Мастерство художественных деталей в рассказах А.Чехова. Формирование терминологической грамотности при изучении рассказа А. П. Чехова «Ионыч Ионыч художественные приемы
Нужно быть внимательным, чтобы уловить, что подразумевал Чехов под тем или иным словом. Так, описывая жизнь Оленьки Племянниковой в рассказе “Душечка”, Чехов на протяжении рассказа неоднократно подчеркивает, что жила она хорошо и счастливо. Эта деталь совсем не означает, что так было на самом деле. На самом деле жизнь “душечки” совсем не казалась автору достойной восхищения и подражания. “Душечка” хороша всем, потому что не имеет ни собственных желаний, ни мыслей. В конце рассказа, повествующем об отношении “душечки” к Саше, сыну ветеринара, Чехов уже не пишет, что жила она хорошо и счастливо. Может быть, это как раз и означает обратное, что она нашла свое настоящее счастье. Между рассказами “Душечка” и “Попрыгунья” можно провести параллель. Героиня Оленьки Племянниковой в чем-то схожа с Ольгой Ивановной, героиней рассказа “Попрыгунья”. У Ольги Ивановны та же зависимость от чужого мнения. Но в отличие от “душечки”, которая не была привередлива в своих знакомствах, Ольга Ивановна ценила только всяческих “знаменитостей” и прочих необыкновенных людей, к которым она причисляла и себя.
В произведениях Чехова, как в рассказах, так и в больших произведениях, нет ни одной “лишней” детали. Чехов считает, что если в пьесе в первом действии на сцене висит ружье, то в конце оно должно обязательно выстрелить. В пьесе “Три сестры” Наташа впервые появляется на сцене в розовом платье с зеленым пояском. Эта деталь подчеркивает не только то, что у героини отсутствует понятие вкуса, но и говорит о душевных качествах героини. Так, использование детали важно и в “Вишневом саде”. “Многоуважаемый шкаф”, звук лопнувшей струны как раз перед продажей вишневого сада, стук топоров в конце пьесы – все они несут огромную смысловую нагрузку и важны для раскрытия как характеров персонажей, так и для самого действия пьесы.
Организация: МБОУ СОШ № 30
Населенный пункт: Свердловская область, г. Нижний Тагил
Проблемный подход к изучению литературы и литературоведческая терминологическая грамотность – требования новой школы, условия успешной сдачи ЕГЭ по литературе.
Следовательно, востребованными становятся такие виды деятельности на уроке, как комплексный и сопоставительный анализ текста. Отработать данные виды анализа на уроке в их целостности – занятие трудновыполнимое. Поэтому учителя литературы и изобретают различные блок – схемы и кластеры, как, например, «Колесо проблем» Л. Н. Песковацковой . Учитель – методист предлагает внедрять свое изобретение уже в 6, 7 классах при изучении юмористических рассказов А. П. Чехова.
Наряду с этим дедуктивным методом мы применяем индуктивные. Наблюдая за использованными автором приемами, делаем вывод об особенностях чеховского психологизма.
Так, при анализе рассказа «Ионыч» учащиеся получают задание проследить, при помощи каких приемов, оборотов речи и изобразительно – выразительных средств Чехов передает состояние своего героя.
Ребята останавливают внимание на эпизоде первой части рассказа, где Дмитрий Ионыч Старцев, познакомившись с семьей Туркиных, слушает бездарную игру Екатерины Ивановны на рояле: «Подняли у рояля крышку, раскрыли ноты, лежавшие уже наготове. Екатерина Ивановна села и обеими руками ударила по клавишам; и потом тотчас же опять ударила изо всей силы, и опять и опять; плечи и грудь у нее содрогались, она упрямо ударяла все по одному месту, и казалось, что она не перестанет, пока не вобьет клавишей внутрь рояля. Гостиная наполнилась громом; гремело все: и пол, и потолок, и мебель… Екатерина Ивановна, розовая от напряжения, сильная, энергичная, с локоном, упавшим на лоб, очень нравилась ему. После зимы, проведенной в Дялиже, среди больных мужиков, сидеть в гостиной, смотреть на это молодое, изящное и, вероятно, чистое существо и слушать эти шумные, надоедливые, но все же культурные звуки, - было так приятно, так ново…» . Пробуем назвать данный прием. Старшеклассники вспоминают о внутреннем монологе. Но учитель напоминает суть этого термина: «Внутренний монолог в его традиционной форме несколько отдаляет автора и читателя от персонажа, или, может быть, точнее: он нейтрален в этом отношении, не предполагает какой – то определенной авторской и
читательской позиции, и читатель вполне может рассматривать изображение внутреннего мира несколько со стороны, не проникаясь душевным состоянием персонажа. При этом авторский комментарий к внутреннему монологу четко отделен от самого монолога, автор знает больше, анализирует внутреннее состояние точнее, чем сам герой. Таким образом, позиция автора довольно резко обособлена от позиции персонажа, так что здесь не может быть речи о том, чтобы индивидуальности автора и героя совмещались» . Рассуждаем. Поскольку здесь нет «объективной передачи внутренней речи», а присутствует как бы «двойное авторство» повествователя и героя, способствующее авторскому сопереживанию и где-то «соглашательству» с персонажем, приходим к выводу, что это специфический чеховский прием – пример новаторства. Сообщаем, что называется он несобственно-прямая речь.
Однако, Чехов не отказывается вовсе от внутреннего монолога, излюбленного приема Л. Н. Толстого и Ф. М. Достоевского. Просим учащихся привести пример из текста: «У всякого свои странности, - думал он. – Котик тоже странная и – кто знает – быть может, она не шутит, придет», - и он отдался этой слабой, пустой надежде, и она опьянила его» .
Анализируя сцену «На кладбище», ребята безошибочно определяют ее важность в характеристике психологии героя: здесь вскрывается его еще не утраченная романтическая сущность, проявившаяся в силе воображения. Однако от чего - то настроение Старцева резко меняется. От чего – не сказано. Это прием умолчания, о котором А. П. Чехов сообщает Суворину 1 апреля 1890 года: «Когда я пишу, я вполне рассчитываю на читателя, полагая, что недостающие в рассказе субъективные элементы он подбавит сам». В этом – удивительная чеховская интеллигентность и тактичность. Его психологизм не препарирующий, а незаметный, мягкий.
Обнаруживая уже упомянутые приемы, мы обращаем внимание на детали повествования. Например, на мысль Старцева, как бы случайно пришедшую в его голову в день сватовства: «А приданого они дадут, должно быть, немало». Фраза, которая может «пройти незамеченной», и очень важна как психологическое предварение. Она демонстрирует читателю зарождающееся в душе Старцева мещанское начало. Таким же эффектом наполнено и другое признание Старцева о жизни: «Сколько хлопот, однако!»
Окончательное духовное обнищание и деградацию героя мы наблюдаем в сцене любования денежными «бумажками». Эта психологическая деталь – впечатление, а также прием «говорящих фамилий» (замена Старцева на Ионыча) в пятой части подкрепляется метафорой «языческий бог» и эпитетами: «тяжелый, раздражительный».
Таким образом, мы приходим к выводу, что Чехов использует разные приемы психологического изображения:
Внутренний монолог,
Несобственно – прямую речь,
Умолчание,
Психологическое предварение,
Деталь – впечатление,
Прием говорящих фамилий,
Психологическую метафору,
Эти приемы и средства изобразительности входят в перечень литературоведческих терминов кодификатора содержания ЕГЭ по литературе.
Старшеклассники получают задание на дом – найти данные приемы в других рассказах А. П. Чехова.
Литература:
- Есин А. Б. Психологизм русской классической литературы: Кн. для учителя. – М.: Просвещение, 1988.с.169.
- Есин А. Б. Указ. сочинения. с. 167.
- Обучение литературе в средней школе: метод. Пособие/Л. В. Байбородова и др. – М.: Гуманитар. изд. центр ВЛАДОС, 2008. с. 142.
- Чехов А. П. Дом с мезонином и другие рассказы. – Л.: Дет. лит., 1981. с. 157.
- Чехов А. П. Указ. сочин. С.161.
После смерти Чехова Л.Н.Толстой сказал: "Достоинство его твор-
чества то, что оно понятно и сродно не только всякому русскому, но и
всякому человеку вообще. А это главное". Действительно, предмет иссле-
дования Чехова (так же как и Толстого и Достоевского) стал внутренний
мир человека. Но художественные методы, художественные приемы, которые
использовали в своем творчестве писатели, различны.
Чехов по праву считается мастером короткого рассказа, новел-
лы-миниатюры. В течение долгих лет работы в юмористических журналах
Чехову пришлось оттачивать мастерство рассказчика: в небольшой объем
втискивать максимум содержания. В маленьком рассказе невозможны прост-
ранные описания, внутренние монологи, поэтому и выступает на первый
план художественная деталь. Именно детали несут у Чехова огромную
смысловую нагрузку.
Давайте посмотрим, как буквально одна фраза может сказать все
о человеке. Вспомним маленький юмористический рассказ "Смерть чиновни-
ка", главный герой которого многими своими чертами напоминает нам Ака-
кия Акакиевича Башмачкина. В театре, случайно чихнув, чиновник Червя-
ков обрызгал лысину генерала Бризжалова. Это обстоятельство так пора-
зило Червякова, что он постоянно ходит и извиняется перед Бризжаловым.
Бризжалов, человек не злой, сначала благосклонно принимает извинения
Червякова, но в конце, доведенный до исступления его назойливостью,
выгоняет его вон. Червяков, не понимая, почему Бризжалов так раздра-
жен, думает, что его карьере конец, приходит домой и умирает. В пос-
ледней фразе дано практически объяснение всему: "Прийдя машинально до-
мой, не снимая вицмундира, он лег на диван и... помер". Герой умира-
ет, не сняв вицмундира, эта чиновничья униформа как будто приросла к
нему. Страх перед вышестоящим чином убил человека.
Анна Сергеевна, героиня рассказа "Дама с собачкой", приехала в
Ялту, будучи не в состоянии более переносить обстановку своего дома и
общества мужа, человека, которого она не любила и не уважала. В опре-
деленном смысле она была подготовлена к роману с Гуровым, которого она
воспринимала как человека из другой, лучшей жизни. Символом того душ-
ного мира, откуда она пытается бежать, в рассказе является лорнетка:
перед тем, как полюбить Гурова, Анна Сергеевна теряет ее, то есть это
начало попытки "бегства". Позже в театре города С.Гуров увидел ее
вновь с "вульгарной лорнеткой" в руках - попытка "бегства" не удалась.
Беликов, "человек в футляре", в противоположность Анне Серге-
евне, не пытается как-то изменить течение своей жизни, разнообразить
ее, потому что в любом многообразии, в разрешении себе чего-то нового
скрывала для него жизнь неопределенность и вызывала непреодолимое
стремление окружить себя "оболочкой", "футляром", чтобы защититься.
Отсюда и чехлы и футлярчики, в которые были упакованы все его вещи.
Беликов всю жизнь чего-то опасался, его пугала сама жизнь, потому-то
после его смерти его лицо приняло простое, приятное, даже веселое вы-
ражение: он попал в футляр, из которого не надо никогда выходить.
В рассказе "Душечка" Чехов, описывая жизнь Оленьки Племяннико-
вой, в нескольких местах повторяет, что жили она хорошо и счастливо.
Эта деталь наводит на мысль, что на самом деле жизнь "душечки" не ка-
имеет ни собственных желаний, ни мыслей. В последней части рассказа,
повествующей об отношении "душечки" к Саше, сыну ветеринара, Чехов уже
не пишет, что жила она хорошо и счастливо, имея, может быть, в виду
то, что наконец его нашла?
Оленька Племянникова в чем-то схожа с Ольгой Ивановной, герои-
ней рассказа "Попрыгунья". У Ольги Ивановны та же зависимость от чужо-
го мнения. Но если "душечка" не была чересчур привередлива в своих
знакомствах, то для Ольги Ивановны ценность представляли только знаме-
нитости и прочие необыкновенные люди, к которым она причисляла и себя.
В больших произведениях Чехова, как и в рассказах, нет ни од-
ной "лишней" детали. Например, в пьесе "Три сестры" Наташа впервые по-
является на сцене в красном платье с зеленым пояском - деталь, говоря-
щая о полном отсутствии вкуса, говорящая о душевных качествах героини
больше, чем развернутая характеристика. Чехов считает, что если в пь-
есе в первом действии на сцене висит ружье, то в конце оно должно обя-
зательно выстрелить. Так, использование детали важно и в "Вишневом са-
де". Вспомним "многоуважаемый шкаф", звук лопнувшей струны как раз пе-
ред продажей вишневого сада, стук топоров в конце пьесы. Все они несут
обязательную смысловую нагрузку и важны для раскрытия как характеров
персонажей, так и для самого действия пьесы.
К концу подходит XX век. Человечество готовится встретить
третье тысячелетие. Но Чехов остается для нас одним из самых бесспор-
А.П.Чехов.
57. Почему доктор Старцев стал "Ионычем".
Чехов - мастер короткого рассказа. Он был непримиримым врагом
пошлости и мещанства, ненавидел и презирал обывателей, живущих в своем
футлярном мирке, отгородившись от всего на свете. Поэтому главной те-
мой его рассказов стала тема смысла жизни.
В конце 90-х годов Чехов создает так называемую "маленькую
трилогию", объединившую три рассказа: "Человек в футляре", "Крыжов-
ник", "О любви". Эти рассказы связаны между собой только общей темой,
темой неприятия футляра, какой бы он ни был. В первом рассказе Чехов
показывает нам в гротескной форме человека в футляре, учителя гречес-
кого языка Беликова. Эта фигура зловещая, она наводит страх на окружа-
ющих, и только смерть примиряет его с окружающей действительностью.
Как пишет Чехов, Беликов лежал в гробу почти счастливый, наконец-то он
обрел вечный футляр. Во втором рассказе Чехов пишет о человеке, у ко-
торого была одна- единственная мечта в жизни - стать владельцем имения
и есть свой собственный крыжовник. В третьем - помещик Алехин повест-
вует о себе самом - о том, как он и его любимая женщина не решились
пойти навстречу своей любви, отступились от нее. Все это- проявления
футлярной жизни. Маленькая трилогия поэтому предстает перед нами как
произведение единое, внутренне законченное. Чехов предполагал продол-
жить этот цикл рассказов, пополнить новыми произведениями, но намере-
ния своего не осуществил. Есть основания думать, что вначале к циклу
относился и рассказ "Ионыч".
Дмитрий Ионыч Старцев, герой рассказа "Ионыч", был назначен
врачом в земскую больницу в Дялиже недалеко от губернского города С.
Это юноша с идеалами и желанием чего-то высокого. В С. он знакомится с
семьей Туркиных, "самой образованной и талантливой" в городе. Иван
Петрович Туркин играл в любительских спектаклях, показывал фокусы,
острил, Вера Иосифна писала романы и повести для себя и читала их гос-
тям. Их дочь Екатерина Ивановна, молодая миловидная девушка, которую в
семье зовут Котик, играла на рояле. Когда Дмитрий Ионыч посетил Турки-
ных впервые, то был очарован. Он влюбился в Екатерину. Это чувство
оказалось за все время его жизни в Дялиже "единственной радостью и...
последней". Ради своей любви он готов, казалось бы, на многое. Но ког-
да Котик отказала ему, возомнив себя блестящей пианисткой, и уехала из
города, он страдал всего три дня. А потом все пошло по-прежнему. Вспо-
миная же о своих ухаживаниях и высоких рассуждениях ("О, как мало зна-
ют те, которые никогда не любили!"), он только лениво говорил: "Сколь-
ко хлопот, однако!"
Физическое ожирение приходит к Старцеву незаметно. Он переста-
ет ходить пешком, страдает отдышкой, любит закусить. Подкрадывается и
моральное "ожирение". Прежде он выгодно отличался и горячими движения-
ми души, и пылкостью чувств от жителей города. Долгое время те раздра-
жали его "своими разговорами, взглядами на жизнь и даже своим видом".
Он по опыту знал, что с обывателями можно играть в карты, закусывать и
говорить только о самых обычных вещах. А если заговорить, например, "о
политике или науке", то обыватель становится в тупик или "заводит та-
кую философию, тупую и злую, что остается только рукой махнуть и отой-
ти". Но постепенно Старцев привык к такой жизни и втянулся в нее. А
если ему не хотелось говорить, он больше молчал, за что получил проз-
вище "поляка надутого". В конце рассказа мы видим, что он каждый вечер
проводит в клубе, играет в винт, закусывает и изредка вмешивается в
разговор:
Это вы про что? А? Кого?
Когда Котик убедилась, что у нее посредственные способности,
то жила надеждой на любовь Старцева. Но это уже не прежний молодой че-
ловек, который мог прийти ночью на свидание на кладбище. Он слишком
обленился духовно и нравственно, чтобы любить и иметь семью. Он только
думает: "Хорошо, что я тогда не женился".
Главным развлечением доктора, в "которое он втянулся незамет-
но, мало-помалу", было по вечерам вынимать из карманов бумажки, а по-
том, когда денег стало слишком много, рассматривать дома, предназна-
ченные к торгам. Жадность одолела его. Но он и сам не смог бы объяс-
нить, зачем ему одному столько денег, если даже театров и концертов он
лишает себя.
Старцев и сам знает, что "стареет, полнеет, опускается", но ни
желания, ни воли к борьбе с обывательщиной у него нет. Доктора зовут
теперь просто Ионычем. Жизненный путь завершен.
Почему же Дмитрий Старцев из горячего юноши превратился в ожи-
ревшего, жадного и крикливого Ионыча? Да, среда виновата. Жизнь одно-
образна, скучна, "проходит тускло, без впечатлений, без мыслей". Но
мне кажется, что прежде всего виноват сам доктор, который растерял все
лучшее, что было в нем, променял живые мысли на сытое, самодовольное
существование.
Образ доктора Старцева напоминает нам гоголевских персонажей
из "Мертвых душ". Он так же мертв, как все эти Маниловы, Собакевичи,
Плюшкины. Его жизнь пуста и бессмысленна, как их жизнь.
В заключение можно вспомнить слова героя рассказа "Крыжовник"
о том, что человеку нужно "не три аршина земли, а весь земной шар."
А.П.Чехов.
58. Дворянство в пьесе А.П.Чехова "Вишневый сад".
Основными темами пьесы "Вишневый сад", написанной в 1904 году,
являются: гибель дворянского гнезда, победа предприимчивого купца-про-
мышленника над отживающими свой век Раневской и Гаевым и третья - тема
будущего России, связанная с образами Пети Трофимова и Ани.
Прощание новой, молодой завтрашней России с прошлым, отживаю-
щим, устремленность к завтрашнему дню России - в этом заключается со-
держание "Вишневого сада".
Россия прошлого, отживающего в пьесе представлена в образах
Раневской и Гаева. Обоим героям вишневый сад дорог, дорог как воспоми-
нание о детстве, молодости, благополучии, легкой и изящной жизни. Они
плачут о потере сада, но именно они и загубили его, отдали под топор.
При этом они остались верны красоте вишневого сада, и поэтому они так
ничтожны и смешны. Раневская - в прошлом богатая дворянка, имевшая да-
чу даже на юге Франции в Ментоне, обладательница имения, "прекраснее
которого нет ничего на свете". Но своим непониманием жизни, своей неп-
риспособленностью к ней, своим безволием и легкомыслием хозяйка довела
имение до полного разорения, до того, что предстоит продажа имения с
торгов! Лопахин, предприимчивый купец-промышленник, предлагает вла-
дельцам имения способ спасения усадьбы. Он говорит, что нужно лишь
разбить вишневый сад под дачи. Но хотя Раневская проливает потоки слез
о потере своего сада, хотя она жить без него не может, она все-таки
отказывается от предложения Лопахина спасти имение. Продажа или сдача
участков сада в аренду кажутся ей недопустимыми и оскорбительными. Но
проходят торги и Лопахин сам покупает имение. И вот когда "беда" свер-
шилась, то оказалось, что никакой драмы и беды для хозяйки вишневого
сада нет. Раневская возвращается в Париж к своей нелепой "любви", к
которой она и без того вернулась бы, несмотря на все ее слова о том,
что она не может жить без родины. Драма с продажей вишневого сада вов-
се не является для его обладателя драмой. Это произошло лишь потому,
что у Раневской вовсе нет никаких серьезных переживаний, она легко мо-
жет переходить из состояния озабоченности, беспокойства к веселому
оживлению. Так произошло и на этот раз. Она быстро успокоилась и даже
заявила всем: "Нервы мои лучше, это правда".
А каков ее брат, Леонид Андреевич Гаев? Он гораздо мельче сво-
ей сестры. Он способен сказать простые, искренние слова, со стыдом,
поняв собственную пошлость и глупость. Но недостатки у Гаева доходят
до карикатурных размеров. Вспоминая о прошлом, Раневская целует свой
любимый шкаф. Гаев же произносит перед ним речь. Гаев - жалкий арис-
тократ, проевший свое состояние на леденцах. На протяжение всей пьесы
Раневская и Гаев переживают душевное потрясение, они "ничего не видят
присосаться к этой жизни".
Гаев представляет заключительный этап эволюции таких героев
Чехова, как Иванов, Иван Иванович Чимша - Гималайский и им подобных
героев "своего времени", не сумевших воплотить свои идеалы.
Несостоятельность дворянской либеральной интеллигенции в прош-
лом определила господство в настоящем людей, типа Лопахина.
Но на самом деле Чехов связывает будущее процветание с молодым
поколением (Петя Трофимов и Аня), именно им предстоит строить новую
Россию, сажать новые вишневые сады.
"Вишневый сад" - великое создание Чехова - драматурга, продол-
жившего традиции русских писателей. Еще Гоголь и Грибоедов хотели пос-
тавить комедию в один ряд с драмой и трагедией, осуждали пренебрежи-
тельное отношение к ней как к "низкому" жанру. Следуя их традициям,
Чехов поднял жанр комедии на недосягаемую высоту.
ББК 83.3(2=411.2)53
ВИДЫ И ФУНКЦИЯ ПОВТОРОВ В РАССКАЗЕ А. П. ЧЕХОВА «ИОНЫЧ»
TYPES AND FUNCTION OF REPETITION IN CHEKHOV"S STORY "IONYCH"
Мысль о том, что повторы - важнейший элемент чеховского творчества, давно стала общепринятым мнением. Эта черта чеховской поэтики давно изучена многими исследователями. О повторе в чеховском творчестве с разной степенью полноты писали Н. В. Капустин, В. Б. Катаев, Л. Е. Кройчик, В. Я. Лакшин, Э. А. Полоцкая, А Д. Степанов, И. Н. Сухих, Л. М. Цилевич и др. Что же касается конкретных наблюдений над видами и функциями повторов в произведениях писателя, то их явно недостает. В данной статье мы конкретно рассмотрим, какие виды повторов используются в рассказе «Ионыч», какую функцию они выполняют в этом рассказе.
Ключевые слова: «Ионыч», повтор, виды, функция.
The idea that repetition is the most important element of Chekhov"s works has become a shared opinion. This feature of Chekhov"s poetics has been studied by many researchers for a long time. N. V. Kapustin, V. B. Kataev, L. E. Kroychik, B. Y. Lakshin, E. A. Polotskaya, A. E. Ste-panov, I. N. Suhih, L. M. Tsilevich and others have done researches to different levels of repetition in Chekhov"s works. When it is referred to the concrete observations of types and functions of repetitions in writer"s works, obviously they are not enough. In this article, we specifically consider what types of repetitions are used in the story "Ionych" and what function they perform in this story.
Keywords: "Ionych", repetition, types, function.
Еще в 1920-е гг. М. Петровский отмечал, что «чеховский рассказ непредставим без повторов реплик повествователя, лейтмотивов и кольцевых композиций» . В одной из работ, раскрывающей этапы изучения Чехова и те результаты, какие были достигнуты, отмечается: «Без этих перекличек, повторов, лейтмотивов рассказ Чехова, кажется, не был бы «чеховским» . Л. Е. Кройчик также писал, что «мир комических произведений Чехова - это торжество всеобщего автоматизма жизни, автоматизма поступков, дел, реплик, ситуаций. Этот автоматизм рождает особый ритм - с неизбежными повторами, с движением по кругу: то, что было вчера, будет сегодня, повторится завтра» .
1. Виды повторов
Хотя многие российские литературоведы прежде анализировали повторы в прозе А. П. Чехова, но до сих пор нет единого взгляда на классификацию повторов. Ю. М. Лотман обнаружил повторы на разных уровнях организации художественной речи (звуковом, ритмическом, композиционном и др.) . М. Л. Гаспаров выделял повтор словесный, звуковой, фразовый и образный . Р. Р. Мдивани перечислил повторы метрические и ритмические, а также языковые . В. Е. Хализев определял повторы сюжетных эпизодов, высказываний героев, словесных формул (клише). При этом он различал повторы буквальные и «полуповторы» (вариации) . Затруднение в процессе классификации видов вызывает то, что число повторов разных видов в чеховском творчестве огромно и что исследова-
тели не различали повтор как постоянный признак, свойственный художественному произведению (принцип организации художественной речи), и повтор как стилистический прием.
Последняя связанная с этой темой работа - книга Н. А. Кожевниковой «Стиль Чехова». В ней проявлено пристальное внимание к повторам у А. П. Чехова. В этой работе автором на большом фактическом материале впервые описываются многие различные типы повторов.
С учетом работ предшественников рассмотрим виды повторов в рассказе А. П. Чехова «Ионыч».
Повтор реплики. Повторяющаяся реплика персонажа связана с особенностями его характера. «Застывшая, не меняющаяся, неподвижная жизнь и персонаж, который говорит одно и то же на протяжении больших отрезков времени, - одна из сквозных тем Чехова» . В рассказе «Ионыч», когда жена читает свой роман, Иван Петрович все повторяет слово «недурственно!»: в 1-й главе встречаем: «Недурственно... - тихо проговорил Иван Петрович» . И в 4-й главе это слово повторяется: «Недурственно, - сказал Иван Петрович» . Эта реплика вошла в привычку Ивана Петровича. Повествователь пишет: «<...> и все время говорил на своем необыкновенном языке, выработанном долгими упражнениями в остроумии и, очевидно, давно уже вошедшем у него в привычку: большинский, недурственно, покорчило вас благодарю...» . При приеме гостей он неоднократно повторяет реплику: «Здравствуйте пожалуйста!» . Когда сытые и довольные гости толпятся в передней, Иван Петрович приказывает своему
лакею Паве: «А ну-ка, Пава, изобрази!» . Очевидно, эта фраза тоже стала привычной репликой, характеризующей Ивана Петровича.
Иногда повторяющаяся реплика персонажа сопровождается повтором жеста. Когда Пава повторяет реплику «Умри, несчастная!», он всегда становится в позу, поднимает вверх руку и говорит трагическим тоном. Кстати, эта повторяющаяся реплика сопровождается характеристикой лакея. Только эта характеристика варьируется: в 1-й главе Пава был мальчиком лет четырнадцати, стриженым, с полными щеками, а через четыре года, в 4-й главе - Пава уже не мальчик, а молодой человек с усами.
Повтор реплик может сопровождать сюжетную инверсию. В «Ионыче» Старцев и Котик меняются ролями. В. Б. Катаев отмечает важную деталь: «Вначале он признается ей в любви и не встречает взаимности, а спустя несколько лет она, поняв, что лучшего человека, чем он, в ее жизни не было, говорит ему о своей любви - и с тем же отрицательным результатом» . «Повторяющаяся реплика переходит от одного персонажа к другому» . «Ради Бога, умоляю вас, не мучайте меня, пойдемте в сад!» - говорит влюбленный Старцев. В 4-й главе изображается сцена, происходящая спустя четыре года. Отношения между персонажами меняются. Котик «<...> по-видимому, ждала, что он предложит ей пойти в сад, но он молчал». И уже она говорит Старцеву: «Ради Бога, пойдемте в сад».
Повторами реплик персонажа акцентируется главная мысль. Через четыре года, когда Старцев встречается с Екатериной Ивановной, он два раза повторяет про себя: «А хорошо, что я на ней не женился» . Эта повторяющаяся реплика подтверждает, что ему уже не нравилось то, как сидит на ней платье, и ее манеры, и абсолютно все в ней: дело в том, что Старцев уже давно духовно умер, и ничто не может вывести его из духовной спячки. Ему не жаль молодости, любви, несбывшихся надежд.
Повтор ситуации. В основе композиции рассказа «Ионыч» лежит повтор ситуации. Показательно, что в этом рассказе несколько раз повторяется одна и та же ситуация: Туркины весело, с сердечной простотой демонстрируют гостям свои таланты.
Исходная ситуация развернуто была показана раньше, когда Старцев в первый раз посетил Туркиных. Часть 1-й главы составляет отрывок, изображающий эту сцену. В этой сцене каждый член семьи Туркиных с сердечной простотой показывает свой талант: «<...> Вера Иосифовна читала свой роман. Она начала так: "Мороз крепчал..." <...> Вера Иосифовна читала о том, как молодая, красивая графиня устраивала у себя в деревне школы, больницы, библиотеки и как она полюбила странствующего художника, - читала о том, чего никогда не бывает в жизни» . «Екатерина Ивановна села и обеими руками ударила по клавишам; и потом тотчас же опять ударила изо всей силы, и опять, и опять; <...> она упрямо ударяла все по одному месту, и казалось, что она не перестанет, пока не вобьет клавишей внутрь рояля. <...> Старцев, слушая, рисовал себе, как с высокой горы сыплются камни, сыплются
и все сыплются, и ему хотелось, чтобы они поскорее перестали сыпаться <...>» . «А за ужином уже Иван Петрович показывал свои таланты. Он, смеясь одними только глазами, рассказывал анекдоты, острил <...>» .
Вторая ситуация в сокращенном виде изображена через четыре года. В «Ионыче» сцена посещения Старцевым Туркиных через четыре года в значительной мере смонтирована из элементов текста предшествующих трех глав. «Эта сцена повторяет первое посещение Туркиных и сцену объяснения с Котиком в саду» . За прошедшие после отъезда Екатерины Ивановны четыре года он был у Туркиных только два раза. В этот раз по приглашению Веры Иосифовны и Екатерины Ивановны Старцев поехал к Туркиным. Изменившийся Старцев показан на фоне сцены, которая повторяет первое посещение Туркиных: «Пили чай со сладким пирогом. Потом Вера Иосифовна читала вслух роман, читала о том, чего никогда не бывает в жизни <...>» . «Потом Екатерина Ивановна играла на рояле шумно и долго <...>» . Неменяющуюся жизнь Старцев видит новыми глазами.
Последняя ситуация обобщенно показана в конце рассказа. Уже прошло несколько лет, в эти годы Старцев больше никогда не бывал у Туркиных и почти забыл о них. А Туркины по-прежнему показывают гостям свои таланты. На сходство последней сцены с прежними указывает повторяющееся наречие «по-прежнему»: «А Туркины? Иван Петрович не постарел, нисколько не изменился и по-прежнему все острит и рассказывает анекдоты; Вера Иосифовна читает гостям свои романы по-прежнему охотно, с сердечной простотой. А Котик играет на рояле каждый день, часа по четыре» . Так Чехов трижды дает описание жизни этой семьи, каждый раз упрощая и сокращая описания.
Повтор оценки. Повторяющаяся ситуация сопровождается повтором оценки. Хотя оценка в разных сценах варьируется. Неслучайно приезжий доктор Старцев вначале приятно удивлен «талантами» семьи Туркиных, мечтает о счастье с Котиком. Когда Старцев первый раз слушал роман Веры Иосифовны, ему было «<...> и все-таки слушать приятно, удобно, и в голову шли все такие хорошие, покойные мысли, - не хотелось вставать» . Хотя звуки рояля, на котором играет Котик, раздавались шумно и надоедливо, эти звуки привлекают внимание Старцева: «<...> но все же культурные звуки, - было так приятно, так ново...» . Он подумал, что все у Туркиных «занятно». А через четыре года, когда Вера Иосифовна кончила читать свой роман, Старцев думал, что «<...> бездарен не тот, кто не умеет писать повестей, а тот, кто их пишет и не умеет скрыть этого» . Когда Котик кончила играть на рояле, Старцев не похвалил ее и подумал, «<...> а хорошо, что я на ней не женился» . Все у Туркиных уже раздражало Старцева.
Противостоят и разные коллективные оценки. В начале рассказа «Ионыч» сталкиваются две контрастные точки зрения: «Когда в губернском городе С. приезжие жаловались на скуку и однообразие жизни, то местные жители, как бы оправдываясь, говорили, что, напротив, в
С. очень хорошо, что в С. есть библиотека, театр, клуб, бывают балы, что, наконец, есть умные, интересные, приятные семьи, с которыми можно завести знакомство, и указывали на семью Туркиных, как на самую образованную и талантливую» . Эта оценка повторяется и тогда, когда речь обращена к доктору Старцеву: «И доктору Старцеву, Дмитрию Ионычу <...> тоже говорили, что ему как интеллигентному человеку, необходимо познакомиться с Туркиными» .
Повтор характеристики. При описании внешности разных персонажей используется повторяющаяся характеристика. В рассказе «Ионыч» сначала описана мать, Вера Иосифовна: «Жена его, Вера Иосифовна, худощавая, миловидная дама в pince-nez, писала повести и романы и охотно читала их вслух своим гостям» , затем описана Котик: «Старцеву представили Екатерину Ивановну, восемнадцатилетнюю девушку, очень похожую на мать, такую же худощавую и миловидную» , внешнее сходство матери и дочери осознается как сходство внутреннее, причем осознается самой героиней: «Я такая же пианистка, как мама писательница» .
Одними и теми же словами рисуются персонажи-двойники. Известный пример персонажей-двойников содержится в рассказе «Ионыч». «Ионыча и кучера Пантелеймона сближают и повтор глагола: «Он пополнел, раздобрел и неохотно ходил пешком, так как страдал одышкой. И Пантелеймон тоже пополнел»; и повтор прилагательного: «Когда он, пухлый, красный, едет на тройке с бубенчиками и Пантелеймон, тоже пухлый и красный, с мясистым затылком, сидит на козлах, протянув вперед прямые, точно деревянные, руки, и кричит встречным: "Пррава держи!", то картина бывает внушительная, и кажется, что едет не человек, а языческий бог» .
Иногда повтор характеристики персонажа сопровождается изменением, даже контрастным. Определенная характеристика - своего рода точка отсчета для дальнейших изменений персонажа. Так соотносятся разные описания Котика в «Ионыче». «Она восхищала его своею свежестью, наивным выражением глаз и щек. Даже в том, как сидело на ней платье, он видел что-то необыкновенно милое, трогательное своей простотой и наивной грацией. И в то же время, несмотря на эту наивность, она казалась ему очень умной и развитой не по летам» . Второе описание отталкивается от первого: «А Котик? Она похудела, побледнела, стала красивее и стройнее; но уже это была Екатерина Ивановна, а не Котик; уже не было прежней свежести и выражения детской наивности. Теперь он видел близко ее лицо, блестящие глаза, и здесь, в темноте, она казалась моложе, чем в комнате, и даже как будто вернулось к ней прежнее детское выражение. И в самом деле, она с наивным любопытством смотрела на него, <...> точно хотела поближе разглядеть и понять человека, который когда-то любил ее так пламенно, с такой нежностью и так несчастливо; ее глаза благодарили его за эту любовь. И он вспомнил все <...> Когда вошли в дом и Старцев увидел при вечернем освещении ее лицо и грустные, благо-
дарные, испытующие глаза, обращенные на него, то почувствовал беспокойство и подумал опять: "А хорошо, что я тогда не женился"» .
Повтор характеристики с изменением рисует изменение состояния персонажа. При первом посещении Стар-цевым Туркиных «<...> он шел пешком, не спеша (своих лошадей у него еще не было) <...>» . С течением времени «<...> у него уже была своя пара лошадей и кучер Пантелеймон в бархатной жилетке» . Прошло четыре года, Старцев к городским больным «<...> уезжал уже не на паре, а на тройке с бубенчиками <...>» .
Повторами характеристики выделяется главная черта персонажа. Через четыре года Старцев изменился. Он часто ел молча и играл в карты: «И Старцев избегал разговоров, а только закусывал и играл в винт, и когда заставал в каком-нибудь доме семейный праздник и его приглашали откушать, то он садился и ел молча, глядя в тарелку; и все, что в это время говорили, было неинтересно, несправедливо, глупо, он чувствовал раздражение, волновался, но молчал, и за то, что он всегда сурово молчал и глядел в тарелку, его прозвали в городе "поляк надутый", хотя он никогда поляком не был» .
Новая деталь - деньги - повторяется, обрамляя рассказ о том, как Старцев посетил Туркиных через четыре года: у Старцева «<...> еще одно развлечение, в которое он втянулся незаметно, мало-помалу, это - по вечерам вынимать из карманов бумажки, добытые практикой <...>» . «Старцев вспомнил про бумажки, которые он по вечерам вынимал из карманов с таким удовольствием, и огонек в душе погас» . Через еще несколько лет Старцев становится более вспыльчивым: «Характер у него тоже изменился: стал тяжелым, раздражительным. Принимая больных, он обыкновенно сердится, нетерпеливо стучит палкой о пол и кричит своим неприятным голосом: "Извольте отвечать только на вопросы! Не разговаривать!"» ; «<...> и уже все - и старшины клуба, и повар, и лакей - знают, что он любит и чего не любит, стараются изо всех сил угодить ему, а то, чего доброго, рассердится вдруг и станет стучать палкой о пол» . Все эти повторы характеристик показывают деградацию Старцева.
2. Функция повторов
Художественные повторы играют чрезвычайно значимую роль в произведениях Чехова. Многие литературоведы изучали функцию повторов. К примеру, В. Е. Хализев отмечал: «<...> без повторов и их подобий ("полуповторы", вариации, дополняющие и уточняющие напоминания об уже сказанном) словесное искусство непредставимо. Эта группа композиционных приемов служит выделению и акцентированию наиболее важных, особенно значимых моментов и звеньев предметно-речевой ткани произведения. Всякого рода возвраты к уже обозначенному выполняют в составе художественного целого роль, подобную той, что принадлежит курсиву и разрядке в напечатанном тексте» . Л. М. Цилевич подчеркивал, что повторяющиеся детали мотивируют сюжетное развитие
произведений Чехова и выступают в роли «импульсов эстетической активности» . Н. А. Кожевникова обратила главное внимание на то, что повторы у Чехова используются не только для характеристики определенного персонажа, но и «устанавливают точки соприкосновения между разными персонажами. Каждый из персонажей изображается самостоятельно, но один рисуется как отражение другого. Для этого используются повторяющиеся глаголы и прилагательные, реже существительные, од-нокоренные слова, слова одного семантического поля, повторы реплик, сравнения персонажей» .
Итак, повтор рассматривается исследователями как один из способов создания образа персонажа, одно из важнейших средств организации произведения, придающее ему глубину и эстетическую выразительность. В данной статье рассмотрим несколько функций повторов в рассказе «Ионыч».
Повтор как важнейшее средство создания комизма. Повтор - один из распространенных способов создания комизма. В рассказе «Ионыч» этот прием несет комическую нагрузку. В этом рассказе повторяемость ситуаций и реплик персонажей показывает однообразие и бессмысленную суету окружающей среды, где живет Старцев. Повторяемость ситуаций, однообразие обстановки оттеняется выражениями типа: «по-прежнему», «всякий раз», «каждый день», «каждую осень» и пр. Такими средствами подчеркивается устойчивость царящего в городе застоя. «Самая талантливая семья» Туркиных изменяется лишь внешне. Вера Иосифовна к концу повествования сильно постарела, с белыми волосами. Лакей Павел (Пава), которого не устает демонстрировать гостям хозяин, из 14-летнего мальчика превратился в усатого мужчину. Котик сначала потеряла прежнюю свежесть и выражение детской наивности, а затем тоже заметно постарела. Но в течение долгих лет все они продолжают жить по-прежнему. Почти символом этой общей неподвижности воспринимается неизменно бравый вид главы семьи Ивана Петровича, произносящего одни и те же плоские шутки. Вот это самая образованная семья в городе С. Легко представить себе, что же представляют собой остальные обитатели города. Пошлость их становится очевидной и удручающей. Таким образом, изображая крупным планом семью Туркиных, автор тем самым характеризует невысокий образовательный и культурный уровень городской интеллигенции. Хотя губернского города, в котором развиваются события, автор почти не описывает, но читатель хорошо чувствует душную атмосферу этого города. Становится ясно, в какую среду попал молодой деятельный врач, который вначале выгодно отличается от городских обывателей своей честностью, трудолюбием, целеустремленностью, желанием заниматься полезным, благородным делом.
Через четыре года единственная страсть Старцева -деньги. Ему нравится, после работы, придя домой, пересчитывать, перебирать денежные купюры. Его уже ничего не интересует, кроме наживы. И более того - труд, его ра-
бота не могут спасти Старцева от падения, потому что работа стала для него средством накопительства. Он «ожирел» не только телом, но, что гораздо страшнее, и душой. Ничто уже не может всколыхнуть его воображение. Повторами этих деталей автор подчеркивает бессмысленность накопительства Ионыча. Старцев стал желчен. Больные в нем вызывают только раздражение. У Ионыча пропало всякое желание помогать людям, он терпит их только из-за того, что они несут ему деньги. И так эволюция образа Ионыча наглядно представлена А. П. Чеховым с помощью повторов.
Повтор как способ психологической характеристики персонажа. Повтор, а в особенности повтор с вариацией, может рисовать внутренние изменения персонажей. В этом рассказе выполняется повтор ситуаций посещения Туркиных Старцевым, наблюдается повтор мнения Старцева о талантах Туркиных и повтор деталей в жизни Ионыча через четыре года. Повторяемость ситуации и оценки показывает, что доктору претит пошлое, бездуховное существование обитателей города С., но он тем не менее соглашается существовать по их законам: он регулярно наведывается в клуб, хотя ему там совсем не занятно, посещает семью Туркиных, хотя видит, что эти люди ограниченны и заурядны. Но он вместе со всеми восхищается талантом Котика, одобрительно отзывается о романе хозяйки дома, смеется шуткам Ивана Петровича. Внутреннее состояние «свежего» человека явно контрастирует с неестественной, позерской «интеллигентностью» этой самой культурной семьи. Старцев не нашел в этом обществе живого отклика, и он сам постепенно начинает опускаться. С течением времени Старцева окончательно засасывает болото обывательщины, мещанства, потому что он лишен внутреннего протеста против той жизни, которая сначала была так противна ему. Повтор его внутренней реплики «А хорошо, что я на ней не женился!» свидетельствует о том, что он слишком обленился духовно и нравственно, чтобы любить и иметь семью.
Повтор оценки молчаливого закусывания Старцева через четыре года показывает, что обыватели долгое время раздражали его своими разговорами, взглядами на жизнь и даже своим видом. Он довольно скоро пришел к выводу, что с подобными людьми можно только играть в карты, закусывать и говорить о самых обыденных житейских вещах, не касаясь сфер политики или науки. Повтор его нового развлечения - перебирания денег, полученных за день, выявляет удивительное равнодушие и черствость его души, в котором намечается явная тенденция к полному омертвению. Ионычу уже ничто не сможет помочь выбраться из обывательского общества, так как он одинок, ничто его не интересует, как и многих в городе. За короткий срок эскулап потерял все, что отличало его от рядовых горожан, прошел такой путь, что сам стал воплощением обывательщины и мещанства.
Повтор как способ организации композиции текста. В этом рассказе повтором ситуации отмечены начало и конец сюжетной линии. Воспоминания Ионыча в 5-й
главе рассказа подводят итог развития разных сюжетных линий: «Садясь в коляску и глядя на темный дом и сад, которые были ему так милы и дороги когда-то, он вспомнил все сразу - и романы Веры Иосифовны, и шумную игру Котика, и остроумие Ивана Петровича, и трагическую позу Павы, и подумал, что если самые талантливые люди во всем городе так бездарны, то каков же должен был город» . Этот отрывок связан и с самым началом рассказа, как своего рода ответ на него, и с первым впечатлением Старцева от посещения Туркиных: «После зимы, проведенной в Дялиже, <...> сидеть в гостиной, смотреть на это молодое, изящное и, вероятно, чистое существо и слушать эти шумные, надоедливые, но все же культурные звуки, - было так приятно, так ново» .
«В чеховском "Ионыче" обращают на себя внимание повторяющиеся в каждом его внутреннем разделе лейт-мотивные узловые моменты структуры рассказа» . Изображая многолетний процесс морального падения Ионыча, автор расставляет на жизненном пути героя основные вехи. Показаны разные временные отрезки: «Прошло больше года», «Прошло четыре года», «Прошло еще несколько лет». Каждый из этих периодов «орнаментирован» показательными способами передвижения Старцева: «...шел пешком, не спеша»; «...у него уже была своя пара лошадей»; «...уезжал уже не на паре, а на тройке с бубенчиками». Последняя, 5-я глава посвящена настоящему. Теперь, «<...>когда он, пухлый, красный, едет на тройке с бубенчиками, кажется, что едет не человек, а языческий бог» .
Повтор как средство создания символических образов. В рассказе «Ионыч» с вариацией повторяется образ упряжки. С течением времени количество лошадей в упряжке изменяется. Сначала у Старцева не было ни одной лошади, потом у него была пара, в конце концов есть тройка. Здесь упряжка приобретает символический смысл. Она символизирует деградацию души героя.
Сад в этом рассказе тоже имеет символическое значение. Символ сада - важный символ и в рассказе «Ионыч», и «<...>вершинный образ всего чеховского творчества» . Сад - это неизменная, вечная декорация, на фоне которой изменяются отношения Старцева и Екатерины Ивановны. В доме Туркиных «половина окон выходила в старый тенистый сад»; «когда Вера Иосифовна закрыла свою тетрадь» с романом о том, «чего никогда не бывает в жизни», «в городском саду по соседству» хор песенников под оркестр пел «Лучинушку», «и эта песня передавала то, чего не было в романе и что бывает в жизни». У Старцева и Котика «было любимое место в саду: скамья под старым широким кленом». Это была пора страстной влюбленности Дмитрия Ионыча. Через четыре года уже «она смотрела на него и, по-видимому, ждала, что он предложит ей пойти в сад, но он молчал». Теперь Котик говорит не «сухо», как когда-то, а взволнованно, «нервно»: «Ради бога, пойдемте в сад». «Они пошли в сад и сели там на скамью под старым кленом <...>». «Сад - не только безмолвный свидетель, но и участник действия под названием "жизнь"». «Сад - это выход из парадоксального мира в
мир органичный, переход из состояния тревожного ожидания <...> в вечный деятельный покой» .
Повторяющийся образ огонька в 5-й главе символизирует чувство и внутреннее состояние героя. «В душе затеплился огонек» - «Огонек все разгорался в душе» -«Старцев вспомнил про бумажки, которые он по вечерам вынимал из карманов с таким удовольствием, и огонек в душе погас». Процесс изменения огня обозначает процесс развития чувства героя.
В чеховских произведениях художественные повторы становятся важнейшими средствами формообразования: они объединяют разные элементы в единую систему сложных соотнесений и взаимодействий, ощущаемую как художественная целостность. В данной статье наблюдения о повторах ограничиваются одним произведением А. П. Чехова - рассказом «Ионыч». Многообразие типов повторов и их функций нуждается в дальнейшем изучении.
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ
1. Петровский М. Морфология новеллы // Ars Poética. Вып. 1. М., 1927.
2. Полоцкая Э. А. Антон Чехов // Русская литература рубежа эпох (1890-е - начало 1920-х гг.). Кн. 1. М., 2000.
3. Кройчик Л. Е. Поэтика комического в произведениях А. П. Чехова. Воронеж, 1986.
4. Лотман Ю. М. Структура художественного текста. М., 1970.
5. Гаспаров М. Л. Повтор // Литературный энциклопедический словарь. М., 1987.
6. Мдивани Р. Р. Повтор // Краткая литературная энциклопедия в 9 т. Т. 5. М., 1968.
7. Хализев В. Е. Теория литературы. 2-е изд. М., 2000.
8. Чехов. А. П. Полн. собр. соч. и писем: в 30 т. Т. 10. 1898-1903. М., 2008.
9. Катаев В. Б. Сложность простоты: рассказы и пьесы Чехова. М., 1998.
10. Кожевникова Н. А. Стиль Чехова. М., 2011.
11. Дерман А. Б. О мастерстве Чехова. М., 1959.
12. Цилевич Л. М. Импульсы эстетической активности в чеховском рассказе // Чеховиана: Чехов в культуре XX в.: статьи, публикации, эссе. М., 1993. С. 51-58.
13. Кожевникова Н. А. Повтор как способ изображения персонажей в прозе А. П. Чехова // Литературный текст: проблемы и методы исследования. Сборник научных трудов. Тверь, 1998. С. 50-58.
14. Смирнов А. С. Пространство и время в рассказе А. П. Чехова «Ионыч» // 3-и международные Измайловские чтения, посвященные 170-летию приезда в Оренбург А. С. Пушкина, Ч. 1. Оренбург, 2003. С. 237-243.
15. Вайль П., Генис А. Родная речь. Уроки изящной словесности. М., 1991. С. 189.
1. Petrovskiy M. Morphology of a novella . Ars Poética. Iss. 1. Moscow, 1927.
2. Polotskaya E. A. Anton Chekhov. Russkaya literatura rubezha epokh (1890-e - nachalo 1920-kh gg.). Kn. 1. Moscow, 2000.
3. Kroychik L. E. Poetika komicheskogo v proizve-deniyakh A. P. Chekhova (Poetics of comical in A. P. Chekhov"s works). Voronezh, 1986.
4. Lotman Yu. M. Struktura khudozhestvennogo tek-sta (Structure of literary text). Moscow, 1970.
5. Gasparov M. L. Repetition . Literaturnyy entsiklopedicheskiy slovar (Literary encyclopaedic dictionary). Moscow, 1987.
6. Mdivani R. R. Repetition . Kratkaya literaturnaya entsiklopediya v 9 t. (Brief literary ency-clopedya in 9 vol.) Vol. 5. Moscow, 1968.
7. Khalizev V. E. Teoriya literatury. 2-e izd. (Theory of literature, 2nd ed.) Moscow, 2000.
8. Chekhov A. P. Poln. sobr. soch. i pisem: v 30 t. (Complete works and letters: in 30 vol.) Vol. 10. 1898-1903. Moscow, 2008.
9. Kataev V. B. Slozhnost prostoty: rasskazy i pyesy Chekhova (Complexity of simpleness: Chekhov"s stories and pieces). Moscow, 1998.
10. Kozhevnikova N. A. Stil Chekhova (Chekhov"s pen-
craft). Moscow, 2011.
11. Derman A. B. O masterstve Chekhova (About Chekhov"s mastery). Moscow, 1959.
12. Tsilevich L. M. Impulses of aesthetical activity in Chekhov"s short stories . Chekhoviana: Chekhov v kul-ture XX v.: statyi, publikatsii, esse (Chekhoviana: Chekhov in the culture of XX century: articles, publications, essays). Moscow, 1993, pp. 51-58.
13. Kozhevnikova N. A. Repetition as a way of describing characters in A.P. Chekhov"s prose . Literaturnyy tekst: problemy i metody issledovaniya. Sbornik nauchnykh trudov (Literary text: problems and methods of studying. Collection of scientific papers). Tver, 1998, pp. 50-58.
14. Smirnov A. S. Space and time in Chekhov"s story „Ionych". 3-i mezhdunarodnye Izmay-lovskie chteniya, posvyashchennye 170-letiyu priezda v Orenburg A. S. Pushkina, Ch. 1. (3rd international Izmaylovo recital devoted to 170th anniversary of A.S. Pushkin"s arrival to Orenburg. P.1.) Orenburg, 2003, pp. 237-243.
15. Vayl P., Genis A. Rodnaya rech. Uroki izyashchnoy slovesnosti (Native speech. Lessons of belles-lettres). Moscow, 1991, p. 189.
ББК 83.3(2=411.2)
БУНИНСКИЙ ЭРОС В «ТЕМНЫХ АЛЛЕЯХ» И. А. БУНИНА
BUNIN"S EROS IN HIS COLLECTION OF STORIES "DARK AVENUES"
Ли Сан Чул
Статья посвящена бунинскому эросу в сборнике «Темные аллеи» И. А. Бунина. В статье рассматривается философское понятие «русского эроса» и бунинский эрос в «Темных аллеях». Автор подчеркивает, что эротическая любовь, как высшее проявление жизни, не может перейти в иное любовное чувство, лишенное эротического напряжения.
Ключевые слова: И. А. Бунин, Темные аллеи, Русский Эрос, Трагизм любви, Фридрих Ницще, Н. А. Бердяев, В. Соловьев.
The article is dedicated to Bunin"s eros in the collection "Dark avenues". The article analyses the philosophical conception of "Russain eros" and Bunin"s eros in "Dark avenues". The author emphasizes that erotic love as the highest manifestation of life can"t convert to another love feeling without erotic tension.
Keywords: I. A. Bunin, Dark avenues, Russian Eros, Tragedy of love, Friedrich Nietzsche, N. A. Berdyaev, V. Solovyev.
В состоянии оживленных духовных поисков многие русские мыслители усматривали первооснову всего сущего в Любви. Именно к ней обращались в надежде обрести гармонию, раскрывая уникальное фи-
лософское понятие «русского эроса». Обращение к эросу - характерная черта русской религиозной философии рубежа Х1Х-ХХ вв. В этом явлении, на наш взгляд, просматривается устойчивая культурно-философская тенденция
За долгие годы работы в юмористических журналах Чехов отточил мастерство рассказчика, научился в небольшой объем втискивать максимум содержания. В маленьком рассказе невозможны пространные описания, внутренние монологи, поэтому и выступает на первый план художественная деталь. Именно детали несут у Чехова огромную смысловую нагрузку.
Жанр рассказа Чехов довел до совершенства. В маленьком произведении он мог передать большое количество информации, это было важно для писателя. Художественная деталь способствовала сокращению объема.
В своих произведениях Чехов опускал такие важные сведения,"как родословная, биография героев. Основным средством характеристики был портрет, хотя он тоже не соответствовал привычному представлению. Это было не описание цвета волос, глаз и тому подобное, писатель выбирал две-три наиболее точные и меткие детали, и этого было достаточно для яркого представления образа в целом. Например, в рассказе “Ионыч” Чехов показывает деградацию главного героя Стар-цева, в частности, через портрет. В начале рассказа он “шел пешком не спеша... и все время напевал” песню. В конце произведения Ионыч “пополнел, ожирел, тяжело дышит и уже ходит, откинув назад голову”, “пухлый, красный”.
Здесь очень важна цветовая деталь: и Старцев, и его кучер - оба стали красными, и у читателя появляется к ним отвращение. В рассказе “Человек в футляре” при описании Беликова Чехов использует только бледные, серые тона. Этим писатель хочет подчеркнуть, что Беликов - неяркая, неинтересная личность.
Художественной деталью может быть не только цвет, но и запах . В рассказе “Ариадна” главной характеристикой героя является то, что от него пахло вареной говядиной.
Множество художественных деталей встречается в речи персонажей. Любая незначительная на первый взгляд фраза может иметь важное значение, тем более если она стоит в соответствующем обрамлении. Это можно снова проследить в рассказе “Ионыч”. После неудавшегося свидания Старцев думает не о Екатерине Ивановне, его мысли заняты совершенно другим: “Ох, не надо бы полнеть!” Или когда он ждал ее, а она долго не выходила, Старцев размышлял о приданом: “А приданого они дадут, должно быть, немало”. Эта деталь показывает начало деградации героя: его душа очерствела, он уже не был способен любить по-настоящему.
Писатель использует также прием усиления, зрительного укрупнения детали. Например, в новелле “В родном углу” при описании тети Даши первоначально мы узнаем, что она молодится и хочет нравиться мужчинам, затем, что она ходит мелкими шагами и что у нее вздрагивает спина. При этом у читателя возникает неприязненное отношение к ней. Потом нам становится известно, что служанки не выдерживают ее характер больше недели, что она безбожно штрафует мужиков. И, наконец, в конце появляется деталь, которая подытожила все сказанное ранее: Чехов замечает, что у нее деспотические руки. Эта деталь максимально метко определяет характер героини.
Чехов никогда не навязывал свое мнение читателю. С помощью художественной детали он оставлял читателю возможность домыслить образ, представить общую картину самостоятельно. Он никогда не отзывался плохо о своих героях. Если они ему не нравились, он показывал это с помощью детали. Например, в рассказе “Ионыч” речь Ивана Петровича Туркина насыщена якобы остроумными фразами. Он говорил: “Покорчило вас благодарю”. Эта деталь помогает читателю понять, что перед ним недалекий человек.