КАТКОВ Михаил Никифорович [Ч.1.]

Михаил Никифорович Катков – выдающийся русский консервативный мыслитель журналист, публицист, издатель и общественно-политический деятель. Основатель русского политического национализма.

Каткова часто называют «великий страж Империи». Сам Михаил Никифорович выбрал другой образ - образ сторожевого пса, «который не может быть спокоен, чуя недоброе для дома и для его хозяина» . Образ может показаться самоуничижением и рисовкой, если не узнать аллюзии на «Государство» Платона, в котором «стражники» сравниваются именно со сторожевыми псами, лающими на чужаков и радостно приветствующими своих. Катков, написавший учебник по греческой философии, Платона знал назубок.

Главным оружием Каткова было печатное слово, и ему на четверть века, едва ли не единственный раз в мировой истории, удалось превратить печать в действительную «четвертую власть» в государстве. В этом не было ничего противоречащего с катковским монархизмом. Михаил Никифорович считал, что освободительные реформы, при правильном их понимании, должны привести не к разрушению и анархии, а к освобождению живых сил русского общества, и к укреплению государства, строящегося на союзе царской власти и «гражданского общества». Себя Катков мыслил как деятеля гражданского общества - внепартийного (он с негодованием отвергал деление на «партии» либералов и консерваторов) и решительно антибюрократически настроенного.

Гражданское общество совпадало для Каткова с русской нацией, и Катков, несомненно, националист, убежденный националист, но националист гражданский, чуждый какого-либо чувства этноконфессиональной исключительности. Для него существует единый общественный организм русской нации - объединенной служением монархии и государству, приоритетом русской культуры и языка, но исключающий всякую культурную, религиозную и, тем более, этническую дискриминацию.

«Европеец» из разночинцев

Родился Михаил Никифорович в Москве 1 (13) февраля 1818 года в семье мелкого чиновника, причем кажется еще дед его не был дворянином. Мать была кастеляншей, то есть заведовала бельем, в Бутырской тюрьме. Жили в нищете, однако несмотря на это Катков получил блестящее гимназическое, а затем университетское образование. Когда он сдавал экзамены в Московском университете инспектор Нахимов, брат адмирала, посылал студентов послушать ответы Каткова и понять как надо учиться.

Вообще по натуре Михаил Никифорович был типичным «пассионарием» в совершенно Гумилевском значении этого слова. Он сочетал фантастическое упорство, волю к знаниям, огромный талант и внутреннюю силу с каким-то кипучим фанатизмом и готовностью крушить все и вся на пути к цели и не щадить никого и ничего. Белинскому, дружившему с ним в молодости, Катков казался диким, необузданным, самолюбивым ребенком, таящим в себе невероятные силы, которые сотрясут все вокруг.

Университет Катков закончил в 1838 году, став блестящим филологом. Он начинает сотрудничать в «Отечественных Записках» и «Московском наблюдателе» как переводчик и литературный критик, последовательно придерживающийся гегельянского направления (гегельянцем он сделал и Белинского). Активно он участвует в московских кружках Станкевича, Грановского и Герцена-Огарева, будущими западниками и революционерами.

Однако вскоре с этой кружковщиной Катков расходится по личным причинам. Он был единственным из кружка Огарева, кому нравилась его жена, Мария Львовна. Вся остальная компания ее ненавидела, считая недуховной обывательницей, которая стремится увести Огарева от товарищей. Впрочем, интерес товарищей был вполне практическим – Огарев был очень богат и кружки в значительной степени опирались на его помощь – впрочем, в ходе свободолюбивых прогрессивных экспериментов к концу 1840-х Огарев разорился. Каткову Марья Львовна искренне нравился и его дружба переросла в короткий закончившийся скандалом роман.

Весной 1840 будучи у Огаревых Бакунин зачем-то вломился в комнату Марьи Львовны (впрочем, может быть будущий наставник Нечаева просто шпионил?) и застал Каткова сидящим у ног Огаревой, положив голову ей на колени. Разумеется все было немедленно пересказано не только Огареву, но и всем желающим, и отношения Каткова с кружковцами были порваны.

Катков почти без средств решает ехать учиться заграницу, в Германию. Без средство потому, что издатель Поляков «кидает» его с гонораром за перевод «Ромео и Джульетты». Однако перед отъездом Катков случайно встречает в одном из петербургских домов Бакунина, обвиняет его в подлости и затевает с ним ссору. Бакунин по-барски тянется к палке, но валится под градом Катковских оплеух. В итоге стороны договариваются о дуэли заграницей, но Бакунин попросту скрывается и заминает дело.

Катков посещает Францию, Бельгию и Германию. Учится в Берлине у Шеллинга и значительно поправляет свое гегельянство, мистической «философией откровения». Возвращается он в Россию убежденным патриотом и столь же убежденным «западником». Однако совсем не того толка, что доморощенные левые западники. Катков считает Россию великой европейской нацией, которой предстоит занять свое место в ряду других. Вместе с историком Соловьевым и физиком П.М. Леонтьевым он создает свое крыло западников, спорящее и со славянофилами и с проникнутой неверием и антипатриотизмом компанией Грановского.

Карьера Каткова в этот период развивается так. 1845 году он защищает диссертацию, посвященную русской грамматике и фонетике в сравнительно-историческом освещении. Однако кафедра филологии ему не достается, он вынужден преподавать философию и психологию, науки гораздо менее ему интересные. В 1850 в рамках «николаевской реакции» на революции 1848 преподавание философии в университетах фактически упраздняется и Катков остается без кафедры. Однако с помощью университетского попечителя графа Строганова он получает в редактуру университетские «Московские ведомости», быстро сделав из них интересную газету. Пытается он основать и собственную газету или журнал, что было сделать довольно сложно - количество «издательских лицензий» было крайне ограниченным и фактически надо было либо перекупать издание у других, или получать разрешение на восстановление прежнего издания. Лишь в 1856 году, с началом «оттепели» Катков получает разрешение восстановить старый «Сын отечества» под названием «Русский Вестник».

«Русский Вестник»

Тут надо особо сказать о роли Каткова в становлении великой русской литературы. Не будь этого человека её бы попросту в нынешнем виде не было. Михаил Никифорович был не только талантливым издателем и тончайшим литературным критиком, но и обладал столь редким среди консерваторов талантом делать деньги. Без всяких правительственных субсидий «Русский Вестник» стал прибыльным изданием и Катков смог очень хорошо платить за качественные произведения. Десятки литераторов жили за катковский счет и имели возможность спокойно работать над литературными произведениями.

Некрасов тоже был хваток как делец и тоже неплохо платил, но у Каткова была система Многие выдающиеся и великие писатели жаловались, что чувствуют себя рабами Каткова, что тот прижимает их с деньгами и «грабит», но на самом деле это значило, что он умел заставить их работать, не дать развратиться, но и не дать умереть с голода или разменяться на мелочевку. Когда Катков понял, что идеологическая полемика мешает ведению литературных дел журнала, он отделил его публицистический отдел «Современная летопись»

Достаточно привести названия произведений, впервые увидевших свет в «Русском Вестнике»: «Накануне» (1860), «Отцы и дети» (1862), «Дым» (1867), «Семейное счастие» (1859), «Казаки» (1863), «Война и мир» (1865-1869), «Анна Каренина» (1875-1877), «Преступление и наказание» (1866), «Идиот» (1868), «Бесы» (1871-1872), «Братья Карамазовы» (1879-1880), «Соборяне» (1872), «Запечатленный ангел» (1873), «Захудалый род» (1874). Впрочем, Катков иногда шел на идеологический конфликт даже в ущерб популярности – так, он категорически отказался печатать заключительные «антивоенные» главы «Анны Карениной». Достаточно решителен он был и настояв на переделке Достоевским Бесов, не дав свести идеологический конфликт к фрейдистски-педофильской истории главы «У Тихона». Достоевский, впрочем, сам потом был Каткову благодарен.

Создал Катков и специальный жанр антинигилистического романа. Собственно «Отцы и дети», «Преступление и наказание» и «Бесы» - в том же ряду. Но был и еще ряд произведений талантливых авторов, которых однако совсем затравила революционная критика и они попросту были выброшены из русской литературы «На ножах» Лесокова, «Панургово стадо» Крестовского, «Взбаламученное море» Писемского. Особенно нужно сказать о исключительно талантливом писателе Болеславе Маркевиче, авторе «Марины из Алого рога» и трилогии «Четверть века назад», «Перелом», «Бездна» - его бескомпромиссные романы пользовались огромной популярностью у публики той эпохи, но полностью были выброшены из литературы позднейшим либеральным литературоведением. Но мы, чтобы рассказать о влиянии Каткова на русскую литературу забежали далеко вперед.

Журнал быстро становится центром «партии реформ» в которой одновременно состояли и западники и славянофилы. Однако вскоре отделяются славянофилы с «Русской беседой», Катков спорит с ними по вопросу об общине, которую считает пережитком и фискальной выдумкой («Русский Вестник» в это время предвосхищает идеи столыпинских реформ). Катков в это время выступает как либеральный консерватор и убежденный англофил, сторонник просвещенного либерализма с опорой на жизненные силы нации. Он выступает за расширение местного самоуправления, доверие между властью и народом, реформы ведущие к улучшению общества.

Чтобы иметь большие возможности влиять на политику Катков наряду с «толстым журналом» приобретает ежедневную газету, ею становятся родные ему по прежнему редакторству «Московские Ведомости».

Главным врагом Каткова становится «Современник» и группирующиеся вокруг Добролюбова и Чернышевского начинающие «нигилисты». Не имея возможности нападать на власти прямо, нигилисты выбирают своей целью «Русский Вестник», который атакуют в совершенно «падонкоффской» как бы мы сейчас сказали манере, используя прежде всего сатирическое приложение к «Современнику» - «Свисток». Сперва свистунов пытается осадить даже Герцен, но вскоре «Колокол» начинает звать к революции и топору, присоединяясь к нападкам нигилистов на Каткова - английские покровители первого русского диссидента дают сигнал «фас».

Чечня XIX века

Причины этого вскоре проясняются. За периодом волнений в Польше начинается открытый мятеж. 11 января 1863 года на всей территории Царства Польского и Западного Края мятежники атакуют русские гарнизоны. Начинается террор - русских солдат и жен офицеров убивают из-за угла, верных подданных русского императора вешают специальные «жандармы-вешатели» во главе банд которых стоят католические ксендзы. Польша превращается в настоящую «Чечню» России XIX века. А местные власти, во главе с великим князем Константином Николаевичем беспомощно смотрят на то, как контроль ускользает из их рук и уговаривают Петербург лишь об одном – не применять репрессий. Тем временем западные державы видят, что наступил удобный повод добить Россию, униженную Парижским миром 1856. Они требуют признать повстанцев воюющей стороной, начать переговоры, созвать международную конференцию по польскому вопросу. Повстанцы же требуют восстановления Польши в границах 1772 года.

Катков так описывал это время позднее: «Живо вспоминаются нам события того времени: как русским солдатам плевали в лицо, как их изменнически перерезали, как русской женщине нельзя было показаться на улице в Вильне, не опасаясь быть оскорбленной; как наша администрация давала дурачить себя и плясала либеральный канкан под дудку то белых, то красных вожаков «польской справы», как сами русские власти помогали этим вожакам набирать и дисциплинировать армию, и как напирала на нас европейская интрига, и как, наконец, наше оскорбленное народное чувство, воспрянув, расправилось и с европейской интригой и с польским мятежом» .

Но пока русская «свободная печать» по польскому вопросу молчит. Нигилисты по рукам и ногам повязаны польской интригой и играют роль пятой колонны внутри страны. Славянофилы говорят что-то невнятное, пишут о борьбе великих культур, намекая на то, что «у поляков своя правда». И здесь-то и раскрывается все величие фигуры Каткова, он один оказывается имеет ясные принципы и готов без всяких компромиссов проводить их в жизнь.

Идеология Каткова проста - последовательный русский имперский национализм. Польша - часть России, на ее территории должны без изъятия действовать все русские законы. Мятежники должны быть жестко разгромлены. Русское (великороссы, малороссы, белорусы) население должно быть освобождено из под национального гнета польских помещиков и должен быть осуществлен передел земли в пользу русских. В культуре необходима политика последовательной русификации и призыва на Запад чиновников из русских губерний. Всякие международные претензии на суверенную территорию России должны быть жестко отвергнуты, причем не надо бояться и войны.

Каждый день «Московские Ведомости» рассказывали о новых зверствах поляков, сдирая с мятежа всякий романтический ореол. Каждый день Катков писал передовица за передовицей посвященные не только мятежникам, но и критике пассивности властей Царства Польского и Западного Края. Каждый день Катков разъяснял, - если поляк может любить свою родину, то и русскому позволено любить свою Если поляк хочет за свою Речь Посполиту убивать русских, то значит русский, за Российскую Империю должен утопить в крови поляков.

Катков посвящал газете весь день. Это был действительно настоящий фанатик. Днем проводил встречи, хлопотал о делах, давал указания о статьях, ночью, плохо видящий, диктовал свои знаменитые передовицы. Отсюда совершенно особая интонация катковских текстов - когда закрываешь книгу, создается впечатление, что прервался долгий, взволнованный монолог, паузы между частями которого достаточно произвольны. В конце большинства статей так и ждешь пометки: «продолжение следует» и часто она там действительно стояла. За 24 года передовиц набралось на 25 томов посмертного издания. В передовицах он говорил обо всем, о внутренней, внешней и национальной политике, о религии, культуре, идеологии, финансах, тарифах, железных дорогах.

Катков был блестящим мастером и аналитического обзора, и политической проповеди, и хлесткого злого фельетона, как, например, статья о затевавшемся «украинском» движении или убийственная характеристика Бакунина - . Будучи блестящим филологом он владел словом как никто до и после среди русских публицистов.

В 1863 году самоотдача Каткова быстро принесла плоды. Началось по сути национальное восстание русских против собственного отупения, трусости и нигилизма. Простые рабочие отслужили панихиду в Московских церквях по убитым русским солдатам. Дворянство и купечество с подачи Каткова организовало подачу «адресов» поддержки Государю Императору. Правительство наконец-то начало принимать жесткие антиреволюционные и антипольские законы, сделав ставку на указанную Катковым «русскую» карту в земельном вопросе Западных губерний. Наконец 5 мая 1863 года происходит подлинный поворот – Виленским генерал-губернатором назначается Михаил Николаевич Муравьев, знаменитый «вешатель», хотя вешателем был не он, а те, кого он вешал, польские разбойники-«жандармы». Муравьев воплощает в действии катковскую программу русификации и вслед за замирением разворачивает обрусение: «Что не доделал русский штык - доделает русская школа».

Катков - политик: борьба с Валуевым

С подавления Польского мятежа Катков, не занимавший никогда никаких официальных постов, кроме незначительного в табели о рангах и нужного для проформы поста чиновника для особых поручений при Министре Просвещения, прежде всего - публицист и издатель превращается в политическую фигуру первой величины. Впервые не только в русской, но и в мировой истории публицист становится важнее большинства министров.

Однако за этот статус Каткову пришлось побороться. Многие влиятельные сановники, особенно министр внутренних дел Петр Валуев, пытались подчинить Каткова себе, превратить в свою марионетку. Для Михаила Никифоровича это было категорически неприемлемо, для него не было ничего важнее принципа и Дела, то есть величия России, русского государства. Ни в чью пешку он превращаться не собирался и решительно шел на конфликт. Его не случайно прозвали «бешенным» - он с яростью обрушивался на вчерашних союзников, если расходился с ними по какому-то существенному вопросу. Если дело доходило до «линии», то перечить Каткову было нельзя.

Валуев был типичным представителем идеологии «дворянской» солидарности против других сословий. Он всеми мерами пытался ограничить наступление на права нерусского дворянства в Польше, Западном Крае и Прибалтике. Сословный вопрос им считался важнее национального. И Катков развязал против Валуева войну, намекая в своих статьях на сторонников «конфедерализации» России в самых верхах правительства. Газета получила предупреждение. Катков отказался его печатать. Валуев готовит второе предупреждение. Но 4 апреля 1866 года в Государя Александра II стреляет нигилист Каракозов. Союзник Валуева министр просвещения Головнин уходит в отставку, а министр внутренних дел Валуев теряет часть своего престижа. Патриотические манифестации москвичей по поводу спасения Государя неизменно заканчиваются у редакции «Русского Вестника» на Страстном бульваре. Все знают, кто является подлинным вождем «русской партии».

О роли Москвы в становлении Каткова надо сказать особо. При нем Москва возвращает себе роль духовной, смысловой и частично политической столицы России. Впрочем, лучше В.В. Розанова не скажешь:

«Катков жил вне Петербурга, не у "дел", вдали, в Москве. И он как бы поставил под московскую цензуру эту петербургскую власть, эти "петербургские должности", не исполняющие или худо исполняющие "свою должность". Критерием же и руководящим в критике принципом было то историческое дело, которое Москва сделала для России. Дело это - единство и величие России. Ну, - и самогласность Руси: без этого такие железные дела не делаются. Хозяин "крутенек", да зато - "порядок" есть". У "слабого" же, у "богомольного", у благодушного хозяина - "дела шатаются", и, наконец, все "разваливается", рушится, обращается в ничто.

Катков не мог бы вырасти и сложиться в Петербурге; Петербург разбил бы его на мелочи. Только в Москве, вдали от средоточия "текущих дел", - от судов и пересудов о мелочах этих дел, вблизи Кремля и московских соборов, могла отлиться эта монументальная фигура, цельная, единая, ни разу не пошатнувшаяся, никогда не задрожавшая. В Петербурге, и именно во "властных сферах", боялись Каткова. Чего боялись? Боялись в себе недостойного, малого служения России, боялись в себе эгоизма, "своей корысти". И - того, что все эти слабости никогда не будут укрыты от Каткова, от его громадного ума, зоркого глаза, разящего слова. На Страстном бульваре, в Москве, была установлена как бы "инспекция всероссийской службы", и этой инспекции все боялись, естественно, все ее смущались. И - ненавидели, клеветали на нее» .

Однако атака Валуева продолжается, несмотря на все попытки русской партии его остановить. Второе предупреждение. Третье. 12 мая 1866 года газета закрыта.Катков от редакторства устранен. Временным редактором удается назначить профессора физики и близкого соратника Каткова Н.А. Любимова. Катков пишет Государю. Тот, будучи в Москве 20 июня 1866 года принимает Михаила Никифоровича и говорит ему «Я тебя знаю, верю тебе, считаю своим…. Сохрани тот священный огонь, который есть в тебе». Несмотря свои уступки либеральной петербургской бюрократии Александр II ценит Каткова. В каком-то смысле влияние Каткова при нем было даже сильнее, чем при консервативном Александре III. Для Государя независимый от бюрократии идеологический центр Каткова в Москве оказывается жизненно необходим и он готов постепенно усиливать его влияние.

25 июня 1866 года Катков возвращается к редактированию «Московских ведомостей». Теперь ему даровано право обращаться с докладными записками и письмами непосредственно к императору. С этого времени окончательно складывается «катковская» партия, членами которой становятся и многие чиновники. Катков усиленно проводит своих людей на важные посты в сфере просвещения, цензуры, внутренних дел. «Были министерства, - отмечал Подбедоносцев, - в коих ничего важного не предпринималось без участия Каткова». Впрочем, главным оружием Каткова, по прежнему оставалось именно слово публициста и дело общественного деятеля, конспирологические теории придумывались в основном либералами, чтобы как-то объяснить его неуязвимость и влияние.

«Классицизм» и реформа образования

Огромной важности делом 1870-х была предпринятая Катковым совместное с министром просвещения графом Д.А. Толстым (еще один излюбленный объект ненависти тогдашних либералов) реформа образования. Катков выдвигает модель классического образования, основанного на изучении древних языков, и сам же воплощает её в жизнь. В 1868 году им и его другом профессором латинской словесности П.М. Леонтьевым основан «Катковский лицей» - одно из элитарнейших учебных заведений тогдашней России. В 1872 году открывается при лицее и Ломоносовская учительская семинария - бесплатная школа для талантливых самородков, пришедших в Москву за знаниями, как некогда мальчик из Холмогор.

Еще раньше, в 1871 вступает в действие, несмотря на ожесточенное сопротивление либералов, гимназический устав, сформулированный согласно идеям Каткова. Классицизм травили во всех ведущих западнических изданиях. Каткова травили как «мракобеса». Светское общество поделилось на два враждебных лагеря. Это было тем страннее, если учесть, что Катков настаивал на введении в России общеевропейской системы классического образования. Системы, которая была долгое время основой рекрутирования учеников Итона, Эколь Нормаль, Оксфорда и Сорбонны. Системы, которая принесла блестящие плоды в виде великолепно образованных русских ученых. Однако было очевидно, что «катковские» гимназии станут препятствием на пути распространению революционной проповеди. Если не отменят, то хотя бы затормозят проникновение смуты в ряды гимназистов и студенчества. Поэтому война в прессе и в верхах была жестокой.

Но что же защищал Катков? Главное отличие катковского подхода к образованию от нынешнего в том, что для Каткова обучение в школе дело серьезное. Школа- это воспитание ума учащегося, развитие в нем интеллектуальной способности к усвоению всякой серьезной науки, а не демонстрация «демоверсии» университетской программы, с иллюстрированным популярным пересказом задов позавчерашней науки. Для Каткова - общее образование - это образование у школьника гибкого и развитого ума, а не образование у него поверхностного представления обо «всем вообще» (такой тип образовательной философии, главенствующей у нас, следовало бы именовать скорее «вообще образованием»), поэтому главный враг серьезного образования, по Каткову, это «многопредметность», это рассеяние ума учащегося по случайно выхваченным вершкам всяких наук, из которого потом выходит хаос образованцев слышавших обо всем и обо всем готовых судить.

Катков отклоняет необходимость преподавания в школе «естественных наук» - и в самом деле, что это за преподавание, после которого первое, что слышат студенты университета на первом курсе, это требование «забыть все, чему их учили в школе». Не менее жестко он ратует за сокращение преподавания «граждановедения» (тогда правоведения) и истории - «этих излишних уроков, в которых преподаватель будет возносить наших бедных детей на высоту идей своих плохо записанных университетских тетрадок или вчера прочитанной журнальной статьи, этих излишних уроков, в которых он будет рисоваться перед нашими юношами и раскрывать им тайны жизни и смерти, дух веков и народов, законы прогресса, будет изрекать приговоры над историческими деятелями, над политическими учреждениями и религиями».

Катков требует «концентрации» (ключевое в его концепции слово) - сильнейшего сосредоточения (более половины часов) на преподавании тех предметов, которые не дают простора идеологическому произволу и которые, в то же время, могут быть серьезной наукой, серьезным умственным трудом для учащегося, трудом ненапрасным, результаты которого не придется отбрасывать при переходе на следующую образовательную ступень. В нашей современной школе катковский идеал концентрации более-менее достигнут только в знаменитых «матшколах», и сам Катков признавал исключительное значение математики для умственной дисциплины, однако указывал на непригодность математики для полной концентрации: «Математика есть необходимый предмет, но она не соответствует всей умственной организации человека. Сосредотачивая преимущественно на ней учебные занятия, мы оставим в небрежении самые существенные силы, нарушим психическое равновесие и сообщим развитию молодых умов, вверенных попечениям школы, одностороннее, уродливое, неестественное направление»

Единственной наукой, серьезное изучение которой в школе дает разностороннюю пищу учащемуся - и умственную, и нравственную, и эстетическую, является наука классической древности, изучение греческого и латинского языков и чтение древних авторов в оригинале, не пропущенном сквозь фильтры пересказов, популяризаций и адаптаций. Такое изучение - это и высокое, сложное, достойное серьезного ума (вспомним, что для Каткова образование дело серьезное) упражнение и, в то же время, усвоение богатого содержания, ключевого для формирования человека нашей цивилизации, того общего, что сближает Россию и Европу и что одинаково дорого для обеих культур.

«Усваивая логику, опечатлевшуюся в организации этих языков, юные умы шаг за шагом овладевают сверх того целым историческим миром, который лежит в основе современной цивилизации… Здесь невозможно поверхностное знакомство с делом, здесь невозможна никакая неопределенность и неточность, никакое двусмыслие; здесь узнанное с резкой явственностью отличается от неузнанного, понятое от непонятого, усвоенное от неусвоенного. Здесь юный ум трудом собственной жизни знакомится со всеми родовыми оттенками человеческой мысли, со всеми видами человеческого творчества в их первоначальных простых и чистых линиях. Здесь вызываются и приводятся в игру все способности духовной организации человека… Наконец, благодаря этим занятиям юные умы приобретают то историческое чувство, тот смысл действительности, в которых состоит главное отличие умственной благовоспитанности.

Учебники истории никогда не сообщат им этого чувства истории; учебники истории дадут им только ряды слов и чужих воззрений, которые коснутся их лишь поверхностно. Но, усвоя шаг за шагом букву и дух древних языков, учащиеся самолично входят в мир истории и овладевают первоначальными источниками исторического ведения. Они усвоят себе историю на самом деле, всеми способностями и инстинктами. Они овладевают действительно бывшим, а не заучивают чужие рассказы и рассуждения в учебнике…».

Егор Холмогоров

КАТКОВ МИХАИЛ НИКИФОРОВИЧ - один из наи-бо-лее влия-тель-ных российских пуб-ли-ци-стов 2-й половины XIX века, об-щественный и по-ли-тический дея-тель, тайный советник (1882 год).

Из се-мьи мел-ко-го чи-нов-ни-ка, вы-слу-жив-ше-го-ся в лич-ные дво-ря-не. По-томственный дво-ря-нин (1863 год). Окон-чил сло-вес-ное от-де-ле-ние Московского университета (1838 год). С 1837 года член круж-ка Н.В. Стан-ке-ви-ча. Ав-тор сти-хотв. пе-ре-во-дов про-из-ве-де-ний Г. Гей-не, У. Шек-спи-ра и других, а так-же кри-тических ста-тей. Ис-пы-тал влия-ние немецкой клас-сической фи-ло-со-фии, осо-бен-но «фи-ло-со-фии от-кро-ве-ния» Ф.В. Шел-лин-га, чьи лек-ции Катков слу-шал в 1840-1842 годах в Бер-лин-ском университете. Стерж-нем ми-ро-воз-зре-ния Каткова ста-ли пра-во-слав-ная ре-ли-ги-оз-ность и идея слу-же-ния ин-те-ре-сам го-су-дар-ст-ва. Адъ-юнкт по ка-фед-ре фи-ло-со-фии Московского университета (1845-1850 годы).

Ре-дак-тор газеты «Мо-с-ков-ские ве-до-мо-сти» (в 1851-1856 и 1863-1887 годах; с 1863 года Катков вме-сте со сво-им дру-гом и еди-но-мыш-лен-ни-ком П.М. Ле-он-ть-е-вым арен-до-вал эту га-зе-ту у Московского унивесритета). В 1850-е годы Катков из-ме-нил об-лик га-зе-ты, рас-ши-рил её объ-ём и те-ма-ти-ку, ак-тив-но при-вле-кая к со-труд-ни-че-ст-ву про-фес-со-ров уни-вер-си-те-та. Ос-но-ва-тель (1856 год) и, вплоть до сво-ей смер-ти, ре-дак-тор-из-да-тель (совместно с Ле-он-ть-е-вым) журнала «Рус-ский вест-ник». Не-од-но-крат-ные объ-яс-не-ния Каткова с цен-зу-рой спо-соб-ст-во-ва-ли рас-ши-ре-нию кру-га во-про-сов, доз-во-лен-ных к об-су-ж-де-нию в пе-ча-ти. Катков от-ли-чал-ся ав-то-ри-тар-ной ма-не-рой ре-дак-ти-ро-ва-ния жур-на-ла; в ча-стно-сти, не-од-но-крат-но пуб-ли-ко-вал литературные про-из-ве-де-ния, вно-ся в них собственную прав-ку без ве-до-ма ав-то-ров. Многие пи-са-те-ли край-не не-га-тив-но от-зы-ва-лись о со-труд-ни-че-ст-ве с из-да-те-лем «Рус-ско-го вест-ни-ка». Вме-сте с тем имен-но в жур-на-ле Каткова впер-вые уви-де-ли свет важ-ней-шие про-из-ве-де-ния многих ве-ли-ких русских пи-са-те-лей 2-й половины XIX века - Ф.М. Дос-то-ев-ско-го, Л.Н. Тол-сто-го , М.Е. Сал-ты-ко-ва-Щед-ри-на, И.С. Тур-ге-не-ва и других.

Пер-во-на-чаль-но по-ли-тические взгля-ды Каткова бы-ли уме-рен-но ли-бе-раль-ны-ми, он был сто-рон-ни-ком британской по-ли-тической мо-де-ли. Сквоз-ной иде-ей в его пуб-ли-ци-сти-ке бы-ла идея о пер-во-сте-пен-но-сти государственных ин-те-ре-сов, вы-ра-зи-те-лем ко-то-рых яв-ля-ет-ся мо-нар-хия как един-ст-вен-но воз-мож-ная, по мне-нию Каткова, вер-хов-ная власть в Рос-сии. Бу-ду-чи убе-ж-дён в су-ще-ст-во-ва-нии бо-же-ст-вен-но-го пла-на и выс-шей це-ли раз-ви-тия всех на-ро-дов, Катков пред-став-лял ис-то-рию Рос-сии це-пью за-ко-но-мер-ных яв-ле-ний, це-лью ко-то-рых бы-ло соз-да-ние мо-гу-ще-ст-вен-но-го государства. Катков осу-ж-дал тай-ные ор-га-ни-за-ции, раз-ру-шаю-щие го-су-дар-ст-во, вне за-ви-си-мо-сти от то-го, ка-кие идеи они ис-по-ве-ду-ют, и ви-дел един-ст-вен-ный путь раз-ви-тия об-ще-ст-ва в сою-зе про-све-ще-ния и силь-ной государственной вла-сти. С середины 1850-х годов его взгля-ды по-сте-пен-но эво-лю-цио-ни-ро-ва-ли. К концу 1850-х годов лейт-мо-ти-вом ста-тей Каткова стал те-зис о том, что «ис-тин-ное раз-ви-тие со-вер-ша-ет-ся не лом-кою и унич-тоже-ни-ем, а пре-об-ра-зо-ва-ни-ем, ко-то-рое поль-зу-ет-ся бе-реж-но все-ми эле-мен-та-ми, на-хо-ди-мы-ми в дей-ст-ви-тель-но-сти». Куль-ми-на-ци-ей раз-ви-тия этих идей ста-ла статья «К ка-кой при-над-ле-жим мы пар-тии» («Рус-ский вест-ник», 1862 год, № 2), спро-во-ци-ро-вав-шая дис-кус-сию ме-ж-ду К.атковым и А.И. Гер-це-ном, в хо-де ко-то-рой Катков до-бил-ся пра-ва от-кры-то по-ле-ми-зи-ро-вать с газетой Гер-це-на «Ко-ло-кол» в российской пе-ча-ти. Од-но-вре-мен-но Катков вёл борь-бу с ре-дак-ци-ей журнала «Со-вре-мен-ник».

В пе-ри-од Поль-ско-го вос-ста-ния 1863-1864 годов Катков рез-ко осу-дил дей-ст-вия пов-стан-цев с национально-государственной по-зи-ций, до-ка-зы-вал, что так называемый поль-ский во-прос не яв-лял-ся ис-клю-чи-тель-но во-про-сом са-мо-оп-ре-де-ле-ния по-ля-ков, но и за-тра-ги-вал ин-те-ре-сы рус-ско-го, бе-ло-русского, украинского, ли-товского и ев-рей-ско-го на-ро-дов, жив-ших на тер-ри-то-ри-ях, ко-то-рые вхо-ди-ли в сфе-ру при-тя-за-ний пов-стан-цев. При-чи-ны вос-ста-ния Катков ви-дел не столь-ко в по-ли-тическом и со-ци-аль-но-эко-но-мическом по-ло-же-нии Цар-ст-ва Поль-ско-го, сколь-ко в про-ис-ках при-двор-ной груп-пи-ров-ки во гла-ве с великим князем Кон-стан-ти-ном Ни-ко-лае-ви-чем - на-ме-ст-ни-ком Его Императорского Величества в Цар-ст-ве Поль-ском. Катков вы-сту-пал за ре-ши-тель-ные ме-ры при по-дав-ле-нии вос-ста-ния, под-дер-жи-вая дей-ст-вия ге-не-рал-гу-бер-на-то-ра Северо-Западного края М.Н. Му-равь-ё-ва.

В 1860-е годы Катков под-дер-жи-вал ре-фор-мы императора Алек-сан-д-ра II, од-на-ко к 1870-м годам ох-ла-дел к ним, а по-сле убий-ст-ва им-пе-ра-то-ра на-ро-до-воль-ца-ми (1881 год) пе-ре-шёл на по-зи-ции край-не-го кон-сер-ва-тиз-ма и вы-сту-пил за про-ве-де-ние ря-да контр-пре-об-ра-зо-ва-ний, ко-то-рые, как он по-ла-гал, бы-ли не-об-хо-ди-мы для со-хра-не-ния ста-биль-но-сти в го-су-дар-ст-ве и для его бла-го-по-луч-но-го раз-ви-тия.

В пе-ри-од под-го-тов-ки зем-ской ре-фор-мы 1864 года Катков вы-сту-пал за вве-де-ние ор-га-нов са-мо-управ-ле-ния с ши-ро-ки-ми пол-но-мо-чия-ми, в том числе с пра-вом об-су-ж-дать по-ли-тические во-про-сы. Счи-тал, что ре-шаю-щий го-лос в этих ор-га-нах дол-жен при-над-ле-жать круп-ным зем-ле-вла-дель-цам, спо-соб-ным про-ти-во-сто-ять про-из-во-лу бю-ро-кра-тии. В 1870-е годы Катков на-чал рас-смат-ри-вать зем-ст-ва как ор-га-ны с ис-клю-чи-тель-но хо-зяйственной ком-пе-тен-ци-ей; в 1880-е годы при-шёл к за-клю-че-нию, что «зем-ский пар-ла-мент» ока-зал-ся не-со-вмес-ти-мым с са-мо-дер-жа-ви-ем и дол-жен быть уп-разд-нён.

С начала 1860-х годов Катков вы-сту-пал за не-об-хо-ди-мость раз-ви-тия в Рос-сии клас-сического сред-не-го об-ра-зо-ва-ния по прусскому об-раз-цу: со-сре-до-то-че-ние вни-ма-ния уча-щих-ся на не-сколь-ких основных пред-ме-тах - та-ки-ми Катков счи-тал латинский и древне-греческий язы-ки, а так-же ма-те-ма-ти-ку, со-став-ляв-шие, по его пред-став-ле-нию, «об-щий ко-рень всех ум-ст-вен-ных спе-ци-аль-но-стей». В 1867 году, с це-лью по-ка-зать на прак-ти-ке пре-иму-ще-ст-ва «клас-си-циз-ма», Катков совместно с П.М. Ле-он-ть-е-вым ос-но-вал Кат-ков-ский ли-цей (от-крыт в 1868 году), воз-глав-лял его в 1879-1887 годах. Имея боль-шое влия-ние на министерство народного про-све-ще-ния Д.А. Тол-сто-го, Катков в 1871 году до-бил-ся пе-ре-смот-ра ре-фор-мы гим-на-зий 1864 года в со-от-вет-ст-вии с прин-ци-па-ми, ко-то-рые он от-стаи-вал. В об-лас-ти уни-вер-си-тет-ско-го об-ра-зо-ва-ния Катков пер-во-на-чаль-но под-дер-жал ши-ро-кую ав-то-но-мию со-ве-тов уни-вер-си-те-тов, ус-та-нов-лен-ную Об-щим ус-та-вом российских университетов 1863 года. Од-на-ко с начала 1870-х годов стал счи-тать её фак-то-ром раз-ви-тия ни-ги-лиз-ма и многих других осу-ж-дав-ших-ся им яв-ле-ний 1860-1870-х годов. Главной це-лью пред-ла-гав-ших-ся Катковым пре-об-ра-зо-ва-ний выс-шей шко-лы бы-ло ус-та-нов-ле-ние бо-лее стро-го-го государственного кон-тро-ля над сту-ден-че-ст-вом и про-фес-су-рой. Вы-сту-пал так-же за то, что-бы про-во-дить прак-тические за-ня-тия, вве-сти ин-сти-тут при-ват-до-цен-тов и со-рев-но-ва-тель-ность в чте-нии лек-ци-он-ных кур-сов, за-ме-нить кур-со-вые эк-за-ме-ны вы-пу-ск-ны-ми государственными эк-за-ме-на-ми по об-щим для всех уни-вер-си-те-тов про-грам-мам (пла-ны Каткова с не-зна-чительными из-ме-не-ния-ми реа-ли-зо-ва-ны Об-щим ус-та-вом императорских российских университетов 1884 года).

С начала 1870-х годов Катков вы-сту-пал с кри-ти-кой су-деб-ной ре-фор-мы 1864 года, осо-бен-но су-да при-сяж-ных, к ко-то-ро-му, по его мне-нию, российское об-ще-ст-во не бы-ло го-то-во. По-сле вы-не-се-ния су-дом при-сяж-ных оп-рав-дательного при-го-во-ра В.И. За-су-лич (1878 год) Катков по-вёл в пе-ча-ти кам-па-нию про-тив ли-бе-раль-ной об-ще-ст-вен-но-сти («ин-тел-ли-ген-ции»). В 1884 году кри-ти-ка Каткова су-деб-ной сис-те-мы «как осо-бо-го са-мо-прав-но-го го-су-дар-ст-ва» при-об-ре-ла сис-те-ма-тический ха-рак-тер.

Катков рез-ко осу-ж-дал по-ли-ти-ку Министерства фи-нан-сов по «при-ви-ва-нию» в Рос-сии западного «бир-же-во-го ка-пи-та-лиз-ма», под-чёр-ки-вал са-мо-быт-ный ха-рак-тер российского народного хо-зяй-ст-ва. Вы-дви-нул про-грам-му раз-ви-тия ав-тар-ки-че-ской «на-цио-наль-ной» эко-но-ми-ки, от-го-ро-жен-ной от западно-ев-ропейских стран та-мо-жен-ны-ми барь-е-ра-ми. Сто-рон-ник про-тек-цио-низ-ма, на-стаи-вал на рас-ши-ре-нии государственного вме-ша-тель-ст-ва в эко-но-ми-ку, уси-ле-нии кон-тро-ля над ча-ст-ным пред-при-ни-ма-тель-ст-вом, пред-ла-гал вы-ку-пить все ча-ст-ные же-лез-ные до-ро-ги в каз-ну, вве-сти вин-ную и та-бач-ную мо-но-по-лии и др. С це-лью изо-ля-ции Рос-сии от ми-ро-во-го рын-ка ре-ко-мен-до-вал от-ка-зать-ся от вос-ста-нов-ле-ния ме-тал-лического де-неж-но-го об-ра-ще-ния и со-хра-нить бу-маж-ный кре-дит-ный рубль как национальную де-неж-ную еди-ни-цу.

В во-про-сах внеш-ней по-ли-ти-ки Катков ино-гда всту-пал в пря-мую кон-фрон-та-цию с МИДом, не-од-но-крат-но вы-зы-вая не-до-воль-ст-во мо-нар-ха. По-ла-гал, что в ус-ло-ви-ях из-мен-чи-вой ме-ж-ду-народной об-ста-нов-ки у Рос-сии не мо-жет быть по-сто-ян-ных со-юз-ни-ков или про-тив-ни-ков. Эта праг-ма-тическая по-зи-ция ве-ла к из-ме-не-ни-ям его внеш-не-по-ли-тических сим-па-тий. Так, во вре-мя Поль-ско-го вос-ста-ния 1863-1864 годов Катков вы-сту-пал про-тив Фран-ции как со-юз-ни-ка пов-стан-цев, од-на-ко за-тем на-стаи-вал на сбли-же-нии Рос-сии с Фран-ци-ей в про-ти-во-вес Ве-ли-ко-бри-та-нии. Во вре-мя фран-ко-прусской вой-ны 1870-1871 годов Катков вы-сту-пил в под-держ-ку Прус-сии, рас-смат-ри-вая её как но-вую си-лу, спо-соб-ную стать со-юз-ни-ком Рос-сии в борь-бе с Ав-ст-ро-Венг-ри-ей и Ве-ли-ко-бри-та-ни-ей. По-сле Бер-лин-ско-го кон-грес-са 1878 года Катков вновь вы-сту-пал за со-юз с Фран-ци-ей, од-на-ко в 1882 году, по-сле сбли-же-ния Фран-ции и Ве-ли-ко-бри-та-нии, вер-нул-ся к убе-ж-де-нию о не-об-хо-ди-мо-сти сою-за с Гер-ма-ни-ей. В 1886 году Катков на-чал кам-па-нию про-тив неё, пы-та-ясь убе-дить пра-ви-тель-ст-во в вы-год-но-сти сбли-же-ния с Фран-ци-ей. В Вос-точ-ном во-про-се Катков пер-во-на-чаль-но был про-тив-ни-ком рас-чле-не-ния Ос-ман-ской им-пе-рии и во-енного вме-ша-тель-ст-ва Рос-сии в её де-ла, од-на-ко по ме-ре обо-ст-ре-ния вос-точ-но-го кри-зи-са в середине 1870-х годов вы-сту-пил за са-мые ре-ши-тель-ные дей-ст-вия.

Катков был од-ним из главных ав-то-ри-те-тов в русской по-ли-тической жур-на-ли-сти-ке. Си-ла его пуб-ли-ци-сти-ки во мно-гом бы-ла вы-зва-на уме-ни-ем со-че-тать ох-ра-ни-тель-ные идеи с вы-сту-п-ле-ния-ми про-тив дей-ст-вий отдельных выс-ших чи-нов-ни-ков, что при-да-ва-ло из-да-ни-ям Каткова оп-ре-де-лён-ную оп-по-зи-ци-он-ность. К его дея-тель-но-сти в це-лом бла-го-склон-но от-но-си-лись им-пе-ра-то-ры Алек-сандр II и осо-бен-но Алек-сандр III. В пе-ри-од «Контр-ре-форм» 1880-1890-х годов во мно-гом по на-стоя-нию Каткова бы-ли уво-ле-ны со сво-их по-стов и за-ме-не-ны став-лен-ни-ка-ми кон-сер-ва-тив-ных кру-гов по-след-ние пред-ста-ви-те-ли ли-бе-раль-ной «пар-тии» в пра-ви-тель-ст-ве: министр народного про-све-ще-ния ба-рон А.П. Ни-ко-лаи (в 1882 году за-ме-нён И.Д. Де-ля-но-вым), министр юс-ти-ции Д.Н. На-бо-ков (в 1885 году за-ме-нён Н.А. Ма-на-сеи-ным) и министр фи-нан-сов Н.Х. Бун-ге (в 1887 году за-ме-нён И.А. Выш-не-град-ским). По сло-вам Е.М. Фе-ок-ти-сто-ва, по-ло-же-ние Каткова - это «пер-вый при-мер в Рос-сии, что-бы че-ло-век без свя-зей и по-кро-ви-тель-ст-ва, един-ст-вен-но си-лой сво-его та-лан-та и го-ря-че-го убе-ж-де-ния, при-об-рёл не-слы-хан-ную дик-та-ту-ру над ума-ми… Пра-ви-тель-ст-во боя-лось его и вме-сте с тем за-ис-ки-ва-ло в нём».

Сочинения:

Об эле-мен-тах и фор-мах сла-вя-но-рус-ско-го язы-ка. М., 1845;

Со-б-ра-ние ста-тей по поль-ско-му во-про-су, по-ме-щав-ших-ся в Мо-с-ков-ских ве-до-мо-стях, Рус-ском вест-ни-ке и Со-вре-мен-ной ле-то-пи-си. 1863-1864: В 3 вып. М., 1887;

На-ша учеб-ная ре-фор-ма / Пре-дисл. и прим. Л. По-ли-ва-но-ва. М., 1890;

О жен-ском об-ра-зо-ва-нии. Ста-тьи, свя-зан-ные с воз-ник-но-ве-ни-ем и по-сте-пен-ным рос-том жен-ской клас-си-че-ской гим-на-зии. М., 1897;

Со-б-ра-ние пе-ре-до-вых ста-тей Мо-с-ков-ских ве-до-мо-стей : В 25 т. М., 1897-1898;

О Пуш-ки-не. М., 1900; О церк-ви. [Ста-тьи]. М., 1905;

О дво-рян-ст-ве. М., 1905;

О са-мо-дер-жа-вии и кон-сти-ту-ции. М., 1905;

Им-пер-ское сло-во. М., 2002.

Дает ей следующее описание: «Варвара Акимовна была женщина умная, добрая, самостоятельного характера и образованная. Она сама дельно воспитывала своего сына и давала ему первые уроки из русского, французского языка и арифметики. Ребёнок учился хорошо. В умных чертах маленького мальчика меня поражали глаза его,- бледно-голубые, до крайности прозрачные, временами точно с изумрудным отливом и со взором до того как-бы погруженным внутрь самого себя, что не знаешь, что в нём таится ».

М. Н. Катков учился в Преображенском сиротском училище, 1-й Московской гимназии и в частном пансионе Г. Павлова. В 1834-1835 годах он обучался на словесном отделении, после преобразования которого - на 1-м (историко-филологическом) отделении философского факультета Московского университета ; вместе с ним здесь учились Дмитрий Каменский, Дмитрий Кодзоков , Фёдор Буслаев , Юрий Самарин , Николай Ригельман , Михаил Людоговский. В 1837 году примкнул к кружку Н. В. Станкевича . Университетский курс окончил с отличием в 1838 году .

Дебютировал в печати в 1838 году, опубликовав в журнале «Московский наблюдатель » перевод статьи Г. Т. Рётшера «О философской критике художественного произведения» со своей вступительной статьей и стихотворный перевод сцен из трагедии У. Шекспира «Ромео и Джульетта ».

Катков состоял на государственной службе c 1846 года, в 1856 году он получил чин статского советника и вышел в отставку. В 1868 году Катков совместно с профессором П. М. Леонтьевым учредил в Москве Лицей в память цесаревича Николая , умершего в 1865 году. 12 мая 1869 года императором Александром II был издан указ, согласно которому августейшее покровительство над лицеем возлагалось на цесаревича Александра Александровича , а лицей по своим правам приравнивался к классическим правительственным гимназиям . Катков как основатель лицея и член его правления с даты издания указа был зачислен на государственную службу, а в 1875 году стал директором лицея и оставался на этой должности до конца жизни. Неофициально лицей именовался Катковским .

В январе 1882 года, через несколько месяцев после восшествия на престол Александра III, статус Каткова значительно возрос - он был произведён в тайные советники . Благоволение Александра III также выразилось в пожаловании Каткову орденов Св. Анны 1-й степени (1883) и Св. Владимира 2-й степени (1886).

Из опубликованных писем Победоносцева Александру III видно, что обер-прокурор стремился изобличить клеветнический характер возводимых на Каткова обвинений, говоря в письме, в частности: «Катков удостоверяет, что ничто подобное не только не происходило, но и в мысль не входило ему; и весть, о том пущенную, он может приписать только злонамеренной клевете <…> Каткову можно поверить, что он не стал бы отпираться от своих действий» .

В письме от 30 июля 1887 года Александр III писал Победоносцеву: «Я получил оба ваши письма о Пашкове и другое по поводу клеветы, возведённой на покойного Каткова. <…> Что Катакази скот, это я давно знал, но чтобы он был таким мошенником и плутом, я, признаюсь, не ожидал» .

Скончался 20 июля 1887 года в своём имении Знаменское-Садки . Столичная официозная газета «Санкт-Петербургские ведомости » на следующий день писала: «Утрата, какую несёт Россия, неоценима; она теряет не только первоклассного журналиста, создавшего политическое значение русской печати, но и центральный ум, который в критические минуты собирал вокруг себя здоровое общественное мнение и указывал ему прямой путь» .

В тот же день Александр III послал вдове Каткова Софье Петровне телеграмму, которая была напечатана в «Московских ВШаблон:Unicodeдомостях», а также некоторых иных газетах:

Вместе со всеми истинно русскими людьми глубоко скорблю о вашей и Нашей утрате. Сильное слово покойного мужа вашего, одушевлённое горячею любовью к отечеству, возбуждало русское чувство и укрепляло здравую мысль в смутные времена. Россия не забудет его заслуги, и все соединяются в сами в единодушной молитве об упокоении души его .

23 июля тело Михаила Никифоровича было на руках перенесено из села Знаменского-Садков в Москву; гроб поставлен в церкви основанного им Лицея Цесаревича Николая . Отпевание было совершено там же 25 июля митрополитом Московским Иоанникием (Рудневым) в сослужении многочисленного духовенства; присутствовали князь В. А. Долгоруков , министр народного просвещения И. Д. Делянов , гражданский генерал-губернатор князь В. М. Голицын и другие; процессия проследовала мимо редакции «Московскихъ ВШаблон:Unicodeдомостей» к церкви Алексеевского монастыря в Красном Селе , где прах покойного был предан земле (кладбище было уничтожено в 1930-е , могила не сохранилась).

Литературная деятельность

Катков дебютировал в печати переводами в 1838 году. С 1839 года по 1840 год помещал переводы Генриха Гейне , И. В. Гёте , Ф. Рюккерта , Ф. Купера в «Отечественных записках » и вёл в журнале библиографический отдел. Позднее из Берлина посылал статьи о немецкой литературе и лекциях Шеллинга (). Привлёк к участию в газете «Московские ведомости» Т. Н. Грановского , С. М. Соловьёва и помещал в ней свои статьи. Редактируемый им «Русский вестник» был одним из ведущих литературных и общественно-политических журналов во второй половине 1850-х - 1860-х годов.

Программное значение имела статья Каткова «Пушкин» (1856). К другим важным выступлениям относят статьи о русской сельской общине (обнаружившие расхождения с славянофилами; 1857-1858), также статьи о «выборном начале», опирающиеся на знакомство с общественным строем Англии (1860), серия полемических выступлений против журнала «Современник» (1861).

Своими великими заслугами в польском вопросе он завоевал себе положение государственного деятеля без государственной должности; недостаточно было бы сказать, что он являлся выразителем общественного мнения, нет, он создавал общественное мнение, которому приходилось следовать за ним. <…> О Каткове можно сказать, что он был, как выражаются французы, неудобный сожитель. Обладал он натурою деспотическою и в высшей степени страстною, не допускал никаких компромиссов и уступок в ущерб делу, которое близко принимал к сердцу.

Он был самолюбив и прочно мог терпеть вокруг себя только людей, вполне признававших его авторитет, делавшихся безответными его орудиями и покорными его слугами. Целью его стремлений было удовлетворение его себялюбия и властолюбия.

Консервативный публицист и издатель князь Мещерский :

…у Каткова могут быть свои недостатки, но нельзя отрицать, что он один в печати стоит за сильную Государеву власть, а петербургская печать, наоборот, стоит за ослабление этой власти…

Вы тысячу раз правы, проводя параллель между г. Катковым и жалкими публицистами второй империи ; но вы же говорите, что и в Германии своих Катковых не мало. Вы именно говорите, - столько же, сколько и у нас. Но у нас, собственно - один, относительно более способный и образованный, а в Германии их можно считать, по крайней мере, сотнями: чуть ли не каждый профессор и публицист есть такой же Катков по всем национально-политическим вопросам, а по своему образованию и способностям, многие из них стоят ещё несравненно выше нашего единственного экземпляра. В том-то и состоит, на практике, перевес Германии и над нами и над Францией…

Товарищ Каткова, лидер консервативной части правительства Константин Петрович Победоносцев :

Катков - высокоталантливый журналист, умный, чуткий к истинным русским интересам и к твердым охранительным началам. В качестве журналиста он оказал драгоценные услуги России и правительству в трудные времена. Он стал предметом фанатической ненависти у всех врагов порядка и предметом поклонения, авторитетом у многих русских людей, стремящихся к водворению порядка. То и другое - крайность, но то и другое - факт немаловажного политического значения. Факт, с которым приходится считаться.
Вся сила Каткова в нерве журнальной его деятельности, как русского публициста, и притом единственного, потому что все остальное - мелочь или дрянь, или торговая лавочка.

Критика

Либеральный, сочувствующий английской буржуазии и английской конституции, помещик Катков во время первого демократического подъёма в России (начало 60-х годов XIX века) повернул к национализму, шовинизму и бешеному черносотенству. <…> Катков - Суворин - «веховцы », это всё исторические этапы поворота русской либеральной буржуазии от демократии к защите реакции, к шовинизму и антисемитизму

В отличие от других известных русских публицистов, всю свою жизнь остававшихся верными своим взглядам на общественные и государственные вопросы (Иван Аксаков, Кавелин, Чичерин и др.), Катков много раз изменял свои мнения. В общем он постепенно, на протяжении с лишком 30-летней публицистической деятельности, из умеренного либерала превратился в крайнего консерватора; но и тут последовательности у него не наблюдается.

Положительные оценки

Современный российский историк Алексей Ильич Миллер :

И вот тех людей, которых интеллигентский дискурс замазал чёрной краской, если не чем-нибудь похуже, надо просто почитать. Надо почитать, что писал Катков о принципах членства в русской нации. Есть очень много рассуждений, под которыми я сегодня готов подписаться.

Семья

Катков был женат на княжне Софье Петровне Шаликовой (2.08.1832-1913), дочери литератора Петра Шаликова . Событие это немало изумило окружающих, все знали, что Катков был страстно влюблен в дочь известного московского врача, в красавицу мадемуазель Делоне (впоследствии жену И. М. Балинского), сделал ей предложение, которое было принято, но вскоре, по неясным никому причинам, разорвал помолвку. По словам современника, княжна Шаликова была очень дурна собой, тщедушная, маленького роста, образование её не шло далее уменья болтать по-французски, княжеский её титул ничего не значил и состояния она не имела никакого. По поводу этого странного союза Ф. И. Тютчев говорил: «Что же, вероятно, Катков хотел свой ум посадить на диету» . Е. Феоктистов признавался, что никогда не мог сойтись с мадам Катковой; она положительно действовала ему на нервы. «Глупость кроткая, безобидная, пожалуй, примиряет с собой, другое дело глупость с претензиями, которых у Софьи Петровны было очень много и самых нелепых» . В браке родились:

По делу о дворянстве рода Катковых по фонду департамента герольдии Сената (фонд 1343, опись 23, дело 2251), в котором хранится формулярный список Михаила Никифоровича Каткова и копии метрик о рождении его детей от дочери поэта Софьи Петровны Шаликовой, следует, что у него были дочери:

• Варвара (род. 8 апреля 1855 года) - была фрейлиной высшего двора, а затем состояла в браке с дипломатом и литератором князем Львом Владимировичем Шаховским (1849-1897).
• Софья (род. 4 февраля 1858 года) - замужем за А. Р. Энгельгардтом.
• Наталья (род. 12 марта 1859 года) - замужем за камергером М. М. Иваненко. Одна из её дочерей, Ольга Михайловна - жена одного из главных руководителей Белого движения, барона П. Н. Врангеля
• Ольга (род. 22 июня 1865 года)
• Александра (род. 22 июня 1865 года)
• Мария (род. 16 декабря 1869 года) - замужем за А. П. Роговичем .

Примечания

1. // Русский биографический словарь - СПб. : 1897. - Т. 8. - С. 548–560.
2. Есин Б. И. Катков // Краткая литературная энциклопедия - М. : Советская энциклопедия , 1962. - Т. 3.
3. // Энциклопедический словарь - СПб. : Брокгауз-Ефрон , 1895. - Т. XIVа. - С. 731–734.

Биография

Отец - чиновник, выслуживший личное дворянство; мать - дворянка грузинского происхождения, урождённая Тулаева.

Окончил словесное отделение философского факультета Московского университета с отличием (). В примкнул к кружку Н. В. Станкевича .

Оставив «Московские ведомости» (), стал редактором журнала «Русский вестник ». Во время поездки в Англию () встречался с А. И. Герценом . Вначале Катков занимался только редакторской организаторской работой и не собирался лично участвовать в обсуждении политических вопросов на страницах журнала «Русский вестник», но наступившая эпоха «великих реформ» побудила его лично ответить на вызов времени в специальном разделе журнала, который назывался «Современная летопись». С началом преобразований Александра II даже самый характер Каткова решительно переменился. Многие из его друзей и знакомых его просто не могли узнать:

«В шестидесятые годы Катков был уже не тот человек, каким мы его знали прежде, задумчивый, привыкший более слушать, чем говорить, лишь изредка принимавший горячее участие в беседе; теперь охватил его пламенный интерес к перевороту, совершавшемуся в России...»

Не состоя на государственной службе, тем не менее с года Катков получает чин статского советника , а с - тайного советника .

В 1880-х годах, после прихода к власти Александра III и группы консерваторов , близких ему по духу, Катков получает в руки довольно серьёзные рычаги влияния на государственную политику. Он лично и руководимые им «Московские ведомости » постоянно ведут критику действий правительства «справа» и проводят рад националистических акций по устранению «инородцев» из состава кабинета министров. Первейшими врагами Каткова в середине 1880-х годов становятся министр иностранных дел Николай Гирс и министр финансов Николай Бунге . При всякой личной встрече с государем, и тем более в печати Катков постоянно обвинял Гирса в западничестве , чрезмерной уступчивости перед нажимом Германии и Австро-Венгрии , и говорил, что благодаря усилиям Гирса существует не русское Министерство иностранных дел , а «Министерство иностранных дел в России». Это было равно острое и остроумное обвинение.

Всякая неудача российской внешней политики немедленно обращалась Катковым «в пользу» борьбы за отставку «иностранного министра». После очевидной неудачи балканской политики страны в 1885- годах требования отставки Гирса и назначения подлинно «русского министра» (на эту роль тогда предполагался глава Азиатского департамента Иван Зиновьев) стали особенно непримиримыми. Однако если в наступлении на Министерство финансов консерваторам удалось добиться успеха (и под их давлением Николай Бунге был заменён их выдвиженцем Иваном Вышнеградским), то попытка повлиять на руководство внешней политикой в конце концов вызвала раздражение и гнев Александра III. В марте года, выведенный из себя очередной разгромной статьёй «Московских ведомостей», он распорядился (через того же Феоктистова) сделать им официальное предостережение . Впрочем, благодаря влиятельным сторонникам Каткова в правящих кругах конфликт с государем был приглушён, но и кампания против Николая Гирса также не достигла своей цели. В результате своей агрессивностью , жёсткостью и нетерпимостью в любых вопросах, будь то гимназическая реформа или судебная система, Катков нажил себе гораздо больше врагов, чем друзей, хотя и те, и другие признавали его силу.

«Своими великими заслугами в польском вопросе он завоевал себе положение государственного деятелся без государственной должности; недостаточно было бы сказать, что он являлся выразителем общественного мнения, нет, он создавал общественное мнение, которому приходилось следовать за ним. <…> О Каткове можно сказать, что он был, как выражаются французы , неудобный сожитель. Обладал он натурою деспотическою и в высшей степени страстною, не допускал никаких компромиссов и уступок в ущерб делу, которое близко принимал к сердцу».

Многолетний его конкурент во влиянии на государя, князь Владимир Мещерский со своей стороны сокрушался о таком положении вещей: «Каткову дали отвоевать себе слишком много от власти в свою пользу... Выходила нелепость: в награду за преданность порядку и государственным идеалам предоставить публицисту право – менее уважать эти самые идеалы, воплощённые в правительственные лица и формы и поступать с ними бесцеремоннее других подданных русского государства!»

Парадоксальность роли Каткова заключалась именно в том, что он фактически стал создателем правой, но при этом независимой от власти печати – причём создателем успешным, в отличие от изданий противоположного лагеря.

Сам Александр III, ценя Каткова как публициста, явно его не любил, а многие публикации «Московских ведомостей» вызывали у него откровенное раздражение. Не случайно во время последней размолвки в мае 1887 года, накануне смерти Каткова, раздосадованный император бросил Д.А.Толстому : «Газета его дошла до того, что теперь никто ей не верит!» Когда же 2 (20) июля года Каткова не стало, Александр III откликнулся на это событие только сухой записью в своём дневнике .

Литературная деятельность

Михаил Катков, 1870-е годы

Дебютировав в печати переводами , в «Отечественных записках » помещал переводы Генриха Гейне , И. В. Гёте , Ф. Рюккерта , Ф. Купера ( -) и вёл в журнале библиографический отдел. Позднее из Берлина посылал статьи о немецкой литературе и лекциях Шеллинга (). Привлёк к участию в газете «Московские ведомости» Т. Н. Грановского , С. М. Соловьёва и помещал в ней свои статьи. Редактируемый им «Русский вестник» был одним из ведущих литературных и общественно-политических журналов второй половины 1850-х - 1860-х годов. Программное значение имела статья Каткова «Пушкин» (). К другим важным выступлениям относят статьи о русской сельской общине (обнаружившие расхождения с славянофилами; -), также статьи о «выборном начале», опирающиеся на знакомство с общественным строем Англии (), серия полемических выступлений против журнала «Современник» (1861).

Общественно-политический отдел «Русского вестника» под названием «Современная летопись» был преобразован в самостоятельное еженедельное издание, также руководимым Катковым: в Каткову в аренду была передана газета «Московские ведомости», «Современная летопись» в - выходила как воскресное приложение к газете. В «Московских ведомостях» ежедневно печатались передовые статьи Каткова, имевшие значительный резонанс.

Особенно широким резонанс публицистики Каткова был во время польского восстания 1863-1864 годов : Катков настаивал на самом решительном и бескомпромиссном решении «польского вопроса» и сыграл значительную роль в национально-патриотической антипольской мобилизации русской общественности. В критике и публицистике Каткова -1880-х годов отражаются его всё более консервативные воззрения, с решительным неприятием заигрываний с демократическими и либеральными кругами. Философские, общественно-политические и эстетические воззрения Каткова обычно характеризуются как идеалистические, консервативные и реакционные.

Оценки общественно-политической деятельности Каткова

Семья

Жена - княжна Софья Сергеевна Шаликова, дочь известного литератора. Сын Катков Андрей Михайлович - консул в Лозанне, женат на княжне Щербатовой Марии Владимировне (1864-1921). 2 сына - Михаил и Андрей Катковы - погибли на фронте в 1914. Внук - Катков Петр Андреевич - имел пять детей. Старший - Катков Яков Петрович. Потомки его до сих пор проживают в Пензенской и Саратовской областях.

По делу о дворянству рода Катковых по фонду департамента герольдии Сената (фонд 1343 опись 23 дело 2251), в котором храниться формулярный список Михаила Никифоровича Каткова и копии метрик о рождении его детей от дочери поэта Софьи Петровны Шаликовой следует, что у него были следующие дочери:

Варвара, родилась 8 апреля 1855 г. Софья, родилась 4 февраля 1858 г. Наталья, родилась 12 марта 1859 г. Ольга, родилась 22 июня 1865 г. Александра, родилась 22 июня 1865 г. Мария, родилась 16 декабря 1869 г.

Из них совершенно точно Варвара была фрейлиной выс. двора, в затем состояла в браке за дипломатом и литератором князем Львом Владимировичем Шаховским (1849-1897). Кроме этого в книге «Мемуары графа С. Д. Шереметева», Москва. 2001. С.387 сказано, что помимо упомянутой Варвары другие дочери М. Н. Каткова состояли в браке за камергером Иваненко, бароном Энгельгардтом, графом Толстым, и Роговичем.

Литература

• Русские писатели. 1800-1917. Биографический словарь. Т. 2: Г - К. Москва: Большая российская энциклопедия, 1992. С. 506-513.

Ссылки

• Шипилов С. Н. Мировоззрение и представления М. Н. Каткова о политико-культурном опыте Англии // Электронный журнал «Знание. Понимание. Умение » . - 2008. - № 6 - История .

Источники

Wikimedia Foundation . 2010 .

Смотреть что такое "Катков М. Н." в других словарях:

Михаил Никифорович (1818 1887) известный журналист и публицист. Р. в Москве, в семье мелкого чиновника. Учился на словесном отделении Московского университета, где увлекался философией, изучал Гегеля и на этой почве сблизился с кружком Белинского … Литературная энциклопедия

Катков, М. Н. (1818 1887) известный реакционер. В молодости участвовал в кружке Станкевича, при чем особенно сошелся с Бакуниным и Белинским. В 1840 г. уезжает за границу, где занимается преимущественно философией. Постепенно он из… … 1000 биографий

Михаил Никифорович (1818 87), российский публицист, общественный деятель. В 1830 х гг. примыкал к кружку Н.В. Станкевича. В 50 х гг. умеренный либерал, сторонник английской государственной системы. Издатель журнала Русский вестник (1856) и газеты … Современная энциклопедия

Михаил Никифорович Катков (1 февраля 1818, по другим сведениям 6 февраля 1817, Москва - 20 июля 1887, село Знаменское-Садки Подольского уезда Московской губернии) - влиятельный русский публицист, издатель, литературный критик консервативно-охранительных взглядов. Редактор газеты «Московские ведомости», основоположник русской политической журналистики. В своих изданиях обеспечивал идеологическую поддержку контрреформам Александра III.

Биография

Отец, Никифор Васильевич (ум. 1823), - мелкий чиновник, выслуживший личное дворянство; мать, Варвара Акимовна, - дворянка, урождённая Тулаева (1778-1850). Татьяна Петровна Пассек дает ей следующее описание: «Варвара Акимовна была женщина умная, добрая, самостоятельного характера и образованная. Она сама дельно воспитывала своего сына и давала ему первые уроки из русского, французского языка и арифметики. Ребёнок учился хорошо. В умных чертах маленького мальчика меня поражали глаза его,- бледно-голубые, до крайности прозрачные, временами точно с изумрудным отливом и со взором до того как-бы погруженным внутрь самого себя, что не знаешь, что в нём таится».

М. Н. Катков учился в Преображенском сиротском училище, 1-й Московской гимназии и в частном пансионе Г. Павлова. В 1834-1835 годах он обучался на словесном отделении, после преобразования которого - на 1-м (историко-филологическом) отделении философского факультета Московского университета; вместе с ним здесь учились Дмитрий Каменский, Дмитрий Кодзоков, Фёдор Буслаев, Юрий Самарин, Николай Ригельман, Михаил Людоговский. В 1837 году примкнул к кружку Н. В. Станкевича. Университетский курс окончил с отличием в 1838 году.

Дебютировал в печати в 1838 году, опубликовав в журнале «Московский наблюдатель» перевод статьи Г. Т. Рётшера «О философской критике художественного произведения» со своей вступительной статьей и стихотворный перевод сцен из трагедии У. Шекспира «Ромео и Джульетта».

В 1839 году переехал в Санкт-Петербург. Сотрудничал в журнале «Отечественныя Записки». В 1840 году расходится во взглядах с В. Г. Белинским, ссорится с М. А. Бакуниным; назначенная дуэль была перенесена в Берлин, но стараниями П. В. Анненкова конфликт был улажен.

Совершил поездку в Бельгию и Францию. Слушал лекции в Берлинском университете. Был увлечён философией Ф. Шеллинга и был принят в доме немецкого философа. По возвращении в Россию (1843) сблизился с кругами славянофилов.

По защите магистерской диссертации «Об элементах и формах славяно-русского языка», был определён адъюнктом на кафедре философии Московского университета. С 1845/46 учебного года стал читать на втором курсе 1-го отделения философского факультета логику, со следующего года на первом курсе ещё и психологию, а затем и историю философии. Логику он преподавал также и на юридическом факультете. В связи с новыми правилами, по которым преподавание логики и опытной психологии было возложено на профессоров богословия, а кафедры философии в российских университетах были ликвидированы с 1850 года, он был вынужден оставить университет и преподавательскую деятельность. В 1851 году он получил место редактора университетской газеты Московскія Вдомости, и должность чиновника особых поручений при Министерстве народного просвещения. В это время он издал «Очерки древнейшего периода греческой философии» (1851, 1853; отдельное издание - 1853).