Константин Боровой: Русские миллионерши по-бабски несчастны. Вероника Боровик-Хильчевская: биография, карьера, личная жизнь Вероника боровик хильчевская вышла замуж
Беседа с Вероникой Боровик-Хильчевской, президентом холдинга «Совершенно секретно»
Мой собеседник сегодня - очень красивая женщина, не потерявшая самообладания, Вероника Юрьевна Боровик - Хильчевская.
Действительно ли легко было создать холдинг, который несет людям либо страх, либо уважение?
Я знала Артема очень много лет. Мы познакомились в 1971 году и продолжали все время общаться. Он был совершенно независимым человеком… Я общалась с очень высокопоставленными людьми, и они мне говорили, что Артем был одиночка. И это было действительно так. Поэтому и холдинг получился абсолютно независимым. Он полностью отражал характер Артема.
Для Артема было сложно ощущать себя сыном Генриха Боровика, особенно когда он понял, что его призвание - журналистика. Его отец уже не просто состоялся как журналист-международник, политический обозреватель - его имя гремело тогда на всю страну. Он был невероятно талантлив, его материалы надолго запоминались.
Но для Артема было принципиально - он все должен делать сам. И все его основные жизненные решения были приняты им в одиночку. Он никогда не опирался на отца.
По распределению ему предложили пойти работать в МИД, это была очень престижная работа. Но он отказался и пошел работать в газету. Самые престижные издания того времени - «Правда», «Известия», были рупором идей ЦК КПСС. У корреспондентов этих газет, работающих за границей, было очень прочное и независимое положение. Артем туда не пошел - он начал работать в «Советской России».
Он все время просился в Афганистан… При этом он боялся говорить об этом родителям, потому что знал, что это вызовет негативную реакцию. Я хорошо помню, как он однажды сказал мне - еще когда ухаживал за мной - что решил поехать в Афганистан, и какое впечатление произвели на меня его слова… Артем буквально выбил себе эту поездку. Решение о ней он держал в секрете до самого последнего момента. Это была его первая заграничная командировка.
Первые материалы Артема были о том, о чем еще никто не писал. В то время было принято писать, что советские солдаты в Афганистане строят школы, выращивают цветы, занимаются благотворительностью и так далее… А о том, что там была смерть, - этого не было нигде в прессе… Но война шла уже не первый год, и люди там умирали реально. Тогда Артем об этом впервые написал… Статья была опубликована в «Советской России» - первый его материал о том, что он действительно видел…
Ему было мало одной командировки - он очень хотел вновь поехать в Афганистан. Но главный редактор ему отказал. Тогда Артем пошел к редактору «Огонька» Коротичу, и тот предложил ему новую работу. У Артема было одно условие: только если пустят в Афганистан. Было очень сложно пробивать поездку, требовалось особое разрешение… Оно, в конце концов, было получено, но тоже с одним условием: на передовую Артема не пускать.
Таким образом, он оказался второй раз в Афганистане, результатом чего стала серия блестящих очерков. Они казались настолько неожиданны для советского журналиста, что их перепечатывал журнал «Live» и другие ведущие мировые издания.
Затем он поехал в Афганистан на вывод войск. Он выезжал вместе с последним бронетранспортером… То, что происходило, - это было ужасно. Тогда-то он снял свои знаменитые кадры, снял последнего погибшего советского солдата в Афгане… И вновь засел за очерки и за книгу.
В это же время происходят следующие события. С одной стороны, его приглашают учиться в Нью-Йоркский университет, дают бесплатно грант. Он всегда хотел заниматься кино… С другой стороны, «Огонек» «напрягается» по поводу его материалов, потому что их перед публикацией все время надо «пробивать»… Он было уже собрался ехать учиться, но потом передумал и сказал, что не может оставить здесь свою книгу, так как ее в этом случае уже никогда не опубликуют, без него…
Он отказался от гранта, и мы остались в Москве. За поддержкой Артем обратился к Юлиану Семенову. Книга «шла» очень тяжело, проходила сквозь различные цензуры, но все же была опубликована. После этого Юлиан предложил Артему работать в газете «Совершенно секретно», которая начала выходить в 1989 году. Он чувствовал его огромный творческий потенциал и относился к Артему как к товарищу.
Артем начал работать в «Совершенно секретно». И тут с Юлианом произошло несчастье, у него случился первый инсульт. Всю работу газеты (тогда это еще была и международная штаб-квартира детективного политического романа), которую организовал Юлиан Семенов, Артем взял на себя.
Отец ему при всем желании не помочь не мог. У Генриха тогда был очень тяжелый период в жизни. Тем более, еще когда мы с Артемом начали жить вместе, договорились, что ни у его, ни у моих родителей мы ничего не берем. Это абсолютно отвечало и его, и моему пониманию жизни. Все, что мы делаем, - мы делаем сами. Все наши проблемы - это наши проблемы. Мы сами реализуем себя в жизни. Родители же дали нам самое главное - воспитание и образование… Поэтому никогда никакой помощи не было. А отношения между Генрихом и Артемом были очень уважительные.
- Насколько сейчас вы придерживаетесь тех взглядов, которые отстаивал Артем?
Я всегда поддерживала Артема в его стремлении к независимости. То, как он создал холдинг «Совершенно секретно», - это было уникальное явление. Он, повторю, был полностью независимым человеком…
Мы сейчас дружим с московским правительством, но эта дружба основана не на «финансовой основе», а на том уважении, которое испытывал Артем к Юрию Михайловичу Лужкову. Это их дружба. А наш холдинг финансово не зависим ни от кого.
У нас, единственное, на сегодняшний день есть связь с одними американскими партнерами. Они испытывают тихий ужас перед нашей страной и нашей экономикой. Они никогда мне не дают советы - они изумляются. Тем, что газета до сих пор продолжает выходить, пользуется такой популярностью… Они не знают, как, почему это происходит, но боятся задавать вопросы. Больше у нас нет никаких партнеров, мы храним независимость, заложенную Артемом.
МАЛЬЧИКИ-МАЖОРЫ, ЛЕТЧИКИ-ПИЛОТЫ (Глава из новой книги)
42(359)
Date: 17-10-2000
АБСОЛЮТНАЯ БЕДА РОССИИ,на мой взгляд, состоит в том, что из нее сосут кровь семьи, подобные семье Боровиков или Михалковых и прочих вельмож. Свои Михалковы есть в маленьких городах. Разветвленные десятки тысяч семей этих образуют грибницу. Они женятся и выходят замуж за себе подобных отпрысков таких же, подобных им семей-династий. Михалковы, к примеру, прекрасно в лице папы "дяди Степы"" служили советской власти, оба братика прекрасно вписались в демократию, оба, конечно, не гении, но овладели привилегированным мастерством. Папа Михалков в свое время женился на дочери художника Кончаловского, детки, и Михалковы и Кончаловские, и все исправно вампиризируют Родину. Генрих Боровик, председатель Советского Комитета защиты мира, родил двоих: Артема и дочку Марину. Дочка вышла замуж за Диму Якушкина, сына кэгэбэшного генерала. Дима Якушкин, как и подобает сыну кэгэбэшного генерала, работал журналистом в Париже. К этому еще следует добавить, что жена Артема Боровика - Вероника Хильчевская - тоже не безродная девушка. Ее отец был представителем СССР в ООН, а первый муж был тоже мальчиком-мажором - сыном политического обозревателя Томаса Колесниченко. Одно из первых интервью со мной в русской печати, в газете "Московские новости", опубликованное чуть ли не в 1988 году, было взято у меня Дмитрием Якушкиным. Позже я потерял его из виду, и выплыл он вновь уже в качестве пресс-секретаря президента Ельцина. Когда в декабре 1998 года Министерство юстиции отказало в регистрации Национал-большевистской партии, я достал его домашний телефон и позвонил. Что называется, "голод не тетка", или "любовь зла - полюбишь и козла". Подошла дочь Боровика Марина и довольно мило поговорила со мной. "Я ничего от Димы не хочу, - сказал я, - мне бы совет получить". - "Я сейчас ухожу, еду как раз встречаться с Димой, - сказала жена Якушкина. - Мы едем на банкет. Позвоните в 11.30, мы будем дома, он подойдет к телефону. Кстати говоря, мы живем рядом с редакцией вашей газеты, часто проходим мимо ваших мальчиков". В 11.30, когда я позвонил, у них был включен автоответчик. Я оставил свой номер телефона. Жду его звонка и по сей день. Хотя он уже не пресс-секретарь Ельцина. Мальчики-мажоры… В 1990-м, в ноябре, после передачи "Камертон" прямо в студии Боровик познакомил меня с телеведущим Любимовым. Вот еще один мальчик-мажор. Папа - большой советский разведчик. Они такие все крупные, эти ребята, мясистые. Вспоминаю своего босса, наглого Питера Спрэга, оглоблю здоровенную: "Скажите, Питер, - спрашиваю я у него, мы сидим на кухне, - почему американцы такие здоровенные?" - "Бифштекс каждый день в трех поколениях - вот и весь рецепт, Эдвард, - отвечает он и бросает газету на стол, встает. - У вас в России едят мало мяса", - смеясь, покидает кухню. (Старый, злой Питер, я скучаю по нему… Хотел бы опять послужить у него батлером, вернуть старые добрые времена). Но в семьях Боровиков, Михалковых или Любимовых ели каждый день это пресловутое мясо и в более чем трех поколениях! Вот детки и вымахали все такие здоровые и мясистые. На всех мяса в России, правильно, Питер, не хватало, и если кто-то ел его ежедневно, то в прямом смысле вырывал его из других ртов.
Нет, я не испытываю личной неприязни к этим ребятам, я испытываю классовую ненависть. Должен же кто-то однажды высказать и такую, от противного, точку зрения. Я отпрыск бедного, простого рода, мой отец был всего лишь капитаном НКВД, потом МВД. Переводя на стандарты XIX века - что-то вроде выслужившегося из рядовых в офицеры и потому получившего дворянство воронежского простолюдина. Я как-то перечел "Отцы и дети" Тургенева и подумал, что мой отец соответствует отцу Базарова - штаб-лекарю. То есть я "из малых сих". Всем, что у меня есть, а есть у меня только известность, книги, великолепная партия НБП, которой, я верю, будет принадлежать власть в России, так вот, всем, что у меня есть - я обязан только себе: своему таланту и усилиям. А их, Боровиков, Михалковых, Якушкиных, поставили на рельсы и пихали папы, семьи, фамилия. Ну да Бог с ними…
Поселили меня в ноябре 1990 года на улице Герцена (ныне ее переименовали в Большую Никитскую) в доме, где тогда еще помещался журнал "Театр". Им, "холдингу", как сейчас говорят, империи "Совершенно секретно", сдавал для их гостей квартиру некий предприимчивый обыватель. (В 1992 году я еще раз жил там, теперь уже сам себя оплачивая. Туда же ко мне приходил в марте 1992 года Жириновский - пить водку и разговаривать. Туда многие приходили, (Виктор Алкснис, тогда еще "черный полковник", девки какие-то, израильский журналист Шамир…) На прощание, помню, Боровик устроил для меня ужин в "кооперативном" (или тогда уже говорили "частном"?) ресторане на Лесной улице. Тогда этот ужин не показался мне необычным, но сейчас, когда больше половины его участников мертвы, этот ужин выглядит в ином свете. Мертвенно-бледным кажется он мне, ужином мертвецов. Боровик с женой приехали за мной на машине и привезли в ресторан. Сам зал ресторана находился в полуподвальном помещении, столиков было немного. Было в изобилии мясо и много зелени - свежие помидоры, огурцы, лук, кинза. Боровик объяснил, что это не парижский, конечно, ресторан, но здесь есть свежие овощи, мясо и нет бандитов. Я сказал, что в Париже хожу в рестораны, только если меня приглашают издатели или еще кто, кому что-то от меня нужно. Я плохо разбирался тогда в персоналиях России, я не знал, кто есть кто, и потому не мог оценить тогда, какая там компания собралась. Долго я там не пробыл, у меня был ранний утренний авиарейс в Париж. Помню, что провожать нас вышел длинноволосый, как мне показалось, пегий человек в очках. Он сказал, что клятвенно обещает, что пригласит меня на свое телевизионное шоу. И дал мне визитку, а я, вежливый, продиктовал ему свой телефон там же, у входа в ресторан. В квартире на Герцена я поглядел на визитку. Там значилось: "Листьев Владислав". Позднее, когда он погиб, я пытался осмыслить его смерть и понял, что значения его смерти мне не понять. Я полагаю, он был неоригинальным и нетемпераментным тележурналистом. Скажем, Невзоров в свое время был много более интересным тележурналистом. Его репортаж, где он сует микрофон умирающему от ранения в живот молодому бандиту с калмыцкой физиономией, вызвал, помню, зависть французских коллег. Часть репортажа продемонстрировало французское телевидение, по-моему, канал "Арте", с завистливой ремаркой, что в прекрасной Франции показать такое французу не позволили бы власти, блюдущие нравственность граждан. Невзоров чуть ли не жмет на живот умирающего и спрашивает: "Больно?" А парень вдруг тут же и преставился. Последний хрип, конвульсия. В сравнении с такими репортажами Листьев - мыльный пузырь.
Модные толстые ребята-мажоры (в школах таких дразнят "сало" или "пузо") на самом деле герои попсы. Они - подделка, слабый раствор. Толстый мальчик Боровик - слабый раствор феодала Семенова. На самом деле империя "Совершенно секретно" еле жива уже десять лет, с того майского дня, когда в машине Юлиан "стал заваливаться на сидевшего рядом Боровика". Империя попрошайничала и пыталась достать деньги у всех: от Лужкова до Гусинского и Коржакова. И вот 9 марта 2000 года в Шереметьево-I стал заваливаться на полосу самолет Як-40 с Артемом Генриховичем Боровиком, который сел тогда в самолет и полетел, чтобы побеседовать с магнатом Зией Бажаевым, попросить, чтоб дал денег. И рухнул с высоты 50 метров. Империя "Совершенно секретно", начавшаяся с загадочных смертей, закончилась загадочной смертью. Кто кого убил? Над этим гадать можно сколько угодно, однако опять вспомним буржуазные романы XIX века, сколько там предательств, убийств, отравлений. И нам не кажутся эти преступления чем-то чрезмерным и ненормальным. Становление капитализма - питательная среда для преступлений. Чего удивляться, чего не сделаешь ради наследства, денег, money, gold, марок, франков, фунтов стерлингов! К папе Боровику, чего бы он сегодня ни говорил, наверняка ходили в гости гэбэшники, как домой. У Темы с детства были знакомства. А у гэбэшников были лаборатории, а в них наверняка были "современные яды, которые действуют опосредованно". Интересно, что советское посольство в Париже переслало, наконец, окончательные результаты расследования французской полиции через год, и именно год хранятся по закону в судебно-медицинском институте Парижа пораженные ткани (в случае Плешкова - внутренние органы). После года их уничтожают. Почему посольство вело себя так странно? Жена Плешкова Галя в отчаяньи даже обращалась когда-то к экстрасенсу, и экстрасенс увидел, что у Плешкова в номере есть люди. То есть он заглянул в то поле, которое существует всегда, и там увидел, что в номере у него были люди. Русские, говорящие по-русски. За ним заехал тогда журналист VSD, чтобы привезти на обед к главному редактору, но до этого туда пришли говорящие по-русски. Москович? Почему нет, он жил в Париже. А где был 20 и 21апреля Тема Боровик? А вдруг в Париже? Мальчики-мажоры бывают везде. Однажды я шел не спеша в темноте по Парижу и нес в пакете упаковку пива "Гиннесс". Я вышел на свою рю де Тюренн почти против моего дома, там, где, сливаясь, две маленькие улочки - рю де Беллей и рю Тюриньи - впадают в мою рю де Тюренн. У обочины стоял черный автомобиль, и его внутренность была освещена. Заглянув в автомобиль, я узнал… мальчика-мажора Костю Эрнста, я знал его с 23 февраля 1992 года, когда он брал у меня интервью для передачи "Матадор". И после передачи я общался с ним несколько раз у Александра Шаталова, издателя моих книг. Мы поздоровались. Суетясь, он вышел из машины и сказал, что он и его друзья заблудились. "А я тут живу", - сказал я и показал на свой дом и на чердак, где три окна с краю были моими. Он приехал снимать fashion-shows. Была осень, и вот они с друзьями заблудились, все русские. Я ушел тогда, полный недоумения. Он мог быть в Париже, это не подозрительно, он мог заблудиться, и это не удивительно, но, блин, почему он заблудился под моими окнами? Рю де Тюренн не посещаемая туристами улица, здесь находятся оптовые магазины готового платья, так называемый "Сентьер" (пояс) Парижа, днем улица набита разгружающимся транспортом, а вечером тут пусто, хоть шаром покати, один прохожий на сто метров. Если бы Константин Эрнст не был мужчиной со специфическими вкусами, я бы приревновал его к Наташе, сказал бы, что она назначила ему встречу, но так как он мужчина со специфическими, то версия отпадает. Это пример того, как мальчики-мажоры появляются в самых неожиданных местах. Могут появляться.
Опять прокатываю картину банкета в Доме журналистов на Зубовской, в 1989-м. Он с женой пришли позже всех: меня поразила его тотально наетая физиономия, кажется, вот сейчас лопнет от напряжения жир изнутри. Беседовать с ним было интереснее: он знал кодовые понятия Запада, что отсутствовало даже у Семенова. То есть я имею в виду, что есть язык за языком. Не переводной, а понятийный. Завистливый взгляд на мои остроносые туфли, на пиджак не в стиле 60-х, а настоящий 60-х, случайно оставшийся из запасов, выброшенных на продажу в 70-е, купленный мной за копейки в Нью-Йорке - новый, не ношенный долгие годы, привезенный в Париж, а стал я его носить в конце 80-х. "Сирс энд Врубек". Мне было наплевать на все эти этикетки, у меня просто уже, кроме этого, нечего было надеть, а он был знаток. Тогда еще я вспомнил Мисиму, из его комментариев к "Хакагурэ", привожу текстуально: "Сегодня, если вы пойдете в джазовый клуб и заговорите с молодыми людьми лет двадцати, вы обнаружите, что они говорят абсолютно ни о чем. Лишь о том, как оригинально одеться и представлять из себя стильную фигуру. Я имел однажды следующий опыт. Придя в джаз-клуб, я едва успел сесть за стол, как парень за соседним столом начал мой перекрестный допрос: "Вам сшили эти туфли? Где вам их сделали? И ваши запонки, где вы их купили? Где вы взяли такой материал на костюм? Кто ваш портной?" Он задавал мне вопрос за вопросом в быстром темпе”. И Тема задавал мне вопросы о туфлях и где купить. В отличие от Мисимы, который затем порицает молодежь за суетность и интерес к моде, я не стану этого делать. Я лишь вглядываюсь в тот вечер, в банкет, меня интересует момент, когда он подходит к Московичу. Вот вижу - подошел, желтая физиономия Московича, губищи, вульгарный мат, дым, но беседы не слышно. Одиннадцать лет… На такой дистанции - нет, ничего не слышно…
Листьев в дверях ресторана. Там тоже были деньги, там не шла речь о наследовании Империи, но деньги… В России из-за женщин убивают только лохи, из-за политики не убивают совсем. Убивают за бабки, деньги, money, gоld. Старовойтова имела при себе 900 тысяч долларов в сумке, за такие деньги у нас в России вырежут 900 семей. Существуют показания пассажиров рейса, что в самолете, в салоне, она прижимала к себе портфель с деньгами, а обнаружена была уже мертвая только с женской сумкой.
Ну ясно, для близких родственников - трагедия… лежат в деревянных ящиках Плешков, Семенов, Боровик… Исторически же все это называется: первоначальное накопление и распределение собственности. А культурное воплощение этот исторический процесс получил в романах XIX века, у Диккенса и прочих Драйзеров.
Ему ничем нельзя помочь,
И клетчатые панталоны,
Рыдая, обнимает дочь…
С.КОРЗУН: Традиционно спрашиваю, что для Вас самое важное за последнее время?
В.ХИЛЬЧЕВСКАЯ-БОРОВИК: Наверно, не будет удивительно, что самое важное это те события, которые происходят между Мост-Медиа и Газпромом. По-моему, это волнует очень многих, но мы занимаемся тем же самым бизнесом, я прекрасно понимаю, что сегодня Гусинский, завтра кто-то еще, а третьи на очереди будем, наверно, мы. И те методы, которые использует власть сегодня для решения своих проблем, кажутся мне совершенно неприемлемыми.
С.КОРЗУН: Вопрос политический или экономический в первую очередь в Вашем понимании?
В.ХИЛЬЧЕВСКАЯ-БОРОВИК: Это и то и другое. Я вам приведу пример, почему для меня это еще и персональная проблема. Дело в том, что у нас существует телекомпания Совершенно секретно, которая производит 2 продукта: программы Совершенно секретно и Двойной портрет. Программу Совершенно секретно мы продаем НТВ. Что происходит сегодня? Пока они там бодаются, выясняют отношения, денег нет, уже 4 месяца нашей программе не платят. Хорошо, что у меня журналисты закаленные люди, мы уже испытывали подобное давление 2 года назад, когда на РТР нам не платили 2 года. Кончилось тем, что просто закрыли программу. Теперь ситуация начинает повторяться на НТВ, и я понимаю, что они не виноваты, у них просто действительно нет денег. Но, с другой стороны, не виноваты и журналисты, которые ездят сегодня в Чечню с операторами, рискуют своей жизнью, снимают программы, сюжеты, которые мы продаем, по идее, НТВ. Так вот, для меня это становится уже персональной проблемой, потому что я должна обеспечить как президент холдинга этим людям пропитание и проживание. Ну и потом, здесь еще один есть аспект. То, как эту проблему решает власть, напоминает мне события ноября прошлого года, когда шла борьба за парламент и министра Лесина не устраивала позиция газеты Версия в этом вопросе. Об этом уже как-то говорилась. Дело в том, что он не поленился отправиться в Америку, встретиться с нашим партнером по газете Версия и так чисто-конкретно, видимо, объяснить ему, что его инвестиции находятся в большой опасности, потому что газета позволяет себе высказывания, и поэтому, видимо, ее лишат лицензии.
С.КОРЗУН: Это имело какие-то последствия для вас?
В.ХИЛЬЧЕВСКАЯ-БОРОВИК: Дело в том, что наш западный партнер достаточно крепкий и закаленный бизнесмен. Его зовут Мор Цукерман, он сам владеет и газетой, и журналом Дэйли Ньюз и Ньюз Ворлд Репорт. Но дело не в этом. Дело в том, что он на это отреагировал достаточно бурно. Он просто объяснил господину Лесину, что если это произойдет, то вся западная пресса будет стоять на ушах, и что просто так лишить лицензии газету он не позволит. И после этого министр Лесин был вынужден уехать ни с чем, газета продолжала отстаивать свою точку зрения. Поэтому для меня это действительно проблема персональная. Но есть еще один аспект, о котором мы не думаем. То, что происходит сегодня в Москве, ужасно, это страшно. И мы просто не понимаем, что та волна, которая поднимается из Москвы и доходит до регионов там это все принимает совершенно гипертрофированные и страшные формы. Мы ввели в газете Версия рубрику специальную (мы ведем ее вместе с Фондом гласности и Алексеем Симоновым), где мы еженедельно проводим мониторинг нарушения прав СМИ в разных регионах. Так вот, в среднем в месяц проходит около 140 таких случаев. И это сегодня, когда еще не разобрались полностью с Гусинским и Березовским. К Гусинскому можно относиться как угодно, но то, что он создал на пустом месте замечательный канал это правда. И те отношения, и как они выясняются между властью и НТВ это, на мой взгляд, совершенно неприемлемо.
С.КОРЗУН: Вернемся к министру Лесину. На Ваш взгляд, его участие в подписании пресловутого 6-го протокола это просто промашка, недоразумение или это должностное преступление?
В.ХИЛЬЧЕВСКАЯ-БОРОВИК: Во-первых, преступление, а во-вторых, мне кажется это определенной самоуверенностью и вседозволенностью. Ему в голову не приходило, что после такого участия кто-то может отказаться или сделать это достоянием гласности. И в том, что Гусинский пошел на это, мне кажется, есть определенное мужество.
С.КОРЗУН: Лесин должен уйти?
В.ХИЛЬЧЕВСКАЯ-БОРОВИК: На его месте я бы давным-давно подала заявление об отставке. Но я не Лесин
С.КОРЗУН: Министерство должно остаться в том виде, в каком оно существует сейчас - министерство печати, массовой информации и телекоммуникаций?
В.ХИЛЬЧЕВСКАЯ-БОРОВИК: Все зависит от того, какие задачи ставит власть перед этим министерством.
С.КОРЗУН: Но журналисты же называют его министерством пропаганды.
В.ХИЛЬЧЕВСКАЯ-БОРОВИК: Правильно. Все зависит от того, что власть хочет. В конечном итоге, министерство можно назвать как угодно. Власть определяет задачи министерства, и власть использует министерство как инструмент достижения этих целей и задач. Мне кажется, сначала власти надо определить вообще, что она хочет от прессы. Судя по той концепции информационной безопасности, которая была выдвинута, она хочет совершенно управляемые ручные СМИ. А мы не являемся государственным СМИ - холдинг Совершенно секретно. Я не очень понимаю, что же дальше теперь будет. Хорошо, мы сами зарабатываем деньги. Понятно, у нас большие проблемы с тем же НТВ. Но что теперь мне делать? Развивать журнал Лица, светский неполитический журнал, и акцентировать свое внимание на этом? Или продолжать заниматься журналистскими расследованиями? А если мы будем продолжать ими заниматься - это что, значит Мой сын задал мне вопрос: Мам, а если тебя посадят в Бутырку на 3 дня, ты подпишешь документы? Хороший вопрос, правда?
С.КОРЗУН: А ответ какой?
В.ХИЛЬЧЕВСКАЯ-БОРОВИК: Я работала в свое время корреспондентом NBC и была 3 часа в одной из тюрем. Это на меня произвело очень сильное впечатление. Я вам не могу сказать, как я в такой ситуации поступила бы, мне сложно вам ответить. Но это на самом деле страшно, и даже то, что мы с вами обсуждаем этот вопрос, по-моему, уже неправильно.
С.КОРЗУН: Что-нибудь, кроме событий между одним не совсем государственным и вторым совсем негосударственным холдингом, было, на Ваш взгляд, важное на прошлой неделе?
В.ХИЛЬЧЕВСКАЯ-БОРОВИК: Для меня очень важно, с моей точки зрения, наше не очень удачное выступление на Олимпиаде. Мы выпустили журнал Лица, специально посвященный нашей олимпийской сборной. У нас было большое интервью с председателем Олимпийского комитета Виталием Смирновым, и у него был очень большой оптимизм, и на пресс-конференции он говорил о том, что 35, может быть даже 37 золотых медалей будет у нашей сборной. Но то, что произошло за последние 2 недели, показало, что ситуация со спортом у нас такая же, как и со всей страной. И наверно, невозможно, чтобы везде было плохо, а в спорте у нас было хорошо. И мне будет очень жаль, конечно, если все шишки посыпятся на Олимпийский комитет, который ведь не виноват в том, что спорт не финансируется, что спорт у нас стал практически криминальным бизнесом, что 7 или 8 федераций у нас возглавляют люди с судимостями. Это не секрет. Мне кажется, что мы просто пожинаем и в спорте плоды последних 10 лет нашего отношения к спорту как просто к бизнесу, который может приносить просто доход. И с другой стороны, печально, что именно из спорта очень многие спортсмены речь идет о боксерах, биатлонистах, борцах уходят в криминальные структуры, потому что только там, возможно, они могут получить какое-то материальное вознаграждение. Ведь это тоже печально.
С.КОРЗУН: Первое сообщение с пейджера от госпожи Воронцовой: Вероника, я восхищаюсь Вами, Вашим мужеством, умом, женственностью и желаю Вам всего, чего может пожелать себе женщина.
В.ХИЛЬЧЕВСКАЯ-БОРОВИК: Спасибо огромное.
С.КОРЗУН: Сообщение от Алексея: Поймите меня правильно. Я нормальный российский человек, я буду принимать Голос Америки, главное что нам должны вещать правдивую информацию. Я надеюсь на НТВ. Алексей
В.ХИЛЬЧЕВСКАЯ-БОРОВИК: Вы полностью поддерживаете ту же позицию. Я считаю, что НТВ - блестящий канал, хотя в последнее время он испытывает очень большие сложности. И то, что оттуда ушло очень много прекрасных журналистов это то самое финансовое давление, которое оказывает власть, с моей точки зрения, на этот частный канал.
С.КОРЗУН: Пришло время послушать вопросы, которые приходят к нам по телефону. Алло, добрый вечер.
СЛУШАТЕЛЬ: Добрый вечер. Меня зовут Наталья Борисовна. Я хотела бы узнать, почему перестали передавать по НТВ программу Совершенно секретно?
В.ХИЛЬЧЕВСКАЯ-БОРОВИК: Дело в том, что у нас в сетке стоит в среду Совершенно секретно, и во время Олимпиады в это время показывают спорт, и поэтому Совершенно секретно следующая программа выйдет 4 октября. Это будет замечательная программа, посмотрите ее обязательно. Наш корреспондент Андрей Калитин вернулся из США, у него там много интересных новых данных в расследовании Бэнк оф Нью-Йорк и других. Я не буду рассказывать все, а то мало ли чем это все кончится Могу добавить, что другой наш корреспондент Михаил Маркелов только что вернулся из Чечни и готовит еще через неделю программу о Чечне, где ему удалось побывать на боевых действиях и посмотреть реальную картину того, что происходит сегодня в Чечне.
С.КОРЗУН: Насколько дублируются газетная и телевизионная версии? Или совсем различны?
В.ХИЛЬЧЕВСКАЯ-БОРОВИК: Практически не дублируются. Иногда это даже становится проблемой. Потому что мы говорим: Как же так? У нас идет замечательный материал в газете Совершенно секретно, почему бы его не развить в телепрограмме? И мы как раз пытаемся сегодня в холдинге эту связь между журналистами телевизионными и пишущими осуществить таким образом, чтобы она была более тесной.
СЛУШАТЕЛЬ: Добрый вечер. Меня зовут Владимир Петрович. Ваша гостья произнесла интересную фразу что можно по-разному относиться к Владимиру Гусинскому, но нельзя ему отказать в том, что канал возник, можно сказать, на пустом месте. Но сам Гусинский тоже возник на пустом месте, и поэтому я считаю, что он сам пустое место и по нему давно тюрьма плачет
В.ХИЛЬЧЕВСКАЯ-БОРОВИК: Я свою позицию высказала в этом вопросе, мне сложно это комментировать, у каждого своя точка зрения. Я знаю только одно: если бы не было НТВ, наверно, нам чего-то не хватало бы в жизни.
С.КОРЗУН: Следующий звонок. Добрый вечер!
СЛУШАТЕЛЬ: Добрый вечер. Вы знаете, весь мир возник из хаоса. Гусинский на пустом месте боже правый, прямо страшно слушать этих людей и страшно всем нам жить в этой стране!
С.КОРЗУН: Ваш вопрос, пожалуйста.
СЛУШАТЕЛЬ: Вопрос такой: как мы (журналисты понятно, они своей работой протестуют против этой ситуации), вас слушающие и смотрящие, должны реагировать? Тут Сергей Юшенков Нателле в ночном эфире сказал, что надо на митинги выходить, а она засмеялась и говорит: Ну что Вы, кто же сейчас пойдет? А почему же не пойти, если, в конце концов, будущее наших детей и внуков в этой стране?
В.ХИЛЬЧЕВСКАЯ-БОРОВИК: Мне кажется, общественное мнение на самом деле начинает потихоньку играть очень важную роль в нашей жизни и ваши звонки и поддержка очень важны. Вспомните, ведь общественное мнение сыграло свою роль и в деле с подводной лодкой. И то осуждение, которое получили некоторые действия наших военных и министерства обороны это ведь оказало определенное на общественное мнение. Сегодня у меня нет рецепта, я не знаю, стоит ли идти на митинги или нет, может быть, и стоит. Но я знаю одно: люди должны иметь возможность высказывать свою позицию и свою точку зрения. Иногда через телевидение, иногда через газеты и через письма, через свои звонки, а может быть, и на митингах.
С.КОРЗУН: Вопрос с пейджера от Натальи Алексеевны, которая хочет знать Ваше мнение о биографии Путина в учебниках истории.
В.ХИЛЬЧЕВСКАЯ-БОРОВИК: Вы знаете, мне кажется, еще рано говорить о том, какое место займет президент Владимир Путин в истории России. Посмотрим.
С.КОРЗУН: Но в учебнике уже появился. Это сообщение вчерашнее или сегодняшнее - о том, что искали спонсоров и нашли в партии Единство, которые попросили включить фрагменты из биографии.
В.ХИЛЬЧЕВСКАЯ-БОРОВИК: Моя точка зрения такова: вы помните, когда создавалась партия Единство из ничего и буквально за 3 месяца ее поддержали все. Мне кажется, что история с НТВ и с Гусинским приблизительно пытается повторить тот же самый опыт: напугать Гусинского, а потом все дружно средства массовой информации пойдут вслед и скажут: Да, конечно, мы тоже будем поддерживать, у нас только одна позиция государственная, другой нет. Я отношусь к этому достаточно скептически.
С.КОРЗУН: Алло, добрый вечер.
СЛУШАТЕЛЬ: Добрый вечер, меня зовут Жанна Владимировна. Я хочу, хоть и поздно, выразить свое соболезнование и задать такой вопрос: на каком уровне сейчас находится расследование о гибели Артема?
В.ХИЛЬЧЕВСКАЯ-БОРОВИК: Мы исследуем разные версии. Дело в том, что создана группа журналистов-расследователей в холдинге Совершенно секретно. Туда вошли журналисты и Версии, и Совершенно секретно - телевидение, и газеты. Мы пошли от обратного: мы решили доказать, что это был несчастный случай и таким образом проверяли версии именно несчастного случая. Мы говорим мы, но на самом деле я договорилась с главным редактором газеты Версия Рустамом Арифджановым, что он возьмет это на себя, чтобы не было моего давления и влияния. Единственное, мы договорились о том, чтобы к тем выводам, к которым придут журналисты Для меня это и будут окончательные выводы. Так вот, они ко мне пришли и сказали, что, с их точки зрения, это не было несчастным случаем. И сейчас к нам обращаются некоторые люди со своими версиями, идеями. Вот есть два варианта. Один называется Жидкий мазут. Это те исследования, которые проводились в лабораториях министерства обороны в 80-е годы, где была создана специальная жидкость, ее назвали жидкий мазут, которую можно наносить на металлическую поверхность крыла и которая меняет его структуру, особенно при большом усилии и когда происходит какое-то давление. Мы не можем доказать, что это было именно так, но дело в том, что когда собирали остатки самолета - именно крыла, о котором говорил этот специалист, и не было, его так и не нашли. Есть еще одна разработка в министерстве обороны, где с помощью воздействия излучения на жидкость, в том числе и на керосин, тоже на некоторое время меняется его структура. Здесь нас удивил тот факт, что тогда самолет упал и не взорвался. Как вы понимаете, не было пожара, хотя баки были полные. Вот почему не было пожара это удивляет всех специалистов, они не могут найти этому никакого объяснения. Отдали на экспертизу керосин. Вроде бы все в порядке. Но дело в том, что после того, как это излучение попало на жидкость, она меняет свою структуру ненадолго, может быть, на сутки или на двое суток, а потом все возвращается на круги своя.
С.КОРЗУН: Алло, добрый вечер.
СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте, это Кирилл. Веронике страшно, радиослушательнице страшно Во все времена честные люди ничего не боялись в таких ситуациях.
В.ХИЛЬЧЕВСКАЯ-БОРОВИК: Я не хочу переходить на личности, но это мне напоминает вопрос, который был задан Артему у Диброва за 3 дня до гибели: Если Вы такой честный, почему же Вы живой? Это приблизительно тот же самый вопрос. Какой я могу дать на это ответ? Доказывать, что я честный человек, глупо. Я просто делаю то, что я считаю нужным - вот и все. А то, что я волнуюсь да, меня эта ситуация волнует, она мне неприятна. И меня волнует, что в нашей стране живут наши дети и наблюдают подобную картину. На этом, наверно, учатся. Я считаю, что это правильно, так и должно быть.
В прямом эфире радиостанции Эхо Москвы была Вероника Хильчевская-Боровик, президент холдинга Совершенно секретно.
в то время, когда культовый писатель пребывал в коме? Каким образом имущество писателя оказалось в собственности сына его личного врага? И вообще, кому было выгодно, чтобы Семенов замолчал?
15 сентября исполнится 20 лет, как нет с нами известного писателя и журналиста Юлиана Семенова (настоящая фамилия Ляндерс). Выдуманному им персонажу, разведчику Максиму Исаеву - Штирлицу, Брежнев хотел вручить Звезду Героя. Семенов находился в эпицентре мировых событий - участвовал в операциях вьетнамских и лаосских партизан, выслеживал гитлеровских преступников и сицилийских мафиози, искал пропавшую во время войны знаменитую Янтарную комнату.
Семенов был больше писателем, чем журналистом. Он любил и умел играть фактами, додумывать, дорисовывать. Не корысти ради, а для придания красочности образу и сюжету. Его не жаловала либеральная общественность: считалось, что он завербован КГБ после случайного убийства на охоте. Иначе, рассуждали завистники, как он может свободно ездить по миру, будучи беспартийным?
У Семенова были грандиозные планы - он хотел создать международный холдинг, чтобы снизить зависимость проекта от советской номенклатуры. С целью облегчения заграничных контактов мы с Димой Лихановым посоветовали ему взять на работу Артема Боровика.
Артём возглавлял международный отдел у Коротича в «Огоньке». Имел связи в США, служил в американской армии, издал про это книжку. Его жена Вероника Хильчевская, которую мы все знали и любили, была дочерью крупного украинского партийца, в детстве ей довелось сидеть на коленях у самого Буша-старшего. К тому же Тёма был первоклассным журналистом. Но поначалу и Боровик, и Семенов высказались против такого союза.
Юлиан Семенов терпеть не мог отца Тёмы - известного журналиста Генриха Боровика. Там был какой-то бытовой конфликт. Кто там был прав, но, услышав про Артема, Семенов поморщился и сказал: «Яблочко от яблони недалеко падает!» А Тёма отнекивался: «Да зачем мне это? Я работаю в органе ЦК КПСС, кандидат в члены партии, скоро должен партбилет получить».
Инсульт разбил Семенова за 52 минуты до его встречи с Джоном Эвансом, представителем медиа-магната Рупперта Мэрдока, где должен был окончательно решиться вопрос о создании международного холдинга «Совершенно секретно». Мечта становилась явью. Заткнуть рот такому медиа-спруту было бы крайне сложно. Напомню: это еще СССР! Ночью после инсульта в палату к Семенову пришли двое. Они даже не удосужились надеть халаты. После этого у Юлиана был зафиксирован повторный инсульт. И больше он не проронил ни слова..
Семенов много путешествовал, мобильной связи и мнтернета ещё не было, поэтому «папа» оставлял огромное количество пустых бланков со своей подписью, чтобы в его отсутствие решались оперативные вопросы. А когда его разбил инсульт, эти волшебные бумажки оказались в полном распоряжении Артема и Вероники. В результате все имущество, которое находилось на балансе «Совершенно секретно», оказалось переписано на них. Включая квартиру Семенова на Садовом кольце и редакционный офис в особняке на улице Герцена. Они даже отобрали машину, которую Юлиан отписал сыну своего первого зама. Из восьми соучредителей в уставных документах оказался один - Артем Боровик. А всю «старую гвардию» из редакции выдавили.
Три года «великий Юлик» де-юре был жив, а по факту недееспособен - от его имени велись дела, проводились транзакции..