, но властию сана он выше - как Бог. Сказал великий Иоанн Златоуст: «Если кто противится власти - противится закону Божьему. Князь не напрасно носит меч - он ведь Божий слуга».

Мы же вернемся к прежнему.

На шестой день, в пятницу, сказали владимирцы игумену Феодулу и Луке, начальнику хора в храме святой Богородицы: «Приготовьте носилки, давайте поедем - возьмем князя и господина своего Андрея». А Микуле сказали: «Собери священников, все, облачась в ризы, выходите за Серебряные ворота с иконой святой Богородицы - тут князя дождешься». И сделал так Феодул, игумен храма святой Богородицы Владимирской, с клирошанами и с владимирцами поехали за князем в Боголюбово и, взяв тело его, привезли во Владимир с честью и с плачем великим.

И так, через некое время, как только стало двигаться шествие из Боголюбова, народ не мог удержаться, но все вскричали, от слез же не могли и смотреть, а вопли их издалека было слышно. И начали все люди, рыдая, говорить: «Уже ведь не к Киеву, господин наш, ты поехал! В ту церковь Владимирскую над Золотыми воротами, которую сделать велел подобною той, что стоит на великом дворе Ярослава, сказав: «Построю церковь такой золотой же, как и ворота - пусть будет во славу всей моей родине!» И так плакал по нем весь город, и, тело его убрав, с почетом и пением, хвалящим Бога, положили его в дивной, достойной похвал, церкви святой Богородицы златоверхой, которую сам он создал.

Так вот князь Андрей при жизни не дал телу своему покоя и глазам своим сна - пока не обрел настоящего дома, прибежища всех христиан: Царица небесных собраний и Госпожа всей вселенной всякого человека разными путями ко спасенью приводит. Как учит апостол: «Кого любит Бог - того и наказывает, и наказывает всякого сына, какого приемлет; ибо коль наказанья претерпите - точно сыном становитесь Богу». Ибо Бог не поставил прекрасного солнца на месте одном, чтоб оттуда могло освещать всю вселенную, но устроил ему восхожденье, зенит и заход. Точно так и слугу своего, князя Андрея,- не взял к себе напрасно, а дал ему подвигом душу спасти, кровью омыв прегрешенья свои, и с братьей своей, с Романом и с Давыдом, согласно к Богу пришел. И, в блаженство рая вселяясь безмолвно с ними, которых око не видит и ухо не слышит (сердцем нельзя осознать, что Бог приготовил для верных своих), те блага сподобившись видеть, вечно радуйся ты, Андрей, князь великий. Дерзай всемогущего, из богатейших богатого, на высоких престолах сидящего Бога просить, чтоб простил он братии твоих, победу им дал над врагами и мирное царство, правление почетное и многолетнее, во веки веком. Аминь.

Художник Сергей Кириллов. Андрей Боголюбский (Убиение). Фрагмент.

Оригинальный текст

В лѣто 6683. Убьенъ бысть великий князь Андрѣи Суждальскии, сына Дюрдева, внукъ Володимеря Мономаха месяца июня вь 28-й день на канунъ святыхъ апостолъ. День бѣ тогда субота.

Создалъ же бяшеть собѣ городъ каменъ, именемъ Боголюбыи, толь далече, якоже Вышегородъ от Кыева, тако же и Боголюбыи от Володимѣря. Сы благовѣрныи и христолюбивыи князь Аньдрѣи от млады верьсты Христа возлюбивъ и прѣчистую его Матерь, смыслъ бо оставивъ и умъ, яко полату красну душю украсивъ всими добрыми нравы, уподобися царю Соломану, яко домъ Господу Богу и церковь преславну святыя Богородица Рождества посредѣ города камену создавъ Боголюбомъ и удиви ю паче всихъ церквии; подобна тоѣ Святая Святыхъ, юже бѣ Соломонъ царь премудрыи создалъ, тако и сии князь благовѣрныи Андрѣи и створи церковь сию и память собѣ и украси ю иконами многоцѣньными, златомъ и каменьемъ драгымъ, и жемчюгомъ великымъ безцѣньнымъ, и устрои ѣ различными цятами и аспидными цатами украси и всякими узорочьи, удиви ю свѣтлостью же, нѣкако зрѣти, зане вся церкви бяше золота. И украсивъ ю и удививъ ю сосуды златыми и многоцѣньными, тако яко и всимъ приходящимъ дивитися, и вси бо видивше ю не могуть сказати изрядныя красоты ея, и златомъ и финиптомъ, и всякою добродѣтелью, и церковнымь строеньемь украшена и всякыми сосуды церковными, и ерусалимъ златъ с каменьи драгими и рѣпидии многоцѣньными, каньдѣлы различными извну церкви от верха и до долу, и по стѣнамъ, и по столпомъ ковано золотомъ, и двѣри же и ободвѣрье церкви златомъ же ковано. Бяшеть же и сѣнь златом украшена от вѣрха и до Дѣисиса и всею добродѣтелью церковною исполнена, изьмечтана всею хытростью!

Князь же Андрѣи бѣ городъ Володимѣрь силно устроилъ, к нему же ворота златая доспѣ, а другая серебромъ учини, и доспѣ церковь камену сборъную святыя Богородица, пречюдну велми, и всими различными виды украси ю от злата и сребра, и 5 вѣрховъ ея позолоти, двѣри же церковьныя троѣ золотомъ устрои. Каменьемъ дорогымъ и жемчюгомъ украси ю мьногоцѣньнымъ, и всякыми узорочьи удиви ю, и многими поникадѣлы золотыми и серебряными просвѣти церковь, а онъбонъ от злата и серебра устрои, а служебныхъ съсудъ и рипидьи и всего строенья церковьнаго златомъ и каменьемь драгимъ и жемчюгомъ великимъ велми много, а трие ерусалимъ велми велиции, иже от злата чиста, от каменья многоцѣньна устрои: и всими виды и устроеньемъ подобна быста удивлению Соломоновѣ Святая Святыхъ. И въ Боголюбомъ, и въ Володимѣрѣ городѣ вѣрхъ бо златомь устрои и комары позолоти и поясъ златомъ устрои, каменьемь усвѣти, и столпъ позлати, и изовну церкви и по комаромъ же поткы золоты и кубъкы, и вѣтрила золотомъ устроена постави, и по всеи церкви и по комаромъ около.

Посемъ же иныи церкви многы камены постави различныѣ и монастырѣ многи созда, на весь бо церковьныи чинъ и на церковникы отвѣръзлъ бяше Богъ сердечнѣ очи. Не помрачи ума своего пьяньствомь, и кормитель бяшеть черньцемь и черницамъ, и убогымъ, и всякому чину яко вьзлюбленыи отець бяшеть, паче же милостынею бяше милостивъ, слыша Господа глаголюща: «Аще створите братьи меньшии моѣи, то мнѣ створисте», и пакы Давидъ глаголеть: «Блаженъ мужь милуя и дая весь день, о Господѣ не поткнется». Мужьство и умъ в нѣмъ живяше, правда же истина с нимъ ходяста. И иного добродѣяния много в нем бяше, и всякъ обычаи добронравенъ имѣяшеть: в нощь въходяшеть в церквь и свищи въжигивашеть сам и, видя образъ Божии, на иконахъ написанъ, взирая, яко на самаго творця; и вси святѣѣ написаны на иконахъ видя, смиряя образъ свои скрушеномь сердцемъ и уздыханье от сердца износя, и слезы от очью испущая, покаянье Давидово приимая, плачася о грисѣхъ своихъ, възлюбивъ нетлѣненая паче тлѣньныхъ и небесная паче врѣмѣненыхъ и царство съ святыми у вседержителя Бога паче притекущаго сего царьства земльного, и всею добродѣтелью бѣ украшенъ, вторыи мудрыи Соломонъ бяшеть же.

И сю добродѣтель имѣя: веляшеть по вся дни возити по городу брашно и питие разноличное болнымъ и нищимъ на потребу, и, видя всякого нища приходящего к собѣ просить, подавая имъ прошенья ихъ, глаголя тако, ѣда «се есть Христосъ пришедъ испытать мене», и тако приимаше всякого приходящего к нему, яко же Христос заповѣда, рече: «Аще симь меньшимъ створисте братьи моеи, то мнѣ створисте», и то помняше слово в сердци всегда. Тѣмъ достоино от Бога побѣдныи вѣнѣць приялъ еси, княже Андрѣю, мужьству тѣзоимените братома благоумныма, святыма страстотерпцема вьслѣдовалъ еси, кровью умы вся страдания ти. Аще бо не напасть, то не вѣнѣць, аще ли не мука, то ни дарове: всякыи бо держася добродѣтели, не можеть бо безо многихъ врагъ быти. Князь же Андрѣи, вражное убииство слышавъ напередъ до себе, духомъ разгореся божественымъ, и ни во что же вмѣни, глаголя: «Господа Бога моего Вседержителя и Творьца своего возлюблении людье на крестѣ пригвоздиша, глаголяще: “кровь его буди на насъ и на чадѣхъ нашихъ”; и пакы глаголющее слово усты святых еуангелистъ: «Аще кто положить душю свою за другъ свои, можетъ мои ученикъ быти». Сеи же боголюбивии князь не за друга, но за самого Творца, создавьшаго всячькая от небытия вь бытье, душю свою положи, тѣмъ в память убьенья твоего, страстотерпче княже Андрѣю, удивишася небеснии вои, видяще кровь, проливаему за Христа, рыдаеть же множество правовѣрныхъ, зряще отца сирымъ и кормителя, омрачнымъ звѣзду свѣтоносну помрачаему; оканеныѣ же убиицѣ огнемь крѣстяться конѣчнымь, и сожигаеть всякого грѣха купину, рекьше дѣянья. Ты же, страстотерпьче, молися ко всемогущому Богу о племени своемь, и о сродницѣхъ, и о землѣ Руськои дати мирови миръ.

Мы же на преднее възвратимся.

Се же бысть вь пятницю на обѣдни съвѣтъ лукавыи пагубоубиистьвеныи. И бѣ у него Якимъ, слуга, възлюблены имъ. И слыша от некого, аже брата его князь велѣлъ казнить, и устрѣмися дьяволимь научениемь и тече, вопия кь братьи своеи, къ злымъ свѣтникомъ, якоже Июда къ жидомъ, тъсняся угодити отцю своему Сотонѣ, и почаша молвити: «Днесь того казнилъ, а насъ завутра, а промыслимы о князѣ семь». И свѣщаша убииство на ночь, якоже Июда на Господа.

И пришедъши нощи, они же устрѣмивьшеся, поимавъше оружья, поидоша на нь, яко звѣрье свѣрьпии, и идущимъ имъ к ложници его, и прия ѣ страхъ и трепетъ. И бѣжаша сь сѣнии, шедше в медушу и пиша вино. Сотона же веселяшеть ѣ в медуши и, служа имъ невидимо, поспѣвая и крѣпя ѣ, яко же ся ему обѣщали бяхуть. И тако упившеся виномъ, поидоша на сѣни. Началникъ же убиицамъ бысть Петръ, Кучьковъ зять, Анбалъ, ясинъ ключникъ, Якимъ, Кучьковичи, а всихъ невѣрныхь убииць 20 числомъ, иже ся бяху спали на оканьныи съвѣтъ томь дни у Петра у Кучкова зятя, постигъши бо ночи суботнии на память святую апостолу Петра и Павла.

Вземъше оружье, яко звѣрье дивии, пришедъшимъ имъ к ложници, идеже блаженыи князь Андрѣи лежить, и рече одинъ стоя у двѣрии: «Господине, господине…» - и князь рече: «Кто есть?», и онъ же рече: «Прокопья», и рече князь: «О, паробьче, не Прокопья!» Они же, прискочивше кь двѣремъ, слышавше слово княже, и почаша бити вь двѣри и силою выломиша двѣри. Блаженыи же вьскочи, хотѣ взяти мечь, и не бѣ ту меча, бѣ бо томъ дни вынялы Амбалъ ключникъ, его то бо мечь бяшеть святого Бориса. И вьскочиша два оканьная и ястася с нимь, и князь повѣрже одиного подъ ся и, мневше князя повѣржена и уязвиша и свои другъ, и по семь, познавша князя, и боряхуся с нимь велми, бяшеть бо силенъ. И сѣкоша и мечи и саблями, и копииныя язвы даша ему, и рече имъ: «О, горе вамъ, нечестивии, что уподобистеся Горясѣру? что вы зло учинихъ? Аще кровь мою прольясте на землѣ, да Богь отомьстить вы и мои хлѣбъ!» Си же нечестивии, мнѣвьша его убиена до конца, и вьземше друга своего и несоша вонъ, трепещющи отидоша. Онъ же в оторопѣ выскочивъ по нихъ, и начатъ ригати и глаголати, и въ болѣзни сердца иде подъ сѣни. Они же, слышавше гласъ, возворотишася опять на нь. И стоящимъ имъ, и рече одинъ: «Стоя, видихъ окъномь князя идуша сь сѣнии доловь». И рекоша: «Глядаите его!» - и текоша позоровати его, оже нетуть, идеже его отошли, убивше. И рекоша тотъ: «Есме погибохомъ! Вборзѣ ищете его!» И тако вьжегъше свѣщи, налѣзоша и по крови.

Князь же, узрѣвъ я, идуща к собѣ, и вьздѣвъ руцѣ на небо, помолися Богу, глаголя: «Аще, Господи, и в семь осуженъ конѣць, приимаю. Аще и много согрѣшихъ, Господи, заповѣди твоя не схранивъ, но вѣдѣвъ, яко милостивъ еси плачюща видиши и противу течеши, обращая блудьнаго». И вьздохнувъ из глубины сердечныя и прослѣзися, и помяну вся Иовова, и размышляше вь сердце своемь, и рече: «Господи, аще во время живота моего мало и полно труда и злыхъ дѣлъ, но отпущение ми даруи и сподоби мя, Господи, недостоинаго прияти конѣць сѣи, якоже вси святии, тако и толикы страсти и различныя смерти на правѣдникы находилы суть и яко святии пророци и апостоли с мученикы вѣнчашася, по Господѣ крови своя прольяша и яко и святии священномученици и приподобнии отци и горькыя мукы различныя смерти прияша и съкрушени быша от дьявола, яко злато в горнилѣ, ихъ же молитвами, Господи, избраномъ твоемъ стадѣ съ десными овцами причти мя, и яко святии правовѣрнии цари прольяша крови, стражюще за люди своя, и ѣще же и Господь нашь Исусъ Христосъ искупи мира от прельсти дьяволя чьстьною кровью своею». И тако глаголя тѣшашеся, пакы же глаголаше: «Господи, призри на немощь мою и вижь смиренье мое, и злую мою печаль, и скорбь мою, одержащюю мя нынѣ! Да уповая терпьлю о всихъ сихъ. Благодарю тя, Господи, яко смирилъ еси душю мою, и в царьствии твоемь причастьника мя створи! И се ныне, Господи, аще и кровь и мою прольють, и причти мя въ ликы святыхъ мученикъ твоих, Господи!»

И то ему глаголавшю и моливьшюся о грѣсѣхъ своихъ к Богу и сѣдящю ему за столпомъ вьсходнымь, и на долзѣ ищющимъ его, и узрѣша и сѣдяша, яко агня непорочно. И ту оканьни прискочиша и прикончаша его, Петръ же оття ему руку десную. Князь же вьзрѣвъ на небо и рече: «Господи, в руцѣ твои предаю тобѣ духъ мои» - и тако успе. Убьенъ же бысть в суботу на нощь, и о свѣте заутра в недѣлю, на память 12 апостолу.

Оканьнии же оттуда шедше, убиша Прокопья, милостьника его, и оттуда идоша на сѣни и выимаша золото и каменье дорогое, и жемчюгъ, и всяко узорочье, и до всего любимаго имѣния, и вьскладаше на милостьныѣ конѣ, послаша до свѣта прочь. А сами, возьмьше на ся оружья княже милостьное, почаша совокупити дружину кь собѣ, ркуче: «Ци жда на насъ приѣдуть дружина Володимиря?» - и скупиша полкъ, и послаша къ Володимѣрю: «Ти что помышляете на насъ? А хочем ся с вами коньчати, не насъ бо одинѣхъ дума, но и о васъ суть же в тои же думѣ!» И рѣкоша володимѣрьци: «Да кто с вами в думѣ, то буди вамъ, а намъ не надобѣ» - и разиидошася, и вьлегоша грабить, страшно зрѣти.

И тече на мѣсто Кузмище киянинъ: «Оли нѣтуть князя, убиенъ!» И почаша прошати Кузмище: «Кдѣ есть убитъ господинъ?» - и рекоша: «Лежить ти выволоченъ в огородъ, но не мози имати его! Тако ти молвять, вси хочемы и выверечи псомъ! Оже ся кто прииметь по нь, тотъ нашь есть ворожьбить и того убьемъ!» И нача плакати надъ нимь Кузмище: «Господине мои! Како еси не очютилъ сквѣрныхъ и нечестивыхъ, пагубоубииственыих ворожьбить своихъ, идущихъ к тобѣ? Или како ся еси не домыслилъ побѣдити ихъ, иногда побѣжая полкы поганыхъ болгаръ?» - и тако плакася и. И прииде Амбалъ ключникъ, ясинъ родомъ, тотъ бо ключь держашеть у всего дому княжа и надо всими волю ему дал бяшеть. И рече, вьзрѣвь на нь, Кузмище: «Амбале, вороже! Сверзи коверъ ли, что ли, что постьлати или чимъ прекрыти господина нашего». И рече Амбалъ: «Иди прочь! Мы хочемь выверечи псомъ». И рече Кузмище: «О еретиче! уже псомъ выверечи! Помнишь ли, жидовине, вь которых порътѣхъ пришелъ бяшеть? Ты нынѣ в оксамитѣ стоиши, а князь нагъ лежить, но молю ти ся: свѣрьзи ми что любо!» - и сверже коверъ и корзно. И, обѣртѣвъ и, и несе и в церковь, и рече: «Отмъкнете ми церковь!» - и рекоша: «Порини и ту вь притворѣ, печаль ти имъ!» - уже бо пьяни бяхуть. И рече Кузмище: «Уже тебе, господине, поробьци твои тебе не знають; иногда бо аче и гость приходилъ изъ Царягорода, и от иныхъ странъ, изъ Русскои земли, аче латининъ, и до всего христьяньства, и до всеѣ погани, и рече: “Въведѣте и вь церковь и на полаты, да видять истиньное христьяньство!” - и крѣстяться и болгарѣ, и жидове, и вся погань, видивше славу божию, и украшение церковьное! И тѣ болма плачють по тобѣ, а сии ни вь церковь не велять въложити!»

И тако положивы и вь притворѣ у церкви, прикрывы и корьзномь, и лежа ту 2 дни и ночи. На третий день приде Арьсѣнии, игуменъ святую Кузмы и Демьяна, и рече и: «Долго намъ зрѣвшимъ на старѣишиѣ игумени, и долго сему князю лежати? Отомькните ми церковь, да отпою надъ нимъ, вложимы и любо си буди в гробъ. Да коли престанеть злоба си, да тогда, пришедъ из Володимеря, и понесуть и тамо». И пришедъше клирошани боголюбьскыи, вземше и, внесоша и въ церковь и вложиша и вь гробъ каменъ, отпѣвше надъ нимъ погрѣбалное со игуменомъ Арсеньемь.

Горожанѣ же боголюбьци разграбиша домъ княжь и дѣлатели, иже бяху пришли к дѣлу, - золото и серебро, порты и паволокы, имѣние, емуже не бѣ числа. И много зла створися вь волости его: посадниковъ и тивуновъ домы пограбиша, а самѣхъ и дѣтскиѣ его, и мечникы избиша, а домы ихъ пограбиша, не вѣдуще глаголемаго: «Идежде законъ, ту и обидъ много.» Грабители же и ись селъ приходяче грабяху. Тако же и Володимири, оли же поча ходити Микулица со святою Богородицею в ризахъ по городу, тожь почаша не грабити. Пишеть апостолъ Павелъ: «Всяка душа властемъ повинуется», власти бо от Бога учинены суть; естествомъ бо царь земнымъ подобенъ есть всякому человѣку, властью же сана вышьши, яко Богъ. Рече великий Златоустець: «Иже кто противится власти, противится закону Божью. Князь же не туне носить мечь, Божии ибо слуга есть».

Мы же на преднее възвратимся.

Въ 6 день, въ пятницю, рекоша володимѣрцѣ игумену Феодулови и Луцѣ деместьвянику святоѣ Богородицѣ: «Нарядита носилицѣ, ать поѣдомь возмемь князя, а господина своего Андрѣя». А Микулицѣ рекоша: «Събери попы, вси, оболокше в ризы, выидѣте жь передъ Серебрѣная ворота съ святою Богородицею - ту князя дождеши». И створи тако Феодулъ, игуменъ святоѣ Богородицѣ Володимерьскои, съ крилошаны и с володимѣрцѣ ѣхаша по князь во Боголюбое и, вземше тѣло его, привезоша Володимѣрю со честью съ плачемь великымъ.

И бысть по малѣ времени, поча выступати стягъ от Боголюбого, и людье не могоша ся ни мало удержати, но вси вопьяхуть, от слезъ же не можаху прозрити, и вопль далече бяшеслышати. И поча весь народъ плача молвити: «Уже ли Кыеву поѣха, господине! В ту церковь, тѣми Золотыми вороты, ихже дѣлатъ послалъ бяше тои церкви на велицѣмь дворѣ на Ярославлѣ, а река: «Хочю создати церковь таку же, ака же ворота си золота - да будеть память всему отечьству моему!» И тако плакася по нѣмь весь градъ и, спрятавше тѣло его, съ честью и с писньми благохвальными положиша его у чюдноѣ, хвалы достоинои, у святоѣ Богородицѣ златоверхой, юже бѣ самъ создалъ.

Се бо князь Андрѣи нѣ вда въ животѣ своѣмь тѣлу своему покоя и очима своима дрѣманья - донелѣ же обрете домъ истиныи, прибежище всим христьяномъ: Царици небесныхъ чиновъ и Госпожи всея вселеныя вьсякого человѣка и многими путьми ко спасенью приводящи. Яко же апостолъ учитъ: «Его же любить Господь, того же и казнить, и бьеть же всякого сына, егоже приемлеть; аще бо наказанья терпите, яко сыновь вамъ обрѣтается Богъ». Не постави бо Богъ прѣкраснаго солнца на единомь мѣстѣ, и доволѣюща и оттуду и всю вселеную освѣтяща, но створи ему устокъ и полдне, и западъ. Тако и угодника своего, Андрѣя князя, не привелъ его к собѣ туне, а могущаго таковымь жьтиемь и тако душю спасти, но кровью мученьчскою умывся пригрѣшении своихъ, и со братома своима с Романомъ и съ Давидомъ единодушно ко Христу Богу притече. И въ раистии пищии водворяяся неизреченьно с нима, ихже око не видѣ, ни ухо слыша, ни на сердце человѣку възыиде, яже уготова Богъ любящимъ его, тѣхъ благъ сподобився видѣти, въ вѣки радуешися, Андрѣю княже великыи. Дерзновенье имѣя ко всемогущему и богатыхъ богатѣшему на высокыхъ сѣдящему Богу молися помиловати братью свою, подасть имъ побѣду на противныѣ и мирную державу и царство честьно и многолѣтно во вся вѣки вѣкомъ. Аминъ.

Андрей Боголюбский (ок. 1110-1174 гг.), второй сын Юрия Долгорукого от половецкой княжны, с 1158 года великий князь владимирский и суздальский, в истории известен деятельностью по перенесению центра русской государственности на северо-восток, стремлением объединить Русь под главенством владимирских князей. Погиб в результате дворцового заговора в своей резиденции недалеко от Владимира. Повествование об этом событии содержит множество конкретных подробностей (подтвержденных впоследствии и раскопками могилы князя), которые выдают в авторе очевидца описываемых событий. Возможным автором поэтому и называют одного из действующих лиц повести, изображенного здесь сторонником князя и его политической линии: игумена Феодула, что наименее вероятно (хотя под его руководством составлялся в 1177 году летописный свод, включивший в себя повесть); киевлянина Кузьму, слугу князя или одного из мастеровых («златокузнец»), приглашенных Андреем на строительство Боголюбова; выходца из Вышгорода, главу капитула Успенского собора во Владимире Микулу (который был автором и других произведений, в том числе, возможно, и широко известного «Сказания ο чудесах Владимирской иконы Богородицы»); особенно вероятен в качестве автора Микула - противник усобиц и боярской знати, повинной в убийстве князя, сторонник владимирских горожан. Автор составил текст в духе южнорусских биографических повестей XI-XII веков, с подражаниями или прямыми цитатами из житий Владимира, Бориса и Глеба, но в интересах нового политического центра Руси. Например, здесь четко и последовательно проведено противопоставление Киева - Владимиру, Боголюбова - Вышгороду, Золотых и Серебряных ворот одного города - таким же воротам другого, мученической смерти Андрея - такой же кончине Бориса и Глеба, и т. д., вплоть до смешения Владимира и Киева в тексте народной притчи, входящей в повесть.

Полный текст «Повести…» сохранился в Ипатьевской летописи под 1175 годом, тогда как во Владимирском летописном своде 1177 года помещен сокращенный и переработанный вариант ее (см. Лаврентьевскую летопись в списке 1377 г.); по некоторым соображениям, она могла быть написана между 1174 и 1177 годом.

Β «Повести…» умело и тонко сплетены две линии: мирская и земная, поданная в действии (в событиях),- и церковная, духовная, поданная в размышлениях князя и комментариях автора. Психологические детали повествования и образная народная речь реалистически видоизменяют намеренно идеализированный образ князя, навеянный традицией житий. Действия живого князя не совпадают с авторскими разъяснениями в отношении этих действий; впечатление такое, будто повесть в ее полном варианте писали два автора.

Текст публикуется по Ипатьевской летописи в издании: ПСРЛ , том второй. Изд. 2-е. СПб., 1908, с. 580-595.

Одним из знаменитых потомков Мономаха был Великий князь Владимирский, сын Юрия Долгорукого, Андрей Боголюбский. (О его отце вы узнаете далее, когда речь пойдет о возникновении Москвы, точнее, о причине ее первого упоминания в летописи.)

Андрей Боголюбский получил свое прозвище из-за построенного им дворцового села Боголюбово, близ Владимира, которое сделал он своей резиденцией. После смерти, случившейся там же, в любимом его селе, стал князь Андрей Юрьевич героем одной из древнерусских повестей, называвшейся «Повестью об убиении Андрея Боголюбского». Ее автор в первых же строках повести сообщал: «В год 6683 (от Сотворения мира, а от Рождества Христова в 1174 году) убит был великий князь Андрей Суздальский, сын Юрия, внук Владимира Мономаха, июня месяца в 28 день, в канун праздника Святых Апостолов. И была тогда суббота».

А враги у князя были, и автор «Повести» знал о том точно. «Итак, – пишет он, – состоялся в пятницу на обедне коварный совет злодеев преступных. И был у князя Яким, слуга, которому он доверял. Узнав от кого-то, что брата его велел князь казнить, возбудился он по дьявольскому наущению и примчался с криками к друзьям своим, злым сообщникам… и стал говорить: „Сегодня его казнил, а завтра – нас, так промыслим о князе этом!“

Как настала ночь, они, прибежав и схвативши оружие, пошли на князя, как дикие звери, но пока шли они к спальне его, пронзил их и страх, и трепет. И бежали с крыльца, опустясь в погреба, напились вина… И так, упившись вином, взошли на крыльцо. Главарем же убийц был Петр, зять Кучки, Анбал же, яс родом, ключник (Анбал – имя собственное, яс – осетин. – В. Б.), да Яким, да Кучковичи – всего числом двадцать зловредных убийц…

Когда приблизились они к спальне, где блаженный князь Андрей возлежал, позвал один, став у дверей: „Господин мой! Господин мой…“ И тот отозвался: „Кто здесь?“ – тот же сказал: „Прокопий“, – но в сомненье князь произнес: „О, малый, не Прокопий“. Те же, подскочив к дверям и поняв, что князь здесь, начали бить в двери и силой выломали их. Блаженный же вскочил, хотел схватить меч, но не было тут меча, ибо в тот день взял его Анбал-ключник, а был его меч мечом святого Бориса. И ворвались двое убийц, и набросились на него, и князь швырнул одного под себя, а другие, решив, что повержен князь, впотьмах поразили своего: но после, разглядев князя, схватились с ним сильно, ибо был он силен. И рубили его мечами и саблями, и раны копьем ему нанесли… Решив, что убили его окончательно, взяв раненого своего, понесли его вон и, вздрагивая, ушли. Князь же, внезапно выйдя за ними, начал рыгать и стонать от боли… Те же, услышав голос, воротились снова к нему… И так, запалив свечи, отыскали его по кровавому следу… И пока он молился о грехах своих Богу, сидя за лестничным столбом, заговорщики долго искали его и увидели сидящим подобно непорочному агнцу. И тут проклятые подскочили и прикончили его».

Таков один из первых историко-детективных сюжетов, оставленных нам неизвестным современником события, происшедшего в XII веке.