Русская духовная. Горненский монастырь

На недавней встрече Патриарха Московского и всея Руси Алексия II с главой Палестинской автономии Махмудом Аббасом из уст Святейшего прозвучали пожелания об оформлении церковной собственности в Хевроне и Иерихоне за Русской Духовной Миссией: “Полагаю, что настало время, когда юридически необходимо закрепить за Миссией право на эту собственность”. Архиереи Зарубежной Церкви встретили просьбу настороженно и заговорили “об угрозе процессу объединения”.

Такая реакция с их стороны станет понятна, если вернуться к событиям сорокалетней давности, к началу весны 1966 года.

* * *

Определением Святейшего Патриарха Алексия I у Священного Синода Русской Православной Церкви от 7 марта 1966 года архимандрит Владимир (Сабодан), ректор Одесской Духовной семинарии , был назначен заместителем начальника Русской Духовной миссии в Израиле с пребыванием в Иордании, на территории которой действовали представители Русской Зарубежной Церкви. Для того, чтобы понять сложность и запутанность описываемых далее событий, следует подробнее представить предшествующую им историю.

Начало духовного представительства России на Святой Земле положила высочайшая резолюция императора Николая I об учреждении Русской Духовной миссии в Иерусалиме в 1847 г. Ранее Россия оказала помощь в отстаивании самостоятельности Иерусалимской Церкви от притязаний Константинополя на право избрания Иерусалимского Патриарха. Миссия должна была представительствовать от лица Русской Православной Церкви перед Иерусалимским Патриархатом, содействовать интересам Православия и помогать русским паломникам в Святой Земле, а также помогать местному духовенству и мирянам, в основном православным арабам. Первым начальником Миссии стал архимандрит Порфирий (Успенский), выдающийся российский археолог.

Особый вклад в развитие деятельности Русской Духовной миссии внес архимандрит Антонин (Капустин), назначенный на пост ее начальника в 1865 г. За годы его служения (до 1894 г.) Русская Православная Церковь не только укрепила свои отношения с Иерусалимской Церковью, но и благодаря его стараниям стала владеть многими священно-историческими местами Палестины. Верным помощником отца Антонина был Я. Е. Халеби. Турецкое законодательство разрешало приобретать земли только частным лицам и только подданным Порты. Именно поэтому земли приобретались на имя Халеби. Начало было положено в октябре 1868 г. покупкой Дуба Мамврийского с прилегающим к нему участком земли. Всего же архимандритом Антонином было куплено и законно оформлено 13 участков площадью около 425000 кв. метров, стоимостью до миллиона рублей золотом.

Новое столетие стало трагическим для этого региона. В конце Первой мировой войны арабы при поддержке британских войск изгнали турок, а с 25 апреля 1920 года мандат на управление этой территорией получила от Лиги Наций Британия. В июле 1937 г. королевская комиссия во главе с министром по делам Индии лордом Пилем рекомендовала разделить территорию британской подмандатной Палестины на арабское и еврейское государство. Тогда это сделать не удалось из-за несогласия арабов, в 1947 г. ООН взяла на себя ответственность за судьбу этой территории. Был разработан план, по которому 56,44% территории на запад от реки Иордан отходило к еврейскому государству, а 43,53% - к арабскому, при этом Иерусалим становился анклавом сосуществования нескольких общин. Палестинцы не согласились, и реализация плана не состоялась. Лондон объявил, что прекращает управление подмандатной Палестиной 15 мая 1948 г., в этот же день вступила в силу Декларация о создании еврейского государства. В день провозглашения Израиля пять арабских стран - Иордания, Египет, Ливан, Сирия и Ирак объявили ему войну и вторглись на территорию только что созданного государства, однако их армии были отброшены израильтянами. В результате перемирия Израиль включил в свои границы часть бывшей британской Палестины. Египет удержал сектор Газа, а окрестности Иерусалима и земли, известные сегодня как Западный берег, аннексировала Иордания, в 1966 году они по-прежнему входили в ее территорию, и именно сюда был направлен архимандрит Владимир. Спустя год, в ходе шестидневной войны 1967 г., Израиль отберет восточный Иерусалим и Западный берег у Иордании, но это будет позже означенных событий, о которых речь пойдет далее.

Преданным чадом Русской Православной Церкви в этих местах была 65-летняя монахиня Серафима Путятина, прибывшая в эти края в середине 50-х годов. Ее пострижение благословил митрополит Николай (Ярушевич). Встречалась матушка Серафима и со Святейшим Патриархом Алексием I, с митрополитом Никодимом (Ротовым). Ее письма к ним и по сей день являются важным источником, повествующим о событиях, предшествующих появлению в Иордании посланца из Москвы.

Близким к ней по взглядам был настоятель Братства Святого Гроба Господня архимандрит Герман, представитель Иерусалимской Патриархии, которого хорошо знали и в советском посольстве в Иордании. С ним она делилась своими радостями и горестями, доверяла ему передачу писем, адресованных Святейшему Патриарху Алексию (отец Герман передавал их через посольство или через начальника Духовной миссии в Иерусалиме).

В одном из своих писем матушка Серафима оценивала ситуацию так: “Бездействие с нашей стороны является для раскольников созидательной работой, они крепнут, потому что нас нет!”. Это письмо было датировано 1-м марта 1966 года. А через две недели архимандриту Владимиру (Сабодану) надлежало явиться к новому месту служения.

Иерусалимский Патриарх Венедикт был уведомлен телеграммой из Москвы о его приезде как заместителя, но без развернутого объяснения. Оно состоялось только 15 марта на аудиенции у Иерусалимского Патриарха. Именно тогда архимандрит вручил Венедикту письмо от Святейшего Патриарха Алексия. Позже владыка Владимир вспоминал: “Так как никто не знал заранее, с какой миссией я прибываю, то письмо, врученное Его Блаженству, явилось громом среди ясного дня. Блаженнейший, прочитав внимательно приготовленный в посольстве перевод письма Святейшего Патриарха Алексия, с мрачным и раздраженным видом заявил, что сам решить этот вопрос он не может, а поэтому завтра созывает Синод и на Синоде будут решать: принять меня или нет…” .

Синод ничего не решил. Против присутствия архимандрита Владимира, кроме Патриарха, выступили архиепископы Василий и Афинагор. Венедикт не скрывал обиды, а одна из арабских газет 18 марта указала на конкретную причину приезда архимандрита Владимира: он будет смотреть за имуществом, принадлежащим Русской Церкви. А пока его, в ожидании решения, поселили в здании при Патриархии. “Комнату ему представили из худших, с невыносимыми условиями пребывания. И вообще отношение было далеко не гостеприимное. К нему были приставлены два архимандрита, которые фактически следили за всеми его передвижениями. Все греческие Преосвященные и священники Иерусалимской Патриархии явно сторонились и избегали встреч с архимандритом Владимиром”. Только спустя неделю немного улучшился рацион питания: кроме постоянной чечевицы теперь подавались маслины и салат.

И если Патриарх Венедикт выжидал, то представители Русской Зарубежной Церкви во главе с протопресвитером Г. Граббе засуетились: прибытие отца Владимира в Старый город напугало их. Только-только улеглись страсти с имуществом, а тут - посланник Московской Патриархии и прямо в Иорданию. (С момента установления дипломатических отношений между СССР и Иорданией некоторые лидеры иорданского правительства считали, что все русское имущество следует передать советскому руководству.) Зарубежная Церковь нашла поддержку у США, был даже составлен специальный документ для суда в Гааге.

До судебного разбирательства дело не дошло. Иорданское руководство все оставило как есть. А один из крупных чиновников в разговоре с архимандритом Владимиром так озвучил правительственную линию: “Мы имеем телеграммы от трех Церквей, заявляющих свой протест по поводу вашего появления и тем более пребывания здесь. (Назвать Церкви он отказался.) И мы Вас не признаем здесь, можете не надеяться. Запомните, мы признаем здесь единственную Русскую Церковь - белую. Это мнение всего нашего правительства и мы ему никогда не изменим, мы не будем и не собираемся отступать от него. И Патриарх Венедикт Вас не признает…” .

Иерусалимский Патриарх метался, не зная, что делать: с одной стороны жали зарубежники, раздувая шумиху о том, что “в Израиле советским посольством проданы все церковные участки, такова, мол, судьба ждет и участки в Иордании. Советы продадут кому угодно, чтобы только не оставлять это в церковных руках, большевики хотят уничтожить русскую настоящую церковь в Иордании” . С другой стороны - ссориться с Москвой не хотелось.

Но оставаться в двусмысленном положении не хотелось еще больше. И Патриарх Венедикт решился…

“Иерусалим, Иордания

Его Блаженству Патриарху Московскому и всея Руси.

Мы были удивлены и весьма огорчены решением Вашего Блаженства и Священного Синода в отношении внезапного и неожиданного назначения архимандрита Владимира (Сабодана) заместителем начальника Русской Духовной миссии в Иордании без нашего согласия, несмотря на то, что Мы являемся Верховной Церковной властью.

Это было сделано без каких-либо простых предварительных предупреждений, необходимых согласно правилам вежливости со стороны Вашего Блаженства. По крайней мере, по долгу существующих братских отношений, подобное назначение ставит нас перед свершившимся фактом и может разрушить основу существующих братских отношений между нашими Патриархатами. Отравляет дружественные хорошие взаимоотношения, развивающиеся между нами. Мы не только не можем принять подобное назначение в любом смысле, но протестуем против основания постоянной Русской Духовной миссии в Иордании, которое противоречит положениям Священного Канонического Права и Законов Нашего Патриархата. Принимая во внимание то, что в нашем Патриархате существует Русская Духовная миссия, к которой мы относимся с уважением и к которой Наше отношение всегда было положительно братским, безупречно удовлетворяя любое соответствующее дело, желая поддержать неразрывную связь братства между нашими Святыми Церквами, Мы очень просим Ваше Блаженство немедленно отменить назначение архимандрита Владимира, пока данное дело не приведет к неприятным последствиям, принимая во внимание то, что Наше положение здесь весьма деликатное, и подобное назначение может усложнить дело и может нанести вред, что Вашему Блаженству, безусловно, нежелательно.

С братской любовью,

Патриарх Венедикт был человеком сложным и неоднозначным. Так, в одном из отчетов начальника Духовной миссии в Иерусалиме архимандрита Гермогена митрополиту Никодиму (Ротову) были и такие слова: “Архимандрит Герман неоднократно говорил мне, что Патриарх Венедикт, в случае, если мы будем противиться его требованиям, то он может допустить раскольников к совместному богослужению у Гроба Господня и в других храмах Патриархии”.

Особенности его характера отмечала в письме к Патриарху Алексию и монахиня Серафима: “Вчера меня вызвал архиепископ Афинагор и от имени Патриарха Венедикта запретил мне носить крест, который Вы изволили на меня возложить, и который я неизменно надевала, когда ходила в церковь на литургию. Первая моя реакция была та, которую следовало ожидать от многовековой традиции, в которой я была воспитана. Я возразила, что Ваше Святейшество возложили на меня крест, и только Вы имеете право крест этот с меня снять <…> Зная хорошо характер своего Первосвятителя, отец Герман не сомневается, что малейшее с моей стороны неповиновение вызовет мое быстрое изгнание из Иерусалимской епархии, и тогда ведь я даже не смогу перебраться в Израиль”. Позже все именно так и случилось.

Позиция Иерусалимского Патриарха и определенной части иорданского руководства являлась прежде всего результатом сложной политической ситуации в этом регионе: здесь столкнулись интересы США, Израиля и Советского Союза. Касались они и собственности, принадлежавшей до октябрьских событий 1917 года России и Русской Православной Церкви. (В означенный период она находилась в руках Русской Зарубежной Церкви.) В одном из своих отчетов Председателю ОВЦС митрополиту Никодиму (Ротову) архимандрит Владимир подчеркнул: “Нужно сказать, что раскольники действительно сильны. Вся их мощь и сила в посольствах Америки и Англии. У нас, к сожалению, такой силы еще нет в Иордании ни церковной, ни гражданской, чтобы можно было в гармоническом сочетании творить историческую правду. Мое там пребывание в этом меня убедило” .

Не было должных сил и на территориях, окормляемых Русской Духовной миссией. Прежде всего это касалось Горненской Обители. По оценке архимандрита Гермогена, “администрация монастыря во главе с игуменией Тавифой малоинициативна и бездеятельна, в то время как некоторые из старых монахинь, хоть их осталось совсем немного, часто проявляют инициативу в целях дезорганизации”. Выход, по мнению начальника Духовной миссии в Иерусалиме, был один - появление в монастыре новой игумении, которая “могла быть хорошим руководителем и организатором”.

Архимандрит Гермоген считал, что если использовать “обширные территории хотя бы на 60–70%, то можно было бы поднять монастырь во многих сторонах его жизни. Для этого необходимо, во-первых, разрешить вышеуказанную проблему и прислать новое пополнение монахинь с родины, хотя бы человек пятнадцать”. Это было необходимо, так как большинство монахинь находились в преклонном возрасте. “Из 51 монахини - 28 нетрудоспособных совершенно, а из оставшихся - 10 монахинь находятся на послушании по участкам Миссии, как-то: в Тиверии, в Хайфе, в Яффе. Эти оставшиеся 13 монахинь несут все тяготы монастырской работы: хозяйственные, церковные и уход за больными”. (Спустя какое-то время в обитель приехали монахини из Советского Союза, но архимандрит Гермоген этого уже не застал: он покинул Миссию вскоре после описываемых событий.)

Незадолго до своего отъезда архимандрит Гермоген установил отношения с насельницами Елеонского и Гефсиманского монастырей, находившихся под окормлением Русской Зарубежной Церкви. Некоторые монахини открыто заявляли о готовности уйти под опеку Русской Духовной миссии. «Такими монахинями являются Валентина и Феодосия, находящиеся в Александровском подворье (“Русские раскопки”). Эти монахини заслуживают особого внимания, так как они единственные, которые после выселения монахини Серафимы Путятиной из Иордании открыто общаются с нами, информируют нас об обстановке в Иерусалимской Патриархии и активно защищают интересы нашей Миссии». Будущему начальнику Миссии архимандрит Гермоген рекомендовал не прерывать этих связей и опираться на них.

Среди монахинь, проживающих в Малой Гефсимании, была вдова знаменитого русского композитора Глазунова. Матушка Александра, как отмечал отец Гермоген, “пользуется авторитетом среди монахинь раскольнических монастырей и с нею считается их руководство. Она неоднократно вела переговоры с настоятелем русского храма в Хевроне и уже добилась его согласия встретиться со мною, правда, не открыто, а незаметно для других, на ее квартире”.

Неожиданным был один из мотивов предполагаемой встречи: “Монахиня Александра поговаривает о перенесении останков своего мужа композитора Глазунова из Парижа в Москву. Только она желает, чтобы перенесение было соблюдено по всем религиозным формам”. Встреча с матушкой Александрой у архимандрита Гермогена так и не состоялась, а в 1966 году в планы советского руководства перенесение праха композитора явно не входило.

Москву интересовала недвижимость в Иордании. В посольстве этим вопросом занимался советник Ю. Сусликов. Он не только подробно писал в МИД о том, что и где было куплено в 80-х годах XIX века начальником Русской Духовной миссии отцом Антонином (Капустиным), но и сам посещал эти удивительные места. Одним из таких мест была Лавра Преподобного Харитона в Айн-Фарре (примерно в 10 км к северо-востоку от Иерусалима). При жизни Преподобного в Лавре собирались до 4 тысяч молящихся. К моменту приезда архимандрита Антонина (Капустина) здесь остались только пустые пещеры и развалины былых строений. Архимандрит приложил много усилий для покупки этого места, но его старания успехом не увенчались. Лишь в 1903 году остатки строений были приобретены иеросхимонахом Пантелеймоном, настоятелем русской обители на Афоне. Лавра была восстановлена, но перед самым началом Второй мировой войны она сильно пострадала от пожара. После войны иеромонах Герасим, много сделавший для сохранения святыни, из-за старости и немощи вынужден был уехать в Иерусалим, передав Лавру эмигрантской Духовной миссии. В начале 60-х годов отца Герасима не стало. В 1966 году Лавра представляла собой “участок земли у отвесной скалы (до 50 км); к ней же относится также участок земли на вершине скалы.

…Лавра огорожена, над железными входными воротами установлен крест. На участке построен небольшой двухэтажный дом с часовней и 2 кельи.

…В большой пещере в склоне горы на высоте 10–12 м устроена церковь (20–30 м, - так в документе - О. В .), а рядом в пещере поменьше повешены афонскими монахами три малых колокола;

…В Лавре постоянно никто не живет; один раз в два-три месяца в Лавру приезжает наблюдающий иеромонах Мефодий (по другим данным - Мелетий), приехавший в Иорданию из Югославии; он живет в Лавре по несколько дней <…> Богослужение совершается только раз в году - в день Преподобного Харитона” .

К подробному отчету советника посольства были приложены фотографии. И это - только одно из мест, интересовавших как церковную, так и гражданскую власть в Советском Союзе. (Как известно, вопрос собственности был и остается одним из самых сложных в любых переговорных процессах. И последние события тому подтверждение.) Но об этом чуть позже…

А тогда, в марте 1966 года нужно было выходить из сложившейся ситуации, которая обострила отношения между братскими Церквами.

С миротворческой миссией в Иерусалим выехал митрополит Никодим, прибывший туда вместе с группой паломников 8 апреля. И как отмечал начальник Русской Духовной миссии архимандрит Гермоген, “сгустившиеся тучи рассосались, и страсти улеглись. Даже несмотря на то, что архимандрит Владимир все-таки покинул Иорданию в результате неблагоприятной политической обстановки в Иордании, следует считать, что приезд Вашего Высокопреосвященства сыграл решающую положительную роль в укреплении братских взаимоотношений между Иерусалимской и Русской Православными Церквами, и это основа нашего будущего в Иерусалиме и даже других местах за рубежом” .

Мудрый отец Гермоген, анализируя всю ситуацию, сделал вывод, с которым трудно не согласиться: “шумиха с телеграммой, выдворение монахини Серафимы и архимандрита Владимира должны были создать общественное мнение о якобы состоявшемся конфликте между Русской и Иерусалимской Церквами” .

Дипломатический дар митрополита Никодима успокоил Патриарха Венедикта, но вопрос о деятельности Иорданской Духовной миссии пришлось отложить на долгие годы.

* * *

По распоряжению Ясира Арафата в 1997 году Русская Православная Церковь получила Троицкий монастырь в Хевроне, а в 2000 году - подворье в Иерихоне. Их возвращение произошло до начала переговоров с Русской Православной Церковью за рубежом в ноябре 2003 г. Руководство Зарубежной Церкви, по словам секретаря Архиерейского синода РПЦЗ епископа Манхэттенского Гавриила, рассчитывало, что Московская Патриархия в знак примирения вернет часть отобранной в Палестине собственности РПЦЗ. Поэтому просьба Патриарха юридически закрепить за миссией РПЦ право на нее тут же вызвала резкий протест со стороны иерархов Зарубежной Церкви. «Я очень разочарован, - заявил “Коммерсанту” заместитель председателя Архиерейского синода РПЦЗ архиепископ Германский Марк. - Ведь в начале процесса было сделано заявление о том, что мы должны воздерживаться от любых действий и высказываний, которые могут огорчить другую сторону. А это именно такое действие». В августе 2004 года Синод Русской Православной Церкви принял решение отказаться от возбуждения судебных исков и прекратить существующие судебные дела по имущественным претензиям к Зарубежной Церкви. Подобное решение приняли и зарубежные архиереи. События показывают, что действеннее было бы для обеих сторон отказаться от новых имущественных споров и сохранить положение, сложившееся на момент начала переговоров, чтобы история не могла повториться.

В 1847 году по высочайшему указу государя императора Николая I создается Русская Духовная Миссия в Иерусалиме и начинается приобретение земель в Палестине. На купленных землях строятся монастыри, больницы, школы и гостиницы для паломников из России.
Одним из самых выдающихся начальников Русской Духовной Миссии в Иерусалиме по праву считается архимандрит Антонин (Капустин) С 1869 по 1889 он состоял начальником РДМ. Имя архимандрита Антонина (Капустина) неразрывно связано с русскими землями в Палестине, с археологическими раскопками, на них проведенными, с прекрасными храмами, приютами и подворьями, построенными на этих землях. Многое из созданного отцом Антонином мы потеряли в годы советской власти, что-то осталось в ведении Миссии, а свои права на отдельные участки Русской Православной Церкви приходится отстаивать перед враждебно настроенными странами, именуемыми мировым сообществом. На одном из таких участков находится великая святыня - Дуб Мамврийский, и именно это приобретение отца Антонина стоит вспомнить первым, как главное, что он смог принести в дар своей Церкви и Отечеству.
Многие святыни ко времени назначения отца Антонина Начальником Миссии находились под контролем католиков, протестантов и мусульман. Русским в XII веке принадлежал монастырь Богородицы, а к XIX веку все владения составляли "Русские постройки" (современная территория Миссии). Архимандрит Антонин понимал, что этим нельзя ограничиваться, но бюджет Миссии был весьма скудным (14650 рублей в год). Поэтому отцу Антонину, твердо решившему заняться расширением владений Миссии, приходилось рассчитывать только на помощь паломников и собственные скудные средства (помимо прочего, Консульство запрещало устанавливать кружки для сбора пожертвований на содержание Миссии).
Немалую трудность представляло для отца Антонина и турецкое законодательство, разрешавшее приобретать земли только частным лицам и только подданным Порты. Но эту трудность помог преодолеть верный помощник Начальника и драгоман (переводчик) Миссии Я. Е. Халеби, на имя которого и приобретались все земли. Отец Антонин прекрасно понимал, что инославная пропаганда отчасти сильна и своими владениями, поэтому Начальнику Миссии представлялось необходимым бороться с этим явлением его же оружием. Дуб Мамврийский , около которого Святая Троица явилась Аврааму в виде Трех Странников (Быт. Х1И,18, XVIII, 1-5), находился в самом центре мусульманского фанатизма - в Хевроне. Владел им некий Ибрагим Шаллуди, дороживший своей собственностью отнюдь не из религиозных соображений: если христиане и добирались до Дуба, то Шаллуди продавал им листья, веточки и сучки, получая тем самым некоторый доход. Но, тщательно все разведав, отец Антонин пришел к выводу, что Ибрагим может согласиться продать святыню. И, зимой 1868 года, драгоман Миссии Халеби, снабженный отцом Антонином деньгами, отправился в Хеврон под видом купца из Алепо. После долгих и томительных переговоров, немалых "бакшишей", столь необходимых в той среде, Шаллуди продал участок Халеби.

1 октября 1868 года отец Антонин уже имел на руках документ, составленный по всем турецким законам на имя его верного Халеби, который отныне являлся владельцем Дуба с прилегающим к нему участком "Торжеству и радости не было конца", - пишет отец Антонин …

Шло время, войны перекраивали карту. Часть купленной Россией земель оказалась в Палестине и Иордании. Часть из них в 1964 г. были проданы Н.С. Хрущевым Израилю. Сегодня Русской духовной миссии принадлежит Троицкий собор в Иерусалиме, Горненский монастырь в Эйн-Кареме, участок у дуба Мамврийского в Хевроне, «Русский сад» с гробницей праведной Тавифы в Яффо, участок на берегу Галилейского озера с источником Марии-Магдалины (Магдала) и участок в Иерихоне. Русской зарубежной церкви принадлежат Елеонский (Спасо-Вознесенский) женский монастырь, Русский женский Гефсиманский (Марии-Магдалины) монастырь, русская школа для девочек в Вифании. Особняком стоит Александровское подворье в Иерусалиме с порогом Судных врат, принадлежащее Императорскому Палестинскому православному обществу Зарубежному.

Документ принят на заседании Священного Синода Русской Православной Церкви 16 июля 2013 года ().

27 марта 2007 года на заседании Священного Синода Русской Православной Церкви была принята . В ней сформулированы общие принципы, цели и задачи миссионерского служения, определена миссионерская ответственность священнослужителей и мирян, описаны формы и методы современной миссионерской деятельности. В качестве одной из форм названа внешняя миссия, детальной разработке которой и посвящен настоящий документ.

Термин «миссия» происходит от латинского глагола mittere в значении «посылать, отправлять» и означает «задачу, поручение». Первыми христианскими миссионерами были апостолы (букв. «посланники»), исполнявшие данную им Самим Господом и Спасителем Иисусом Христом заповедь: «Итак, идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святаго Духа, уча соблюдать их все, что Я повелел вам» (Мф. 28:19-20).

В Символе веры Церковь именуется Апостольской, что указывает не только на апостольское преемство веры и рукоположений, но и на призвание Церкви всегда проповедовать христианскую истину. Таким образом, миссия присуща самой природе Церкви: христианская Церковь есть Церковь миссионерская.

В течение истории изменялись формы и методы миссионерской работы, в результате чего возникли понятия внешней миссии и внутренней миссии .

1. Понятие внешней миссии

Различие внешней и внутренней миссии связано с различием адресатов миссионерского служения Церкви, а также условий, в которых она осуществляется.

Внутренняя миссия обращена к членам Церкви, включая тех, кто крещен, но недостаточно просвещен в православной вере, не имеет опыта участия в тáинственной жизни Церкви, и служит духовному возрастанию ее членов. Неотъемлемой частью этой миссии является катехизация и религиозное образование.

Внешняя миссия обращена к тем, кто находится вне Церкви. Адресатом внешней миссии Церкви являются приверженцы различных верований и носители разных мировоззрений — как религиозных, так и нерелигиозных (светских). Результатом ее является приобщение новых членов к Церкви и, как следствие, создание церковных общин или вовлечение новообращенных членов в жизнь уже существующих общин.

Долгое время внешняя миссия Церкви представляла собой прямую проповедь Евангелия нехристианским народам. Следуя словам Спасителя, Церковь с самого начала своего существования проповедовала Евангелие всем «дальним и ближним» (Еф. 2:17), и эта проповедь исторически привела к возникновению всех существующих Поместных Церквей.

Благодаря миссионерской деятельности Русской Церкви Православие утвердилось среди многих племен и народов, проживающих на ее канонической территории. До 1917 года наша Церковь осуществляла свою внешнюю миссию среди нехристианских народов Российской Империи на территории Сибири и Дальнего Востока, а также за пределами Российской Империи, в частности, в Японии, Китае, Корее, Северной Америке.

Проповедь русских миссионеров сопровождалась созданием церковных общин из числа новообращенных, активной переводческой деятельностью, строительством храмов и монастырей, устройством духовных училищ, школ, библиотек, лечебниц и ремесленных мастерских. Ярким примером остается Японская миссия, являющаяся плодом миссионерских усилий святителя Николая Японского: начавшись с одного храма при русском дипломатическом представительстве, она выросла в , продолжающую и поныне спасительное дело проповеди в своей стране.

Результатом многолетних подвижнических трудов русских миссионеров в Китае и Америке стало создание , возрождающейся после тяжелых лет «культурной революции», и , получившей автокефалию от Русской Православной Церкви в 1970 году.

До революционных событий 1917 года внешняя миссия проводилась Русской Церковью масштабно и организованно, но во время атеистических гонений ХХ века эта деятельность в прежних формах стала невозможной. Она сохранила свою частичную организацию только в церковном Зарубежье, а в Советском Союзе сводилась к индивидуальному свидетельству со стороны священнослужителей и мирян, нередко сопровождавшемуся исповедничеством и даже мученичеством. Масштабная миссия Церкви стала возможной только после обретения ею свободы.

2. «Миссия присутствия» и ее формы

Миссия как прямая проповедь поныне остается основным призванием Церкви — там, где это возможно и уместно. Однако сегодня помимо прямой миссии особое значение приобрело то, что условно можно назвать «миссией присутствия», то есть свидетельство о Евангелии не прямо, а опосредованно — через выражение православной позиции в разных областях общественной и культурной жизни стран, в которых живут представители нашей Церкви. Следует различать следующие формы миссии присутствия:

Информационная — распространение знаний об истории христианства, о Православной Церкви, о культурах православных народов, донесение позиций Церкви по широкому кругу вопросов с помощью средств массовой информации (печатные издания, теле- и радиоканалы, Интернет) до общества, в том числе через участие представителей Церкви в общественной дискуссии.

Культурная — участие официальных представителей Церкви, а также отдельных священнослужителей и мирян в культурной деятельности с целью осуществления православного свидетельства.

Социальная — свидетельство о Христе через доброделание, социальное служение, дела милосердия, помощь бедным и обездоленным, согласно евангельскому призыву: «Так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного» (Мф. 5:16).

Личная — свидетельство православных христиан словом и делом о своей вере, своем духовном опыте и христианских ценностях.

Все вышеперечисленные формы миссии присутствия уместны как в тех странах и обществах, где утвердился мировоззренческий и религиозный плюрализм и действует правовой принцип свободы совести и вероисповедания, так и в тех, где по политическим и иным причинам не признается право на свободу совести, вероисповедания и религиозной проповеди. Особое значение в последних имеет личная миссия, которая часто становится единственно возможной.

Церковь призывает к свободе вероисповедания и учит своих членов уважению и любви к любому человеку, каких бы религиозных взглядов он ни придерживался. Сохраняя верность Евангелию, Церковь ищет такие формы миссии присутствия, которые наиболее уместны в том или ином политическом, общественном, культурном и религиозном контекстах.

3. Свидетельство о Православии среди христиан других конфессий

Русская Православная Церковь не отказывается от свидетельства о Православии среди христиан других конфессий. Она всегда подчеркивала, что контакты с представителями других конфессий, включая двусторонние диалоги, участие в межхристианских конференциях и работа в межхристианских организациях, а также другие формы межхристианского сотрудничества служат главной цели, о которой говорится в , принятых на Юбилейном Архиерейском Соборе 2000 года: «Православная Церковь является хранительницей Предания и благодатных даров Древней Церкви, и поэтому главной своей задачей в отношениях с инославием считает постоянное и настойчивое свидетельство, ведущее к раскрытию и принятию истины, выраженной в этом Предании» (3,1). Также и в решениях Всеправославной встречи в Салониках (1998) решительно подчеркивается, что «мы [православные] не имеем права отказываться от миссии, возложенной на нас Господом нашим Иисусом Христом, — миссии свидетельства Истины перед неправославным миром». В тех случаях, когда наши партнеры по диалогу встают на путь ревизии вечных и неизменных норм, запечатленных в Священном Писании, диалог теряет смысл и прекращается.

4. Диалог с представителями других религий

Современное понимание миссии основано на культуре диалога. Признание принципа свободы религиозного выбора предполагает, что в отношении представителей других религий основной формой свидетельства должен быть диалог. Русская Православная Церковь участвует в межрелигиозном диалоге в разных формах и на разных уровнях, обозначая и отстаивая свои позиции по общественно значимым вопросам, таким как нравственные нормы и ценности, мирное сосуществование, справедливость, уважение человеческого достоинства, защита окружающей среды, биоэтика, права человека и др.

Православная Церковь, исходя из своих собственных вероучительных и канонических принципов, оценивает систему верований и религиозную практику других религий. По отношению же к людям, которые являются приверженцами этих религий или светских идеологий, ее позиция — это позиция уважения и любви. Как писал русский миссионер святитель Иннокентий, митрополит Московский, «если проповедник не будет иметь в себе любви… к тем, кому проповедует, то и самое лучшее и красноречивейшее изложение учения может остаться без всякой пользы, ибо токмо любовь созидает».

Именно такой подход помогает нашей Церкви через диалог с представителями иных религий и мировоззрений содействовать преодолению конфликтов и укреплению солидарности между людьми.

«В современном мире, в котором глобализационные процессы, социальное расслоение, активные и массовые миграции людей сопровождаются нагнетанием насилия, проявлениями террористического экстремизма и этноконфессиональной напряженности, свидетельство и провозглашение возможности примирения между людьми различных национальностей, возрастов и социальных групп, должны стать одним из ключевых содержаний православной миссии. Миссия примирения должна помогать людям осознать возможность и необходимость созидания мира на различных уровнях личного, семейного и общественного бытия, в соответствии с апостольским призывом: «Старайтесь иметь мир со всеми и святость, без которой никто не увидит Господа» (Евр. 12:14)».

5. Миссия в деятельности зарубежных приходов Русской Православной Церкви

Приходы Русской Православной Церкви вне ее канонических пределов изначально создавались с целью попечения об оказавшихся вдали от Родины соотечественниках, но многие из них стали духовным домом и для тех представителей коренных народов, которые обратились в Православие.

Русская Православная Церковь строго придерживается норм канонического права и не ведет своей собственной миссии на канонических территориях других Поместных Православных Церквей, согласно правилу: «епископам всякого народа подобает… творить… каждому только то, что касается до его епархии и до мест к ней принадлежащих» (Ап. 34). Лишь по приглашению соответствующей Поместной Церкви она может участвовать в ее миссионерской деятельности.

В странах, где христианство является частью национальной культуры и сформировало идентичность народа, приходы Русской Православной Церкви не используют в деле свидетельства о Православии среди местных жителей такие методы, которые в современном контексте связываются с понятием прозелитизма. Подобные же требования наша Церковь предъявляет к инославным религиозным организациям на канонической территории Московского Патриархата. В то же время Церковь открыта для всех, кто ищет возможности воспринять в полноте Истину православной веры, а потому в тех государствах, где действует принцип свободы совести, переход в Православие отдельных людей, ранее придерживавшихся иных, религиозных или нерелигиозных, убеждений является результатом их свободного личного выбора.

В странах, где христианство является религией меньшинства, проповедь Православия ведется, в том числе, через вовлечение православных христиан в дела милосердия и благотворительности, поскольку язык добрых дел понятен для людей всех национальностей, религий и культур. Проповедь о Евангелии Христовом наиболее убедительно звучит именно тогда, когда инаковерующий видит в деятельности миссионера исполнение евангельских заповедей.

Воцерковлению местных жителей также способствуют: проповедь Евангелия и совершение богослужения на национальных языках; подготовка клира и миссионеров из местного населения; использование принципа церковной рецепции культуры просвещаемого народа посредством живой проповеди, через воплощение православных идеалов в народной культуре и обычаях; освящение тех национальных черт, которые позволяют народам, при сохранении своей культуры, самоуважении и самоидентификации, внести свой уникальный вклад в молитвенное прославление Бога, пребывая при этом в гармоничном единстве со всей полнотой Церкви; формирование условий для активного участия новообращенных из местного населения в жизни прихода для их воцерковления.

По мере преодоления последствий эпохи гонений, Русская Православная Церковь получает все больше возможностей для расширения внешней миссионерской деятельности. Активизация внешней миссии может проходить по нескольким направлениям.

В теоретической сфере:

анализ дореволюционного опыта проповеди нехристианам и его переосмысление в приложении к реалиям настоящего дня, изучение миссионерского опыта других Поместных Православных Церквей, а также деятельности инославных миссионеров;
подготовка практических пособий по миссии среди нехристиан;
широкое привлечение к делу внешней миссии священнослужителей и мирян Русской Православной Церкви и соответствующая их подготовка .

В сфере практической проповеди среди нехристиан:

перевод православной литературы, а также аудио- и видеоматериалов на языки народов с нехристианскими верованиями, населяющих страны канонической ответственности Русской Православной Церкви;
осуществление содержащихся в предложений — совершение богослужения на национальных языках, подготовка клира и миссионеров из местного населения.

В сфере миссионерской активности приходов Русской Православной Церкви, находящихся в традиционно православных странах:

создание на приходах условий открытости для инославных и нехристиан, интересующихся Православием;
обеспечение тех храмов и монастырей, которые регулярно посещают туристы-нехристиане, информационными материалами о Православии на их родном языке, а также информацией о том, где можно узнать больше о духовном наследии Православной Церкви.

В сфере миссионерской активности приходов Русской Православной Церкви, находящихся в дальнем зарубежье:

использование местных языков при богослужении;
перевод и издание на местных языках православной литературы;
проведение регулярных бесед на местных языках, посвященных Православию и пониманию Священного Писания в святоотеческой традиции;
расширение социального и образовательного служения приходов (детские кружки, группы социальной поддержки, образовательные курсы для взрослых и т. д.), ориентированного на местных жителей;
активное использование местных средств массовой информации для знакомства населения страны с Православием и деятельностью прихода (лекции перед внешней аудиторией, православные фотовыставки, презентации новых изданий, проведение экскурсий по храму и др.);
подбор, обучение и последующая интеграция в жизнь прихода кандидатов в священство и миссионеров-катехизаторов из представителей коренного населения.

В меняющемся мире изменяются и формы внешней миссии Церкви, но само христианское свидетельство и проповедь Христа тем, кто еще не слышал о Нем, всегда остается неизменной задачей Церкви.

Иннокентий Московский, свт. Без помощи Божией никто не может быть истинным учеником Иисуса Христа: Из наставления свт. Иннокентия, митрополита Московского, священнику, назначаемому для обращения иноверных и руководствования обращенных в христианскую веру // журнал «Церковно-исторический вестник», № 8, 2001 год.

«Концепция миссионерской деятельности Русской Православной Церкви» (2, 2).

«Прозелитизм» в современном христианском контексте не является синонимом слова «миссия». Прозелитизм, в отличие от миссии, имеет негативный смысл, поскольку под ним понимаются целенаправленные усилия по обращению других христиан в свое исповедание с применением предосудительных методов. Среди них - экономическое и политическое влияние, использование бедственного положения людей, в котором им предлагается медицинская и гуманитарная помощь, психологическое воздействие, а также пренебрежительное отношение к другим исповеданиям. Прозелитизмом также является организованная миссия среди людей, традиционно и культурно принадлежащих к местной христианской общине.

«Концепция миссионерской деятельности Русской Православной Церкви» (2, 1).

Общий вид на здание Русской Духовной Миссии и Троицкий собор в Иерусалиме

К самым ранним русским постройкам на Святой Земле относятся, прежде всего, здание Русской Духовной Миссии в Иерусалиме с домовым храмом святой мученицы царицы Александры.Русская Духовная Миссия была учреждена Святейшим Синодом Русской Православной Церкви еще в 1847 году. После посещения Святой Земли великим князем Константином Николаевичем в 1859 году, Россия приобрела огромный участок земли к западу от Дамасских ворот на Мейдамской площади, которое сейчас принято называть «Русское подворье». В 1859 году в Петербурге учреждается Палестинский комитет, который великий князь Константин Николаевич Романов и возглавил. 30 августа 1860 года в центре этого участка заложили будущий Свято-Троицкий собор, являющийся центральным храмом русских построек, строительство которого растянулось на 12 лет.

Общий вид на здание Троицкого собора в Иерусалиме.
Фото о. Тимона. Конец XIX века

Параллельно приступили к строительству здания Русской Духовной Миссии в Иерусалиме с домовым храмом святой мученицы царицы Александры, а также приютов для паломников, здания больницы и дома для русского консула.

Генеральный план русских построек в Иерусалиме.
На этом схематическом плане видны так называемые старые русские постройки на Мейдамской площади:
Свято-Троицкий собор, здание Русской Духовной Миссии в Иерусалиме,Елизаветинское и Мариинское подворья, и построенные позже здания - Сергиевского и Николаевского подворий ИППО

Постройкой этих объектов занимался Палестинский Комитет при Азиатском департаменте Министерства Иностранных Дел Российской Империи. Главным автором и архитектором русских построек был Мартын Иванович Эппингер (1822-1872 гг.).

Строители русских построек в Иерусалиме (1859-1864 г.г.)
Архитектор Эпингер (вверху посередине), иеромонах Леонид (крайний слева), В.И Дорогобуджинов (второкй слева),
Епископ Кирилл (Наумов) (в середине), Б.П. Мансуров (второй справа), Иеромонах Ювеналий (крайний справа)

Интересно, что именно он год спустя после завершения русских построек вместе с французским архитектором Мауссом занимался реставрацией купола Ротонды в храме Гроба Господня. Здание Миссии предполагало собой простое по устроению здание с 4-мя внутренними дворами и подворьями для паломников, а также с общей трапезной и библиотекой для иноков.

Здание Русской Духовной Миссии в Иерусалиме

Домовой храм расположился крестообразно в центре этого комплекса. Первоначально строительство планировалось завершить к 1863 году, но т.к. церковь св. мученицы Александры еще не была полностью готова, строительство откладывалось до 1864 года. Церковь украсили резным дубовым иконостасом, иконами и четырьмя позолоченными киотами на что было потрачено 31 тыс. рублей. Освящение храма вместе с другими русскими постройками: зданием Миссии, странноприимным домов и больницей состоялось 28 июня 1864 года при начальнике Русской Духовной Миссии в Иерусалиме архимандрите Леониде (Кавелине). Накануне была совершена торжественная великая вечерня в присутствии Патриаршего наместника Мелетия, митрополита Петры Аравийской, приглашенного на торжество начальником Миссии по желанию Синода Русской Православной Церкви.

Домовая церковь св. мученицы царицы Александры в здании Русской Духовной Миссии
Фото о. Тимона. Конец XIX века

Во время вечерней службы пел смешанный русский и греческий хор, а приглашенные на торжество греческие клирики остались ночевать в Миссии. Вот как описывает это событие секретарь Императорского Православного Палестинского Общества профессор Алексей Афанасьевич Дмитриевский в своем «Очерке жизни и деятельности архимандрита Леонида (Кавелина), третьего начальника Русской духовной миссии в Иерусалиме, и его труды по изучению православного Востока»:

«В час ночи 28 июня зазвонили к заутрене, а в 2 часа ночи началась утреня. После пения Слава в вышних Богу митрополит Мелетий со всем духовенством вышел их храма с литанией, трижды обходя дом Миссии и читая всякий раз против западного вхожа Евангелие. По окончанию крестного хода начался чин освящения храма и затем следовала Литургия, на которую собрались толпы богомольцев разных национальностей: присутствовали русские, болгары, греки, арабы, копты, абиссинцы. Богослужение исполненное, как и накануне, певцами греческими и русскими, окончилось в 9 часов утра. В 12 часов дня в мужском поклонническом приюте состоялся торжественный обед на 125 человек».

Таким образом, домовой храм св. мученицы Александры стал первым русским храмом на Святой Земле. В здании Русской Духовной Миссии (РДМ) в Иерусалиме в дореволюционный период проживали такие известные религиозные деятели, внесшие вклад в дело русского духовного присутствия на Святой Земле как архимандрит Антонин (Капустин) - начальник РДМ с 1865-1894 гг., архимандрит Леонид (Сенцов) – начальник РДМ 1903-1918 гг. При отце Антонине (Капустине) в здании было устроен музей Палестинских древностей, часть коллекции монет которого до сих пор находится в Петербурге в музее Эрмитажа в коллекции монет древнего Рима и Византии. Он имел на крыше здания Миссии телескоп, через который наблюдал за небесными светилами.

Архимандрит Антонин (Капустин) - создатель Русской Палестины

В 1914 году здание Миссии, как и все русские постройки в центре Иерусалима, занимают турецкие войска разваливающейся Оттоманской Империи, которые располагают там свои административные структуры. Значительно ухудшается положение русских людей, оказавшихся в это время в Палестине. Турция участвует в I мировой войне против России на стороне Германии. В виду разрыва дипломатических отношений между Россией и Турцией русский консул покидает Иерусалим и его обязанности исполняет временно испанский консул. Императорское Православное Палестинское Общество сообщило всем русским паломникам, что прекращается морское сообщение между Россией и Палестиной. Часть паломников отбыла с последними пароходами в Россию, а часть в надежде, что скоро закончится война и Россия в ней победит, осталась в Палестине. Многие остались из-за того, что просто не на чем было отплыть в Россию.

Начальник Миссии архимандрит Леонид (Сенцов) был выслан вместе с другими членами Миссии. В 1917 году в России происходит революционная катастрофа, и члены Миссии возвращаются в Иерусалим, только в 1919 году. Архимандрит Леонид не дожил до этого момента. Он скончался в Москве в 1918 году, где принимал участие в заседаниях Поместного Собора Русской Православной Церкви, оставив в своем духовном завещании, приобретенные им многочисленные земельные участки на Святой Земле. Здание Миссии за эти 5 лет поддерживалось усилиями временного церковного управления и усилиями отдельных эмигрантов и деятелей ИППО, оставшихся в это время в Палестине с 1914 года.

Здание Миссии претерпело разграбление, в частности исчезла значительная коллекция ценных монет музея Палестинских древностей из коллекции архимандрита Антонина (Капустина), а также представляющая собой ценность меблировка здания и другие ценные вещи. С 1917 году англичане сменяют турецкие власти. Само здание оказалось в ведении британского Мандата над Палестиной. В 1919 году в большую часть здания Миссии въехал верховный мандатный суд Палестины, который занимал его до 1948 года. Для нужд Миссии оставили храм св. мученицы царицы Александры, трапезу, около половины нижнего этажа и несколько комнат на втором. Исполняющим начальником РДМ в Иерусалиме был назначен иеромонах Мелетий. Он вписывает в кадастровые книги все русские участки, входящие в завещание архимандрита Леонида (Сенцова). В 1921 году материальное положение Миссии становится катастрофическим, поскольку Миссия находилась в многочисленных долгах, вызванных покупкой значительных участков недвижимостей в долг до 1914 года, в надежде, что удастся покрыть эти долги за счет нового прибытия караванов паломников в Палестину. Высшее Церковное Управление для выправления положения посылает из Константинополя митрополита Анастасия, который сдает в аренду русские постройки британским властям. Здание Миссии и другие русские постройки были ими заняты и сданы в наем для весьма различных целей, от таких как размещение самого испанского консульства и суда Палестинского Мандата, до складов, больниц, тюрем, и даже бараков и складов британской жандармерии. До 1948 года здание Миссии находилось в юрисдикции РПЦЗ, члены Миссии занимали малую часть, остальное занимал британский суд, а на русских постройках к 1948 году Британскими властями был организован военный городок «Бевинград», окруженный со всех сторон колючей проволокой.

Британские солдаты выстроились для марша в честь английского генерала Аленби на площади перед
Троицким собором Русской Духовной Миссии в Иерусалиме и Елизаветинским подворьем ИППО. (Фото примерно 1917 г.)

Из известных деятелей Русского Зарубежья в здании Русской Духовной Миссии в период с 1928 до 1931 года проживал начальник РДМ (РПЦЗ) архимандрит Киприан (Керн) автор известной монографии об отце Антонине «Архимандрит Антонин Капустин - начальник Русской Духовной Миссии в Иерусалиме». С 1933 по 1948 годы Миссией руководил архимандрит Антоний (Синкевич), при котором стал издаваться журнал «Святая Земля». Журнал издавался до 1940 года и в нем было опубликовано несмотря на некоторую идеологизированность немало интересных статей по церковной археологии и истории Святой Земли.

С окончанием британского мандата в Палестине началась арабо-израильская война. Вооруженные силы израильтян стали занимать после британцев русские постройки. С арабской части города началась бомбардировка русских построек, оказавшихся на линии фронта в течении 28 суток. Погиб один иеромонах Миссии, другой был ранен, а все оставшиеся члены Миссии находились по домашним арестом израильских властей. Снаряды попадали непосредственно в здание Миссии, так и в здание Троицкого собора и других русских построек. Архимандрит Антоний (Синкевич) оставил в своих отчетах написанных из-за цензуры на английском языке ярки воспоминания тех трагических событий:

«Утром 1/14 мая. Становилось ясно, что англичане уходят из Иерусалима, и наша Миссия будет захвачена израильтянами. В 8 утра английские часовые еще стояли возле нашего здания, но соседние здания - почта и тюрьма - уже находились в руках израильской армии, и оттуда слышались шум и громкие крики. [...]

Мы ожидали смерти и смотрели, с какой стороны ворвутся новые хозяева. Почти сразу израильские солдаты ворвались на второй этаж, и мы слышали их шаги. Но в самой Миссии никто не появлялся целых два часа, и в это время мы чувствовали себя осужденными на смерть.

В 11:30, когда мы с пересохшими ртами стояли в коридоре Миссии, ворвались вооруженные солдаты, выломав дверь из соседнего помещения. Солдаты были нервно возбуждены и ожидали встретить сопротивление. Увидев монахов, они спросили, кто мы. Командующий офицер обратился ко мне по-английски: «Не бойтесь, мы пришли защитить Вас. Где здесь угловая комната?» Немедленно они расположились с автоматами, ручными гранатами и другим оружием в Вашей угловой комнате, в зале и в моем кабинете с телефоном. Постепенно они занимали все больше комнат в этой части Миссии, превращая ее в часть своего штаба. В течение первых нескольких дней, поскольку мы оказались на передовой, обстрелу подвергался каждый, кто выходил наружу или оказывался возле окон. [...]

Наше существование в Миссии было более чем угнетенным, поскольку мы чувствовали себя полуворишками в собственном доме! Все происходило по команде израильтян, которые внешне обращались с нами в основном (но не всегда) с натянутой вежливостью. Мы не столько боялись артобстрела, сколько возможной мести, хотя обстрел был очень сильным.

В течение 28 дней Миссия подвергалась ежедневному артиллерийскому обстрелу ежечасно, днем и ночью, Наше здание получило от 100 до 200 прямых попаданий, и бесчисленное количество снарядов упало вокруг здания. О. Феофилакт был убит в своей келье в Миссии снарядом [...]. Мы похоронили его во время бомбежек без гроба, в небольшом садике возле малой церкви. О. Николай был ранен в руку осколком при входе в подвал, который он считал безопасной зоной. Снаряды не могли пробить толстые стены, но они иногда попадали через окна и двери. Практически ни одна комната не осталась без повреждений. [...]

К счастью, у обеих церквей Миссии пострадали только крыши, а внутри все оставалось почти неповрежденным».

До сих пор на здании Миссии можно увидеть многочисленные следы от пуль крупнокалиберных пулеметов. Здание Миссии понесло значительный урон, предано разграблению. После окончания боевых действий и образования государств Израиль и королевства Иордания, те храмы и монастыри, которые оказались на территории новообразованного государства Израиль были переданы государству СССР, в том числе и здание Русской Духовной Миссии. Московская Патриархия прислала в 1948 году своего представителя в Миссию. Вновь прибывший начальник Русской Духовной Миссии от Московской Патриархии архимандрит Леонид (Лобачев) описывает состояние русских построек после приезда в Иерусалим:

«Состояние храмов и строение ужасное. От былого уюта не осталось и следа. Всюду следы военных действий. Внутри зданий полнейший беспорядок, здесь помещались солдаты. Многое похищено, остальное поломано. Стены исцарапаны и кое где побиты от попаданий мин. Стекла повсюду – и в храмах, и в жилых помещениях повылетали, замки сбиты, двери поломаны, канцелярский архив разбросан, мебель изуродована, столовое белье, посуда украдены. В общем когда мы приехали, страшно было войти в здание: в коридорах темно (мы приехали в 7 часов вечера), в разбитые окна врывается ветер, звучит жуткое эхо, кругом безлюдье, ночью страшно открыть келью и выйти в коридор».

С этого момента начинается новый период в жизни Русской Духовной Миссии в юрисдикции Московской Патриархии. 5 декабря 1948 года архимандритом Леонидом было совершено его первое богослужение в храме св. мученицы Александры. Постепенно стало восстанавливаться здание Миссии. В 1952 году скончался архимандрит Мелетий, который был живой связью Миссии до 1914 года. Он был похоронен на кладбище Горненского монастыря. Перед смертью в Миссии отметили его 80-летие и он был награжден патриаршей грамотой. С 1956 по 1958 гг. в Миссии служил архимандрит Никодим (Ротов) – будущий митрополит Никодим (Ротов), который собрал во время своего пребывания в том числе и начальником Миссии множество материалов по ее истории и в 1959 году подготовил курсовое сочинение «История Русской Духовной Миссии в Иерусалиме» за что ему была присуждена степень богословия. Работа включала в себя 500 машинописных листов, а в список источников вошли более 70 печатных и около 700 архивных дел из «Архива Русской Духовной Миссии в Иерусалиме, на который в тексте сочинения имеется 651 ссылка». Тем не менее, ни в Миссии, ни в Отделе внешних церковных связей Московской патриархии не удалось получить ответа, где находится этот архив РДМ. Публикация этого труда состоялась лишь только в 1998 году по личной инициативе митрополита Крутицкого Ювеналия.

Так продолжалась жизнь Русской Духовной Миссии в Иерусалиме без особых изменений до 1991 года, когда развалился советский союз и на Святую Землю возобновляется паломничество и религиозный туризм. С 6 марта по 1 апреля 1991 года Святую Землю посещает Святейший Патриарх Алексий II и многие паломники, вдохновленные его примером начинают посещать Святую Землю. С 1993 года Миссия организованно начинает заниматься приемом паломников, образовав паломнический отдел в Даниловом монастыре в Москве. Роль гидов-путеводителей стали выполнять монахини Миссии и Горненского русского женского монастыря в Иерусалиме. Начинается новая веха в истории Миссии. Традиционно в дореволюционный период Миссия занималась заботой о духовных нуждах паломников, паломничеством же занималось традиционно ИППО. С 90-х годов Миссия начинает активно заниматься восстановлением своих участков, готовя их к приему паломников. Тем не менее, само здание до сих пор на 70% занимается израильским мировым судом. Никак не разрешиться сложный запутанный узел трагического 20-го века. Уже несколько лет ведутся переговоры на уровне МИДов России и Израиля, связанные с вопросом восстановления прав РДМ и ИППО на свою историческую собственность в Иерусалиме. 28 декабря 2008 года после серии сложных переговоров России было возвращено Сергиевское подворье Императорского Православного Палестинского Общества в Иерусалиме, две трети которого до сих занимают израильские арендаторы. К чему приведет переговорный процесс по освобождению от арендаторов здания Русской Духовной Миссии - покажет время.

Литература:

Б.П.Мансуров. Отчет о мерах, принятых к улучшению быта русских православных поклонников в Палестине. С-Петербург. 1860. с.44-70. «Россия в Святой Земле». Документы и материалы Том I. стр. 237. Москва. Издательство «Международные отношения».

Н.Н.Лисовой. Русское Духовное и политическое присутствие в Святой Земле и на Ближнем Востоке в 19 начале 20 веков. Москва. Издательство «Индрик». Стр.117

Неопубликованная глава из книги «Императорское Православное Палестинское Общество и его деятельность за истекшую четверть века». Киев, 1905-1906 гг. «Россия в Святой Земле». Документы и материалы Том I. стр. 237. Москва. Издательство «Международные отношения». Стр. 450

История Русской Духовной Миссии в Иерусалиме. Архимандрит Никодим (Ротов). Издание Серпуховского Высоцкого мужского монастыря. 1997 г. стр. 382

История Русской Духовной Миссии в Иерусалиме. Архимандрит Никодим (Ротов). Издание Серпуховского Высоцкого мужского монастыря. 1997 г. стр. 380

Там же. стр. 380

Судьба русского землевладения в Иерусалиме во время Палестинского мандата. С. Баталден. Адрес в интернете. http://ricolor.org/russia/me/b/

Протоиерей Виктор Потапов. Русская Православная Церковь за границей и судьбы Русской Палестины: 1921-1948 гг. Период перелома и испытаний. Коллизии с Московской Патриархией. Адрес статьи в интернете http://palomnic.org/ippo/rp/1/

История Русской Духовной Миссии в Иерусалиме. Архимандрит Никодим (Ротов). Издание Серпуховского Высоцкого мужского монастыря. 1997 г. стр. 388

РУССКАЯ ДУХОВНАЯ МУЗЫКА. Церковное пение являлось единственной формой профессионального письменного музыкального искусства на Руси со времен принятия христианства и до конца 17 в. Вместе с христианством русские заимствовали из Византии систему церковного пения – осмогласие (восемь гласов) и систему его записи – невмы (по-русски – знаки, знамена, крюки; отсюда – знаменный распев). Поскольку древнейшие формы этой нотации точно не расшифровываются, открытым остается вопрос: переняла ли Русь церковное пение из Византии непосредственно или через посредство южнославянских стран. Очевидно, однако, что к 15–16 вв. русский знаменный распев представлял собой вполне самобытное художественное явление. Полученными из Византии и устойчивыми принципами оставались: 1) строго вокальный характер церковного творчества (православный канон категорически исключает применение в церковной службе каких бы то ни было музыкальных инструментов); 2) теснейшая связь слова и звука, т.е. смысла и его интонационного воплощения – отсюда очень большое значение в православной службе не только пения (в старину говорили, например, «спеть обедню», «отпеть обедню», т.е. отслужить литургию), но и особого напевного чтения (в современной терминологии – «литургического речитатива»); 3) плавность, «поступенность» мелодического движения; 4) строчное строение целого – т.е. подчинение музыкальной композиции смысловой структуре текста, в оригинале часто стихотворного. При этом русская трактовка гласа отличалась от византийской: глас представлял собой не звукоряд, а сумму мелодических формул (попевок).

Древнерусское церковное пение, как и иконопись, было анонимно, но все же из письменных источников известны имена выдающихся мастеров 16–17 вв.; среди них – новгородцы братья Василий (в иночестве Варлаам) и Савва Роговы; Иван (в иночестве Исайя) Лукошко и Стефан Голыш с Урала; Иван Нос и Федор Крестьянин (т.е. Христианин), работавшие при дворе Ивана Грозного. В 16 в. в Москве были основаны образцовые хоры – государевых и патриарших певчих дьяков. В это же время появляются варианты основного знаменного распева – большой распев, характеризовавшийся особенно протяженными мелизматическими мелодическими линиями; путевой и демественный распевы, имевшие каждый свою систему невменной записи; индивидуальные варианты отдельных песнопений или их групп, принадлежавшие данному мастеру, или местности, или монастырю («местные распевы», «монастырские распевы», «распев крестьянинов», «распев лукошков» и т.д.). Несколько позже, в 17 в., получают широкое распространение киевский, греческий, болгарский распевы, отчасти связанные с пением южных и юго-западных православных церквей, но приобретшие на Руси самостоятельные формы; для них типично более простое, симметричное строение, влияние песенной мелодики. В 16 в. возникло вполне оригинальное русское церковное многоголосие, разные формы которого носили названия: строчное, демественное и путевое. Для раннего многоголосия было характерно свободное сочетание горизонтальных линий голосов, а не четкая координация их по вертикали, как в западной музыке той эпохи. Развитие церковного пения и усложнение форм крюкового письма обусловили появление развернутых теоретических руководств, среди которых особенно выделяется созданная в 1680-х годах Азбука (Извещение о согласнейших пометах ) старца Александра Мезенца.

С середины 17 в. наступает переломный период в русском церковно-певческом искусстве: постепенно утверждается новый стиль хорового многоголосия – «партес», распространяемый в Москве поначалу певцами украинского, белорусского и польского происхождения и основанный на элементарных приемах западноевропейского гармонического и полифонического письма. Простейшим видом партесного пения была гармонизация знаменных мелодий, наиболее сложным – хоровой концерт для большого числа голосов (в числе известных авторов – Василий Титов, Николай Калашников, Николай Бавыкин, Федор Редриков и др.). Одновременно начинает преобладать пятилинейная нотация, хотя довольно долго еще сохраняется крюковое письмо (старообрядцы пользуются им по сей день). Очень популярной становится духовный стих новой формации – псальма, или кант (на стихи как русские или церковнославянские, так и на переводные, обычно с польского), затем появляются и светские хоровые канты – исторические, военные, любовные, шуточные.

Хотя реформы Петра I непосредственно не затрагивали певческого искусства, глубокие изменения в жизни страны, и в том числе в строе церковной жизни, привели к тому, что 18 век стал периодом упадка церковного пения как национального искусства и как высокохудожественной системы. В больших городах, и прежде всего в Петербурге, пение все более секуляризируется, особенно во второй половине столетия, когда при дворе стали работать приглашенные итальянские мастера Бальдассаре Галуппи и Джузеппе Сарти: в числе прочего они писали музыку на православные тексты и обучали певчих Придворной капеллы (центрального хора страны, преобразованного из хора государевых дьяков), которые, наряду со службами, принимали участие в светских увеселениях и даже пели в опере. Однако в том же 18 в. и первой половине 19 в. автономно развивается на прежних началах старообрядческое певческое искусство; сохраняется старинное пение в больших соборах некоторых древних городов; складываются оригинальные распевы крупных монастырей.

В этот период (а нередко и позже) композиторское, авторское церковное творчество часто носило светский характер и даже перекрещивалось впрямую с оперным (известны, например, Херувимские песни на мотивы из опер Моцарта и других композиторов) и песенно-романсовым искусством. В конце 18 – начале 19 вв. стиль партесного пения сходит на нет и развивается жанр классицистского духовного концерта (по образцу западного мотета; собственно «концертом» в это время называлось развернутое хоровое произведение, которое заняло в воскресной и праздничной литургии место традиционных причастных стихов; в стиле концерта исполнялись и другие песнопения разных служб, преимущественно литургии). Наиболее плодовитым и ярким представителем этого жанра был управляющий Придворной капеллы Дмитрий Степанович Бортнянский (1751–1825), популярны также были концерты Максима Созонтовича Березовского (1745–1777), Степана Аникиевича Дегтярева (1766-1813), Артемия Лукьяновича Веделя (1767?–1808), Степана Ивановича Давыдова (1777–1825) и др. Большинство авторов духовной музыки данного периода училось в Италии или у итальянских мастеров в России.

Позже начинается период т.н. немецкого влияния на русскую духовную музыку, представленный деятельностью управляющего Придворной певческой капеллой Алексея Федоровича Львова (1798–1870, автора гимна Боже, царя храни ) и его помощников (Гавриила Акимовича Ломакина, 1811–1885; Павла Максимовича Воротникова, 1810–1876 и др.), гармонизовавших в стиле протестантского хорала весь православный певческий обиход. По указу императора Николая I употребление этих гармонизаций предписывалось как обязательное для всех храмов России, изгонялось исполнение песнопений по рукописным «тетрадкам» и запрещалось печатать и исполнять в церкви какие-либо композиции без утверждения их директором Придворной капеллы. Указ надолго закрыл путь в церковное творчество профессиональным светским композиторам, и в эпоху быстрого развития национальной школы этот жанр оставался на периферии.

Однако уже к эпохе Бортнянского относятся первые попытки вернуться к настоящему «древнему пению», и сам Бортянский пытался его возродить в обработках старинных распевов. За ним последовал еще один сотрудник Придворной капеллы – протоиерей Петр Иванович Турчанинов (1779–1856). Созданная ими модель «гармонического пения» (т.е. многоголосного переложения традиционных мелодий по законам классической гармонии) использовалась в творчестве композиторов петербургской школы, таких, как упомянутые выше А.Ф.Львов, Г.А.Ломакин, а также Николай Иванович Бахметев (1807–1891), Григорий Федорович Львовский (1839–1894), Александр Андреевич Архангельский (1856–1924) и другие, вплоть до 20 в. Идея же возвращения к национальным основам, поисков «своей», «русской» гармонии и «своего» контрапункта получили сначала теоретическое обоснование в трудах В.Ф.Одоевского, протоиерея Дмитрия Васильевича Разумовского (1818–1889) и других авторов (преимущественно связанных с Москвой как хранительницей древних традиций), а затем в творческих опытах М.И.Глинки (в нескольких переложениях распевов, сделанных им в последние годы жизни), а начиная с рубежа 1880-х – в сочинениях и переложениях П.И.Чайковского, Н.А.Римского-Корсакова, А.К.Лядова , М.А.Балакирева , С.И.Танеева и других. Первоначально за основу бралась идея родства древних эпох в церковном пении западном и русском, т.е. композиторам предлагалась в качестве образца не итальянская или немецкая музыка новейшей эпохи, а старинная полифония эпохи Палестрины и особая, доклассическая модальная гармония той эпохи – т.н. строгий стиль (в частности, в этом стиле выполнен ряд переложений Глинки, Римского-Корсакова, Лядова, Танеева). Особое значение в исканиях национального церковного стиля заняла Литургия св. Иоанна Златоустого , соч. 41 П.И.Чайковского (1878) – хронологически первое духовное сочинение крупного русского композитора, напечатанное и исполненное в публичном концерте без разрешения Придворной капеллы (судебный процесс по поводу публикации этого сочинения привел к падению монополии капеллы, что послужило важным прецедентом для композиторов следующих поколений).

К началу 20 в. в русской духовной музыке сложилось т.н. «новое направление» (называемое иногда московской школой, школой Синодального училища церковного пения). Крупнейшими деятелями в историко-теоретической и организационно-практической областях движения были Степан Васильевич Смоленский (ученый-медиевист, композитор, директор Синодального училища и его реформатор) с сотрудниками, регенты московского Синодального хора (хора Большого Успенского собора Московского Кремля) Василий Сергеевич Орлов и Николай Михайлович Данилин. Среди композиторов, чьи духовные сочинения могут быть отнесены к «новому направлению», – С.В.Рахманинов, А.Т.Гречанинов, А.Д.Кастальский , П.Г. и А.Г.Чесноковы, Викт.С.Калинников, Александр Васильевич Никольский, Семен Викторович Панченко, а также М.М.Ипполитов-Иванов, В.И.Ребиков, Константин Николаевич Шведов, Н.С.Голованов, Николай Нилович и Павел Нилович Толстяковы, о.Дмитрий Васильевич Аллеманов, Дмитрий Моисеевич Яичков, Николай Иванович Компанейский, протоиерей Михаил Александрович Лисицын и др. Характерными чертами «нового направления» являлись: приложение к церковно-музыкальной композиции приемов народного музыкального мышления и опыта национальной композиторской школы; обращение к церковному уставу и предписываемым им певческим традициям; раскрепощение хоровой фактуры, ритма, гармонии от «школьных» норм и поиск средств, соответствующих формам национального церковного пения.

События 1917 насильственно прервали развитие русского церковного пения как современного искусства. Однако традиции поддерживались некоторыми музыкантами в России и в русском зарубежье. За рубежом продолжали сочинять церковные композиции А.Т.Гречанинов и Н.Н.Черепнин; среди регентов выделились Сергей Алексеевич Жаров, Николай Петрович Афонский, Петр Васильевич Спасский, Борис Михайлович Ледковский; среди ученых-исследователей (и одновременно композиторов) Иван Алексеевич фон Гарднер и Альберт Сван.

С конца 1980-х годов происходит возрождение церковно-певческого искусства в России: появляются во множестве новые коллективы, публикуются исследования, ряд композиторов обращается к духовным жанрам. Среди авторов, сочинения которых соответствуют требованиям православного богослужения, можно выделить диакона Сергея Зосимовича Трубачева, протоиерея Александра Ивановича Ведерникова, а также Владимира Ивановича Мартынова. Подавляющее же большинство современных композиций предназначается для духовных концертов, которые проводятся, как правило, в светских залах, но иногда и в храмах.