Киньте мученицу львам! Бросьте жертву в пасть Ваала, киньте мученицу львам! (3 - Жертва)

Жертва. Это слово вызывает в памяти зрелище загнанного олененка, которого неумолимо настигает хищник. Еще секунда - и все будет кончено. Даже понимая, что это закон природы, что и хищнику необходимо питаться, наблюдая такие картины в документальных фильмах о жизни в Африке, зритель проникается неприязнью к гепарду и, правильно, бесконечным сочувствием к его жертве.

Нас окружает большое количество людей, по жизни играющих роль несчастного олененка. Они разные, тихие и шумливые, мужчины и женщины, молодые и пожилые, но всех их объединяет одно: мы воспринимаем их как жертв жестокой действительности.

Всех «жертв» я разделила бы на сознательных и несознательных. Несознательные жертвы – это люди, которые являются жертвами в силу своего воспитания. Они не могут настоять на своем, их постоянно преследует чувство вины, на них все время «ездят» те, кто понаглее, в спутники жизни они выбирают себе тех, с кем будут мучиться: алкоголиков, психически неуравновешенных, заведомых блудников и рукоприкладников. Эти люди не в состоянии изменить свою жизнь, потому что у них такой менталитет. Они вечно кем-то обижены, и порой складывается впечатление, что они ищут, на кого бы обидеться. Они вечно находят повод расстроиться, попереживать, поволноваться, не быть оцененными по достоинству. Это ослики Иа-Иа, которым везде и всегда плохо. Они не испытывают удовольствия от страданий, мучаются, но им не хватает решительности что-либо изменить.

Таким людям требуется помощь психолога, ведь зачастую они даже не понимают, что можно жить иначе. Более того - им так комфортней жить. Они на полном серьезе считают, что жизнь должна проходить в мучениях и страданиях, особенно женщины: ведь это их долг посвятить свою жизнь детям, мужу, внукам… Они и не ждут, что их старания будут кем-то оценены, не ждут настолько, что когда находятся люди, готовые воздать должные почести их заслугам, те не замечают этого… Помести их в нормальные условия, где не будет мужа-изверга или пьющего сына - и они испытают растерянность: как жить дальше? Ведь повод для страданий исчез! Им гораздо удобней каждое воскресенье приходить в храм и ставить свечку иконе «Умягчение злых сердец», чем предпринять конкретные шаги к тому, чтобы изменить ситуацию.

Сознательные жертвы – это те, кто жертвой на самом деле не является. Они играют в жертву. Есть среди них и те, кто вышел из рядов несознательных жертв, но, поняв всю прелесть своего положения, продолжают уже вполне осознанно разыгрывать драму своей жизни, не желая расставаться с имиджем жертвы.

Чем же притягателен статус жертвы? В первую очередь тем, что его обладатель получает прекрасную возможность манипулировать людьми. А еще:

Если ты жертва, то никто не будет обвинять тебя в содеянном, даже если ты совершил мерзкий поступок, потому что аморально обвинять того, кто и так пострадал. Долой ответственность! Сознательные жертвы мастерски переворачивают ситуацию, превращая пострадавших в агрессоров, а себя, агрессора, в невинную жертву: «А что мне было делать? Мне пришлось!» Они никогда не признают своей вины в происходящем, у них виноват кто угодно: свекровь, зять, мировое правительство или ураган Катрина. Сама жертва, де, белая и пушистая, а вот с окружением не повезло. Если вы читали роман Александра Дюма «Три мушкетера», то, скорее всего, помните, как миледи удалось сбежать из тюрьмы герцога Бекингема. Матерая рецидивистка воспользовалась доверием своего стража и предстала перед ним невинной жертвой. И ей помогли сбежать.

Если ты жертва, то ты всегда права, даже если ты не права. Общественное мнение всегда на стороне тех, кто обиженно дует губки.

Если ты жертва, то тебе везде, что называется, почет и уважение. Все тебя жалеют, все тебе помогают, тебе все прощают - ну у кого язык повернется сказать что-то плохое об этом несчастном человеке? Хитрые люди весьма успешно приспосабливаются жить за чужой счет, умело играя на чувствах окружающих.

Если ты жертва, то тебе не надо утруждать себя метаниями в поисках лучшей жизни. А не могу вот - и все тут! Зачем трепыхаться, зачем напрягаться, зачем работать над собой - сочувствующие и так обеспечат тебя всем необходимым. Быть жертвой легко, потому что не придется прилагать усилий к тому, чтобы изменить себя, свои привычки, образ жизни. Всякий раз, как заходит речь о том, чтобы поменять работу, получить второе образование или развестись с мужем-тираном, жертва находит десятки причин для того, чтобы этого не делать.

Если ты жертва, то ты можешь бесконечно долго удерживать внимание окружающих на своей персоне, близкие будут носиться вокруг страдальца, не зная, чем его утешить, чем его побаловать. Неплохой вариант для тщеславных людей, и для тех, кто страдает от недостатка внимания.

Если ты жертва, то ты можешь себе ни в чем не отказывать и претендовать на большее, чем все другие. Ты же жертва!

Если ты жертва, да еще и слывешь верующим человеком, то тут тебе обеспечены почет и уважение. Сколько слов сочувствия можно услышать, да еще и выглядеть героем, этаким православным Бэтменом, который проводит дни своего живота в противостоянии злобной действительности и терпит за это одни лишь скорби и муки. «За это Господь пошлет тебе счастья», «Зато ТАМ ты будешь отдыхать» - ну так приятно это слышать! Страдальцы и мученики вообще любимы русским народом. Тронутые тяжелой судьбой жертвы, сочувствующие даже не замечают, что «несчастный» просто упивается их утешениями, в которых он, собственно, и не нуждается - ему приятен сам факт того, что он заставляет людей думать о себе так, как надо ему.

Если ты жертва, то тебе доверяют. В дальнейшем при удобном случае этим можно будет воспользоваться, чтобы, например, пустить сплетню о своем недруге или отвести от себя подозрения.

Очень часто сознательные жертвы стараются убедить близких в особенности своей судьбы, избранности, в том, что никто и никогда не страдал так, «как страдаю я». Для этого подойдет любой негативный сюжет из жизни, его надо только слегка приукрасить душещипательными подробностями и развить до обстоятельства, мешающего жить полноценной жизнью. Со мной работала женщина, которая постоянно играла на том, что у нее нет мужа и она растит дочь одна. На этом основании она выбивала себе зарплату побольше, нагрузок поменьше, чтобы ее жалели, опекали, не были бы с ней строги… Она даже ухитрилась пристроить дочь питаться в церковной столовой. Другая знакомая, женщина со вздорным характером, до конца своих дней терроризировала близких тем, что она ребенком пережила войну. На этом основании, по ее мнению, ей должны были прощать все ее выходки и не предъявлять претензий; стоило кому-либо начать высказывать неудовольствие ее поведением, как она сразу пускала слезу: «Ну что вы от меня хотите, я же войну пережила!»

Другой часто встречающийся случай - человек постоянно жалуется на притеснения со стороны начальства, дескать, придирается, работать заставляет сверх всякой меры, зарплата маленькая… Казалось бы, чего проще уйти на другую работу? Нет, не уходит. Иначе не на что будет жаловаться.

Парадокс: большое число «жертв» – на самом деле агрессоры, способные сломать чью угодно жизнь. Игрой в «несчастненького» они готовят почву для своих атак, причем именно на тех, кто первый протягивал им руку помощи. Нередко именно такие люди, всласть «настрадавшись» на работе, являются домой и обрушиваются на близких со скандалом - у меня такая тяжелая жизнь, поэтому вы все должны мне компенсировать мои страдания. А еще за личиной жертвы любят скрываться мужчины, терзающие жен физически или морально.

Начало и

Часть третья. Собственно понятие ЖЕРТВА . К этому понятию надо подойти со всем вниманием и уважением, нужно рассмотреть и семантику слова, и семантику обряда жертвоприношения.

Семантика* слова.

В русском языке нет разделения данного понятия на "плохое" и "хорошее". Есть одно слово -"жертва", и оно имеет негативные коннотации. В отличии от, например, английского языка, где существует целый спектр понятий. Правда, большинство этих слов соответствует другим русским понятиям(добыча или лицо, пострадавшее в каком-то инциденте, или несоразмерная плата за что-либо). Однако два первых значения из гугл-переводчика отражают наш, "русский" смысл слова "жертва" в наиболее чистом виде, причём в двух оттенках.

Причём болезненный, плохой смысловой оттенок несёт в английском языке слово "victim". Первое значение("sacrifice") имеет высокий контекст. Хотя денотат** слова определён как "an act of slaughtering an animal or person or surrendering a possession as an offering to God or to a divine or supernatural figure" - "акт убиения животного или человека или дарение имущества в качестве приношения Богу или сверхъестественной сущности", однако коннотат слова опирается на высокий смысл подношения, в первую очередь слово слышится и воспринимается как "святой" а затем уже "дар, отдача". Такое отношение обусловлено этимологией термина. Слово восходит к латинскому "sacro" - "святой", соответственно и воспринимается.

Наше слово "жертва" имеет другую этимологию, оно происходит из древнеславянского "жрьтва", от которого в современном русском языке сохранилась только смысловая ветвь "жрать", поэтому мы подсознательно расцениваем слово "жертва" как "быть съеденным". В древности был и другой спектр значений ("хвалить, превозносить"), но он исчез слишком давно, наша коллективная языковая ментальность этих пониманий не сохранила. Поэтому слово "жертва" подсознательно воспринимается нами с негативным оттенком, как что-то несправедливое, плохое. Ну ещё бы, кому хочется быть съеденным? Разговор в русской языковой среде о жертвенности и разговор, допустим, англичан - это два разных разговора, два разных подсознательных отношения и восприятия. Для них слово "жертвенность" естественным образом воспринимается как нечто возвышенное, как сакральный акт, просто исходя из звучания (буквально в корнях читается: "святое дело"), мы же вынуждены делать мысленное усилие для превращения коннотации из негативной в положительную и для удержания в своей "оперативной памяти" возвышенного смысла термина.

Семантика обряда.

Древнее правило принесения жертвы означало акт добровольной отдачи, а не акт кровожадности и садизма. Некое узаконенное вымещение злобы, негодования, мести - это казнь, а не жертва. То есть с точки зрения древних "бросить жертву в пасть Ваала" - это действительно жертва, а "кинуть мученицу львам" - это казнь.

Жертвовать можно только своё. То, что очень жалко и трудно отдать. По-настоящему трудно, это должна быть какая-то серьезная, огромная ценность для жертвователя. Смысл жертвы для дающего - собственная трансформация, самовозвышение, изменение себя вхождением в состояние внутреннего переживания отдачи, аскезы, добровольного лишения чего-то важного - "от сердца отрываю".

Чужая жизнь? Тоже мне, ценность. Эгоизм давно признан нормой, он так и называется - "здравый эгоизм", если не чрезмерен. Эгоист, даже "здравый", в действительности может любить только себя да своих детей. Никакая чья-то другая жизнь реальной ценности не представляет. Поэтому приносить в жертву людей бессмысленно - "боги не оценят", это и не жертва будет, а преступление, совершённое с особой жестокостью. А как же раньше, может возникнуть вопрос, неужели "боги" были дураками или "правила" изменились? Нет, "боги" и "правила" не изменились. Изменился социум и условия жизни. Например, раньше могли принести в жертву пленников. Так ведь пленник был собственностью племени или конкретного лица (вождя, например). Он мог быть оставлен в живых в качестве раба. То есть он имел реальную ценность, а не просто тратил продовольственный запас племени при содержании в темнице. Именно эту реальную ценность приносили в жертву, а вовсе не садистскую сцену умерщвления. Но время изменилось, пленники больше не становятся рабами, наоборот, требуется их содержать, расходовать на них ресурсы. И вообще рабовладение давно позади, люди перестали быть собственностью, ни один человек больше не является чьим-то имуществом. Даже супруги - давно не собственность друг друга.

Но ведь есть ещё дети, собственные дети. На первый взгляд, тут всё сходится - и "своё", и жалко так, аж лучше сам бы в костер шагнул. Казалось бы, вот самая лучшая жертва! В Библии есть сцена "Авраам приносит в жертву Исаака", правда, там в последний момент ангел остановил Авраама, но в нужное психологическое состояние жертвователя Авраам вошёл, и тут ему "свыше" сказали - стоп, достаточно! Лишь в этом состоянии, переживаемом ощущении был смысл акта, а не в том, чтоб ребенка убить. Таким жестоким способом "милосердный" христианский Господь проверял своего верного последователя, при этом христианская религия всячески отговаривает от жертвоприношений, особенно осуждая детские.

Что касается дохристианских, прежних культов, там было просто раздолье детских пожертвований. Особенно западные семиты в этом плане продвинулись. У них была целая когорта кровожадных чудищ, пожирающих детей. Или одно чудовище под разными именами.

Танах свидетельствует: израильский судья Иеффай приносит Яхве в жертву всесожжения свою дочь (Суд. 11, 30-40): «что выйдет из ворот дома моего навстречу мне, будет принадлежать Яхве, и вознесу сие на всесожжение», «и он совершил над нею обет свой, который дал»

Диодор Сицилийский о финикийцах: «Ибо у них была медная статуя Кроноса с руками, наклоненными таким образом, что ребенок, положенный на них, скатывался в глубокую яму, наполненную огнем". Кроносом автор называет Ваала (он же Молох)

Вообще существуют несколько разновидностей жертвоприношений: просьба, избавление, славление, искупление, покаяние. Так вот, детей чаще всего "отдавали богу" в обмен на исполнение запроса. Жертвоприношение-просьба: "даю, чтоб ты дал". Просили обычно богатства, достатка. Можно подумать, что это были дети каких-то несчастных бедняков, чьих матерей заставили угрозами отдать детей для жертвы, но скорее наоборот - в основном такие обряды совершали богатые люди, зажиточные граждане. Ведь за проведение ритуала надо платить жрецам, а откуда у бедняка деньги? Из нашего времени это выглядит верхом цинизма - мало того, что родители кидали в жертвенник детей добровольно, они ещё и приплачивали за это.

"....почитателей Молоха никак нельзя назвать примитивными. Они жили в развитом и зрелом обществе и не отказывали себе ни в роскоши, ни в изысканности. Вероятно, они были намного цивилизованней римлян. И Молох не был мифом; во всяком случае, он питался вполне реально. Эти цивилизованные люди задабривали темные силы, бросая сотни детей в пылающую печь. Чтобы это понять, попытайтесь себе представить, как манчестерские дельцы, при бакенбардах и цилиндрах, отправляются по воскресеньям полюбоваться поджариванием младенцев" (Г.К.Честертон,"Вечный Человек")

Помогало ли уважаемым гражданам столь серьезное пожертвование? Вот описание не личной, а "общей" жертвы, от имени племени жертвует сыном царь. Библия свидетельствует:

И увидел царь Моавитский, что битва одолевает его, и взял с собою семьсот человек, владеющих мечом, чтобы пробиться к царю Едомскому; но не могли. И взял он сына своего первенца, которому следовало царствовать вместо него, и вознес его во всесожжение на стене… и они (израильтяне) отступили от него и возвратились в свою землю (4 Цар. 3:26-27).

Вроде бы помогло, "сработала жертва" - отступили враги. Может, правы древние, и есть смысл в таких жертвах? Ведь даже сам царь не гнушался наследником пожертвовать. Это правильный вывод, но одновременно и неправильный. Почему правильный. Ну, во-первых, народ от царя ждал такого акта, именно этого поступка. Только царь, как олицетворение всех подданных своих, должен был отдать собственного сына. Личная жертва царя становится жертвой от имени всего народа. Если бы он не отдал сына, то перестал бы быть царем, такие были в тех местах в те времена порядки, а что делать? Во-вторых, противниками моавитов были израильтяне, которые находились под влиянием того же эгрегора. И в том общем для них "культурном поле" важность жертвы была расценена обеими сторонами однозначно: "ну уж если он на это пошёл, значит вообще ни перед чем не остановится, а главное, боги теперь на его стороне". Да, обе стороны искренне верили, что после столь драгоценной жертвы боги помогут моавитянам. И нападающие ушли, просто прекратив битву. Почему вывод неправильный. Любой современный человек понимает, что такая победа - не проявление работы "божественного сектора", не "чудесное" исполнение желания за подношение, а следствие исключительно логико-прагматичного свойства. Сейчас сказали бы: психологическое давление с учетом особенностей религиозных верований противника. Как если бы те люди всерьёз верили, что пускание мыльных пузырей даёт божественную помощь, то увидев вражеского царя, пускающего на стене мыльные пузыри, израильтяне точно так отступили бы. Но в мыльные пузыри не верили, а верили в детские жертвы .

Сейчас прагматический смысл подобных жертв исчез. Противник не поверит в божью помощь, а увидит лишь чокнутого фанатика. Эффект получится даже обратный - противник ещё скорее пойдёт в наступление, чтобы прекратить кощунство. Что касается глубоких мистических, сакральных смыслов, то в детской жертве их никогда и не было. Смерть в "пасти Ваала" на самом деле тоже не является жертвоприношением. Древние ошиблись. Почему-то считается, что в глубине веков таится какая-то утерянная мудрость. Да, таится. Но и ошибок там, в древности, тоже очень много прячется. Не всё то мудро, что издавна свершалось. Так вот, дети не принадлежат родителям. Просто древние этого ещё не знали, в нынешнее время убедительно доказана изначальная индивидуальность, самостоятельность, "отдельность" ребёнка от родителей. Получается, даже жертвуя своего ребенка, отдавали они не своё, не им принадлежащее. Ребёнок только формально свой "собственный". Или ещё в таком аспекте свой: когда мы говорим "мой ребёнок", то подразумеваем "моя ответственность", "моя забота", но ни в коем случае не "моя собственность" или "мой доход". Хотя при этом соблюдается одно из условий - жалко, до безумия жалко ребёнка, но условие "отдаю своё" нарушено здесь даже сильнее, чем в случае с принесением в жертву рабов. Даже раб был в большей степени "свой", в большей степени "моё имущество", чем "мною рождённый ребёнок". Ребёнок - это ценность, без сомнений, но нам эта ценность не принадлежит. Мы лишь временно за ребенком присматриваем, оберегаем, защищаем его, растим. Но мы не имеем права этой ценностью распоряжаться - продавать, уничтожать, дарить никому не можем, даже "богу". В отношении этой "ценности" никаких прав у родителей нет, только сплошные обязанности. Субъективная ценность и объективная принадлежность - разные вещи, в отношении детей это различие сложно понять, но необходимо. Древние не понимали.

Принесение "собственного" ребёнка в жертву выглядит как поджог собственноручно построенного здания. Построенного не для себя, но которое очень нравилось, которое тоже было до безумия жалко сжигать. Например, построенного для соседа, ну а тот его, допустим, забрал и не оплатил работу, и вот вам это здание так нравится, его постройка была делом значительной части вашей жизни, к тому же за него не заплатили, то есть вы расцениваете его как бы даже "своим собственным", вы даже начали мечтать о нем, как будете жить в нем, выгнав неплательщика-соседа. Но потом передумали и решили принести этот красивый дом "в жертву". Со слезами на глазах, прощаясь с прекрасной росписью стен, с высокими колоннами, с так и не полученным за него доходом (и после жертвования не получите уже никогда теперь, а вообще-то был призрачный шанс)... И вот вы его поджигаете с молитвой - дорогой Бог, прими мою жертву, дай мне в ответ богатство.
Как думаете, сработает? С "собственными" детьми ровно тот же выхлоп. Никакого ритуально-магического смысла, никакой сакральной сути - лишь сплошное преступление и психопатия. Такой "ритуал" приведёт к обратному эффекту, достанется и от социума, и от "бога":

Бросьте жертву в пасть Ваала!

Киньте мученицу львам!

Отомстит Всевышний вам!

Я из бездн к нему воззвала!

Есть у меня такая мысль, что в некоторые времена народы, жертвующие детей, рожали и воспитывали своих первенцев (или не обязательно первенцев, если не было правила "первого урожая") исключительно с целью "отдать богу". То есть психика у представителей тех народов была уже сдвинута в сторону "не жалко", ну как у нас людям свинку не жалко заколоть на свой прокорм, вот у тех за несколько поколений в отношении детей получилось что-то аналогичное. Подобные изменения и в личной, и в коллективной психике вполне возможны. Поэтому для них день пожертвования мог быть реальным праздником и радостью. Но - смысл жертвования в этом случае совсем полностью исчезал. Получается, что отдавали они богу "мясо", а не часть своей души. Разве богу нужны трупы? Нужны убийства? Боги "мясо" не едят, они "питаются" энергиями.

Отдавать чужую энергию жизни нелогично - получается, жертва-то чужая, того, чья энергия, того, кому больно. По мнению некоторых каббалистов, мясо жертвенного животного вообще достаётся силам зла; Богу же нужна лишь каввана - доброе намерение совершающего жертвоприношение. Однако у меня есть возражение каббалистам: силам "зла" мясо не нужно. Им тоже необходимо только содержимое тонких планов - энергии, быть может, даже переживаемая боль. Но - кем переживаемые? Здесь вот какой парадокс: даже если решит какой-то злодей измучить другого человека во имя "зла", то предназначенный в жертву и не подумает свои эмоции и переживания этим "злым силам" посвящать. Он-то свою жизнь и свои переживания добровольно не отдаёт, с его стороны никакого "дара" нет. Он вообще не дарит, у него насильно отбирают. Сам жертвователь тоже ничего особого, "сверхъестественного", при ритуале не отдаёт. Если он ещё и наслаждается в психопатическом экстазе, то о какой вообще отдаче с его стороны может идти речь? Здесь чистое потребление. В таком акте нет жертвования, нет собственной аскезы и самотрансформации, есть только жестокость и преступление.

Так что ж это получается, граждане-товарищи, коли человек перестал существовать в категории "имущество" после отмены рабовладения и крепостничества, то в наше время человеческая жертва невозможна вообще? Чья-то отнятая человеческая жизнь будет чем угодно - захватническим нападением, преступлением, казнью, защитой, неосторожным убийством, но только не высоким символическим актом? Не жертвой в прямом смысле слова? И гуманизм с его бережным отношением к людям тут вовсе даже и не при чём, дело в самом феномене жертвования - с людьми такой "ритуал" не проходит. Ведь жертвуя, их или не жалко, или они "не свои". Или то и другое сразу. Так, получается?

Отнюдь. Но об этом позже, скорее всего, завтра. (UPD: )

Примечания:
*Семантика - значение, смысл чего-либо.
**Денотат и коннотат - термины лингвистики, означающие смысловые значения слов. Если уйти от сложных специальных трактовок, то самое простое объяснение таково: денотат - буквальный смысл слова (сообщения), а коннотат - символический. Я бы дополнительно объяснила денотат как понятие слова (то значение, которое написано в толковом словаре), а коннотат - как понимание слова, как отношение к нему.
***Этимология - происхождение, история.

г и сегодня «живее всех живых». Память о нём отразилась в десятках новых богов - слепков с прежнего, и в сотнях географических названий, и в тысячах слов разных языков мира. Речь идёт о Ваале, культ которого сохранился и по сию пору.

Можно сказать, что Ваал (ивр. «хозяин», «господин») - титул любого ближневосточного бога, также как Господь - титул бога христианского. Смысл один и тот же. Ваалу поклонялись финикийцы, вавилоняне, сирийцы, карфагеняне, да и вообще почти все народы «плодородного полумесяца» от Средиземного моря до Персидского залива.

Традиционно Ваал считался богом-громовержцем, часто изображался в виде быка или человека с головой быка. Ваал был богом кровожадным, и ему приносили человеческие жертвы, в том числе младенцев и девушек.

Монстр из древнегреческих мифов - минотавр, то есть «тавр», taurus - чудовище с головой быка, обитавшее в лабиринте царя Миноса, который ежеквартально требовал свою мзду юношами и девушками - это тоже Ваал.

«Бросьте жертву в пасть Ваала!» - стенала Миледи Винтер в «Трёх мушкетёрах». Она была весьма образованной дамочкой.

Формально с культом Ваала покончили на подходе к нулевым (то есть ещё до появления христианства). Жрецы кровавого бога окончательно проиграли в непримиримой схватке с жрецами Яхве (Иеговы). Ветхий завет пронизан историями на эту тему. Когда Авраам собирается принести в жертву своего первенца Исаака - что было бы уместно, поклоняйся Авраам Ваалу - Яхве останавливает его, заменяя человеческую жертву ягнёнком. Это символ отказа от старого жестокого культа в пользу нового, более гуманного.

В отсутствие Моисея, получающего на горе Синай инструкции-скрижали от Яхве, евреи устанавливают золотого тельца, возвращаясь таким образом к древнему запретному культу. Понятно негодование по этому поводу Моисея, служащего совсем иному богу. Когда говорят «не сотвори себе кумира», «не поклоняйся золотому тельцу» - это нужно понимать так: «служи Яхве, а не Ваалу», а деньги и поп-идолы тут совершенно ни при чём (хотя поклоняться деньгам или музыкантам - действительно глупо).

Забавно, что греческие переводчики Ветхого завета решили из соображений политкорректности заменить имя национального еврейского бога Яхве на более универсальный титул Господь, тем самым фактически подменив Яхве обратно Ваалом, чьё имя собственно и означает «господь», «господин».

Ещё задолго до появления христианства, цари Израиля и Иудеи лавировали между культами Яхве и Ваала, когда этого требовали интересы политики. Но патриотические жрецы и пророки Яхве были непримиримы, открыто называли чужеземных идолов - мерзостью, а религиозные практики - «неугодными в очах Яхве».

В сцене соревнования жрецов Ваала и Ильи-пророка, первые сколько не плясали, не резали себя ножами, не били цепями - огонь так и не зажёгся под костром. Илья же облил поленья водой, помолился, и огонь вспыхнул, доказав тем самым превосходство Яхве перед Ваалом. Чем именно облил дрова пророк, остаётся только догадываться. Возможно, о существовании легковоспламеняющихся жидкостей знали ещё в ветхозаветные времена. В любом случае народ был впечатлен и, по указанию Ильи, оплошавших жрецов Ваала тут же умертвили.

Даже если в своей борьбе пророки Яхве прибегали к нечестным приёмам, их в общем-то, можно понять. Почитатели Ваала уж точно святыми не были. Одной из распространённых их практик было изготовление так называемых терафимов - оракулов. Терафим - это мумия или просто сушёная человеческая голова, использующаяся с магическими целями. Наибольшую силу имела голова великого человека (например, полководца), либо голова собственного сына-первенца.

Терафимы были распространены в качестве домашних божков, способных предсказывать будущее. Кстати, вы не знаете, почему в ортодоксальных христианских церквях божественных посланников серафимов и херувимов изображают в виде отделённых от тела голов с крылышками?

И ещё занятный момент: cherubim - так назывался крылатый бык у древних аккадцев. А cherub на латыни - это херувим и есть. До середины XX века культы сушёных голов сохранились у шуаров в Амазонии и у даяков острова Борнео, которые использовали отрезанные головы врагов в ритуальных целях. Также у некоторых племён на Филиппинах мёртвых предков не закапывали, а высушивали и хранили в специальном помещении: совещаясь с сушёными предками по важным вопросам.

С изгнанием жрецов Ваала и разрушением его храмов, этот ближневосточный культ сошёл на убыль, растворившись в других религиях. Напоминанием о зловещих практиках осталось лишь поклонение трупам, по сей день легализованном в виде коммунистических мумий, а также христианских и буддистских «святых мощей».

О степени былого распространения культа можно судить по тому, как часто имя/титул древнего бога встречается в нашем (и не только!) языке. Самые распространённые его имена: Ваал, Баал, Бал, Баэль, Бел, Бэл, Балу, Вил - это всё одно и то же, особенно если учесть, что «б» и «в» в иврите - практически одна и та же буква, и отличаются они лишь наличием точки снизу. Гласные же в семитских языках никогда большого значения не имели, и даже в церковнославянском (пришедшем к нам с Ближнего Востока) многие слова записывались лишь согласными.

Слово «ваал» могло быть титулом не только бога, но и царя или военачальника: Ганнибал, Балтазар. Многие географические названия сохранили этот титул: Баальбек, Трансвааль. Не все названия можно связать с Ваалом однозначно. Тут есть повод для фантазии. Например , «Болгария» по-английски пишется как Bulgaria, и в этом названии просматривается слово bull , то есть «бык». Если «б» заменить на «в», то получится наша река Волга или Волжская Булгария. Здесь уже появляется корень «вол», что, как известно, тоже означает «бык».
Что касается образа Ваала, то он, трансформируясь в разных культах, приобретал порой замысловатые формы, хотя и оставался самим собой.

Ваал - бог-громовержец, покровитель плодородия (т.е. ответственный за размножение). Его атрибут - меч и молния. Святилища и храмы Баала называли «высотами». Отец Ваала - бог воды Дагон, получеловек-полудракон синего цвета с атрибутом в виде трезубца.

Стоит ещё добавить, что Шива возглавляет тримурти, священную троицу главных богов индийского пантеона, в число которой входят Брахма, Вишну и сам Шива (либо иногда одна из его ипостасей, например Махешвара). Собственно трезубец и символизирует эту божественную троицу.

Дерево, листья которого нужно подносить на алтарь Шивы, называется баэль . Не правда ли, любопытно? Большой любитель Индии писатель Редьярд Киплинг упоминает в своей сказке «Маугли» медведя по имени Балу . Балу - ещё одно из написаний имени Ваала и означает то же самое - «хозяин», «господин». В случае с медведем, видимо, «хозяин леса». Кстати, у нас в России медведя зачастую уважительно называют так же.

Считается, что культ Ваала сопровождался оргиями. Может быть эту идею пытался донести до зрителя фильм «Пиры Валтасара», где в роли царя-предводителя зловещего застолья выступал Иосиф Сталин? Во время оргий жрецы Ваала занимались самоистязанием: наносили себе ритуальные порезы ножами, били себя цепями. Подобные практики, разумеется лишь в символичном виде, сохранились и сегодня в индийской провинции Химачал Прадеш. Их можно увидеть своими глазами. То же самое практикуют в Таиланде, Малайзии и Индонезии. Чего только стоит Вегетарианский фестиваль на острове Пхукет! Те же самое практикуют и католические фанатики - цепи, плети, вериги, острые колючки.

У древних египтян Ваалу соответствовал бог хаоса и разрушения Сет, прославившийся, тем не менее, как защитник солнца-Ра. Сет пронзил гарпуном гигантского змея Апопа, собирающегося сожрать солнце. Немного напоминает историю про Георгия Победоносца, правда? По легенде, во время битвы Сета и бога неба Гора, Сет выбил Гору глаз, а тот оторвал Сету его… мужское начало.
Согласно другому мифу Сет победил отца Гора лунного бога Осириса и разрубил его на части. Жена Осириса Изида (соответствует супруге Ваала Иштар или Астарте) собрала все куски мужа вместе, за исключением мужского достоинства. Это самое достоинство она изготовила из камня и таким образом «непорочно» зачала сына Гора, который позже отомстил за отца. Так или иначе, но чьё-то «божественное достоинство» стало в итоге египетским обелиском (аналогом индийского лингама), которым украшены столицы многих европейских государств, включая главный центр христианства - Ватикан.

Осирис, Изида и Гор - Святая Троица, также как и у христиан. Правда, видимо на этапе средневековья, когда женщина была объявлена «сосудом греха», в христианской Троице непорочную Деву Марию заменили не вполне понятным Святым Духом. Теперь у христиан Троица отдельно, Богоматерь - отдельно.

Иудеи, хоть и отказались от поклонения Ваалу, но до сих пор празднуют субботу (шабат), считавшуюся днём Ваала, соответствовавшего у греков Хроносу, а у римлян - Сатурну (отсюда англ. Saturday - день Сатурна). Отсюда и «ведьминские шабаши», то есть субботние оргии посвящённые Ваалу.

Мусульмане не признают каких-либо идолов, и даже в установленный при входе в Мекку египетский обелиск швыряют камни как в символ Сатаны (Шайтана). Но и мусульман иногда обвиняют в приверженности культу Ваала. Дело в том, что главный символ ислама полумесяц напоминает бычьи рога, а сама Луна скорее противоположна светлым солнечным силам и больше покровительствует силам тёмным.

Что мусульмане! Суровые скандинавские викинги, как и более поздние рыцари-тевтонцы, разгуливали в шлемах с бычьими рогами, возможно и не зная, что тем самым поклоняются всё тому же Ваалу. Нынче эту эстафету приняли футбольные фанаты в рогатых шляпах.

У тюркских народов популярен каменный идол балбал. Без рогов, правда, но часто с мечом, символом власти и мужской силы. Таких истуканов можно часто встретить, например, в Киргизии. А привычное нам слово «балбес» произошло от тюркского balbas , что собственно и означает «идол».

Современная испанская коррида - популярная мистерия, изображающая битву светлых сил (их представляет человек) и тёмных (с этой стороны бык, символизирующий Ваала). То же самое с ежегодным бегом быков. Не всем горожанам удаётся избежать жестокого удара рогами со стороны бодливых «тёмных сил». Но тут главное - азарт самого действа.

У кельтов Ваал стал богом солнца Веленом (Belenus), а у славян, видимо, Белобогом? Белый цвет - символ кр асоты и божественного света, символ жречества. В латинских языках «bela», «bella» означает «красивый». Папа Римский появляется на публике исключительно в белом, он непогрешим как бог. Какой именно бог, должно быть Бел?

Для Ваала не имеет большого значения, какие силы представлять: тёмные или светлые. Тот же Папа Римский был замечен демонстрирующим публике жест в виде рогов. Что же означает эта масонская «коза» - жест чернокнижников, политиков и рок-музыкантов? Неужели Сатану? А может быть быка-Ваала?

Сатанисты поклоняются Вельзевулу, само имя которого произошло от Баал-зе-Буб («повелитель мух»). Между прочим, Чёрт в аду изображается с рогами, копытами и хвостом. Если судить по хвосту, то атрибуты эти скорее не козлиные, а бычьи.

Профессиональным орудием Чёрта является такой же трезубец, как у Дагона, Посейдона или Шивы. По-русски трезубец называется вилы, а маленький трезубец - вилка. Не связано ли происхождение этого слова с Вилом, одним из имён Ваала?

Даже отпетые атеисты в коммунистическом СССР умудрились построить ступенчатый зиккурат в центре столицы и положили в него терафим ВИЛа (Владимира Ильича Ленина), то есть Ваала. Теперь противники мавзолея на Красной площади могут хоть расшибить себе лоб - как оказалось, от древнего культа не так то легко избавиться!

Большой план апокалипсиса. Земля на пороге Конца Света Зуев Ярослав Викторович

10.5. Киньте жертву в пасть Ваала, бросьте мученицу львам…

Эту фразу, как заклинание, повторяла в замечательном советском фильме «Д’Артаньян и три мушкетера» посаженная под замок леди Кларик, с ролью которой прекрасно справилась Маргарита Терехова. В те времена, когда картина только появилась на экранах, я, конечно, не задавался вопросом, а кто такой этот самый Ваал, хоть и подозревал, речь о каком-то исключительно суровом языческом божестве, которому действительно лучше не попадаться. Вне сомнений, это так и есть, поскольку карфагенский бог Баал-Хаммон (известный в Европе под именем Ваала) тоже был классическим Верховным Существом и не уступал по части кровожадности ни ассирийскому собрату Ашшуру, о котором было сказано выше, ни древнесемитскому небожителю богу Илу. Энциклопедия «Мифы народов мира» отождествляет Илу с верховным богом Элимом, упоминаемым угаритскими текстами. На иврите его имя звучит как Элоах или Элохим, если во множественном числе. А также указывает, что в первой половине первого тысячелетия до нашей эры образ Илу в иудейском пантеоне слился с образом бога Йахве. А античные греки ассоциировали Баал-Хаммона с Зевсом и Кроносом, римляне, соответственно, с Юпитером и Сатурном. Все эти парни были невероятно суровы, тут уж без шуток. И кстати, никогда не отказывали себе в лакомствах. Они были настоящими гурманами…

В том же Карфагене, впоследствии разнесенном римлянами по кирпичикам, Баал-Хаммон предпочитал закусывать человеческими детенышами. Бывало, ему в жертву приносили сотни младенцев за раз. Порой из самых знатных, аристократических семей. Так, во время войны с сицилийскими Сиракузами жрецы Баал-Хаммона зарезали и сожгли (считалось, таким образом освобождается энергия, которой и закусывало божество!) полтысячи юных карфагенян, лишь бы неприятельские гоплиты бросили осаду и убрались восвояси. Пока тела несчастных пылали на жертвеннике, жрецы со спрятанными под устрашающими масками лицами плясали вокруг гигантского костра под демонический аккомпанемент флейт и грохот тамбуринов. В большинстве финикийских храмов были обустроены специальные площадки, в центе которых располагался священный жертвенный камень «бетэль», что переводится как «жилище бога».

По мне так испанцы были несправедливы к ацтекам. Какого черта, в самом деле? А кто в нашем мире был иным? У кого тут были добрые боги?

Боги-олимпийцы, в свою очередь, при ближайшем рассмотрении тоже не кажутся филантропами. Вот и в Элладе, наряду с непрерывными войнами, обычаи приносить в жертву себе подобных продержались до поздней Античности. Это не говоря уже о римлянах, которые, одной рукой отменив человеческие жертвоприношения еще в царский период, другой - ввели в обиход гладиаторские бои, где кровь лилась рекой на арену под аплодисменты неистовствующих зрителей. Особый размах эти жестокие оргии приобретали в период праздника Сатурналии, посвященного богу Сатурну. Ему же посвящались жертвы. Со временем праздник под новым именем перекочевал к нам, в христианство, обернувшись, чем бы вы думали? Правильно, Рождеством…

Из книги Золотая ветвь автора Фрезер Джеймс Джордж

автора

2.2. Фрикс, принесённый в жертву и вознесённый на небо Золотым Овном, - отражение распятого Христа 2.2.1. Миф о Фриксе и Золотом Овне У царя Афаманта и его жены Нефелы были сын Фрикс и дочь Гелла. Вскоре царь Афамант полюбил другую женщину - Ино, и взял её себе в жёны, прогнав

Из книги Начало Ордынской Руси. После Христа.Троянская война. Основание Рима. автора Носовский Глеб Владимирович

2.2.9. Фрикса приносят в жертву для спасения народа. Христос принёс себя в жертву для спасения людей Жертвоприношение Фрикса было задумано как действие, призванное спасти народ от страшного бедствия (засухи). «Пусть один мой сын погибнет, если его смерть спасёт многих» -

Из книги Встречи на перекрестках автора Примаков Евгений Максимович

Госсобственность приносится в жертву? Понятно, что весь комплекс вопросов обеспечения экономического роста в России рассматривался нашим правительством с целью создания оптимальных условий для функционирования предприятий всех видов собственности. А как обстояло

Из книги Еврейский смерч или Украинский прикуп в тридцать серебреников автора Ходос Эдуард

«Царь принесен в жертву – царство уничтожено!» 16 июля 1918 г., то есть за день до расстрела царской семьи Романовых, в Екатеринбург из Центральной России прибыл специальный поезд, состоящий из паровоза и одного пассажирского вагона, в котором приехал человек в черном

Из книги Большой план апокалипсиса. Земля на пороге Конца Света автора Зуев Ярослав Викторович

10.4. В жертву Ашшуру Выше я упоминал зловещую, на мой взгляд, деталь. Человеческие жертвоприношения отчего-то буйным светом расцвели именно у тех народов, что проживали в относительной изоляции. У прочих - роль жертвоприношений играла война. А какая, спрашивается,

Из книги Закат империи автора Экштут Семен Аркадьевич

Царство Ваала Русская классическая литература, а вместе с ней и вся российская интеллигенция пореформенной поры крайне негативно реагировали на процессы буржуазной модернизации. Ни русские писатели, ни российские интеллигенты не только не занимались апологетикой или

Из книги Древние города и Библейская археология. Монография автора Опарин Алексей Анатольевич

Из книги Убийство императора. Александр II и тайная Россия автора Радзинский Эдвард

Лисий хвост и волчья пасть И тотчас после взрыва император созывает руководителей силовых ведомств. Но они сидят в полной растерянности и молчат.«Видел генералов Дрентельна и Гурко. Оба будто зрители того, что происходит. А один – шеф жандармов, другой – полномочный

Из книги Трагедия России. Цареубийство 1 марта 1881 г. автора Брюханов Владимир Андреевич

4.4. Диктатура сердца или волчья пасть и лисий хвост Сама дата взрыва в Зимнем дворце - 5 февраля 1880 года - наводит на серьезные размышления.19 февраля была годовщина вступления Александра II на престол, на этот раз - юбилейная, двадцать пятая! В каждом году к этой дате

Из книги Дорога Домой автора Жикаренцев Владимир Васильевич

Из книги Монтесума автора Гролиш Мишель

ГЛАВА 15 Принесенный в жертву король ЭФЕМЕРНЫЙ ПРОТЕКТОРАТО событиях последующих нескольких месяцев известно очень мало. Сначала Кортес осуществил некоторые мероприятия, связанные с безопасностью его войска. Хорошо представляя себе опасность своего положения на

Из книги Закат империи. От порядка к хаосу автора Экштут Семен Аркадьевич

Из книги Жизнь Константина автора Памфил Евсевий

ГЛАВА 5. О том, что говорил Лициний об идолах и о Христе, когда приносил жертву в роще Перед началом сражения, он созвал избранных своих щитоносцев и титулованных друзей в одно из заповедных и священных, по их верованию, мест. То была влажная и тенистая роща, в которой

Из книги Царский Рим в междуречье Оки и Волги. автора Носовский Глеб Владимирович

5.4. Гедеон учреждает новую религию и низвергает культ Ваала Дмитрий Донской возвышает апостольское христианство и побеждает приверженцев царского, родового христианства Ветхий Завет подчеркивает религиозную суть главного общественного деяния судьи Гедеона. Он

Интерлюдия

Бросьте жертву в пасть Ваала!
Киньте мученицу львам!
Отомстит Всевышний вам,
Я из бездн к нему
Воззвала!..

Сигарету, - вполголоса бросила Последняя из Рода, даже не обернувшись. Сигарета не замедлила материализоваться, и комнату овеяла дрожащая серо-голубая дымка.
- Вина.
Из-за открытого окна веяло свежестью; птицы шумно радовались началу лета, и даже невразумительный дождь воспринимался лишь как предвестник радуги.
Старший Е-Гений молча наполнил чашу тягучей темно-красной жидкостью и в свою очередь закурил.
- Июль скоро, - негромко заметил некурящий младший Е-Гений, осторожно отгоняя от себя клубы табачного дыма, - Солнце войдет в знак Рака.
Последняя из Рода, слегка нахмурившись, отхлебнула вина и кивнула. Затянулась сигаретой и задумчиво прищурила светло-зеленые глаза.
Да, тогда тоже был июль…
Жаркий июль 1619 года.

Леса в провинции Берри издавна славились дичью. Сам Беарнец не считал зазорным поохотиться в здешних местах, в междуречье Эндра и Крёза, в окрестностях Шатору и Ле Блана. Графы де Ла Фер не забывали об этом ни на минуту, передавая эту память по наследству вместе с замками Ла Фер и Бражелон и старинным перстнем с редким по чистоте и размеру сапфиром, некогда привезенным из первого крестового похода одним из их предков.
Ангеррану-Генриху-Раулю де Ла Фер в том году исполнилось двадцать пять лет. Знатный, как Дандоло или Монморанси, щедрый, как падишах из сказок «Тысячи и одной ночи», бесстрашный, как лев, и образованный, как сам Леонардо да Винчи, молодой граф с юности был наделен даром привлекать к себе людские сердца. Все окрестные дворяне почитали за великое счастье получить от него приглашение на охоту, неизменно завершавшуюся обильным застольем. Тем более что ближе к ночи, расчувствовавшись, граф де Ла Фер имел обыкновение дарить сотрапезникам приглянувшихся им чистокровных скакунов, гончих псов, антикварную мебель и другие приятные безделушки.
- Тихо, Баязет, тихо, что с тобой?..
Ангерран, недоумевая, слегка натянул поводья. Вороной арабский жеребец, всегда понимавший хозяина без слов, почему-то занервничал, запрядал чуткими ушами, неуверенно остановился, перебирая точеными ногами, покосился глубоким фиолетовым глазом и фыркнул.
- Что случилось? – повторил граф де Ла Фер.
Охота осталась немного позади. Он был один на лесной просеке.
Нет.
Не один.
Чуть позади и слева у тонкой осины неподвижно стояла и смотрела прямо на него хрупкая белокурая девушка лет шестнадцати. В первую очередь он увидел глаза. Слишком светлые и слишком древние, никак не вязавшиеся с нежным, почти детским румянцем и общим впечатлением трогательной беззащитности. Она была одета почти по-крестьянски, но черты лица, форма рук и посадка головы заставили Ангеррана спешиться и церемонно склонить голову:
- Позвольте мне приветствовать вас в герцогстве Берри, мадемуазель…
- Анна. Меня зовут Анна, шевалье… Мой брат недавно назначен вашим новым приходским священником.
- Граф де Ла Фер, к вашим услугам, мадемуазель Анна…
- Анна де Бейль. Для меня наше знакомство – большая честь, благородный граф де Ла Фер… Впрочем, мне кажется, что надвигается гроза. С вашего позволения, я вернусь в дом своего брата-священника.
- Вы не пойдете одна, мадемуазель Анна де Бейль. Как хозяин этих мест, я провожу вас и засвидетельствую свое почтение вашему брату-священнику.
Пугающе-светлые голубые глаза стали еще светлее:
-Если такова будет ваша воля, благородный граф де Ла Фер… Лично я на этом не настаиваю.
- На этом настаиваю я.
- Как вам будет угодно, благородный граф де ла Фер.
…Брат-священник обвенчал благородного графа де Ла Фер и его загадочную невесту очень скоро – не прошло и полгода. И соседи могли сколько угодно шептаться о том, что, дескать, «невесте графа де ла Фер – всего шестнадцать лет». В конце концов, таких изысканных манер во всем Провансе нет… Хотя при чем здесь Прованс? Кажется, мы говорили о провинции Берри…

Ну, а дальше-то че-каво? – Последняя из Рода, не глядя, протянула руку за бокалом красного вина.
- А дальше – вот! – с готовностью взмахнул длинными ресницами младший Е-Гений, - Как ты сама знаешь, они поженились, и все, что это повлекло за собой. Ну а потом… Однажды они поехали на охоту.
- И че дальше? – Последняя из Рода лениво потушила сигарету о голое плечо Старшего Е-Гения. Тот поморщился, но смолчал.
- А то ты сама не знаешь… Охота в лес, трубят рога, супруги мчат – к руке рука…
- Есть в графском парке черный пруд, - нарушил молчание старший Е-Гений, - Там лилии, знаете ли, цветут.
- А?! - переспросила Последняя из Рода.
- Бэ! – отрезал старший Е-Гений.
- Анна де Бейль!..

Младший Е-Гений сочувственно вздохнул и хлопнул длинными ресницами, после чего начал рассказывать историю, безмолвным хранителем которой он был уже много лет.

Анна де Бейль училась в монастырской школе в Тамплемере (Лилльская область) с 1613 по 1618 г. Была влюблена в местного молодого священника. Поскольку родители готовили ее к пострижению в монахини против ее воли (ведь Анна была незаконнорожденной, позором семейства), в 15 лет она вместе с 17-летним возлюбленным решила бежать в другой конец страны, для чего он украл и продал священные сосуды. У городских ворот их задержали. Через неделю она бежала, по слухам (не доказанным ничем, кроме слов лилльского палача), – обольстив тюремщика. А виновный священник, господа присяжные заседатели, был родным братом палача, а уж старшим или младшим – история умалчивает…
Озверев от ярости, лилльский палач выследил Анну, которую считал виновницей всего, «связал в поле» и наложил на нее то же клеймо, что и на своего брата.
На следующий день его брат бежал, как и Анна, и вновь соединился с ней. Может быть, он тоже обольстил тюремщика? А может, просто не хотел сидеть в тюрьме, а хотел просто быть вместе с любимой девушкой?.. Подумайте об этом, господа присяжные заседатели…
Они вдвоем бежали в провинцию Берри, где священник начал работать по своей основной специальности, выдавая все еще любившую его Анну де Бейль за свою сестру. Там-то ее и заприметил местный аристократ граф Ангерран де Ла Фер. Невесте графа де Ла Фер было всего шестнадцать лет. Граф был полновластным хозяином тех мест, и легко мог казнить или миловать своих подданных. Понравившуюся девушку он легко мог соблазнить деньгами или взять силой… к несчастью, он был честным человеком и женился на ней. Глупец, болван, осел!.. (с)

Че-то я юмора не поняла, - сказала Последняя из Рода, - а какой-такой Аннушке голову отрезали, и вообще, где мое подсолнечное масло?
- Масло – уже нигде! – слегка обиделся на такую непонятливость младший Е-Гений. А старший Е-гений, напротив, молча протопал на кухню.
- Поясняю специально для тех, кто в танке, - терпеливо повторил младший Е-Гений и традиционно хлопнул длинными ресницами, - Видите ли, Миледи… тут надо начинать с начала.

Первое причастие Анны де Бейль

На берегах реки Лис сегодня утром было особенно холодно. Неуютно. Над низинами стелился жалкий в своей беспомощной, но жестокой белесости туман. Пронзительно кричали бескрылые птицы и длинноногие лягушки. Неба не было вообще… Только серость. Влажная и беспощадная серость над головой – и в ней утопали своими верхушками чахлые деревья, старинные полуроманские, полуготические церкви, ничтожное, маленькое зимнее солнце и полуразрушенный, но от того не менее любимый ею дворянский замок…
- Анна! Дитя мое, нам пора в церковь. Сегодня особенный день... Разве ты забыла?
Анна-Маргарита-Рене-Мари де ла Вернатон де Вервик де Бейль с наслаждением потянулась, не открывая глаз. Она была единственной в семье, кого не пугали холода – с раннего детства она сроднилась и с туманом, и с дождем, и с диким океанским ветром - всеми теми неизбежностями, которыми Господь столь щедро одарил графство Артуа вообще и границу французского королевства с западной Фландрией – в частности.
Конечно, она помнила, какой сегодня день. Первое февраля 1613 года, воскресенье. И день ее первого причастия… И она давно уже не спала – кажется, с того момента, как пропели первые петухи на ферме за их полуразрушенным замком. Но она позволила себе пока не открывать глаз… Всего лишь невинная, маленькая хитрость. Только для того, чтобы Марго наклонилась над ней и нежно поцеловала. Она ждала, притворно глубоко дыша – и дождалась. Марго плавно провела нежными пальцами по ее лицу и, низко наклонившись, мягко коснулась губами ее щеки:
- Просыпайся, малышка…
Анна тут же мгновенно вскочила с постели и улыбнулась сестре.
Марго была самой старшей из детей виконта де Бейль – ей было уже двадцать шесть лет. Анна никак не могла понять, почему слуги за ее спиной шепчутся то жалостливо, то насмешливо, и абсолютно не понимала странной фразы, которая следовала за Марго, как проклятие – «старая дева». Старая? Марго?..
Анна была без ума от старшей сестры. Какой же она была красивой!.. Да, конечно, все дети из рода де Бейль были красивы – но Марго была иной. Особенной. Когда Анна первый раз увидела икону Божьей Матери – она, тогда еще двухлетняя, – указала пальцем сначала на икону, потом - на восемнадцатилетнюю сестру и громко, отчетливо произнесла:
- Ма!..
Старшие братья и сестры рассмеялись, а мать – Анриетта-Луиза де Вервик де Бейль - недовольно произнесла:
- Ей пора научиться выговаривать ваше имя, Марго! Вы и так слишком много времени проводите вместе…
И Марго, поспешно опустив глаза, прошептала что-то виноватым голосом.
А потом они не виделись долго-долго, целую жизнь. Может быть, неделю, или даже две. Анна кричала, плакала и отказывалась есть. Она ненавидела старую тетку Эльзу; ненавидела кормилицу; у нее сводило все ее маленькое сердечко от ненависти к глупой глиняной чашке, которая могла быть восхитительно прекрасной только в тех, других руках!
…У Марго было необыкновенное лицо. Прежде всего – глаза. Бледно-голубые бездны, которые почти всегда были словно подернуты дымкой – и эта дымка, казалось, скрывала очень-очень многое… Тонкое, бледное лицо – как у Мадонны, какой ее изображали их северные соседи фламандцы. Малоподвижные, почти всегда сжатые бледные губы. Почти прозрачная кожа высокого лба. Мягкие, музыкальные, словно поющие руки. На лице Марго застыло именно то выражение, которое Анна потом так часто видела на иконах…
Анна на правах младшей всегда вертелась в зале, где семья де Бейль и ее немногочисленные друзья-дворяне коротали холодные туманные вечера.
Родители всегда недооценивали ее. Они не знали, что и в три года Анна не только понимала почти все, о чем они говорят, но и читала слишком много - и по-французски, и по-латыни, и даже на непривычном английском….
…А Марго болела уже давно. Ее кожа стала еще более прозрачной, а пальцы рук походили на тонкие восковые свечи.
Анну забрали из монастыря, когда стала ясно – старшая дочь барона де Бейль не оправится. И все же им не позволяли разговаривать друг с другом. Сразу по приезде мать позволила Анне войти в комнату сестры, однако все время стояла рядом, сурово и скорбно поджав губы. Марго слабо улыбнулась:
- Анна, дитя мое…
Анна вдруг разрыдалась – хотя уже давно, очень давно не делала этого. Она-то считала себя взрослой и сильной, ведь ей было уже целых четырнадцать лет, и она глубоко презирала слезливых дур, которых было большинство среди ее сверстниц…
- Ма, я хочу убить бога за то, что тебе больно, можно?…
- Лучше не стоит, девочка моя, - в последний раз улыбнулась Маргарита де Бейль. И умерла.

А не пошла бы ты, - хлюпнула носом Последняя из Рода, - Назвездишь, тут, блин, на ночь глядя…
- Не, нуачо? – праведно возмутился младший Е-Гений, - хочешь лучше – сделай сам!
- Аффтар, пеши исчо, - потребовал Е-гений Старший.
-Щас, напишу… Тока шнурки поглажу и пуговицы постираю… - младший Е-Гений задумался, - так на чем мы остановились?
- На
«Охота в лес, трубят рога,
Супруги мчат, к руке рука.

Но что с женой, помилуй бог?
Конь рухнул сгоряча,
И граф, чтоб облегчить ей вздох,
Рвет ткань с ее плеча.
И платье с плеч ползет само –
А на плече горит клеймо!.. – посоветовал старший Е-Гений.

Точно! – согласился младший Е-Гений, - а дальше, значится, было примерно так…

Зло не бывает безмозглым, что бы там ни говорил граф Толстой…Анна де Бейль не озверела. Она очертя голову искренне полюбила благородного графа из Берри, хотя и тряслась от страха, что же будет, если Ангерран увидит… Просто увидит ее плечо?! Опозорит? Выгонит? Разлюбит?!.. Ну ведь она же видела, что он искренне любит ее! И она его – тоже!!! Слава богу, брачные ночи в те времена проходили в полной темноте и очень скромных ночных рубашках. То, что она уже не была девственницей, граф де ла Фер предпочел не заметить. Но что, если он увидит ее плечо???
Благородный граф Ангерран де ла Фер превзошел все ее самые смелые ожидания. Он ее повесил. Он не стал смотреть, как она хрипит и корчится в петле, как выкатываются ее светло-голубые глаза в длинных черных ресницах, как краснеет и синеет лицо – обворожительное бледное лицо с тонкими чертами, лицо его любимой маленькой девочки, которой было всего шестнадцать лет; он не стал смотреть, как нечистоты и кровь пачкают ее роскошное платье, опустошая внутренние органы. Он побрезговал даже снять с ее руки, жестоко стянутой веревкой и безобразно опухшей, фамильный перстень с сапфиром, который она поцарапала о шпору своей лошади, когда упала в тот обморок. Он до крови разорвал шпорами бока лошади и умчался, бросив слугам, чтобы они не смели хоронить эту грязную тварь на его земле.
Он даже не попытался узнать, за что она была осуждена. Он даже не узнал, что Анне де Бейль, графине де Ла Фер стало дурно на охоте лишь потому, что она ждала ребенка. Его ребенка. Она точно знала это потому, что незадолго до свадьбы твердо сказала «брату-священнику», что между ними все кончено – если уж он выдал себя за брата, то пусть исполнит свою миссию до конца и подведет «сестру» к алтарю. На следующий день он исчез. И Анна де Бейль твердо знала, что ее ребенок – это еще и ребенок этого красивого, бледного, темноволосого вельможи. Ее мужа. Ее возлюбленного. Ее убийцы. Графа Ангеррана де Ла Фер.

…Лет пять спустя красивая молодая дама по имени леди Винтер услышала в светских сплетнях, что некто граф де ла Фер, потомок очень древнего рода, после странного случая со своей женитьбой (за разговоры о которой, он, кстати, убил на дуэли человек двадцать), стал избегать родных мест и очень много пить, а потом и вовсе исчез. Никто не знал, что с ним сталось. Поговаривали, что он под вымышленным именем стал рядовым мушкетером роты капитана де Тревиля.

…А перед этим, 17 июля 1619 года, юная Анна де Бейль, тезка и ровесница здравствующей королевы, Анны Австрийской, очнулась на свежем лесном воздухе – но не в замке графа де ла Фер, а в тесной лачужке старухи, которую местные крестьяне считали колдуньей.
Анна была очень слаба физически; но ее рассудок работал как-то по-другому. Очень хладнокровно и ясно.
- Вот ты и очнулась, дочка, - сказала старуха, которая оказалась вовсе не старухой – когда она разогнулась, оказалось, что выглядит она не больше, чем на тридцать лет. Вернее, у нее совсем не было возраста. У ведьмы были белоснежные волосы и ясно-синие глаза; ни одной морщины; гладкая, красивая кожа; губы, хоть и бледные, но идеальной формы; И, если бы не мешковатый балахон, - отметил вдруг ставший бесстрастно-острым рассудок Анны, - то у нее обнаружилось бы идеально красивое тело, с сильными ногами и полной грудью. Ростом она была даже выше считавшейся высокой Анны – видимо, прежде незаметного из-за вечно скрюченного положения.
- Давно я здесь? – спросила графиня де ла Фер, сама поразившись звучному голосу, которым прежде не обладала.
- Пару дней, милая.
Ведьма села на край лежанки, быстрым, нечеловеческим движением нагнулась и внимательно, даже как-то тревожно вгляделась в лицо Анны:
- В твоих глазах – осколок льда.
Ее рука плавно-кошачьим движением скользнула вниз, с лица на левую грудь Анны:
- Нет… Не в глазах… Лед – ниже…
Внезапно она побледнела. Анна де Ла Фер не могла понять, как – ведь колдунья и без того была бледнее белого!
- У тебя красивая шея… - охрипшим, словно придушенным голосом сказала ведьма. – Жаль…
- Меня уже вешали.
Графиня де ла Фер произнесла эти слова поразительно легко.

Как прекрасна… - мечтательно, как бы про себя промолвила ведьма, и Анна вдруг с дикой, болезненной остротой поняла, что значит «говорить про себя». Она резким змеиным броском вскочила с лежанки:
- Кем ты была?! Прежде, чем он… Тот… Кто сделал это с тобой?!

Красивая колдунья улыбнулась. Очень грустно. И очень страшно.
- Он уже умер. Так же, как умрет тот, кто убил тебя.

Он не умрет! Я не дам!!! Я люблю его, слышишь, ты, ведьма??? И… - Анна вдруг ощутила панический, душащий ужас. Она вспомнила безжалостную, твердую, душную веревку, и еще более невыносимое лицо графа де ла Фер – дергающееся, дикое, без тени обычного красивого благородства, - Я люблю его, - хрипло повторила она.
Колдунья грустно покачала белой головой:
- Тем хуже для него. Он умрет медленно. И… Не от твоей руки. Ты ведь носила его ребенка, когда он это сделал с тобой? – без всякого перерыва спросила она.
- Что?! – скорее выдохнула, чем сказала Анна, схватившись за живот. И тут же поняла.
Белая рука ведьмы легла ей на плечо:
- Ты выжила, потому что в тебе – древняя сильная кровь. Не спрашивай, какая. Но он убил вашего ребенка. Ребенка, который должен был родиться через шесть месяцев. И о котором он не знал. И никогда не узнает… Если только ты не захочешь отомстить ему слишком жестоко…
Анна повалилась на траву ничком и могла лишь мотать головой.
Ведьма вздохнула – сочувствуя непонятно кому, скорбя по всем живущим ныне и всем тем, кто еще мог родиться:
- Когда он будет умирать, он будет знать, что все его сыновья – законные и незаконные - уже мертвы. Его род, которым он так гордился и ради которого он убил тебя и вашу любовь, прервется. Он умрет несчастным – потому что нет такого слова в человеческом языке, чтобы описать, насколько несчастным он будет. Он изменит свое имя – потому что будет бояться и стыдиться тебя, и того, что он сделал с тобой. Неизвестно, чего больше.
…Она еще много говорила.
Анна лежала ничком, осознавая только одно – ее прежнюю, Анну де Бейль, убил ее любимый. И их нерожденного сына тоже - убил. А может быть, не сына, а может быть, дочь?.. Господи, если бы это могла быть дочь! Как я бы хотела дочь от него!!! Красивую, пылкую, благородную, со светлыми зелеными глазами, с длинными черными волосами, классически-прекрасными чертами лица, сводящую с ума всех окрестных дворян, - да просто, НАШУ с НИМ дочь!!!
О чем это я…
Но за что ОН повесил меня? За то, что мой предполагаемый брат, который вовсе и не брат мне, умел бегать быстрее, чем я? За то, что я спала с братом, который вовсе и не брат?… Господи, смилуйся…

Уже неважно.

Когда высокая и стройная, но израненная белокурая девушка встала на ноги, она очень изменилась.
Светло-голубые радужные оболочки ее глаз стали почти белыми, хотя не потеряли своего размера. Ресницы стали еще гуще и чернее. Глаза перестали мигать – как у змеи. Кожа побледнела. Горел только след веревки на шее. И… лилия на плече, свидетельство преступления, которого она не совершала. Свидетельство преступления против нее – совершённое миром мужчин.
- Ты отомстишь за нас обеих, - тихо сказала ведьма.
- Я не хочу мстить. Даже Ему.
- Знаю. А я хотела отомстить своему, но у меня не было силы. А у тебя сила есть. И ты будешь мстить. И отныне твое имя – не Анна де Бейль и даже не графиня де ла Фер.
Бело-голубые искры сверкнули в глазах повешенной невесты:
- Имя – ничто. Так как меня теперь зовут?
- Шарлотта Баксон. Потом будут другие имена. У тебя будет очень, очень много имен, дочка…
- Пока с меня хватит одного, ведьма. Я запомнила. Пусть пока будет Шарлотта Баксон.

Она вышла из леса. Как оказалось, очень далеко от владений графа и графини де ла Фер. Она не спросила колдунью, почему та дала ей именно это имя. Во-первых – знала. Во-вторых - ей это было все равно.

Аффтар!… - недовольно протянули Последняя из Рода и Старший Е-Гений, - Пеши исчо!..И потом, где ключевое слово «Миледи»?
- Ай ду май бэст, дарлинг! – и младший Е-Гений традиционно-невинно захлопал длинными ресницами.