Житие андрея юродивого христа ради краткое содержание. Блаженный андрей, христа ради юродивый. Великую цену заплатил Андрей, чтобы получить свободу

ЭТА КНИГА - О ЖИТИИ И ЖИЗНИ СВЯТОГО И БЛАЖЕННОГО ОТЦА НАШЕГО АНДРЕЯ, ХРИСТА РАДИ ЮРОДИВОГО, И СВЯТОГО ОТЦА НАШЕГО ЕПИФАНИЯ, ПАТРИАРХА КОНСТАНТИНОПОЛЬСКОГО

Слово первое. Как он стал юродивым

О жизни богоугодной и непорочном житии добронравного мужа, дорогие мои, хочу я вам поведать, и потому прошу вас выслушать мой рассказ со вниманием. Ибо повесть эта как бы источает медвяное благоухание, сладкий и дивный елей. Поэтому приготовьтесь всей душой насладиться ею, и это еще более подвигнет меня приступить к началу этой повести и открыть перед вами духовное величие этого мужа. Вот начало рассказа о нем.

В царствование христолюбивого императора Льва Великого жил в Константинополе некий муж по имени Феогност, которому благоверный император пожаловал титул протоспафария и назначил предводителем восточных областей.

Муж сей, имевший многочисленную челядь, купил после этого еще много новых рабов, среди которых был и тот, о ком мы теперь смиренно ведем рассказ. Был он родом славянин.

Когда господин купил его вместе с остальными, он был по виду моложе всех и весьма красив, поэтому господин пожалел его и решил взять его в личное услужение. Тотчас отдал он его, не умевшего еще говорить по-гречески, учиться Святому писанию.

Благодаря ясному уму отрок вскоре обучился Псалтири и счету и всему, чему учил его учитель, так что учитель дивился быстроте его успехов. Никто не предполагал в нем славянина, ибо был он пригож лицом, наделен духовным разумом, физической силой и умел красиво писать.

Поэтому господин стал поручать ему выполнение секретарских обязанностей. Он выполнял эту работу со всем прилежанием и тщательностью, за что был любим господином и госпожой и всеми домочадцами.

Феогност оказывал ему большую честь и одаривал своими одеждами, ибо видел, как усердно тот заботится о его имении, так что видевшие его говаривали: «Раб одет лучше своего господина».

Однажды ночью он встал с постели помолиться, следуя сказавшему: «В полночь встал я исповедаться Тебе». Ненавидя его доброе побуждение, злобный Дьявол, придя, начал громко стучать в двери дома, где находился юноша. Сильно испугавшись, юноша прервал молитву и поспешно лег в постель и укрылся своей козичиной. Увидев это, Сатана возрадовался и сказал как бы своему собрату: «Посмотри на этого. Недавно еще тощую похлебку ел, а туда же готовится бороться с нами». И сказав это, исчез.

После такого испуга блаженный крепко уснул. Во сне он увидел, будто находится словно в каком-то театре. И на одной стороне было огромное множество эфиопов, а на другой стороне - множество белоризцев и других святых мужей. И между обеими сторонами идет спор о состязании в беге и борьбе. Эфиопы, имея на своей стороне некоего черного великана, вопрошают у собравшихся белоризцев, нет ли среди них такого, который состязался бы в беге или вступил в единоборство с этим черным. Ибо, говорили они, он со многими боролся и никто и нигде не может ему противостоять. Ибо это был тысяцкий несытого сатанинского легиона.

И пока они так похвалялись, и блаженный там стоял и слушал, а белоризцы не знали, что отвечать, спустился с высоты прекрасный юноша, держа в руке три венца. Один из них был украшен чистым золотом и драгоценными камнями, а второй сиял крупным дорогим жемчугом, а третий, самый большой, был сплетен из всевозможных красных и белых цветов и неувядающих ветвей Божьего рая. Они испускали такое благоухание, что ум человеческий не в состоянии выразить.

Видя это, Андрей стал тужить и терзаться, как бы ему заполучить хотя бы один из этих венцов. И, подойдя к тому, который был в обличье юноши, сказал ему: «Христа ради, продаешь ли их? Если я не смогу их купить, подожди немного, я схожу к моему господину, и он даст тебе столько золота, сколько пожелаешь».

Юноша ответил ему с улыбкой: «Поверь мне, дорогой мой, что если даже ты принесешь мне золото всего мира, я не отдам тебе ни единого из этих цветков - ни тебе, ни кому другому, ни твоему мнимому господину. Ибо эти венцы не принадлежат этому суетному миру, как тебе кажется, это венцы Христовы из небесных сокровищниц, которыми венчаются те, кто побеждает этих черных. И если ты хочешь получить не один только, но все три, то иди и борись с этим черным эфиопом. И если победишь его, то не только эти, но и другие, лучше этих, какие только пожелаешь, получишь от меня».

Услышав это, Андрей воодушевился и сказал ему: «Поверь мне, что я сделаю, как ты сказал. Только научи меня его уловкам».

И говорит ему юноша: «А ты разве не знаком с его уловками? Ведь грозные и страшные эфиопы немощны. Не бойся же его огромного роста и страшного вида. Он, как гнилое растение, гнил и немощен».

Укрепив такими словами молодца, прекрасный юноша обхватил его, как бы намереваясь бороться с ним, и стал учить, как ему противостоять эфиопу. И сказал ему на ухо: «Когда он схватит тебя и начнет тебя кружить - ибо я знаю это - ты не бойся, а зацепи его ногу - и узришь славу Божью».

И тотчас вышел блаженный на борьбу и крикнул громким голосом: «Иди сюда, черномазый, поборемся с тобой!» Эфиоп подошел, грозно сопя и хрипя, схватил Андрея и начал его кружить и кружил долго. И стали эфиопы хлопать в ладоши, а белоризцы побледнели, думая, что сейчас ударит его черный о землю, так что у него глаза выскочат. Андрей же, кружась вокруг эфиопа, изловчившись, зацепил его ногу. И демон, падая, ударился лбом о камень и стал вопить.

Обрадовались и захлопали в ладоши белоризцы. И, подняв праведника на руки, стали целовать его лицо, умащая его духовным елеем. Тогда все черные разошлись посрамленные. А прекрасный юноша отдал ему честные венцы и, поцеловав его, сказал: «Иди с добром. Отныне ты наш друг и брат. Устремись на добрый подвиг, наг будь и юродив меня ради и великого блага удостоишься в день царствия моего».

Услышав это, блаженный пробудился от глубокого этого сна и подивился случившемуся с ним, потому что на губах своих он ощущал благовония; и лицо его благоухало как бы божественным благоуханием, источник которого был невидим.

Наутро он пришел ко мне недостойному и, решившись, рассказал мне о бывшем ему видении. И, выслушав его, я подивился его видению. Посовещавшись, мы решили, что ему нужно отныне преобразиться и представиться умалишенным и бесноватым ради того, который сказал ему: «Будь юродивым меня ради и великого блага удостоишься в день царствия моего».

Иначе он не мог бы уйти от своего земного господина, ибо никому не хочется отпускать своего холопа на волю, тем более на Божье дело, ибо дьявол ревностно старается помешать этому.

На другую ночь, поднявшись в полночь, Андрей помолился и, окончив молитву, взял нож и пошел к колодцу, который был возле спальни его хозяина. И сняв с себя одежду, которая была на нем, начал ее резать на куски. И притворяясь бесноватым, стал произносить бессвязные речи и бессмысленно бормотать, как делают умалишенные.

Хозяин его, проснувшись, подивился всему этому, тем более, что была полночь. Но поразмыслив, решил что это колодезный дух вылез из колодца и дохнул на первого встречного, и им оказался Андрей. И он промолчал до утра.

На рассвете повар пошел набрать воды и, увидев случившееся с Андреем, удивился. Оставив ведро, он пошел и рассказал хозяину, певшему на заутрени. Услышав это, хозяин удивился, что Андрей, как сказал <повар>, впал в безумие и, разодрав одежды, сидит на колодезном устье. Он вышел с женой и всеми домочадцами, и, увидев его в безумии, они горько плакали и сокрушались, думая, что он вправду стал жертвой нечистого духа. Господин его был весьма опечален этой напастью и, не зная, чем ему помочь, велел отвести его в церковь святой мученицы Анастасии, которую построил благоверный Лев Мясник, и там посадить его в оковы, и послал много сребреников церковному служителю на его содержание и кормление.

Весь день напролет праведник представлялся безумным и разговаривал, как юродивый, А ночью он заплакал от всего сердца, кланяясь и молясь мученице Христовой, чтобы она явилась ему и, если он достоин, чтобы сказала ему, угоден ли начатый им подвиг.

Когда он перестал плакать и молиться, он вскоре увидел, как в видимом образе пришли пять жен и с ними впереди почтенный старец. Они стали обходить лежавших там больных, посещая одного за другим. Пройдя всех, подошли и к Андрею, сначала остановился старец, а рядом с ним святые жены. Пристально глядя на него, старец ласково улыбнулся ему, что-то доброе замышляя. И сказал, как бы в шутку, обращаясь к пятой жене, которая сияла ярче всех: «Госпожа Анастасия, что же ты здесь не врачуешь?»

Она отвечала ему: «Господин учитель, здесь другой врачевал, и никто больше ему не нужен. Ибо тот сказал ему: “Будь юродивым меня ради и много добра стяжаешь в день царствия моего”. И после такого врача он не нуждается в исцелении. Он уже научился этому ремеслу и не оставит его до последнего своего дыхания, и будет сосуд богоизбранный, святой и возлюбленный Духом».

Старец произнес: «Я знал это, госпожа, и лишь шутя спросил тебя».

Так они говорили в присутствии Андрея, потом, оставив его с миром, они вошли внутрь церкви поклониться. И после этого он не видел никого из них ни выходящими, ни входящими, пока не застучал в било служитель. Пораженный увиденным, преподобный восславил Бога и поблагодарил святую мученицу за то, что она поспешила на его молитву.

Целый день он просидел в оковах, не принимая пищи и произнося непотребные слова. Когда же настала ночь и он, дождавшись полуночи, по обыкновению, стал молиться в тайном храме своего сердца, вознося молитвы и мольбы Богу и святой мученице, пришел к нему во плоти дьявол со множеством бесов, держа секиру, а бесы несли ножи, дубины, колья, мечи, копья и цепи. Это был тысяцкий демонского войска, и потому многие бесы пришли с ним, чтобы погубить блаженного.

И еще издалека зарычал гнилой старец ибо он явился в образе старого черта и бросился на святого, намереваясь убить его секирой, которую держал в руках. И все демоны, которые были с ним, бросились на него, желая его зарезать. Он же воздел руки и со слезами возопил к Господу: «Не предай зверям душу мою, верующую в тебя!» И еще сказал: «Святой апостол Иоанн Богослов, помоги мне!»

И тотчас раздался гром, словно в небесах, и крики многих людей. И явился старец с большими глазами, слегка возлысый, с лицом, сияющим светлее солнца, и с ним многочисленная свита. И грозно сказал он пришедшим с ним: «Затворите врата, чтобы никто не убежал». И те, которых было больше, чем бесов, немедленно исполнили это. И когда все бесы были пойманы, один из них тайком сказал другому: «Будь проклят тот час, когда мы соблазнились на это дело. Ибо Иоанн суров и намерен тяжко покарать нас».

Честной старец приказал своим спутникам снять железную цепь с шеи Андрея. И, выйдя за церковные врата, произнес: «Ведите мне их по одному». И привели первого и распростерли на земле. И апостол, взяв железную цепь, сложил ее втрое и ударил его раз сто. И вопил бес, словно человек: «Помилуй меня!»

Потом распростерли на земле другого демона, и тот был так же бит.

Слыша, как они вопят «Помилуй нас!», Андрей невольно начал смеяться. Ему казалось, что эфиопы, как люди, пойманы и их по-настоящему избивают. Распростерли и третьего, и тот столько же претерпел. Ибо Бог наносил им нешуточные удары, чувствительные для их естества. Избивая их всех по очереди, бьющие говорили избитым и отпущенным: «Идите и покажитесь отцу своему Сатане, любо ли ему это будет?»

И когда те разошлись, исчезли и все белоризцы. Благообразный же старец пришел к рабу Божию и, возложив оковы на его шею, сказал, шутя: «Видишь, как я поспешил к тебе на помощь. Ибо я весьма пекусь о тебе, потому что Бог повелел мне опекать тебя и заботиться о том, что более всего служит твоему спасению. Претерпи это, и будешь во всем искушен. Ибо вскоре наступит час, когда ты будешь отпущен и сможешь ходить свободно, где тебе заблагорассудится».

Андрей спросил: «Кто ты, мой господин? Я тебе не знаю».

Старец ответил: «Я тот, кто возлежал на честной и животворящей перси Господа нашего Исуса Христа». И сказав это, исчез из виду, словно превратившись в молнию.

Дивился блаженный Андрей и горячо прославлял милость Бога, помогающего ему в словах и делах, избавившего его от нечистой силы, ополчившейся против него. И молвил про себя: «Господи Исусе Христе, велика и непостижима сила твоя и безгранично милосердие твое, коль ты ко мне смиренному благоволишь и заботишься обо мне, являя мне дивное чудо. Сохрани и далее меня на пути истины твоей и сделай меня достойным обрести твою благодать. Вышний, великая сила, грозный, не оставляй нас».

Пока он молился, настала ночь, и задремав, увидел он себя во сне в царских палатах. Когда он там находился, позвал его царь к себе. И когда он пришел и стал перед ним, спросил его царь: «Хочешь ли ты всей душой работать для меня, и я сделаю тебя одним из почитаемых в моих палатах?» Андрей ответил: «Кто же отказывается от блага? Я бы очень хотел этого».

Сказал царь: «Если хочешь, прими пищу моего служения». И с этими словами он подал ему нечто похожее на снег. Взяв, Андрей съел ее. Было так сладко, что подобной сласти ум человеческий не в состоянии сравнить ни с чем. Но ее было мало, и съев, Андрей стал про себя молить, чтобы ему дали еще того же. «Ибо, - говорил он, - когда я ел, мне казалось, что с миром Божьим сравнима эта сласть».

И опять дал ему небольшой кусок чего-то, похожего на кидонат. И сказал ему: «Возьми и съешь». Андрей, взяв, съел. Это было жгучее и горькое, горьче полыни, так что ему стала противна и предыдущая сладкая добрая снедь.

Царь, видя его отвращение, сказал ему: «Видишь, как не смог ты воспринять этого горького вкушения, означающего служение мне? Пища, которую я тебе дал, - это узкий и скорбный путь, ведущий тех, кто хочет войти во врата царства моего».

Блаженный сказал: «Горька эта пища, владыка. Кто же способен вкушать ее и служить тебе?»

Отвечал царь: «Смысл горького ты понял, а сладкого понял ли? Не дал ли я тебе сначала сладкое, и потом горькое?»

Сказал он: «Да, владыка. Но только о горьком сказал ты рабу твоему, что это образ скорбного пути».

Сказал царь: «Нет, путь лежит посередине между сладким и горьким. И в горьком воплощено вкушение мучений и страданий, которые тебе предстоит принять ради меня, а в сладком и лучшем обретается прохлада, покой и утешение страждущим меня ради. От моей благодати не исходит одно только горькое или одно только сладкое, но порой одно, порой другое, перемежаясь и чередуясь. И если ты желаешь трудиться для меня, скажи мне, чтобы я знал».

Сказал Андрей: «Дай мне еще раз отведать того же, я попробую и скажу». И он опять дал ему горькое, а потом сладкое. Страдая от горечи, Андрей сказал: «Не могу я служить тебе, питаясь этим. Пища эта горька и тяжела».

Царь улыбнулся и вынул из пазухи своей нечто другое, с виду словно огонь, источающее благоухание и украшенное цветами. И сказал ему: «Возьми, съешь и забудешь все, что видел и слышал». Он же, взяв, вкусил и простоял долго в забытьи от этой сладости и от огромной радости и от великого благоухания и славы. А придя в себя, упал в ноги великому царю тому и взмолился со словами: «Помилуй меня, владыка добрый, и не отвергни отныне меня от служения тебе. Ибо уразумел я воистину, что весьма сладок путь твоего служения, и вне его не поклоню своей головы ни перед кем».

И тот ответил ему: «Это ли вкушение тебя удивило? Поверь мне, что среди моего добра это наименьшее. Но если ты меня успокоишь, все мое твое будет и ты будешь мне другом и причастишься святого царства моего и наследник мой будешь». И сказав это, словно на подвиг его послал. И тотчас Андрей пробудился.

Все это блаженный сохранил в своем сердце и дивился, говоря: «Что бы это могло быть?»

По истечении четырех месяцев его пребывания в церкви святой Анастасии, церковные слуги, видя, что он не выздоравливает, но, напротив, ему становится хуже, сообщили о нем его господину. Услышав это, Феогност отказался от него, как от безумного и бесноватого, и велел, сняв с него оковы, отпустить на свободу. И сняв с него оковы, церковные служители отпустили его. Видя, что задуманное им сбывается, Андрей прославил Бога, устроившего так, чтобы сбылась воля его.

Начало жития его

С того времени он начал бегать и резвиться на улицах, следуя примеру своего предшественника Симеона Юродивого и бродил целый день без еды и без отдыха. Когда же наступал вечер, он либо не спал, если ему было не угодно спать, а ходил по городским улицам и в душе молился и так всю ночь бодрствовал, а наутро почивал; либо, когда ему не было угодно ходить в ночи, искал на улице место, где лежат собаки, и прогнав пса, ложился на его место и почивал, словно на постели, - наг, убог, нищ, не имея ни рогожи, ни платья, ни власяницы или хотя бы куска материи. Вместо всего этого имел он на себе, как прежде было сказано, единственное суконце, в нем и ходил.

Вставая утром, он говорил себе: «Ну вот, презренный юродивый Андрей, наспался пес с псами всю ночь на приволье. Пойдем дальше работать, ибо приближается смерть. И пусть никто не соблазнит тебя, ибо в час смерти никто тебе не поможет. Ибо каждый человек плод своего труда принимает в час исхода этой жизни. Пойдем же поскорее, несчастный, поругаемый людьми в этом мире, и удостоимся похвалы и славы у небесного Царя и Бога».

Говоря это, стремился честный человек, по слову великого апостола Павла, простираться вперед, забывая заднее. Смотря на него, люди говорили: «Вот новый бесноватый». Другие говорили: «Не стоит земля без юродивого». А иные толкали его и в шею били, и с презрением плевали в лицо.

Терпеливо снося все это, голодный, жаждущий, умирая от холода, опаляемый зноем и терпя обиды, он оставался неуязвимым. И такую молитву носил он в тайном храме сердца своего, что, когда он шептал ее, она была далеко слышна. И как из бурлящего котла при бурном кипении исходит густой пар, так и из его уст исходил пар Святого Духа, так что некоторые видевшие его говорили: «Это сидящий в нем демон, это он извергает этот пар». А другие говорили: «Нет, это сердце его, гневаясь от присутствия бесовского духа, так дышит». Но это было не так, это являла себя непрестанная богоугодная молитва. Так что, как раньше несведующие считали пьяным всякого говорящего на другом языке, так и здесь об этом славном думали.

О блудницах

Однажды он проходил, играя, мимо блудилища. Одна из блудниц, видя юродивого, схватила его за край ветхой одежды, которая была на нем, и втащила его внутрь. Истинный насмешник над Сатаной уступил и вошел вместе с ней. И когда вошел в блудилище, вокруг него собрались и другие блудницы и, потешаясь над ним, спрашивали: «Как это тебя угораздило?» Праведник же только усмехался, ничего не отвечая. Толкая его, они пытались заставить его сотворить скверный блуд, лаская тайные его уды. Иные, лобзая, искушали целомудренного, стремясь склонить к сраму. Другие говорили: «Соблуди с нами, юродивый, и насыти свою духовную похоть».

Но дивное чудо явил он. Ввергая его в столь сильный соблазн, они нисколько не смогли подвигнуть его к желанию смердящего этого недуга.

Тогда они оставили свои намерения со словами: «Либо он мертвец, либо бревно бесчувственное, либо камень лежачий: сколько ни распаляем мы его на похоть, ничего у нас не выходит».

Одна из них сказала: «Удивляюсь я вашему неразумию и возмущению. Он ведь юродив и бесноват, голоден и холоден, и негде ему голову приклонить - откуда взяться у него похоти? Оставьте его, пусть себе безумствует».

Праведник же увидел блудного беса, стоящего среди блудниц, внешне он был похож на эфиопа, губаст, на голове вместо волос конский навоз, смешанный с золой. А глаза его были словно лисьи; ветхое тряпье покрывало его плечи. И исходил от него такой зловонный запах нечистот, что, не выдержав этого тяжкого смрада, блаженный начал часто плеваться и закрыл одеждой свой нос.

Видя, что Андрей гнушается блуда, разъярился блудный бес и завопил: «Люди меня лелеют, словно мед сладкий, на сердце своем, а этот глумится над всем миром, брезгуя мною, плюет на меня. Да сам ты благой ли цели ради стал юродивым, а не для того ли, чтобы таким образом уклониться от земных трудов?»

Блаженный видел его наяву, блудницы же только голос беса слышали, но никого не видели. Сидя среди них, блаженный смеялся над зловонным и безобразным бесом. Увидев, что он смеется, они сказали: «Поглядите, как он со своим демоном смеется». А одна из них сказала: «У него хорошая одежда. Давайте возьмем ее и продадим, и у нас будет сегодня питье». Быстро поднявшись, они раздели его, оставив нагим, а одежду продали за сребреники и разделили, каждой досталось по два медяка.

Старшая сказала остальным: «Давайте не отпустим его нагим, а дадим ему хотя бы ветхую рогожу». Принесли рогожу и, сделав прорезь в середине ее, возложили на шею его вместо одежды и прогнали его из дома.

И выйдя на улицу, он начал бегать, юродствуя. Видевшие его, смеясь над ним, говорили: «Хорошая попона лежит на твоем осле, юродивый». Он же отвечал: «Воистину это вы юродивые, я ношу добрую одежду. Ибо Господин мой сделал меня патрикием».

Некоторые христолюбцы сами давали ему медяки, хотя он не просил. Ибо Христос заботился о нем. И сколько бы ему ни давали, он принимал. Иногда приходилось до двадцати, иной раз тридцать и более медяков в день. И высматривал укромное место, где собирались нищие, и шел к ним с медяками в руках, притворяясь блаженным, чтобы они не разгадали его замысла, и, присев, начинал играть медяками. И когда кто-нибудь из нищих пытался отнять их у него, он давал ему затрещину. Видя это, остальные нищие шли на него с палками, желая отомстить за товарища. Используя это как повод для бегства, бросив медяки, он убегал от них. Тогда они присваивали себе его медяки.

Видение богатого покойника

Однажды, когда Андрей шел на духовное свое дело, отойдя немного, он увидел вдалеке, как навстречу ему несут покойника. Это был знатный, очень богатый человек.

Великое множество народа шло за гробом. Слышалось громкое пение идущнх со многими свечами и кадильницами. Стенания и громкие вопли испускали его близкие.

Видя, что происходит над покойником, святой остановился и на долгое время впал в забытье. И увидел: перед свечами идет множество черных демонов, кричащих, заглушая певцов: «Горе ему! Горе ему!» И все, что они кадили, смердело нечистотами, и они несли какие-то мешки и рассыпали попеременно пепел и золу. И все это множество, приплясывая на ходу и нагло смеясь, подобно бесстыжим блудницам, то лаяло по-собачьи, то по-свински визжало. И был для них мертвец предметом веселья и радости. И одни из них шли рядом с телом, кропя лицо покойника нечистотами и навозной жижей, а другие, летая по воздуху, вились около одра.

Нестерпимый смрад исходил из одра и от тела того грешника, как бывает, когда выгребают отхожие места и расплескивают вокруг навозную жижу и раскидывают смрадные нечистоты. И иные клали на его лицо собачий кал и жир морского пса и прочие зловония, другие же, идя следом, плясали, хлопая в ладоши и ужасно топая ногами, смеясь и издеваясь невидимо над поющими, и приговаривая: «Не дай Бог и никому из вас видеть свет, жалкие христиане, поющие над псом “со святыми упокой душу его” и называющие рабом Божьим того, который чинил всякое зло».

И вот страшное видение святого. Взглянул он и видит: князь нечистых бесов с разъяренным взором, наводящим ужас на смотрящих, держа в руках своих огонь, серу и смолу, идет к гробу того несчастного, чтобы опозорить его тело и сжечь огнем, что и произошло по погребении.

И когда покойника проносили мимо, взглянул Андрей и увидел: вослед идет красивый юноша и плачет, одержимый печалью. И рыдая, проходит мимо святого.

Полагая, что он и вправду юноша и <один> из родственников умершего, потому и плачет так, и словно забыв про тайные дела Господа, он протянул свою руку и, коснувшись плачущего юноши, обратился к нему со словами: «Заклинаю тебя Богом неба и земли, в чем причина твоего плача и почему ты такие слезы льешь? Никогда мне не приходилось видеть, чтобы кто-нибудь так плакал по мертвецу; скажи мне, пожалуйста, почему ты это делаешь?»

Отвечал ему ангел: «Причина моего плача в том, что того, кого сейчас хоронят, кого ты видел, дьявол взял себе. Он и есть причина моего плача и печали, и потеряв его, плачу».

Сказал ему святой: «Скажи мне, друг мой милый - ибо я понял, кто ты - каковы были его грехи?»

И ответил ему ангел: «Поскольку ты, Андрей, и сам Божий избранник и поскольку тебе позволено это знать, внемли и услышь. Ибо ныне твоя прекрасная душа чиста и светла, и я, словно чистое золото увидев, немного утешился в своей печали. Это был знатный муж у императора, но был он при жизни грешник и очень злой человек. Во всем он был блудник и прелюбодей и мужеложец, коварен и немилосерден, кичлив и гордец, и сребролюбец, и лжив, и человеконенавистлив, злопамятен и мздоимец, и клятвопреступник, бедных своих слуг морил голодом, и побоями, и наготой, оставляя их без одежды и без обуви в холодные дни; многих же, палкой забив, закопал в конюшне. И так распалялся он гнусной и богопротивной похотью к отрокам и скопцам, что осквернил до трехсот душ этим мерзким и отвратительным грехом. Но вот, друг мой в Господе, пришла на него жатва, и смерть, придя, застала его без покаяния, погрязшего во многих неописуемых грехах, а скверное его тело, ты сам видел, с каким бесчестием несут к могиле. И потому, о святая душа, и я тужу и в великой печали плачу, ибо, возлюбленный мой, я стал посмешищем демонам и вместилищем гнусного смрада».

О рассказе ангела

Когда ангел закончил, святой сказал ему. «Прошу тебя, друг мой, успокойся. Он заслужил скверную кончину: он стремился ко злу и теперь насытился им. Ты же, огнеподобный, исполненный услады, во имя Господа Саваофа вседержителя будешь пребывать во благе отныне и во веки».

После этих слов ангел невидимо улетел. Прохожие, шедшие по улице, на которой святой разговаривал с ангелом, и видя, что он стоит и разговаривает сам с собой - ибо ангела они не видели, будучи недостойны - говорили друг другу: «Взгляните на этого юродивого, как он дурачится, бессмысленно разговаривая со стеной». И толкая его и отгоняя, говорили: «Что это ты вздумал, дурак, бесноватый, стоишь и со стеной разговариваешь?»

Святой же, слыша, что они болтают, улыбнулся и ничего не сказал. И посмеявшись их неведению, отошел от них и, придя в укромное место, предался молчанию.

Молитва святого за умершего

И вспомнив о том несчастном, которого несли к могиле, стал горько плакать, пока не изнемог и глаза у него не опухли от долгого плача. И в слезах он произносил такую молитву к Господу: «Неисповедимый и невидимый и страшный Бог Отец, творец и владыка, создатель бесконечных веков и начало всякой мудрости и знания! Непостижимое рождение, великолепие святой славы, подобный и равночтимый с Отцом и возлюбленным твоим и вседержителем Духом, родившийся искони от великого ума, всегда оставаясь в лоне родившего тебя, один из нераздельной Троицы и по твоем вочеловечении! Прошу тебя, избави тело того несчастного от поругания смолой и серой, приклони утробу свою святую к молитве ничтожного твоего раба. Поскольку оскверненной его душе нет избавления, ибо смерть закрыла для него все, прошу тебя и молю, чтобы хотя бы тело его избавилось от такого позора, чтобы не до конца порадовался добыче проклятый глубинный змей и не поглотил душу его вместе с телом, оскорбляя святое твое имя».

И пока святой молился, на него снизошло озарение. И впав в экстаз, увидел себя пришедшим на могилу того несчастного. И вот спустился с небес ангел Господний, словно быстрая молния, держа в руке огненный жезл и прогоняя находившихся там нечистых духов. И они исчезли, и было прекращено поругание тела сожжением в смоле и сере.

Видя это, святой вознес благодарность Богу, исполнившему его молитву.

О могильном воре

Спустя несколько дней преставилась дочь одного вельможи. А была она девицей, жившей жизнь свою в чистоте. Умирая, она просила своего отца, чтобы ее похоронили в их загородном имении в часовне посреди сада.

И когда она скончалась, ее понесли хоронить на то место, которое она при жизни указала своему отцу.

В то время был один могильный вор, который, разрывая могилы, снимал с мертвецов одежды. И стоя на пути, он наблюдал, куда ее собираются нести и хоронить. И узнав, где она похоронена, задумал и с ней сотворить то же.

Случилось же проходить мимо святому, совершавшему Христа ради свои дела. И словно провидев сердечным взором, он постиг духом подлый умысел этого нечестивца. И желая отвратить его от этого деяния, ибо он знал, какое наказание тому уготовано, и грозно посмотрев ему в лицо, сказал ему с гневом: «Так говорит Дух, судящий похитителей одежд лежащих в гробах: “Не видеть тебе больше солнца, не видеть больше дня, не видеть больше человеческого лица. Ибо затворятся врата дома твоего и более никогда не отворятся. И померкнет день и вовеки не рассветет”».

Тот же, услышав это, не понял, о чем говорит святой и, ни о чем не беспокоясь, отошел прочь.

Святой же, посмотрев на него, сказал: «Иди, иди, кради, безумец. Клянусь Исусом, если сотворишь это, не видеть тебе солнца».

Тот же, вполне уразумев, что сказал ему Андрей, стал хвалить его, называя праведником <и говоря>: «Право, несчастный бесноватый, и ты по дьявольскому наущению говоришь о неизвестном и тайном. Я нарочно пойду туда, чтобы увидеть, исполнятся ли твои слова». Святой же, юродствуя, продолжил свой путь.

Когда настал вечер, безумец выбрал час и, придя к могиле, отвалил камень и вошел внутрь. И сначала взял саван и накидку, которые были красивы и драгоценны. И взяв это, хотел уйти.

Но ненавистник человеческого рода демон подсказал ему снять и сорочку и оставить тело нагим, что он и сотворил. И когда он взял сорочку, по воле Божьей - ибо удивительна повесть эта - мертвая девица, подняв свою правую руку, ударила его по щеке. И тотчас его глаза ослепли. И ужаснувшись, он затрепетал так, что от страха стали стучать его челюсти и колени.

И отверзнув свои уста, мертвая девица так сказала ему: «Будь несчастен и убог за то, что не побоялся ни Бога, ни ангелов его. И хотя бы ты, как человек, постыдился видеть женское тело обнаженным и удовольствовался бы тем, что ты взял сначала, а сорочку оставил бы моему несчастному телу. Но ты поступил бесчеловечно и жестоко и задумал сделать меня посмешищем перед всеми святыми девами в день второго пришествия. Но нынче я тебя проучу, чтобы ты никогда больше не крал и чтобы ты понял, что Христос - живой Бог, и что будет суд и воздаяние и жизнь после смерти, и веселы будут любящие Господа».

Сказав это, девица встала и, взяв сорочку, облачилась и завернулась в саван и накидку, и вновь легла и уснула с миром, сказав: «На тебя единственного, Господи, мое упование».

Несчастный же тот едва сумел найти садовую стену и так вышел. И поскольку поблизости была дорога, он, идя наощупь от стены до стены, пришел так к городским вратам. И спрашивавшим о причине его слепоты и о том, как это с ним произошло, он поначалу сказал нечто другое, а не то, как было на самом деле. Но потом, успокоившись, рассказал всю правду своему другу. И с тех пор начал просить милостыню и тем стал кормиться.

И порой, сидя и обращаясь к своей глотке, ругался: «Будь ты проклята, несытая гортань за то, что из-за тебя и чрева моего я принял слепоту». И еще говорил: «Тот, кто чревоугодничает и не работает, тот крадет и получает по заслугам».

Вспоминая же святого, дивился, как тот ему предсказал все, что с ним должно было произойти.

Многие же в то время, слыша об этом чуде, отвергались сатанинских дел и были добры нравом и делом.

О вельможе, которому был противен святой

Когда блаженный время от времени глумился по своему обыкновению на ипподроме и творил нечто непотребное, и люди, видевшие его, одни скорбели, другие же, брезгая, проклинали его, как одержимого злым бесом, один из вельмож, проезжая мимо, увидев его, в отвращении на него плюнул.

Угодник же Христов, посмотрев на него долгим взглядом и прозрев его жизнь, сказал ему: «Лукавый блудник, насмешник над церковью, не ты ли, вставая ночью и прикидываясь, что направляешься в церковь к заутрени, ходишь, нечестивец, к Сатане на заутреню. Но вот уже пришло возмездие тебе, и получишь по делам твоим, которые ты совершал, надеясь укрыться от страшного всевидящего ока».

Услышав это, вельможа ударил коня и ускакал, чтобы не срамиться. Ибо он был морской хартуларий.

Спустя несколько дней он разболелся тяжелым недугом и постепенно начал чахнуть. И стали его носить из церкви к церкви, от врача к врачу, и не было ему облегчения. И вскоре он отправился на вечную муку.

Однажды ночью святой увидел у двора этого вельможи огнеподобного ангела Господня, прилетевшего с запада, который смотрел грозным взглядом и держал в руках большой огненный жезл. И он вошел в дом того несчастного, грозясь и гневаясь и намереваясь разрушить дом его до основания. И когда вошел к больному, свыше раздался голос, говорящий: «Бей этого хулителя, содомлянина, блудника и нечестивца. И, бия, наказывай ему: “Будешь еще блудить с мужским полом и с чужими женами? Будешь ходить на заутреню к Дьяволу?”»

И стал ангел бить его и наказывать ему. И был слышен голос ангела и звуки ударов, а бьющего не видно.

В мучениях несчастный волей-неволей, не стыдясь, взмолился: «Больше никогда не буду блудить! Помилуйте меня!»

Так мучимый три дня и три ночи и повторяя: «Больше не буду блудить!», - он испустил дух.

Это, друзья мои, я слышал от блаженного Андрея и записал для пользы и в назидание душам нашим, чтобы соблюдали себя в чистоте, ходя по этому свету. Ибо ничто не может утаиться от Бога и его святых.

И спросил я святого: «Как и каким образом несчастный грешил?»

И, отвечая мне, он сказал: «У него было два скопца, с которыми он и блудил. И они покупали ему обед и, расхаживая по городу, подыскивали ему то девиц, то замужних женщин, то блудниц. И все мысли его были заняты этим, и вставая до петухов, ходил к ним.

Жена его часто спрашивала, куда он ходит в такой час. Он же отвечал: “В церковь хожу”.

И уходя, он сначала занимался дьявольскими делами, а потом, осквернившись, смрадно воняя, шел в церковь.

Многие же, видя, как рано он встает, говорили: “Это святой человек”. А он был тайный дьявол. Поэтому Богу противны поступающие так. Не довольно ему, что он грешник, но еще создает себе славу святого».

О видении святой Богородицы во Влахернах

Когда бывало всенощное бдение в святой церкви во Влахернах, блаженный Андрей шел туда, совершая свои обычные дела. Епифаний с одним из своих слуг тоже бывал с ним. И стояли иной раз до полуночи, а иногда до рассвета.

В четвертом часу ночи блаженный Андрей увидел наяву святую Богородицу, вошедшую через Императорские врата - очень высокую, в сопровождении грозных слуг, среди которых были честной Предтеча и Сын Грома, поддерживавшие ее с обеих сторон. И множество других святых в белых ризах шли перед нею и за ней с духовными песнями.

И когда она приблизилась к амвону, святой подошел к Епифанию и спросил: «Видишь Владычицу и Царицу мира?»

Тот ответил: «Вижу, отец мой».

И на их глазах она преклонила колени и долго молилась, орошая слезами богоподобное свое лицо. Окончив молитву, она подошла к алтарю и молилась за стоящих там людей.

И помолившись, она сняла с себя сияющий, словно молния, мафорий, который покрывал ее пречистую голову и плечи, и, взяв в свои пречистые руки, - был он велик и страшен - распростерла над стоящими там людьми. Долгое время видели его святые распростертым над людьми и излучающим, словно электр, славу Божью. И пока святая Богородица находилась там, они видели и покров, а когда она удалилась, они его больше не видели, ибо она взяла его, очевидно, с собой, а благодать оставила тем, кто был там.

Св. Андрей Христа ради юродивый с житием. Москва. Начало XVI в.

Оригинальный текст

СИА КНИГА ЖИТИЕ И ЖИЗНЬ СВЯТАГО И БЛАЖЕНЬНАГО ОТЦА НАШЕГО АНДРѢА УРОДИВАГО ХРИСТА РАДИ И ИЖЕ ВЪ СВЯТЫХЪ ОТЦА НАШЕГО ЕПИФАНИА ПАТРИАРХА КОСТЯНТИНА ГРАДА

Слово прьвое. Како сътворися ему уродьство

Жизнь Богу угодну и житье непорочно мужа добронрава, о возлюбленьи, хотящю ми исповѣдати, приклоните себе, молюся вамъ, на послушание сихъ. Есть бо си повѣсть якоже медвену нѣкаку воню каплющи, масть сладку и велми дивну. Тѣмже уготовитеся всею душею на се насыщение, да болми и азъ самъ подвигнуся на начатье повѣсти сея и положю пред вами духовныя доблести сего мужа. Есть же слово сего начатья сице.

При цьсарьствѣ христолюбца цьсаря Лва Великого бѣ нѣкто мужь в Костянтини градѣ именемь Феогностъ, иже бѣ протоспафаревымъ саномь почтенъ от благовѣрнаго цьсаря, егоже по семь воеводу створи на въсточныхъ странахъ.

Се же мужь многу челядь бѣ имѣя, послѣди же купи и ины многы, в нихже бѣаше и сь, иже ныня поминаемъ бываеть нашимъ смиреньемь. Бѣаше же родомъ словѣнинъ.

Егдаже господинъ его купи сего и съ прочими, се бѣаше младѣи всѣхъ плотнымь взоромъ и красенъ велми, яко смилитися ему у господина своего велми и прѣд нимь ему служити орудья требльшая. Абие же вда его, да ся научить святымъ книгамъ, еще грѣчкы молвити не разумѣющю.

Трѣзвъ же сыи отрокъ умомь своимь, въскорѣ изучися Псалтыри и числомь и всему, еликоже учитель его веляше ему, якоже дивитися учителю его скорому его ученью. Не мнящю никомуже, якоже словѣнинъ есть личнаго взора дѣля и душевнаго разума, и плотьныя дѣля силы, и доброты дѣля писания его.

Сего дѣля и господин его в нотарево мѣсто нача его водити на всяку потребну службу. Съ всимь прилежаниемь и тщаниемь кончава я, яко милу ему быти господину своему и госпожи своеи и от всихъ сущихъ в дому ихъ.

Многы же чти творяше ему Феогностъ и даяше ему от портъ своихъ, в нихже самъ хожаше, видя его всимь сердцемь прилежаста на имѣние его, яко видяще его молъвляху, яко: «Рабъ в лѣпшихъ портѣхъ господина своего ходить».

Часто же хожаше по церквамъ и любляаше прочитати богодуховнъныя книгы, боле же святыхъ мучения и жизни святыхъ отець, яко горѣти серцю его на тѣхъ упованье, на подобие ихъ въставлятися. Особѣ бо вложи собѣ начало добраго житья. Тацѣмь образомъ Богу нача работати.

Въ едину бо нощь въставъ одра своего, да ся помолить, по подобью рекшому: «Полунощи въстаяхъ исповѣдатися Тебѣ». Завидив же неприязнивыи дѣмонъ добрууму начатью его, пришедъ, нача бити въ двери храмины тоя, в неиже уныи прибываше. Оужасъ же ся от страха, остася молитвы и скоро на одрѣ възлегъ, покрыся козичиною своею. Се же видивъ Сотона, рад бысть и рече, яко к нѣкому подобну себѣ: «Видиши ли сего? Доселѣ тоштетину ялъ, а уже строиться и сь на ны». И се рекъ, ищезе.

От страха же того усну твердо блаженыи. Види въ снѣ, яко бѣаше нѣгдѣ на позорищи. Да бѣше на единои странѣ множьство ефиопъ много, а на друзѣи странѣ множьство в бѣлахъ ризахъ и инѣхъ святыхъ мужь. Бѣаше же межю обою страну рѣць нѣкака о уристанѣи и о борении. Ефиопи бо, черна нѣкого велми велика имѣюще, прошаху у сбора бѣлоризець, нѣ ли никогоже, иже ся бы уристалъ любо брался с цернымь симъ. Никтоже бо, глаголаху, нигдѣже не може ся ему противити, боръшюся ему съ мнозими. Бѣаше бо тысящникъ несытаго легеона Сотонина.

Да якоже онѣ началѣ бѣаху хвалитися тако, и блаженому ту стоящю и послушающю, а бѣлоризцемь не умѣющемь что отвѣщати, единъ нѣкто уноша велми красенъ слѣзе от горних, в руцѣ держа 3 вѣнца. Да единъ бѣаше украшенъ златомь чистомь и каменьемь чьстьным, а вторыи жемцюгомь великымъ драгымъ блискающимся, а 3-и велми болѣи обою от всякого цвѣта чьрвьлена и бѣла и от вѣтвия Божия рая исплетена, неувядаемъ николиже. Таку же воню имѣаху, якоже умъ человецьскъ не можеть нарещи.

Се же види Андрѣи, тужаше и торзашеся, кацѣмь образомь бы възмоглъ взяти понѣ единъ от вѣнець тѣхъ. И приступивъ к тому, иже то бѣаше видиниемь уноша, рече ему: «Тако ти Христа. Продаеши ли я? Аче бо любо не могу купити ихъ, но аче мало пождеши мене, шедъ, повѣдѣ господину своему, да вдасть ти злата, елико хощеши».

Рече ему уноша, улыскаяся лицемь: «Ими ми вѣру, възлюблене, яко аще ми принесеши любо и всего сего мира злато, не вдам ти от сего цвѣта ни единого, ни тебе, ни иному никомуже, ни мнимому твоему господину. Не бо суть суетнаго сего мира, якоже ты мниши, нъ си суть от скровищь прѣнебесьныхъ вѣнци Христови, имиже ся вѣнчавають иже черныя оны избивають. Аще ли хощеши не единого токмо взяти, нъ и вся три, да шедъ борися съ ефиопомъ онѣмь чернымь. Да аще ему удолѣеши, не едины си, нъ ины, елико хощеши, крашьшя сихъ възмеши у мене».

Се слышавъ Андрѣи, о словесѣ семь дерьзновение взя и рече ему: «Вѣру ими ми, яко створю, елико ми еси реклъ. Толико научи мя клюкамъ его».

И рече к нему уноша: «А ты не вѣси ли клюкъ его? Не ефиопѣ ли суть, грознѣ и страшивѣ, немощьни? Да не плашися страшнаго его величества и взора. Яко же бо зелье гнило, тако и тои есть изъгнилъ и немощенъ».

Сими же словесы укрѣпивъ унаго, приимъ его красныи онъ уноша, яко творяся братися с нимь хотя, учаше его, како ся бы ему противити ефиопу. И рече ему въ ухо: «Егда тя возмет и начнет вертѣти тобою, се бо вѣдѣ азъ, нъ ты не мози ся ужаснути, нъ запни ему и узриши славу Божию».

И изииде же абье блаженыи, да ся бореть, и рече великымъ гласомь: «Иди сѣмо, учѣрнене, да ся боревѣ оба». Пришед же ефиопъ, дыша и грозяся, въсхыти Андрѣа, и нача имъ вѣртѣти на многы часы. И начаша ефиопи плескати, а бѣлоризци поблѣдѣша, мняху бо яко ударить имъ черныи о землю, да ему и оци искочита. Вертим же около Андрѣи, и стрясеся, запя ему ногою. И летящю таковому дѣмону, улучися лбу его на камени и абие нача въпити.

Радость же велика и плесканье велико нача быти бѣлоризцемь. И въсхытиша праведника на высоту руками своими, възнака начаша его лобызати, мажюще муромь духовнымъ. Тогда же чернѣи онѣ разидошася вси с великомъ студомь. А красныи онъ уноша вда ему чьстныя вѣнца и лобзавъ его рече: «Иди с добромъ. Отселѣ уже нашь еси другь и брат. Теци уже добрыи подвигъ, нагъ буди и похабъ мене дѣля и многа добра причастьникъ будеши въ день цьсарства моего».

Си слышавъ, блаженыи от великого того сна убудися и нача дивитися о бывшихъ ему, мнози сущи вонѣ въ устѣхъ его; воняше и лице его яко Божия воня невидимо.

Заутра же приде ко мнѣ недостоиному и, дерьзнувъ, исповѣда ми бывшее видинье свое. Да подивихся, слышавъ, видинью его. Свѣщаховѣ же ся оба и судиховѣ, да ся прѣтворить нынѣ вмѣсто яко бѣшенъ есть, неистовъ ся дѣеть рекшаго дѣля к нему: «Буди похабъ мене дѣля и многа добра причастника тя сътворю въ день цьсарства моего».

Инако бо не можаше улѣсти плотнаго своего господина, якоже неудобь есть никомуже пустити хлапа своего, да будеть свободенъ, паче же на Божие дѣло, дьяволу възъбраняющю завистью сему.

Въ другую же нощь полунощи въставъ, помолися и кончавъ молитву, вземъ ножь, иде къ кладязю, иже бѣаше близъ ложница господина своего. И съвлекъ со себе ризу, в неиже самъ хожаше, нача ю дробити на платы. И якоже бѣшенъ ся дѣя, словеса нѣкая мутна нача молвити съ гласомъ беставномъ, якоже неистовѣи дѣють.

Убудив же ся господинъ его, дивитися нача бывшему, паче же полунощи. Розмысли же в себе, яко духъ кладяжьныи пришедъ, надохнулъ есть, егоже обрѣтъ прѣдъ собою, да обрѣлъ есть сего. Умолча же до заутрѣя.

И противу свѣту иде поваръ почретъ воды и видивъ бывшее Андриови, удивися. Остав же ся водоноса, шедъ, повѣда господину своему, поющю заутренюю. Се же слышавъ господинъ его, дивляшеся, яко Андрѣи, рече, неистов ся дѣя, сѣдить на устьи кладязя, порты своя роздравъ. Сниде же съ женою своею и со всимъ домомь своимь и видивше его несмысляща, плакашася немало и бишася, мняще, яко право демонъ се ему есть створилъ, да несмыслить. Господинъ же его велми печаленъ бывъ о напасти сеи и ничтоже не могъ ему помочи, повелѣ вести его въ церковь святыя мученица Анастасия, юже есть създалъ благовѣрныи Левъ Мясникъ, и ужи желѣзны привязати его тамо, пославъ и сребреникъ голѣмо слузѣ церковьному на сего потребу и угодие.

Чресъ день же весь праведникъ творяся несмысленъ, словеса глаголаше, якоже похабъ. В ту же нощь плакатися нача на сердци своемь, кланяяся, моляся мученици Христовѣ, дабы ся ему явила, а аче есть достоинъ, дабы его утѣшила, аще угодно есть начатье, еже есть почалъ.

Вмалѣ же тому плачю и молитвѣ преставшю, види и се: 5 женъ очивѣсть придоша ту, и единъ нѣкто старець славою многою славимъ прѣдъ тѣми хожаше. Ходяще же хожаху по болемъ, лежащих ту единого по единому посѣчающе. Минувше же прочая, придоша и к тому, да прѣже старець ста, а от него святыя оны жены. Зряше на нь старѣць онъ беспрестани оцима, сладко нѣчто улыснуся к нему, нѣчто добро о немь промышляя. Рече же к женѣ пятѣи къ свѣтлѣишии, играя: «Госпоже Анастасье, не лѣкуеши ли ничтоже сдѣ?»

Рече ему она: «Господи учителю, инъ есть лѣковалъ, да нѣ ему надоби никтоже. Иже бо ему есть реклъ се, яко: “Да будеши похабъ мене дѣля и многа добра владыка будеши въ день цьсарства моего”. Да то есть лѣковалъ, да нѣ ему трѣбѣ ициленье. Уже бо реместву емуже ся есть научилъ и не остася его до послѣдняго своего дыханья, и будеть Богу съсудъ избранъ, избранъ и святъ и възлюбленъ Духомь».

Рече старець: «И азъ, госпоже, вѣдѣлъ есмь, нъ играя к тебе молвилъ есмь тако».

Се же глаголаше, зрящю Андрѣю, вдавше ему миръ, дну въ церковь внидоша кланяния дѣля. Оттолѣ же никогоже от тѣхъ не види ни вышедша, ни вшедша, даже нача клепати в било слуга. Оудивив же ся преподобьникъ видинымъ от его, прослави Бога и святую мученицю похвали, яже ускори на моление его.

Сѣдѣвъ же день тои весь въ ужи, не вкуси ничегоже, нъ блядивая словеса молъвляше сѣдя. Нощи же наставши, уже оному бдящю до полунощи и по обычаю молитвы и моленья отаи в таинѣмь храмѣ сердца своего Богу и святѣи мученици приносящю, приде к нему очивѣсть дьяволъ съ многы бѣсы, держаи секиру, а они друзѣи ножи, друзѣи дрѣво и колье и меца и копья, друзѣи же ношаху ужа. Тысящьникъ бо бѣаше дѣмоня полку, да сего дѣля мнози бѣси бѣаху пришли по немь, да побиють блаженаго.

Рикати же нача издалеча изъгнилыи старець, тѣмь бо образомь ся бяше явилъ, якоже старыи синець, и потече на святаго, хотя убити его секырою, яже ношаше в руку. И вси дѣмонѣ сущеи с нимь потекоша, зарѣзати его хотяще. Он же съ слезами руцѣ въздѣвъ, къ Господу въпияше, глаголя: «Не предаи же звѣремъ душа моея исповѣдающюся тебе!» И се рекъ: «Святыи Иоанне апостоле Богослове, помози ми!»

И абие громъ бысть, яко свыше, и голка людии многъ. И се старець нѣкто великама очима, въсъклоненъ мало, лице имѣя солнца свѣтлѣе, и множьство много с нимь. И рече к сущимъ со собою съ яростию: «Затворите врата, да не убѣжить никтоже». Си же болѣ онѣхъ суще, се твориша въскорѣ. Да якоже изъимани быша вси тѣ, рече единъ от черьныхъ къ другу своему отаи: «Горе часу сему, в онже мы ся прельстихомъ. Иоаннъ бо лютъ есть, да злѣ ны хощеть мучити».

Повелѣ же честъныи онъ старець своимъ, да сняша желѣзное уже съ шия Андрѣовы. И ста внѣ вратъ и рече къ своимъ: «Ведите ми я по единому». Приведошя же и ростягоша по земли. И вземъ апостолъ уже желѣзное, прѣгну натрои, вда ему ранъ 100. И вопияше же яко человѣкъ: «Помилуи мя!»

По семь пакы протягоша другаго дѣмона, и бьенъ бы и тъ тако же.

Слыша же блаженыи Андрѣи, еже въпияху «Помилуи насъ!», хотя любо не хотя нача ся смѣяти. Мняше бо ся Андреови, яко же и человѣци, ефиопи изьимани быша, да тепуть я явѣ. Протягоша же и третьяго, да и тъ толико же притерпѣ. Богъ бо бияше нелжею ранами, имиже родъ тѣхъ оскорбьляется. По ряду же бивше всихъ, биюще, повѣдаху биенымъ и пущенымъ: «Шедше, покажите себе отцю своему Сотонѣ, любо ли ему се будеть».

Да якоже разидоша, вси бѣлоризьци они ищезнуша. Красныи же онъ старець приде къ рабу Божию и, възложивъ уже на выю его, рече к нему играя: «Видиши ли, како ти ся есмь уранилъ на помощь твою. Велми бо ся пеку тобою, мене бо наряди Богъ, повелѣвъ ми, да промышляю, яже тя на спасение твое приводять удобная, пекыися всегда и подая тебе. Да притерпи, да будеши о всемь искушенъ. Недалече бо ти будеть, и пущенъ будеши и ходити начнеши по своеи воли, кдѣ же будеть годѣ очима твоима».

Рече Андрѣи: «Господи мои, а ты кто еси? Не вѣдѣ бо, кто ты еси».

Он же рече: «Азъ есмь иже възлеже на честныя и животворящяя пьрси Господа нашего Исуса Христа». И се рекъ, якоже въ молнию себе прѣтворивъ, из очию его отииде.

Блаженыи же Андрѣи дивляшеся и велми Божию милость славляше, яко тако по всему словеси и орудью помощникъ ему бысть и како его избави от темныхъ духъ, въстающихъ на него. И молъвляше в таинѣ: «Господи Исусе Христе, велика и неизвѣдома есть сила твоя и боле естьства суть милосердия твоя, яко мене смиренаго милуеши и печешися мною, да мнѣ ся дивно творить и велми чюдно. Да и еще съхрани мя по истѣнѣ твоеи и створи мя достоина обрѣсти благодѣть у тебе. Вышнѣи, великая сила, страшныи, не оставляи насъ».

Се же ему молящюся, наста нощь, и мало поспавъ, види въ снѣ, яко бѣаше в полатахъ цьсаревахъ. Сущю же ему тамо, призва его цьсарь полатъ тѣхъ к себе. Пришедшю же ему и ставшю пред нимь, и рече к нему цьсарь: «Хощеши ли ми работати всею душею и створю тя, да будеши ты единъ от славныхъ в полатѣ моеи?» Рече Андрѣи: «Кто ся можеть отричати добраго? Азъ бо и велми хотѣлъ быхъ орудью сему».

Рече цьсарь: «Да аще хощеши, да приими моея работы снѣдь». Да словомь вда ему нѣчто, яко и снѣгъ. И се вземъ, снѣде. Бѣаше же сладко, якояже сласти умъ человѣць приложити не можеть ни к чемуже. Нъ бѣаше его мало, и се снѣдь, нача ся молити в себе, да быша далѣ ему и еще от того же. Молъвляше бо, яко «егда се ядяхъ, мнѣхъ, яко въ муро Божие приложилася есть сласть си».

И пакы вда ему, якоже се есть кидонатъкусъ малъ. И рече к нему: «Възми и яжь». И вземъ, снѣ. Бѣаше люто и горко, велми боле пелына, да яко гнуситися нача ему и она сладкая добрая снѣдь.

Видив же цьсарь съгнусившася его тако, рече к нему: «Видѣ ли, како не може притищати горкаго вкушения того свершенаго моего служения разумѣти? Сънѣдь вдах ти, та бо есть узкыи и оскорбленыи путь, водяи хотящая внити въ врата цьсарства моего».

Рече блаженыи: «Горко есть орудье се, владыко. Да кто се можеть ясти, а тобѣ работая?»

Рече цьсарь: «Да горкое разумѣлъ еси, а сладкому нѣси ли разумѣлъ? Нѣсмь ли ти вдалъ и пьрвое сладкое и потомъ горкое?»

Рече онъ: «Тако, владыко. Но о горцѣмь единемь реклъ еси рабу своему, яко се есть скорбьнаго пути образъ».

Рече цьсарь: «Ни, нъ посредѣ сладкаго и горкаго есть путь. Да в горцѣмь показано ти есть вкушенье страстемъ и болѣзнемъ, яже ти есть прияти мене дѣля, а въ сладцѣмь и добрѣишимь бываеть хладъ и покои и утѣшенье стражющимъ мене дѣля. Оть моя благодѣти да нѣ горкое едино присно, ни сладкое по единому образу, нъ другоици се, а другоици оно, другъ друга прогоняща. Да аче хощеши, въвѣчаи ми ся, да быхъ вѣдѣлъ».

Рече Андрѣи: «Даи ми пакы ясти того же, да видивъ, повѣдѣ ти». Он же пакы вда ему горкое, потомь сладкое. Степе же ся болми горкымъ тѣмь вкушеньемь, рече: «Не могу азъ работати тебе сице ядыи. Орудье бо се горко есть и тяжко».

Цьсарь же улыснувся, выня ис пазухы своея нѣчто узрачье, еже бѣаше видиниемь, яко огнь, и вельми добрѣ воняя и цвѣтомъ одѣно образомъ. И рече ему: «Възьми и яжь, да забудеши все, елико еси видилъ и слышалъ». Онъ же вземъ, снѣ да на многы часы от сласти тоя и от великыя радости и от многыя воня и славы стояше забывся. На свои же умъ пакы нашедъ, паде на ногу великаго цьсаря того и моляшеся ему, глаголя: «Помилуи мя, владыко добрыи, и не отрини мене отселѣ от работы твоея. Яко разумѣхъ поистинѣ, яко велми сладокъ есть путь службы твоея, да кромѣ тоя не поклоню шия своея никомуже».

Рече ему онъ: «Сему ли вкушению ся еси удивилъ? Вѣру ми ими, яко в добрыхъ, сущихъ у мене, се есть хуже всего. Нъ аще мене покоиши, все мое твое будеть и створю тя друга собѣ и причастишися святаго цьсарства моего и наслѣдникъ мои будеши». Се рекъ к нему, яко се его послалъ бѣаше нѣгдѣ на орудье. И абие убудися.

Се же все блаженыи съблюдаше въ сердци своемь и дивляшеся, глаголя: «Что се хощеть быти?»

Пребывшю же ему въ церкви святыя Анастасия до 4-и мѣсяць, видивши церковныя слугы, яко не можеть ицилѣти, нъ пуще ся ему дѣеть, и възвѣстиша о немь къ господину его. Слышав же се Феогностъ, остався его, яко безумна и бѣшена, и повелѣ отрѣшивше пустити его, да снидеть. Отрѣшивше же его церковьници, пустиша. Видивъ же блаженыи, яко все, еже на сердцѣ имѣаше, сбывается ему, прослави Бога, створившаго, да ся сбудеть воля его.

Начало жития его

Ристати же оттолѣ нача и играти по улицамъ по образу дрѣвле бывшю похабу Смеона оного дивнаго и прѣхожаше день весь ни ѣдъ, ни посѣдѣвъ нигдѣже. Вечеру же наставшю, егда ему бѣаше любо, не спавше, нъ хожаше по улицамъ градьнымъ, молитвы дѣя на сердцѣ, всю нощь бдя пребываше, а заутра почиваше; егда же ли ся ему не хотяше ходити в нощи, да съглядаше по улицамъ мѣста, кдѣ же пси лежать, да тамо шедъ, единого от нихъ прогнавъ, лежаше, яко на одрѣ почивая, нагъ, лишенъ, неимовитъ, ни рогозины имѣя, ни сукна, ни власяницѣ или платъ понѣ малъ отруянъ. Се едино суконце, еже преже реченое, в немже хожаше, то имяше за все.

Заутра же пакы въстая, на сердцѣ своемъ к себѣ тако глаголаше: «Се, лишена боголиши Андрею, всю нощь пьсъ съ псы наспалъся еси по простору. Да идемъ пакы дѣлатъ, яко приближается смерть. И никтоже бо тебе да не прельстить, яко въ тъ час можеть ти помощи кто любо. Всякъ бо человѣкъ трудъ плода своего снѣсть въ время исхода жизни сея. Да уже потечемъ, лишене, съ трудомъ, укаряемѣ от человѣкъ в мирѣ семь, да хвалу и славу приимемъ от небеснаго цьсаря и Бога».

Се глаголя, тщашеся честныи человѣкъ, по велицѣмь апостолѣ Павлѣ, на прѣдняя спѣвати, а задняя забывати. Зряще на нь человѣци глаголаху: «Се нова бѣшенина». Друзѣи же глаголаху, яко: «Земля си николиже бесъ салоса нѣсть». Да друзѣи пхаху его и по шии бьяхуть его и слинами лице его кропляху, гнушающеся.

Терпя же все се, алченъ, жадая пити, зимою умирая, зноемъ угараемъ и все зло терпя, пребываше непобѣдимъ. Молитву же толку приялъ бѣаше в таинѣмь храмѣ сердца своего, якоже шепту устенъ его далече и-звѣнѣти. Яко же бо котелъ безмѣрнымъ кипѣньемь възмутився, пару густу износить, тако и тому исхожаше из устъ пара Святого Духа, якоже зряще на него друзѣи глаголаху, яко: «Дѣмонъ, иже в немь живеть, от того пара си износится». А друзѣи глаголаху: «Ни, нъ сердце его нетища неприязниваго духа, тако дышеть». Нъ се не тако бѣаше, нъ молитва бѣаше бес прѣстанка богоугодна, яже си являше. Тѣмже невѣгласии, якоже древле прѣмѣнение языкъ пьяньствомь мнѣху, тако и сдѣ о славнѣмь семь помышляху.

О блудницах

Въ едину же близъ блудныхъ храмъ мимоидяше играя. Едина от блудниць, яко се боголишь видивши, я его за скутъ лихого сукна, в немже хожаше, и въвлече его дну. Истиньныи же посмихатель сотонинъ, ослабивъ, вниде с нею. И якоже вниде въ храмину, събрашася о немь и прочая блудница и смѣющася ему, въпрашаху его: «Како ся створило есть тебе се?» Праведникъ же толико усмихашеся, не отвѣщая ничегоже. Пихающе его, веляху ему нудма скверненое дѣло блудное створити, таиныя его уды гнетуще. Другыя же лобызающе цѣломудраго, искушаху, на срамъ зовуще. Другыя глаголаху: «Бляди с нами, похабе, и насыти духовьную си похоть».

Чюдо бо дивно бѣаше видити, еже о немь. В толици скоктаньи, елико ему створиша, никакоже подвигънути или въсхотѣти смердящему недугу тому не могоша его навести.

Приложивъше же ся, тако глаголаху: «Любо мертвъ есть, любо ли дрѣво есть, да не чюется, любо ли камень неподвижимъ. Колико бо его нудихомъ на похоть и не могохомъ ничтоже сътворити ему».

Рече едина от нихъ: «Дивлюся безумью вашему, яко клюдите тако. Боголишь бо и бѣшенъ, алченъ и зименъ, не имѣя главы подъклонити, чимь хощеть имѣти таку похоть? Да останитеся его, да шедъ, творить безумье».

Видяше же праведникъ блуднаго дѣмона ту стояща посредѣ блудниць. Бѣаше видиниемь, яко синець, уснатъ, власа не имѣя на главѣ, нъ гнои конескъ, смѣшенъ с пепеломъ. А оци его бѣсте, якоже и лисици, и лиха прота платъ лежаше на плещю его. Смрадъ же исхожаше из него изъгнила гноя, якоже от горка смрада его нетища блаженыи нача плевати часто и портомъ своимъ зая носъ свои.

Видя же его скарѣды онъ дѣмонъ отгрѣбающаяся блуда, неистовъ ся дѣяше и глас испусти тако: «Мене, рече, человѣци имѣють, якоже сладокъ медъ на сердци своемь, а сеи, иже ся ругаеть ходя всему миру, брѣзгая мною, плюеть на мя. Да ты добра дѣля не створился еси похабомъ, но любо ли отлѣсти хотя симь образомь плотныя работы».

Блаженыи же видяше его явѣ, блудница же глас его слышаху, а не видяху никогоже. Сѣдя же средѣ ихъ, смияшеся смраду его и нелѣпотѣ его. Видяще же оны смѣхъ его, глаголаху: «Видите ли, како ся смѣеть с демономъ своимъ?» Едина же от нихъ рече: «Добра есть одежа его. Да вземше у него, продадимъ, да ны будеть пити днесь». Абие же въставша, съвлекоша его и поставиша его нага, а одежю продаша на сребреници и роздѣлше по двѣима чатамъ.

Рече старѣишия другымъ: «Не пустимъ его нага, нъ вдадимъ ему понѣ рогозину ветху». Принесоша же рогозину и прорѣзавше среду ея, възложиша на шью его въ мѣсто одежа и тако его изъгнаша изъ храма.

И шедъ же на улицю вне и нача ристати играя. Зрящеи же глаголаху, смѣющеся ему: «Добръ подъкладъ лежить на твоемь ослѣ, похабе». Он же глаголаше: «Право, похабе, в добрѣ рюи хожю. Патрика бо мя есть створилъ Владыка».

Нѣцѣи же христолюбци даяху чаты по волѣ, а не по прошенью. Христосъ бо печашеся имъ. И елико же ему кто вдаяше, примаше. Другоици бо и двадесятъ чатъ днемь взимаше, любо 3-десять и боле. Нъ углядаше мѣсто таино, кдѣ же будяше сборъ нищихъ, да идяше к нимъ, носяи чаты в руцѣхъ, творяся играяи, да быша не разумѣлѣ дѣла его, сѣдъ, начняше играти чатами. Да егда кто от нищихъ, дерьзнувъ, въсхыщаше у него, пьхняше его пястью. Се же видивше прочѣи нищии мьстити хотяще друга своего, поидяху на нь с батогы. Вину же обрѣтъ бѣганье, повѣргъ же чатѣ, побѣгняше от нихъ. Они же к тому начняху грабити цаты его.

Видиние богатаго умерша

Пакы же ходящю ему на духовное свое дѣло и мало нѣколико прѣиде, да узри издалеча мертвеца несома противу себѣ. Бѣаше же мужь добръ, велми богатъ.

Множество же много идяше по немь. Глас же бѣаше слышати велми великъ поющихъ съ многами свѣщами и кадиломь. Голка же и въпль великъ исхожаше от своихъ ему.

Видив же святець, что ся дѣяше надъ мертвымъ, да ста и нечюти себе нача на многы часы. Узри и се, прѣдъ свѣщами множество ефиопъ дѣмонъ идяше, болми пѣвець въпиюще: «Горе ему, горе ему». Все же, еже тамо кажаху, яко мотыла смердяху, и якоже мѣхы держаще в руку, известъ и попелъ сыпаху по единому. Идущю множеству тому пляшющемъ и смѣющимся бе-студа, якоже бестудныя блудница, да другоици лаяху, якоже пси, а другоици въпияху, якоже свинья. Да бѣаше имъ мерьтвець онъ веселье и радость. Да друзѣи около одра его идяху, гноимь и скалушьною водою лице мертваго кропяще, а друзии по вѣтри лѣтающе, около одра лѣтаху.

Великъ же смрадъ исхожаше изо одра того и ис тѣла того грѣшнаго, якоже се кыдающе и скалушу и мотыла истлѣвша и смердяща кромѣ кыдають. Да друзѣи пѣсья мотыла и масло морьскаго пса и съ инѣми смрады кладяху на лице его, друзѣи же въслѣдъ идуще плясаху, плещюще рукама, а ногама тъпътъ великъ творяще, смѣющеся и ругающеся невидимо поющимъ и глаголюще: «Не даи вы Богъ видити ни единому васъ свѣта, лишенѣи хрестьяни, поюще надъ псомъ ”съ святыми си покои душю его”, нъ и раба Божия наричающе его, сущаго повиньна всему дѣлу злому».

И есть страшное видинье святаго. Възрѣ, и се: князь нечистыхъ дѣмонъ, имѣя оци, яко диковы, и страхъ творяща зрящему на него, держаше же и огнь в руцѣ своеи и сѣру, и смолу и идяше къ гробу лишенаго оного, охриту створити тѣло его и огнемь съжещи, еже и по погребенью створися.

Пакы же минувшю мерьтвецю, смотри, видивъ и се: въслѣдъ идяше нѣкыи уноша красенъ плачася, печалью одержимь. Плакашеся плачемь великомъ, мимо же идыи близъ бысть святого.

Он же мнѣвъ, яко по праву уноша есть нѣкыи и близокъ есть умершаго, да сего дѣля плачется, да яко забывъ по Бозѣ таинаго дѣла, простеръ руку свою, имъ плачющагося уношю, моляся, рече ему: «Тако ти Бога небеси и землѣ, кая ти вина есть, еяже дѣля слезы такы тоциши, плачася? Нѣсмь бо видилъ николиже никогоже тако ся плачюща о мертвѣцѣ, да повѣжь ми, молю ти ся, почто се тако твориши?»

Рече к нему ангелъ: «Моего плача вина си есть, яко оного, егоже оно несуть, егоже еси видилъ, взялъ его есть дьяволъ себѣ. То есть вина моего плача и печали, да погубивъ его, плачюся».

Рече к нему святыи: «Повѣжь ми, друже мои милыи, разумѣхъ бо, кто ты еси, что суть былѣ грѣси его?»

Рече к нему ангелъ: «Понеже еси, Анъдрѣа, и ты самъ изъбраныи Божии, разумѣхъ, да понеже достоить ти увѣдити, внимаи и да услышиши. Ныня бо твоя доброта красныя твоея душа чиста и льщиться, да якоже злато чисто узрѣвъ, понѣ мало утѣшихся от печали моея. Се же великъ мужь бѣаше у цьсаря, бѣаше же грѣшенъ человѣкъ и лютъ велми въ своемь житьи. По всему бѣаше же блудникъ и прѣлюбодѣи и съ отрокы лѣгаше, лестивъ и немилосердъ, буи и гордъ и сребролюбець, и лживъ и человѣконенавистникъ, памятивъ злу и мьздоимець, и ротникъ, убогую свою челядь моря гладомъ и ранами, и наготою, бес портъ и безъ обуви оставляя ихъ въ дни зимныя, многы жь обоимь убивъ и подъ коньскыи помостъ покопалъ. Такъ же бѣаше на скарѣдое и огнемь пожьжено мужелѣганье отроцие и скопьче и Богомъ ненавидиму похоть, яко осквернилъ есть до триста душь мерьзкымь симь и скарѣдымь грѣхъмь. Да уже, друже мои о Господи, приде на него жатва, да пришедши смерть, обрѣте его не покаявшася, неизъглаголаны и многы грѣхы имѣюща, а скверненое его тѣло самъ еси видилъ, кацѣмь бесчестиемь несомъ есть къ гробу. Да сего дѣля, о святая душе, и азъ самъ тужю и печалью великою одержимъ, плачюся, понеже, возлюблене мои, дѣмономъ есмь смѣхъ, смраду скарѣду храмина».

О повѣсти ангеловѣ

Се Божию ангелу глаголющю, рече к нему святыи: «Молю ти ся, друже, да приимеши добру утѣху. Понеже неприязнену кончину приялъ есть, да якоже ся есть потщалъ на лихая, такоже да ся ихъ насытить. Ты же, пламянообразне, вели похоти исполнене, и о имени Господа Саваофа вседержителя будеши одержимъ в добрая отселѣ и въ вѣкы».

В такои же бесѣдѣ отиде от него ангелъ невидимо. Идущю же по улици, на неиже съ аньгѣломъ повѣсти дѣяше святыи, и видяше единого стояще и повѣсти дѣюща, ангела бо не видяху, недостоини суще, да глаголаху къ себѣ сами: «Зрите на боголишь ону, како ся глумить, къ стѣнѣ повѣсти дѣя, несмысля». Ринувше же его и отгоняще, глаголаху: «Что то есть, похабе, надшене, еже стоя бесѣды дѣяше къ стѣнѣ?»

Святыи же си словеса слышавъ, еже ти блядяху, помродавъ и молча. И посмиявъся невѣдѣнью ихъ, отиде от нихъ и шедъ на покровно мѣсто, умолча.

Молитва святого за умершаго

И помянувъ лишена оного, егоже бѣ видилъ несома къ гробу, и плакася горко, донелѣже немощи нача, якоже от многа плача опухлѣ ему бѣаста и оцѣ. Глаголаше же сию молитву къ Господу, плачася: «Неизвѣдомыи и покровныи и страшенъ Богъ Отець, творець и Господь, свѣршитель бесконѣчныхъ вѣкъ и изъобрѣтель всякои премудрости и художеству. Нерасудимое рожение, вьлелѣпие святыя славы, подобныи и единочестьныи Отцю и възлюбленому твоему и вседержителю Духу, родивыися исперва от великаго ума, всегда бывая на лонѣ родившюму тя, единыи неприкосновенѣи Троицѣ и по вочеловѣчении твоемь. Молю ти ся, избави оного лишенаго тѣло от поругания смолнаго и сѣры, приклони утробу свою святую къ молитвѣ худаго твоего раба. Понеже скверненая его душа избавленья не имѣеть, смерть бо уже заградила есть еже о немь, да молю ти ся прося понѣ тѣло его дабы ся избавило от студа того, дабы не отинудь веселитися наченъ о немь, глубныи змѣи проклятыи пожерлъ душю его и с тѣломъ и оскорбится святое твое имя».

Се святому молившюся, Божие просвѣщенье бысть о немь. Въ ужасти бывъ, себе види пришедша на гробъ лишена того. И се, сниде ангелъ Господень, яко скора молния, держа палицю пламяну в руцѣ своеи и прогоняше нечистыя духы, сущая тамо. И ищезоша, и прѣста от трыжнения тѣло, да не згорить смолою и сѣрою.

Се видивъ святыи, благодѣть възда Богу, ускорившему на молитву его.

О тати гробномъ

По нѣколико же днии прѣставися дщи нѣкого болярина. Бѣаше же дѣвою, живши житье свое чисто. Закля же отца своего, прѣдъ градомъ сущю селу ихъ, да въ церкви сущѣи въ виноградѣ, ту да погребуть.

Да яко же успе, вземше, понесоша ю на то мѣсто, гдѣ же бѣ закляла отца своего.

В то же время бѣ нѣкто гробныи тать, иже отгрѣбая мертвеца, совлачаше с нихъ порты. Да стоя на пути, зряше, кдѣ ю хотя нести и погрести. И увѣдѣвъ, гдѣ есть погребена дѣвица, умысли и на тои то же створити.

Пригоди же ся мимоити тудѣ святому, Господа дѣля творящю ему обычаи свои. Да якоже прозря сердецьныма оцима, разумѣ духомь тщивую мысль лукаваго того. И хотя възбранити его от сего дѣяния, видяше бо, кака пагуба хощеть ему быти, да изувиро възрѣвъ ему на лице, рече к нему, яко се гнѣваяся: «Тако глаголеть Духъ, судныи ядущему порты лежащиихъ въ гробѣхъ: “Уже ти есть не видити солнца, уже ти есть не видити дни, уже ти есть не видити образа человѣцьска. Затворять бо ся врата дому твоего и боле того не отворятся. И померкнеть день и не просвѣтится въ вѣкы”».

Он же се слышавъ, не разумѣ, что се глаголеть святыи, и небрѣгъ ни о комже, поиде.

Святыи же, възрѣвъ рече к нему: «Иди, иди, лишене, укради. Тако ми Исуса, аще створиши, нѣсть ти видити солнца».

Он же разумѣвъ гораздно, что ему есть реклъ, хвалити его нача, праведника его наричая: «Право боголиши бѣшена, и ты глаголеши безвѣстьная и таина от смущения дѣмоньска. Язъ тамо хощю ити, да вижду, что успѣють твоя словеса». Святыи же играя, мимоиде.

Вечеру же наставшю, обрѣте годину лишеникъ и шедъ, отвали камень от гроба и вниде во нь. Да и пьрвое взя саванъ и амафоръ, добра суща и честна велми. Да егда се взя, въсхотѣ отити.

Ненавистник же человѣцьскому роду дѣмонъ научи его сняти и срацицю и оставити тѣло наго, еже и створи. Да егда взя и срацицю, повелѣньемь Божиимь, яко дивна есть повѣсть си, десную свою руку въздвигши мертвая дѣвица, удари его за скрань. И абие ослепосте оци его. И ужасъся, нача трепетати, яко от страха того начаша скрушатися челюсти его и съ зубы и колѣнѣ его такоже.

Отверъзши же уста своя мертвая дѣвица, тако ему отвѣща: «Оканьне и лишене буди, яко Бога ся еси не боялъ, ни ангелъ его. Да понѣ, яко и ты человѣкъ еси, да стыдитися бы было тобѣ видити женьское тѣло обнажено, то ти бы было досити, еже еси преже взялъ, а срацьку вдалъ бы лишеному моему тѣлу. Нъ немилостивъ человѣкъ и лютъ на мнѣ ся еси явилъ, да умыслилъ еси створити мя смѣху въ второе пришествие всимъ святымъ дѣвамъ. Да се ныня азъ тя устрою, да будеши к тому не кралъ николиже и да увѣси, яко есть Богъ живыи Христосъ и яко судъ есть и възданье и по смерти животъ, и весели будуть любящеи Господа».

Се рекши дѣвица въста и въземши срацицю, облачеся и саваномъ огнуся, и мафориемь, и пакы леже с миромь вкупѣ усну, се рекши, яко: «Ты, Господи, единого на упованье вселил мя еси».

Лишеныи же онъ одва възможе налѣсти стѣну виноградную и тако изиде. И близъ сущю людьскому пути, пытая рукама стѣну до стѣны, и приде въ вратомъ граднымь. И вопрашающимъ вину ослѣпленья его и како ся ему се есть створило, да тогда инако повѣдаше, а не яко ся есть створило. Послѣди же утѣшився, исповѣда все по праву к некому приязни своему. И оттолѣ нача просити и тако ся нача кормити.

Да другоици сѣдя и ко жрелу своему глаголаше, сваряся: «Проклятъ да будеши, несытыи гортане, яко тебе дѣля и чрева моего слѣпоту сию приялъ есмь». И пакы глаголаше: «Иже есть кормитель чреву своему, а не дѣлая, да тои крадеть и добываеться сего».

Поминая же святого, дивляшеся, яко прорече ему все, ели ся ему хотяаше створити.

Мнозѣ же в ту годину се чюдо слышавше, отвѣргошася сотонина дѣла и быша добрии нравомь и дѣломь.

О князи, емуже мерзяше святець

Иногда пакы играющю блаженому по обычаю своему на иподромии и нѣчто лихо дѣющю ему, да людие зряще его, друзии тужаху, а друзии брѣзгующе проклинаху его, якоже люта бѣса имѣюща, един же нѣкто великых боляръ мимоидыи и видивъ его, съгнусися ему и плюну на нь.

Угодьникъ же Христовъ долго зрѣвъ на нь и разумѣвъ житье его, рече к нему: «Лукавыи блудниче, церковныи поругателю, не ты ли, творяся, яко “Въ церковь иду на заутренюю”, а идеши Сотонѣ на заутренюю, безакониче, полунощи въстая. Нъ се уже приспѣла есть руга твоя, да приимеши, якоже еси и дѣялъ, утаитися мня страшному оку, пытающему все».

Се же онъ слышавъ, ударивъ конь, отиде, да ся бы не срамилъ. Хартулаи бо бѣаше плоимомь.

По дни же нѣколико недугъмъ зломъ разболѣвся и нача помалу сушитися. И начаша его носити от божъници къ божьници и от лѣчьца къ лѣчьцю, и не бѣаше ему пользя. По малу бо лишенъи поиде въ вѣчную муку.

Нѣколи бо нощи сущи, види святець близъ двора его аггела Господня пришедша от запада, иже бѣаше пламенъ, лютѣ очи имѣя и держаше палицю велику пламяньну. И приде в домъ лишенаго того, грозяся и гнѣваяся, раскопати хотяи домъ его. Да егдаже к болному приде, услыша глас свыше глаголюще тако: «Биете поругателя того и содомлянина и блудника и нечестиваго. Бия же его, глаголи ему тако: “Или еще блясти начнеши или с мужьскомъ поломь или с цюжими женами, или на заутренюю поидеши къ Дьяволу?”»

Нача же его бити и глаголати к нему. Да глас бѣаше слышати клюдящаго и палицныи бои, а биющаго не видити.

Мучим же лишеныи, нача повѣдати хотя и не хотя, не стыдяся, яко: «Уже не бляду николиже. Да помилуите мене».

Тако же мучимъ три дни и 3 нощи и глаголя, яко «не бляду еще», душа своея не испустилъ бѣаше.

Се же, дружино моя, написахъ, слышалъ у блаженаго Андреа, на ползу и боязнь душамъ нашимъ, да быхомъ ся блюли, како ходяще на семъ свѣтѣ. Ничтоже бо не может ся Бога утаити, ни святымъ его.

Въспросих же святаго: «Како или кымь образомь творяше грѣхъ?»

Да отвѣща ми, рече, яко: «Имѣлъ есть скопца два, с нима же и блядяше. Ти бо ходяще, купляху ему обѣдъ, ходяще и сѣмо и онамо, искаху ему ово дѣвица, ово мужатица и нечестивыя жены. Да к тому вся печаль ему бѣаше о тѣхъ, прѣже бо куръ въстая, хожаше к нимъ.

Множицею въпрашаше его своя жена, кдѣ ходить в таку годину. Он же глаголаше, яко: “Въ церковъ хожю”.

Ходя же, и первое творяше дьяволе дѣло, потом же осквернився, смрадомъ воняя, хожаше въ церковъ.

Мнози же видяще его въстающа рано, глаголаху, яко: “Святъ человѣкъ сеи есть”. А онъ бѣаше потаенъ дьяволъ. Тѣмъже и Богови велми мерзять творящеи тако же. Не гонатъ бо ему, еже есть грѣшникъ, нъ и славу собѣ святьца творить».

О видиньи святыя Богородици Вълахернахъ

Неусыпающи службѣ бывающи въ святѣи церкви сущии Влахернах, иде блаженыи Андреи тамо же, обычая дѣя своя. Бѣаше же Епифанъ и отрокъ его единъ с нимъ. Да стояху другоици до полунощи, а другоици до свѣта.

Часу же нощному сущю 4-му, узри блаженыи Андреи святую Богородицю очивѣсть, вельми сущю высоку, пришедшю цьсарьскыми враты, страшнами слугами, в нихже бѣаше честныи Предтеча и Громныи Сынъ, обаполу держащю ю. И инѣи святци мнозѣ в бѣлахъ ризахъ идяху предъ нею, а друзѣи по неи с пѣсними духовными.

Да егдаже приде близъ амбона, приде святець къ Епифанови и рече: «Видиши ли Госпожю всего мира и цьсарицю?»

Он же рече: «Вижю, отче мои».

И сима зрящима, приклоньши колѣни, на многы часы молитися нача, слезами кропящи боговидное свое лице. По молитвѣ приде къ олтарю, молящися о стоящихъ людѣи тамо.

Да егда ся отмоли, мафоръ ея, яко молниино видиние имѣя, еже на пречистѣмь ея вѣрсѣ лежаще, отвивши от себе и пречистыма своима рукама вземьши, страшьно же и велико суще, вѣрху всѣх людѣи простре стоящихъ ту. Еже на многы часы видисте святца вѣрху люди прострето суще и сияя, яко же иликтръ, славу Божию. Да донелѣже бѣаше тамо святая Богородица, видисте и та, а понелѣже отиде, боле того не видисте, взяла бо будеть со собою, а благодѣть оставила есть сущимъ тамо.

В царствование Греческого императора Льва Великого – Мудрого, сына императора Василия Македонянина , жил в Константинополе некий муж по имени Феогност. Он купил множество рабов, в числе коих находился один отрок, славянин родом, по имени Андрей . Сей отрок был прекрасен собою и отличался добрым нравом. Феогност полюбил его больше других рабов, назначил его своим довереннейшим слугою и отдал его для обучения священным книгам. Изучив Священное Писание, Андрей часто ходил по церквам, молился Богу и читал священные книги. Однажды ночью, когда он стоял на молитве, злокозненный дьявол, видя сие, позавидовал сему доброму делу и стал сильно ударять в двери той комнаты, где находился юноша. Андрей пришел в ужас, перестал молиться, поспешно лег на постель и оделся козлиною шкурой. Увидав сие, сатана обрадовался и сказал другому дьяволу

Видишь ли ты сего юношу: недавно еще он вкушал бобы, а теперь вот он уже вооружается на нас!

Проговорив сие, сатана исчез. Блаженный же от страха крепко уснул и во сне имел следующее видение. Ему казалось, будто он был на большой площади, по одну сторону которой стояло множество эфиопов, а по другую множество святых мужей в белых одеждах. Между обеими сторонами происходило как бы состязание и борьба. Эфиопы, имея на своей стороне одного черного исполина, с гордостью предлагали облеченным в белые одежды, чтобы те представили из своей среды такого борца, который был бы в силах бороться с их черным эфиопом, тысяченачальником их бесчисленного легиона. Черновидные эфиопы хвастались своей силой, но белоризцы ничего им не отвечали. Блаженный Андрей стоял там же и смотрел, желая узнать, кто решится вступить в борьбу с сим страшным противником. И вот он увидал спустившегося с высоты прекрасного юношу, который держал в руках три венца: один из них был украшен чистым золотом и драгоценными камнями, другой крупным, блестящим жемчугом, а третий – наибольший из венцов – сплетен был из неувядаемых белых и красных цветов и ветвей Божия рая. Сии венцы были столь чудной красоты, что ее и ум человеческий не может постигнуть, и нельзя описать ее на языке человеческом.

Увидав сие, Андрей помыслил, как бы ему получить хотя бы один из тех трех венцов. Подойдя к явившемуся юноше, он сказал:

Ради Христа, скажи мне, продаешь ли ты сии венцы? Хотя сам я и не могу купить их, но подожди меня немного, я пойду и скажу моему господину,– он заплатит тебе за сии венцы, сколько ты пожелаешь.

Юноша же, просияв лицом, сказал ему:

Поверь мне, возлюбленный, что если бы ты принес мне золото всего мира, я не продал бы ни тебе, ни кому другому ни одного цветка из сих венцов, потому что сии венцы составлены из небесных Христовых сокровищ, а не из украшений суетного мира. Ими увенчиваются те, кто поборет тех черных эфиопов. Если ты хочешь получить – и даже не один, а все три венца,– то вступи в единоборство с тем черным эфиопом и, когда победишь его, возьмешь от меня все венки, которые ты видишь.

Услышав сие, Андрей исполнился решимости и сказал юноше:

Поверь мне, что я сделаю сказанное тобою, только научи меня хитростям его.

Юноша сказал:

А разве ты не знаешь, в чем заключается его ловкость? Не эфиопы ли страшны и грозны по виду? А между тем они слабы силами. Не бойся же его громадного роста и страшного взгляда: он слаб и гнил, как подгнившая трава!

Укрепляя сими речами Андрея, прекрасный юноша стал учить его, как бороться с эфиопом.

Он говорил:

Когда эфиоп тебя схватит и начнет бороться с тобою, ты не бойся, но схватись с ним крестообразно и – узришь помощь Божию.

После сего блаженный выступил вперед и сильным голосом крикнул эфиопу:

Выходи на борьбу!

Устрашая и грозя, эфиоп подошел, схватил Андрея и в продолжение весьма долгого времени переворачивал Андрея то в ту, то в другую сторону. Эфиопы стали рукоплескать, а одетые в белые ризы как будто побледнели, потому что они боялись, как бы сей эфиоп не ударил Андрея о землю. Андрей был уже одолеваем эфиопом, но, оправившись, крестообразно устремился на него. Бес рухнул, как громадное подрубленное дерево, и при падении ударился лбом о камень и закричал: "Горе, горе!" Одетые же в светлые одежды пришли в великую радость. Они подняли Андрея на своих руках кверху, стали лобызать его и торжествовали его победу над эфиопом.

Тогда черные воины с большим посрамлением обратились в бегство, а прекрасный юноша отдал Андрею венцы и, облобызав его, сказал:

Ступай с миром! С сего времени ты будешь нашим другом и братом. Иди же на подвиг добродетели: будь нагим и юродивым ради Меня , и ты явишься в день моего царствия причастником многих благ.

Выслушав сие от того прекрасного юноши, блаженный Андрей пробудился от сна и удивлялся необычайному сновидению. С того времени он сделался Христа ради юродивым.

На другой день, встав от сна, он помолился, взял нож и пошел к колодцу; тут снял он с себя одежду и, представляясь лишенным разума, изрезал ее на части. Ранним утром пришел за водой к колодцу повар и, увидав Андрея как бы пришедшего в исступление, пошел и рассказал о сем их господину. Скорбя об Андрее, господин их пошел к нему и нашел его как бы несмыслящим и говорящим неразумно. Подумав, что Андрей одержим бесом, он наложил на него железные вериги и приказал вести к церкви святой Анастасии. Андрей в течение дня представлялся лишенным разума, а ночью молился Богу и святой Анастасии. В глубине же своего сердца он размышлял о том, приятно ли Богу предпринятое им дело или нет, и хотел получить о сем извещение.

Когда он так размышлял, в видении ему представилось, что пять женщин и один светлообразный старец ходят, врачуя и посещая больных; пришли они также к Андрею, и старец сказал старейшей женщине.

Госпожа Анастасия! Почему же ты не уврачуешь его?

Учитель,– отвечала женщина,– его врачевал Тот, Кто сказал ему: "Сделайся ради Меня юродивым, и в день Моего царствия будешь причастником многих благ". Ему не нужно врачевания.

Сказав сие, они пошли в церковь, откуда уже не возвращались, хотя Андрей смотрел вслед им до тех пор, пока стали ударять к утрени. Тогда блаженный уразумел, что его подвиг угоден Богу, возрадовался духом и еще усерднее стал подвизаться – ночью в молитве, а днем в подвигах юродства.

Однажды блаженный Андрей ночью возносил по своему обычаю в глубине своего сердца молитвы Богу и святой Анастасии мученице. И вот пришел к нему, в явно видимом образе, дьявол со множеством бесов, держа секиру; остальные же бесы несли ножи, деревья, колья и копья, как бы намереваясь убить блаженного. Явился и прежний эфиоп в том виде, как он боролся с Андреем, и еще издали зарычал на него. Ринувшись на святого, он хотел рассечь его топором, который держал в руках. За ним кинулись и все остальные демоны. Святой же, воздев со слезами руки, возопил ко Господу:

Не предай зверям душу, воздающую Тебе славу и честь!

Потом снова возопил:

Святой апостол Иоанн Богослов, помоги мне!

И вот прогремел гром, явилось множество людей и предстал благообразный старец, имевший лицо светлее солнца, и с ним великое множество слуг. Грозно и строго сказал он находящимся с ним:

Затворите ворота, чтобы ни один из сих не убежал!

Тотчас ворота затворили, и все эфиопы были схвачены. И услышал Андрей, как один бес тайно говорил своему товарищу:

Проклят тот час, в который мы соблазнились; ибо немилостив Иоанн и хочет жестоко мучить нас!

Святой же Иоанн повелел пришедшим с ним людям, одетым в белые одежды, снять с шеи Андрея железные вериги. Затем стал за воротами и сказал:

Приведите эфиопов ко мне одного за другим.

Привели первого беса и распростерли его на земле. Взяв веригу, апостол согнул ее втрое и дал бесу сто ударов. Бес же как человек кричал:

Помилуй меня!

После сего распростерли другого демона, и он также был подвергнут ударам; затем третьего – и тот получил столько же ударов. Удары же, коим Господь подверг бесов, были не призрачными, а действительными наказаниями, кои причиняют страдание бесовскому роду. Когда таким образом все эфиопы были наказаны, Иоанн сказал им:

Ступайте и покажите своему отцу, сатане, нанесенные вам раны – будет ли сие ему приятно!

После того как одетые в белые одежды ушли и демоны исчезли, тот благолепный старец подошел к рабу Божию Андрею и, возложив на его шею вериги, сказал ему:

Ты видишь, как поспешил я к тебе на помощь: ибо я очень о тебе забочусь, потому что Бог поручил мне попечение о тебе. Итак терпи: скоро ты будешь отпущен и будешь ходить по своей воле, как тебе будет угодно.

Господин мой,– сказал Андрей,– кто ты?

Старец ответил:

Я тот, кто возлежал на персях Господних.

Сказав сие, он просиял как молния и скрылся из глаз юноши. Блаженный же Андрей прославил Бога за то, что Он послал ему на помощь возлюбленного ученика Своего.

После явления святого Иоанна Богослова, разговора с ним и мучений, причиненных бесам, блаженный Андрей, будучи по-прежнему скован, лег, желая уснуть,– и в то же время пришел в восторженное состояние. Он увидел себя в царских палатах. На престоле в великой славе сидел Царь, Который подозвал Андрея к себе и спросил:

Желаешь ли всей душой трудиться на Меня?

Андрей отвечал:

Желаю, Господи!

Царь дал ему вкусить нечто весьма горькое и при сем сказал ему:

Таков скорбный путь работающих Мне в сем мире.

После сего Он дал вкусить Андрею нечто белее снега и слаще манны. Вкусив, Андрей возвеселился и позабыл горечь первой снеди. И сказал ему царь:

Такова у меня пища для служащих Мне и мужественно до конца претерпевающих. И ты мужественно соверши свой подвиг, как начал: ибо, перенесши в сей жизни немного страданий, ты будешь вечно пребывать в жизни нескончаемой.

Пробудившись от сна, Андрей пришел к мысли, что виденная им первая пища – горькая прообразует терпение в здешнем мире, а последняя – сладкая – жизнь вечную.

После сего господин Андрея в продолжение четырех месяцев держал его при себе, а затем отпустил на свободу. Притворяясь лишенным разума, Андрей стал бегать по улицам. Он ходил по городу "лишен, скорбя, озлоблен, eгоже не бе достоин весь мiр "(Евр. 11, 37-38). Одни надругались над ним, как над безумным, другие прогоняли его от себя, гнушаясь им, как псом смердящим, иные же считали его за одержимого бесом, а малолетние отроки глумились и били блаженного. Он же все претерпевал и молился об оскорблявших его.

Если кто из милостивых нищелюбцев подавал Андрею милостыню, он принимал ее, но отдавал другим нищим. Впрочем, он раздавал так, чтобы никто не знал, что он подает милостыню; сердясь на нищих и как бы желая их побить, он, как юродивый, бросал им в лицо деньгами, которые держал в руках, а нищие их подбирали. Иногда по трое суток не вкушал он хлеба, иногда же голодал и целую неделю, а если не находилось никого, кто бы подал ему ломоть хлеба, то он проводил без пищи и вторую неделю. Одеждою Андрею служило никуда не годное рубище, едва прикрывавшее телесную его наготу. Уподобляясь во всем святому Симеону, Христа ради юродивому , он днем бегал по улицам, а ночью пребывал на молитве. Живя в столь обширном городе, среди многочисленного населения, он не имел "где главы приклонити" . Нищие прогоняли его от своих шалашей, а богачи не пускали на дворы жилищ своих. Когда же ему необходимо было уснуть и несколько успокоить свое измученное тело, он искал мусора, где лежали собаки, и располагался между ними. Но и псы не подпускали к себе раба Божия. Одни кусая отгоняли его от себя, другие же убегали от него сами. Никогда не засыпал он под кровлею, но всегда на холоде и зное, валяясь, как Лазарь, в гноищи и грязи, попираемый людьми и животными. Так страдал добровольный мученик и так смеялся над всем миром юродивый: "Зане буее божие премудрее человекъ eсть "(1 Кор. 1, 25) . И вселилась в него благодать Святого Духа, и он получил дар прозорливости, ибо он стал прозревать помыслы людей.

Однажды, в Константинополе, у некоего знатного мужа умерла дочь, которая прожила жизнь свою в девственной чистоте. Умирая, она завещала похоронить ее за городом на кладбище для бедных, находившемся в саду ее отца. Когда она скончалась, ее понесли на то место, где и похоронили ее по христианскому обычаю. В то время был в Константинополе гробокопатель, который, разрывая могилы, снимал с мертвецов одежды. Стоя на дороге, он наблюдал, где будет похоронена девица. Заметив место ее усыпальницы, он решился, с наступлением ночи, разрыть могилу и снять одеяние с мертвой.

Случилось, что и святой Андрей, творя обычные подвиги юродства Христа ради, пошел на то место. Как только заметил он того гробокопателя, он провидел духом злое его намерение. Желая отклонить вора от задуманного дела и предугадывая, какое воспоследует ему наказание, святой Андрей взглянул на него с суровым видом и, как бы в сильном гневе, сказал:

Так говорит дух, судящий похищающих одежды лежащих во гробах: не будешь ты более видеть солнца, не будешь видеть дня, ни лица человеческого; затворятся для тебя врата дома твоего и никогда более не откроются. Померкнет для тебя день и уже никогда не просветлеет.

Услышав сие, гробокопатель не понял того, о чем говорил святой, и отошел, не обращая на слова его никакого внимания. Святой же, вторично посмотрев на него, сказал:

Ты уходишь? Не укради! Если же ты сделаешь сие, то – свидетельствую именем Иисуса – не увидишь никогда солнца.

Поняв, что святой говорит ему, гробокопатель удивился, каким образом он знает его намерение, и, возвратившись к святому, сказал:

Ты точно одержим беснованием и по демонскому наущению говоришь о таинственном и неизвестном! Я же нарочно пойду туда, чтобы видеть, сбудутся ли твои слова!

После сего святой удалился, продолжая юродствовать. С наступлением вечера, выбрав удобное время, вор отвалил камень от гроба, вошел в гроб и прежде всего взял верхнюю одежду покойной и все украшения, ибо они были многоценны. Взяв это, он намеревался удалиться, но какой-то внутренний голос подсказал ему: "Сними и рубашку: ведь она хороша". Сняв рубашку с девицы, гробокопатель хотел выйти из могилы. Мертвая же девица, по повелению Божию, подняла свою правую руку и ударила гробокопателя по лицу, и он тотчас ослеп. Ужаснулся тогда несчастный и затрепетал, так что от страха стали сокрушаться челюсти его, зубы, колена и все кости.

Умершая же девица отверзла уста свои и сказала:

Несчастный и отверженный человек! Ты не побоялся Бога, не подумал того, что и ты человек! Тебе бы следовало постыдиться девической наготы; с тебя довольно уже взятого тобою,– хотя бы рубашку ты оставил моему обнаженному телу. Но ты меня не помиловал и жестоко поступил со мною, задумав сделать меня посмешищем пред всеми святыми девами в день второго пришествия Господня. Но теперь я поступлю с тобою так, что ты никогда не будешь больше воровать, дабы тебе было известно, что жив Бог Иисус Христос и что по смерти есть суд, воздаяние и наказание.

Проговорив сии слова, девица встала, взяла свою рубашку, облеклась в нее и, возложивши на себя все одежды и украшения, легла и сказала:

-Ты, Господи, eдин на упование вселил мя eси (Пс. 4, 9).

С сими словами она снова почила в мире. А тот отверженный едва имел силы выйти из гроба и найти ограду сада. Хватаясь руками то за одну, то за другую стену ограды, он вышел на ближайшую дорогу и побрел к городским воротам. Расспрашивавшим о причине его слепоты он рассказывал совсем не то, что было в действительности. Но впоследствии рассказал все, что случилось с ним, одному своему другу. С тех пор он стал просить себе милостыню и таким образом снискивал себе пропитание. И часто говорил себе:

Будь проклята, гортань моя, ибо из-за тебя постигла меня слепота!

Вспоминал он также и святого Андрея и удивлялся, как все исполнилось согласно провиденному и предреченному святым.

Однажды, ходя по городу, святой Андрей увидал, что навстречу ему несут покойника. Умерший был очень богатый человек, и за гробом его шло великое множество народа со свечами и кадильницами. Церковнослужители пели обычные погребальные песнопения, а родные и близкие покойника плакали и рыдали. Видя своими прозорливыми очами, что делалось с тем мертвецом, святой остановился и стал смотреть. И вот, впав на долгое время в совершенное бесчувствие, он увидел духовными очами множество эфиопов, шедших за гробом и громко кричавших:

Горе ему, горе ему!

Одни из них держали в руках мешки, из которых рассыпали пепел на людей, окружавших мертвеца. Другие же бесы плясали и бесстыдно смеялись, как бесстыдные блудницы, третьи лаяли, как собаки, и иные еще хрюкали, как свиньи. Мертвец был для них предметом радости и веселья. Некоторые из бесов, окружая мертвеца, кропили его смрадною водою, иные летали по воздуху около одра, на котором лежал мертвец. От трупа же умершего грешника исходил удушливый смрад. Идя следом за мертвым, бесы рукоплескали и производили ужасный топот ногами, ругаясь над поющими и говоря:

Пусть Бог не даст никому из вас видеть свет, жалкие христиане, ибо вы воспеваете над псом: "со святыми упокой душу eго ", и при этом вы называете его, причастного всяческому злу, рабом Божиим.

Взглянув вторично, Андрей увидел, что один из бесовских князей, с пламенным взором, шел ко гробу того отверженного со смолою и серой, чтобы сжечь его тело. Когда же совершился обряд погребения, святой Андрей увидал ангела, шедшего в образе прекрасного юноши и плакавшего горькими слезами. Проходя мимо, ангел приблизился к святому Андрею. Последний, подумав, что сей юноша – один из близких умершего и потому так плачет, подошел к нему и сказал:

Прошу тебя именем Бога небеси и земли: скажи, что за причина твоего плача. Ибо я никогда и никого не видел столь горько плачущим об умершем, как ты.

Ангел отвечал:

Вот почему я проливаю слезы: я был приставлен для охранения к покойному, коего ты видел, когда его несли в могилу. Но его взял к себе дьявол. Это и есть причина моего плача и печали.

На сие святой сказал ему:

Я теперь понял, кто ты; молю тебя, святой ангел, расскажи мне, что за грехи были у покойного, из-за коих захватил его в свои руки дьявол?

Андрей, избранник Божий! – отвечал ангел.– Так как ты желаешь узнать о сем, то я расскажу тебе, ничего не скрывая. Я вижу красоту святой души твоей, светящуюся наподобие чистого золота; увидев тебя, я несколько утешился в моей скорби. Сей человек был в великом почете у царя. Но он был страшный грешник и вел преступную жизнь. Он был и блудником, и прелюбодеем, зараженным содомским грехом, льстецом, немилосердным, сребролюбцем, лжецом и человеконенавистником, злопамятным, мздоимцем и клятвопреступником. Свою бедную челядь он морил голодом, побоями и наготою, оставляя ее в зимнее время без обуви и одежды. Многих рабов он даже убил и закопал их под полом конюшен. Одержимый ненавистною Богу похотию, он осквернил до трехсот душ мерзкими и отвратительными грехами блудодеяния. Но и для него пришло время жатвы и застала его смерть непокаявшимся и имеющим несказанные грехи. Душу его взяли бесы, а отвратительное тело его – ты и сам видел – злые духи провожали с поруганием. Вот почему, святая душа, скорблю я; одержимый глубокою скорбию, я плачу, потому что охраняемый мною ныне стал посмешищем демонов.

На сии слова ангела Божия святой сказал:

Умоляю тебя, друг, прекрати сей плач: умерший поступал дурно, посему скончался без покаяния; пусть же он насыщается плодами дел своих. Ты же, пламеннообразный, исполненный всяческих добродетелей, слуга Вседержителя Господа Саваофа, отныне вовеки будешь под благодатию Бога Твоего.

После сих слов ангел невидимо удалился от Андрея. Мимопроходящие по своему недостоинству не могли видеть ангела и, думая, что святой разговаривает сам с собою, говорили друг другу:

Посмотрите на сего юродивого, как он потешается и бессмысленно разговаривает со стеной.

При этом они толкали его и отгоняли, говоря:

Что тебе нужно, юродивый? Недостойный беседовать с людьми, ты разговариваешь со стеной?!

Святой молча отошел и, уединившись в тайном месте, горько плакал о погибели несчастного, которого он видел несомым к могиле.

Однажды святой Андрей ходил в толпе людей на базаре около колонны, которую поставил царь Константин . Некая женщина по имени Варвара, будучи просвещена Святым Духом, с ужасом увидала в толпе блаженного Андрея блистающим наподобие пламенного столпа. При этом некоторые неразумные толкали его, а другие били; многие же, глядя на него, говорили:

Сей человек – безумен: погубил свой рассудок. Да не случится сие и с недругами нашими!

Бесы же, ходя за святым Андреем в образе черных эфиопов, говорили:

О, если бы Бог не посылал на землю другого подобного сему; ибо никто не иссушал сердец наших так, как сей человек, который, не желая работать для своего господина, притворился юродивым и насмехается над всем миром.

И видела та женщина, что эфиопы отмечали бьющих святого и говорили между собою:

Нам приятно, что они безрассудно его бьют, ибо за истязание невинного угодника Божия они будут осуждены в смертный час свой, и нет для них спасения.

Услыхав сие, блаженный, по внушению Духа Божия, устремился на них как пламень, уничтожил дивною силою знамения бесов и, гневаясь на них, сказал:

Вы не должны отмечать бьющих меня, ибо я молюсь Владыке моему, да не вменит им во грех нанесение мне побоев. Они делают сие по неведению и, ради неведения своего, получат прощение.

Когда святой говорил сие, внезапно отверзлось, подобно вратам, небо и оттуда опустилось над святым множество прекраснейших ласточек, а посредине их – большой белоснежный голубь, державший в своем клюве золотой масличный лист. И сказал голубь святому человеческим языком:

Возьми лист сей, его прислал тебе из рая Господь Вседержитель, в знамение Своего к тебе благоволения, ибо ты милуешь и прощаешь наносящих тебе побои и молишься за них, чтобы сие не вменилось им во грех.

С этими словами голубь опустился на голову святого. Видя все сие, благочестивая женщина удивлялась и, придя в себя после видения, говорила:

Сколько светильников имеет Бог на земле, и никто их не знает!

Много раз намеревалась она рассказать о своем видении другим, но сила Божия удерживала ее. Впоследствии святой Андрей встретил ее в одном месте и сказал ей:

Сохрани мою тайну, Варвара, и того, что ты видела, не рассказывай никому, пока я не дойду "в место селения дивна даже до дому Божия "(Пс. 41, 5).

Честный светильник и святой Божий,– отвечала Варвара,– если бы я и захотела кому рассказать свое видение, то не могу, ибо невидимая Божия сила меня удерживает.

Ходя по городу, святой Андрей встретил однажды некоего вельможу и, провидя его жизнь, плюнул на него, говоря:

Лукавый блудник, хулитель Церкви, ты притворяешься, что идешь в храм; ты говоришь: "К заутрени иду",– а сам идешь к сатане для скверных дел. О беззаконник, встающий в полночь и прогневляющий Бога! Уже наступило время восприять тебе по делам твоим, или ты думаешь, что скроешься от страшного, всевидящего и всеиспытующего ока Божия?

Услыхав сие, вельможа ударил коня и уехал, дабы не быть посрамленным еще более. По прошествии нескольких дней он тяжко заболел и стал сохнуть. Приближенные переносили его из одной церкви в другую и от одного врача к другому; но сие не приносило ему никакой пользы. Вскоре сей отверженный человек отошел в вечное мучение. В одну ночь святой увидал около дома того вельможи пришедшего с запада ангела Господня. Ангел имел вид огненного пламени и держал большую пламенную палицу. Когда ангел подошел к больному, то услыхал голос свыше:

Бей сего хулителя, отвратительного содомлянина, и, нанося ему удары, говори: "Желаешь ли ты еще творить грехи и осквернять различных людей? Будешь ли ты ходить для дьявольского беззакония, притворяясь, что идешь к заутрени?"

Ангел стал исполнять повеленное ему. При сем голос ангела и удары его были слышны, сам же ангел не был виден. В таких мучениях человек тот испустил дух.

Придя однажды на рынок, святой Андрей встретил одного инока, которого все восхваляли за добродетельную жизнь. Правда, он подвизался, как подобает инокам, но без меры был склонен к сребролюбию. Многие из жителей города, исповедуя ему свои грехи, давали ему много золота для раздачи нищим. Он же, будучи одержим ненасытною страстию сребролюбия, никому не давал, а все клал в сумку и радовался, видя увеличение денег. Проходя одною с тем жалким иноком дорогою, блаженный Андрей увидел прозорливыми очами, что сего сребролюбца обвивает страшный змий. Близко подойдя к иноку, святой стал рассматривать того змия. Инок же, принимая Андрея за одного из нищих, просящих милостыню, сказал ему:

Бог тебя помилует, брат; у меня нет ничего подать тебе.

Отойдя от него на небольшое расстояние, блаженный заметил, что вокруг него в воздухе над змием написано темными письменами:

Корень всякому беззаконию – змий сребролюбия.

Оглянувшись же назад, святой заметил двух спорящих между собою юношей – один из них был черен и имел темные очи, это был бес, другой же – Божий ангел, был белый, как свет небесный. Черный говорил:

Инок – мой, так как он исполняет мою волю. Он немилосерден и сребролюбив, он не имеет части с Богом и работает на меня, как идолослужитель.

Нет, он мой,– возражал ангел,– ибо постится и молится и притом он кроток и смиренен.

Так они препирались, и не было между ними согласия. И был с неба голос к светоносному ангелу:

Нет тебе части в том чернеце, оставь его, потому что он не Богу, а мамоне работает.

После сего отступил от него ангел Господень и дух тьмы получил над ним старейшинство. Увидав сие, блаженный Андрей удивлялся, что враждебный демон одолел в споре светлого ангела. Встретив однажды на улице инока того, святой взял его за правую руку и сказал:

Раб Божий, без раздражения выслушай меня, раба твоего, и милостиво прими убогие слова мои, ибо из-за тебя постигла меня большая скорбь, и я более не могу переносить, чтобы ты, будучи сперва другом Божиим, стал теперь слугою и другом дьявола. Ты имел крылья, как серафим: зачем же ты предался сатане, чтобы тот подрезал их до основания? Лик у тебя был блестящий, как молния: почему же ты потемнел? Увы мне! Ты имел зрелище как бы многих очей, а ныне змий тебя совсем ослепил. Ты был солнцем, но зашел в темную и бедственную ночь. Зачем ты, брат, погубил свою душу, зачем ты подружился с бесом сребролюбия, попустил ему пребывать с тобою, зачем собираешь золото? Разве ты будешь похоронен с ним? Ведь после твоей смерти оно другим достанется! Неужели хочешь ты, чтобы тебя погубила скупость? В то время как другие умирают от голода, холода и жажды, ты веселишься, взирая на обилие золота. Таковы ли пути к покаянию? Таков ли устав для иноков, повелевающий пренебрегать суетною жизнию? Так ли ты отрешился от мира и того, что в мире? Так ли ты распялся миру и всей его суете? Разве ты не слыхал Господа, говорящего: "не стяжите злата, ни сребра, ни меди, ни двою ризу "(Матф. 10, 9)? Почему же ты забыл сии заповеди? Вот ныне или завтра окончится жизнь наша, а яаже уготовал eси, кому будут (Лук. 12, 20)? Разве ты не знаешь, что охраняющий тебя ангел с плачем удалился далеко от тебя, а дьявол стоит подле тебя, и вокруг шеи твоей обвился змий сребролюбия, ты же его не замечаешь. Правду тебе говорю я,– что проходя мимо, я слышал отрицающегося от тебя Господа. Умоляю тебя: раздай имение нищим, сиротам, вдовам, убогим и странникам, не имеющим места, где преклонить голову. Постарайся же, дабы тебе вновь быть другом Божиим. Если же ты не послушаешь меня – погибнешь лютою смертию. Именем Иисуса Христа свидетельствую, что ты тотчас увидишь дьявола.

После сего он прибавил:

Видишь ли ты его?

И открылись у инока духовные очи, и увидел он дьявола черного, как эфиопа, зверообразного, со страшною пастью; но он стоял вдали и при виде Андрея не осмеливался приблизиться. Тогда инок сказал святому:

Раб Божий, я вижу его, и ужасный страх объял меня; скажи мне: что нужно для спасения души моей?

Андрей снова сказал ему:

Поверь мне: если ты не послушаешь меня, я нашлю его на тебя, чтобы он замучил и чтобы о твоем посрамлении услышали не только одни сии граждане, но и все четыре страны вселенной; берегись же и исполни то, что я тебе говорю.

Услыхав сие, инок убоялся и обещал исполнить все, что приказывал святой. И тотчас Андрей увидел, что с востока пришел могучий дух в образе молнии и коснулся того змия, уничтожая силу последнего; змий же, не будучи в силах вынести сие, превратился в ворона и исчез. Также погиб и черный эфиоп, и снова над тем иноком принял власть ангел Божий. Расставаясь с иноком, блаженный заповедал ему:

Смотри, ничего не рассказывай обо мне, а я стану вспоминать тебя в моих молитвах день и ночь, дабы Господь Иисус Христос направил тебя на добрый путь.

После того инок пошел и роздал нищим все свое золото и еще более был впоследствии прославлен Богом и людьми; многие приносили к нему золото, чтобы он раздавал его бедным. Но он приказывал жертвователям раздавать его своими руками, говоря:

Какая для меня польза заботиться о чужом соре?

В то время, когда он жил так, как подобает иноку, с радостным лицом в видении явился ему святой Андрей, показал ему на поле светлое дерево, имеющее цвет сладкого плода, и сказал:

Возблагодари Бога, отче, за то, что Он исторг тебя из пасти змия и соделал твою душу подобной цветоносному дереву. Постарайся же сей цвет обратить в плод сладкий. Сие прекрасное дерево, которое ты видишь, есть изображение твоей души.

Придя в себя, инок еще более окреп в духовном делании и всегда приносил благодарение Богу и угоднику Его Андрею, наставившему его на путь спасения.

Святой Андрей так благоугодил Богу и столь возлюбил его Господь, что однажды он был, подобно апостолу Павлу, восхищен до третьего неба и слышал там неизреченные глаголы и созерцал незримые для смертного красоты рая. О сем поведал он сам перед своей кончиною верному своему другу Никифору.

Раз как-то случилась суровая зима, и в Константинополе в продолжение целых двух недель стоял сильный мороз; все жилища были занесены снегом; от бури ломались деревья и птицы падали мертвыми на землю, не находя себе пищи. Тогда все бедняки и нищие были в сильной скорби и утеснении; стеная, плача и дрожа от стужи, они умирали вследствие лишений, голода и холода. Тогда и блаженный Андрей, не имея ни пристанища, ни одежды, испытывал немалую скорбь вследствие стужи. Когда он, желая хотя на некоторое время укрыться под кровлею, приходил к другим нищим, они гнали его от себя палками, как собаку, крича на него:

Пошел прочь отсюда, пес!

Не имея убежища от прилучившегося бедствия и отчаиваясь за самую свою жизнь, он сказал себе:

Благословен Господь Бог! Если я умру от сей стужи, то пусть умру по любви к Нему, но Бог силен подать мне и терпение перенести стужу сию.

Зайдя в один закоулок, святой увидал лежащую там собаку и, желая согреться от нее, лег с нею. Но, увидавши его, собака встала и ушла. И сказал Андрей сам себе:

О сколь ты грешен, окаянный. Не только люди, но и псы пренебрегают тобою!

Когда он таким образом лежал, дрожа от лютого холода и ветра, тело же его измерзло и посинело, он подумал, что пришло время последнего его издыхания, и стал молиться, чтобы Господь принял с миром его душу. И вот внезапно он ощутил в себе внутреннюю теплоту и, открыв глаза свои, увидал некоего прекрасного юношу, лицо которого светилось, как солнце. Он держал в своей руке ветвь, покрытую различными цветами. Взглянув на Андрея, юноша сказал:

Андрей, где ты?

Андрей отвечал:

Ныне я нахожусь "во тьме и сени смертней "(Пс. 87, 7).

Тогда явившийся юноша слегка прикоснулся к лицу Андрея цветущею ветвью, которую держал в руке, и сказал:

Получи оживление твоему телу.

Святой Андрей вдохнул в себя благоухание тех цветов, оно проникло в сердце его, согрело и оживотворило все тело его. Вслед за сим он услыхал голос, говорящий:

Ведите его, чтобы он на время успокоился здесь, а потом он снова возвратится.

С этими словами на него нашел сладкий сон, и он увидал неизреченные Божии откровения, о коих он подробно сообщил сам вышеупомянутому Никифору, в таких словах:

Что со мною было, я не знаю. По Божественному изволению, я пребывал в течение двух недель в сладостном видении подобно человеку, который, сладко проспав всю ночь, просыпается утром. Я видел себя в прекрасном и дивном рае и, удивляясь сему в душе, размышлял: "Что это значит? Я знаю, что живу в Константинополе, а как сюда попал – не знаю". И не понимал я, аще в теле бых, или кроме тела, Бог вест (2 Кор. 12, 2). Но я видел себя облеченным в светлое, как бы из молний сотканное одеяние, на голове моей лежал венок, сплетенный из многих цветов; я был опоясан царским поясом и сильно радовался при виде той красоты; умом и сердцем удивлялся я несказанной прелести рая Божия и услаждался, ходя по нему. Там находилось множество садов, наполненных высокими деревьями, которые, колыхаясь своими вершинами, веселили мои очи, и от ветвей их исходило великое благоухание. Одни из тех деревьев непрестанно цвели, другие были украшены златовидной листвой, иные же имели плод несказанной красоты; сих деревьев нельзя уподобить по красоте ни одному земному дереву, ибо их насадила не человеческая рука, а Божия. В тех садах были бесчисленные птицы с золотыми, белоснежными и разноцветными крыльями. Они сидели на ветвях райских деревьев и так прекрасно пели, что от сладкозвучного их пения я не помнил себя: так услаждалось мое сердце, и я думал, что их пение слышно даже на самой высоте небесной. Те прекрасные сады стояли по рядам наподобие того, как стоит один полк против другого. Когда я с сердечною радостию ходил между ними, то увидел большую, протекающую посредине рая реку, которая орошала прекрасные те сады. По обоим берегам реки рос виноград, распростирая лозы, украшенные листьями и златовидными гроздьями. Там со всех четырех сторон веяли тихие и благоухающие ветры, от дуновения коих сады колыхались, производя своими листьями чудный шелест. После сего на меня напал какой-то ужас, и мне показалось, что я стою на верху небесной тверди, предо мною же ходит какой-то юноша с светлым, как солнце, лицом, одетый в багряницу. Я подумал, что это – тот, который ударил меня цветущею ветвию по лицу. Когда я ходил по его стопам, то увидел Крест большой и прекрасный, по виду подобный радуге, а кругом его стояли огневидные, как пламень, певцы и воспевали сладостное песнопение, славословя Господа, некогда распятого на Кресте. Шедший предо мною юноша, подойдя ко Кресту, облобызал его и дал знак и мне, чтобы и я облобызал Крест. Припав ко святому Кресту со страхом и великою радостию, я усердно лобызал его. Лобызая его, я исполнился несказанной духовной сладости и обонял благоухание сильнее райского. Пройдя мимо Креста, я посмотрел вниз и увидал под собою как бы морскую бездну. Мне показалось, что я хожу по воздуху; испугавшись, я закричал моему путеводителю:

Господин, я боюсь, как бы мне не упасть в глубину.

Он же, обратившись ко мне, сказал:

Не бойся, ибо нам необходимо подняться еще выше.

И он подал мне руку. Когда я ухватился за нее, мы уже находились выше второй тверди. Там я увидал дивных мужей, их упокоение и непередаваемую на языке человеческом радость их праздника. После сего мы вошли в какой-то дивный пламень, который не опалял нас, но только осиявал. Я стал ужасаться, и снова мой путеводитель, обернувшись, подал мне руку и сказал:

Нам следует подняться еще выше.

И вот после сих слов мы поднялись выше третьего неба, где я видел и слышал множество сил небесных, воспевающих и славословящих Бога. Мы подошли к какой-то блистающей, как молния, завесе, пред которой стояли великие и страшные юноши, видом подобные как бы огненному пламени; лица их сияли ярче солнца, а в руках у них было огненное оружие. Предстоя со страхом, увидел я бесчисленное множество небесного воинства. И сказал мне водивший меня юноша:

Когда отверзется завеса, ты увидишь Владыку Христа. Поклонись же престолу славы Его.

Услыхав сие, я радовался и трепетал, ибо меня объял ужас и неизреченная радость. Я стоял и смотрел, ожидая, когда отверзется завеса. И вот какая-то пламенная рука отверзла завесу, и я подобно пророку Исаии, узрел Господа моего, седяща на престоле высоце и превознесенне и серафими стояху Oкрест eго (Ис. 6, 1-2). Он был облечен в багряную одежду; лицо Его было пресветло, а очи Его с любовию взирали на меня. Увидев сие, я пал пред Ним ниц, поклоняясь пресветлому и страшному престолу славы Его. Какая радость объяла меня при созерцании лица Его, того нельзя словами и выразить. Даже и теперь, при воспоминании о том видении, я преисполняюсь неизреченною радостию. В трепете лежал я пред моим Владыкою, изумляясь такому Его милосердию, что Он попустил мне, нечестивцу и грешнику, предстать пред Собою и созерцать Божественную Его красоту. Размышляя о своем недостоинстве и созерцая величие моего Владыки, я умилялся и повторял про себя слова пророка Исаии: "Oкаянный аз! яко сподобихся, человекъ сый и нечисты устне имый, Господа моего Oчима моима видети "(Ис. 6, 5). И услыхал я премилосердного Творца моего, изрекшего мне пресладкими и пречистыми Своими устами три Божественных слова, кои так усладили сердце мое и разожгли его любовию, что я от теплоты духовной весь истаивал, как воск, и исполнилось на мне слово Давидово: "бысть сердце мое, яко воск таяй посреде чрева моего "(Пс. 21, 6). После сего все небесное воинство воспело предивную и неизреченную песнь, а затем – не понимаю и сам, как,– снова очутился я ходящим по раю. И размышлял я о том, что не видал Пречистой Госпожи Богородицы. И вот я увидал мужа, светлого, как облако, носящего Крест и говорящего:

Пресветлейшую небесных сил Царицу хотел ты увидать здесь? Но Ее нет здесь. Она удалилась в многобедственный мир – помогать людям и утешать скорбящих. Я показал бы тебе Ее святое место, но теперь нет времени, ибо тебе надлежит опять возвратиться туда, откуда ты пришел: так повелевает тебе Владыка.

Когда он говорил сие, мне казалось, будто я сладко уснул; затем, проснувшись, очутился я на том самом месте, где находился ранее, лежащим в углу. И удивился я тому, где я был во время видения, и тому, что сподобился видеть. Мое сердце исполнилось неизреченной радости, и я возблагодарил моего Владыку, изволившего явить мне такую благодать.

Сие видение святой Андрей поведал пред своею кончиною своему другу Никифору и взял с него клятву не рассказывать о том никому, пока он не отрешится от уз тела. Никифор же усердно умолял святого, чтобы он сообщил ему хотя бы одно из тех трех слов, которые изрек ему Господь; но святой не пожелал сего открыть. Так святой Андрей, восхищенный, подобно апостолу Павлу, увидал то, чего не видало бренное око, слышал то, чего не слыхало смертное ухо, и насладился в откровении такими небесными красотами, которых и не представляло себе человеческое сердце. А так как, при откровении небесных тайн, он не видал Пречистой Госпожи Богородицы, то Ее он сподобился увидеть на земле в видении во Влахернской церкви, когда Она, пришедши помогать людям, явилась на воздухе, с пророками, апостолами и чинами ангельскими, молясь о людях и покрывая их честным Своим омофором. Увидев Ее, блаженный сказал ученику своему Епифанию:

Видишь ли ты молящуюся Царицу и Госпожу всех?

Епифаний отвечал:

Вижу, отче святый, и ужасаюсь.

Проводя дивное житие, святой Андрей много чудодействовал и претерпел много поруганий и побоев, как о том сообщается в отдельной книге его жития, написанной Никифором . Он предрекал будущее и обратил ко покаянию многих грешников. Затем он переселился в вечные обители , до коих раньше был временно восхищен; ныне же, водворившись в них навеки, ликует с ангелами и в блаженстве предстоит Богу, Единому в Трех Лицах: Отцу и Сыну и Святому Духу, Ему же слава вовеки. Аминь.

Тропарь святаго, глас 1:

Глас апостола твоего Павла услышав глаголющ: мы юроди Христа ради, раб твой Андрей юрод бысть на земли, тебе ради, Христе Боже, темже ныне память eго почитающе, тебе молимся: Господи, спаси душы наша.

Кондак, гласъ 4:

Во юродство претворився волею, мира сего красоты отнюдь возненавидел еси плотская мудрования увядил eси, постомъ и жаждею, и зноем, и студению мраза, от дождя и снега, и от прочия воздушныя тяготы никогдаже уклонився, очистил eси себе, яко злато в горниле, Андрее блаженне.

Примечания

Лев VI Мудрый-Византийский император с 886-го по 912 год.Василий Македонянин, его отец, царствовал с 867-го по 886 г. и начал собою т. н. Македонскую династию.

Во всех славянских житийных списках св. Андрей Юродивый называется славянином, по греческому подлиннику – скиф; но так в продолжение долгого времени греки ошибочно называли и восточных славян, смешивая их с обитавшим прежде в Восточной Европе диким кочевым народом – скифами.

Юродство – значит собственно безумие.– Юродство о Христе представляет собою особый, высший вид христианского подвижничества. Одушевляемые горячей ревностью и пламенной любовью к Богу, юродивые Христа ради, не довольствуясь всеми другими лишениями и самоотречениями, отрекались от самого главного отличия человека в ряду земных существ – от обычного употребления разума, добровольно принимая на себя вид безумного человека, не знающего ни приличия, ни чувства стыда,– дозволяющего себе иногда, по-видимому, соблазнительные действия. При полном самосознании, представляясь умалишенными, юродивые Христа ради подвергались непрестанным оскорблениям, были почти всеми оставлены и отвержены; живя в обществе, они были не менее одиноки, как и живущие в диких пустынях. Отказавшись совершенно от всякой собственности, от всех удобств и благ жизни, свободные от всяких привязанностей к земному, не имея определенного пристанища и подвергаясь всем случайностям бесприютной жизни, эти избранники Божии были как бы пришельцами из другого мира. Пища, одежда, жилище, казалось, не составляли для них существенной потребности и необходимой жизненной принадлежности. При всем том юродивые сохраняли всегда возвышенный дух, непрестанно возводили очи ума и сердца своего к Богу, постоянно горя духом пред Ним. Перенося безвинно столько оскорблений и лишений, они были чужды и духовной гордости, считая себя великими грешниками. Юродство Христа ради – это произвольное, постоянное мученичество, постоянная борьба против себя, против мира и дьявола, и притом борьба – самая трудная и жестокая.– Лишенные, по-видимому, простого здравого смысла человеческого, юродивые совершали, однако, такие гражданские подвиги любви к ближним, какие недоступны другим людям. Не стесняясь говорить правду в глаза никому, они своими словами или необыкновенными поступками то грозно обличали и поражали людей несправедливых и грешных, часто могучих и сильных мира, то радовали и утешали людей благочестивых и богобоязненных. Юродивые нередко вращались среди самых порочных членов общества, с целью исправить их и спасти, и многих из таких отверженных возвращали на путь истины и добра. Имея дар предсказывать будущее, они молитвами своими нередко избавляли сограждан от грозивших им бедствий и отвращали от них гнев Божий. При всей трудности подвиг юродства требовал от святых подвижников и высокой мудрости, чтобы бесславие свое обращать во славу Божию и в назидание ближним, не допуская в смешном ничего греховного, в кажущемся неблагопристойным ничего соблазнительного или обидного для других. Первые подвижники юродства о Христе явились весьма рано, в колыбели первоначального иночества – Египте, во второй половине IV века.

Св. Симеон Христа ради юродивый подвизался в Сирии, в Едесе, около 590 года. Память его совершается 21 июля.

В русском переводе: "потому что немудрое Божие премудрее человеков". Буйство о Христе, то, что мир считает безумием, и есть высшая, истинная премудрость, в противоположность премудрости века сего, которая есть безумие пред Богом. Вышеприведенные слова апостола, вместе с последующими, приложимы к свв. апостолам и ко многим святым Божиим, особенно приложимы к юродивым Христа ради: буее божие, премудрее человек eсть: и немощное божие крепчае человекъ eсть... буяя мира избра Бог, да премудрым посрамит: и немощная мира избра Бог, да посрамит крепкая: и худородная мира и уничижeнная избра Бог, и не сущая (ничего не значащее), да сущая (значащее) упразднит . Эти слова ап. Павла могут служить прекрасным пояснением и как бы характеристикой великого подвига юродства о Христе.

Здесь, очевидно, разумеется знаменитая пурпуровая римская колонна, воздвигнутая Константином Великим в благодарную память о победе, одержанной над Максенцием силою Креста Христова, и им же перевезенная впоследствии в Константинополь.

В греческом подлиннике жития св. Андрея юродивого в заключение писатель говорит: "Я, Никифор, милостию Вседержителя Бога причисленный к иереям Великия церкви царствующего града, именуемыя Премудрости (Софии) Божией (т. е. Софийского собора), написал чудную и достославную жизнь честного во святых отца Андрея, как видел своими собственными очами и узнал от славного Епифания, бывшего после архиерея".

Св. Андрей юродивый скончался 66 лет от роду. Кончина его последовала около 936 г.

Церковь почитает память блаженного Андрея, Христа ради юродивого. Именно ему во Влахернском храме было явлено чудесное видение Царицы Небесной, молящейся за всех людей. Инокиня Ливия из села Русская Тавра рассказывает о житии преподобного, значении его подвига и русских святых, последовавших его примеру — ради Христа взявших на себя подвиг мнимого безумства.

«Много на земле так называемых премудростей, но все на земле и останутся. Всех глубже премудрость — спасти свою душу, поскольку она возносит душу на небо в Царство Небесное и ставит перед Богом».

Цветник священноинока Дорофея

«В дому Отца Моего обители многи суть» — так говорит Господь о месте покоя, который уготован в Раю душам праведных. Как сияют звезды на ясном полуночном небе, так прославлены небесным светом лики святых праведников в предвечных райских чертогах. И как многообразны в своей неповторимой красоте разноликие полевые соцветия на лесной лужайке, так украшены добродетелями святые Божии угодники, каждый соответственно своему чину и званию. Но самым необычайным среди всех прочих является, несомненно, подвиг «юродства Христа ради», который могли брать на себя только те люди, которые имели особое Божественное о том откровение.

Здесь видна высшая степень самоотречения — повседневное мученичество и полное беспристрастие. Когда человек настолько сам себя забывает, что отказывается ради подвижнической жизни не только от всех понятий о каких либо естественных и необходимых телесных удобствах, но полностью отрекается и от всякого своего самолюбия. И тогда только телом живет такой человек на земле, душою же пребывает он в райских небесных селениях. Ибо чем больше терпит человек скорбей ради Бога, тем большее получает и духовное утешение. Подобным ангелу становится человек и высоким примером святой своей жизни наставляет и других на путь спасения и добродетели.

Бесспорно, что среди самых популярных и почитаемых святых угодников на Руси стоит имя святого блаженного Андрея Цареградского — великого христианского подвижника середины Х века. Из жития его известно, что родом он был из славянских стран, но в числе прочих других невольников, плененных сарацинскими разбойниками, был привезен в Византию и продан в рабство, будучи по возрасту молодым пятнадцатилетним юношей.

В книге «Измарагд» есть слово о преподобном Андрее Цареградском, где говорится о видении, которое побудило его принять на себя подвиг юродства:

«При Льве, царе великом, жил муж в граде Константинополе, именем Феогност, который, купивши себе многих людей в работу, взял среди них так же и сего Андрея, весьма юного возрастом, славянина родом. Андрей был очень красив, и поставил его господин служить перед собою, сильно полюбил его и выучил книжной грамоте. Святой же скоро и легко освоил всю книжную премудрость, навык ходить к церковным службам и читать Божественные книги. Во едину же ночь восстал он на молитву, чтобы воздать славословие Богу. Но неприязненный демон, позавидовав доброму его начинанию, решил устрашить его различными мнимыми призраками, чтобы ослабить и оторвать от молитвы. Святой Андрей весьма ужаснулся тогда ради демонской злой напасти, прилег на свой одр и покрылся козлиной кожей. Но Господь Сам утешил Своего угодника и показал ему некоторое чудесное видение. Так, погрузившись в глубокий сон, Андрей увидел себя на некоем позорище (ц.-слав. зрелище, представление — прим. ред.), как на поле брани, где с одной стороны стояло множество черных эфиопов, а с другой — прекрасные светоносные юноши в блистающих белых ризах. Тут предстал перед черным полчищем громадный чудо-великан, который звал к себе единоборца для поединка, но никто не отвечал ему. Один же от белоризцев держал в руке своей небесные три венца, красоты и благолепия неизреченной, и обещал увенчать ими победителя на поле брани. Тогда спросил святой Андрей у ангела, как побороть ему того черного великана, чтобы принять самому эти прекрасные венцы. Ангел ответил, что, прежде всего, не следует ему бояться ни страшного его величества, ни грозного взора. Ибо вся его сила подобна есть по виду своему громадному, но гнилому дереву, которое готово уже упасть и предаться растлению (ц.-слав. тление, гниение — прим. ред.) . Андрей же, весьма укрепившись духом, пошел и боролся с демоном и, запнувши ему правую ногу, сумел победить и повалил его навзничь на землю. Тогда радость великая была о нем белоризцам, любезно лобызали они Андрея и звали его своим присным и искренним другом. И слышал Андрей голос свыше, как говорил ему Сам Господь: "Поспеши ныне на добрый подвиг, будь нищ, и наг, и юрод Меня ради, и многое дам тебе воздаяние в день Царствия Моего”».

Есть и другое похожее сказание из жития преподобного Андрея, приведенное в Цветнике священноинока Дорофея. В сонном видении предстал Андрей перед Царем Небесным в царских Его палатах, созданных из чистейшего золота и богато преукрашенных всякими драгоценными каменьями. Царь приветствовал его и дал ему попробовать от Своей трапезы, которую приготовил Он верным и добрым Своим слугам, служащим Ему всей душою. Сначала пища была неизреченно сладкою. Но, вкусив еще, Андрей почувствовал такую горечь, которая показалась ему совершенно нестерпимой для вкуса человеческого. И он отвечал Царю, что горька эта служба и что невозможно служить Ему, вкушая такую невыносимую горечь. Но Царь улыбнулся и сказал:

Про горькое ты понял, а про сладкое разве не понял? Путь Мой лежит между сладким и горьким. В горьком показаны скорби, лишения и недуги, которые должно будет тебе претерпеть. В сладком же и лучшем пребывают, по благодати Моей, тишина, покой и утешение для страдающих ради Меня. Ведь не бывает постоянно одно горькое или одно сладкое. Иногда это, иногда то сменяют друг друга.

Тогда вкусил Андрей и еще от такой неизреченной сладости, что стоял как бы в забытьи, весь преисполненный небесной радостью духовной. Когда же пришел в себя, то Царь ему ответил:

Этой ли пищи удивился? Поверь Мне, что в том, что есть у Меня доброго, это самое малое. А если послужишь Мне, то все Мое будет твоим, и сделаю тебя Своим другом, и Царства Моего Святого станешь ты причастником и наследником.

От той поры оставил Андрей дом своего доброго господина и стал подвизаться в самых суровых подвигах, не имея ни пристанища, ни пищи, ни одежды. Однажды в самую суровую зимнюю пору нестерпимо страдал он от лютого мороза. Но во время самых невыносимых страданий явился ему на помощь ангел Божий, который вознес его в небесные райские селения и показал ему места дивного покоя, уготованное для святых. Тогда Андрей стал еще усерднее подвизаться: ночью почти никогда не спал, но воздавал молитвенное славословие Богу, а днем, как будто сумасшедший, бродил среди толпы, вызывая к себе презрение, насмешки и даже побои. Когда же бывал полуденный жгучий зной, он шел и ложился где-нибудь в негожем месте в городе, на самый солнцепек, притворяясь при этом сильно пьяным и недостойным уважения человеком. Так смирял себя святой, избегая какой-либо чести и славы от людей, но имея при этом вышнюю нетленную славу от Бога, Который еще при этой жизни даровал ему дар быть провидцем и чудотворцем и созерцателем сокровенных Небесных тайн.

«Бог гордым противится, смиренным же дает благодать» (1 Пет. 5, 5). Как гордость свергла с небес на землю падшего денницу, так и смирение возводит к небесам, очищает душу и сердце и делает человека храмом Божиим. Из жития преподобного Андрея известно, что, избегая суетного людского пустословия, часто сподоблялся он быть собеседником святых ангелов, а однажды был удостоен особенного чудесного откровения. Когда он вместе с учеником своим Епифанием пребывал на Божественной службе во Влахернском храме Пресвятой Богоматери, то увидел Саму Царицу Богородицу, Которая предстояла в неизреченной небесной славе и простирала свыше светящийся Свой омофор, осеняя им всех молящихся и являя над ними милосердное Свое покровительство. Один из самых почитаемых христианских праздников на Руси, праздник Покрова Пресвятой Богородицы, установлен в честь этого приснопамятного события, когда просим и мы Небесную нашу Предстательницу заступить нас и всю землю Русскую всесильными Своими молитвами, оградить и уберечь ее, как избранный Свой удел, от всякого супостата, от тайных и явных враждебных сил.

На Руси известны имена многих святых Божиих угодников, возложивших на себя, по примеру блаженного Андрея, подобного рода подвиги, в которых с предельной точностью исполняется заповедь Христова о полном самоотвержении и презрении всех видимых благ земных. Но, живя так посреди мирских людей, люди эти служили миру и были в нем духовными светильниками и пророками, чудотворцами и молитвенниками, безбоязненными обличителями гордых и жестоких властелинов. Широко известно предание о том, как в 1570 году блаженный Никола спас Псков от разорения и погибели: он остановил карательный отряд царя Ивана Грозного и бесстрашно предложил самому царю отведать кусок сырого мяса. Царь с возмущением отпрянул, говоря, что сейчас Великий пост, а он христианин и в это время не ест мясного. «А кровь христианскую пьешь?!» — воскликнул в ответ блаженный. Этот героический поступок так сильно поразил Грозного царя, что он отменил свое намерение и возвратился обратно.

Святой праведный Прокопий Устюжский также явился спасителем своего города. Долгое время под видом юродивого смело и свободно обличал он устюжан в тайных злых делах и пороках, призывая к покаянию. Но устюжане не слушались и бранили его, пока, наконец, не постиг их гнев Божий и над городом не нависли такие черные и грозные тучи, которых доселе никогда раньше не видывали и самые древние городские старожилы. Поднялся ужасный ураган, и перепуганные люди собрались в соборную городскую церковь для усердного моления. Горячо молился о спасении города и святой Прокопий. Господь внял тогда прошению святого — туча прошла стороной и разразилась на поле за городом каменным градом, который мог бы значительно разрушить городские постройки и убить самих жителей, а огненные молнии, опалившие многие деревья, несомненно, стали бы причиной страшного городского пожара.

Слово бо крестное погибающим убо юродство есть, а спасаемым нам сила Божия есть (1 Кор. 1, 18).

Конечно, не все мы можем жить и подвизаться так, как подвизались великие святые, однако имеем способность в какой-то степени подражать их подвигам. Ибо кто старается сохранять в чистоте свою совесть, творить дела милосердия по отношению к ближним и избегать душевредных соблазнов, тот непременно получит свою награду и будет прославлен наряду с великими подвижниками. Так являл Господь иногда сокровенные подвиги безвестных Своих праведников, которые жили, по-видимому, обыкновенною мирскою жизнью, но в смирении своем достигали такой высокой меры совершенства, что пели вместе с ангелами «трисвятое» пение на ночных молитвах. И дай Бог всем нам жить так, чтобы, укрепляясь молитвами святых Божиих угодников, видеть перед собою достойные примеры подражания к благочестивой, добродетельной жизни. Чтобы пребывать в правдолюбии, братской любви и смирении. И тогда Пресвятая Госпожа Богородица осенит и нас, как благодатным облаком свыше, честным Своим омфором и покроет от всякой злой напасти и супротивных сил, подобно тому чудесному видению, которое удостоился созерцать во Влахернском храме святой преподобный Андрей.

Инокиня Ливия, село Русская Тавра

Все, что мы знаем, знает кто-то еще. Причем знает лучше нас.

Тайны, которые нам открыты, открыты через кого-то.

О том, что Матерь Божия молится о всем мире и наипаче о тех, кто любит Ее Сына, знают многие. Это молитвенное ходатайство и сострадательное вмешательство в судьбы мира называется Покровом. Мы отводим ему отдельный праздник, хотя Покров совершается и происходит, а значит и достоин празднования, ежедневно.

Нужно было Церкви выбрать какой-то единичный случай, который бы стал символом всех вообще чудес, совершенных ради нашего блага Богородицей. Этот случай есть, и связан он с человеком, которому открыто больше и который видит глубже. Без разговора о нем невозможно говорить о происхождении праздника.

Звать его Андрей. Андрей Христа ради юродивый.

– так переводится слово «юродивый». Внешний вид, поведение и отношение к таким со стороны общества были соответственными, поскольку важнейшая добавка – «ради Христа» – не произносилась вслух и на бейджике к одежде не прикреплялась.

Сумасшедший он и есть сумасшедший, и слюна течет по бороде, и взгляд безумный, и речи странные. От таких людей стараются держаться поодаль, в случае буйства их принудительно лечат.

Внешне Андрей был именно таким, но за фасадом добровольного безумия совершал умный и непрестанный труд – молитву.

Сложен разговор о святых. Всегда есть угроза взять высокую ноту и сорваться на фальцет. Сидеть в грязи и хвалить орла – разве это подвиг?

Да и говорить можно лишь в том случае, если что-то понимаешь. А понять обычному грешнику святых так же тяжело, как тяжело рыбе понять птицу. Уж больно они разные, хоть и сотворены в один день (См. Быт. 1:20).

Безногий в глазах общества более почтен, чем безумный. Нужны особые причины для того, чтобы изображать сумасшествие. Вот Давид притворялся безумным при дворе царя Гефского, чтобы спасти свою жизнь (1-я Царств 21:13-15) .

Андрей же юродствовал, чтобы скрыть близость к горнему миру, чтобы удобно совершать молитву, не будучи ни похваляемым за святость, ни отягчаемым просьбами со стороны верующих.

Из всех отношений с миром юродивому остается только презрение и поношение. Этого он и ищет. В своем желании насытиться унижением и насмешками он выше мучеников. может обличать мучителей, говоря: вы безумны и верите ложно, а я, подобно Павлу, говорю вам «слова истины и здравого смысла» (Деян. 26:25) . Юродивый же этого сказать не может. Напротив, ему может сказать любой: «Ты безумец», а он только глупо расплывется в улыбке, или выкинет какой-то фортель.

Безумие добровольное, напускное, но настолько искусное, что от настоящего сумасшествия его невозможно отличить, есть особый вид защиты сокровищ. Под сокровищем разумеем молитву. Защищать же ее приходится от похвалы, от суеты, от неизбежной связанности с миром и обществом, пусть даже и христианским, но все равно одержимым страстями.

Очевидно, что жар молитвы, нуждающейся в такой защите, должен быть необычайным. То есть сокровище должно быть подлинным, без примесей.

Юродство не путь стяжания молитвы, а скорее, способ сохранения молитвы. И еще – способ служения.

Можно ведь подумать и сказать: «Раз ты такой святой и так огненно молишься внутри своего сердца, то иди себе в пустыню или на гору и там совершай свою необычную жизнь. Зачем же ты толчешься на рынке, спишь на паперти или, вызывая громкий визг, заходишь за побоями в женскую баню?»

Дело в том, что юродивый живет в мире ради этого же мира. Он уже не бежит из мира, боясь соблазниться чем-то, но намеренно пребывает посреди его, чтобы молитва, которая в юродивом, грела мир, слепой по отношению к событиям духовным.

Все это мы говорим и обо всем этом рассуждаем, помня сказанное выше: рыба птицу не поймет. Разве может рыба с холодной кровью и холодным сердцем понять, как бьется горячее сердце в груди у чайки, парящей на ветру? Эту чайку рыба, в лучшем случае, видит сквозь толщу воды, снизу вверх, «как бы сквозь тусклое стекло, гадательно» (1 Кор. 13:12).

Итак, Андрей – птица. Он «не сеет, ни жнет, не собирает в житницы» (Мф. 6:26). Его питает Бог, причем такой манной, которая заставляет вспомнить Апокалипсис: «Побеждающему дам вкушать сокровенную манну, и дам ему белый камень и на камне написанное новое имя» (Откр. 2:17). Андрей видит то, чего все остальные не видят. Он видит бесов, которым изрядно досаждает своим образом жизни. Видит Ангелов, защищающих его. Видит святых и общается с ними. Наконец, он видит Матерь Господа Иисуса Христа. Это видение и дало основание возникновению праздника.

Дальше все более-менее известно широкому кругу читателей. Видение произошло в храме во время молитвы. Как впоследствии видел за Литургией Христа в окружении ангельских сил, так и Андрей увидел Божию Матерь, идущую по воздуху в окружении святых. Андрей слышал молитву Богородицы, просящей Сына, чтобы Тот принял мольбы и просьбы всякого человека, приходящего за помощью через Нее – Богородицу.

Никто, кроме Андрея, не видел этого. Все молились и смотрели в сторону алтаря. Один юродивый задирал голову и рассматривал что-то на куполе или на стенах. Так тогда казалось.

Потом же о видении своем он рассказал. Ведь оно касалось не его одного, а всего народа! Народ выслушал и не посмеялся, но, подобно Богородице, запомнил все, «слагая в сердце своем» (См. Лук.2:19).

Не всякое явление или видение превращается в праздник. Мало ли кому явились небожители и кого от чего спасли?! Для того чтобы это праздновалось и не забывалось столетиями, нужно чтобы церковное сознание усмотрело в частном – общее, и в единичном случае – проявление правила.

Правило нынешнего праздника звучит так: Матерь Божия, будучи взятой в славу Сына Своего, не наслаждается Небесным Раем, а непрестанно молится о мире, посещая сей мир.

Плоды этой молитвы известны миллионам людей, поскольку миллионы в разное время облагодетельствованы заступничеством Богородицы. Вот эти-то миллионы отдельных случаев и собраны воедино под названием «Покров», чтобы одним праздником почтить неусыпающую и незамолкающую молитву Преблагословенной Девы Марии.

Подобным образом и ценно не только как единичный факт, но и как проявление того благого участия в истории человечества, которое совершают чистые духи, верные Господу.

Андрей видел и другим рассказал. А другие, в числе которых и мы, сердцем откликнулись на услышанное слово. Мы и раньше знали, что «любовь не перестает» (1 Кор. 13:8) , а раз Богородица – Мать истинной Любви, то и Ее любовь бесконечна.

Мы знали, как много и часто Она помогает Церкви и вообще всем, просящим у Нее помощи. А благодаря Андрею, мы словно бы его глазами, увидели этот олицетворенный Покров.

Увидели и обрадовались.

Увидели и согрелись.

Увидели и обнадежились.

То, что было тогда, продолжается и поныне. Молится Сыну о людях благодатная Мария. Участвуют с Ней в молитве Ангелы, пророки, апостолы и мученики. Видят эту молитвенную службу избранные рабы Божии, продолжающие земной путь.

А все остальные, у которых духовного зрения нет, но сердце обрезано, то есть к истине восприимчиво, в день праздника поют: «Величаем Тя, Пресвятая Дево, Тя бо виде святый Андрей на воздусе, за ны Христу молящуюся».

Все, что мы знаем, знает кто-то еще. Причем знает лучше нас. Тайны, которые нам открыты, открыты через кого-то.

О том, что Матерь Божия молится о всем мире и наипаче о тех, кто любит Ее Сына, знают многие. Это молитвенное ходатайство и сострадательное вмешательство в судьбы мира называется Покровом. Мы отводим ему отдельный праздник, хотя Покров совершается и происходит, а значит и достоин празднования, ежедневно.

Нужно было Церкви выбрать какой-то единичный случай, который бы стал символом всех вообще чудес, совершенных ради нашего блага Богородицей. Этот случай есть, и связан он с человеком, которому открыто больше и который видит глубже. Без разговора о нем невозможно говорить о происхождении праздника.

Звать его Андрей. Андрей Христа ради юродивый.

краткое Житие святого Андрея, Христа ради юродивого (†936)

Блаженный Андрей, Христа ради юродивый, был славянин и жил в Х веке в Константинополе. С юных лет он полюбил храм Божий и Священные книги. Однажды в сонном видении блаженный увидел два войска. В одном были мужи в светлых одеждах, в другом — черные и страшные бесы. Ангел Божий, который держал в руке чудесные венцы, сказал Андрею, что венцы эти — не украшение земного мира, а небесное сокровище, которым Господь награждает Своих воинов, побеждающих черные полчища. «Иди на добрый подвиг, — сказал Ангел Андрею, — будь юродив ради Меня и много получишь в день Царства Моего». Понял блаженный, что Сам Господь призывает его на подвиг. С этого времени Андрей начал ходить по улицам города в рубище, как будто разум его помутился. Многие годы терпел святой насмешки, оскорбления. Благодушно сносил он побои, голод и жажду, стужу и зной, прося милостыню и отдавая ее другим нищим. За свое великое терпение и смирение святой получил от Господа дар пророчества и прозорливости, спас многих от душевной погибели и обличил многих нечестивцев.

Во время молитвы во Влахернском храме святой Андрей сподобился узреть Пресвятую Богородицу, покрывающую молящихся Своим омофором. Скончался блаженный Андрей в 936 году.

«Сумасшедший» – так переводится слово «юродивый». Внешний вид, поведение и отношение к таким со стороны общества были соответственными, поскольку важнейшая добавка – «ради Христа» – не произносилась вслух и на бейджике к одежде не прикреплялась.

Сумасшедший он и есть сумасшедший, и слюна течет по бороде, и взгляд безумный, и речи странные. От таких людей стараются держаться поодаль, в случае буйства их принудительно лечат.

Внешне Андрей был именно таким, но за фасадом добровольного безумия совершал умный и непрестанный труд – молитву.

Сложен разговор о святых. Всегда есть угроза взять высокую ноту и сорваться на фальцет. Сидеть в грязи и хвалить орла – разве это подвиг?

Да и говорить можно лишь в том случае, если что-то понимаешь. А понять обычному грешнику святых так же тяжело, как тяжело рыбе понять птицу. Уж больно они разные, хоть и сотворены в один день (См. Быт. 1:20 ).

Безногий в глазах общества более почтен, чем безумный. Нужны особые причины для того, чтобы изображать сумасшествие. Вот Давид притворялся безумным при дворе царя Гефского, чтобы спасти свою жизнь (1-я Царств 21:13-15 ).

Андрей же юродствовал, чтобы скрыть близость к горнему миру, чтобы удобно совершать молитву, не будучи ни похваляемым за святость, ни отягчаемым просьбами со стороны верующих.

Из всех отношений с миром юродивому остается только презрение и поношение. Этого он и ищет. В своем желании насытиться унижением и насмешками он выше мучеников. Мученик может обличать мучителей, говоря: вы безумны и верите ложно, а я, подобно Павлу, говорю вам «слова истины и здравого смысла» (Деян. 26:25 ). Юродивый же этого сказать не может. Напротив, ему может сказать любой: «Ты безумец», а он только глупо расплывется в улыбке, или выкинет какой-то фортель.

Безумие добровольное, напускное, но настолько искусное, что от настоящего сумасшествия его невозможно отличить, есть особый вид защиты сокровищ. Под сокровищем разумеем молитву. Защищать же ее приходится от похвалы, от суеты, от неизбежной связанности с миром и обществом, пусть даже и христианским, но все равно одержимым страстями.

Очевидно, что жар молитвы, нуждающейся в такой защите, должен быть необычайным. То есть сокровище должно быть подлинным, без примесей.

Юродство не путь стяжания молитвы, а скорее, способ сохранения молитвы. И еще – способ служения.

Можно ведь подумать и сказать: «Раз ты такой святой и так огненно молишься внутри своего сердца, то иди себе в пустыню или на гору и там совершай свою необычную жизнь. Зачем же ты толчешься на рынке, спишь на паперти или, вызывая громкий визг, заходишь за побоями в женскую баню?»

Дело в том, что юродивый живет в мире ради этого же мира. Он уже не бежит из мира, боясь соблазниться чем-то, но намеренно пребывает посреди его, чтобы молитва, которая в юродивом, грела мир, слепой по отношению к событиям духовным.

Все это мы говорим и обо всем этом рассуждаем, помня сказанное выше: рыба птицу не поймет. Разве может рыба с холодной кровью и холодным сердцем понять, как бьется горячее сердце в груди у чайки, парящей на ветру? Эту чайку рыба, в лучшем случае, видит сквозь толщу воды, снизу вверх, «как бы сквозь тусклое стекло, гадательно» (1 Кор. 13:12 ).

Итак, Андрей – птица. Он «не сеет, ни жнет, не собирает в житницы» (Мф. 6:26 ). Его питает Бог, причем такой манной, которая заставляет вспомнить Апокалипсис: «Побеждающему дам вкушать сокровенную манну, и дам ему белый камень и на камне написанное новое имя» (Откр. 2:17 ). Андрей видит то, чего все остальные не видят. Он видит бесов, которым изрядно досаждает своим образом жизни. Видит Ангелов, защищающих его. Видит святых и общается с ними. Наконец, он видит Матерь Господа Иисуса Христа. Это видение и дало основание возникновению праздника.

Дальше все более-менее известно широкому кругу читателей. Видение произошло в храме во время молитвы. Как впоследствии Серафим Саровский видел за Литургией Христа в окружении ангельских сил, так и Андрей увидел Божию Матерь, идущую по воздуху в окружении святых. Андрей слышал молитву Богородицы, просящей Сына, чтобы Тот принял мольбы и просьбы всякого человека, приходящего за помощью через Нее – Богородицу.

Никто, кроме Андрея, не видел этого. Все молились и смотрели в сторону алтаря. Один юродивый задирал голову и рассматривал что-то на куполе или на стенах. Так тогда казалось.

Потом же о видении своем он рассказал. Ведь оно касалось не его одного, а всего народа! Народ выслушал и не посмеялся, но, подобно Богородице, запомнил все, «слагая в сердце своем» (См. Лук.2:19 ).

Не всякое явление или видение превращается в праздник. Мало ли кому явились небожители и кого от чего спасли?! Для того чтобы это праздновалось и не забывалось столетиями, нужно чтобы церковное сознание усмотрело в частном – общее, и в единичном случае – проявление правила.

Правило нынешнего праздника звучит так: Матерь Божия, будучи взятой в славу Сына Своего, не наслаждается Небесным Раем, а непрестанно молится о мире, посещая сей мир .

Плоды этой молитвы известны миллионам людей, поскольку миллионы в разное время облагодетельствованы заступничеством Богородицы. Вот эти-то миллионы отдельных случаев и собраны воедино под названием «Покров», чтобы одним праздником почтить неусыпающую и незамолкающую молитву Преблагословенной Девы Марии.

Подобным образом и чудо Архистратига Михаила в Хонех ценно не только как единичный факт, но и как проявление того благого участия в истории человечества, которое совершают чистые духи, верные Господу.

Андрей видел и другим рассказал. А другие, в числе которых и мы, сердцем откликнулись на услышанное слово. Мы и раньше знали, что «любовь не перестает» (1 Кор. 13:8 ), а раз Богородица – Мать истинной Любви, то и Ее любовь бесконечна.

Мы знали, как много и часто Она помогает Церкви и вообще всем, просящим у Нее помощи. А благодаря Андрею, мы словно бы его глазами, увидели этот олицетворенный Покров.

Увидели и обрадовались.

Увидели и согрелись.

Увидели и обнадежились.

То, что было тогда, продолжается и поныне. Молится Сыну о людях благодатная Мария. Участвуют с Ней в молитве Ангелы, пророки, апостолы и мученики. Видят эту молитвенную службу избранные рабы Божии, продолжающие земной путь.

А все остальные, у которых духовного зрения нет, но сердце обрезано, то есть к истине восприимчиво, в день праздника поют: «Величаем Тя, Пресвятая Дево, Тя бо виде святый Андрей на воздусе, за ны Христу молящуюся».

Протоиерей Андрей Ткачев