Правление Александра III и политика “консервативного обновления ” общества. Европейская социал-демократия вновь у власти. что изменилось

Утрата доверия избирателей к государству, обеспечивающему «всеобщее благоденствие», стимулировали поиск новых идей и моделей общественного развития.

Неолиберализм и неоконсерватизм .

В рамках неолиберализма, идейно-политического течения, господствовавшего в евроатлантических странах первые послевоенные десятилетия, новые подходы уже не могли зародиться.

«Общество благоденствия», в котором государство гарантировало постоянный рост благосостояния населения, а увеличивающийся потребительский спрос создавал стимулы росту производства, рассматривалось неолибералами как вершина прогресса.

Экономической основой неолиберализма выступали идеи Кейнса, Гэлбрейта и других сторонников расширенного вмешательства государства в сферу социально-экономических отношений. Согласно этим идеям, повышение роли государства «всеобщего благоденствия» не только не угрожает свободе, но, напротив, укрепляет гарантии прав и свобод граждан. Угрозу свободе неолибералы видели в существовании массовых групп, движений, особенно радикальных. Они считали, что их члены противопоставляют узкие, корпоративные интересы общественным.

Как считал американский политолог Б. Гросс, подобная эволюция неолиберализма способна трансформировать его в идеологию нового тоталитаризма, «фашизма с человеческим лицом», где государство установит тотальный контроль над гражданами, ограничит их свободы, считая, что это нужно во имя их же блага.

Противовесом и неолиберализму и радикализму стал неоконсерватизм, течение, объединившее различные направления. Неоконсерваторы назывались «новыми правыми», радикальными консерваторами. Главный акцент они делали на сохранении традиционных ценностей, т.е. идей классического либерализма XIX века, ставших для развитых стран основой их политической традиции.

Неоконсерваторы позаимствовали у «новых левых» оценку государства «всеобщего благоденствия» как бюрократического монстра, опекающего граждан и тем самым ограничивающего их свободу, вытесняющего дух предпринимательства и предприимчивости. С точки зрения идеологии неоконсерватизма, слишком высокая степень социальной защищенности развращает человека, порождает у него иждивенческие настроения. И одновременно ставит его в полную зависимость от чиновников и их решений. Неоконсерваторы призывали людей опираться на собственные силы, проявлять инициативу и ответственность, солидарность друг с другом. Они считали, что человек реализует свою свободу, участвуя в деятельности различных неправительственных организаций (политических, религиозных, этнических, профессиональных и иных), отражающих его интересы.

Основоположником экономической теории неоконсерватизма принято считать М. Фридмана. Государство, согласно этой теории, должно поддерживать не потребителя, а производителя: обеспечивать стабильность курса валюты, сокращать налоги на прибыль, на добавленную стоимость. Рост производства, удешевление его продукции, по мнению неоконсерваторов, ведут к повышению уровня жизни. Иначе говоря, вопрос ставился так: обращать внимание не только на перераспределение произведенного ВНП, а на то, чтобы обеспечивать его постоянный рост.

Неоконсервативные идеи были взяты на вооружение правоцентристскими политическими партиями. В Великобритании неоконсерватизм ассоциируется с лидером Консервативной партии, ставшей в 1979 г. премьер-министром Великобритании, М. Тэтчер и сменившим ее на этом посту в 1992 г. Д. Мэйджором. В США - с республиканцем Р. Рейганом, ставшим президентом США в 1980 г. В ФРГ - с Г. Колем, лидером христианских демократов, канцлером ФРГ в 1982-1998 гг.

Неоконсерваторы выступали за возрождение авторитета таких социальных институтов, как семья, школа, церковь, апеллируя к идее демократического капитализма. Она предполагала уважение закона и порядка, дисциплинированность, сдержанность, патриотизм. Неоконсерваторы получили поддержку самых широких слоев общества. К их аргументам прислушивались предприниматели и представители «среднего класса», заинтересованные в снижении налогового бремени, малоимущие, считающие социальные программы недостаточно эффективными, интеллектуалы, озабоченные вытеснением духовности рационализмом и прагматизмом.

Социально-экономическая политика неоконсерватизма в США и Западной Европе .

Неоконсервативные правительства приняли меры по повышению эффективности экономики за счет сокращения налогов на производство, более рационального использования бюджетных средств. Особенно льготный налоговый режим устанавливался для тех корпораций, которые модернизировали производство. Важным стимулом к разработке и внедрению передовых технологий стало расширение военных заказов в странах НАТО в 1980-е гг., особенно связанных с проектом стратегической оборонной инициативы (СОИ). Экономия бюджетных средств осуществлялась на различных уровнях государственного управления. Была проведена децентрализация социальных программ, многие из них стали осуществляться за счет бюджетов субъектов федераций, местных органов власти. Часть средств, ранее выплачивавшаяся в виде пособий нуждающимся, стала выдаваться им же, но не как пособие, а как льготный кредит для открытия своего дела в сфере малого бизнеса. Это позволило занять значительную часть бывших безработных преимущественно в сфере обслуживания. Мелкие магазинчики, кафе, ремонтные мастерские, бензоколонки не составляли конкуренции крупным корпорациям, хотя их удельный вес в производстве национального, дохода оказался весомым.

Экономии на государственных расходах способствовало освобождение государства от лишней собственности. Построенное за счет государства и муниципалитетов жилье для граждан с низким и средним достатком, требующее ремонта и не приносящее дохода, было передано в собственность квартиросъемщиков, т.е. приватизировано. Принадлежавшие государству и выживавшие с помощью субсидий предприятия, которые утратили рентабельность, закрывались или приватизировались. Их модернизация осуществлялась частным капиталом. Сокращение роли государства в экономике несколько уменьшило численность армии чиновников и расходы на содержание государственного аппарата.

Неоконсервативная политика не привела к отказу от государственного регулирования экономики. Напротив, его масштабы даже возросли. В США с 1980 по 1995 г. доля ВВП, перераспределяемая государством, возросла с 19,3% до 19,8% . В Великобритании - с 40,4% до 45,3%, во Франции - с 48,9% до 49,6%. Удельный вес бюджетных средств государства в покрытии расхо-дов на социальные программы (образование, здравоохранение, социальное обеспечение и т.д.) в США с 1980 по 1995 г. возрос с 54,2% до 55%, в Великобритании - с 48,2% до 54,5%. Небольшое сокращение доли государственных расходов на эти цели произошло во Франции, Швеции, других странах.

Неоконсервативная революция не разрушила, а укрепила основы «общества благоденствия». Активная социальная политика поддерживала высокий уровень благосостояния населения.

Неоконсервативная революция пересмотрела методы государственного вмешательства в экономику, изменила структуру налогов, скорректировала социальные программы.

Интересы модернизации экономики требовали закрытия нерентабельных предприятий, автоматизации и роботизации многих производственных комплексов. Это подразумевало сокращение численности рабочей силы, что вызывало сопротивление профсоюзов. Однако широко распространившееся в обществе осознание необходимости модернизации лишило те профсоюзы, члены которых подлежали сокращению, общественной поддержки. Политика неоконсерваторов не ста-вила цель разгрома профсоюзного движения. Репрессии использовались лишь в тех случаях, когда профсоюзы пытались проводить забастовочные акции, наносящие ущерб гражданам и экономике в целом. Так, руководство профсоюза авиадиспетчеров в США было привлечено к ответственности за незаконную забастовку, а на место бастующих членов профсоюза встали военные диспетчеры.

Неоконсервативные правительства стремились создать социальную базу политики модернизации. В тех странах Западной Европы , где большая часть трудящихся была организована в профсоюзы, их представители включались в административные органы управления предприятий, наблюдательные советы корпораций, им обеспечили доступ к информации о планах реорганизации. Там, где роль профсоюзов была меньшей (в 1990-е гг. в Швеции, Норвегии, Дании в профсоюзах состояло от 70% до 80% наемных работников, в то время как в США - лишь 16%; в среднем же в развитых странах профсоюзы охватывали 26% занятых), использовались иные формы рабочего участия в модернизации. При модернизации американской корпорации «Дженерал моторе», связанной с переходом к роботизированной, модульной схеме организации производства, 80% высококвалифицированных работников корпорация гарантировала сохранение рабочего места и долю в прибылях. Вводились элементы рабочего самоуправления: каждая бригада сама определяла ритм, порядок и продолжительность работы, отвечая лишь за конечный результат.

Информационное общество в развитых странах.

Меры, осуществленные в рамках неоконсервативной революции, связанные с модернизацией производства, были решающим фактором формирования общества, которое все чаще определяется как информационное.

Все предыдущие технические усовершенствования увеличивали, главным образом, физическую силу человека. Массовое, конвейерное производство превратило работников в придатки машины, выполняющие простейшие функции. Автоматизация, компьютеризация и роботизация производства позволили свести до минимума участие человека в производственном процессе, оставив за ним преимущественно контрольные и творческие функции.

Увеличился спрос на труд инженеров, техников, программистов. Гораздо большее значение, чем когда-либо в прошлом, начали играть центры производства знаний - лаборатории и университеты.

По мере того как трудовая деятельность становилась все более творческой и интеллектуальной, возрастающее значение приобретала заинтересованность работников в труде, его результатах.

Производительность труда в секторах производства знаний, обработки и обобщения информации не может определяться скоростью движения конвейера, диктоваться работодателем. Практика работы крупных корпораций последних десятилетий показала, что наилучших результатов добиваются те из них, где работники творческого труда непосредственно заинтересованы в результатах своей работы. Это обеспечивается за счет высоких зарплат, расширения круга совладельцев акций, введения индивидуальных графиков труда и отдыха.

Интеллектуализация трудовой деятельности позволяет преодолеть жесткие барьеры субординации между управляющими и управляемыми, что содействует развитию отношении социального партнерства.

Важнейшим капиталом информационного общества становится человек, его творческий, интеллектуальный потенциал. Интересы его развития, в частности за счет переквалификации наемных работников физического труда, в 1980-е гг. оказались в центре внимания и государства, и корпораций, и общественных, благотворительных организаций.

Это определяет особое внимание к развитию сферы образования. В 1960-1990-е гг. численность обучающихся в колледжах и университетах в США и Японии возросла в 3,5 раза, в Германии - в 6 раз, в Великобритании - в 7 раз. Средний уровень образовательной подготовки всех занятых достиг 14 лет.

Качественно новое состояние экономики, достигнутое за счет внедрения высоких технологий, обеспечило длительный период бескризисного развития стран Западной Европы и Северной Америки.

Во-первых, новые технологии позволили перейти к энергои ресурсосберегающему производству, обеспечивающему выпуск все больших объемов продукции при сокращении затрат сырья и энергоносителей. Это привело к падению мировых цен на них, создало преимущества на мировом рынке для стран, выпускающих высокотехнологическую продукцию.

Во-вторых, овладение высокими технологиями позволяет постоянно обновлять ассортимент выпускаемой продукции за счет товаров, обладающих качественно новыми потребительскими свойствами. Это исключает затоваривание рынка одним видом продукции.

В-третьих, сами высокие технологии, знания стали важнейшим товаром на мировых рынках. Стоимость их продаж в 1980-е гг. достигла стоимости продажи нефти, газа и иных энергоносителей. Производство высоких технологий стало самым выгодным бизнесом. Знаний не может быть произведено больше, чем нужно. Кроме того, знания могут потребляться многократно разными потребителями. Производство знаний в тех странах, где для этого сложилась соответствующая инфраструктура лабораторий и научных центров, оказывается самой прибыльной и рентабельной сферой вложения капиталов. Важнейшим источником американского мирового лидерства стало завоевание США ведущих позиций в разработке технологических новшеств.

Спад неоконсервативной волны в 1990-е гг.

Политические партии и лидеры, придержи-вающиеся неоконсервативной ориентации, стояли у власти в развитых индустриальных странах более десятилетия (в США - 12 лет, в Великобритании - 18 лет). Поскольку методы политики неоконсерваторов оказались эффективными для решения проблем модернизации общества, их взяли на вооружение в 1980-е гг. почти все политические партии, стоящие у власти в развитых странах. В Испании модернизацию, осуществляемую по неоконсервативным рецептам, проводило правительство, возглавлявшееся лидером социалистов (Социалистической рабочей партии) Ф. Гонсалесом, в Италии - коалиционное правительство, возглавляемое социалистом Б. Кракси, во Франции неоконсервативный курс проводился при президенте-социалисте Ф. Миттеране.

Спад неоконсервативной волны в развитых странах был связан с тем, что основные задачи в области модернизации экономики нашли свое решение. С завершением «холодной войны » изменилась ситуация на международной арене. Резко упало влияние леворадикальных сил. Соответственно, акцент на защите традиционных ценностей демократии, присущий неоконсерватизму, утратил привлекательность в глазах избирателей. На первый план выступили конкретные проблемы социальных, этнических отношений, утверждения нового миропорядка, к решению которых неоконсервативные лидеры оказались не готовы. В США на президентских выборах 1992 г. победу одержал лидер Демократической партии Б. Клинтон. В Великобритании в 1997 г. премьер-министром стал лидер лейбористов Т, Блэр. В Германии в 1998 г. социал-демократы завоевали большинство мест в бундестаге. Наметился рост влияния социалистических и социал-демократических партий и в других развитых странах. Однако система ценностных ориентации и политических ориентиров этих партий за последнее десятилетие существенно изменилась.

Основные идеи и достижения неоконсерватизма, связанные с модернизацией экономики, поддержкой частного предпринимательства, ограничением бюрократических тенденций центрального аппарата власти государства, не ставились под сомнение.

В развитых странах было достигнуто согласие основных политических сил по принципиальным вопросам стратегии общественного развития. Различия в идейно-теоретических и философских взглядах политических лидеров и теоретиков имеют меньшее значение, чем в прошлом. Это дало основание в апреле 1998 г. Т. Блэру предложить распустить Социалистический Интернационал и заменить его союзом нового типа, включающим неолиберальные партии (типа Демократической партии США), разделяющие цели социально ориентированной политики. Эта идея не была поддержана французскими социалистами, но вызвала одобрение у лидера СДПГ Г. Шредера, также выступающего за создание широкого союза партий с общими идеалами.

Вопросы и задания

1. Почему в 80-е гг. в государствах «всеобщего благоденствия» возникли новые, альтернативные идеи развития общества?
2. Раскройте основные различия взглядов и политики неолиберализма и неоконсерватизма с помощью таблицы.

Сформулируйте выводы о сути установленных различий.

3. Что объединяет имена таких политических и государственных деятелей, как М. Тэтчер, Р. Рейган и Г. Коль? Как вы думаете, почему в 80-е гг. XX века возобладали идеи неоконсерватизма?
4. Назовите меры, которые предприняли неоконсерваторы для модернизации экономики в странах Запада. Как они отразились на роли государства? Почему эту политику называют неоконсервативной революцией?
5. Раскройте основные черты, характеризующие информационное общество в развитых странах. С какими достижениями научно-технического прогресса связано его становление?
6. Что такое высокие технологии, какие изменения в обществе происходят при их применении?
7. Чем объясняется спад неоконсервативной волны в развитых странах в 90-е гг.? Кто и почему сменил неоконсерваторов?

В 1881 г. императором России стал Александр III. Уже в апреле 1881 г. он утвердил манифест “О незаявленности самодержавия”. Россия вступила в новый период своей истории, получивший название “Контрреформ”. При Александре III многие преобразования, начатые правительством его отца не только не получили дальнейшего развития, но были сильно урезаны, а некоторые – отменены. В 1881 г. принят указ, лишивший автономии университеты. Отныне губернатор мог закрыть любое учебное заведение. Для поступления в университет нужна была справка из РОИСЕ о благонадежности. Плата за обучение выросла в 2 раза. Все студенческие организации были отменены. В 1889 г. издано “Положение об участковых земских начальниках”. Земский начальник стал для крестьянина и администратором, и судьёй в одном лице. В подчинении земского начальника находились сельские суды и сходы. Мировой суд упразднялся. Новое положение о земстве, принятое в 1890 г., подчинило его надзору губернатора и одновременно усилило в нем роль дворян. Число гласных от крестьян уменьшилось, и их выбирал губернатор из числа кандидатов, предложенных крестьянством. Городское положение 1892 г. ценз, сократив число избирателей в 3-4 раза и усилило контроль администрации за деятельностью городских дум. В 80-90 гг. проводилась политика направленная на сохранение сословной замкнутости русского общества. Стремясь возвысить роль дворянства, правительство в 1885 г. основало Дворянский банк, он давал ссуды под залог родовых имений на льготных условиях. Было принято выгодное для помещиков положение о найме на сельхоз. работы. Правительство собиралось отменить Петровский “Табель о рангах”. Крестьянство должно было оставаться таким, как при крепостном праве: запрещалось продавать и закладывать крестьянские наделы, укреплялась власть общины над крестьянами. Для укрепления и возвеличивания самодержавной власти по всей России воздвигались храмы в древнерусском стиле, устраивались торжества в честь церковных юбилеев – девятисотлетия крещения Руси, пятисотлетия со дня кончины Сергея Радонежского. Запрещались журналы, в том числе “Отечественные записки”. Внутренняя политика Александра III, не укрепила Россию, а повышала неприязнь к правительству.

19. После убийства царя Александра 2 на престол вступил его сын Александр 3 (1881-1894). Потрясенный насильственной смертью своего отца, опасаясь усиления революционных проявлений, в начале своего царствования, он колебался в выборе политического курса. Но, попав под влияние инициаторов реакционной идеологии К.П. Победоносцева и П.А. Толстого, Александр 3, отдал политические приоритеты сохранению самодержавия, утеплению сословного строя, традиций и основ российского общества, неприязни к либеральным преобразованиям.

Повлиять на политику Александра 3 могло только давление общественности. Однако после зверского убийства Александра 2, ожидаемого революционного подъема не произошло. Более того, убийство царя-реформатора отшатнуло общество от народовольцев, показав бессмысленность террора, усилившиеся полицейские репрессии окончательно изменили баланс в общественном раскладе в пользу консервативных сил.

В этих условиях стал возможен поворот к контрреформам в политике Александра 3. Это четко обозначилось в Манифесте, опубликованном 29 апреля 1881 г., в котором император заявил о своей воле сохранить устои самодержавия и тем самым устранил надежды демократов на трансформацию режима в конституционную монархию - не будем описывать реформы Александра 3 в таблице, а вместо этого опишем их поподробнее.

Александр 3 заменил в правительстве либеральных деятелей на сторонников жесткого курса. Концепция контрреформ была разработана главным ее идеологом К.Н. Победоносцевым. Он утверждал, что либеральные реформы 60-х годов привели к потрясениям в обществе, а народ, оставшись без попечительства, стал ленив и дик; призывал вернуться к традиционным основам национального бытия.

Для укрепления самодержавного строя была подвергнута изменениям система земского самоуправления. В руках земских начальников соединили судебную и административную власть. Они располагали неограниченной властью над крестьянами.

Изданное в 1890 г. «Положение о земских учреждениях» усилило роль дворянства в земских учреждениях и контроль администрации за ними. Значительно увеличилось представительство помещиков в земствах путем введения высокого имущественного ценза.

Видя главную угрозу существующему строю в лице интеллигенции, император для укрепления позиций верного ему дворянства и бюрократии в 1881 г. издал «Положение о мерах к сохранению государственной безопасности и общественного спокойствия», которое предоставило многочисленные репрессивные права местной администрации (объявлять чрезвычайное положение, высылать без суда, предавать военному суду, закрывать учебные заведения). Этот закон использовался вплоть до реформ 1917 г. и стал инструментом для борьбы с революционным и либеральным движением.

В 1892 г. было издано новое «Городовое положение», которое ущемляло самостоятельность органов городского самоуправления. Правительство включило их в общую систему государственных учреждений, поставив тем самым под контроль.

Важным направлением своей политики Александр третий считал укрепление крестьянской общины. В 80-е годы наметился процесс освобождения крестьян от пут общины, которая мешала свободному их передвижению и инициативе. Александр 3 законом 1893 г. запретил продажу и залог крестьянских земель, сведя на нет все успехи предыдущих лет.

В 1884 г. Александром была предпринята университетская контрреформа, цель которой заключалась в воспитании послушной властям интеллигенции. Новый университетский устав резко ограничивал автономию университетов, ставя их под контроль попечителей.

При Александре 3 началась разработка фабричного законодательства, которое сдерживало инициативу хозяев предприятии и исключало возможность борьбы рабочих за свои права.

Итоги контрреформ Александра 3 противоречивы: стране удалось добиться промышленного подъема, удержаться от участия в войнах, но при этом усилились социальные волнения и напряженность.

20. Возникновение российского парламента проходило в России в специфических условиях и имело свои особенности:

• запоздалое складывание системы парламентаризма по сравнению с таковым в Западной Европе (в Англии в 1265 г., во Франции в 1302 г.)
• предпосылками складывания парламента в России было развитие земского движения и возникновение так называемого либерального земства
• происходит начало формирования партийной системы России
• развитие революционных событий и неудачи во внешней политике (поражение в русско-японской войне) заставили самодержавие принимать решения об обновлении монархии

Разработка законопроекта об учреждении Государственной думы была поручена министру внутренних дел А. Г. Булыгину. В июле 1905 г. им был представлен проект создания высшего законосовещательного представительного органа (так называемой Булыгинской думы).

Предусматривалось, что Дума будет обсуждать законы, сметы министерств и главных управлений, государственные доходы и расходы, дела о постройке железных дорог. Устанавливался порядок выборов в Думу: по губерниям и областям и крупным городам. Выборы на окраинах должны были осуществляться на основе особых правил. Политический маневр правительства был рассчитан на привлечение монархических и консервативных сил и прежде всего крестьянства. Высокий избирательный ценз лишал права участия в выборах рабочих, значительную часть городского населения, безземельных крестьян и батраков. Однако Булыгинскую думу бойкотировала подавляющая часть населения России. Революция распространялась вширь и вглубь, вовлекая в борьбу новые отряды трудящихся, проникала в армию и на флот, а к осени 1905 г. достигла кульминационного момента.

Сложный и противоречивый характер социально-экономического и политического развития страны обусловил возникновение революционного кризиса.

Причины революции

1. экономические:

• противоречие между начавшейся в стране капиталистической модернизацией и сохранением докапиталистических форм хозяйства (помещичье землевладение, община, малоземелье, аграрное перенаселение, кустарная промышленность);
• мировой экономический кризис начала XX в, особо тяжело сказавшийся на экономике России

2. социальные:

комплекс противоречий, сложившихся в обществе как вследствие развития капитализма, так и вследствие его незрелости

3. политические:

• кризис «верхов», борьба реформаторской и реакционной линии в правительстве, неудачи в русско-японской войне, активизация левых сил в стране
• обострение социально-политической обстановки в стране вследствие поражения в русско-японской войне 1904-1905 гг.

4. национальные:

• полное политическое бесправие, отсутствие демократических свобод и высокая степень эксплуатации трудящихся всех наций

Расстановка социально-политических сил накануне революции была представлена тремя основными направлениями:

консервативное, правительственное направление

Основа - значительная часть дворянства и высшего чиновничества. Существовало несколько течений - от реакционного до умеренно- или либерально-консервативного (от К. П. Победоносцева до П. Д. Святополка-Мирского).

Программа - сохранение в России самодержавной монархии, создание представительного органа с законосовещательными функциями, защита экономических и политических интересов дворянства, расширение социальной опоры самодержавия за счет крупной буржуазии и крестьянства. Власть была готова пойти на реформы, но выжидала, колебалась, не могла выбрать определенную их модель;

либеральное направление

Основа - дворянство и буржуазия, а также часть интеллигенции (профессора, адвокаты). Выделялись либерально-консервативное и умеренно-либеральное течения. Основными организациями были «Союз земцев-конституционалистов» И. И. Петрункевича и «Союз освобождения» П. Б. Струве.

Программа - обеспечение демократических прав и свобод, отмена политической монополии дворянства, диалог с властями и осуществление реформ «сверху»;

радикально-демократическое направление

Основа - радикальная интеллигенция, стремившаяся выражать интересы рабочего класса и крестьянства. Основными партиями были партия социалистов-революционеров (ПСР) и РСДРП.

Программа - уничтожение самодержавия и помещичьего землевладения, созыв Учредительного собрания, провозглашение Демократической республики, решение аграрного, рабочего и национального Опросов радикально-демократическим путем. Отстаивали революционную Модель преобразований «снизу».

Задачи революции

• свержение самодержавия и установление демократической республики
• ликвидация сословного неравноправия
• введение свободы слова, собраний, партий и объединений
• уничтожение помещичьего землевладения и наделение крестьян землей
• сокращение продолжительности рабочего дня до 8 часов
• признание права рабочих на стачки и создание профессиональных союзов
• установление равенства народов России

В осуществлении этих задач были заинтересованы широкие слои населения. В революции участвовали: большая часть средней и мелкой буржуазии интеллигенция, рабочие, крестьяне, солдаты, матросы. Полому Она была общенародной по целям и составу участников и имела буржуазно-демократический характер. Революция продолжалась 2,5 года (с 9 января 1905г. до 3 июня 1907г.). В развитии революции можно выделить две линии, восходящую и нисходящую.

Восходящая линия (январь - декабрь 1905 г.) - нарастание революционной волны, радикализация требований, массовый характер революционных действий. Спектр сил, выступающих за развитие революции, предельно широк - от либералов до радикалов.

Основные события: Кровавое воскресенье 9 января(Гапон, петиция из документальной книги) - расстрел рабочей демонстрации в Санкт-Петербурге; январь-февраль - волна забастовочного движения в стране, активизация эсеровского террора; май - образование первого рабочего Совета в Иваново-Вознесенске; весна-лето - активизация крестьянского движения, «пожаровая эпидемия», 1 съезд Всероссийского крестьянского союза, начало выступлений в армии и на флоте (июнь - восстание на броненосце «Потемкин»); осень - пик революции: Всероссийская октябрьская политическая стачка, принятие царского Манифеста 17 октября (в России провозглашаются демократические права и свободы, гарантируются выборы в Государственную думу), к открытой критике властей переходят либералы, которые формируют свои политические партии (кадетов и октябристов). После 17 октября либералы отходят от революции и идут на диалог с властью. Леворадикальные силы, не удовлетворенные Манифестом, пытаются обеспечить дальнейшее развитие революции. Но соотношение сил в стране уже складывается в пользу властей. Декабрьское вооруженное восстание в Москве потерпело поражение, привело к кровопролитию и было признано многими революционерами преждевременным.

Нисходящая линия революции (1906 - 3 июня 1907 г.) - власти берут инициативу в свои руки. Весной принимаются «Основные государственные законы», закрепляющие изменение политической системы (Россия трансформируется в «думскую» монархию), проводятся выборы в I и II Государственные думы. Но диалог власти с обществом оказался малопродуктивным. Дума фактически не получила законодательных полномочий.

3 июня 1907 г. с роспуском П Думы и изданием нового избирательного закона революция заканчивается.

Революция заставила Николая II подписать 17 октября Манифест «Об усовершенствовании государственного порядка», провозгласивший:

• дарование свободы слова, совести, собраний и союзов
• привлечение к выборам широких слоев населения
• обязательный порядок утверждения Государственной думой всех издаваемых законов

В стране возникают и легализуются многочисленные политические партии, в своих программах формулирующие требования и пути политического преобразования существующего строя и участвующие в выборах в Думу, Манифест положил начало складыванию парламентаризма в России. Это был новый шаг по пути превращения феодальной монархии в буржуазную. По Манифесту Государственной думе были свойственны определенные черты парламента. Об этом свидетельствует возможность открытого обсуждения государственных вопросов, необходимость направлять в Совет министров различные запросы, делать попытки объявлять недоверие правительству. Следующим шагом стало изменение закона о выборах. По новому закону от декабря 1905 г. были утверждены четыре избирательные курии: от помещиков, городского населения, крестьян и рабочих. Были лишены прав выбора женщины, солдаты, матросы, учащиеся, безземельные крестьяне, батраки и некоторые «инородцы». Правительство, продолжавшее надеяться, что крестьянство будет опорой самодержавия, обеспечило ему 45% всех мест в Думе. Члены Государственной думы избирались сроком на 5 лет. По Манифесту 17 октября Государственная дума учреждалась как законодательный орган, хотя от этого принципа царизм старался уклониться. В компетенции Думы должны были находиться вопросы, требующие законодательного решения: государственная роспись доходов и расходов; отчет государственного контроля по использованию государственной росписи; дела по отчуждении имущества; дела о постройке железных дорог государством; дела об учреждениях компаний на акциях. Государственная дума имела право запроса в правительство по поводу незаконных действий, допущенных министрами или главными управляющими. Дума не могла начинать сессию по своей инициативе, а созывалась указами царя.

19 октября 1905 г. был опубликован указ о мерах, направленных на укрепление единства в деятельности министерств и главных управлений. В соответствии с указом был реорганизован Совет министров, на который теперь возлагались руководство и объединение действий главных начальников ведомств по вопросам управления и законодательства.

Значение революции

• революция изменила политическую ситуацию России: появились конституционные документы (Манифест 17 октября и «Основные государственные законы», был образован первый парламент - Государственная дума, изменились состав и функции Государственного совета, сформировались легальные политические партии и профсоюзы, получила развитие демократическая пресса)
• достигнуто некоторое ограничение самодержавия (временное), хотя, остались возможность принятия законодательных решений и вся полнота исполнительной власти
• изменилось социально-политическое положение граждан России: введены демократические свободы, отменена цензура, разрешено организовывать профессиональные союзы и политические партии (временно)
• буржуазия получила широкую возможность участия в политической жизни страны
• улучшилось материально-правовое положение трудящихся: в ряде отраслей промышленности увеличилась заработная плата и уменьшилась продолжительность рабочего дня
• крестьяне добились отмены выкупных платежей
• в ходе революции были созданы предпосылки для проведения аграрной реформы, что способствовало дальнейшему развитию буржуазных отношений в деревне
• революция изменила морально-психологическую обстановку в стране: пошли на убыль царистские иллюзии в деревне, волнения охватили часть армии и флота, массы ощутили себя субъектами истории, революционные силы накопили значительный опыт борьбы, в том числе осознали действенную роль насилия

Итог

Окончание революции привело к становлению временной внутриполитической стабилизации в стране. Власть сумела на этот раз взять ситуацию под контроль и подавить революционную волну. Вместе с тем оставался нерешенным аграрный вопрос, сохранялось множество феодальных пережитков и привилегий. Как буржуазная революция, революция 1905 г, не выполнила всех своих задач, она осталась незавершенной.

21. В начале 1917 г. усилились перебои в поставках продовольствия в крупные города России. К середине февраля из-за нехватки хлеба, спекуляции и роста цен забастовало 90 тысяч рабочих Петрограда. 18 февраля к ним присоединились рабочие Путиловского завода. Администрация объявила о его закрытии. Это послужило поводом к началу массовых выступлений в столице.

23 февраля, в Международный женский день (по новому стилю это - 8 марта) на улицы Петрограда вышли рабочие и работницы с лозунгами «Хлеба!», «Долой войну!», «Долой самодержавие!». Их Политическая демонстрация положила начало революции.

25 февраля забастовка в Петрограде стала всеобщей. Не прекращались демонстрации и митинги. Вечером 25 февраля Николай II из Ставки, находившейся в Могилеве, направил командующему Петроградским военным округом С. С. Хабалову телеграмму с категорическим требованием прекратить беспорядки. Попытки властей использовать войска положительного эффекта не дали, солдаты отказывались стрелять в народ. Однако офицеры и полиция 26 февраля убили более 150 человек. В ответ гвардейцы Павловского полка, поддержав рабочих, открыли огонь по полиции.

Председатель Думы М. В. Родзянко предупредил Николая II, что правительство парализовано и «в столице анархия». Для предотвращения развития революции он настаивал на немедленном создании нового правительства во главе с государственным деятелем, пользующимся доверием общества. Однако царь отверг его предложение. Более того, он и Совет министров приняли решение прервать заседания Думы и распустить ее на каникулы. Момент для мирного, эволюционного преобразования страны в конституционную монархию был упущен. Николай II послал из Ставки войска для подавления революции, но небольшой отряд генерала Н. И. Иванова был задержан под Гатчиной восставшими железнодорожниками, солдатами и не пропущен в столицу.

27 февраля массовый переход солдат на сторону рабочих, захват ими арсенала и Петропавловской крепости ознаменовали победу революции. Начались аресты царских министров и образование новых органов власти.

В тот же день на заводах и в воинских частях, опираясь на опыт 1905 г., когда родились первые органы политической власти рабочих, были проведены выборы в Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов. Для руководства его деятельностью был избран Исполнительный комитет. Председателем стал меньшевик Н. С. Чхеидзе, его заместителем - эсер А. Ф. Керенский. Исполком взял на себя поддержание общественного порядка и снабжение населения продовольствием. Петросовет представлял собой новую форму социально-политической организации. Он опирался на поддержку народных масс, владевших оружием, и его политическая роль была очень велика.

1 марта Петросовет издал «Приказ № 1» о демократизации армии. Солдаты уравнивались в гражданских правах с офицерами, запрещалось грубое обращение с нижними чинами, отменялись традиционные формы армейской субординации. Легализовывались солдатские комитеты. Вводилась выборность командиров. В армии разрешалось вести политическую деятельность. Петроградский гарнизон был подчинен Совету и обязывался выполнять лишь его распоряжения.

февраля на совещании лидеров думских фракций было решено образовать Временный комитет Государственной думы во главе с М. В. Родзянко. Задачей комитета было «восстановление государственного и общественного порядка», создание нового правительства. Временный комитет взял под свой контроль все министерства.

февраля Николай II выехал из Ставки в Царское Село, но был задержан по дороге революционными войсками. Ему пришлось повернуть на Псков, в штаб Северного фронта. После консультаций с командующими фронтами он убедился, что сил для подавления революции нет. 2 марта Николай подписал Манифест об отречении от престола за себя и своего сына Алексея в пользу брата, великого князя Михаила Александровича. Однако когда депутаты Думы А. И. Гучков и В. В. Шульгин привезли текст Манифеста в Петроград, стало ясно, что народ не желает монархии. 3 марта Михаил отрекся от престола, заявив, что дальнейшую судьбу политического строя в России должно решить Учредительное собрание. Закончилось 300-летнее правление дома Романовых. Самодержавие в России окончательно пало. Это был главный итог революции.

2 марта после переговоров представителей Временного комитета Государственной думы и Исполкома Петросовета было сформировано Временное правительство. Председателем и министром внутренних дел стал князь Г. Е. Львов, министром иностранных дел - кадет П. Н. Милюков, военным и морским министром - октябрист д. И. Гучков, министром торговли и промышленности - прогрессист А. И. Коновалов. От «левых» партии в правительство вошел эсер А. Ф. Керенский, получивший портфель министра юстиции. Эсеро-меньшевистское руководство Петроградского Совета считало совершившуюся революцию буржуазной. Поэтому оно не стремилось взять всю полноту государственной власти и заняло позицию поддержки Временного правительства. В России образовалось двоевластине.

22. Великая Октябрьская Социалистическая Революция состоялась 25-26 октября 1917 г. (7-8 ноября по новому стилю). Это одно из величайших событий в истории России, в результате которого произошли кардинальные перемены в положении всех классов общества.

Октябрьская революция началась в результате ряда веских причин:

· В 1914-1918 гг. Россия была вовлечена в Первую мировую войну , положение на фронте было не из лучших, отсутствовал толковый предводитель, армия несла большие потери. В промышленности преобладал рост военной продукции над потребительской, что привело к росту цен и вызвало недовольство масс. Солдаты и крестьяне хотели мира, а наживавшаяся на поставках военных средств буржуазия жаждала продолжения военных действий;

· Национальные конфликты;

· Накал классовой борьбы. Крестьяне веками мечтавшие избавиться от гнета помещиков и кулаков и завладеть землей были готовы к решительным действиям;

· Распространенность социалистических идей в обществе;

Партия большевиков добилась огромного влияния на массы. В октябре на их стороне было уже 400 тыс. человек. 16 октября 1917 г. был создан Военно-революционный комитет, который начал подготовку к вооруженному восстанию. В ходе революции 25 октября 1917 г. все ключевые пункты в городе были заняты большевиками, под предводительством В.И. Ленина. Они захватывают Зимний дворец и арестовывают временное правительство.

Вечером 25 октября на 2-ом Всероссийском Съезде Советов рабочих и солдатских депутатов, объявили, что власть переходит ко 2-ому Съезду Советов, а на местах - к Советам рабочих, солдатских и крестьянских депутатов.

26 октября был принят Декрет о мире и о земле. На съезде было образовано советское правительство, названное «Совет народных комиссаров», в которое вошли: сам Ленин (председатель), Л.Д. Троцкий (народный комиссар по иностранным делам), И.В. Сталин (народный комиссар по национальным делам). Была введена «Декларация прав народов России», в которой говорилось, что все люди имеют равные права на свободу и развитие, нет больше нации господ и нации угнетенных.

В итоге октябрьской революции большевики одержали победу, установилась диктатура пролетариата. Классовое общество было ликвидировано, помещичья земля передана в руки крестьянам, а промышленные сооружения: фабрики, заводы, шахты – в руки рабочих.

Вследствие октябрьского переворота началась Гражданская война , из-за которой погибли миллионы людей, и началась эмиграции в другие страны. Великая октябрьская революция повлияла на последующий ход событий мировой истории.

23. Долгое время считалось, что гражданская война в России - это «борьба с оружием в руках одного класса против другого класса, война рабочих и беднейших крестьян против помещиков и капиталистов». Несомненно, обостренность классового сознания, убежденность большинства рабочих и крестьян в том, что капиталисты и помещики в союзе с Антантой стремятся восстановить старые порядки, позволила большевикам в конечном счете заручиться поддержкой со стороны широких масс и победить в гражданской войне. Вместе с тем участие в войне на стороне «белых», «красных» или «зеленых» определялось не только классовым положением, но и совокупностью многих конкретно-исторических факторов, при этом личная позиция не всегда совпадала с социальным происхождением. Часто борьба на стороне одного из лагерей определялась не свободным выбором, а тем, под чью мобилизацию попал человек, какова была позиция властей по отношению к нему и его семье, на чьей стороне воевали или от чьих рук пострадали, погибли его родственники, друзья и т. д.

Когда началась и когда закончилась гражданская война? Если «гражданская война» - это период нашей истории, когда вся жизнь страны была подчинена решению военных задач, то ее хронологические рамки - лето 1918 г. - конец 1920 г. Если же под термином «гражданская война» понимается вооруженная борьба между гражданами одного государства, а мы разделяем эту точку зрения, то война длилась с 1917 по 1922 г.

К основным этапам гражданской войны можно отнести следующие:

1. Февральско-мартовские события 1917 г., которые привели Россию к обострению общенационального кризиса.

2. Март - октябрь 1917 г. - усиление социально-политического противостояния в обществе, неудача российской демократии установить гражданский мир.

3. Октябрь 1917 г.- лето 1918 г. - вооруженное свержение Временного правительства, установление Советской власти, локальные военные действия, 4юрмирование обеими противоборствующими сторонами вооруженных сил.

4. Лето 1918 г. - конец 1920 г. - главный период войны: время сражений между регулярными частями вооруженных сил, партизанская борьба в тылу, интервенция.

5. 1921 г. - этап народной борьбы против политики РКП (б): восстание в Кронштадте, Тамбовской губернии, Сибири, на Северном Кавказе, Украине и т. д.

6. 1922 г. - затухание гражданской войны. Ее локализация и окончание.

Составной частью гражданской войны в России явилось участие в ней экспедиционных корпусов Англии, Франции, США, Японии и др. Несмотря на то, что интервенты, общая численность которых составляла в мае 1919 г. всего 202,5 тыс. человек, были сосредоточены в основном в портах и в активных боевых действиях участия не принимали, их отношение к происходящему в России было далеко не беспристрастным. Вооружив, сплотив силы российской контрреволюции, самим фактом своего присутствия интервенты, несомненно, виновны в том, что война продлилась до 1922 г.

В гражданских войнах больше, чем в каких-либо иных войнах имеют место насилие, террор. Не является исключением и гражданская война в России. Хотя установить точные цифры погибших в ходе «красного» или «белого» террора не представляется возможным, историки полагают, что из погибших в 1917-1922 гг. 15-16 млн. россиян 1,3 млн. стали в 1918-1920 гг. жертвами террора, бандитизма, погромов, участия в крестьянских выступлениях и их подавления. Кто повинен в этом: белые или красные? По нашему мнению, такая постановка вопроса неправомерна. В основе тех актов массового террора и жестокости, которые имели место в годы гражданской войны, лежали просчеты, ошибки и преступления обеих противоборствующих сторон. Попытки же возложить ответственность на сторону, первой прибегнувшую к насилию, и одновременно оправдать обратившихся к террору в качестве самозащиты бесперспективны. Бесперспективны потому, что «защитники» как «красного», так и «белого» террора всегда будут иметь в запасе новые «аргументы». Кроме того, рассматривать террор одних как ответную реакцию на террор других то же самое, что оправдать собственное воровство тем, что и другие воруют.

С 1918 г. по весну 1921 г. в Советской России осуществлялась политика так называемого «военного коммунизма» - это продовольственная диктатура; национализация крупной, средней, частично мелкой промышленности, а также транспорта; запрещение торговли, рынка, свертывание денежного обращения и переход к регулируемому государством прямому товарообмену; трудовая повинность и милитаризация народного хозяйства; подчинение всей экономической жизни страны единому плану.

В проведении такой политики Россия не была первопроходцем. Экономическое состояние многих стран - участниц мировой войны не позволяло их правительствам осуществлять эквивалентный обмен между городом и деревней и толкало к принудительному регулированию хозяйственных отношений. Так, Германия еще в 1915 г. ввела хлебную монополию, фиксированные цены, нормированное распределение промышленных товаров и продовольствия, трудовую повинность и т. д.

Таким образом «военный коммунизм» - это российский вариант широко практиковавшегося в 1914-1917 гг. государственного регулирования экономики. Но «военный коммунизм» в России оказался более радикальным, чем государственный капитализм в Германии, США и других странах. Этот радикализм объясняется рядом причин. Одна из них состоит в том, что экономика России пострадала в наибольшей степени по сравнению с экономикой других участвовавших в мировой войне стран.

Обострению экономического кризиса в немалой степени способствовала реализация Декрета о земле. Увеличив крестьянские наделы лишь на 5-10 %, «черный передел» 1917-1918 гг. ликвидировал 20 тыс. помещичьих хозяйств, которые поставляли на рынок около половины товарного хлеба. В итоге, как свидетельствует зав. статистическим отделом Народного комиссариата земледелия Б.Н. Клипович, «...положительные результаты раздела на малоземельных и безземельных слоев крестьянства были ничтожны, отрицательные же были чрезвычайно ощутительны., ибо были разрушены культурные хозяйства, снабжавшие рынок большим количеством продуктов». Попытки повысить товарность путем принудительного обобществления крестьянских хозяйств успеха не принесли.

В условиях надвигающегося голода устанавливается хлебная монополия (т. е. запрет крестьянам продавать свой хлеб кому-либо, кроме государства, а также запрет горожанам покупать продукты на рынке у частных лиц), твердые цены, организуются продотряды, комитеты бедноты. Декретом от 11 января 1919 г. вводится продразверстка (т. е. насильственная конфискация продовольствия у крестьян). Каждая губерния, уезд, волость, каждая крестьянская община должны были сдавать государству «излишки» зерна и других продуктов. При этом если вначале «излишки» определялись в зависимости от потребностей крестьянской семьи, ограниченных установленной нормой, и фактического наличия у нее хлеба, то затем - в зависимости от потребностей государства в хлебе.

Провозгласив задачу социального освобождения трудящихся, русская революция не создала - да и не могла создать - средства - ее разрешения. Это противоречие провозглашенных целей и существующей реальности рождало в народе и в партии острое ощущение незавершенности революции, провоцировало «красногвардейскую атаку на капитал». Радикализованные большевиками массы желали совершить прорыв из состояния крайней нищеты в светлое будущее как можно скорее. И большевики вынуждены были подчиняться, узаконивать акты экспроприации и национализации. «Это не политика большевиков, вообще не политика «партийная», а политика рабочих, солдат и крестьян, т. е. большинства народа... - отмечал В.И.. Ленин 11 ноября 1918 г. - Весь народ именно той политики желал, которую ведет новое правительство». Таким образом, в известном смысле радикализм «военного коммунизма» - это расплата большевиков за популистские лозунги 1917 г.

Логика борьбы и сопротивление буржуазии также относятся к числу причин, вынудивших большевиков к неизмеримо большей ломке старых отношений, чем они предполагали.

Важная причина большой радикальности советской экономической политики 1918-1920 гг. по сравнению с ее аналогами в других странах состоит и в том, что большевики использовали «военный коммунизм» не только как вынужденную меру, но и как инструмент перехода к новому общественному строю. Свидетельством этому являются Вторая программа РКП (б), принятая весной 1919 г., а также признания Ленина, относящиеся к более позднему периоду. «Мы решили, - писал Ленин в 1921 г., - что крестьяне по разверстке дадут нужное нам количество хлеба, а мы разверстаем его по заводам и фабрикам, - и выйдет у нас коммунистическое производство и распределение...».

Наконец, убежденные в том, что главное спасение России кроется в мировой пролетарской революции, большевики пытались приблизить ее любыми средствами, включая и чрезвычайные. Поэтому субъективно «военный коммунизм» был вызван стремлением Советской власти продержаться до мировой революции.

Таким образом, оценка значения политики «военного коммунизма» не может быть однозначной. С одной стороны, попытки запретить торговлю, а также с помощью бедноты силой взять хлеб у зажиточной части крестьянства, усиливая классовое противостояние, удлинили и углубили гражданскую войну. С другой стороны, «военный коммунизм» позволил мобилизовать массы на разгром белого движения. Однако как путь строительства нового общества он себя не оправдал.

Гражданская война и «военный коммунизм» оказали огромное влияние на все последующее, политическое, экономическое развитие страны, на социальную сферу и психологию народа.

Вопрос 40. Каковы были последствия второй мировой войны для стран Европы?
В первые послевоенные годы , используя помощь, предоставленную по «плану Маршалла», большинство западноевропейских стран не толь­ко восстановили разоренную войной экономику , но и сумели достичь качественно нового состояния развития общества. Им удалось придать экономике социально ориентированный характер и в то же время обес­печить так называемое «экономическое чудо», то есть небывалый дина­мизм экономического развития, завоевание новых позиций на миро­вом рынке.

1. «Экономическое чудо» в Западной Германии [§§26–27 п.1 Загладин].

Учитывая опыт соци­альных потрясений в странах Европы после войны 1914-1918 гг., прави­тельства и бизнес разных стран стремились не допустить их повторения после второй мировой войны. При восстановлении экономики, ее мо­дернизации всегда возникает проблема социальной цены преобразова­ний.

Один из первых удачных экспериментов в этом плане продемонст­рировала Западная Германия. Этот эксперимент явился результатом деятельности министра эко­номики в первом послевоенном правительстве ФРГ - Л. Эрхарда.

1. 
   Пра­вительство исходило из того, что тяготы восстановления следует равно­мерно распределить среди всех слоев населения.

• 
  При проведении финансовой реформы 1948 г., стабилизировавшей германскую марку, пенсии и зарплаты обменивались в пропорции 1:1.
• 
  Половину банков­ских вкладов можно было обменять по курсу 1:10 , временно заморо­женную вторую половину - по курсу 1:20. Вклады принадлежали, в основном, имущим. Тем самым данная мера повышала степень соци­ального равенства.
• 
  Денежные обязательства банков аннулировались .
• 
  Долги предприя­тий пересчитывались по курсу 1:10. Единовременно получив налич­ность для выплаты зарплаты, предприятиям отныне следовало существо­вать за счет реализации своей продукции.

1. 
   В 1951 г. закон внедрил в практику социальное партнерство - участие трудящихся в управлении производством.

• 
  Представители проф­союзов получили до 50% мест в наблюдательных советах компаний ве­дущих отраслей горного дела и металлургии.
• 
  Появились так называе­мые рабочие акции , обеспечивавшие работникам корпораций долю в прибылях.

Принятые меры означали частичную экспроприацию собственности имущих и капитала в целях восстановления экономики, создания сти­мулов для наемных работников к повышению производительности тру­да. Это заложило основу германского «экономического чуда» - уско­ренного развития 1950-1960-х гг. , вернувшего Германии одно из ведущих мест в мировой экономике.

У истоков послевоенного восстановления в Германии стояла партия христианских демократов , хотя теоретическое обоснование модели социально-ориентированной рыночной экономики принадлежит со­циал-демократии.

2. Социал-демократия и социально ориентированная рыночная эконо­мика [§§26–27 п.2 Загладин].

После второй мировой войны социал-демократия стала одной из самых влиятельных политических сил Западной Европы. В 1951 г. ею был создан Социалистический Интернационал.

В первые послевоенные годы большинство социал-демократических партий в качестве своей идейной основы определяли марксизм. Это было отмечено, например, в Дортмундской программе действий Социал-демократической партии Германии (СДПГ) 1952 г.

Однако уже в Венской программе Социали­стической партии Австрии (1958) и Бад-Годесбергской программе СДПГ (1959) не упоминалось:

• 
  о классовой борьбе,
• 
  об уничтожении частной соб­ственности,
• 
  об обобществлении средств производства.

По пути отказа от марксизма пошли и другие социал-демократические партии.

В Бад-Годесбергской программе были сформулированы основные принципы современной социал-демократии - свобода, справедливость и солидарность. Эти три принципа, к которым иногда добавляются прин­ципы равенства и демократии , нашли свое отражение в программах боль­шинства социал-демократических партий Западной Европы.

• 
  Центральное место в концепциях демократического социализма за­няла свобода , понимаемая как принцип самоопределения каждого че­ловека в выборе его жизненного пути.
• 
  Равенство , подразумевающее равные права каждого индивида на самоопределение.
• 
  Признание его человеческого достоинства и интересов, составляет основу справедливости .

Если равенство и справедливость противопоставляются сво­боде, они порождают произвол и уравнительное распределение.

Подобный подход позволил социал-демократии добиться больших успехов в странах Европы. Превратившись во влиятельную силу в пар­ламентах, оказавшись у власти во многих странах, социал-демократы стали инициаторами крупных реформ:

• 
  была проведена национализа­ция ряда отраслей экономики,
• 
  созданы общенациональные системы социального обеспечения ,
• 
  сокращена продолжительность рабочего времени и т.д.

Идеи социал-демократов стали основой построения госу­дарства «всеобщего благоденствия».

В рамках социально ориентированной рыночной экономики важней­шая функция государства состоит в создании гарантий реального равен­ства прав и возможностей граждан за счет перераспределения доходов и государственной поддержки малоимущих.

В начале века , в среднем в мире, расходы государства на армию и полицию составляли не более 10% ВНП. К концу века в странах Западной Европы государство в той или иной форме распоряжалось уже примерно 50% ВНП. Большая часть расходов направлялась на развитие систем образования, медицинского обслуживания, социального и пенсионного обеспечения, создание но­вых рабочих мест.

Огромное значение для решения социальных проблем имело расши­рение и укрепление правовой основы обеспечения интересов трудящих­ся. Социальные права стали рассматриваться как неотъемлемая часть базовых прав человека , а их соблюдение - как признак существования правового государства.

Это не было переходом к уравнительному распределению. Принцип равенства людей, на котором зиждется демократия, становится фор­мальным, если социальные условия ставят граждан в неодинаковое по­ложение. Соответственно, важнейшей задачей социальной политики демократических стран выступает обеспечение равных стартовых воз­можностей для молодых людей, вступающих в сознательную жизнь, компенсация тех неблагоприятных социальных факторов, которые по­рождают неравенство.

В системе равных стартовых возможностей люди занимают то место в социальной пирамиде, которое соответствует их талантам и способно­стям, трудолюбию и т.д.

Наиболее развитая модель социально ориентированной рыночной эко­номики сложилась в Швеции. Основными чертами шведской модели ста­ло сочетание высокоэффективной экономики с высоким уровнем по­требления:

• 
  почти полная занятость,
• 
  самая совершенная в мире система социального обеспечения,
• 
  отсутствие бедности.

Основой этой модели выступает смешанная экономика - сочетание экономики, основанной на конкуренции, с социально ориентированными государственными механизмами перераспределения произведенного дохода через систему пособий и льготных выплат.

3. Новые левые в Западной Европе [§§26–27 п.3 Загладин].

1960-1970-е гг. ознаменовались неожиданным для большинства европейцев обострением социально-эко­номических проблем , проявлением кризиса модели социально ориен­тированной рыночной экономики.

Молодые люди этого времени воспринимали высокий уровень жиз­ни и социальной защищенности как нечто данное и привычное. Озабо­ченность старшего поколения сохранением достатка вызывала у моло­дежи раздражение и отвращение.

Возрастающую популярность в молодежной среде приобрели идеи ле­вого радикализма. Они опирались на так называемый неомарксизм, ко­торый стал основой движения новых левых. Основоположником нео­марксизма принято считать венгерского философа Д. Лукача.

• 
  Акцент в неомарксизме и у новых левых делался на проблемах от­чуждения человека от влияния на политическую, экономическую жизнь, его одиночество и изолированность в обществе.
• 
  «Государство благоден­ствия» и государство в СССР рассматривались как бюрократические машины, больше обслуживающие сами себя, чем общество, чуждые ин­тересам и заботам отдельного человека.
• 
  Выходом представлялась революция - она породит новое общество, порывающее со всей предшествующей историей.
• 
  Рабочий класс, по мне­нию леворадикальных интеллектуалов, стал слишком приземленным, стремящимся лишь к материальным благам. Он интегрировался в капи­талистическую систему и не может быть движущей силой революции.
• 
  Революционной силой провозглашались отверженные, маргиналы , чув­ствующие себя неуютно в «обществе благоденствия». Это мятежно настроенные интеллектуалы, безработные, сексуальные меньшинства, наркоманы и другие представители подобных групп. Революцион­ной силой считалось также население слаборазвитых стран. «Мировая деревня» должна бросить вызов «мировому городу» - развитым стра­нам демократии.
• 
  Позитивный идеал новые левые не формулировали , считая любые схемы догмами. Они полагали, что оптимальная форма нового обще­ственного устройства сложится сама собой, в процессе революционной борьбы.

Самыми яркими проявлениями левого радикализма был «Красный май» 1968 г. во Франции . Студенческие выступления, переросшие в массовые беспорядки, привели к отставке президента страны генерала де Голля. Аналогичные события произошли в 1969 г. в Италии.

Города развитых стран стали ареной действия террористических груп­пировок - «городских партизан», «Красных бригад» в Италии, «Крас­ной армии» в Германии и т.д. В их рядах насчитывалось по нескольку десятков человек, но их действия доставляли много проблем властям.

4. Кризис 1970-х гг. [§§26–27 п.4 Загладин]

В начале 1970-х гг. волна левого радикализма в Западной Европе дополнилась подъемом рабочего движения, активиза­цией коммунистических партий.

Возникшие трудности были порождены ростом цен на нефть на ми­ровых рынках после 1973 г. Это подорвало стабильность экономики боль­шинства развитых стран, стало причиной инфляции и экономического спада.

Многие предприятия утратили конкурентоспособность, стали убы­точными, существовали благодаря государственным дотациям. Попытки модернизации, связанные с увольнением части работников, отвлече­нием ресурсов от социальных программ и их направлением на освоение новых технологий, вызвали недовольство работников модернизируе­мых отраслей.

Часть трудящихся сочла созданную систему социальной защиты не­достаточной. Это недовольство привело к росту влияния коммунисти­ческого движения. Во Франции коммунисты в начале 1970-х гг. имели поддержку около 20% избирателей. В Италии коммунисты получали на выборах свыше 30% голосов.

Успехи коммунистов были связаны с обновлением их программных установок, выдвижением платформы еврокоммунизма . Его теоретики и лидеры (Р. Гароди во Франции, Э. Фишер в Австрии, Э. Берлингуэр в Италии) предлагали вариант «социализма с человеческим лицом» или «национальных цветов», основанный на традиционных для стран Евро­пы ценностях либеральной демократии. Отличие еврокоммунистических от социал-демократических идей состояло в большем акценте на регулирующую роль государства . Ее предлагалось сочетать с ростом самоуправления трудящихся на уровне предприятий и местных органов власти.

Радикальные взгляды стали проявляться и в среде профсоюзного дви­жения . Массовые выступления шахтеров, требующих сохранения госу­дарственной поддержки утрачивающей рентабельность угольной отрас­ли в 1974 г., привели к отставке правительства консерваторов в Великобритании и досрочным парламентским выборам.

На волне подъема рабочего движения к власти в ряде ведущих стран Европы пришли левые правительства -

• 
  лейбористы в Великобритании в 1974-1979 гг.;
• 
  правительство национальной солидарности в Италии в 1976-1979 гг., опиравшееся на парламентскую поддержку коммуни­стов;
• 
  коалиционное правительство социалистов и коммунистов во Фран­ции в 1981-1982 гг.

Их главный лозунг - удовлетворение социальных запросов наемных работников. Значение модернизации как общенацио­нальной задачи ими недооценивалось. В результате конкурентоспособ­ность экономики падала. Спад производства, рост безработицы и инф­ляция вели к тому, что реальные доходы трудящихся сокращались.

5. Неоконсервативная волна в Западной Европе [§§26–27 п.5 Загладин].

Сложное социально-экономическое положение обеспечило популярность неоконсерватив­ных идей, которые были взяты на вооружение правоцентристскими по­литическими партиями.

• 
  В Великобритании неоконсервативную политику проводила лидер победившей на выборах в 1979 г. Консерва­тивной партии М. Тэтчер. В 1990 г. на этом посту ее сменил Д. Мэйджор. В
• 
  ФРГ неоконсервативный курс проводился Г. Колем, лидером партии ХДС, канцлером ФРГ в 1982-1998 гг.

Поскольку методы политики неоконсерваторов оказались эффектив­ными для решения проблем модернизации общества, в 1980-е гг. их взя­ли на вооружение почти все политические партии, стоящие у власти в развитых странах.

• 
  в Испании модернизацию осуществляло правитель­ство, возглавлявшееся лидером социалистов (Социалистической рабо­чей партии) Ф. Гонсалесом,
• 
  в Италии - коалиционное правительство, возглавляемое социалистом Б. Кракси,
• 
  во Франции неоконсерватив­ный курс проводился при президенте-социалисте Ф. Миттеране.

Европейский , особенно английский, вариант неоконсерватизма имел много общего с американским - акцент на:

• 
  роли частного предприни­мательства,
• 
  института частной собственности,
• 
  конкуренции,
• 
  ответ­ственности личности перед обществом.

В то же время существовали и отличия .

• 
  В большинстве стран Европы сложилась традиция особой роли госу­дарства в решении социальных проблем.
• 
  Намного большим был уровень организованности рабочего движе­ния. В 1990-е гг. в Швеции, Норвегии, Дании в профсоюзах состояло от 70 до 80% наемных работников, в других странах Европы - 30-40%. В США численность профсоюзов составляла 16% рабочей силы.

Эти различия определили особенности неоконсервативной модернизационной политики в Европе.

• 
  Использовался опыт социального парт­нерства.
• 
  Особое внимание уделялось созданию новых рабочих мест, в том числе и в сфере малого бизнеса, переквалификации рабочей силы.
• 
  Доля ВНП, перераспределяемая государством, возросла - в Велико­британии с 1980 по 1995 г. с 40,4% до 45,3%, во Франции - с 48,9% до 49,6%.
• 
  Возрос и удельный вес государственных расходов на социальные нужды.

6. Спад неоконсервативной волны [§§26–27 п.6 Загладин].

Социально ориентированная модель модернизации позволила большинству европейских стран технологи­чески перевооружить промышленность, повысить ее конкурентоспособ­ность, сохранить высокий уровень социальной защищенности населе­ния. Это обеспечило длительность пребывания неоконсервативных партий у власти (18 лет - в Великобритании, 16 лет - в ФРГ).

Спад неоконсервативной волны был связан:

• 
  С решением основных задач в области модернизации экономики.
• 
  С окончанием «холодной войны» изменилась ситуация на международной арене. Резко упало влияние леворадикальных сил.
• 
  На первый план выступили пробле­мы социальных, этнических отношений, утверждения нового миро­порядка, к решению которых неоконсервативные лидеры оказались не готовы.

В Великобритании в 1997 г. премьер-министром стал лидер лейбо­ристов Т. Блэр.

В Германии в 1998 г. большинство мест в бундестаге завоевали социал-демократы.

Наметился рост влияния социалисти­ческих и социал-демократических партий и в других развитых странах. Однако система ценностных ориентации этих партий существенно изменилась.

Еще в 1980-е гг. большинство социалистических и социал-демокра­тических партий Европы обновили свои программы.

Шведские социал-демократы, заявив о построении государства «всеобщего благоденствия», объявили о разработке новой шведской модели, основанной на ограни­чении роли государства, придании большей адресности социальным программам, противодействии бюрократизации государственного ап­парата. Достижение социализма стало рассматриваться как вектор дви­жения, а не конкретная цель.

В программе Французской социалистической партии (1988) подчер­кивалось, что «социалистическое общество - это не столько стремле­ние к концу истории, сколько движение к социализму, наращивание реформ и преобразование социальных отношений, изменение поведе­ния людей и их отношений между собой».

Акцент делался на краткосрочные программы решения конкретных проблем. Это облегчило социал-демократии возможности широкого межпартийного сотрудничества, создания политических коалиций.

Идеи и достижения неоконсерватизма , связанные с модернизацией эко­номики, поддержкой частного предпринимательства, ограничением бюрок­ратических тенденций центрального аппарата, не ставились под сомнение.

Основные политические силы были едины в принципиальных воп­росах стратегии общественного развития. В апреле 1998 г. Т. Блэр пред­ложил распустить Социалистической Интернационал и заменить его союзом нового типа, включающим либеральные партии, которые разде­ляют цели социально ориентированной политики. Идею не поддержали французские социалисты, а лидер СДПГ Г. Шредер, выступающий за создание широкого союза партий, одобрил ее.

Вопросы и задания

1. 
   Какие реформы были проведены в Германии Л.Эрхардом? Подумайте, что обеспечило возможность «экономического чуда» в послевоенной Западной Германии.
2. 
   Как изменились взгляды западноевропейской социал-де­мократии после второй мировой войны? Объясните ваше по­нимание основных социал-демократических принципов.
3. 
   Что такое социально ориентированная рыночная экономика? Какую роль в ее создании играет государство?
4. 
   Назовите основные черты шведской модели социально ориентированной экономики.
5. 
   Как вы думаете, почему западноевропейское «общество благоденствия» в 1970-е гг. оказалось перед лицом кризиса? В чем он проявился?
6. 
   Кто такие новые левые? Чем их взгляды и действия отлича­лись от идей социал-демократов и еврокоммунистов?
7. 
   Какие общие черты послевоенного развития государств За­падной Европы и США вы можете отметить?
8. 
   Что объединяет имена таких политических и государственных деятелей, как М.Тэтчер, Р. Рейган и Г. Коль? Как вы думаете, почему в 1980-е гг. возобладали идеи неоконсерватизма?
9. 
   Назовите меры, которые предприняли неоконсерваторы для модернизации экономики в странах Запада. Как они отрази­лись на роли государства? Почему эту политику называют нео­консервативной революцией?
10. 
    Чем объясняется спад неоконсервативной волны в раз­витых странах в 1990-е гг.? Кто и почему сменил неокон­серваторов?

XX век в лицах

Маргарет Тэтчер (р. в 1925 г.) - премьер-министр Великобритании в 1979-1990 гг. Дочь бакалейщика, окончила Оксфордский университет. Имея диплом химика, сдала экзамены по праву и стала дипломирован­ным юристом.

В 1959 г. была избрана в парламент, в 1970-1974 гг. - министр просвещения. С 1974 г. - лидер Консервативной партии, с 1979 г. - премьер-министр Великобритании. Газеты называли М.Тэтчер «железной леди». Ее правительство самыми жесткими мето­дами проводило модернизацию экономики. Сокращались ассигнования на социальные программы, закрывались нерентабельные предприятия, особенно уголь­ной промышленности. На международной арене Тэтчер поддержала же­сткий курс администрации Р.Рейгана в отношении СССР. В 1982 г., когда возник спор с Аргентиной по вопросу принадлежности Фолклендских островов, правительство Тэтчер провело решительную военную кампанию, заставив вспомнить о былой роли Англии как «владычицы морей». Экономическая политика, названная «тэтчеризмом», принесла свои пло­ды. Ускорились темпы технического перевооружения экономики, увели­чилось число мелких и средних собственников. В то же время обостри­лись социальные проблемы, возросла неравномерность развития регионов страны.

В 1990 г. Тэтчер, не получив большинства голосов при очередных выбо­рах лидера партии, подала в отставку и с этого поста, и с поста премьер-министра.

Ее преемником стал Д.Мэйджор, продолжавший прежнюю, неоконсер­вативную политику, но более гибкими методами.

Гельмут Коль (р. в 1930 г.) - глава прави­тельства ФРГ в 1982-1998 гг. Родился в семье служащего. В университе­те Франкфурта изучал право, политологию, историю.

В 1959 г. стал самым молодым депутатом ландтага (парламента) земли Рейнланд-Пфальц, в 1969 г. - премьер-министром зем­ли. В 1973 г. Коль - председатель ХДС на федеральном уровне, в 1976 г. - руководи­тель фракции ХДС в бундестаге ФРГ. Возглавляемая Колем коалиция консерва­тивных партий (блок ХДС/ХСС) побеждала на выборах в 1987, 1990 и 1994 гг. В проведении модернизации экономики пра­вительство Г. Коля использовало методы «неоконсервативной револю­ции». Экономия бюджетных средств, создание налоговых льгот для кор­пораций сочетались с использованием методов, которые применялись в годы «экономического чуда». Это позволило избежать обострения со­циальных проблем и роста безработицы.

Наибольшую популярность Колю принесла политика в вопросах герман­ского единства. Г. Колю удалось наладить партнерские отношения с М.С.Горбачевым, затем с Б.Н.Ельциным. Он обеспечил объединение Германии на условиях, наиболее выгодных для ФРГ. Правда, затем Г. Колю пришлось признать, что он недооценил экономические сложности, связанные с объединением. В 1998 г., после поражения на выборах консервативной коалиции, в ФРГ разразился скандал, связанный с незаконными операциями с денежными средствами ХДС. Г. Колю пришлось уйти с поста лидера партии.

Исследователи, занимавшиеся изучением пореформенной эко­номической политики царского правительства, давно обратили внимание на то, что высшая власть, тормозя процесс капиталис­тической эволюции аграрного строя страны 1, в то же время спо­собствовала развитию промышленности2. Отметил это и П.И.Лященко в своем труде "История народного хозяйства СССР", как бы синтезировавшем основные результаты изучения экономической истории России в советской историографии к на­чалу 1950-х гг. Он писал: "Вся народохозяйственная, податная, бюджетная, финансовая, кредитная политика государства, покро­вительствующая развитию капиталистической промышленности, вся внешнеторговая таможенная политика, железнодорожная та­рифная политика, вся международная внешняя политика, все от­ношения с международным капиталом были направлены на цели защиты интересов буржуазии и развития капиталистической про­мышленности в стране. Но часто эти цели вступали в конфликт с классовой политикой самодержавия - с покровительством земле­владельческому дворянству"3. Констатировав наличие такого кон­фликта, Лященко развел конфликтующие компоненты экономи­ческой политики правительства - аграрную политику и промыш­ленную политику - не только по разным главам, но даже по раз­ным томам своего труда. Охарактеризовав в заключительной главе первого тома реформу 1861 г., он в главе "Государственное хозяй­ство и экономическая политика периода промышленного капита­лизма", помещенной во втором томе, уже не вернулся к аграрной политике. Говоря здесь о направлениях экономической политики правительства в 1860-1890-е гг., Лященко ведет речь о его отно­шении к железнодорожному строительству, о таможенной полити­ке, государственном бюджете, поощрении промышленности и т.п., но совершенно не касается сельского хозяйства4. В его освещении пореформенная экономическая политика самодержавия носила вполне буржуазный характер, эволюционируя от фритредерства к протекционизму. Олицетворявший экономическую политику 1860-1870-х гг. министр финансов М.Х.Рейтерн "был убежденным сторонником частнохозяйственной деятельности и инициативы и противником государственного хозяйства, особенно, например, в области железнодорожного строительства, банкового дела и пр."5 Он способствовал строительству железных дорог, предоставляя частным железнодорожным обществам концессии и ссуды, поощ­рял организацию коммерческих банков и развитие черной метал­лургии6. Пришедший в 1881 г. на пост министра финансов Н.Х.Бунге был, по словам Лященко, "одним из наиболее видных проводников буржуазной экономической политики в России"7. Его сменил "ставленник буржуазии И.А.Вышнеградский (выдаю­щийся инженер-механик, автор ряда солидных научных трудов)", который "продолжая осуществление задач укрепления "националь­ной системы" русского капитализма...усиленно проводил полити­ку привлечения иностранного капитала в русскую промышлен­ность, усиления таможенного протекционизма, увеличения кре­дитных операций, укрепления устойчивости русской валюты"8. Наконец, "эта политика промышленного капитализма нашла наи­более законченное выражение в деятельности министра финансов С.Ю.Витте - крупнейшей фигуры среди "государственных деяте­лей" и царских министров за все последнее полустолетие сущест­вования империи... В 90-х годах государственная экономическая политика приобретает наиболее законченное выражение интересов промышленно-капиталистического развития"9.

Лишь в конце главы Лященко вновь вспомнил о том, что "в России 90-х годов капиталистическое содержание все еще разви­валось в старой, "самодержавной", помещичьей, полукрепостнической оболочке, сильнейшим образом тормозившей дальнейший ход капиталистического развития". Далее он продолжил: "В инте­ресах промышленной буржуазии было возможно более скорое и полное уничтожение всякого рода крепостнических пережитков, препятствующих свободе капиталистического развития, уничтоже­ние остатков полукрепостнических отношений в деревне, развитие товарности и увеличение емкости деревенского рынка. Интересы руководящей крепостнической части помещичьего класса шли по линии закрепления сословной изолированности крестьянства, со­хранения его земельной тесноты и полукрепостнических способов эксплуатации"10.

Почему же руководящая консервативная часть помещичьего класса, олицетворявшаяся царским правительством, проводила по­литику промышленно-капиталистического развития? Свои ответы на этот вопрос предложили в 1950-1960-е гг. американские исто­рики А.Гершенкрон и Т. фон Лауэ и советский историк И.Ф.Гиндин.

Гершенкрон интерпретировал экономическую политику цар­ского правительства с позиций концепции "стадий экономической отсталости", выдвинутой им в начале 1950-х гг. для объяснения отличий в механизме индустриализации разных стран в зависи­мости от того, в какой степени в них созрели необходимые пред­посылки для рывка в промышленном развитии. Отмечая, что "процесс индустриализации, распространившийся на отсталую страну, значительно отличался по сравнению с более передовыми странами"11, он объяснял эти отличия действием "учрежденческих инструментов", выполнявших функцию заменителей недостающих предпосылок. Причем характер этих "учрежденческих инструмен­тов" зависел от стадии относительной отсталости индустриализую­щейся страны. При недостатке в ней капиталов роль заместителя играют банки. Этот вариант анализировался Гершенкроном на примере Германии. Если же отсталость была более глубокой, то для замещения недостающих предпосылок требовалось вмешатель­ство государства. Типичный пример такой страны Гершенкрон увидел в России. Экономическая политика самодержавия пред­ставлялась ему главной движущей силой индустриального разви­тия России: заменив недостаток в стране капиталов, рынка сбыта, рабочей силы и предприимчивости, она обеспечила возможность индустриализационного рывка, происшедшего в последнем 15-ле­тии XIX века12.

Была ли забота о развитии промышленности главным направ­лением экономической политики российского правительства? Со­здается впечатление, что Гершенкрон как бы противопоставлял два этапа пореформенной экономической политики самодержавия: с 1861 г. до середины 1880-х годов, когда ее основное содержание составляло осуществление реформы, и следующее 15-летие, опре­деляющей чертой которого стал проводимый Вышнеградским и Витте курс на индустриализацию. В его трактовке экономическая политика на первом ее этапе создавала препятствия для индустри­ального развития, на втором - преодолевала их. Гершенкрон по­ложительно оценивал факт отмены крепостного права в России13, но считал, что в России его значение было парализовано сохране­нием и даже укреплением общины14. Уточняя в полемике с И.Н.Олегиной свою точку зрения, он писал: "Я прежде всего ут­верждал..., что отмена крепостного права, чрезвычайно усиливая позиции общины, создавала в рамках аграрной реформы специфи­ческий фактор отставания, вызвавший замедление индустриально­го развития страны"15. Поэтому "аграрная реформа в целом яви­лась препятствием для индустриализации"16 Отсюда проистекало его убеждение в том, что "российский рывок (в развитии промыш­ленности в 90-е годы XIX в. - В.Б.) фактически был результатом действий правительства, а не следствием аграрной реформы"17.

По мнению Гершенкрона, "творцы российской реформы рас­сматривали индустриализацию как явление нежелательное или во­обще были к ней безразличны"18. Что же в таком случае побудило царское правительство в середине 1880-х гг. взять курс на инду­стриализацию? Как полагает Гершенкрон, "правительственная за­интересованность в индустриализации в значительной мере осно­вывалась на его политике в военной области"19. Более того, "движимое своими военными интересами", российское государство "приняло на себя роль основного агента по ускорению экономи­ческого прогресса в стране"20.

Толчок к этому Гершенкрон усмотрел в итогах русско-турец­кой войны 1877-1878 гг. "Поражение России, хотя бы и дипло­матическое, а не военное, после русско-турецкой войны и призна­ние того, что страна все еще не занимает твердой позиции перед лицом западной военной мощи, вновь навязанное российским го­сударственным деятелям, - пояснял он в своих лекциях "Европа в русском зеркале", - были, конечно, основными мотивами в раз­вертывании великого рывка российской индустриализации"21. А "основным рычагом политики ускорения индустриализации" стало "железнодорожное строительство государства", принявшее с сере­дины 1880-х гг. "беспрецедентные размеры"22. Эта политика осу­ществлялась за счет сельского хозяйства и прежде всего на сред­ства, полученные в результате ограбления крестьянства. "Инду­стриальный прорыв, наблюдавшийся в России в последнем деся­тилетии века, произошел в условиях тяжелого кризиса сельского хозяйства. В некоторой степени кризис был обусловлен тем обсто­ятельством, что финансирование индустриализации и снабжение сельскохозяйственными продуктами городов, а также экспорт этих продуктов оказались возможны за счет конфискации крестьянско­го дохода и в некоторой степени за счет исчерпания капитала..."23. "Российское государство под водительством Вышнеградского и Витте заключило крестьян в мощные тиски. Оно предоставило сельское хозяйство самому себе... Основной принцип правительст­ва заключался в том, чтобы конфисковать большую часть выпуска продукции крестьянского хозяйства, вместо того, чтобы предпри­нять активные шаги на пути подъема этого выпуска"24. "Противо­речие между прогрессирующим промышленным сегментом эконо­мики и относительно стагнирующим сельскохозяйственным сег­ментом" заключало в себе "опасность плохих последствий разного рода"25. В конечном итоге произошло "исчерпание платежеспособ­ности сельского населения" и "терпению крестьянства пришел конец"26. Этим Гершенкрон объясняет экономический кризис на­чала 1900-х гг. и революцию 1905 г. Такова в общих чертах пред­ложенная им схема "великого рывка" 1890-х годов.

Те же, в основном, черты характеризуют и гораздо более де­тальную картину индустриализации России в конце XIX в., нари­сованную в работах фон Лауэ27. Так же как и Гершенкрон, фон Лауэ пришел к выводу, что рост российской промышленности яв­лялся результатом экономической политики правительства, пред­ставляя собой своеобразную "революцию извне", что центральным направлением этой политики был курс на индустриализацию, что такое направление находилось в противоречии с аграрной полити­кой и осуществлялось за счет деревни, что побудительным моти­вом курса на индустриализацию послужили великодержавные внешнеполитические соображения, что его рычагом стало желез­нодорожное строительство. Имелись, разумеется, и отличия, но не в главном, а преимущественно в акцентах и деталях. Если, напри­мер, Гершенкрон связывал курс на индустриализацию с именами Вышнеградского и Витте, то фон Лауэ видел в нем результат эво­люции экономической политики государства после 1861 г. Куль­минацией этой эволюции, по его мнению, стала система Витте, но ее основы были заложены его предшественниками28.

Трактовка Гиндиным пореформенной экономической полити­ки и механизма российской индустриализации существенно отли­чалась от представлений Гершенкрона и фон Лауэ, хотя, на пер­вый взгляд, в их основе лежала одинаковая исходная идея. Ведь Гиндин тоже придавал первостепенное значение роли государства в индустриальном развитии России после отмены крепостного права. В поощрении роста крупной промышленности и утвержде­ния капитализма в народном хозяйстве страны он видел важней­шую функцию экономической политики самодержавия. Именно на основе изучения последней им была предложена концепция "государственного капитализма" в России, как феномена насажде­ния капитализма полуфеодальным государством. Но в отличие от Гершенкрона и фон Лауэ, Гиндин не рассматривал аграрное и промышленное направления экономической политики правитель­ства как альтернативные, взаимоисключающие. Наоборот, он об­ратил внимание на их взаимосвязь и органическое единство29.

Характеризуя пореформенную экономическую политику рос­сийского государства в своем труде "Государственный банк и эко­номическая политика царского правительства (1861 - 1892 годы)", Гиндин писал: "Классовая природа самодержавия определяла, что одной из важнейших целей экономической политики правительст­ва являлось возможно более длительное сохранение полукрепост­нических отношений в деревне. И в то же время сохранение и ук­репление политического господства крепостников-помещиков в период капитализма было возможно лишь при условии экономи­ческого роста страны, движения ее вперед по пути капитализма. Более того, само продление исторического существования полу­крепостнических латифундий стало возможным лишь путем их со­вмещения с капиталистическим развитием страны и некоторой перестройки этих латифундий на капиталистический лад". Вот по­чему "при всей противоречивости и непоследовательности эконо­мической политики царского правительства способствование ка­питалистическому развитию стало главным ее направлением"30.

Изучив и проанализировав экономическую политику прави­тельства в 1861-1892 гг., Гиндин показал, что уже тогда способ­ствование капиталистической перестройке сельского хозяйства и прежде всего помещичьих латифундий посредством форсирования железнодорожного строительства и насаждения тех отраслей про­мышленности, без которых последнее не могло обойтись, стало неотъемлемым компонентом этой политики. Отметив, что "госу­дарственная поддержка железнодорожного строительства не явля­лась особенностью России", что "во всех капиталистических стра­нах (кроме Англии) в период создания сети железных дорог правительства оказывали частным обществам значительную финансо­вую поддержку", Гиндин констатировал: "В России в 60-х - 70-х го­дах сложилась своеобразная система частного железнодорожного хозяйства с самым широким государственным участием и всесто­ронней поддержкой железнодорожных дельцов ради создания в кратчайший срок сети дорог"31. Вместе с тем "с конца 1860-х го­дов главным направлением государственного вмешательства в об­ласти промышленности становится форсирование создания и раз­вития "железнодорожной промышленности" (транспортного маши­ностроения и рельсового производства), а также предприятий военной промышленности... В отношении других отраслей про­мышленности государственное вмешательство ради систематичес­кого форсирования их развития не проводилось"32. Исключение составляла поддержка казенными средствами отдельных дельцов-учредителей, деятельность которых, по мнению высших прави­тельственных чиновников, имела "государственное значение"33.

В целом, как писал Гиндин, "при стихийных процессах "уси­ленного роста капитализма снизу" насаждение его сверху имело в широком историческом плане второстепенное значение. По самой своей сущности прямое государственное вмешательство локализо­валось в отдельных отраслях, сосредоточивалось на немногих предприятиях. Поэтому при исследовании конкретных фактов приходится говорить не о насаждении капитализма вообще, а о насаждении отдельных отраслей или отдельных предприятий". К тому же меры царского правительства "ускоряя в некоторых отно­шениях капиталистическое развитие России... усиливали его про­тиворечия, создавали дополнительные препятствия этому разви­тию"34. С этими наблюдениями Гиндина резко контрастировал его вывод о том, что "вынужденное сделать главным направлением своей экономической политики развитие капитализма, царское правительство оказывало определенное влияние на его ускоре­ние"35. Подобное противоречие в оценке экономической политики самодержавия, в какой-то мере отражавшее диалектическую про­тиворечивость ее содержания, мы находим и в последующих рабо­тах Гиндина при разъяснении им его концепции "государственно­го капитализма". Так, в статье "Государственный капитализм в России домонополистического периода" он писал: "Государствен­ный капитализм в конкретных условиях пореформенной России, с ее сильнейшими крепостническими пережитками и многоуклад­ной экономикой практически способствовал ускорению развития капитализма. Однако это лишь частично возмещало задержки в росте капитализма в России по сравнению со странами, где бур­жуазная революция ликвидировала остатки феодализма и домоно­полистический капитализм развивался в условиях "свободной кон­куренции". Российский госкапитализм был рассчитан не только на ускорение экономического развития страны, но и на дальнейшее сохранение крепостнических пережитков"36.

Концепции Гершенкрона - фон Лауэ и Гиндина оказали на­столько большое влияние на последующую разработку проблемы - первая - в западной историографии, а вторая - в совет­ской, что эта разработка, как мне представляется, пошла по пути их верификации. Причем такая верификация происходила как бы параллельно: в западной историографии проходила проверку кон­цепция Гершенкрона и фон Лауэ, в советской - концепция Гин­дина.

Долгое время западные исследования в большей своей части игнорировались в СССР. Если они и удостаивались здесь вни­мания, то, как правило, для выражения несогласия и обвинений в искажении исторической действительности37. Атмосфера идео­логической войны накладывала свой отпечаток и на отношение западных историков к советским исследованиям. Это проявля­лось, в частности, в их стремлении дистанцироваться от результа­тов советских исследований38. Однако и советские и западные ис­торики разрабатывали, по существу, одни и те же научные проблемы.

Пожалуй, никем, даже среди последователей Гершенкрона, не был воспринят без тех или иных оговорок его тезис об отсутствии в пореформенной России предпосылок индустриального развития, обусловившем особую роль государства, политика которого долж­на была выполнить функции заместителя этих предпосылок. Ав­торы ряда работ, опубликованных еще в первой половине 1960-х гг., - У.Хендерсон, Г.Эллисон, Р.Порталь, не отрицая тор­мозящего влияния общины, все же, в отличие от Гершенкрона, считали, что реформа 1861 г. способствовала модернизации рос­сийской деревни и тем самым - созданию условий для роста промышленности39. Это мнение получило солидное обоснова­ние в последующей литературе, благодаря исследованиям У.Блэквелла, М.Фэлкуса, А.Милварда и С.Сола, Ю.Палло, П.Гетрелла, Р.Рудольфа и др.40 Они показали, в частности, что предпо­сылки индустриализации стали складываться еще до реформы 1861 года.

Пониманию взаимодействия объективных и субъективных фак­торов индустриализации способствовало эмпирическое изучение конкретных процессов экономического и, в частности, промыш­ленного развития страны (динамики роста производства, нацио­нального дохода, накоплений, эволюции отраслевой и региональ­ной структуры народного хозяйства, развития кредита, торговли, транспорта), существенный вклад в которое внесли Р.Голдсмит, Д.Вествуд, Р.Порталь, О.Крисп, А.Каган, У.Блэквелл, П.Грегори, К.Байт, П.Гетрелл и др.41 Оно показало, что подъем железнодо­рожного строительства начался не с середины 80-х годов XIX в., а еще с конца 60-х годов, что начало роста промышленности также неправильно датировать 80-ми годами, что структура рос­сийской промышленности, в которой преобладали текстильные и пищевое производства, свидетельствует об ошибочности утвержде­ния о том, будто в России ведущую роль в процессе индустриали­зации играла искусственно насаждавшаяся тяжелая промышлен­ность, что темпы роста национального дохода и капиталонакопления были выше, чем это предполагалось, что мнение Гершенкрона о низкой производительности российского сельского хозяйства не подтверждается полученными данными, что высокий уровень ин­вестирования произведенного совокупного продукта не может быть объяснен лишь государственным вмешательством, что мас­штабы государственного финансирования промышленности были ограниченными, что, с другой стороны, непроизводительные рас­ходы государства, будучи слишком велики, тяжелым бременем ло­жились на народное хозяйство страны, и многое другое.

Вместе с тем уже с конца 1960-х годов стала высказываться прямая или косвенная критика основного положения концепции Гершенкрона - фон Лауэ о решающей роли экономической по­литики царского правительства в индустриализации России. Тезис об искусственном характере индустриального развития России подверг сомнению И.Барель. "При таком видении, - писал он, - главным фактором русского развития становится государство, а история русского развития сводится тогда к хронике промышлен­ной политики"42.

А.Каган, не отрицая важной роли царского правительства в ин­дустриализации России, усматривал ее, во-первых, в содействии развитию внутреннего транспорта, и, во-вторых, в создании усло­вий для притока иностранного капитала в российскую промыш­ленность. Он отмечал, что "расходы на строительство железных дорог были единственной крупной статьей правительственных рас­ходов на индустриализацию". По сравнению с ними правительст­венные субсидии промышленности были невелики и к тому же "крайне неравномерны". Это "оказывало вредное воздействие на экономику, которая развивалась неравномерно"43. Что касается привлечения иностранного капитала, ради которого был введен в России золотой стандарт, то оно, по мнению Кагана, достигалось слишком дорогой ценой. Но, как полагал Каган, это был, по-ви­димому, единственно возможный путь индустриализации страны при сохранении в ней политического режима, являвшегося глав­ным препятствием для ее промышленного развития44. В итоге роль экономической политики государства в освещении Кагана выгля­дела скорее отрицательной, чем положительной.

Дж.МакКей увидел позитивное значение экономической поли­тики царского правительства лишь в создании условий для ино­странного предпринимательства. Опровергая утверждения о якобы осуществлявшейся высшей властью индустриализации России он писал: "Непосредственно сооружение железных дорог и субсиди­рование частного железнодорожного строительства, составлявшие важнейшую сферу производительной деятельности правительства между 1880 и 1900 гг., т.е. в период наибольшего размаха стро­ительства, поглотило немногим более миллиарда рублей. Эта сумма не превышала доход правительства от таможенных сборов за ввоз чая, кофе, алкогольных напитков, соли и селедки в ука­занные годы. Иначе говоря, государство израсходовало за данный период на железнодорожное строительство не более 5% своего бюджета. Между тем это была единственно крупная статья его рас­ходов на цели индустриализации"45.

Свое несогласие с положениями концепции Гершенкрона вы­разили в дальнейшем также П.Грегори и П.Гетрелл - авторы наи­более обстоятельных исследований, освещающих процессы эконо­мического развития пореформенной России46.

Следует отметить, что мнения критиков концепции Гершен­крона, возражавших против тех или иных ее положений, были дале­ко не идентичны, что получило, в частности, выражение в споре по вопросу о значении введения золотого обращения в России, вспых­нувшем на страницах "Journal of Economic History" в 1970-е гг. Опуб­ликованная здесь статья Х.Баркая, поддерживавшего идею Кагана о чрезмерной цене введения золотого стандарта в России, вызвала полемические отклики И.М.Драммонда, а также П.Грегори и Дж.Сейлорса, обративших внимание на уязвимость его аргумента­ции47.

Сомнения в обоснованности концепции Гершенкрона - фон Лауэ породило и изучение социальных аспектов российской инду­стриализации и прежде всего изучение предпринимателей и пред­принимательства в России, получившее в 1960-1980-е гг. на За­паде широкий размах. Его результаты отражены во многих книгах и статьях: Дж.МакКея, Т.Оуэна, А.Рибера и др.48 Они показали, что политика правительства по отношению к буржуазии была про­тиворечивой, так как, способствуя обогащению отдельных дель­цов, она препятствовала формированию класса в целом, что про­цесс формирования российской буржуазии шел по преимуществу естественным путем и дал наибольшие результаты в тех отраслях и регионах, где меньше ощущалось непосредственное вмешатель­ство властей. Названные выше историки отмечали, что существен­ным элементом этого процесса явилась иммиграция предпринима­телей из-за границы, наблюдавшаяся задолго до введения в России золотого стандарта, поскольку иностранный капитал привлекали сюда не столько меры правительства, сколько возможности рынка49.

В итоге, как мне представляется, схема Гершенкрона - фон Лауэ не выдержала экзамена эмпирических исследований.

Верификация концепции Гиндина советскими исследователя­ми шла в двух направлениях. Первое составляло изучение объек­тивных процессов капиталистического развития России и ее инду­стриализации во второй половине XIX в.: отделения промышлен­ного производства от сельского хозяйства50, становления промыш­ленности в индустриально-отсталых районах, а также в отраслях, не пользовавшихся особой заботой царского правительства51, ут­верждения машинной индустрии52, эволюции организационных форм промышленного предпринимательства53, формирования бур­жуазии54. Это изучение подтвердило наблюдение Гиндина об ограниченном, локальном и преходящем характере непосредственно­го насаждения царским правительством некоторых видов промыш­ленного производства, составлявшего характерную черту россий­ской индустриализации, показав спонтанный, естественный харак­тер возникновения большинства отраслей промышленности и раз­вития промышленного предпринимательства в России. Оно вы­явило также новые доказательства того, что политика государства, способствуя становлению отдельных отраслей промышленности и создавая условия для ее развития в целом, вместе с тем сковывала, ограничивала свободу этого развития.

Второе направление верификации концепции Гиндина - не­посредственное исследование экономической политики царского правительства. Среди порожденных им работ особый интерес в данном контексте представляет книга Л.Е.Шепелева "Царизм и буржуазия во второй половине XIX века. Проблемы торгово-про­мышленной политики" (Л., 1981), а также написанные Б.В.Ананьичем главы об экономическом развитии пореформенной России и экономической политике царского правительства в коллектив­ном труде "Кризис самодержавия. 1895-1917" (Л., 1984)55.

Характеризуя торгово-промышленную политику царизма Ше­пелев пишет: "Промышленная модернизация России осуществля­лась царским правительством ради достижения главной цели - поддержания государственного статуса страны при условии сохра­нения политического режима (самодержавия) и его классовой опоры - поместного дворянства... Идея заключалась в том, чтобы замедлить и смягчить капиталистическое перерождение деревни и дать дворянству возможность приспособиться к новым условиям... Решая задачу промышленного развития страны, царское прави­тельство стремилось не только ускорить его, но и направить (в желательном направлении) в условиях сохранения и в экономи­ческой, и в политической сферах жизни страны множества пережитков крепостничества, задерживавших органическое раз­витие экономики на капиталистической основе. В своих край­них проявлениях эта политика обычно квалифицировалась как искусственное насаждение крупной промышленности"56. Но прямое насаждение промышленности представляло, по мнению Шепелева, "скорее экстраординарное направление торгово-про­мышленной политики царского правительства"57. Что же каса­ется осуществлявшейся последним поддержки промышленного развития, то она "была необходима в России как средство хотя бы отчасти нейтрализовать отрицательное воздействие на это развитие множества неблагоприятных факторов и в первую очередь кре­постнических пережитков в экономической и политической сфе­рах жизни"58.

Трактовка промышленной политики царизма Ананьичем во многом совпадает с характеристикой Шепелева. Но, на мой взгляд, они не идентичны. "Уроки поражения в Крымской вой­не, - пишет Ананьич, - заставили русское самодержавие ради сохранения своего могущества и влияния в Европе взять курс на ускоренное развитие промышленности. Это определило общий ха­рактер экономической политики правительства в пореформенный период"59. Рассматривая политику Витте как наиболее последова­тельное воплощение этого курса, он вместе с тем отмечает: "Эко­номическая политика Витте была глубоко противоречива в своей основе, ибо для капиталистического развития страны он исполь­зовал средства и условия, порожденные феодальной природой су­ществовавшей в России системы государственного управления. Консерватизм "системы" Витте состоял в том, что она должна была способствовать укреплению экономического могущества самодержавия... Проводившееся Витте государственное вмешатель­ство в экономику часто оправдывалось необходимостью поддерж­ки неокрепшей еще частной инициативы, однако в действитель­ности оно далеко выходило за эти пределы и препятствовало ес­тественному развитию капиталистических отношений в стране... Политика поощрения промышленного развития проводилась при известной консервации феодальных пережитков в сельском хозяй­стве и при высоком напряжении платежных сил населения, осо­бенно крестьянства"60.

Таким образом, согласно концепции, Гиндина, важнейшие по­ложения которой были подтверждены Шепелевым, поощрение ца­ризмом промышленности являлось производным и подчиненным элементом его политики сдерживаемой капиталистической пере­стройки экономических отношений в стране, проводимой в инте­ресах постепенной буржуазной трансформации старого господ­ствующего класса помещиков и помещичьего государства. В осве­щении же Ананьича поощрение промышленного развития, осу­ществлявшееся при консервации феодальных пережитков в сель­ском хозяйстве и за его счет, выглядит главным направлением экономической политики царского правительства. Это больше по­хоже на концепцию Гершенкрона - фон Лауэ.

На основе эмпирического изучения проблемы взаимодействия субъективных и объективных, внутренних и внешних факторов индустриализации российской экономики и ее обсуждения в со­ветской и зарубежной научной литературе мной предлагается сле­дующая версия истории индустриального развития России во вто­рой половине XIX в. в связи с экономической политикой царизма.

Россия относилась к числу стран, вступивших на путь капита­листического развития в то время, когда капитализм, утвердив­шийся в нескольких европейских государствах, стал определять ге­неральное направление мирового исторического процесса, форми­руя ту историческую среду, в которой происходило развитие ос­тальных территорий Европы и всего мира. Капиталистическая эво­люция этих стран представляла собой результат сложного взаимо­действия закономерностей развития, имманентных их обществен­ным структурам и давлению мирового капитализма.

По мере международной экспансии капитализма и превраще­ния его во всеохватывающую мировую систему, активизации на этой основе торговых и финансовых связей различных государств, складывания международного разделения труда и формирования мирового рынка, взаимодействие общественных структур, находя­щихся на разных уровнях экономического и политического разви­тия, становится все более важным фактором исторического про­цесса. Для стран, вступивших первыми на путь капиталистической эволюции и индустриализации, значение внешних факторов опре­делялось наличием окружавшей их менее развитой среды, которая могла служить объектом колонизации, торгово-промышленной экспансии и вывоза капиталов. Большую роль играла, разумеется, и конкуренция между ними. Передовые индустриальные государ­ства в своем развитии ориентировались на использование отстав­ших стран в качестве рынка сбыта промышленных товаров, источ­ника сырья и продовольствия, сферы приложения капиталов. Но с другой стороны, отставшие страны, приобщаясь к мировому ка­питализму, могли воспользоваться "примером и помощью" тех, кто находился в его авангарде.

Естественно, что отношения передовых государств со страна­ми, составлявшими периферию мировой капиталистической сис­темы, во многом зависели от того, насколько велика была раз­ница в уровнях их развития. В этом смысле исходная идея Гершенкрона о том, что индустриализация стран, находящихся на разных стадиях отсталости не должна происходить одинаково, совершенно справедлива и плодотворна. Так же как и наблюде­ние фон Лауэ об активной роли государства в том случае, когда индустриализация осуществляется "извне", под давлением окру­жающей среды.

Однако, как справедливо отмечал Гиндин в полемике с фон Лауэ, государство играло активную роль в утверждении капитализ­ма и в тех странах, которые первыми встали на путь капиталисти­ческого развития61. Поэтому точнее, пожалуй, сказать, что чем позднее страна приобщалась к капитализму, тем многообразнее становились функции государства. В Великобритании они в ос­новном ограничивались способствованием первоначальному на­коплению капитала и обеспечением правовых, социальных и по­литических условий его расширенного воспроизводства, в том числе таможенной защитой зарождающейся промышленности от иностранной конкуренции. Тем самым была создана благоприят­ная почва для индустриализации, и государству не было необхо­димости непосредственно вмешиваться в ее ход.

В странах Западной Европы, последовавших за Великобрита­нией, и в США государству пришлось дополнительно взять на себя в той или иной форме заботы по созданию сети железных дорог. На периферии Европы, в том числе в России, а также в Японии, государство оказалось вынуждено заниматься также при­влечением иностранного капитала и даже форсированием станов­ления отдельных отраслей промышленности.

Эти отличия отчасти объясняются тем, что отставшие страны вовлекались в развитие мирового капитализма на все более высо­ких его стадиях: утверждение капиталистических отношений на Западе Европейского континента произошло, когда в Великобри­тании завершался промышленный переворот, а в Восточной Европе - в эпоху машинной индустрии.

Но есть здесь и другая сторона вопроса. Первоначально ут­верждение капитализма было результатом победивших буржуазных, революций, вносивших более или менее радикальные изменения в общественные отношения. Однако в условиях, когда развитие капитализма и его распространение на все новые страны приоб­рело необратимый характер, перестройка феодальной обществен­ной структуры приобщавшихся к нему стран оказалась возможна эволюционным путем при сохранении политической власти за ста­рым правящим классом, взявшим на себя инициативу капиталис­тических преобразований, и при постепенной трансформации фе­одальной монархии в буржуазную.

Именно этим путем в результате реформы 1861 г. пошла Рос­сия. Оказавшись к концу 1850-х гг. перед выбором - либо при­способиться к неумолимо развивающемуся, капитализму, разлага­ющему извне и изнутри феодально-крепостническую систему, либо утратить свои экономические и политические позиции - правящие круги российского дворянства предпочли первое. По­жертвовав крепостным правом, они попытались спустить на тор­мозах стихийный процесс ломки феодальных и утверждения капи­талистических отношений, дозировав его, введя в определенные рамки, с тем чтобы дворяне, постепенно перестроив свои хозяй­ства на капиталистический лад, могли сохранить принадлежащую им земельную собственность и господствующее положение в об­ществе.

Реформой 1861 г. была создана малоподвижная и внутренне противоречивая система. Сохранение крепостнических пережитков в экономике, обеспечивавшееся внеэкономически всей мощью го­сударственного аппарата самодержавия, находилась в вопиющем противоречии с потребностями общественного развития. Оно ско­вывало процесс капиталистической эволюции народного хозяйст­ва. Между тем буржуазная перестройка помещичьих латифундий, представлявшая собой единственный путь к сохранению помещи­ками своих экономических и политических позиций, могла быть осуществлена лишь при условии капиталистической эволюции всего народнохозяйственного организма. В этих условиях царское правительс

Избранное в Рунете

Александр Репников

Репников Александр Витальевич - главный специалист Российского государственного архива социально-политической истории (РГАСПИ), профессор, доктор исторических наук.

Сегодня мы опять стоим перед вопросами о соотношении общечеловеческих и национальных принципов, традиции и модернизации. Русский консерватизм, для которого эти вопросы относились к ключевым, оказался достаточно плюралистичным в своих проектах. Конечно, рецепты, данные консерваторами применительно к конкретной ситуации прошлых столетий, едва ли можно использовать для лечения «болезней» XXI века. Но внимательное изучение консервативной мысли способно существенно помочь в выработке курса, находящегося по ту сторону «правых» и «левых» крайностей. Еще нельзя точно определить перспективы консерватизма в нашей стране, но можно точно сказать, что он не сошел со сцены истории.

Ах, я закидывал свою сеть в моря их, желая наловить хороших рыб,

но постоянно вытаскивал я голову какого-нибудь старого бога.

Ф. Ницше. Так говорил Заратустра .

Вопрос о совместимости консерватизма и модернизации возник давно, и было бы самонадеянно пытаться ответить на него в одной статье. К счастью, журнал «Свободная Мысль», вполне в духе своего названия, решил в лучших научных традициях инициировать обсуждение проблемы, опубликовав статьи Михаила Кротова и Михаила Ремизова . Как общественно-политическое течение консерватизм возник в конце XVIII века, явив собой реакцию на философию Нового времени и Французскую революцию. Характерна в этом отношении полемика В. М. Межуева и М. В. Ремизова:

— Вы вопросы консерватизма рассматриваете только по отношению к Просвещению. Мне кажется, это не вся европейская история.

Действительно, это не вся европейская история. Но это та ее часть, которая вызвала к жизни не просто консервативную реакцию, но более-менее полноценный идеологический консерватизм. Может быть, это некое клише, но я воспринимаю эпоху Просвещения и Французской революции как осевое время политических идеологий, как точку, из которой расходятся различные траектории .

Для него было характерно признание приоритета монархического принципа правления, естественного неравенства людей и необходимости общественной иерархии . Главной ценностью для консерваторов являлось религиозное начало, которое, согласно их воззрениям, придавало смысл существованию человеческой личности и мировой истории в целом. Консерватизму присущ культ церкви, армии , школы и семьи , то есть тех общественных институтов, которые выступали основными проводниками и хранителями традиции. Большое внимание уделялось средствам массовой информации, оказывавшим влияние на общество, и контролю за ними . Вместе с тем М. Ремизов верно говорит о непродуктивности создания неких «джентльменских наборов» типологических признаков консерватизма . Данные социологических опросов показывают, что в сознании наших современников со словами «консерватизм» и «консерватор» ассоциируются следующие явления:

Упрямый, упертый, непробиваемый.

Опора на традиции, ценности, идентичность.

- …Осторожное отношение ко всему новому.

Основание, традиции.

Вот Михаил Леонтьев - ярко выраженный консерватор.

Марк Захаров, например, Лев Гумилев.

Я сразу представил себе такого английского джентльмена в стиле Пуаро, который ездит на машине сороковых годов.

Мужчина лет пятидесяти. В костюме. С тростью. И почему-то одежда у него в коричневых тонах. Вежливый, уважительный, с тонким чувством юмора.

Священник. Для него дух важнее внешнего вида.

Консерватор ассоциируется с дворянином .

В России консерватизм был явлением, во многом родственным западноевропейскому, поскольку его представители разделяли основные ценности, характерные для их единомышленников на Западе. Вместе с тем идейное влияние западноевропейских консерваторов в России было относительно невелико . Специфика отечественного понимания консерватизма была обусловлена тем, что он являлся реакцией на радикальную вестернизацию, проявлениями и главными символами которой в тот период был либерализм Александра I, западническая направленность русского дворянства и наполеоновская агрессия против Российской империи. Эти явления и события воспринимались консерваторами как угрозы, ведущие к разрушению традиционных устоев.

История становления отечественного консерватизма свидетельствует о зависимости этого феномена от исторического, географического и национального контекстов. На практике становление и развитие консервативной мысли оказалось довольно плюралистичным. Консерватизм не был универсальной идейной конструкцией с четко очерченной системой взглядов, хотя в нем и присутствовал стержень в виде влиянии православной религии на все стороны жизни общества. Огромную роль также играл идеал мощного централизованного иерархического государства, сформировавшийся в силу географических особенностей и военных угроз со стороны Запада и Востока, требующих сплоченности от власти и народа. На всех этапах развития консерватизма в нем присутствовали элементы формулы «Православие. Самодержавие. Народность».

Изначально консервативная идеология и практика являлись достоянием отдельных лиц и элитарных кружков, хотя влияния консерватизма не избежала и власть. Выполнение своих требований консерваторы переадресовывали главе государства, ориентируясь на монарха, использование имеющихся у него в наличии политических и административных рычагов. Большое значение в этом случае имела апелляция к истории, сравнение с ней современной им действительности. При этом в прошлом акцентировались такие факты, которые могли послужить примером для потомков. Например, обращение к победе в Отечественной войне 1812 года должно было способствовать консолидации общества на основе явления, которое историки впоследствии назовут «коллективной памятью» .

По мнению консерваторов, в идеале верховным арбитром, стоящим над всеми сословиями, надлежало быть самодержцу. Государство не может строиться только на основе любви и согласия, но продуманная иерархическая система способна ослабить «государево тягло», распределив его на все социальные слои. Такая система превращается не в аппарат подавления свободы, а в регулятор требований, предъявляемых к каждому члену общества в зависимости от его положения. В этом случае, чем выше положение человека, тем выше его ответственность (не только служебная, но и нравственная).

Приверженцы «теории официальной народности» полагали, что самодержавная монархия воплощала собой самобытный тип государственного правления, отвечавший историческому своеобразию русского народа. С этим тезисом связано убеждение о необходимости решения возникающих проблем силами государственного аппарата и посредством исходящих от верховной власти распоряжений. Правительство рассматривалось как источник порядка, нравственности, общественной заботы, просвещения и культуры народа.

Представители славянофильского направления признавали главенство православия, отстаивали идею своеобразного пути развития России, превозносили особый характер социально-нравственных отношений людей внутри общины. Однако им был свойственен скорее традиционализм, чем собственно консерватизм . Славянофилы признавали необходимость введения свободы слова, печати, независимого и гласного суда, поддерживали принцип веротерпимости, выступали за права личности и общества. Приоритетное внимание они уделяли не государству, а развитию народных форм жизни.

В правление императора Александра III многие теоретические положения консерватизма нашли воплощение в программе так называемых контрреформ. В первом номере «Московских ведомостей» за 1897 год провозглашалось: «Государственные идеалы Александра III являются для России путеводной звездой» .

Подводя итоги царствования этого монарха, Тихомиров представил его как воплощение качеств идеального государя, считая, что личность покойного могла бы послужить неким стандартом для будущих самодержцев. В частности, он писал: «Император Александр III не был только выразителем идеи. Он был истинный подвижник, носитель идеала... В последние годы своей недолгой жизни он уже победил все и всех. Весь мир признал его величайшим монархом своего времени. Все народы с доверием смотрели на гегемонию, которая столь очевидно принадлежала ему по праву, что не возбуждала ни в ком даже зависти» .

В условиях нарастания революционного движения (особенно в период деятельности организации «Народная воля») в среде консерваторов намечается стремление к организационному объединению. На рубеже XIX-XX веков консерватизм стремится противостоять различным формам экстремизма.

В начале ХХ века происходит организационное и партийно-политическое оформление консервативных сил: возникают дворянские и всесословные политические структуры, союзы, партии. Наиболее ярким примером сплочения различных консервативных сил общества (дворянства, духовенства, чиновничества, широких слоев крестьянства) стало их идеологическое и организационное единение в годы революции 1905-1907 годов. Тогда власть поддержала консерваторов, видя в них противовес либералам и левым радикалам.

Манифест 17 октября 1905 года и создание Государственной думы поставили консерваторов в затруднительное положение. Парламент, политические партии и предвыборная борьба стали реальностью, и многие мыслители начали трактовать создание Думы в традиционалистском ключе. Л. А. Тихомиров утверждал, что «Государственная Дума, по основной идее, пополняет важный пробел, доселе существовавший в наших учреждениях» .

Отношение консерваторов к политической и экономической модернизации было настороженным, что вытекало из мировоззренческих установок, в значительной степени базировавшихся на религиозном (православном) миропонимании; из негативного взгляда на процесс капитализации в целом. По мнению таких консервативных мыслителей, как К. Н. Леонтьев, К. П. Победоносцев, С. Ф. Шарапов, К. Н. Пасхалов, М. О. Меньшиков и других, спутниками прогресса и капитализации были буржуазно-либеральные идеи, охватывающие «верхи», и социалистические идеи, проникавшие в «низы».

Однако ошибочно было бы считать консерваторов абсолютными ретроградами и противниками прогресса . Так, например, публицист, сотрудник простолыпинской газеты «Россия» А. Н. Гурьев справедливо отмечал, что «в реальной государственной практике отношения между консерватизмом и либерализмом, в сущности, напоминают собой отношения между мужским и женским полом: вечные ссоры и постоянная любовь», отмечая, что «либерализм идей и консерватизм действий - вот два принципа государственной архитектоники, взаимодействием которых создается прочная работа государственного строительства» . Гурьев считал, что консерватизм в его правильном понимании не противен прогрессу, а только требует иного метода его осуществления.

Отстаивая эволюционный путь развития вместо революционного, М.О. Меньшиков обращал внимание на то, что «прогресс в благородном понимании этого слова есть здоровое развитие - стало быть, радикальная ломка государственного и бытового строя не есть прогресс. Все живое растет очень медленно. Никакие органы не создаются по команде преобразователей. Только то прогрессивно, что жизненно и что дает наибольшее количество блага. Эволюция в природе вообще идет стихийным, а не катастрофическим путем: чрезвычайно осторожным нащупыванием условий и медленным их синтезом. Вот почему истинный национализм враждебен кровавым революциям» . Не случайно пермский историк М. Н. Лукьянов отмечает, что «резкая критика реально существующих институтов вполне совместима с консерватизмом. Справедливо и обратное утверждение: поддерживать любой реально существующий порядок - не обязательно означает быть консерватором. Очевидно, что консерватизм в принципе не означает противодействия переменам» . Просто эти перемены консерваторы пытаются сделать управляемыми. «Остановить движение человечества нельзя, можно и должно прорыть правильное русло для течения общественной мысли и общественного чувства», - писал по этому поводу С. Н. Сыромятников . Прогресс в консервативной трактовке есть здоровое развитие; стало быть, радикальная ломка государственного и бытового строя - это не прогресс, а революционные взрывы, слом человеческих судеб и трагедии. Все живое растет очень медленно. Истинный консерватизм враждебен революциям и любым формам экстремизма.

Для консерваторов была характерна сакрализация самодержавной власти, с которой напрямую связано то, что вплоть до конца XIX века они не стремились обеспечить оформление правовой доктрины самодержавия. Проблему соотнесения свободы личности и государственного принуждения консерваторы пытались снять за счет наличия религиозного фактора, и одно из главных мест в системе контроля отводилось Русской православной церкви. В этом же ключе следует рассматривать деятельность по ужесточению цензурных ограничений, а также постоянное внимание к вопросам образования. Народ, по мнению консерваторов, не всегда может понять, что «хорошо», а что «плохо». Если же он это понимает, то не всегда выбирает «хорошее». Помочь может сильное государство, опирающееся на нравственные начала.

Уважение к власти и государству оценивалось консерваторами как лучшее качество, присущее народу. «Искание над собой власти», по замечанию К. П. Победоносцева, представляет естественную психологическую черту людей. В период модернизации, когда происходившие изменения порождали в людях сомнения и неуверенность, власть должна была помочь им преодолеть революционные «соблазны». Детское состояние народной души - данность для консерваторов. Как ребенок доверяет родителям, так и народ должен довериться власти.

Сторонники укрепления самодержавия считались с реальностью начала ХХ века, когда модернизация породила проблему адаптации старых государственных структур к новым требованиям, и признавали, что даже «правейшие из правых» не выступали за сохранение тех порядков, при которых возможны нарушения закона. Ими критиковалась только несвоевременность государственной ломки в период войны с Японией и революции.

Анализ воззрений консервативных идеологов показывает, что они не были «политическими страусами», осознавая проблемы стоявшие перед страной, предлагая различные пути их решения; не приукрашивая реальность, в которой жили. Вместе с тем консерваторы считали, что радикально-революционный вариант модернизации приведет к катастрофическим последствиям для страны.

Один из факторов успешного государственного строительства, по мнению К.Н. Леонтьева, состоял в приоритете общеимперского над национальным . Доктрины о неравенстве рас и наций были неприемлемы для русских консерваторов. Государство, по их мнению, должно строиться на принципах самодержавия и православия, а не по этническому признаку, поскольку в случае ослабления государственности титульная нация, сколь могущественной она ни была бы, неизбежно начнет клониться к закату. Леонтьев несомненно был более империалист, чем националист, и мыслил масштабными имперскими категориями, считая, что порой можно поступиться интересами нации во имя интересов государства. Отбросив славянофильский национализм, он дал имперской идее религиозно-философское обоснование. С ним был согласен Л. А. Тихомиров, который считал, что преобладание этнического подхода в государственной политике ускоряет процесс эгалитаризации общества.

Консерваторы пытались найти компромисс с происходившими в стране переменами и, ратуя за сохранение принципиально-сущностных основ традиционной системы отношений, одновременно старались разработать и предложить целостную систему мер, позволяющих, по их мнению, осуществить плавный переход к новым социально-экономическим отношениям. Суть трансформационных перемен была четко сформулирована П. А. Столыпиным: нам нужна «Великая Россия» в противовес «великим потрясениям», о которых говорили радикалы. Модернизация в России породила проблему адаптации старых государственных структур к новым требованиям. В условиях быстро меняющегося мира консерваторы стремились сделать акцент на обосновании преимуществ традиции, что, по их мнению, позволяло избежать «прерыва постепенности». При этом «никто, даже правейшие из правых, не стояли за сохранение порядков, при которых возможны были невероятные закононарушения всевозможных видов; указывалась ими только несвоевременность государственной ломки», - писал К. Н. Пасхалов .

Некоторые современные исследователи не считают нужным обращать внимание на религиозную составляющую в построениях консерваторов и высказывают сомнения (иногда обоснованные) в степени личной религиозности тех или иных мыслителей-монархистов .

С таким выводом сложно согласиться. Дело не в том, сколько раз в месяц ходили в церковь Победоносцев или Тихомиров и соблюдали ли они пост. Православие рассматривалось ими как важнейшая скрепа консервативной идеологии. Консерваторы видели и назревшие проблемы церковной жизни, предлагая адекватные пути их решения:

Восстановление патриаршества;

Освобождение церковной жизни от диктата государственной власти;

Противодействие бюрократизации путем введения в церковное самоуправление мирского выборного начала;

Усиление роли церковного прихода в жизни верующих;

Сотрудничество со старообрядцами и мусульманами на общей платформе борьбы с революционерами, сектантами, атеистами и пр.;

Хотя консерватизм имел национально-религиозную окраску, мало кто из теоретиков этого течения задумывался о разработке доктрины русского национализма. Л.А. Тихомиров, посвятивший этой проблеме цикл статей, жаловался, что «в нынешнем национализме чувствуется скорее “слово”, чем “понятие”, и это тем удивительнее, что национализм у нас далеко не нов. Его идея, в разных оттенках славянофильства, получила разработку несравненно более глубокую, чем какой бы то ни было другой принцип, нашим обществом воспринимавшийся. И тем не менее, хотя слово “национализм” раздается всюду, но что составляет содержание этого слова, к какому действию обязывает современного человека его “национализм”, - этого пока невозможно определить» . В то время как для одних консерваторов истинно русским мог считаться только православный по вере, другие, наблюдая переход иноверцев в православие, призывали обращать внимание и на происхождение. Но в целом национальный вопрос для русских консерваторов значил меньше, чем вероисповедальный.

Лозунг «Православие. Самодержавие. Народность» в начале ХХ века уже не мог звучать с равным упором на всех трех составляющих, что, впрочем, не мешало монархическим партиям использовать его в программных документах и пропаганде. При этом консерваторы стремились не только (и не столько) к сохранению «внешней оболочки» традиционной России, но и религиозно-нравственных принципов, предлагая различные варианты их развития в традиционалистском ключе. В условиях роста популярности и влияния неконсервативных идей требовались реальные доказательства того, что монархия действительно составляет лучший вариант для России. «Времена изменились, и теперь стало необходимым выяснить себе наши начала, доказывать себе самим, что наши начала отличны от иноземных. Некоторые, не довольствуясь этим, хотят доказать, что они даже лучше иноземных», - отмечал Д.А. Хомяков . Происходившие в России модернизационные изменения значительно опережали построения теоретиков консервативной мысли, стремившихся выстроить обновленное здание российской государственности на старом фундаменте, не разрушая его «до основания», как предлагали сделать революционно настроенные левые радикалы.

Для консерваторов большое значение имело наличие сверхзадачи, идеи, объединяющей власть и народ. Современный автор отмечает: «Либеральная политология полна попыток оскопить феномен власти, лишив ее той таинственной энергетики, которая обеспечивает реальные ответы жизни на импульсы, идущие от власти, сообщает ей притягательность, силу и вдохновение. Власть пытаются изобразить в сугубо институциональном ключе - как заведенный механизм, работающий независимо от человеческой воли, страстей и дерзаний. Но это профанация подлинного феномена власти» . В результате общество видит только дуализм: «консерваторы - реформаторы», «свобода - принуждение», «анархия - диктатура», забывая, что «государство держится не одной свободой и не одними стеснениями и строгостью, а неуловимой еще для социальной науки гармонией между дисциплиной веры, власти, законов, преданий и обычаев, с одной стороны, а с другой - той реальной свободой лица», которая предполагает выбор между соблюдением закона и наказанием за его нарушение . «Государство обязано всегда быть грозным, иногда жестоким и безжалостным, потому что общество всегда и везде слишком подвижно, бедно мыслью и слишком страстно», - писал К. Н. Леонтьев . Государство должно быть сильным: «. надо крепить себя, меньше думать о благе и больше, о силе. Будет сила, будет и кой-какое благо. А без силы разве оно придет?» Сила есть «существенно необходимый» элемент всякого закона.

Однако попытки воплотить систему консервативных взглядов на практике потерпели поражение. Еще при жизни идеологов консерватизма вокруг них (в первую очередь стараниями либеральной и революционной общественности) создавалась «стена отчуждения». Интерес ко многим действительно выдающимся трудам мыслителей-консерваторов («Россия и Европа» Н. Я. Данилевского, «Византизм и славянство» К. Н. Леонтьева и др.) возникал только после смерти их авторов и носил научно-публицистический характер. Попытки «достучаться» до власти наталкивались на непонимание .

Внутренний политический кризис был спровоцирован и внешнеполитической ситуацией начала ХХ века. Несмотря на наличие в консервативной среде целого ряда мыслителей-геополитиков (А. Е. Вандам (Едрихин), И. И. Дусинский, Ю. С. Карцов, Э. Э. Ухтомский, С. Н. Сыромятников и др.), отличавшихся здравыми внешнеполитическими суждениями и прогнозами, единой программы по этому вопросу выработано не было. Основными направлениями внешней политики в консервативных концепциях в начале ХХ века являлись:

Поиск союзников в Европе (здесь в качестве желательного союзника вплоть до начала Первой мировой войны рассматривалась Германия; Англия оценивалась в качестве геополитического и экономического конкурента; а республиканская Франция - в качестве возможного союзника). Война с Германией оценивалась многими консерваторами как самоубийственная для монархических режимов обеих стран. Такой настрой объяснялся еще и пониманием неготовности страны к большой войне;

По-прежнему актуальной, с точки зрения консерваторов, оставалась идея объединения славян, хотя нужно отметить, что результаты, достигнутые в ходе русско-турецких войн, уже вызывали сомнения в необходимости этого для России;

Война с Японией подтолкнула к разработке концепций, обосновывающих необходимость активных внешнеполитических действий на Дальнем и Среднем Востоке. В связи с этим приобретали актуальность идеи о развитии взаимоотношений России с Китаем, Кореей, Персией.

В преддверии и после начала Первой мировой войны консерваторы, как лояльные верноподданные, не могли поступить иначе, как только следовать внешнеполитическому курсу, провозглашенному царем. События на фронте и в тылу развивались не лучшим образом, и возможность поражения в войне, о которой все чаще задумывались монархисты, связывалась с неизбежностью новой революции. В начале ХХ века перед консерваторами стояла задача разработать политико-правовую модель самодержавной власти, но этот процесс так и не был завершен, когда общество уже отвернулось от консерватизма в сторону более радикальных концепций. Соединить консерватизм и модернизацию тогда не удалось, и все закончилось революцией.

Вопрос о существовании единой консервативной модели или же ряда таких моделей остается дискуссионным. Правильнее говорить о наличии в дореволюционной России целого ряда проектов, выдвинутых консервативными мыслителями. В разных странах и в разные эпохи консерватизм различен, и нецелесообразно автоматически записывать в союзники всех, кто когда-либо и где-либо называл себя консерваторами. Эволюция идей и личностей показывает, что вряд ли возможно раз и навсегда дать окончательное определение понятию «консерватизм».

Консерваторы в России видели пути решения проблем, стоявших перед страной, не в радикальной революционной ломке, а в опиравшемся на исторический опыт постепенном эволюционном реформировании системы. Таким образом, главным камнем преткновения общественных течений России того времени был вопрос не о проведении преобразований или их отрицании, но о том, какими именно ценностями следует руководствоваться при осуществлении очевидно необходимых реформ, какой программой - радикально-насильственной или же естественно-эволюционной. Консерваторы стремились обеспечить устойчивое развитие страны, сохранить ее политическую систему и национальную идентичность в новых условиях. Самодержавной России в силу ряда причин этого сделать не удалось, однако этот факт не отрицает самой возможности сочетания консерватизма и модернизации.

В последние десятилетия начиная с 1990-х годов в научном и политическом мире значительно возрос интерес к русскому консерватизму и его представителям, хотя, безусловно, многое из того, что предлагали консерваторы на рубеже XIX-XX веков, ныне кажется архаичным. Тем не менее консерватизм не только остается предметом научных исследований, но и популярен в российской политике . Особую актуальность обращению к консервативным концепциям вековой давности придают попытки популяризации дореволюционной консервативно-монархической традиции. Эти попытки были предприняты Н.С. Михалковым , но заметного успеха не имели и так и не оформились в серьезный проект.

Что касается широких слоев населения, то, как отмечал еще в 2000 году эксперт Фонда Карнеги А. Рябов, «все усилия, имевшие целью выстроить новую политическую мифологию на образе дореволюционной России, и связанная с этим кампания вокруг Николая II оказались абсолютно безрезультатными. В обществе не нашлось слоев, способных такую мифологию воспринять» .

Исследователь А. М. Руткевич также считает, что «традиция консервативной мысли была у нас пресечена, а потому всякая реконструкция оказывается субъективной» . Об этом пишет и современный историк В. С. Коновалов, отмечающий, что «при характеристике монархического лагеря, как, пожалуй, никакого другого, мышление историков сковывают не столько прежние идеологические стереотипы, сколько пока еще вседовлеющее желание подогнать под одну общую оценку любые сложные, противоречивые, многомерные явления» . К тому же идеализация императорской России часто вызывает у исследователей раздражение, ведь если мы обратимся к первоисточникам (в первую очередь к архивным материалам, книгам, статьям, дневникам и эпистолярному наследию самих консерваторов), то увидим, что в среде консерваторов росли эсхатологические предчувствия . Американский исследователь Э. Таден отмечал, что модернизационные изменения значительно опережали теоретиков консервативной мысли, которые «не смогли понять, что в то время как они пытались сформулировать новую консервативную и националистическую русскую философию и внедрить ее в жизнь, славянофильские и консервативно-националистические идеи в России были подвержены процессу разложения» .

Российские интеллектуалы не первый год обсуждают степень применимости «консервативного проекта» к реалиям современной России. О том, что это не просто отвлеченные рассуждения, свидетельствует и тот факт, что на консерватизм обратили внимание властные структуры. Так, еще в 2008 году Б. В. Грызлов, выступая на Х съезде «Единой России» обозначил, что «идеология “Единой России” - российский консерватизм» ; появился вызвавший поначалу бурную полемику, а ныне подзабытый «Консервативный манифест» Н.С. Михалкова; начал свою работу «Изборский клуб» и т. д.

С другой стороны, остепененные историки и филологи, часть из которых проявляла интерес к консерватизму еще в советское время, не особенно торопятся принять участие в этих дебатах, а предпочитают посвящать себя публикаторской и исследовательской деятельности. Со своей точки зрения они правы: политическая мода проходит, конъюнктура меняется, а академическое полное собрание сочинений К. Н. Леонтьева останется. И собрание сочинений М. Н. Каткова (уже вышло пять томов из шести), 28 книг собрания сочинений И. А. Ильина и 30 томов собрания сочинений Розанова - они тоже на века. Споры о «современности» или «архаичности» консерватизма особо не влияют на исследователей, поскольку финансовую поддержку изданию этих собраний сочинений оказывают не партии, предпочитающие издавать работы собственных лидеров, а гуманитарные фонды.

Обращение к консерватизму происходит словно в двух плоскостях. С одной стороны - «круглые столы», глянцевые брошюры, газета «Консерватор» и петербургский журнал «Консерватор» (оба издания канули в Лету) и т. д. С другой стороны - менее заметная кропотливая работа по выявлению и публикации источников, написанию биографий, заполнению «белых пятен». Уже можно издавать полное собрание сочинений К. Н. Леонтьева, собрание сочинений М. Н. Каткова. Но М.О. Меньшиков, как крайне неполиткорректный националист, все еще не желателен. Ученые, словно саперы, исследуют интеллектуальное пространство. В 1997 году мизерным тиражом вышла в свет первая и до сих пор единственная монография сотрудника ИНИОН РАН П. И. Шлемина, посвященная взглядам Меньшикова, которая почти сразу получила критический отклик . Зато почувствовавшие читательский спрос издательства переиздают не только Меньшикова, но совершенно третьеразрядных черносотенных публицистов, которых и при их жизни мало кто читал. В связи с этим, независимо от симпатий или антипатий к тем или иным деятелям прошлого (охранителям и анархистам, большевикам и либералам и т. д.), уже приходилось слышать мнение, что, пока профессиональные исследователи спорят, книжный рынок захватывают (захватили?) те, кто будет наводнять его книгами и «правых», и «левых», изданными с одинаковой небрежностью.

Примером, когда в одной серии удалось объединить работы самых разных мыслителей прошлого, пригласив для их подготовки группу профессиональных ученых, стало, на наш взгляд, издание в 2010 году 118-томной Библиотеки отечественной общественной мысли, куда наряду с работами консерваторов (К. П. Победоносцев, Н. Я. Данилевский, С. Ф. Шарапов, Л. А. Тихомиров, А. С. Шишков, М. М. Щербатов и др.) вошли труды либеральных мыслителей (Т. Н. Грановский, Б. Н. Чичерин, Вл. С. Соловьев, П. Н. Милюков и др.), сторонников революционного переустройства (П. Н. Ткачев, П. А. Кропоткин, В. И. Ленин и др.). Это издание стало лауреатом национального литературного конкурса «Книга года» (2010 год), организованного Роспечатью, и было удостоено гран-при. Таким образом, издательство РОССПЭН показало, что профессионалы могут и должны работать вместе, при этом не «наступая на горло собственной песне» и максимально используя накопленные знания и опыт. Тем более что личные политические, идеологические, эстетические и прочие симпатии и антипатии у людей науки, делающих общее дело, как правило, отступают на задний план . Кстати, в советское время над масштабными издательскими сериями могли работать и вполне официозные исследователи, и те, кто симпатизировал (не доходя, впрочем, до открытого диссидентства) иным идеям.

В завершение разговора поясню и свою собственную позицию. Тот факт, что в 1990-е годы власть благоволила к либерализму, а потом явно повернулась к консерватизму, для академического ученого важен не настолько, чтобы, «задрав штаны», бежать на очередной «круглый стол», надеясь, что ему окажут благоволение. Те, кто профессионально занимался изучением отечественной либеральной мысли в советское время, остались такими же профессионалами в этой области в 1990-е и последующие годы. Конечно, «мода» на ту или иную идеологию влияет на научную среду (помню, как в 1997-м некоторые коллеги искренне предлагали мне сменить тему кандидатской диссертации и писать не о консерватизме, а о либерализме, чего я, естественно, не сделал). Сегодня работы о консерватизме и либерализме преобладают, но, возможно, завтра опять проснется интерес к изучению российской социал-демократии, народничеству, анархизму и другим аналогичным темам.

В начале XXI века мы опять стоим перед «вечным» вопросом о соотношении общечеловеческих и национальных принципов, что напрямую связано с непреходящей значимостью для нашей страны проблемы соотношения традиции и модернизации. Русский консерватизм, конечно, не является единственным спасением от сегодняшних проблем, но его внимательное изучение может оказать существенную помощь в выработке политического курса, находящегося по ту сторону «правых» и «левых» крайностей.

Ошибочно полагать, что рецепты, данные консерваторами применительно к конкретной ситуации царствования Александра III и Николая II, можно использовать для лечения «болезней» XXI века. Другая крайность - объявлять все консервативное наследие архаикой, недостойной изучения и уважения. Полагаю, что есть «золотая середина», и мы должны sine ira et studio изучать то наследие, которое нам досталось. Еще нельзя точно определить дальнейшие перспективы консерватизма в нашей стране, но можно сказать точно, что он не сошел со сцены Истории.

Примечания:

См.: М. Кротов. Консерватизм и экономическая политика. - «Свободная Мысль». 2012. № 9/10; М. Ремизов. Консерватизм и современность. - Там же.

См.: «Консерватизм/традиционализм: теория, формы реализации, перспектива. Материалы научного семинара». М., 2010. Вып. 3. С. 35. См. также: М. В. Ремизов. Опыт консервативной критики. М., 2002. Г. Рормозер, например, считает, что мнение о вторичности консерватизма типично «лишь для определенных сил, которые считают себя партией прогресса. Прогрессивность же они сводят на самом деле к рационализации всех природных, исторических, общественных отношений, выдавая свою собственную позицию за позицию эпохи Нового времени как таковой… В действительности эпоха Нового времени переживает кризис. В противовес вышеупомянутой левой позиции я предложил бы следующий тезис: эпоха Нового времени в целом всегда характеризовалась диалектическим взаимодействием прогрессивных и консервативных сил (см. Г. Рормозер, А. А. Френкин. Новый консерватизм: вызов для России. М., 1996. С. 96).

«Консервативная идеология отстаивает принципы иерархичности социума, у истоков этой идеологии, безусловно, стоит Платон. Необходимость иерархии, развития полноценных сословий (власти, аристократии, ученого и культурного сословия, крестьянства, в современном обществе к этому надо прибавить сословие управленцев, менеджмента, бизнеса, научно-технической интеллигенции и т. д.) обеспечивает, с точки зрения Леонтьева, культурно-государственное развитие» (см. А. А. Корольков. Апология «Законов» Платона: размышления по поводу консерватизма. - «Философия права». 2010. № 4.)

К. Н. Леонтьев воспевал «блаженное для жизненной поэзии время», когда идеалом мужчины был воин. С. Ф. Шарапов писал: «Наш национальный характер таков, что над нами должна быть всегда гроза. Скажите офицеру: командуйте и берите на себя всю ответственность: он будет счастлив, ибо воспитан в постоянной ответственности, жаждет самостоятельности и не боится за себя. Таков дух военного дела. Скажите монаху: иди и делай то-то. Он берет на себя ответственность, как “послушание”. Скажите-ка чиновнику, чтобы он что-нибудь взял на свою ответственность, и он тотчас же струсит и спрячется» (С. Ф. Шарапов. Россия будущего (третье издание «Опыта Русской политической программы»). 1. Самодержавие и Самоуправление (исследование). 2. О земщине и бюрократии (переписка С. Ф. Шарапова с кн. В. П. Мещерским). М., 1907. С. 55).

См. К. Л. Медолазов. Политика самодержавия и монархических организаций в области образования и просвещения (1901-1913 гг.). Дис. ... канд. ист. наук. Орел, 1999.

См.: Т. М. Кирютина. Проблемы развития русской литературы и журналистики конца XIX - начала XX в. С. Ф. Шарапов. Дис. … канд. ист. наук. Смоленск, 2001; О. Г. Панаэтов. С. Ф. Шарапов о прессе и проблема подбора кадров. - «Журналистика: историко-литературный контекст». Краснодар, 2003. Вып. 2.

См. М. Ремизов. Консерватизм и современность. С. 66.

См. «Джентльмен в стиле Пуаро? (Подготовила А. А. Хмелева)». - «Консерватор. Журнал из Санкт-Петербурга». 2008. № 1. С. 51-52.

См.: А. В. Репников, А. Ю. Минаков. Консерватизм в России. - «Русский консерватизм середины XVIII - начала XX века: Энциклопедия». М., 2010; А. Ю. Минаков, А. В. Репников, М. Ю. Чернавский. Консерватизм в России. - «Новая Российская энциклопедия». В 12 т. М., 2010. Т. 8(2). С. 262-264.

См.: Е. А. Вишленкова. Война и мир в политической риторике России первой четверти XIX века. - «Консерватизм в России и мире». Сборник статей. В 3 ч. Воронеж, 2004. Ч. 1; А. Ю. Минаков. Русский консерватизм в первой четверти XIX века. Воронеж, 2011. Военные победы и в дальнейшем неоднократно использовались в качестве объединяющего фактора. Некоторые историки отмечают, что скрепой, которая на фоне постепенно вырождавшейся официозной идеологии объединяла людей в последние десятилетия существования СССР, была Великая Отечественная война и связанная с ней героика.

См. П. И. Линицкий. Славянофильство и либерализм (западничество). Опыт систематического обозрения. М., 2012 (репринт издания 1882 года).

«Наша программа». - «Московские ведомости». 1897. № 1. С. 3.

Л. А. Тихомиров. Критика демократии. М., 1997. С. 526-527.

Л. А. Тихомиров. Монархическая государственность. М., 2010. С. 431. О взглядах Тихомирова по данному вопросу подробнее см.: О. А. Милевский, А. В. Репников. Две жизни Льва Тихомирова. М., 2011.

См. важную для понимания данной проблемы публикацию: В. П. Раков. К. П. Победоносцев в контексте политического модерна. - «Интеллигенция и мир». 2004. №1/2.

Цит. по: М. Н. Лукьянов. Российский консерватизм и реформа, 1907-1914. Пермь, 2001. С. 29.

М. О. Меньшиков. Письма к русской нации. М., 1999. С. 312.

М. Н. Лукьянов. Консервативная научная интеллигенция и власть (1907-1914). - «Власть и наука, ученые и власть: 1880-е - начало 1920-х годов. Материалы Международного научного коллоквиума». СПб., 2003. С. 343-344.

С. Н. Сыромятников (Сигма). Опыты русской мысли. СПб., 1901. Кн. 1. С. 73. Подробнее о его взглядах см.: Б. Д. Сыромятников. «Странные» путешествия и командировки «СИГМЫ» (1897…1916 годы): Историко-документальная повесть-расследование. СПб., 2004.

См.: И. Соколовский. Константин Леонтьев о национализме. - «Ориентиры». 1991. № 2. Более подробный анализ см.: А. А. Корольков. Пророчества Константина Леонтьева. СПб., 1991; О. Л. Фетисенко. «Гептастилисты»: Константин Леонтьев, его собеседники и ученики (Идеи русского консерватизма в литературно-художественных и публицистических практиках второй половины XIX - первой четверти ХХ века). СПб., 2012; Д. Е. Муза. Константин Николаевич Леонтьев: Личностный миф и драма идей в контексте поиска духовного смысла истории. М., 2012.

К. Н. Пасхалов. Погрешности обновленного 17 октября 1905 года Государственного строя и попытка их устранения М., 1910. С. 5.

Так, современный исследователь полагает, что нет смысла анализировать монархизм русских консерваторов «в контексте их религиозных верований», поскольку «“религиозность” является довольно пустым и ничего не объясняющим термином» (М. Д. Суслов. Новейшая историография российского консерватизма: его исследователи, критики и апологеты. - «Ab Imperio». 2008. № 1. С. 269-270).

См. подробнее: И. В. Лобанова. Восстановление патриаршества в восприятии православной иерархии России на рубеже XIX-XX веков. Дис. ... канд. ист. наук. М., 2006; О. Н. Савицкая. Православное духовенство в правомонархическом движении 1905-1914 гг. (По материалам Саратовской губернии). Дисс. ... канд. ист. наук. Волгоград, 2001.

Л. А. Тихомиров. Христианство и политика. М., 1999. С. 164.

Но не для русских националистов (Н. Г. Дебольский, М. О. Меньшиков, П. И. Ковалевский, И. А. Сикорский, В. В. Шульгин и др.).

Д. А. Хомяков. Православие. Самодержавие. Народность. Минск, 1997. С. 96.

А. С. Панарин. Помимо левых и правых: новые горизонты российского центризма. - «Политический центризм в России». М., 1999. С. 31.

К. Н. Леонтьев. Восток, Россия и Славянство: Философская и политическая публицистика. Духовная проза (1872-1891). М., 1996. С. 273.

Там же. С. 221.

Там же. С. 152.

См.: А. В. Репников. Будущее России в концепциях русских консерваторов начала ХХ века. - «Кто и куда стремится вести Россию?.. Акторы макро-, мезо- и микроуровней современного трансформационного процесса». М., 2001; М. Н. Лукьянов. Самодержавие или самодержец: Николай II глазами российских правых. - «Власть». 2010. № 7.

См., например: В. В. Радаев. Об истоках и характере консервативного сдвига в российской идеологии. - «Иное. Хрестоматия нового российского самосознания». М., 1995. Т. 1; Л. Поляков. Либеральный консерватор. Именно таким представляется Владимир Путин, судя по его заявлениям. - «Независимая газета». 02.02.2000; «Западники и националисты: возможен ли диалог? Материалы дискуссии». М., 2003; А. Г. Дугин. Владимир Путин и консервативная революция. - «Российская газета». 20.05.2003; А. Верховский. Переформулированная свобода. «Новые консерваторы» убеждены, что ценности империи и нации важнее, чем уважение прав личности. - «Еженедельный журнал». 2004. № 23; В. В. Блинов. Политико-психологический анализ консервативных ценностей в современной России. Дисс. ... канд. полит. наук. М., 2007; С. Ж. Токтамысов. Консерваторы в США и России на рубеже XX-XXI веков (Сравнительный анализ структуры представителей и внешнеполитических подходов). Дисс. ... канд. ист. наук. М., 2007.

См. Е. В. Иванова. О семинаре по проблемам консерватизма в Российском фонде культуры. - «Вопросы философии». 2001. № 8.

«Есть ли будущее у российских консерваторов?» - «Независимая газета». 12.01.2000.

А. М. Руткевич. Что такое консерватизм? М.; СПб., 1999. С. 16.

«Аграрный вопрос в России в начале ХХ столетия. Обзор». М., 1996. С. 42.

См. М. Н. Лукьянов. В ожидании катастрофы: эсхатологические мотивы в русском консерватизме накануне Первой мировой войны. - «Russian History / Histoire Russe». 2004. Vol. 31. № 4.

Е. Thaden. Conservative Nationalism in Nineteenth-Century Russia. Seatle, 1964. P. 122.

См.: «Центр социально-консервативной политики». М., 2009. Вып. 9: Российский консерватизм - идеология партии «Единая Россия». С. 78-80; «Библиотека “Единой России”». М., 2003. Кн. 1: Идеи; Кн. 2: Люди; Кн. 3: Действия (переиздано в 2010 году); Ю. Е. Шувалов, А. В. Посадский. Российский консерватизм: ценностные основания и стратегии развития. М., 2010; «Современный российский консерватизм. Сборник статей». М., 2011 и др.

См. А. Рейтблат. «Котел фельетонных объедков»: случай М. О. Меньшикова. - «Неприкосновенный запас». 1999. № 2.

Когда весной этого года один российский телеканал готовил цикл документальных передач и обращался к людям из разных политических и идеологических «лагерей», они зачастую советовали привлечь к проекту и своих оппонентов, высоко оценивая их профессиональный уровень.