Кирилл и Мефодий – великие славянские просветители. Святые кирилл и мефодий в судьбах славянских народов. Доклад: Великие славянские просветители. Братья Кирилл и Мефодий

Из «Жития Константина Философа»

Если следовать русскому варианту жития святых, то началом работы над составлением азбуки можно считать время нахождения братьев в Корсуни (Херсонесе) по пути в Хазарию: «Там же в Корсуни святой Константин нашел Евангелие и Псалтирь, написанные «русскими буквами», и человека, говорящего по-русски, и стал учиться у этого человека читать и говорить на его языке».

«нашел же здесь евангелие и псалтирь, написанные русскими письменами, и человека нашел, говорящего на том языке, и беседовал с ним, и понял смысл этой речи, и, сравнив ее со своим языком, различил буквы гласные и согласные, и, творя молитву Богу, вскоре начал читать и излагать (их), и многие удивлялись ему, хваля Бога» .

Сказанное в Житии в данном случае соответствует истине: именно русскими. Это не славянское слоговое письмо, ибо речь идет о буквах, а не о слоговых знаках; это не германские или тюркские руны, и даже не глаголица.

Согласно этому «Житию», Константин во время путешествия к хазарам в 860 г. нашел в Крыму, в Херсонесе Евангелие и Псалтырь, написанные русскими буквами («русьскыми письмены писано»). Далее в «Житии» рассказывается, что Константин встретил в Херсонесе человека, говорившего по-русски, вступил с ним в беседу, и, приладившись к его языку, стал к своей собственной (славяно-македонской) речи применять русские письмена, гласные и согласные.

В одной из русских рукописей XV в. (в Толковой Палее) говорится еще определенней: «А грамота русская явилася, богом дана, в Корсуни русину, от нее же научился философ Константин и оттуду сложив и написав книгы русскым языком».

Сам факт поездки Константина в 860 г. в Херсонес сомнений не вызывает. Он подтверждается, в частности, свидетельством современника Константина папского библиотекаря Анастасия. Однако приведенное выше место «Жития» вызывало у многих исследователей сомнения. Одни, например, О. М. Бодянский, удивлялись, зачем понадобилось восточным славянам переводить в дохристианское время христианские богослужебные книги, и поэтому считали это место «Жития» поздней вставкой.

Однако в середине IX в. среди восточных славян было уже много христиан; так, согласно свидетельству византийского патриарха Фотия, в 860 г. приняла крещение целая княжеская дружина. Другие высказывали предположения, что «русскими письменами» названы в «Житии» не русские буквы, а скандинавские руны, занесенные к восточным славянам варягами (племени «Русь»), или готские («прушокие») и даже сирийские («сурьские») письмена.

Предположения эти мало правдоподобны. Если бы книги, найденные Константином в Херсонесе, были бы написаны по-варяжски, по-готски или по-сирийски, Константин не смог бы быстро научиться их читать и понимать, так как варяжского, готского и сирийского языка и письма он не знал; между тем в «Житии» особо отмечается, что греческие спутники Константина удивлялись, как быстро смог Константин научиться читать и говорить по-русски. Само собой разумеется, что такие сложные книги, как Евангелие и Псалтырь, не могли быть переданы и письменами типа «черт и резов».

Наиболее вероятно, что книги, найденные Константином, были написаны на русском языке «протокириллическим» письмом, возникшим из греческого письма.

Напомним, что о каких-то славянских книгах, существовавших до создания азбуки Константином, рассказывается и в «Житии» его брата Мефодия («Тут явил бог философу славянские книги»). Кроме того, в так называемой «Итальянской легенде» самая посылка моравским князем Ростиславом посольства в Византию ставится в связь с успехом миссии Константина к хазарам и в Корсунь.

Имеются упоминания о существовании письменности на Руси в первой половине X в. и в дошедших до нас договорах русских князей Олега и Игоря с Византией.

Так, в договоре князя Олега с греками (911 г.) есть указание о существовании у русских письменных завещаний. В договоре Игоря с греками (944 г.) говорится о золотых и серебряных печатях, о посыльных грамотах, которые вручались русским послам и гостям, отправляющимся в Византию. Включение в договор с Византией особых пунктов о завещаниях, посыльных и гостевых грамотах и печатях доказывает не только, что все это уже существовало на Руси начала X в., но также что это стало к X в распространенным явлением.

Являются памятниками русской письменности X в. и сами русские договора с Византией, так как перевод их с греческого на русский был, видимо, современен самим договорам. Так, академик С.П. Обнорский на основе изучения языка русских переводов договоров пишет: «Появление текстов договоров в переводе с греческого языка не могло быть ни относительно поздним, ни одновременным, а следовательно, оно приблизительно должно было совпадать со временем фактического заключения соответствующих дипломатических актов». Особенно интересно имеющееся в договоре 911 г. указание, что Русь и Византия и в более давние времена (т.е. еще в IX в.) решали спорные вопросы «не только словесно, но и письменно».

Http://maxbooks.ru/writing/stor76.htm

Итак, Кирилл нашел уже существующую кириллицу, которая тогда называлась «русскими письменами», и это прямо-таки убийственное свидетельство о существовании докирилловского письма у русских!

Так что Кириллу незачем было изобретать славянскую письменность, она уже существовала до него!

Предположение о том, что до Кирилла существовало не только светское, но и христианское письмо, данным свидетельством подтверждается.

Заметим, что знакомство с существующей славянской письменностью было делом случайным, да и не особенно значимым для Кирилла, ибо основным его деянием стало обретение мощей святого Климента.
ту часть Жития В.А. Истрин пересказывает так:

«Там же в Херсонесе Константин вспоминает, что на грани I и II вв. нашей эры сюда будто бы был сослан императором Траяном римский епископ Климент. Согласно легенде, Климент был утоплен язычниками в море с якорем на шее. Константин производит розыски останков Климента и находит на каком-то острове некие древние кости; по лежащему рядом якорю он принимает их за останки Климента. Эти останки Константин почему-то не отдает в одну из херсонесских церквей, а увозит с собой в Византию. Там тоже хранит эти останки у себя, затем везет их в Моравию, из Моравии в Рим… Зачем? Для чего? Единственно возможное объяснение заключается в том, что Константин понимал, какую большую ценность имеет его находка, и предвидел роль, которую она сможет сыграть в его судьбе. Предвидение это, как будет показано ниже, полностью оправдалось» .

Поведение Кирилла в Херсонесе мало соответствует функции первоучителя славянского, но весьма походит на деятельность христианского миссионера. Интересно также, что перед своей смертью в 869 г. он написал два произведения, венчавшие труды всей его жизни. Увы, это не были комментарии по поводу создания славянской азбуки или примечания к переводам библейских книг на славянский язык; это был литературный опус «Обретение мощей святого Климента» и стихотворный гимн, посвященный тому же Клименту. Вот что сам Константин считал делом своей жизни!

Да, глаголическое письмо, добившись немалых успехов на первом этапе

Строительства нового литературного языка, поразив поначалу воображение многих своей свежестью, небывалостью, яркой и экзотической новизной, своим таинственным обликом, чётким соответствием каждого отдельного звука определённой букве, постепенно стало терять позиции. В глаголице сызначала присутствовало качество предмета нарочитого, намеренно закрытого, годного для узкого круга посвящённых лиц, обладателей почти тайнописи. В обликах её букв то и дело проступала какая-то игривость, кудреватость, мелькали то и дело простецкие манипуляции: повернул вверх кружками – одна буква, вниз кружками – другая, кружками вбок – третья, добавил рядом схожую боковушку – четвёртая… Но алфавит как таковой в жизни народа, им пользующегося, не может быть предметом шутки. Это особенно глубоко чувствуют дети, с великим вниманием и прямо-таки молитвенным напряжением всех силёнок исполняющие в тетрадях первые буквы и слоги. Азбука слишком тесно связана с главными смыслами жизни, с её священными высотами, чтобы перемигиваться с читателем. Неграмотный пастух или землепашец, или воин, остановившись у кладбищенской плиты с большими непонятными буквами, вопреки своему незнанию всё-таки прочитывал: тут выражено что-то самое важное о судьбе неизвестного ему человека.

Ещё и по той причине нет до сих пор умиротворения вокруг вопроса о глаголице, что чем дальше, тем сильнее зыбится перспектива самого происхождения феноменальной азбучной доктрины. Её облик и по сей день будоражит воображение исследователей. Не иссякает соревновательная активность в изыскании всё новых и новых доказательных догадок. Её вычурно называют сакральным кодом, матрицей вселенского звучания, к которой нужно, как к великому святилищу, развернуть и кириллицу, и другие европейские алфавиты. Кому выпадет честь окончательно высветлить родословную диковинной гостьи на пиру письмен?

Клубок научных, – а с недавних пор и любительских,– гипотез на глазах растёт. Их объём к нашим дням стал таков, что знатоки вопроса, похоже, уже и сами приходят в смятение при виде безостановочной цепной реакции версетворения. И многие задумываются: не пора ли, наконец, остановиться, сойтись на чём-то одном. Иначе тема генезиса глаголицы однажды захлебнётся в воронке дурной бесконечности. Не в последнюю очередь смущает и то, что в разнобое и сумятице споров о происхождении имярек часто обнаруживаются не очень привлекательные приёмы спорящих авторитетов.

Понятно, наука не бесстрастна. В пылу интеллектуальных баталий не зазорно настаивать на своём до конца. Но неловко наблюдать при этом, как намеренно забываются чужие доводы, обходятся стороной общеизвестные письменные источники или даты. Лишь один пример. Современный автор, описывая в научно-популярном труде Реймсское Евангелие, вывезенное дочерью князя Ярослава Мудрого Анной во Францию, называет его глаголическим памятником. И для вящей убедительности помещает изображение отрывка, написанного хорватским почерком в стиле готической глаголицы. Но рукопись Реймсского Евангелия, как хорошо известно в научном мире, состоит из двух весьма неравноценных по возрасту частей. Первая, старейшая, относится к XI веку и выполнена кириллическим письмом. Вторая, глаголическая, была написана и прибавлена к первой лишь в XIV столетии. В начале XVIII века, когда во Франции гостил Пётр Первый, рукопись в качестве драгоценной реликвии, на которой присягали французские короли, была показана ему, и русский царь тут же стал читать вслух кириллические стихи евангелия, но озадачился, когда дело дошло до глаголической части.

Уже отчасти говорилось о том, что греческий классический алфавит в пределах древнего Средиземноморья, а затем и в более широком евро-азиатском ареале на протяжении не одного тысячелетия представлял собой культурный феномен совершенно особой притягательной силы. Влечение к нему как образцу для подражания наметилось ещё у этрусков. Пусть огласовка их письменных знаков до сих пор недостаточно раскрыта, но латиняне, сменившие этрусков на Аппенинах, для устроения собственного письма успешно подражали уже двум алфавитам: и греческому, и этрусскому.

До сих пор проблему славянской азбуки решали филологи, полагая, что первая азбука – эта та, которая решала филологические проблемы, то есть передачу славянских звуков на письме.

Для этого Кирилл должен был быть филологом. А он имел прозвище Философ и был посланником то патриарха, то папы по весьма деликатным религиозным вопросам. Честно говоря, азбука для государственных документов, а тем более для книг светских авторов или для личных записей простых людей его не интересовала.

Ему нужно было создать письменность для священных текстов, чтобы иметь возможность не просто переводить с греческого или латинского, но и переносить без искажений многочисленные имена собственные, а также многие библейские термины и реалии. А это – совсем иная задача. Иными словами, ему нужно было создать первую христианскую азбуку, возможно даже еще уже – первую азбуку для православных славян (хотя католицизм в то время еще официально не размежевался с православием).

И с этой точки зрения, сколько бы к данному времени ни существовало светских азбук, азбука православия все равно будет первой по своему целевому назначению. И даже более того: если бы уже существовала азбука для католиков, то и в этом случае азбука для православных вполне правомерно может быть названа «первой славянской».

Встав на эту позицию, можно вполне обоснованно совместить два взаимоисключающих тезиса: Кирилл создал кириллицу как первое православное христианское славянское письмо, а глаголица могла быть либо первым светским славянским письмом, либо первым католическим христианским письмом.

А создавали ли солунские братья славянскую письменность? Иными словами, создавали ли они не конфессиональное, а общегражданское письмо? Эту проблему всерьез никто и не отваживался поставить. Ведь отрицательный ответ на вопрос означал бы (опять-таки в рамках действующей парадигмы), что равноапостольные Кирилл и Мефодий не создавали в качестве дела всей своей жизни (как это часто называют многие исследователи их творчества) славянской азбуки, и, следовательно, они являлись просто греческими миссионерами в славянских землях (каких кроме них было еще несколько человек).

И тогда создание славянской общенациональной азбуки лишается священного ореола и уходит из числа общенародных праздников православной церкви славянских стран. Это – весьма ощутимая потеря, на которую, например, Русская православная церковь вряд ли пойдет. Даже смена кириллицы на глаголицу в качестве созданной Кириллом азбуки уже изрядно замутило бывшую когда-то совершенной картину приобщения к христианству славянской части Европы.

«Свет показая емоу сложение письменемъ»

Патерик Синайский, XI в.

Мы не мыслим человечество без языка, а культуру - без письма, сохраняющего для будущего мысли и достижения человека, плоды настоящего. Являясь одной из высших форм проявления человеческого духа, письмо возвышает любой народ и является непременным фактором становления и процветания этого народа. Сказанное справедливо и в отношении славян. Но говоря о славянском письме, мы не можем обойти молчанием имена двух великих людей - Константина (Кирилла) и Мефодия, с которыми в нашей истории мы связываем появление славянской азбуки и, как следствие этого, необыкновенный подъем и расцвет славянской культуры.

Праздником обновления и просвещения назван день 24 мая - День Кирилла и Мефодия, День славянской письменности, который ежегодно торжественно отмечается в ряде славянских стран. И это наша дань великого уважения и признательности к людям, своим деянием поднявшим славян к вершинам общечеловеческой культуры.

Братья родились в македонском городе Солуни (ныне греческий город Салоники), население которого в ту пору состояло наполовину из греков, наполовину из славян. Отец их был болгарин, а мать - гречанка.

Старший из братьев, Мефодий, по-видимому, не был лишен организаторских способностей и имел навыки административной деятельности: в течение ряда лет он был правителем одной из подвластных Византии славяно-болгарских областей.

Младший брат, Константин, получил блестящее по тому времени образование. В древних источниках он обычно упоминается с эпитетом «философ». Некоторое время Константин работал хартофилаксом (библиотекарем) при патриаршей библиотеке, а затем удалился в уединенное место для занятий. Спустя некоторое время он получил назначение «оучити философии свояземца и странныя» (т.е. «местных людей и приходящих из других стран»). На Константина дважды возлагалась миссия в Малую Азию, а затем в Хазарию с целью проповеди христианского учения. В Хазарию Константин ездил вместе с Мефодием.

Заканчивался 862 год. В Константинополь - столицу Византии - прибыло посольство от моравского князя Ростислава. Моравские племена, жившие в бассейнах рек Лабы, Влтавы и Моравы, в начале IX века объединились, создав Великоморавское княжество со столицей в Велеграде. При князе Ростилаве княжество, отразив военный поход Людовика Немецкого, добилось полной самостоятельности. Однако немецкие феодалы пытались использовать католическую церковь для своих захватнических устремлений.

Представители моравов, прибывшие в Константинополь, обратились к византийскому императору Михаилу III с просьбой прислать в Моравию проповедников, которые могли бы вести проповеди на понятном для моравов языке вместо латинского языка немецкого духовенства.

В Моравию было решено послать Константина и Мефодия.

И Константин сказал: «Я с радостью пойду в моравскую землю, если только они имеют буквы своего языка». На что император ему заметил: «Если ты захочешь. Бог тебе их даст».

После этого Константин приступил к разработке славянской азбуки. Взяв за основу греческое уставное письмо (унициал), он изобрел простую и удобную форму для начертания славянских букв. Он дополнил азбуку знаками передающими звуки, свойственные славянской речи и отсутствующие в греческой. Недостающие знаки Константин заимствовал из коптского письма и какого-то более древнего славянского письма.

Пользуясь созданной азбукой, Константин с помощью Мефодия перевел на славянский язык основные богослужебные книги. Эту работу братья выполнили очень быстро - за несколько месяцев. Объясняется это тем, что создавалась азбука не на пустом месте. Славяне, по всей видимости, уже владели достаточно высокой письменной культурой. Ведь нам известны по крайней мере две формы славянского алфавита - кириллица (она названа так по имени Кирилла) и глаголица - от старославянского слова «глагол», что означает «слово». Последняя употреблялась на Руси сравнительно мало, в основном в IX- XI вв., а в более позднее время - у чехов и хорватов. До сих пор идет спор, какой из двух алфавитов древнее, какой создан Кириллом и Мефодием. Но при всей разнице в начертании и кириллица и глаголица - это алфавит с одним и тем же составом букв. И независимо от того, глаголицу или кириллицу составили Кирилл и Мефодий, их заслуга как великих просветителей славян неизмерима. Ведь и при наличии исходных материалов такой труд был под силу очень крупному ученому и тонкому филологу.

По окончании работы, летом 863 года, братья отправились в Моравию, где развернули бурную деятельность: в Велеграде и моравских деревнях на богослужениях они читали привезенные с собой книги, выбирали учеников и обучали их славянской азбуке, продолжая переводить на славянский язык греческие книги. Братья сделали многое для распространения в стране новой славянской письменности и культуры.

После смерти Кирилла и Мефодия дело продолжили их ближайшие ученики. Созданная братьями азбука начала свое шествие по странам. В Х веке упорядоченная славянская азбука из Болгарии попадает в Киевскую Русь. Зарождается древнерусская литература, давшая миру уже на заре XI века изумительнейшее по форме и мысли произведение - «Слово о законе и благодати» митрополита Иллариона, подобия которому не имела в то время ни одна из стран.

В наши дни 863 год, первый год пребывания Кирилла и Мефодия в Моравии официально, по решению ЮНЕСКО, признан годом создания славянской азбуки. И это есть признание заслуг Кирилла и Мефодия не только перед славянами, но и перед всем человечеством. В связи с этим многие ученые предлагают именно от этой даты вести отсчет славянской истории, культуры и письменности, поскольку именно письменность является важнейшим, если не решающим фактором в становлении и процветании любого народа. Правда, при этом они часто забывают задать себе вопросы: а была ли у славян письменность в дохристианский период, или, иначе, до азбуки Кирилла и Мефодия? И если была, то что она собой представляла? Когда зародилась и где ее истоки? Есть ли ее памятники и каковы они? Как их прочесть?

Попыткой ответить на эти вопросы и является настоящая книга.

Когда мы пытаемся представить себе начало русской книжности, наша мысль обязательно обращается к истории письма. Значение письма в истории развития цивилизации трудно переоценить. В языке, как в зеркале, отражен весь мир, вся наша жизнь. Возможности письма не ограничены ни временем, ни расстоянием. Но искусством письма люди владели не всегда. Это искусство развивалось долго, на протяжении многих тысячелетий.
Вначале появилось картинное письмо (пиктография): какое-нибудь событие изображали в виде рисунка. Следующий шаг - это изображение уже не события, а отдельных предметов, а затем написание условных знаков (идеография, иероглифы). Наконец, научились изображать не предметы, а передавать знаками их названия (звуковое письмо). Первоначально в звуковом письме употреблялись только согласные звуки, а гласные или вообще не воспринимались, или обозначались дополнительными значками (слоговое письмо). Слоговое письмо было в употреблении у многих семитских народов, в том числе и у финикинян.
Греки создали свой алфавит на основе финикийского письма, но значительно усовершенствовали его, введя особые знаки для гласных звуков, а в IX веке было создано славянское письмо путем использования букв греческого алфавита. Вот как это произошло.
В то время в Византии, в городе Солунь (теперь это город Салоники в Греции), жили два брата - Константин и Мефодий. Были они люди мудрые и очень образованные и хорошо знали славянский язык. Мефодий был старшим из семи братьев, а младшим был Константин. Имя Кирилл он получил при пострижении в монашество уже перед самой кончиной. Отец Мефодия и Константина занимал высокий пост помощника управителя города. Есть предположение, что мать их была славянкой, потому что братья с детства знали славянский язык так же хорошо, как и греческий.
Будущие славянские просветители получили прекрасное воспитание и образование. Константин с младенчества обнаружил необычайные умственные дарования. Обучаясь в солунской школе и еще не достигнув пятнадцати лет, он уже читал книги глубокомысленнейшего из отцов Церкви - Григория Богослова (IV век). Слух о даровитости Константина достиг Константинополя, и тогда он был взят ко двору, где учился вместе с сыном императора у лучших учителей столицы Византии. У знаменитого ученого Фотия, будущего константинопольского патриарха, Константин изучал античную литературу. Учился он также философии, риторике, математике, астрономии и музыке. Константина ожидала блестящая карьера при императорском дворе, богатство и женитьба на знатной красивой девушке. Но он предпочел удалиться в монастырь “на Олимп к Мефодию, брату своему, - говорит его жизнеописание, - начал там жить и беспрестанно творить молитву Богу, занимаясь только книгами”.
Однако не удавалось Константину подолгу проводить время в уединении. Как лучшего проповедника его часто посылают в соседние страны для участия в диспутах. Поездки эти были весьма успешными для Константина.
В “Житии Константина-Кирилла” описывается просьба моравского князя Ростислава прислать учителя, который может изложить христианскую веру на славянском языке. И вот какой интересный разговор приводится между византийским царем Михаилом и Константином.
“Философ, - обращается к Константину царь, - знаю, что ты утомлен, но подобает тебе идти, ибо дела этого никто совершить не может, как ты”.
Отвечал Философ: “Тело мое утомлено, и я болен, но пойду с радостью, если у них есть буквы для их языка... Учить без азбуки и без книг все равно, что писать беседу на воде”.
Говорил ему снова царь: “Если захочешь, то может тебе дать Бог, что дает всем, кто просит без сомнения, и открывает стучащим”. Пошел же Философ и по старому своему обычаю стал на молитву и с иными помощниками. И вскоре открыл ему их Бог, что внимает молитвам рабов Своих, и тогда сложил письмена и начал писать слова Евангелия: “В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог”.
В житии Константина-Кирилла создание им славянской азбуки описывается как великое чудо и откровение Божие. И в самом деле, как для современников святого Кирилла, так и для нас, потомков, создание славянской письменности является чудом. Константин не ограничился созданием алфавита со всеми знаками, необходимыми для произношения славянских слов, но сразу начал переводить самые разнообразные по форме литературные произведения и прежде всего молитвы и отрывки из Библии.
В Библии встречаются образцы биографий конкретных лиц и панорамные описания истории народов, образцы самой изысканной поэзии и лаконичные диалоги, образцы проповедей, притчи и заповеди. Каждый жанр имеет свои законы, требует своих литературных форм, особых изобразительных приемов.
Кроме Священного Писания, Константин, а потом и Мефодий переводили богослужебные книги, в которых должны отображаться особенности произнесения текста нараспев или его пения. Греческий литературный язык имел к этому времени более чем тысячелетнюю традицию. И создать такой инструмент славянской письменности, который бы передавал все литературные тонкости греческих оригиналов, словарное богатство, разнообразие стилей, - это воистину задача не для одного человека и не на одно столетие. А “Повесть временных лет” свидетельствует: “Мефодий же посадил двух попов, хороших скорописцев, и перевел все книги полностью с греческого на славянский в шесть месяцев...”
Славянский книжный язык (старославянский) получил распространение в качестве общего языка для многих славянских народов. Им пользовались южные славяне (болгары, сербы, хорваты), западные славяне (чехи, словаки), восточные славяне(украинцы, белорусы, русские). Когда же братья составили славянскую азбуку, то перевели книгу Деяний Святых Апостолов и Евангелие.
Однако нашлись такие люди, которые стали хулить славянские книги и говорили, что “ни одному народу не следует иметь свою азбуку, кроме евреев, греков и латинян, как в надписи Пилата, который на кресте Господнем написал только на этих языках”.
Чтобы защитить славянские письмена, братья Константин и Мефодий отправились в Рим. Римский епископ осудил тех, кто ропщет на славянские книги, сказав так: “Да исполнится слово Писания: “Пусть восхвалят Бога все народы!” То есть, пусть каждый народ молится Богу на своем родном языке”. Так было утверждено Богослужение на славянском языке.
Однажды, путешествуя к хазарам, Константин посетил Крым. Крестив до двухсот человек и взяв с собою отпущенных на свободу пленных греков, Константин возвратился в столицу Византии и стал там продолжать свои ученые труды. Вся его жизнь была подвигом в исполнении воли Божией. Частые трудные поездки, тяжелые лишения и очень напряженная работа подорвала его силы, и в 42 года он сильно заболел. Предчувствуя свой близкий конец, он принял монашество, переменив свое мирское имя Константин на имя Кирилл. После этого он прожил еще 50 дней, последний раз прочел сам исповедальную молитву, простился с братом и учениками и тихо скончался 14 февраля 869 года. Случилось это в Риме, когда братья в очередной раз приехали искать у папы римского защиты своего дела - распространения славянской письменности. Погребен Кирилл в Риме в церкви святого Климента.
Перед смертью Кирилл говорил брату: “Мы с тобою, как два вола, вели одну борозду. Я изнемог, но ты не подумай оставить труды учительства и снова удалиться на свою гору”. Мефодий пережил брата на 16 лет. Терпя лишения и поношения, он продолжал великое дело - перевод на славянский язык священных книг, проповедь Слова Божьего, крещение славянского народа. 6 апреля 885 года он скончался, оставив преемником лучшего из своих учеников, архиепископа Горазда и около двухсот обученных им священников - славян.
Создание славянской азбуки стало завершающим этапом многовекового процесса создания письменности. Черноризец Храбр писал, что Кирилл опирался на опыт создания мировых алфавитов и даже начал свою азбуку с той же буквы, что и более ранние еврейский и греческий алфавиты, но упорядочил славянское письмо и тем самым совершил также научный подвиг.

Просветителями славян считаются святые благоверные братья Кирилл и Мефодий, в 863 г. впервые ступившие на землю Моравии.
Однако просветительство являло собой отнюдь не обучение грамоте, так как славяне давно уже пользовались своею грамотою, на что указывают и сами просветители. Это была лишь некоторая модернизация славянской слоговой грамоты под считающуюся очень удобной в употреблении буквенную. Причем, удобную именно для проведения богослужения на церковнославянском языке инородцами, то есть не славянами. На это указывают и некоторые буквы кириллицы, впоследствии для самих славян оказавшиеся просто лишними:
«фита, ижица, пси и т.д.» (с. 131).
Мало того, кириллица, якобы придуманная для нас греческими просветителями, имеет достаточно странное обозначение нашего звука У - ОУ. Что и еще раз указывает на то, что вовсе не для славян изобретали свою азбуку Кирилл и Мефодий, но как раз наоборот: славянские учителя пытались просветить светом Евангелия эллинов, не способных к произнесению звука У (например, Рума у славян и Рома в произнесении этого населенного пункта проживающими на Апеннинах эллинами).
Вот еще достаточно веский факт: объяснение странной двувариантности корня имени Божьего народа: рось и русь, роса (раса=раша) и руса. В Палеи Соловецкой библиотеки на «Смерть и погребение Адама» (с. 13), находим искомое:
«…Иеросалим» (с. 208).
В греческом неумении выговорить буковку У - вот где корень этого странного перехода: Русь - Россия (Рось[Русь] сия). Нашу страну, так же как наш город, «…Иероусалим» (с. 218), судя по всему, принято было отображать в тексте: Роусь.
Потому именно победа греческих обычаев при митрополите Макарии, когда наше исконное молитвенное перстосложение заменили двуперстием (во всяком случае, официально), венчается заменой и наименования нашей страны, Руси, - Россией:
«Современный Иоанну Грозному митрополит Макарий первый начал употреблять слово Россия и государи, следовавшие за Иоанном Грозным, в своих речах и грамотах большей частью употребляли слово “Русиа” и весьма редко Россия, и только в царствование Алексея Михайловича вместо “Русия” во всеобщее употребление вошло слово Россия…» (с. 563).
Так что происхождение этого странного сочетания, ОУ, в нашем языке совершенно ненужном, очень четко указывает на тех, кому оно столь безотлагательно когда-то потребовалась: русским людям, легко выговаривающим любой самый сложный оттенок человеческой речи, или грекам, не произносящим этого столь для нас обычного и столь злосчастного для них звука.
Но и это еще не все аргументы в пользу нашего их просвещения, а не наоборот. Употребляемые нами для чисел буквы в кириллице почему-то идут не подряд, А-Б-В-Г, но А-В-Г. Что объясняется все тем же: буква В отсутствует в греческом алфавите, как и У. Потому даже произнести название этой буквы эллины не смогли бы. И именно по этой причине она, считываемая греками в наших текстах вместе с Б совершенно одинаково, у греков имела лишь обозначение цифры 2. Всего вышеизложенного совершенно достаточно для определения: кто из нас кого просвещал. Мало того, именно по обнаруженной нами причине кириллицу и называли:
«греческим письмом» (с. 249).
То есть тем самым письмом, которым для чтения молитв на церковнославянском языке пользовались греки. Потому особенностями этого алфавита являются: исключительно эллинам и необходимые буквы и буквенные сочетания, порядок обозначения цифр и графическая схожесть некоторых букв между собой. Что необходимо лишь при прочтении написанных на нем текстов греками. Нам же, что и естественно, все вышеперечисленные нагромождения совершенно ни к чему. Мало того, в старославянских текстах отличие этих букв, Б и В, выглядит и еще более неразборчиво, чем в современных. Потому именно для нас это является очень большим неудобством. Так что и по этому показателю следует констатировать сам собою напрашивающийся вывод: схожесть написания сочинителями грамоты была избрана исключительно для них.
И вот, кстати говоря, тому подтверждение еще из позапрошлого XIX века. Венелин:
«…греки в IX, X и отчасти XI столетиях писали тем же самым уставным почерком, которым писали и русские до Петра Великого и которым и доселе печатаются наши церковные книги» (с. 663).
И вот еще очень интересная Венелиным подмечена деталь на тему некой эдакой грамотности греков:
«С 800 г. по начало XII века писал в сей Империи почти один только император Константин Багрянородный, около 950-х годов. Остальное писачество состояло в переписывании по монастырям, уставом и полууставом, богослужебных книг» (с. 665).
У нас этот шрифт, введенный, что нами доказывается теперь уже имеющимися фактами, для обучения безграмотного народа, каковым в ту пору и являлись греки, был узаконен князем Владимиром, подменив собою нашу руническую письменность. Греки же до того момента письменности, что выясняется, не имели вообще никакой.
Очень похоже, что не имели и много позже. Ведь еще в XIII веке богослужебные книги для них так все и продолжали писать мы:
«В библиотеке Ватикана и сейчас хранится книга “Устав церковный”, написанная по-гречески в 1317 году иеромонахом Нилом» (с. 8).
А на книге указана и местность, которая изготавливала богослужебные книги для малограмотных в ту пору греков, что и отображено даже в ее названии. Она написана:
«в пределах России, в городе, называемом Тверь» (с. 44).
Вот и некоторое уточнение ее тверских авторов:
«Написана она была в Федоровском монастыре, игуменом которого был Иван Цареградец…» (с. 8).
То есть человек, знакомый с туземным языком местности, откуда некогда переселилась основная часть нашего народа на Русскую равнину. Потому именно он, за вопиющей безграмотностью в те времена самих греков, и заведовал обучением оставшихся на юге братьев по вере, греков, азам нашей Православной культуры.
Однако ж и в дальнейшем никаких культурных центров Греции, якобы аж крестившей нас, не прослеживается и в помине. Ведь сами греки, уже и в эпоху Петра I, так все еще и оставались примитивным безграмотным народом, сами себе даже книги не умеющим изготавливать. А те, даже богослужебные, которыми пользовались константинопольские греки:
«…печатают в Венеции, а Венеция попежская, и папа - головный враг христианской вере. Как у них быть благочестию и откуда взять? Каковы им ни пришлют книги из Венеции, и так они по них и поют» (л. 70 об.).
Так что греков нашему письму научили мы. Именно этим письмом, что уже отмечено, они пользовались не менее трех веков. Затем, судя по всему, была изобретена так называемая «древнегреческая» грамота. На нее греки постепенно, в течение XI века, и перешли. Это эсперанто, судя по всему, на пару-тройку веков предшествует уже иному эсперанто - латыни.
Однако ж той древнейшей культуры, которая им приписывается лжеисторией, они не обладали никогда. Что и подтверждается даже тем, что уже к XVIII веку слишком не мудреное искусство печатного станка они так еще и не освоили. Книги им везли из Венеции, как несколькими веками ранее из Твери.
А вот особенности еще более древнего письма - глаголицы. Во-первых, в ней полностью отсутствуют буквы, требующиеся для отображения звуков, произносимых греками. А, во-вторых:
«…глаголица отображает и древнееврейский алфавит…» (с. 252).
Чем является еврейский язык?
«Литературный язык Библии… древние евреи называли… “кена `анит”, т.е. “ханаанейский”» (с. 240).
И вот что за народ представляют собой хананеи, к имени которых фальсификаторами истории вероломно привязан этот на самом деле чисто негритянский - Хамов язык. Дореволюционный церковнославянский словарь Григория Дьяченко совершенно четко отметает все сегодняшние потуги иудаистов записать Божий народ белокожего славяноруса Авраама на себя:
«язык ханаанский - язык, которым говорили коренные жители земли ханаанской, потомки Ханаана, сына Хамова, и который непонятен был как Аврааму, так и потомкам его, живущим среди хананеев, следовательно, это - древний еврейский язык [Ис 19, 18]…» (с. 849).
А к какому народу мог принадлежать Авраам, которому язык туземцев Ханаана был столь чужд?
Только к тому, у которого звук РА обозначает что-то важное. А важное, то есть Бога и солнце, означает он лишь у нас. Например: РА свет - свет Бога, солнца; РА дуга - дуга Бога, солнца; РА с ум - ум с Богом, с солнцем (без Бога это уже не ум - это что-то другое). А потому Сар РА, Из РА иль, то РА (от чего - история) и т.д. Именно о прародителе этого народа сказано, что он единственным не побывал на строительстве Вавилонской башни, а потому у него у единственного остался язык Бога:
«…из сей земли вышел Ассур и построил Ниневию…» [Быт 10, 11].
А Ассур=Русса. Именно он и представляет собой тот самый Божий народ, о котором упоминается в нашей литературе древности - Торе. И именно с именем этого народа и связано имя города, где Богу было устроено израильтянами, вышедшими из рая людьми, святилище в городе Бога Творца - Иерусалиме. О чем пишет пророк древности Даниил:
«…Господи!.. Твое имя наречено на городе Твоем и на народе Твоем» [Дан 9, 19].
Город же, как всеизвестно, именуется Ие Руса лим (где Ие - Бог; лим - ст.сл. - пристанище) - земля Бога Русы. А потому Божий народ и обязан именоваться исключительно с заглавной буквы - Русским! А земля этого народа - Русская Земля, которая испокон веков и именуется подножие Престола Господня.
А Руса, что в качестве народа запечатлено на городе Бога, - это второй сын Сима. А потому семитами следует именовать русских, а вовсе не хананеев - потомков Хама и Ханаана. Ведь именно это хамово семя Бог, обетовав Палестину Израилю, строго настрого, как свидетельствует о том наша Тора, повелел истребить. В книге Иисуса Навина эти народы перечислены поименно. И следуя именно истории Ветхого Завета, израильтянам, детям Ассура - Русским, следовало истребить:
«Хананеев… и Аморреев…» [Нав 3, 10].
Это подтверждает и Библейская энциклопедия 1891 года издания:
«…всех Хананеев надобно было истребить… Но Израильтяне относительно Хананеев не выполнили воли Божией» (с. 740).
И вот какое отношение имеют Библией предначертанные Богом к истреблению народности к языку, которому сегодня официальной историей, совершенно безпочвенно, приписано отношение к библейскому народу Израиля:
«…отчетливо выделяются две подгруппы - хананейская (моавитский, аммонитский, финикийский (хананейский) и некоторые другие языки) и аморрейская (угаритский, собственно аморрейский языки). Еврейский язык занимает между ними промежуточную позицию. Исторически сложилось так, что он усвоил как хананейские, так и аморрейские элементы» (с. 187).
То есть тех самых народов, которые требовалось израильтянами (людьми из рая - то есть не потерявшими свой язык и внешность на Вавилонском столпотворении, которым руководил внук Хама, Немрод [родоначальник немых]), истребить. И вот кто такие те, которые устроили у нас революцию, а затем «перестройку» с последующим расчленением страны на 15 частей. Сергей Нилус:
«Масоны - хамиты, семя проклятое Богом» (с. 218).
Вот что до революции было известно о хамитах, которых уже век спустя кто-то, переставив все с ног на голову, узаконил считать Божьим народом. И теперь распрекрасно понятно, кто это сделал, захватив власть в стране. А власть захватили: Бланки и Бронштейны, Губельманы и Гаухманы, Апфельбаумы и Розенфельды. В первой двадцатке руководства оказался лишь один не хананей - грузин Сталин. Титульной нацией, понятно, после того как кто был ничем стал всем, уже не только в двадцатке, но и в двухсотке и близко не числилось. Известен лишь в качестве просто необходимого исключения усаженный в качестве «свадебного генерала» «кремлевский Сатир» - клинобородый любитель балерин Большого театра - всесоюзный староста Калинин.
Кто-то возразит, что, мол, люди могут и ошибаться. Откуда такая уверенность, что Сергей Нилус, чей тираж «Близ есть при дверех» сразу после захвата власти масонами спалил всеизвестный наш поэт, любимец большевиков, Александр Блок - член масонской ложи «Люцифер»?
29 октября 2000 года из честных рук отца Николая (Гурьянова) Валерий Михайлович Ярчак, автор книги «Слово и Дело Ивана Грозного», получил «Царский сборник», в котором Николаем Гурьяновым был отмечен Акафист святому Царю-Мученику Николаю II, где явственно звучит подтверждение нами обнаруженного: «Радуйся, обличителю жидов, племени ханааня».
И вот кем являлся Николай Гурьянов. Архимандрит Кирилл (Павлов):
«В наши последние времена старец Николай - светильник, подобный Серафиму Саровскому» (с. 747).
Вот даже как! А потому уравнение жиды=хананеи становится уже освященным и на такого вот рода духовном уровне: на уровне самого Серафима Саровского…
А потому глаголица, коль основана на некоем «еврейском» языке, представляющем собой среднее между языков двух рабских наций, подлежащих уничтожению, аморреев и хананеев, предназначалась для обучения церковной грамоте перемешанных между собой черно-желтых рабов Израилевых колен. То есть на том языке, который не понимал славянорус Авраам. А потому, благодаря нашим грамотам, кириллице и глаголице, и эллины, и аморреи, и даже проклятые Ноем хананеи получили возможность Славы нашего Слова. Но, что теперь выяснилось, учение им пошло вовсе не впрок - они все перевернули с ног на голову и стали уже физически истреблять своих благодетелей под предлогом революции: «кто был ничем, тот станет всем». Тогда как именно о них сказано:
«…проклят Ханаан; раб рабов он будет у братьев своих» [Быт 9, 25].
Так что и Библия, и принадлежность к Божьему народу просто внаглую переписаны сегодня на хананеев, на самом деле бывших в библейские времена у народа Израиля в рабах. И глаголица придумана, что уже на самом деле, именно для их просвещения.
Все то же касается и кириллицы:
«Создатель славянской азбуки Кирилл задолго до того, как им была создана эта азбука, находясь проездом в Крыму, в Корсуни (Херсонесе), видел у одного русского Евангелие и Псалтирь, написанные русскими письменами: “обрете же ту Евангелие и Псалтирь, русьскими письмены писано, и человека обретъ глаголюша тою беседою, и беседова с ним и силу речи приимъ, своей беседе прикладаа различна писмена, гласная и согласная, и к Богу молитву творя, въскоре начатъ чести и сказати, и мнози ся ему дивляху…”, - сказано в “Паннонском житии” (Кирилла)» (с. 73).
И тут есть чему подивиться: чтобы освоить праславянскую слоговую грамоту одного желания мало - нужно иметь еще и генетическую способность к познанию этого языка. В особенности же если учесть, что самого греческого письма в ту пору еще не существовало. На каком же языке умели читать сами эти «просветители славянства» - Кирилл и Мефодий? Так ведь только-то на нашем, что вытекает из всего вышеизложенного и умели.
Однако ж в историях историков все по-иному:
«В “Сказании” Храбра говорится: “Прежде убо словене не имяху книг, но чертами и резами чьтяху и гадаху, погани суще”» (с. 29).
Вот они следы вражьей пропаганды, теперь все более заводящие сами себя в тупик.
Подобную же славянской грамоте картину мы наблюдаем и в отношении исконно русского свода правил - Домостроя. Обнаружив сохранившиеся за границей некоторые заимствования из Домостроя, нам пытаются внушить, что именно мы у них его переняли, а никак не они, в кои-то веки, попытались что-либо хорошее перенять у нас:
«Большое влияние на создание текста Домостроя оказали современные ему западноевропейские “домострои”, восходящие к древнейшим текстам такого типа (вплоть до древнегреческого сочинения Ксенофонта “О хозяйстве” , “Политики” Аристотеля)…» (с. 41).
Начало древнему укладу жизни русского человека, что на сегодняшний день наиболее отчетливо сохранилось в труде сотен поколений - Домострое, было положено еще задолго до Рождества Христова, когда в рамках наставления на путь Правды, в назидание подрастающему поколению, наряду с библейскими текстами были использованы лучшие из трудов древних русских авторов.
Копирование же заграницей нашего свода правил является лишь звеном в цепи копирования ими у нас и всего остального. В кирилловской реформации прослеживается попытка возврата греков к утраченному ранее СЛОВУ. Именно эту гуманитарную программу, судя по ее результатам, осуществляли святые благоверные просветители эллинов Кирилл и Мефодий. Однако впоследствии все было перевернуто с ног на голову…
Вот какова последовательность замазывания действительности. «Солунская», вот уж и действительно - легенда, сообщила нам о просвещении неких дикарей с заснеженного острова светом у них у самих имеющегося Евангелия, которое-де переписали греки им, то есть «дикарям», на новоизобретенной азбуке. Оттого эти самые дикари, как гласит легенда, стали просвещены. Когда же все экземпляры этого на языке «дикарей» Евангелия заинтересованным в том лицам удалось уничтожить, появилась возможность заявить, что эти самые сиволапые, то есть славяне, «книг» вовсе «не имяху», но «чертами»-де и «резами» как-то там весьма невразумительно «чьтяху» и «писаху».
О чем это говорит? Ведь могли отказать нам и в способности к письменности. Почему не объявили о полной нашей безграмотности сразу?
Русский человек ежедневно молился своему Богу, а для этого переписывал тексты молитв, которых в каждом доме имелись, что и естественно, целые залежи. Одним росчерком пера истребить их было тогда еще практически невозможно. Лишь когда полностью уничтожили «черты» с «резами», когда русский человек уже несколько сотен лет переписывал свои молитвы буквами, навязанными при князе Владимире, тогда и было объявлено о полном отсутствии у нас христианских книг. А про «черты» с «резами» со временем нам решили внушить, что если о них и имелась история, то относится она, дескать, вовсе не к нам, но к кому-то другому.
В какую эпоху была состряпана данная дезинформация? А главное, для каких нужд?
Так ведь аккурат приурочена она к Владимирову крещению:
«Сказание “О письменах” написано в Болгарии в конце IX - начале X в., уже после жизни Кирилла (826–869) и Мефодия (820–885)… Иван Федоров включил сказание в издание “Азбуки”» (с. 5).
То есть именно Федоров пытался нас убедить в том, что книг мы “не имяху”. Потому и был прозван особым светочем прогресса: эдаким первопечатником. Мало того, его опала при дворе Иоанна IV говорит о полном несоответствии текста им отпечатанной Библии текстам священных книг Древней Руси. И это именно потому, что переводы Федоровского издания были сделаны по священным книгам иудаизма, католицизма и греческого вероисповедания, которое Иоанн IV отнюдь не без оснований приравнивал к исповеданию эфиопскому.
А попыток внедрения чуждых нам культур было предостаточно. Вот одна из них:
«…какой-то Иудей Феодор, прибыв в Московское Государство, по всем вероятиям из Литвы, крестился и так повел свои дела, что Митрополит поручил ему, как знающему Иудейский язык, перевести на Славянский Псалтырь, что тот и сделал. Псалтырь эта сохранилась в собрании рукописей Кирилло-Белозерского монастыря и по новейшим исследованиям наших ученых оказывается Иудейской молитвенной книгой “Махазор”, причем, по словам одного из исследователей, М.Н. Сперанского, “ни в одном из псалмов этого перевода нет пророчеств о Христе”, которых так много в истинной Псалтыри, так как Феодор… “фанатически преданный Иудейству… перевел вовсе не Псалтырь Давида, а молитвы Иудейские, употребляемые при богослужении, в которых ярко просвечивает Иудейская оппозиция (неприязнь) учению о троичности лиц Божества”.
Темная личность Феодора жида была только предшественником гораздо более опасных разрушителей нашей Веры» (с. 188).
Но именно такого рода литература, фабрикуемая проклятыми хананеями, и лежала в основе совращения нашей страны в ересь жидовствующих.
«…тайные отступники, которые днем на вид священники Бога Живого, а ночью бога чуждого, - это исторический факт, точнее, серия фактов, от которых невозможно отмахнуться. И они всегда проникали во главу любой поместной Церкви, которую пытались прибрать к рукам. Со времен Пилатовых Христа распинает не чернь [то есть черные рабы израильтян - хананеи - А.М.], а религиозные лжедуховные вожди, которые по сути своей - чада диавола. В конце XV века один из таких - митрополит Зосима был во главе Русской Церкви» (с. 35).
Здесь встречается очень острое противоречие, которое, с одной стороны, ставит во главе победившей жидовствующих церковной фракции архиепископа Новгородского Геннадия, с другой же, ему ставятся в укор книги, взятые им для перевода текста Священного Писания:
«При этом, как бы забыв о чистоте Православия, Геннадий не гнушался ни текстами католической Вульгаты (Библии на латинском языке), ни даже переводами с еврейского языка” (с. 34).
То есть языка, как теперь выясняется, псевдо библейского - хананейского:
«…именно он был положен в основу первого печатного издания славянской Библии (Острожская Библия Ивана Федорова 1582 г.)…» (с. 34).
И именно опальным книгопечатником - Иваном Федоровым. Потому как вот чем началась и чем закончилась его карьера в качестве «первопечатника» на Москве:
«После Апостола Иван Федоров, выпустив в 1565 г. Часовник, принужден был, спасаясь от народных волнений, вызвавших даже пожар типографии, бежать в литовские пределы, где в Заблудове и Остроге он основал типографию…» (с. 204).
То есть типография-то вовсе не сгорела. А потому продолжала быть используема Иваном Грозным и после бегства опального печатника запрещенной у нас на Руси русофобской литературы. Да и появилась в полной независимости от него, так как ни слова о принадлежности этой типографии Федорову нигде не имеется. То есть никаким, что выясняется, первопечатником он на самом деле не был. Но лишь вероломно забрался в святая святых Русской государственности - к печатному станку - прессе того и последующего времени.
Вообще-то личность этого «первопечатника» достаточно темная:
«Ни о происхождении Ивана Федорова, ни об образовании его нам ничего неизвестно…» (с. 204).
Так что не был он, как нам раньше казалось, каким-то важным государственным сановником, облеченным властью книгопечатания при дворе Иоанна Грозного. Но какой-то непонятной фигурой, неизвестно откуда в ту пору объявившейся на Москве.
Может быть, по его связям нам удастся определить хоть контуры его деятельности? Ведь существует же весьма мудрая на эту тему поговорка: скажи мне кто твой друг и я скажу - кто ты.
И здесь мы натыкаемся на достаточно удивительную связь. При полном отсутствии об Иване Федорове какой-либо информации вообще, известно лишь то, что он:
«…был знаком с Максимом Греком…» (с. 204).
А вот что известно уже о нем (не путать с преподобным Максимом Греком времен Андрея Рублева):
«В XV веке был приглашен в Москву с Афона ученый монах Максим Грек (1480–1556) для перевода церковных книг с греческого языка. Он заметил ошибки в переводах богослужебных книг. Порча этих книг с течением времени возрастала еще и вследствие ошибок, делаемых необразованными писцами» (с. 56).
Ну, это и понятно. Хотя грамотными поголовно были все граждане именно у нас, а в Греции - только «ученые монахи», получавшие свою книжную ученость, между прочим, сначала из русской Твери, а затем из папистской, то есть им, грекам, иноверной Венеции. Но сиволапыми неучами признаны как за границей, так и среди своих же доморощенных чужебесофилов, именно мы. Потому-де и ошибаться могли исключительно лишь мы. Однако ж по тем временам с этой их теорией русский человек был еще не ознакомлен. А потому:
«Когда Максим Грек указал на недостатки церковных книг, его обвинили в том, что он “порочит русских святых чудотворцев, спасавшихся по старым книгам”. Его заключили в тюрьму…» (с. 56).
Просто и лаконично.
Однако же есть и защищающее его мнение:
«…вследствие недостаточного знания русского языка, в переводе Максима Грека вкрались важные неправильности» (с. 256).
Так или иначе, сильно он виноват или не очень, но за подобные вольности тогда поступали просто: сажали в кутузку. Там-то он у нас, за своей особой вредоносностью, пол своей жизни и просидел.
Но приехавший к нам этот опальный вероучитель, к сожалению, был вовсе не одинок: с тех пор поелозило подобных «переводчиков» по нашим священным текстам более чем предостаточно.
И вот теперь, после многолетних целенаправленных уничтожений наших древних книг, удалось не только внедрить в наше пользование распечатанный Федоровым Острожский вариант, но уже и его подработать под принадлежность Божьего народа к народу богоборческому - туземцам земли Ханаан.
И уже сегодня, как это ни противоречит нашим некогда церковным догмам, переводы с хананейского стали считаться “каноническими”. По ним, единственным, теперь выверяют содержание Библии.
Но не только наши книги требовал переправлять под хананейский и греческий образец этот чужеземец. Наше перстосложение для Крестного Знамения на тот момент также весьма значительно отличалось от общепринятого Грецией, томящейся в те годы под игом иноверцев:
«…двоеперстию учил… Максим Грек» (с. 112).
А чему учил в своем варианте трактовки Библии Иван Федоров видно из того, что у Ивана Грозного за свою печатную деятельность он попадает в опалу. А потому бежит в ту же враждебную нам сторону, куда чуть ранее сбежал и другой изменник - Курбский.
И вот здесь, если мы не желаем быть Иванами, забывшими свое родство, просто вдребезги разбивается самый еще первый упрек Ивану Грозному - неожиданное поражение в начатой им успешно Ливонской войне. Ведь как, спрашивается, может победить войско, если глава его оказывается предателем? И, причем, не он один, а все трое его главных сановников страны из так называемой «Избранной рады», которую, кстати говоря, избирал-то вовсе не он, но которая навязана была ему во времена его малолетства? С чем сравнить такое? А с германским генеральным штабом. Вот только представьте себе, чтобы случилось, если бы разработавшие план нападения на нас генералы вермахта вдруг, единоразово, все оказались бы русскими шпионами? И только не надо про Штирлица - это вымышленный персонаж. А вот у нас не только исполняющий должность Гальдера, Курбский, оказался предателем, но и Адашев, и Сильвестр, исполняющие должности, эквивалентные финансовому гению третьего рейха Шахту и гению пропаганды все того же рейха доктору Геббельсу. Ну, и куда бы Гитлер в таком случае вляпался?
Но под государство Ивана Грозного был произведен масонами именно вот такого ранга подкоп. А мы еще спрашиваем: стоило ли ему вводить опричнину. Да без православного инструмента в обложенном масонами государстве он не то что года, и недели не продержался бы! А потому, буквально, и заточил сам себя в монастырь, вместе, правда, и со всеми своими опричниками. Тут попробуй не выстой с ним 12 часовую службу? Сразу на дверь рукой укажет. А кто выстоит - на того и можно полагаться. А потому опричнина заканчивается не царствованием Грозного, но грандиознейшим разгромом турецко-татарского войска при Молоди, откуда из 120-тысячного войска врага и пяти тысяч обратно в Крым не вернулось. А турецкая армия осталась здесь вся - до самого последнего янычара…
Но вместо того, чтобы назвать Ивана Грозного величайшим из Русских Царей, как и было на самом деле, изобретшего целую систему подбора людей через добровольный уход от мирских благ через придуманный им и единственно действующий у нас институт опричничества, наш местночтимый прославленный во святых Царь пропагандой превращается в тирана. Чего на самом деле не было, да и не могло быть: казненные им враги, по нескольку раз предававшие его и по нескольку раз прощенные, то есть по сути политические рецидивисты, все были переписаны им в специальный список и он поминал их при богослужениях. Попробовал бы составить такой списочек, скажем, тот же Ленин, за пять лет правительства которого Россия потеряет 30 млн. человек. И это только по официальной переписи населения - на самом деле цифра эта может быть и много более. Ведь в стране после его «преобразований» насчитывалось 7 млн. безпризорников. То есть детей, у которых большевики поубивали всех их отцов и матерей, бабушек и дедушек с обеих сторон, а также всех братьев и сестер их родителей!!!
Об этом сегодня пытаются помалкивать. И понятно почему - Америка желает вернуть нам большевизм, а с ним и утерянный было навсегда ГУЛАГ. Потому о большевиках сегодня принято говорить только лишь хорошее. Но все это плод лишь хорошо оплачиваемой пропаганды.
Все то же наблюдалось и в прежние времена, когда из Богоизбранного народа лепили изгоев. То есть, по-ихнему, лепили скотов. Сами же себя дети Содомы и Гоморры с диким нахрапом лезли вырядить в тех, кто по их планам должен был быть подвергнуться тотальному уничтожению. Что сегодня и происходит, когда народ заставили позабыть свою собственную историю. Посадили его на пальму и вручили ему с этой пальмы банан.
Но прошли годы, в Великом Новгороде произвели раскопки и обнаружили письма русских простолюдинов аж XI века. Плюс к тому и уже все выше перечисленные особенности нашей истории, связанной с освоением народами письменности.
Так-то вот выглядит это пресловутое просветительство, которое на самом деле проходило не от них к нам, а от нас к ним.
И вот результат вражьей пропаганды. С нас не только снята богоизбранность, которая все равно, какими бы баснями ни обрастали их истории по истории, читается хотя бы в расшифровке центральных имен Библии, но еще и навешана завеса из серости и чумазости. Где цель читается уже по нынешним событиям, когда мы представляем единственный народ в мире, просто ужасающими темпами вымирающий или перемешивающийся с иными нациями, а потому теряющий свою былую этническую идентичность, превращаясь в безродную дворнягу, место которой на помойке. И средства для нашего уничтожения выбраны нашими врагами самые железобетонные: унизить, втоптав в грязь, лишить средств к существованию, подвести к суециду, который теперь и осуществляется либо посредствам паленой водки, либо под воздействием наркотиков, от которых у детей уже со школьной скамьи просто нет никакой защиты. Ведь сегодня наркотики везут к нам все и вся: гастарбайтеры, даже оказываясь без оплаты своего труда, особо не горюют - отправляясь к нам, все нагружаются по максимуму наркотиками, прекрасно понимая, что наши законы их за такое, как в том же Иране, к стенке поставить не позволят. Мало того, вообще не позволят причинить им хоть минимум за их распространение хоть какого-либо вреда. А уж за паленую водку, идущую из бывших АССР, тут и говорить излишне: закоренелых алкоголиков, которыми когда-то славились последние вагоны наших дальних электричек, у нас практически не осталось - их всех, словно крыс, давно перетравили. Теперь же все от той же паленки тысячами мрут и все остальные категории граждан - в том числе и от паленого дорогого коньяка. А в помощь отравленному алкоголю и наркотикам теперь начинает свирепствовать еще и ювенальная юстиция, которая ставит бедные слои нашего общества вообще вне закона и имеет теперь полное право отобрать из семьи русского ребенка, если в холодильнике не окажется каких-нибудь апельсинов… А затем начинается следующая стадия уничтожения русского народа: передача русских детей для «усыновления» иностранными гражданами. На Украине, когда доброхоты попытались найти следы усыновленных у них гражданами Израиля 25 000 своих безпризорных детей, то все пути привели их в израильские клиники, где сведения о переданных Украиной детях безследно терялись… Все то же происходит и с российскими детьми. Именно для этой цели сегодня так свирепствует ювенальная юстиция. Причем, детей отнимают только у русских. У граждан восточных национальностей никто никаких детей не отбирает и не собирается отбирать.
Так что уничтожение русского народа на сегодняшний день идет полным ходом. И начало этой апатии, которая позволяет русским людям так не любить себя и своих ближних, позволяя себя уничтожать даже в мирное время, положило пренебрежение к своей собственной истории. Все здесь делается по заветам доктора Геббельса, который вот какими методами советовал производить это уничтожение: «Заберите у народа его историю, и через сто лет он превратится в стадо, а еще через сто лет им можно будет управлять».
Сто лет после захвата власти в России масонами хананеями прошло, а потому поганые всходы нашего безпамятства уже превратили русское общество в безропотное стадо. Наших детей отбирают и распиливают на органы. Ювенальная юстиция отбирает у родителей, по некоторым данным, до 30 тыс. русских детей в год. А мы молчим… Кто еще сомневается, что изъятие у нас, Божьего народа, нашей истории не превратило нас, Иванов, позабывших свое родство, в жвачкожующих животных, пасомых теперь собравимися в стаи волками и поглядывающих на нас исключительно как на средство для продления собственной жизни?

Библиографию см.: СЛОВО. Серия 1. Кн. 3. Когда крестилась Русь

Кирилл и Мефодий - святые, равноапостольные, славянские просветители, создатели славянской азбуки, проповедники христианства, первые переводчики богослужебных книг с греческого на славянский язык. Кирилл родился около 827 г., умер 14 февраля 869 г. До принятия монашества в начале 869 г. носил имя Константин. Его старший брат Мефодий родился около 820 г., умер 6 апреля 885 г. Родом оба брата были из г. Фессалоники (Солунь), отец их был военачальником. В 863 г. Кирилл и Мефодий были направлены византийским императором в Моравию в целях проповеди христианства на славянском языке и оказания помощи моравскому князю Ростиславу в борьбе против немецких князей. Перед отъездом Кирилл создал славянскую азбуку и с помощью Мефодия перевел с греческого на славянский язык несколько богослужебных книг: избранные чтения из Евангелия, апостольские послания. Псалтирь и др. В науке нет единого мнения по вопросу о том, какую азбуку создал Кирилл - глаголицу или кириллицу, однако первое предположение более вероятно. В 866 или 867 г. Кирилл и Мефодий по вызову римского папы Николая I направились в Рим, по дороге побывали в Блатенском княжестве в Паннонии, где также распространяли славянскую грамоту и вводили богослужение на славянском языке. После приезда в Рим Кирилл тяжело заболел и умер. Мефодий был посвящен в сан архиепископа Моравии и Паннонии и в 870 г. возвратился из Рима в Паннонию. В середине 884 г. Мефодий вернулся в Моравию и занимался переводом Библии на славянский язык. Своей деятельностью Кирилл и Мефодий заложили основу славянской письменности и литературы. Эта деятельность была продолжена в южнославянских странах их учениками, изгнанными из Моравии в 886 г. и перебравшимися в Болгарию.

КИРИЛЛ И МЕФОДИЙ - ПРОСВЕТИТЕЛИ СЛАВЯНСКИХ НАРОДОВ

В 863 году в Византию к императору Михаилу III прибыли послы из Великой Моравии от князя Ростислава с просьбой прислать к ним епископа и человека, который бы смог разъяснить христианскую веру на славянском языке. Моравский князь Ростислав стремился к независимости славянской церкви и с подобной просьбой уже обращался в Рим, но получил отказ. Михаил III и Фотий так же, как и в Риме, отнеслись к просьбе Ростислава формально и, отправив в Моравию миссионеров, не рукоположили ни одного из них в епископы. Таким образом, Константин, Мефодий и их приближенные могли вести лишь просветительскую деятельность, но не имели права сами рукополагать своих учеников в священнические и дьяконские саны. Эта миссия не могла увенчаться успехом и иметь большого значения, если бы Константин не привез мораванам в совершенстве разработанную и удобную для передачи славянской речи азбуку, а также перевод на славянский язык основных богослужебных книг. Безусловно, язык привезенных братьями переводов фонетически и морфологически отличался от живого разговорного языка, на котором говорили мораване, но язык богослужебных книг изначально был воспринят как письменный, книжный, сакральный, язык-образец. Он был значительно понятнее латыни, а некая непохожесть на язык, использующийся в быту, придавала ему величия.

Константин и Мефодий на богослужениях читали Евангелие по-славянски, и народ потянулся к братьям и к христианству. Константин и Мефодий усердно обучали учеников славянской азбуке, богослужению, продолжали переводческую деятельность. Церкви, где служба велась на латинском языке, пустели, римско-католическое священство теряло в Моравии влияние и доходы. Поскольку Константин был простым священником, а Мефодий - монахом, они не имели права сами ставить своих учеников на церковные должности. Чтобы решить проблему, братья должны были отправиться в Византию или Рим.

В Риме Константин передал мощи св. Климента только что рукоположенному папе Адриану II, поэтому тот принял Константина и Мефодия очень торжественно, с почетом, принял под свою опеку богослужение на славянском языке, распорядился положить славянские книги в одном из римских храмов и совершить над ними богослужение. Папа рукоположил Мефодия в священники, а его учеников - в пресвитеры и диаконы, а в послании князьям Ростиславу и Коцелу узаконивает славянский перевод Священного писания и отправление богослужения на славянском языке.

Почти два года братья провели в Риме. Одна из причин этого - все ухудшающееся здоровье Константина. В начале 869 года он принял схиму и новое монашеское имя Кирилл, а 14 февраля скончался. По распоряжению папы Адриана II, Кирилл был погребен в Риме, в храме св. Климента.

После смерти Кирилла папа Адриан рукоположил Мефодия в сан архиепископа Моравии и Паннонии. Вернувшись в Паннонию, Мефодий развернул кипучую деятельность по распространению славянского богослужения и письменности. Однако после смещения Ростислава у Мефодия не осталось сильной политической поддержки. В 871 году немецкие власти арестовали Мефодия и устроили над ним суд, обвиняя архиепископа в том, что он вторгся во владения баварского духовенства. Мефодий был заключен в монастырь в Швабии (Германия), где и провел два с половиной года. Лишь благодаря прямому вмешательству папы Иоанна VIII, сменившего скончавшегося Адриана II, в 873 году Мефодий был освобожден и восстановлен во всех правах, но славянское богослужение стало не основным, а лишь дополнительным: служба велась на латинском языке, а проповеди могли произноситься на славянском.

После смерти Мефодия противники славянского богослужения в Моравии активизировались, а само богослужение, державшееся на авторитете Мефодия, сначала притесняется, а затем полностью затухает. Часть учеников бежало на юг, часть была продана в Венеции в рабство, часть убита. Ближайших учеников Мефодия Горазда, Климента, Наума, Ангеллария и Лаврентия, заточив в железо, держали в темнице, а затем изгнали из страны. Сочинения и переводы Константина и Мефодия были уничтожены. Именно этим объясняется то, что до наших дней не сохранилось их произведений, хотя сведений об их творчестве достаточно много. В 890 году папа Стефан VI предал славянские книги и славянское богослужение анафеме, окончательно запретив его.

Дело, начатое Константином и Мефодием, было все-таки продолжено его учениками. Климент, Наум и Ангелларий поселились в Болгарии и явились основоположниками болгарской литературы. Православный князь Борис-Михаил, друг Мефодия, оказал поддержку его ученикам. Новый центр славянской письменности возникает в Охриде (территория современной Македонии). Однако Болгария находится под сильным культурным влиянием Византии, и один из учеников Константина (вероятнее всего, Климент) создает письменность, подобную греческому письму. Происходит это в конце IX - начале Х века, во время правления царя Симеона. Именно эта система получает название кириллицы в память о человеке, который впервые предпринял попытку создания азбуки, пригодной для записи славянской речи.

ВОПРОС О САМОСТОЯТЕЛЬНОСТИ СЛАВЯНСКИХ АЗБУК

Вопрос о самостоятельности славянских азбук вызван самим характером очертаний букв кириллицы и глаголицы, их источниками. Что же представляли собой славянские азбуки - новую письменную систему или лишь разновидность греко-византийского письма? При решении этого вопроса необходимо учитывать следующие факторы:

В истории письма не было ни одной буквенно-звуковой системы, которая бы возникла совершенно самостоятельно, без влияния предшествующих систем письма. Так, финикийское письмо возникло на базе древнеегипетского (правда, был изменен принцип письма), древнегреческое - на основе финикийского, латинское, славянское - на базе греческого, французское, немецкое - на базе латыни и т.д.

Следовательно, речь может идти лишь о степени самостоятельности системы письма. При этом гораздо важнее насколько точно видоизмененная и приспособленная исходная письменность соответствует звуковой системе языка, который она намерена обслуживать. Именно в этом отношении создатели славянской письменности проявили огромное филологическое чутье, глубокое понимание фонетики старославянского языка, а также большой графический вкус.

ЕДИНСТВЕННЫЙ ГОСУДАРСТВЕННО-ЦЕРКОВНЫЙ ПРАЗДНИК

ПРЕЗИДИУМ ВЕРХОВНОГО СОВЕТА РСФСР

ПОСТАНОВЛЕНИЕ

О ДНЕ СЛАВЯНСКОЙ ПИСЬМЕННОСТИ И КУЛЬТУРЫ

Придавая важное значение культурному и историческому возрождению народов России и учитывая международную практику празднования дня славянских просветителей Кирилла и Мефодия, Президиум Верховного Совета РСФСР постановляет:

Председатель

Верховного Совета РСФСР

В 863 году, 1150 лет назад, равноапостольные братья Кирилл и Мефодий начали свою Моравскую миссию по созданию нашей письменности. О ней говорится в главной русской летописи «Повести временных лет»: «И рады были славяне, что услышали о величии Божием на своём языке».

И второй юбилей. В 1863 году, 150 лет назад, Российский Святейший Синод определил: в связи с празднованием тысячелетия Моравской миссии святых равноапостольных братьев установить ежегодное празднование в честь преподобных Мефодия и Кирилла 11 мая (24 по н.ст.).

В 1986 году по инициативе писателей, особенно покойного уже Виталия Маслова, сначала в Мурманске прошёл первый Праздник письменности, а на следующий год его широко отметили в Вологде. Наконец, 30 января 1991 года Президиум Верховного Совета РСФСР принял постановление о ежегодном проведении Дней славянской культуры и письменности. Читателям не надо напоминать, что 24 мая ещё и день тезоименитства Патриарха Московского и всея Руси Кирилла.

Логически представляется, что единственный государственно-церковный праздник России имеет все основания приобрести не только общенациональное звучание, как в Болгарии, но и общеславянское значение.