Новомученики и исповедники Российские. Процесс прославления мученика

Тщеславие - это стремление к пустой (тщетной) славе. Это один из больших недостатков человека, который очень портит жизнь, является причиной проблем. Самое главное, что человек, страдающий тщеславием, не понимает и не осознаёт этого. Чаще всего этот недостаток имеют творческие, талантливые, публичные люди.

Они стараются быть успешными во всех сферах своей жизни, занимать более высокую ступеньку в карьерной лестнице, превосходно выглядеть в глазах окружающих, занимать высокое положение в обществе. Такие люди страдают жаждой популярности и славы (чаще всего незаслуженной), их амбиции переходят все границы. Им жизненно важно, чтоб ими восхищались, хвалили и славили. Тщеславие является благодатной почвой для взращивания гордыни до невероятных масштабов.

Проявления тщеславия, его плюсы и минусы

К плюсам тщеславия можно отнести то, что в некоторых случаях оно становится помощником и двигателем для многих достижений человека, становится отправной точкой для некоторых полезных начинаний (начало учёбы, освоение профессии, защита диссертации и т.п.).

Один из огромных минусов этого человеческого недостатка - это то, что человек, который находится во власти тщеславия, старается только для себя. Достижения ему нужны как средство для получения признания людей, возможность выделить себя среди окружающих, гордиться собой.

Человек, зараженный тщеславием, бесполезен для общества. У него нет цели - принести пользу людям. Если у тщеславного человека и получается что-то полезное, то в итоге он всё равно он это оборачивает в свою пользу.

Тщеславный человек бесполезен, как для общества, так и для себя самого. Гордыня, тщеславие не вызывают эмоциональный отклик в душах окружающих людей. Они могут завидовать, даже восхищаться, но искренних чувств не проявляют к гордецу.

Признаки тщеславного человека

Он не воспринимает критику и агрессивно реагирует на неё, даже если она является правдой и критикующий желает блага тщеславному человеку.

Он с удовольствием принимает любые виды лести и не пресекает льстеца, а наоборот, упивается своей мнимой славой.

Тщеславный человек много говорит, но мало делает. Закручивает все события вокруг себя. Его слова и обещания расходятся с делами.

1. Как правило, тщеславие приходит рука об руку с каким-либо успехом. Не дайте ему вскружить себе голову, выслушивайте критику от людей, достойных уважения (учителей, руководителей и т.п.). Конструктивная критика поможет избавиться от излишней гордыни и поможет увидеть недостатки и слабые места в ваших достижениях, которые надо совершенствовать, над которыми надо работать.

2. Если у вас всё же присутствует стремление к славе, то обязательно определите, какой она должна быть, от кого вы стремитесь получить признание (авторитетные люди в данной области деятельности), за какие достижения (дела и их плоды).

3. Помните о последствиях тщеславия и держите их перед глазами. Тщеславие всегда ведёт к разочарованиям, падениям, потому что человек не воспринимает свои слабые стороны, расслабляется, теряет связь с действительностью, адекватность. Вокруг такого человека, как снежный ком, разрастается обман, появляются бесполезные прихлебатели, так как адекватным людям неприятно пребывать в таком обществе. Чаще всего за тщеславием следует праздность, лень, безответственность, а за ними - разочарования, неудачи. И как следствие - падение человека в глазах общества. Об этом нужно всегда помнить.

4. Замените тщеславие и пустословие конкретными делами, ведущим к поставленной цели. Направьте всё своё внимание, энергию на достижение определённого результата, и вы выиграете борьбу с гордыней и тщеславием.

5. Вдумчиво определите свои мотивы для достижения цели. Помните, что они должны быть благородными, достойными уважения. Это позволит вам сохранить чистую совесть, самоуважение, моральное удовлетворение.

Каждый уважающий себя человек, в отличие от тщеславного, не требует прославления своих дел, не награждает себя сам за какие-то достижения, спокойно выслушивает критику и принимает мнение своих учителей, авторитетных людей, наставников. Достойный человек не упивается лестью и сладким обманом. Наоборот, ему важна критика экспертов в данной области деятельности, ему нужно знать о своих недостатках.

Тщеславные люди получают удовлетворение от лести, пустой славы. А достойные, уважающие себя люди - от достигнутого результата, от самого процесса достижения целей, от пользы, которую приносят плоды его труда.

Необходимость страдания для благодатного воссоздания всецелого настроения самоотречной любви. – Изглаждение страданием силы самолюбия. – Христианские муки борьбы за положительное раскрытие природных задатков к самоотверженной любви. – Две основные формы мученичества в Церкви. – Кровавое мученичество. – Напряжение святых мучеников иметь и хранить чистую, смиренную и милосердующую любовь до начала кровавых страданий и во время претерпевания мук. – Увенчание их подвига невещественным светоозарением. – Ощущение огня Святого Духа богоосиянными мучениками именно как источника беспредельной любви к Богу и ближним. – Бескровное мученичество всех истинных чад Христовой Церкви. – Выдерживание ими тяготы самопринуждений к любви и невольных скорбей. – Завершение бескровного мученического подвига раскрытием в страдальцах полноты богоосияния любви. – Церковно-бытовые воплощения бескровного мученичества в христианской семейной жизни, в иночестве, юродстве Христа ради, столпничестве и пастырстве. – Заключение. – Переход к учению о христианских упражнениях и делах, обусловливающих развитие самоотречной любви.

ИСПОВЕДУЮ ЕДИНО КРЕЩЕНИЕ ВО ОСТАВЛЕНИЕ ГРЕХОВ. 10-й член Символа веры

Воссоздание спасительного настроения любви к Богу и ближним ни в одном христианине не проходит без страдальческого борения со страстями. Уже самый обет всех без исключения христиан в Таинстве Крещения – быть верными Господу своему – есть обречение ими себя на болезненное, целожизненное умирание многостороннему самолюбию. Дух каждого из них оживает в Крещении для жизни по закону самоотверженной любви, а «душа и тело еще живут греху. Надо и их сделать мертвыми ему» борьбою и препобеждением греховных представлений, самоугодия, услаждения телесных чувств и полчища страстей. «От борьбы с собою новая жизнь похожа на рабство и несение ига».

В этом смысле мученичество есть общий жребий всех спасающихся в Церкви во всякое время. Неизбежность и общеобязательность мученической формы жизни составляет основную тему нравственно-аскетического учения Библии , святых отцов, пастырей и учителей Церкви.

«Кто не берет креста своего , читаем в Библии , и следует за Мною (Христом), тот не достоин Меня. Сберегший душу свою потеряет ее; а потерявший душу свою ради Меня сбережет ее» (). "Кто погубит душу свою, тот сбережет ее» (ср. ). «Многими скорбями надлежит нам войти в Царствие Божие» (). «Мы погреблись с Ним (Христом) крещением в смерть, дабы... нам ходить в обновленной жизни. Ветхий наш человек распят с Ним, чтобы упразднено было тело греховное, дабы нам не быть уже рабами греху. Если же мы умерли со Христом, то веруем, что и жить будем с Ним. Почитайте себя мертвыми для греха, живыми же для Бога во Христе» ().

Погублять свою душу, по завету Христову, – то же, что умерщвлять в себе самолюбие, раздвоившее нашу волю на боголюбивую и себялюбивую. Умирающий самолюбию не исполняет страстных похотений, отвергает греховные сочувствия, не допускает плотских грехов, ненавидит чувственные услады и терпит горечь самостеснения. Такую силу самоотречения сообщает ему благодать Святого Крещения. После того он и во всю последующую жизнь обязан отсекать соблазнительные греховные предложения страстей. Все его достоинство выражается мерою готовности на безусловные и безжалостные к себе жертвы ради богоугождения. Страдание своей глубиной измеряет глубину подрыва в каждой христианской душе и теле корней самолюбия. Чем более кто стесняет в себе чувственные влечения, тем более отрешается от земных пристрастий и свободнее прибегает к Богу. Но отречение от греха в пользу добра и создает страдание и внутреннюю скорбь. Жертвоприношение личной свободы одному Богу по болезненности своей иногда равняется пролитию крови. Особенно тоскливо ощущают подвижники свою временную богооставленность и отрешение от привязанностей к любимым земным предметам.

«Теперь, – говорят отцы Церкви, – каждый должен возносить себя самого на крест любви и вместо гвоздей употребить пост, вместо терний – заповеди». «Развратившимся по нерадению соделал жизнь претрудною, дабы удержать порывы своеволия... и легкое преклонение к злу... Ныне много труда нам делает недостаток силы». За претерпевание очистительного огня добровольных страданий каждого христианина-подвижника следует назвать поистине «другом мучеников не по нужде, но по любви». Обратной стороной христианских противлений самолюбию следует признать самопонуждение, имеющее целью укреплять навыки самоотверженной любви к Богу и ближним. В общем, борения христиан расчищают в христианской душе поле, на котором колосья любви всходят из разложившегося перегноя самолюбия. Зимние же холода страдания подготовляют спасающихся к весне успокоения от страстей. «Страдающий плотию , по апостолу, перестает грешить, чтобы остальное во плоти время жить уже не по человеческим похотям, но по воле Божией» ().

Священное Писание, святые отцы и пастыри Церкви, призывая верующих к мужественному терпению земных борений с самолюбием, в то же время предлагают им никогда не забывать того, что их страдальчество является именно мукой за торжество благодатной любви над самолюбием.

Священное Писание, призывая всегда держать в уме и сердце закон самоотвержения, располагает христиан к подвигу такими словами Господа и святых апостолов:

«Если кто приходит ко Мне (Христу) и не возненавидит... притом и самой жизни своей, тот не может быть Моим учеником" (). «Кто отлучит нас от любви Божией: скорбь, или теснота, или гонение, или голод, или нагота, или опасность, или меч... все сие преодолеваем силою Возлюбившего нас. Ибо я уверен, что ни смерть, ни жизнь... не может отлучить нас от любви Божией во Христе Иисусе» (). «Мы, живые, непрестанно предаемся на ради Иисуса, чтобы и жизнь Иисусова открылась в смертной плоти нашей» (ср. ) и чтобы мы «уже не для себя жили, но для Умершего за нас и Воскресшего» (ср. ). «Достигайте любви» (). «Все у вас да будет с любовью» ().

Христианская устойчивость на пути любви к Богу и ближним немыслима без болей самоотвержения. Она есть вместе способ подавления самолюбия.

По словам святых отцов, «кто прежде болезненным покаянием и усиленными подвигами не преобразит душевных своих сил, тот и души своей никогда не будет иметь пламенеющею любовию». «Начало любви к Богу – презрение вещей видимых и человеческих; средина – очищение ума и сердца... а конец – неудержимое возжелание сверхъестественных даров Божиих и естественное желание общения с Богом и упокоения в Нем». «Духом ходящие готовы и кровь свою пролить за любовь ко Господу». «Кто себя не любит по причине богатства любви Божией, тот только воистину и Бога любит... Душе боголюбивой, чувства Божия исполненной, свойственно искать единой славы Божией, относительно же себя – услаждаться смирением». В начале подвига ей «необходимо пока насильственным принуждением заставлять себя совершать дела любви, чтобы таким образом достигнуть вкушения ее полным чувством». В совершенстве же стяжевают любовь те, кои дошли до мученичества и совершенного исповедания и у коих наперед «поглощено смертное жизнью» (ср. ). «Кто не отрешится... от всякого пристрастия к вещественному, тот не может настоящим образом любить ни Бога, ни ближнего... Надлежит всему видимому и даже самому телу предпочитать любовь ко всякому человеку, которая служит признаком и любви к Богу».

«Демоны борют на ненависть, чтобы нерадивейшие возненавидели благочестивых и тем преступили заповедь любви». Но святые подвижники благочестия, борясь с восстаниями в себе неприязненных чувств к ближним, и других учили такой же осторожности хранения заповеди любви, например, внушая им: «Расширяй себя в меру заповеди о любви – и достигнешь высоты смиренномудрия». «Внемли себе: не в тебе ли самом кроется зло, разлучающее тебя с братом, и поспеши примириться с ним, дабы не отпасть от заповеди любви». «Не неради о заповеди любви, ибо чрез нее будешь ты сыном Божиим, а преступая ее, окажешься сыном геенны». Наиболее «пекись о любви и воздержании, чтобы, сохраняя страстную часть безмятежною, иметь в душе непрестающий свет». «Раздражительную силу души обуздывай любовию, желательную умерщвляй воздержанием, мыслительную воскрыляй молитвою».

«Старайся сколько можешь любить всякого человека. Если же этого еще не можешь, то по крайней мере не ненавидь никого». «Такой-то похулил тебя: не ненавидь его... но покажи к нему дело любви и, если в чем можешь, помоги ему, да отвратишь его от зла». «Христос не хочет, чтобы ты имел на человека ненависть и досаду или гнев и злобу на кого, каким бы то ни было образом и за что бы то ни было временное. Это всякому проповедуют четыре Евангелия». «Любовь (подвижника) к Богу противоборствует похоти, ибо склоняет ум воздерживаться от услаждений чувственных; любовь же к ближнему противоборствует гневу, ибо заставляет презирать славу и богатство». «Если хочешь избавиться от страстных помыслов, стяжи воздержание и любовь к ближнему». «Стремления похоти обуздывай воздержанием и стремления гнева – духовною любовию». «Подвизайся полюбить одинаково всякого человека, и за раз отгонишь все страсти». «Освобождение же от страстей рождает любовь к Богу (полную)». «Самая прекрасная жертва – иметь святое изволение (любви) и непорочную плоть. В этом отношении каждый для себя иерей».

Любовь к Богу требует от нас «презрения самой души, и умерщвления тела, и перенесения на Бога всей деятельности и желания, ничего не оставляя душе». То же следует сказать и о достижении любви к ближнему. «Когда мы отвергаемся себя, тогда бываем подобны Тому, Кто по любви Своей примирил нас с Собою. Быть по подобию Божию есть принадлежность одних из тех, которые по великой любви свободу свою поработили Богу». «Когда Божественная благодать живописует в ком богоподобие, (тогда) светлая черта любви, будучи приложена, показывает, что черты образа Божия всецело возведены в благолепие богоподобия». «В любви к Богу (и ближним) можно преуспевать при великом борении и труде... потому что противник не дозволяет нашему уму удерживаться в Божественной любви памятованием о всем прекрасном, но обольщает чувство земными пожеланиями».

«Кто действительно последует за Крестом Христовым, тому должно, отрекшись от всего, даже от души своей, иметь ум пригвожденным к любви Христовой». «Если душа (борющегося со страстями) не положит следовать любви, то плотских страстей не преодолеет». Ради хранения любви к Богу и ближним надлежит «ни в каком деле, или слове, или помышлении не искать своей воли и покоя, но воли Божией, хотя бы предлежащий труд казался очень великим... (Это спасительнее) всех других советов человеческих». «Когда душа... отвергнет всякую свою волю, естественно отвратится и от всех дел века сего». Тогда она «мысли свои держит в должных пределах, бежит от всякого разногласия и противоречия... предается плачу, не помнит обид и властвует над своими чувствами». «Тот враг Богу, кто следует собственной своей воле».

Ценность приведенных замечаний святых отцов та, что они авторитетно поставляют концом подвижнических трудов и борений расцвет в христианах-подвижниках настроения любви к Богу и ближним.

Обилие, глубина и законченность суждений о цели христианского мученичества в цитированном ряде святоотеческих изречений делают излишним пояснять их еще словами пастырей Церкви на ту же тему. Здесь важно признание христианских борений с самолюбием борениями за всецелость самоотверженной любви. Нераздвоенная любовь к Богу и ближним есть плод многих подвигов, постов, бодрствований, молитв и иных упражнений духовных в самопротивлении и самопонуждении. Она как бы извлекается Святым Духом из душ, целым потоком напряжений подвигнутых любить.

Характерна в святоотеческих изречениях особенно та мысль, что все страстное заглушается в падшем человеке расположениями самоотверженно-любвеобильными. К их оживлению сводится все христианское страдальчество, покупаемое ценою распятия самолюбия, беспристрастием к земным вещам и удалением от всяких разделений друг с другом. Укрепление в самоотверженно-любвеобильном настроении составляет главное содержание мученического подвига спасающихся в Церкви. Осуществляя названный подвиг, необходимо подавлять самолюбие неизменным и долготерпеливым восстановлением в себе слабеющих чувств и расположений богопреданных и братолюбивых. Земные страдания, вольные и невольные, развивают и закаляют во всяком христианине именно истинную любовь. Они возвышают ее по мере свободного самоотречения христианина и старания его любовию «быть всем для всех» (ср. ).

Христианская любовь цветет среди тесноты и зноя страданий во все века бытия на земле Христовой Церкви. Мученичество за расцвет ее совершается в двух существенно единых формах: I) в форме пролития крови за веру Христову и положения жизни за ближних во имя Христово и II) в форме бескровного мученичества. Мученичество кровавое есть высшая в Церкви личная жертва всесожжения ради совершенного настроения любви. Бескровное мученичество – уже вторичная разновидность страдания за то же безраздельное послушание Божией воле, в котором сказывается истинная любовь. Бескровный мученик неумолимо отсекает от души и тела всякое страстное движение, всякое нечистое удовольствие и услаждение самим собою. «Умереть от гонителя есть очевидное мученичество. Но переносить поношения, любить ненавидящего (и выдерживать другие подобные самоограничения) есть сокровенное мученичество... И мы без железа можем быть мучениками, если в душе храним истинное терпение».

В обоих указанных случаях цель страдания и настроение, в котором страдание перетерпливается, сливают оба вида мученичества в нечто единое. И проливающие кровь, и бескровные христианские мученики одинаково страдают за развитие в себе любви к Богу и ближним до высших ступеней. Те и другие равно приходят к уничтожению личного самолюбия благодатию Божиею и раскрывают свою свободу для любви. К концу подвига многих из них благодать Божия отверзала такую совершенную действенность в них, что они под благодатным влиянием достигали необычайного переживания близости к себе Бога.

I. Кровавое мученичество

От предварительных замечаний о смысле и задаче христианского мученичества обратимся к ближайшему рассмотрению сначала его первой, высшей формы, или кровавого страдальческого подвига. Поверхностный взгляд на муки святых Христовых страстотерпцев не дает различить в них ничего, кроме ужасной видимости истязаний, пыток, телесного увечья и непоколебимого терпения. Но попытка войти в характер мученического настроения перед физическими муками, с наступлением их и до самой кончины страдавших захватывает исследователя созерцанием чудной картины. Перед ним открывается поразительное зрелище переливов мученического настроения в постепенном охватывании страдальцев благодатным огнем Божественной любви.

Оказывается, что большинство христианских мучеников перед мучениями особенным образом и сознательно готовились к смерти за Христа. Им было присуще естественное напряжение сохранить верность и любовь ко Господу путем предварительного углубления в себе: чистоты, смирения и доброты. Во время страдания драгоценные жемчужины этих качеств явно украшали их души. С приближением кончины многие мученики внезапно начинали ощущать в себе такой огнь благодатной любви, что приходили в неизреченный духовный восторг.

В целях последовательного наблюдения за оттенками благодатных мученических переживаний остановим внимание отдельно: 1) на приготовлении мучеников к страданию, 2) на поведении их во время мучений и 3) на ощущении ими обильнейшего благодатного светоозарения перед кончиной.

Готовясь к пыткам и смерти, святые мученики, как мы сказали, более всего заботились о том, чтобы умереть за Христа в состоянии: а) чистоты, б) смирения и в) добросердечия.

а) Для своего очищения от страстей и заглаждения грехов в преддверии мук они ежедневно исповедовались и причащались Святых Таин. Выражаясь словами одного святого отца, они ежедневно «пили чашу Крови Христовой, дабы и сами могли пролить кровь за Христа». При этом они строго воздерживались решительно от всех удовольствий жизни, «плотских волнений» и земных пожеланий. Хранение постничества и «омовение слезами» покаяния быстро возвышали их над пристрастиями к телу и над плотскими обязанностями супружеской любви. Все земное, как то: знатность, «юношеское украшение», «невестнические чертоги» и тому подобное – теряло для них свое обаяние. Вместо того они возвышались ко Господу сердечным желанием и «желали единого Христа», будущей жизни и Божественной любви предпочтительно пред всем (чувственно) прекрасным.

б) Смиренно сознавая свою немощь пред лицом страданий, святые мученики горячо молились об укреплении их терпения при грядущих истязаниях, испрашивали себе у всех знакомых прощения и непрестанно сокрушались сердцем о грехах. «Смиренным расположением духа» и отложением ради Христа гордыни они уподоблялись Агнцу Христу, кроткому и незлобивому.

в) Сердца их в это время были исполнены величайшей доброты. Они «раздавали богатство нищим» и «хлеб голодным», посещали тюрьмы и служили там заключенным исповедникам Христовым «словом» и делом по мере возможности.

Можно с несомненностью полагать, что большинство будущих страстотерпцев проходило описанное предочистительное горнило, подчиняясь требованиям Церкви и совсем не сознавая, что чистота, смирение и милосердие как навыки, естественно выражаемые, суть нужнейшие условия богоосияния любви. Святые, безусловно, имели в виду своей подготовкой к смерти достичь лишь развития личной способности к богообщению. Между тем их говение и усилие быть смиренными и милосердыми были самоопределением к любви.

Так понимают мученическое настроение и святые отцы. По их словам, готовившиеся к страдальчеству «хранили согласие в любви», так как «не соблюдший братской любви не может быть мучеником... Не восхотел кто быть единодушным в Церкви, не имеет любви и Бога не имеет». Богоугодные мученики – «братья по сыноположению Духа, сочетавшиеся друг с другом в единомыслии любви». «Любовь есть печать, положенная на них Господом». Она предшествует мученичеству, поскольку мученики «любовь к себе приносят в жертву любви ко Господу».

Укрепившись благодатию Божиею в самоотвержении пред своим великим подвигом, «возжелавшие креститься в Христову своею кровию» или сами приходили в языческие судилища для исповедания Христа истинным Богом, или насильно были приводимы туда стражей. После того наступал час их страданий.

За бесповоротный отказ отречься от Христа и поклониться идолам они [мученики] предавались многим изощренным телесным истязаниям. Первые часы мучений проходили для большинства из них чрезвычайно болезненно. Некоторых мучеников Господь испытывал тем, что подкреплял их сокровенно, а явно не являл им долгое время благодатной действенности.

Но они выказывали тогда полное напряжение всех расположений своего боголюбивого настроения.

а) Чистота духа позволяла им при нестерпимых болях физических по-прежнему «присвояться Христу», всецело добровольно ревновать о сораспятии Ему и «приносить Ему в дар непоколебимость любви». Страдая нестерпимо, они продолжали хранить в себе неослабную душевную крепость, твердость, мужество и непреклонность помысла. Потому-то и в богослужебных тропарях усвоила им наименование честных камней, основанных и «утвержденных на камне любви ко Христу».

б) Кротко и смиренно настроенные , святые мученики в часы истязаний «вседушно прилеплялись к любви Христовой» молитвой. Едва двигая устами от сильной телесной боли, они тайно молились Господу, а иногда вслух читали и пели псалмы. Сознание и чувство человеческой немощи вне Бога побуждало их молитвенно повергать себя в силу Божию и вседействие благодати.

в) В глубоком смирении пред Богом они от самоуничижения переходили к милосердованию о самих мучителях. Смиренная любовь к Богу спасала их от злобы к врагам и побуждала «ненавидеть (самую) злобу». Вот почему они благословляли своих безжалостных убийц, молились о спасении их и «закалались за Христа, как незлобивые агнцы». Например, палестинский мученик святой Павел пред лицом истязателей до минуты усечения мечом вслух молился о приведении Богом к вере и спасению всех язычников, о прощении вины судьи, обрекшего святого на смерть, и палача, исполнявшего судебный приговор. Смирнский мученик Пионий из самого пламени костра молился за всех язычников. Когда он заключил свою предсмертную молитву возгласом «Аминь», «пламя закрыло его и задушило в нем жизнь».

Отмеченные черты мученического настроения наглядно показывают, насколько горячо и твердо было обращение страдальцев к Богу в огне мук и единение с Ним. Предсмертное страдание окончательно уничтожило и выжгло в них остатки себялюбивой страстности. После того Сердцеведец Бог, проницавший в глубь мученического существа всезрящим оком Своим, соизволял на высшее откровение в них действия дарований Святого Крещения и Миропомазания. И вот внезапно в их сердцах разверзалось ощутительно для их духовного зрения сияние Божества. Под влиянием такого Богоявления они «пленялись сверхъестественным жаром любви, не чувствовали мук и насыщения не имели, предаваясь им и всегда находя, что страдания их далеко отстают от меры их пламенного желания страдать за Господа».

Так, святой мученик Евстратий среди мук не мог удержаться от исповедания своего богозрения и восклицал: «Теперь я познал, что храм Божий есмь и Дух Божий живет во мне». По этому поводу преподобный Симеон Новый Богослов говорит: «Видишь ли, как... святой (Евстратий), когда начал переносить терзания в борьбе своей, тогда стал видеть умными очами души своей, что Дух Божий ощутительно обитает в нем?». «Той силы, которою (христианские мученики были и бывают) смелы в дерзновении, пламенны в желании и могут, наконец, достигать того, чего возжелали, нельзя найти в природе человека... Причиной ее нужно почесть благодать Крещения – огнь... любви к Богу». «Сам возлюбленный (мучениками Христос), Который творит, извергая их сердца плотяные... когда любовь, подобно огню, вдыхает в них от уст Своих. О, неизреченная сила Христова! И для естественного разума какую сообразность представляет то, чтобы раны и бесчестие рождали любовь?».

Мученическое горение огнем благодатной любви с точки зрения духовного разума можно назвать проникновением в Христову любовь и обретением Христа в сердце по дару Таинств Крещения и Миропомазания. Некоторые мученики, ощутив в себе сияние Христово, определяли свое переживание следующими признаниями.

Под защитою руки Христовой «не боюсь мучений и даже не страдаю... Помогающая мне благодать Христа моего... облегчает мои страдания... Откуда мне, отверженному, столь великая благодать! Вот, я уже как бы на небе! Да прославится, Владыко Христе, имя Твое в теле моем!». «Я созерцаю сладость обещанного мне Христом покоя и не ощущаю мучений». «Чем больше строгают тело мое, тем больше насыщают душу... Мне помогает Христос. Я укрепляем Его благодатию».

Составители богослужения Православной Церкви тонко подметили описанное выше святыми отцами мученическое разжжение огнем Божественной любви. Согласно их выражениям, святые мученики венчались Троической силой в «прохлаждающем огне Божественного Духа». Этот огнь «наполнял страдальцев вечной славой» и Божественной светлостью. Воссиявая в сердцах мученических и расширяя их, он орошал святых любовию к Жениху. Во свете огня Духа «Христос приклонял в них главу» и чрез Духа Святого «воспламенял (их) углями Своей любви».

Потому-то о мученическом сословии справедливо всегда вместе с повторять хвалебные песни и молитвы, наподобие следующих:

«Пламенная любовь к Тебе, Христе, окрылила воинства мучеников». «Всеми хвалимые мученики! Вы, движимые преимущественно любовию к Богу, как бы в чужих телах» страдали, «забыв естество». «Господи! Твои мученики любовию к Твоему Кресту душевно соединились» друг с другом.

Огненная любовь к Богу во Христе, питая страстотерпцев, хранила их от злобы против мучителей. Она побуждала их забывать «о ранимом теле и осуждении на смерть» и превращала для них «хождение по горячим углям» в шествие по росе. Ею уязвляемые, они терпели «язвы и болезни от огня», тягость лютых мучений. Иные из них «обесчувствовались к (ощущению) телесных поранений и болезней» и чрез то сберегали в себе неокраденный дух и огненные крылья к небу.

Развернутая нами картина кровавого страдальчества в Церкви дает основание к такому общему выводу: «Сила мучеников – любовь » в ее известных нам качествах. Она-то и составляла собою источник обрадования, подкрепления и мужества для святых страстотерпцев.

II. Бескровное мученичество

Следующей за кровавым мученичеством, вторичной формой христианского страдальчества во имя торжества в Церкви закона любви является бескровное мученичество.

Конечная задача его – возвысить спасающихся до того же благодатного пламенения любовию к Богу и ближним, какое имеет место в мученичестве кровавом. Средство к тому – также страдание. Бескровные мученики принимают его на себя в одном из двух видов: или (А) в свободноличном устроении, или (Б) в устроении Божественно-промыслительном. Сознательно налагаемое на себя кем-либо страдание обычно возникает на почве отречения от самолюбия и борьбы за настроение: а) чистое, б) смиренное и в) братолюбивое.

а) Забота об очищении от страстей заставляет бескровного мученика прежде всего собирать ум ко всецелому исканию Господа и противоречить вражиим помыслам. «Низложение (всякого) лукавого помысла в себе есть знак любви к Богу» и выявление склонности воли человеческой – куда она преклоняется. Труд немедленного отвержения греховных мыслей возможен только при условии самособранности. Он мучителен по причине назойливости приражений злых духов. Эти бесплотные враги человеческого спасения настойчиво покрывают ищущих благодатного очищения пеленой греховных внушений. Поэтому, чтобы молитвенно прозреть к Богу, необходимо напрячь все свое внимание и смиренным, сердечным плачем взыскать к тому помощи Божией.

Такое же напряжение всех душевных сил сопровождает подвижнические отказы от греховных сочувствий, влечений и пристрастий. Господствовать над собой, особенно на первых порах духовной борьбы, крайне трудно. От постоянного противления себе нервы страдальца превращаются в какой-то сжатый болючий комок, расшевеливаемый железным острием, и слезы льются из его глаз. Потому-то «непорочное служение» его Богу причисляется «к ежедневному мученичеству... и венец ему плетется из лилий» благодатных дарований. Слезы – его «жертва Богу, как и кровь, которую мученики пролили за Христа». Умерщвляющий страсти при этом отрекается от чувственности, видимых земных опор, надежд, утешений и обращен к одному невидимому. Его самопожертвование простирается до отрицания многого приятного в мирском быту, например: «блуда, нечистоты, злой похоти и любостяжания» (ср. ).

б) Из всех сопротивлений бескровных мучеников страстям самое длительное и тяжелое есть подавление гордости с присущими ей мечтами, чувствами и влечениями. На почве разрыва с привычкой властвовать, хранить нарядную внешность, репутацию умного человека и чем-либо возвышаться над другими у всякого христианина вырастает масса болей и мук от самообезличивания и изглаждения в себе всего обычного людям. Гордость наиболее живуча в каждой падшей душе и очень неохотно мирится со своими утеснениями. Ей трудно уступать, прощать, снисходить к чужим немощам, не стоять на своем в неуспехах, огорчениях и ежедневных неприятных случаях. Она с большим неудовольствием принимает личные беспокойства, не хочет дожидаться конца нудных бесед, первою начинать разговор при встрече с другими. Ей противно предупреждать других приветственными поклонами. Много есть и еще всевозможных мелочей, где гордости тяжело терпеть, молчать, извинять других и услуживать им с самоукорением. Оттого-то сознательное смирение христианской личности и опорожнение ее от самоцена во всех проявлениях есть страдание, насилие над собой и отвержение себя. Даже в малом смиряться прискорбно, так как гордость неповоротлива к самоуничижению. И только после кровавого самопринуждения достигается искомое долготерпение, подобное крепкой стене, которая не дает трещин для выпада сквозь эти отверстия горделивых обид, своеволий и заносчивости всякого рода.

в) Болезненно мучительны, далее, изменения своей неподвижности к благотворению, несносности в обращении и замкнутости от всех – в навык быть всегда добрым и самоотверженно услужливым. При подавлении порывов жестокости, вот-вот готовых обрушиться на кого-либо, спертые силы зла в борющихся с собою так и брызжут из их существа нервностью, раздражительностью и возмущениями. Часто весь мир кажется им мрачным, люди – злыми, своя личность – никуда не годной или болючим нарывом, к которому нельзя и прикоснуться. Тогда хочется им заявлять громко всем окружающим о своем внутреннем раздвоении между долгом милосердия и нехотением побеждать зло добром, проклятия – благословениями, обиды – молитвою за обидчиков. Между тем заповеди Евангелия безусловно требуют от них, чтобы они снисходительно и часто терпели человеческую взыскательность и прихотливость, всем являли кроткое великодушие и преодолевали в себе отвращение, охлаждение и нерасположение к нелюбимым людям. Это – настоящее мученичество.

Иногда бескровные мученики, сверх добровольных скорбей, несут еще невольные, промыслительно попускаемые Богом. Значение невольных страданий и скорбей то же, что и значение произвольных. Смиренно переносимые невольные бедствия, лишения и потери очищают души терпящих, возвышают их над земным и чувственным, смиряют попустительными богооставлениями и унижениями и учат снисходить к окружающим со всей добротой милостивого сердца.

Вольные и невольные страдания постепенно умерщвляют человеческое самолюбие. Они чудно оживляют настроение любви у пострадавших и утончают их восприимчивость к благодати. «Претерпевый до конца , говорит Писание, той спасен будет» (ср. ). И еще: «по мере, как умножаются в нас страдания Христовы, умножается Христом и утешение наше» (). Это спасение и утешение благодатию Божией преподобный Макарий Египетский описывает так. Бескровные мученики бывают, по его выражению, «препобеждены Небесным желанием... отдаются ему в плен... и отрешаются от всякой мирской любви... и всяких земных уз, чтобы возможно им было одно это желание иметь всегда в сердцах и не примешивать к нему ничего иного». «Иногда такою радостию и любовию разжигается их Дух, что, если бы можно было, вместили бы всякого человека в сердце своем, не отличая злого от доброго».

Завершение страданий бескровных мучеников полнотой их облагодатствования имеет место во всех формах их подвижничества, каковы: христианская семейная жизнь, иночество, Христа ради юродство, столпничество и пастырство. Прекрасны по этому поводу слова преподобного Антония Великого , сказавшего, что четырехликое Серафимское существо, таинственно созерцавшееся святым пророком Иезекиилем, означает пути христианского спасения. «Первое лицо Серафимово – человеческое – означает верных, кои, живя в мире, исполняют заповеди, на них лежащие. Если кто из них выйдет в монашество, то он становится подобным лицу тельца, потому что несет тяжелые труды в исполнении монашеских правил. Кто, усовершившись в порядках общежития, исходит в уединение (юродственное Христа ради) и вступает в борьбу с невидимыми демонами, тот уподобляется лицу льва. Когда же победит кто (страсти), как столпники и истинные пастыри, тот уподобится лицу орла».

Придерживаясь данной последовательности восхождения к любви христианских бескровных мучеников, остановим внимание на своеобразных чертах их страдальчества в подвиге жизни: 1) семейной , 2) иноческой , 3) Христа ради юродственной , 4) столпнической и 5) пастырской .

О принадлежности подлинно христианской семейной жизни к разряду аскетических и, больше того, мученических устроений личного спасения говорит самый чин Таинства Брака, где поются слова церковной песни: «Святии мученицы, иже добре страдавше и венчавшеся, молитеся ко Господу спастися душам нашим». Приравнивание венцов брачующихся к венцам мучеников вызывается предстоящим им в супружестве трудом отречения от: а) гордости, б) брачного нецеломудрия и в) своекорыстия при воспитании детей.

а) Муж и жена – христиане призваны ко взаимной любви с условием умирания каждого из них для своеволия и нахождения себя увеличенными и умноженными друг в друге, по слову Спасителя: «Если пшеничное зерно, падши на землю... умрет, то принесет много плода» (ср. ). Чтобы прийти к духовному единению любви, тот и другой супруг должен отрекаться от себя один в пользу другого, отдавать свою душу каждый друг другу и жить взаимной жизнью.

б) Половое брачное общение их должно совмещаться с их лично подвижническим настроением. Если муж и жена, зачиная дитя, предварительно ослабили свою страстность пребыванием в страхе Божием, мире друг с другом и любовию, если также во время чревоношения женою младенца они отказываются вовсе от сладострастия, вместо же того часто молятся и не допускают вспышек взаимного раздражения и других страстей, то и дитя их рождается с большею наклонностью к добру, чем ко злу, и с большею способностью противостоять греху. Но подобное супружеское самоограничение, безусловно, нелегко. Оно есть подвиг собственного и потомственного усовершения.

в) Вслед за рождением детей для обоих супругов наступает новая забота – об их воспитании. Здесь супружеской любви приходится невольно искать себе подкрепления в небе, у Бога, и весьма беспокоиться за чистую религиозность детей и приспособленность их к практической жизни. Родительская жизнь в детях вообще полна тревог и опасений, требует всецелой богопреданности и силы духа. Тут надлежит всем жертвовать и все терпеть для прославления Бога в дорогих семейных отношениях.

Концом земного супружеского подвига является приобретение той Божественной любви в личном настроении, о которой святой апостол Павел писал семейным христианам в словах: «Господь да управит сердца ваши в любовь Божию» (ср. ). «Любовь да будет непритворна» () у вас. «Цель увещания есть любовь от чистого сердца, и доброй совести, и нелицемерной веры» (ср. ).

Удаляющиеся от мира и семейной жизни христиане обычно несут мученический подвиг в монашеском звании. Монашество, в сущности, есть отречение – прямолинейное и бесповоротное – от самолюбия и вытекающих из него трех основных страстей. Иноческие обеты девства и постничества даются к умерщвлению плотской похотливости – сладострастной и чревоугодливой. Обет нестяжания имеет в виду погашение корыстолюбия, а обет послушания обращен на подавление гордыни. Произнесение иноками при постриге своих обетов есть только выражение их решимости отречься от самолюбия. В последующей же за постригом жизни их наступает самая борьба.

Душа монаха временами влечется к семейной жизни, бывает полна нерастраченной жизненной силы. Избытком телесной энергии она подмывается к раздражительности, искушается сильнейшими позывами к чревоугодию, приступами скупости, злобы, гордыни и тщеславия. Враг человеческого рода всегда усиливается привязать монахов к воспоминаниям брачной жизни и лакомству, вопреки бегству от телесного сладострастия. Многих отрекающихся от мира уже после опыта семейных утешений в иночестве борет сознание сиротства и одиночества. Им приходит на память первая, мирская, жизнь, и сравнительно с нею пребывание в монашестве начинает казаться скучным, ненавистным и безутешным.

Ввиду этого им всегда приходится молиться, поститься, открываться старцу и не выходить из волевого напряжения, чтобы физическая сила организма не поглотила их духа и не приостановила высшей жизни его. Иноческое девство и постничество приближают к Богу отрешающихся от «пожеланий плоти» и «всего диаволова». По словам церковно-богослужебных молитв и песнопений, обуздание иноками плотских страстей болезненно. Оно есть «распятие миру», «мученичество в произволении», пролитие «тучи душевных слез» и «терпение зноя воздержания» с безмерными болезнями. «Изнуряющие свою плоть» алчбою, «бодрствованием, лежаниями на земле и иными томлениями» подлинно представляют себя Христу как жертву, поскольку «огорчают чувства болезнями воздержания». Они умерщвляют члены и «страдают, как бездушные камни», непреклонные при искушении своей воли. У всякого истинного монаха нет ничего для плотоугодия. У него правило – «никогда не есть досыта», так как монашеская «сытость то же, что пресыщение у мирян».

При условии плотского воздержания «вся брань монаха против демонов состоит в том, чтобы отделить страсти от мыслей». «Помышление – простое воспоминание о чем-либо, страсть – бессловесная любовь или безрассудная ненависть к чему-либо. С такою-то страстью брань у монаха». «По отделении страсти от помышления посредством духовной любви и воздержания (у монаха) остается чистый помысл». Впрочем, «отрекшийся от мирских вещей, как то: жены, имения и прочего – соделал монахом (лишь) человека внешнего, а еще не внутреннего. Отрешившийся же от страстных помыслов соделал таковым и внутреннего человека. Внешнего человека легко сделать монахом, если только захотеть. Но не мал подвиг сделать монахом внутреннего человека». «Всецело освободившийся от страстных помыслов и сподобившийся достигнуть чистой и от всего отрешенной молитвы есть внутренний монах».

Быть иноку мысленно чистым только и возможно чрез умерщвление пристрастия к телу.

Хранить душевную и телесную чистоту ему много помогает напряжение – смиряться при соблюдении обета послушания. Тщательное послушание монаха весьма мучительно на первых порах иноческого подвига. Приобретающий послушание должен вменить ни во что свой естественный разум и признать себя неспособным что-либо знать своими силами. Отрекаясь вместе и от всех естественных побуждений воли, хотений, привычек, сердечных ощущений и привязанностей, он должен волю, разум и сердце своего духовного руководителя принять в начало личной жизни, как отобразы Христова разума, сердца и воли.

Ему нельзя ничего делать в свое угождение, а все следует творить лишь с целью угодить Христу. Без описанного вменения ни во что личных совершенств и мудрований инок не может привиться ко Христу. Но самоуничижение это не обходится ему без мук. Тут совершается распятие всего иноческого существа при изгнании из ума – своемыслия, из сердца – своечувствия и из воли – своеволия и самочиния. Самолюбие отстаивает в монахе свою позицию, право своей жизненности и умирает медленно с нанесением глубоких болей отвергающему его иноческому сердцу.

Страдания иночествующих во время умирания для своей гордости прекрасно описывает церковное богослужение, говоря о некоторых преподобных угодниках Божиих: «Терпением ты смирил гордую вражду изобретателя злобы», «до кончины подражал ты Христову добровольному послушанию» и «во все дни совершал мученический подвиг», терпя «томительное унижение», «досады, бесчестия и язвы». А за то «принял славу мучеников». «Преподобие! Ты возлюбил трудную жизнь: был всем послушным и служил всем от крайнего смирения, считая себя последнейшим из всех». «Худость одежды имел ты более всех, так как знал, что от того смиряется душа».

Подчинением собственной воли и разума руководителю иноки приучаются к деятельности по мановению единой Божией воли и старца. Переменив и мирское имя на новое в знак отсечения мирской гордыни, они с болезнью смиренной души все делают не по своему разумению и не по личной оценке вещей, как хорошо сказал блаженный авва Исаия в следующем внушении своим ученикам: «Эти немногие дни жизни вашей проводите во смирении и терпении, отсекая свои хотения любовию».

Труд самоуничижения соединяется у монахов с подвигом нестяжания и милосердования об окружающих. Им малодоступна вещественная благотворительность, и нельзя от них непременно требовать непосредственной службы миру. Им всем свойственно молитвенно печаловать о людях, но лишь некоторые из них поставляются за послушание служить ближним в странноприимницах, приютах, школах, богадельнях, больницах и в миссионерском звании. На почве вхождения в мир им приходится выдерживать много скорбей. Быть в мире и не сливаться с ним ни в чем – новый повод к монашескому страдальчеству.

Борения иноков при соблюдении обетов девства, нестяжания, постничества и послушания Господь увенчивает даром благодатной любви. Совершенные монахи зрят в своем сердце Божественное светоявление. Предел иноческого бесстрастия есть именно любовь. Она – «последний предел деятельной жизни» и «облечение ума в единого Бога». «Боготворная любовь – плод на древе монашества», «свет благой» и край монашеских исканий. Потому-то епископ Феофан Затворник в письме к одному иноку-подвижнику высказал именно в этом смысле благожелание, говоря: «Да воссияет над черничеством Вашим Божий свет; по свете же да снидет теплота Божия. Огнь Божий да возгорится в сердце Башем и всё да переплавит в естестве Вашем по новому образу».

В творениях святых отцов и писаниях всеми признанных в Церкви аскетов можно найти немало повестей касательно получения святыми иноками богоозарения любви. Для образчика приведем четыре подобных рассказа. Два из них передаются преподобным Симеоном Новым Богословом, один – блаженным Диадохом, епископом Фотики, и один – русским подвижником Георгием (Машуриным), затворником Задонского монастыря.

а) «Один юный, – пишет преподобный Симеон, – рассказывал мне, что был он послушником у одного старца... Слыша, как старец говаривал, что на подвизающихся приходят свыше Божественные озарения, юный возымел желание и себе получить такое благо. В один день он, все грехи свои во мгновение ока приведши на мысль, облился весь слезами и, падши к ногам святого (старца), обнял их и сказал: “Молись о мне, святче Божий, да обрету милость по твоему ходатайству”. На это старец его показал такое соболезнование, что сам заплакал и сказал: “Имею веру, что дарует тебе сугубую благодать, ради одной твоей веры, какую ты имеешь”.

“Отпуская меня (передавал после о себе его послушник), старец дал мне заповедь – прочитать на ночь лишь «Трисвятое» и лечь. Вошедши туда, где я имел обыкновение молиться, и начав: «Святый Боже», я вспомнил слова старца, вдруг заплакал и в такие пришел слезы, в такой пламень к Богу, что того не могу выразить. Падши затем лицом на землю, я увидел нечто дивное. Ибо вот воссиял мысленно во мне великий свет и взял к себе весь мой ум и всю душу. Изумился я такому чуду и вопиял только: «Господи, помилуй». Не ведаю и того, как соединился я с тем светом, – в теле ли быв или вне тела. Все чувства ума и души моей прилеплены были тогда к радости того света. Но когда безмерный тот свет умалился и стал невидим, я много опечалился от разлучения того”».

б) Того же созерцания невещественного явления Бога во свете любви неоднократно удостаивался сам преподобный Симеон Новый Богослов . «Однажды, – пишет он о себе, – молился я пред образом Божией Матери, и, прежде чем встал, Ты (Господи) явился внутрь бедного сердца моего, сделав его все светом. С того времени стал я любить Тебя от веры, что имею внутри себя Тебя – Ипостасную Любовь. Ибо истинная любовь – Ты, Бог. Когда таким образом насадилась надежда в вере, Ты, добрый Делатель, привил к единой надежде, как к древесному корешку какому, святую любовь Твою. И я, поскольку эта любовь растет день ото дня и беседует со мною, радуюсь и веселюсь... Умоляю Тебя, Господи, укрепи в душе моей любовь к Тебе, да любовь Твоя покрывает меня и я да сподоблюсь с нею воззревать к Тебе». «Неизреченная красота явившегося (света) поразила сердце мое и подвигла к беспредельной любви. Любовь же не дала уже мне обратиться опять долу... Для того пожелал я написать о всем сказанном, чтобы вы познали знак совершенной любви и увидели, как изменяются те, которые оставляют все по любви к Возлюбившему нас Богу».

в) Рассказ святителя Диадоха о видении неприступного света Божия, записанный им со слов некоего инока, более общего характера сравнительно с повестью о том же преподобного Симеона Нового Богослова . «Некто из тех, кои с какою-то ненасытимостью любят Бога, – так начинает свою речь блаженный Диадох, – рассказал о приобретении этого дара следующее: “Захотелось мне, – говорил он, – в точности познать любовь Божию. И Благий открыл мне это весьма ощутительно. Я столько почувствовал таковое действо, что душа моя с неизъяснимою какою-то радостью и любовию стремилась тогда выйти из тела и отойти ко Господу и как бы не знать этой временной жизни”. Человек, опытно познавший такую любовь, хотя бы тысячу раз от кого обижен был или потерпел утрату, не гневается на него, но бывает как бы прилеплен к душе обидевшего. Он воспламеняется гневом только на тех, которые или бедных утесняют, или живут беззаконно».

г) Случай боговидения под формою осияния Святого Духа, упоминаемый в письмах затворника Георгия (Машурина), относится к его собственному лицу. «В уединении (Задонского монастыря), где я провел, кажется, шесть лет, – пишет он о себе, – когда угодно было Господу привести мое сердце в совершенное сокрушение, тогда думал я, что уже пропал и гнев Божий пожжет мою душу, унылую и нерадеющую... Я впал в великое изнеможение и едва только мог дышать, но в сердце непрестанно повторял: “Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго!”.

(Как-то в один день) вдруг вся немощь (моя) в одно мгновение отпала. И тогда-то огнь чистой любви коснулся моего сердца. Я весь исполнился силы, чувств, приятности и радости неизъяснимой. Все мне стало очень любезно. До такой степени я был восхищен, что уже желал, чтобы меня мучили, и терзали, и ругались бы надо мною. Для того желал мучения, чтобы удержать в себе этот сладкий огнь любви ко всем... Чем более нападений от людей, тем более сердце разгорается этою святою любовию».

Богоосияние Святого Духа любви, отмеченное в изложенных рассказах, есть раскрытие в совершенных иноках дарований Святых Таинств Крещения и Миропомазания. Поводом же к тому служит мученическое жертвоприношение иноками Богу всего своего существа.

Третья по нашему счету форма бескровного мученичества, возвышающаяся над монашеством исключительным самопреданием Богу, есть Христа ради юродство . Носители подвига юродства «мученически проводили всю свою жизнь», «во все дни земной жизни терпя злые муки».

Чтобы скорее очиститься от страстей, они, живя в мире, вовсе отвергались его утех, славы и достоинства, шествовали тесным и узким путем. Некоторые из них добровольно предавали свое тело «на раны, воздержания, биения» и беспокойства, ограничивая себя при этом во всяком плотском желании.

Ради углубления в себе духа смирения юродивые притворно надевали на себя личину безумия и терпели из-за того массу смиряющих «скорбей, бед, поруганий, укоризн и досаждений». Страдание увеличивало их самопознание и внутренне размягчало до того, что они любили своих обидчиков и молились о них.

«Христоподобное милование» было их отличительным и постоянным свойством. В силу его они духовно помогали ближним и извлекали многих «из тины страстей». Болезнями же самоотречения все они привели себя к «любви Христовой», «пламенному желанию Бога» и озарению Божественным светом.

Необычайностью богоустремления подвиг Христа ради юродства тесно соприкасается со следующим за ним путем спасения чрез подвизание на столпах.

Святые столпники восходили на каменные или деревянные столпы с тем, чтобы освободиться при стоянии на них ото всех помех к единению с Богом. Так как все силы их души переживали Бога как Первоисточника любви, то они были созерцателями в самом высоком смысле этого слова. Сердце каждого из них «способно было обнять любовию всю вселенную... и изливать на всех добро».

К данной высоте любви столпники поднимались общехристианским путем самопожертвования и бескровного мученичества. Столпы были для них крестами, на которых они распинались, уподобляясь своему Владыке и делаясь сообщниками мучеников. «Деннонощные молитвы и бодрствование» вместе с постничеством очищали их от страстей. «Страданием от дождя, зноя», зимнего томления, гниения плоти и «множества искушений и скорбей» они мученически смирялись. Сострадая людям, они были молитвенниками за весь мир, а всех притекающих к ним назидали со своих столпов, как с кафедр, и вразумляли по их личным потребностям.

Чистое, смиренное и умиленное «возвышение над видимым» и представление себя Господу во всецелую жертву показывали столпников «неомраченными зеркалами» для отражения Божественного света. «Трисветлое осияние» беспрепятственно «сорастворялось с ними». В нем они «приобретали единого Христа» со Отцем и Духом и становились селениями Пресвятой Троицы.

Пятый род мученического подвига в Церкви, отмечаемый нами, есть православно-христианское пастырское делание.

Пастыри Церкви несут сугубое бремя мученических болезней личных и болезней в связи с духовным воспитанием своей паствы.

Лично они усовершают настроение своей любви так же, как и миряне, – путем глубоких внутренних страданий.

Очищение от страстей достигается ими чрез обычные труды воздержания от плотоугодия, пристрастий к видимой чести и славе. Пастырское воздержание – тоже, что «распятие членов тела пощением», распятие души для мира и страдание за чистоту.

В себе и своих достоинствах пастырей разочаровывают прежде всего личная бесчувственность на молитве и при чтении слова Божия, их болезни и неудачи жизни, неудовольствия и огорчения во взаимоотношениях с пасомыми; заботы их о страждущих и о нравственном возвышении паствы полны муки. Не об этой ли необходимости их страдать за благо пасомых напоминает им на рукоположении пение тропаря: «Святии мученицы, иже добре страдавше и венчавшеся, молитеся ко Господу спастися душам нашим». Самое хранение светлости Православия и личный подход к каждому члену паствы очень многих пастырей обратили и обращают в «жертвы» () заколения. Чтобы взвесить напряженность пастырских скорбей за дело возрождения пасомого словесного стада, достаточно привести на память слова о себе апостола Павла. Описывая свои переживания, он говорит: «Я был в трудах, безмерно в ранах, в темницах, многократно при смерти. Много раз был в опасностях на реках, в опасностях от разбойников, в опасностях от единоплеменников, в опасностях от язычников, в опасностях в городе, пустыне, на море, между лжебратиями. Кто изнемогает, с кем бы и я не изнемогал? Кто соблазняется, за кого бы и я не воспламенялся?» (ср. ).

Много подобных изречений о страданиях пастырей за спасение церковного общества можно, далее, встретить в богослужебных книгах Святой Церкви. Здесь читаем, например, такие выражения: «Всесвященные пастыри! Все болезни и многообразные напасти претерпели вы за Христово стадо». «Уподобляясь божественному Павлу, ты, святитель, терпеливо окончил жизнь в изгнаниях, нуждах и скорбях, непрестанно утесняемый». «За Христа Бога ты претерпел многие болезни... и окончил жизнь мученически». «Ученики Слова! Великими телесными болезнями вы отъяли от (церковной) среды болезненный грех» и за то «претерпели многовидные гонения и бедствия». «Блаженный! В твоих частых изгнаниях за Троицу» ты, «подвизаясь за благочестие, понес безмерные бедствия». «Как назовем тебя, святитель! Мучеником ли, ибо ради Христа ты подвизался до смерти?». «Сияющий светом Православия! Терпя гонения многие годы, ты был мучеником без крови». «Филиппе! Ты – сострадалец апостолов, единонравный страстотерпцам». «Мудрый! Ты сам себя принес (Христу) в благовонное заклание». «Отче! Ты был столпом и жертвою Христовой Церкви».

В пастырском страдании за развитие в себе чистого, смиренного и милосердого хождения пред Богом и паствою ясно выступают черты «любви, сраспинающейся» Христу и «с Ним срастворяющейся». Увенчанием пастырского мученичества является, по словам церковных песнопений, всецелое просвещение святых пастырей Божественными светоизлияниями или «огненным лучом Духа».

Рассмотрением пастырского страдальчества за мы заканчиваем весь отдел о мученичестве и можем в заключение сказать, что христиане поистине духовно "рождаются в Церкви на страдание , чтобы, как искры, устремляться вверх» (ср. ). Страдание, преисполняя их боголюбием, а вместе и «любовию друг ко другу и ко всем» (ср. ), само по себе превращает земную жизнь их в сплошной крестный ход к небу. «Твердо верующие, – скажем словами преподобного Марка Подвижника , – всякий день умирают ради любви Христовой... и не помышляют ничего другого, кроме того, как бы достигнуть в совершенную любовь Христову. Этого ища более всего, святой Павел говорил: «стремлюсь, не достигну ли и я, как достиг меня Христос Иисус» (), то есть да возлюблю так, как и возлюблен я был от Христа. И когда достиг апостол этой любви, более уже не хотел помышлять ни о чем – ни о скорбном для тела, ни о дивном в творении, но все оставил явно и говорит: «Кто нас разлучит от любви Христовой?» (ср. )».

При выяснении смысла страдальчества христиан за торжество в себе самоотречной любви над самолюбием мы оттеняли преимущественно момент болезненности христианского подвига. Момент же практического осуществления подвига намеренно затемнялся нами с тем, чтобы подробно остановиться на нем в отдельном очерке, следующем ниже.

Они учат нас быть свидетелями Господа нашего Иисуса Христа. Проповедь о мучениках и исповедниках, произнесенная на Божественной Литургии под открытым небом на Бутовском полигоне, 15 мая 2004 г. // ЖМП, 2004. № 6. С. 77 - 80.

Христос вчера, днесь, и во веки Той же!
Евр. 13, 8

Во имя Отца и Сына и Святого Духа!

Христос воскресе!

Собираясь в святых местах по всей земле - и в этом святом месте - мы приходим к Господу нашему Иисусу Христу, и здесь как бы теряет силу земное время, а вечность действует и живет. И где Божественная Литургия совершается, там вне времени участвуем мы в ней и причащаемся Святых Христовых Таин. Однако и время земное здесь особенно остро воспринимается. Уже десять лет прошло с тех пор, как это место стало святым и освященным - большой деревянный крест был установлен здесь десять лет назад и впервые могла совершиться церковная молитва и поминовение всех невинно убиенных. Уже десять лет! И уже пять лет, как здесь собирается московское и подмосковное духовенство и почти вся Полнота Русской Православной Церкви в лице Святейшего Патриарха и архиереев! Господи, слава Тебе! И мы обращаемся прежде всего к мученикам, здесь лежащим: «Мученицы святии! Мы чтим вас, мы кланяемся страданиям вашим! Мученицы святии, научите нас чтить вас!»

Что такое мученик? Мученик - значит свидетель . Так по-гречески звучит слово мартис : это и свидетель , и мученик .

Мученики являются свидетелями Господа нашего Иисуса Христа, Его Божественного Пришествия, страдания, смерти и Воскресения. Сам Господь называет Себя в Апокалипсисе: Свидетель верный (Откр. 1, 5). Он сказал ученикам перед Своим Вознесением: будете Мне свидетелями в Иерусалиме и во всей Иудее и Самарии и даже до края земли (Деян. 1, 8). А свидетельство и мученичество взаимосвязаны так, что одно не бывает без другого. И вот, мы стоим на земле свидетелей Христа, на земле, в которой лежит множество пострадавших и многие из них уже прославлены Церковью. И мы просим их: «Научите и нас быть свидетелями Господа нашего Иисуса Христа!»

Все мы хотя бы немного что-то терпели, что-то переносили, учились страдать. Мы, как некие камни живые, как сказано у одного из святых отцов, созидаем единую Церковь, единое Здание Церковное. И во все времена мы учились и учимся у древних людей, у первых христиан, тому, что они считали основанием храма.

В VI веке на святой горе Синай храм Преображения Господня внутри был устроен так, что столпы церковные вмещали внутри себя мощи святых мучеников, а на столпах были укреплены иконы этих святых мучеников. Это одно из самых ранних проявлений в храмовой архитектуре отношения к святым мученикам после первых веков христианства, когда служили на гробах мучеников. И в наших, византийских и древнерусских, крестовокупольных храмах на столпах изображаются мученики. А на столпах что держится? Свод церковный! Уберите столпы, распилите связи - и рухнет здание! Мученики - те самые духовные столпы, на которых и держится все здание Церкви. Эта глубоко продуманная и пережитая ранними христианами мысль и нам указывает явственно и отчетливо, что духовный, «мысленный» свод нашей Святой Церкви всегда держался и ныне держится исключительно кровью мученической, их подвигом и страданиями по образу Самого Христа.

Мы приходим сюда к ним, чтобы созерцать эту их «столпность», это «держание» Церкви и поучиться, почувствовать, услышать их «свидетельский голос». Пытаемся хоть в малой мере перенять себе их страдальческий и столпнический опыт мученичества и свидетельствования верного.

Сегодня здесь будет заложен храм, в основание которого уже давно, больше шестидесяти лет назад, легли многие и многие камни-столпы: драгоценные кости мучеников. Мы приложим к ним новые, уже вещественные камни, чтобы Спаситель наш Господь вместе со Своими мучениками был еще ближе, еще истее в общении с нами на этой святой земле в Таинстве Святой Евхаристии в новосооруженном каменном храме!

Как любить мучеников? Как им подражать? Как веру святую хранить? Трудно! Мученики сияют как светила небесные. Кроме значения свидетельства и страдальчества в слове мартис есть и такой оттенок: сияние, блистание . Но как же мы можем приблизиться к ним - хотя бы немного? Есть такая возможность - сопереживанием, сочувствием, любовью к ним, принятием их в свое сердце и в свою душу.

Мы говорим: «Мученики и мученицы! Мы любим вас! И если мы вас любим, то и вы нас не забудьте! Мы по слабости земной не можем сами быть мучениками, но примите и нас в любовь вашу!» Примером такой любви и общения с мучениками не по заслугам и страданиям, а по благодати являются для нас святые мученики Адриан и Наталия.

Адриан перенес страшные муки, которые невозможно было бы перенести без помощи укрепляющей благодати Божией. А супруга его, Наталия, сопереживала ему, участвовала в его страданиях не физически, а душою и сердцем. И что же Святая Церковь сделала? Она назвала ее тоже мученицей! За что? За со-переживание, за ее любовь к мученикам, за ее участие в страданиях мужа своего Адриана. За со-страдание в полном смысле этого слова! Это некий нам урок. Мы тоже должны любить мучеников, и тогда по любви к ним сможем иметь с ними общение.

В богослужении Православной Церкви мы находим частые призывания мучеников. В Таинстве Венчания мы поем тропарь: Святии мученицы, иже добле страдавшии и венчавшиися, молитеся ко Господу: помиловатися душам нашим! Этот же тропарь воспевается и на хиротонии священника и диакона. На поминовении усопших каждую субботу тоже славятся мученики. Молитва за умерших переплетается с молитвой мученикам. Святитель Афанасий (Сахаров) говорит, что чин молитвы о усопших вырос из служб мученикам, потому что почти все первые христианские усопшие были и мучениками за Христа. Учит нас Святая Церковь, что без мучеников мы не сможем прожить - на них мы держимся и на них опираемся. Мученичество - это венец всей жизни. Это дар, то есть подарок христианину от Самого Бога. Смотрите, что говорит Апостол Павел: Вам дано ради Христа не только веровать в Него, но и страдать за него (Флп. 1, 29).

Если мы обратимся к редкому тексту, на который мало кто обращает внимание, - к молитве из Чина присоединения к Церкви (Большой Требник. Л. 287 об.), то найдем там очень интересные слова. Чин называется так: «Чин, еже како Миром помазати к православной вере приходящих». Этот чин совершается тогда, когда человек, уйдя из Святой Церкви, исповедует не православную веру, а какую-то другую - христианскую, но другую. Но потом, придя в сокрушение сердечное, раскается, принесет покаяние и пожелает вернуться в Православную Церковь. Вот тогда над ним и совершается этот чин помазания Святым Миром. В этом чине имеется ектения, одно из прошений которой касается буквально всех нас, имеющих с детства Миропомазание. Утерявшему печать дара Духа Святого при возвращении помазания говорится об особых свойствах этого помазания. Диакон молится так: О еже податися ему благодати, помазанием всесвятаго Мира, еже со дерзновением без страха непостыдно исповедати пред всеми имя Христа Бога нашего, и Того ради страдати и умрети любовно всегда изволити , Господу помолимся.

Какая дивная молитва! Оказывается, это священное помазание наряду с многоразличными дарами дает человеку и благодать смелости исповедания Христа, и благодать страдать и за Него умереть! И умереть любовно, то есть в любви к Нему и в полноте Его любви к нам! А если нет смелости и готовности умереть за Христа, то, может быть, стоит задуматься: а не утеряли ли и мы первую любовь свою (см.: Откр. 2, 4)? Действует ли в нас до сего дня благодать Миропомазания? Не оттого ли мы так теплохладны (см.: Откр. 3, 15)? И если сам не можешь страдать, не ощущаешь готовности, тогда люби мучеников, чти их страдания! Люби тех, кто смог пострадать! Спасайся их молитвами и их любовью - но чти, трудись в почитании, не будь равнодушен и забывчив в дни их памяти и небесного торжества! Смотри, чтобы кто не восхитил венца твоего! (Откр. 3, 11). Если чувствуешь, что ослабевает в тебе любовь к мученикам, будь внимателен: не знак ли это оскудения благодати Миропомазания?! И покаянием и сокрушением сердечным спеши восстановить уходящую от тебя благодать!

Впрочем, православный христианин не может не быть почитателем мучеников. Каждый из нас призван быть свидетелем, каждый из нас несет свой жизненный крест. «Христианство и подвиги - две вещи нераздельные!» - говорил священноисповедник Сергий Касимовский. Каждый верующий христианин в той или иной мере должен быть причастным к смерти и Воскресению Господа нашего Иисуса Христа даже в обычной и повседневной своей жизни. Вот как учит нас быть свидетелями верными преподобный Феодор Студит († 826), испытавший страдания и неоднократно находившийся на грани жизни и смерти за Христа: «Братия, и мы причисляемся к мученическому сонму; ибо и мы тем, что любим и терпеливо проходим многоскорбный путь крестоносной жизни, тем, что храним обет девства и не отрицаем многих борений нам стоящего послушания, свидетельствуем, что Иисус есть Христос Сын Божий, свидетельствуем, что есть Суд и воздаяние, свидетельствуем, что должны пред Страшным Судилищем Христовым дать отчет о том, как жили, противостоя диаволу, Христову врагу, который мучит и бичует нас приражениями худых помыслов и смертоносных похотей, понуждая отрещись от Бога. Но мы, как свидетели Христовы, еще будем давать доброе свидетельство, еще продолжим доброе исповедание исповедывать, радуясь со всеми святыми, что сподобились свидетельствовать о Христе, не преклоняя колен пред Ваалом, то есть не склоняясь на похоти плоти и другие греховные сласти; не будем верить врагу, когда он будет предлагать нам помыслы отречения от послушания, но будем добросовестно противостоять ему, будучи поражаемы, но не побеждаемы. Какой плод такого мученического свидетельства, вы знаете; знайте, что свидетели Христовы, свидетельствовавшие о Нем всем и за истинное свидетельство неимоверные муки понесшие, в будущем веке сонаследниками Его объявлены будут, как говорит Апостол: Егда же Христос явится, живот ваш, тогда и вы с Ним явитесь во славе (Кол. 3, 4). С ними и мы, до конца жизни продолжая свидетельство свое, да сподобимся получить вечные воздаяния и со Христом во веки пребывать в веселии и радовании» (цит. по: Богословские труды. № 17. М., 1977. С. 170).

Так поучает нас преподобный Феодор Студит, и мы со страхом и трепетом внимаем его словам и говорим: «Господи, страшно нам!» Но если мы Христовы последователи, если мы тоже свидетели, - пусть нам и не предлежат страшные муки и великие подвиги - по благодати, по любви, по вере, по участию в жизни святых мучеников, мы молим Господа и всех святых мучеников, чтобы и нам быть не чужими в Царстве Небесном, не быть отвергнутыми, отторгнутыми, лишенными общения, а быть вместе, неразлучно с ними и с Пастыреначальником нашим Господом Иисусом Христом!

Один священник, претерпевший заключение в страшной соловецкой тюрьме, перед смертью тяжело заболел. Он мучился, страдал, боли у него были страшные, и все ближние его соблазнялись, говоря: «Как же так? Соловецкий узник, а так болеет и страдает. За что ему это? Почему его Бог так не пожалел?»

Обратились к старцу, и старец сказал: «Он был на Соловках. У него много друзей осталось там, на Соловках, мучеников и священномучеников. Но он в своей жизни не дострадал. А Господь хочет, чтобы он был вместе со своими друзьями. Но для этого он должен дострадать !»

И батюшка терпеливо перенес свои страдания и муки и в этом подвиге и в несокрушимой вере преставился, исполняя слово старца и радуясь, что такие слова были ему сказаны.

Дай Бог и нам всем, у кого есть какая-то немощь, какая-то болезнь, какие-то страдания, терпеливо и мужественно, взирая на подвиг мучеников, совершать дело своего свидетельства о Господе, чтобы быть всегда вместе с Ним и со всеми мучениками, которые лежат здесь и нас не оставляют, а мы их не оставляем уже пятый год!

Христос воскресе!

Христос предупредил Своих учеников: Если Меня гнали, будут гнать и вас (Ин 15, 20). Начиная с первого христианского мученика диакона Стефана человек, страдавший за Христа, воспринимался Церковью как подражатель крестной жертве Спасителя. Сперва гонениям от начальников иудейских подвергались ученики Христовы в Иерусалиме. В языческих областях Римской империи христиане также подвергались притеснениям, хотя государственных гонений пока еще не было. Апостол Павел, сам не раз претерпевавший и заточения, и побои, писал христианам македонского города Филиппы: вам дано ради Христа не только веровать в Него, но и страдать за Него (Флп 1, 29). Другой македонской Церкви он писал (52-53): вы, братия, сделались подражателями церквам Божиим во Христе Иисусе, находящимся в Иудее, потому что и вы то же претерпели от своих единоплеменников, что и те от Иудеев (Фес 2, 14).

Гонения на Церковь в Римской империи

Преследование христиан со стороны государства, чудовищное по своей жестокости, началось в Риме в 64 году при императоре Нероне . В это гонение были казнены апостолы Павел и Петр и множество других мучеников. После смерти Нерона в 68 году преследование христиан временно прекратилось, но возобновилось при императорах Домициане (81-96), а с особенной силой — при Траяне (98-117). При Домициане мучениям подвергался апостол Иоанн Богослов, но он чудом остался жив. Евангелист Иоанн единственный из апостолов Христовых не принял мученическую кончину и умер в глубокой старости. При императоре Траяне пострадал ученик апостола Иоанна Богослова святой Игнатий Богоносец . Он был епископом Антиохии, и его приговорили к смерти от когтей и зубов диких зверей на арене. Когда воины везли его в Рим на казнь, он писал римским христианам, прося их не добиваться его освобождения: «Умоляю вас: не оказывайте мне неблаговременной любви. Оставьте меня быть пищей зверей и посредством их достигнуть Бога. Я пшеница Божия: пусть измелют меня зубы зверей, чтоб я сделался чистым хлебом Христовым».

Гонения продолжались. Император Адриан (117-138) принял меры для обуздания неистовства толпы против христиан. Обвиняемые должны были подвергаться судебному разбирательству и наказываться только по признании их вины. Но и при нем и его преемниках пострадало немало христиан. При нем были замучены три девочки, названные в честь главных христианских добродетелей: Вера, Надежда, Любовь. Вере, старшей из них, было двенадцать лет, Надежде — десять, а Любови — девять. Их мать София умерла спустя три дня у них на могиле и также прославлена как мученица.

Толпа ненавидела христиан за то, что те сторонились и избегали языческих празднеств, но собирались тайно. На христианские богослужебные собрания не допускались не принадлежавшие Церкви, и язычники подозревали, что на этих собраниях совершаются чудовищные преступления. Клевета на христиан передавалась из уст в уста. Не почитающие родных языческих божеств христиане представлялись народу настоящими безбожниками, а языческое государство видело в христианах опасных мятежников. В Римской империи спокойно относились к разнообразным и часто экзотическим верованиям и культам, но при этом, к какой бы религии ни принадлежал человек, требовалось по отечественным установлениям почитать римских богов, особенно — самого императора, который обожествлялся. Для христиан было немыслимо, поклоняясь Творцу неба и земли, воздавать Божественные почести творению. Некоторые христианские писатели обращались к императорам с апологиями (что значит «оправдания»), письмами в защиту учения Христова. Самым известным христианским апологетом был мученик Иустин Философ , пострадавший в 165 году, в правление императора Марка Аврелия.

В первой половине III века гонения на Церковь несколько ослабли, пока в 250 году не начал гонения на христиан император Декий . Гонения его отличались особой систематичностью и исключительным размахом. Всех граждан Римской империи обязывали принести жертву идолам и тем самым засвидетельствовать свою благонадежность для государства. Христиан, отказывавшихся участвовать в этих обрядах, принуждали к ним изощренными пытками. Принесших жертву идолам отпускали, им выдавалось специальное удостоверение. Христиане отвыкли от преследований за долгие годы мира. В пору правления Декия немало людей, не выдержав гонений, отрекалось от Христа и приносило требуемые жертвы. Некоторые богатые христиане, пользуясь связями и своим влиянием, покупали положенные удостоверения, но сами жертвы не приносили. В это время пострадали Римский епископ Фабиян, Антиохийский епископ Вавила, Иерусалимский епископ Александр.

В конце 251 года, во время войны с готами, Декий был убит. В 258 году последовал новый императорский указ, направленный против церковных иерархов. В этом году приняли мученическую кончину святой Сикст, папа Римский , с четырьмя диаконами и святой Киприан, епископ Карфагенский.

С 260 года до начала IV столетия в систематических преследованиях христиан наступил перерыв. Число христиан в империи неуклонно росло. Но этот временный мир для Церкви был прерван в 303 году. Началось преследование христиан, которое вошло в историю как Великое гонение. Его начали император Диоклетиан и его соправители, и продолжалось оно его преемниками до 313 года. Эти десять лет дали Церкви множество мучеников, среди которых — святые Георгий Победоносец, воин Феодор Тирон, Димитрий Солунский, целитель Пантелеимон, мученицы Анастасия Римская, Екатерина Александрийская.

Тысячи христиан приняли смерть за веру во Христа в первые три века — мужчины, женщины, дети, священнослужители, миряне...

В 313 году император Константин Великий издал в городе Милане эдикт (указ), прекращающий преследования христиан. Тем не менее в областях империи при соправителе Константина Ликинии продолжались казни и преследования христиан. Так, в 319 году пострадал мученик Феодор Стратилат , в 320 году под Севастией были замучены сорок воинов-христиан. В 324 году император Константин одержал победу над Ликинием, и Миланский эдикт о веротерпимости стал соблюдаться по всей империи.

Освободившись от гонений и получив поддержку императора, Церковь стала расти и укрепляться.

Язычество, обессиленное внутренне, изжившее себя к этому времени, быстро сходило на нет. Попытку восстановить его и возобновить преследование христиан предпринял в 362 году император Юлиан , за свой отказ от христианства получивший прозвание Отступник. За полтора года его правления подверглись гонениям и казни многие христиане. С внезапной гибелью Юлиана во время битвы гонения христиан прекратились.

Церковь мучеников

«С первого дня своего существования Церковь была, есть и будет мученической. Страдание и гонение является для Церкви Божией атмосферой, в которой она непрестанно живет. В разные времена и гонение это бывало различным: иногда — явным и открытым, иногда — скрытым и вероломным», — писал сербский богослов преподобный Иустин (Попович).

Вплоть до VII века тысячи христиан претерпевали притеснения и гонения в Персидской империи. Мученический венец приняло множество епископов и священнослужителей, а еще больше простых мирян — мужчин и женщин. Немало мучеников пострадало и в других языческих странах, например в Готфских землях.

С особой изощренностью православных преследовали ариане. Так, в V веке в Северной Африке от захвативших эти земли вандалов, исповедовавших арианство, было убито шестьдесят два священника и триста мирян. От еретиков-монофелитов пострадали преподобный Максим Исповедник и два его ученика.

Им отрубили правые руки, чтобы они не могли писать в защиту Православия, и всех троих отправили в ссылку, где они вскоре и скончались. Жестокое гонение на православных предпринимали императоры-иконоборцы . Особенно пострадали в эти дни монахи, мужественные защитники православного учения о святых иконах. Историк описывает надругательства над православными при императоре-иконоборце Константине V: «Многих монахов умертвил ударами бичей и даже мечом и бесчисленное множество ослепил; у некоторых обмазывали бороду спуском воска и масла, подпускали огонь и таким образом обжигали лица их и головы; иных после многих мучений отсылали в изгнание». Пострадал от этих гонений святитель Никифор, патриарх Константинопольский. Двум братьям-монахам Феофану и Феодору на лице выжгли оскорбительные стихи (за это братья получили прозвания Начертанных).

В начале VII века в Аравии возник ислам и стремительно завоевал Ближний Восток и Северную Африку. Немало христианских мучеников пострадало от них. Так, в 845 году в Аморрее за отказ отречься от Христа приняли смерть сорок два мученика.

Огромный сонм святых мучеников явила Грузинская Церковь. Очень часто иноверцы-захватчики приходили на Грузинскую землю. В 1226 году на Грузию напала армия хорезмийцев во главе с хорезмшахом Джалал ад-Дином. После того как Тбилиси (Тпилиси) был взят, шах согнал всех горожан к мосту, на котором положил святые иконы. Он предложил свободу и щедрые дары тем, кто отречется от Христа и потопчет святые иконы. Тогда сто тысяч грузин засвидетельствовали свою верность Христу и приняли мученическую кончину. В 1615 году от персидского шаха Аббаса I приняли мученическую кончину монахи Давидо-Гареджийского монастыря.

Первыми святыми, явленными в нашей Русской Церкви, тоже были мученики — Наш народ не был еще просвещен верой Христовой и поклонялся идолам. Жрецы потребовали от Феодора, чтобы он отдал в жертву своего сына Иоанна. Будучи христианином, Феодор воспрепятствовал этому бесчеловечному требованию, и оба — отец и сын — были убиты. Их кровь стала духовным семенем, из которого проросла наша Церковь.

Порой мучениками становились христианские миссионеры, а также их паства, которую они привели ко Христу. Два века (с начала XVIII столетия) продолжалась деятельность Русской духовной миссии в Китае. В самом конце XIX века в Китае вспыхнуло националистическое восстание ихэтуаней. В 1900 году восставшие достигли столицы Китая Пекина и начали жечь дома европейцев и китайцев-христиан. Несколько десятков человек под страхом мучений отреклись от веры, но двести двадцать два православных китайца выстояли и сподобились мученического венца. Возглавляет собор Китайских мучеников иерей Митрофан Цзи, первый православный священник-китаец, рукоположенный равноапостольным Николаем, просветителем Японии.

Новомученики и исповедники Российские

Самые масштабные, систематические и массовые гонения в истории Церкви Христовой случились не столетия назад, в древние века, а в России в ХХ веке. По количеству пострадавших за Христа гонения минувшего столетия превосходят и Великое гонение Диоклетиана, и все прочие преследования христиан. В первые же недели после прихода к власти большевиков (25 октября 1917 года) полилась кровь православных священников. Первомучеником открывшихся гонений стал протоиерей Иоанн Кочуров , служивший в Царском Селе (расстрелян 31 октября).

В январе 1918 года участников Поместного Собора, проходившего в Москве, потрясло известие о том, что 25 января у стен Киево-Печерской лавры был злодейски убит почитаемый пастырь и иерарх Владимир (Богоявленский) , митрополит Киевский. Члены Собора издали определение: «Установить возношение в храмах за богослужением особых прошений о гонимых ныне за православную веру и Церковь и скончавших жизнь свою исповедниках и мучениках и ежегодное молитвенное поминовение в день 25 января или в следующий за сим воскресный день всех усопших в нынешнюю лютую годину гонений исповедников и мучеников». Тогда, в начале 1918 года, участники Собора, вероятно, не могли представить, сколько за последующие годы исповедников и мучеников присоединится к этому поминальному списку.

В сонм новомучеников вошло великое множество иерархов и священников — участников Поместного Собора 1917-1918 годов. Возглавляет Собор новомучеников и исповедников Российских его председатель святитель Тихон, Патриарх Московский и всея России.

В те годы пострадало огромное число епископов, священников, монахов и мирян. Среди сотен иерархов, пострадавших в те годы, — митрополит Петр (Полянский), официально замещавший патриарший престол после смерти патриарха Тихона (f1925), но фактически находившийся в заточении и полностью лишенный возможности управлять Церковью; Вениамин (Казанский), митрополит Петроградский; Кирилл (Смирнов), митрополит Казанский; Иларион (Троицкий), архиепископ Верейский.

Особое место занимает в Соборе новомучеников семья последнего Российского государя, царя Николая: царица Александра и дети их — Ольга, Татиана, Мария, Анастасия и Алексий, расстрелянные в Екатеринбурге в ночь на 17 июля 1918 года.

Власти преследовали Церковь отнюдь не по политическим соображениям. С 1933 по 1937 годы прошла так называемая безбожная пятилетка, которая в рамках общегосударственного планирования народного хозяйства ставила целью «окончательно изжить религиозный дурман». Но Церковь Христова выстояла. В 1937 году прошла государственная перепись населения, во время которой треть горожан и две трети селян объявили себя верующими, убедительно свидетельствуя о провале атеистической кампании. Материалы этой переписи были запрещены для использования, многие из тех, кто ее осуществлял, подверглись репрессиям. Когда в 1990 году итоги переписи 1937 года были опубликованы, стало ясно, почему их так долго не обнародовали. Оказалось, что среди неграмотных православных верующие от шестнадцати лет и старше составляли 67,9%, среди грамотных — 79,2%.

Наиболее кровавые гонения пришлись на 1937-1939 годы. В пору Великой Отечественной войны отмечается некоторое ослабление преследования Церкви. В 1943 году, после того как стало известно, что на оккупированных немцами территориях открыто три тысячи семьсот тридцать два храма (больше, чем было в то время по всей Советской России), власти пересмотрели свою позицию. Однако и в годы войны аресты и расстрелы священников продолжались. С середины 1948 года давление государства на Церковь снова усилилось. Открытые ранее храмы опять закрыли, многие священнослужители были арестованы. С 1951 по 1972 год была закрыта почти половина всех храмов в России.

Давление государства на Церковь продолжалось все годы советской власти.

В современном мире в некоторых странах продолжаются настоящие кровавые гонения на христиан. Сотни христиан (в том числе и православных) каждый год подвергаются преследованиям и казням. В некоторых странах принятие христианства наказывается государственным законодательством, а в некоторых христиан преследуют, унижают и убивают агрессивно настроенные граждане. Причины гонений и ненависти к христианам в разные века и в разных странах объявляют разные, но общей для всех мучеников остается их стойкость и верность Господу.

О.Серафим: Декларация 1927г. была пробным камнем исповедников веры, стояния в правде и истине тех, кто ее не признавал, отправляли в тюрьмы и концлагеря, уничтожали. Декларацией люди призывались войти в тесное сотрудничество с безбожной антихристовой по духу советской властью, встать на путь сжигания своей совести. Если кто признавал эту Декларацию, – становился заодно с этой антихристовой по духу властью, согласен со всеми ее деяниями. – Это был вопрос совести. И многие выкручивались, находили самооправдания, под всякими лукавыми и благовидными предлогами, чтобы заглушить голос совести, – и говорили: если погонят конкретно за веру, будут заставлять отречься от Христа, вот тогда и пойдем страдать. Говорили еще, что пойдут на сотрудничество, но лишь бы не запрещали служить Богу. Правда, не понятно в чем заключается их служение Христу?! И им не запрещали совершать богослужения, но только под условием, чтобы приняли декларацию митр. Сергия.

Так искушал сатана Христа: « Возведя Его на высокую гору, диавол показал Ему все царства вселенной во мгновение времени, и сказал Ему диавол: Тебе дам власть над всеми сими царствами и славу их, ибо она предана мне, и я, кому хочу, даю ее; итак, если Ты поклонишься мне, то все будет Твое» (Лук.4:5-7). То есть, только поклонись сатане и иди проповедуй свое христианство всему миру, и дьявол не будет этому мешать. Но Христос отказался от такой проповеди христианства: «Иисус сказал ему в ответ: отойди от Меня, сатана; написано: Господу Богу твоему поклоняйся, и Ему одному служи» (Лук.4:8). То есть Христос не захотел проповедовать христианство после поклонения дьяволу. Почему? Потому что это уже будет дух не христианский, а антихристов; хотя слова будут говориться те же самые.

А иерархия и священство Московской Патриархии сделали все наоборот, – они на предложение дьявола, в лице советской власти, не отвергли это дьявольское искушение, подобно Христу, а поклонились сатане, в лице антихристовой по дух власти, войдя в тесное сотрудничество с ней и подчинившись ей, – поклонились грядущему антихристу. И после этого, получивши лицензию на проповедь от них, пошли проповедовать свое христианство, православие. Но дух у этого православия уже не христианский, а антихристов. Вот что произошло на самом деле, в реальности.

А новомученики не поклонились, отказались вступить в тесное сотрудничество с этой антихристовой по духу властью, отказались стать ее агентами, – не отреклись от правды и Истины, не вступили под чужое ярмо с неверными (2Кор.6:4-16). Они предпочли скорби, страдания и смерть, за исповедание правды и Истины. Они предпочли исполнить заповеди Божии о любви к правде и Истине, нежели отречься от них: «Блаженны алчущие и жаждущие правды» (Матф.5:6), «Блаженны изгнанные за правду, ибо их есть Царство Небесное» (Матф.5:10). Московская Патриархия попрала заповеди Божии о любви к правде и Истине, и таким образом отреклась от Христа. Ибо Христос сказал: «Я есть Истина» (Ин.14:6).

Причина падения и образование сергианства Московской Патриархии, ереси антихристовой, именно та, что они не захотели взять крест и понести скорби и страдания за верность правде и Истине, не захотели отказаться от удовлетворения телесного и душевного сладострастия, не захотели отвергнуться себя. Но сатана обычно не довольствуется тем, что есть, требует большего: если засунул палец в пасть, то он говорит: мало, дай кисть; а потом и всю руку требует. Так и сатанинская власть. Когда пошли в тюрьмы истинные исповедники Христовы, то другая часть, отступившая от правды и Истины, осталась. Впоследствии же и от тех, которые остались, отрекшись от правды и Истины, советская власть стала требовать отречения и от самого Христа. Хотя они не отрекались от Христа и тоже шли в тюрьмы, но исповедание их было уже не в правде и Истине, ибо они от Нее отреклись еще ранее. Их страдания подобны страданиям за Христа протестантов, католиков и др. еретиков, отступивших от Истины, за весь период истории Церкви.

Ибо одно дело, принимать мученичество за Христа в Истине. И иное дело страдать не в Истине, а как в наказание от Бога за свое отступничество. Они не исповедовали до конца правду и Истину, – хотя и пострадали, но во лжи, – они не Христовы мученики. Истинные Христовы мученики те, которые не пошли на компромисс с нечестием и устояли в правде и Истине до конца. А они пострадали как в наказание за грех: «Ибо что за похвала, если вы терпите, когда вас бьют за проступки? Но если, делая добро и страдая, терпите, это угодно Богу » (1Петра 2, 20).

Но кто-то из них покаялся, официально или только Богу, может быть перед самой смертью. К примеру, митр. Серафим (Чичагов) пошел следом за митр. Сергием, но потом его забрали в тюрьму, и там он перед смертью покаялся в том, что признал декларацию 1927г. и пошел за митр. Сергием. Московская Патриархия причислила его к лику святых, но при этом нет оговорки об этом его покаянии перед смертью.

И если пошел человек на компромисс с ложью, нечестием, то хотя и пострадал за Христа, но к лику святых его причислять нельзя, – нельзя канонизировать путь лжи. Московская Патриархия канонизировала многих пострадавших в этом компромиссе, – таким образом, она канонизировала путь лжи. Этим она показывает, что можно идти на компромисс со злом и при этом страдать за Христа. Зло, компромисс со злом, преподносят и проповедуют как добродетель, как идеал. Вот она! – хитрая подмена Истины, дезориентация и направление всех на путь лжи. Это то же самое, что можно поклониться антихристу и служить ему, если он не требует отречения от Христа. Но это иллюзия, лукавый обман. Кто стал агентом этой власти, поклонился антихристу, тот отрекся от правды и Истины, наступил на свою совесть, отрекся от Христа.

Те, кто пострадал в компромиссе со злом – терпят наказание Божие за грех и Господь их рассудит, но канонизировать таких нельзя никак, ни в коем случае. Священника Хотовицкого, который последовал за митр. Сергием и был его секретарем, расстреляли, и МП причислила его к лику святых. Но ведь и католиков и баптистов и раввинов и мусульман, в то время, забирали в тюрьмы за то, что они не отрекались от Христа (католики, протестанты и баптисты) или от Бога (раввины и мусульмане), но их же не канонизируют. Почему? – потому что страдали они не в Истине. Так и сергианцы: страдали вроде как за Христа, но не в Истине, а в компромиссе со злом. А ап.Павел говорил: «Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я – медь звенящая или кимвал звучащий. Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, – то я ничто. И если я раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы » (1Кор.13,1-3). А любовь может быть только в правде и Истине. Любовь неразделима с правдой и Истиной. Любовь без правды и Истины есть душевное сладострастие – духовная прелесть, самообольщение.

Правило 9: «На кладбища всяких еретиков, или в так именуемые у них мученические места, да не будет позволено церковным ходить для молитвы, или для врачевания. А ходящим, если суть верные, быть лишенными общения церковного на некое время. Кающихся же и исповедующих, что согрешили, приимати в общение» (Ап. 10, 11,45, 46, 64, 70; III Всел. С. 2, 4; Лаод. 6, 32, 33, 34, 37; Карф. 83; Тимофея Алекс. 9).
Перевод: «Да не будет позволено церковным людям ходить для молитвы или для врачевания на кладбища всяких еретиков или, в так именуемые у них, мученические места. А ходящим, если они верные, быть лишенными общения церковного на некоторое время. Кающихся же и исповедующих, что согрешили, принимать в общение».
Толкование: «Подобно православным, еретики также имели своих мучеников и прославляли их, особенно монтанисты и фриги. О таких еретических мучениках говорит в истории Евсевия Аполлинарий Иерапольский. Таковые существовали в действительности, причем, принадлежа к той или иной ереси и веруя в правоту своего учения, они во время общих гонений охотно шли на мучения, где гонители мучили их и предавали смерти вместе с православными. Места, где погребались еретические мученики, назывались, так же, как и у православных усыпальницы, кладбища. Так назывались эти места и называются и теперь, потому что христиане веруют, что смерть есть не что иное, как временный сон, в котором пребывает человек до дня общего воскресения. Они назывались μαρτύρια ради почивающих в них мощей мучеников. Почитая св. мучеников, христиане часто посещали эти места, молились там и совершали божественную службу, а впоследствии начали воздвигать там и настоящие храмы. По примеру православных христиан то же стали делать и еретики в своих усыпальницах или μαρτύρια. Данное правило Лаодикийского собора воспрещает православному или, как сказано в тексте, «церковным», каждому принадлежащему к [истинной] Церкви, посещать ради молитвы и богослужения такие еретические места, так как в противном случае его можно заподозрить в склонности к той или иной ереси и не считать православным по убеждению. Преступившего это, если он верный, т. е. уже окрещен, должно отрешить на определенное время от святого причащения и удостоить последнего только после того, как он покается и исповедует свой грех. Для оглашенного, впавшего в этот грех, время его оглашения продолжалось по усмотрению подлежащего епископа». (“Правила Поместных соборов, с толкованиями еп.Никодима (Милоша)”, Лаодикийский собор, прав.9, изд. 1912г.).

Правило 34: «Всякому христианину не подобает оставлять мучеников Христовых, и отходить ко лжемученикам, которые, то есть, у еретиков находятся, или сами еретиками были. Ибо они удалены от Бога: поэтому прибегающие к ним да будут под клятвою».
Перевод: «Всякому христианину не подобает оставлять мучеников Христовых и отходить ко лжемученикам, которые находятся у еретиков или сами еретиками были. Ибо они удалены от Бога; и потому, прибегающие к ним да будут под клятвою (проклятием-анафемою)».
Толкование : Данное правило находится в связи с 9 правилом этого же собора и главным образом говорит об одном и том же предмете, а именно о лжемучениках, которым некоторые православные воздавали почитание. Разница заключается лишь в том, что в 9 правиле Лаодикийские отцы имеют в виду тех православных, которые делали это по незнанию или под чьим-либо влиянием, вследствие чего и налагают на таковых временное отлучение от св. причащения. В этом же правиле они говорят о тех, которые поступали в данном случае намеренно или, как говорит в толковании этого правила Вальсамон (с полным душевным расположением), почему и предают таковых анафеме, как отступивших от Бога». (“Правила Поместных соборов, с толкованиями еп.Никодима (Милоша)”, Лаодикийский собор, прав.34, изд. 1912г.).

Люди приходили на могилы лжемучеников за исцелениями от недугов. Церковь таковых отлучала от Церкви и предавала анафеме.

Не всякое страдание спасает; и не само по себе, – а Господь. Кто страдает в правде и Истине, тот и может страдать за Христа. Кто находится в другом духе, не может страдать за Христа. У католиков, филиппинские туземцы каждый год просят сами, чтобы их распяли на кресте за Христа. Их распинают, и они страдают на кресте, но их страдание не спасает их, а еще более губит. Почему? – Потому что страдают они в духе сладострастном: в духе самоуверенности и самонадеянности, в духе тщеславия и душевного сладострастия, в духе самости и гордыни. Одним словом, не за Христа страдают, а ради своих страстей. Есть святые и у католиков, и у других религий, и они тоже несли подвиги, страдали, творили чудеса: Тереза Алокаквийская, Франциск Ассизский, Фома Кемпийский, Тереза Албанская, Маргарита, Гертруда и др.. Почему бы апологетам современного православия, – охваченным любовью, которая есть душевное сладострастие, – и этих тоже не признать за святых, за мучеников? Ведь и они тоже страдали, творили чудеса? – Но страдание, само по себе, не спасает человека. А спасается человек через посредство страдания только тогда, когда он его переносит в должном настрое духа, в правильных душевных чувствах и расположениях, в любви, правде и Истине.

Как мы видим, Церковь признавала мучеников за Христовых мучеников только тех, кто пострадал в правде и Истине или за правду и Истину. Подвиг мученичества не может быть без любви к правде и истине. Истинная любовь может быть только в правде и Истине. Без них любовь есть душевное сладострастие. Те, которые страдали не в правде и Истине, но в компромиссе со злом, не могут быть истинными мучениками, потому что они попрали свою совесть, встали на путь сжигания ее; а страдали они за свои грехи, за свое отступление от правды и Истины. – Да простит им Господь их грех. И чтобы страдания их были истинными, им нужно очистить свою совесть покаянием и раскаянием за свое отступничество от правды и Истины.

Не страдания сами по себе делают человека угодным Богу, а то в каком духе они претерпеваются. Ибо любое дело судится, – как говорит свт.Феофан Затворник, – по тому, в каком духе оно совершается: в правде и Истине ли? в любви ли? в смирении ли пред Богом? А это только тогда, – когда не омрачаешь, не топчешь и не сжигаешь свою совесть. Тогда и Благодать будет с тобой, и ты пострадаешь в правом настрое духа.

А отступившие от правды и Истины, пойдя следом за митр.Сергием на компромисс со злом, тем самым омрачили свою совесть и встали на путь сжигания ее. Поэтому, страдание с омраченной и оскверненной совестью, это есть страдание во лжи, в неправом настрое духа, погибельном для души. И для того чтобы примириться со своей совестью, – необходимо покаяние в том, в чем кто пошел на компромисс со злом.

Поэтому, канонизировать таковых никак нельзя. Но кто из них, при конце, в каком духе предстал пред Господом, пусть об этом их судит Господь. Но если канонизировать таковых, – то это уже будет канонизация пути лжи и компромисса со злом, канонизация ложного смирения, человекоугоднического, не имеющего любви к правде и Истине. – Это полнейшая дезориентация последующих поколений и направление всех на путь погибели.

А как же быть с теми, которые падали? Ведь и святые падали и потом каялись?

Они хотя и падали, но раскаивались в своем падении и приносили плоды покаяния. Святой великомуч. Иаков Персянин отрекся от Христа, но потом за Христа же перенес страшные мучения, в должном настрое духа.

Кто в чем согрешил, тот в том и должен приносить покаяние. Только тогда это и считается покаянием. Кто отрекся от Христа и пострадал за исповедание Его – это и есть покаяние.

Кто отрекся от правды и Истины, а пострадал за исповедание Христа, тот пострадал, находясь во лжи, исповедуя Христа в неправде. Ибо Христос сказал: «Я есть Истина» (Ин. 14, 6). И только исповедание Его в правде и Истине есть исповедание Христа. А исповедание Христа во лжи, отрекшееся от правды и Истины, – это есть исповедание по духу антихриста, который во всем похож на Христа. Это не покаяние, а отсутствие его. Это дух тонкой гордыни.

Кто отрекся от правды и Истины и пострадал за их исповедание, только тот и пострадал за Христа. И это есть истинное покаяние, подвиг исповедничества и мученичества. Только таковые и могут быть причислены к лику мучеников. Ибо они хотя и погрешили, но принесли истинное покаяние, и исповедали уже правду и Истину вплоть до смерти. И таким образом они являются образцом для подражания всем падающим. Чтобы падающие не унывали и не отчаивались, а вставали и воодушевлялись на страдания за правду и Истину.

Как относиться к тем, которые были убиты после того как пошли вместе с митр. Сергием на компромисс со злом, в лице этой богоотступнической власти?

1). Те, которые пострадали, находясь в компромиссе со злом, идя следом за митр. Сергием, являются лжемучениками (Лаод.9, 34). Пострадали они за свои грехи, да простит им Господь их грех отречения от правды и Истины. Канонизировать и причислять их к лику мучеников, – это есть грех святотатства, называние тьмы светом, канонизация пути лжи и духа антихристова, возведение в ангела сатаны. Такая канонизация свидетельствует о том, что Московская Патриархия есть церковь антихристова, уводящая людей все дальше от правды и Истины, по пути лжи и погибели. Это говорит о том, что Московская Патриархия с 1927г. поклонилась антихристу, в лице антихристовой по духу советской власти, и стала его церковью. И всех последующих ей, ведет к антихристу.

2). Те, которые пострадали, последуя за митр.Сергием, но может быть лично перед смертью покаялись в этом, и это неизвестно. То таковых нельзя причислять к лику мучеников, так как ничего неизвестно о их покаянии. Таковые оставляются на суд Божий. – Бог, ведающий сердца человеческие, Сам определит их участь, в зависимости от настроя души, в котором они скончались.

3). Те, которые пострадали за то, что не последовали за митр. Сергием, в своем противостоянии сергианству, этой антиристовой ереси, как ее называли новомученики. Только таковые и есть истинные мученики, этого периода времени. И только их и должно прославлять, и почитать как мучеников за Христа.

Люди, оставаясь во лжи, всеми силами пытаются найти как бы Истину, которая на самом деле является иллюзией обольщения, очередной подделкой под правду и Истину. Но бесполезно что-то ценное искать в куче навоза. Не разумнее ли оставить ее, отойти от нее, чтобы найти путь правды и Истины.

РПЦЗ(Л) в 2000-х годах соединилась с Московской Патриархией, под предлогом, что она канонизировала новомучеников. Но канонизировали, – да не тех! Канонизировали путь отступничества! – всех обманули! Говорят: Московская Патриархия, канонизировав новомучеников, повернула на путь Истины. Но можно ли это назвать истинным поступком и шагом в сторону правды и Истины, если МП канонизировала путь лжи, путь компромиссов со злом, путь отречения от правды и Истины, путь попрания и сжигания совести? – Нет, нет и нет! Наоборот, это еще более усугубило отступничество! – Произошла догматизация пути лжи и отступничества, еще большее слияние с духом мира сего, лукавая подделка под Церковь.

Глава Церкви, Христос – это догмат. Христос, будучи главою Церкви, правит церковной организацией тогда, когда она внешне, в своем общем пути и направлении, последует правде и Истине, хранит чистоту совести. Но если иерархия попирает правду и Истину, встает на путь топтания и сжигания совести, то глава Церкви Христос отсекается; а вместо Него в этой церковной организации начинает править уже сатана. Нет Главы Церкви, – и Соборности нет. Соборная и Истинная это одно и то же. Мыслит Соборно только тот, кто мыслит будучи в любви, правде и Истине, – одно от другого неотделимо.

Если мы говорим: «Верую в Соборную Церковь», – значит, говорим: «Верую в Истинную Церковь». Истинная Церковь только там, где правда и Истина. Но не так надо понимать, что раз Соборная, значит, большое собрание епископов, народа. Нет. Но где любовь, правда и Истина, только там и может быть Соборность.
Московская Патриархия не Соборная Церковь и не имеет главы Христа. Она церковная организация, которая в лице антихристовой по духу советской и современной власти стала служить грядущему антихристу. Целью ее является, – омрачение умов человеческих путем насаждения неправых, ложных понятий, через выдавание страстей за добродетели, тьмы за свет. Чтобы таким образом искусней завуалировать ложь и сделать ее похожей на правду и Истину, дух антихристов сделать внешне похожим на дух Христов. Вот в такой дьявольской подмене и участвует Московская Патриархия, состоя на службе у современной антихристовой по духу власти.

Преподобный Максим Исповедник говорил, что нет ничего хуже, как муки собственной совести (Житие). Они доставляют адские страдания, так что человек носит ад сам в себе. Но чем более человек очищает сердце и свои чувства, тем четче и яснее начинает проявляться и говорить в нем совесть. – Ищите того, чтобы удовлетворять свою совесть, приобретая чистоту чувств и любовь, храня правду и Истину.
Иерархия Московской Патриархии, отвергнувши путь правды и Истины, встала на путь топтания и сжигания совести и, направив всех по пути лжи и погибели, внесла полнейшую дезориентацию в среду народа. – Так они воспитывают людей в духе антихристовом, чтобы они были готовы к принятию антихриста.

Аноним: Вы так уверены, что они лжемученики? Ответьте на мои вопросы перед своей совестью, до конца честно?

О.Серафим: Перед своей совестью я это все и написал, а впрочем я не свое мнение выразил, а Святоотеческое, которое содержится в творениях Св.Отцов и Соборном разуме Церкви. Это и выражено в правилах Лаодикийского собора. Правила, которые выражают нравственное церковное понятие.

Только есть совесть, а есть такое понятие, как лукавая совесть (это выражение можно встретить в молитвословиях Православной Церкви). Лукавая совесть – это страсть, которая выдает себя за совесть и этим обманывает человека, не внимающего себе.
В данном вопросе и в других подобных вопросах все апологеты Московской Патриархии стараются выставить критерий смирения и любви. Но надо не забывать о том, что естественные чувства смирения и любви, в человеке, осквернены через грехопадение и нуждаются в очищении от примеси душевного сладострастия. И потому, в этом вопросе и подобных ему, апологеты Московской Патриархии, руководясь естественными чувствами смирения и любви, увлекаются душевным сладострастием и принимают его за истинные смирение и любовь, поставляя их критерием определения Истины. И таким образом, душевное сладострастие, принимаемое ими за истинные чувства смирения и любви, омрачает их душевное око, и они начинают тьму воспринимать за свет, страсти за добродетели, путь лжи и погибели за путь спасения. – Это и есть самообольщение, духовная прелесть, происходящая от того, что они, отвергнувши любовь к правде и Истине, впали в обольщение душевным сладострастием, воспринимая его за любовь, а ложный покой и равнодушие к правде и Истине – за смирение. Причина этому есть та, что у них в духе не разорвано сочувствие к душевному сладострастию, которым они увлекаются через ощущение приятности, в естественных чувствах любви, покоя и смирения, проявляя их не к месту, не к времени или без меры. Отсюда и образуется это обольщение и духовная прелесть, омрачающие их умы, соделывая их духовными слепцами.
Так происходит всегда и со всеми, кто отвергает заповедь Божию о любви к правде и Истине: «Блаженны алчущие и жаждущие правды» (Матф.5:6), «Блаженны изгнанные за правду» (Матф.5:10). Кто не исполняет ее, когда приходит искушение, требующее отречься от правды и Истины, встать на путь топтания и сжигания совести, на путь компромисса со злом, путем соучастия во зле.

Аноним: Вы благовествуете совсем иное благовестие, чем то, которое мы прияли от св.Апостолов.

О.Серафим: Этот ваше обвинение пересылаю исповеднику, который сам прошел тюрьмы и лагеря протопресвитеру Михаилу Польскому. Не знаю, может он по вашим понятиям тоже находился в духовной прелести, и от каких, по вашим понятиям, Апостолов он принял вот такое благовествование:

«Что же представляет собою мученичество этого периода? Митрополит Сергий отнял у себя и у своих последователей исповедничество правды Божией. Представители церкви – кто страдали, но в процессе личного, лояльного уже, сотрудничества с врагами Церкви; кто даже и при добром желании и способности чисто и свято послужить Церкви Божией, лишались мужества; кто и добре страдали, но в условиях, когда вопреки велениям Евангелия и своим совести и долгу, пошли на соглашение и подчинились водительству «под чужое ярмо с неверными» своей падшей церковной власти. «Что за похвала, если вы терпите, когда вас бьют за проступки?» (1Петр. 2, 20). – Какая похвала тем многим, которые в декларации митр. Сергия готовы были видеть новую зарю жизни Церкви, оправдывая ее, вводя в заблуждение людей нелепым и несбыточным миражем грядущей свободы церковной и восхваляя премудрость этого акта? Возлагать же всю ответственность за этот акт на плечи вождей нельзя, ибо каждый христианин, имея свободную волю, сам несет ответственность за свои поступки.
И вот страдания при таком компромиссе и жертве правдою только доказали всю бесполезность и вредоносность этого пути и правду прямого пути исповедничества, которого эти страдальцы себя лишили, от которого отказались. Не то же ли самое они получили, от чего первоначально хотели уклониться лукавым соблазном свободы своих слепых вождей, – только без венцов? Взирая на исповедников, им оставалось оценивать всю духовную красоту их подвига.
То были мученики действительно достойные этого звания, то были исповедники правды Божией, согласно Евангельской заповеди и примеров церковной истории: те, кто умучены до контакта с безбожниками, кто противостояли этому контакту, за что и пострадали, равно, как и те, кто остались «там» вне этого контакта по сей день.
Могут ли к ним, на равных основаниях, быть причислены соглашатели, пострадавшие в компромиссе с безбожниками? Последние сами должны сказать первым со слезами: “вы правы, вы – мученики Христовы, достойные этой славы, а мы – жертвы своего заблуждения, и Господь да простит нам грехи наши, за претерпеваемые нами скорби” » («Новые мученики Российские», т.2, «О Правде Христовой»).

Я, присоединяюсь к этому Соборному мнению Церкви, выраженному исповедником протопресвитером Михаилом Польским. Вот и ответил, вкратце, перед своею совестью и перед Богом.

Аноним: судить мертвых – это безбожно.

О.Серафим: А вот еще один судящий мертвых: “Вопрос: Какой грех не простителен? Ответ: Грех против Духа Святаго; это грех всякого еретика, потому что еретики хулили и хулят Духа Святаго. Им не будет прощения ни в сей век ни в будущий, по слову Господню (Мф.12, 32); потому что воспротивились Самому Богу, от Которого избавление; и кто поможет им?”(Преп. Ефрем Сирин Т.3, стр.111). – Благодарю Бога, что я, недостойный, сподобился быть причислен к нему.

Я же не произношу непосредственно суда, касательно вечной участи, над каждым в отдельности взятым человеком, – это предоставляется на суд Божий; но причислять к лику Святых тех, которые пострадали во лжи, – это пример для всех, что можно быть и во лжи, и в то же время быть со святыми и в благодати, т.е. спасаться. Об этом как раз и говорит Михаил Польский: «Могут ли к ним, на равных основаниях, быть причислены соглашатели, пострадавшие в компромиссе с безбожниками? Последние сами должны сказать первым со слезами: “вы правы, вы – мученики Христовы, достойные этой славы, а мы – жертвы своего заблуждения, и Господь да простит нам грехи наши, за претерпеваемые нами скорби”». В таком случае, почему бы вам не собрать по всему миру, всех пострадавших за Христа протестантов, католиков, монофизитов и армян-григориан и не причислить их к лику святых мучеников? По вашей же концепции, все пострадавшие за Христа – есть мученики.

Я же сужу только лишь неправильный путь, – путь сергианства. И по этой причине говорю о том, что все пострадавшие на этом пути, не могут быть причисляемы к лику мучеников. Они оставляются на суд Божий.

Аноним: Да, они пошли иным путем. И мы считаем их путь неверным. Но это был их путь на Голгофу…

О.Серафим: Это что-то новое, оказывается можно и неверным путем, идти на Голгофу. По моему – это получится духовная прелесть и направление всех на путь погибели. А преп.Максим Исповедник говорит: «Нельзя помогать еретикам в утверждении их безумных верований, здесь нужно быть резким и непримиримым. Ибо я не называю любовью, но человеконенавистничеством и отпадением от Божественной любви то, когда кто-либо утверждает еретиков в их заблуждении на неминуемую погибель этих людей» (Epistol XII, 465).

Страдания и терпение их, это еще не есть путь на Голгофу. Ибо только страдания в правильном настрое духа – есть путь на Голгофу. На Голгофе, по левую сторону от Христа, висел и страдал разбойник, который поносил и хулил Христа. Но его страдания, на Голгофе, ввели его не в Рай, а в ад. Почему? – Потому что он не в должном настрое духа принимал свои страдания. Поэтому не сами по себе страдания спасают людей, а только страдания в правом настрое духа. Вот по этой причине и не прославляются те, которые пострадали во лжи. Они оставляются на Суд Божий, ибо Господь знает истинное расположение души каждого.

Аноним: По-христиански, невозможно произнесть суда даже над Александром Матросовым или Зоей Космодемьянской. Они положили душу свою за други своя и явили евангельскую любовь, не являясь христианами по букве (хотя могли быть крещены), понесли христианский подвиг любви.

О.Серафим: Да-а-а, коммунисты, какие подвиги совершали! Александр Матросов подвиг совершил! – Но, в каком духе?! Как это бывало на войне: разжигали в себе дух самоуверенности и гордыни, т. е. страстное состояние, и уже не ощущая страха, шли, бросали гранаты, «за Родину», «за Сталина», взрывались и шли в ад. Сейчас много, кстати таких фильмов показывают, приучая молодежь к этому духу. Подобными фильмами воспитывался и воспитывается дух бесстрашия, основанный на духе самоуверенности и самонадеянности, духе гордыни. Разной агитацией внушали и внушают гордостный и самоуверенный настрой духа, так что люди, коммунисты, комсомольцы и пионеры жертвовали собой и шли на смерть, а сейчас то же самое проделывают с молодежью. Но во имя чего? – Ради своих страстей. Да впрочем так было всегда, и во время любой войны: как со стороны нападающего врага, так и со стороны защищающихся. Но всё зависело от того: во имя чего, и в каком настрое духа, кто воевал и страдал. А иначе будет получаться как у католиков, типа “Опус деи”, страдания сами по себе уже очищают человека. – Но не страдания сами по себе очищают человека, а в каком настрое духа он их претерпевает.

Во всех этих случаях, с Александром Матросовым и Зоей Космодемьянской, а также и в наше время, совершается подмена в том, что добро по естеству человеческому преподносится и выдается – за добро Евангельское. Но добро по естеству, хотя и не греховно само по себе, но осквернено первородным грехом, – духом самости, самомнения и гордыни, – поэтому одно само по себе, без Бога, и не спасает человека.

Например, Тимур со своей командой и православные, – кто из них имеет больше добродетелей? Те, кто не понимает, что такое истинное православие, могут сказать, что на деле, Тимур и его команда – более православные, они столько добрых дел сделали. И при этом скажут: «Ну как же, что же вы, – отрицаете добро?». – Да, – это добро: но добро лишь по естеству человеческому! Но Бог судит не по внешним делам, а в каком духе они делаются. Тимур и его команда, хотя внешне и творили добро, но подогревали в себе дух гордыни, тщеславия, самоуверенности и самодовольства. Люди видят только внешнее добро, а то что оно делается не в правом духе, что примешивается первородный грех, – того не видят.

И тогда получается, что уже не нужна в общем-то Истина, не нужен Бог, достаточно просто любви, но это-то и есть самый настоящий ложный гуманизм, который по причине обольщения называют евангельскою любовью.

Ведь доброе дело есть только то, как сказал преп.Серафим Саровский, которое ради Христа делается, т.е. в должном настрое духа. А иначе получается, что Тимур и его команда – это тоже исполнение заповеди о любви. В принципе, исходя из таковых понятий, то и Христос не нужен. Можно спасаться просто добром по естеству человеческому. – Это самый настоящий ложный гуманизм, душевное сладострастие, приносящее приятное ощущение своей правильностью и праведностью, которое человек воспринимает за истинное чувство евангельской любви. Но это – духовная прелесть.

Я не согласен с такими неправильными понятиями и направлениями. Ибо я разделяю человека, его душу, которая есть образ Божий, – и которую я люблю, – от подобия, которое может быть греховным, страстным, бесовским или богоугодным, истинно-добродетельным. То есть, проще говоря, природу души от ее окраски. Поэтому я несогласен лишь с той окраской, которую предлагаете вы, т.е. с таковым понятием.

В данной статье идет рассуждение, в общем, но не о каждой личности в отдельности. В отдельности они все предоставлены суду Божию, ибо мы не знаем, в точности, в каком душевном настрое кто скончался.

Каждому периоду времени свои искушения; и когда смешиваются искушения одного периода времени с другим, от этого происходит дезориентация. К примеру, слова ап.Павла “Всякая власть от Бога”: если их применять по отношению к власти, в период Царской России, то это правильно; но если их применять, по отношению к современной власти, то это неправильно. Поэтому когда приводятся случаи мученичества периода времени, когда было искушение идущее от язычников, состоящее в том, чтобы признать Христа Богом или нет, и смешивают их с искушениями периода времени сергианства, которые шли от советской власти и от своих же, то от этого происходит дезориентация. Ведь в период гонений от язычников требовалось только признание Христа за Бога или нет. А в период сергианства, это отречение от Христа, стало уже в хитрой форме, и состояло оно в том, чтобы войти в тесное сотрудничество с этой антихристовой по духу властью, встать в полное послушание ей, – через послушание той церковной власти, которая уже до того встала на служение антихристу, в духе. И по этой причине, только одного исповедания Богом – Христа, стало уже недостаточно. Ибо если человек исповедует Богом – Христа, и при этом служит антихристу, то это уже лицемерное исповедание, о котором говорил Христос, что эти люди приближаются ко мне – только устами (т.е.исповедуют Христа), а сердце же их далеко отстоит от меня (т.е.на деле служат антихристу). –

То же самое, на горе искушений, сатана предложил Христу – поклонись мне, а потом иди и проповедуй свое христианство, которое получится тогда уже – лицемерие. Но мы знаем, что Христос отказался от этой лицемерной проповеди христианства. Почему? – Потому что это есть ложь, завернутая в обертку Истины. Даже разные периоды искушений: до принятия декларации Сергия и после принятия ее. И соответственно все это судится по разному. Смешение же всего этого приводит к полнейшей дезориентации и направлению по пути лжи.

На счет логического завершения, мной, той или иной мысли противника в споре, так это обычное явление, которое делают все. Это наша природа, логическое и аналитическое мышление, и вы это никуда не выбросите и никуда от этого не денетесь. Все, что вы напишите, опровергая кого-либо, вам тоже придется показать, логически, неправильность мысли, по вашим понятиям. Откройте творения Св.Отцов и почитайте то, как они в спорах любую мысль противника доводили логически до ее завершения. В этом нет ничего греховного. Вопрос только в том, кто логическое и аналитическое мышление, которое естественно человеку, использует правильно, т.е. в согласии с волей Божией. И показывает правильно завершение того или иного понятия, мысли. А кто использует его не в согласии с волей Божией и отсюда логически доводит до неправильного завершения мысли.

Вы так магически относитесь к слову суд или судить. А ведь это проявление нашей природы, т.е.рассудка, который есть рабочая сила ума и вы от него никуда не денетесь, – это природа естества человеческого. Ведь когда вы говорите, что “Я не имею ни малейшего права Вас судить”, то это абсурд, ведь перед этим вам все равно пришлось меня судить. Вы прочитайте ваш текст, и вы это увидите. Да и даже когда вы будете мне отвечать, то вы не обойдетесь без суда и все равно вам придется судить, произносить суд над чем-либо или над кем-либо. И когда апологеты МП, говорят, что мы, мол, не можем судить (к примеру, о благодатности Таинств), то они уже, говоря так, осуждают всех тех, которые судят МП и с ними несогласны по этим вопросам. Это просто лицимерное праведничество, что мы, мол типа, не осуждаем и этим не нарушаем заповедь Спасителя. Но это – лукавство, ведь таким действием они все равно произносят суд над теми, которые с ними не согласны и, таким образом, их осуждают, говоря, что это ревность не по разуму. А у них, когда они защищают благодатность МП, проявляя при этом силу ревности, получается, что она по разуму. Но ведь они тоже ревностно отстаивают свои позиции, применяя силу ревности против несогласных с ними. И получается в итоге, что, стремясь к неосуждению МП, осуждают всех тех, кто против такой позиции по отношению к Московской Патриархии. А они не боятся осуждать несогласных с их позицией; или это не есть осуждение?

Значит всех, кто против Московской Патриархии, можно судить, – и это не греховно и не есть осуждение и нарушение заповеди Спасителя. А судить Московскую Патриархию и позицию ее защитников – это греховно и есть осуждение и нарушение заповеди Спасителя. Получается вот такая игра со словом “осуждение”.

Я это говорю к тому, что нельзя критерием истинности ставить термин “осуждение”. Так как в Св.Писании есть учение как о греховном осуждении, так и о суде, который предписывается, как исполнение заповеди Божией и без которого невозможно спастись. К примеру, «судите судом праведным» (Иоан.7:24), или «И восстал Финеес и произвел суд, – и остановилась язва. И это вменено ему в праведность» (Пс.105:30-31), или «Верою осудил он (Ной) весь мир» (Евр.11:7).

В том случае, когда нужно отделить тьму от света, понять, как правильно действовать и поступать, чтобы спасти душу – необходим суд. Такой суд есть исполнение заповеди Божией, а если не производить такой суд – заповедь будет нарушаться.

Способность суждения – естественна человеку, и убрать ее он не может. Но только, в одном случае – осуждение греховно и удовлетворяет страсть; а в другом случае – помогает удаляться от зла. В последнем случае способность суждения задействуется спасительно, – для своей души и душ других.

Грех осуждения, не в самом суждении, ибо оно естественно человеку, а в том: что применяется оно не в согласии с волей Божией – не в меру, не к месту или не ко времени. Если естественной способности суждения давать меру, место и время, то приобретается добродетель рассуждения.

Аноним: За исповедание Христа Богом, выражавшееся в богослужении, их и расстреливали

О.Серафим: В 9 и 34 правилах Лаодикийского собора, речь, как раз, и идет о всех еретиках или отступивших от чистоты Истины. Шестой Вселенский собор своим вторым правилом принял правила Лаодикийского собора, как отвечающие церковному духу. А ведь в тот период времени было великое множество еретиков, которые признавали Христа Богом и в своих богослужениях это исповедовали. И они, как и все христиане того периода времени, были гонимы язычниками, за исповедание Христа Богом, и предаваемы на мучения.

Вот, к примеру, еретики и раскольники, того периода времени, которые признавали Христа Богом и в своих богослужениях это исповедовали, и наравне с истинными христианами принимали мучения от язычников, за исповедание Христа Богом, и имели своих мучеников. – Это: донатисты, новатиане, македониане, духоборцы, савеллиане, маркеллиане, аполлинариане, тетрадиты, савватиане, монтанисты и т.п. Но Церковь не признавала их за мучеников, а называла их лжемучениками, – хотя они во время гонений от язычников и пострадали за исповедание Христа Богом, – запрещала посещать их могилы для поклонения, и возносить им молитвы как мученикам, пострадавшим за Христа, под угрозою отлучения от Церкви. Точно так же и современные еретики, которые признают Христа Богом, исповедуя его в своих богослужениях, у них тоже есть мученики, и к ним точно также относятся эти правила. – Это: католики, протестанты, монофизиты, армяне-григориане, духоборы, англикане и т.д. Поэтому, следование учению Церкви в этом вопросе, в общем, – это не есть личная правота, а исповедание Истины.

И одно дело, произносить суд над неправильным путем, на который уклонилась церковная организация, отступивши от чистоты Истины. И другое дело, судить в частности каждого человека, оказавшегося в этой организации. В первом случае такой суд необходим для спасения души. А во втором случае, мы не знаем, в каком настрое духа скончался тот или иной человек, и потому, оставляем это на Суд Божий.

Аноним: Некоторые святые говорили: все спасутся, один я погибну

О.Серафим: Здесь у вас явная путаница, в вопросе личного спасения и выяснения вопросов Истины. Ибо мы с вами решаем вопрос не о личной греховности моей или вашей, а выясняем вопросы Истины. 1).Одно дело – это когда защищать или выяснять вопросы Истины и веры, выяснять где путь спасения. 2).И другое дело – личная борьба человека с его страстями, осознание своей личной греховности, когда он уже нашел путь, ведущий к спасению.

Ведь так можно применить эти слова “все спасутся, один я погибну” и к Иуде Искариотскому и сказать, что подвижник здесь говорит про всех, а значит он и Иуду Искариотского и множество других еретиков, гонителей и хулителей Истины, которых Церковь предала анафеме, тоже имеет ввиду, говоря и о них, что они спасутся. Ибо он же говорит “все”? – Но в данном изречении “все спасутся, один я погибну”, сапожника Александрийского, к которому Господь привел преп.Антония Великого (впоследствии это изречение использовали многие подвижники), речь идет лишь о том, что он отрешился от всего того, что не касается его личного спасения. – То есть, что у него нет в этом личной нужды, и это все не нужно ему, для его личного спасения. Так как он уже до того выяснил для себя все вопросы в отношении Истины, ибо находился с теми, кто хранил Истину, в тот момент времени, а не с арианами или другими еретиками, того периода времени.
Поэтому, не надо применять изречения Святых не к месту, не к времени, – совсем не к тем случаям и жизненным обстоятельствам, в которых они были сказаны, – пытаясь ими прикрыть ложь, чтобы она выглядела более благовидно и привлекательно.

У нас с вами вопрос совершенно иной, ибо это уже вопрос не личного порядка, а вопрос выяснения Истины. И это необходимо для того, чтобы найти путь, ведущий к спасению. А он всегда есть там, где в духе хранится верность духу правды и Истины, по отношению к тем искушениям, перед лицом которых оказывается Церковь, в тот или иной период времени. И вот когда человек выяснит для себя эти вопросы и найдет путь, ведущий к спасению, тогда он и может уже решать вопросы личного порядка.

Ибо я, – ссылаясь на правила Лаодикийского собора и протопресв.Михаила Польского, – веду речь о том, что причисляя к лику мучеников тех, кто пострадал за Христа, находясь во лжи, таким образом канонизируют этот путь лжи. И для грядущих поколений дается пример, ориентир и путь, что можно идти на компромисс с ложью, со злом, отрекаясь от правды и Истины, как и эти ложные мученики, – ведь они же святые, и мы им должны подражать. – Вот это и есть дезориентация и не любовь, а ненависть к грядущим поколениям и направление их по пути погибели. Об этом как раз и говорят, правила Лаодикийского собора и протопресв.Михаил Польской. – В этом их смысл. То же самое, по смыслу, говорит и митр.Филарет Вознесенский в своем письме к Виктору Потапову.

Аноним: По-моему, лучше ошибиться сто раз в противоположную сторону и посчитать грешника святым, чем святого развенчать.

О.Серафим: Если это был личный грех того, кого причислили к лику святых и об этом никто не знает, тогда возможно и нет вреда для тех, кто будет впоследствии подражать этому святому. Хотя и не всегда так. Но вообще-то нельзя ошибаться в канонизации и причислять грешника к святым, ибо от этого будет вред, а не польза. Лучше не совершать канонизацию в тех случаях, где есть сомнения. Ибо канонизация нужна не святым, а людям, живущим еще на земле, как образец для подражания, в воспитании и приобретении истинных добродетелей.

К примеру: «После смерти одного монаха, от его тела стали исцеляться больные. Со временем стали собирать деньги, чтобы построить над его могилой храм, почитая его за святого. Но, впоследствии, одна монахиня решилась и исповедалась епископу, о том, что этот монах состоял с ней в блудной связи, которая продолжалсь до самой его смерти. И с этого же дня все чудеса прекратились»(из книги свт. Мелетия Исповедника /†1250г./ «Алфавит алфавит» гл.«О чудесах». Изд.Афонского монастыря «Великая лавра»;21.03.1928г./на греческом языке/). Демоны выдавали эти мощи за святые, для того, чтобы над людьми совершались чудеса по демоническому действию. А при совершении таких чудес, в людях развиваются чувства и расположения не богоугодные, а чувства и ощущения, происходящие от действия телесного и душевного сладострастия, соединенные с действием демоническим, приносящим усладительные состояния по телу и по душе, более грубые или более тонкие; а люди что бы принимали эти действия, за действия Божественной благодати, и таким образом, оставались или заходили в самообольщение и духовную прелесть. Но Бог смилостивился над людьми и не допустил дальнейшего продолжения этого бесовского обмана.

А в случае с лжемучениками-сергианцами точно известен их грех сергианства (явно и очевидно для всех) , а покаяние в этом – неизвестно. То вот по этой причине и нельзя их причислять к лику мучеников, ибо такой канонизацией путь лжи начинает называться путем правды, путь погибели – путем спасения. Вот она! – дезориентация всех последующих поколений и направление их по пути погибели. И по причине неизвестности их покаяния в этом грехе, – они оставляются на суд Божий.