Гестапо - это что за организация? Предназначение тайной полиции Третьего рейха. Тайная полиция
Охранное отделение появилось в России в 1860-х годах, когда страну захлестнула волна политического террора. Постепенно царская охранка превратилась в тайную организацию, сотрудники которой, помимо борьбы с революционерами, решали свои частные задачи.
Специальная агентура
Одну из важнейших ролей в царской охранке играла так называемая специальная агентура, незаметная работа которой позволяла полиции создать эффективную систему слежки и профилактики оппозиционных движений. В их число входили филеры – «агенты наружного наблюдения» и стукачи – «вспомогательные агенты».
Накануне Первой мировой войны насчитывалось 70 500 стукачей и около 1000 филеров. Известно, что ежедневно в обеих столицах на службу выходило от 50 до 100 агентов наружного наблюдения.
На место филера был довольно строгий отбор. Кандидат должен был быть «честным, трезвым, смелым, ловким, развитым, сообразительным, выносливым, терпеливым, настойчивым, осторожным». Брали обычно молодых людей не старше 30 лет с неприметной внешностью.
Стукачей нанимали большей частью из среды швейцаров, дворников, конторщиков, паспортистов. Вспомогательные агенты обязаны были доносить о всех подозрительных личностях работавшему с ними участковому надзирателю.
В отличие от филеров стукачи не были штатными сотрудниками, а поэтому постоянного жалования не получали. Обычно за сведения, которые при проверке оказывались «основательными и полезными», им выдавалось вознаграждение от 1 до 15 рублей.
Иногда с ними расплачивались вещами. Так, генерал-майор Александр Спиридович вспоминал, как купил одному из осведомителей новые калоши. «И проваливал же он потом своих сотоварищей, проваливал с каким-то остервенением. Вот что наделали калоши», – писал офицер.
Перлюстраторы
Были в сыскной полиции люди, выполнявшие довольно неблаговидную работу – чтение личной переписки, называемую перлюстрацией. Эту традицию еще до создания охранного отделения ввел барон Александр Бенкендорф, называя ее «делом весьма полезным». Особенно активным чтение личной переписки стало после убийства Александра II.
«Черные кабинеты», созданные еще при Екатерине II, работали во многих городах России – Москве, Санкт-Петербурге, Киеве, Одессе, Харькове, Тифлисе. Конспирация была такова, что сотрудники этих кабинетов не знали о существовании контор в других городах.
Некоторые из «черных кабинетов» имели свою специфику. Согласно газете «Русское слово» за апрель 1917 года, если в Санкт-Петербурге специализировались на перлюстрации писем сановников, то в Киеве изучали корреспонденцию видных эмигрантов – Горького, Плеханова, Савинкова.
По данным за 1913 год было вскрыто 372 тыс. писем и сделано 35 тыс. выписок. Такая производительность труда поражает, учитывая, что штат перлюстраторов составлял всего 50 человек, к которым присоединялись 30 почтовых работников.
Это была довольно продолжительная и трудоемкая работа. Иногда письма приходилось расшифровывать, копировать, подвергать действию кислот или щелочей, чтобы выявить скрытый текст. И только затем подозрительные письма переправлялись розыскным органам.
Свои среди чужих
Для более эффективной работы охранного отделения Департамент полиции создал разветвленную сеть «внутренней агентуры», внедряющейся в различные партии и организации и осуществляющей контроль над их деятельностью. Согласно инструкции по вербовке секретных агентов предпочтение отдавалось «подозревавшимся или уже привлекавшимся к политическим делам, слабохарактерным революционерам, разочаровавшимся или обиженным партией».
Оплата секретных агентов варьировалась от 5 до 500 рублей в месяц в зависимости от статуса и приносимой пользы. Охранка поощряла продвижение своих агентов по партийной лестнице и даже помогала им в этом деле арестом членов партии, стоящих рангом выше.
С большой осторожностью в полиции относились к тем, кто добровольно изъявлял желание послужить охране государственного порядка, так как в их среде оказывалось много случайных людей. Как показывает циркуляр Департамента полиции, в течение 1912 года охранка отказалась от услуг 70 человек «как не заслуживающих доверия». К примеру, завербованный охранкой ссыльный поселенец Фельдман на вопрос о причине дачи недостоверной информации ответил, что находился без всяких средств к существованию и пошел на лжесвидетельство ради вознаграждения.
Провокаторы
Деятельность завербованных агентов не ограничивалась шпионажем и передачей сведений полиции, они нередко провоцировали действия, за которые можно было бы арестовать членов нелегальной организации. Агенты сообщали о месте и времени акции, и подготовленной полиции уже не составляло труда задержать подозреваемых. По мнению создателя ЦРУ Аллена Даллеса, именно русские подняли провокацию до уровня искусства. По его словам, «это было главное средство, с помощью которого царская охранка нападала на след революционеров и инакомыслящих». Изощренность русских агентов-провокаторов Даллес сравнивал с персонажами Достоевского.
Главным российским провокатором называют Евно Азефа – одновременно агента полиции и руководителя партии эсеров. Его не без оснований считают организатором убийств Великого князя Сергея Александровича и министра внутренних дел Плеве. Азеф был самым высокооплачиваемым секретным агентом в империи, получая 1000 руб. в месяц.
Весьма успешным провокатором стал «соратник» Ленина Роман Малиновский. Агент охранки регулярно помогал полиции выявлять местонахождение подпольных типографий, сообщал о тайных собраниях и конспиративных встречах, но Ленин все не желал верить в предательство товарища. В конце концов, при содействии полиции Малиновский добился своего избрания в Государственную Думу, причем как член большевистской фракции.
Странное бездействие
С деятельностью тайной полиции были связаны события, которые оставили о себе двусмысленное суждение. Одним из них стало убийство премьер-министра Петра Столыпина. 1 сентября 1911 года в Киевском оперном театре анархист и секретный осведомитель охранки Дмитрий Богров без всяких помех двумя выстрелами в упор смертельно ранил Столыпина. Причем в этот момент рядом не было ни Николая II, ни членов царской семьи, которые по плану мероприятий должны были находиться с министром
.
По факту убийства к следствию были привлечены глава Дворцовой охраны Александр Спиридович и начальник киевского охранного отделения Николай Кулябко. Однако, по поручению Николая II следствие было неожиданно прекращено.
Некоторые исследователи, в частности Владимир Жухрай, считают, что Спиридович и Кулябко были напрямую причастны к убийству Столыпина. На это указывает немало фактов. Прежде всего, подозрительно легко опытные сотрудники охранки поверили в легенду Богрова о неком эсере, собирающемся убить Столыпина, и более того, позволили ему с оружием попасть в здание театра для мнимого разоблачения предполагаемого убийцы.
Жухрай утверждает, что Спиридович и Кулябко не только знали о том, что Богров собирается стрелять в Столыпина, но и всячески этому содействовали. Столыпин, видимо, догадывался, что против него зреет заговор. Незадолго до убийства он обронил такую фразу: «меня убьют и убьют члены охраны».
Охранка за рубежом
В 1883 году в Париже была создана зарубежная охранка для наблюдения за русскими революционерами-эмигрантами. А следить было за кем: это и вожди «Народной воли» Лев Тихомиров и Марина Полонская, и публицист Петр Лавров, и анархист Петр Кропоткин. Интересно, что в агентуру входили не только приезжие из России, но и вольнонаемные французы.
С 1884 по 1902 годы зарубежную охранку возглавлял Петр Рачковский – это годы расцвета ее деятельности. В частности, при Рачковском агенты разгромили крупную народовольческую типографию в Швейцарии. Но Рачковский оказался замешан и в подозрительных связях – его обвиняли в сотрудничестве с правительством Франции.
Когда директор Департамента полиции Плеве получил донесение о сомнительных контактах Рачковского, он немедля направил в Париж генерала Сильвестрова для проверки деятельности начальника зарубежной охранки. Сильвестров был убит, а вскоре нашли мертвым и агента донесшего на Рачковского.
Более того, Рачковский подозревался в причастности к убийству самого Плеве. Несмотря на компрометирующие материалы, высокие покровители из окружения Николая II смогли обеспечить неприкосновенность тайного агента.
Сегодня, как и в 1991 году, говорят о многом - об учительницах, которые фальсифицируют выборы, о судьях, которые защищают учительниц, фальсифицирующих выборы, о политиках, назначающих судей, которые защищают, и т.д. А вот о Лубянке сегодня, как и в 1991-м, ни слова. Удивительный такой политический исихазм!
Между тем сегодня Лубянка намного мощнее, чем в 1991-м, намного опытнее и богаче. Это, кстати, в большой мере объясняет "протестное движение". Оно не против "фальсификаторов", оно уж подавно не за "средний класс". Это прежде всего ворчанье хозяйственной и военной элиты, которую достала наглость лубяночной элиты.
Разумеется, как и в 1991-м, всякие попытки заговорить о Лубяночке вызывают недовольное шиканье. Мол, ну что что за паранойя! Что за мелочность - какие-то подслушки, взломанные блоги... Фи! Давайте о главном! Только кто сказал, что это не главное?!
Тайная политическая полиция была во всех странах социалистического блока (для жителей России стоит оговорить: вне этого блока ее не было, сопоставление Лубянки с ФБР - чекистское вранье). Тайная политическая полиция была в разных странах по-разному, но во всех странах после освобождения от "опеки" России долго и мучительно разбирались с теми, кто работал в органах или на органы. Единственная страна, в которой нет этой проблемы, - сама Россия. Здание тайной политической полиции было и есть - точнее, десятки зданий в Москве и тысячи по России.
Сотрудники тайной политической полиции были и есть - в Москве тысячи, по России десятки тысяч, а может, и еще нолик стоит приписать.
А дальше - затык. Вот в Германии стукачей выявлены миллионы. В других странах поменьше, потому что добросовестности в доносительстве не хватало. Тем не менее речь идет о тысячах людей. Имена названы, кто-то уволен, кто-то ушел в отставку, кто-то непонятно что.
И только в России - ни-че-го! Ни-ко-го! Никто из журналистов, политиков, ученых, писателей не стучал, не писал доносов, не реализовывал поставленные задачи и не выполнял задания. Один архиерей признался было в перестройку, что был завербован Лубянкой, но потом депризнатизировался. Пара человек, о которых точно было известно, что они "увы, да", гордо сообщили, что занимались дезинформацией и перевоспитанием Лубянки.
Много известно чекистов в рядах высшей номенклатуры - начиная с Лидера нации. А вот ниже - начиная, допустим, с директоров школ и приравненных к ним - ни одного. Пожарные не стучали, учителя не стучали, спортсмены не стучали. И не стучат! Лубянка стоит, деньги на агентов расходуют, доносы получают - но никто не пишет. Доносы самозарождаются как... как... В общем, если что-то самозарождается, то доносы. Газеты и журналы, кинорежиссеры и актеры, политики и военные делают и говорят то, что чрезвычайно соответствует интересам и политики Чрезвычайной Комиссии по борьбе, но Чрезвычайная Комиссия ни при чем. Если бы Гоголь писал "Ревизора" сейчас, Городничий бы заявлял: "Она сама на себя стучала".
Это еще полуудачи, а самое удачное - что все боролись с Лубянкой. Главный диссидент, как известно, был Андропов, за ним Горбачев. Диссидентствовали все члены, работники и батраки ЦК КПСС, преодолевая дурость диссидентов, которые способствовали, напротив, укреплению деспотизма. Рабочие и крестьяне - понятно, они носители разума и свободы. Совков не было, их придумали по пьяному делу антисоветчики. Недавно еще выяснилось, что не было "образованщины", не было поверхностно образованных и не желающих образовываться далее трусоватых мещан с дипломами, а были милые, дивные, свободолюбивые итээровцы, которые перепечатывали самиздат, слушали "Свободу", в общем - приближали перестройку как могли. Вот в Германии итээровцы стучали, а у нас - никто!
В краткий - пара недель - миг, когда зазвучали громко голоса тех, кто требовал закрыть Лубянку и раскрыть ее друзей, какой мощный хор милосердия и разума зазвучал и продолжает звучать! Теперь предполагается, что и обсуждать нечего. КГБ нет, есть ФСБ, закон запрещает Лубянке то, закон запрещает Лубянке се, новое поколение советских людей вообще не знает, что такое Лубянка...
Похоже на старый фильм, где в одной конторе обнаруживали труп, выясняли, что никто из сотрудников конторы убийства не совершал, и радовались - пока одна секретарша не спрашивает: "Но кто-то все-таки убил?" Труп-то - вот он.
Не так ли ты, Русь... Все чистенькие, все свободолюбивые, все европеизированные до костей мозга, и главное не спрашивать - а чья все-таки моча на полу наших сортиров? Чья-чья - ничья! И так вся Россия.
На сегодня нам известны только две аутентичные формы тоталитарного господства: диктатура национал-социализма после 1938 г. и диктатура большевизма после 1930 г. Эти формы господства сущностно отличаются от всякого рода диктаторского, деспотического или тиранического правления; и хотя они и явились результатом непрерывного развития партийных диктатур, их сущностно тоталитарные качества новы и не выводимы из однопартийных систем. Цель однопартийных систем состоит не только в том, чтобы захватить рычаги государственного управления, но и в том, чтобы, наполнив все государственные учреждения членами партии, достичь полного слияния государства и партии, с тем, чтобы после захвата власти партия стала своего рода пропагандистской организацией правительства. Эта система «тотальна» только в негативном смысле, а именно в том, что правящая партия не потерпит никаких других партий, никакой оппозиции и никакой свободы политических мнений. Когда партийная диктатура приходит к власти, она оставляет первоначальное распределение власти между государством и партией нетронутым; правительство и армия располагают той же властью, что и прежде, и «революция» состоит только в том, что все правительственные посты занимаются теперь членами партии. Во всех этих случаях власть партии основывается на монополии, гарантируемой государством, и партия больше не имеет собственного центра власти. Революция, инициируемая тоталитарными движениями после захвата ими власти, носит гораздо более радикальный характер. С самого начала они сознательно стремятся утвердить существенные различия между государством и движением и предотвратить поглощение «революционных» институтов движения правительством. Проблема захвата государственной машины без слияния с нею решается тем, что высокие посты в государственной иерархии разрешается занимать только второстепенным членам партии. Всей реальной властью облекаются только институты движения, внешние для государственного и военного аппаратов. Все решения принимаются именно в пределах движения, которое остается тем центром действия в стране, где принимаются все решения; официальные гражданские службы часто даже не информируются о происходящем, и члены партии, лелеющие честолюбивые замыслы получить портфели министров, всегда платят за свои «буржуазные» желания утратой влияния на движение и доверия его вождей. Тоталитарная власть использует государство как внешний фасад, долженствующий представлять страну в нетоталитарном мире.
Ядро власти в стране - сверхэффективные и сверхкомпетентные службы тайной полиции находятся над государством и за фасадом показной власти, в лабиринте множества учреждений со сходными функциями, в основании всех властных перемещений и в хаосе неэффективности. Упование на полицию как на единственный орган власти и, соответственно, пренебрежение, казалось бы, значительно большим властным арсеналом армии, характерные для всех тоталитарных режимов, можно объяснить отчасти тоталитарным стремлением к мировому господству и сознательным игнорированием различия между чужой и родной странами, между чужими и собственными внутренними делами. Военные силы, на тренированные для борьбы с иностранным агрессором, всегда были сомнительным инструментом в гражданской войне; даже в условиях тоталитаризма им трудно смотреть на собственный народ глазами иностранного завоевателя. Более важна в этом отношении, однако, их сомнительная ценность даже во время войны. Поскольку тоталитарный правитель строит политику на посылке о своем конечном мировом господстве, он рассматривает жертвы своей агрессии, как если бы они были повстанцами, повинными в государственной измене, и, следовательно, предпочитает править на оккупированных территориях посредством полиции, а не военной силы.
Даже до прихода к власти движение имеет тайную полицию и шпионские службы с разветвленной сетью в разных странах. Впоследствии их агенты получают больше денег и полномочий, чем обычные службы военной разведки, и часто являются тайными главами посольств и консульств. Их главная задача состоит в создании пятых колонн, в направлении деятельности ответвлений движения, во влиянии на внутреннюю политику соответствующих стран и в целом в подготовке того момента, когда тоталитарный правитель - после свержения правительства или военной победы - сможет открыто расположиться в чужой стране как дома. Иными словами, филиалы тайной полиции в других странах являются приводными ремнями, которые постоянно превращают показную иностранную политику тоталитарного государства в потенциально внутреннее дело тоталитарного движения. Однако эти функции, выполняемые тайной полицией, дабы подготовить осуществление тоталитарной утопии мирового господства, вторичны по сравнению с теми, что необходимо выполнять для нынешней реализации тоталитарного вымысла на территории одной страны. Эта господствующая роль тайной полиции во внутренней политике тоталитарных стран, естественно, сильно способствовала обычному неправильному представлению о тоталитаризме. Всякий деспотизм в значительной мере опирается на секретные службы и больше боится собственного народа, чем народов других стран. Однако эта аналогия между тоталитаризмом и деспотизмом годится только для первых стадий тоталитарного правления, когда все еще существует политическая оппозиция. В этом отношении, как и в некоторых других, тоталитаризм извлекает выгоду из сложившихся в нетоталитарных странах неверных представлений о себе и сознательно поддерживает их, какими бы нелестными они ни были. В речи, произнесенной в 1937 г. и обращенной к персоналу рейхсвера, Гиммлер признавал себя обыкновенным тираном, когда объяснял постоянное расширение сил полиции вероятным существованием «четвертого театра действий внутри Германии в случае войны». Сходным образом Сталин практически в то же время почти убедил старую большевистскую гвардию (в чьем признании он нуждался) в существовании военной угрозы для Советского Союза и, следовательно, в возможности такой чрезвычайной ситуации, которая потребует сохранения единства страны, пусть даже ценой деспотизма. Самое удивительное, что оба заявления были сделаны после уничтожения всякой политической оппозиции, что секретные службы расширялись, когда в действительности уже не существовало противников, за которыми надо было шпионить. Когда шла война, Гиммлеру не потребовалось использовать, и он не использовал войска СС в самой Германии, разве что в целях обеспечения работы концентрационных лагерей и для надзора над иностранной рабочей силой; основная масса войск СС была брошена на Восточный фронт, где они использовались по «специальному назначению» - обычно для осуществления массовых убийств - и для проведения политики, часто противоположной политике как военной, так и гражданской нацистской иерархии. Подобно тайной полиции Советского Союза, формирования СС обычно появлялись после того, как военные силы усмиряли завоеванную территорию, и разбирались с открытой политической оппозицией.
На первых стадиях установления тоталитарного режима, однако, тайная полиция и элитные формирования партии все еще играли роль, какую исполняли аналогичные структуры при других формах диктатуры и хорошо известных террористических режимах прошлого; и крайняя жестокость их методов не находит параллелей только в истории современных стран Запада. Первая стадия разыскивания тайных врагов и травли бывших оппонентов обычно соединяется с процессом упорядочения всего населения по фасадным организациям и переобучения старых членов партии в направлении добровольного шпионажа, с тем, чтобы сомнительное сочувствие только что организованных сочувствующих не являлось предметом беспокойства для специально тренированных кадров полиции. Именно на этом этапе более опасным врагом постепенно становится сосед, который может проведать «опасные мысли», чем официально приставленные полицейские агенты. Конец первой стадии наступает с ликвидацией открытой и тайной оппозиции в любой организованной форме; в Германии это произошло примерно в 1935 г., а в Советской России - примерно в 1930 г.
Тайные службы справедливо называют государством в государстве, и это верно не только при деспотизме, не и при конституционных или полуконституционных правительствах. Сам факт обладания секретной информацией дает этим службам решающее преимущества перед всеми другими гражданскими институтами и представляет собой открытую угрозу для членов правительства. Тоталитарная полиция, напротив, полностью подчиняется воле вождя, который единолично решает, кто будет следующим потенциальным врагом и который, как это делал Сталин, может также намечать кадры тайной полиции, подлежащие уничтожению. Поскольку сотрудникам полиции более не разрешается использовать метод провокации, они лишаются единственного средства утвердить собственную необходимость независимо от правительства и становятся полностью зависимыми от высших властей в отношении сохранения своих рабочих мест. Подобно армии в нетоталитарном государстве, полиция в тоталитарных странах только выполняет существующую политическую линию и утрачивает все прерогативы, которые имела при деспотических бюрократиях. Задача тоталитарной полиции состоит не в раскрытии преступления, а в том, чтобы быть наготове, когда правительство решает арестовать определенную категорию населения. Ее главная политическая характеристика заключается в том, что она одна пользуется доверием высшей власти и знает, какая политическая линия будет проводиться.
При тоталитаризме, как и при других режимах, тайная полиция имеет монополию на определенную, жизненно важную информацию. Однако род знания, каким может обладать только полиция, претерпел важное изменение: полиция более не интересуется тем, что происходит в умах будущих жертв (большую часть времени сотрудники полиции проявляют безразличие к тому, кто будет этими жертвами), и полиции стали доверять высшие государственные тайны. Это автоматически означает огромное повышение престижа и улучшение положения, пусть и влечет за собой определенную утрату реальной власти. Секретные службы более не знают ничего такого, что вождь не знал бы лучше их; говоря в терминах власти, они опустились на уровень исполнителя. С правовой точки зрения еще интереснее, чем превращение подозреваемого в объективного врага, характерная для тоталитаризма замена подозреваемого правонарушения возможным преступлением. Возможное преступление не более субъективно, чем объективный враг. В то время как подозреваемого арестовывают, потому что он считается способным совершить преступление, которое более или менее соответствует его личности (или его подозреваемой личности), тоталитарная версия возможного преступления основывается на логическом предвосхищении объективного развития событий. Московские судебные процессы над старой большевистской гвардией и военачальниками Красной Армии - классические при меры наказания за возможные преступления. 3а фантастическими сфабрикованными обвинениями можно разглядеть следующие логические соображения: события в Советском Союзе могут привести к кризису, кризис может привести к свержению диктатуры Сталина, это может ослабить военную мощь страны и, возможно, привести к ситуации, в которой новому правительству придется подписать перемирие или даже заключить союз с Гитлером. Следствием этого стали неоднократные заявления Сталина, что существует заговор с целью свержения правительства и заключения тайного сговора с Гитлером. Против этих «объективных», хотя и совершенно невероятных возможностей стояли только «субъективные» факторы, такие, как надежность обвиняемых, их усталость, их неспособность понять, что происходит, их твердая уверенность в том, что без Сталина все будет потеряно, их искренняя ненависть к фашизму, т.е. ряд мелких реальных деталей, которым, естественно, недостает последовательности вымышленного, логичного, возможного преступления. Таким образом, центральная посылка тоталитаризма о том, что все, возможно, ведет, при последовательном устранении всех ограничений, заключенных в самих фактах, к абсурдному и ужасному заключению, что любое преступление, которое только сможет вообразить себе правитель, должно быть наказано, безотносительно к тому, совершено оно или не совершено. Разумеется, возможное преступление, как и объективный враг, не относится к компетенции полиции, которая не может ни раскрыть его, ни придумать, ни спровоцировать. Здесь секретные службы опять-таки зависят от политических властей. Их независимое положение государства в государстве ушло в прошлое.
Только в одном отношении тоталитарная тайная полиция пока еще очень похожа на тайные службы нетоталитарных стран. Тайная полиция традиционно, т.е. со времен Фуше, наживается на своих жертвах и наращивает утвержденный государством бюджет за счет неправедных источников, просто выступая партнером в таких видах деятельности, которые вроде бы должна искоренять, например, в азартных играх и проституции. Эти нелегальные методы пополнения собственного бюджета, начиная от дружеского подкупа и кончая открытым вымогательством, играли огромную роль в освобождении секретных служб от властей и в усилении их позиции как государства в государстве. Любопытно, что пополнение кармана секретных служб за счет жертв оказалось прочнее всех перемен. В Советской России НКВД почти полностью зависел в финансовом отношении от эксплуатации рабского труда, который, кажется, действительно не приносил никакой другой выгоды и не служил никакой другой цели, кроме как финансированию огромного секретного аппарата.
Если можно доверять рассказам арестованных агентов НКВД, российская тайная полиция опасно приблизилась к осуществлению этого идеала тоталитарного правления. Полиция имеет на каждого жителя огромной страны секретное дело, в котором подробно перечисляются многочисленные взаимоотношения, связывающие людей, от случайных знакомств до настоящей дружбы и семейных отношений; ведь только для того, чтобы выяснить их отношения с другими людьми, обвиняемые, чьи «преступления» каким-то образом «объективно» установлены до их ареста, подвергаются столь пристрастным допросам. Наконец, что касается памяти, столь опасной для тоталитарного правителя, то иностранные наблюдатели отмечают: «Если правда, что слоны никогда не забывают, то русские представляются нам совершенно непохожими на слонов…. Психология советского русского, кажется, делает беспамятство реально возможным».
Создание тайной полиции
Новый император, к которому опрометчиво относились с таким пренебрежением, становится одним из самых грозных царей в русской истории. Покончив с ролью гвардии, Николай сделал печальный вывод. Все правители, которые были до него, не знали, что творится в собственной столице.
Заговор и убийство его деда Петра III, заговор и убийство отца – Павла I…
В них участвовало множество людей, но несчастные самодержцы узнавали о беде только в свой последний час. Несколько лет существовал заговор декабристов. Но восстание так и не предотвратили, и оно могло оказаться губительным для династии. Прежняя тайная полиция в России, говоря словами Николая, «доказала свое ничтожество».
И Николай решает создать новую эффективнейшую тайную полицию. И все будущие русские спецслужбы выйдут «из-под николаевской шинели».
Царь задумывает учреждение, которое должно было уметь не только обнаруживать созревший заговор, но и сигнализировать о его зарождении, которое должно было не только узнавать о настроениях в обществе, но уметь дирижировать ими. Учреждение, способное убивать крамолу в зародыше. Карать не только за поступки, но за мысли.
Так в недрах Императорской канцелярии создается Третье отделение.
Граф Александр Христофорович Бенкендорф был тот самый гвардейский генерал, написавший императору Александру I донос на декабристов, с некоторыми из которых граф приятельствовал. Этот донос был обнаружен в бумагах покойного царя – донос, оставленный им без внимания. Его прочел новый император. И Николай оценил труд графа. Бенкендорф приглашен был участвовать в создании Третьего отделения. И вскоре граф – новый любимец нового государя – назначается главой («главноуправляющим») Третьего отделения.
Главноуправляющий граф Бенкендорф докладывал и подчинялся только государю. Более того – все министерства контролируются Третьем отделением.
Петербург не сразу понял всеобъемлющие задачи очень серьезного учреждения.
Было только известно, что, объясняя задачи таинственного Третьего отделения, государь протянул Бенкендорфу платок и сказал: «Осушай этим платком слезы несправедливо обиженных».
Общество аплодировало.
Но уже вскоре столица поняла: прежде чем осушать слезы на глазах невинных, граф Бенкендорф решил вызвать обильные слезы на глазах виновных. И не только виновных, но и тех, кто мог быть виноватым.
Штат самого Третьего отделения был обманчиво мал – несколько десятков человек. Но ему было придано целое войско. Французским словом «жандарм» стали именоваться грозные силы русской тайной полиции… При Третьем отделении был создан Отдельный корпус жандармов. И главноуправляющий Третьего отделения стал шефом этих войск политической полиции.
Но и это было лишь вершиной мощного айсберга. Главная сила Третьего отделения оставалась невидимой. Это были тайные агенты. Они буквально опутывают страну – гвардию, армию, министерства. В блестящих петербургских салонах, в театре, на маскараде и даже в великосветских борделях – незримые уши Третьего отделения. Его агенты – повсюду.
Осведомителями становится высшая знать. Одни – ради карьеры, другие – попав в трудное положение: мужчины, проигравшиеся в карты, дамы, увлекшиеся опасным адюльтером.
«Добрые голубые глаза» – описывал Бенкендорфа современник.
Добрые голубые глаза начальника тайной полиции теперь следили за всем. Случилось невиданное: государь разрешил Бенкендорфу сделать замечание любимому брату царя, великому князю Михаилу Павловичу, за его опасные каламбуры. И обожавший острить великий князь пребывал в бессильной ярости.
Служба в тайной полиции считалась в России весьма предосудительной. Но Николай заставил служить в Третьем отделении лучшие фамилии. И чтобы голубой мундир жандармов стал почетным в обществе, он часто сажал графа Бенкендорфа в свою коляску во время прогулок по городу. С каждым годом Николай «с немецкой выдержкой и аккуратностью затягивал петлю Третьего отделения на шее России», – писал Герцен. Вся литература была отдана под крыло тайной полиции. Царь знал: с острых слов начинались мятежи в Европе.
Николай запретил литераторам не только ругать правительство, но даже хвалить его. Как он сам говорил: «Я раз и навсегда отучил их вмешиваться в мою работу».
Был принят беспощадный цензурный устав. Все, что имело тень «двоякого смысла» или могло ослабить чувство «преданности и добровольного повиновения» высшей власти и законам, безжалостно изгонялось из печати. Места, зачеркнутые цензурой, запрещено было заменять точками, чтобы читатель «не впал в соблазн размышлять о возможном содержании запрещенного места».
В сознание русских литераторов навсегда вводилась ответственность за печатное слово. Причем эта ответственность была не перед Богом, не пред совестью, но перед императором и государством. Право автора на личное мнение, отличное от государева, объявлялось «дикостью и преступлением».
И постепенно русские литераторы перестали представлять себе литературу без цензуры. Великий страдалец от цензуры, свободолюбец Пушкин искренне писал:
…Не хочу прельщенный мыслью ложной
Цензуру поносить хулой неосторожной.
Что можно Лондону, то рано для Москвы.
Последняя строчка стала почти пословицей… Цензорами работали знаменитые литераторы – великий поэт Тютчев, писатели Аксаков, Сенковский и другие.
Бенкендорф, не отличавшийся любовью к словесности, должен был теперь много читать. Печальное, помятое, усталое лицо пожилого прибалтийского немца склонялось над ненавистными ему рукописями. Сочинения литераторов читал и сам царь.
Царь и глава Третьего отделения становятся верховными цензорами.
Из книги Ключ Соломона [Код мирового господства] автора Кассе ЭтьенОкутанный тайной Ключ… Найти удалось лишь несколько древних легенд. Согласно одной из них, в храме Соломона - одного из героев ранней библейской истории - была потайная дверь. Что находилось за этой дверью, не знал никто; ключ от нее хранил сам Соломон. После его смерти
Из книги История Древней Греции автора Андреев Юрий ВикторовичРаздел II. История Греции в XI–IV вв. до н. э. Формирование и расцвет греческих полисов. Создание классической греческой культуры Глава V. Гомеровский (предполисный) период. Разложение родовых отношений и создание предпосылок полисного строя. XI–IX вв. до н. э 1. Особенности
Из книги Чингисхан автора Мэн Джон1 Тайны «Тайной истории» Середина июля 1228 года, над пастбищами центральной Монголии повис знойный летний жар. В такие дни одинокий всадник слышит льющиеся с голубого неба песни жаворонка и стрекот кузнечиков под копытами коня. Неделями на этом опускающемся к реке ковре
Из книги Чингисхан автора Мэн Джон13 К тайной могиле Теперь мы вернемся к тем нескольким дням середины лета 1227 года, когда решалась судьба Евразии. Убийство одного императора, смерть самого Чингиса, уничтожение целой культуры, смерть еще многих тысяч людей - всего этого достаточно, чтобы привлечь внимание
автора Борисов АлексейДонесение оперкоманды 8 опергруппы 13 полиции безопасности и СД верховному фюреру СС и полиции Центральной России от 3 ноября 1941 г. о критических замечаниях коменданта пересыльного лагеря 185 по поводу «Обращения с евреями и партизанами». Немецкая полиция безопасности
Из книги Нюрнбергский процесс, сборник документов (Приложения) автора Борисов АлексейП.58. Распоряжение начальника полиции безопасности и СД руководителям полиции безопасности и гестапо о срочном направлении в концентрационные лагеря трудоспособных заключенных [Документ ПС-1063, США-219]Берлин 17 декабря 1942 г.СекретноВ силу важных соображений военного
Из книги Убийство императора. Александр II и тайная Россия автора Радзинский ЭдвардПетр IV. Возвращение тайной полиции Александр понимал, что нужно было подумать о борце с крамолой, о новом хозяине Третьего отделения, который сможет сдерживать эту резвость общества.И он назначил главой тайной полиции Петра Шувалова, сына гофмаршала покойной
Из книги Погибшие цивилизации автора Кондратов Александр МихайловичЗавеса над тайной Письмена Египта доступны лишь посвященным, знающим таинства магии, ибо сами письмена эти являются магическими. Эта мысль долго и цепко держалась в сознании людей античности, средних веков и даже нового времени. Эту мысль поддерживал авторитет
Из книги Секреты Штази. История знаменитой спецслужбы ГДР автора Келлер ДжонКаждый диктатор нуждается в тайной полиции Как и в других коммунистических странах, в ГДР диктаторы не смогли бы существовать без секретной полиции. Штази была инструментом, который СЕПГ использовала, чтобы удержаться у власти. Министерство государственной
Из книги Третьего тысячелетия не будет. Русская история игры с человечеством автора Павловский Глеб Олегович43. Пушкин «как вылитый». Оттиск его судьбы в программе русской культуры и тайной полиции - В 1937 году в Историческом музее открыли выставку к пушкинскому юбилею - ах, какие там были портреты!- Знаменитая выставка. Пушкин у врат Большого террора - неужели ты ее видел?- И
Из книги Тютчев. Тайный советник и камергер автора Экштут Семен АркадьевичНадин или Роман великосветской дамы глазами тайной политической полиции По неизданным материалам Секретного архива III Отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии История не должна вам казаться сонным кладбищем, по которому бродят одни только
Из книги История и повседневность в жизни агента пяти разведок Эдуарда Розенбаума: монография автора Черепица Валерий НиколаевичГлава VI. НА СЛУЖБЕ ВО II ОТДЕЛЕ ПОЛЬСКОГО ГЕНШТАБА И В ТАЙНОЙ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ПОЛИЦИИ С прекращением советско-польских военных действий Вислин-ская флотилия была расквартирована в г. Торуни на Поморье. Здесь же находился флотский экипаж всех военно-морских сил Польши,
Из книги Российская полиция в мундире автора Горобцов В. И.Создание регулярной полиции в России Конец XVII и начало XVIII столетия явились периодом великих преобразований в Русском государстве, благодаря которым Россия превратилась в сильную державу. Осознавая безжизненность и несостоятельность старого правления, Петр I
Из книги Жизнеописание Чжу Юаньчжана автора У Хань2. Постоянная армия и сеть тайной полиции Возглавляемая Чжу Юаньчжаном централизованная феодальная власть, классовую основу которой составляли средние и мелкие помещики, выполняла свои задачи по подавлению сопротивления народа и обороне империи с помощью огромной
Из книги Политическая полиция Российской империи между реформами [От В. К. Плеве до В. Ф. Джунковского] автора Щербаков Е. И.№ 53. Представление и. о. вице-директора Департамента полиции С. Е. Виссарионова директору Департамента полиции Н. П. Зуеву о причинах ослабления агентурной работы и мерах по ее совершенствованию 11 октября 1911 г.Совершенно секретноВследствие личного приказания имею честь
Из книги Полиция России. История, законы, реформы автора Тарасов Иван ТрофимовичСтатья 46. Гарантии сотруднику полиции в связи с прохождением службы в полиции 1. Сотрудник полиции в служебных целях обеспечивается проездными документами на все виды транспорта общего пользования (кроме такси) городского, пригородного и местного сообщения в порядке,