Андрей андреевич громыко — министр иностранных дел ссср, которого звали мистер «нет. Центральные органы государственного управления

История

С деятельностью Совета Министров СССР связан самый длительный в истории СССР период экономического роста, сменившийся на рубеже 1980-90-х годов спадом и, в конечном счете, экономической, политической и социальной дезинтеграцией Советского Союза .

1946-1955 годы

В результате послевоенного восстановления экономики в годы нахождения И.В. Сталина на посту Председателя Совета Министров СССР , Советскому Союзу удалось достичь, а в некоторых случаях значительно превысить экономические показатели довоенного времени. К примеру, объём выпуска продукции машиностроения вырос к 1950 году более чем в 2 раза по сравнению с 1940 годом.

В 1950-е годы изменился стиль управления Правительства СССР. Так, будучи Председателем Совета Министров СССР, И. В. Сталин принимал решения, касающиеся экономического развития страны, фактически единолично. После смерти Сталина Совет Министров СССР вновь приобрёл характер коллегиального органа.

В это время произошли крупные изменения в составе советского правительства, возглавляемого Г. М. Маленковым . Уже 15 марта 1953 года было произведено значительное сокращение числа министров за счёт укрупнения министерств путём упразднения некоторых из них и объединения других . Однако в течение 1953-1955 годов многие министерства были воссозданы или вновь образованы. Одновременно шло преобразование некоторых министерств из общесоюзных в союзно-республиканские и создание ряда государственных комитетов Совета Министров СССР , руководители которых вошли в состав правительства наравне с министрами .

1956-1965 годы

См. также: Шестая пятилетка и Седьмая пятилетка

Полномочия

В компетенцию Совета Министров СССР входило следующее:

  • разработка текущих и перспективных государственных планов экономического и социального развития СССР и государственного бюджета;
  • принятие мер по исполнению государственных планов и бюджета;
  • принятие мер по защите интересов государства, охране социалистической собственности и общественного порядка, по обеспечению государственной безопасности;
  • осуществление общего руководства строительством Вооружённых сил СССР, определение ежегодного контингента граждан, подлежащих призыву на действительную военную службу;
  • осуществление общего руководства в области отношений с иностранными государствами, внешней торговли, экономического, научно-технического и культурного сотрудничества СССР с зарубежными странами, утверждение и денонсация межправительственных международных договоров.

Состав

Состав Совета Министров СССР и подчинённость его членов

Как и другие высшие органы государственной власти и управления Советского Союза, Совмин СССР был коллегиальным органом и формировался Верховным Советом СССР на совместном заседании Совета Союза и Совета Национальностей, а в промежутке между сессиями Верховного Совета - Президиумом Верховного Совета СССР (с последующим утверждением Верховным Советом). В состав Совета Министров СССР входили следующие лица :

На персональный состав Совета Министров СССР существенное влияние оказывали текущая политическая и экономическая конъюнктура , а также противоборство в высшем эшелоне власти СССР сторонников и противников экономических реформ .

Подробное рассмотрение темы: Последний состав Совета Министров СССР (1989-1990)

Руководящие органы

Председатели Совета Министров СССР
  • Сталин Иосиф Виссарионович (19 марта 1946 - 5 марта 1953)
  • Маленков Георгий Максимилианович (5 марта 1953 - 8 февраля 1955)
  • Булганин Николай Александрович (8 февраля 1955 - 27 марта 1958)
  • Хрущев Никита Сергеевич (27 марта 1958 - 15 октября 1964)
  • Косыгин Алексей Николаевич (15 октября 1964 - 23 октября 1980)
  • Тихонов Николай Александрович (23 октября 1980 - 27 сентября 1985)
  • Рыжков Николай Иванович (27 сентября 1985 - 26 декабря 1990)

Для решения вопросов, связанных с обеспечением руководства народным хозяйством, и других вопросов государственного управления, в рамках Совета Министров СССР действовал постоянный орган - Президиум Совета Министров СССР. Этот орган был создан в марте 1953 года путем преобразования Бюро при Совете Народных Комиссаров СССР , которое функционировало с 1944 года в качестве центрального органа управления обширной сетью подведомственных органов советского правительства. Статус и полномочия Президиума Совета Министров СССР были определены Конституцией СССР 1977 года и Законом «О Совете Министров СССР». В 1952 - 1953 гг. существовало также и Бюро Президиума Совета Министров СССР.

Президиум представлял из себя Совет Министров в урезанном составе и состоял из следующих членов:

  • первые заместители и заместители Председателя Совета Министров СССР
  • другие члены Правительства СССР (по решению Совета Министров СССР)

Управление Делами Совета Министров СССР являлось аппаратом Правительства СССР. Управление осуществляло подготовку вопросов для рассмотрения в Совете Министров СССР и обеспечивало систематическую проверку исполнения решений Правительства. Аппарат Правительства СССР возглавлял Управляющий Делами Совета Министров СССР. Управляющий входил в состав Совета Министров СССР .

Управляющие Делами Совета Министров СССР:

  • Чадаев Яков Ермолаевич (19 марта 1946 - 13 марта 1949)
  • Помазнев Михаил Трофимович (13 марта 1949 - 29 июня 1953)
  • Коробов Анатолий Васильевич (29 июня 1953 - 1 июля 1958)
  • Демичев Петр Нилович (1 июля 1958 - 3 марта 1959)
  • Степанов Георгий Сергеевич (18 марта 1959 - 22 октября 1964)
  • Смиртюков Михаил Сергеевич (18 декабря 1964 - 7 июня 1989)
  • Шкабардня Михаил Сергеевич (17 июля 1989 - 26 декабря 1990)

Центральные органы государственного управления

Центральные органы государственного управления - союзные министерства, государственные комитеты и агентства - являлись ядром системы государственного управления Советского Союза и основой Совета Министров СССР. Будучи коллегиальным органом управления, Совмин СССР собственно и формировался из руководителей этих органов.

Республиканские правительства

Советы Министров союзных и автономных республик Союза ССР - в частности, Совет Министров РСФСР , Совет Министров Украинской ССР, Белорусской ССР и других республик - не являлись подведомственными органами Совета Министров СССР и формально ему не подчинялись, однако в своей деятельности были обязаны руководствоваться решениями Правительства СССР .

Официальные издания

Правительственные награды

Совет Министров СССР осуществлял награждения премиями и грамотами. Лицу, получившему премию правительства, присваивалось звание лауреата и вручался диплом с нагрудным знаком и удостоверением.

Правительственные награды не следует путать с государственными и водомственными наградами. Первые относились к компетенции Президиума Верховного Совета СССР , вторые - центральных органов государственного управления и других ведомств .

  • Государственная премия СССР (совместно с ЦК КПСС)
  • Почетная грамота Совета Министров СССР

См. также

  • Министерство СССР

Ссылки

  • Нелидов, А. А. (рус.) // Советская историческая энциклопедия: под ред. Е. М. Жукова . - М ., 1973-1982.
  • С.В. Мироненко. et al: Государственный архив Российской Федерации. Фонды Государственного архива Российской Федерации по истории РСФСР. Путеводитель. Том 3. 1997. Фонды высших органов государственной власти, государственного управления ссср и подведомственных им учреждений. Высшие органы государственного управления. Совет Народных Комиссаров СССР - Совет Министров СССР и подведомственные учреждения (рус.) . Государственный архив Российской Федерации (1997). Архивировано из первоисточника 5 августа 2012. Проверено 12 июля 2012.

Примечания

  1. О преобразовании Совета Народных Комиссаров СССР в Совет Министров СССР и Советов Народных Комиссаров союзных и автономных республик - в Советы Министров союзных и автономных республик: закон от 15 марта 1946 года (рус.) // : сб. - 1946. - № 10.
  2. Мироненко, С.В. [и др.]: Государственный архив Российской Федерации. Фонды Государственного архива Российской Федерации по истории РСФСР. Путеводитель. Том 3. 1997. Фонды высших органов государственной власти, государственного управления СССР и подведомственных им учреждений. Высшие органы государственного управления. Совет народных комиссаров СССР - Совет Министров СССР и подведомственные учреждения (рус.) . Государственный архив Российской Федерации (1997). Архивировано из первоисточника 17 августа 2012. Проверено 6 августа 2012.
  3. Министерства (рус.) // 2-е изд. / Б.А. Введенский (гл. ред.). - Большая Советская Энциклопедия , 1954. - Т. 27. - С. 529-531.
  4. О преобразовании министерств СССР: Закон от 15 марта 1953 г. // Ведомости Верховного Совета СССР 1953 г. № 3
  5. Сборник законов СССР и указов Президиума Верховного Совета СССР: (1938 г. - 1956 г.) / ред. Мандельштам Л. И. - Москва: Главное издательство политической литературы, 1956 г.
  6. Народное хозяйство СССР в 1960 году. - М.: Госстатиздат ЦСУ СССР, 1961
  7. Закон от 5 июля 1978 года О Совете Министров СССР (рус.) // Ведомости Верховного Совета СССР : сб. - 1978. - № 28. - С. 436. (с изм. и доп., внесёнными в 1981, 1985, 1989 и 1990 годах)
  8. Председатель КГБ имел статус министра, а с 1978 года - председателя государственного комитета .
  9. Андриянов, В. И. . Косыгин. - М.: Молодая гвардия , .
  10. Союзно-республиканская иерархия органов власти была закреплена в республиканских законах. Для примера, см.ст. 1 закона РСФСР: О Совете Министров РСФСР: закон РСФСР от 3 августа 1979 года (рус.) // Ведомости Верховного Совета РСФСР : сб. - 1979. - № 32. - С. 783. (с изм. и доп., внесенными в 1981, 1985, 1986, 1987 годах)
  11. С 1950 по 1956 годы издание не выходило.

Войны и вооруженные конфликты с участием СССР в 1946-1991 годы

_

Будущий руководитель ТАССР был причиной ареста и гибели «железного наркома» Лаврентия Берии. Часть 2-я

Один из самых загадочных политиков СССР Семен Денисович Игнатьев - первый секретарь Татарского обкома КПСС в 1958 - 1960 годах, стал героем книги профессора-историка Булата Султанбекова «Семен Игнатьев: свет и тени биографии сталинского министра». Во второй части биографического очерка «БИЗНЕС Online» рассказывает историю восхождения, политического краха и чудесного спасения последнего сталинского министра государственной безопасности СССР.

Семен Игнатьев

ПЕЩЕРА АЛАДДИНА В ЗАКРОМАХ БЕРЛИНА

Сразу по приезде в Москву в конце декабря 1950 года, после беседы с Маленковым, Политбюро утверждает Семена Игнатьева заведующим отделом партийных, комсомольских и профсоюзных организаций ЦК ВКП(б). Это был ключевой отдел, ведавший назначением и перемещением всей советской политической элиты. В рамках новой должности Игнатьев был включен в специальную комиссию ЦК, возглавляемую Георгием Маленковым , по проверке взаимных жалоб министра госбезопасности Виктора Абакумова и заместителя министра МВД Ивана Серова . Они уличали друг друга в присвоении трофеев, краже отпускаемых Сталину продуктов и других дурно пахнущих поступках.

Действительно, некоторые из «власть имущих» в побежденной Германии ложку мимо рта не проносили. И поплатились за масштабы мародерства. Например, в эти же годы был арестован генерал Алексей Сиднев , занимавший пост министра госбезопасности Татарии, в 1945 году - начальник оперативного сектора МВД СССР в Берлине, подчинявшийся непосредственно Серову. Протоколы его допросов напоминают описание содержимого пещеры Аладдина. Только во время одной из многочисленных поездок из Берлина в Ленинград он вывез на свою квартиру 40 чемоданов, набитых драгоценностями, антиквариатом и мехами. Увы, таких Сидневых было немало. Одно дело, когда по указанию Сталина солдатам и младшим офицерам разрешали отправлять домой обнищавшим семьям несколько небольших посылок с носильными вещами, во множестве валявшимися в брошенных складах, магазинах и домах, и совершенно другое, когда везли трофеи машинами, вагонами, самолетами.

Правда, в доносах Серова, кроме обвинений «трофейного» характера, были и политические попытки. В частности, он написал, что Абакумов в октябре 1941 года приобрел для себя и приближенных генералов болотные сапоги. Это якобы свидетельствовало о неверии в победу и подготовке к бегству. Хотя известно, что осенью 1941 года не исключалась сдача Москвы, и различные структуры власти, в том числе и спецслужбы, готовились к работе в оккупированном городе и его окрестностях. Минировались здания, в которых могли разместиться штабы противника, создавались подпольные диверсионные группы и т. п., и приобретение такой экипировки было связано, очевидно, с этими обстоятельствами. Вообще, Серов, судя по содержанию показаний, предстает мелким провокатором и доносчиком. Абакумов как личность был намного крупнее.

В общем, «трофейную» склоку двух высокопоставленных чекистов, которая началась еще в 1948 году, до 1951-го по существу не рассматривали. Очевидно, для Сталина она представлялась недостаточно значительной. В информации «фигурантов» не было политики, а воровством у нас никого не удивишь. И вдруг история приобретает актуальность, для ее расследования назначается ни много ни мало специальная комиссия ЦК. Почему?

К этому времени борьба за власть и влияние на стареющего вождя достигла апогея. А сам Сталин, предвидя печальную судьбу, ждущую отставного лидера в СССР, стремился сохранить, а значит - укрепить свое положение. Боязнь усиления роли спецслужб и желание ограничить их влияние сочеталось с постоянным стремлением использовать их для укрепления собственных позиций. За мгновенно возникающими и столь же быстро распадающимися союзами чувствовалась его рука, его режиссура. А один из «героев» разыгрывающегося смертельного фарса был ни кто иной, как генерал-полковник Виктор Абакумов, в годы войны возглавлявший знаменитый СМЕРШ. В 1946 году он сменил на посту министра госбезопасности СССР Всеволода Меркулова , который, по мнению Сталина, был слишком предан Лаврентию Берии , и такая «связка» становилась опасной. Абакумов тогда существенно ослабил влияние Берии на органы госбезопасности, но теперь, через 5 лет, пришел и его черед потесниться.

Взяв в свои руки расследование дела Абакумова и его подчиненных, Игнатьев по требованию Сталина и Маленкова одновременно реанимировал «дело врачей», заведенное задолго до его прихода в ЦК. Речь шла о создании картины сионистского заговора против страны. Были арестованы крупные медики, в том числе и личный врач Сталина профессор Владимир Виноградов . Их обвиняли в причастности к смерти ряда видных деятелей партии и международного коммунистического движения. По сравнению с взаимными обвинениями в «барахольстве» все становилось намного серьезнее.

Автор книги «Семен Игнатьев. Свет и тени биографии сталинского министра» профессор-историк Булат Султанбеков подчеркивает, что в «деле врачей» Игнатьев играл подсобную роль. Султанбеков поддерживает точку зрения одного из основных фигурантов «дела» профессора Якова Рапопорта : сценарий был разработан самим Сталиным, а главным исполнителем стал подполковник Михаил Рюмин, которого он лично инструктировал. Рюмин в июле 1951 года сделал стремительную карьеру от старшего следователя до заместителя министра госбезопасности СССР. Вот как описывает известный исследователь истории спецслужб Константин Столяров содержание информации, предоставленной Сталину: «Рюмин придумал еврейский заговор и во главе поставил своего бывшего министра. По Рюмину выходило, что евреи решили сделать марионеточным диктатором Абакумова, а на самом деле собирались править страной сами... Сталину схема понравилась».

2 июля 1951 года Рюмин прямо в кабинете Игнатьева написал докладную записку Сталину о том, что Абакумов покрывает врагов народа и сионистов. В тот же день при помощи Маленкова записка дошла до адресата.

(Впоследствии Рюмин по поручению Сталина стал главным исполнителем в расследовании «дела Абакумова», самолично избивая того на допросах. В присутствии членов Политбюро и Игнатьева он докладывал Сталину о ходе следствия и получал дальнейшие инструкции. После завершения самой грязной работы Рюмин немедленно был признан человеком малограмотным, морально разложившимся, допускающим поступки и действия, компрометирующие «органы». 17 ноября 1952 года М.Д. Рюмин был смещен с поста замминистра, а после смерти Сталина арестован, судим и расстрелян).

Дальше события развивались в духе шекспировских трагедий. В половине первого ночи 5 июля 1951 года в кабинете Сталина собрались члены Политбюро Молотов, Булганин, Берия и Маленков, которые были ознакомлены с запиской Рюмина. В приемной в ожидании вызова сидели Абакумов и его заместитель Сергей Огольцов . Отдельно от них в соседнем кабинете находился в «засаде» Рюмин. Через полчаса вызвали Абакумова, и Берия объявил ему, что он снят с поста министра, кратко повторив обвинения, содержавшиеся в письме Рюмина. Когда оторопевший от неожиданности Абакумов попытался оправдываться, в кабинете появился Рюмин и в течение получаса разоблачал уже бывшего министра, делая особый упор на его связи с сионистами. Потом на пять минут был приглашен Огольцов, ему объявили, что он будет исполнять обязанности министра, а заместителем станет Рюмин. После этого все трое в 2 часа 25 минут покинули кабинет, а через 20 минут вышли члены Политбюро.

11 июля 1951 года, глубоким вечером, состоялось короткое заседание Политбюро, на котором Сталин объявил Игнатьеву о назначении его представителем ЦК в МГБ. Игнатьев должен был возглавить следствие по делу Абакумова.

12 июля Абакумова арестовали, предъявив обвинение по статье 58-1 б УК РСФСР «Измена Родине, совершенная военнослужащим». Единственная мера наказания - расстрел. (Виктор Семенович Абакумов был предан закрытому суду в Ленинграде и 19 декабря 1954 года расстрелян в Левашово под Ленинградом. В 1997 году Военной коллегией Верховного суда был частично реабилитирован: с него было снято обвинение в измене Родине, а приговор был переквалифицирован по статье «Воинско-должностные преступления» и заменен 25 годами заключения).

9 августа 1951 года указом Президиума Верховного Совета СССР С.Д. Игнатьева назначают министром госбезопасности СССР. Одновременно за ним сохранялся пост руководителя отдела ЦК.

ИГНАТЬЕВ БРАЛ САЛФЕТКУ...

Вот как описывают те события в политическом детективе «Евангелие от палача» братья Аркадий и Георгий Вайнеры : Все эти кровавые серуны попрятались по норам и ждали с ужасом приказа о назначении нового министра государственной безопасности. И, наконец, он грянул. И товарищ Сталин показал всем, почему ни Лавруха, ни Маленков, ни Каганович - вообще никто из его шайки не может с ним тягаться. А назначил он министром Семена Денисовича Игнатьева. Ни лихого бесстрашного проходимца Крутованова, ни хитроумного палача Кабулова, ни террориста Судоплатова, ни шпиона Фитина, ни убийцу Рухадзе, ни своих подрастающих молодых вожденят. Игнатьева, министра государственного ничтожества Семена Денисовича. Не личность и не профессионала сыска, но который мог гарантировать Пахану одно - бесшумную и безжалостную борьбу кланов в Конторе с неизбежным доносительством наверх о любом нелояльном поступке конкурента. И ладушки! Великая прихотливая изощренность изгибов судьбы... Ключи от главного хранилища тайн Абакумова попали к этому сумрачному тяжелоносому существу с бесприметным лицом понятого.

На второй день работы Игнатьев назначил расширенное совещание руководства и актива министерства. Изо всех государственных добродетелей Игнатьева самое большое впечатление произвела его чистоплотность. На столе около него лежала стопка белых бумажных салфеток, и когда раздавался звонок по правительственной связи, Игнатьев брал салфетку, аккуратно оборачивал ею телефонную трубку и тогда подносил к уху: «Игнатьев слушает!». С некоторыми из присутствующих он поздоровался за руку, и тут же побрызгал на ладонь из синего флакона духами «Огни Москвы» и тщательно протер салфеткой. И молвил свое первое слово веско и грозно: «Фатит!». Мы все замерли, а он разъяснил: «Фатит, товарищи, либеральничать. Пора всем нашим врагам, врагам нашей Родины, партии и лично товарища Сталина накрутить фосты по-настоящему!». Я взглянул на счастливое лицо Миньки Рюмина и понял, что отныне из уважения к дикции нового министра он станет называть меня «Фаткин».

Игнатьев стал третьим, после Феликса Дзержинского и Вячеслава Менжинского , руководителем госбезопасности, не имеющим ни воинского, ни специального звания (о чем позже, при оформлении пенсии, весьма сожалел). Опять же третьим в истории СССР, после Ежова и Берии, это был случай назначения партработника руководителем спецслужб. Вот таким образом сменив Виктора Абакумова, Семен Игнатьев стал последним министром госбезопасности СССР не только при Сталине, но и вообще в истории. После его снятия должность была упразднена в связи с реорганизацией силовых структур и дележом власти, вызванных кончиной вождя.

Ветераны спецслужб, помнившие приход нового министра, отмечали особенности стиля его работы. В отличие от своих предшественников Ежова, Берии и Абакумова, он всячески избегал личного участия в допросах и даже отказался подписывать расстрельные приказы, заметив, что это дело коменданта Лубянки, а не министра. Генерал Василий Рясной , работавший тогда в центральном аппарате МГБ, впоследствии говорил, что партийный работник Игнатьев попал на эту должность «как кур в ощип» и тяготился своими обязанностями.

Весьма интересный, но не во всем корректный анализ деятельности руководителей советских спецслужб содержится в публикациях «Комсомольской правды» «Кто был самым „железным наркомом“ Сталина?» и «Еще раз о „железных наркомах“ Сталина». Приводятся количественные сведения о политических репрессиях во время руководства ЧК-ОГПУ, НКВД, НКГБ и МВД Дзержинским, Менжинским, Ягодой, Ежовым, Берией, Меркуловым, Абакумовым, Игнатьевым, Кругловым. Из них следует, что наименьшее количество приговоренных к различным срокам заключения и смертной казни было как раз в период руководства Игнатьева. Некорректность этих сравнений, считает профессор Султанбеков, в том, что не учитывается срок пребывания указанных лиц на должности и ряд других важный обстоятельств. Например, из этой статистики следует, что по «бескровности» и «либерализму» второе место после Семена Игнатьева занимает... Феликс Дзержинский.

Так или иначе, но Сталин предупредил Игнатьева, что если подследственные по «делу врачей» не сознаются в своих преступлениях, то он сам окажется на их месте, или рядом с Абакумовым в одной из соседних камер. Как впоследствии писал один из публицистов, Игнатьеву приказали «снять белые перчатки». Игнатьев не просто попал, а влип в Большую Историю. Это дело, как сейчас представляется, было только верхушкой политического «айсберга», важной, но все-таки частью многоходовой комбинации, призванной «окончательно решить» еврейский вопрос в стране.

«ДЕЛО БЕЙЛИСА АТОМНОГО ВЕКА»

Не столь важно, был Сталин юдофобом или нет, но в государственных планах эта «еврейская карта», безусловно, имелась. Свою роль сыграло разочарование Сталина политикой государства Израиль, созданию которого на первых порах он весьма способствовал как дипломатическим путем (первой страной, признавшей де-юре еврейское государство в полном объеме 17 мая 1948 года, стал Советский Союз), так и содействием в снабжении оружием через Чехословакию. Сталин надеялся получить в лице Израиля базу влияния на Ближнем Востоке в противовес реакционным, прозападным режимам в арабских государствах. Однако его лидеры все более стали опираться на поддержку Англии, Франции и особенно США.

В СССР начинается антиеврейская истерия, охватившая не только медицину. Расхожим становится термин «убийцы в белых халатах», внедренный прессой в массовое сознание граждан. В составе 2-го управления МГБ СССР 1 декабря 1951 года создается 13-й антисионистский отдел, о чем было сразу доложено Сталину и получено его одобрение (правда, со смертью вождя он так и не успел приступить к работе). Создается Еврейская автономная область на Дальнем Востоке, высказываются версии, что готовилась массовая депортация евреев на Восток страны, и чуть ли не эшелоны уже подгоняли к Москве. Даже в биографии Берии пытались отыскать еврейские корни!

С осуждением антиеврейской кампании в СССР выступили президент США Дуайт Эйзенхауэр , английский премьер Уинстон Черчилль , многие видные ученые и деятели культуры. В западных СМИ появилось хлесткое определение «делу врачей» - «дело Бейлиса атомного века».

Профессор истории Булат Султанбеков работал в 1954 - 1961 годах инструктором Татарского обкома КПСС и выполнял некоторые личные, в том числе конфиденциальные поручения Игнатьева, несколько раз доверительно с ним беседовал. Вот что он пишет: «Однажды, по неосторожности, задал ему вопрос о „деле врачей“. Ответ был краток и сух: „Оно было начато Сталиным и Маленковым до меня, я раз в неделю докладывал о его ходе по телефону или лично“. Чувствовалось по тону, что тема для него крайне неприятна и болезненна, но для меня этот бестактный, как я потом понял, вопрос, негативных последствий не имел».

«ИГНАТЬЕВЩИНА» ПРОТИВ «БЕРИЕВЩИНЫ»

Пребывание на посту министра госбезопасности страны сделало имя Игнатьева нарицательным, что не часто бывает даже с очень крупными деятелями. Не случайно Лаврентий Берия, рвавшийся к власти после смерти вождя и обещавший провести либеральные реформы в марте-июне 1953 года, неоднократно заявлял, что он ликвидировал в свое время «ежовщину», а теперь покончит и с «игнатьевщиной», обозначив этим термином новый разгул репрессий в последние годы жизни Сталина. Хрущев же в июле 1953 года на пленуме ЦК КПСС, посвященном ликвидации уже «бериевщины», говорил, что не надо было Игнатьеву соглашаться на должность министра госбезопасности: по своему характеру он слишком мягок и не походит для такой работы. Упрощенно говоря, по оценке Берии Игнатьев - прямой наследник и продолжатель кровавых дел Ежова, по мнению Хрущева - случайно попавший на Лубянку мягкотелый либерал. Все остальные оценки - а их немало - располагаются между этими двумя крайностями. Что же касается согласия занять пост силового министра, то его у Игнатьева не спрашивали, предложения вождя исполнялись беспрекословно.

Период с конца 1952-го и по 5 марта 1953 года (день смерти Сталина) - пик всей государственной карьеры Семена Игнатьева. В этих временных рамках было завершено «дело врачей», разгромлена «абакумовско-сионистская группа» в МГБ. Игнатьеву же Сталин поручил расследование и так называемого «мингрельского дела», косвенно направленного против Берии, мингрела по национальности. Все это сделало Игнатьева любимцем вождя и вызвало у Берии настороженность, переросшую в прямую вражду. Однако Маленков пока успешно блокировал его попытки уменьшить влияние своего выдвиженца.

Многие во властных структурах полагали, что Игнатьев может занять более высокий пост, чем министерский, и для этого были веские основания. Ему поручают аресты ряда лиц из окружения вождя, в том числе и начальника его личной охраны, вороватого, но преданного генерала Николая Власика . Тот был уволен «за злоупотребления» в мае 1952 года и послан на небольшую должность в один из исправительно-трудовых лагерей на Урале. Вскоре его вызывают в Москву и 15 декабря арестовывают. Игнатьев доложил об этом Сталину и получил от него указание допрашивать Власика жестко, без скидок на прежние заслуги. Власика судили, дали 10 лет, но в 1956 году помиловали.

Недавно стало известно, что Сталин поручал Игнатьеву организацию ряда «резонансных» террористических акций за рубежом. В частности, убийство руководителя Югославии маршала Иосипа Броз Тито , бывшего главы Временного правительства России Александра Керенского и некоторые другие операции подобного рода. Их осуществлению помешала смерть «заказчика». В начале 50-х годов Сталин предполагал осуществить крупные внешнеполитические проекты, в реализации которых значительная роль отводилась внешней разведке. Например, выдвинул идею создания единой Германии с учетом интересов Советского Союза. Министр Игнатьев еще до смерти вождя утвердил специальный зондажный вопросник советских спецслужб по этой теме. Также Сталина очень заинтересовал проект «Путь Британии к социализму», разработанный местной компартией, о чем советский лидер несколько раз совещался с Гарри Поллитом , руководителем британских коммунистов. Но самое большое значение Сталин придавал все-таки силовым методам достижения мирового господства. По инициативе Игнатьева Сталин проводит в декабре 1951 года совещание по дальнейшему совершенствованию деятельности внешней разведки и контрразведки. Еще до этого на Политбюро был утвержден разработанный совместно с Министерством обороны план превентивных диверсионных операций по уничтожению баз НАТО в Европе в случае угрозы войны.

Привлекался Игнатьев и к работе по решению проблем разукрупнения территорий, создания новых областей и укомплектования их кадрами. В ТАССР, например, были образованы Казанская, Чистопольская и Бугульминская области и, соответственно, Татарский крайком и обком партии, упраздненные вскоре после кончины диктатора. Круг вопросов, по которым он советовался с Игнатьевым, был широк и выходил далеко за пределы компетенции и обязанностей министра госбезопасности. Создается впечатление, что он в конце 1952 года, действительно, мог рассматриваться Сталиным в качестве одного из своих преемников. С 16 октября 1952 года Игнатьев становится членом Президиума ЦК партии, то есть одним из руководителей страны.

В росте авторитета Игнатьева в глазах вождя сыграл большую роль не только его огромный опыт руководящей партийно-государственной работы в целом, но и знание положения дел в национальных республиках. Никто из «ближайшего окружения» не имел такого опыта работы в «мусульманских» регионах, а они привлекали все большее внимание вождя по причинам как внутренним, так и международным.

С 19 мая 1952 года на Игнатьева возлагают и обязанности начальника личной охраны. Такого доверия не удостаивался ни один из руководителей спецслужб. Именно ему 1 марта 1953 года позвонили охранники, обнаружив лежащего без сознания Сталина. Игнатьев немедленно сообщил о случившемся Маленкову, Берии и Хрущеву. Последние дни он периодически приезжал на Ближнюю дачу. 5 марта Сталин умер, не приходя в сознание.

УБИЙЦА СТАЛИНА?

Историк и публицист Юрий Мухин выдвинул сенсационную версию роли Игнатьева в событиях начала марта 1953 года, назвав его вместе с Маленковым и Хрущевым «главным организатором убийства Сталина». Фигурирует и не названный врач, который якобы выполнял задание Игнатьева. Конечно, это только одна из многочисленных версий, которую повторил в более категоричной форме Сергей Кремлев в книге «Великий Берия. Лучший менеджер ХХ века». Называется зловещая «триада», осуществившая убийство. Вдохновитель - пятая колонна, сионисты. Покровитель - Хрущев. Ответственный исполнитель - Игнатьев. В книге появилось и новое средство, использованное для ликвидации вождя - сосуд с ртутью, спрятанный на чердаке дачи. Другой исследователь, Елена Прудникова , автор книги «Берия. Последний рыцарь Сталина», вообще живописует подробности, из которых следует, что Игнатьев вместе с Хрущевым стоял рядом с исполнителем убийства. Впрочем, кому только ни приписывают вину в смерти Сталина, но чаще всего вспоминают слова Берии, якобы сказанные Молотову: «Я его убрал, я вас всех спас».

В настоящее время большинство исследователей считает, что кончина Сталина последовала в результате обострения длительной болезни, приведшей к инсульту. Сыграли свою роль растерянность обслуживающего персонала и представителей кремлевского руководства, неприятие из-за этого срочных мер по оказанию медицинской помощи. Речь может идти, таким образом, о неумышленном, недостаточно добросовестном выполнении своих обязанностей целым рядом лиц - от охранников до руководителей партии и государства. Трагический исход связан также с несовершенством системы обслуживания оповещения, созданной самим Сталиным на Ближней даче, и тем, что в последние месяцы своей жизни он отказался от консультаций высококвалифицированных медиков.

Неожиданная смерть Сталина круто изменила ситуацию в стране, а последовавшие за ней события стали роковыми для политической карьеры Семена Игнатьева и даже чуть было не стоили ему жизни.

Ни в одном из воспоминаний о последних днях и похоронах Сталина имя Игнатьева не упоминается. Создается впечатление, что он был сразу же отстранен от всех видов деятельности, связанной с государственной безопасностью. 5 марта 1953 года, когда Сталин еще агонизировал на Ближней даче, в его кремлевском кабинете собрались шесть членов Президиума и несколько членов ЦК. Пригласили и Игнатьева. Этот весьма узкий круг участников, не имевший кворума, но названный потом в печати «совместным заседанием Пленума ЦК КПСС, Совета Министров СССР и Президиума Верховного Совета СССР», принял следующие решения: Маленков становился Председателем Совета министров, Хрущев «сосредотачивался» на работе в ЦК КПСС, Берия стал первым заместителем Маленкова и возглавил Министерство внутренних дел, куда вошло и Министерство госбезопасности. Игнатьев по предложению Маленкова был назначен секретарем ЦК КПСС. По словам самого Игнатьева, Берия, хотя и не возражал против этого назначения, но прокомментировал его «какой-то ехидной репликой».

В объявленном в газетах составе Президиума ЦК КПСС уже не было Игнатьева. Должность секретаря ЦК делала его второстепенной фигурой. Формально он призван был курировать органы госбезопасности, но все понимали, что ставший его руководителем политический «тяжеловес» Берия этого не допустит.

По предложению Берии на заседаниях Президиума ЦК КПСС были приняты решения о прекращении ряда следственных дел и освобождении уже осужденных. Наиболее резонансным было сообщение в печати 4 апреля 1953 года о полной реабилитации «врачей-вредителей». 14 профессоров и один врач (личный врач Жданова Г.М. Майоров) были признаны невиновными. Завершались сообщения в «Правде» и «Известиях» словами: «Лица, виновные в незаконном ведении следствия, арестованы и привлечены к уголовной ответственности». 6 апреля в редакционной статье «Правды» виновников беззакония перечислили уже по фамилиям. Бывший министр МГБ Игнатьев «проявил политическую слепоту и ротозейство, оказался на поводу у таких политических авантюристов, как бывший зам. министра и начальник следственной части, непосредственно руководивший следствием Рюмин, ныне арестованный». Рюмин был назван скрытым врагом государства и народа. Для Игнатьева эти официальные публикации означали гибель, пока политическую. Президиум ЦК по предложению Берии обязал бывшего министра представить объяснения. Его предстоящую судьбу можно было предугадать, исходя из завершающего пункта документа: «Внести на Пленум предложение об освобождении Игнатьева С.Д., ввиду серьезных ошибок в бытность его министром, от обязанностей секретаря ЦК». Это означало «сдачу» Маленковым своего выдвиженца и союзника, дабы заручиться поддержкой Берии. Игнатьева убрали не только из секретарей, но и вообще из состава ЦК.

ПИСТОЛЕТ ПОД ПОДУШКОЙ

Что было дальше? В «Листке по учету кадров» стоит загадочная строка: «IV. 1953 - XII.1953 - болен, был на лечении, гор. Москва». В некоторых публикациях говорится, что в конце марта у Игнатьева случился инфаркт, и в доверительном разговоре в Казани он как-то обмолвился, что во время болезни был окружен «санитарами» из своего бывшего ведомства. По воспоминаниям Камиля Фасеева , в 1959 - 1960 годах председателя Президиума Верховного Совета Татарской АССР, Игнатьев говорил, что спал с пистолетом под подушкой, зная, что его ждет, попади он в руки своих «лубянских соратников». Живым он сдаваться не собирался. Но это была бравада, не мог бывший шеф госбезопасности не знать, что в случае необходимости его возьмут так, что и руку под подушку сунуть не успеешь. Правда, Хрущев в своих воспоминаниях иронически заметил, что он сам себя посадил под домашний арест. Бесспорно одно: официально Игнатьева не арестовывали, и он находился в Москве.

Профессор КГУ Иван Ионенко , встречавшийся с Игнатьевым в неофициальной обстановке и друживший с его сыном Геннадием, вспоминал, что тот всячески избегал разговоров на тему своего несостоявшегося ареста, заметив только однажды: «Уцелел я чудом. Ордер на арест был уже выписан и лежал на столе прокурора». Счет, очевидно, шел уже не на дни, а на часы.

Вот как это выглядело. 25 июня 1953 года, за день до своего ареста, Берия направляет Маленкову материалы допроса бывшего заместителя министра Рюмина. Из них следовало, что Игнатьев, ссылаясь на мнение ЦК, требовал от него избиения подследственных медиков, якобы он также инспирировал не только «дело врачей», но и «ленинградское дело», ликвидацию членов Еврейского антифашистского комитета (ЕАК). Дававший такие показания Рюмин, очевидно, был уже неадекватен: Игнатьев во время подготовки и проведения процесса по «ленинградскому делу» находился еще на второстепенных партийных должностях в Белоруссии и Узбекистане и никакого отношения к делу не имел. Процесс ликвидации ЕАК, начавшийся еще в январе 1949-го, тоже проходил до него, но став министром, он получил жесткое указание Сталина завершить его.

Берия устно потребовал от Маленкова санкцию на немедленный арест Игнатьева. Возможно, именно тут он допустил роковую ошибку, стоившую ему не только политической карьеры, но и жизни. Арест Игнатьева неизбежно привел бы следствие к выявлению зловещей роли Маленкова в большинстве крупных политических дел послевоенного периода: Еврейского антифашистского комитета, «ленинградского», «дела врачей» и некоторых других. По инициативе Маленкова была создана спецтюрьма для руководящих работников «Матросская тишина», где заключенных содержали под номерами, их фамилии были неизвестны для охраны. Маленков неоднократно бывал в ней и участвовал в допросах. Нет сомнения в том, что необходимые показания из Игнатьева выбили бы быстро. Возглавивший МВД Берия сразу объявил Игнатьева главным виновником репрессий 1951 - 1952 годов. Очевидно, он планировал большой политический процесс, главным фигурантом которого стал бы Игнатьев, а соответчиками - Абакумов и Рюмин. Нет сомнения, что они многое рассказали бы и о роли Маленкова в организации репрессий, и не только в последние годы жизни Сталина. Игнатьев, судя по воспоминаниям Камиля Фасеева, говоривший ему, что «Маленков в апреле 1953 года сдал меня Берии», во время следствия молчать бы не стал и припомнил бы многочисленные факты участия Маленкова в организации репрессий, начиная с середины 1930-х годов. Такая мрачная перспектива окончательно избавила Маленкова от колебаний, и он принял самое активное участие в ликвидации своего недавнего друга и союзника.

Драматические обстоятельства ареста Берии, напоминавшие крутой голливудский детектив, неоднократно описаны, причем каждый из его участников, в первую очередь Хрущев, Маленков и Жуков, приписывал себе решающую роль в этой акции. Щедро делились воспоминаниями и другие лица, прямо или косвенно причастные к ликвидации Берии. Один заслуженный генерал всю жизнь гордился тем, что, охотно взяв на себя обязанности палача, «пустил пулю в лоб» связанному Берии. Впрочем, в общественном сознании тех лет приоритет в ликвидации Берии все же отдавали Маленкову.

Так судьба в очередной раз спасла Игнатьева. Он присутствовал в 1953 году на июльском пленуме ЦК КПСС, поставившем окончательную точку в политической биографии Берии. На нем Игнатьев был восстановлен в правах члена ЦК. Однако не выступал, хотя Хрущев отметил его среди присутствующих и даже дал в целом благожелательную оценку, назвав честным партийным работником, которому не по плечу оказалась сложная чекистская работа. Сам Игнатьев в разговоре с одним из друзей сказал тогда: «На Лубянке было неплохо, но на Старой площади намного лучше». В общем, произошла своеобразная политическая амнистия, но на Старую площадь, где находилось здание ЦК, его уже не вернули. Чересчур свежи были в памяти мрачные события 1951 - начала 1953 годов, которые, прямо или косвенно, связывали с именем Игнатьева.

Подготовил Михаил Бирин

Продолжение следует.

Заместители министра трудовых ресурсов СССР П. Г. Москатовым и Г. И. Зеленко потратили на строительство собственных дач более 80 тыс. рублей государственных средств и использовали бесплатный труд учащихся ремесленных училищ.
Легендарный полярник, контр-адмирал И. Д. Папанин, возглавлявший Главсевморпуть, потратил на дачу 250 тыс. рублей казенных денег, не считая стоимости перевозки стройматериалов и рабочей силы, которые тоже были оплачены за казенный счет. По результатам проверки МГК дважды Героя Советского Союза отправили на пенсию.
Настоящим чемпионом по части дачного строительства оказался начальник войск связи Сухопутных войск И. Т. Пересыпкин, отгрохавший дачу на 330 тыс. рублей (опять-таки, без стоимости транспортировки стройматериалов и рабочей силы). И ему любовь к роскоши сошла с рук. В своей должности Иван Терентьевич благополучно пережил Сталина.
Министр строительства топливных предприятий СССР А. Н. Задемирко и его заместитель Т. Т. Литвинов разрешили израсходовать на оборудование кабинетов для руководящих работников министерства более 1 млн рублей.
Министр угольной промышленности западных районов СССР Д. Г. Оника, несмотря на существовавший запрет, в мае 1946 года устроил банкетов на 350 тыс. рублей за счет угольных предприятий. Не отставали и другие министерства. Глава министерства пищевой промышленности В. П. Зотов содержал конюшню для личных нужд, причем в год она обходилась в 752 тыс. рублей. Числились лошади по ведомству Главсахара, но, разумеется, для перевозки рафинада их не использовали. Министр транспортного машиностроения СССР В. А. Малышев, в годы войны возглавлявший танковую промышленность, на новой должности за полгода успел потратить только на банкеты 1,8 млн рублей. Банкеты часто являлись скрытой формой взятки. Их устраивали подчиненные для начальства в надежде решить свои проблемы (выбить фонды, повышение зарплат, продвижение по службе и т. п.). Все это, напомним, происходило в стране, треть которой лежала в руинах и на которую уже надвигался страшный послевоенный голод.
Сталин за коррупцию никого не посадил. Своих должностей лишились Г. И. Зеленко и Т. Т. Литвинов, выговоры получили А. Н. Задемидко, П. Г. Москатов и Д. Г. Оника, остальные отделались легким испугом. Кроме того, часть нецелевым образом израсходованных средств, но, разумеется, далеко не все, вычли из зарплаты провинившихся.
В 1948 году была осуществлена комплексная ревизия Совета министров Азербайджанской ССР. Были вскрыты многочисленные факты незаконного снабжения через комиссионные магазины обитателей правительственных дач, получения руководителями промышленных товаров по специальным ордерам. Оказалось также, что под прикрытием госдачи существует личная дача председателя Совмина Т. И. Кулиева, под которую у местного колхоза было отчуждено 8 гектаров земли, — роскошный двухэтажный дворец с огромным подсобным хозяйством. Не отставали от главы правительства и прочие руководители. Кумовство и взяточничество процветали по всей республике. На прием к проводившему проверку заместителю министра госконтроля СССР С. Г. Емельянову записалось до 2 тыс. человек, и было зарегистрировано около 1 тыс. письменных жалоб жителей Азербайджана на поборы со стороны советских и партийных чиновников.
Глава партийной организации Азербайджана Мир Джафар Багиров отличался показной скромностью. Он занимал со своей семьей особняк-дворец в самом центре города, но на публике все время появлялся в простенькой синей сатиновой спецовке. Почувствовав, что кресло под ним закачалось, Мир Джафар Аббасович принял меры. За членами комиссии была установлена слежка, их телефонные разговоры прослушивались, отслеживались также все люди, обращавшиеся с заявлениями к ревизорам. Комиссия установила факты нецелевого расходования «нефтяного фонда» (оставляемых Азербайджану отчислений от нефтедобычи), роскошь на правительственных дачах, факты коррупции близких к М. Д. Багирову людей. И тогда старый чекист Багиров решил действовать по-чекистски. Емельянову и другому руководящему работнику госконтроля, Л. Ю. Белахову, неравнодушным к женской красоте, «подложили» двух проституток, которых потом арестовали и обвинили в шпионаже в пользу США. Высокопоставленных контролеров разместили в шикарных номерах «Интуриста», ежедневно устраивали приемы с участием девиц. С. Г. Емельянова сфотографировали не только с «американскими шпионками», но и сидевшим на одной скамейке с сотрудником иранского консульства. Багиров отправил телеграмму И. В. Сталину с жалобой на то, что ревизоры дискредитируют партийное и советское руководство республики, а через своего друга Берию передал Сталину компромат о контактах руководителей комиссии с «иностранными шпионами».
Сталина особенно поразили масштабы коррупции в Азербайджане, где взятки передавались снизу вверх по всей линии вертикали власти. Если банкеты и конюшни можно было представить частными случаями «вырождения» и кое-кого пожурить и даже снять с работы, то в Азербайджане надо было либо менять всю властную вертикаль, либо ничего не трогать. И Сталин выбрал второй вариант.

2 июля 1985 года в должность Министра иностранных дел СССР вступил Эдуард Шеварднадзе. «Дилетант» решил вспомнить некоторых советских коллег министра.

Вячеслав Михайлович Молотов (партийный псевдоним, настоящая фамилия — Скрябин) родился 25 февраля (9 марта) 1890 года в слободе Кукарка Кукарского уезда Вятской губернии (ныне город Советск Кировской области) в семье Михаила Прохоровича Скрябина, приказчика торгового дома купца Якова Небогатикова.

Детские годы В. М. Молотова прошли в Вятке и в Нолинске. В 1902—1908 годах он учился в 1-м Казанском реальном училище. На волне событий 1905 года примкнул к революционному движению, в 1906 году вступил в РСДРП. В апреле 1909 года был впервые арестован и сослан в Вологодскую губернию.

Отбыв ссылку, в 1911 году В. М. Молотов приехал в Санкт-Петербург, сдал экстерном экзамены за реальное училище и поступил на экономическое отделение Политехнического института. С 1912 года сотрудничал в большевистской газете «Звезда», затем стал секретарем редакции газеты «Правда», членом Петербургского комитета РСДРП. Во время подготовки издания «Правды» познакомился с И. В. Сталиным.

После ареста фракции РСДРП в IV Государственной думе в 1914 году скрывался под фамилией Молотов. С осени 1914 года работал в Москве над воссозданием разгромленной охранкой парторганизации. В 1915 году В. М. Молотов был арестован и сослан на три года в Иркутскую губернию. В 1916 году из ссылки бежал, жил на нелегальном положении.

Февральскую революцию 1917 года В. М. Молотов встретил в Петрограде. Он являлся делегатом VII (апрельской) Всероссийской конференции РСДРП (б) (24−29 апреля 1917 года), делегатом VI съезда РСДРП (б) от Петроградской организации. Входил в состав Русского бюро ЦК РСДРП (б), Исполкома Петроградского совета и Военно-революционного комитета, руководившего свержением Временного правительства в октябре 1917 года.

После установления советской власти В. М. Молотов находился на руководящей партийной работе. В 1919 году он был председателем Нижегородского губисполкома, позднее стал секретарем Донецкого губкома РКП (б). В 1920 году был избран секретарем ЦК КП (б) Украины.

В 1921—1930 годах В. М. Молотов занимал должность секретаря ЦК ВКП (б). С 1921 года он был кандидатом в члены Политбюро ЦК партии, в 1926 году вошел в состав Политбюро. Активно участвовал в борьбе с внутрипартийной оппозицией, выдвинулся в число близких соратников И. В. Сталина.

В 1930—1941 годах В. М. Молотов возглавлял СНК СССР, одновременно с мая 1939 года являлся наркомом иностранных дел СССР. С его именем связана целая эпоха в советской внешней политике. Подпись В. М. Молотова стоит под договором о ненападении с гитлеровской Германией от 23 августа 1939 года (так называемый «пакт Риббентропа-Молотова»), оценки которого были и остаются неоднозначными.

На долю В. М. Молотова выпал удел известить советский народ о нападении нацистской Германии на СССР 22 июня 1941 года. Сказанные им тогда слова: «Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами», — вошли в историю Великой Отечественной войны 1941−1945 годов.

Именно Молотова известил советский народ о нападении нацистской Германии


В военные годы В. М. Молотов занимал посты первого заместителя Председателя СНК СССР, заместителя Председателя Государственного комитета обороны СССР. В 1943 году он был удостоен звания Героя Социалистического труда. В. М. Молотов принимал самое активное участи в организации и проведении Тегеранской (1943), Крымской (1945) и Потсдамской (1945) конференций глав правительств трех союзных держав — СССР, США и Великобритании, на которых были определены основные параметры послевоенного устройства Европы.

В. М. Молотов оставался на посту руководителя НКИД (с 1946 года — МИД СССР) до 1949 года, вновь возглавлял министерство в 1953—1957 годах. С 1941 и до 1957 года он одновременно занимал должность первого заместителя Председателя СНК (с 1946 года — Совета Министров) СССР.

На июньском пленуме ЦК КПСС 1957 года В. М. Молотов выступил против Н. С. Хрущева, примкнув к его противникам, которые были осуждены как «антипартийная группа». Вместе с другими ее членами он был выведен из состава руководящих органов партии и снят со всех государственных постов.

В 1957—1960 годах В. М. Молотов был послом СССР в Монгольской Народной Республике, в 1960—1962 годах возглавлял советское представительство в Международном агентстве по атомной энергии в Вене. В 1962 году был отозван из Вены и исключен из КПСС. Приказом по МИД СССР от 12 сентября 1963 года В. М. Молотов был освобожден от работы в министерстве в связи с уходом на пенсию.

В 1984 году с санкции К. У. Черненко В. М. Молотов был восстановлен в КПСС с сохранением партийного стажа.

В. М. Молотов скончался в Москве 8 ноября 1986 года и был похоронен на Новодевичьем кладбище.

Андрей Януарьевич Вышинский, потомок старинного польского дворянского рода, бывший меньшевик, подписавший распоряжение об аресте Ленина, казалось бы, был обречен попасть в жернова системы. Удивительно, но вместо этого он сам пришел во власть, занимая посты: Прокурора СССР, Прокурора РСФСР, Министра иностранных дел, ректора МГУ.

Во многом он был обязан этим своим личностным качествам, ведь даже его противники нередко отмечают глубокую образованность и выдающиеся ораторские способности. Именно по этой причине и лекции, и судебные речи Вышинского всегда привлекали к себе внимание не только профессионального юридического сообщества, но и всего населения. Отмечали и его работоспособность. Уже на посту Министра иностранных дел он работал с 11 часов утра до 4−5 часов утра следующего дня.

Именно это способствовало его вкладу в юридическую науку. В свое время его труды по криминалистике, уголовному процессу, теории государства и права, международному праву считались классическими. Да и сейчас в фундаменте современной российской юриспруденции лежит разработанная А. Я. Вышинским концепция отраслевого деления системы права.

На посту Министра Вышинский работал с 11 часов утра до 4−5 часов утра следующего дня

Но все же в историю А. Я. Вышинский вошел как «главный советский обвинитель» на процессах 1930-х годов. По этой причине его имя почти всегда ассоциируется с периодом «Большого террора». «Московские процессы», несомненно, не соответствовали принципам справедливого суда. На основании косвенных доказательств невиновные были приговорены к расстрелу или длительным срокам заключения.

Как «инквизитора» его характеризовала и внесудебная форма назначения наказаний, в которой он участвовал — так называемая «двойка», официально — Комиссия НКВД СССР и Прокурора СССР. Обвиняемые в данном случае были лишены даже формального судебного процесса.

Однако позволю себе процитировать самого Вышинского: «Было бы большой ошибкой видеть в обвинительной работе прокуратуры основное ее содержание. Главная задача прокуратуры — быть проводником и стражем законности».

На посту Прокурора СССР основной его задачей была реформа прокурорского и следственного аппарата. Предстояло справиться со следующими проблемами: низкая образованность прокуроров и следователей, дефицит кадров, бюрократизм, халатность. В итоге была сформирована уникальная система надзора за соблюдением законности, какой прокуратура и остается в настоящее время.

Направленность действий Вышинского носила даже правозащитный характер, насколько это было возможно в условиях тоталитарной действительности. Так, например, в январе 1936 года им был инициирован пересмотр дел в отношении колхозников и представителей сельской власти, осужденных за хищения в начале 30-х годов. Десятки тысяч из них вышли на свободу.

Менее известна деятельность, направленная на поддержку советсткой защиты. В многочисленных выступлениях и трудах он отстаивал независимость и процессуальные полномочия адвокатов, нередко критикуя своих коллег за пренебрежение стороной защиты. Однако декларируемые идеалы не реализовывались на практике, если вспомнить, например, «тройки», являвшиеся противоположностью состязательного процесса.

Дипломатическая карьера А. Я. Вышинского вызывает не меньший интерес. В последние годы жизни он занимал пост постоянного представителя СССР при ООН. В своих выступлениях он высказывал авторитетное мнение по многим направлениям международной политики и международного права. Известна его речь по поводу принятия Всемирной декларации прав человека — Вышинский предвидел проблемы с реализацией провозглашенных прав, которые только сейчас замечены в научном и профессиональном сообществе.

Личность Андрея Януарьевича Вышинского неоднозначна. С одной стороны — участие в карательном правосудии. С другой — научные и профессиональные достижения, сильные личные качества, стремление к достижению идеала «социалистической законности». Именно они заставляют даже самого яростного противника Вышинского признать в нем того носителя высших ценностей — «человека своего дела».

Можно сделать вывод, что быть им в условиях тоталитаризма возможно. Это подтверждено А. Я. Вышинским.

Родился в семье рабочего железнодорожных мастерских. После переезда семьи в Ташкент учился сначала в гимназии потом в средней школе.

В 1926 окончил юридический факультет Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова и аграрный факультет Института красной профессуры.

С 1926 года — в органах юстиции, в 1926—1928 годах работал прокурором в Якутии. С 1929 года — на научной работе. В 1933—1935 годах работал в политотделе одного из сибирских совхозов. После публикации ряда заметных статей был приглашён в Институт экономики Академии наук СССР. С 1935 года — в аппарате ЦК ВКП (б) (Отдел науки). Как сообщает Леонид Млечин, на одном из совещаний по вопросам науки Шепилов «позволил себе возразить Сталину». Сталин предложил ему пойти на попятную, однако Шепилов стоял на своём, в результате чего был изгнан из ЦК и семь месяцев просидел без работы.

С 1938 года — учёный секретарь Института экономики АН СССР.

В первые дни войны добровольцем ушёл на фронт в составе московского ополчения, хотя имел «бронь», как профессор, и возможность поехать в Казахстан директором Института экономики. С 1941 по 1946 год — в Советской Армии. Прошёл путь от рядового до генерал-майора, начальника Политотдела 4-й Гвардейской армии.

В 1956 году Хрущёв добился смещения Молотова с поста министра иностранных дел СССР, поставив на его место своего соратника Шепилова. 2 июня 1956 г. указом Президиума Верховного Совета СССР Шепилов был назначен министром иностранных дел СССР, сменив на этом посту Вячеслава Михайловича Молотова.

В июне 1956 года советский министр иностранных дел впервые в истории совершил турне по Ближнему Востоку, посетив Египет, Сирию, Ливан, а также Грецию. Во время переговоров в Египте с президентом Насером в июне 1956 года дал секретное согласие СССР спонсировать строительство Асуанской плотины. При этом Шепилов, по роду своей предыдущей деятельности не будучи международником-профессионалом, оказался под впечатлением поистине «фараонского» приёма, который устроил ему тогдашний президент Египта Насер, и по возвращении в Москву сумел убедить Хрущёва в форсировании налаживания отношений с арабскими странами Ближнего Востока в противовес нормализации отношений с Израилем. При этом следует учесть, что во время Второй мировой войны практически вся политическая элита стран Ближнего Востока так или иначе сотрудничала с гитлеровской Германией, а сам Насер и его братья тогда учились в германских высших военно-учебных заведениях.

Представлял позицию СССР по Суэцкому кризису и по восстанию в Венгрии в 1956 году. Возглавил советскую делегацию на Лондонской конференции по Суэцкому каналу.

Способствовал нормализации советско-японских отношений: в октябре 1956 года была подписана совместная декларация с Японией, прекращающая состояние войны. СССР и Япония обменялись послами.

В своем выступлении на ХХ съезде КПСС призывал к насильственному экспорту социализма за пределы СССР. В то же время участвовал в подготовке доклада Хрущёва «О культе личности и его последствиях», однако подготовленный вариант доклада был существенно изменён.

Шепилов призывал к насильственному экспорту социализма за пределы СССР

Когда Маленков, Молотов и Каганович в июне 1957 попытались сместить Хрущёва на заседании Президиума ЦК КПСС, предъявив ему целый список обвинений, Шепилов вдруг тоже начал критиковать Хрущева за установление собственного «культа личности», хотя в названную группу никогда не входил. В результате поражения группировки Молотова, Маленкова, Кагановича на последовавшем 22 июня 1957 года Пленуме ЦК КПСС родилась формулировка «антипартийная группа Молотова, Маленкова, Кагановича и примкнувшего к ним Шепилова».

Существует и иное, менее литературно-зрелищное объяснение истоков формулировки с использованием слова «примкнувший»: группу, которая состояла бы из восьми участников, неловко было назвать «отколовшейся антипартийной группкой», так как она оказывалась явным большинством, и это было бы очевидно даже для читателей «Правды». Чтобы называться «фракционерами-раскольниками», членов группы должно было быть не больше семи; Шепилов же был восьмым.

Резоннее звучит предположение, что, в отличие от семи членов «антипартийной группы» — членов Президиума ЦК КПСС, Шепилов был определён как «примкнувший», поскольку, как кандидат в члены Президиума, не имел права решающего голоса при голосовании.

Шепилов был освобождён от всех партийных и государственных должностей. С 1957 года — директор, с 1959 года — заместитель директора Института экономики АН Киргизской ССР, в 1960—1982 годах — археограф, затем старший археограф в Главном архивном управлении при Совмине СССР.

Так как клише «и примкнувший к ним Шепилов» активно муссировалось в прессе, появился анекдот: «Самая длинная фамилия — Ипримкнувшийкнимшепилов»; когда пол-литровую бутылку водки делили «на троих», четвёртый собутыльник прозывался «Шепиловым» и т. п. Благодаря этой фразе имя партийного функционера узнали миллионы советских граждан. Собственные воспоминания Шепилова полемически озаглавлены «Непримкнувший»; они резко критичны по отношению к Хрущёву.

Сам Шепилов, согласно воспоминаниям, считал дело сфабрикованным. Он был исключён из партии в 1962 году, восстановлен в 1976 году, а в 1991 году восстановлен в Академии наук СССР. С 1982 года — на пенсии.


Из всех российских и советских министров иностранных дел только один Андрея Андреевича Громыко прослужил на этом посту легендарно длительный срок — двадцать восемь лет. Его имя было хорошо известно не только в Советском Союзе, но и далеко за его пределами. Знаменитым на весь мир его сделала должность министра иностранных дел СССР.

Дипломатическая судьба А. А. Громыко сложилась так, что на протяжении без малого полувека он находился в центре мировой политики, снискал уважение даже своих политических оппонентов. В дипломатических кругах его называли «патриархом дипломатии», «самым информированным министром иностранных дел в мире». Его наследие, несмотря на то, что советская эпоха осталась далеко позади, и сегодня актуально.

А. А. Громыко родился 5 июля 1909 года в деревне Старые Громыки Ветковского района Гомельской области. В 1932 г. окончил Экономический институт, в 1936 г.— аспирантуру ВНИИ экономики сельского хозяйства, доктор экономических наук (с 1956 г.). В 1939 переведен в Наркомат иностранных дел (НКИД) СССР. К этому времени в результате репрессий были уничтожены практически все руководящие кадры советской дипломатии, и Громыко стал быстро делать карьеру. В свои неполные 30 лет выходец из белорусской глубинки с дипломом кандидата экономических наук почти сразу после прихода в НКИД получил ответственный пост заведующего Отделом американских стран. Это был необычайно крутой взлет даже по тем временам, когда карьеры создавались и рушились в одночасье. Не успел молодой дипломат обосноваться в своих новых апартаментах на Смоленской площади, как последовал вызов в Кремль. Сталин в присутствии Молотова сказал: «Товарищ Громыко, мы намерены послать вас на работу в посольство СССР в США в качестве советника». Так, А. Громыко на четыре года стал советником посольства в США и одновременно посланником на Кубе.

В 1946—1949 гг. зам. министра иностранных дел СССР и одновременно в 1946—1948 гг. пост. представитель СССР при ООН, в 1949—1952 гг. и 1953—1957 гг. первый зам. министра иностранных дел СССР, в 1952—1953 гг. посол СССР в Великобритании, в апреле 1957 года Громыко назначается министром иностранных дел СССР и работает на этом посту до июля 1985 года. С 1983 г. первый заместитель Председателя Совмина СССР. В 1985—1988 гг. Председатель Президиума Верховного Совета СССР.

Дипломатический талант Андрея Андреевича Громыко был замечен за рубежом быстро. Признанный Западом авторитет Андрея Громыко был высшей пробы. В августе 1947 года журнал «Таймс» писал: «Как постоянный представитель Советского Союза в Совете Безопасности Громыко делает свою работу на уровне умопомрачительной компетенции».

В то же время, с легкой руки западных журналистов, Андрей Громыко, как активнейший участник «холодной войны», стал обладателем целой серии нелестных кличек вроде «Андрей волк», «робот-мизантроп», «человек без лица», «современный неандерталец» и т. д. Громыко стал хорошо известен в международных кругах своим вечно недовольным и мрачным выражением лица, а также крайне неуступчивыми действиями, за что получил прозвище «Мистер Нет». По поводу этого прозвища А. А. Громыко отмечал: «Мои «нет» они слышали гораздо реже, чем я их «ноу», ведь мы выдвигали гораздо больше предложений. Меня в их газетах прозвали «господин Нет», потому что я собой манипулировать не позволял. Кто стремился к этому, хотел манипулировать Советским Союзом. Мы — великая держава, и никому этого делать не позволим!"

Благодаря своей неуступчивости Громыко получил прозвище «Мистер Нет»


Однако Вилли Брандт, канцлер ФРГ в воспоминаниях отметил: «Я нашел Громыко более приятным собеседником, чем представлял его себе по рассказам об этаком язвительном «мистере Нет». Он производил впечатление корректного и невозмутимого человека, сдержанного на приятный англосакский манер. Он умел в ненавязчивой форме дать понять, каким огромным опытом он обладает».

А. А. Громыко исключительно твердо придерживался утвержденной позиции. «Советский Союз на международной арене — это я, — думал Андрей Громыко. — Все наши успехи на переговорах, приведших к заключению важных международных договоров и соглашений, объясняются тем, что я был убежденно тверд и даже непреклонен в особенности когда видел, что со мной, а значит, и с Советским Союзом, разговаривают с позиции силы или играют в «кошки-мышки». Я никогда не лебезил перед западниками и после того, как меня били по одной щеке, вторую не подставлял. Более того, действовал так, чтобы и моему не в меру строптивому оппоненту было несладко».

Многие не знали, что А. А. Громыко обладал восхитительным чувством юмора. Его замечания могли включать в себя меткие комментарии, которые становились сюрпризом в напряженные моменты при приеме делегаций. Генри Киссинджер, приезжая в Москву, постоянно боялся прослушивания со стороны КГБ. Однажды он во время встречи указал на люстру, висевшую в комнате, и попросил, чтобы КГБ сделал ему копию американских документов, так как у американцев «вышла из строя» копировальная техника. Громыко в тон ему ответил, что люстры делались еще при царях и в них могут быть только микрофоны.

Среди важнейших достижений Андрей Громыко выделял четыре момента: создание ООН, выработку соглашений по ограничению ядерных вооружений, легализацию границ в Европе и, наконец, признание США за СССР роли великой державы.

Мало кто сегодня помнит, что ООН была задумана в Москве. Именно здесь в октябре 1943 года Советский Союз, США и Великобритания объявили, что мир нуждается в организации по международной безопасности. Это было легко декларировать, но трудно сделать. Громыко стоял у истоков ООН, под Уставом этой организации стоит его подпись. В 1946 году он стал первым советским представителем в ООН и одновременно заместителем, а затем первым заместителем министра иностранных дел. Громыко был участником, а впоследствии главой делегации нашей страны на 22 сессиях Генассамблеи ООН.

«Вопросом вопросов», «сверхзадачей», по выражению самого А. А. Громыко, был для него процесс переговоров по контролю над гонкой вооружений как обычных, так и ядерных. Он прошел все этапы послевоенной разоруженческой эпопеи. Уже в 1946 году от имени СССР А. А. Громыко выступил с предложением о всеобщем сокращении и регулировании вооружений и о запрещении военного использования атомной энергии. Предметом особой гордости Громыко считал подписанный 5 августа 1963 года Договор о запрещении испытаний ядерного оружия в атмосфере, в космическом пространстве и под водой, переговоры по которому тянулись с 1958 года.

Другим приоритетом внешней политики А. А. Громыко считал закрепление результатов Второй мировой войны. Это, прежде всего, урегулирование вокруг Западного Берлина, оформление статус-кво с двумя германскими государствами, ФРГ и ГДР, а затем и общеевропейские дела.

Огромных сил, настойчивости и гибкости потребовали от Москвы исторические соглашения СССР (а затем Польши и Чехословакии) с ФРГ в 1970—1971 годах, а также четырехстороннее соглашение 1971 года по Западному Берлину. Насколько велика личная роль А. А. Громыко в подготовке этих фундаментальных для мира в Европе документов видно хотя бы из того, что для выработки текста Московского договора 1970 года он провел 15 встреч с советником канцлера В. Брандта Э. Баром и столько же с министром иностранных дел В. Шеелем.

Именно они и предшествовавшие усилия расчистили путь к разрядке и созыву Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе. Значение подписанного в августе 1975 года в Хельсинки Заключительного акта имело мировой масштаб. Это был, по существу, кодекс поведения государств в ключевых сферах взаимоотношений, включая военно-политическую. Была закреплена нерушимость послевоенных границ в Европе, чему А. А. Громыко придавал особое значение, созданы предпосылки для укрепления европейской стабильности и безопасности.

Именно благодаря усилиям А. А. Громыко были расставлены все точки над «i» между СССР и США в период «холодной войны». В сентябре 1984 года по инициативе американцев в Вашингтоне прошла встреча Андрея Громыко с Рональдом Рейганом. Это были первые переговоры Рейгана с представителем советского руководства. Рейган признал за Советским Союзом статус сверхдержавы. Но еще более значительным стало другое заявление. Напомню слова, сказанные глашатаем мифа об «империи зла» после окончания встречи в Белом доме: «Соединенные Штаты уважают статус Советского Союза как сверхдержавы… и у нас нет желания изменить его социальную систему». Таким образом, дипломатия Громыко добилась от США официального признания принципа невмешательства во внутренние дела Советского Союза.

Благодаря Громыко были стабилизированы отношения СССР и США


Андрей Громыко носил в памяти множество фактов, забытых широкими кругами международной общественности. «Ты представляешь, — рассказывал Андрей Громыко сыну, — выступает, да ни кто-либо, а лощеный Макмиллан, премьер-министр Великобритании. Так как это было в разгар «холодной войны», делает выпады в наш адрес. Ну, я бы сказал, работает обычная ооновская кухня, со всеми ее политическими, дипломатическими и пропагандистскими приемами. Я сижу и думаю, как на эти выпады при случае, в ходе дебатов, ответить. Неожиданно, сидевший рядом со мной Никита Сергеевич наклоняется и, как я сначала подумал, что-то ищет под столом. Я даже чуть отодвинулся, чтобы ему не мешать. И вдруг вижу — вытаскивает ботинок и начинает колотить им по поверхности стола. Откровенно говоря, первая мысль была, что Хрущёву дурно. Но через мгновение я понял, что наш лидер протестует таким образом, стремится поставить Макмиллана в неловкое положение. Я весь напрягся и против своей воли стал стучать по столу кулаками — ведь надо же было как-то поддержать главу советской делегации. В сторону Хрущёва не смотрел, мне было неловко. Ситуация складывалась действительно комическая. И ведь что удивительно, можно произнести десятки умных и даже блестящих речей, но оратора через десятилетия может никто и не вспомнит, башмак Хрущёва не забудут.

В результате почти полувековой практики А. А. Громыко выработал для себя «золотые правила» дипломатической работы, которые, впрочем, актуальны не только для дипломатов:

— абсолютно недопустимо сразу раскрывать другой стороне все карты, хотеть решить проблему одним махом;

— осторожное использование встреч в верхах; плохо подготовленные, они приносят больше вреда, чем пользы;

— нельзя позволять манипулировать собой ни с помощью грубых, ни с помощью изощренных средств;

— для успеха во внешней политике нужна реальная оценка обстановки. Еще более важно, чтобы эта реальность никуда не исчезла;

— самое трудное — закрепление реального положения дипломатическими договоренностями, международно-правовое оформление компромисса;

— постоянная борьба за инициативу. В дипломатии инициатива — лучший способ защиты государственных интересов.

А. А. Громыко считал, что дипломатическая деятельность — труд тяжелый, требующий от тех, кто им занимается, мобилизации всех своих знаний и способностей. Задача дипломата — «бороться до конца за интересы своей страны, без ущерба для других». «Работать по всему диапазону международных отношений, находить полезные связи между отдельными, казалось бы, процессами», — эта мысль была своеобразной константой его дипломатической деятельности. «Главное в дипломатии — компромисс, лад между государствами и их руководителями».

В октябре 1988 года Андрей Андреевич вышел на пенсию и работал над мемуарами. Он ушел из жизни 2 июля 1989 года. «Государство, Отечество — это мы, — любил говорить он. — Если не сделаем мы, не сделает никто».




Родился 25 января 1928 г. в селе Мамати Ланчхутского района (Гурия).

Окончил Тбилисский медицинский техникум. В 1959 году окончил Кутаисский педагогический институт им. А. Цулукидзе.

С 1946 года на комсомольской и партийной работе. С 1961 по 1964 годы был первым секретарем райкома Компартии Грузии в Мцхете, а затем первым секретарем Первомайского райкома партии Тбилиси. В период с 1964 по 1972 — первый заместитель министра по охране общественного порядка, затем — министр внутренних дел Грузии. С 1972 по 1985 годы — первый секретарь Центрального Комитета Компартии Грузии. На этом посту проводил получившую большое паблисити кампанию по борьбе с теневым рынком и коррупцией, которая, однако, не привела к искоренению этих явлений.

В 1985—1990 годах — министр иностранных дел СССР, с 1985 по 1990 — член Политбюро ЦК КПСС. Депутат Верховного Совета СССР 9−11 созывов. В 1990—1991 годах — народный депутат СССР.

В декабре 1990 года ушел в отставку «в знак протеста против надвигающейся диктатуры» и в тот же год вышел из рядов КПСС. В ноябре 1991 года по приглашению Горбачёва вновь возглавил МИД СССР (называвшийся в то время Министерством внешних сношений), но после распада СССР через месяц эта должность была упразднена.

Шеварднадзе являлся одним из соратников Горбачёва в проведении политики перестройки

В декабре 1991 Министр внешних сношений СССР Э. А. Шеварднадзе одним из первых среди руководителей СССР признал Беловежские соглашения и предстоящее прекращение существования СССР.

Э. А. Шеварднадзе являлся одним из соратников М. С. Горбачёва в проведении политики перестройки, гласности и разрядки международной напряженности.

Источники

  1. http://firstolymp.ru/2014/05/28/andrej-yanuarevich-vyshinskij/
  2. http://krsk.mid.ru/gromyko-andrej-andreevic

Его имя знают во всем мире, о его профессионализме до сих пор ходят легенды , его манеру вести самые сложные переговоры и сегодня сравнивают с упорством асфальтового катка. Он стал дипломатом волею случая, но заработал репутацию в такой сложной и неоднозначной сфере деятельности исключительно сам. Этот человек - Андрей Андреевич Громыко .

На Западе его уважали и побаивались. Знали, что он всегда будет последовательно гнуть свою линию, отстаивать интересы своей страны и не поддастся на лесть и дешевую приманку. Только Громыко после очередного обострения на Ближнем Востоке мог сказать без обиняков грозному премьер-министру Израиля Голде Меир : «Я глубоко разочарован вами, мадам ». Или на конференции, посвященной подготовке мирного договора между Японией и Китаем, едко высмеять позицию западных государств: «Нужно быть слепыми, чтобы не видеть, в каком смешном положении оказались организаторы конференции, которые поставили дело так, что в решении вопроса о мирном договоре с Японией участвуют такие государства, как, например, Сальвадор и Никарагуа, и не участвует Китай. Понятно, что от того, подпишут мирный договор с Японией некоторые из присутствующих на конференции государств или не подпишут, никому не будет ни тепло, ни холодно. Другое дело, если договор не подпишет Китайская Народная Республика ».

Сказано это было в 1951 году , еще при Сталине. Даже чувствуется влияние знаменитого сталинского стиля - краткость, сарказм. Сорокадвухлетний Громыко находился в ранге первого заместителя министра иностранных дел . Но за его плечами уже была большая дипломатическая карьера.

Кто-то подсчитал: если сложить все подписанные им международные соглашения одно на другое, получится стопка высотой с Монблан. Аккуратный автограф Андрея Громыко стоит на Уставе ООН, Хельсинкском акте Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе, соглашениях по СНВ и нераспространению ядерного оружия, на документах Ялты и Потсдама . Он буквально творил историю. Весь послевоенный миропорядок - во многом детище Громыко.

Андрей Громыко начал свою дипломатическую карьеру в американском отделе Наркомата иностранных дел СССР . Потом был советником посольства СССР в США. Ничем особенно не выделялся, никуда особенно и не лез. Такой обычный, рядовой исполнитель служебных обязанностей. Тогдашний посол СССР в Америке М. Литвинов , видимо, не кривил душой, когда написал в характеристике Андрея Андреевича: «К дипломатической службе не годен ».

Ошибся, ох, как ошибся Максим Максимович Литвинов. Андрей Громыко оказался даже очень подходящим. Прошло не так много времени и он сменил Литвинова на посту посла. Впоследствии, еще при Сталине, стал первым заместителем министра иностранных дел СССР. Почти 30 лет был министром , занимал эту должность при пяти генеральных секретарях: Хрущеве, Брежневе, Андропове, Черненко и - несколько месяцев - при Горбачеве.

Редкая работоспособность, умение продвигаться, при этом особо не выделяясь, терпение помогли Громыко проложить себе дорогу из глухого белорусского села на самый верх руководства советского государства. Он всегда был осторожен, избегал глупых и опасных шагов . Это один (но далеко не единственный) из факторов его долголетия в политике.

Он родился 5 (18) июля 1909 года в деревне Старые Громыки Могилевской губернии (ныне Гомельская область). Все местное население носило такую фамилию, поэтому каждая семья, как это нередко бывает в белорусских деревнях, имела родовое прозвище. Семью Андрея Андреевича называли Бурмаковыми . Пошли Бурмаковы из бедного белорусского шляхетского рода, большая часть которого во времена Российской империи была переведена в налоговые сословия крестьян и мещан. Кстати, сохранился интересный документ о так называемом Смутном времени, относящийся к известным событиям российско-польских войн начала XVII века, - дневник Марины Мнишек , жены Лжедмитрия I. Там есть упоминание того, что москвичи, поднявшись против захватчиков, убили, среди прочих, пана Николая Громыко-младшего. Так вот, этот Николай родом из того Скарбек-Громыко, который впоследствии дал и Андрея Андреевича Громыко. Тогда Москва не покорилась Громыко. Это произошло позже, в середине ХХ века. Но это - лирическое отступление...

В официальных же биографиях о знатном роде будущего министра, конечно, ничего не говорилось: указывалось именно крестьянское происхождение, как и то, что его отец, Андрей Матвеевич, был крестьянином, который работал, правда, на заводе. С 13 лет Андрей уже ходил с отцом на заработки. В свободное время любил почитать, в основном - книги по истории. Мать будущего дипломата, Ольга Евгеньевна Бекаревич , любила книги и смогла собрать дома неплохую библиотеку. В свободное время Андрей любил повеселиться с друзьями, сходить на рыбалку, забраться в чужие сады. Бабушка, когда жаловались соседи, хваталась за веник и издалека (где ж тут поймаешь непоседу) ругалась: «Вот я тебе покажу, демократ ты такой... » Об этом позже в автобиографии вспоминал сам Андрей Андреевич.

После окончания 7-летней школы учился в профессионально-технической школе в Гомеле, потом - в Староборисовском сельскохозяйственном техникуме . В 1931 году вступил в партию и сразу был избран секретарем партийной ячейки. В этом же году поступил в Экономический институт в Минске . Очно отучился всего два курса, после чего, в связи с назначением его директором сельской школы недалеко от Минска, перешел на заочное отделение. В 1936 году в Минске, в Академии наук БССР, защитил кандидатскую диссертацию , после чего был направлен в Москву в НИИ сельского хозяйства Академии сельскохозяйственных наук . Через три года Андрей Громыко поступает на дипломатическую службу. Крестьянско-пролетарское происхождение и знание иностранных языков были в то время достаточными для получения работы в Наркомате иностранных дел СССР . Глава советской дипломатии Молотов сказал о нем: «Он неопытный, но честный. Этот не подведет ». И Громыко не подвел. Согласно легенде, кандидатуру Андрея Громыко утвердил лично Иосиф Сталин . Когда читал предложенный Молотовым список кандидатов на дипломатическую службу, увидев фамилию Громыко, Сталин якобы сказал: «Громыко... Хорошая фамилия ». Сам Андрей Андреевич отмечал: «Я стал дипломатом по случайности. Выбор мог бы пасть на другого парня из рабочих и крестьян, а это уже закономерность ».

Но главное, что молодой дипломат нравился лично Сталину, который умел ценить деловых и ответственных людей, если они не представляли для него опасности. А Громыко обладал просто врожденной лояльностью по отношению к личности номер один в системе. Он оставался преданным как Иосифу Виссарионовичу, так и Хрущеву, Брежневу, Андропову и Черненко, которые поочередно сменяли друг друга на высших государственных и партийных постах. Во многом ему помогало отсутствие у руководителей СССР после Сталина глубокого знания внешнеполитических вопросов. Они приходили на пост «вождя» из партсекретарей, не знали иностранных языков, слабо разбирались в международных вопросах, не владели геополитической ситуацией, как сказали бы сейчас, и чувствовали, что без такого профессионала, как Громыко, просто не обойтись.

При этом сам Андрей Андреевич даже на склоне жизни вспоминал о Сталине исключительно тепло :

«Прежде всего обращало на себя внимание то, что он - человек мысли, короткой фразы, весомого слова. Вводных слов, длинных предложений или заявлений, которые ничего не выражают, он не любил. Он не терпел, когда кто-нибудь говорил пространно и было невозможно уловить мысль, понять, что же человек хочет сказать. В то же время Сталин мог терпимо, более того, снисходительно относиться к людям, которые из-за своего образовательного уровня испытывали трудности в том, чтобы четко сформулировать мысль. Глядя на Сталина, когда он высказывал свои соображения, я всегда отмечал про себя, что у него говорит даже лицо. Особенно выразительными были глаза, он их иногда прищуривал. Это делало его взгляд еще острее. Но этот взгляд таил в себе и тысячи загадок. Речи Сталина была свойственна своеобразная манера. Он брал точностью в формулировании мыслей и, главное, нестандартностью мышления ».

С тех пор карьера Андрея Громыко неуклонно шла вверх: заведующий Отделом американских стран НКИД, советник полномочного представительства СССР в США. Деятельность на посту посла в США он совмещал с аналогичной должностью на Кубе. В годы Великой Отечественной войны он занимался подготовкой Тегеранской, Потсдамской и Ялтинской конференций и даже принимал участие в двух из них. Его память сохранила много интересных событий. Вот, например, как он вспоминал о всемогущем Берии .

Потсдамская конференция, июль 1945

«В Ялте, где проходила конференция лидеров СССР, США и Великобритании, во время обеда, который давала советская делегация в честь американцев и англичан, Рузвельт обратился к Сталину с вопросом:

Кто это сидит напротив посла Громыко?

Возможно, прежде чем сесть за стол, Берия не представился Рузвельту. Сталин ответил:

А-а! Это же наш Гиммлер. Берия!

Меня поразила меткость сталинского сравнения. Не только по сути, но и по внешнему виду эти два палача были похожи друг на друга: Гиммлер - единственный в окружении Гитлера, кто носил пенсне, Берия - единственный в сталинском окружении, которого тоже трудно представить без пенсне.

Заметил я, что Рузвельту стало очевидно неловко от этого сравнения, тем более что и Берия слышал все сказанное. Ответ Сталина, конечно, смутил президента. Он даже не знал, как на такую реплику реагировать. На его лице появилось что-то, похожее на виноватую улыбку (зачем, мол, поставил человека своим вопросом в неудобное положение).

Берия ничего не сказал. Такое сравнение его смутило еще больше, а возможно, и озадачило. В тот вечер Берия, и без того немногословный, молчал, держался скованно. Иностранные гости его как бы не замечали».

В 1944 году Громыко возглавил советскую делегацию на конференции в американском Думбартон-Оксе, где решались вопросы послевоенного устройства мира, в том числе вопрос о создании Организации Объединенных Наций . Именно его подпись стоит под Уставом ООН, который был принят на конференции в Сан-Франциско 26 июня 1945-го . Потом он - постоянный представитель СССР в ООН, заместитель министра иностранных дел СССР, первый заместитель главы МИД, посол в Великобритании.

В 1957 году сменил на посту министра иностранных дел СССР Дмитрия Шепилова . По некоторым сведениям, Шапилов сам порекомендовал кандидатуру Громыко на эту должность, и Хрущев прислушался к этому совету.

Кстати, когда Хрущев только собирался назначить Громыко министром иностранных дел, его отговаривали: безынициативный и упрямый. Никита Сергеевич, который решил, что внешней политикой он займется лично, говорил тем, кому не нравилась кандидатура Громыко: «Ну, что вы волнуетесь? Пост секретаря ЦК у нас важнее. А внешняя политика не зависит от того, кто будет министром. Вот назначьте завтра заведующего складом, и он такую линию будет проводить, что просто пальчики оближешь. Потому что политику у нас делает не министр, а партия ».

Хрущев недолюбливал Громыко , собирался со временем назначить на пост министра иностранных дел своего зятя Аджубея . Тогда ходило много слухов о «негибкости» Андрея Андреевича и неспособности его к осуществлению «динамической» хрущевской политики. Шептались о каких-то неприятных служебных характеристиках, которые якобы лежат в архивах министерства и касаются его пребывания в Вашингтонском посольстве еще на должности советника.

Как мы помним, в воспоминаниях Громыко о Сталине чувствуется искреннее восхищение. А вот Хрущева он считал дураком и клоуном . На одном из приемов Никита Сергеевич в присутствии западных дипломатов ляпнул: «Если партия прикажет Громыко сесть голым задом на лед, он сядет! ». Вскоре, правда, именно министр стал одним из тех членов партии, которые «посадили голым задом на лед » самого Хрущева, отправив грубияна в отставку. При этом во время знаменитого инцидента в ООН, когда Хрущев стучал ботинком по столу, Громыко находился рядом с ним. Хрущевская выходка была для него полной неожиданностью. Но он даже виду не подал и тоже стал бить кулаком , чтобы «поддержать» руководителя страны. Запад должен был думать, что экспрессия Хрущева - глубоко продуманный ход советской дипломатии.

Брежнев, особенно в первые годы правления, не претендовал на роль беспрекословного авторитета во внешней политике и был всегда внимателен к мнению и советам такого опытного дипломата, как Громыко.

В 1973 году Громыко стал членом Политбюро ЦК партии . С тех пор его вес и положение все более укреплялись. Изменилось и положение МИД. Андрей Андреевич пользовался все большим доверием Л. И. Брежнева, вскоре перешел в разговорах с ним на «ты», установил тесный контакт с Минобороны и КГБ, и возникло в конце концов такое положение, когда практически все вопросы внешней политики СССР решались «тройкой» в составе Громыко-Устинов-Андропов . Соответствующим образом менялась и линия поведения, которой он предписывал держаться аппарату МИД в отношениях с ЦК и другими ведомствами. Ни о каких подписях отделов ЦК под предложениями МИД речь больше не шла, наоборот, в последние годы пресекались любые намерения Международного отдела ЦК КПСС (Б. М. Пономарева, В. В. Загладина и других) выступать с какими-либо самостоятельными инициативами во внешнеполитических вопросах, особенно по проблематике разоружения. («Пусть они занимаются своим делом - отношениями с братскими компартиями. Это им поручено ».)

Западная пресса называла Андрея Громыко «Мистер "Нет" » за неуступчивость в переговорах. Раньше такое же прозвище было у Вячеслава Молотова (Громыко был его протеже), который славился своей жесткостью в отстаивании государственных интересов СССР. При этом сам Андрей Андреевич говорил: «Мое "Нет" они слышали гораздо реже, чем я их "Nо" ». А коллеги упоминали, что благодаря широкому кругозору и феноменальной памяти Громыко легко, при этом вежливо и сухо, загонял в угол любых собеседников. Нехитрый прием, которым Громыко пользовался всю жизнь, в большинстве случаев работал безотказно: в конце разговора он подводил итоги и с помощью сложных, запутанных, на первый взгляд, формулировок, сводил все договоренности в нужную нашей стране сторону .

При этом он никогда не повышал голос. Сам он вскипел лишь однажды. Когда 1 сентября 1983 года советские ВВС сбили южнокорейский «Боинг» , который странным образом попал в наше воздушное пространство, госсекретарь США Дж. Шульц , представляя Москву международным разбойником, попытался склонить ход переговоров, проходивших в те дни в Женеве, в свою сторону, заявил Громыко: «Значит, говорить не о чем ». Реакция советского министра всех ошеломила.

«Он встал и через стол резко бросил ему в лицо: "Если вы не хотите говорить, значит разговора не будет!" И Шульц сдался: "Нет, я хочу вести разговор". И разговор пошел по тому аспекту, как того хотел Громыко », - вспоминал переводчик Виктор Суходрев .

С Громыко было трудно не только контрпартнерам, но и ближайшим сотрудникам. Он не принимал ответов «не знаю », «не помню », «может быть ». Являясь трудоголиком, сам работал до глубокой ночи и другим расслабиться не давал .

«Он начинал работать в 9 утра. В девять-десять вечера он уезжал из МИД с папкой бумаг и читал их дома до часа, до двух ночи. Если ему не нравился какой-то из подготовленных нами документов, он говорил: "Ленитесь вы, ленитесь". Потом смотрел на часы и говорил: "А сколько сейчас времени? Час ночи? Но все равно вы ленитесь" », - добавляет штрихи к портрету советского министра иностранных дел Валентин Фалин , бывший посол СССР в ФРГ. На протяжении всей политической карьеры Андрей Громыко позволял себе высказывать собственные мысли , отличные от точки зрения руководства страны. Пресса всегда отмечала его независимость, подчеркивала острый ум и называла его «искусным диалектиком и специалистом по ведению переговоров с большими способностями ».

Этого же мнения придерживались зарубежные коллеги. Уже в 80-е годы на Западе его называли «дипломатом № 1 ». «В возрасте 72 лет он - один из самых активных и трудоспособных членов советского руководства. Человек с прекрасной памятью, проницательным умом и необыкновенной выносливостью... Возможно, Андрей Громыко является самым информированным министром иностранных дел в мире », - писала лондонская газета The Times в 1981 году.

Как-то английский министр иностранных дел Джордж Браун предложил Громыко перейти на «ты» - на западный манер, называть друг друга просто по имени: «Зовите меня Джо, а как мне Вас? » Ответ был таков: «Можете называть меня Андрей Андреевич ».

По словам дочери, за последнюю четверть века своей жизни он ни разу не ступал по улицам Москвы. Видел столицу только из окна правительственного ЗиЛа с пуленепробиваемым стеклом.

Женат Андрей Андреевич был только раз - на Лидии Гриневич . Она родилась под Минском, в деревне Каменка. Поженились в 1930-м, когда ей было 19, а он еще не собирался идти в дипломаты. Работала зоотехником в совхозе. Муж называл ее Лидунчиком и Моим Домашним Госсекретарем. Лидунчик отличалась отсутствием вкуса и носила платья диких расцветок. Однажды на приеме в турецком посольстве зимой, увидев на десерт арбуз, она сказала переводчице: «Сходи на кухню, попроси, чтобы нам в машину занесли парочку ». На приеме по случаю визита главы МИД Сенегала Дутутияма спросила у его жены: «А вы чем занимаетесь? » Узнав, что мадам Дутутиям закончила философский факультет, Лидунчик пошутила: «Да что же это за наука такая?! Сегодня там одно, завтра - другое ». И была права, так как, по сравнению с зоотехником, философия - наука очень неточная. Но чернокожая «Дутутиямша» Лидунчику очень понравилась. Прощаясь, она даже запихнула несколько конфет из вазочки в коктейльную сумочку гостьи. Как и все советские мужчины, Андрей Андреевич имел военный билет. В нем было записано: «Воинское звание - рядовой ».

12 декабря 1979-го на узком заседании Политбюро по инициативе Андропова, Устинова и Громыко было принято решение о вводе советских войск в Афганистан . Вообще инициатором был Устинов . Андропов осторожно отнесся к этой идее министра обороны. Однако под влиянием Устинова изменил свою позицию. Андрей Андреевич был всегда с большинством , хотя и не мог не понимать тяжелых последствий этой авантюры. И его подпись стоит под документом о вводе войск в Афганистан. Основания для этого вроде бы были. В 1979 году НАТО решило напичкать Европу ракетами «Першинг», а тут еще американцы взялись поддерживать оппозицию в Кабуле, угрожая интересам Союза не только с Запада, но и Востока. Бывший советник президента США по национальной безопасности Збигнев Бжезинский вспоминал:

«Президент Картер подписал первую директиву о секретной противникам просоветского режима в Кабуле 3 июля 1979 года. Мы не заставили русских вмешаться в ситуацию, мы просто увеличили возможность того, что они это сделают сами. Эта секретная операция была отличной идеей. Ее целью было заманить русских в афганскую ловушку. В тот день, когда Советы официально перешли границу, я написал президенту Картеру: "У нас теперь есть возможность дать СССР свою вьетнамскую войну" ».

Громыко сыграл ключевую роль в выдвижении М. С. Горбачева на пост Генерального секретаря ЦК КПСС , он вел переговоры с его сторонниками Александром Яковлевым и Евгением Примаковым через своего сына, директора Института Африки Анатолия Громыко . В обмен на поддержку кандидатуры Горбачева ему была обещана должность председателя Президиума Верховного Совета СССР.

Егор Лигачев пишет в своих мемуарах, что был очень удивлен, когда на заседании Политбюро, без всякого предварительного обсуждения, встал Громыко и выдвинул на пост генсека Горбачева. А Виктор Исраэлян , советский дипломат, бывший посол СССР в ООН, вспомнил, что еще в 1984-м вице-президент США Буш-старший по секрету рассказал ему, кто именно сменит в Кремле Черненко: «Когда я сообщил об этом Громыко, он внимательно выслушал меня, но мне неизвестно, оказала ли эта информация какое-либо влияние на позицию самого Громыко, который после смерти Черненко первым выступил с предложением выбрать генсеком Горбачева ».

«Я не просто выступил на заседании Политбюро , - не скрывал этого и сам Громыко, - а сразу же, как Горбачев открыл заседание, не раздумывая ни секунды, встал и сказал: "Предлагаю генеральным секретарем ЦК КПСС выбрать Михаила Сергеевича Горбачева" ».

После назначения на новый пост - председателя Президиума Верховного Совета СССР , формально - главной должности в стране, но которая по сути ничего не решала, Громыко вышел из здания МИД и уехал в Кремль. Он не попрощался даже со своими сотрудниками , с которыми работал многие годы.

Сухость (характерная черта для руководителей того времени, которые прошли школу Сталина) - это тоже было его неотъемлемым качеством .

После смерти Андропова Громыко примеривался уже к должности генерального секретаря , но выдвинули Черненко . Как это произошло, Устинов рассказывал главному кремлевскому медику - академику Чазову : «Мы встретились вчетвером - я, Тихонов, Громыко и Черненко. Когда началось обсуждение, почувствовал, что на это место претендует Громыко. Ставить его нельзя. Знаешь его характер. Видя такую ситуацию, я предложил кандидатуру Черненко, и все со мной согласились ».

«Став председателем Президиума Верховного Совета СССР, Громыко начал ездить по большой стране, он плохо знал жизнь советских людей. Удивлялся - магазинов много, а товаров в них нет. Перестав быть министром, он перестал быть нужным. Выступал на каждом заседании Политбюро, но часто невпопад. Мир менялся, но Громыко жил прошлым », - писал известный журналист Леонид Млечин в своей книге «МИД. Министры иностранных дел ».

Новая политическая система, назначенная на 19-й Всесоюзной партконференции (1988), не предусматривала пост председателя Президиума Верховного Совета СССР. Вводился новый пост для главы государства - Председатель Верховного Совета СССР . И его должен был занять лидер правящей партии.

Громыко собирался с визитом в Пхеньян. К нему приехал Горбачев, они поговорили, визит был отменен. На Пленуме ЦК КПСС было зачитано заявление Громыко с просьбой об отставке.

Когда его отправляли на пенсию, он попросил: оставьте мне дачу, машину и одного помощника - писать мемуары.

Перестройка и гласность приводили его в состояние шока . Однажды, увидев, как по телевизору главу государства буквально обливают помоями, Андрей Андреевич не выдержал.

«Он встал, перекрестился и сказал: "Слава Богу, что меня там нет" », - говорит Анатолий Андреевич Громыко.

Аневризма его брюшной аорты лопнула в ту ночь, когда он закончил писать мемуары. До распада страны, интересы которой Андрей Громыко так долго и искренне защищал, он не дожил два года. По требованию семьи, он похоронен на Новодевичьем кладбище , а не у Кремлевской стены. Никто из новых хозяев СССР на похороны патриарха советской дипломатии так и не пришел...

Анатолий СЛаневский, [email protected]

- Андрей Андреевич, какое у вас самое сильное впечатление из детства?

Когда я был маленьким, услышал как-то от бабушки необычное слово. Не помню, в чем я провинился, но она мне пригрозила пальцем и сказала: «Ах ты демократ! Ну, ты у меня дождешься крапивы!». Это было до революции, при царе, и она, знавшая по слухам, что «демократов» сажают в тюрьму, высылают на каторгу, решила и меня припугнуть этим «страшным» словом.

- Вы встречались практически со всеми послевоенными президентами США. Какая встреча была самой незабываемой?

Еще в 1945 году на конференции в Сан-Франциско мне довелось встретиться с Джоном Кеннеди . Он был тогда популярным корреспондентом и обратился ко мне с просьбой дать ему интервью. Кеннеди-журналист вел себя ненавязчиво, вопросы ставил в форме как бы собственных рассуждений. Потом делал паузу и, скорее, глазами спрашивал: «Нет ли у меня каких-либо комментариев по затронутым в беседе вопросам? » Мне понравилась эта манера. Кеннеди сохранил ее и в будущем.

- Андропов, когда пришел к власти в 1983-м, предложил вам стать не только министром иностранных дел, но и Председателем Президиума Верховного Совета, по сути, руководителем советского государства. Почему вы тогда отказались?

С президентом Дж. Кеннеди, «карибский кризис», октябрь 1962

Потому что знал: Андропову самому вскоре захочется стать председателем Президиума. И не из-за личного тщеславия, а из-за характера поста генерального секретаря ЦК КПСС. Это - партийный, не государственный пост. Наиболее важные государственные дела, особенно международные, рано или поздно потребовали бы подписи первого лица Советского Союза.

- Считается, что именно вы выдвинули Горбачева на пост генсека. Это действительно так?

Да, на мартовском Пленуме ЦК я по поручению Политбюро выступил с предложением выбрать генеральным секретарем ЦК КПСС Михаила Сергеевича Горбачева и обосновал это предложение. Пленум единогласно принял положительное решение.

- Не жалеете, что помогли Горбачеву получить эту должность?

Нет, не жалею. Я поддерживал не просто Горбачева, а большие перемены. Нам был нужен активный лидер.

- Оправдал он ваши надежды?

Не по Сеньке оказалась шапка государева, не по Сеньке!

- В западных газетах вас называли «Мистер "Нет"». Это потому, что вы так часто на переговорах употребляли это слово и не шли на компромисс?

Мое «Нет» они слышали гораздо реже, чем я их «No», потому что мы выдвигали гораздо больше предложений. Меня в их газетах прозвали «Мистер "Нет"», потому что я собой манипулировать не позволял. Советский Союз - великая держава, и никому этого делать мы не позволим!

- Что вы считаете своим самым большим личным успехом?

- Закрепление и незыблемость границ в Европе - это основной результат моей деятельности на посту министра иностранных дел. Думаю, что эти границы сохранятся. Конечно, с годами могут произойти некоторые изменения. Если европейские страны откажутся от Хельсинских договоренностей, станут их нарушать, тогда на европейской земле начнутся территориальные конфликты, распадутся старые и сложатся новые коалиции. В Европу снова придет война.

- Враги у вас были?

У меня всегда были два соперника - время и невежество людей , которых поднимали на вершину обстоятельства. Интриги, доносы, подножки друг другу в части партийной верхушки были в почете.

- И кто же в Кремле, на ваш взгляд, был особенным интриганом?

Из тех, с кем довелось работать, на первое место ставлю Вышинского . Он погубил много людей, но и его жизнь поломала. Любил сталкивать людей лбами Хрущев . Брежнев интереса к интригам не имел. Снятие Хрущева не было заговором, оно стало необходимостью, так как Никита Сергеевич потерял контроль над собой, стал разваливать страны и партию. Скажем, вдруг, нарушив необходимые процедуры, передал Крым Украине.

- В своих воспоминаниях вы рассказали много интересных фактов из международной жизни, но почему-то совсем не коснулись внутренней политики. Побоялись раскрыть государственные секреты?

Любите вы громкие слова, сенсации, а я не могу выставить на всеобщее обозрение то, что многие годы хранилось за семью печатями. Вообще, я считаю, что экономическая и особенно финансовая сила капитализма превосходит нашу . Американский капитализм опутал земной шар. Противостоять этому можем только мы, еще, пожалуй, Китай, страны, богатые сырьем и сильные в военном плане.

- Какой вы можете сделать прогноз о наших взаимоотношениях с Америкой?

Изменение соотношения сил в пользу американцев позволяет им сделать много ходов. Скорее всего, от нас будут требовать одностороннего разоружения в обмен на мифическую помощь, которая никогда не придет.

Мы до сих пор живем в условиях вождизма, хотя он и появился в новом облике. С коллегиальностью в руководстве дела идут плохо. Забыты старые уроки, в моде новые учителя, зачастую с Запада.

- Какой ваш основной жизненный принцип?

Никогда нельзя скучать. Физически люди умирают, а духовно - никогда. Надо верить...

Рекомендуем почитать