Гоголь шинель главные герои характеристика. Анализ «Шинель» Гоголь. Новая шинель и ее похищение
Рассказ «Шинель» был написан в 1842-м и увидел свет в 1843-м году. Правда, сам Н.В. Гоголь позиционирует это произведение как повесть с привидениями. Надо полагать, что эпизод о привидении он включил с целью отвлечь внимание цензоров от глубоко социальной проблемы неравенства. Это произведение было объявлено прогрессивными литературными критиками как «манифест социального равенства и неотъемлемых прав личности в любом её состоянии и звании».
Главные герои рассказа «Шинель»:
Акакий Акакиевич Башмачкин – чиновник одного департамента. Это был мужчина низенького роста, несколько рябоват, несколько рыжеват, несколько даже на вид подслеповат, с небольшой лысиной на лбу, с морщинами по обеим сторонам щек и цветом лица, что называется геморроидальным. Этот чиновник был в чине титулярного советника. Чин не самый низший, девятый, но себя держал как-то приниженно, был забит и запуган, что даже сторожа не оказывали ему должного почтения. Копировальных инструментов в то время еще не было, печатной машинки тоже, поэтому огромную работу по копированию документов выполняли чиновники низших классов. Работу свою он любил, обладал красивым, почти каллиграфическим почерком, и выполнял ее аккуратно. Но дальше этого он не продвинулся.
Жил он бедно. Не любил никаких развлечений. И даже, чтобы собрать деньги на новую недорогую шинель, ему пришлось урезать себя в расходах. Он совершенно не замечал, что происходит вокруг него. Он не заметил также, что его шинель пришла в негодность, пока не стало поддувать в местах, где ткань окончательно протерлась и прохудилась.
По совету одного из коллег он обратился к значительному лицу, в надежде, что тот как-то повлияет на ход расследования по поиску его шинели, но знакомство оказалось фатальным для бедного Акакия Акакиевича. Не знал он, что Значительное лицо своим криком и стремлением запугать низших по чину, поддерживал свою незначительную значительность. Он решил, что сделал что-то ужасное, и до такой степени расстроился, что после встречи с этим человеком он заболел горячкой и умер.
Петрович — портной из бывших крепостных. Очень любил выпить, и не пропускал для этого случая ни одного праздника. В трезвом виде был раздраженным и непреклонным, а когда «выпимши» или с похмелья, был очень даже сговорчив. Хорошо знал свое дело, поэтому без работы никогда не сидел. Сначала он назвал Акакию Акакиевичу цену за шинель 150 рублей, но когда Чиновник пришел в более благоприятный момент, Петрович уменьшил цену почти вдвое, взяв за работу всего 80 рублей.
Значительное лицо – чиновник. Приподнявшись из низов, и обретя некоторую власть, это значительное лицо стремилось подчеркнуть свою значительность особым образом. Он потребовал, чтобы подчиненные встречали его на лестнице. И чтобы жалобы подавались к нему снизу вверх по иерархии. Подчиненные боялись его. «Обыкновенный разговор его с низшими отзывался строгостью и состоял почти из трех фраз: «Как вы смеете? Знаете ли вы, с кем говорите? Понимаете ли, кто стоит перед вами? Впрочем, он был в душе добрый человек, хороший товарищ, но генеральский чин совершенно сбил его с толку». Поднявшись по служебной лестнице, он как-то растерялся, оказался сбитым с толку и решительно не знал, как ему себя вести, как держаться с подчиненными. Если он попадал в общество равных себе по чину, он был еще человек очень приличный во многих отношениях. И даже не глупый человек. Он даже был способен прийти кому-нибудь на помощь.
Но стоило ему попасть в компанию, людей, стоящих хоть на один чин пониже его, он становился молчаливым, угрюмым. Он сам понимал, что мог бы скоротать время намного интереснее. Он и сам был бы не против подсесть к какому-нибудь кружку, поддержать интересную для него беседу. Его порывы сдерживала мысль: не будет ли это уж очень много с его стороны, не будет ли это панибратством, и не уронит ли он чрез то своей непоколебимой значительности? «И вследствие таких рассуждений он оставался вечно в одном и том же молчаливом состоянии, произнося только изредка какие-то односложные звуки, и приобрел, таким образом, титул скучнейшего человека».
Произведение заканчивается тем, что в городе появляется некое привидение, которое стало снимать шинели с прохожих. Надо полагать, что привидение придумали напуганные граждане. А это шалили те же грабители, которые сняли шинель с Башмачкина. Полиции некогда заниматься столь маловажными и нерезонансными делами. Ну, подумаешь, шинель сняли с какого-нибудь «малозначительного лица». Не убили ведь.
Эта повесть была написана Николаем Васильевичем Гоголем в 1842 году. В данной статье мы рассмотрим ее краткое содержание. "Шинель" автор начинает следующим образом.
Начало истории
Произошедшая с Башмачкиным Акакием Акакиевичем история открывается рассказом о том, как он родился и был причудливо назван, а затем переходит к описанию его службы в качестве титулярного советника.
Подсмеиваясь над героем, многие молодые коллеги докучают Акакию Акакиевичу, толкают под руку, осыпают бумажками, и лишь когда совсем становится невмоготу, он просит оставить его в покое преклоняющим на жалость голосом.
Башмачкин, чья служба заключается в переписывании бумаг, выполняет свои служебные обязанности с любовью и даже, придя домой с работы и поев наскоро щей, достает баночку с чернилами и снова переписывает принесенные с собой листы, а если таковых не оказывается, снимает нарочно для себя копию документа с каким-нибудь замысловатым адресом. Приятельства, услады, развлечений для этого человека не существует. Он ложился спать, всласть написавшись, предвкушая с улыбкой завтрашнее переписывание.
Неожиданный случай
Продолжается история, по которой мы составили краткое содержание. "Шинель" Гоголя описывает нам следующие произошедшие в жизни главного героя события. Это размеренное существование однажды нарушает неожиданный случай. Как-то утром, после многочисленных внушений, которые сделал мороз в Петербурге, Акакий Акакиевич, осмотрев свою шинель (которая уже настолько потеряла свой вид, что ее давно именовали капотом в департаменте) замечает, что на спине и плечах она совсем сквозит. Тогда Башмачкин решает отнести ее к Петровичу, портному, чья биография и повадки вкратце излагаются автором.
Этот человек осматривает шинель и заявляет, что невозможно ничего поправить, придется шить новую. Потрясенный ценой, которая была названа портным, Акакий Акакиевич решает, что для визита выбрал неудачное время, и в следующий раз является тогда, когда, по его расчетам, этот портной должен быть пьян и, следовательно, более сговорчив. Но Петрович не уступает.
Заветная мечта
Увидев, что никак не обойтись без новой шинели, Башмачкин думает, где достать 80 рублей, за которые портной, по его мнению, возьмется за дело. Акакий Акакиевич решает сократить "обыкновенные издержки" свои: не зажигать свечи, не пить по вечерам чаю, ходить на цыпочках, чтобы преждевременно не истереть подметок, реже отдавать белье прачке, а для того, чтобы оно не изнашивалось, оставаться дома в одном халате.
Осуществление мечты
Краткое содержание рассказа "Шинель" (Гоголь Н. В.) продолжается. Совершенно меняется жизнь главного героя: ей сопутствует мечта о шинели, как верная подруга. Ежемесячно Акакий Акакиевич приходит к Петровичу для того, чтобы поговорить о будущей шинели. Награждение к празднику оказывается против ожидания большим на целых двадцать рублей, и вот уже Башмачкин с портным отправляются в лавки для того, чтобы купить материал. И коленкор на подкладку, и сукно, и кошка на воротник, а также работа Петровича - все это оказывается на высоте, и, поскольку начались уже сильные морозы, Акакий Акакиевич в один прекрасный день отправляется в своей новой шинели в департамент. Это событие не остается незамеченным, все обсуждают и хвалят шинель, просят Акакия Акакиевича задать вечер по этому случаю, и лишь вмешательство одного чиновника (именинника, как нарочно), который всех позвал на чай, спасает смущенного Башмачкина.
Потеря шинели
Продолжим краткое содержание. "Шинель" составляют следующие дальнейшие драматические события. После окончания рабочего дня, который был для него как торжественный праздник, чиновник идет домой, обедает и, посидев без дел, отправляется в другой конец города к чиновнику. Вновь его шинель все хвалят, но вскоре обращаются к шампанскому, ужину, висту. Акакий Акакиевич, принужденный к тому же, чувствует веселье, но потихоньку уходит, вспомнив о позднем часе. Возбужденный поначалу, он даже отправляется за одной дамой (у которой, как пишет Гоголь, все части тела были исполнены движения), но пустынные улицы, потянувшиеся вскоре, внушают чиновнику невольный страх.
Его останавливают посреди пустынной огромной площади какие-то люди и снимают шинель.
Злоключения героя
Так начинаются злоключения нашего героя, которые мы опишем, составив их краткое содержание. "Шинель" по главам продолжается следующим образом. У частного пристава наш герой не находит поддержки и помощи. В присутствии, куда он является в своем старом капоте на следующий день, все жалеют Акакия Акакиевича, и даже подумывают о том, чтобы сделать складчину, но, насобирав лишь сущую безделицу, советуют обратиться к одному значительному лицу, которое может помочь в этом деле.
Продолжается краткое содержание повести "Шинель". Далее описываются обычаи и приемы этого человека, лишь недавно ставшего значительным, а потому озабоченного тем, как бы придать себе побольше строгости, желая поразить своего товарища, с которым он не встречался уже много лет. Но тот жестко распекает Башмачкина, который, по мнению этого человека, обратился не по форме к нему. Тот добирается до дома, не чуя ног, и сваливается в постель с сильной горячкой.
Смерть Акакия Акакиевича
Продолжаем описывать краткое содержание. "Шинель" по главам раскрывает нам следующие события. Проходят несколько дней бреда и беспамятства - и в конце концов чиновник умирает. Об этом узнают в департаменте лишь на четвертый день после того, как Акакия Акакиевича похоронили. Становится известно вскоре, что мертвец показывается ночами возле Калинкина моста и сдирает шинели со всех, не разбирая звания и чина. Кто-то узнает в нем главного героя повести. Усилия, предпринимаемые полицией для поимки этого мертвеца, оказываются напрасными.
Месть Башмачкина
Продолжается составленное нами краткое содержание. "Шинель" Гоголь завершает следующими событиями. Вышеупомянутое значительный человек, способный к состраданию, узнав, что скоропостижно скончался Башмачкин, остается этим страшно потрясен и отправляется на вечеринку, чтобы хоть как-то развлечься. После этого он идет не домой, а к Каролине Ивановне, знакомой даме, и вдруг чувствует среди ужасной непогоды, что кто-то хватает его за воротник.
Краткое содержание рассказа "Шинель" на этом заканчивается. Значительное лицо узнает в ужасе Акакия Акакиевича, который стаскивает торжествующе шинель с него. Перепуганный и бледный, чиновник возвращается домой и больше не распекает своих подчиненных строгостью. С тех пор мертвец-чиновник больше не гуляет по улицам города, а привидение, встретившееся немного позже одному коломенскому будочнику, было уже намного выше ростом и имело огромные усы.
Мы рассмотрели краткое содержание. "Шинель" на этом завершается. Это небольшое по объему произведение, поэтому не составит большого труда прочитать текст Николая Васильевича, в котором все эти события описываются намного интереснее и подробнее. Мы же постарались по возможности лаконично и емко описать краткое содержание. "Шинель" (Гоголь Н. В.) - произведение, с которым непременно стоит ознакомиться в оригинале.
В одном из петербургских департаментов служил невзрачный, пожилой чиновник Акакий Акакиевич Башмачкин . Сослуживцы пренебрегали этим тихим, незаметным человеком. Молодые канцеляристы часто надсмеивались над ним, иной раз даже сыпали на голову ему бумажки. Акакий Акакиевич обычно сносил насмешки молча и только при самых невыносимых шутках горько произносил: «Оставьте меня, зачем вы меня обижаете?» Голос его звучал столь жалобно, что чувствительный зритель мог услышать в этих словах другое: «Я брат твой» – и долго вспоминать потом с болью в душе осмеиваемого старичка. (См. описание Акакия Акакиевича в тексте произведения.)
Много лет не менялся ни стол, за которым сидел Акакий Акакиевич, ни служебный чин его. Обязанности Башмачкина состояли в переписывании красивым почерком бумаг. Это дело он исполнял с душой и никаких других интересов не имел.
По вечерам он возвращался домой со службы, наскоро хлебал приготовленные квартирной хозяйкой щи, ел кусок говядины с луком, не замечая их вкуса, переписывал бумаги, принесенные на дом, ложился спать, а поутру вновь шёл в свою канцелярию.
Жалования четыреста рублей в год ему едва хватало на самое необходимое. Поэтому Акакий Акакиевич испытал большой удар, узнав, что из-за сильной изношенности надо менять его единственную шинель. Знакомый портной Петрович не раз латавший Башмачкину шинель старую, объявил, рассмотрев её в очередной раз, что дальнейшей починке одежда не подлежит. Заплатки было уже негде ставить: ветхое сукно повсюду расползалось. Петрович взялся сшить новую шинель за 80 рублей.
Взять этих денег было почти что негде. За всё время службы Акакий Акакиевич сумел отложить впрок лишь в половину названной суммы. Но, прибегнув к строгой экономии, да ещё получив от директора небольшое поощрение, он всё же сумел набрать её. Вместе с Петровичем они пошли покупать материю и мех, и вскоре новая шинель была готова.
Акакий Акакиевич в новой шинели. Иллюстрация Б. Кустодиева к повести Гоголя
Все сослуживцы сразу заметили обнову, выбежали в гардероб рассматривать её, а потом поздравляли Башмачкина. Один помощник столоначальника, праздновавший как раз день рождения, сказал, что зовёт всех к себе заодно и «вспрыснуть» шинель. Никогда ни к кому не ходивший Акакий Акакиевич тоже был приглашён. Он с радостью присутствовал на общем вечере и возвращался из гостей домой уже поздно.
На заснеженных улицах почти никого не было. В одном месте предстояло переходить широкое, пустынное поле. Посреди него к бедному чиновнику подошли незнакомые, крепкие люди, схватили его за воротник, стащили шинель, а самого бросили в сугроб.
Акакий Акакиевич прибежал домой раздетым и в полном отчаянии. На следующий же день он отправился жаловаться в полицию, однако там стали тянуть дело. На службу приходилось ходить по морозу в старом, худом капоте.
Некий знакомый присоветовал Башмачкину обратиться к одному значительному лицу с просьбой ускорить расследование. Акакий Акакиевич с трудом добился доступа к лицу , однако этот генерал проявил не участие, а недовольство, разбранил Башмачкина и выгнал его. Ничего не видя вокруг себя, Акакий Акакиевич побрёл домой по улицам посреди жестокой вьюги, сильно простудился и через несколько дней умер. В предсмертном бреду он поминал о своей шинели.
Гоголь «Шинель». Аудиокнига
Сразу после его похорон у Калинкина моста стал показываться по ночам мертвец в виде чиновника, который искал утащенную шинель и под этим видом сдирал одежду со всех подряд. Один из департаментских служак, увидев привидение, узнал в нём Акакия Акакиевича. Полиция несколько дней была бессильна изловить грабителя, пока в руки мертвеца не попало то самое значительное лицо , возвращавшееся ночью домой с приятельского ужина.
«Твоей-то шинели мне и нужно!» – прокричал, схватив его на глазах у кучера мёртвый Башмачкин. Затрясшись от ужаса, генерал поспешил сам скинуть шинель с плеч и добрался до дому весь бледный. Привидение же после этого перестало появляться.
Николай Васильевич Гоголь
В департаменте… но лучше не называть, в каком департаменте. Ничего нет сердитее всякого рода департаментов, полков, канцелярий и, словом, всякого рода должностных сословий. Теперь уже всякий частный человек считает в лице своем оскорбленным все общество. Говорят, весьма недавно поступила просьба от одного капитан-исправника, не помню какого-то города, в которой он излагает ясно, что гибнут государственные постановления и что священное имя его произносится решительно всуе. А в доказательство приложил к просьбе преогромнейший том какого-то романтического сочинения, где чрез каждые десять страниц является капитан-исправник, местами даже совершенно в пьяном виде. Итак, во избежание всяких неприятностей, лучше департамент, о котором идет дело, мы назовем одним департаментом . Итак, в одном департаменте служил один чиновник ; чиновник нельзя сказать чтобы очень замечательный, низенького роста, несколько рябоват, несколько рыжеват, несколько даже на вид подслеповат, с небольшой лысиной на лбу, с морщинами по обеим сторонам щек и цветом лица что называется геморроидальным… Что ж делать! виноват петербургский климат. Что касается до чина (ибо у нас прежде всего нужно объявить чин), то он был то, что называют вечный титулярный советник, над которым, как известно, натрунились и наострились вдоволь разные писатели, имеющие похвальное обыкновенье налегать на тех, которые не могут кусаться. Фамилия чиновника была Башмачкин. Уже по самому имени видно, что она когда-то произошла от башмака; но когда, в какое время и каким образом произошла она от башмака, ничего этого не известно. И отец, и дед, и даже шурин, и все совершенно Башмачкины ходили в сапогах, переменяя только раза три в год подметки. Имя его было Акакий Акакиевич. Может быть, читателю оно покажется несколько странным и выисканным, но можно уверить, что его никак не искали, а что сами собою случились такие обстоятельства, что никак нельзя было дать другого имени, и это произошло именно вот как. Родился Акакий Акакиевич против ночи, если только не изменяет память, на 23 марта. Покойница матушка, чиновница и очень хорошая женщина, расположилась, как следует, окрестить ребенка. Матушка еще лежала на кровати против дверей, а по правую руку стоял кум, превосходнейший человек, Иван Иванович Ерошкин, служивший столоначальником в сенате, и кума, жена квартального офицера, женщина редких добродетелей, Арина Семеновна Белобрюшкова. Родильнице предоставили на выбор любое из трех, какое она хочет выбрать: Моккия, Соссия, или назвать ребенка во имя мученика Хоздазата. «Нет», подумала покойница: «имена-то все такие». Чтобы угодить ей, развернули календарь в другом месте; вышли опять три имени: Трифилий, Дула и Варахасий. «Вот это наказание», проговорила старуха: «какие все имена; я, право, никогда и не слыхивала таких. Пусть бы еще Варадат или Варух, а то Трифилий и Варахасий». Еще переворотили страницу – вышли: Павсикахий и Вахтисий. «Ну, уж я вижу», сказала старуха: «что, видно, его такая судьба. Уж если так, пусть лучше будет он называться, как и отец его. Отец был Акакий, так пусть и сын будет Акакий». Таким образом и произошел Акакий Акакиевич. Ребенка окрестили, причем он заплакал и сделал такую гримасу, как будто бы предчувствовал, что будет титулярный советник. Итак, вот каким образом произошло все это. Мы привели потому это, чтобы читатель мог сам видеть, что это случилось совершенно по необходимости и другого имени дать было никак невозможно. Когда и в какое время он поступил в департамент и кто определил его, этого никто не мог припомнить. Сколько не переменялось директоров и всяких начальников, его видели все на одном и том же месте, в том же положении, в той же самой должности, тем же чиновником для письма, так что потом уверились, что он, видно, так и родился на свет уже совершенно готовым, в вицмундире и с лысиной на голове. В департаменте не оказывалось к нему никакого уважения. Сторожа не только не вставали с мест, когда он проходил, но даже не глядели на него, как будто бы через приемную пролетела простая муха. Начальники поступали с ним как-то холодно-деспотически. Какой-нибудь помощник столоначальника прямо совал ему под нос бумаги, не сказав даже «перепишите», или «вот интересное, хорошенькое дельце», или что-нибудь приятное, как употребляется в благовоспитанных службах. И он брал, посмотрев только на бумагу, не глядя, кто ему подложил и имел ли на то право. Он брал и тут же пристраивался писать ее. Молодые чиновники подсмеивались и острились над ним, во сколько хватало канцелярского остроумия, рассказывали тут же пред ним разные составленные про него истории; про его хозяйку, семидесятилетнюю старуху, говорили, что она бьет его, спрашивали, когда будет их свадьба, сыпали на голову ему бумажки, называя это снегом. Но ни одного слова не отвечал на это Акакий Акакиевич, как будто бы никого и не было перед ним; это не имело даже влияния на занятия его: среди всех этих докук он не делал ни одной ошибки в письме. Только если уж слишком была невыносима шутка, когда толкали его под руку, мешая заниматься своим делом, он произносил: «Оставьте меня, зачем вы меня обижаете?» И что-то странное заключалось в словах и в голосе, с каким они были произнесены. В нем слышалось что-то такое преклоняющее на жалость, что один молодой человек, недавно определившийся, который, по примеру других, позволил было себе посмеяться над ним, вдруг остановился, как будто пронзенный, и с тех пор как будто все переменилось перед ним и показалось в другом виде. Какая-то неестественная сила оттолкнула его от товарищей, с которыми он познакомился, приняв их за приличных, светских людей. И долго потом, среди самых веселых минут, представлялся ему низенький чиновник с лысинкою на лбу, с своими проникающими словами: «Оставьте меня, зачем вы меня обижаете?» – и в этих проникающих словах эвенели другие слова: «Я брат твой». И закрывал себя рукою бедный молодой человек, и много раз содрогался он потом на веку своем, видя, как много в человеке бесчеловечья, как много скрыто свирепой грубости в утонченной, образованной светскости, и, боже! даже в том человеке, которого свет признает благородным и честным…
Вряд ли где можно было найти человека, который так жил бы в своей должности. Мало сказать: он служил ревностно, – нет, он служил с любовью. Там, в этом переписыванье, ему виделся какой-то свой разнообразный и приятный мир. Наслаждение выражалось на лице его; некоторые буквы у него были фавориты, до которых если он добирался, то был сам не свой: и подсмеивался, и подмигивал, и помогал губами, так что в лице его, казалось, можно было прочесть всякую букву, которую выводило перо его. Если бы соразмерно его рвению давали ему награды, он, к изумлению своему, может быть, даже попал бы в статские советники; но выслужил он, как выражались остряки, его товарищи, пряжку в петлицу да нажил геморрой в поясницу. Впрочем, нельзя сказать, чтобы не было к нему никакого внимания. Один директор, будучи добрый человек и желая вознаградить его за долгую службу, приказал дать ему что-нибудь поважнее, чем обыкновенное переписыванье; именно из готового уже дела велено было ему сделать какое-то отношение в другое присутственное место; дело состояло только в том, чтобы переменить заглавный титул да переменить кое-где глаголы из первого лица в третье. Это задало ему такую работу, что он вспотел совершенно, тер лоб и наконец сказал: «Нет, лучше дайте я перепишу что-нибудь». С тех пор оставили его навсегда переписывать. Вне этого переписыванья, казалось, для него ничего не существовало. Он не думал вовсе о своем платье: вицмундир у него был не зеленый, а какого-то рыжевато-мучного цвета. Воротничок на нем был узенький, низенький, так что шея его, несмотря на то что не была длинна, выходя из воротника, казалась необыкновенно длинною, как у тех гипсовых котенков, болтающих головами, которых носят на головах целыми десятками русские иностранцы. И всегда что-нибудь да прилипало к его вицмундиру: или сенца кусочек, или какая-нибудь ниточка; к тому же он имел особенное искусство, ходя по улице, поспевать под окно именно в то самое время, когда из него выбрасывали всякую дрянь, и оттого вечно уносил на своей шляпе арбузные и дынные корки и тому подобный вздор. Ни один раз в жизни не обратил он внимания на то, что делается и происходит всякий день на улице, на что, как известно, всегда посмотрит его же брат, молодой чиновник, простирающий до того проницательность своего бойкого взгляда, что заметит даже, у кого на другой стороне тротуара отпоролась внизу панталон стремешка, – что вызывает всегда лукавую усмешку на лице его.
План пересказа
1. Характеристика Акакия Акакиевича.
2. Акакий Акакиевич заказывает себе новую шинель.
3. Грабители снимают шинель с бедного чиновника.
4. Акакий Акакиевич ищет правды у частного пристава, у генерала.
5. Чиновник умирает от горя.
6. Привидение чиновника пугает прохожих.
Пересказ
В одном департаменте служил один чиновник: низенького роста, несколько рябоват, несколько рыжеват, подслеповат... Он был то, что называют вечный титулярный советник. Фамилия чиновника была Башмачкин. Имя его было Акакий Акакиевич. При крещении «он заплакал и сделал такую гримасу, как будто бы предчувствовал, что будет титулярный советник». На протяжении многих лет он исполнял одну должность — чиновник для письма. Никто на работе его не уважал, молодые «подсмеивались и острились над ним». Акакий Акакиевич был человеком безответным. «Только если уж слишком невыносима была шутка, он произносил: "Оставьте меня, зачем вы меня обижаете?"» «В этих проникающих словах звенели другие слова: "Я брат твой"». Акакий Акакиевич служил «ревностно... с любовью», у него были даже собственные любимые буквы. Он не мог ничего, кроме механического переписывания документов.
Акакий Акакиевич жил бедно: плохо одевался, обед ел «с мухами и со всем тем, что ни посылал Бог...», не позволял себе никаких развлечений. «Написавшись всласть, он ложился спать, улыбаясь заранее при мысли о завтрашнем дне: что-то Бог пошлет переписывать завтра?» Он «умел быть довольным своим жребием». Все бы хорошо, если бы не холод: у него износилась старая шинель, предмет насмешек товарищей. «Сукно до того истерлось, что сквозило, и подкладка расползлась». Акакий Акакиевич отнес шинель к портному, но тот отказался ее переделывать: «дело насквозь гнилое» и посоветовал сшить новую. Для Акакия Акакиевича сумма в полтораста рублей была немыслимой: «Этаково-то дело этакое, я, право, и не думал, чтобы оно вышло того...» На какие деньги сделать шинель? «Петрович и за восемьдесят рублей возьмется сделать; однако все же откуда их взять?» Башмачкин имел обыкновение откладывать с каждого рубля по грошу, за несколько лет накопилось «более чем сорок рублей». Он решил экономить на всем: приучился не зажигать свечи, ходить на цыпочках, чтобы не изнашивать обувь, голодать по вечерам... «но зато он питался духовно, нося в мыслях своих вечную идею будущей шинели». «С этих пор как будто самое существование его сделалось полнее, как будто бы он женился; сделался как-то живее, даже тверже характером, как человек, который уже определил и поставил себе цель. Наконец деньги были собраны. Башмачкин вместе с портным купил сукно, коленкор на подкладку (вместо шелка) и кошку на воротник (вместо куницы). Через две недели шинель была готова, «как раз впору». Портной торжественно одел Акакия Акакиевича и даже побежал за ним, чтобы лишний раз полюбоваться на свое произведение.
«Акакий Акакиевич шел в самом праздничном расположении всех чувств». В департаменте все сослуживцы прибежали смотреть на новую шинель; они уговорили Акакия Акакиевича «вспрыснуть» обновку. Один чиновник пригласил всех к себе. Вечером Акакий Акакиевич отправился к нему в новой шинели. Чувствовал он себя неуютно, скучал и постарался незаметно уйти. По дороге домой его избили и отняли шинель. «Отчаянный, не уставая кричать, пустился он бежать через площадь к будке». Но будочник отвечал, что не видел, как грабили Акакия Акакиевича, и послал его к надзирателю. Поутру он, по совету хозяйки квартиры, отправился к частному приставу, с трудом попал на прием, но понял, что надежды вернуть шинель мало. Сослуживец посоветовал обратиться к одному значительному лицу. Акакий Акакиевич решился идти. «Обыкновенный разговор» значительного лица «с низшими отзывался строгостью и состоял почти из трех фраз: «Как вы смеете? Знаете ли вы, с кем говорите? Понимаете ли, кто стоит перед вами?» Впрочем, он был в душе добрый человек, но генеральский чин совершенно сбил его с толку». Увидев смиренный вид Башмачкина, его старенький вицмундир, генерал закричал на чиновника, затопал ногами и выставил его. Перепуганный Акакий Акакиевич по дороге домой простудился, лежал в горячке и вскоре умер. Из наследства остались лишь пучок гусиных перьев, белая казенная бумага, три пары носков, две-три пуговицы, оторвавшиеся от панталон да ветхий вицмундир. «И Петербург остался без Акакия Акакиевича, как будто бы в нем его и никогда не было. Исчезло и скрылось существо, никем не защищенное, никому не дорогое, ни для кого не интересное». В департаменте спохватились о нем только на четвертый день. Но кто бы мог подумать, что суждено было Акакию Акакиевичу «на несколько дней прожить шумно после своей смерти, как бы в награду за не примеченную никем жизнь». По Петербургу пронеслись слухи, что у Калинкина моста стал показываться по ночам «...мертвец в виде чиновника, ищущего какой-то утащенной шинели». В мертвеце кто-то узнал Акакия Акакиевича. Мертвец-чиновник стал наводить немалый страх на всех робких людей, сдергивал по ночам шинели.
После визита Акакия Акакиевича генерал почувствовал нечто вроде сожаления, послал к нему и узнал о его смерти. Он несколько огорчился, но быстро развеялся на вечере у приятеля. Однажды он ехал в санях и вдруг почувствовал, что кто-то схватил его за воротник. «Не без ужаса» генерал узнал Акакия Акакиевича, который произнес: «Твоей-то шинели мне и нужно!» Насмерть напуганный генерал «сам даже скинул поскорее с плеч шинель свою». «С этих пор совершенно прекратилось появление «чиновника-мертвеца: видно, генеральская шинель пришлась ему совершенно по плечам».