Кто такой Анатолий Чубайс? Чубась - (чубысь, бесенок рыжий) в - низшей мифологии великороссов и латгальцев мале

Чубась — (чубысь, бесенок рыжий) в — низшей мифологии великороссов и латгальцев маленький зловредный домовой дух. Чубась представляли в образе пузатой рыжей крысы «с лицом вроде человеческого». Он вселяется в дома по воле злых колдунов, тушит огонь в очаге, требуя выкуп зерном («все в амбарах поберет, из сусеков заметет») и животными («что мычит и блеет, квохчет и лает, корову и собаку — гони в буераки, курку и козлищу — ко мне в логовище»), но не потому, что хочет есть, а затем, чтобы заставить людей голодать. «Hе ест он ни жита, ни мяса, не пьет ни пива, ни кваса, а питается людской бедою». Чубась сначала поселяется в одной избе, но если его не выжить, может «цельную волость запустошить».
Известен цикл сказок о победе странствующего героя над Чубасём; Герой (кузнец, солдат или «человек прохожий» без указания рода занятий) попадает в дом (в село), где бесчинствует Чубась: «Пошто, добры люди, в холодной избе в потемках сидите, сухую корку едите?» — Чубаська огонь украл". Герой решает сразиться с демоном и в полночь зажигает свечу. Появляется разъяренный Чубась и требует выкуп, угрожая потушить огонь. «Спробуй,- говорит герой,- небось, и в наперсток ховаться не умеешь». Чубась залезает в наперсток, герой залепляет его свечой, «у Hиколина образа горевшей», а затем плющит молотом и бросает в болото (кузнец) или заряжает в ружье и выстреливает «в белый свет» (солдат). (Кикиморы — проклятые родителями дети, Чубась — "… ин выкидыш")".

Вы не поверите, но поискав в словарях было найдено вот это, понимайте как хотите(просто даю информацию):

Маклак
МАКЛАКОВ МАКЛЮКОВ МАКЛЮК МАКЛАК МАКЛЯК

Маклак — 1) перекупщик, посредник на торга; 2) большая кость, мосол, отсюда и крупнокостный человек. (Ф). Маклюк (из запросов посетилей) видимо от сюда же.

«Отец приватизации» много лет учился ненавидеть свою страну в Белоруссии, на Украине и в Австрии

Как сообщили на днях СМИ, материалы дела полковника Владимира Квачкова, которого обвиняют в попытке вооруженного переворота и содействии террористам, переданы в прокуратуру. Внимание общественности к судебному «хождению по мукам» отставного полковника ГРУ привлекает отнюдь не официальное обвинение. Истинная причина, по которой российская Фемида мертвой хваткой вцепилась в военного, - резонансное дело о покушении на Анатолия Чубайса. Хотя затянувшийся уголовный сериал уже давно следовало бы переквалифицировать по статье о предательстве и на скамье подсудимых должен сидеть отнюдь не Квачков, а тот, кто в 90-е с завидной частотой бил себя кулаком в грудь и брал «ответственность на себя». Да так до сих пор и не взял.

Детство

Для того чтобы лучше понять причины непотопляемости и особое место феномена под названием «Чубайс» в новейшей российской , имеет смысл отследить аппаратно-политическое происхождение и основные вехи трудовой биографии политика, который сначала самозабвенно крушил советскую систему, а затем, расчистив цивилизационное пространство, занялся постановкой грандиозных социал-дарвинистских экспериментов над населявшими его народами. В данном контексте Анатолий Борисович интересен не столько как личность, сколько как знаковая фигура или символ эпохи, а точнее говоря, стоящих за ним сил, которые до сих пор контролируют политический процесс в России.

Следуя хронологическому принципу, начнем издалека. То есть с детства - периода жизни, когда закладывается если не осознанное отношение к действительности, то во всяком случае определенное мироощущение. Толик появился на свет в 1955 году в белорусском городе Борисов, в нежном возрасте абсолютно не выказывал задатков будущего «либерального терминатора» и ниспровергателя коллективистских устоев советского общества. Детство проходило в стандартном среднестатистическом советском ключе. Казалось бы, сын офицера, ветерана ВОВ, преподававшего марксизм-ленинизм, должен быть в наименьшей степени предрасположен ко всякого рода диссидентским веяниям. Мать нашего будущего антигероя, Раиса Сагал, была экономистом. Данное обстоятельство, судя по всему, оказало решающее влияние на профессиональный выбор ее сына. Оставаясь практически всю жизнь домохозяйкой, она могла уделять достаточно внимания детям. И влиянием мамы, надо думать, юный Толик, в отличие от жертв его антисоциальных постсоветских экспериментов, обделен не был. Как видим, в фамилии родительницы содержится недвусмысленное указание на нерусские корни подрастающего реформатора. Безупречной «пятой графой» не мог похвастать и Борис Матвеевич Чубайс (вообще фамилия Чубайс латгальского или, проще говоря, прибалтийского происхождения). В общем, особых личных (генетических) поводов испытывать пламенную любовь ко всему русскому, надо признать, у великого ваучерного комбинатора не было.

В памяти нашего героя, по его собственному признанию, сохранились воспоминания о «кухонных прениях» отца и старшего брата Игоря Чубайса (будущего социального философа и идейного антагониста Анатолия), который вступал в полемику с отцом по поводу адекватности и перспектив советского строя. Как утверждает сегодня Анатолий Борисович, уже на заре туманной юности его симпатии были на стороне брата, изобличавшего пороки советской системы.

Можно предположить, что первый урок космополитизма наш герой получил в «Одессе-маме», где пошел в школу, после чего судьба отпрыска военного забросила его во Львов, где в середине 1960-х еще были живы воспоминания о «славном» бандеровском прошлом. Не исключено, что первый опыт агрессивной и деятельной ненависти ко всему исконно русскому был получен именно здесь. Наконец, в 1967 году семья перебирается в Ленинград, где, по собственным словам, Анатолий учился в школе с военно-патриотическим воспитанием.

Однако, судя по всему, патриотический «корм» оказался «не в коня». Об этом свидетельствует целая серия более поздних воспоминаний достаточно откровенного свойства: «...я ненавижу советскую власть. Более того, я мало что в жизни ненавижу так, как советскую власть. И особенно ее позднюю стадию. В моей жизни ничего омерзительнее, чем поздняя советская власть, не случалось». А вот еще один весьма красноречивый пасквиль на окружавшую в то время «товарища Чубайса» действительность. Риторическое самооправдание будущих антисоветских деяний «без купюр» звучит так: «Для многих нормальных людей школьные годы - это счастливое детство. А я ненавидел свою школу. Школа была с продвинутым военно-патриотическим воспитанием. Мы ходили на построения в форме с воротничком, как у военных моряков, и пели песню: "Солнышко светит ясное, здравствуй, страна прекрасная!” Не вызывает у меня моя школа нежных чувств. И главное воспоминание состоит в том, что мы с друзьями как-то раз решили ее разобрать на части, а лучше поджечь. Мы сумели оторвать только одну ступеньку на крыльце и чайку, приваренную на военно-патриотическом памятнике. Большего ущерба мы нанести ей не могли. Но ненавидели мы ее все вместе».

Юность

Не меньше «оплеух задним числом» достается духовной alma mater Чубайса - Ленинградскому инженерно-экономическому институту им. Пальмиро Тольятти (ЛИЭИ), который тот закончил по специальности «экономика и организация машиностроительного производства»: «Что касается института, то мне все время казалось, что жизнь никак не начнется и проходит зря. У меня было только одно чувство: когда же закончатся все разговоры и, наконец, удастся заняться каким-то нормальным полезным делом?» Складывается такое впечатление, что будущий глава Госкомимущества России, организовавшего большой приватизационный «дербан» госсобственности с последующим растаскиванием ее по частным лавочкам и карманам, «нормальное полезное дело» по странной логике усматривает исключительно в полной дезорганизации экономики и уничтожении «машиностроительного производства». Венчает эту душераздирающую ретроспективную самоапологетику обескураживающее признание: «...я просто антинародный».

В общем, с юности наш герой демонстрировал девиантное поведение, не вписывающееся в социалистические нормы. В качестве подтверждения поэтического парафраза «когда б вы знали, из какого сора растут Чубайсы, не ведая стыда» можно привести фотографический артефакт - снимок 1967 года, на котором запечатлен долговязый Толик, с собственноручной надписью весьма самоуничижительного свойства: «Я - форменный урод с 5000 веснушек и рыжими волосами. Как только девочки меня любят? Вероятно, я очень умный». В подписи с равной степенью вероятности угадывается как типичное проявление «комплекса Наполеона», так и неприкрытое кокетство и упоение собственной интеллектуальной «богоизбранностью».

Судя по воспоминаниям одногруппников будущего «ржавого младореформатора», тот зарекомендовал себя как дисциплинированный школяр и не более того. Многие отмечают его нацеленность на административную карьеру. Абсолютный идейный релятивизм и даже концептуальную всеядность будущего запевалы рыночных реформ подчеркивает тот красноречивый факт, что молодому Чубайсу удалось получить вожделенную рекомендацию в члены КПСС. Не правда ли, странное стремление для либерального диссидента? Искренни ли намерения нашего антисоветчика? Или все последующие заверения относительно изначального идеологического неприятия концепции «совка» - всего лишь запоздалые оправдания банального конъюнктурщика?

Зрелость

Впрочем, концептуальное двурушничество г-на Чубайса с самого начала приносит свои плоды. После защиты диплома он остается на «родной» кафедре сначала инженером, а затем ассистентом и председателем совета молодых специалистов. Несмотря на кичливый антисоветизм «задним числом», Чубайс делает себе научное имя на исследовании и разработке «методов планирования, совершенствования управления в отраслевых научно-исследовательских организациях», то есть декларируя ставку на совершенствование, а вовсе не на ниспровержение советской «системы хозяйствования». В результате получает поздравления по случаю присуждения ученого звания доцента.

Но истинное интеллектуальное вскармливание будущий цивилизационный «деконструктор» получил отнюдь не на советской Родине. Как указывает ряд источников, в конце 1970-х годов Анатолий Чубайс стажировался в Международном институте прикладного системного анализа. Речь идет об учебном заведении, учредителями которого в 1972 году (в самый разгар объявленной «разрядки международной напряженности») стали Великобритания, США и Советский Союз, а располагалось оно в Лаксенбурге, респектабельном пригороде Вены. «Головной конторой» этого детища тогдашней «перезагрузки» в СССР стал Всесоюзный научно-исследовательский институт системных исследований. Без преувеличения можно сказать, что эта международная учебная институция стала настоящим инкубатором будущих прорабов развала советской системы. В числе их особо выделяются господа Гайдар, Чубайс, Нечаев, Шохин, Ясин, Мордашов и Гавриил Попов. В предместье австрийской столицы «могучая кучка» будущих младореформаторов активно впитывала в себя либеральные по сути идеи перевода советской плановой экономики на рыночные рельсы.

Вызывает неподдельное удивление тот факт, что в эпоху всевластия КГБ, руководимого Юрием Андроповым, в капстраны не могла проскочить ни одна мышь, не говоря уже о Чубайсе. Тем не менее будущий реформатор выезжает в Австрию.

В условиях продолжающейся холодной войны и непрекращающегося идеологического противоборства двух систем советские ученые были практически обречены на то, чтобы впитывать либеральные догмы в окружении многочисленных сексотов западных спецслужб. История, конечно, умалчивает, в отношении кого акт реальной вербовки можно считать свершившимся фактом. Однако практически не вызывает сомнения, что процесс приобщения к «общечеловеческим ценностям» не прошел бесследно для его непосредственных участников.

По крайне мере, когда Михаил Горбачев в конце 1980-х годов дал отмашку «демонам перестройки» выйти из тьмы, завсегдатаи венских семинаров все как один оказались востребованы на ниве развала советской экономики. Основав мимоходом в Питере клуб «Перестройка», который декларировал продвижение идей «демшизы» в народные массы, Анатолий Борисович осуществил свой первый карьерный блиц-криг. Начав стремительное восхождение по аппаратной лестнице с должности первого заместителя председателя Ленинградского горисполкома, «широко известный в узких кругах» заштатный экономист всего за два года вознесся до постов министра, а затем и вице-премьера общероссийского масштаба.

В период перестроечной смуты лучшей рекомендацией кандидата на участие в объявленной Михаилом Горбачевым реформаторской вакханалии могла быть заявленная готовность идти по трупам. С чем Анатолий Борисович блестяще справился, опубликовав в соавторстве с рядом соратников в шестом номере журнала «Век ХХ и мир» свой программный «Майн кампф» под красноречивым названием «Жестким курсом». Речь идет об аналитической записке, в которой, по сути, прописывается пошаговая инструкция по переходу к рыночной экономике в СССР.

В частности, в записке не делается секрета из того, что «к числу ближайших социальных последствий ускоренной рыночной реформы относятся общее снижение уровня жизни, рост дифференциации цен и доходов населения, возникновение массовой безработицы». Ее авторов также ничуть не смутило, что «это повлечет сильнейшее социальное расслоение и возникновение с высокой вероятностью экономических забастовок в базовых отраслях промышленности и политических забастовок в крупных городах».

Далее идут рекомендации по ужесточению мер по отношению к тем силам, которые покушаются на основной костяк мероприятий реформы, включая «роспуск профсоюзов, запрет на забастовки, контроль за информацией, прямое подавление по отношению к партийно-хозяйственному активу, ограничение полномочий и роспуск представительных органов». О том, что рост благосостояния населения с самого начала не являлся целью затеянных младореформаторами преобразований, свидетельствует следующее эпистолярное откровение г-на Чубайса и Кo, достойное пера гитлеровских идеологов: «Население должно четко усвоить, что правительство не гарантирует работу и уровень жизни, а гарантирует только саму жизнь».

О том, что права человека, свобода слова и прочие ценности, поднимавшиеся на щит антисоветской пропагандой, не имели в глазах крушителей устоев советского общества никакого значения, показывает еще один предельно циничный пассаж, согласно которому в том случае, если курс реформ будет «подвергаться беспощадной критике, подрывая их легитимность», предлагается «задержать принятие законов о печати и политических партиях и поставить под контроль все центральные средства массовой информации».

Латентный мизантроп успешно заложил основы для разворовывания государства и фундамент коррупционной власти

Перед тем как пойти на штурм общесоюзных, а впоследствии общероссийских карьерных вершин, г-н Чубайс «потренировался на кошках», возглавив комитет по экономической реформе мэрии Ленинграда. Таким образом, по иронии судьбы злостный антисоветчик был взлелеян и выпестован не абы где, а непосредственно в самой колыбели революции. В кабинет к своему тезке и по совместительству «крестному отцу» тогдашнего либерального политбомонда А. Собчаку Анатолий Борисович вошел не с пустыми руками, а с уродливым «первенцем» сомнительного происхождения. Речь шла о создании в городе на Неве общесоюзного офшора, скрывающегося под вывеской «свободной экономической зоны».

Цель была одна: ушлые и оборотистые предприниматели всех мастей получили бы возможность в полной мере использовать таможенные и иные льготы, чтобы максимизировать личную прибыль, устроив на региональном уровне первый раунд «оприходования» общенародной собственности. Однако предложение Чубайса в тот момент не встретило понимания со стороны советских органов народовластия. По крайней мере, 6 октября 1990 года Ленсовет на своей очередной сессии признал порочной идею создания свободной экономической зоны, а ее автор был подвергнут самому жестокому и беспощадному остракизму.

Впрочем, подобно известному пушкинскому персонажу, судьба Анатолия хранила. После изгнания из несостоявшегося офшорного рая наш либеральный Адам не слишком долго скучал. Повадки беспринципного хищника, готового без устали обгладывать остов советской экономики без особых угрызений совести за катастрофические последствия, были как никогда востребованы в тот период. В первую очередь понимание было встречено со стороны вчерашних партноменклатурщиков, а сегодня высокопоставленных «воров в законе», которые наконец дорвались до суверенной российской кассы, чтобы обналичить свои власть и влияние во вполне осязаемые материальные коврижки.

1 октября представители постсоветского олигархата отмечали свой коллективный «день рождения». Виновником их сегодняшнего торжества является наш герой. Ровно 20 лет назад в информационное пространство постсоветской России было вброшено новое слово - «ваучер». Согласно официальной легенде «младореформаторов», представлявших интересы дорвавшейся до власти ельцинской команды, приватизационные чеки должны были обеспечить некое подобие справедливости в процессе разгосударствления госсобственности. Принятый в начале 1990-х годов Верховным Советом РСФСР закон об именных приватизационных счетах был призван осуществить переход советской экономики на рыночные рельсы цивилизованным путем. Он, в частности, предполагал, что каждый гражданин, который принимал в свое время участие в создании общенародного достояния, мог хотя бы постфактум, на руинах социалистического Отечества, претендовать на законную долю в госсобственности. Однако красиво звучащие слоганы о создании «широкого класса собственников» и «тысячах крепких хозяйственников», под прикрытием которых осуществлялось растаскивание промышленных и прочих активов Советского Союза, на самом деле оставались лишь словами.

Реализовать схему олигархического передела собственности выпало молодому петербургскому экономисту, попавшему в немилость к Анатолию Собчаку. Не исключено, что после первого провального компрадорского опуса имя Чубайса (вместе с его фамилией) попали бы в «реку забвения», если бы не дело случая. Дело в том, что еще в 1983 году, под Сестрорецком, в пансионате ЛИЭИ с символическим названием «Змеиная горка» встретились две перестроечные рептилии - Анатолий Чубайс и Егор Гайдар. Судя по всему, эта встреча оказалась памятной для обоих участников, поскольку спустя девять лет свеженазначенный премьер России вспомнил о компаньоне антисоветских академических посиделок и пригласил того принять участие в процессе деконструкции коммунистического режима в качестве председателя Госкомимущества. Приоритетной установкой тогда было красноречивое признание о том, что альфой и омегой программы приватизации было отнюдь не создание предпосылок для появления нового класса собственников, а разрушение самой финансовой предпосылки коммунистического режима как такового. «Мы прекрасно понимали, что создаем новый класс собственников. Приватизация не была вопросом идеологии или каких-то абстрактных ценностей, это был вопрос реальной политической ежедневной борьбы», - признавался позднее архитектор приватизации.

По признанию бывшего главы Госкомимущества, единственная цель, которую преследовало его ведомство, заключалась в том, чтобы «уничтожить коммунизм». «И мы эту задачу решили, дорого, дешево, с приплатой - это уже двадцатый вопрос», - откровенничает задним числом Анатолий Борисович. Добавим от себя, что пресловутой «приплатой» в данном случае стали повальная коррупция, нищета, резкое падение жизненного уровня населения и терроризм. Когда классу нуворишей потребовался человек, абсолютно равнодушный к социальным последствиям «обвальной приватизации», латентный мизантроп оказался чуть ли не идеальной кандидатурой. То, что главный организатор аукциона по распродаже советского имущества не был чужд самой пещерной русофобии, доказывают выдержки из его позднейших интервью. «Вы знаете, я перечитывал Достоевского в последние три месяца. И я испытываю почти физическую ненависть к этому человеку. Он, безусловно, гений, но его представление о русских как об избранном, святом народе, его культ страдания и тот ложный выбор, который он предлагает, вызывают у меня желание разорвать его на куски». Согласимся, в свете подобных откровенных высказываний предельное спокойствие, с которым «отец грабительской приватизации» воспринял ее итоги в виде убывания численности населения страны на полмиллиона человек в год, удивления не вызывает.

Если кто-либо полагает, что «дикий капитализм» являлся единственной альтернативой «совку», тому мы напомним, что разработчики реформ изначально планировали создать класс частных собственников, не прибегая к полубандитскому растаскиванию страны. Собственно говоря, принятый Верховным Советом РСФСР закон об именных приватизационных счетах предполагал запустить процесс «народной приватизации», что исключало возможность скупки олигархатом персональных прав собственности на основе чеков номиналом в 10 000 рублей. Доходы от реализации данных прав, в свою очередь, должны были поступить на именные приватизационные банковские счета граждан. Однако честная приватизация не вписывалась в планы «архитекторов» и «прорабов» перестройки. В результате чего на посту председателя Госкомимущества РФ был поставлен человек, готовый идти по трупам. «Мы не могли выбирать между "честной" и "нечестной" приватизацией… Нам приходилось выбирать между бандитским коммунизмом и бандитским капитализмом», - продолжает ретроспективную апологетику собственных деяний Анатолий Чубайс.

Или вот еще один вполне характерный «программный тезис» отца ваучерной приватизации: «Что вы волнуетесь за этих людей? Ну, вымрет тридцать миллионов. Они не вписались в рынок. Не думайте об этом - новые вырастут». Впрочем, «ржаводушный» Анатолий имеет стопроцентное алиби. По понятным причинам указ о введении вместо именных приватизационных счетов безличных ваучеров подписал не он, а лично Президент России Борис Ельцин. Закон, принятый Верховным Советом, был отправлен на свалку истории. В свою очередь, сподвижник Чубайса Сергей Красавченко, глава комитета Верховного Совета по экономической реформе, продержал его неделю в сейфе, чтобы не допустить вынесения на рассмотрение Верховного Совета. «Красавчик» своего добился: по истечении предусмотренного законом срока документ автоматически вступил в силу.

Таким нечистоплотным и жульническим образом в духе бендеровского аферизма было положено начало процесса создания класса собственников в России. Вместо обещанных Чубайсом миллионов счастливых владельцев двух волг и сотен тысяч крепких хозяйственников страна получила свору беспринципных хищников, увлеченных исключительно процессом индивидуального обогащения. В результате только за 1993 год правоохранительные органы выявили 25 тыс. случаев преступлений в сфере приватизации, которые привели к полномасштабной криминализации экономики и социальной сферы.

Впрочем, организатор следующего этапа ваучерной приватизации в виде залоговых аукционов, когда равноприближенные к ельцинской семье олигархи по дешевке скупали за счет кредитов, полученных в госбанках, лакомые кусочки советского ТЭК, металлургии и прочих высокорентабельных отраслей экономики, даже не пытался скрывать антиэкономический характер и сугубо вредительскую мотивацию собственных деяний. «Мы знали, что каждый проданный завод - это гвоздь в крышку гроба коммунизма», - разоткровенничался г-н Чубайс впоследствии в интервью российским СМИ. О том, что программа разрушительной приватизации писалась под диктовку заокеанских «доброхотов» РФ (все-таки участие в заграничных семинарах не прошло даром), свидетельствуют выдержки из внешне непритязательного распоряжения главы Госкомимущества под названием «Об участии консультационных фирм и индивидуальных консультантов в проведении работ по приватизации государственных и муниципальных предприятий». Благодаря ему возглавляемое нашим героем ведомство стало «проходным двором» для западных консультантов по приватизации. После этого вопрос о том, кто подступил вплотную к кормушке, становится риторическим. В таком контексте распоряжение зампреда Чубайса Иваненко «Об организации подготовки кадров управляющих и специалистов для инвестиционных фондов», в соответствии с которым часть кредита Всемирного банка направлялась на обучение работников Госкомимущества, трудно назвать случайным.

Чтобы политически закрепить успехи, достигнутые на компрадорском поприще, а заодно спасти собственную шкуру, а также весь класс новоявленных собственников, слившихся в экстазе с коррумпированным чиновничеством, от ответственности за содеянное, отец-основатель олигархических устоев был в экстренном порядке переброшен на бюрократический фронт в качестве главы администрации президента, а фактически посредника между стремительно деградирующим «отцом российской демократии» и олигархического класса, созданном при личном участии Чубайса. По большому счету участник знаменитой аферы с «коробкой из под ксерокса» спасал свою собственную шкуру, когда члены предвыборного штаба Бориса Ельцина, который возглавлял АБЧ, были задержаны при выносе из Дома правительства коробки с «черным налом», фактически представлявшей предвыборный «общак» новоиспеченных владельцев «фабрик, заводов, пароходов» на нужды переизбрания разваливающейся на их глазах «крыши» в лице первого президента РФ.

Поэтому появившиеся через два года после этой скандальной истории данные о том, что первый заместитель Председателя Правительства Российской Федерации (с марта 1997 года одновременно министр финансов страны) промышляет инсайдерской информацией на рынке госпирамиды ГКО (в августе этого года «благополучно рухнувшей»), уже не слишком сильно уронили репутацию или решающим образом скомпрометировали зарвавшегося «младореформатора», поскольку уже и без этого стало очевидно, что тотальная ложь является основным атрибутом нашего героя с того самого момента, когда он обещал каждому за ваучер две волги, а потом широко декларировал: «...нам нужны миллионы собственников, а не горстка миллионеров».

Впрочем, вскоре выяснилось, что г-н Чубайс, несмотря на свою административно-управленческую несостоятельность, относится к той категории госчиновников, к которым «грязь не липнет». Завсегдатай синклитов «теневого мирового правительства» (г-н Чубайс был неоднократно замечен на заседаниях так называемого бильдербергского клуба) словно обладает неким наднациональным иммунитетом, позволяющим выходить сухим из абсолютно любых передряг. Это, в частности, могут подтвердить пациенты больниц и роженицы в роддомах, обесточенных по милости распорядителя энергорубильника, который во всеуслышание уверял всех в том, что при его чутком руководстве такого энергокризиса, как в США, у нас никогда не случится. Напомним, что Анатолий Чубайс широковещательно посулил это в период «инаугурации» на пост главы РАО «ЕЭС России» в 1998 году. Еще более цинично (с точки зрения конечного результата, очевидного для всех получателей коммунальных «жировок») прозвучало его обещание не допустить роста энерготарифов, чем обосновывалась необходимость расчленения некогда единых энергосистем России на генерирующие и сетевые компании.

Закрепившийся за Чубайсом статус теневого лидера российского истеблишмента не подлежит сомнению, несмотря на то что в последние годы архитектор и прораб катастрофических реформ удален в почетную «наноссылку».

За нашу наноотрасль, впрочем, можно также не беспокоиться: пока государственную корпорацию, работающую под брендом «Роснано», возглавляет такой гениальный управленец, развитие новых технологий России не грозит.

О деятельности ОАО «Российская корпорация нанотехнологий», кроме того что она «направлена на инвестиции частного капитала в наноиндустрию», узнать что-либо почти невозможно, поэтому не совсем понятно, каковы же достижения и успехи г-на Чубайса на этом поприще и в чем вообще заключается его деятельность. Закономерно было бы предположить, что инновационный сектор ожидают такие же перспективы, как и все, за что брался бывший реформатор.

«Эпоха Чубайса». Последовательный курс на минимизацию госприсутствия в социальной, экономической и культурной сферах, реализуемый правящими элитами, подтверждает, что она не просто продолжается, а имеет все предпосылки пережить того, кто дал ей это имя.

Среди тех, кто был никем, но стал всем в ельцинскую эпоху, 43-летнему Анатолию Чубайсу, без сомнения, принадлежит одно из первых мест.

Менее чем за два года никому не известный (кроме узкого круга демократов первой волны) ленинградский экономист вырос от доцента заштатного института до первого заместителя председателя Ленгорисполкома, затем – министра, а затем – вице-премьера. И с тех пор неизменно остается «наверху», будучи при этом едва ли не самым непопулярным политиком в стране: мало кто «объединяет» в негативном отношении к себе столь разные «цвета» спектра. Чубайса категорически не приемлют и правые центристы из «ЯБЛОКА», и социал-демократы, и коммунисты, и «державники», и левые радикалы. Правда, есть и исключения: так, среди столичной интеллигенции Чубайсом, напротив, принято восхищаться и дружно вставать на его защиту от любых нападок.

«Он пройдет по колено в крови и его не стошнит» – было когда-то сказано о Чубайсе. Действительно, первому вице-премьеру не присуще сочувствие к возможным жертвам его экономических экспериментов. Но, похоже, роль заведомого «злодея» российского политического театра Чубайса устраивает: можно хладнокровно делать то, что он считает нужным, не беспокоясь при этом о реакции общественного мнения. Хуже уже не будет: среди российских политиков очень мало тех, кто бы не мечтал сразиться с Чубайсом во втором туре каких-нибудь значимых выборов.

За последние годы он добился того, чего хотел: он стремился к власти и получил ее. Сегодня он может распоряжаться судьбами других людей, будучи совершенно независимым от них благодаря выстроенной при его активнейшем участии авторитарной государственной машине.

Чтобы понять его настоящее (которое, большей частью, широко освещалось), надо заглянуть в его прошлое, которое известно значительно меньше.

Доцент

Свое «происхождение» Анатолий Чубайс ведет из Ленинградского инженерно-экономического института, который он закончил в 1978-м. Институт был не слишком престижный: в те годы он, большей частью, служил прибежищем для мальчиков и девочек, по разным причинам не замахнувшихся на экономический факультет Университета. Те, кто учил Чубайса в институте, вспоминают об исполнительном и усидчивом студенте, однако, явно настроенном на карьеру – если не научную, то административную. Все складывалось более-менее гладко: после защиты диплома Чубайс остался на кафедре, работал сперва инженером, затем ассистентом, а после защиты диссертации об управлении НИОКР – доцентом (с 1982-го). Параллельно при его активном участии начал формироваться своего рода «кружок» экономистов.

В октябре 1979 года во время сельхозработ в совхозе «Бокситогорский» знакомятся три сверстника-экономиста: Анатолий Чубайс, Григорий Глазков и Юрий Ярмагаев. И начинают традиционные для интеллигентов той поры (особенно, собравшихся для физического труда) дискуссии о глобальных проблемах мироздания. Дальше процитируем полушутливый «дневник» Чубайса, относящийся к тем временам, и переданный Юрию Ярмагаеву в 1987 году «для написания истории первого движения рыночников в России».

Ноябрь 1979: первая дискуссия о НЭПе, Бухарине и «ситцевой индустриализации».

Конец 1980: рождение идеи постоянно действующего семинара и воплощение ее в жизнь.

Середина 1981 – конец 1982: расширение контактов (Одесса, Москва). Крупных научных результатов не видно.

Конец 1982: знакомство Анатолия Чубайса с Сергеем Васильевым.

Весна 1983: знакомство Анатолия Чубайса с Егором Гайдаром в Москве.

Ноябрь 1983: рождение идеи информационного семинара.

Осень 1984: отъезд Григория Глазкова в аспирантуру, подключение Михаила Дмитриева и Сергея Игнатьева.

Май 1985: предложения Чубайса в ОК КПСС по перестройке хозяйственного механизма.

Ноябрь 1985: первый приезд Гайдара в Ленинград, выступление на семинаре, знакомство со всем составом.

Май 1986: работа всей группы на ОК КПСС по предложениям об экономической реформе.

Сентябрь 1986: ничем не оправданное затишье...

Большинство упоминаемых имен сегодня не нуждается в расшифровке. Так, Сергей Васильев станет депутатом Ленсовета, затем – руководителем рабочего центра экономических реформ при Правительстве России, затем – заместителем министра экономики, затем – замом руководителя аппарата правительства. Сергей Игнатьев станет советником Гайдара в бытность его и.о. премьера, а затем – заместителем министра, Михаил Дмитриев – депутатом России, а затем – первым заместителем министра труда и социальных отношений. Григорий Глазков постепенно отойдет от группы, сосредоточившись на работе за границей. Зато к работе группы подключится «вторая волна», где встречаются не менее известные имена – москвичи Петр Авен и Александр Шохин, покойный Михаил Маневич (впоследствии – вице-губернатор Петербурга), Дмитрий Васильев (нынешний руководитель ФЦКБ), Андрей Илларионов, Альфред Кох... Все они регулярно общались, ездили друг к другу в гости, обменивались идеями – и вряд ли предполагали, что им дано их осуществить.

Вспоминая Анатолия Чубайса той поры, почти все сходятся в одном: было очевидно, что он – человек с колоссальными амбициями. Он никогда ни в чем не сомневался, он практически не прислушивался к чужому мнению, если оно отличалось от его собственного, он был «заряжен» на будущую карьеру и методично выстраивал ее ступени. При этом многие его взгляды были, как вспоминает Юрий Ярмагаев, вполне «партийными»: еще в середине 80-х годов будущий строитель капитализма в России Чубайс (причем не на публике, а на кухне) уверял друзей, что у капитализма нет и не может быть будущего, что социализм – это крупнейшее достижение человечества и надо только очистить его от сталинских наслоений. И еще одно качество проявлялось сразу: открытое презрение к демократии, как к «буржуазному пережитку». Все, что нужно делать, должно быть сделано только силой и только «сверху».

«Перестройка»

Как только подули вольные ветры, Чубайс уловил их одним из первых и быстро стал одной из самых заметных фигур в клубе «Перестройка» – легендарной организации, из которой, как из гоголевской «Шинели», вышло подавляющее большинство будущих питерских политиков: депутатов России и Ленсовета, министров и высших чиновников. Вместе с известным некогда (а сейчас полузабытым) Петром Филипповым Чубайс читал в клубе лекции о рыночной экономике, об акционерных обществах, аренде, формах собственности – которым жадно внимали собравшиеся в «Перестройке» технократы, никогда до этого не слышавшие большинство этих терминов.

Популярность Чубайса стала расти – и одно время, когда полагалось выбирать руководителей не только предприятий, но и научных институтов, его даже пробовали избрать директором ленинградского ИСЭПа (Института социально-экономических проблем), но безуспешно.

Параллельно с изучением других теорий рыночной экономики доцент Чубайс пытался постигнуть ее на практике – участвуя в кооперативном движении. Но весьма своеобразно: так, сотрудники одного из предприятий питерской «оборонки» помнят, как «команда» Чубайса предложила провести исследование по повышению рентабельности предприятия, получила немалый аванс – а затем начала «тянуть волынку». После неоднократных напоминаний «исследователи» принесли явную халтуру, но руководство завода предпочло махнуть на это рукой и формально «закрыть» работу, смирившись с пущенными на ветер деньгами.

Ни в первых (в 1989-м), ни во вторых (в 1990-м) выборах в Ленинграде Анатолий Чубайс не участвовал. Ему нужно было другое: поддержка будущих депутатов, чтобы с их помощью пробиться в административные структуры. Еще во времена небывалой популярности лозунга «Вся власть – Советам!» и задолго до того, как адептами «сильной исполнительной власти» станут многие демократы, Чубайс и его команда уверовали в «исполнительную вертикаль». Демократами все они не были, что называется, по определению, поскольку четко понимали (отдадим должное их прагматизму): желанные для них экономические реформы могут быть реализованы только авторитарными методами. И потому с самого начала они были нацелены на исполнительную власть и не скрывали этого.

«Следуя жестким курсом...»

В шестом номере популярного в то время, а сейчас полузабытого журнала «Век XX и мир» за 1990 год был опубликован чрезвычайно интересный документ. Тогда на него многие (в том числе и автор) не обратили внимания: мало ли что пишут?

Документ представлял собой фрагмент «аналитической записки по концепции перехода к рыночной экономике в СССР», подготовленной группой Чубайса в марте 1990-го и напечатанной под характерным названием «Жестким курсом...». Целью авторов было, как они заявили, исследование возможных последствий ускоренного перехода СССР к рыночной экономике (концепция «большого скачка»).

Внимательное прочтение записки крайне занимательно. По сути, перед нами – один из первых «манифестов» радикал-реформаторов, доказывающий: многое из последовавшего затем (когда авторы записки получили возможность реализовать свои концепции на практике) было не случайной ошибкой, неизбежной при блужданиях в хаотических поисках верного пути, а сознательно задуманной линией.

Так, напрасно радикал-реформаторов потом обвинят в пренебрежении социальными последствиями либеральных реформ: как выясняется, они все прекрасно себе представляли. Читаем в «записке»: «...к числу ближайших социальных последствий ускоренной рыночной реформы относятся общее снижение уровня жизни, рост дифференциации цен и доходов населения, возникновение массовой безработицы». В свою очередь, это повлечет сильнейшее социальное расслоение и возникновение «с высокой вероятностью экономических забастовок в базовых отраслях промышленности и политических забастовок в крупных городах».

Основными лозунгами этих забастовок, предсказывают авторы, будет недопущение роста цен, поддержание высокого уровня занятости, повышение зарплаты в соответствии с ростом цен и недопущение высокой дифференциации доходов. Как же предлагается реагировать на такое социальное сопротивление планируемым мерам – корректировать курс в соответствии с желанием граждан? Как бы не так: по мнению авторов, в этих условиях правительству очень важно взять «правильный тон» по отношению к обществу: никаких извинений и колебаний!

Так, следует предусмотреть «ужесточение мер по отношению к тем силам, которые покушаются на основной костяк мероприятий реформы – например, роспуск официальных профсоюзов в случае их выступления против правительственных мер, а также создание параллельных профсоюзов».

Очень важно, утверждают Чубайс и его команда, «дифференцировать меры в отношении рабочего движения – закрывать, например, одну шахту из трех, сохраняя на остальных нормальные условия оплаты» (пусть прочтут эти слова кузбасские шахтеры). Наконец, «совершенно необходимы меры прямого подавления по отношению к представителям партийно-хозяйственного актива». Впрочем, авторы готовы сохранить, как они выражаются, «политические отдушины – плюрализм и гласность во всем, что не касается экономической реформы» (выделено мной . – Б.В. ). И еще один замечательный пассаж: «население должно четко усвоить, что правительство не гарантирует место работы и уровень жизни, а гарантирует только саму жизнь». Здесь даже комментарии не требуются.

Переходя к конкретному сценарию реформы, Чубайс и его команда предвидят: реформа «рискует встретить недовольство и даже сопротивление большинства политических сил и социальных групп общества». Что же, придется временно отказаться от «прежних «перестроечных» программ и обещаний», возможно – распустить только что избранные первые демократические Советы, поскольку даже Советы с преобладанием демократов «настроены популистски», и депутаты не готовы поддержать жесткие и непопулярные мероприятия. И тем более – антидемократические меры, которые реформаторы считают необходимым использовать.

«Фундаментальным противоречием» планируемой экономической реформы группа Чубайса (поражает четкость и цинизм формулировок – не забывайте, что это март 1990-го, а не март, скажем, 1993-го) называет противоречие между целями реформы и средствами ее осуществления, среди которых «не последнее место займут меры антидемократического характера»: запрет на забастовки, контроль за информацией, ограничение полномочий или роспуск представительных органов. Для проведения реформы правительству будет нужна «свобода рук» – и реформаторы уверенно предлагают правительству беспощадно подавить любое возможное «идеологическое» сопротивление. Опасаясь, что будет организована разнообразная партийная печать, где правительственная политика будет «подвергаться беспощадной критике, подрывая легитимность реформы», они бестрепетно отмечают: «не исключено, что придется задержать принятие законов о печати и политических партиях». Кроме того, полагает группа Чубайса, «в самое ближайшее время идеологам реформы из состава политического руководства страны необходимо поставить под свой контроль все центральные средства массовой информации». Понимая, что «непосредственное цензурирование публикаций и передач о реформе даст скорее отрицательный эффект», реформаторы указывают: «основным рычагом управления должна быть кадровая политика». Как в воду глядели...

Ленсовет

3 апреля 1990-го блок «Демократические выборы-90» победил на выборах Ленсовета, и вскоре Анатолий Чубайс появился в коридорах Мариинского дворца. Довольно быстро он освоился и научился «нести» себя по зданию, ощущая собственную персону весьма значительной: именно его группе было поручено разработать «идею-фикс» ленинградских демократов – создание в городе свободной экономической зоны.

Организация экономического рая в отдельно взятом городе (с освобождением от всех налогов, после чего предприниматели должны были повалить в зону табунами) некоторое время была очень популярна. При том, что вокруг уже были карточки и пустые полки. Но ожидание некоего чуда, которое решит все проблемы, было вообще крайне характерно для той эпохи, и Чубайс бодро взялся за его поиски. А вместе с ним – и упомянутые Сергей Васильев, Михаил Маневич, Сергей Игнатьев и другие.

Через полгода выяснилось, что работа идет неудовлетворительно – 6 октября 1990-го сессия Ленсовета это констатирует своим решением. И... через три дня, 9 октября Анатолий Чубайс утверждается той же сессией в должности первого заместителя председателя Ленгорисполкома Александра Щелканова и председателя Комитета по экономической реформе! Парадокс? Не совсем: как вспоминают депутаты Ленсовета, в кадровом плане у ленинградских демократов был практически полный вакуум! Старая экономическая гвардия явно не котировалась – их всех было принято считать реакционерами и ретроградами, немногие экономисты из «своих» уже получили депутатские мандаты – и практически, не было никого, кто мог быть рекомендован на этот пост. А Чубайс был несомненным лидером большой группы молодых экономистов и при этом обладал явными организаторскими способностями. Кого же еще было назначать? Кроме того, работу Чубайсу давали не конкретную (где решения надо было принимать каждый день, чтобы не остановилось городское хозяйство, транспорт, торговля), а скорее бумажную. Завалит – не страшно.

Чубайс «оправдал» ожидания: идея свободной экономической зоны полностью провалилась. Точнее, тихо сошла на нет. Одна из гипотез – к этой идее охладел Ельцин после избрания президентом (до того он ее поддерживал), другая – разработчики так и не смогли предложить ничего конкретного. И наверное, лучше всего степень полезности этого этапа работы Чубайса характеризует то, что за все время существования Ленсовета сессия только один раз приняла беспрецедентное решение: прекратить финансирование одного из комитетов городской мэрии. Это был комитет по организации свободной экономической зоны...

Надо сказать, что отношение к Чубайсу-экономисту и его концепциям уже тогда среди специалистов было достаточно скептическим.

Вот что рассказывала мне в свое время депутат Госдумы из Петербурга, профессор и доктор экономических наук Оксана Дмитриева: «Радикал-реформаторы – Гайдар, Чубайс и другие – все время предлагают «волшебную палочку». Стоит ее найти – и все решается как бы само собой. Отпустим цены, выпустим и раздадим ваучеры, победим инфляцию – и ничего больше делать не надо. Но так не бывает! Наши дороги с Чубайсом, Андреем Илларионовым, Дмитрием Васильевым и другими разошлись в 1990-м году, когда появилась великая идея господина Чубайса о свободной экономической зоне. Мне сразу стало ясно, что никакой концепции там нет, а многочисленные красивые слова ведут совсем не в ту сторону. А потом расхождение проявилось в отношении к экономической реформе вообще – по моему мнению, эти вопросы нуждаются в очень тщательной профессиональной проработке. Но как тогда, так и сейчас от всей этой компании исходят в основном лозунги – а делать реформу на лозунгах нельзя, она требует конкретного расчета и анализа всех возможных последствий. А профессионализма у этой «команды реформаторов» просто нет, потому что профессионализм в первую очередь предполагает профессиональную работу...»

Помимо работы над «зоной» за время пребывания в питерской исполнительной власти Анатолий Чубайс с профессиональной точки зрения не запомнился почти ничем. С теми, от кого он зависел, он был скромен, вежлив, поначалу даже стеснялся пользоваться служебной машиной (его старенький «Запорожец» нередко стоял допоздна у Мариинского дворца, где тогда размещались и Ленсовет, и исполком), хотя быстро привык. Раскрывался Чубайс лишь в редкие моменты экономических дискуссий в узком кругу. Как вспоминала одна из социологов, работавших тогда в Ленсовете, и не раз обсуждавшая с ним конкретные экономические проблемы, идеи Чубайса были просты: «...как можно быстрее «выкинуть» как можно больше собственности на рынок, отдать ее кому угодно, лишь бы скорее, время все «устаканит», рынок все «утрясет», главное – собрать деньги, отправить их в Москву и там сжечь, потому что денег слишком много. Что будет с людьми, какие социальные последствия могут наступить – все равно, кто выживет – тот выживет, наплевать на социальную сферу вообще, сейчас нельзя себе позволить отвлекаться на эти раздумья, надо подавить в себе жалость... Чубайс, – говорит мой собеседник, – был, по сути, примитивен – но создавалось такое впечатление, что он гордился этим примитивизмом и как-то «заводился», ощущая себя этаким «железным Феликсом», хладнокровно экспериментирующим над ничтожными людишками».

Однако, одну задачу Чубайс все-таки решил. Именно работая в исполкоме, он создал свой имидж и собрал свою команду. По словам Юрия Ярмагаева, об имидже Чубайс заботился необычайно: блестящий актер, он всегда безупречно разыгрывал необходимую роль перед телекамерой или перед журналистским диктофоном. Несмотря на провал идеи свободной зоны, Чубайс с ее помощью «засветился» как мог: одно время ей была посвящена даже специальная радиопередача. Что касается команды – одного за другим он «вытаскивал» на чиновничьи должности в своем комитете: аспирантов, младших научных сотрудников и старших инженеров, и эти люди были лично ему обязаны всем. Фактор личной преданности значил необычайно много, и Чубайс не жалел на свою команду времени, он приучал их к аппаратной работе, к бумажному круговороту, к проталкиванию нужных решений – и преуспел в этом. Впоследствии именно они станут его опорой, когда сам Чубайс получит реальную власть – и в гораздо больших масштабах, чем в Питере.

В исполкоме Ленсовета Анатолий Чубайс проработал до лета 1991 года – пока Анатолий Собчак, с которым у него тогда были не слишком дружеские отношения, не стал мэром. В образованной вместо исполкома мэрии места для Чубайса уже не нашлось, и он получил почти декоративный пост главного экономического советника мэра, который занимал до ноября 1991 года. Иными словами, до назначения председателем Госкомимущества.

Приватизатор

Жаль, что в свое время иностранное слово «ваучер» так и не заменили на исконно русское слово «чубайсор». Потому что девять десятых россиян, вспоминая о Чубайсе, первым делом вспоминают именно ваучеризацию всей страны и две обещанные каждому «Волги».

Почему человек из Петербурга вообще, и в частности Чубайс, был избран тогда для роли главного приватизатора всея Руси? Ключевую роль, конечно, сыграло давнее знакомство с Егором Гайдаром, которому для проведения запланированной «обвальной» приватизации нужен был, во-первых, «свой», во-вторых – решительный, в-третьих – равнодушный к неминуемым социальным последствиям администратор. Чубайс удовлетворял всем этим требованиям. К тому же он имел административный опыт (все-таки он был в Петербурге на достаточно высоком посту). Вызванный на «презентацию» к Ельцину, он понравился президенту – и был назначен на пост председателя ГКИ, который тогда даже и не считался особо престижным. Тем более что на дворе были пустые прилавки, а впереди – либерализация цен. Пройдет некоторое время, и все поймут, какое могущество на самом деле дает этот пост со скромным названием – но будет поздно: вплоть до нынешнего дня Чубайс только один раз на несколько месяцев (в краткую эпоху Владимира Полеванова) выпустит систему ГКИ из сферы своего влияния.

История российской приватизации описана многократно (правда, большинство ее летописцев трудно назвать незаинтересованными лицами), а о том, насколько эффективной оказалась приватизация «по Чубайсу» существуют диаметрально противоположные мнения. Одни полагают, что приватизация – чуть ли не единственное доведенное до конца дело, начатое реформаторами, и именно профессионал Чубайс построил отлаженную машину, которая позволила в кратчайшие сроки создать в стране класс собственников. Другие иного мнения: так, Александр Солженицын заметил, что ни один гражданин России не получил по своему ваучеру полагающейся ему доли государственного имущества. А по мнению уже упомянутой Оксаны Дмитриевой, «для распродажи большей части основных фондов России за пять миллиардов долларов (при том, что ее минимальная стоимость оценивалась в десятки раз выше) непонятно в какие руки не надо ни особого профессионализма, ни отлаженной машины. Была обыкновенная свалка, распродажа под шумок: продажа, например, Братского алюминиевого завода по цене двухсуточного выпуска продукции – это что, «высокий профессионализм»? Профессионализм был нужен для того, чтобы продать дорого или обеспечить потом приток инвестиций. Но приватизаторы ставили перед собой не экономические, а чисто политические, как они потом признавались, цели – например, показать Западу, как у нас решительно проводятся реформы...».

Но вернемся к Чубайсу: его главной чертой на посту «министра приватизации» (а затем – главной чертой Чубайса-политика вообще) стал правовой нигилизм. Логика его была по-своему безупречна: если желаемой цели мешает какой-то закон (плохой уже потому, что он ей мешает) – закон надо игнорировать. Или обойти, или нарушить. Пока нужное, но незаконное решение оспаривают – работа будет идти. Даже если отменят – примем такое же решение под другим названием... По сути, вся российская приватизация была проведена в рамках именно этой идеологии. И началась она с фактической отмены закона об именных приватизационных счетах.

Сегодня уже мало кто помнит, что первоначально планировалось не выдать всем гражданам России безличные ваучеры, а открыть для них именные приватизационные счета. Чубайс мгновенно понял, что эта система не просто достаточно сложно реализуема с технической стороны (открытия 150 миллионов банковских счетов), но она не позволяет решить ключевую, с точки зрения либеральных реформаторов, задачу: создать будущую опору для авторитарного политического режима, при котором только и возможно проводить либеральные реформы. Власть должна была помочь стать крупными собственниками тем, кто впоследствии при помощи этого богатства не допустил бы смены власти.

Способом решения этой задачи стали ваучеры – которые и придумал Чубайс, «пробив» в феврале 1992 года соответствующее постановление правительства. Главное достоинство ваучеров в том, что их можно было скупить по дешевке, и они быстро сконцентрировались в руках обладателей крупных состояний. Само собой, большинство будущих собственников были бы для реформаторов, что называется, не чужие – их заранее «вскормили» бы, дав возможность сделать деньги на отпуске цен, на протекционистском доступе к дешевому сырью и дешевым государственным кредитам, на «банковском буме»... Однако на пути всей этой стройной схемы стоял закон об именных приватизационных счетах. Его надо было обойти – и Чубайс его обошел.

Придуманная им схема была гениально проста и опиралась на так называемые «особые полномочия» Бориса Ельцина эпохи 1992 года: президент имел право издавать указы, формально противоречащие законам, и если Верховный Совет в течение недели не отменял указ – он сохранял силу. Так вот, сперва Чубайс подписал у президента указ о введении ваучеров, а затем, по свидетельству бывшего председателя Совета Республики ВС России Владимира Исакова, присланный в Верховный Совет указ странным образом «затерялся» в Комитете ВС по экономической реформе, пока недельный срок не истек. То, что председатель этого Комитета и верный сторонник Ельцина Сергей Красавченко впоследствии стал первым заместителем главы президентской администрации, трудно назвать случайным совпадением.

Однако главным достижением Чубайса станут не столько ваучеры, сколько строительство «империи Госкомимущества».

В свое время, летом 1991 года, приняв первый российский закон о приватизации, депутаты Верховного Совета, по сути, вырыли себе могилу. Ведь именно этим законом было установлено, что к органам с непривычным и казавшимся скромным названием «комитеты имущества» отходило монопольное право распоряжения гигантской государственной собственностью. Чем они – большей частью усилиями Чубайса – и воспользовались. И не успели оглянуться народные избранники, как у них под носом возникла мощнейшая вертикальная структура, исключительно в коридорах которой решалось – кто и почем станет владельцем того или иного куска некогда общего добра, кто получит в аренду здание, помещение или земельный участок, по каким правилам будет приватизироваться предприятие, кому при этом достанется сколько акций и так далее.

Теоретически система распоряжения государственной собственностью должна была работать по закону и под контролем представительной власти. На практике же, как известно, все вышло несколько иначе – и не случайно. С самого начала Чубайсом был сформулирован ключевой принцип: максимальное отстранение представительной власти от влияния на процессы приватизации. Схема приватизации должна была работать быстро, без обсуждений и дискуссий, и с беспрекословным выполнением приказов «сверху» – поэтому упор должен был делаться на президентские указы, правительственные постановления и распоряжения и инструкции ГКИ, выпуск которых не требовал много времени и парламентских дискуссий.

Принцип этот, блестяще реализованный впоследствии, был предложен Чубайсу его западными консультантами (которым, как известно, Всемирный Банк еще в 1992 году выделил 90 миллионов долларов на «организационную поддержку российской приватизации», немалая часть этой суммы пошла и на оплату российских экспертов). И надо сказать, ученики из ГКИ оказались весьма способными: с осени 1992 года вся российская приватизация осуществлялась не по законам, а по заменявшим или отменявшим их указам и другим нормативным документам исполнительной власти. До осени 1993-го для этого сохранялись хотя бы формальные препятствия, после и они исчезли: правом в России стала воля ее президента, возведенная в закон.

Обеспечив себе желаемый режим, созданная Чубайсом Приватизационная Система заработала, как часы: она сама для себя устанавливала правила (по мере необходимости освящая некоторые из них президентской подписью), и сама же себя потом хвалила за безукоризненное их выполнение. Правила же писались так, чтобы обеспечить нужный результат (скажем, победу на конкурсе заранее определенному участнику) или чтобы их легко можно было обойти. Так, не является секретом, что около приватизационных органов много лет кормятся коммерческие структуры, учрежденные, как говорят, при непосредственном участии сотрудников этих органов или их друзей, и за немалую плату «готовят документы на приватизацию», составляют планы, заявки на инвестиционные конкурсы и тому подобное.

Были ли возможны другие методы и другая система приватизации? Более открытая, более честная, более зависимая от мнения общества, менее подверженная коррупции? Этот вопрос до сих пор не имеет четкого ответа, но очевидно другое: Чубайс никогда не стремился создать такую систему. Он целенаправленно создавал именно ту систему, которая действует сегодня. Потому что именно она обеспечивала ему и его соратникам власть, могущество, влияние, да и (чего скрывать) – богатство. Даже если опустить «коррупционные» моменты (а число преступлений в области приватизации поражает воображение), приватизационные ведомства и их чиновники всегда имели колоссальные доходы, ведь в их кассу законно поступал определенный процент от всех приватизационных сделок. Недаром зарплата в комитетах и фондах имущества – чуть ли не коммерческая тайна.

И в завершение краткой истории приватизации по Чубайсу вернемся к ее законности. Представляется достаточно обоснованным вывод о том, что шаткая правовая база российской приватизации (всего два закона, из которых один нарушен полностью, а второй – частично, зато указов, постановлений, распоряжений и инструкций – тысячи) создавалась намеренно. Простой пример: формально вся российская приватизация после 31 июля 1994 года (окончание чековой приватизации) незаконна, поскольку парламент так и не утвердил предложенную ГКИ госпрограмму приватизации. Но замысел Чубайса, возможно, в этом и заключался: незаконная приватизация приковала тех, кто в ее рамках получил собственность, к действующей власти, сильнее чем любые дружеские отношения. Стоит рухнуть режиму – и можно будет совершенно законно, не вызывая протеста у Запада, все отобрать назад...

«Министр-администратор»

Чисто «приватизационный» период работы Чубайса завершился в конце 1994 года – когда он был назначен первым вице-премьером. С той поры «министр-администратор» (меткое определение из прекрасной сказки Евгения Шварца, буквально «прилипшее» к Чубайсу из-за поразительного сходства манер с прототипом) становится настолько часто упоминаемой фигурой в российских СМИ, что, казалось бы, трудно рассказать о нем что-либо относительно новое. Тем не менее, на ряд штрихов следовало бы обратить внимание – тем паче, что традиционные летописцы Чубайса (журналисты, давно уже сделавшие своей профессией восхваление Анатолия Борисовича и хорошо известные коллегам по перу) стараются не акцентировать на этом внимание.

Известно, что Чубайс – фактический лидер «Демемократического выбора России» и на нем фактически держится эта партия – именно «империя ГКИ» и связанные с ней структуры в свое время использовалась для создания партии, а затем – для ее поддержки. Несколько менее известно, что в начале 1995 года, когда выбороссы (отдадим им должное) активно протестовали против войны в Чечне, член политсовета ДВР Анатолий Чубайс ни разу не высказался против войны и не вышел в знак протеста из состава правительства. Он поступил с точностью до наоборот: приостановил свое членство в ДВР, четко продемонстрировав свою полную лояльность Ельцину.

Известно, что Чубайс, одно время имевший прохладные отношения с Анатолием Собчаком, активно поддерживал его во время выборов губернатора летом 1996 года. Несколько менее известно, что после поражения Собчака Чубайс, назначенный главой президентской администрации, постарался не допустить немедленного расследования финансовых злоупотреблений бывшего мэра Петербурга – тем паче, что могли возникнуть неприятные вопросы к тем сотрудникам администрации Собчака, которые после его проигрыша оказались на работе в Москве (достаточно назвать бывшего первого заместителя Собчака Владимира Путина, возглавляющего ныне Главное контрольное управление президента). И результаты работы комиссии по приемке-передаче дел тихо спустили на тормозах. Но благосклонность Анатолия Чубайса к Анатолию Собчаку этим не ограничилась: 31 октября 1996 года Чубайс официально обратился к своему другу, тогдашнему председателю ГКИ Альфреду Коху с просьбой простить 3-миллиардный долг по арендной плате Санкт-Петербургскому центру ЮНЕСКО, президентом которого является Собчак. «Найти возможность положительного решения вопроса», – просил Чубайс, – «учитывая государственные интересы России как члена ЮНЕСКО». Между тем указанный центр никакого отношения к ЮНЕСКО (что Чубайс обязан был знать) не имеет и является чисто общественной организацией, созданной группой частных лиц с целью «поддержки ЮНЕСКО». С таким же успехом можно организовать «центр поддержки Ватикана», а затем начать продавать индульгенции со скидкой... И только решительное противодействие такой «доброте» Анатолия Борисовича в отношении Анатолия Александровича со стороны петербургских властей помогло предотвратить «прощение» долга.

Известно, что Чубайс, мягко говоря, не любит лидера «ЯБЛОКА» Григория Явлинского, и это чувство вполне взаимно. Ведь именно Чубайс во время президентской кампании запустил (а контролируемые президентской командой СМИ растиражировали) утверждение о том, что каждый голос, поданный за Явлинского, якобы «работает на Зюганова». Несколько менее известно об их личной встрече между двумя турами президентских выборов – в кабинете Явлинского в «ЭПИцентре». Тогда Чубайс открытым текстом предложил Явлинскому пойти путем Александра Лебедя и занять пост первого вице-премьера в обмен на поддержку Ельцина. И даже показал подписанный указ о назначении. Однако Явлинский отказался, заявив: «До выборов никаких назначений не приму». «А после выборов никто уже ничего и не предложит», – ответил Чубайс. На том они и расстались. Правда, в апреле 1997-го, в день 45-летия Явлинского, самое комплиментарное поздравление он получил почему-то именно от Чубайса...

Известно, какая замечательная история произошла в июне 1996 года со знаменитой коробкой из-под ксерокса, вынесенной из Белого дома. Впоследствии в «МК» напечатают расшифровку разговора якобы Чубайса, Виктора Илюшина и некоего Сергея, где история с коробкой комментировалась столь недвусмысленно, что в случае подлинности записи следовало бы, как минимум, возбудить дело против участников дискуссии. Чубайс, естественно, объявит все это «враньем» (традиционная реакция первого вице-премьера на обвинения), и все на том кончится. Несколько менее известно, что через несколько месяцев подлинность пленки (по крайней мере, запись на ней голосов Чубайса и Илюшина) подтвердит экспертиза Генеральной прокуратуры, о чем Юрий Скуратов и сообщит депутатам. Но воз останется на том же месте...

Шесть мифов о Чубайсе

Без сомнения, Чубайс – одна из самых мифологизированных фигур российской политики. Впрочем, большинство мифов о нем целенаправленно создано им самим и все чаще ставится под сомнение.

Принято считать, что Чубайс – талантливый экономист, убежденный демократ и последовательный либерал. Однако Чубайс никогда не выделялся как экономист и никогда не был демократом, всегда исповедуя авторитарные идеи и придерживаясь принципа «цель оправдывает средства». Мне не раз приходилось писать: ненависть к демократии и к представительным органам была у наших радикал-реформаторов «в крови». Они всегда четко понимали (отдадим должное их прагматизму): желанные для них экономические реформы, проводимые вопреки интересам большинства общества и ведущие к его обнищанию и социальной поляризации, могут быть реализованы только авторитарными методами. Отсюда – любовь к Пиночету и Франко, восхищение опытом Аргентины и Перу (спасибо, хоть гитлеровскую Германию в пример не приводят).

Что касается либерализма, то действия Чубайса разительно расходятся с его заявлениями. Выступая на словах за низкие налоги, низкие государственные расходы и честные правила игры на рынке, на деле Чубайс способствовал установлению высоких налогов, созданию гигантского государственного аппарата и перераспределению собственности путем нечестной конкуренции.

Принято считать, что Чубайс – специалист по решению самых трудных задач, и он последовательно доводил до конца все, за что брался. Однако Чубайс провалил немало дел, за которые брался – начиная от создания свободной экономической зоны в Ленинграде и заканчивая сбором налогов и исполнением бюджета в 1997-м (напомним, что секвестр так и не был утвержден). Возврат долгов бюджетникам в 1997-м (предмет особой гордости Чубайса) до сих пор ставится под сомнение, судя по информации из регионов – не говоря о том, что долги возникли в результате проводимой при участии Чубайса политики. Что же касается таких «доведенных до конца» дел, как приватизация большей части основных фондов России по бросовым ценам или финансовая стабилизация при помощи невыплаты зарплаты и перевода 3/4 экономики на бартерные рельсы – полезность их, мягко говоря, спорна.

Но, может быть, надо признать успешным создание фондового рынка? Да, Чубайс долгие годы выстраивал разветвленную систему, которая позволила развить в стране указанный рынок, но его главным экономическим последствием оказалась сильнейшая «оттяжка» средств от реального сектора экономики. Если на рынке ГКО, которым Чубайс гордился как одним из главных своих достижений, можно было без проблем получить 200% годовой прибыли, надо ли удивляться, что никто не хотел вкладывать средства в промышленность или сельское хозяйство? Ну а чем закончилось построение «пирамиды ГКО», мы хорошо знаем. Не знаем только, какие именно прибыли получили отечественные и иностранные друзья наших «реформаторов» на этом рынке, иными словами – не знаем потери, понесенные государственной казной в результате усилий Анатолия Борисовича...

Принято считать, что Чубайс – эффективный политический менеджер, обеспечивший Ельцину победу на выборах 1996 года. Однако не нужно быть гениальным менеджером, чтобы, имея в своем распоряжении государственный бюджет и все общенациональные телеканалы, добиться победы над соперниками, отрезанными и от денег, и от средств массовой информации. При этом в декабре 1995 года партия Чубайса не попала в парламент, получив даже меньше голосов, чем блок Ампилова, а осенью 1996 года руководимая Чубайсом президентская администрация при колоссальном перевесе в ресурсах не смогла переиграть оппозицию во время «марафона» губернаторских выборов.

Принято считать, что Чубайс – главное связующее звено России с Западом, а его присутствие в правительстве – гарантия необходимой нам международной поддержки отечественных реформ и, следовательно, стабильности российской экономики. Однако по факту присутствие или отсутствие Чубайса в правительстве не оказывает практически никакого влияния ни на масштабы западной помощи, ни на финансовые показатели России. Достаточно вспомнить, что отставка Чубайса в начале 1996 года ни на йоту не сдвинула курс российских акций, а последний «обвал» на российском фондовом рынке и бегство инвесторов из страны происходили именно в тот момент, когда президент заявлял о намерении «не трогать» Чубайса до 2000 года. Что касается отношения к Чубайсу на Западе, то оно давно уже не столь безоблачно, как это изображается в лояльных к нему газетах и телеканалах. Особенно после «книжного скандала»: автор известной статьи в «Вашингтон Пост» Питер Редуэй отнюдь не одинок в своем скептицизме.

Наконец, принято считать, что Чубайс – воплощенное проклятие для коммунистов, которым именно он постоянно преграждал путь к успеху. Однако ничто так не способствовало росту популярности коммунистов, как экономическая политика, которую проводил Чубайс – начиная с приватизации и заканчивая «борьбой с инфляцией» путем отказа государства от оплаты своих обязательств. В свою очередь, именно постоянные требования «головы Чубайса», исходящие от зюгановцев, жизненно необходимы Анатолию Борисовичу для сохранения места у трона.

И, пожалуй, единственный из мифов о Чубайсе, который не подвергается сомнению – миф о Чубайсе-администраторе. Здесь его способности бесспорны: как бюрократ Анатолий Борисович весьма эффективен. Однако это – эффективность машины, которая будет выполнять заложенную программу, пока не дойдет до ее логического конца. Или пока ее не выключат. «Железный Дровосек», который так и не получил даже тряпичного сердца.

Впрочем, получать его Чубайс, возможно и не хотел. Ведь оно только мешало бы ему функционировать.

Перипетии политической судьбы Анатолия Чубайса за четыре года, минувшие после выхода этой статьи, общеизвестны. Лишившись после отставки правительства Черномырдина в марте 1998 года кресла первого вице-премьера, уже в апреле он был назначен председателем правления РАО «ЕЭС», а затем и спецпредставителем Ельцина по связям с МВФ, отвечающего за получение западных кредитов. Чем это закончилось – нет нужды напоминать: полученный кредит в 5 миллиардов долларов таинственно исчез (скорее всего, достался близким к правительству банкам и позволил им спасти свои активы перед дефолтом), а затем грянуло 17 августа. Известно, что Чубайс был одним из тех, кто сперва уверял сограждан, что получение стабилизационного кредита МВФ спасет рубль от девальвации, а страну – от инфляции, а затем принимал решение о девальвации рубля и об объявлении дефолта. После чего заявил в интервью «Коммерсанту», что «власть обязана врать»...

Дальнейшее известно – участие в создании СПС, объявление «предателями» всех, несогласных с второй чеченской войной, заявления о том, что «в Чечне возрождается российская армия», славословия в адрес Путина и непрерывные призывы к росту тарифов на электроэнергию – с той же настойчивостью, с какой Катон Старший призывал к разрушению Карфагена. При этом российское правительство эти требования, как правило, охотно удовлетворяет!

Заметим: в «советские» времена стать хотя бы начальником главка Минэнерго (не говоря о должности заместителя министра) мог только человек, прошедший все «ступени» – от сменного инженера на электростанции до руководителя региональной энергосистемы. Тогда хорошо понимали, что доверять энергетическую сферу можно только профессионалам. Теперь же, после того как РАО «ЕЭС» и большинство его региональных управлений возглавили люди, до того занимавшиеся либо приватизацией, либо финансовыми манипуляциями, трудно удивляться тому, что они и «управляют» энергетикой страны так, чтобы расходы в ней были государственными, а доходы – частными, поступающими в нужный карман.

Стоит напомнить и о том, что еще в 1998 году председатель правления по сути государственной компании РАО «ЕЭС» получал ежемесячный оклад в 22 тысячи долларов США. При этом у РАО «ЕЭС», которое вечно жалуется на финансовые трудности, есть деньги не только на фантастические зарплаты для своего руководства, но и на покупку телекомпаний (пример – REN TV) и на непрерывный «пиар» в средствах массовой информации. По количеству оплаченных статей в СМИ, расхваливающих мудрое руководство РАО «ЕЭС», с Чубайсом могут потягаться разве что железнодорожный министр Николай Аксененко и кемеровский губернатор Аман Тулеев...

И еще: по словам бывшего соратника Чубайса, а ныне – советника президента по экономике Андрея Илларионова, Анатолий Борисович превращает РАО «ЕЭС» в «инструмент дискриминации конкурентов», при этом менеджмент РАО, нанятый для управления чужой собственностью, считает ее своей (заявляя, например, что «не будет дарить акционерам нашу собственность»). Более того, полагает Илларионов, вся программа реформирования электроэнергетики, разработанная в РАО «ЕЭС», есть не что иное, как конфискация частной собственности, а истинной целью действий Чубайса является контроль за регионами страны – путем владения электросетями... По словам Илларионова, «есть плюс в том, что появилось столько проплаченных статей и передач в поддержку плана Чубайса – прояснилась цена вопроса. Речь идет о деньгах – очень больших деньгах и о власти – очень большой власти...».

Естественно, самого Чубайса Андрей Илларионов либералом не считает. «Чубайс никак не связан с либеральной экономикой, – говорит он, – что бы сам он ни утверждал по этому поводу. Ничего из того, что Чубайс делал или говорил, не может быть интерпретировано в терминах либерализма. Он не является ни либералом, ни правым политиком. Чубайс сегодня – это олигарх. Он им стремился стать последние минимум три года. Он им стал...»

Но в чем причина такой политической устойчивости? На этот вопрос сторонники и противники Чубайса отвечают по-разному.

По мнению сторонников Анатолия Борисовича, все дело в его личных качествах. Так, Борис Немцов как-то назвал Чубайса «уникальным по работоспособности и организаторскому таланту человеком, с которым считаются даже те, кто его ненавидят». Кроме этого, сторонники Чубайса всегда говорили о нем как о высокоморальном человеке: да, он часто принимал непопулярные решения, но никогда никакой личной корысти для себя не извлекал. И в его личной честности никто не смеет сомневаться. К тому же, Чубайс наделен таким качеством, как чувство локтя. Известно: все, кто когда-либо попадал в его команду и не изменял ей, могли твердо рассчитывать, что в сложной ситуации шеф их не «сдаст», сделает все, чтобы выручить из любых неприятностей, а при смене занимаемой должности постарается или «перетянуть» их за собой, или обеспечить достойным местом работы.

Но есть и другая точка зрения на деятельность нынешнего главного энергетика страны. Согласно этой точке зрения главная причина «непотопляемости» Чубайса в том, что он являет собой один из наиболее ярких примеров политиков, готовых вести себя с президентом (что с Ельциным, что с Путиным), как крепостные с барином. «Сильный ход, Борис Николаевич». «Гениальное решение президента». «Огромный либеральный потенциал президента». «Мы примем любое решение президента»... Барин суров, но отходчив – велит выпороть на конюшне, но потом подарит рубль. В общем, «чем им сильней наказанье, тем им милей господа»...

Рекомендуем почитать

Дерматология

Ягодный мусс на манке Как приготовить мусс из замороженных ягод

Финансы

Причины, симптомы и лечение патологии

Hi-Tech

Что такое сложение сил. Измерение силы. Сила. Сложение сил

Хобби

Cмертные грехи в православии: сколько их?

Десерты

Рецепты витаминных салатов из крапивы

Фармакология

Ароматная и сочная курица в фольге в духовке – быстро, просто и вкусно